Чувства психология: Чувства. Что такое «Чувства»? Понятие и определение термина «Чувства» – Глоссарий

Химическая зависимость – «Болезнь замороженных чувств»

Пока мы живем — мы каждую секунду что-то чувствуем. Чувства сменяются с большой частотой одно другим и палитра человеческих чувств весьма разнообразна. И сейчас Вы что-то чувствуете, например — заинтересованность,  волнение, беспокойство, надежду или что-то еще.

Способность чувствовать рождается вместе с нами и является одним из признаков здоровья нашей психики, каждое чувство по-своему помогает нам адаптироваться к миру. Поэтому все чувства одинаково важны и полезны. Младенец, развиваясь, проходит ряд этапов распознавания чувств. Вначале ребенок испытывает  только лишь базовые чувства, он может радоваться, гневаться, бояться и печалиться. И родители наши первые помощники в этом опыте определения «что я сейчас чувствую». По мере взросления, ребенок научается понимать и такие их оттенки как горечь, тоска, уныние и, то, что эти чувства разные.

Однако в процессе воспитания многие взрослые мешают нормальному формированию эмоциональных переживаний у детей, поскольку у них у самих есть с этим проблемы.

В любой семье есть негласные правила, по которым живет семья, и которые передаются из поколения в поколение. Эти правила определяют жизнь семьи, взаимоотношения между ее членами. А также то, как каждый из них обращается со своими чувствами. Так в некоторых семьях принято бурно выражать «позитивные» чувства и при этом полностью умалчивать о «негативных». В других, наоборот «негативные» бурно выплескиваются, а любовь не принято выражать. А в третьих не принято выражать никакие чувства. В таких семьях много психологического напряжения, а это порождает боль. И чтобы уйти от боли, ребенок привыкает «замораживать» свои чувства. Таким образом, человек научается охранять себя от внутренних переживаний путем невозможности осознать их и поделится ими с другими людьми. Данное состояние называют алекситимией. Собственно говоря, алекситимия — это не заболевание, как таковое, его как диагноз, вам не может поставить психиатр или психотерапевт, так как его нет в классификации болезней. Пожалуй, его можно назвать особым состоянием, которое характеризуется трудностью в понимании собственных чувств, невозможностью различать тонкие нюансы своих переживаний и сложностью с их выражением (как с помощью жестов, позы и мимики, так и при словесном общении с другими людьми).

Такие люди боятся проявления своих чувств и эмоций, идея разрешить себе быть эмоциональным вызывает у них сильное сопротивление, они не знают, как это сделать. Впоследствии, «запретные» чувства остаются на некоем примитивном уровне, воспринимаясь через ощущения «хорошо» и «плохо». Мир становится черно-белым, а не цветным.

Люди, проявляющие признаки алекситимии чувствуют себя какими-то не такими, не живыми, им чего-то не хватает внутри. Поэтому они стараются эту нехватку чем-то заполнить, чем угодно, только что бы почувствовать себя живым и уйти от внутренней пустоты, напряжения и боли. Тут годится любая деятельность, которая поможет отвлечься от этого или любое поведение, которое, напротив, даст много чувств и эмоций сразу. Из-за этого многие из них попадают в химическую зависимость, ведь алкоголь, как и наркотики, стимулируют  одни чувства (делают мир интереснее и ярче, наполняют его чувствами и эмоциями) и заглушают другие (такие как  тревогу, боль, стыд, вину).

Закончилось действие, очень просто, прими снова и снова. Так же есть множество не химических, поведенческих зависимостей, которые так же позволяют получить чувства и эмоции.

Если не уходить в далекое детство, а говорить конкретно о химической зависимости, то основные чувства химически зависимого человека — это стыд, вина, тревога, депрессия, безысходность. Эти чувства у любого здорового человека иногда вызывает жуткую эмоциональную боль, а если они присутствуют каждый день в течение нескольких месяцев или лет?

Самое болезненное состояние – это осознание себя плохим, никудышным человеком. А что нужно сделать, чтобы уйти от этих чувств? Получается замкнутый круг: употребление вызывает чувства вины, стыда, страха, депрессию, от которых химически зависимый умеет избавляться одним способом – употребляя. Именно поэтому химическую зависимость по-другому называют болезнью «замороженных» или «невыраженных чувств». Таким образом, чтобы выздоравливать от химической зависимости, недостаточно просто пройти курс детоксикации или применять метод кодирования, так как важную часть лечения составляет работа с эмоциональной сферой.

Если же в эмоциональной сфере перемены не происходят, то вероятность возврата в употребление очень велика.

Кроме того, что является особо важным для химически зависимых людей —  понимание своих эмоций и чувств позволяет разобраться с желанием употреблять наркотические вещества (тяга) и избавиться от него. У человека, как у биологического существа не  может быть «тяги», это то ощущение, которое химически зависимый человек путает с такими простыми ощущениями, как чувство голода или усталости, или более сложными – потребность быть принятым, понятым, любимым и др. Если я научился осознавать себя в каждый момент времени, то я не испытываю желания употреблять, я знаю, чего я хочу – есть, пить, общаться, быть любимым, услышанным, понятым и т.д.

Когда мы не отрицаем своих эмоций, когда мы постигаем язык чувств, мы становимся обладателями незаменимого средства решения проблем, подбрасываемых нам жизнью. Такая способность – основная предпосылка нашего выздоровления и духовного развития.

Постижение наших собственных эмоций открывает нам новые перспективы и увеличивает вероятность реализации нашего потенциала. Мы превращаемся в думающего, чувствующего и действующего человека.  Будьте честны в отношении своих чувств, не притворяйтесь счастливыми тогда, когда это не так, самоуверенными, когда вы напуганы, позвольте себе грустить, пугаться, волноваться, любить. И помните о том, что нет «хороших» или «плохих» чувств, они все важны. Чувства это то, что внутри нас, они дают нам ощущение жизни, они вносят в нашу жизнь краски и оттенки.

Понятно, что кому- то все это может быть не понятно и ново, кто – то не разбирается в этих тонких механизмах, но сегодня для того, чтобы вам помочь, работают психологи, психотерапевты, к которым всегда можно обратиться за помощью.

 

 Психолог Копысова В.В.

Психотерапевт: Нелюбовь — это болезнь — Российская газета

Однако день 14 февраля радует не всех.

— А есть люди, которым в принципе не дано любить? — спрашиваю у знаменитого врача-психотерапевта, сексолога, кандидата медицинских наук, профессор Института психоанализа Александра Полеева.

Александр Полеев| Четвертая часть людей, согласно научным исследованиям, не испытывает чувства любви, — отвечает он. — Речь идет о тех, кто живет в цивилизованных странах, в так называемом золотом миллиарде, потому что на мировом уровне подобные исследования не проводились. Но это не значит, что эти люди не испытывают чувства привязанности, желания о ком-то заботиться, однако пережить романтическую любовь им не дано.

Российская газета| А что такое романтическая любовь?

Полеев| Это — очень важный и сложный феномен. Я писал статьи на эту тему, их можно посмотреть на моем сайте www.prosex.ru, и в книгах моих об этом есть. Большая настоящая романтическая любовь обычно бывает у нормального человека в жизни один, два, максимум три раза. Чаще она случаться не может, потому что это чувство — очень радостное, светлое и яркое, НО — истощающее. И психологически и физиологически. В ее основе лежат вовсе не эмоции, как может показаться, и вовсе не страсть (хотя они присутствуют), а так называемая двойная ошибка мышления.

Прежде всего это — идеализация, когда обычный человек представляется нам необыкновенно умным, привлекательным и неординарным. Очень часто идеализация происходит, несмотря на то, что мы знаем реальные достоинства человека. Вторая ошибка мышления — это представление о единственности. Когда кажется, что только с этим человеком вы будете счастливы.

У мужчин бывает только часть этих расстройств, потому что представление о единственности партнерши у нас не выражено. А идеализация — да. Какая-то девочка может нам казаться самой обаятельной и привлекательной.

РГ| А вот те, кто любить не умеют, у них отсутствует романтическая любовь как таковая?

Полеев| Для того чтобы понять, что они не умеют любить, необходимо разъяснить: а что именно им не дано. Для чего природа придумала романтическую любовь? Можно же было бы так тихо создавать семью, как делают рациональные немцы. Воспитывать детей. Дело в том, что именно романтическая любовь пробуждает желание жить вдвоем — это во-первых.

Второе — она пробуждает сексуальность. Романтическая любовь нужна прежде всего женщинам. Если бы ее не было, большинство из них остались бы фригидными. Романтическая любовь — очень важный процесс. Длится он не очень долго — от четырех до девяти месяцев. Больше длиться не может, потому что идет психологическая подстройка к другому человеку. Люди уже привязались друг к другу, появляется иной вид любви — менее острый.

Те, кто не умеет любить, — у них нет идеализации. Не потому, что они такие умные, а оттого, что они боятся кого-либо идеализировать и таким образом стать зависимыми от определенного человека, уязвимыми. Они, как правило, слишком хрупки. Но часть из них не может идеализировать и потому, что они слишком критичны. Иногда не только к другим, но и к себе. А без идеализации любовь не происходит. Еще один важный момент — пары, которые сошлись без романтической любви, гораздо чаще распадаются. Представьте, поженились люди по расчету. Это может быть психологический расчет, не обязательно материальный. Прожили они пять лет, стали взрослее, умнее, обеспеченнее. Стали смотреть на других. Думать — не перебраться ли к другому партнеру? Задают себе вопросы — и что я в ней (в нем) нашел? Но при этом вспоминают те шесть или восемь месяцев, когда безумно любили друг друга. И возникает мысль, мол, если у меня с ней (с ним) такое было, а с новым партнером такого эмоционального всплеска нет, стоит ли уходить?

РГ| Те, кто не способен испытать любовь, они сами это осознают?

Полеев| Как правило, да.

РГ| И страдают от этого?

Полеев| Они книжки читают, фильмы смотрят, у них есть друзья и подруги, которые им рассказывают о своих чувствах. Мужчины к этому относятся более спокойно. Они говорят: «Я тоже так хочу — быть увлеченным, чтобы гореть, чтобы спешить к ней на свидания. У меня такого никогда не было. Когда-то я это не уважал, а теперь понимаю, что это — здорово! Помогите». А женщины переживают тяжелее. Более того, они не могут состояться как женщины! Без любовного чувства они тяжело втягиваются в интимную жизнь. Чтобы войти в сексуальные отношения, необходима любовь, эмоциональный подъем. Поэтому женщины, неспособные любить, как правило, несостоявшиеся сексуально. Они видят влюбленных подружек и смеются над ними, мол, что ты в нем нашла, и маленького роста, и некрасивый, и получает всего 250 долларов. А потом — и другая подружка влюбилась, и третья, и четвертая. А у нее все никак! Она занимается сексом с мужчинами, но эмоционального-то подъема нет.

РГ| Отчего это бывает? Может, неспособные любить — это эгоистичные люди, зацикленные на себе?

Полеев| К эгоизму это не имеет прямого отношения. Эгоистичные люди тоже любят, правда, эгоистично.

РГ| Отсутствие любви — оно излечимо или нет?

