Шкала формана насилие: Ф-шкала или проверка на склонность к …

Народ против Ларри Флинта — отзывы и рецензии — КиноПоиск

сортировать: по рейтингу по дате по имени пользователя показывать: 10255075 31—40 из 63 Ladies and gentlemen! Пристегните свои ремни, ибо сейчас начнется самый жестокий и провокационный бой 20 века. В красном углу ринга лживые консерваторы Соединенных Штатов Америки, стоящие у власти и разоряющие страну. В синем углу непревзойденный, эпатажный, всегда смелый и дерзкий борец за гражданские свободы, основатель революционного порножурнала Ларри Флинт. Бой обещает быть не на жизнь, а на смерть. Are you ready? Итак, Милош Форман, бесспорно, создал киношедевр, повествующий о яркой и насыщенной жизни короля порно бизнеса, бедняка, ставшего миллионером, а самое главное опаснейшего врага меркантильных и лживых политиков Ларри Флинта. Будучи смелым деревенским парнем, маленький Ларри уже с детства знал, что хочет от жизни и уверенно шел к своей цели, искусно обходя препятствия и подводные камни. Вся его жизнь — борьба, и борьба не только за свое благополучие, но и за счастье и свободу всех граждан Америки. Он яркий персонаж на столь скользкой политической арене. Ларри Флинт — святой и грешник одновременно. Утром он отстаивает первую поправку Конституции США, встречается с глубоко верующими в Бога людьми, а вечером издает провокационный порно журнал ‘Hustler’, участвует в оргиях и фотографирует голых женщин на распятие. О нем невозможно не говорить, иначе он начнет говорить о себе сам. ‘Влагалище женщины столь же индивидуально, как и её лицо!’, — с этого начинал свою карьеру Ларри. ‘Много денег и много друзей’,- правда жизни. ‘Я очень сильно тебя люблю, но мне также хочется иметь доступ ко множеству попок и влагалищ!’, — говорит порно король своей жене Алтее. Думаю, каждый найдет в этом фильме что-то для себя: секс, политику, любовь, наркотики, деньги, законы, яркую жизнь, смерть. На мой взгляд, Форман превосходно продемонстрировал весь колорит личности Флинта. Зрителю не будет скучно. 8 из 10 прямая ссылка 25 августа 2011 | 11:23 Фильм смотреть надо. Просто потому, что в нем описан довольно важный момент в истории США, а, значит, практически всего мира. Просто потому, что в этом фильме отлично изображен «сверхчеловек». Человек, который прогибает под себя мир, ломает стереотипы, делает то, что ему хочется делать. Биографический жанр, безусловно, вещь интересная, но вот сделать из биографии полноценное кино — это надо постараться. Великий Ларри Флинт — персона жутко интересная, но вот жизнь у него достаточно насыщенная и в двухчасовое кино укладывается только очень быстрыми темпами. От этого кино немного страдает, чувствуется недоговоренность, неполнота картины даже в плане практических деталей. Кроме того, темы, так или иначе затронутые в фильме, можно развивать долго и красиво, они важны, актуальны, интересны. Нравственность, правосудие, любовь, христианство, американская свобода, и многие другие темы — без них история не удалась бы, и, в общем-то режиссер их затронул в достаточной мере, чтобы вызвать какую-то эмоциональную реакцию у зрителя, внутреннюю дискуссию. Мое мнение: задача требует больших затрат времени, более глубокого подхода ко всем граням явления Хастлера. Однако и за два часа можно утрамбовать много информации, которая не оставит зрителя равнодушным. Харрельсон не подвел, сцены в суде просто блестящие, дух захватывает наблюдать за ним. Лав прекрасно сыграла наркоманку и падшую женщину. Нортон юн и прекрасен. Роль адвоката, утомленного непростым клиентом… Разве он мог не справиться? От «дешевого патриотизма», так подкупающего массы, хотелось плеваться. Как и от отношений Ларри с женой. Как и от героини Лав во второй части фильма. Как и от христианской старушки и помешательства Ларри на религии. Но, не смотря на это, кино стоящее. прямая ссылка 19 марта 2011 | 20:43 Фильм о борьбе за свои взгляды. Извечный вопрос цензуры: ‘Что лучше для нашего общества?’. Конечно сейчас, когда голые женщины буквально преследуют нас на каждом шагу, будь то по телевизору или на рекламных щитах, это кажется нам пошлостью, потому что откровенно говоря, приелось. Но вспомните прекрасные картины эпохи возрождения, которые воспевают красоту и женские формы. Никто не назовет это пошлым, это искусство. Так и мужские журналы, воспевают красоту слабого пола. И знаете почему я делаю отличие между этой наготой и той, что мы видим повсеместно — она не пытается что-то продать, и приучить нас к тому, что куча голого мяса вокруг тебя это — круто, они развивают эстетику. И если ты не хочешь на это смотреть, ты можешь не покупать продукт данного содержания, а от остального не убежишь. Один из важнейших доводов Флинта то, что люди осуждают секс, но они не возражают против показа войны и насилия на телевидении и не только. Так вот по мне лучше смотреть на прекрасное обнаженное тело женщины, чем на убийства. А что касается влияния подобного рода журналов на подростков, можно сказать одно, воспитывайте ваших детей, чтоб у них было правильное отношение и к такого рода вещам и к отношениям между людьми в целом. Фильм прекрасен. Мое почтение Ларри. прямая ссылка 02 февраля 2011 | 13:10 LifeKILLED ‘Я никогда не буду старой и уродливой’ Этот фильм не гениален, он просто хорош. Отличный сюжет, актеры, исполнение. Очень старательно снято, без малейшего привкуса ‘чернухи’, несмотря на многие эротические моменты. Я бы не назвал этот фильм комедией. Ее ни за что не следует смотреть ради этого, потому что это суровая драма жизни. Пусть и с шутками, но все же трагичная история о нелегкой судьбе Ларри Флинта и его друзей. Положительных моментов и шуток очень много, но это скорее из-за неумолимости главного героя, который из любой ситуации выходил с улыбкой. О человеке, который хотел любой ценой высказать свое мнение и научить общество понимать себя. А для этого, естественно, приходилось ломать нравы и идти наперекор общественному мнению. От концовки просто кровь стыла в жилах. 10 из 10 прямая ссылка 05 декабря 2010 | 20:05 Tamikota Мы возвращаемся к Грязи! В истории существует невероятно малое количество людей, которые были бы способны пошатнуть в умах масс смысл столетиями формирующихся моральных стереотипов. Ещё меньше в ней тех, кто при помощи своих собственных личностных качеств, пренебрегая всеми нормами нравственности и публичного права, сумел создать себе репутацию непримиримого борца за гражданские свободы. Драма-биография режиссера Милоша Формана о жизни Ларри Флинта, издателя первого полноформатного порнографического журнала «Hustler», рассказывает о свободе безнравственности слова и печати, как в юридическом, так и моральном плане. В 70-х годах в Америке существовали десятки мужских журналов для взрослых, в которых фотографии обнаженных женщин печатались рядом со статьями о спорте, хороших товарах, моде. «Семь миллионов человек его покупают, но никто его не читает. Господа, «Playboy» насмехается над вами!»- возможно еще 5-10 лет назад эта идея Флинта о создании “неприкрытого ”журнала о сексе провалилась бы, но в эпоху сексуальной революции такого рода отношения перестали быть табуированной темой в обществе, и тиражи журнала взлетели до трех миллионов. Но при этом Флинт подвергается нападкам блюстителей традиционной христианской морали и оказывается вовлечённым в многочисленные скандальные судебные процессы. Причиной тому могут служить не только порнографические мотивы журнала, но и жесткая политическая сатира над неугодными издателю государственными судьями, политиками, церковными деятелями. Именно по этой причине и разгорелась та самая война мнений, судебных исков и взаимных обвинений, сопровождавших Ларри на протяжении долгих десятилетий. Процесс «Флинт против Фалуэлла» 1988 года имел место в реальности и стал известным прецедентом в американской юриспруденции. Возмутительный факт — разместив на страницах своего журнала клеветническую информацию об известном проповеднике, в которую даже теоретически никто не мог поверить, Ларри Флинт не нарушает закон! Америка — страна Свободы и ваших прав на эту свободу. Первая поправка к Конституции США гарантирует свободу слова и печати, а значит, говорить и писать в Америке можно все, что угодно. Фраза: « — Знаешь, есть еще какие-то святые вещи…- Заткнись»- довольно точно отражает тематику журнала. Непристойные сцены с Санта Клаусом, героями «Волшебника из страны Оз», а в последствии и на религиозные темы (обнаженные девушки на распятиях и пр.) — для журнала нет запретных тем. Меня удивила поддержка со стороны набожной сестры президента, все эти обряды и слова были похожи на клоунаду, на жизненный этап Ларри, отказ от которого помог пережить ранение и инвалидность. «Мы возвращаемся к Грязи!»- это то, что было ему необходимо в годы послеоперационного восстановления. Это и жена Алтея. Их отношения не были здоровыми – скорее своего рода зависимость друг от друга. Они похожи – взбалмошная Алтея и неугомонный Ларри, оба с трудным детством и незнанием морали, может быть их этому никто не научил? Они любят секс, они любят друг друга, а проведя четыре года в своем бункере в наркотическом бреду становятся еще более похожи и неотделимы друг от друга – Ларри на коляске и Алтея, почти разучившаяся ходить. Неожиданно порадовала работа Кортни Лав, возможно, основанная на личном опыте. Ей удалось передать всю неустойчивость психики героини. Так же роль адвоката Алана Айзека является одной из первых ролей Эдварда Нортона, стартовой в его ныне успешной карьере. Вообще весь фильм, благодаря режиссуре Милоша Формана и актерскому составу, включающему в себя Ларри Флинта в роли одного из судей, правдоподобно отражает биографические события и жизнь Америки 70х-80х годов, ее судебной системы и нравственных различий в обществе. На меня, как, наверно, и на других зрителей произвел впечатление выступление Флинта и видеоряд на собрании «американцы за свободную прессу». А его рассуждения о том, что более непристойно — секс или война, имеют некоторый смысл. “Народ против Ларри Флинта” стал образцом того, как нельзя вести себя с судьями и как нужно обращаться с прессой, действительно, о лучшей рекламе своего скандального журнала издатель не мог и мечтать. Вся Жизнь Ларри Флинта – история осуществившейся “американской мечты”, “кто был никем – тот станет всем”. Он доказал своей деятельностью окончательную и безоговорочную победу свободы слова в США, но, к сожалению, на мой взгляд, выбрал не то Слово. фильм 8 из 10 Моя первая рецензия, не судите строго;-) прямая ссылка 04 декабря 2010 | 16:06 Cookie-jar Мечта любого адвоката ‘Ахаха я превратил весь мир в желтую газетенку!’ — кричит Ларри. Ну а что? Превратил. Поплатился, конечно, но превратил. Мораль против Ларри Он делает, что хочет, ведет себя, как только ему в голову ни взбредет, но это же свобода слова! Ну, конечно, а кто спорит? Это же демократия, в конце концов! Но… Она теоретически дарована человеку из расчета на благоразумие, а не затем, чтобы он с цепи сорвался. ‘Мы должны препятствовать разрушению Америки!’— кричат противники этого кощунства. Да что же вы можете сделать? Ничего ровным счётом. С таким же возмущением и энтузиазмом и судья кричал. Но как же всё-таки поразительна сила убеждения: ‘Война непристойней секса’, ‘дети пьют пиво в кабаках, а люди на страницах журналов всего лишь занимаются обычным делом – любовью и демонстрируют свою природную красоту, и последнее почему-то наказывается’, ‘аборты не запрещены законом, что гораздо ужасней, чем порножурнал’. Закидал адвокат Ларри Флинта приставов провокационными вопросами — и дело с концом, они сдались. Потому что не в их силах идти против демократии, ведь Ларри Флинт в рамках политического режима просто воспользовался своими правами. Он заявлял на всю страну, что занимается абсолютно нормальными вещами, призывая людей не стесняться обнажить свои грязные мысли. И в итоге самый ярый в данной ситуации борец «за свободу» оказывается в ее сетях, опускается до самой нижней отметки по шкале нравственности. Категории людей, прячущей в укромных уголках своего сознания бунтарские мысли, всегда такой нужен. И они будут говорить, что они против, а сами возможно будут почитывать украдкой журнал ‘Хастлер’, критиковать правительство, отсиживаясь на диване, воображать себя супергероями и т.д. Им нужен тот, кто возьмет на себя смелость сказать все за них. Ведь если вспомнить сюжет, сам народ не особо-то был против, и в то время как борцы с порнографией гонялись за Ларри Флинтом и выискивали аргументы против него, многие спокойной продолжали покупать журнал. Но мало того, что Ларри вывернул наизнанку целый букет моральных норм и в буквальном смысле «оголил» нравственные принципы, он зачем-то еще впутал в это дело религию, что послужило катализатором его падения. Это, конечно, перебор. Думаю, во время просмотра эта мысль пришла в голову любому уважающему религию человеку. Но в чем же соль? Зачем раздувать из этого беспредела целый фильм? Полагаю, режиссер просто хотел ткнуть всем в лицо этим грязным фактом — фактом того, что, выходит, «по закону закон выше морали». Однако нельзя не отметить, что Милош Форман, проявивший в своем творчестве революционерские наклонности, проявляет симпатию к бунтарской натуре главного героя (еще один яркий пример такой симпатии – знаменитый шедевр «Пролетая над гнездом кукушки», в котором главный герой МакМерфи безуспешно пытается препятствовать непоколебимым законам общества), но вряд ли ему так же симпатизируют его безумные идеи и направление его деятельности. Как сказал советский семиотик, Юрий Лотман, «голый человек в бане и голый человек на общественном собрании – не одно и то же». Любовные отношения, половые акты – обычные природные явления, но это совсем не объект для всеобщего обозрения, деятельность Ларри Флинта выглядит как осквернение человеческой интимной неприкосновенности, и, на мой взгляд, это слишком унизительный способ заработать деньги. Причем унизительный для всех – как для инициатора, так и для тех, на кого он направил свои бесстыжие замыслы. прямая ссылка 23 ноября 2010 | 23:50 Micki От «Порнопешки» к «Порнокоролю» «- Ты верующий человек? — Да. — Значит, ты веришь в то, что Бог создал женщину? -Да. — Значит, тот же Бог создал все её прелести? — Да. — Да, кто Ты такой, чтобы спорить с Богом» Как и в последующем фильме «Человек на Луне», Форман рассказывает нам историю успеха, историю продвижения никому не известного человека из провинции до всемирной знаменитости. Это реальное лицо — Лари Флинт, издатель порножурнала «Хастлер». Так каковы слагаемые успеха? 1. Личность. Флинт – уверенный в себе авантюрист. Его брат и все его друзья первоначально не верили в успех дела. Он чрезвычайно авторитарен – за неповиновение Вы будете уволены тут же. 2. Идея. Мужских журналов было на тот момент великое множество. Но только Флинт заметил, что никто не читает в «Плейбое» колонки на отвлеченные темы – эротика нужна только для эротики. 3. Революция. Лари Флинт взрывает общественное мнение. Гениталии нельзя показывать – а кто это сказал? «Гениталии также индивидуальны, как лицо». Вам не нравится вид половых органов – обратитесь к Создателю! 4. Эпатаж. Экстравагантное и совершенно непредсказуемое мнение сделали Ларри «иголкой» в общественной заднице, и, тем не менее, приковали к нему общественное внимание. Несмотря на то, что события, происходящие в фильме, относятся к 70-м годам, данная тема является актуальной, и по сей день – до сих пор ведутся обсуждения на тему, что считать эротикой, а что порно, нужно ли запрещать или ограничивать «обнаженку» в СМИ. Можно как угодно относиться к этой проблеме, но ясно одно: многие табу в обществе являются надуманными. Конечно, можно расширять общественное сознание эволюционным путем, но наш герой выбирает революцию, как наиболее быстрый, хотя и болезненный путь. Да порно – это безвкусица, это разврат, а Ларри Флинт – отъявленный мерзавец. Однако его личность вызывает уважение. Я с большим скепсисом отношусь к демократической системе, однако было очень приятно, что огромные капиталы нашего героя не помогали ему откупиться от многочисленных судебных тяжб. Наш герой выглядел ничуть не хуже, чем проповедник, замеченный в порочных связях. Мы не знаем, был этот инцест на самом деле или нет, фильм примечателен другим: большинство зрителей фильма воспримут подонка Ларри Флинта как героя, а его адвокат, упражняясь в словесной акробатике, попытается доказать его невиновность. Я не знаю, на чьей стороне Форман, но для меня этот фильм – вовсе не гимн свободному американскому правосудию, а приговор этой системе, где гражданин из раза в раз оскорбляющий суд, выходит «сухим из воды». И когда Ларри демонстрирует фотоколлаж с чередованием голого тела и ужасов войны и голода, то ему нечего возразить; может, подобной публичной поркой «порномагната» государство пытается отвлечь внимание народа от насущных проблем. Что касается актеров, то Вуди Харельсон вписался в эту роль как нельзя кстати – подобные типажи получаются у него очень хорошо. А Кортни Лав, я думаю, была взята на эту роль не случайно: ведь она на себе и своей семье пережила все ужасы наркомании. Порой её физиономия мне казалась дебиловатой, но в некоторых сценах её голубые глаза меня очаровывали. Её игра была очень неровной: периодически переигрывала, но иногда попадала в десятку. Итог: Хорошо снятая биография скандальной личности, вызывающая при просмотре примерно такой же общественный резонанс, как и сам главный герой. P.S. «Убийство противозаконно, но Вы можете сфотографировать убийство – и Вашу фотографию поместят на обложке журнала «Ньюсуик». Секс законен; все занимаются им или хотят заниматься, однако Вы фотографируете двух людей, занимающихся сексом или просто обнаженное тело – и Вас помещают в тюрьму…» 8 из 10 прямая ссылка 18 ноября 2010 | 18:03 Боб Америка против Милоша Формана Только скандал способен вывести из равновесия вечно благожелательных и неизменно улыбающихся благолепных американских зрителей. Словно сусальные ангелочки смотрят с афиш любимых американцами блокбастеров очаровательные красотки и мускулистые герои. Они верят в свободу, демократию, американские ценности и, конечно же, в Бога и не допустят нравственного падения. Никаких падений! Иначе фильм будет не успешным! Упаси Господь рядовому американцу на секунду усомниться в том, что герой Брюса Уиллиса в ‘Армаггедоне’ не верит в Бога, тем более, что за кадр до этого проповедники, убоявшиеся астероида, слезно взывают к божьей помощи, и, судя по всему, именно мужественное лицо Уиллиса ее и символизирует. Пусть все это выглядит как плохо разыгранный водевиль, у сентиментальных американцев не возникнет сомнения в величии показанного подвига. Американцы могут простить многое, кроме вызова самим себе. Даже героев-клоунов, даже абсолютную ложь. Но не вызов. Если вдруг обнаружат издевку, минимальное презрение к своим традициям и образу жизни, насмешку, сатиру, ‘другой’ взгляд — пиши пропало! У них есть вполне конкретный комплекс собственного величия и посягать на это величие никто не имеет права — ни свой, ни чужой. Афиша с распростертым на женской промежности в позе распятого Иисуса глумливо ухмыляющимся Вуди Харрельсоном была вызовом. Воскресение в памяти американцев судебных процессов над создателем порножурнала ‘Хастлер’ Ларри Флинтом, которого обязан ненавидеть каждый уважающий себя американец, усердно торчащий в церкви каждое воскресенье — было вызовом. Превращение ‘короля грязи’ в американского правозащитника была вызовом. Номинации на Оскар для Формана и Харрельсона были вызовом. Все это вместе вызвало бурю негодования у добропорядочных мещан. И началось — да кто он такой, этот жалкий иностранишка, чтоб обелять наш американский позор? Да кто бы он был без Америки? Да что он о себе думает? Теледебаты, гневные отповеди, пикеты перед кинотеатрами, заливистый лай придворных шавок, радеющих за ‘духовное здоровье’ нации. Волна протестов и негодований. Скандал. И это — в 1996 году! Хорошо, что не было Маккарти и ‘комитета антиамериканских активистов’, из-за которого был когда-то запрещен к показу так испугавший американских политиков ‘Мсье Верду’, и фильм Формана все-таки показали в кино, но, конечно, сняли с проката, объявив финансово провалившимся. Сделали вид, что людям совершенно не интересно смотреть на то, как один человек нагло обосрал Америку и остался в белом. А киноакадемики сделали вид, что фильм не Оскаровского формата и вручили главную премию ‘Английскому пациенту’, лубочной военной мелодраме с чистой и ясной любовью и героями, фонтанирующими благодатью. Жалкий ход. Но от этого и Форман, и кино только выиграли. Форман тоже бросил вызов Америке, Киноакадемии, самому себе. Заработать на проекте, в котором Америке показывается большой ‘фак’ трудно. Если бы не Оливер Стоун, хорошо знающий, что такое вызов Америке, ничего бы не было. Весь этот фильм — вызов и он о вызове, брошенном индивидуумом системе, закомплексованному и ханжескому обществу. Чем был процесс ‘народ против Ларри Флинта’ в реальности? На мой взгляд, тем же, чем и все подобные процессы — отвлечением от реальных проблем. Если случилась дрянь на высшем уровне, найди рыжего — пусть в него все плюются, пока рыжий барахтается в дерьме, из него под шумок выползет птичка покрупнее. Ларри Флинт был не единственным порнографом, просто он больше других достал своей позицией демонстративного противопоставления своего личного Я обществу, и его взяли в рыжие. Америка еще мучилась от протечек собственного яда после Вьетнамской войны, люди так и не разобрались, в чем был смысл убийства стольких невинных людей, почему убит Кеннеди и Кинг, как им дали готовый шаблон — Америка гниет не с головы, а с хвоста, и в роли хвоста — Ларри Флинт. Пока умы развращают голые сиськи в ‘Хастлере’, все у вас будет плохо, господа! То есть типичная подмена локальным конфликтом глобальных проблем, очередная попытка лечить симптом. Форман гениально обрисовал картину, в которой хорошо показано, что падение нравов не в журналах, а в головах. Пока свинья ест помои, фермер не станет кормить ее бананами. дело в личной системе ценностей каждого — не хочешь, не покупай этот ‘Хастлер’. Не покупали бы, сам бы загнулся через год. Но нет — именно это и нужно верхам — показать людям, как они, светлые и чистые, борются с ‘вселенским хаосом и грязью’, как не жалеют сил для плебеев. Хотя плебеев это занимало меньше всего. Закрывшийся в туалете с журналом жирный фермер — это не проблема. Проблема, когда страна, в которой ушатом греби всякую мерзость, пытается найти виноватого во всех грехах, с легкостью лавируя в системе собственных ценностей и законов. Да, Флинт порочен, но более ли он порочен, чем отвратительные телепроповедники, которые своей слащавой ложью выбивают из людей последние остатки собственного разума? Или ложь, разврат и попрание закона допускаются только для сильных мира сего? Это, если хотите, все тот же ‘Полет над гнездом кукушки’, тот же бунт личности против системы, против лицемерного и двулично-благоликого общества моралистов, с удовольствием потребляющих те же ‘запретные плоды’. Бунт — более глобальный и резонирующий — против закомплексованной, консервативной, корыстолюбивой, трусливой Америки, презирающей все, что выходит за рамки ‘приличия’, где рамки установлены людьми, не имеющими на то никакого права, все, что отклоняется от стандартов и имеет смелость бросать вызов. Кстати, тот же вызов в ‘Полете’ в 70-х был принят с восторгом, потому что страна еще была полна людей, после Вьетнама в корне поменявших систему личных ценностей, а в 90-е все это уже принимали в штыки, ибо благополучное общество задавило такие голоса рекламой чипсов и сексуальными скандалами с президентами. Грязь стала товаром на высшем уровне. Это своевременный и очень актуальный фильм, актуальный для них и для нас. И пусть образ Флинта получился несколько ирреальным. Фильм-то не о нем. На его месте мог быть любой из ‘рыжих’. Любая из одиозных личностей, про которых Форман так любит снимать кино, любой из этих антисоциальных сумасбродных нонконформистов. Остается только пожалеть, что в России нет своего Ларри Флинта и Милоша Формана. У нас еще многие рыдают по патриотической ‘михалковщине’, а тем, кто готов драться, уверенно говорят — не стоит. Мы живем, как это ни страшно, во вселенной Формана, и от того, как умело и жестко изображает ее режиссер, захватывает дух. С ‘Народом против Ларри Флинта’ народу повезло, жаль, что плевок Формана некоторые приняли, как плевок в народ. Это плевок от народа. Жаль, что наша глупость мешает нам правильно направить даже собственные плевки. 10 из 10 прямая ссылка 25 сентября 2010 | 22:15 sluge Свободу Ларри Флинту! Тема свободы уже давно стала притчей во языцех среди творческих людей вообще и кинематографистов в частности. Не обошел эту тему стороной и Милош Форман. И если герой его картины “Полет над гнездом кукушки” бунтует в рамках отдельно взятой психушки, то в более позднем фильме “Народ против Ларри Флинта” этот самый Ларри отстаивает свои права в масштабах целой страны. Этот фильм стал своеобразным символом, апогеем борьбы за свободу, пусть даже такую спорную с точки зрения морали. Название фильма стало нарицательным, тем самым подтверждая удачную находку режиссера и общий успех фильма. Сам фильм не только о борьбе за свободу, но и о личности самого Лари Флинта, биографически показана трагическая эволюция главного героя от глянцевого светского льва до буйного инвалида — психопата, которого боится даже родной брат. Нежная и трогательная любовь к жене, вспыльчивый и буйный характер – все это демонстрирует противоречивость главного героя, которого нельзя однозначно записать ни в злодеи, ни в благодетели, тем более что многочисленные судебные процессы с участием Ларри Флинта раскололи и саму Америку на два лагеря. Находится на грани дозволенного, постоянно эпатировать публику, принеся на алтарь успеха семью, здоровье, репутацию – в этом и есть Лари Флинт. Фильм высвечивает лишь ключевые события в жизни главного героя, некие переломные моменты, по которым зритель и отслеживает все перипетии сюжета и судьбы Ларри Флинта и его детища. Причем сделана попытка все это показать предельно реалистично, без каких то особых художественных приемов, временами создается впечатление что смотришь документальный фильм. По прошествии времени с выхода фильма можно смело утверждать, что это творение Формана заняло свое законное место на полке киношедевров мирового кино. 8 из 10 прямая ссылка 20 августа 2010 | 14:11 Nikasso Пошлый бунтарь Скажу сразу — фильм мне очень понравился, но… Для меня есть одно важное «но»: Почему рецензия красненькая? Я считаю, что не стоит прославлять «подвиги» таких людей как Ларри Флинт и снимать о них фильмы. Человек стал в позу против системы и стоял до конца, это похвально. Но этот человек издает слишком пошлый журнал, ведёт такой же образ жизни. Хотя дело сделано. Снят фильм длиною в два часа, с отличным главным актёром и моим любимым Эдвардом Нортоном в роли адвоката. Дальше о плюсах: 1) Сперва про игру актёров, тут отличились сразу три человека: — Вуди Харрельсон – гениален. Как правдиво он изобразил пошлого мужика который стоит на своём и делает то, что считает нужным. Каждую минуту в фильме он удивлял. Браво талантливому актёру, я поверил что он – Ларри К. Флинт! — Эдвард Нортон. Картину начинал смотреть ради него и парень очень порадовал. На протяжении всего фильма чётко виден рост персонажа. Рост профессионализма и уверенности в себе. Из практически начинающего и трепетного адвоката к концу фильма Айзекмен вырос в профессионала, который уверенно идёт к своей цели и побеждает. Браво Эдварду! — Кортни Лав. Не дурно в шекспировском театре играли одни мужчины. Лично я в женской игре никак не могу разобраться. Не могу оценить больше чем блестяще, хорошо и плохо. Кортни сыграла блестяще, она меня поразила. Это редкость, а значит это чего-то стоит. Браво Кортни! 2) Режиссер, оператор, сценарист, композитор… В рецензиях любят красиво писать о них и описывать их вклад в фильм. Для меня же сложилось впечатление профессиональной работы над фильмом. Из списка никто не отличился, но вместе сделали качественный продукт. Мне понравилось, ребята молодцы! Фильм интересный, живой, забавный и насыщенный, а главное – на реальных событиях! 8 из 10 прямая ссылка 20 августа 2010 | 13:50 показывать: 10255075 31—40 из 63

Сексуальное насилие в раннем детском возрасте усиливает суицидальные намерения — Всемирная психиатрия №02 2013

Сексуальное насилие в детском возрасте неоднократно связывали с суицидальным поведением. В настоящем исследовании авторы проанализировали характеристики суицидальных попыток, регистрируемых у лиц с депрессией, которые подвергались сексуальному насилию в детстве. В среднем, сексуальное насилие начиналось до того, как пациенты достигали возраста 9 лет. Зачастую ему сопутствовало физическое насилие. Пациенты, совершавшие суицидальные попытки чаще, нередко страдали от расстройств личности и подвергались насилию в течение более долгого периода. Однако такие пациенты по другим клиническим характеристикам не отличались от контрольной группы (лиц, не совершавших суицидальные попытки). Раннее начало сексуального насилия и его продолжительность были связаны с большим числом попыток самоубийства. Однако при включении в регрессионную модель расстройств личности соответствующий фактор (наличие расстройства личности) становился единственным предиктором количества суицидальных попыток. Тяжесть сексуального насилия и сопутствующее физическое насилие коррелировали с возрастом первой попытки. Тем не менее, только тяжесть сексуального насилия имела сколь-нибудь значимую связь с возрастом первой суицидальной попытки в регрессионной модели. Кроме того, установлена следующая связь: чем раньше начиналось сексуальное насилие, тем сильнее были суицидальные намерения (эта связь сохранялась даже при учете в модели возраста, пола и наличия расстройств личности). Таким образом, характеристики сексуального насилия в детском возрасте, особенно возраст начала насилия, следует учитывать при изучении риска суицидального поведения в соответствующей популяции.

Ключевые слова:  суицид, суицидальные черты, травма в раннем возрасте, события жизни
(World Psychiatry 2013;12:149–154)

К сожалению, насилие над детьми является распространенной проблемой. В 2008 г. приблизительно 772 000 детей в США стали жертвами ненадлежащего обращения, при этом зарегистрировано 120 000 случаев физического и 70 000 случаев сексуального насилия (1). Распространенность физического насилия в течение жизни по данным Национального исследования коморбидности (National Comorbidity Survey) оценивается в 16,5 % (62,5 % отчетов были получены на женской популяции) (2). В недавнем метаанализе исследований, проведенных на неклинических выборках, получены новые данные по распространенности сексуального насилия в течение жизни: 19,2 % среди и 7,9 % среди мужчин (3).
Сексуальное насилие и, в меньшей степени, физическое насилие в детском возрасте, неоднократно связывали с суицидальным поведением (4-6). Лица, имевшие какой-либо травматический опыт в детстве, имеют риск суицидальной попытки, в 2-5 раз превышающий таковой среди лиц, не имевших детского травматического опыта (5). Связь суицидальной попытки с физическим или сексуальным насилием в детстве является более сильной, чем связь с вербальными злоупотреблением или сексуальными домогательствами (7). Физически более болезненное насилие может быть связано с большим числом суицидальных попыток во взрослой жизни, чем менее болезненное насилие (7). Повторяющееся насилие (в сравнении с единичными эпизодами), а также насилие, осуществляемое ближайшим родственником, может также увеличивать риск суицидальной попытки во взрослой жизни (8).
В недавних работах показано, что насилие может быть особенно опасным, если оно произошло в очень раннем возрасте. Риск развития депрессии особенно велик среди лиц, подвергшихся насилию в первые пять лет жизни (9). По нашим данным, по настоящее время не опубликовано исследований взаимосвязи между возрастом начала насилия и риском суицидального поведения в дальнейшей жизни.
Мы изучили характеристики суицидальных попыток на выборке пациентов с депрессией, которые подверглись насилию в детстве и предположили, что более высокий риск суицидальной попытки связан с сексуальным насилием в детстве (но не с физическим насилием), а также то, что параметры тяжести суицидального поведения (более высокое число суицидальных попыток, молодой возраст первой попытки, более высокая летальность попыток и более серьезные суицидальные намерения) связаны с более ранним возрастом начала насилия. В анализе учтены хорошо известные факторы риска суицидального поведения: пол и наличие расстройств личности (10-12).

МЕТОДЫ

Участники исследования
Исходная выборка состояла из 288 взрослых пациентов с депрессией, включенных в стационарных и амбулаторных отделениях двух университетских клиник, Западного психиатрического института и клиники (Western Psychiatric Institute and Clinic) в г. Питтсбурге (n=188) и Нью-Йоркского психиатрического института (NYSPI, n=100), в рамках более крупного исследования (13). Для получения точной информации о насилии выбрано 222 пациента, которые заполнили опросник CARE (Опросник для оценки жизненных событий для детей и подростков, Childhood and Adolescence Review of Experiences) (14). В связи с тем, что с суицидальной попыткой в большей степени связано сексуальное насилие, а не физическое (χ2=4,439; df=1; p=0,035 и χ2=0,145; df=1; p=0,704, соответственно), в дальнейший анализ вошли только пациенты, подвергшиеся сексуальному насилию (n=103). Пациенты, имевшие опыт только физического насилия (но не сексуального) были исключены. Все участники дали письменное информированное согласие в соответствии с требованиями экспертных советов Университета Питтсбурга, Медицинского центра им. Св. Франциска и NYSPI.
Средний возраст в выборке составил 40,3 ± 7,9 лет (диапазон: от 23 до 60 лет). 93,2 % пациентов были женщинами (n = 96). Средняя продолжительность образования составила 14,0 ± 2,9 лет (диапазон: от 9 до 24 лет). Большинство пациентов были разведены либо расстались с партнером (n=41; 39,8  %) или были женаты/замужем (n=38; 36,9 %). 60,2 % пациентов относились к европеоидам (n=80), 27,8 % были афро-американцами (n=37), 0,8 % – выходцами из Азии (n=1) и 3,0 % имели более, чем одну расовую принадлежность (n=4). Данные о расе отсутствовали для 11 пациентов (большинство из них имело латиноамериканское происхождение, 10/11). В общей сложности, 9,0 % пациентов имели латиноамериканское происхождение (n=12).
Основными расстройствами оси I, зарегистрированными в течение жизни, являлись большой депрессивный эпизод (86,4 %, n=89) и биполярное расстройство (13,6 %, n=14). Дополнительные зарегистрированные в течение жизни диагнозы: тревожные расстройства, не включая посттравматическое стрессовое расстройство [ПТСР] (54,4 %, n=56), ПТСР (42,7 %, n=44) и дистимия (12,6 %, n=13). Что касается диагнозов оси II, 38,8 % пациентов (n=40) соответствовали критериям расстройства личности, при этом пограничное расстройство личности являлось наиболее часто диагностируемым (25,2 %, n=26). В отношении злоупотребления психоактивными веществами [ПАВ] получены следующие данные: 45,6 % пациентов (n=47) сообщили об употреблении алкоголя, 17,5 % (n=18) – кокаина, 23,3 % (n=24) – каннабиса, 58,3 % (n=60) – по меньшей мере, одного ПАВ.