Полеев| Излечимо, но это в большинстве случаев сложный психотерапевтический процесс. Дело ведь в особом складе личности. То, что эта личность не умеет любить, — это только вершина айсберга. За этим кроется другое. Неспособность к романтической любви, строго говоря, это болезнь. Потому что за ней тянется хвост проблем, например, неспособность преодолеть невротические комплексы, недостаток сексуальности. Строго говоря, это тяжелое невротическое расстройство, с которым женщины обращаются к специалистам часто. А мужчины так и ходят. Очень часто бывает так, что неспособность идеализировать, критичность и уязвимость с возрастом проходят. Особенно у мужчин. И человек по-настоящему влюбляется в 35 лет. И весь секс, все увлечения, которые были до этого, кажутся пошлым идиотизмом на фоне этого чувства.

РГ| Но хорошо, если это происходит в 35 лет, а не в 55.

Полеев| Бывает и в 55, но это — реже, потому что любовь требует большой энергетики, а в этом возрасте у человека ее уже просто нет.

РГ| А как же фраза «любви все возрасты покорны?» Мне кажется, что и в 55

лет у человека вдруг может появиться такая энергетика. ..

Полеев| Абсолютно не все возрасты покорны, если говорить о большой романтической любви. Такая любовь требует длительного горения, страсти. И сильно в 55 лет развернешься? Кто-то, конечно, сохраняет энергию. Но любовь требует не только психологических сил, но и подкрепления их физической энергией.

РГ| Бывает ли такое, что человек способен любить, но не себе подобного, а, скажем, деньги?

Полеев| Это случается достаточно редко. Можно воспылать страстью к какому-то предмету увлечения. Такое отношение встречается, например, у коллекционеров. Да, я видел в своей практике человека, который покончил с собой из-за невозможности купить понравившуюся картину Айвазовского (ему не хватило 10 тысяч долларов). Но это — люди неспособные на большую любовь к женщине, потому что их внутренние силы направлены на другое.

РГ| У меня возник такой вопрос, потому что некоторые в наше время ради заработка готовы пожертвовать любым светлым чувством ради кругленькой суммы.

Полеев| Это не значит, что светлое чувство в них не возникает. Но для того, чтобы любовь в них расцвела, она должна поддерживаться партнером. Романтическая любовь без взаимности быстро угасает. 

валентинки

Валентин Распутин:

Писатель живет в Сибири. В Москву он прилетел на премьеру в МХТе им. Чехова спектакля «Живи и помни» по одноименной его повести. Главный герой повести Андрей Гуськов дезертирует с войны в конце войны и скрывается в окрестности родной деревни. Почувствовав присутствие мужа, Настена находит его и трепетно хранит эту тайну. Где-то вдалеке идет война, а в душах героев проснулось и заново расцвело «запретное чувство». Бездетная до войны Настена забеременела. В момент облавы на Андрея Настена кончает жизнь самоубийством…

Поступки распутинских героев созвучны сегодняшнему зрителю?

— Валентин Григорьевич, понравился ли вам спектакль?

— Да.

— Что больше движет вашими героями — любовь или супружеский долг?

— У моих героев долг замешан на любви. У них чистые замечательные отношения.

— А что такое, по-вашему, любовь?

— Это — очищающее чувство.

— А то, что называют сегодня любовью в телефильмах и передачах, посвященных взаимоотношениям мужчины и женщины?

— Это не любовь, а растление. Но зло не везде победило. Приезжайте к нам в Сибирь, посмотрите, как люди живут — и любят вопреки всему…

Валентин Юдашкин:

— Кто вам дал имя Валентин?

— Мама.

— Она знала, что оно означает?

— Думаю, что да.

— Чем сейчас вы заняты?

— Подготовкой к Неделе моды в Милане, в которой мы принимали участие, и нашему традиционному праздничному шоу, посвященному женскому дню. Моя новая коллекция называется «Кабаре».

— Что бы вы хотели пожелать в День святого Валентина?

— Любите и будьте любимы.

Валентин Черных:

— Валентин Константинович, вы автор сценариев к фильмам «Москва слезам не верит», «Любить по-русски», «Любовь земная» Евгения Матвеева. А все-таки чем отличается наша русская любовь?

— Ничем. Любовь она и в Париже любовь, и в Москве, и в Риме. Просто любить у нас, наверное, труднее.

— Над чем вы сейчас работаете?

— Над поправками к десятисерийному фильму Мурата Ибрагимбекова. Названия еще нет, но я хочу предложить свое:»Москва бьет с носка».

— И о чем фильм?

— Да все о том же. Москва — город жесткий, может не только полюбить, но и обломить.

— А что у вас такой голос грустный?

— Собака умерла. Это как будто родного человека потерял.

Валентин Гафт:

— Что такое любовь?

— Я когда-то написал в своей книге «Любовь — короткая статья, но все зависит от чтеца».

— И что вы сейчас читаете?

— Моя последняя любовь — Ольга Михайловна Остроумова. Это судьба.

Валентин Смирнитский:

— Валентин Георгиевич, в «Трех мушкетерах» вы сыграли Портоса. Мушкетеры отличались рыцарским отношением к женщине. А сегодня они встречаются в жизни?

— Редко.

— Что бы вы пожелали людям, жаждущих любви?

— Найти свою половинку.

Чувства, эмоции, ощущения? О репрезентативности психических состояний в русском языке

Чувства, эмоции, ощущения? О репрезентативности психических состояний в русском языке

Страницы / Pages

5-11

Аннотация

Рассматривается лексика со значением психического состояния в русском языке. Исследование слов и их функций опирается на предлагаемые психологией различные варианты понимания и классификации психических состояний. Характеризуется представление психической жизни человека в языковой картине мира как системы взаимодействующих и взаимообусловленных психических состояний. Описывается семантика и история слов чувство, эмоция, ощущение. Автор делает вывод о приоритетном употреблении слов чувство и чувствовать в русском языке.

Abstract

This article is devoted to the lexis of the Russian language denoting mental states. The study of the words and their functions rests on the psychological interpretation and classification of mental states. The author describes how a person’s mental life is expressed as a system of interacting and interdependent mental states in the language picture of the world. The semantics and history of the words chuvstvo, etmotsiya, and oschuschenie are investigated. It is concluded that the words chuvstvo and chuvstvovat have priority over the other lexical choices.

Список литературы

1. Апресян Ю. Д., Апресян В. Ю. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания. 1993. № 3. С. 27—35.
2. Бабенко Л. Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. Свердловск, 1989.
3. Баженова И. С. Обозначение эмоций в художественном тексте (Прагматический аспект) : дис. … д-ра филол. наук. М., 2004.
4. Васильев Л. М. Семантика русского глагола. М., 1981.
5. Вилюнас В. К. Основные проблемы психологической теории эмоций // Психология эмоций : тексты. М., 1984. С. 3—18.
6. Головин С. Ю. Словарь практического психолога. Минск, 1998.
7. Дмитриева Н. А. К вопросу о происхождении слова «эмоция» в русском, английском, французском и итальянском языках // Вестник Московского госу- дарственного областного университета. Сер. Лингвистика. 2014. № 2. С. 93—98.
8. Изард К. Эмоции человека. М., 1980.
9. Калакуцкая Е. Л. Лексико-семантическая тема «уныние — меланхолия — за- думчивость — забвение» в русском языке и культуре второй половины XVIII в. // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991.
10. Камалова А. А. Формирование и функционирование лексики со значением психического состояния в русском литературном языке. Архангельск, 1994.
11. Камалова А. А. Семантические типы предикатов состояния в системном и функциональном аспектах. Архангельск, 1998.
12. Большой толковый словарь русского языка / под ред. С. А. Кузнецова. СПб., 1998.
13. Леонгард К. Акцентуированные личности. Ростов н/Д, 1997.
14. Лук А. Н. Юмор, остроумие, творчество. М., 1977.
15. Словарь русского языка / под ред. А. П. Евгеньевой : в 4 т. М., 1999.
16. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1997.
17. Плунгян В. А. К описанию африканской «наивной картины мира» (локализация ощущений и понимание в языке догон) // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. С. 154—159.
18. Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный : в 6 т. СПб., 1806—1822. Т. 6.
19. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка : в 3 т. М., 1958.
20. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения. М., 1981.
21. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. М., 1987. Т. 3.
22. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка : в 2 т. М., 1994.
23. Шайкевич А. Я. Оковы слова (или поиски дискретности в семантике) // Словарь. Грамматика. Текст. М., 1996.
24. Шаховский В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе русского языка. Воронеж, 1987.
25. Толковый словарь русского языка : в 4 т. / под ред. Д. Н. Ушакова. М., 1935.
26. Wierzbicka A. Ethnosyntax and the philosophy of grammar // Studies in Language. Amsterdam, 1979. Vol. 3, № 3. P. 313—383.

Чувство — Психологос

В широком смысле слова, чувства — это все то, что противопоставлено рациональному началу в человеке, все, что относится к аффективной сфере: чувства, эмоции, настроения, желания и потребности↑. Однако в более узком значении — чувства отличают от эмоций, настроений, потребностей и пр., определяя чувства как эмоционально и телесно переживаемое отношение человека к тому или иному событию или явлению.

Описать это трудно, но стоит попробовать.

Чувство — это жизнь тела. Чувства — живые и теплые, и внимание к чувствам — это всегда внимание вовнутрь, внимание к тому живому, что происходит в нашем теле. Жизнь тела — это ощущение внутреннего тепла, это телесные импульсы и тяга желания, это нравится и хочу, это волны настроений и вибрации звука, превращающиеся в мелодию и танец. Жизнь — это движение, а чувство — это переживание энергии тела.

Эту энергию можно оседлать и на ней можно кататься, энергией радости можно брызгать во все стороны из веселых глаз, в энергии тела можно купаться, в нее можно погружаться и нырять, она может захлестнуть, в ней можно утонуть… Чувства идут из ощущений тела, внимательны к движениям и потребностям тела. Чувство — это тело. Это погружение в жизнь тела.

Если же переходить на более строгий язык, то чувство — целостный комплекс ощущений, в более узком значении — эмоционально и телесно переживаемое отношение человека к тому или иному событию или явлению.

Впрочем, что только не называют чувствами! Почти все разновидности мышления, если только они выходят за рамки дискурсивного (осознанного, речевого, четко простроенного) мышления — все это относят к чувствам. К чувствам удивительным образом относят деятельность сценарийного мышления и мышление образно-ассоциативное, относят интуицию и просто смутное, малосвязное мышление, относят привычку действовать импульсивно, на основании первой же пришедшей к человеку мысли… См.→

Виды чувств

К чувствам относят и физические ощущения (ощущение прикосновения или ощущение холода — так называемые внешние чувства), и эмоциональные, внутренние чувства (чувство радости или печали, чувство страха, чувство гордости или чувство любви).

В дальнейшем, по умолчанию, под «просто чувствами» мы будем иметь в виду внутренние, эмоциональные чувства.

Внешние чувства в академической психологии чаще называются восприятиями (первичными восприятиями) и изучаются в соответствующем разделе, разделе восприятия человеком окружающего мира. Внешние чувства рассказывают нам о внешнем мире, внутренние чувства — о состояниях нашего тела. Внутренние чувства в академической психологии исследованы мало, при этом они исключительно популярны в области практической психологии и еще более в человеческой жизни, где их называют просто — чувства.

Если вы где-то в книге читаете о чувствах, вы можете быть уверены — автор имеет в виду внутренние чувства. Если молодой человек рассказывают о своих чувствах девушке, он рассказывает ей не об особенностях своего восприятия внешнего мира, он рассказывает ей не о своих внешних, а о своих внутренних чувствах.

С точки зрения науки, внутренние чувства сообщают нам в первую очередь о готовности нашего организма к той или иной деятельности или взаимодействию. Для гуманитариев внутренние чувства — это язык, на котором говорит наша душа. См.→

Чувства и внимание

Чувства вызываются теми или иными событиями, но что мы увидим как события, во многом зависит от направленности нашего внимания. Направленность внимания, точнее — обращенность внимания вовне или в себя↑, — главный момент, определяющий возникновения внешних или внутренних чувств. См.→

Чувство и знание

Чувства в сравнении со знанием являются первичной информацией. Чувства содержат в себе более полную и объемную информацию, чем знание, но то, что содержится в чувствах — еще не переработано, не осмыслено, легко может потеряться и может быть неверно проинтерпретировано. Знание — это выжимка из чувств, готовый продукт из полуфабрикатов (чувств). См.→

Виновата ли я? Как отличить адекватную вину от невротической: советы психолога

Чувство вины вызывает тяжесть и напряжение, лишает спокойствия, мысли постоянно возвращаются к одной и той же ситуации. Человеку хочется как можно быстрее от нее избавиться и ощутить облегчение. Как быть в этой ситуации, рассказывает психолог семейного центра «Истоки» Анна Знатнова.

«Вина состоит из гнева на себя и страха потери чего-то значимого: расположения другого человека, отношений, одобрения, самоуважения. Она тесно связана с ответственностью», — отмечает Анна.

А виноваты ли вы?

Если вина адекватная, то человек будет стремиться попросить прощение, хотя бы частично исправить ситуацию. Если же такой возможности нет, возникает сожаление и раскаяние, переживание которых приводит к освобождению.

К примеру, человек может нарушить договоренность или из-за плохого настроения быть несдержанными и повысить голос, ответить грубо другому. Мы осознанно или бессознательно можем причинить неудобство или боль собеседнику. «Вина (истинная) порождается совестью. Испытывать это чувство нормально для человека. Оно возникает тогда, когда мы оцениваем поступок как ошибку. Таким образом, происходит формирование своих критериев и разделение адекватной вины от привнесенной извне», — говорит Анна.

Но иногда вина бывает неадекватная (невротическая). В этой ситуации нет личной ответственности человека, нас ей кто-то наделил. Мы чувствуем себя виноватыми без совершения ошибки или ее распознавания, на основании чужого мнения. Часто такое бывает в детско-родительских отношениях. Обвинения родителей, а они могут быть не совсем адекватными и соответствовать их субъективной реальности, воспринимаются ребенком без критики и принимаются на веру. Детям сложно выработать свое мнение, отделив его от мнения значимого взрослого. Неумение отделить чужое мнение от своего может перейти «по наследству» из детства во взрослую жизнь.

Невротическая вина может возникать и при отсутствии обвинения со стороны окружающих. Человек находит ситуации, обстоятельства, где будет чувствовать себя виноватым. Это происходит из-за страха неодобрения, осуждения, наказания, разоблачения и отвержения, корни которых мы также можем найти в раннем детстве.

Мне тебя навязали

Ярким примером невротического чувства вины может послужить история Елены, 35 лет, которая обратилась в семейный центр «Истоки» за помощью. Женщина проживала с матерью и своим сыном подросткового возраста. Мальчик имел аутоиммунное заболевание, возникшее по неизвестным причинам. Елена испытывала огромное чувство вины перед сыном и матерью. Каждый раз, когда женщина пыталась снять отдельную квартиру для себя и сына, ее мать периодически начинала ей говорить о том, что если бы дочь слушала ее и следовала советам, то внук бы не заболел. Тем самым мать попадала в болезненную для Елены тему, у нее возникало сильное чувство вины. Как бы удивительно ни звучали обвинения матери, навязчивые установки, имеющиеся у женщины, срабатывали. Какие же убеждения у нее были? Во-первых, у нее была иллюзия, что она как-то могла повлиять на возникновение болезни у сына. Возвращаясь к реальности, по объективным причинам она никак не могла повлиять на это, так как по показаниям медиков болезнь развилась неожиданно, факторы, повлиявшие на ее возникновение, неизвестны. Во- вторых, у женщины еще из детства имелись необоснованные установки, что «надо быть хорошей дочкой и слушаться маму, иначе случится что-то плохое, последует отвержение матерью». В этой ситуации мы видим, как, казалось бы, совершенно абсурдные при проверке реальностью обвинения мамы помогали ей держать дочь при себе, порождая у последней невротическое чувство вины. С Еленой были проведены индивидуальные психологические консультации и расстановки, которые позволили женщине решить проблему и избавиться от навязанного чувства вины.

Путь освобождения

Если возникло чувство вины, ваши действия нанесли кому-то ущерб, то попытайтесь его компенсировать и обязательно попросите прощения. Если такой возможности нет, отношения с человеком прерваны, то переживание сожаления и раскаяния помогает освободиться. Также путем освобождения от чувства вины при невозможности возмещения ущерба непосредственно человеку, которому он был нанесен, может стать благотворительность, помощь окружающим.

В случае с невротической виной важно распознать, где ответственность человека, а где нет. Необходимо ответить для себя на вопрос: есть ли в этом моя ошибка? Проанализируйте обстоятельства, вследствие которых вы почувствовали себя виноватым/виноватой. Можно написать для себя письмо «почему я чувствую себя виноватым», которое поможет лучше осознать причины возникновения этого чувства.

Если при анализе ситуации человек все же понимает, что частично или полностью несет ответственность за произошедшую ошибку, то он может пойти по пути компенсации ущерба и извинения. «Умение различать истинную и невротическую вину помогает нам избежать манипуляций со стороны окружающих и делает наши поступки более осознанными», — комментирует психолог.

Самостоятельно проделать работу над определением адекватности чувства вины и освобождением от него бывает довольно трудно. Не стесняйтесь обращаться за помощью к профессионалу. Совместными усилиями вы быстрее найдете свой путь освобождения от вины.

В столице работают семейные центры, где всегда помогут и поддержат. Вы можете получить консультацию через портал «Мой семейный центр».

Источник

Пресс-служба Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы

Алекситимия: эмоциональный разрыв, скрывающийся под маской нормальности

Алекситимией называют психологическое состояние личности, при котором человек, потеряв способность к определению и проявлению собственных эмоций, вынужден стараться выглядеть нормальным в глазах других. Психиатр Сайто Сатору рассказывает об этом расстройстве на примере случаев из собственной практики, а также на примере героев повести «Человек минимаркета» (Комбини нингэн, автор Мурата Саяка), удостоенной премии Акутагавы за 2016 год.

В психиатрии существует термин «алекситимия». Он состоит из отрицательного префикса «ἀ» и двух основ: «λέξις» (слово) и «θυμός» (чувства, эмоции). Этот термин описывает психологическое состояние, когда личность неспособна оценивать и описывать собственные эмоции. Для того, чтобы иметь целостное представление о собственной жизни, индивид должен осознавать и различать, что он чувствует. Однако есть люди, которые к этому неспособны – они не понимают, в каких ситуациях у них возникает та или иная эмоция. Особенности алекситимии проявляются у таких людей в те моменты, когда их охватывает гнев, грусть или любое другое сильное чувство, которое они не в состоянии определить и выразить.

В действительности, за исключением младенцев, в современном обществе практически нет людей, которые бы плакали или кричали, совершенно себя не сдерживая. Подразумевается, что взрослый член общества должен контролировать себя и не проявлять внешне такие примитивные эмоции. А если он не в состоянии сдерживаться – значит, он нуждается в лечении.

Молодые люди, стремящиеся соответствовать понятиям о «нормальности», учатся у старшего поколения подавлять проявление эмоций. Со временем некоторые из них утрачивают способность распознавать собственные чувства. Подавленные гнев, грусть становятся причиной психосоматических заболеваний и ипохондрического расстройства. Для ипохондриков характерно явное проявление соматической симптоматики при отсутствии сколько-нибудь существенных патологических отклонений. Вследствие тревожной установки и постоянного беспокойства по поводу здоровья могут нарушиться функции сердца, желудочно-кишечного тракта и других вегетативно иннервируемых систем. А это, в свою очередь, приводит к развитию артериальной гипертензии, язвенной болезни и т. д. Именно поэтому ипохондрия считается психосоматическим заболеванием.

Однако при алекситимии размываются не только негативные эмоции, но и положительные – человек не способен испытывать такие чувства, как радость или воодушевление. Потеря способности получать удовольствие называется ангедония. Для этого расстройства характерна утрата мотивации к деятельности, от которой индивид в прошлом получал удовольствие. Развитие ангедонии – важный показатель в диагностике патологической депрессии.

Под маской нормальности

У меня есть собственная психиатрическая практика в Токио, и я ежедневно сталкиваюсь на работе с людьми, страдающими от депрессии и ипохондрического расстройства. Во время первой встречи большинство из них не выказывают никаких признаков страдания или отчаяния. И я должен сдёрнуть с них маску нормальности, под которой они скрывают свой недуг, нуждающийся в лечении.

Обложка повести «Человек минимаркета» (иллюстрация предоставлена изд. «Бунгэй Сюндзю»)

Я задумался об этом, когда прочел повесть «Человек минимаркета», за которую Мурата Саяка недавно получила премию Акутагавы. Ведь в этой повести идет речь как раз-таки о человеке, страдающем алекситимией. Героиня, женщина по имени Кокура Кэйко, 18 лет проработала продавщицей в одном и том же минимаркете (комбини) – именно от ее лица и ведется повествование. Она взяла себе за правило никогда не выказывать своих чувств и не высказывать суждений. Вместо этого она создала «лоскутную личность», копируя поведение и перенимая привычки и манеры у окружающих ее женщин (в основном коллег по работе), которых она считает правильными и восхищается их стилем. Эта эффективная и удобная стратегия позволяет ей приспособиться к собственному окружению. В тот момент, когда, прибыв на работу незадолго до начала смены, она переодевается в рабочую униформу, Кэйко превращается в функцию, в «человека минимаркета». Теперь все, что от нее требуется – в течение назначенного времени выполнять предписанные обязанности, используя подходящие к случаю усвоенные ей навыки и позаимствованные суждения. Школьные годы героини прошли под бесконечные сетования родителей, недовольных дочерью-индивидуалисткой, и постоянный прессинг со стороны школьных учителей. Повзрослев, она благодарна возможности скрывать свою индивидуальность под безликой униформой.