Психометрическая оценка
Все пациенты оценивались на наличие текущих или имевших место в прошлом психических расстройств по критериями DSM-IV с использованием структурированного клинического интервью для DSM-IV (SCID-I) (15). Расстройства личности диагностировались с использованием структурированного клинического интервью для расстройств оси II (SCID-II) (16). Тяжести депрессии оценивалась с помощью Шкалы оценки депрессии Гамильтона (HAM-17) (17). Суицидальное поведение оценивалось с помощью Колумбийской формы суицидального анамнеза (10), Шкалы оценки смертности медицинского вреда (12), и Шкалы оценки суицидальных намерений Бека (18).
Операциональные определения физического и сексуального насилия были основаны на предыдущем исследовании, проведенное нашей группой (19). Оценку осуществляли клинические психологи или врачи-клиницисты, имеющие степень магистра медицины. В последующем оценка подтверждалась на консенсусных собраниях клиницистами, имевших степень доктора медицины (MD) или PhD. У всех пациентов сведения о физическом и сексуальном насилии в детстве собирались с помощью серии скрининговых вопросов в демографическом опроснике или опроснике CARE. Использовались следующие диагностические вопросы: а) Сталкивались ли Вы с физическим и (или) сексуальным насилием в течение жизни? б) Если дан ответ «Да» – Было ли это насилие физическим, сексуальным либо и тем, и другим? в) Если дан ответ «Да» – Имел ли место этот эпизод насилия в возрасте до 15 лет? Опросник CARE предназначен для оценки неблагоприятного жизненного опыта (событий) в детском возрасте. Опросник ретроспективно оценивает наличие или отсутствие физического и (или) сексуального насилия, возраст начала, тяжесть, продолжительность и роль виновника насилия у лиц в возрасте от 8 до 18 лет. При оценке сексуального насилия обнаружено согласование 86,5 % сведений, полученных с помощью опросника CARE и с помощью скрининговых вопросов (192/222; κ = 0,73, 95 % ДИ = 0,63-0,81). Тяжесть насилия – это максимальный балл в любом эпизоде сексуального насилия в соответствии со шкалой CARE. Продолжительность насилия – это максимальная длительность любого эпизода сексуального насилия в соответствии с CARE. Возраст начала насилия – это самый ранний возраст, в котором пациент подвергся сексуальному насилию.
Для оценки импульсивности и агрессивности использовались Шкала оценки агрессии Брауна-Гудвина (20), Шкала импульсивности Барратта (BIS) (21), а также Шкала оценки враждебности Бусса-Дюрки (22).
Роль насильника была категоризована в две группы: а) основное лицо, оказывающее уход дома (родной брат или сестра, родитель, сводный родитель, близкий родственник), или родитель, проживающий отдельно; б) незнакомец (в том числе няня, сосед и других взрослые люди, не живущие в доме пациента). У пациентов, к которым применяли насилие несколько людей, основным насильником считался тот, с чьими действиями была связан эпизод максимальной тяжести.

Статистический анализ
Критерий «хи-квадрат» использовался для анализа связи между совершенной попыткой суицида и физическим или сексуальным насилием. В подгруппе пациентов, подвергшихся сексуальному насилию, пациенты, которые совершили и не совершили попытку суицида, сравнивались по демографическим и диагностическим переменным и характеристикам насилия с использованием критерия «хи-квадрат» и дисперсионного анализа. В группе пациентов, совершивших суицидальную попытку и подвергшихся сексуальному насилию, применен двумерный корреляционный анализ. Для изучения связи между переменными реакции, измеряющих тяжесть суицидального поведения (число попыток, смертность, тяжесть первой попытки суицида, интенсивность суицидальных намерений), а также характеристик насилия (возраст начала, сопутствующее физическое насилие, роль насильника, тяжесть, продолжительность и наличие повторных эпизодов насилия) использовалась корреляция Пирсона.
Разработаны модели линейной регрессии, включающие характеристики насилия, которые значимо коррелировали с переменными реакции. Исследованы основные эффекты и взаимодействия (значимых взаимодействий не обнаружено). Использовался двухсторонний уровень значимости a=0,05. Расстройства личности, пол и возраст были введены в модели регрессии в качестве независимых переменных (covariates) для учета их связи с характеристиками попыток суицида (возраст первой попытки был скорректирован только по наличию расстройства личности и полу). Корреляционный и регрессионный анализы были повторены с включением только лиц женского пола (93,2 %). Результаты повторного анализа были схожи с анализом всей популяции, поэтому ниже приведены результаты первого анализа (включающего мужчин).

РЕЗУЛЬТАТЫ

Описание выборки
Среди тех, кто подвергся сексуальному насилию, Пациенты, совершавшие и не совершавшие суицидальные попытки, не отличались по расе, возрасту и другим социодемографическим переменным (табл. 1). Лица, совершившие попытку суицида, с большей вероятностью имели диагноз расстройства личности (χ2=16,32; df=1; p<0,001), в частности, пограничное расстройство личности (χ2=15,4; df=1; p<0,001). Не обнаружено значимых межгрупповых различий в отношении ПТСР и злоупотребления ПАВ. Не обнаружено значимых межгрупповых различий по тяжести депрессии (оценка по шкале HAM-17). Кроме того, не обнаружено межгрупповых различий по выраженности импульсивности, агрессии или враждебности.
В среднем, сексуальное насилие имело место в возрасте до 9 лет в обеих группах и часто (54,4 %) сопровождалось физическим насилием. Средняя тяжесть составила от 5 до 6 баллов (5 – «стимуляция через одежду», 6 – «ребенок выполняет мануальную стимуляцию насильника, участвует в мастурбации насильника либо стимуляция под одеждой»). Что касается характеристик насилия, пациенты в группе совершивших суицидальную попытку страдали от сексуального насилия в течение более продолжительного времени, чем пациенты из контрольной группы (40,4 в сравнении с 16,7 месяцами; F=8,01; df=1; p=0,005). Не обнаружено каких-либо иных различий между группами по возрасту начала насилия, сопутствующему физическому насилию, роли насильника, тяжести или наличия повторных эпизодов насилия (см. табл. 1).

Характеристики суицидальных попыток
В группе совершивших суицидальную попытку среднее число попыток составило 1,4±0,49. Более раннее начало сексуального насилия (r = –0,273; p=0,048) и продолжительность насилия (r=0,293; p=0,004) были связаны с большим числом попыток суицида в течение жизни. Практически значимая (на уровне статистической тенденции) корреляция была обнаружена между числом эпизодов насилия и числом суицидальных попыток (r=0,259; p=0,052). Для оставшихся характеристик сексуального насилия не обнаружено какой-либо связи с числом суицидальных попыток (см. табл. 2). При изучении других демографических и клинических характеристик обнаружена корреляция между наличием расстройств личности и числом попыток (r=0,462; p<0,001). После включения фактора расстройства личности в регрессионную модель только этот фактор стал являться предиктором числа суицидальных попыток (но не возраст начала или число эпизодов сексуального насилия) (см. табл. 2). Таким образом, мы проверили коллинеарность между возрастом начала сексуального насилия и расстройствами личности. Пациенты с диагнозом расстройства личности, в среднем, сообщали о более раннем начале сексуального насилия в сравнении с оставшейся частью популяции (7,4 и 9,1 лет, соответственно; F=3,87; df=1; p=0,052).

Чем выше тяжесть сексуального насилия, тем раньше происходила первая суицидальная попытка (r=2,298; p=0,024). Схожим образом, наличие сопутствующего физического насилия было значимым образом связано с более ранними суицидальными попытками (r=2,323; p=0,014). Однако возраст начала насилия не был связан с возрастом первой суицидальной попытки. Не обнаружено других значимых находок. Все значимые связи нивелировались после включения в регрессионную модель факторов расстройства личности и пола; только тяжесть сексуального насилия имела сколь-нибудь значимую корреляцию с возрастом первой суицидальной попытки (см. табл. 3).
Обнаружена только одна значимая связь между характеристиками насилия и интенсивностью суицидальных намерений: чем раньше возраст начала насилия, тем выше уровень намерений (R=2,382, р=0,005). Эта корреляция сохранилась даже после введения в регрессионную модель факторов возраста, пола и диагноза расстройства личности (см. табл. 3). Пациенты, впервые подвергшиеся сексуальному насилию в возрасте до 12 лет, имели более высокую интенсивность суицидальных тенденций, чем остальные (F=8,35; df=1; p=0,006). Других значимых различий в суицидальных характеристиках между этими подгруппами не обнаружено.
Смертность наиболее летальной попытки (оценивалась с помощью Шкалы оценки смертности медицинского вреда) не имела связи с какими-либо характеристиками сексуального насилия. Следовательно, регрессионные анализы не проведены.

ОБСУЖДЕНИЕ Несмотря на хорошо известную связь между насилием и суицидальным поведением, лишь в небольшом числе исследований изучалось влияние различных характеристик пережитого в детстве насилия на суицидальные попытки в дальнейшей жизни (23, 24). Тяжелое сексуальное насилие (вагинальное или анальное проникновение) в детстве, судя по всему, связано с более высокой частотой суицидальных мыслей и суицидальных попыток, по сравнению с менее тяжелыми проявлениями насилия (домогательство) (6). В настоящей работе мы изучили влияние возраста начала сексуального насилия на характеристики суицидального поведения в течение жизни. В нашей выборке с суицидальным поведением было связано только сексуальное, но не физическое, насилие. Эта находка противоречит полученным ранее данным, касающимся физического насилия и суицидального риска в более крупной популяции (25), однако, согласуется с сообщениями о том, что для сексуального насилия более высок риск суицидальных попыток по сравнению с физическим насилием (5, 26). Предполагается, что сексуальное насилие связано с повышенным риском суицидального поведения независимо от каких-либо сопутствующих факторов. В предыдущих исследованиях показано, что связь физического насилия и суицидального поведения может в значительной степени объясняться социально-экономическим и семейным контекстами (6).
Как и предполагалось, более раннее начало сексуального насилия было связано с более выраженными суицидальными намерениями. Эта связь сохранилась даже после введения в анализ других переменных (расстройства личности, пол и возраст). Тем не менее, возраст начала насилия не был связан с какими-либо отдельными маркерами тяжести суицидальной попытки. Факт о том, что наличие расстройства личности было коррелировало как с возрастом начала насилия, так и с числом суицидальных попыток в течение жизни, может объяснить, почему возраст начала насилия не был связан с числом суицидальных попыток в скорректированной регрессионной модели. В соответствии с данными литературы (11, 27, 28), суицидальное поведение чаще встречается среди лиц с расстройствами личности. В качестве промежуточного суицидального фенотипа предложены черты импульсивности/агрессивности (29). Эти черты могут опосредовать связь между пограничным расстройством личности и суицидальным поведением (30, 31). Мы не обнаружили более высоких показателей импульсивности, агрессивности или враждебности среди лиц, совершивших суицидальные попытки. Нужно отметить, что подобные межгрупповые различия не ожидались, так как сексуальное насилие коррелирует с этими параметрами, и вся популяция исследования имела опыт сексуального насилия (19, 32-34).
Механизмы, связывающие насилие в детском возрасте с суицидальным поведением, остаются неизвестными. Это может быть продиктовано тем, что влияние пережитого в детстве насилия на развитие мозга, лишь частично обуславливает эту связь. В многих исследованиях изучались последствия ранней травмы на когнитивное и аффективное функционирование. Люди, подвергшиеся в детстве жестокому обращению, обнаруживают снижение интеллектуальной производительности, нарушения памяти и исполнительных функций, а также дефицит в области аффективного функционирования (обработка сигналов в системе вознаграждения, эмоциональное восприятие и др. [35]). Кроме того, жестокое обращение в детстве может привести к изменению процессов развития, отвечающих за усиление эмоционального регулирования и связанных с ним навыков межличностного взаимодействия (36, 37). Предполагается, что трудности в регуляции эмоций связаны с риском развития психических расстройств в более позднем возрасте (38, 39), а также могут опосредовать связь между детской травмой и психопатологией во взрослой жизни (40-43). Существуют данные о том, что сексуальное насилие повышает чувствительность к депрессогенным жизненным событиям (44). В настоящее время не определена степень, с которой психопатологические симптомы подвергшихся насилию людей опосредуют взаимосвязь между пережитым в детстве насилием и суицидальным поведением. Когнитивные нарушения (45) и эмоциональная дизрегуляция (46) также могут быть независимым образом связаны с утяжелением суицидального поведения.
Возраст, в котором ребенок переносит физическую или сексуальную травму, может определять последствия травматического опыта для развивающегося мозга (38,47). Например, стрессовые реакции, связанные с насилием в раннем возрасте, могут привести к хроническому стрессу, чрезмерной бдительности («гипербодрствованию») и атипичной регуляции обмена кортизола (41, 48). Ранний возраст начала насилия может также быть связан с выраженной «чрезмерной генерализацией» памяти (49). Этот феномен характеризует трудности в воспроизведении конкретных автобиографических воспоминаний и связан с повышенным риском ПТСР (47). В нашей выборке модальное начало насилия пришлось на возраст после 9 лет. По нашим данным, чем раньше возраст начала насилия, тем выше интенсивность намерений при суицидальной попытке (эти данные согласуются с результатами упомянутых выше исследований). Тем не менее, еще многое предстоит уточнить. Связь между возрастом травматического опыта и его последствиями может быть нелинейной. Мы также обнаружили, что сексуальное насилие, начавшееся после 12 лет, было связано с менее выраженными суицидальными намерениями в дальнейшей жизни. Данные исследований развития нервной системы показывают, что «взрывной» рост объемов структур головного мозга может указывать на повышенную восприимчивость к воздействию факторов окружающей среды (38). Andersen и соавт. привели данные, полученные на небольшой выборке лиц женского пола. Показано, что в определенные периоды жизни сексуальное насилие было связано с меньшим объемом гиппокампа (в возрасте от 3 до 5 лет) либо с другими анатомическими нарушениями в мозолистом теле (в возрасте от 9 до 10 лет) или префронтальной коре (в возрасте от 11 до 14 лет) (50). Взаимодействие стресса в раннем периоде развития и небольшого объема гиппокампа также может увеличивать риск депрессии (51).
Необходимо обозначить некоторые ограничения настоящего исследования. Относительно небольшой размер выборки затрудняет возможность обнаружения межгрупповых различий. Кросс-секционный (поперечный) дизайн исследования также является ограничением. Нельзя исключить систематическую ошибку, связанную с воспроизведением прошлого опыта («ошибка памяти»), так как средний срок, прошедший с окончания детского периода до момента оценки составил 31,7 ± 9,2 лет. Тем не менее, в большинстве исследований в этой области также используются ретроспективные данные о сексуальном насилии (правомерность их использования является дискуссионной [52]). Если личностные факторы опосредуют эффекты, которые сексуальное насилие (в детском возрасте) оказывает на суицидальное поведение (в более позднем возрасте), то включение расстройств личности в регрессионную модель могло привести к заниженной оценке таких эффектов. Половая зрелость наступает в среднем в возрасте 12-13 лет (53). В настоящем исследовании не оценивалась стадия полового развития и раннее половое созревание с сексуальным насилием (54). Наконец, не были рассмотрены другие типы насилия, например, психологическое и эмоциональное (55). Кроме того, в анализ не вошли другие преобразующие факторы, такие как стиль воспитания (56) – эти факторы могут быть важными в формировании взаимосвязи между насилием и суицидальным поведением.
Таким образом, наш анализ показывает следующую закономерность, характерную для пациентов с депрессией: чем раньше возраст начала сексуального насилия, тем больше интенсивность суицидальных намерений для совершенных суицидальных попыток. Это говорит о том, что при изучении риска суицидального поведения в соответствующей популяции наряду с его типом и тяжестью следует рассматривать возраст начала сексуального насилия.

Список исп. литературыСкрыть список

1. US Department of Health and Human Services. Child Maltreatment 2008. www.acf.hhs.gov.
2. Afifi TO, Brownridge DA, Cox BJ et al. Physical punishment, childhood abuse and psychiatric disorders. Child Abuse Negl 2006;30:1093-103.
3. Pereda N, Guilera G, Forns M et al. The prevalence of child sexual abuse in community and student samples: a meta-analysis. Clin Psychol Rev 2009;29:328-38.
4. Briere J, Evans D, Runtz M et al. Symptomatology in men who were molested as children: a comparison study. Am J Orthopsychiatry 1988;58:457-61.
5. Dube SR, Anda RF, Felitti VJ et al. Childhood abuse, household dysfunction, and the risk of attempted suicide throughout the life span: findings from the Adverse Childhood Experiences Study. JAMA 2001;286:3089-96.
6. Fergusson DM, Boden JM, Horwood LJ. Exposure to childhood sexual and physical abuse and adjustment in early adulthood. Child Abuse Negl 2008;32:607-19.
7. Joiner TE, Sachs-Ericsson NJ, Wingate LR et al. Childhood physical and sexual abuse and lifetime number of suicide attempts: a persistent and theoretically important relationship. Behav Res Ther 2007;45:539-47.
8. Brezo J, Paris J, Vitaro F et al. Predicting suicide attempts in young adults with histories of childhood abuse. Br J Psychiatry 2008;193:134-9.
9. Cicchetti D, Rogosch FA, Gunnar MR et al. The differential impacts of early physical and sexual abuse and internalizing problems on daytime cortisol rhythm in school-aged children. Child Dev 2010;81:252-69.
10. Blasco-Fontecilla H, Baca-Garcia E, Duberstein P et al. An exploratory study of the relationship between diverse life events and specific personality disorders in a sample of suicide attempters. J Pers Disord 2010;24:773-84.
11. Chesin MS, Jeglic EL, Stanley B. Pathways to high-lethality suicide attempts in individuals with borderline personality disorder. Arch Suicide Res 2010;14:342-62.
12. Oquendo MA, Bongiovi-Garcia ME, Galfalvy H et al. Sex differences in clinical predictors of suicidal acts after major depression: a prospective study. Am J Psychiatry 2007;164:134-41.
13. Brent DA,Oquendo M, Birmaher B et al. Familial pathways to earlyonset suicide attempt: risk for suicidal behavior in offspring of mood-disordered suicide attempters. Arch Gen Psychiatry 2002; 59:801-7.
14. Chaffin M, Wherry J, Newlin C et al. The Abuse Dimensions Inventory: initial data on a research measure of abuse severity. J Interpersonal Viol 1999;12:569-89.
15. First MB, Spitzer RL, GibbonM et al. Clinical Interview for DSMIV-TR Axis I Disorders, Research Version, Patient Edition (SCIDI/P). New York: New York State Psychiatric Institute, 2002.
16. First MB, Spitzer RL, Gibbon M et al. Structured Clinical Interview for DSM-IV Axis II Personality Disorders (SCID-II), Version 2.0. New York: New York Psychiatric Institute, 1996.
17. Hamilton M. A rating scale for depression. J Neurol Neurosurg Psychiatry 1960;23:56-62.
18. Beck A, Schuyler D, Herman I. Development of suicidal intent scales. In: Beck A, Lettieri D, Resnick H et al (eds). The prediction of suicide. Oxford: Charles Press, 1974:45-55.
19. Brodsky BS, Mann JJ, Stanley B et al. Familial transmission of suicidal behavior: factors mediating the relationship between childhood abuse and offspring suicide attempts. J Clin Psychiatry 2008;69:584-96.
20. Brown GL, Goodwin FK, Ballenger JC et al. Aggression in humans correlates with cerebrospinal fluid amine metabolites. Psychiatry Res 1979;1:131-9.
21. Barratt ES. Factor analysis of some psychometric measures of impulsiveness and anxiety. Psychol Rep 1965;16:547-54.
22. Buss AH, Durkee A. An inventory for assessing different kinds of hostility. J Consult Psychol 1957;21:343-9.
23. Glowinski AL, Bucholz KK, Nelson EC et al. Suicide attempts in an adolescent female twin sample. J Am Acad Child Adolesc Psychiatry 2001;40:1300-7.
24. Roy A. African American and Caucasian attempters compared for suicide risk factors: a preliminary study. Suicide Life Threat Behav 2003;33:443-7.
25. Swogger MT, You S, Cashman-Brown S et al. Childhood physical abuse, aggression, and suicide attempts among criminal offenders. Psychiatry Res 2011;185:363-7.
26. Afifi TO, Enns MW, Cox BJ et al. Population attributable fractions of psychiatric disorders and suicide ideation and attempts associated with adverse childhood experiences. Am J Public Health 2008;98:946-52.
27. Baca-Garcia E, Perez-Rodriguez MM, Keyes KM et al. Suicidal ideation and suicide attempts in the United States: 1991–1992 and 2001–2002. Mol Psychiatry 2010;15:250-9.
28. Borges G, Loera CR. Alcohol and drug use in suicidal behaviour. Curr Opin Psychiatry 2010;23:195-204.
29. McGirr A, Alda M, Seguin M et al. Familial aggregation of suicide explained by cluster B traits: a three-group family study of suicide controlling for major depressive disorder.AmJ Psychiatry 2009;166:1124-34.
30. Brodsky BS, Malone KM, Ellis SP et al. Characteristics of borderline personality disorder associated with suicidal behavior. Am J Psychiatry 1997;154:1715-9.
31. Black DW, Blum N, Pfohl B et al. Suicidal behavior in borderline personality disorder: prevalence, risk factors, prediction, and prevention. J Pers Disord 2004;18:226-39.
32. Wagner S, Baskaya O, Anicker NJ et al. The catechol O-methyltransferase (COMT) Val(158)Met polymorphism modulates the association of serious life events (SLE) and impulsive aggression in female patients with borderline personality disorder (BPD). Acta Psychiatr Scand 2010;122:110-7.
33. Roy A. Childhood trauma and hostility as an adult: relevance to suicidal behavior. Psychiatry Res 2001;102:97-101.
34. Perroud N, Jaussent I, Guillaume S et al. COMT but not serotonin-related genes modulates the influence of childhood abuse on anger traits. Genes Brain Behav 2010;9:193-202.
35. Pechtel P, Pizzagalli DA. Effects of early life stress on cognitive and affective function: an integrated review of human literature. Psychopharmacology 2011;214:55-70.
36. Shipman K, Edwards A, Brown A et al. Managing emotion in a maltreating context: a pilot study examining child neglect. Child Abuse Negl 2005;29:1015-29.
37. Shipman K, Zeman J, Penza S et al. Emotion management skills in sexually maltreated and nonmaltreated girls: a developmental psychopathology perspective. Dev Psychopathol 2000;12:47-62.
38. Tottenham N, Sheridan MA. A review of adversity, the amygdala and the hippocampus: a consideration of developmental timing. Front Hum Neurosci 2009;3:68.
39. Burns EE, Jackson JL, Harding HG. Child maltreatment, emotion regulation, and posttraumatic stress: the impact of emotional abuse. J Aggress Maltreat Trauma 2010; 19:
801-19.
40. Braquehais MD, Oquendo MA, Baca-Garcia E et al. Is impulsivity a link between childhood abuse and suicide? Compr Psychiatry 2010;51:121-9.
41. Gunnar M, Quevedo K. The neurobiology of stress and development. Annu Rev Psychol 2007;58:145-73.
42. Famularo R, Fenton T, Kinscherff R et al. Psychiatric comorbidity in childhood post traumatic stress disorder. Child Abuse Negl 1996; 20:953-61.
43. Roy A. Reported childhood trauma and suicide attempts in schizophrenic patients. Suicide Life Threat Behav 2005;35:690-3.
44. Kendler KS, Kuhn JW, Prescott CA. Childhood sexual abuse, stressful life events and risk for major depression in women. Psychol Med 2004;34:1475.
45. Jollant F, Bellivier F, Leboyer M et al. Impaired decision making in suicide attempters. Am J Psychiatry 2005;162:304-10.
46. Anestis MD, Bagge CL, Tull MT et al. Clarifying the role of emotion dysregulation in the interpersonal-psychological theory of suicidal behavior in an undergraduate sample. J Psychiatr Res 2011;45:603-11.
47. McCutcheon VV, Sartor CE, Pommer NE et al. Age at trauma exposure and PTSD risk in young adult women. J Trauma Stress 2010;23:811-4.
48. Flory JD, Yehuda R, Grossman R et al. Childhood trauma and basal cortisol in people with personality disorders. Compr Psychiatry 2009;50:34-7.
49. Crane C, Duggan DS. Overgeneral autobiographical memory and age of onset of childhood sexual abuse in patients with recurrent suicidal behaviour. Br J Clin Psychol 2009;48:93-100.
50. Andersen SL, Tomada A, Vincow ES et al. Preliminary evidence for sensitive periods in the effect of childhood sexual abuse on regional brain development. J Neuropsychiatry Clin Neurosci 2008;20:292-301.
51. Rao U, Chen LA, Bidesi AS et al. Hippocampal changes associated with early-life adversity and vulnerability to depression. Biol Psychiatry 2010;67:357-64.
52. Fergusson DM, Horwood LJ, Boden JM. Structural equation modeling of repeated retrospective reports of childhood maltreatment. Int J Methods Psychiatr Res 2011;20:93-104.
53. Anderson SE, Dallal GE, Must A. Relative weight and race influence average age at menarche: results from two nationally representative surveys of US girls studied 25 years apart. Pediatrics 2003;111:844-50.
54. Zabin LS, Emerson MR, Rowland DL. Childhood sexual abuse and early menarche: the direction of their relationship and its implications. J Adolesc Health 2005; 36:
393-400.
55. Forman EM, Berk MS, Henriques GR et al. History of multiple suicide attempts as a behavioral marker of severe psychopathology. Am J Psychiatry 2004;161:437-43.
56. Greening L, Stoppelbein L, Luebbe A. The moderating effects of parenting styles on African-American and Caucasian children’s suicidal behaviors. J Youth Adolesc 2010;39:357-69.

Изгои — Журнал «Читаем Вместе. Навигатор в мире книг»

Роман школьницы из Оклахомы Сьюзан Элоизы Хинтон «Изгои» (1967) и одноименный фильм, снятый в начале восьмидесятых корифеем американского кинематографа Фрэнсисом Фордом Копполой, представляют тот самый редкий случай конгениального единства литературного источника и его кинематографического отражения. В этот уникальный разряд можно включить такие шедевры, как «Пролетая над гнездом кукушки» Кизи – Формана, «Заводной апельсин» Бёрджесса – Кубрика, «Генералы песчаных карьеров» Амаду – Бартлетта. Кстати, между героями «Заводного апельсина» и «Изгоями» немало общего. Их криминальные похождения, насыщенные насилием, их «крутой» стиль неразрывно связан с Великой Эпохой шестидесятых годов. Правда, витиеватый текст Энтони Бёрджесса насыщен сюрреалистическими спецэффектами, а роман шестнадцатилетней Хинтон исключительно реалистичен, непосредственен и искренен. Речь в книге юной писательницы идет о подростковом поиске правды жизни в условиях жестокой войны двух банд белых тинейджеров – представителей бедных кварталов и сынков обеспеченных родителей. Шестнадцатилетняя девочка написала книгу про мальчиков, как неоднократно замечалось в отзывах, «на выдохе». Разумеется, работа, затрагивающая проблему конфликта неиспачканного жизненным опытом подростка и лицемерного общества, не могла не подвергнуться репрессиям: американская библиотечная ассоциация включила роман Хинтон в список «100 запрещенных книг XX века». Правда, этот факт не помешал «Изгоям» попасть в первые строчки мировых бестселлеров, достигнув в шкале продаж двадцатимиллионной метки.

Появление этой книги в русскоязычной среде с опозданием в пятьдесят лет вызывает изумление… По какой-то неведомой причине блестящий роман проскочил мимо преданных российских поклонников новой американской литературы, наблюдательных критиков и знаменитых переводчиков. Однако, как говорится «срок годности» хорошей литературы не ограничен.

выход культуры из андеграунда • Arzamas

Как 1980-е стали временем перемен и при чем тут Пригов с Кабаковым, Цой с Шевчуком и Гумилев с Набоковым

Авторы Юрий Доманский, Андрей Зорин

Где-то на рубеже 1970-х — 1980-х годов в самоощущении многих жителей больших советских городов начал происходить странный, но ощутимый сдвиг. Система, еще вчера казавшаяся прочной, если не вечной, неожиданно пошла трещинами, порождая ощущение неизбежных и скорых перемен. Трудно ска­зать, с чего именно началось это брожение. То ли с обозначившейся неудачей афганской войны, которая началась с успешного штурма дворца Амина, но по­степенно превратилась в незатяги­ваю­щуюся рану на теле страны. То ли с полу­комической московской Олимпиады с ее ласковым Мишей, которую бойкоти­ровало большинство западных стран и которая проходила в городе, заботливо очищенном КГБ от приезжих. То ли с похорон Владимира Высоцкого, пре­вра­тив­шихся в массо­вую манифестацию. То ли с гротескного цикла смертей ге­неральных секрета­рей ЦК КПСС. За два с половиной года, с ноября 1982-го по март 1985-го, страна успела проводить в последний путь трех лидеров. По рас­пространен­ному в ту пору анекдоту, человек, направляв­шийся на оче­ред­ные похороны, твердо отвечал требовавшей пропуск охране: «У меня або­немент». Когда во время последней из этих церемоний прощания страна, прильнувшая к телеэкранам, увидела наконец молодого и уверенного в себе Горбачева, большинство уже не сомневалось: «Началось!»

Культура оказалась вполне готова к этим переменам. Уже начиная с середины 1970-х годов в крупных городах возникла среда литераторов, художников, музыкантов, существовавших и работавших за рамками официального совет­ского искусства с его творческими союзами и партийным контролем. Дело здесь было не только в политической оппозиционности и даже не в эстети­че­ском новаторстве: речь шла скорее об образе жизни, о неодолимом отвра­ще­нии, которую вызывала сама необходимость добиваться цензурного разреше­ния на публикацию. Складывание независимой художественной сферы шло исключительно быстрыми темпами, и очень скоро его авторам стало тесно в «андеграунде» — или, переводя на русский, подполье, — и они явочным по­ряд­­ком приступили к самолегализации. При этом власть не то чтобы не реа­гировала на этот нараставший процесс, но репрессии, которые она готова была применить, были разрозненными и демонстрировали по преиму­ществу ее неуве­ренность в себе.

За разгромленной бульдозерной выставкой 1974 года последовали полураз­ре­шенные экспозиции неофициальных художников. В 1978 году ленинградские литераторы Борис Останин и Борис Иванов и искусствовед Юрий Новиков учредили первую независимую премию имени Андрея Белого, материальным выражением которой стали монета в один рубль, бутылка водки и яблоко. Получить ее было едва ли не престижней, чем ленинскую или Государствен­ную. В следующем, 1979 году было публично объявлено о выходе самиздат­ского альманаха «Метрополь», объединившего и андеграундных авторов вроде Бориса Вахтина, Юрия Кублановского, Юрия Карабчиевского, и таких признан­ных советских писателей, как Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина и Васи­лий Аксенов. Бурная кампания, организованная писательской номенклатурой против альманаха, по существу не затронула ни тех, ни других: пострадали только двое самых молодых из пяти его составителей — Евгений Попов и Вик­тор Ерофеев, занимавшие своего рода промежуточную позицию. Уже принятое решение об их приеме в Союз писателей было спешно отозвано, после чего трое из авторов сборника — поэты Семен Липкин и Инна Лиснян­ская и Васи­лий Аксенов, вскоре покинувший СССР, — в знак протеста заявили о прекра­щении своего членства в Союзе.

Поток так называемого тамиздата все шире проникал в СССР — нередко в ба­гаже членов партийно-государственной номенклатуры и сотрудников КГБ, не подвергавшихся таможенному контролю на границе. Если в 1965 году Анд­рей Синявский и Юлий Даниэль получили за свои заграничные публика­ции сроки в семь и пять лет, то к концу 1970-х публикации за рубежом стано­вятся повсеместной практикой и, как правило, не ведут к немедленным ре­прес­сиям. Так, на Западе выходят не напечатанный в СССР «Пушкинский дом» Анд­рея Битова и «Верный Руслан» Георгия Владимова (политические гонения на Вла­ди­мова начались только после того, как он занялся открытой диссидент­ской дея­тельностью). Выходят и произведения неофициальных авторов: Вене­дикта Ерофеева, Сергея Довлатова и других. Политический режим не ли­бе­ра­лизи­ро­вался, во многих отношениях даже ужесточался, но заметно дрях­лел. С нача­лом перестройки цензурные барьеры начали обрушиваться один за дру­гим — не столько в силу смягчения политики властей, постоянно шед­ших в хвосте событий, сколько под напором снизу. Власти стоило несколько раз демонстра­тивно уклониться от репрессий, чтобы процесс стал неудер­жимым.

На состоявшемся в мае 1986 года V съезде кинематографистов было неожи­данно забаллотировано все правление Союза кинематографистов, а первым секретарем правления был избран Элем Климов, прославившийся фильмом 1974 года «Агония», десятилетие лежавшим на полке, хотя и показанном на Вене­цианском фестивале. Через полгода на широкий экран вышел фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние»: в нем дочь невинно замученного худож­ника мстит за своих погибших в репрессиях родителей и трижды выкапывает из мо­гилы труп тирана — внешне тот напоминает Берию, а биографически — Ста­лина. Он был выпущен в прокат сразу после освобож­дения многих дисси­ден­тов, и его триумфальный успех был закреплен премией Канн­ского фестиваля и премией «Ника» в шести номинациях.

В том, что символом политических перемен стала историческая аллегория, была глубокая закономерность. Свернув в середине 1960-х антисталинскую кампанию, установив по отношению к прошлому столь характерный для 1970-х ритуал многозначительного умолчания и мутных недомолвок, режим как бы принял наследие Большого террора. Для поколения оттепели, только в годы перестройки занявшего ведущие позиции в политике и культуре, борьба со ста­линщиной стала в полном смысле слова делом жизни. Казалось, что историче­ское поражение конца 1960-х связано именно с тем, что очищение общества от лжи и насилия было искусственно прервано, а значит, доведение этого про­цесса до конца сделает повторение окончательно невозможным. Одним из пер­вых публичных дебатов перестройки становится вопрос о памят­нике жертвам репрессий — инициатива, которая, по неизменной иронии истории, оказалась реализованной только тридцать лет спустя, в 2017 году, на фоне мас­совой ресталинизации страны. Движение за создание памятника положило начало деятельности общества «Мемориал», ставшего важным центром право­защит­ной деятельности и изучения истории России советского периода.

Взрыв интереса к истории отнюдь не сводился к вниманию к сталинскому террору. На фоне колоссальных политических перемен и резко ухудшавшейся экономической ситуации десятки и сотни тысяч людей на митингах требовали от государства открытой и неограниченной подписки на многотомные исто­ри­ческие сочинения Ключевского и Соловьева. Писатели Сергей Залыгин и Ва­лен­­тин Распутин обратились в ЦК КПСС с просьбой передать дефицитную бумагу, предназначавшуюся для печатания их сочинений, на издания Ключев­ского и Соловьева. Казалось, как только мы узнаем правду об истории, которую от нас столько лет скрывали злокозненные коммунисты, как жизнь вокруг наладится волшебным образом.

Центром художественного процесса тех лет стало возвращение имен и заполне­ние белых пятен. В центре читательского внимания оказалась так называемая возвращенная литература. Крупным событием весны 1986 года стала публика­ция в журнале «Огонек», одном из флагманов перестройки, небольшой под­борки стихов Николая Гумилева, расстрелянного большевиками в 1921 году. Эти несколько стихотворений открыли лавину: журналы, быстрее реагировав­шие на перемены, чем несколько растерявшиеся книгоиздатели, на протяже­нии нескольких лет, почти позабыв про текущий литературный процесс, сорев­но­вались, кто первым напечатает в СССР ранее запрещенные произведе­ния Набо­кова, Платонова, Зощенко, Булгакова, Пастернака, Ахматовой, Гроссмана, Вене­дикта Ерофеева и многих других. Тиражи, которыми выходила возвращен­ная литература, достигали миллионов экземпляров.

Конечно, значительная часть публики уже читала большинство этих произве­дений в сам- или тамиздате, но даже на таких читателей действовал эффект легальности: было особое горькое торжество в том, чтобы перечиты­вать зна­ко­мых авторов, наконец вернувших себе законное место в литературе. Современ­ная словесность едва ли могла конкурировать с таким количеством шедевров, но и она была охвачена жаждой восстановления правды о прошлом. Ставшие заметными общественными событиями книги вроде «Детей Арбата» Анатолия Рыбакова или «Ночевала тучка золотая» Анатолия Приставкина были посвя­щены исторической тематике.

Особо болезненным вопросом было отношение к писателям-эмигрантам. В Советском Союзе человек, переехавший жить в мир, населенный идеологиче­скими врагами, по сути дела вычеркивался из списка живых — его нельзя было не только печатать, но и упоминать, не обвиняя в предательстве. Исключение отчасти делалось для авторов первой волны, покинувших страну после рево­люции, но не для послевоенной эмиграции и не для тех, кто уехал из СССР в 1970-е годы, — по отношению к ним все табу сохраняли полную силу. Пере­стройка изменила это положение дел: дискуссии о месте авторов-эмигрантов в теку­щем литературном процессе особенно обострились после присуждения в 1987 го­ду Нобелевской премии Иосифу Бродскому. Официальные советские инстанции накопили солидный опыт травли лауреатов самой престижной ли­те­­ратурной премии мира: случаи с Буниным, Пастернаком и Солженицыным были у всех в памяти, но на этот раз после короткой заминки возобладал иной подход. Уже в декабрьском номере «Нового мира» появилась небольшая под­борка стихотворений Бродского, за которой последовали другие: русским лауреатом Нобелевской премии было решено гордиться.

В марте 1988 года в Дании состоялась совместная конфе­ренция советских и эми­грантских писателей. Буквально до самого последнего момента пар­тий­ное руководство колебалось, разрешить ли поездку в Данию советской деле­гации, но потом посчитало, что скандал от срыва конферен­ции будет чреват еще большими репутационными издержками. Участники конференции объя­вили, что существует единая русская литература, а принад­леж­ность к ней не определяется местом прожи­вания. Особую роль в наведе­нии мостов сыграл историк Юрий Афанасьев — через год с небольшим он про­сла­вился на всю страну выступлением на Первом съезде народных депутатов, где назвал офи­ци­озных депутатов «агрессивно-послушным большинством».

Впрочем, самого знаменитого из русских писате­лей, живших за границей, на конфе­ренции не было. Александр Солженицын, высланный из СССР в 1974 году, не считал себя частью эмигрантского сооб­щества и во многом противостоял ему: он не разделял характерного для русской либе­ральной интеллигенции западничества.

Попытки напечатать в СССР Солженицына начались уже в 1986 году. Однако писатель категорически возражал и против републикации его произведений, уже печатавшихся в 1960-е годы, среди которых был прославивший его имя рассказ «Один день Ивана Денисовича». Возражал он и против издания таких романов, как «Раковый корпус» и «В круге первом», которые он некогда наме­ревался, но не сумел напечатать на родине. С точки зрения писателя, его воз­вра­щение домой должно было начаться с «Архипелага ГУЛАГ» — его главной книги, ставшей причиной его изгнания. «Архипелаг» также был «художествен­ным исследованием» истории. Солженицын был убежден, что тотальное наси­лие, на котором с самого начала держалась советская система, было основано на столь же всеобъемлющей лжи, а разрушение этой лжи неминуемо должно было привести к прекращению насилия и краху коммунистической государ­ствен­ности. Одним из требований начавшихся в 1989 году шахтерских заба­стовок была публикация «Архипелага ГУЛАГ». Главы из романа были опубли­кованы журналом «Новый мир» во второй половине 1989 года, а полностью он вышел на родине писателя в 1990-м, когда СССР оставалось уже не более года жизни.

Сферой, где андеграунд сумел преодолеть свой элитарный характер и стать по-настоящему массовым, был рок, сделавший независимое искусство цен­траль­ной частью молодежной культуры. Пожалуй, именно в отношении к рок-музыке как части стихийно складываю­щейся независимой культуры с особенной остротой проявилась двусмысленная позиция власти: с одной стороны, было понятно, что рок формирует нонкон­фор­мистское мышление подрастающего поколения, «расшатывает устои», создает явно нерелевантную советской идеологии шкалу ценностей. С другой стороны, очевидной была в данном случае и невозможность прямого запрета, ведь рок-искусство ока­за­лось слишком уж массовым, захватило слишком боль­шое количество молодых людей. А раз нельзя запретить, то нужно разрешить, чтобы контролировать. По-видимому, именно таким соображе­нием и руковод­ствовались власти, когда в 1981 году в Ленинграде был создан первый в СССР рок-клуб. Теперь у музы­кантов-любителей появилась возможность давать легальные концерты, рас­про­странять свои записи, даже проводить большие фестивали.

По одной из вер­сий, идея создания рок-клуба принадлежала КГБ, стремив­ше­муся поставить под контроль рок-сцену Северной столицы. Первый фестиваль Ленинградского рок-клуба состоялся в мае 1983 года. В то же время рок-музы­канты продолжали подвергаться преследованиям. В 1984-м Юрий Шевчук был вынужден покинуть Уфу, где власти устроили травлю музыканта: специально подосланные молодые люди избили Шевчука, предупредив, что ему не стоит затрагивать в песнях поли­тику. В самом Ленинграде оказались под арестом лидеры христианской рок-группы «Трубный зов» Валерий Баринов и Сергей Тимохин. Ко времени начала перестройки ленинградский рок не просто был известен по всей стране — он считался флагманом грядущих социальных пере­мен: рок-искусство декларативно отказывалось от советских ценностей.

С началом перестройки о группах Ленинградского рок-клуба средства массовой информации заговорили уже не в уничижительных, а в превосходных тонах. Колыбель революции становится колыбелью русского рока. «Аквариум», «Алиса», «Кино», «Зоопарк» — творчество этих групп и их лидеров — Бориса Гребенщикова, Константина Кинчева (москвича, открывшего себя именно в Северной столице), Виктора Цоя, Майка Науменко, Михаила Борзыкина — обретает невиданную популярность. Одной из самых значительных записей в истории русского классического рока стал концерт Александра Башлачева в московском Театре на Таганке в 1986 году. Башлачев убедительно показал, что для русского рока хватает всего лишь одной акустической гитары, а для хорошего воспроизведения достаточно записать обычный концерт на магни­тофон.

Рок стремительно распространялся по всей стране. Секрет его популярности заключался в том, что эта музыка идеально соответствовала времени: мир вокруг менялся стремительно, а рок столь же стремительными ритмами, жесткостью текста на родном для слушателей языке, внешним видом лидеров буквально говорил: если хочешь шагать в ногу с эпохой, то лучше всего делать это вместе с нами. Постепенно выступления в квартирах и окраинных домах начинают вытесняться концертными выступлениями на стадионах и во Двор­цах спорта, а магнитофонные катушки — полноценными дисками-гигантами на виниле, продававшимися громадными тиражами. Подтянулись и средства массовой информации. С 1984 года на Ленинградском телевидении начала выходить передача «Музыкальный ринг», где самыми частыми гостями стали ленинградские рок-группы: «Аквариум», «Аукцыон», «Секрет». Попадали в эфир «Ринга» и москвичи: «Машина времени», «Звуки Му», «Центр». А поя­вившаяся в 1987-м программа «Взгляд» популяризировала русский рок демон­страцией клипов и фрагментов концертных выступлений. Именно взглядовцы открыли зрителям лучшие образцы свердловского рока, в част­ности группу «Наутилус Помпилиус».

О роке начинают сниматься фильмы. В 1987-м появился документальный фильм «Рок» Алексея Учителя, а потом к этой теме подключились и режиссеры худо­жественных фильмов. В 1987–1988 годах вышли «Асса» Сергея Соловьева, «Взлом­щик» Валерия Огородникова и «Игла» Рашида Нугманова. В «Ассе» одну из ролей исполнил Виктор Цой; во «Взломщике» в главной роли снялся Кон­стан­тин Кинчев, а «Игле» — опять же Виктор Цой и Петр Мамонов. И во всех трех фильмах звучали рок-песни: «Аквариума», «Браво», «Кино», «Алисы», «Аукцыона» и других. Особенно выразительными получились финальные кадры «Ассы», где Цой поет песню «Перемен!», а собравшаяся публика высвечивает темноту мира бесчисленным множеством огоньков.

С началом перестройки рок-клубы по примеру Ленинграда стали создаваться и в других городах СССР. Самые известные среди них — возникшие в 1986 году Свердловский рок-клуб и Московская рок-лаборатория. В течение следующих двух-трех лет Свердловск даже опередил Ленинград если не по количеству рок-групп, то по их популярности. Достаточно назвать «Наутилус Помпилиус», «Чайф», «Урфин Джюс», «Агату Кристи». Расцвет свердловского рока был во многом связан с даром Ильи Кормильцева, создававшего тексты для ряда групп с Урала. Те музыканты, которые писали себе тексты сами, старались соответствовать заданной Кормильцевым художественной планке — в русском роке поэтическая основа песен была много важней, чем в американском или в европейском.

Для московских рок-групп (и в том числе «Бригады С» Гарика Сукачева, «Зву­ков Му» Петра Мамонова, «Центра» Василия Шумова, «Ва-Банкъ» Александра Ф. Скляра, «Ногу свело» Макса Покровского) было характерно сочетание зача­стую гротескной сатиры с сильным абсурдистским элементом. Кроме того, московские рок-группы уделяли повышенное внимание внешней, визуальной стороне концерта — выступления «Бригады С» и «Звуков Му» становились самыми настоящими шоу.

Организатор весьма популярной группы симуля­тив­ного рока «Среднерусская возвышенность» Свен Гундлах сам был извест­ным художником и участвовал в знаменитом кружке андеграундных художни­ков «Мухоморы», прославив­шем­ся эпатажными акциями. Рок-группу он создал как очередной художе­ст­венный перформанс и был искренне удивлен ее незау­ряд­ным успехом. Неиз­менной кульминацией концертов было появле­ние на сцене центральной фи­гуры литературно-художественного андеграунда 1980-х годов Дмитрия Алек­сандровича Пригова, исполнявшего перед много­тысяч­ной ауди­торией соб­ст­вен­ные стихи и к восторгу собравшихся кричав­шего кикиморой. И Гундлах, и Пригов были тесно связаны с традицией московского концеп­ту­ализма — самого оригинального, интеллектуально проработанного и востре­бованного в мировом масштабе течения советского независимого искусства.

Концептуализм начался с так называемого соц-арта — движения, которое переосмыслило применительно к советским условиям традицию западного поп-арта и представляло собой художественную рефлексию над обществом потреб­ления. Для СССР, напротив, был характерен катастрофи­ческий дефицит потре­бительских товаров, компенсировавшийся перепро­изводством лозунгов, про­пагандистских штампов и канонических языковых формул. Соц-арт рабо­тал с этим языком, полностью оторванным от реальности и обво­ла­кивавшим ее непроницаемым слоем.

Художники Виталий Комар и Александр Меламид пред­ставили соцреалисти­ческую картину «Встреча Солженицына и Бёлля на даче у Ростроповича», демонстрируя зазор между каноном офици­оз­ного советского портрета и поли­тической репутацией, изображенных на нем лиц, или писали в духе эстетики ампира полотно «Сталин и музы». Илья Каба­ков создавал философские аль­бомы, а позднее инсталляции, посвященные быту советской коммунальной квартиры. На картинах Эрика Булатова колос­саль­ные красные буквы с лозун­гом «Слава КПСС!» висели на фоне голубого неба. Колоссальная роль вербаль­ных образов в эстетике соц-арта сближали его с мировой традицией концепту­ального искусства, в основании которого лежало положение американского художника Джозефа Кошута, что «искусство суще­ствует только в форме идеи». Москов­ский концептуализм стал органичной частью мирового художествен­ного процесса, и когда сначала Комар и Мела­мид, а потом и Кабаков пере­бра­лись на Запад, они быстро стали признанными классиками.

Дмитрий Александрович Пригов, теоретик и практик русского концептуа­лиз­ма, который сам был художником и перформером, нашел для этой эстетики поэтическое выражение:

«Центральный Комитет КПСС, Верховный Совет СССР, Советское правитель­ство с глубоким прискорбием сообщают, что 10 февраля (29 января) 1837 года на 38-м году жизни в результате трагической дуэли оборвалась жизнь великого русского поэта Александра Сер­геевича Пушкина.
     Товарища Пушкина А. С. всегда отличали принципиальность, чувство ответ­ственности, требовательное отношение к себе и окру­жающим».

Цикл Пригова, состоявший из подобного рода некрологов русским классикам, был написан в 1980 году еще до начала массового ухода коммунистических вождей в лучший мир. Но Пригов и не реагировал непосредственно на собы­тия, занимавшие общественное внимание, — он работал с базовыми структу­рами сознания. Другое дело, что, когда в перестройку концептуальное искус­ство оказалось легализовано, оно быстро приобрело широкую популярность, потому что было воспринято прежде всего в качестве пародии на советский официоз. Его международный успех был усилен всеобщим ожиданием, что «перестраивающаяся» советская империя станет наконец частью сообщества демократических государств.

В преддверии первого художественного аукциона, который знаменитая аукци­онная фирма Sotheby’s должна была в 1988 году проводить в Москве, режиссер Милош Форман, автор культового фильма «Пролетая над гнездом кукушки», эмигрировавший из Чехословакии после советского вторжения 1968 года, по­сетил Москву и приобрел фрагмент колоссальной картины Гриши Брускина «Фун­даментальный лексикон», бесконечной галереи монструозных персона­жей из советского прошлого. На самом аукционе вторая часть «Фундамен­тального лексикона» была продана почти за 416 000 дол­ларов. Другие работы андеграундных художников, в том числе Брускина, также разошлись по немы­слимым по тем временам ценам.

К концу 1988 года победа неофициального искусства выглядела полной и бесповоротной. Былые мэтры и секретари творческих союзов то обвиняли в «некрофилии» своих оппонентов за интерес к творчеству умерших авторов, то изображали тщательно скрывавшихся диссидентов — в любом случае выглядели они при этом безнадежно уходящей натурой. Однако, как это и бывает в истории, за подъемом следует спад, и то, что казалось многообе­щающим расцветом, оборачивается прощальным цветением. Политическое и эконо­миче­ское обновление СССР во многом началось именно с культурной сферы, но очень быстро населению стало не до культуры. Надежды на пере­мены сме­нились предощущением надвигающейся катастрофы. Уже в начале 1988 года пролилась первая кровь в Нагорном Карабахе; за ним стали вспы­хи­вать и дру­гие горячие точки. Одновременно с этим обозначились симптомы нарастаю­щего коллапса экономики. Первый съезд народных депутатов 1989 го­да обозна­чил распад перестроечного консенсуса и начало гражданского проти­востояния.

Художественный процесс, как всегда, чутко отразил эти сдвиги. Примерно к этому же времени иссяк поток возвращенной литературы. После публикации «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына и «Жизни и судьбы» Василия Гроссмана пали последние табу — на критические упоминания о Ленине и на сравнение сталинского СССР и гитлеровской Германии. Накопленный запас потаенных шедевров тоже ока­зался небезграничным, а тиражи литературных журналов, достигшие своего максимума к 1990 году, упали потом в десятки раз. Эстетика соц-арта из ради­кального художественного прорыва, обновившего язык и фи­лософию искус­ства, превратилась в достояние коммерческой рекламы и ресто­ранного дизайна, а его лидеры стали менять художественную манеру и во мно­гом выпали из фокуса общественного внимания.

Завершился к началу 1990-х и невероятный всплеск русского рока. К этому вре­мени не стало сразу нескольких именитых рокеров. В феврале 1988-го покон­чил с собой, пожалуй, самый значительный поэт русского рока Александр Башлачев. В августе 1990-го в автокатастрофе погиб культовый лидер группы «Кино» Виктор Цой. В мае 1991-го под Новосибирском траги­чески погибает Янка Дягилева — ярчайшая рок-исполнительница, поэт, композитор. В том же году, только в августе, в Ленинграде уходит из жизни Майк Науменко. В начале 1990-х рок-клубы чуть ли не в одночасье закрылись: в них, как тогда казалось, не было больше нужды. Отнюдь не все музыканты могли, как было прежде, собирать стадионы. Стремительно стала уменьшаться аудитория рус­ского рока — из массового искусства он превращался в элитарное. Начинаю­щийся в стране политический и экономический кризис за совсем небольшой проме­жуток времени завершил целый этап в истории русского рока. Но этап этот не прошел даром: в годы перестройки русский рок сформи­ровался и создал те образцы, которые с полным на то правом можно назвать класси­ческими — и в плане поэтики, и в плане влияния их как на последующую традицию, так и на целое поколение слушателей.

25 декабря 1991 первый и последний президент СССР Михаил Горбачев объявил о своей добровольной отставке. Страну из-под него перед этим уже вынули, так что, строго говоря, уходить ему уже было неоткуда, и спуск совет­ского флага над Кремлем только зафиксировал этот очевидный факт. Комму­ни­сти­ческий эксперимент, с его ослепительной верой в грядущее всеобщее счастье, гекатомбами крови и презрительным смехом в итоге, в один миг ушел в прошлое. Во многих отношениях его история со всеми упованиями, катастро­фами и разочарованиями составляла основное содержание XX века, причем не только в России. Вместе с ним завершилась и русская культура XX века, во мно­гом замешанная на прославлении, осмыслении и отрицании этого тра­гического опыта. Какими окажутся итоги нынешнего периода ее развития, нам пока знать не дано.

Пролетая над гнездом кукушки (фильм)

«Пролетая над гнездом кукушки» (англ. One Flew Over the Cuckoo’s Nest, также встречается «Полёт над гнездом кукушки») — художественный фильм-драма кинорежиссёра Милоша Формана, экранизация одноимённого романа Кена Кизи.
Премьера фильма состоялась 19 ноября 1975 года на кинофестивале в Чикаго. Он стал вторым фильмом в истории мирового кинематографа, завоевавшим «Оскар» в пяти самых престижных номинациях, что ранее удавалось только картине «Это случилось однажды ночью» (1934)^[2]. Такую же «Большую пятёрку» ему удалось взять в пяти номинациях на «Золотой глобус» — единственный раз в истории кино.
Фильм, повествующий о драме в психиатрической клинике, снимался практически полностью в отделении для душевнобольных госпиталя штата Орегон. Зрители очень тепло приняли картину. Фильм собрал свыше $100 млн в домашнем прокате в США. Критика высоко оценила режиссуру и актёрскую игру, признав «Пролетая над гнездом кукушки» одним из важнейших событий «новой волны» американского кинематографа 1970-х годов.

Сюжет

Действие происходит в 1963 году. Преступника Рэндла Патрика Макмерфи (Джек Николсон) переводят из тюрьмы в психиатрическую клинику для освидетельствования.

Попав в отделение, Рэндл Макмерфи сразу сталкивается с жёстким распорядком, установленным старшей медсестрой Милдред Рэтчед (Луиза Флетчер). Эти строгости, а также вмешательство в личную жизнь больных во время сеансов групповой терапии вызывают протест у нового пациента. Макмерфи не понимает, почему мужчины, пусть даже и не совсем здоровые, терпят такое обращение со стороны женщины. Макмерфи заключает пари на то, что он сможет сбежать, когда захочет. Рэндл пререкается с медперсоналом, организует в отделении уголок азартных игр, проводит голосование, дабы получить разрешение больным неурочно посмотреть Мировую серию по телевизору. После неудачного голосования он сближается с хроническим больным по кличке Вождь, крупным индейцем, которого все считают глухонемым. Наконец, Макмерфи устраивает самовольную отлучку из больницы, отправившись с группой пациентов на рыбалку.

В ходе консилиума лечащие врачи склоняются к тому, что Макмерфи симулянт и его необходимо отправить назад в тюрьму отбывать срок. Однако сестра Рэтчед настаивает на том, чтобы оставить его в отделении. Задержанный для принудительного лечения Макмерфи неожиданно для себя узнаёт, что большинство пациентов в отделении находятся добровольно и его попытки посягнуть на власть медсестры совершенно бессмысленны. Понимая, что его могут оставить в больнице на неопределённо долгий срок, Рэндл решает бежать.

Во время очередного сеанса социальной терапии больной Чесвик теряет контроль над собой. Макмерфи и Вождь пытаются защитить его перед санитарами, и восставших больных обездвиживают. Затем всех троих отправляют на сеансы электрошоковой терапии. Перед процедурой Рэндл узнаёт, что Вождь говорит и слышит, но предпочитает хранить это в тайне. Придя в себя и вернувшись назад в отделение, Макмерфи решает, что дальше тянуть нельзя, и предлагает Вождю соучастие в побеге. Подкупив охранника, он приглашает в отделение своих знакомых девушек и устраивает прощальную вечеринку. Когда Макмерфи уже собирается покинуть больницу, Билли Биббит намекает ему, что хотел бы переспать с одной из девушек. Молодые люди уединяются. Не удержавшись после выпитого спиртного и бурной ночи, Рэндл, как и все в отделении, засыпает.

Наутро медсестра Рэтчед обнаруживает погром в отделении, признаки попытки побега и потерявшего девственность Билли Биббита. Рэтчед угрожает Биббиту тем, что расскажет о таком недостойном поведении его матери, близкой подругой которой она является, чем приводит его в шоковое состояние и вынуждает выдать зачинщика ночной вечеринки. Биббита в суматохе оставляют ненадолго одного, и он кончает жизнь самоубийством, перерезав себе сонную артерию. В ярости от того^[3], что Рэтчед довела до самоубийства слабого и больного Биббита, Макмерфи набрасывается на медсестру и с силой начинает её душить, но его в последний момент обезвреживает санитар, и Рэтчед выживает, получив серьёзную травму шеи.

Жизнь в больнице продолжается. Через некоторое время Рэндл снова появляется в отделении — Вождь видит, как его ведут под руки санитары. Вождь радуется возвращению своего единственного друга и говорит ему, что чувствует себя «большим, как гора» и готов совершить побег, но замечает, что Макмерфи не реагирует на эти слова. Присмотревшись, он обнаруживает шрамы с левой и правой сторон лба и понимает, что тот перенёс лоботомию и теперь это уже не Макмерфи-симулянт, а действительно больной человек. Вождь говорит ему, что не хочет уходить без Макмерфи, но и не хочет оставлять его в таком состоянии. Вождь произносит: «Пошли», — и душит Макмерфи подушкой. Затем, выбив зарешеченное окно тяжёлой мраморной колонкой, вырванной из душевой, выбирается на свободу и убегает.

В ролях

Актёр Роль Уильям Дуэлл Джим Сифелт Джим Сифелт Винсент Скьявелли Фредриксен Фредриксен Делос В. Смит Скэнлон Скэнлон Майкл Берриман Эллис Эллис Нейтан Джордж санитар Вашингтон санитар Вашингтон Мими Саркисян сестра Пилбоу сестра Пилбоу Скэтмен Кротерс Тёркл Тёркл Иосип Элик Банчини Банчини

Создание

Предыстория

Начало 1970-х — время «новой голливудской волны». Темы и настроения, которым ещё недавно не было места на экранах (секс, насилие, обсценная лексика, хиппи), постепенно становятся мейнстримом. Такие картины как «МЭШ», «Уловка-22» привносят новые веяния в интеллектуальное кино Голливуда. Тогда же на экранах появляются картины, преодолевшие рубеж выручки в $100 млн в домашнем прокате, — «Челюсти» и «Экзорцист» — первые ласточки эпохи блокбастеров^[4].

Бо Голдман и Майкл Дуглас во время работы над фильмом

Роман Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки» был опубликован в 1962 году и стал бестселлером в США. Книга быстро стала классикой поколения битников и уже к 1975 году была переиздана в США более двадцати раз^[5]. Тогда же, в 1962-м, Кирк Дуглас за $47 000 приобрёл права на кино- и театральную постановку^[6]:168. Сценическую версию романа написал Дейл Вассерман, и в 1963 году Кирк Дуглас осуществил инсценировку в театре «Cort» на Бродвее. Он сам и исполнял в ней главную роль Макмерфи^[7]. Получив весьма прохладные отзывы театральной критики, пьеса продержалась на сцене всего несколько месяцев. Через год Дуглас по заданию госдепартамента оказался в Чехословакии, где познакомился с молодым и перспективным режиссёром Милошем Форманом. Они пообщались, и Дуглас уже тогда изъявил готовность обсудить начало съёмок. Он выслал роман Кена Кизи по почте, но Форман книгу так и не получил — её конфисковали на таможне^[8].

Кирк Дуглас сам хотел спродюсировать фильм по мотивам спектакля и сыграть в нём, но разные обстоятельства воспрепятствовали его планам. Мешал судебный процесс с Дейлом Вассерманом, который неожиданно предъявил права на экранизацию своей адаптированной версии книги^[9][10]. Главная проблема была, однако, в том, что сценарий фильма о душевнобольных не вызывал интереса у кинокомпаний. Тема считалась если не провальной, то, во всяком случае, коммерчески бесперспективной. Сценарий был слишком новаторским для того времени. «Я принёс им настоящую классику, а они даже не поняли этого», — комментировал Кирк Дуглас свои многочисленные попытки заинтересовать кинокомпании^[11].

Интерес к сценарию проявляли Джон Кассаветис и Питер Фонда, но по различным причинам до съёмок дело не дошло^[12]. В начале 1970-х к постановке готовился Ричард Раш, на которого книга произвела большое впечатление. Он также предложил Джеку Николсону, своему старому знакомому по малобюджетным ранним работам, главную роль в будущей картине. Раш видел сценарий более близким к книге, где повествование ведётся и от лица Вождя. Раш после двух лет безуспешных попыток был вынужден расстаться с надеждой поставить картину по той же причине — он не нашёл финансовой поддержки для проекта^[6]:169. Существует версия, что правами на экранизацию изначально владел он и продал их Кирку Дугласу после неудачи с постановкой^[13][14].

В 1971 году Кирк, окончательно разочаровавшись, уже собрался продать права на экранизацию, когда его сын Майкл уговорил отца отдать их ему. Майкл решил попробовать сдвинуть проект с мёртвой точки, хотя опыта продюсирования у него не было. Во время съёмок сериала «Улицы Сан-Франциско» Майкл познакомился с Саулом Зейнцем, представителем небольшой независимой продюсерской компании Fantasy Films. Зейнц несколькими годами ранее также интересовался возможностью экранизации романа Кена Кизи, и они решили совместно начать работу над фильмом^[11].

Подбор актёров

Одной из причин, по которым подготовка к съёмкам фильма сильно затянулась, стала весьма продолжительная задержка времени из-за тщательного подбора актёров. Создатели располагали ограниченным бюджетом, но одновременно материал обязывал найти хороших исполнителей.

Одни только поиски актёра на главную роль заняли больше года. Джек Николсон был первым кандидатом в списке. Рассматривались варианты с Марлоном Брандо и Джином Хэкменом, но только как возможная замена, — если Джек не сможет сняться^[15]. Николсон уже был хорошо известен в профессиональной среде благодаря таким работам, как «Беспечный ездок» и «Пять лёгких пьес»^[16]. Однако это были, скорее, артхаусные картины, не столь хорошо знакомые широкой аудитории. Николсон тогда имел имидж испорченного молодого интеллектуала, отрицательного персонажа — совсем не бунтаря Макмерфи^[17]. После работы в «Последнем наряде» Майкл Дуглас окончательно убедился в том, что Джек Николсон подходит на эту роль. Актёр был весьма востребован, пришлось ждать, когда он закончит съёмки. У Николсона были заманчивые предложения на следующие картины от Хэла Эшби и Бернардо Бертолуччи, но он выбрал работу с Форманом^[6]:169.

Известные актрисы Энн Бэнкрофт, Джеральдин Пейдж, Эллен Бёрстин приглашались для исполнения главной отрицательной роли медсестры, но последовательно отклоняли предложение, прочитав сценарий^[18]. Имя Луизы Флетчер было известно только специалистам благодаря нескольким её работам на телевидении в 1950-е годы, после которых она более чем десять лет практически не снималась. Милош Форман заметил 40-летнюю актрису исполняющей небольшую роль в фильме Роберта Олтмена «Воры как мы». Форман, пообщавшись с Луизой, решил, что именно она способна реализовать его идею. Главная героиня должна была поначалу понравиться зрителям, но по мере развития сюжета они должны были прийти к пониманию того, с каким воплощённым злом им предстоит столкнуться^[17][19].

Отдельной задачей стал поиск актёра на второстепенную, но очень важную роль Вождя. Как вспоминал Форман, само по себе это было весьма нелегко, так как коренные жители Америки по природе не очень крупные. По замыслу режиссёра, Вождь в фильме, в отличие от книги, больше не являлся главным героем, но нужен был именно огромный, «как дерево», индеец. После долгих поисков, практически случайно, нашли уроженца племени крики Уила Сэмпсона, лесника из Вашингтона ростом 6 футов 8 дюймов (203 см)^[18][20].

Денни Де Вито, Делос Смит и Мими Саркисян играли роли пациентов и персонала ещё в бродвейской постановке и исполнили их в фильме повторно^[10]. При подборе остальных актёров второго плана продюсеры перебрали свыше 1700 кандидатур. Идея создателей картины состояла в том, что эти актёры должны были быть неизвестными массовому зрителю, тогда как главный герой (Николсон), наоборот, был бы хорошо узнаваем: он и представляет в психиатрической клинике наш привычный мир, тогда как прочие пациенты живут в отделённой от реальности маленькой вселенной^[16]. Кроме этого, Форман добивался того, чтобы все актеры второго плана были, по возможности, яркими и запоминающимися с одного взгляда^[17].

Для многих известных голливудских актёров (Бред Дуриф, Денни Де Вито, Кристофер Ллойд, Уилл Сэмпсон) работа в картине Формана стала дебютной работой на киноэкране, важнейшим образом повлиявшей на их кинокарьеру^[21]. Для Уильяма Рэдфилда, имевшего большой опыт работы на телевидении, напротив, съёмка в фильме стала последней в жизни. Всего через несколько месяцев после выхода картины на экраны он скончался от лейкемии^[20].

В картине несколько запоминающихся камео-ролей. Доктора Спиви сыграл настоящий главный врач госпиталя в Орегоне доктор Дин Брукс. Эпизодическую роль капитана на причале сыграл Саул Зейнц. В массовке картины были заняты пациенты и персонал госпиталя.

Съёмки

Госпиталь штата Орегон (англ), в котором проходили съёмки фильма (фото 2007 года)

Весьма продолжительное время дуэт продюсеров искал режиссёра, способного справиться с необычным замыслом. Перебрав множество кандидатур, они остановились на Милоше Формане. Как иронически вспоминал режиссёр — его выбрали, потому что он имел хорошую репутацию профессионала и недорого брал за свои услуги. В 1968 году Форман эмигрировал в США и успел снять фильм «Отрыв», провалившийся в прокате. Форман был тогда совершенно «на мели» и подумывал, не вернуться ли ему в Чехословакию, когда Дуглас и Зейнц неожиданно предложили ему работу^[10]. Майкл Дуглас отзывался о причине выбора так — Форман был единственным, кто уже на первой встрече с продюсерами детально описал план съёмок. Как утверждает Майкл Дуглас, он и понятия не имел в тот момент, что его отец 10 лет назад уже обсуждал подобную возможность с Форманом^[17].

Первый вариант сценария был написан самим Кеном Кизи, но не устроил продюсеров и режиссёра. В сценарии Кизи остались атмосфера и стиль книги, переданной душевнобольным рассказчиком Вождём, что не устроило Формана^[22]:40. Дуглас обратился к Лоуренсу Хабену, затем — к Бо Голдману, тогда малоизвестному начинающему писателю. Работа над сценарием заняла около восьми недель. Кен Кизи впоследствии сослужил недобрую службу создателям картины, крайне негативно отозвавшись о сценарии фильма и, в целом, не одобрив его^[23][24]. Когда съёмки уже начались, в одном из интервью его спросили, будет ли он участвовать в процессе. Кизи ответил: «Вы спрашиваете, станет ли будущая мать сама себе делать аборт?»^[11][15].

Тем временем продюсеры продолжали обивать пороги киностудий, но так и не смогли никого заинтересовать. В итоге, 4 млн долларов на съёмки Зейнц и Дуглас собрали из собственных средств. Экономить пришлось на всём, но только не на актёре, играющем главную роль. На неё решили пригласить тогда уже вполне состоявшегося Джека Николсона. Только его Форман видел в качестве нужного исполнителя. Гонорар Николсона составил $1 млн плюс процент от проката^[6][11]:169.

Съёмочная группа

• Режиссёр — Милош Форман
• Продюсеры — Майкл Дуглас, Саул Зейнц
• Сценаристы — Лоуренс Хабен, Бо Голдман, Кен Кизи
• Оператор — Хаскелл Уэкслер
• Композитор — Джек Ницше
• Монтаж — Шелдон Канн, Линзи Кингман
• Подбор актёров — Джейн Фейнберг, Майк Фентон
• Художник-постановщик — Эдвин О’Донован
• Грим — Джерри Литч, Фред Филлипс
• Костюмы — Эджи Жерар Роджерс

Форман решил, что для достоверности съёмки должны пройти в настоящей психиатрической клинике. Согласно первоначальному замыслу, весь фильм необходимо было снять в больничных интерьерах, и только начало и концовку на натуре. Кроме того, отделение было уже готовой декорацией, и это позволило дополнительно сэкономить средства. Режиссёр и продюсеры фильма посетили несколько лечебных заведений и остановились на госпитале штата Орегон (Сейлем). Только в этом госпитале, как выяснилось, врачи читали роман Кизи. Писатель жил недалеко от этих мест, и его хорошо знали в городке^[24]. Главный врач госпиталя, доктор Дин Брукс, познакомившись со сценарием, дал согласие на производство ленты. В помещении госпиталя пустовало целое отделение. Как вспоминал Брукс, ему было интересно принять участие в процессе работы над картиной, посмотреть на реакцию пациентов, и, главное, он считал, что съёмки могут иметь благотворный терапевтический эффект. Брукс снялся в роли доктора Спиви и стал также консультантом картины^[7].

Съёмки начались в январе 1975 года и заняли около 14 недель. Сцены фильма были сняты строго в том порядке, в котором они и появляются на экране. Только сцена рыбалки оказалась по времени последней^[18]. Форман поначалу не хотел её снимать, считая, что она выпадает из контекста, но потом всё-таки вернулся к ней^[25]. Съёмки прошли достаточно гладко, за исключением небольшого неприятного инцидента. Один из больных не обратил внимания на экран, закрывавший открытое окно, куда входил электрический кабель, выпал с третьего этажа и сломал плечо^[17].