Тем не менее, когда Кэйко вдруг осознает, что окружающие жалеют ее – одинокую женщину, 18 лет подряд проработавшую продавщицей в минимаркете – она приходит в сильнейшее беспокойство. В этот момент она знакомится с новым работником минимаркета, мужчиной, который является полной ее противоположностью. Он убежден, что общество отвернулось от него и что все его травят и преследуют. Поэтому он даже не пытается казаться нормальным, и очень скоро его увольняют из минимаркета. Кэйко предлагает ему пожить у нее. На первый взгляд кажется, что они очень гармоничная пара, но их связь построена на холодном расчете. Для трудоголика Кэйко это возможность создать видимость романтических отношений, для мужчины-лоботряса жизнь с Кэйко является отличным укрытием от несправедливости жестокого мира. Но их совместная жизнь нарушает хрупкий душевный баланс, который Кэйко поддерживала и укрепляла в себе на протяжении всех этих восемнадцати лет.

Язвительные замечания сожителя разоблачают ее душевную пустоту, зияющую бессодержательность ее личного пространства, которую Кэйко столько лет отказывалась замечать. Отказ, отрицание – это примитивный механизм психологической защиты, подсознательная попытка игнорировать проблему, существование которой очевидно для любого стороннего наблюдателя. А тот, кто отрицает очевидное, выглядит в глазах окружающих инфантильным и эксцентричным.

Осознав всю безысходность своего положения, Кэйко бросает работу и перестает быть «человеком минимаркета». Ей не остается ничего другого, кроме как лежать целыми днями под одеялом, на футоне, который она разложила внутри стенного шкафа. Я называю эту фазу «постельная зависимость» и считаю, что она является отправной точкой для развития других видов зависимости: от наркотической или алкогольной зависимости до сексуальной аддикции. На самом деле, как аддиктивное поведение, так и «показательная нормальность» являются отчаянными попытками выбраться из зыбучих песков эмоционального вакуума.

У этой повести в каком-то смысле счастливый конец – Кэйко снова начинает работать в минимаркете. Но не думаю, что это слишком рассмешит многочисленных читателей, поскольку они замечают связь чрезмерной зацикленности на работе и бессмысленности личного пространства героини.

Отказ чувствовать

«Постельная зависимость» по сути является регрессией к так называемому «первичному сну» – сноподобному состоянию, свойственному младенцам. Это именно то состояние, которого так страстно желают достичь наркоманы-героинщики. Похожий процесс регрессии переживают и затворники-хикикомори. С каждым днем эта трясина засасывает хикикомори все больше, и вытащить их из нее – нелегкая задача.

Здесь важно обратить внимание на один момент. Грудничок, который заснул в процессе кормления и, проснувшись, обнаружил, что его отняли от материнской груди, почувствует беспокойство, рассердится, раскраснеется и заплачет.

Младенцы постарше (в возрасте от года до полутора лет) тоже живут в мире базовых эмоций, таких как гнев, беспокойство, подавленное состояние или грусть. Но взрослые хикикомори глухи к этим эмоциям. Сначала они сами отказываются чувствовать что бы то ни было, а потом просто теряют эту способность и впадают в состояние алекситимии.

Освободиться от заклятия «нормальности»

Такие люди иногда обращаются в мою клинику за помощью, по ошибке принимая свое состояние за депрессию. Например, ко мне пришла домохозяйка, которая рассказала, что по окончании университета устроилась сразу на фирму, но проработала всего год, потому что офисная работа показалась ей скучной. Затем она нашла подработку в садомазохистском (СМ) клубе – это место ей так понравилось, что она проработала там четыре года. Незадолго до того, как ей исполнилось тридцать, она уволилась из клуба, рассудив, что рано или поздно ей все равно придется это сделать. Еще некоторое время спустя, после активного поиска подходящей партии (конкацу) она вышла замуж, родила ребенка и начала вести «нормальную» жизнь домохозяйки. И тут она вдруг обнаружила, что большую часть дня она проводит в постели или в неподалеку от нее.

Ее муж – типичный маменькин сынок, к тому же страдающий атопическим дерматитом – довольно быстро понял, что жена не будет заботится о нем в той же мере, как заботилась мать, и развелся с ней. На момент ее визита ко мне со дня развода прошел примерно месяц.

Думаю, некоторые мои коллеги диагностировали бы у этой пациентки депрессию или расстройство адаптации и прописали бы ей антидепрессанты. Но я обратил внимание на то, насколько сильно в ней желание быть, или, по крайней мере, казаться нормальной. Именно оно заставило ее подавить свою индивидуальность и обречь себя на жизнь в мире, не вызывающем у нее ничего кроме скуки.

Повседневная работа в СМ-клубе таила в себе опасность, но в то же время будоражила её – мысль о том, что она работает на «нестандартной», «ненормальной» работе служила сильнейшим источником эмоционального возбуждения. Таким образом, «нормальность» – это всего лишь иллюзия, идеал, который может быть разным для разных людей.

Моя пациентка говорит, что ей уже тридцать пять, фигура уже не та, и что «того, что было в прошлом, уже не воротишь». Я не оспариваю эту точку зрения. Но вне зависимости от того, вернется ли она на работу в СМ-клуб или нет, я считаю, что ей нужно вспомнить и заново переосмыслить те сильные, будоражащие чувства, которые она испытывала, работая на любимой работе. Моя задача вернуть этой женщине способность чувствовать сильные эмоции, восстановив ее связь с собственной эротичностью. Я должен убедить её, что ей не нужно прятаться под маской нормальности.

Иллюстрация к заголовку: Design Pics/AFLO

(Статья на японском языке опубликована 18 ноября 2016 г.)

Центр социально-психологического сопровождения студентов ННГУ дал рекомендации по преодолению чувства обиды

Центр социально-психологического сопровождения студентов Университета Лобачевского дал рекомендации по преодолению чувства обиды.

На проведенном 6 апреля вебинаре «Обида: откуда берется и что с ней делать» были рассмотрены что такое обида, какие родительские установки влияют на ее формирование, как влияет на здоровье чувство обиды, были изучены специальные психологические техники и были отработаны практические упражнения прощения.

Обида – это ответное действие обиженной личности на поступок другого человека, который недопустим для нее.  Это одно из самых токсичных чувств, негативная эмоция, реальная разрушительная энергия, направленная на объект обиды (на конкретного человека, на судьбу, и даже на себя самого). И очень часто обида является причиной возникновения психосоматических расстройств.

На вебинаре были предложены основные рекомендации как перестать обижаться?

• Осознать и признать, что вы имеете склонность часто обижаться. При этом надо быть честным перед собой. Это означает сказать себе, что вы так реагируете, не осуждая того, кто вас обидел.
• Исследовать причины обидчивости, возможно, это просто детский стереотип, или способ манипуляции, или болезненное самолюбие.
• Формировать адекватную самооценку, т.к. болезненное самолюбие – это отражение низкой самооценки.
• Провести анализ определённого количества ситуаций, вызвавших обиду, возможно у вас завышенные требования к окружающим.
• Добиваться целей адекватными способами, например, учиться просить помощи.
• Ясно выражать свои желания и потребности.
• Учиться в адекватной форме, своевременно выражать обиду, не накапливая и не подавляя.
• Перестать себя жалеть, принять на себя ответственность за свою жизнь.
• Учиться прощать. Для этого можно использовать простые приемы: написать письмо обидчику, выразив в нем свои чувства; встать на место обидчика и представить, было ли его целью обидеть вас.

Справка:

Центр социально-психологического сопровождения студентов ННГУ действует на базе Факультета социальных наук.

Центр создан для поддержания психологического здоровья студентов и профилактики социальных дезадаптаций.

Что такое чувства? | Психология сегодня

Март 2016 Информационный бюллетень

Мы предположили, что для того, чтобы понять людей, мы должны исследовать происхождение чувств (аффектов), языка и познания. В этом месяце мы начинаем обсуждение чувств.

«Мы утверждали… что аффективные реакции [чувства] являются первичными мотивами людей… Мы также предположили, что аффекты — это прежде всего лицевые реакции… Когда мы осознаем эти лицевые реакции, мы осознаем свои аффекты. — Сильван С. Томкинс, 1964 (Демос, 1995, стр. 217)

Источник: Брайан А. Джексон / Shutterstock

Что такое чувства?

Когда мы начинаем этот раздел, сразу же сталкиваемся с проблемой: что такое чувства? Чувства, эмоции, аффекты — на протяжении веков они имели множество значений для многих философов, исследователей и клиницистов.

Относятся ли они к нашему субъективному опыту? Или поведенческие проявления? Сознательное или бессознательное? Как они связаны с побуждениями или инстинктами? Буквально на протяжении столетий в этой области складывалась обширная литература.Как заметил Кнапп (1987): «Эта литература охватывает широкий спектр определений, подходов и данных… психология в целом говорит об эмоциях на многих разных языках» (стр. 205-6).

Сложности

Кроме того, термины и концепции чувств меняются по мере развития: мы обсудим, как люди рождаются с относительно небольшим количеством первичных аффектов, которые затем сочетаются друг с другом и жизненным опытом, формируя наш более сложный эмоциональный мир.

Например, одна концептуализация терминов, учитывающая развитие, предложена психоаналитиком Майклом Башом (1983).Он предложил ограничить термин «аффект» восемью или девятью автономно опосредованными соматическими реакциями.

Чувства, таким образом, становятся возможными примерно между 18-24 месяцами, когда появляются способности к символизации, саморефлексии и рассуждению. Эмоции рассматриваются как более сложные состояния, появляющиеся позже, «переживаемые как единство в отношении к себе и его целям» (стр. 118).

Другой пример исследования развития чувств представлен Ричардом Лейном и Гэри Шварцем (1987).Они описали уровни эмоционального осознания и объединили работу Пиаже по когнитивному развитию с эмоциональным опытом. В их модели пять уровней организации эмоций и осведомленности:

1. Сенсомоторно-рефлексивный: Эмоции переживаются только как телесные ощущения, но могут быть очевидны для окружающих по выражению лица человека.

2. Сенсомоторная активация: Эмоции воспринимаются как ощущение тела и как тенденция к действию.

3.Дооперационные: Эмоции переживаются психологически и соматически, но они одномерны, а словесные описания часто стереотипны.

4. Конкретные операционные: Есть осознание смеси чувств, и человек может описывать сложные и дифференцированные эмоциональные состояния, которые являются частью его или ее субъективного опыта.

5. Формальный операционный: Есть осознание сочетания сочетаний чувств, а также способность проводить тонкие различия между нюансами эмоций и способность понимать многомерные эмоциональные переживания других людей.

Также — рассмотрите различные определения инстинктов и побуждений и их отношения с чувствами. Уместное определение влечения Вебстером — это насущная, основная или инстинктивная потребность — мотивирующее физиологическое состояние организма.

И инстинкт определяется как в значительной степени наследуемая и неизменная тенденция организма давать сложный и специфический ответ на раздражители окружающей среды без участия разума. Инстинкты и влечения связаны с сексом, агрессией, голодом и кислородом.Вспомните модели мотивации Фрейда:

«… мозг функционирует как паровой котел, который постоянно находится под избыточным давлением и должен непрерывно отводить посредством мысли или действий избыточную энергию, производимую половым инстинктом и (позже постулированным) агрессивным инстинктом» (Basch, 1988, стр.13).