Некоторые сложности возникли с заключительной сценой побега Вождя, высаживающего окно. Сцена была настолько эмоциональна, что режиссёр снимал её одним дублем с нескольких камер — трудно было бы ещё раз точно поймать необходимое состояние Уила Сэмпсона. Бо Голдмен также вспоминал, что очень долго подбирал последние слова Вождя, обращённые к уже мёртвому Макмерфи (let’s go — бежим отсюда, этих слов нет в романе)^[15][17].

В период репетиций около двух недель актёры, вживаясь в роль, находились в отделении, общались с больными и врачами, участвовали в сеансах социальной терапии, питались вместе с пациентами. Прибывший на съёмки позже остальных Николсон вспоминал, что его поразило то, как актёры вжились в свои роли, и что он не смог с первого взгляда отличить, кто настоящий больной, а кто играет. Доктор Брукс давал советы по тому, как актёрам можно наиболее достоверно передать особенности того или иного заболевания. Питер Брокко (исполнитель роли полковника Маттерсона) позаимствовал свой образ у пациента госпиталя, страдавшего параноидальной шизофренией^[24]. Ближе к концу съёмок актёры практически переселились в отделение, не выходили из образа и даже спали на тех же койках, что и их персонажи^[17].

Форман давал полную волю импровизации, и актёры часто не знали, когда их снимают, думая, что, возможно, это лишь репетиция и камера не включена. Как вспоминала Луиза Флетчер, режиссёр никогда не обсуждал с ней интерпретацию роли, а только призывал её выглядеть более естественной. Показательна сцена первого разговора Макмерфи и доктора Спиви. Богатая мимика, беспокойное поведение и жестикуляция Джека Николсона полностью являются импровизацией^[16]. Актёры в фильме (в частности, исполнитель одной из ролей Сидни Лэссик) настолько вжились в роль душевнобольных, что продюсеры начали беспокоиться об их ментальном здоровье^[17].

По окончании съёмок права на прокат были проданы компании United Artists. Представители компании посчитали, что удачей будет, если картина отобъёт свой бюджет, и заключили с продюсерами невыгодный для себя контракт. Большой кассовый успех картины стал полной неожиданностью. Премьерный показ состоялся в ноябре 1975 года, на кинофестивале в Чикаго. Роджер Эберт, присутствовавший на премьере, вспоминал, что он никогда не видел более триумфального восприятия зрителями фильма, чем то, которое вызвала лента «Пролетая над гнездом кукушки»^[26].

Оценка и восприятие

Критика

Картина была положительно воспринята большинством критиков и её создание было признано значительным событием в мировом и американском кинематографе.

Винсент Кэнби (New York Times) написал, что картина не даёт ни на йоту усомниться в безупречном вкусе режиссёра. Сергей Кудрявцев привёл работу Формана в качестве редкого примера того, как фильм получил высочайшие оценки и со стороны массовой аудитории, и, одновременно, от самых требовательных специалистов^[27]. Роджер Эберт поставил ей три звезды из четырёх по своей шкале, оставшись не совсем удовлетворённым некоторыми сценами. Поездку на рыбалку он нашёл слишком надуманной и символичной, выдающей замысел режиссёра не запирать всю интригу в четыре стены. Самоубийство Билли Биббита также выпадает из общего настроения и ритма. «Фильм настолько хорош, что хочется ему простить, если что-то не так», — написал обозреватель Chicago Sun^[28].

Жанровая принадлежность картины спорна — в ней можно наблюдать весьма свободное смешение многих стилей^[16], от мелодрамы до трагикомедии^[25][27][29]. Кэнби назвал жанр картины чистой комедией^[30].

Сцена в конце вечеринки в отделении. Главный герой засыпает перед открытым окном, которое ведёт на свободу. О чём задумался Макмерфи? Эта тайна и есть тайна всего фильма (Роджер Эберт)^[28].

В центре сюжета картины прямой вызов истеблишменту героя-одиночки, олицетворяющего собой бунтарский дух Америки 1960-х. Джек Николсон успешно продолжил разрабатывать мотив нонконформистского конфликта, затронутый им в предыдущей работе «Пять лёгких пьес»^[31]. В излюбленной теме Формана — контркультуре, столкновении индивидуума и системы, противопоставлении внешней и внутренний свободы — он находит новый подход. Казалось бы, в психиатрической клинике изгой общества может найти покой и убежище, но, увы, даже тут его неотвратимо настигает «коллективное безумие»^[27]. Главному герою удаётся подбить своих товарищей на небольшой бунт, но Вождь не зря предупреждает Макмерфи, вспоминая о своём отце: «Они поработали над ним, как работают над тобой»^[31]. Концовка отражает неизбежное — система преодолевает сопротивление одиночки.

Система не способна вылечить пациентов и только усугубляет их состояние. Выходки же Макмерфи парадоксальным образом благотворно влияют на узников «кукушкиного гнезда»: например, он излечивает Билли от заикания. Роджер Эберт оценил как один из наиболее важных для восприятия картины эпизодов тот, в котором Макмерфи, отложив побег, ждёт, привалившись к стене, свою подругу и Билли Биббита. Загадочная улыбка Макмерфи — ключ ко всей тайне фильма^[26]. Бунтарь, восставший против системы, не уходит, а остаётся и встречает свою судьбу и смерть как нечто неизбежное — то, к чему он шёл^[32].

Винсент Кэнби, впрочем, предлагал зрителю чрезмерно не фокусировать внимание на идеологических клише и конъюнктурных отсылках к американской истории 1960-х, утверждая, что у фильма есть и другие, не столь очевидные и сиюминутные достоинства. Фильм проповедует не классический для американского общества успех, а, скорее, попытку успеха^[30].

Примером традиционного американского семейного действа была в своё время признана картина «Убить пересмешника», ставшая своего рода символом кинематографа 1960-х. «Гнездо кукушки» становится его диалектической противоположностью и основой для традиций новой волны 1970-х^[33]:138. По выражению критика Метца, здесь можно наблюдать отказ от прошлых традиций и своеобразную «квазисемью». Вызывающая сексуальность «альфа-самца» Макмерфи, лидера в группе больных, противопоставлена лишённому эмоций, бесполому существу в белом халате — медсестре^[25]. Однако два столь ярких антипода удивительным образом притягиваются друг к другу. Сестра Рэтчед предлагает оставить Макмерфи в отделении даже после таких возмутительных выходок, как «телевизионный бунт» и рыбалка. Макмерфи, имея несколько прекрасных возможностей скрыться из отделения, не торопится его покинуть. Эта же идея притягивающихся противоположностей впоследствии, например, обыграна в другой не менее известной картине — «Человек дождя»^[33]:144.

Визуальная составляющая картины также весьма интересна, хотя, главным образом, она решена в камерном стиле. Большинство сцен поставлены внутри отделения. Начало и концовка замыкают сюжет в кольцо. В начале из внешнего мира полицейские привозят Макмерфи, и в концовке туда, в этот мир, который так страшит обитателей отделения, отправляется Вождь^[25][34]. Сцены на открытом воздухе — рыбалка и баскетбольный матч — визуально эффектно противопоставлены событиям в стенах отделения^[31]. Другой испытанный приём, выгодно обыгранный создателями, состоит в том, что конфликт пациентов и персонала больницы подчёркнут подбором костюмов. Тёмно-серые больничные пижамы и чёрная одежда Макмерфи — рядом со снежно-белой униформой медсестёр и персонала — разделяют героев^[31]. Гленн Хетт (Slant Magazine) привлекает внимание зрителя к мастерству оператора и изяществу визуального решения. Проскальзывающая иногда лёгкая небрежность в построении кадра напоминает аналогичный подход Роберта Олтмена с его особой магией мизансцены^[35]. В результате, сцены социальной терапии создают для зрителя высокий эффект присутствия^[36].

Достойным завершением картины становится финальная сцена. Несмотря на то, что концовка, на первый взгляд, глубоко трагична, у зрителей остаётся впечатление очищения и освобождения. Вождь, к которому вернулись силы, избавившийся от своих демонов, отправляется из стерильной чистоты отделения обратно на свою родину, вместе с другом^[25][34].

Эмоциональное опустошение не отпускает вас даже спустя 35 лет после первого просмотра. В фильме бездна обаяния и харизмы, но головокружительная концовка снова и снова сбивает зрителя с ног. Наблюдать энергию и энтузиазм персонажа Николсона высшее удовольствие. Вновь становиться свидетелем того, как расстаётся он с жизненной силой, снова и снова, становится величайшей трагедией.

Оригинальный текст  (англ.)  

and the emotional devastation of the ending remains potent 35 years after its initial release. There’s so much charisma and charm to the film that the breakneck denouement can’t help but punch you in the gut. […] Seeing that energy, that lust for life in someone else, becomes the film’s greatest joy, and watching it drain out of Nicholson’s character its greatest tragedy.

— Гленн Хетт, обозреватель «Slant Magazine»^[31]

Кен Кизи был крайне недоволен экранизацией своей книги, в основном порицая выбор рассказчика данной истории (в книге им выступает Вождь, в фильме его нет совсем)^[37]:312. Это подтвердил и Чак Паланик, сказав:

Впервые я услышал об этой истории после успеха фильма с Джеком Николсоном в главной роли. Фильм, как признался мне Кизи, он не любил.

Оригинальный текст  (англ.)  

The first time I heard this story, it was through the movie starring Jack Nicholson. A movie that Kesey once told me he disliked

— Предисловие к роману, издательство Penguin Books, 2007 год^[38]

Впоследствии писатель признавался, что никогда не смотрел фильм и своё мнение о нём составил исключительно на том, что слышал от окружающих^[37]:312. Примечательно, что на церемонии вручения премии «Оскар» Милош Форман не сказал никаких слов благодарности в адрес Кена Кизи^[39]:7. До конца жизни Кизи презирал экранизацию своего творения и никогда больше не общался с членами съёмочной группы^[40].

Актёрская игра

Сестра Рэтчед (Луиза Флетчер) и Билли Биббит (Брэд Дуриф). Игра этих актёров была особо отмечена критиками

Картина — в первую очередь бенефис актёров и их игра — заслуженно получила высочайшие оценки критиков. Прежде всего, следует отметить исполнительское мастерство актёров, сыгравших главные роли. Винсент Кэнби назвал игру Джека Николсона «блестящей», отметив, что актёр при этом совершенно не перетягивает на себя одеяло, давая коллегам по сцене возможность проявить себя. Оливер Паркер отозвался о персонаже Николсона как об одном из лучших «реальных» героев за всю историю кинематографа, сравнив его с Марлоном Брандо из «Трамвая „Желание“»^[41].

Откровением для кинообозревателей стала работа Луизы Флетчер, вдохнувшей в персонаж книги Кена Кизи новую жизнь^[30]. Полин Кейл (еженедельник Нью Йоркер) написала, что Флетчер демонстрирует подлинный мастер-класс актёрской игры. Медсестра Рэтчед в её исполнении выглядит абсолютно правдоподобной в своём желании помочь пациентам. Искренне полагая, что её социальная терапия лечит пациентов, Рэтчед одновременно уничтожает в них остатки человеческого достоинства^[30]. Экранный образ — лицо инженю без возраста, холодная улыбка и шапочка, какую носили военные медсёстры, — подчёркивает бесперспективность попытки прекословия^[19]. Согласно списку AFI, героиня Флетчер занимает пятое место среди самых известных злодеев мирового киноэкрана всех времён.

Она ужасна, но не чудовище. Омерзительна, но не гротескна. Образцовый гражданин, убийственно хорошо исполняющий обязанности. Ослепшая в своём гневе и любви к власти, выжимающая из пациентов последние остатки человечности, с леденящей душу улыбкой на лице.

Оригинальный текст  (англ.)  

to be monstrous but not a monster, hateful but not grotesque, the very model of the good citizen doing the job, disastrously… [She is] blind to her own anger and love of power, squelching her patient’s manhood with the blandest of smiles.

— ^[42]

Второстепенные персонажи в неменьшей степени способствовали успеху^[11]. Винсент Скьявелли, Уилл Сэмпсон, Сидни Лэссик и другие весьма убедительно воплотили режиссёрский замысел. Критики отдельно отметили вклад молодого дебютанта Брэда Дурифа. Обострённая и ранимая эмоциональность его персонажа, особенно в финальной сцене, весьма украсила картину. Изображение сумасшедших — артистически всегда очень трудная задача — здесь могло бы очень легко скатиться в пошлость^[30]. Между тем, исполнителям удалось не только сыграть с чувством меры и со вкусом, но и передать разные оттенки ментальных расстройств и непохожие характеры. Форман во многом положился на импровизацию, вольный язык жестов и богатую мимику актёров^[16][31]. Реализма картине добавили съёмки в настоящей психиатрической клинике и участие настоящих её пациентов. Весьма выразительна в этом смысле сцена ожидания перед электрошоковой терапией. В ней только трое — актёры (Николсон, Сэмпсон и Лэссик), остальные же больные — настоящие^[17].

Признание и значение

Картина «Пролетая над гнездом кукушки» стала одним из важнейших событий в истории американского кино 1970-х. Помимо богатого урожая кинопремий, она была также весьма успешна в финансовом плане, собрав свыше $100 млн только в домашнем прокате и заняв третье место в годовом прокате. Тем самым фильм приблизился по кассовым показателям к лидерам развлекательного кино того периода: триллеру «Челюсти» и мистической драме «Экзорцист». Во всемирном прокате, по некоторым оценкам, сборы составили около $300 млн^[18].

Став главным событием кинематографической осени 1975 года, фильм получил хорошую прессу и весьма благоприятные отзывы критики. После того, как в январе 1976 года «Пролетая над гнездом кукушки» выиграл «Большую пятёрку» «Золотого глобуса» (единственный раз в истории этой премии), он стал фаворитом и в гонке за «Оскарами»^[43]. Главными конкурентами считались «Барри Линдон» и «Собачий полдень», но во время 48-й церемонии вручения золотых статуэток фильм Формана второй раз в истории завоевал пятёрку наиболее значимых «Оскаров». На церемонию вручения «Оскара» отпустили сыновей Формана, которых он не видел со времени отъезда из Чехословакии^[17][44].

Практически для всей команды, работавшей над фильмом, он стал важнейшей вехой в карьере. Джек Николсон после четырёх номинаций, наконец, получил свой первый «Оскар». Для многих ведущих актёров Голливуда — Денни Де Вито, Винсента Скьявелли, Бреда Дуриффа, Кристофера Ллойда — картина стала дебютной. Для Луизы Флетчер эта роль осталась фактически единственной звёздной на творческом пути, и это была её единственная номинация на «Оскар»^[15].

Фильм оказал значительное влияние на кинематограф и на многих деятелей кино. Оливер Паркер вспоминал, что по этому фильму он учился снимать^[41]. Георгий Данелия упоминал о том, что «Пролетая…» его любимый фильм у Формана, подчёркивая, что это именно восточноевропейская, а не американская картина^[45]. Работа Формана многократно цитировалась и упоминалась, исследователь Тина Батлер даже написала, что в каждом фильме о душевнобольных есть своя сестра Рэтчед и свой Макмерфи^[25]. Исследователи обнаружили значительное влияние, оказанное картиной на такие ленты, как «Отточенное лезвие», «Пробуждение»^[33]:144. Известный баскетболист НБА Роберт Пэриш в память о персонаже картины получил прозвище «Вождь»^[18].

Изображение психиатрических клиник

Тема изображения душевнобольных имеет давние традиции в американском кинематографе. Фильм Формана — не первый, снятый в реальной клинике. Картина «Змеиная яма» (1948), заложившая традиции в данной теме, была снята в одной из калифорнийских лечебниц^[46].

Санитары насильно препровождают Чесвика (Сидни Лэссик) на процедуру электрошоковой терапии. Сцена снималась в реальном отделении, и за ней наблюдают пациенты госпиталя^[47].

Пол Мазурски в целом ряде своих картин снял настоящих врачей-психиатров^[48]:128. Много общего у «Пролетая над гнездом кукушки» с фильмом «Чистое безумие» (1966), в котором свободолюбивому главному герою, поэту и дон-жуану прописывают лоботомию, якобы из лучших побуждений^[49]:119.

Целый ряд подобных картин выработал устойчивый стереотип в сознании зрителя о психиатрической лечебнице как о доме скорби, и о больных — социально опасных созданиях, нуждающихся в принудительном содержании под стражей^[50][51]. Картина Формана заняла особое место, так как попала в широкий прокат и её увидели миллионы зрителей. Даже несмотря на изрядную долю юмора в изображении темы и полностью вымышленный сюжет, она подверглась массовой критике^[25].

«Пролетая над гнездом кукушки» в значительной степени демонизирует психиатрические клиники^[18][49]:18. Отделение больницы изображается словно часть антиутопического мира. Социальная терапия выглядит изощрённым издевательством, а сеансы совместного обсуждения проблем больных бесцеремонно посягают на личную жизнь. Общая палата, разделённая на дневное и ночное отделения, привязывание больных к койкам на ночь, совместное пребывание в одном отделении легко- и тяжелобольных. Даже музыка становится элементом насилия. Психиатрическая клиника в фильме, — пишет исследователь Тина Батлер, — изображается как заведение, где не могут вылечить больных, но в то же время ограничивают их свободу^[25].

Отдельного внимания заслужили сцены медицинских процедур в картине, которые преподносятся зрителю, как пытки над пациентами^[49]:28. Это также старая традиция — в фильме «Змеиная яма» попавшую «с воли» в клинику женщину подвергают шоковой терапии^[46]. Продолжая тему «Пролетая над гнездом кукушки», в фильме «Жажда смерти 2» электрошоковая терапия изображается так, словно это наказание за инакомыслие^[48]:114.

Фильм, по мнению специалистов, вернул зрителя из 1970-х в 1940-е. В реальности, ещё в 1960-е в американских клиниках начались процессы по деинституционализации и полному изменению подхода к лечению душевнобольных. Электрошок и лоботомия достаточно массово применялись в 1930—1950-е годы, но были исключены из повсеместной практики психиатрических клиник США ещё в 1950-х годах. Доктор Брукс вспоминал, что в Орегонском госпитале (где проходили съёмки фильма Формана) лоботомия в последний раз проводилась в 1958 году^[24]. Даже когда в исключительных случаях электрошоковая терапия была показана пациентам, она применялась под наркозом и с использованием специальных расслабляющих препаратов^[52][53].

Картина воспринималась многими специалистами по психиатрии весьма отрицательно. Коллега Дина Брукса по Орегонскому госпиталю — доктор Йонас Робичер — высказался о том, что специалисту приходится рассматривать фильм как нападки на государственную систему лечения душевнобольных^[52]. Доктор Мартин Андерсон в статье отзывается о том, что многие фильмы, наряду с «Пролетая над гнездом кукушки», создают негативно окрашенный миф о системе лечения. Основная проблема в том, что очень эмоциональная и частная точка зрения начинает формировать общественное мнение по данному вопросу^[54]. Доктор Брукс, однако, полемизируя с коллегами, говорил о том, что фильм — прежде всего выдумка и не следует его воспринимать настолько серьёзно^[52].

Премии и награды

Информация по премиям и номинациям представлена согласно данным сайта imdb.com^[55].

Различия между фильмом и книгой

Фильм Милоша Формана кардинально отличается от романа Кена Кизи^[56]:614. Конфликт между создателями картины и автором романа, закончившийся взаимными нападками и судебным процессом, инициированным Кизи, привлёк внимание критиков и журналистов. Неоднозначное режиссёрское толкование идей писателя получило подробное освещение. Причины были не только в том, что сценарий вынужденно купирован по сравнению с книгой в связи с необходимостью уместить сюжет в ограниченный кинематографический формат^[22]:31. Разное время создания книги и сценария (1960-е и 1970-е — разные эпохи) и принципиально различное мироощущение художников привели к такому результату^[29].

Фильм Формана замечательное явление, и он останется сиять в веках, но в высшем смысле картина не дотягивает до страсти, глубины и постижения книги. Роман Кизи пропущен сквозь параноидальное сознание рассказчика, Вождя Бромдена. Выбрав стиль комического реализма, Форман потерял неповторимый оттенок кошмара, превращающий книгу в вывернутую аллегорию больной реальности.

Оригинальный текст  (англ.)  

The result is well-made film that flares at times into incandescence but lucks ultimately the novel’s passion, insight and complexity… Kesey’s novell was filtered through the paranoid consciousness of his Indian narrator, Chief Bromden. By opting for a style of comic realism Forman loses much of the nightmare quality that made the book a capsized allegory of an increasingly mad reality

— Джек Кролл. Newsweek^[22]:40

Критик Салли Хоуксфорд отметила, что идеи, заложенные в книге, не совместимы с чисто комедийным подходом, избранным Форманом^[40]. В картине нет и присущей книге значительной доли символизма, предвосхищающего трагическую концовку. В книге Макмерфи, в ожидании электрошоковой терапии, говорит: «А терновый венец дадут?», в картине эта реплика отсутствует^[29][57]. Кинематографическая трактовка ключевых эпизодов повествования сильно отличается от книжной. Показательно, что в романе рыбалка — тщательно спланированное и разрешённое администрацией событие: Макмерфи пришлось пройти по бюрократическим инстанциям госпиталя. В фильме рыбалка — самовольная отлучка пациентов и выглядит как спонтанное решение^[22]:32.

Кен Кизи (1984 год)

Выздоровление и освобождение, которые приносит Макмерфи пациентам отделения, не столь явны, как в книге. В концовке романа большинство больных покидают отделение, тогда как в фильме это делает только Вождь. Критик Барбара Лупак усмотрела здесь аналогию с подходом, который исповедовал Майк Николс в картине «Уловка-22». Так же, как и Макмерфи, капитан Йоссариан не приносит освобождения остальным героям. Позитивная концовка романа Кизи была характерна для идеалистических 1960-х, тогда как в 1970-х «пессимизм» Формана выглядит более достоверно^[22]:33.

В числе основных различий называлась смена рассказчика, Вождя Бромдена, повлекшая за собой смену главного героя^[58]:188. В основе книги — противостояние мужского и женского начала. Медсестра Рэтчед в ней выступает как безликое порождение системы (Комбината, как её называл Вождь) с гипертрофированными женскими половыми признаками^[19]. В фильме это столкновение упрощается до мелодрамы. Исчезает Комбинат, заменённый противостоящим главному герою истеблишментом^[29]. Конфликт становится более земным и не несёт столь ярко выраженного абсурдно-шизофренического начала, характерного для книги. Читателя книги преследует иррациональный страх здорового человека, оказавшегося среди психически больных, который не может доказать свою вменяемость. В фильме же психиатрическая лечебница становится метафорическим изображением общества^[25][29][59].

Цифровые издания и саундтрек

• DVD диск издания Warner Brothers (2002) — 2 диска
• anamorphic widescreen 1,85:1
• Dolby Digital 5.1 (английская дорожка)

Первое издание фильма на лазерном диске, выпущенное в 1997 году, было раскритиковано за низкое качество картинки. Тогда же, в 1997 году, компания Warner Brothers выпустила DVD, содержащий сам фильм, однако без дополнительных материалов с лазерного диска. Двухдисковое издание с дополнительными материалами длительностью 87 минут вышло в 2002 году. Оно включало в себя документальный фильм «Completely Cuckoo» и подборку восьми сцен, не вошедших в окончательную редакцию, общей длительностью 13 минут^[31].

Из материала, не вошедшего в финальный вариант, можно отметить сцену, в которой Макмерфи появляется в столовой в трусах. Эта сцена была одной из центральных в бродвейской постановке, где играл Кирк Дуглас. Но Форман всё-же решил не включать её в свою картину. Документальный фильм повествует об истории создания ленты и содержит интервью с создателями и актёрами. К сожалению, в производстве этого фильма не принял участие Джек Николсон — его мнение о событиях и съёмках можно услышать только со слов других создателей картины. Из недостатков DVD-издания критики отметили отсутствие оригинальной звуковой моно-дорожки^[36].

Blu-Ray издание (1080p/VC-1) было осуществлено в 2008 году. По мнению специалистов ресурса highdefdigest.com, данное издание можно рассматривать как пример хорошего переноса киноматериала 1970-х годов в современный цифровой формат^[36].

В 1975 году был выпущен LP-диск с саундтреком фильма, и в 1996 году вышел аудио-CD с 12 композициями, прошедшими ремастеринг. Критик ресурса allmusic Стивен Макдональд отметил, что музыкальное сопровождение, созданное Джеком Ницше, отличает точное соответствие смыслу происходящего на экране. Фильм исследует пограничное состояние героев, и именно так и подобрана музыка. Временами звуковое сопровождение словно «исчезает», и зритель картины перестаёт его замечать. При этом в финальной сцене освобождения Вождя музыка снова даёт о себе знать^[60][61].

Примечания

1. ↑ ^{1 2} One Flew Over the Cuckoo’s Nest
2. ↑ Лучшие фильмы на filmsite.org
3. ↑ MobileReference Encyclopedia of American Cinema for Smartphones and Mobile Devices  (англ.). Проверено 20 октября 2011.
4. ↑ The Last Golden Age of American Cinema (the American «New Wave») (eng). filmsite.org. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
5. ↑ Marie Brenner Flying High (eng) // Texas Monthly. — 1976. — Т. 4. — № 1. — P. 32. — ISSN 0148-7736.
6. ↑ ^{1 2 3 4} Dennis McDougal = Title Five easy decades: how Jack Nicholson became the biggest movie star in modern times. — John Wiley and Sons, 2008. — P. 484. — ISBN 0471722464
7. ↑ ^{1 2} A.D. Murphy ‘One Flew Over the Cuckoo’s Nest’ review  (англ.). variety (Nov. 18, 1975). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 21 апреля 2011.
8. ↑ Almar Haflidason One Flew over the Cuckoo’s Nest SE DVD  (англ.). bbc. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 21 апреля 2011.
9. ↑ Dale Wasserman Playwright who adapted ‘One Flew Over the Cuckoo’s Nest’ for the stage  (англ.). The Independent (7 January 2009). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 19 апреля 2011.
10. ↑ ^{1 2 3} Glenn Heath Jr. One Flew over the Cuckoo’s Nest / Saul Zaentz Company, history of film  (англ.). Saul Zaentz Company. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 21 апреля 2011.
11. ↑ ^{1 2 3 4 5} Chris Nashawaty Oscar Goes Cuckoo (англ.) // Entertainment Weekly. — Feb 23, 2001. — P. 78.
12. ↑ Which one of you nuts has got any guts? (eng). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 24 октября 2011.
13. ↑ Paul Tatara The Stunt Man (eng). tcm.com. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 6 ноября 2011.
14. ↑ Paul Hupfield interview with Richard Rush (eng). biggerboat-filmquiz.co.uk. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 6 ноября 2011.
15. ↑ ^{1 2 3 4} James Berardinelli One Flew over the Cuckoo’s Nest / Saul Zaentz Company, history of film  (англ.). reelviews.net. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 21 апреля 2011.
16. ↑ ^{1 2 3 4 5} John Nesbit ‘One Flew Over the Cuckoo’s Nest’ Old school review  (англ.). Архивировано из первоисточника 2 февраля 2012. Проверено 21 апреля 2011.
17. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7 8 9 10} One Flew Over the Cuckoo’s Nest / дополнительные материалы к DVD изданию
18. ↑ ^{1 2 3 4 5 6} Tim Dirks One Flew Over The Cuckoo’s Nest (1975)  (англ.). filmsite.org. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
19. ↑ ^{1 2 3} Aljean Harmetz The Nurse Who Rules The ‘Cuckoo’s Nest’  (англ.). New York Times. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 1 ноября 1975.
20. ↑ ^{1 2} Greg Orypeck One Flew Over the Cuckoo’s Nest (1975)  (англ.). classicfilmfreak.com (September 9, 2010). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 19 апреля 2011.
21. ↑ Лютова С.Н. Над гнездом кукушки… Путь мужчины  (рус.). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
22. ↑ ^{1 2 3 4 5} Barbara Tepa Lupack = Title Take two: adapting the contemporary American novel to film. — Popular Press, 1994. — P. 191. — ISBN 0879726423
23. ↑ Kirk Douglas bio  (англ.) (March 7, 2010). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
24. ↑ ^{1 2 3 4} Richard Levine A Real Mental Ward becomes A Movie ‘Cuckoo’s Nest’  (англ.). New York Times (Apr 13, 1975). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
25. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7 8 9} Tina Butler The Methods of Madness  (англ.). mongabay.com (May 6, 2005). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
26. ↑ ^{1 2} Роджер Эберт One Flew Over the Cuckoo’s Nest  (англ.). Chicago Sun-Times (Feb 2, 2003). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
27. ↑ ^{1 2 3} Сергей Кудрявцев Рецензия на фильм  (рус.). kinopoisk.ru. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
28. ↑ ^{1 2} Роджер Эберт One Flew Over the Cuckoo’s Nest  (англ.). Chicago Sun-Times (Jan 1, 1975). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
29. ↑ ^{1 2 3 4 5} Pauline Kael One Flew Over The Cuckoo’s Nest from abbreviated review in 5001 Nights  (англ.). Henry Holt (1991). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
30. ↑ ^{1 2 3 4 5} Винсент Кэнби One Flew Over the Cuckoo’s Nest  (англ.). New York Times (Nov 20, 1975). Проверено 22 апреля 2011.
31. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7} Glenn Heath Jr. ‘One Flew Over the Cuckoo’s Nest’ review  (англ.). Slant Magazine (September 21, 2010). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 21 апреля 2011.
32. ↑ Doc JTR ‘One Flew Over the Cuckoo’s Nest’ review  (англ.). efilmcritic (9-May-2003). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 21 апреля 2011.
33. ↑ ^{1 2 3} Walter Metz Engaging film criticism: film history and contemporary American cinema. — Peter Lang, 2004. — Т. 2. — 226 p. — ISBN 0820474037
34. ↑ ^{1 2} Ian Bialostocki Forman’s Cuckoo’s Nest, Its Composition and Symbolism (англ.) // Artibus et Historiae. — 1981. — Т. 2. — № 3.
35. ↑ Bill Chambers One Flew over the Cuckoo’s Nest  (англ.). filmfreakcentral.net (Dec 7, 2010). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 21 апреля 2011.
36. ↑ ^{1 2 3} M. Enois Duarte One Flew Over the Cuckoo’s Nest: 35th Anniversary Ultimate Collector’s Edition  (англ.). bluray.highdefdigest.com (Sep 15, 2010). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
37. ↑ ^{1 2} Paul R. Betz, Mark Christopher Carnes = American National Biography / Mark Christopher Carnes. — Oxford University Press, 2005. — Vol. 2. — 848 p. — ISBN 0195222024
38. ↑ One Flew Over the Cuckoo’s Nest (eng). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 24 октября 2011.
39. ↑ Paul Hanson Kesey Agonistes: Did Hollywood Cuckoo’s Ken (eng) // Mother Jones. — 1976. — Т. 1. — № 7. — P. 60. — ISSN 0362-8841.
40. ↑ ^{1 2} Салли Хоуксфорд One Flew Over the Cuckoo’s Nest by Ken Kesey/Milos Forman  (англ.) (ноябрь 2005). Проверено 19 октября 2011.
41. ↑ ^{1 2} Sarah Donaldson Oliver Parker on Milos Forman’s One Flew Over the Cuckoo’s Nest.  (англ.). The Daily Telegraph (31 Aug 2002). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
42. ↑ Safer, Elaine B. It’s the Truth Even if it Didn’t Happen: Ken Kesey’s One Flew Over the Cuckoo’s Nest. — Spring, 1977. — Т. 3. — P. 132—141. — ISBN 5-09-002630-0
43. ↑ The Year in Film: 1975 (eng). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 28 апреля 2011.
44. ↑ The History of the Academy Awards: Best Picture — 1975  (рус.). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
45. ↑ Кинематограф Восточной Европы — прощание с прошлым (рус.) // Киноведческие записки. — 2005. — № 71.
46. ↑ ^{1 2} Camarillo State mental hospital. 1936—1937  (англ.). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
47. ↑ Brad Cain One last flight over the cuckoo’s nest before hospital falls  (англ.). Associated Press. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 16 июля 2008.
48. ↑ ^{1 2} By Glen O. Gabbard, Krin Gabbard Psychiatry and the cinema (англ.).
49. ↑ ^{1 2 3} Glen O. Gabbard, Krin Gabbard Title Psychiatry and the cinema. — American Psychiatric Pub, 1999. — Т. 2. — 408 с. — ISBN 9780880489645
50. ↑ Ty Burr, Mary Feeney and Wesley Morris Cuckoo’s nests  (англ.). The Boston Globe (Feb 14, 2010). Проверено 22 апреля 2011.
51. ↑ Michael Fleming, Roger Manvell «Through a lens, darkly.» (mental illness and psychiatry in motion pictures) (англ.) // Psychology Today. — 1987. — Vol. 21. — P. 26.
52. ↑ ^{1 2 3} Barbara Armstrong Dean Brooks superintendant and actor, Talks about cuckoo’s nest  (англ.). Oregon State hospital (Nov-1975). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 19 апреля 2011.
53. ↑ Regulation of electroconvulsive therapy. — Michigan Law Review, 1976. — Vol. 3. — P. 363—385. — ISBN 5-09-002630-0
54. ↑ Anderson P. ‘One flew over the psychiatric unit’: mental illness and the media. // Journal of Psychiatric and Mental Health Nursing. — 2003. — В. 10. — P. 297—306.
55. ↑ «One Flew Over The Cuckoo’s Nest» awards.  (англ.). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 19 октября 2011.
56. ↑ = Sparknotes 101 literature. — Spark Educational Publishing, 2004. — P. 960. — ISBN 1411400267
57. ↑ Кен Кизи Пролетая над гнездом кукушки = One Flew over the cuckoo’s nest / пер. В.Голышев.
58. ↑ William Lawlor = Beat culture: lifestyles, icons, and impact. — ABC-CLIO, 2005. — P. 392. — ISBN 1851094008
59. ↑ Евгений Нефёдов Рецензия на фильм  (рус.). world-art.ru. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 22 апреля 2011.
60. ↑ Steven McDonald One Flew Over the Cuckoo’s Nest (Original Soundtrack)  (англ.). allmusic. Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 12 июня 2011.
61. ↑ Stuart Fernie Reflections on «One Flew Over The Cuckoo’s Nest».  (англ.). Архивировано из первоисточника 24 января 2012. Проверено 12 июня 2011.

Ссылки

Мнение | Уровень насильственных преступлений растет. Есть ли у либералов ответ?