Но это была только аналогия, без пояснительной ценности:

«Фрейд знал это: он сам называл теорию инстинктов« мифологией »психоанализа» (Basch, 1988, стр.13).

Яак Панксепп обсуждает эти вопросы с нейробиологической точки зрения, заявляя: «Традиционно все мотивированное поведение делится на аппетитных и консумативных компонентов» (1998, стр. 146, выделено в оригинале).

Как мы рассмотрим подробнее позже, Томкинс и его коллеги предположили, что существует около 8-9 первичных аффектов, которые являются реакциями на стимулы и становятся нашими чувствами и развиваются в нашу более сложную эмоциональную жизнь.Он считал их «усилителями», которые являются основными мотиваторами человеческого поведения и влияют на побуждения или инстинкты (Tomkins, 1991; Basch, 1976; Demos, 1995).

Дело в том, что за последние несколько лет мы узнали очень много об эмоциональном развитии. Эти достижения произошли с различных точек зрения — нейробиологических, клинических, когнитивных, лингвистических и так далее. Возникло множество различных моделей, уровней концептуализации и метафор.

Эти вопросы были замечательно резюмированы более подробно в другом месте, и многие из так называемых классических теорий больше не являются жизнеспособными из-за увеличения количества данных о развитии и нейрофизиологических данных (например,г., см. Плутчик, 1962; Томкинс, 1991; Демо, 1995; Изард, 1977; Льюис и Розенблюм, 1978; Экман, 1998; Кнапп, 1987; Холингер, 2008; Basch, 1988; Панксепп, 1998).

Некоторые тонкие различия в терминах могут проявиться, когда мы обсуждаем историю и исследования эмоциональной жизни. Но для наших целей я предлагаю использовать эти слова как синонимы в их повседневном значении.

Например, «аффект» — это более технический термин, чем другие. Аффект, как правило, относится к самым ранним довербальным проявлениям чувств, которые представляют собой биологические реакции на стимулы (например, определенные выражения лица, наблюдаемые у довербального ребенка).Тем не менее, даже термин аффект иногда также используется для обозначения аспектов нашей более сложной эмоциональной жизни, то есть смеси чувств. Опять же, по большей части, эти термины будут использоваться здесь как синонимы в их повседневном значении.

Дополнительные вопросы

Итак, мы хотим пойти в другом направлении. Мы хотим сосредоточиться на происхождении, наших самых ранних чувствах и врожденных паттернах, а также поиграть с информацией о развитии и клинической информации в этой области.

В этой теме много вопросов.

Можно ли «увидеть» чувства? Как мы покажем, в определенном смысле это возможно: самые ранние чувства легко увидеть на лицах и позах младенцев и маленьких детей до того, как кора головного мозга сможет подавить эти выражения.

Можно ли «услышать» чувства? Это определенно кажется так — подумайте о крике горя или «реве ярости» младенца или маленького ребенка.

Можно ли «почувствовать» чувства? Конечно, очень интуитивно.Подумайте о большом разочаровании и чувстве внизу живота. Или утрата и чувство печали (огорчения). Если кто-то смущен, часто возникает ощущение жара на лице и покраснения, в результате чего лицо становится покрасневшим.

С помощью слов можно также испытать чувства. Слова могут придавать оттенки чувств основным аффектам по мере развития человека. В разных культурах используются разные словари для чувств. Например, в некоторых культурах может не быть слова для обозначения депрессии (Ekman, 1998).Однако кросс-культурные исследования показывают, что чувства универсальны — все люди начинают с одного и того же набора чувств. Подробнее об этом позже.

Чувства также наблюдаются, хотя и косвенно, через симптомы. Физические симптомы, такие как истерический паралич (отсутствие неврологической причины паралича), внутренне передают важные, противоречивые чувства. Проблемы с дыханием — еще один частый симптом чувств, например сильного стресса или страха.

Что происходит в клинической практике с реальными людьми и пациентами

Чувства дают нам прекрасную возможность помочь людям понять себя, свою жизнь и то, куда они хотят идти.Когда чувства ценятся и хорошо обсуждаются, здоровое развитие улучшается. Это то, что Дональд Винникотт назвал термином «благоприятная среда» (1965).

Но что происходит, когда чувства не понимаются или вмешиваются травмы? Развитие может сбиться с пути, и это можно увидеть как у детей, так и у взрослых.

Например:

Это история о детях, которые обеспокоены, сердиты, чрезмерно агрессивны или молчаливо заторможены, — дети, жизнь и развитие которых близки к тому, чтобы серьезно пострадать.

• Алекс, 5 лет, ворвался в мою приемную, попытался бодать мать головой, затем ударил ее кулаком и попытался укусить. Его поведение в школе было не лучше, и школа собиралась исключить его.
• Сару, 7 лет, привели ко мне отчасти потому, что она боялась грозы и съеживалась в ванне всякий раз, когда появлялся гром или молния. «Я не знаю, почему я здесь», — сказала она почти неслышно, будучи почти неподвижной, глядя вниз, грустная и подавленная.Ее мать сказала, что Сара часто сходила с ума по утрам перед школой, бегая взад и вперед по улице, крича и плача.

Это тоже история о людях, которые достигли совершеннолетия и не знают, кто они и что хотят делать.

• Дэн, 53-летний бухгалтер, сидел в моем офисе. Он медленно закрыл лицо руками и начал рыдать: «Мне неловко… Должен признаться, я действительно не знаю, кто я».
• Том, 46-летний неженатый руководитель, грустно сказал: «Я зарабатываю достаточно денег, но чувствую себя застрявшим в своей карьере, и мне не нравится то, что я делаю… и я чувствую себя изолированным — я хочу отношений. , и мне кажется, что у меня его нет.”
• Ширли, 42-летний юрист, сказала: «Кажется, что все в моей жизни как-то не в порядке … мои отношения с мужем, моя работа — не похоже на меня … все не так».

Я психиатр и психоаналитик для детей / подростков и взрослых. Я работаю с такими людьми, как представленные выше, в основном используя слова, игру и наши отношения, чтобы помочь им понять свой внутренний мир, свои чувства, стремления и цели. Иногда мы также используем лекарства.Представленные выше проблемы так часто возникают из-за не столь тонкого игнорирования чувств, непонимания чувств.

Как это происходит? Почему нам, кажется, трудно понять и сосредоточиться на чувствах, а не на поведении? Чувства могут напугать нас, грубость и сила — ненависть, влечение, печаль и горе, любовь — но мы также упускаем из виду информацию и знания о чувствах, которые действительно существуют и которые могут нам безмерно помочь.

Переворачивая все вверх дном

Сосредоточение внимания на чувствах для понимания поведения

Иногда переворачивание вещей с ног на голову и наизнанку позволяет нам по-другому взглянуть на проблемы и внести важные изменения.Так обстоит дело в разработке. Речь идет о важности познания внутреннего мира детей и взрослых.

Наше общество имеет тенденцию сосредотачиваться на поведении. Это важный вопрос:

Как мы можем преобразовать культуру от сосредоточения внимания на поведении к сосредоточению внимания на чувствах, вызывающих такое поведение?

Общаясь с детьми, чаще всего можно услышать опасения по поводу моделей поведения. Он это делает? Она этого не делает? Он слишком часто заходит в нашу кровать.Она пишет мелками на стенах. И так далее.

Но что ведет к поведению? Откуда такое поведение? Что мотивирует такое поведение? У детей это прежде всего чувства. По мере развития поведение в большей степени вызывается смесью чувств в сочетании с возросшим самосознанием и разумом.

Нас особенно интересуют первые годы жизни, когда чувства непосредственно вызывают поведение. Как мы обсудим, самые ранние чувства можно рассматривать как реакцию на стимулы.То, что мы называем чувствами, проявляется в мимике ребенка, его движениях и вокализации.

С возрастом приходит психологическое и нейробиологическое развитие (например, см. Panksepp, 1998, и другие для описания развития мозга). С возрастом увеличивается самосознание, саморефлексия и разум. Есть много способов концептуализировать это повышенное осознание и контроль над выражением чувств.

Например, у Аристотеля было прекрасное описание:

«… любой может рассердиться — это легко… но сделать это нужному человеку, в нужной степени, в нужное время, с правильным мотивом и правильным способом, это не для всех, и не для всех». легко ли » ( Никомахова этика ).

Фрейд использовал термины «ид» и «эго». «Ид» можно сравнить с основными чувствами, а «эго» — с разумом или познанием. Его метафорой были лошадь (id) и всадник (эго). Известно, что Авраам Линкольн, когда злился, писал письмо, а не отправлял его, клал в ящик стола и через несколько дней общался гораздо спокойнее и рассудительнее. Томас Джефферсон сказал: «Когда вы злитесь, сосчитайте до десяти, прежде чем говорить; если очень зол — 100! »

Дэниел Гоулман написал прекрасную книгу, посвященную вопросам эмоций и разума: Эмоциональный интеллект. Это сочетание осознания чувств и разума приводит к хорошим навыкам межличностного общения.

В этом месяце мы начали исследование чувств. В следующем месяце мы спросим: не забываем ли мы о важности чувств? Мы все еще слепы к чувствам?

Рекомендуемые книги месяца

Рекомендовано для взрослых:

Психоаналитическая терапия с младенцами и родителями: практическая теория и результаты
Björn Salomonsson (2014)
New York, New York: Routledge

Бьорн Саломонссон — шведский психоаналитик, известный своими исследованиями в области развития младенцев и детей.Эта книга представляет собой увлекательный и сложный взгляд на работу с младенцами и родителями, поскольку мы пытаемся успешно пройти через первые годы развития.

Рецензия на эту книгу была опубликована в Журнале Американской психоаналитической ассоциации (2015), том 63: 1269-1276. Обзор стоит прочитать, поскольку он описывает различные аспекты понимания чувств (аффектов) ребенка и управления ими, а также взаимодействия между младенцами и родителями.

Рекомендовано для детей / подростков:

Бурый медведь, бурый медведь, что вы видите?
Билл Мартин-младший.и Эрик Карл (1996)
Возрастной диапазон: 2-5
Уровень класса: Дошкольный детский сад

Артикул месяца:

«Акт о балансе с Хайди Стивенс»
Чтобы остановить детскую истерику, иногда нужно просто смириться с этим
Chicago Tribune, воскресенье, 21 февраля 2016 г., раздел 6, стр. 3

«Проявите сочувствие к проблемам ваших детей: заставьте детей почувствовать себя услышанными».

Это замечательное эссе, подчеркивающее важность понимания и подтверждения чувств детей (и взрослых!) — i.э., сочувствие. Важны чувства … сосредоточьтесь на чувствах — они мотивируют / вызывают поведение.

Итак:
Сначала , поймите, подтвердите, слушайте …
Второй … позже можно поработать над навыками межличностного общения, объяснениями и так далее.

Сочувствие к ребенку заставит его сочувствовать другим.