[ИГРАЕТ МУЗЫКА]

Эзра Кляйн

Я Эзра Кляйн, это «Шоу Эзры Кляйна». [ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ МУЗЫКИ]

Итак, я хочу сегодня поговорить об одной из действительно пугающих тенденций, которые мы наблюдаем в городах по всей стране прямо сейчас, а именно о резком росте насильственных преступлений. Это немного зависит от используемой оценки, но в 2020 году количество убийств по стране выросло с 25 до почти 40 процентов по сравнению с 2019 годом.Так что это самый крупный годовой прирост с 1960 года. Это не просто город-особняк. Убийства происходят повсеместно практически в каждом крупном городе США. И если вы посмотрите на первые цифры 2021 года, нет причин думать, что это замедляется. Невозможно переоценить ущерб, который этот вид насилия наносит людям в их сообществах. Конечно, это прямая цена насилия. Это потеря жизней, безопасности, скорбящих семей, пулевых ранений, которые не заканчиваются смертью, но они заканчиваются пожизненным параличом или повреждением мозга.Есть ребенок, который видит кого-то застреленным прямо перед собой и навсегда несет эту травму. Но есть и менее прямые издержки, когда насилие присутствует, общественные места пусты, предприятия закрыты или отказываются въезжать. Парки и детские площадки заброшены. Люди остаются в помещении. Дети остаются в помещении. В особенности это касается детей. У них чаще развиваются нарушения внимания и проблемы с контролем над импульсами. Резко падает академическая успеваемость. У семей гораздо меньше шансов избежать бедности.Социолог из Принстона Патрик Шарки подчеркивает этот важный момент, говоря, что преступность отчасти порождается неравенством, когда есть сообщества, которые долгое время страдали от экономического неравенства. У них, как правило, больше преступлений. Но преступность также усиливает неравенство. Это усугубляет неравенство по всей упомянутой мною динамике. Он не оставляет равнодушным ни один аспект жизни. Но насилие губительно и в другом смысле. Когда возникает насилие, результатом становится политика страха, наказания и поиска козлов отпущения.Вам не нужно смотреть дальше, чем ответ США на волну преступности 1970-х и 1980-х годов. Массовые тюремные заключения и военная охрана, возникшие в ту эпоху, обошлись ужасно и ужасно. И это не делало людей намного безопаснее. И это оставило многие сообщества напуганными и травмированными теми самыми людьми, которым они должны доверять, чтобы защитить их. Это ужасная политика. Это политика, которая самым глубоким образом подводит людей. Преступление — это не просто ужасная проблема. Это создает злую политику.Уличное насилие порождает насилие со стороны государства. А государственное насилие часто порождает уличное насилие. И избиратели с меньшей вероятностью будут смотреть в будущее, когда в их жизни сейчас кровь и страх. Пока что рост насилия все еще происходит довольно рано, политика движется в разных направлениях. С одной стороны, прогрессивный окружной прокурор Филадельфии Ларри Краснер, который был символом движения против массовых тюремных заключений и против полицейской службы воинов, на этой неделе отразил основную проблему.Но в других местах мы наблюдаем разную реакцию, такие города, как Миннеаполис и Атланта, которые в какой-то момент были центрами движения Defund the Police, они недавно объявили о планах инвестировать миллионы в наем дополнительных полицейских. Апрельский опрос показал, что преступность и насилие были второй по значимости проблемой — второй по важности проблемой — для вероятных избирателей-демократов на выборах мэра Нью-Йорка. Он уступает только COVID-19 и, опять же, опережает доступное жилье и расовую несправедливость в Нью-Йорке.А всего несколько недель назад мэр Атланты Кейша Лэнс Боттомс, которая столкнулась с многочисленными политическими оппонентами, нападающими на нее за слишком мягкую криминальную политику, объявила, что не будет переизбираться осенью. Поэтому мы не знаем точно, как политика его волны преступности будет разыгрываться в городах по всей стране или на национальном уровне. В чем я уверен, так это в том, что политика не становится лучше в условиях продолжительных периодов роста насильственных преступлений. И в чем я также уверен, так это в том, что суть здесь важна даже за пределами политики.Все хотят безопасности. И они заслуживают безопасности. Они заслуживают защиты как от преступлений, так и от насилия со стороны государства. Итак, вот в чем вопрос. Как нам построить политическую повестку дня и политику, которая серьезно относится к безопасности во всех ее формах? И как нам построить достаточно быстро, чтобы отреагировать на насильственные преступления, происходящие прямо сейчас? Это не может быть просто 10 или 20-летний проект. Скоро он должен заработать, как в этом году. Джеймс Форман-младший — профессор права Дж. Скелли Райт в Йельской школе права и лауреат Пулитцеровской премии автор книги «Запирая наше собственное, преступление и наказание в черной Америке», просто важной книги на данный момент.В нем Форман использует Вашингтон, округ Колумбия, в качестве примера, чтобы изучить политическую динамику в черных общинах, порождаемую ростом преступности. Так что у него есть историческое обоснование в разговоре, которое я считаю абсолютно необходимым, и человечность, которая также абсолютно необходима. Как всегда, мой адрес электронной почты [email protected]. Вот Джеймс Форман-младший [ИГРАЕТ МУЗЫКА] Каково было жить в таком крупном городе, как Вашингтон, округ Колумбия, или Нью-Йорк, во время волны преступности 1970-х и 80-х годов?

джеймс форман младший

Да, когда вы в нем, вы не обязательно переживаете это так же, как, возможно, вы можете видеть это, оглядываясь назад. Но я был ребенком в Нью-Йорке в конце 1970-х. И меня несколько раз ограбили, мой велосипед украли группы других детей. И это не было чем-то особенно ужасным. Это было немного как жизнь. Но, безусловно, к 80-м и началу 90-х, когда то, что стало известно как годы крэка и связанного с ним насилия, действительно начинает расти.И, в частности, черная пресса 1980-х годов начинает говорить о крэке как о худшем, что поразило нас со времен рабства. Вы видите эти повторяющиеся упоминания о том, что никогда не было так плохо. У вас есть Эрик Холдер в начале 1990-х, рассказывающий чернокожим, что они страдают от ограничения свободы, неизвестного со времен Джима Кроу. В Джиме Кроу это было насилие и сегрегация белых. А сегодня преступность на улицах держит людей запертыми в своих домах. Пастор за пастором, приглашенный оратор за приглашенным оратором на проповедях в честь Дня Мартина Лютера Кинга, посвященных чествованию его дня рождения Черной Америкой, говорят о том, что бы Кинг делал, если бы он был жив сегодня? И снова и снова, вы понимаете, он был бы потрясен уровнем преступности и насилия.Он будет напуган. Он спрашивал, что мы делаем с собой, и призывал нас делать что-то новое, чтобы спасти себя. Так что это действительно был особенный, ужасный период времени. И я думаю, что многие люди того поколения и лидеры этого поколения были травмированы и травмированы этим.

Эзра Кляйн

Я хочу удержать комментарий Эрика Холдера о том, что это ограничение свободы. У вас есть действительно мощная статистика по этому поводу в книге. Вы упомянули опрос Городской лиги, в котором 2/3 респондентов из районов с низким доходом заявили, что боятся гулять по своим кварталам.В округе Колумбия есть комиссия, которая обнаружила, что 20 процентов мужчин и 45 процентов женщин сказали, что никогда, никогда не выходили на улицу одни по ночам. Что значит для жизни людей жить в условиях такого страха и сдержанности, особенно в тех районах, где это распространено, где вы не можете ходить по улице, потому что вы можете жить на этой улице?

джеймс форман младший

Это травмоопасно. Жизнь меняется. Это ограничивает жизнь. Я работал в альтернативной средней школе в округе Колумбия, которую я помог начать детям из системы ювенальной юстиции.И мы говорили с нашими учениками о насилии, с которым они сталкивались. И мы задали бы им вопросы о том, что с вами что-то случилось? Помню, мы пытались сделать опрос. Мы спрашивали людей, с вами что-то случилось? И мы говорили о том, чтобы быть жертвой преступления или знать кого-то, кто стал жертвой преступления в прошлом году. И все поднимали руку. А потом дойдет до последнего месяца, и почти все поднимут руку. И вы дойдете до последней недели, и кучка детей поднимет руки.И это ограничивает самоощущение людей. Это ограничивает представление людей об их возможностях. Это приводит к депрессии. Это фундаментально в том смысле, что я думаю, что люди, которые никогда не росли в этом контексте, — и я сам не испытал это напрямую так, как мои дети. Так что мое было второстепенным. Но если вы этого не пережили, я думаю, вы просто не можете понять уровень сдержанности и опустошения, которые он налагает на вас.

Эзра Кляйн

Итак, позвольте мне перейти к месту, я думаю, к вашей книге, а именно, что этот уровень эндемичного местного постоянного насилия делает с политикой людей?

джеймс форман младший

Ну, это доводит людей до отчаяния. И это побуждает людей пробовать что угодно. И это побуждает людей рассматривать вещи, которые, даже когда они рассматривают их, они знают, что это краткосрочные решения, они знают, что они могут не иметь долгосрочного воздействия, которое они хотели бы иметь. Но потребность настолько безотлагательна, настолько срочна, что она прямо перед вами. И я думаю, это злит людей. Потому что даже много людей — и это действительно, очень, очень важный момент. Но в районе с самым высоким уровнем преступности, с которым вы когда-либо столкнетесь, большинство людей сами не совершают преступлений и, тем более, не совершают актов насилия.Итак, есть уровень гнева и разочарования. Я тоже живу в этом. И я этого не делаю. Итак, как вы посмели? Итак, люди оба напуганы, они напуганы, они злы. И мы знаем. Мы знаем, к чему приводят страх и гнев в политике. Это не ограничивается преступлением. И это не ограничивается Черной Америкой. Вы можете посмотреть на это в истории и у разных народов. Это заставляет их хотеть наказывать. И это вызывает у них желание наброситься на тех, кто их пугает, на тех, кто причиняет им вред, на тех, кто вызывает у них страх.Теперь это имеет особую остроту в черном сообществе в том смысле, что помимо всего того, что я только что сказал, у вас есть дополнительный факт, что черные люди постоянно живут в мире, черные люди хорошо осведомлены. что мы всегда живем в мире, где нас судит более широкий мир. Большой мир стереотипирует нас. Итак, теперь, помимо всего, что я только что сказал, у вас есть люди, которые смотрят на тех, кто нарушает правила, нарушает закон, которые воспринимаются как нарушающие правила или нарушающие закон, и вдобавок ко всему этому , они несут позор и презрение остальной части черного сообщества.Поскольку они играют на стереотипе, на том же стереотипе, который использовался для подавления нас, теперь вы играете в него. Итак, теперь вы добавляете гнев, страх, наказание, стыд, желание изгнать тех, кто вредит вашему собственному сообществу. И это становится ядовитой смесью, которая произвела некоторую поддержку, которую мы видели в 70-х, 80-х и 90-х годах для некоторых из худших крайностей войны с преступностью и жесткой борьбы с преступностью.

Эзра Кляйн

Расскажите мне об этой поддержке.Какова была политика черного законодателя в округе Колумбия в тот период? Какую позицию вы ожидали занять в отношении преступления и наказания?

джеймс форман младший

Я бы не сказал, что позиция была ожидаемой. И не было одной позиции. Это важно. Все, что я сейчас описываю, оспаривалось. Не все верили в то, о чем мы говорим. И есть активисты из NAACP, и есть местные организаторы, даже в 70-х, 80-х и 90-х годах, которые пытаются сопротивляться тому, о чем мы говорим.Итак, с учетом сказанного, давайте поговорим о некоторых различных позициях, которые люди занимали, что побудило их в некотором роде внести свой вклад в решение проблем, связанных с преступностью. Мне не нравится этот термин, но пока мы будем использовать его для сокращения. Итак, некоторые люди, занимавшие руководящие должности, сами были участниками движения за гражданские права, верно? Итак, у вас есть такие люди, как член городского совета Вашингтона, округ Колумбия, по имени Джон Рэй. И он становится членом городского совета в то время, когда в конце 1970-х годов, когда героин и насилие, которое в то время ассоциировалось с торговлей героином, но также просто передозировка и наркомания и наркоманы, которые собираются в публичном пространстве, чувствуют себя плохо. многим людям нравится, что они захватывают город.И кажется, что в начале, в начале своей карьеры, он не совсем уверен, что с этим делать, верно? Он пробует разные вещи и готов подумать о долгосрочных инвестициях в учебу и программы трудоустройства. Но у него есть непосредственная проблема, с которой он сталкивается: его избиратели постоянно пишут, постоянно звонят, постоянно жалуются на героин и то влияние, которое он оказывает на город. Итак, что он решает делать? Он решает продвигать обязательные минимумы, обязательные минимальные преступления, идею о том, что если вы будете осуждены за это преступление, несмотря ни на что, вы получите определенное количество времени в тюрьме.И в то время, когда он это делает — сейчас довольно трудно в это поверить, оглядываясь назад. Но в то время, когда он это делает, он видит в этом форму расового равенства, потому что он знает эту статистику, которая показывает в контексте смертной казни, что люди, убивающие белых, с большей вероятностью будут казнены, чем люди, убившие черных. люди. И он думает: ну ладно, обязательные минимумы будут уравнителем. Они позаботятся о том, чтобы все, как черные, так и белые, осужденные за преступления, связанные с наркотиками, понесли одинаковое наказание.В некотором смысле я говорю о нем, потому что он показывает сложность черного политика той эпохи. Он зол на наркотики. И его избиратели приставляют к нему, чтобы что-то с ними сделать. И у него есть эта ориентация на расовую справедливость, что ошибочно, но он был не единственным, кто думал, что обязательные минимумы будут иметь такое влияние. Но ошибочно он думает, что обязательные минимумы помогут устранить расовое неравенство в системе. И он бежит с этими двумя мотивами вместе.И он может попасть в избирательные бюллетени в городе в начале 1980-х, 1981, на общегородском референдуме в поддержку обязательных минимумов за наркотики и некоторые преступления, связанные с оружием.

Эзра Кляйн

Я действительно ценю то, что вы сказали о разнообразии мнений, особенно среди лидеров, активистов и политиков. Однако одна из сил, на которой я хочу сосредоточиться, потому что я думаю, что вы действительно хорошо поработали, сосредоточив ее в книге, — это общественное мнение и то, что жизнь с большим количеством насильственных преступлений влияет на общественное мнение.Итак, вы посмотрите на тот период, и вы увидите, что Джесси Джексон сказал, что он генерал на войне по борьбе с наркотиками. И у вас есть группа чернокожих в Конгрессе или большая их часть, которые в конечном итоге поддерживают законопроект о преступности, хотя сейчас люди оглядываются на многие положения этого законопроекта как на довольно серьезную ошибку. Был также толчок со стороны избирателей. И вот эта работа политолога Питера Эннса. И он показывает, что стремление общества к карательной политике пугающе хорошо влияет на уровень преступности. Одна вещь, которую он обнаруживает, я думаю, действительно интересна, заключается в том, что общественная поддержка, по вашему мнению, так называемой жесткой борьбы с преступностью, выросла до того, как Конгресс обратил их внимание на эту проблему.Они отвечали публике, а не руководили публикой. Соответствует ли это основной динамике книги? Я имею в виду, до какой степени здесь политики на самом деле несколько ограничены избирателями, когда они все время живут в страхе перед угрозой насилия и начинают требовать немедленного, карательного и агрессивного ответа?

джеймс форман младший

Да, я думаю, это действительно очень сложный вопрос. И я знаком с исследованием Эннса, на которое вы ссылаетесь.Есть люди, которые не согласны с этим, которые указали бы на выборных должностных лиц, как на более продвигающих здесь повествование. На ум приходит исследование Кэтрин Бекет. Но я не могу разрешить некоторые из этих разногласий. Но я знаю это. Когда Джон Рэй вместе с Бертеллом Джефферсоном, который является немаловажным первым чернокожим начальником полиции в Вашингтоне, округ Колумбия, получают обязательный минимальный закон перед избирателями, чтобы люди могли пойти на избирательные участки и проголосовать по нему, подавляющее большинство голосов одобрено. И это проходит во всех участках города, во всех, кроме одного.Так что же это за история? Они внесли это в бюллетень, но в то же время люди должны были решить. И была сильная оппозиция, которая, возможно, поддерживает вашу формулировку вопроса, потому что была сильная и явная оппозиция обязательным минимумам. Сообщество гражданских прав сплотилось. Они сплотились в оппозицию. Они сказали, послушайте, Рэй может подумать, что это уравновесит ситуацию, но это не так. Они рано осознали, что это даст больше власти в руки прокуратуры.Они сказали, что это приведет к лишению свободы и чрезмерному наказанию. Это приведет к обстоятельствам, когда у вас будут молодые черные мужчины и молодые черные женщины, которым судьи захотят дать испытательный срок, но им не позволят это сделать. И они поставили это перед избирателями. И черные, белые, богатые и бедные избиратели сказали нет. Итак, ваша точка зрения, точка зрения Эннса, карательный инстинкт в ответ на рост преступности был слишком силен. Но я действительно думаю, что одна вещь, которая действительно важна, один урок, который необходимо извлечь из того периода, заключается в том, что это было голосование за или против обязательных минимумов.Так что у этого сообщества гражданских прав не было другого выбора в избирательном бюллетене. Это было: вы за обязательные минимумы в ответ на кризис преступности или вы против них? И не давать людям другого выхода, когда они напуганы, это абсолютно станет причиной неудач для тех из нас, кто хотел бы противостоять этим карательным мерам. [ИГРАЕТ МУЗЫКА]

Эзра Кляйн

Одно из моих наблюдений, когда я был политическим репортером в течение многих лет, заключается в том, что угроза насилия всегда и почти везде порождает ужасную политику.Подумайте об Америке в момент событий 11 сентября. Наша политика во многих случаях была гротескной. Когда у вас есть страны, которые находятся под угрозой со стороны внешнего игрока, политика часто становится намного хуже. У вас военное положение. На вас возложены огромные обязательства по соблюдению гражданских свобод. У вас в Америке были интернированные японцы во время Второй мировой войны. И есть много исследований в области социальных наук, как это активирует авторитарных личностей и реакции страха. Чем больше люди боятся лично, тем проще, карательнее и мужественнее становится их политика.И одна вещь, которая относится ко мне, заключается в том, что вы действительно, если вы хотите увидеть здесь лучшие решения, вам действительно нужно очень серьезно отнестись к тому, чтобы преступность не разрасталась слишком высоко до того, как она начнется. Когда он не так высок, на самом деле остается много пространства для маневра. Но чем выше он становится, тем больше сужается политическое пространство. Но я думаю, это фактически подводит нас к тому, что начинает происходить дальше, а именно к тому, что с 90-х до середины 2010-х годов уровень преступности резко упал. Я имею в виду, что по стране они падают примерно наполовину.Я имею в виду, что в некоторых местах, таких как округ Колумбия, Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Сан-Франциско, у вас бывают падения на 70 или 80 процентов из-за насильственных преступлений. Так был ли это успех карательного, жесткого подхода к преступности, или как вы объясните снижение преступности?

джеймс форман младший

Это такой важный вопрос. И когда я проводил свое исследование, я взял интервью у нескольких криминологов. И не было ничего близкого к консенсусу. Фактически, один из них сказал мне, послушайте, если нас 10 в комнате, вы получите 10 разных причин того, почему преступность растет и почему она снижается, и когда она растет и когда идет. вниз.И ни одна из причин не будет — все они будут противоречить и подрывать друг друга. Итак, есть теории о свинце и уменьшении содержания свинца в краске, воде и воздухе из-за автомобилей. Есть люди, которые думают, что это связано с количеством молодых людей, верно? Молодые люди непропорционально чаще совершают преступления. Итак, когда у вас есть своего рода возрастные когорты, перемещающиеся по системе, это тоже может иметь влияние. Я думаю, что есть достаточно веские доказательства того, что конец такого рода открытых наркорынков в конце 80-х — начале 90-х годов и то, как распространение наркотиков в последние годы изменилось из-за Интернета, а в остальном все больше переместилось за двери. и у него нет той драки из-за дерна, которую вы так хорошо видите в сети.И, конечно же, я думаю, что нет никаких сомнений в том, что большинство людей, даже те, кто выступает против более длительных сроков заключения и усиленного присутствия полиции, тем не менее, говорят, что своего рода подход к массовому тюремному заключению, заключающийся в заключении большего числа людей на более длительный срок, сыграл определенную роль. Но сколько, вот где начинается разногласие. Потому что мы знаем, что с 2000 по 2020, 2019 годы у нас есть около 15 штатов, которые сократили количество заключенных и снизили уровень преступности. Мы знаем, что в Нью-Йорке, как известно, закончилась эра остановок и обысков, что, по словам защитников, в то время приведет к хаосу, и, по сути, преступность продолжала снижаться.Так что, я думаю, есть свидетельства, идущие в самых разных направлениях. Я лично не знаю ответа. У меня нет … ну, среди всех этих разных криминологов, вот где я спускаюсь. Я думаю, что это, скорее всего, комбинация этих факторов. И я, честно говоря, не был убежден, что это одна из тех вещей, которые криминологи когда-либо собираются выяснить.

ezra klein

Одна из вещей, которая всегда влияет на меня, — это идея о том, что преступность имеет динамику распространения.На самом деле это что-то вроде вирусов, правда? Я думаю, что люди сейчас симпатичны — или, по крайней мере, больше привыкли думать об экспоненциальном росте и экспоненциальном распаде из-за коронавируса и о том, как это создает очень странные закономерности. То же самое и с насилием. Я имею в виду, что это то, о чем говорит экономист Джон Пфафф, но вы знаете, что есть исследования, показывающие, что в среднем при стрельбе происходит три выстрела в ответ. Некоторые могут впоследствии произвести до 60 или 70 съемок. Так что это одна из тех вещей, когда, если вы начинаете совершать преступления, они могут очень быстро расти в геометрической прогрессии, как и у вас репрессивные преступления.Но затем, если вы сможете начать его прерывать, он также может экспоненциально затухать. Так что я не думаю, что это действительно может объяснить, почему у нас были общенациональные спады или подъемы, откровенно говоря, все в одно и то же время. Но если вы предположите, что у нас несколько улучшилось полицейское управление, и некоторые другие проблемы выпали из системы, и произошли изменения в когорте поколений и лидерстве, становится понятным, почему что-то может происходить, питаться самим собой или расти самим собой. спускаться. Но главная загадка этого разочаровывает.Но я хочу отметить, что, если бы это было правдой, что чрезмерное усмотрение или сверхагрессивная полицейская деятельность, которую мы наблюдали, и массовое заключение под стражу имели успех, если бы это было так, это было бы довольно ясно по данным. Потому что у вас есть очень и очень четкие экспериментальные механизмы там, где один город делает это в этот момент, государство делает это в другом. Вы можете увидеть в них различия. Некоторые штаты начинают сокращать количество заключенных, а мы этого не видим. Так что меня вполне убедили. И я просто хочу отметить это для остальных — потому что я думаю, что это важно — для остальной части разговора.Я просто не думаю, что есть доказательства того, что именно такие массовые лишения свободы и агрессивные приговоры, которые мы видели, помогли. В некоторых местах это могло немного помочь, но нет шаблонов, чтобы это было ответом.

джеймс форман младший

О, я думаю, это совершенно верно. И лучшее резюме исследования по этому поводу, которое я видел, люди оценивают, что он составляет где-то от 4 до 15, 1-5 процентов снижения, возможно, было связано с этими факторами.Так что да, я согласен с вами. И я думаю, что это важное дополнение к тому, что я сказал. Что бы мы ни говорили об этом, мы знаем, что в основном это было не так. В лучшем случае это был очень маленький вкладчик.

ezra klein

Итак, происходит что-то действительно важное, что присутствует в вашей книге, но затем выходит за рамки установленного времени, а именно: преступность падает, но политика отстает, а политика также блокируется. гораздо более интенсивный, гораздо более агрессивный, особенно в общинах чернокожих.Преступление продолжается или снизилось. Приговор намного более строгий. У вас массовое заключение. Итак, теперь у вас есть поколение, выросшее без криминального кризиса 70-х, 80-х, начала 90-х годов, но с невероятно интенсивной формой полицейской деятельности и вынесением приговоров. Как вы думаете, какая часть сегодняшней политики сформирована этим поколением, которое, я думаю, во многих случаях пережило поистине ужасный опыт чрезмерной политики?

джеймс форман младший

Очень много.Я все время об этом думаю. Как профессор, я люблю свою работу за то, что постоянно вижу, как новые поколения приходят в мой класс. И когда я пытаюсь преподавать в этот период времени, мои ученики просто смотрят на меня так, как будто я прибыл с Плутона. Я преподаю Рэнди Кеннеди «Раса, преступность и закон» 1990-х годов, верно? Что действительно … это блестящая книга. Здесь есть с чем не согласиться. Но это тот, кто обладает глубоким расовым сознанием, верно, и глубокой любовью к черным людям.Но вы можете сказать, что он пишет в тот период, о котором мы говорим, верно? Он живет в ужасе, о котором мы с вами только что говорили. И это на странице. Вы можете это увидеть. И моих студентов это отталкивает. И я думаю, это именно то, что вы сказали. Он растет с одной из этих проблем, с этой агрессивной и часто жестокой и подавляющей охраной полиции и тюремной системой, но без сознания. Я имею в виду, что вы могли бы с таким же успехом говорить о Конституционном съезде или о чем-то еще, потому что они осознавали, каково было жить в 80-х и 90-х годах.И вы видите, как это разыгрывается снова и снова. Это точка поколений. Мы видели это в последних двух президентских кампаниях. Мы видели это в 2016 году, и мы видели это в 2020 году на праймериз Демократической партии, верно, как с Хиллари Клинтон, так и с Джо Байденом, которые пришли в эти годы и сказали и сделали то, на что мы все смотрим сейчас и говорим где-то посередине, это было неправильно, это было ужасно. Но те из нас, кто более знаком с этим периодом времени и, возможно, были живы тогда, пережили это, имеют некоторое понимание и некоторую признательность за то, откуда это могло исходить, в моем случае, все еще очень желая услышать извинения, желая услышать, что вы собираетесь делать сейчас по-другому.Но для моих учеников ничего из этого. Забудь об этом.

ezra klein

Я хочу задержаться здесь, потому что я хочу поговорить с человеком, который это слушает, который слышит это о ваших учениках и говорит: ну, ну, они не знают, о чем говорят. Потому что я думаю, что важно попытаться понять опыт жизни в условиях такого рода полиции, когда вам угрожают не только преступление, но и ежедневная агрессия, унижение и насилие со стороны государства. Итак, говоря об агрессивной полицейской деятельности в книге, вы пишете, цитируете: «Для жителей беднейших кварталов города, особенно молодежи, такое обращение стало частью социального контракта, налога, уплачиваемого в обмен на право перемещаться в общественных местах.«Эта линия действительно запомнилась мне -« налог, уплачиваемый в обмен на право перемещаться в общественных местах ». И к этому моменту у вас есть душераздирающая история в книге о том, как ученики вашей чартерной школы сталкивались с почти ежедневным унижением со стороны полиции. Вы можете рассказать мне, что с ними случилось?

джеймс форман младший

Да, конечно. То, что привело к этому, было такой охотой на воинов. Они известны в округе Колумбия как отряды выпрыгивания. И выскочившие отряды, они просто скатывались по углам, когда видели группы молодых людей, группы молодых чернокожих, которые, по их мнению, подвергались риску хранения наркотиков или продажи наркотиков.Иногда они говорили вам постфактум, что у них была конкретная жалоба или конкретный инцидент. Но правда в том, что они часто не могли предъявить их в суде. И часто это была просто форма, они бы назвали это в своем собственном сознании профилактической охраной или превентивной охраной. Для наших молодых людей в нашей школе это было просто ужасом. И еще один важный момент, который следует сказать об учащихся, о которых мы говорим, заключается в том, что эта школа была открыта для детей из системы ювенальной юстиции.Так что не только дети были арестованы или заперты в тюрьме, но это было нашей сутью, к которой мы действительно пытались дотянуться и создать пространство. И поэтому мы открылись для молодых людей, от которых город во многом отказался, а также для молодых людей, которых постоянно тащили каждый день, верно, в их районах тянутся люди, которые говорили: «Не надо». беспокоить. Не ходи в эту школу. С тобой ничего не случится. А это ведь травма? Ранее мы говорили о том, каково жить на таком уровне насилия.Вы начинаете говорить себе, зачем беспокоиться? Из меня ничего не выйдет. Я никогда не сбегу. Правильно? Но вот они, бредут по городу, садятся на два или три автобуса. В округе Колумбия нет школьных автобусов. Вам нужно сесть на метро. Несмотря ни на что, они идут в школу. А затем, во время перерыва, между уроками, собираясь перед нашей школой, они подвергаются нападению со стороны полиции, которая бросает их на стену, обыскивает их, опустошает карманы, опустошает кошельки, опустошает рюкзаки, в поисках наркотиков, судя по всему, насколько мы можем судить.Они никогда ничего не восстанавливают. В одном из инцидентов офицер преследовал ученика в школе и нацелил на него пистолет. Вы говорите о травме свидетеля насилия. А что насчет насилия со стороны государства? И это бывает 8 или 10 раз. И наконец, наконец — потому что я юрист, а соучредитель — юрист. И мы начинаем звонить. И, в конце концов, у нас есть кто-то из участкового, который придет и ответит на несколько вопросов. Большинство офицеров были черными, как и все наши студенты.Мы думаем, что, может быть, мы сможем как-то поговорить и действительно объяснить и передать этим офицерам травму и боль, которые они причиняют. И мы заставляем их прийти. У нас действительно встреча. Наши студенты вышли вперед. Они рассказывали свои истории. Это было сыро, чувак. Это было эмоционально. И люди действительно это выкладывали. И ответ, который мы получили, во-первых, они были тихими. Офицеры сначала притихли. А потом заговорил один офицер. Он был черным офицером. И он встал. И он сказал — и он не был недружелюбен.На самом деле он был в таком виде правоохранительных органов, на самом деле, в каком-то смысле. Он сказал, послушайте, ваша школа находится в районе с высоким уровнем преступности. Он известен продажей наркотиков. Соседи звонили и жаловались на этот угол. И у нас нет выбора, кроме как прийти и агрессивно охранять этот угол. И наши ученики, Эзра, наши ученики сошли с ума. Кричали, что мы не продаем наркотики. Что бы вы ни делали, не беспокойте нас. Мы не проблема. А потом офицер говорит — это была его большая идея.Он говорит это персоналу. Он смотрит на нас. Он говорит, может быть, вам стоит попросить ваших учеников носить большие удостоверения личности, чтобы мы могли знать, кто такие дети из вашей школы, и оставить их в покое. Что ж, какое бы спокойствие — а его в комнате было не так уж и много — на тот момент его уже не было. Потому что наши студенты учились. Они изучали апартеид и рабство. И они изучали прошлые законы. И они знали, что офицер этого не делал и не мог понять, насколько неправильно с его стороны предлагать это, предполагать, что они должны доказать свою невиновность.И они сказали офицеру, а потом они сказали нам, что позже в бумагах для размышлений мы заставили их обрабатывать нас, я помню, один из них сказал: смотри, мы соблюдаем закон. Мы много работали. И студент посмотрел на меня и сказал, вы сказали нам, что общество даст нам шанс. Вы не солгали, что существует дискриминация, нет, но вы сказали нам, что если мы поступим правильно, у нас будет шанс. И эти офицеры каждый день своими действиями говорят нам, что это ложь. И мы потеряли веру, но дело не в этом, потому что мы могли работать, чтобы вернуть ее.Дело в том, что когда государство делает это, государство разрушает веру, которую люди в противном случае могли бы иметь, могли иметь в своем потенциале, в шанс, что однажды с ними могут обращаться не одинаково — хорошо — хорошо — но с некоторыми основная мера достоинства, и это то, что эти офицеры отрицали. Ранее вы говорили о том, что насилие и насилие являются как причиной, правильно, так и создают дополнительные преступления и дополнительный вред. Но это пример того, как государство, поступая так с вами как гражданином, создает ту самую преступность, на которую претендует нападать.

Эзра Кляйн

Я нахожу эту историю ужасающей. И я хочу конкретизировать эту идею о том, что это порождает преступность. Есть исследование — это действительно очень тревожно — о том, как контакт с правоохранительными органами сам по себе может быть криминогенным. Похоже, это подталкивает чернокожую и латиноамериканскую молодежь к преступлению. И я собираюсь прочитать вам здесь аннотацию. В нем говорится, что контакт с правоохранительными органами предсказывает рост числа криминального поведения чернокожих и латиноамериканских подростков, которые сами сообщают о преступном поведении через 6, 12 и 18 месяцев.Эти результаты частично опосредованы психологическим стрессом. Младшие мальчики, когда их останавливают в первый раз, эти отношения крепче. Я не буду вдаваться в подробности того, как это контролирует все это, потому что, очевидно, у вас есть проблемы с корреляционной причинно-следственной связью. Но это, на мой взгляд, довольно хорошее исследование. Как вы думаете или понимаете это открытие? Что значит для юноши отношения к закону, если с ним обращаются так?

джеймс форман младший

Я думаю, что открытие, которым вы только что поделились, является эмпирической демонстрацией анекдота из истории, которую я вам рассказал.Потому что то, как я это понимаю, очень простое. То, как с вами обращаются со стороны общества, включая государство, которое включает правительство, правоохранительные органы и школы, являются наиболее заметными государственными учреждениями в жизни молодых людей, о которых мы говорим, чернокожей и коричневой молодежи. Это не должно быть правоохранительным органом. Это должны быть просто школы. Но это правоохранительные органы, и это школы. И послания, которые они отправляют, уроки, которые они преподают о том, кто вы есть, кем вы можете быть, каково ваше будущее или нет, — это уроки, которые преподаются каждый день.Я имею в виду, подумайте об истории, которую я вам рассказывал раньше. Один из, на мой взгляд, наиболее неприятных моментов в том, что у нас есть студент, который был более болтливым, лидером в студенческом самоуправлении, самым лучшим образом высказался за себя. И в одном из таких случаев, когда полиция уходила, он кричал в ответ на уходящих офицеров, опять же, вы ничего не нашли. Что теперь делает офицер в ответ на это? Офицер снова смотрит на него и говорит, что не в этот раз. Так что это значит? Просто подумай об этом.Это означает, что этот молодой человек из-за его расы, местоположения и возраста был настолько определен как преступник в сознании офицера, что даже того факта, что он не сделал ничего плохого, было недостаточно для него, чтобы восстановить презумпция невиновности. Он остался виноватым, правда? Он родился виноватым и остался виновным. Он никогда не сможет добиться презумпции невиновности. И вот в чем суть упомянутого вами исследования. Люди это понимают. Наши дети знали, как их оценивают и так их оценивают.Они знали, что эти обыски не ведутся по всему городу. Они знали, что с белыми детьми так не обращаются. Итак, это послание о том, что вы можете быть только когда-либо и навсегда, мы чествуем людей, которые сопротивляются этому, верно? Мы чествуем Малкольма Икса, когда его учитель прямо в лицо говорит ему, что нельзя быть юристом. И он может это преодолеть. Мы празднуем превосходство черных перед лицом сопротивления и угнетения. Но правда в том, что для многих людей, когда вам говорят, что вы ничто, просто подавляете.И мы никогда не слышим этих историй. Это никогда не те люди, которые пишут книги о преодолении. Но это люди, которые представлены в этом исследовании. И они встречаются гораздо чаще, чем те, кто способен преодолевать. [ИГРАЕТ МУЗЫКА]

Эзра Кляйн

Был недавний опрос Vox Data for Progress, который меня поразил. И еще один вопрос: помогает ли регулярное полицейское патрулирование людям чувствовать себя в большей или меньшей степени в безопасности? А 65 процентов афроамериканцев заявили, что регулярные полицейские патрули помогают им чувствовать себя в большей безопасности.Но затем возник другой вопрос, можно ли доверять большинству полицейских. И почти такое же количество афроамериканцев сказали нет. 63 процента сказали нет. Итак, вот вам опрос. И одновременно это говорит: да, полицейские патрули заставляют меня чувствовать себя в большей безопасности. Нет, я не могу доверять людям, проводящим эти патрули. Как вы относитесь к этим результатам?

джеймс форман младший

Да, я думаю, что многое из этого связано с разговором, который мы вели раньше, когда говорили о наследии преступности и о том, что это делает с людьми, и о том, как страх требует ответа.И я думаю, что то, что вы видите в этих ответах, — это признание того, что с нашей полицией что-то не так. Потому что им следует доверять и заставлять людей чувствовать себя в безопасности. Значит, что-то не так, но в то же время у людей нет другого выбора. Когда вы спрашиваете, кто будет мне помогать, в подавляющем большинстве случаев остается только полиция. И поэтому, даже если вы не полностью доверяете этим полицейским, если вы определенно не доверяете тем, кто совершает преступление, и поэтому вам определенно нужен ответ на это.Таким образом, вы готовы принять ответ, даже если он несколько ненадежен, даже если в отношении других вариантов вы можете отклонить или сказать, что он неприемлем или, по крайней мере, должен быть исправлен. Но вы готовы принять это, учитывая то, что перед вами есть выбор. И я думаю, что во многих отношениях, когда вы смотрите на историю, которую я обрисовываю в книге, вы действительно можете увидеть, что за 50 лет, чернокожие американцы, в опросах во времени и их избранных должностных лицах в голосах, вы можете увидеть, что люди Возьмите, у меня было то, что я описываю в книге, что я считаю всей вышеперечисленной стратегией борьбы с преступностью и насилием, говоря, что мы хотим больше рабочих мест.Мы хотим лучшего здравоохранения. Нам нужны внеклассные программы. Нам нужны наркологические услуги. Мы хотим интегрированное жилье. Мы хотим много всего. И мы хотим полицию, и мы хотим тюрьмы, и мы хотим прокуроров. Мы хотим получить все это в ответ. И то, что они получили, то, что исторически получило чернокожее сообщество, это одна из тех вещей, верно? Со стороны правоохранительных органов, полиции и прокуратуры. Таким образом, эти респонденты не согласны с этой историей. Они знают эту историю. Они либо сами пережили это, либо пришли к пониманию этого так, как мы приходим к пониманию вещей в окружающем нас мире.И им сказали, что это полиция. И даже несмотря на его несовершенство, они хотят этого, потому что это лучше, чем ничего.

ezra klein

Одна из вещей, которая поразила меня в этом опросе, заключалась в том, что есть много проблем, когда опрос подсказывает вам, идти в том или ином направлении. Хотят ли люди, чтобы государство увеличивало страхование здоровья? Да, это так. Хотят ли они более высокую минимальную заработную плату? Да, это так. Они хотят более низких налогов? Да, это так. Да перевесит нет.И это дает вам хоть какое-то представление о том, где здесь общественное мнение. И что меня поразило в этом опросе, так это то, что он предполагает, что оба варианта, о которых люди часто слышат, по крайней мере, в ходе дебатов, плохи, верно? Есть одна сторона, что-то вроде стороны Blue Lives Matter, которая говорит: ну, вы хотите полицию или нет? Вы хотите патрулировать или нет? И есть еще одна сторона, которая иногда может показаться противоположной. Вы хотите меньше полиции или нет? И поэтому, как мне кажется, вам нужно гораздо больше повестки дня, которая либо изменит одну сторону этого опроса, либо каким-то образом выйдет из этого узла.Итак, я думаю, что это ключевой вопрос прямо сейчас. Преступность растет. Я имею в виду, что количество убийств в 2020 году увеличилось на 25 процентов до почти 40 процентов по сравнению с 2019 годом. В 2021 году это выглядит примерно так же плохо. Какой здесь ответ, который серьезно относится как к страху перед преступностью, так и к вреду чрезмерного опроса?

джеймс форман младший

Да, я рад, что вы задали этот вопрос, потому что я действительно думаю, что во многих отношениях это самый важный вопрос. И, на мой взгляд, в том, что касается реакции, есть как плохие, так и хорошие новости с политической точки зрения.Плохие новости — это то, что вы сказали, верно? Плохая новость — это рост преступности и рост криминального статуса как политической проблемы. По-моему, в Нью-Йорке был недавний опрос, в котором говорилось, что преступность стоит на втором месте после COVID. И это среди демократов в Нью-Йорке, верно? И я знаю, что недавно разговаривал с активистами в Атланте и Чикаго, которые работали над продвижением прогрессивных реформ в этих городах. И они сообщают, что опасения по поводу преступности и рост преступности абсолютно не позволяют им добиться изменений.Так что я согласен с вами. Это риск. И лучшее время, чтобы действительно попытаться разработать некоторые из этих альтернатив и разработать подход, который не зависит исключительно от полиции, прокуратуры и тюрем, — это когда уровень преступности низкий или снижается. Так что это плохие новости. Но я думаю, что есть некоторые оптимистичные моменты. Так что одна вещь, которая вселяет во меня оптимизм, заключается в том, что сейчас действительно существует целое поколение активистов, организаторов, писателей и мыслителей, которые помогли открыть умы людей идею о том, что некоторые из проблем, в решении которых мы в настоящее время полагаемся на полицию, могут должны обрабатываться другими общественными группами, другими правительственными учреждениями, не являющимися полицией.И вторая хорошая новость, я думаю, и, возможно, не менее важная, заключается в том, что эта страна продемонстрировала растущую готовность тратить деньги и инвестировать в ответ на социальные проблемы. Так что, на мой взгляд, лидерство с тем, что вы забираете, не будет устойчиво популярным в Черной Америке, не говоря уже, вероятно, ни в какой части Америки. Но поскольку мы сосредоточились на политике черных, обосновываем ее здесь. И я думаю, что приводить такое утверждение — ошибка. Но то, что популярно и что может быть популярным, и что будет и может работать, если мы сможем это построить, входит в разговор, говоря о новом мире, который мы хотим создать, и о том, как он будет выглядеть и каковы будут его составные части. .Потому что, если вы скажете людям, как мы уже говорили, «полиция» или «ничего», они выберут полицию. Но если вы начнете расширять это — значит, я живу в Нью-Хейвене. И в нашем городе создана программа общественной группы реагирования на кризисные ситуации, верно, цель которой состоит в том, чтобы обеспечить более целостный подход к обращениям за помощью, не требующим полиции. Итак, мы создаем мобильную кризисную команду, правильно, во главе с профессионалами здравоохранения, специалистами по снижению вреда, специалистами по употреблению психоактивных веществ, другими специалистами социальной поддержки, которые будут отправлены в ответ на звонки службы экстренной помощи.Это подход, который говорит: да, полиция или ничего — люди всегда выбирают полицию. Но полиция или социальные работники, полиция или консультанты по психическому здоровью? Как сделать школы безопасными? Должны ли мы делать это с полицейскими, или мы должны делать это с консультантами и программами восстановительного правосудия? Как мы должны реагировать на людей, страдающих психическим расстройством или злоупотреблением психоактивными веществами? Нам не нужна полиция, чтобы выполнять почти ту роль, которую мы ей дали. Я просто хочу рассказать вам одну глупую историю, но в некотором смысле я чувствую, что она подчеркивает то, как мы все вместе, как нация, решили, что полиция будет ответом.Так что я не знаю, была ли у вас в подкасте Джози Даффи Райс или нет. Но она активистка, мыслитель и писатель из Атланты. Она из тех, кто проделал огромную работу, пытаясь создать новую более справедливую и гуманную уголовную систему. И она рассказывает историю о том, как она сидит в своей гостиной, и этот ястреб влетает в гостиную. У нее в доме маленький ребенок. И вдруг у нее в доме появился ястреб. И она думает, что мне лучше не звонить в службу 911, верно? У меня может быть инстинкт позвонить в службу 911, но позвольте мне не звонить в службу 911, потому что я рассказываю эту историю о том, что мы должны делать что-то другое, а не полагаться во всем на полицию.Итак, рыба и дикая природа, я думаю, она называет отдел. И она берет кого-то по телефону, и она описывает этого ястреба в своей гостиной. И они говорят, что вы должны позвонить в полицию. И она говорит, но вы же рыба и дикая природа. Разве вы не должны разбираться с этим? И они говорят: ну, мы не в состоянии справиться с этим. Вы должны вызвать полицию. Затем она звонит в пожарную часть, потому что не хочет звонить в полицию. Она звонит в пожарную часть. И они говорят ей вызвать полицию.Итак, что иллюстрирует эта история? Я думаю, это иллюстрирует, в моем понимании, что это не только меняет наше сознание, но также меняет непрозрачность всех этих других действующих лиц, чтобы они действительно могли и верить в то, что это их миссия, и чтобы у них был персонал, адекватно реагирующий на реальные ситуации. социальные проблемы. История о ястребе — глупая история, но есть множество нелепых примеров, когда прямо сейчас мы просили полицию сделать это, и никому другому не было предоставлено средств для обеспечения безопасности.Итак, коллективно мы создали эту систему, в которой мы думаем только о том, чтобы позвонить в полицию, а полиция — единственные люди, которых финансируют и обучают реагировать. Никто, ни одно из этих других агентств не открыто в 3 часа ночи, в 4 часа утра. Никто другой не понимает, что это их способность или их работа — отвечать. И я хотел бы подробнее поговорить о некоторых деталях этого и некоторых конкретных областей. Но, на мой взгляд, это будущее. Я считаю, что прогрессивная повестка дня должна быть связана с построением мира, набором ответов как государственных органов, так и программ на уровне сообществ, которые будут реагировать на эти вещи, которые так долго были исключительно работой полиции.

Эзра Кляйн

Так что я невероятно поддерживаю эту идею. У нас должны быть огромные департаменты в каждом месте страны, где вы можете призвать к решению проблемы, не требующей силового ответа. Но основной движущей силой политики здесь являются насильственные преступления. Раньше мы говорили об убийствах, как об их увеличении. Всевозможные вещи, которые заставляют людей испытывать физический страх, изменят политику этого и сузят пространство решений до того, как мы сможем осуществить своего рода трансформацию отделов по всей стране.И это то, с чем я боролся сам с собой, честно говоря, а именно: есть ли сейчас у либеральных политиков ответ на насильственные преступления? Если вы скажете им, что нам делать с насильственными преступлениями, есть ли у них что-то, что они могут сказать в ответ?

джеймс форман младший

Ну, я не знаю, что они говорят или что они чувствуют, что они могут сказать. Но я действительно думаю, что есть вещи, о которых они должны говорить, и что у них есть более надежный набор вариантов, чем у них был 20 или 25 лет назад.И отчасти это связано с работой, которую проводят организации. Я начал с разговора о психическом здоровье и зависимости. Но есть другой набор организаций, общественных групп. Одна из вещей, которые меня сейчас больше всего волнуют в федеральном законодательстве, — это вещи, о которых идет разговор — и есть много чего волноваться. Но Байден в настоящее время — и я не знаю, — никто из нас не знает, что будет дальше. Но он предложил огромные инвестиции в программы предотвращения насилия.Итак, давайте поговорим об этом, потому что раньше вы говорили о предотвращении насилия. А потом было, ну, вы должны обратиться к первопричинам, не так ли? Вы должны иметь дело с основными условиями. Вы должны решить проблему бедности. И вы должны решить проблему сегрегации. И вы должны решить проблему школьного равенства. И нас это тянет, правда? Либералы и прогрессисты, а слева мы понимаем системные и системные проблемы. И мы знаем, что некоторые из этих проблем часто не удается быстро решить.Итак, мы в некотором роде сопротивляемся вещам, которые имеют непосредственное отношение к делу. И нас привлекают вещи с более длительным временным горизонтом. И в этом много правды, правда? Исследования по дошкольному образованию и всеобщему дошкольному образованию довольно хороши по множеству аспектов, включая, по крайней мере, некоторые исследования, влияние на преступность с течением времени. Но ваш вопрос: каков немедленный ответ? Итак, я думаю, что когда мы посмотрим на вселенную программ сейчас, есть группа, на которую либеральный политик может указать и сказать, что нам нужно инвестировать в них прямо сейчас, потому что они не через год, они не прошло и месяца, но они о людях, которые могут сделать работу сегодня.Таким образом, существует своего рода вселенная программ, которые можно рассматривать как программы типа прерывателей насилия. Cure Violence, вероятно, самая известная из них. Но основная идея заключается в том, что эти программы полагаются на связи с общественностью для предотвращения стрельбы. Они посредничают в конфликтах. Они выявляют конфликты до того, как они возникнут. Они работают на уровне района, общины, с людьми, которые больше всего подвержены риску причинения вреда или причинения вреда другим. Они торгуют своими отношениями и тем фактом, что они пользуются доверием.И снова мы говорили о Майе Анджелоу ранее, поэтому я просто приведу вам пример из школы, который, как мне кажется, связан с той базовой теорией, которая мотивирует эти программы типа прерывателя насилия. Но в Maya, когда мы начинали, мы не хотели иметь металлоискатели. А это были 90-е, когда во всех школах были металлоискатели. И мы не хотели обыскивать рюкзаки. И люди сказали нам, что вы сошли с ума. Вы не можете открыть школу для детей из системы ювенальной юстиции и не иметь этих вещей.Но мы вложили очень и очень большие средства в школьных консультантов и в отношения. И со временем мы обнаружили, что как только дети поняли, что целью нашего ответа было посредничество и восстановление, а цель нашего ответа заключалась в том, чтобы избежать вреда и успокоить ситуацию, а не обращаться в правоохранительные органы для привлечения к ответственности или наказания постфактум. , мы увидели, что к нам стали приходить дети. И они говорили: послушайте, послушайте, никому не говорите, что я был здесь, но вот говядина заваривается.И я просто хочу сообщить вам, что что-то может выскочить. И эта идея, верно, что вы можете учиться у людей, вы можете посредничать в конфликте до того, как он перерастет в перестрелку, на самом деле является ядром модели прерывателя насилия. Это изучено. Итак, опять же, не идеальный уровень оценок, но проведенные исследования предполагают 50-процентное сокращение количества перестрелок в районе Чикаго, где они были запущены, 30-процентное сокращение в Филадельфии, аналогичное сокращение в Нью-Йорке. И снова эти маленькие.Это в частности районы. Но сейчас самое время. Это то, что мне нравится в предложении Байдена, заключается в том, что я не думаю, что в политическом плане мы дошли до той точки, в которой были в 80-х и 90-х, верно? Я считаю, что даже с учетом роста преступности у нас еще есть время, чтобы вложить значительные средства в подобные программы. И еще один простой пример своего рода программы, есть программа типа посещения больницы, которая связана с этими программами по прерыванию насилия, правильно, где, когда произошел инцидент, люди, которые являются надежными посланниками, которые имеют отношения с соседями, они на самом деле пойти в больницу.И их главная цель в этот момент — не допустить возмездия. Потому что — вы упомянули об этом ранее — первый инцидент, вопрос в том, приведет ли он к большему? И так часто бывает. Но если вы можете остановить первый инцидент, который не приведет к ответным действиям, вы сможете значительно снизить цифры. Но что все это значит — и это последнее, что я сейчас скажу об этих программах — что у всех них общего? Все они маленькие, массовые, возглавляемые сообществом, во многих случаях очень, очень ветхие операции, не так ли? Они борются за выживание в следующем бюджетном году.У них возникают проблемы с наймом и сохранением персонала, потому что они никогда не знают, вернутся ли их финансирование. Итак, предложение, которое сейчас находится на столе из Вашингтона, состоит в том, чтобы начать вкладывать миллионы и миллиарды, правильно — это большие, большие числа — в программы, которые работают с тысячами. Так что, думаю, время еще есть. Я думаю, что еще есть время создать эту сеть программ по снижению насилия, которые не нацелены на снижение уровня насилия на десятилетие. Им не пройдет и года.Их не будет и через месяц. Они собираются послать кого-нибудь сегодня днем, чтобы он помог разрешить конфликт, прежде чем он перерастет в скандал.

Эзра Кляйн

Ну, пора. Также есть срочность. Я имею в виду, здесь возникает вопрос, решат ли либеральные политики рассматривать преступность как свою проблему или оставить это другим. Я согласен с тем, что это очень обнадеживает, что Байден выделил 5 миллиардов долларов на такие программы в американском плане занятости. И чтобы просто добавить некоторые цифры к тому, что вы говорили, исследование Шарки показывает, что в типичном городе с населением около 100000 человек каждая дополнительная некоммерческая организация, посвященная борьбе с насилием, приводила примерно к снижению уровня убийств в городе на один процентный пункт, что довольно много .Так что, если вы увеличили это очень сильно, я имею в виду, я уверен, что в какой-то момент вы получите убывающую отдачу, но мы никогда не пытались масштабировать это очень сильно. Мне кажется, что вы можете представить себе такой подход к общественной безопасности, при котором либеральные политики воспринимают это как проблему, верно? Они действительно говорят, что насильственные преступления — это проблема либералов, верно? Безусловно, это ключевой вопрос для городского управления. И для всего управления, и что у вас есть разные уровни для этого.Может быть, у вас есть полицейские управления, которые очень хорошо финансируются для борьбы с насильственными преступлениями и, кстати, для попыток раскрыть дела об убийствах, ужасающее количество которых остаются нераскрытыми и остаются открытыми. Раскрытие убийств — дорогое удовольствие. И для этого нужно гораздо больше людей. Затем у вас есть слой групп прерывания насилия, действительно большие вложения в такого рода гражданский слой в стеке. И тогда у вас появятся новые учреждения, которые на самом деле большие и финансируемые, где есть кто-то, кому вы действительно могли бы позвонить, потому что на вашем углу есть внутренний человек, у которого психический приступ, или кто-то другой, возможно, останавливает движение.И это могло быть реальным видением. Вы должны захотеть потратить на это деньги. Я думаю, это было очень странно, как вы сказали, что в то время, когда очень мало в политических дискуссиях происходит в рамках жесткой экономии, так много здесь было сформулировано с точки зрения отказа от финансирования. Но если вы готовы тратить — а я думаю, что в целом демократы прямо сейчас готовы — вы действительно можете вообразить причину, по которой нужно тратить деньги на преступность. И это действительно вписывается в любую другую часть повестки дня — повестку дня неравенства, повестку дня справедливости — по всем причинам, которые мы обсуждали.

джеймс форман младший

Согласен. Последний вопрос, который вы задали мне до этого, был о том, есть ли у либерального политика — что он может сказать о преступности в целом и о насилии в частности? И я думаю, что то, что они должны были сказать, что я сказал бы, что я бы посоветовал им сказать, это то, что вы только что сказали. Теперь некоторые из них будут пользоваться все большей и меньшей популярностью среди различных групп. Вот здесь, я думаю, у этого политика могут возникнуть проблемы.Потому что некоторые люди, которые собираются быть купленными в надежной сети государственных учреждений, не связанных с правоохранительными органами, которые действительно укомплектованы персоналом и действительно работают 24 часа в сутки, и инвестиции в общественные некоммерческие организации, которые реагируют на предотвращение насилия и другие проблемы на низовом уровне, некоторым это понравится. Но они не обязательно так сильно захотят увеличить инвестиции в отдел убийств, верно, или в полицейские управления, которые расследуют насильственные преступления.Я думаю, что все, что вы только что выложили, — это правильный набросок. И я считаю, что это очень правильно по политике. И я думаю, что с политической точки зрения это вполне приемлемо. Но это потребует некоторой работы.

ezra klein

По всем причинам, о которых мы говорили, я очень сочувствую ярости полиции, как из-за вещей, как вы их называете, которые не являются новостями, так и из-за вещей это новости, верно, вроде убийства Джорджа Флойда. Но я не знаю, куда пойдет политика того, чтобы на самом деле большое количество либералов противостояло полиции.И я не знаю, к чему это приведет. Недавно вышло исследование, в котором было отслежено более 1600 протестов Black Lives Matter с 2014 по 2019 год. И оно обнаружило — я думаю, эта часть обнадеживает — что протесты привели к снижению смертоносной силы офицеров на 15-20%. в местах, где они произошли. А это означало примерно на 300 убийств со стороны полиции. Также было обнаружено 10-процентное увеличение количества убийств в этих районах, что привело к от 1000 до 6000 дополнительных убийств.Итак, с одной стороны, я думаю, что иногда люди принимают это и обвиняют протестующих, тогда как я думаю, что если полиция перестала выполнять свою работу после протестов, это больше на них. Но в то же время, я думаю, здесь есть к чему серьезно отнестись, а именно к тому, что полиция напрямую реагирует на множество насильственных преступлений. И есть хорошие исследования, что они предотвращают это. И меня действительно беспокоит как политика, так и результаты левых и полицейских, которые в первую очередь видят себя в какой-то борьбе друг с другом.

джеймс форман младший

Меня это очень беспокоит. И, возможно, дело в том, где я сижу и кого я знаю, но, возможно, это то, что меня больше всего беспокоит. Мы поговорили о многих вещах, которые нас не особо беспокоят. У нас есть идеи. Есть желание инвестировать и тратить. Сейчас существует база знаний, которой не было 20 лет назад. Но то, что вы только что сделали, касается борьбы, по крайней мере, между потенциальными союзниками, или, по крайней мере, борьбы, которая ведется таким образом, что позволяет развить оба вида клинья с другой стороны, что, Опять же, я знаю, что это обсуждается, но я думаю, что есть некоторые свидетельства того, как это разыгралось в последнем избирательном цикле, или просто люди, которые являются потенциальными союзниками, на самом деле не собираются вместе, я думаю, что это огромный риск.И я не знаю, как это решить. И один из способов, которыми я это вижу, и один из способов, которыми я вижу, как это проявляется, — это, опять же, я уже упоминал своих учеников ранее. Но я действительно вижу уровень гнева и уровень враждебности по отношению ко всему, что касается полицейской деятельности. И когда вы копаете глубже, это одна из вещей, которые я обнаружил, когда вы копаете глубже с людьми, и вы действительно сидите, и вы начинаете разговаривать, и вы пытаетесь разойтись, например, как вы это делали в Ваш вопрос, различие между патрулированием и расследованием, верно, и книга Джилл Леови в Лос-Анджелесе настолько сильна по этому поводу, показывая, как мы вкладываем огромные средства в патрулирование.А еще у нее есть детективы по расследованию убийств, которые отдают свои документы Кинко, потому что копировальный аппарат в отделении по расследованию убийств не работает. И ни у кого нет ни денег, ни желания это исправить. И, конечно же, давайте проясним, правда? Есть злоупотребления и со стороны следствия. Поэтому я не хочу утверждать, что расизма, который существует по всей Америке и повсюду в полиции, не существует и среди следователей. Оно делает. Но я думаю, что когда мы говорим о том, что сейчас выводит людей на улицы, на самом деле это патрулирование и способ его развертывания.И вот здесь то новое видение, о котором мы с вами говорили, верно, оно обязательно потребует некоторого сокращения. Вам просто не нужно было бы, чтобы эти офицеры отвечали на звонки, потому что для начала у вас было бы меньше звонков. А те, что вы сделали, будут обрабатываться другими агентствами, которые мы только что описали. Поэтому, когда вы садитесь с людьми и пытаетесь поговорить об этом, я добиваюсь прогресса, и я вижу прогресс. Но ведущий лозунг, верно, ведущие требования, ведущие требования об отмене или отказе от финансирования, это действительно удивительная вещь, потому что у него есть это отчуждающее качество для основных групп, в то же время у него есть это качество мотивации и энергии для других.Но единственное решение, которое я вижу прямо сейчас, — это работать так усердно и так быстро, как мы можем, и во всех секторах, от благотворительности до правительства, от города до округа, от штата до федерального, чтобы построить этот новый мир, который мы описывали, что мы хотим занять место или, по крайней мере, заменить часть нашего существующего мира, построить его, представить его, защитить, профинансировать, укомплектовать его персоналом так быстро и агрессивно, как мы можем, и надеюсь, что политика в конечном итоге последует за этим на основании реальности.Но я не знаю, как все закончится. Просто я не знаю другого пути вперед.

ezra klein

Я думаю, что это хорошее место для завершения. Итак, позвольте мне задать вам последний вопрос: какие три книги вы бы порекомендовали аудитории?

джеймс форман младший

Совершенно верно. Я упомянул одну из них, книгу Джилл Леови «Ghettoside». Это про Лос-Анджелес. И, вероятно, как и любая другая книга, которую я прочитал за последнее десятилетие, действительно описывает одну из тем, о которых мы думали, а именно: каково жить с таким уровнем преступности и насилия? Что это с тобой делает? И, наконец, что очень важно, что может и должна сделать полиция в ответ? Вторая, о которой я упомяну, — это книга Сьюзан Бертон под названием «Становление мисс.Бертон ». Сьюзен Бертон несколько раз сажали в тюрьму. Она стала жертвой преступления, в том числе когда ее сына сбил и убил полицейский в Лос-Анджелесе, который даже не потрудился признать, что произошло. Она становится зависимой от наркотиков. Конечно, в тюремной системе она не находит решения. Но после многократных, многократных тюремных заключений, перевоплощений и рецидивов она в конце концов выходит, получает возможность участвовать в программе, может перестроить свою жизнь и теперь создала целую сеть домов для таких же женщин, как она, по всему Лос-Анджелесу и по всей стране.Моя жена посетила тренинг, который они проводили. И она пришла домой, и она сказала, знаешь, Джеймс? Вы говорите об этой книге много лет. Но позвольте мне сказать вам, что эта организация и Сьюзен Бертон — настоящее дело. Итак, это второй. И последняя книга — это книга Халила Джебрана Мухаммеда «Осуждение черноты». И я не знаю, есть ли лучшая книга, которая охватывает всю американскую историю, чтобы убедительно аргументировать, что стереотип черных как преступников был самым стойким и разрушительным стереотипом, который пронесся на протяжении десятилетий и распространялся во всех областях политики.И я считаю, что это книга, к которой я обращаюсь снова и снова, когда пытаюсь понять истоки этого момента.

Эзра Кляйн

Джеймс Форман младший, ваша книга — «Запирая наши собственные». Это совершенно необходимое чтение. Спасибо большое.

джеймс форман младший

Спасибо. [ИГРАЕТ МУЗЫКА]

Эзра Кляйн

«Шоу Эзры Кляйна» — постановка New York Times Opinion. Продюсеры Джефф Гелд, Родж Карма и Энни Галвин; проверка фактов Мишель Харрис; оригинальная музыка Исаака Джонса; и смешивание Джеффом Гелдом.[ИГРАЕТ МУЗЫКА]

Разработка и проверка шкалы для измерения насилия со стороны интимного партнера Протокол линейного трехфазного исследования (Project Empower)

Предыстория

Трансгендеры и лица, различающиеся по полу (лица, идентифицирующие себя как пол отличается от пола, назначенного им при рождении) в 2,2 раза выше риска физического насилие со стороны интимного партнера (IPV) и в 2,5 раза выше риск сексуального IPV по сравнению с цисгендерные лица [1]. Из 27 715 Взрослые трансгендеры, опрошенные в 2016 г. в исследовании трансгендеров США (USTS) [2], 54% сообщили о какой-либо форме пожизненного ИПВ (35% сообщили о физическом ИПВ, 24% сообщили о серьезной физической ИПВ, а 16% сообщили о сексуальной ИПВ в течение своей жизни), и все показатели были сопоставимы или превышали задокументированные среди населения США в целом. [2,3].Немногочисленные существующие исследования ИПВ среди трансгендерных и гендерно разнообразных популяций показали: связь между ИПВ и рядом негативных последствий для здоровья, включая посттравматический стресс расстройство (ПТСР) [4], избегающее копинг-поведение, депрессивные симптомы [5,6] и риск передачи ВИЧ / инфекций, передаваемых половым путем поведения, включая коммерческий секс [7].

Опыт или применение ИПВ обычно измеряется с помощью шкал, которые включают: списки действий, которые считаются насилием (например, физические действия, такие как пинки или удары кулаками, сексуальные действия, такие как принудительный секс, и эмоциональные действия, такие как словесные оскорбления).Однако многие шкалы, обычно используемые для измерения IPV, например, пересмотренный Шкала тактики конфликтов (CTS) была разработана и проверена с участием гетеросексуальных цисгендеров. популяции, а иногда и только цисгендерные женщины [8]. Недавние данные свидетельствуют о том, что есть акты насилия, которые специфичны для опыта IPV трансгендеров и лиц, различающихся по полу, но эти акты отсутствуют в обычно используемых шкалах ИПВ, разработанных в цисгендерных популяциях. Упущение этих трансгендерных действий по шкале проблематично при измерении IPV в трансгендеры и различные гендерные группы населения, поскольку эти действия являются общими признаками жестокого обращения для трансгендеров и людей различного пола.В USTS 2016 года 27% участников сообщили о том, что в течение своей жизни сталкивались с какой-либо формой специфической для трансгендеров ИПВ, в том числе партнер мешает им получить доступ к гормонам (3%), говоря им, что они не «настоящие» женщина или мужчина (25%), и угроза «выкинуть» их как трансгендеров как форму шантажа (11%) [2]. Преступники могут подорвать гендерная идентичность и самовыражение их партнера путем намеренного неверного определения гендерной принадлежности или сокрытие / повреждение предметов (например, нагрудные ремни, парики, макияж, одежда и протезы) [9].Эти действия могут снизить самооценку и уверенность в себе. повышение уязвимости трансгендеров и лиц, различающихся по полу, к жестокому обращению и снижению уверенно выходят на публику и усиливают чувство изоляции и зависимости [1,10]. Существующие меры IPV не проверяют эту транс-специфичную тактику злоупотребления; таким образом, они вероятно, недостаточно чувствительны, поскольку инструменты скрининга IPV у трансгендеров и гендерно разнообразных населения. Точные измерения IPV необходимы для эффективного вмешательства разработка и оценка воздействия вмешательств на изменение поведения.

В последнее время было предпринято несколько попыток создать инструменты измерения, которые более точно отражать ИПВ с точки зрения трансгендеров. Хотя не для трансгендеров шкала, Вулф и Гудман разработали шкалу из семи пунктов «злоупотребления идентичностью» с лесбиянками, элементы, относящиеся к геям, бисексуалам, трансгендерам и гомосексуалистам (ЛГБТК), такие как «Человек сказал мне Я заслуживаю того, что получаю, благодаря своей сексуальной ориентации или гендерной идентичности »(8,2%) и« человек сомневался, настоящая ли моя сексуальная ориентация или гендерная идентичность »(28.3%) [11]. Участники-трансгендеры были более вероятными (49,3%), чем цисгендерные женщины из сексуальных меньшинств (42,8%) или мужчины (28,4%), чтобы испытать идентичность жестокое обращение в зрелом возрасте. Peitzmeier et al. Создали первую трансгендерно-специфическую ИПВ (Т-ИПВ). масштабировали и протестировали его на выборке из 150 трансмаскулинных индивидуумов (т. е. индивидуумов назначен женский пол при рождении, который идентифицирует свой пол по спектру мужественности) [12]. Затем шкала была увеличена до 10. потенциальных предметов и снова протестирован в двух независимых выборках трансфемининных взрослых (т. е. присвоили мужской пол при рождении и отождествить себя с женственностью), с факторным анализом, дающим одномерная шкала из восьми пунктов со средним или хорошим соответствием [13].Масштаб содержания представлен множеством доменов транс-специфичных насилие, в том числе саботаж партнера по смене пола (10% отчетов за всю жизнь), охрана правопорядка гендерное выражение (21%) и подчеркивание нежелательности транспартнеров (22%). Кроме того, Дьяр и др. [14] использовали данные выборка из 352 лиц из сексуальных и гендерных меньшинств, отнесенных к женщинам при рождении (SGM-AFAB) адаптировать версии пересмотренной шкалы тактики конфликта, меры принудительного контроля, и протестировать недавно разработанную SGM-Specific IPV Tactics Measure, с получением результатов первоначальное свидетельство надежности и обоснованности каждой меры.Этот метод из пяти пунктов был разработан для широкого использования с представителями ЛГБТК и ориентирован на прогулки и общение. изоляция как домены. Хотя в этих недавних исследованиях была предпринята попытка создать трансгендерные или ЛГБТ-специфичные измерения IPV не без ограничений. Предметы из этих шкалы были разработаны на основе консультаций с экспертами и сообществом и анализа существующих качественная литература, но ни одна из них не была основана на глубоком качественном исследовании, Конкретная цель состояла в том, чтобы выявить акты ИПВ, характерные для трансгендеров и гендерно разных люди трансгендеры и сами выжившие с разным полом, которые могут иметь ограничивали достоверность содержания шкалы или влияли на формулировку пунктов.Эти исследования также полагались исключительно на психометрическую валидацию, обычно в ограниченной выборке либо трансфемининных, либо трансмужских индивидуумов, но не обоих одновременно, и не включали когнитивное интервьюирование предложенных пунктов шкалы и другие методы проверки для обеспечения что они точно отражают опыт трансгендеров.

Это исследование направлено на восполнение этого пробела путем разработки и проверки шкалы, которая всесторонне учитывает обе формы ИПВ, с которыми могут столкнуться лица все гендерные идентичности (например, принудительный секс) и формы ИПВ, уникальные для трансгендеров и гендерные разные люди.В этом документе описывается протокол для проекта . Empower , проект по разработке и проверке новой шкалы для измерения IPV как опыт трансгендеров и представителей разных полов в возрасте 15 лет и старше в Соединенные Штаты. Новая шкала необходима для повышения точности измерения IPV среди трансгендеры и различные гендерные группы населения, а также могут дать информацию о текущих инструментах, используемых для проверять и ссылаться на услуги для трансгендеров и взрослых людей различного пола, которые испытывают или совершать IPV. Эта шкала будет основана на качественных данных de novo . коллекция, специально разработанная для выявления типов жестокого обращения с трансгендерами. и гендерно-неоднородные выжившие после ИПВ, и должны быть всесторонне проверены с помощью качественных фокус-группы, когнитивные интервью и, наконец, количественная психометрическая проверка.

Теоретическая основа для масштабного развития

Концептуальная модель ИПВ среди трансиндивидов представлена ​​в. Наша концептуальная основа основана на адаптации Модель стресса для гендерных меньшинств и рамки гендерного утверждения. По полу модель стресса меньшинств, люди, не соответствующие общественным нормам в отношении пола роли, самовыражение и идентичность уязвимы для дискриминации и стигмы, которые могут влияют на эмоции, познание и поведение, связанное со здоровьем [15].В соответствии с рамками гендерного подтверждения гендерное меньшинство стрессоры могут увеличить потребность в утверждении пола (например, чувство безопасности, признания и поддерживаются в гендерной идентичности и самовыражении [16,17]), особенно в интимных отношениях. отношения. Гамарель и др. Разработали и подтвердили критерий стигмы в отношениях с трансгендерных женщин, который измеряет установленную стигму и ожидаемую стигму, с которой сталкиваются трансгендерные женщины в интимных отношениях [18]. Дискриминация трансгендеров и стигма в отношениях связаны со снижением качества отношений, а также с повышенным употреблением психоактивных веществ психологический стресс для трансгендерных женщин и их цисгендерных партнеров-мужчин [18,19].Таким образом, ИПВ может быть результатом социального угнетения, дискриминации трансгендеров и стигма во взаимоотношениях, при которой партнеры трансгендеров могут отказываться от пола утверждение как тактика власти и контроля. Концептуальная основа нашего исследования состоит из на этих основах и выдвигает гипотезу о том, что IPV является функцией нескольких взаимосвязанных форм стигмы и дискриминации (т. е. антитрансгендерной стигмы), гендерного утверждения и диадических и индивидуальные факторы. Мы предполагаем, что наличие любого из этих факторов может влиять на ИПВ одним из следующих двух способов: (1) создание стресса, ведущего к повышенная склонность к насилию и (2) ограниченный доступ и большая потребность в гендерной проблематике подтверждение со стороны партнера, ведущее к большей уязвимости или принятию насилия.Модель будет использоваться для руководства сбором качественных и количественных данных для понимать уникальные формы и предшественники ИПВ среди трансгендеров и представителей разных полов частные лица.