границ | Немедиаторный подход к эмоциям и чувствам

Проблема

Эмоции и чувства — центральная тема в истории психологии.Тем не менее, изучение эмоций не является четко разграниченной областью и, таким образом, приводит к путанице. Например, Kleinginna и Kleinginna (1981) собрали 92 определения понятия «эмоция». Точно так же Плутчик (1980) пришел к выводу, что «нет смысла в определениях, движущихся в определенном направлении со временем» (стр. 80). Недавно Изард (2010) признал, спросив ученых-экспертов, что «трудно или невозможно сделать вывод о том, что эмоции соответствуют стандартам научной конструкции» (стр.368). Он рекомендует дать конкретное определение ссылкам на эмоции в научной литературе.

Некоторые теоретики (например, Widen and Russell, 2010; Scarantino, 2012) считают, что проблема заключается в путанице между повседневным и научным использованием эмоциональных слов. Первые представляют собой непрофессиональные концепции, многозначные, с размытыми пределами и зависящие от культурного контекста (Russell, 1991, 2015). Мы используем их, чтобы выражать себя и общаться с другими. Когда мы говорим «гнев, который я почувствовал, заставил меня ударить его», мы хорошо понимаем, о чем говорим, но это выражение не так часто встречается в других культурах.Например, Леви (цитируется по Kassinove, 2013) сообщает, что у таитянцев есть 46 различных терминов для обозначения гнева. Каждое использование соответствует разным свойствам действия. Точно так же Бриггс (цитируется в Kassinove, 2013) предполагает, что утку не выражают гнева. Лингвистика, история, антропология, история, философия и, иногда, психология классифицируют, описывают и определяют эмоции с помощью качественных или количественных инструментов. Работы Фера и Рассела (1984) и Коуэна и Келтнера (2017) иллюстрируют этот подход.В свою очередь, техническое использование ограничивает поле. Они описывают естественные типы и предписывают включение и исключение случаев. Их цель — достичь консенсуса и направить научные исследования, облегчая прогнозирование и контроль (Scarantino, 2012). В области эмоций нет предписывающих определений (см. Izard, 2010; Widen and Russell, 2010), и поэтому возникает путаница.

Основным следствием исключения таких различий между обоими языками является то, что ученые используют обычные термины, как если бы они были техническими.То есть они используют термины, которые имеют смысл только в повседневном использовании, как если бы они были описательными терминами для сущностей или естественных видов. Это подразумевает как минимум два типа ошибок: (1) референциалистский уклон и (2) номиналистский заблуждение.

Смещение референталистов

Референциальная предвзятость — это предположение, что обычные слова всегда относятся к объектам или деятельности, независимо от того, наблюдаемы они или нет. Витгенштейн (1953) особенно критически относился к референциализму. Поскольку существительное «яблоко» относится к фрукту, который мы видим на столе, мы можем предположить, что существительное «эмоция» также относится к сущности.Поскольку глагол «бежать» относится к деятельности, которую мы видим, как человек делает в парке, мы используем «чувствовать», как если бы это было также деятельностью. Мы используем эти термины, как если бы нам приходилось их идентифицировать и описывать на самом деле.

Смещение эталона от наблюдаемого к ненаблюдаемому поддерживает смещение — например, «яблоко» может относиться к яблоку на столе или к яблоку в другой комнате. Мы предполагаем, что упомянутые ненаблюдаемые объекты существуют, но они недоступны для нашего наблюдения. Другой пример — камень в моей обуви, о котором я говорю, но не может быть замечен другими.В подобных случаях мы полагаемся на некоторые другие доказательства или на помощь дополнительных инструментов, чтобы подтвердить его существование. Я называю сущности, которые не очевидны сейчас, но могут быть видны позже, ненаблюдаемыми наблюдаемыми . Мы можем судить об их функционировании по прямым индикаторам.

Использование эмоциональных терминов иллюстрирует референциальную предвзятость, когда мы предполагаем, что они описывают дискретные, ненаблюдаемые, но потенциально наблюдаемые сущности. Мы предполагаем, что наблюдаем только одну часть (то есть физические показатели), а остальное делаем вывод, потому что предполагается, что это происходит под кожей.Это место недоступно для нас, но не для человека, испытывающего эмоции. У этого человека был бы привилегированный доступ через своего рода внутреннее восприятие. Мы называем это «ощущать» или «испытывать на собственном опыте», как если бы это было своего рода наблюдение, о котором мы сообщаем.

Отношение к эмоциям, как если бы они были сущностями или процессами, происходящими внутри кожи, совершает то, что Райл (1949/2009) называет «категориальной ошибкой». Пример университета иллюстрирует концепцию. Посетитель впервые приходит в кампус, и ведущий показывает ему колледжи, библиотеки и факультеты.Посетитель тогда говорит, что он уже был со всем этим знаком, но еще не видел, где находится университет. Ведущий объясняет ему, что университет — это не место, а способ организации этих вещей — колледжей, библиотек и факультетов. Категориальная ошибка заключается в том, что университет рассматривают как одно из зданий. Посетитель не может видеть университет так, как он видит здание — не потому, что он что-то скрывается, а потому, что это абстрактное понятие. Концепции — это не то, что мы наблюдаем.Можно интерпретировать концепцию, но не наблюдать ее напрямую — даже если для интерпретации такой концепции, как университет, необходимо наблюдать за вещами (например, зданиями, досками, книгами и т. Д.). Эмоции — это концепции, а не сущности или процессы, происходящие в организме. Референсионалистский уклон часто подразумевает ошибку овеществления, когда мы приписываем концепциям свойства сущностей, такие как местоположение, продолжительность и действие (см. Hayes and Fryling, 2017, где описывается родственное реляционное неорганическое описание чувств).Теперь я перехожу к номиналистическому заблуждению.

Заблуждение номиналиста

Номиналистское заблуждение состоит в предположении, что наименование вещи также служит для ее объяснения. Например, когда кто-то не встает с постели несколько дней и предпочитает побыть одному, мы описываем это как депрессию. Это ярлык, который резюмирует происходящее. Но мы часто принимаем это как объяснение того, что мы видим: «Он не встает, потому что страдает депрессией». В общем, мы принимаем эмоции и чувства как объяснение действий, которые помогают нам их идентифицировать.Это рассуждение по кругу, потому что свидетельством депрессии является наблюдаемое нами поведение (Schlinger, 2013).

Мы допускаем номиналистическую ошибку и референциальную предвзятость, когда называем эмоции причиной действия. Так часто бывает в народной психологии (Ong et al., 2016). Мы принимаем это, когда хотим разобраться в ситуации, потому что обычно мы принимаем причины как объяснения. Но мы не можем требовать, чтобы непрофессионалы подчинялись логическим требованиям научного языка. Вместо этого, если мы хотим объяснить депрессию, мы спрашиваем, почему люди не встают с постели и что привело их к этому состоянию.Мы обнаруживаем причинные объяснения, когда ответ указывает на что-то иное, чем сама депрессия.

Некоторые примеры

Несколько примеров показывают, что ученые в так называемой аффективной науке часто сталкиваются с проблемами, описанными выше. Следующие случаи иллюстрируют эти тенденции.

В исследовании Finucane (2011) исследователи представили сцену из фильма, вызвавшую гнев. Затем они через равные промежутки времени представляли изображения с места происшествия во время выполнения задания для измерения внимания.Участники оценили, сколько гнева они испытали. Исследователи подтвердили, что участники оценили более высокий уровень гнева перед сценой, вызывающей гнев, и что время реакции в задаче было быстрее, чем в контрольном условии. Эти результаты показали бы повышенную концентрацию внимания. Автор пришел к выводу: «Эти результаты подтверждают общее предположение, что негативные эмоциональные состояния с высоким возбуждением препятствуют обработке нецелевой информации и усиливают избирательное внимание» (стр.973). Таким образом, гнев — это ненаблюдаемое состояние, которое мы узнаем по словам и действиям. Это что-то выводимое за рамки измеряемого поведения, что свидетельствует о референциальной предвзятости. Однако в науке мы ожидаем, что сущности имеют четкие границы, чтобы можно было воспроизводить обобщения. Но какая из 46 форм гнева, описанных таитянцами, соответствует обобщению, сделанному Финукейном (2011)? Разве это обобщение не относится к утку, которые, согласно антропологическим данным, не выражают гнева?

С другой стороны, приписывание причинных эффектов (подавление и усиление) концепции «гнева» какому-либо свойству действия (избирательное внимание) иллюстрирует номиналистскую ошибку.Если автор не определяет гнев как сущность или действие, отличное от действия, которое служит для его идентификации, то гнев не может быть причиной действия. В самом деле, если мы хотим воспроизвести эффект избирательного внимания, мы будем манипулировать фильмом, а не эмоциональным состоянием. Таким образом, для научного объяснения важно описать, как некоторые параметры пленки влияют на выполнение задачи.

Полман и Ким (2013) приводят другой пример. Они попросили своих участников описать то, что они сделали накануне, а затем сообщить, были ли их текущие эмоции и чувства гневом, отвращением, грустью или нейтральностью по шкале от 1 до 5.Наконец, они ответили на социальную дилемму: они могли оставить фишки, передать их в групповой пул или забрать их из пула. В зависимости от того, было ли количество фишек в пуле больше или меньше по сравнению с взятым, они получали бонус или нет. Авторы измерили влияние определенных эмоций на количество фишек, которые участники отдавали или брали. Они обнаружили, что участники, сообщившие о грусти, пожертвовали группе больше ресурсов, но также взяли от нее больше, чем участники, сообщившие об эмоционально нейтральном состоянии.Авторы пришли к выводу, что: «Это указывает на то, что печаль оказывает неоднозначное влияние на решения о сотрудничестве в социальной дилемме. Печаль заставляет людей отдавать больше общих ресурсов другим, но при этом брать больше общих ресурсов для себя »(стр. 1688–1689).

В отличие от исследования Finucane (2011), в Polman and Kim (2013) эмоции не вызывались управляемым внешним событием. Они начали свой анализ с отчета участника. Однако логика анализа была той же: грусть — это дискретное явление, отличное от добавления фишек в групповой пул или удаления фишек из общего пула.У нас нет доступа к печали, кроме как через отчеты участников. Интуитивно мы соглашаемся с тем, что то, что мы называем грустью, есть нечто, и в этом заключается референциалистский уклон. Мы сталкиваемся с ошибкой номинализма, когда авторы объясняют предоставление или получение ресурсов, называя грусть и апеллируя к ней. Единственное, что у нас есть свидетельство того, что печаль — это нечто, — это то, что мы относимся к ней как к одному из наших языковых практик. Но практика варьируется и зависит от обстоятельств. Например, в некоторых африканских языках есть только одно слово, которое в английском означает «гнев» и «печаль» (см. Bamberg, 1997).В заключение, утверждение, что печаль вызывает действие, — это выражение, имеющее полный смысл в обычном языке, и мы можем анализировать его как таковое. Но это был бы не тот вывод, на который надеются получить научное исследование эмоций.

Некоторые альтернативные решения

Решение этой проблемы заключается в изучении эмоций без обращения с обычным языком как с техническим. Несколько авторов предложили разные решения, и я рассмотрю некоторые из них ниже.Поведенческая альтернатива будет проанализирована более подробно, поскольку она является прямым предшественником немедиаторного подхода, предложенного позже. Успех предлагаемых решений зависит от того, насколько они позволяют избежать двух ошибок, рассмотренных в предыдущем разделе. Тезис заключается в том, что ни одно из предложенных решений не устраняет полностью ни одну из ошибок, и вместо этого нам нужен строгий немедиационный подход.