Концептуальная модель насилия со стороны интимного партнера среди трансиндивидов.

Насилие со стороны интимного партнера и случаи гипертонии у женщин

Цель: Насилие со стороны интимного партнера, наиболее распространенный фактор стресса для женщин, может влиять на риск сердечно-сосудистых заболеваний.Мы оценили связь между насилием со стороны интимного партнера и развитием гипертонии, важного фактора риска сердечно-сосудистых заболеваний, в когорте исследования здоровья медсестер II.

Методы: Меры по борьбе с насилием со стороны интимного партнера включали физическое насилие со стороны взрослого и сексуальное насилие со стороны взрослого, а также шкалу опыта женщин с избиением, которая подтверждала субъективный опыт женщин в недавнем эмоциональном насилии.Диагностированная врачом артериальная гипертензия указывалась в анкетах, которые проводились раз в два года. Мы использовали модели пропорциональных рисков Кокса для оценки связи между сообщением о насилии со стороны интимного партнера в 2001 г. и заболеваемостью гипертонией с 2001 по 2007 гг.

Результаты: Из 51 434 включенных респондентов 22% сообщили, что им были причинены физические травмы, а 10% сообщили, что их интимный партнер заставил их вступить в половую жизнь в какой-то момент в зрелом возрасте.После внесения поправок на вмешивающиеся факторы физическое и сексуальное насилие не было связано с гипертонией. Однако у женщин, сообщающих о наиболее серьезном эмоциональном насилии, уровень гипертонии на 24% выше (отношение рисков 1,24; 95% доверительный интервал: 1,02–1,53) по сравнению с женщинами, не подвергавшимися эмоциональному насилию.

Выводы: Риск гипертонии, по-видимому, увеличивается у небольшого числа женщин, недавно подвергшихся серьезному эмоциональному насилию.

Неуловимое правосудие — richmondmagazine.com

Выступая в четверг на юридическом факультете Университета Ричмонда, лауреат Пулитцеровской премии автор и профессор права Йельского университета Джеймс Форман-младший остановился на ключевых элементах массового лишения свободы в Америке, в том числе о том, как наркотики и раса взаимосвязаны в уголовном правосудии.

«Один из моих центральных аргументов в этой книге — понять, как мы получили массовое заключение и как мы собираемся его отменить», — сказал Форман, автор книги « Locking Up Our Own: Crime and Punishment in Black America .”

Форман сказал, что часть массового лишения свободы, которую большинство людей не замечают, — это кризис общественного здравоохранения. Отметив, что героиновая зависимость вернулась в полную силу, Форман прокомментировал, как американские учреждения решают эту проблему. В частности, что касается правоохранительных органов, он сказал, что полиция сталкивается с героиновой зависимостью в общественных местах с «единственными инструментами, которые в их распоряжении [являются] наручниками, и единственное место, куда они могут доставить вас [для лечения], — это местная тюрьма».

«Запираем самих себя» исследует непропорциональное воздействие массового заключения на цветных людей и почему афроамериканские лидеры в США.С. Сити, отвечая на эскалацию насилия и наркомании, поддерживал политику «жесткой борьбы с преступностью», начиная с 1970-х годов, что привело к длительным тюремным срокам и агрессивной тактике полиции.

Бывший общественный защитник в Вашингтоне, округ Колумбия, Форман предложил способы борьбы с массовым лишением свободы в будущем.

«Иногда нам кажется, что эти проблемы настолько огромны, и они делают нас бессильными из-за своего размера, масштаба и масштаба», — сказал он.

Но влияние, которое люди могут оказать на местном уровне, гораздо сильнее, чем они думают, добавил Форман. «Это в основном проблема государства и местного значения».

Форман сказал, что 88% людей, находящихся в тюрьмах в Соединенных Штатах, находятся в учреждениях штата, округа или местного значения, а не в федеральных пенитенциарных учреждениях.

Чтобы внести изменения в обязательные минимальные требования к вынесению приговора, например, «самый важный законодатель, о котором вы все должны думать, или должность, на которую вы хотите баллотироваться, — это законодатель вашего штата», — сказал он.

Форман также упомянул о важности инклюзивности для заключенных после того, как они вернутся в общество. По его словам, бывшие заключенные, у которых есть судимость, сталкиваются с «стеной запрета», когда им отказывают в работе, получении высшего образования и других возможностей, когда они пытаются реинтегрироваться в общество.

Форман сказал, что то, что он лично сделал для заключенных, было связано с образованием. Он стал участником программы « Inside Out » в Йельском университете, где студенты проводят занятия в тюрьмах вместе с заключенными.Он также стал соучредителем государственной чартерной школы Maya Angelou , альтернативной школы в Вашингтоне, округ Колумбия, для бросивших школу и арестованных молодых людей.

Форман сказал, что он надеется, что другие помогут в работе над системой, которая восстанавливает, ремонтирует и защищает сообщества.

Обращаясь к своей студенческой аудитории, он добавил: «Я знаю, что вы подниметесь и создадите движение, которое, наконец, сделает нашу систему справедливой».

Наша стратегия — Brown-Forman

Наши обязательства в отношении ESG согласуются с Целями устойчивого развития ООН (ЦУР ООН), одобренными отраслями и заинтересованными сторонами во всем мире.Каждый год мы также подтверждаем нашу неизменную поддержку Глобального договора Организации Объединенных Наций.

Несмотря на то, что цели ЦУР и Глобального договора являются крупномасштабными, большая часть нашей работы происходит в большей степени на местном уровне, в сообществах, в которых мы работаем. Делая свой вклад, мы можем внести свой вклад в решение этих более широких и сложных проблем.

В 2019 году мы рассмотрели и расширили список ЦУР, которые соответствуют нашим целям. Мы определили подмножество целей, которые, по нашему мнению, наиболее тесно связаны с нашими четырьмя сферами корпоративной ответственности, и именно на них мы можем оказать наибольшее влияние.В этом году мы сообщаем об основных моментах нашего прогресса в 2020 финансовом году в достижении каждой из этих целей, а также о ключевых партнерских отношениях. Полный список см. В разделе «Партнерство».

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА АЛКОГОЛЬ

ЦУР 3: хорошее здоровье и благополучие

• Чтобы соответствовать ЦУР 3, мы фокусируемся на достижении положительного воздействия с помощью нашей кампании «Приостановить ответственность», ответственного маркетинга и партнерских отношений с такими организациями, как «Ответственность».org, и наша постоянная поддержка групп избавления от зависимости.
• Мы расширили нашу поддержку центров избавления от наркозависимости, включив в нее New Directions for Women в Калифорнии и Phoenix House на северо-востоке США.
• В 2018 году Chambord объявил о своем партнерстве с Alteristic, национальной организацией, занимающейся сокращением личного насилия, основанного на силе, чтобы провести серию обучающих семинаров по вмешательству свидетелей для сообщества барменов.
• Еще один способ достижения ЦУР 3 — это программа для сотрудников, которая способствует общему физическому и психическому благополучию.Мы стремимся охватить широкий круг тем, таких как физические упражнения, питание, финансовое здоровье, участие общества, психическое здоровье и управление стрессом с помощью кампаний Live Well, информационных мероприятий, мероприятий и поощрений. Сотрудники по всему миру могут пройти онлайн-тренинг по оздоровлению и получить стимул к участию в оздоровительных программах через нашу оздоровительную платформу Virgin Pulse. В прошлом году мы также добавили ресурсы и информацию о том, как справиться со стрессом, вызванным COVID-19, и его влиянием на благополучие сотрудников.
• Мы понимаем, что иногда повышение благополучия означает отказ от алкоголя. Наша группа ресурсов для сотрудников SPIRIT стремится к тому, чтобы все сотрудники чувствовали себя желанными членами организации, независимо от их собственного выбора, пить или нет.

ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ УСТОЙЧИВОСТЬ

ЦУР 6: Чистая вода и санитария

• Мы стремимся сократить потребление воды на единицу продукции, которую мы производим, на 30% и сократить сброс сточных вод на единицу продукции на 30% к 2023 году по сравнению с базовым уровнем 2012 года.Наш прогресс в достижении этой и других целей можно найти в нашем Годовом интегрированном отчете.
• Мы завершили оценку рисков, чтобы обеспечить защиту наших жизненно важных водоразделов. Чтобы снизить эти риски, мы сейчас работаем над реализацией планов, направленных на защиту водосборных бассейнов и улучшение нашего эксплуатационного использования воды.
• На нашем ликеро-водочном заводе Slane в Ирландии мы продолжаем улавливать дождевую воду для использования в операциях по сокращению объемов забираемой нами воды из реки Бойн.
• В Аматитане, Мексика, поскольку вода является ключевым ингредиентом текилы и ценным товаром, на нашем предприятии Casa Herradura есть собственная установка для очистки сточных вод, обеспечивающая выпуск чистой воды.

ЦУР 7: Доступная и чистая энергия

• Мы стремимся сократить выбросы парниковых газов на наших собственных предприятиях на 15% к 2023 году по сравнению с базовым уровнем 2012 года.
• Проект ветроэнергетики Ист-Форкс, расположенный в Колби, штат Канзас, в настоящее время действует и будет компенсировать более 90% нашего потребления электроэнергии в США.
• На нашем ликеро-водочном заводе Brown-Forman мы перешли на более чистый природный газ в качестве котельного топлива.Мы оцениваем сокращение выбросов на 13 000 тонн CO2 в год, а также снижение затрат на доставку топлива и уменьшение углеродного следа.
• Виноградники Sonoma-Cutrer Vineyards в Калифорнии получили сертификат California Sustainable Winegrowers Alliance на принадлежащие ей виноградники. В 2017 финансовом году он завершил строительство солнечной электростанции, которая производит в среднем 150 000 кВтч энергии в год. Sonoma-Cutrer также использует 100% очищенных сточных вод для орошения виноградников.

ЦУР 12: Ответственное потребление и производство

• В общей сложности наши собственные предприятия в настоящее время отвлекают 99.7% отходов со свалки.
• Мы сотрудничаем с DendriFund по вопросам устойчивого развития белого дуба и сельского хозяйства, чтобы улучшить восстановление деревьев, которые используют наши бондарные предприятия для изготовления бочек для виски и других продуктов, таких как мебель и напольные покрытия.

ЦУР 15: Жизнь на земле

Мы работаем с DendriFund, чтобы инициировать и ускорить коллективные усилия по возвращению ржи в Кентукки в качестве коммерческой покровной культуры.Эти совместные усилия помогут сохранить сельскохозяйственные угодья и улучшить здоровье почвы и качество воды, а также обеспечат поставки местной ржи для Brown-Forman, производителей бурбона из Кентукки и других предприятий, например пекарей и пивоваров.

РАЗНООБРАЗИЕ И ВКЛЮЧЕНИЕ

ЦУР 5: гендерное равенство
ЦУР 10: сокращение неравенства

• В 2019 году мы начали следующий этап нашего пути к разнообразию и инклюзивности, опубликовав наш десятилетний стратегический план «Много духов, один Браун-Форман», включающий шесть стратегических императивов, направленных на то, чтобы лучше сфокусировать наши действия до 2030 года.Стратегией руководит Управление разнообразия и инклюзивности, но ее успех зависит от лидеров и команд по всей организации.
• Наши амбиции включают в себя к 2030 году иметь как минимум 40 процентов женщин-руководителей во всем мире и 25 процентов цветных людей в США. Мы стремимся к достижению этих целей, постоянно уделяя внимание найму, удержанию и развитию разнообразных талантов. Наши цели со временем будут расширяться и включать другие аспекты разнообразия.
• Наша программа чемпионата предназначена для ускорения развития лидерских качеств женщин посредством целенаправленной защиты интересов высшего руководства.Программа чемпионата расширила свой глобальный охват, поскольку мы успешно запустили эту инициативу в Европе.
• Наша программа защиты талантов (TAP) ускоряет развитие лидерских качеств среди талантов, различающихся по расовому признаку, и поддерживается через защиту интересов высшего руководства. Усилия по увеличению представительства подкрепляются партнерскими инициативами по развитию и набору персонала, возглавляемыми ERG BUILD (Объединение чернокожих в развитии лидерства) и COPA (Создание нашего собственного пути, латиноамериканские сотрудники).
• В 2020 финансовом году мы запустили нашу новейшую ERG — EAST (Принятие азиатского общества и традиций). Он прославляет и продвигает азиатскую культуру и вносит уникальный вклад в бизнес-аналитику азиатских рынков.
• Браун-Форман участвовал в Индексе корпоративного равенства Кампании за права человека, получив наивысший балл 100 за период 2011–2020 годов.

ОТНОШЕНИЯ С СООБЩЕСТВОМ

В этом году мы обновили наше видение отношений с общественностью, чтобы отразить новую амбицию: «Используйте культуру нашей компании, чтобы оказывать преобразующее влияние на общество в качестве лучшего в своем классе лидера благотворительности.”

В 2020 финансовом году Фонд Брауна-Формана пожертвовал 3 миллиона долларов, а общая сумма наших корпоративных благотворительных пожертвований составила 10 миллионов долларов. Мы внесли более 16 000 часов волонтерской работы, при этом более 130 сотрудников входят в состав советов директоров некоммерческих организаций.

ЦУР 4: Качественное образование

• В честь 150-летия Брауна-Формана компания пожертвовала 150 000 долларов на финансирование стипендий для инициативы «15 000 градусов», организации, стремящейся повысить уровень образования, процветание, обучение на протяжении всей жизни и улучшение качества жизни афроамериканских студентов в Луисвилле. , Кентукки.
• На протяжении более 30 лет сотрудники Brown-Forman сотрудничают с начальной школой Филлис Уитли в Западном Луисвилле во время каникул, даря подарки учащимся. В этом году Браун-Форман впервые смог сделать подарки каждому ученику школы. Кроме того, Фонд Брауна-Формана выделил 50 000 долларов на поддержку программы питания Blessings a Backpack в школе Уитли. Эта программа предоставляет учащимся еду, которую они могут забрать домой каждую пятницу учебного года, обеспечивая их едой на выходные.

ЦУР 11: Устойчивые города и сообщества

• В ответ на пандемию COVID-19 Браун-Форман пожертвовал около 2 миллионов долларов на оказание помощи в США и других регионах, где мы работаем, чтобы поддержать работников нашей отрасли и обеспечить почти 70 000 обедов нашему местному сообществу.
• Фонд Брауна-Формана поддержал Открытый класс в парке 21st Century S.E.E.D. Программа, которая субсидирует расходы на программирование парков для обеспечения доступа учащихся школ Title 1 и групп, которые предоставляют услуги детям из семей с низкими доходами, которые в противном случае не смогли бы участвовать.

Другое правосудие | Журнал The Point

Джеймс Форман-младший — профессор права в Йельской школе права и автор книги, получившей Пулитцеровскую премию 2018 г. черные гражданские лидеры и выборные должностные лица невольно внесли свой вклад в построение системы массовых заключений в Америке. Он бывший общественный защитник в столице страны, где сосредоточена большая часть книги, а также сын Джеймса Формана, известного лидера за гражданские права и члена Координационного комитета студенческого ненасилия.

Мы говорили по телефону об ограничениях дебатов вокруг реформы уголовного правосудия, использовании и альтернативах тюрьмы, а также незаконно присвоенном наследии Мартина Лютера Кинга-младшего. Хотя фраза «система уголовного правосудия» может быть неправильной, как Крис Хейс утверждает в своей книге A Colony in a Nation , существует множество различных систем, работающих согласованно друг с другом — мы с Форманом обсуждали объединяющие философии, которые позволили взаимосвязанным системам уголовного правосудия стать, казалось бы, неразрешимыми частями американской культуры. и закон.

—Михал Дензел Смит

●

Mychal Denzel Smith: История, которую вы рассказываете в Locking Up Our Own , рассказывает о ролях, которые за последние сорок лет или около того играли чернокожие гражданские лидеры и выборные должностные лица в системе массовых тюремных заключений. из нас в ужасе от сегодняшнего дня. Вы делите книгу на две части: «Истоки» и «Последствия». Я видел, как в некоторых обзорах предлагалось, чтобы во второй половине вы могли добавить «непредвиденные» или «непредвиденные» к «последствиям».«Мне любопытно, насколько это правда — идея о том, что эти последствия были непредвиденными или непредвиденными. Вы не можете полностью обвинить этих черных гражданских лидеров или выборных должностных лиц в создании массовых тюремных заключений. Вы очень хорошо понимаете роль, которую играли системы сторонников превосходства белых, и способы, которыми эти черные люди стали пешками этой системы, а также то, что многие из них были заинтересованы в том, что вы называете подходом «всего вышеперечисленного»: подходом Маршалла. Составьте план для чернокожих сообществ, которые предоставят рабочие места, образование и жилье.Но были также напряженные мысли о том, что именно недостаточный контроль со стороны чернокожих сообществ привел к высокому уровню преступности в семидесятых и восьмидесятых годах, реакцией на который является массовое заключение под стражу. Мне любопытно, учитывая опыт общения чернокожих общин с полицией, прокуратурой и тюрьмами — действительно ли массовое заключение было непредвиденным последствием ? Даже если они просили об увеличении инвестиций в социальные программы, они также просили усилить охрану полиции и продлить более суровые тюремные сроки.Это кажется целенаправленным, а не непреднамеренным.

Джеймс Форман-младший: Это хороший вопрос, и вы правы, это одна из тех вещей, с которыми я больше всего боролся при написании книги. Позвольте мне отступить. Первое, что я должен сказать, для меня самый интересный вопрос книги заключается не в том, что черные чиновники в некотором роде придерживались той же логики и менталитета, которых придерживалась нация в течение последних пятидесяти лет. Для меня книга действительно о том, почему? Не у всех одинаковая мотивация.«Почему» отвечает на вопрос, который вы задаете. Потому что в некоторых случаях я думаю, что было достаточно предсказуемым. Как я уверен, вы знаете, что существует некая разновидность политики респектабельности, о которой было написано много и которая, как вы видите, появляется в разные моменты книги с разными фигурами — людьми, которые занимают позицию «Да, мне очень жаль. что это произойдет с вами, но это цена. Вам просто придется принять это, потому что мы должны спасти сообщество, и если это означает, что нам нужно отрезать руку, то пусть будет так.«Но я действительно думаю, что были другие люди и другие моменты, когда, возможно, правильнее было бы думать о том, что шкала и прицел не были полностью предвидены или предсказаны. Одним из примеров могут служить дебаты о декриминализации марихуаны в 1975 году в Вашингтоне, округ Колумбия. У вас есть Дуг Мур, пастор чернокожих националистов и самопровозглашенный представитель чернокожих бедняков в округе Колумбия, выступающий против декриминализации марихуаны перед лицом доказательств существования разрозненное исполнение закона даже тогда.Таким образом, чернокожие люди с большей вероятностью будут арестованы за хранение марихуаны, чем белые — и он знал это . Тем не менее, он по-прежнему выступал против декриминализации, и сделал это потому, что боялся героина и марихуаны как пути к героину.

В тот момент, когда Мур стоял в 1975 году, риск зависимости перевешивал риски криминализации. Но вот что для него было непредвиденным: в 1975 году он не осознавал, что в последующие десятилетия Конгресс и местные законодатели примут законы, чтобы осуждение за марихуану лишало вас права на государственное жилье, права на получение студенческой ссуды и права на трудоустройство. .Таким образом, он знал, что чернокожие станут мишенью из-за отказа от декриминализации, но он не понимал степени ущерба, который это решение нанесет чернокожему сообществу.

Или рассмотрим Эрика Холдера в девяностых годах с операцией «Прекращение огня», о которой я говорю в шестой главе книги. Эрик Холдер знает, что, когда он поддерживает этот режим патрулирования под предлогом, по сути, остановку и обыск автомобилей — мы собираемся останавливать каждую подозрительную для нас машину и искать в ней оружие — он знает что чернокожие будут обвинены в непропорционально высокой степени, и он говорит, что это потому, что у чернокожих в этом городе непропорционально много оружия.Таким образом, он делает вид, что разница будет в тех, у кого есть оружие. Но потом у вас есть истории, подобные рассказу Сандры Дозье, истории чернокожих граждан, у которых вообще нет оружия — но как только вы начнете охоту на драгнет, вы поймаете не только оружие, вы поймаете мелкие вещи. , как марихуана в ее случае. Тогда это станет причиной потери работы. Знал ли Эрик Холдер, что это произойдет? Конечно, он должен был знать, что это в какой-то степени произойдет, но знал ли он, что это степени ? Я не уверен.

Итак, я предполагаю, что двусмысленность в моем ответе вам и двусмысленность в книге по этому поводу преднамерены. То есть я думаю, что это очень сложный вопрос. Я думаю, что некоторые люди были более осведомлены, чем другие, я думаю, что большинство людей не понимали всего объема и степени. Я также должен быть ясен — история в книге в основном посвящена стороне, которая победила, и больше внимания уделяется людям, которые в конечном итоге выступали за эту политику, но на этом пути есть разногласия. Эти голоса близки!

MS: Вы пишете о встрече, которая произошла с вами в качестве государственного защитника, когда вы разговаривали с судьей, который отказал одной из ваших клиентов в реабилитации от наркозависимости, потому что они сказали, что она потерпела неудачу раньше.В ответ вы сказали ему: «Наша система никогда не рассматривала отказ тюрьмы как причину, по которой не следует судить больше тюрем». С вашей точки зрения — вашей истории, вашего понимания, вашего образования — вы можете сказать мне, что, по вашему мнению, является движущей силой использования тюрьмы как части системы правосудия? Если мы признаем, что он потерпел неудачу, что заставляет нас возвращаться к нему?

JF: Я думаю, мы можем говорить о теориях наказания — люди говорят о недееспособности, люди говорят о сдерживании.Но в основном это объясняет, на мой взгляд, лишь часть того, почему мы используем тюрьмы в той степени, в которой мы это делаем, потому что существует так много примеров, когда мы можем указать на то, что тюрьма не может быть разумно оправдана какой-либо теорией наказания. Случай, о котором вы говорите из книги, — хороший тому пример, потому что женщина, которую я там представляла в том случае, Таша Уиллис, никому не представляла угрозы. Никто не думал, что повторное заключение ее в тюрьму остановит ее. Она была наркоманкой, и с этим никто не возражал.И поэтому единственный способ, которым она могла бы оказаться в тюрьме, — это не теория наказания, а скорее что-то еще, а именно криминальная система, в которой все, кто вовлечен в ее деятельность, только что усвоили логику неизбежности тюрем. Судья купился на менталитет — заключил в тюрьму так много других людей, стал невосприимчивым к использованию тюрем — потому что это просто происходит ежедневно. Это одна из тех вещей, о которых люди мало говорят, но все в системе теряют чувствительность к тюрьмам.Если вы сажаете людей на двадцать или тридцать лет, что ж, тогда посадить кого-то на шесть месяцев почти ничего не значит. Вы знаете, это похоже на шлепок по запястью; это кажется незначительным. Это как воздух: это просто часть системы и то, что она делает, и не просто часть, а основная часть. И выбор: как долго? Это разговор. Пять лет или десять лет? Два года или восемь лет? Вопрос не в том, сажать кого-то в тюрьму или нет, и не в том, «почему мы делаем это с самого начала?» Тюрьма в Америке даже не защищается на собственных условиях, она просто стала неизбежностью.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Если вам понравилось это интервью, возможно, вас заинтересуют другие статьи из
нашего «Для чего нужна тюрьма?» симпозиум, такой как «Социальное наказание»
Бенджамина Юинга и «Прямо в тюрьму» Кайя Наоми Уильямс.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

MS: Чего, по нашему мнению, мы достигаем, когда используем тюрьмы в качестве единственного механизма борьбы с вредом?

JF: Вам, вероятно, придется задать этот вопрос кому-то, кто более твердо верит в тюрьмы, чем я, или тому, кто использует тюрьму как решение проблемы на повседневной основе.Когда я работал в уголовной системе, моей работой было бороться против и тюрьмы, так что я не знаю, потому что никогда не верил в это. Но я думаю, что в некоторых случаях люди скажут: «Это человек, который сейчас опасен. У нас нет другого выбора. Другого варианта общество не придумало ». Другая категория — это судьи или прокуроры, которые говорят: «Эта жертва пострадала, и должно быть признание боли, причиненной этим человеком, и прямо сейчас единственный способ, которым у нас есть люди, чтобы принять свою ответственность, — это пройти через период лишение свободы.«Я думаю, если бы вы спросили людей — по-настоящему настаивали на их вопросе« Почему мы должны это делать? »- вы бы получили два вида ответов.

MS: Так что же этому противопоставить?

JF: Большинство жертв скажут: «Если мой выбор — между ничем и тюрьмой, то да, я хочу, чтобы этот человек попал в тюрьму». Но мы могли бы предоставить жертвам более широкий выбор. Мы могли бы создать систему, которая была бы более восстановительной по своему подходу, которая вовлекала бы человека, причинившего вред, извинения, принятия на себя ответственности за потерю, боль и страдания, которые они причинили, концентрируя точку зрения жертвы и позволяя жертве поговорить и рассказать, что с ними произошло и как это повлияло на них.Мы могли бы привлечь членов сообщества — многие круги восстановительного правосудия ориентированы в этом направлении — и попросить членов сообщества рассказать о том, как эти действия причинили им вред, а также о том, какие ресурсы доступны для помощи. Затем и для преступника, и для жертвы вы начинаете создавать круг, в котором есть реальная ответственность, и есть настоящее извинение, и настоящая человечность. Данные опроса таких групп, как Альянс за безопасность и справедливость, показывают, что если вы представите жертвам такой набор возможностей, они в подавляющем большинстве предпочтут эти альтернативы тюрьмам.В нашем обществе человека научили человека тому, что единственный выход, единственный способ добиться справедливости — это тюрьма. И как только мы это сделаем, — это то, что люди требуют.

Другой аргумент в пользу тюрем, который я упомянул, — это аргумент о недееспособности: «Этот человек опасен, и его нужно держать отдельно от широкой публики». На мой взгляд, это гораздо более сложный случай, потому что в этом случае я не знаю, что делать вместо этого. Я могу поговорить с вами о том, что то, что мы делаем сейчас, неэффективно.Я могу сказать, что наши тюремные сроки должны быть короче, что наши тюрьмы должны быть более гуманными, они должны быть менее похожи на тюрьмы, они должны быть полны образования, они должны быть полны возможностей для религиозных исследований, возможностей для лечения от наркозависимости и психического здоровья. лечение … У меня есть много чего, что я могу сказать, но для этого человека, который сейчас опасен, у меня нет другого предложения, кроме тюрьмы — за исключением того, что я бы радикально изменил то, как эта тюрьма выглядит.

MS: Я полагаю, что для меня это в некотором смысле сводится к семантическим дебатам.

JF: Может быть. Я собирался использовать слово «семантический» в своем ответе, поэтому мне действительно любопытно услышать, что вы хотите сказать.

MS: То, что вы мне описываете, подрывает логику того, что такое тюрьма, говоря: «Что мы хотим делать в структуре тюрьмы, так это предлагать психологические льготы и образование, а также реальные шаги к тому, чтобы реабилитация ». Я думаю, что то, что мы описываем, не является тюрьмой, особенно если мы покончим с бесчеловечными аспектами заключения людей в клетки.Если это исправительное учреждение, предлагающее услуги такого уровня, направленное на нечто иное, чем то, чему в настоящее время служит тюрьма, то является ли это самой тюрьмой?

JF: Это честно. Я рад, что вы обратили внимание на это, потому что я думал об этом, и есть способ, которым это могло быть семантическим. Я гораздо больше забочусь о содержании опыта, чем о этикетке. Так что, возможно, вы правы в том, что, переосмыслив это так, как мы с вами все вместе, это определенно не тюрьма, как мы знаем ее в этой стране.Причина, по которой я не хочу соглашаться, заключается в том, что мне легко сказать: «Это не тюрьма». Потому что даже в том, о чем мы говорим — вы назвали это «изолятором» — вам не разрешают уйти. Вы будете задержаны на этом пространстве государственной властью, в том числе под угрозой насилия. И пока это правда, я не знаю, как мы это называем, но это определенно не свобода, и это определенно не будет ощущаться как свобода для человека, который там.И поэтому я не хочу, чтобы мы обманывали себя по поводу того, что мы делаем. Если мы не собираемся использовать слово «тюрьма», я действительно хочу иметь термин, который справедливо сигнализирует о том, что мы делаем, то есть удерживать человека против его воли в течение периода времени, который был определен властью закон.

MS: Это вопрос, который чаще всего задают сторонникам отмены смертной казни: Что вы делаете с наиболее жестокими преступниками? Сейчас риторика вокруг реформы уголовного правосудия больше склоняется к сочувствию ненасильственным преступникам, совершившим преступления, связанные с наркотиками.Но нет такого же уровня движения к утверждению, что с жестокими правонарушителями можно поступать иначе. И поэтому мы не думаем об альтернативах, потому что единственное, что у нас есть, — это тюрьма. В конце Locking Up Our Own вы пишете историю искупления в случае с молодым человеком, совершившим ограбление —

JF: Вооруженное ограбление.

MS: Вооруженное ограбление, и жертва написала письмо с извинениями, и жертва говорит: «Вы хотите, чтобы я простил этого молодого человека.Не знаю, смогу ли, но попробую ». Вот момент, когда мы, , можем представить что-то другое, и в конце концов судья тоже вроде как соглашается с вами, и приговор к тюремному заключению отменяется. Но я думаю об этой истории и, поскольку люди, о которых вы здесь пишете, являются чернокожими, я думаю о том, как мало сострадания и прощения предоставляется черным обидчикам, а затем противопоставляю это публичному стремлению простить и проявить сострадание к белым мужчины, совершающие ужасающие акты насилия.

Представьте кого-нибудь вроде Дилана Руфа. Он убил девять членов этой церкви, и вслух возник вопрос о том, захотят ли семьи простить его или нет. Я думаю об этом с точки зрения отсутствия сострадания к темнокожим преступникам, а затем зная, что это доступно, что публика может предложить это , когда насилие совершает белый преступник-мужчина. И меня беспокоит то, что потребуются не больше сострадания или прощения к черным обидчикам, а призыв к большей жестокости ко всем остальным.По сути, вопрос заключается в следующем: как мы уступаем место идеям прощения и сострадания в системе правосудия, которая имеет эти расистские различия в способах обращения с правонарушителями?

JF: В некотором смысле это связано с тем, где мы закончили с последним вопросом. Лично я не особо возражаю против вопроса, который, как вы сказали, задают аболиционистам. Дело не в том, что я не думаю, что это важный вопрос, но я думаю, что мне сложно решить связанный с ним вопрос: что нам делать с категориями дел, которые особенно важны и значимы для тех из нас, кто защищает права людей, лишенных прав?

И вот я думаю — вы упомянули Дилана Руфа, — но обо всех случаях сексуального насилия, будь то докторНассар в Мичигане, или Билл Косби, или, конечно, все случаи насилия со стороны полиции и стрельбы в полицию. Или преступления на почве ненависти, которые не достигают уровня Дилана Руфа, но будь то поджоги крестов или церковный вандализм … есть большая категория случаев, которые, по крайней мере, если I смотрят на мою ленту в социальных сетях, когда они подходят, люди, в том числе люди, которые обычно критикуют суровые меры уголовного правосудия, говорят: «Заприте их!» Я потерял счет людям, которые говорили о заключении под стражу Трампа и его соратников — я говорю о моих друзьях, которые в остальном публикуют сочувствующие статьи об аболиционизме.И у вас действительно не может быть обоих вариантов, но невероятно трудно противостоять этому импульсу, когда категория вреда или категория правонарушителя — это привилегированная личность, причиняющая вред исторически угнетенной группе. И я все время это вижу в себе. Времена, когда я должен поймать себя и задать себе вопрос: что, по моему мнению, должно произойти с этим человеком, исходя из того, что я сказал, написал и подумал в прошлом?

Итак, я думаю, вы совершенно правы. Мы должны сделать так, чтобы наша критика тюрьмы как решения была такой, в которой мы помним, когда люди, которые наносят вред, — это люди из более могущественных групп, а когда люди, которым причинен вред, являются исторически бесправными.Вот почему я думаю, что сейчас наиболее важным является тот вид организаций, которые пытаются создать альтернативные модели уголовного правосудия в цветных сообществах и в бедных и рабочих сообществах, которые, как вы упомянули, исторически не встречали сочувствия. , и не испытывал такого сочувствия. Таким образом, такая организация, как Common Justice в Бруклине, которая начинает с модели восстановительного правосудия в преимущественно чернокожем и латиноамериканском сообществе в Нью-Йорке, и говорит: «Давайте внесем эти аспекты сострадания, прощения, милосердия и сосредоточения жертв». и предоставить жертвам другие варианты, кроме тюрьмы, в качестве решения.«Давайте проведем кружки восстановительного правосудия и подотчетности, включая занятия для людей, совершивших насильственные преступления, потому что я думаю, что это то место, куда нам нужно будет пойти, чтобы построить это альтернативное видение справедливости. Именно здесь и нужно начинать работу, потому что в противном случае возникнет именно тот страх, который вы сформулировали. В противном случае мы продолжим делать то, что всегда делали в этих сообществах, и мы просто ужесточим наказания в более богатых карманах или за преступления, совершенные против более привилегированных лиц.

MS: Вы упомянули главу книги, в которой вы говорите об Эрике Холдере, главу под названием «Что сказал бы Мартин Лютер Кинг-младший?» Это то, что, особенно в последние годы, было моей любимой головной болью. Мы знаем, каким образом право присвоить Кинга. Его риторика была побелена, и этот образ этого любящего, миролюбивого персонажа был передан нам таким образом, чтобы сделать нас более послушными, более терпимыми к репрессивным мерам, которые мы должны встречать с любовью, добротой и прощением. .Но его наследие и имидж также использовались таким образом, чтобы оправдать многие вещи, о которых вы говорите в книге. Наследие Кинга как человека, обладающего моральной ясностью, использовалось для наказания черной молодежи за употребление наркотиков и бандитское насилие, в отличие от разговоров о коренных причинах и структурных изменениях как способах улучшения этих социальных условий.