Научный эмоциональный проект Скарантино

Скарантино (2012) проводит различие между проектом Folk Emotion и научным Emotion Project.Первый описывает условия принадлежности к обычным эмоциональным категориям. Последняя предписывает условия принадлежности к естественным видам эмоций. Естественный вид — это категория, содержащая максимальный класс предметов, которые имеют общие свойства для научного объяснения причинными механизмами. Большинство членов естественного типа также являются частью обычных категорий, поэтому отношения между ними относятся к подчиненности . Например, категории «гнев _x » и «гнев _y » являются разными естественными видами обычной категории «гнев».«Таким образом, большинство членов первой категории также являются членами второй. Одна из проблем заключается в том, что большинство представителей естественной категории также принадлежат к обычной категории. Но если пределы последнего нечеткие, культурно зависимые и не относятся к данной сущности, тогда пределы первого также совершенно не определены. Это противоречит стремлению служить строгим научным языком.

Конструктивистская перспектива Рассела

Рассел (2015) предлагает единицу анализа, называемую «эмоциональный эпизод», которая качественно не отличается от неэмоционального эпизода.Таким образом, это не технический термин, а класс явлений, которые обычно определяют. Психология объясняет эмоциональный эпизод, используя тот же технический язык, который использовался бы для изучения любого другого эпизода. Эмоциональный эпизод — это разовое событие, построенное из более простых компонентов. Компонент — это то, что наблюдатель воспринимает как признак эмоции, например, основной аффект, эмоциональный мета-опыт, аффективное качество, оценка или инструментальное действие. Следовательно, связь между обычным и научным языками является одной из приложения .Первое определяет исследуемый феномен, а ученые применяют второе, чтобы понять его. На первый взгляд, одной из проблем является предположение a priori о том, что «эмоциональный эпизод» включает такие понятия, как основной аффект и оценка, которые несут важную теоретическую нагрузку. Референциальная предвзятость заключается в предполагаемых компонентах обычно задуманного эпизода.

Поведенческие подходы

Поведенческие подходы рассматривают эмоции как свойства поведения, а не как другой вид явлений.Функция научно-технического языка — описывать поведение. Таким образом, бихевиористы переводят любое обычное упоминание эмоций на этот поведенческий, технический язык. Таким образом, связь между обоими языками является одной из перевода .

Классические идеи Даффи (1941) совместимы с этим подходом. Она предполагает, что «эмоции» не являются естественной категорией. Вместо этого термин обозначает крайние значения силы реакции в ситуациях, мешающих достижению цели.Эти идеи не привели к созданию экспериментальной программы, поэтому проверить ее эвристический масштаб сложно. Однако поведенческая традиция Скиннера предлагает нам достаточно материала для анализа из-за ее обширного теоретического и экспериментального производства.

Скиннер заложил основы взаимоотношений между обычным и техническим языком в основополагающей статье (1945), которую он далее развил в Verbal Behavior (1957) и пересмотрел в свои последние годы (Skinner, 1984). Его альтернативой был функциональный анализ обычных психологических терминов: работа с обычными терминами как вербальными реакциями и выяснение условий, при которых люди их произносят, а вербальное сообщество их подкрепляет.Следовательно, с помощью функционального анализа мы переводим обычные термины на научный язык схемы «случай-реакция-следствие». Это была его альтернатива классическому операционизму, который «[не] улучшил смесь логических и популярных терминов, обычно встречающихся в случайных или даже предположительно технических обсуждениях научного метода» (Скиннер, 1945, стр. 270).

В частности, Скиннер (1953) предложил переводить обычные эмоциональные термины как предрасположенность к определенным действиям.Например, если сказать, что мужчина «зол», это может означать, что он с большей вероятностью ударит или оскорбит кого-то в определенных условиях. Перевод не является однозначным: «Даже явно выраженная эмоция, такая как гнев, не может быть сведена к одному классу реакций или отнесена к одному набору операций» (Скиннер, 1953, стр. 164).

Функциональный анализ обычных терминов превосходит как референциалистский уклон, так и номиналистское заблуждение. По поводу первого Скиннер (1953) утверждал: «Названия так называемых эмоций служат для классификации поведения в зависимости от различных обстоятельств, которые влияют на его вероятность…. описывая поведение как боязливое, ласковое, робкое и так далее, мы не ищем вещей, называемых эмоциями »(стр. 162). Что касается второго, автор заявил:

Мужчина не пренебрегает своим делом из-за беспокойства или беспокойства. Такая тычинка в лучшем случае — всего лишь способ обозначить тот или иной вид пренебрежения. Единственная действительная причина — это внешнее состояние, от которого поведение пренебрежения как часть эмоционального паттерна, известного как тревога или беспокойство, может быть показано как функция (стр.168).

Таким образом, функциональный анализ до сих пор был надежной альтернативой для решения этих логических проблем. Однако нам нужен другой немедицинский подход к изучению эмоций по двум причинам: (1) одного оперантно-функционального анализа кажется недостаточно и (2) в этом подходе сохраняются определенные модальности референциалистского уклона, хотя и не в реифицирующем режиме. . В частности, иногда бихевиористы рассматривают эмоции как состояния, которые действуют одновременно с поведением, или как аффективные переживания.

Эмоции как состояния в функциональных отношениях

Иногда Скиннер включал эмоции как часть функциональных отношений: «Мы обнаруживаем переменные, функцией которых являются эмоциональные состояния, — по мере того, как мы обнаруживаем любые переменные, — ища их […] Постоянное физическое сдерживание или другое вмешательство в поведение может порождать «гнев» (Скиннер, 1953, стр. 164). Следовательно, эмоциональные состояния больше не являются обычными переводимыми терминами. Вместо этого Скиннер использует «эмоцию» как концепцию, которая является частью научной схемы поведения.Это событие, которое является функцией чего-то или может быть вызвано чем-то другим.

Скиннер (1974) также говорит, что «[поведение] не меняется, потому что [индивидуум] испытывает тревогу; он меняется из-за неприятных обстоятельств, которые порождают состояние, которое воспринимается как тревога. Изменение чувства и изменение поведения имеют общую причину »(Скиннер, 1974, стр. 61–62). Понятно, что Скиннер не считает чувство тревоги причиной изменения поведения. Напротив, оба являются сопутствующими продуктами одного и того же непредвиденного обстоятельства.Однако также очевидно, что и то, и другое — две разные вещи: одна — ощущаемое состояние, а другая — открытое поведение.

Еще один пример такого использования очевиден в классическом исследовании Эстеса и Скиннера (1941). Они оценили влияние тревожности на скорость устойчивой реакции в режиме положительного подкрепления и определили тревогу как ожидаемое эмоциональное состояние. Процедура сочетания тона и шока по Павлову служила для установления условий состояния тревоги. Обнаруженный эффект заключался в снижении скорости ответа.Авторы поясняют: «Тревога — это эмоциональное состояние, возникающее в ответ на какой-то текущий стимул, за которым следует тревожный стимул. Величина состояния измеряется его влиянием на силу мотивированного голодом поведения »(стр. 400).

Аффективный опыт

Скиннер (1953, 1957) обратился к тому, что на обычном языке мы называем аффективными переживаниями. Он показал нам, как перевести их в научную схему поведенческой науки. Этой цели служило различие между публичными и частными мероприятиями.Критериями различия между ними были местоположение и доступность. Если события происходят внутри кожи, они являются частными и, следовательно, труднодоступными; если они происходят извне, они общедоступны. Конечно, он приложил все усилия, чтобы прояснить, что частные и публичные события регулируются одними и теми же законами, и в итоге уступил идее, что что-то происходит у нас под кожей, и мы должны учитывать, как это попадает под контроль случайных обстоятельств подкрепления (см. критический анализ в Hayes and Fryling, 2009).

Скиннер (1957) рассматривал как ненаблюдаемые наблюдаемые, так и концепции как частные события. Например, он заявляет:

Если бы мы могли точно сказать, какие события в организме контролируют реакцию Я в депрессии , и особенно если бы мы могли производить эти события по желанию, мы могли бы достичь степени предсказания и контроля, характерной для вербальных реакций на внешние раздражители (стр. 131).

Скиннер считал, что событие в организме управляет выражением «Я в депрессии», как камень контролирует выражение «У меня камень в ботинке.Человек описывает что-то, что происходит под кожей, что мы привыкли называть «депрессией». Это создает категориальную ошибку, путая понятие с ненаблюдаемым наблюдаемым.

Возможно, Скиннер не намеревался философски относиться к частной жизни. Вместо этого он хотел показать, что мы можем функционально анализировать то, как мы учимся говорить о частных мероприятиях. Однако логические следствия его подхода замечательны даже сегодня. Конфиденциальность остается предметом разногласий среди поведенческих аналитиков (Schlinger, 2011).То, как эволюционировало изучение эмоций и чувств, показывает, что подход существенно не изменился. Например, Баум (2011) проанализировал неточность самоанализа и заявил: «Люди часто выражают замешательство или неуверенность в личных событиях (это боль или зуд? Я смущен или зол?)» (Стр. 190). Таким образом, Баум иллюстрирует частные события (события, происходящие внутри кожи, стр.186) с такими понятиями, как смущение и гнев, молчаливо предполагая, что это то, к чему мы можем обратиться, и что вербальное сообщество делает вывод (стр.190).

Некоторые современные поведенческие аналитики подтверждают референциальную предвзятость при изучении эмоций и чувств. Они помещают чувства в область опыта как поведение, контролируемое личными стимулами. При этом они смешивают категории обычных языковых категорий с категориями оперантной обусловленности. Например, Лайнг (2017) проводит различие между эмоциями как личным опытом и явным поведением. Точно так же Мур (2000) объясняет взаимосвязь между личным опытом и поведением.По его словам, некоторые непредвиденные обстоятельства приводят как к изменению вероятности ответов, так и к ощущению физических состояний (обратите внимание на связь с теорией У. Джеймса — Джеймс, 1884). Что здесь «чувство», кроме поведения? Как бы то ни было, то, что человек чувствует, приобретает различительную функцию. Вербальное сообщество подкрепляет определенные выражения, когда человек чувствует. Затем это выражение приобретает отличительные функции для дальнейшего поведения и так далее. Итак, чувства (обычная категория) переплетаются с поведением (научная категория).Такие авторы, как Friman et al. (1998) представляют еще более сложную картину. Они рассматривают частный опыт как последующее событие: «В соответствии с нашим подходом, основанным на эмпирическом избегании тревожных расстройств, разрушительное мытье имеет важные функциональные свойства: уменьшение, избегание или уход от частных событий (переживаний)» (стр. 148).

Келлер и Шенфельд (1950) рассматривали эмоции как поведенческие изменения, возникающие в результате определенных операций — например, прерывание поведенческой цепочки.Такие авторы, как Дугер и Хакберт (2000) и Левон и Хейс (2014), развили эту идею дальше. Они используют концепцию установления операций (Michael, 1993) и концепцию мотивации операций (MOs), определенную Laraway et al. (2003). Этот подход совпадает с немедиационным подходом по своей параметрической направленности. Даже в этом случае он по-прежнему впадает в референциальный уклон, потому что включает чувства и эмоции как нечто, действующее в условиях подкрепления. Например, Левон и Хейс (2014) считают, что события, которые служат МО «часто коррелируют с отчетом о субъективных чувствах, которые мы учимся описывать эмоции или настроения […] те же события, которые, как говорят, вызывают субъективные переживания эмоций или настроений, также служат МО … »(стр. 817).