Этот менталитет все еще с нами, даже когда происходит это изменение политической реальности. Я думаю о том, как кандидат в губернаторы Нью-Йорка Синтия Никсон, призывая к легализации марихуаны, также сказала, что часть возмещения может заключаться в том, чтобы позволить людям, наиболее пострадавшим от войны с наркотиками, быть первыми в очереди на получение лицензий на легальную марихуану. торговля.Преподобный Эл Шарптон и другие чернокожие гражданские лидеры ответили, что это , а не репараций, и это не то, за что мы должны бороться, чтобы черные люди могли продавать наркотики. Нам нужны рабочие места и нам нужны школы. И дело не в том, что они ошибаются насчет работы, школы и всего прочего, но есть часть этого, что все еще кажется, что мы определяем будущее черных, основываясь на чувстве морального прошлого, а не на поиске. в системе, которая была построена на нашу неудачу.

JF: Это хороший способ выразиться. Одной из величайших сил черной политики была наша способность апеллировать к истории, к традиции борьбы, к традиции преодоления невзирая на трудности, к традиции сопротивления угнетению. Все, что мы слышим от наших родителей и из наших церквей, о рабах, которые учат себя читать при свечах, зная, что, если хозяин придет, это может привести их к порке. Я помню, как мне сказали это как вдохновение — вы пришли от людей, которые сделали это ! Что не умеет делать ? И мне понравилось это.Я люблю это. Мне это очень нравится. В детстве я не возражал против этого — я имею в виду, иногда меня раздражало, что мне говорили, что я должен делать больше. Но вы знаете, я всегда, всегда был связан с этим. И в то же время есть способ, при котором всего одним поворотом диска и легким толчком это может стать проблематичным. Место, где вы видите, что это становится проблематичным, точно такое, как вы предложили, когда оно начинает подталкивать нас против структурного понимания угнетения.

Для меня это в основном сводится к тому, что личные пространства путают с общественной политикой.Пример, который я только что привел, это наши родители в доме, или парикмахерская, или даже церковь (которая начинает выходить на публику, но давайте пока назовем это частной). Эти увещевания уместны в этих местах, потому что именно в эти моменты мы пытаемся вдохновить наших детей, наших сверстников, друг друга, самих себя. Мы пытаемся вдохновить себя быть похожими на жителей Монтгомери, штат Алабама, которые в течение года года ходили на работу пешком, чтобы бойкотировать сегрегированные автобусы. Год! Я говорю себе: «Подожди, я не могу пойти на марш в воскресенье?» Шли за год , а я слишком занят? » Так что все в порядке, вот где и должно быть.Проблема, которую вы определили, заключается в том, что этому нет места на слушаниях в городском совете, потому что на слушаниях в городском совете или в законодательном собрании штата вопрос о том, маршировали ли они в течение года в Монтгомери, не имеет значения. Вопрос в том, какова правовая структура, и должны были пройти маршем — и ответ отрицательный. Для меня в этом суть того, что сказала Синтия Никсон. Конечно, у нас должна быть не только легализация или декриминализация, но и экономические субсидии для людей, которые были чрезмерно криминализованы, а теперь исключаются с легального рынка.Конечно, должны быть целенаправленные усилия правительства, чтобы обеспечить этим людям экономические возможности на этом юридическом рынке. Ну, конечно, это правда, и были ли протестующие Кинг и Монтгомери моральными людьми, не имеет к этому никакого отношения. Это отвлечение. Это подрывает точку зрения, имеющую собственный моральный авторитет, а именно то, что мы заслуживаем законов и структур, которые не требуют, чтобы мы были сверхчеловеческими.

Можно ли спасти полицейскую службу США?

За последние несколько лет полицейские управления отреагировали на трагедии, связанные с убийствами гражданских лиц и чрезмерным применением силы, обещаниями новых методов обучения и более разнообразной практики найма.

Эти усилия также стали предметом рекомендаций криминологов, полицейских аналитических центров и правительственных комиссий. Но разочарование сообществ, которые считают, что за ними плохо следят, продолжает нарастать с каждой новой трагедией, поскольку многие утверждают, что даже после того, как эти реформы будут проведены, культура полиции, похоже, практически не изменилась.

Разочарование внесло новый и нетерпеливый тон в дебаты о будущем американской полиции, критики призывают к более радикальным изменениям, таким как «отказ от финансирования» или даже полная отмена.

Куда дальше пойдут дебаты? Есть ли реальный шанс на примирение между двумя все более враждебными реформаторскими лагерями и, в процессе, на создание устойчивых изменений в том, как американцы контролируют себя?

Можно ли спасти американских полицейских в том виде, в каком мы их знаем? Так должно быть?

В The Crime Report были опрошены десятки ученых, начальников полиции и профессионалов уголовного правосудия по всей стране, чтобы снять остроту дискуссии.

Мы обнаружили обнадеживающие признаки согласия. Но больше всего беспокоит то, что мы обнаружили глубокую неуверенность в том, смогут ли нынешние правоохранительные структуры решить проблемы глубоко поляризованного общества.

Джеймс Форман младший

«Прежде всего, мы должны убедиться, что полиция делает то, что мы хотим, чтобы они делали для нас, и делала то, что может делать только полиция», — сказал профессор Джеймс Форман-младший, профессор права в Йельской школе права. и автор удостоенной Пулитцеровской премии книги Locking Up Our Own: Crime and Punishment in Black America.

«То, на что мы уделили меньше всего относительного внимания, — это вопрос о том, как перенаправить и переопределить работу полиции, чтобы они делали меньше, а другие государственные и общественные организации делали больше».

Бывший государственный защитник, чья работа была сосредоточена на непропорциональном воздействии системы правосудия на цветных людей, Форман считает, что, хотя золотая середина в будущем полицейской деятельности достижима, есть много аспектов работы, возложенной на полицию в настоящее время. могут и должны быть переданы другим слоям общества.

«Мы должны переложить ответственность, которую мы в настоящее время возлагаем на полицию, от нее, и, наряду с этим, создать сеть общественных служб и государственных учреждений, чтобы у нас все еще был надежный механизм реагирования, но тот, который в принципе не является — механизм реагирования правоохранительных органов », — сказал он The Crime Report .

Такой механизм реагирования позволит уберечь полицию от ситуаций, в которых доказано, что она причиняет больше вреда, чем пользы, например, когда дело касается душевнобольных, стратегия, поддерживаемая растущим числом реформаторов даже среди полицейских.

Исследование, проведенное в 2015 году Центром защиты прав человека в Арлингтоне, штат Вирджиния, показало, что люди с нелеченым психическим заболеванием в 16 раз чаще погибают в результате столкновения с полицией, чем другие.

Согласно базе данных Fatal Force, составленной службой The Washington Post , которая отслеживает количество смертельных случаев стрельбы дежурными полицейскими с 2015 года, примерно четверть всех людей, убитых полицейскими в Америке, имели диагностируемое психическое заболевание. .

И хотя полицейские управления по всей стране приняли такие меры, как обучение сотрудников в кризисных ситуациях, чтобы научить офицеров деэскалации опасных ситуаций, связанных с эмоционально расстроенными или обеспокоенными людьми, их редко бывает достаточно или они осуществляются достаточно хорошо, чтобы предотвратить ненужные смерти.

В 2004 году полицейское управление Рочестера, штат Нью-Йорк, создало одну из первых групп кризисного реагирования (CIT) Нью-Йорка ; , однако его офицеры по-прежнему сковали наручники Дэниелу Прюду, который страдал психическим заболеванием, надели ему на голову капюшон, прижали его к земле, а затем прижали его лицом к тротуару в течение двух минут, пока он не перестал дышать.

«Когда мы говорим о работе, на которой вы уполномочены государством применять силу и насилие против граждан, такая ситуация неизбежно созреет для злоупотреблений», — сказал Форман-младший.

«Итак, хотим ли мы, чтобы полиция обеспечивала соблюдение правил дорожного движения, реагировала на вопросы психического здоровья, людей, страдающих от зависимости, и на насилие со стороны интимного партнера так, как они это делают сейчас? Я бы сказал, что нет ».

Более половины американцев поддерживают альтернативы полицейской деятельности

Фактически, согласно опросу Gallup 2020 года, 82 процента американцев в целом поддерживают повышение роли общинных альтернатив полицейской деятельности, при этом половина американцев в целом (50 процентов) решительно или в некоторой степени поддерживает идею устранения полицейского надзора за ненасильственными преступлениями. полностью, включая большинство чернокожих (72 процента) и латиноамериканцев (55 процентов) американцев.

В ответ некоторые департаменты и сообщества начали вносить изменения.

Государственные школы Миннеаполиса заменили сотрудников службы поддержки студентов гражданскими специалистами по безопасности, а город внедрил программу прерывания насилия, в рамках которой группы гражданских лиц реагируют и пытаются разрядить конфликты вместо полиции.

И в Фейетвилле, Северная Каролина . , полицейское управление изменило акцент на транспортных средствах безопасности дорожного движения с остановки водителей за неподвижные нарушения, такие как отказ оборудования или просроченная регистрация, на обеспечение соблюдения только движущихся нарушений, имеющих непосредственное отношение к общественной безопасности, таких как превышение скорости, нарушение знака остановки / светового сигнала, DWI и неосторожная езда.

«Это происходит каждый день», — сказал Алекс Витале, профессор социологии и координатор проекта «Работа полиции и социальной справедливости» в Бруклинском колледже.

Алекс Витале

«Каждый день другой город заменяет полицейских в том или ином районе», — сказал Витале, автор книги The End of Policing . «Я думаю, что через пять лет мы увидим значительно меньшие полицейские управления по всей стране».

Для Витале, шаги по существу правосудия, подобные этим, которые исследуют и учитывают фактические последствия полицейской деятельности для сообществ, на которые эта практика направлена ​​больше всего, таких как меньшинства, психически больных и бедных, по сравнению с более распространенными ответами процессуального правосудия более обучение, диверсификация и чуткость общества — единственные реальные средства достижения конструктивной реформы правосудия в этой стране.

«Процессуальное правосудие основано на идее, что проблемы полицейской деятельности связаны с отсутствием профессионализма, и что если бы мы могли просто заставить полицию выполнять свою работу немного более профессионально, это восстановило бы доверие общества к полицейской деятельности», — сказал он. .

«Предполагается, что если общество будет больше доверять полиции, то они будут сотрудничать с полицией, и это повысит эффективность полиции. Но нет никаких доказательств этому, и хотя это может улучшить самочувствие людей на какое-то время, это не приводит к лучшим результатам и не учитывает фактическое воздействие уголовно-правовой системы на отдельных лиц и сообщества.”

Витале утверждает, что неудачи решений процессуального правосудия нигде более верны, чем в нынешнем стремлении ведомств к расширению диверсификации как средства борьбы с расистской культурой полицейской деятельности и систематически предвзятыми, насильственными и целенаправленными смертоносными методами правоприменения, которые она производит в сообщества цвета.

«Когда люди исследуют разнообразие полицейских с точки зрения процессуального правосудия, они измеряют отношение общества к полиции и просто утверждают, что положительный отклик общества на разнообразие означает, что работа полиции станет лучше», — сказал Витале.

«Но рассуждения о диверсификации полиции никогда не измеряют, действительно ли полиция становится лучше. И, как выясняется, когда вы смотрите на это измерение, это не так ».

В недавней статье для TCR Витале указывает, что некоторые исследования показывают, что нет никакой связи между расой офицеров и результатами полицейской деятельности, это исследование показало, что увеличение представительства расовых меньшинств в полицейских органах не связано с меньшим неравенством для этих групп в дорожном движении. прекращается, и что исследователи из Университета Мэриленда обнаружили, что черные полицейские даже демонстрируют доказательства тех же расовых предубеждений, что и белые полицейские.

Кроме того, исследование для Гарвардского института T.H. Chan School of Public Health, изучив 5494 случая смерти, связанной с полицией в США в период с 2013 по 2017 год, обнаружила, что чернокожие американцы в 3,23 раза чаще, чем белые американцы, будут убиты полицией, причем в более крупных мегаполисах наблюдается большая часть различий, таких как как в Чикаго, где было обнаружено, что чернокожие мужчины и женщины на 650 процентов чаще погибают от рук полиции, чем белые.

«Саутсайд Чикаго заполнен чернокожими полицейскими, чернокожими начальниками полиции и чернокожими начальниками участков, и это ш-шоу», — сказал Витале.

«Посмотрите на Детройт, посмотрите на Филадельфию, посмотрите на Балтимор: там полно чернокожих полицейских, и ни один из них не рассматривается как образец полицейской службы в бедных цветных сообществах, потому что это просто не имеет никакого значения, когда миссия полицейской деятельности остается неизменной ».

Эта миссия исторически уходит корнями в принуждение к рабству. Многие историки присоединяются к активистам и криминалистам, утверждая, что американская полиция была построена на основе угнетения и порабощения, которая сначала была нацелена на порабощенных афроамериканских мужчин и женщин, которые пытались бежать, а затем, по прошествии нескольких поколений, профессионализировалась, чтобы помочь правительству. держать черные сообщества и другие маргинальные сообщества, подобные им, подавленными, разделенными и беззащитными.

В статье для журнала The New Yorker историк из Гарварда Джилл Лепор объяснила, что в результате профессионализации полиции в 1900-х годах:

Полиция патрулировала кварталы чернокожих и несоразмерно арестовывала чернокожих; прокуратура несоразмерно предъявила обвинения чернокожим; присяжные признали чернокожих непропорционально виновными; судьи приговаривали чернокожих к непропорционально длительным срокам; а затем, после всего этого, социологи, наблюдая за количеством чернокожих в тюрьмах, решили, что с точки зрения биологии черные люди непропорционально склонны к преступности.

Согласно TuftsNow, недавнее исследование Дааники Гордон, доцента социологии Школы искусств и наук, показало, что из-за ряда факторов «преимущественно чернокожие районы одновременно подвергаются чрезмерному контролю, когда дело доходит до наблюдения и социальной защиты. контроль и недостаточная охрана, когда дело доходит до служб экстренной помощи ».

Результат продолжающейся неспособности отрасли принять эту историю и бороться с ней отражается в продолжающемся чрезмерном контроле над чернокожими и коричневыми кварталами и людьми, независимо от разнообразия численности их полицейского управления.

«Диверсификация полиции не является ответом на сокращение масштабов полицейского насилия», — сказала Дженнифер Коббина, доцент кафедры уголовного правосудия в Университете штата Мичиган.

Дженнифер Коббина

«Опыт злоупотреблений и чрезмерного надзора — это не просто результат дискреционной предвзятости отдельных офицеров», — сказала она. «Это также результат таких факторов, как« разбитые окна », массовые остановки и обыски, преследование молодых чернокожих и коричневых людей, расовое профилирование и война с наркотиками.”

В своей недавней книге Руки вверх, не стреляйте: почему протесты в Фергюсоне и Балтиморе имеют значение и как они изменили Америку Коббина опросила почти 200 жителей Фергюсона, штат Миссури, и Балтимора, штат Мэриленд, обоих городов. который вызвал массовые беспорядки после гибели двух чернокожих, Майкла Брауна и Фредди Грея, с участием офицеров.

«25 процентов людей, с которыми я разговаривал, действительно считали, что черные офицеры следят за соблюдением закона более справедливо, чем белые офицеры, и они считают, что черные офицеры были более вежливыми и уважительными», — сказала Коббина.

«С другой стороны, еще 25 процентов заявили, что черные офицеры столь же агрессивны, как и белые офицеры, когда сталкиваются с черными гражданскими лицами. Разнообразие само по себе важно, но решит ли оно проблему охраны правопорядка, когда мы часто говорим о проблемах системного расизма и культуры полицейской деятельности, которая часто с подозрением относится к бедным, черным и смуглым людям, а затем, следовательно, относится к ним с подозрением. их агрессивно? »

Движение к ответственности

Ташанте Маккой-Хэм, региональный менеджер организации «Выжившие после преступной деятельности за безопасность и правосудие» и член Целевой группы Совета по уголовному правосудию по вопросам полицейской деятельности, которая оценивает более двух десятков мер по реформированию полиции, чтобы определить, какие из них наиболее перспективны. Результаты.Она объясняет, что для сообществ, которым полицейская деятельность вредит больше всего, поиск такого решения начинается с ответственности полиции.

«Нам необходимо нормализовать судебное преследование полицейских, которые совершают несправедливые убийства, и устранение руководителей, не поддерживающих ответственность полиции», — сказал Маккой-Хэм, чья некоммерческая правозащитная организация объединяет выживших после преступлений в 10 штатах.

«Поскольку вам не нужно просить об ответственности, вам не следует протестовать и разрывать дела просто для того, чтобы люди поняли ответственность.”

Ташанте Маккой-Хэм

Маккой-Хэм, который также является основателем группы общественных активистов, базирующейся в Стоктоне, Калифорния, под названием The Owl Movement, Inc. (Любовь одной женщины), говорит, что школьная система Стоктона установила стандарты подотчетности, которым должны следовать учителя и поддерживать, чтобы сохранить свою лицензию.

Она предложила полицейским управлениям использовать эту модель.

«Когда я был учителем, я знал, что есть определенные вещи, которые мне нужно делать, и что я не смогу делать, если собираюсь продолжать получать лицензию», — сказал Маккой-Хэм.

«Полицейские департаменты могут делать то же самое, если бы у них была инфраструктура, которая уделяет первоочередное внимание подотчетности».

Но создание такой инфраструктуры зависит от того, какие первые шаги департаменты сделают, проведя напряженные беседы с сообществами и убедившись, что соответствующие представители сообщества присутствуют за столом, чтобы озвучить свои опасения и внести свой вклад в реформу.

«Важно быть связанным с сообществом, потому что вы не можете служить сообществу, к которому вы не связаны и о котором не слышите», — сказал Маккой-Хэм.

«И если вы действительно хотите увидеть изменение системы, сообщество должно быть подключено к нему в достаточной степени, чтобы повлиять на него и устранить некоторые из этих глубоких предубеждений и привилегий в полицейской деятельности, чтобы они служили сообществу, не причиняя вреда».

И в сообществах, которые больше всего работают с полицейскими, люди хотят установить эту связь.

Опрос Gallup 2020 года показал, что 81 процент чернокожих американцев и 83 процента латиноамериканцев хотят, чтобы полиция проводила столько же или больше времени в их районе.

Между тем, в небольших населенных пунктах, таких как Юджин, штат Оре, ., и Нортгемптон, штат Массачусетс, департаменты и городские советы рассматривают изменения в своих полицейских силах, которые сосредоточены как на разнообразии при найме на работу, так и на выделении налоговых средств на социальные услуги вместо увеличения присутствие полиции и вместимость тюрьмы на основе гражданских рекомендаций и опросов населения.

Однако уровень прозрачности и подотчетности, необходимый для ускорения реальных и эффективных изменений, часто активно противостоит полицейским организациям и профсоюзам, которые постоянно продвигают и защищают плохих полицейских и плохие практики.

Согласно недавнему расследованию The Washington Post, полиция часто игнорировала попытки навязать гражданский надзор, утверждая, что граждане плохо подготовлены для того, чтобы судить офицеров. Но это, в свою очередь, подорвало способность сообществ привлекать к ответственности правоохранительные органы.

И даже в тех юрисдикциях, где были созданы комитеты по гражданскому надзору, члены часто выбираются вручную мэром или начальником полиции, что делает их обязанными именно тем департаментам и системам, которые они призваны реформировать и расследовать, отмечает Дженнифер Коббина.

«Часто на таких общественных собраниях чаще выступают владельцы, а не арендаторы; они пожилые жители, а не молодые люди, и в их число могут не входить иммигранты или люди, которые в целом маргинализированы », — сказала она.

«Бедные сообщества с высоким уровнем преступности и постоянным агрессивным полицейским надзором игнорируются и исключаются».

Будет ли что-либо иметь значение, если убрать полицию с переднего края в решении вопросов, которые напрямую не влияют на общественную безопасность?

Таддеус Джонсон, доцент кафедры криминологии и уголовного правосудия Школы политических исследований Эндрю Янга при Университете штата Джорджия, считает, что так и будет.

«Мы должны снять ответственность за эти социальные проблемы с системы правосудия», — сказал Джонсон. «Но просто передать эти вещи из полиции в социальные службы само по себе не сработает, потому что вам все равно понадобится опека».

Бывший высокопоставленный сотрудник правоохранительных органов в Мемфисе, штат Теннеси, Джонсон говорит, что разговор о том, следует ли полностью удалить полицию из определенных слоев общества или нет, стал раздробленным.

Таддеус Джонсон

Слишком много людей сосредоточено на улучшении индивидуальных услуг вместо того, чтобы рассматривать потенциальные опасности и создавать унифицированные модели общественной безопасности, которые позволяют полиции участвовать и вносить свой вклад в развитие американского социального и уголовного правосудия, — сказал он.

«В вооруженных силах есть департаменты общественной безопасности, куда направляются службы пожарной безопасности, скорой медицинской помощи, полиции и психиатрической помощи», — сказал Джонсон, старший научный сотрудник Совета по уголовному правосудию.

«Я думаю, что полицейские управления должны стать отделами общественной безопасности с критически подготовленными офицерами, критически подготовленными диспетчерами и гражданскими социальными работниками, которые работают вместе и работают с основной целью предоставления необходимых услуг безопасно и без мышления, основанного на арестах.”

Объединение всех социальных служб, служб охраны психического здоровья и охраны правопорядка под одной крышей позволило бы полиции реагировать с помощью обученных гражданских лиц в качестве поддержки и защиты в случае, если ситуация перерастет в насилие, утверждает Джонсон. И, добавляет он, это создало бы чувство партнерства между различными областями общественного здравоохранения и безопасности, которые сегодня заблокированы в конкурентной борьбе за финансирование и полностью сосредоточены на собственных отраслевых инициативах.

«Заработная плата отдела общественной безопасности будет исходить из одного и того же места, и это укрепит приверженность и ответственность, а также бросит вызов ложной дихотомии выбора: либо отказываться от финансирования, либо нет, что является неверным нарративом», — сказал Джонсон.

Смена в процессе

В прошлом году некоторые города предприняли попытки переориентировать свои полицейские управления в этом направлении.

В июне 2020 года, через 13 дней после убийства Джорджа Флойда, девять членов городского совета Миннеаполиса пообещали «демонтировать» полицейское управление города и «создать новую трансформирующую модель для обеспечения безопасности в Миннеаполисе».

Хотя усилия совета по изменению устава города Миннеаполиса, который регулирует структуру и размер полицейского управления, в конечном итоге провалились прошлой осенью, его члены уже внесли новое предложение по переписыванию городского устава, которое надеется избежать ловушек, положивших конец первой попытке. .

Департамент полиции Ньюарка, штат Нью-Джерси, выступил с инициативой интенсивной реформы, включающей работу с населением, постоянные встречи с общественностью между полицией и гражданскими лицами для рассмотрения жалоб, а также привлечение местного духовенства и руководителей районов. В результате было нанято больше чернокожих и коричневых офицеров, и были введены новые методы и процедуры обучения, такие как требование, чтобы любой офицер, применяющий силу, подробно сообщал об этом, а начальник проверял это.

Изменения привели к модели полицейской деятельности, которая фокусируется на деэскалации, сочувствии и взаимодействии, а не на более распространенных военизированных тактиках прошлого.Офицеры Ньюарка не произвели ни единого выстрела в течение календарного 2020 года, департаменту не пришлось урегулировать какие-либо дела о жестокости полиции, преступность снизилась, и полиция изъяла с улицы почти 500 незаконных пистолетов в течение этого года.

«Если будет единое сотрудничество между полицией и населением, чтобы быть в безопасности и разделить ответственность за безопасность, тогда игра изменится», — сказал Маккой-Хэм.

Трейси Кизи, соучредитель и старший вице-президент по правовым инициативам Центра полицейской справедливости, считает, что это самое здоровое направление, в котором может двигаться американская полицейская деятельность.

«Я думаю, что частично вопрос заключается в том, как разделить уголовное правосудие и правоохранительную деятельность, а также пересмотреть, что значит быть безопасным, и обеспечить такой тип безопасности», — сказала она.

Трейси Кизи

«Мы знаем, что от двух до пяти процентов звонков в службу экстренной помощи — это звонки, совершаемые в связи с совершением преступлений, что означает, что все остальное — это социальные потребности, поэтому также необходимо переориентировать на то, что вам нужно и кому звонить».

Кизи, который был первым в истории заместителем комиссара по вопросам равноправия и инклюзивности Департамента полиции Нью-Йорка и 25-летним ветераном Департамента полиции Денвера, считает, что смена начинается с того, что полиция и власти определяют границы полицейской деятельности.

«Вы должны остановиться и подумать, что мы делаем?» она сказала. «А если это не сработает, то нам придется подумать о чем-то другом, потому что сообщество очень четко понимает, каковы их потребности и как они хотели бы, чтобы эти потребности были удовлетворены».

Она отметила, что полиция Нью-Йорка недавно одобрила расширение пилотной программы, которая удерживает сотрудников полиции от многих звонков по поводу психиатрических проблем в некоторых частях Манхэттена во все районы города. Подразделение будет состоять из 25 команд высококвалифицированных специалистов, которых можно будет оперативно отправить на место происшествия.

Расширенная общегородская программа является частью многоаспектного подхода к психическому здоровью, который также включает в себя новое мобильное терапевтическое отделение, которое будет реагировать на более серьезные ситуации, и новую инициативу, которая обучит организации на уровне сообществ и консультантов по работе с ними. потребности психического здоровья прямо в их сообществе.

Другие города также запустили программы, которые заменяют полицию обученными гражданскими службами реагирования на различные звонки в службу экстренной помощи, в которых участвуют люди, страдающие психическими расстройствами и бездомными.

«Единственное, что мы знаем о людях и организациях — это несовершенство», — сказал Арт Асеведо, бывший начальник полиции Хьюстона, недавно назначенный главой полицейского управления Майами.

«Итак, мы должны быть бдительными, прилежными и привлекать людей к ответственности, чтобы создать рабочую силу, которая не только разнообразна по внешнему виду, но и с точки зрения мировоззрения, отражающего сообщество и его ценности».

Во время предыдущего пребывания в должности начальника в Остине, штат Техас. Асеведо привлек внимание за реорганизацию административных структур Остина и патрульных округов, переработку значков департамента, требование общественного порядка и коммуникации, а также требование к руководителям департаментов участвовать во многих культурных мероприятиях города и наказывать их, если они этого не делают.

Во время протестов против убийства Джорджа Флойда в Хьюстоне он выступил с протестующими и призвал полицию к большей ответственности.

Он настаивает на том, что, несмотря на поляризованные дебаты о будущем полиции, создание более совершенных, более ориентированных на безопасность отделов и восстановление изношенной сети социальной защиты в этой стране могут быть достигнуты и без того, чтобы одно противоречило другому.

Кто заплатит?

Как и во многих областях государственной политики, все сводится к финансированию.

«Было бы ложным эквивалентом утверждать, что у вас не может быть систем и программ образования, социальных услуг, общественного здравоохранения, программ профессиональной подготовки и всего этого, если вы не откажетесь от полицейской службы», — сказал Асеведо, который также служит о Целевой группе по охране правопорядка.

Цифры, кажется, подтверждают это. Граждане против правительственных отходов сообщает, что с начала пандемии большинство штатов либо не потратили свою долю из 150 миллиардов долларов в финансировании чрезвычайной помощи, предусмотренного законом CARES, либо использовали ее для проектов и программ «списка желаний», включая бесплатное обучение в колледже. и государственная широкополосная связь.

«Страна могла позволить себе напечатать триллион долларов, когда COVID ударил, чтобы помочь корпоративной Америке, а богатые и богатые, живущие в хороших кварталах, могут заплатить за дополнительные патрули, констеблей вне службы, вооруженную безопасность», — сказал Асеведо. .

«Значит, проведение реформ сейчас — всего лишь вопрос политической воли».

Кизи согласился.

Арт Асеведо

«Получите услуги там, где они должны быть, и тогда мы сможем начать говорить о роли традиционной полицейской службы, роли вооруженных полицейских управлений в обществе и о том, что значит быть в правоохранительных органах», — сказала она.

«Потому что, когда людей помечают красной чертой, и вас выталкивают в одну часть сообщества, которая представляет собой продовольственную пустыню, в которой нет качественных школ, нет работы, как вы думаете, что произойдет?»

Однако до сих пор федеральная помощь в основном шла на изменение тактики и процедур, которые отдают предпочтение контролю над преступностью над конституционными и справедливыми методами работы полиции. А законодательные органы штатов в таких местах, как Аризона, Техас и Айова, продолжают сопротивляться реформам, разрабатывая законы, направленные на блокирование любых попыток перераспределения бюджетных средств на социальные службы.

«Нам нужна отчетность не только за бюджеты полиции, но и за государственные расходы в целом», — сказал профессор Таддеус Джонсон. «Потому что вместо того, чтобы забирать деньги у полиции, правительства штатов и федеральное правительство могли вкладывать потраченные впустую деньги в эти программы, в эти социальные службы и в решение этих проблем, которые имеют далеко идущие последствия».

Закон Джорджа Флойда «О правосудии в полиции» представляет собой снимок паралича, охватившего дискуссию о полицейской деятельности.Предлагаемый закон внесет некоторые преобразующие изменения, такие как создание национальной базы данных для сотрудников полиции, которые были дисциплинированы, и установит национальные стандарты применения силы полицией.

Однако некоторые реформаторы утверждают, что закон не идет достаточно далеко, указывая вместо этого на более амбициозный Закон о дыхании, который направлен на инвестирование ресурсов во все общины для смягчения насилия со стороны полиции путем создания экологически безопасных районов и сокращения контактов с правоохранительными органами.

Для Арта Чанга, кандидата, баллотирующегося на праймериз Демократической партии на предстоящих выборах мэра Нью-Йорка, создание политической силы воли для перемен требует кардинального сдвига в культуре лидерства.Этот сдвиг включает в себя то, как дисциплинировать плохих полицейских — обратную сторону проблем прозрачности и подотчетности, с которыми сталкиваются все 18 000 полицейских агентств в этой стране.

Art Chang Изображение от Mardok Studio (www.carolinemardok.com)

«Лидеры должны поставить себя на карту, чтобы показать, что это важно для построения доверия с сообществами, в которых больше всего преступлений и меньше всего безопасность», — сказал Чанг.

«И первый шаг — заставить полицейских начальников и комиссаров отказаться от единоличной власти над дисциплиной.”

Ричард Аборн, президент Комиссии по борьбе с преступностью среди граждан Нью-Йорка, предупреждает, однако, что слишком малое участие начальников и комиссаров полиции в усилиях по обеспечению подотчетности и прозрачности может принести больше вреда, чем пользы.

«Один из способов преодоления культуры полицейской деятельности — это наделить гражданский надзорный совет достаточными полномочиями для принятия значимых решений и не игнорировать их со стороны полицейского управления», — сказал Аборн.

«Но также, если персонал комиссара знает, что комиссар несколько беззубый, что они должны пойти к какой-то внешней доске и убедить их уволить кого-то, или внешняя комиссия может кого-то уволить, и комиссар ничего не может сделать с этим». поддержать этого человека, чем это подрывает авторитет комиссара полиции и снижает его способность руководить отделом.”

Ричард Аборн

Аборн сказал, что он предпочитает систему надзора, в которой гражданские члены совета, назначенные муниципалитетом, имели возможность предъявлять обвинения и преследовать должностное лицо, но что «окончательное решение остается за комиссаром, который затем должен сформулировать, почему они отклонились от этого. решение совета директоров, чтобы вы могли зафиксировать их результативность ».

«Это не идеально», — добавил он. «Но у вас может быть хотя бы надзор и письменный отчет, который вы могли бы поручить самому департаменту сообщать, когда комиссар отклоняется от решения совета.”

В недавней редакционной статье Los Angeles Times, критикующей влияние полностью гражданского наблюдательного совета на LAPD, отмечается, что совет обычно применял более легкую дисциплину, чем требовал шеф Майкл Мур, оставляя на работе 11 офицеров, которые, по мнению Мура, были совершены. действует настолько вопиюще, что требует стрельбы.

9709 , офицеры теперь могли выбрать полностью гражданский совет, известный тем, что выносил гораздо более мягкие наказания.

Но даже реформы полиции, получившие консенсусную поддержку со стороны руководства полиции и общественных активистов, могут натолкнуться на барьер полицейских союзов. В Нью-Йорке Полицейская благотворительная ассоциация запугала мэра Билла де Блазио и заставила отложить необходимые реформы до недавнего времени. С 2015 года ассоциация потратила более 1,4 миллиона долларов на лоббирование и участие в кампании.

Эффект ощутимый.

Обзор 302 судебных решений, вынесенных на новостном веб-сайте Нью-Йорка The City , за январь.С 1 января 2017 года по февраль 2021 года выяснилось, что комиссар полиции Нью-Йорка Дермот Ши и его предшественник Джеймс О’Нил изменили наказание в 43 случаях, когда полицейские были признаны виновными после судебного разбирательства по делу полиции Нью-Йорка, в то время как даже городской совет по рассмотрению жалоб гражданских лиц имеет отменил сотни своих собственных выводов о неправомерном поведении.

Подобные примеры профсоюзной власти были обнаружены в таких городах, как Лос-Анджелес, где профсоюзы смогли отстранить политиков от вмешательства в служебную дисциплину, а также в небольших агентствах, таких как

Бруклинский центр, Миннесота., где власть над УВД принадлежала сити-менеджеру, который был выше мэра. Он отказался от призывов уволить офицера, убившего Даунте Райт, приняв ее пистолет за электрошокер.

«Должен быть больше баланса сил», — сказал кандидат в мэры Нью-Йорка Чанг. «В противном случае будет практически невозможно преодолеть разрыв между общинами и полицией».

Но даже здесь баланс может сдвинуться.

Мэриленд недавно стал первым штатом, отменившим Билль о правах сотрудника правоохранительных органов.Нью-Йорк стал первым городом в стране, отказавшимся от квалифицированного иммунитета для сотрудников полиции.

Законодатели штата Колорадо проголосовали за отмену квалифицированного иммунитета и окончательную отмену профессиональной сертификации для офицеров, которые были признаны в суде за неправомерное применение силы, что препятствует их повторному найму в другом месте.

Роль федерального правительства также будет решающей.

Генеральный прокурор США Меррик Гарланд приказал провести расследования в области гражданских прав в полицейских управлениях Индианаполиса и Миннеаполиса, пообещав больше расследований в будущем и возвращение к надзору со стороны местной полиции, который был сокращен при администрации Трампа.

«Этот тип законодательства — это то, чего требует сообщество и что необходимо», — сказал Кизи.

«Вопрос в том, почему существует такой отпор, когда группа людей говорит вам, что ваша услуга больше не нужна, и что мы хотим сделать что-то другое?»

Найти ответ на этот вопрос может быть так же сложно, как найти решения социальных проблем, преследующих наше общество.

Недавний опрос, проведенный NPR, показал, что большинство американцев считают, что правила применения силы полицией должны быть изменены; и большинство думает, что расовые отношения будут лучше для будущих поколений, и молодые люди будут среди тех, кто с наибольшей вероятностью так скажет.Однако, несмотря на такой оптимизм, только 46 процентов взрослых чернокожих выражают, по крайней мере, достаточную уверенность в том, что местная полиция может завоевать доверие, и две трети респондентов заявили, что они считают, что нынешняя политика в отношении применения силы полицией нуждается в реформе.

No related posts.