Наконец, другие поведенческие традиции впадают в референциальный уклон, когда они переводят эмоции как поведение или свойства поведения. Этот уклон не «внутрь», как отсылка к ненаблюдаемому частному событию, а «вовне», как отсылка к публичному событию. Как следствие, они понимают эмоции как эмоциональное поведение, которое отличается от предполагаемого неэмоционального поведения, или как свойства реакций, определенных эпизодически.Этот подход особенно заметен у некоторых классических авторов, таких как Уотсон (1914, с. 185) и Кантор (1933, с. 201).

Немедиатрический подход к эмоциям и чувствам

Настоящий анализ сродни другим немедиационным подходам, таким как Уоткинс (1996) для памяти и Гибсон (1979) для восприятия. Уоткинс (1996) показывает, что ученые используют метафору «след памяти» в качестве гипотетической конструкции, вызывающей воспоминания. Эта конструкция иллюстрирует как референциальную предвзятость, так и номиналистскую ошибку.Первое, предполагая, что это что-то просто потому, что мы на это ссылаемся; последнее, предполагая, что мы объясняем запоминание, когда называем его причинной связью. Результатом является неисчерпаемый источник теорий, не имеющий критического критерия для различения. Альтернатива Уоткинса — отказаться от концепций такого рода и вместо этого предлагает «… идентифицировать, взвешивать и расшифровывать отношения между ключевыми переменными, действующими во время возникновения события и во время его воспоминания» (стр.331).

Со своей стороны Гибсон (1979) критически отмечает, что традиционная психология рассматривает понятие «ощущение» как дескриптор чего-то, что мы должны учитывать. Эта информация будет данными, над которыми работает процесс, заканчивающийся восприятием. Результатом стал взрыв изощренных теорий, объясняющих, как мы воспринимаем эти предполагаемые ощущения. Таким образом, концепция, имеющая смысл в социальных практиках, вступает в причинные отношения, как если бы она была эмпирической сущностью.Альтернатива Гибсона включает более обширную концепцию окружающей среды и систем восприятия, а также описание прямых отношений между ними.

Медиационализм утверждает, что восприятие является результатом оперирования зрительными ощущениями, а запоминание — результатом обработки следов памяти. Напротив, немедиационализм рассматривает восприятие как прямую связь с местами, объектами и событиями, происходящими в данный момент, в то время как запоминание — это прямая связь с событиями, которые уже произошли.Эта альтернатива фокусируется на описании этих отношений, и мы должны указать соответствующие параметры окружающей среды. Отношения включают не «стимулы», а, скорее, более сложные свойства событий окружающей среды, такие как настойчивость и изменение, градиенты и соотношение классов сигналов. Несмотря на эпистемологическую близость с бихевиоризмом, Гибсон и Уоткинс считают его слишком узким, чтобы достаточно охватить такие вопросы.

Что касается взаимосвязи между обычным и техническим языком, предлагаемый здесь подход утверждает, что это одна из абстракций : технический язык абстрагирует определенные свойства в обычном языке (см.Рибес, 2018). Я предполагаю, что такой способ понимания этих отношений снизит риск возникновения упомянутых проблем. Он будет развиваться дальше в следующих разделах.

Грамматика обыкновенных выражений

Обычный язык настолько хорош, насколько мог бы быть, потому что он эволюционировал для осмысленного общения, а не для занятий наукой. «Я злюсь на него», «Я испытал глубокое разочарование в связи с этим проектом» и «Она чувствовала себя подавленной» — все эти выражения имеют смысл.Райл (1949/2009) и Витгенштейн (1953) дают нам некоторые инструменты для анализа этих выражений. В результате мы узнаем в них некоторые свойства, относящиеся к научным исследованиям.

Основываясь на идеях Витгенштейна (1953) и Тер Харка (1990), можно утверждать, что слова представляют собой разные концепции, если их использование также отличается (см. Также Slaney and Racine, 2011). Языковая игра (Витгенштейн, 1953) или область применения определяет использование слова. Когда мы учимся говорить об эмоциях и чувствах, мы изучаем концепции (а не определения), точно так же, как мы изучаем такие понятия, как бедность , справедливость , университет , вера и так далее.Научиться говорить об эмоциях ничем не отличается от того, чтобы научиться говорить о других концепциях. Таким образом, фраза «Я в депрессии», которую Скиннер (1957) использовал в качестве примера ссылки на частные события, кажется скорее абстрактным тактом, чем ссылкой на частное событие. Причина в том, что он выражает тонкие свойства социальной практики, а не скрытого события.

Отношения между концепциями, выражениями и действиями в языковой игре являются внутренними отношениями такой игры.Тер Харк (1990) определяет внутренние отношения по трем характеристикам. Во-первых, два отношения не могут не иметь таких отношений. Причина в том, что критерий идентичности одного является критерием идентичности другого. Когда мы говорим об эмоциях, невозможно идентифицировать эмоцию, не обращаясь к определенной степени действия. Также невозможно идентифицировать действие без определенной степени эмоции (например, «поцелуй со страстью», «письмо с разочарованием» и т. Д.).Во-вторых, третий член не опосредует отношения между двумя релятами. Отношение прямое. То есть не обязательно включать термин, делающий возможным наречное отношение. Поступая так, он экстернализирует внутреннее. Это создало бы гипотетические конструкции, ведущие к бесконечности. Наконец, связь существует внутри практики. Социальная практика устанавливает связь между эмоцией и действием. Это не что-то общее, потому что обе концепции определенным образом придуманы в определенных культурах.Итак, внутренние отношения языковой игры составляют грамматику обычных выражений.

Описание грамматики обычных эмоциональных выражений направлено на понимание, а не на объяснение (фон Райт, 1971). Таким образом, искусство, антропология, философия и лингвистика могут это сделать успешно. Статистическая классификация обычных эмоциональных концепций (например, Cowen and Keltner, 2017) также является примером этого типа исследования.

Естественные закономерности

Внешние отношения обладают тремя характеристиками, противоположными характеристикам внутренних отношений.То есть: (1) реляты независимы, и их отношения случайны; (2) третий элемент может опосредовать отношение; и (3) отношение существует за пределами определенной социальной практики. Естественные науки стремятся найти внешние связи, и причинность является их типом (von Wright, 1971). Мы допускаем как референциальную предвзятость, так и номиналистскую ошибку, когда включаем понятие во внешние отношения.

Теперь я могу вернуться к исследованиям, которые иллюстрируют проблемы, проанализированные выше.С нашей точки зрения, Finucane (2011) обнаружил, что сердитый человек выполняет задачу на внимание определенным образом. Такое поведение — свойство гнева, а не его следствие. Основываясь на исследовании Финукейна, мы знаем, что решение этой задачи таким образом может быть критерием для интерпретации того, что человек зол. Однако мы до сих пор не знаем, как и в чем причина. Чтобы знать это, нам нужно посмотреть на что-то внешнее по отношению к этим отношениям — в данном случае на фильм. Предложение гипотетического дополнительного механизма не решает проблему, а только усложняет ее.Хотя этот анализ можно распространить на исследование Полмана и Кима (2013), они не дают достаточно информации о возможных внешних связях.

Связь между обычным языком и научным языком

Отношения между обычным и научным языком — это одна из абстракции (Ribes, 1991, 2018). Мы абстрагируем некоторые свойства внутренних концептуальных отношений, вытекающих из выражений обычного языка, через призму научного языка.Эти свойства позволят нам найти упорядоченные внешние причинно-следственные связи. В результате мы получаем экспериментальную модель эмоций, в какой бы форме они ни выражались обычным языком. Обыкновенный язык дает явления, привлекающие интерес психологии. Научный язык предлагает концепции для выделения соответствующих свойств, чтобы найти научные закономерности. Таким образом, последние должны включать концепции, относящиеся к независимым объектам. В противном случае они не могли бы быть частью внешних отношений, и уже проанализированные логические проблемы сохранялись бы.

Базовый аналитический блок

Единица анализа — это организм и объект или событие, с которыми он находится в отношениях. В этом я согласен с поведенческой традицией. Для анализа не обязательно, что такая связь является оперантным поведением, хотя анализ может включать ее. Некоторые авторы, такие как Рот и Гевиртц (1998) и Лайнг (2017), отстаивают необходимость исследования эмоций как оперантного поведения. Такие исследования сосредоточены на изучении роли различительных стимулов, реакций, последствий и установления операций.Альтернатива считает, что этот аналитический блок не формулирует все соответствующие проблемы. Как указывает Кантор (1970):

Мы не можем рассматривать кондиционирование или какой-либо другой вид как необходимый и достаточный способ справиться со всем поведением. Сделать это означает единообразно свести все поведение к одному классу, адаптируемому к произвольно выбранным образцам манипуляции и специализированному оборудованию (стр. 102).

Например, для разработки экспериментальной модели злорадства (радость чужим несчастьям, Smith, 2013) скорость отклика может быть недостаточной или даже неуместной.Скиннер (1950) утверждал, что это лучшая альтернатива изучению обучения, но другие явления могут нуждаться в других типах мер.

Организм, связанный с объектом или событием как единицей анализа, обычен для изучения любого психологического явления. Особенность анализа эмоций — это то, что мы наблюдаем в таких отношениях.

Параметры, подходящие для изучения эмоций

Свойства, извлеченные из обычного языка, считаются параметрами индивида и событий.Параметры — это качественные и количественные измерения, регулирующие отношения между людьми и событиями.

Параметры индивида — это любое свойство его реактивности. Мы можем измерить их, среди прочего, как величину, продолжительность, стойкость, амплитуду, вариацию, эффективность, точность, задержку, организацию и направление (Ribes, 2018). Едва ли достаточно одного параметра для экспериментальной модели эмоций. Такие авторы, как Шерман (цитируются по Keller and Schoenfeld, 1950 и Russell, 2015), сообщают, что мы не можем идентифицировать конкретную эмоцию на основе одного реактивного паттерна.Таким образом, полезно вернуться к концепции Куо (1967) о поведенческих градиентах . Это относится к качественным и количественным вариациям различных реактивных систем, участвующих в поведении организма. В одних случаях доминируют одни системы, а в других — другие. Однако всегда есть активность во всех реактивных системах (Кантор, 1933).

С другой стороны, выбор параметров соответствующего события имеет решающее значение для разработки экспериментальной модели эмоций.В этом суть дела. Например, Келлер и Шенфельд (1950) считают, что удаление подкреплений имеет отношение к изучению гнева. Мы могли бы называть их МО (Laraway et al., 2003) или установочными факторами (Kantor, 1933), если это облегчает анализ. Однако вместо того, чтобы думать о списке операций, важнее всего абстрагировать параметры, относящиеся к аффективным выражениям на обычном языке.

Roseman (2001) предложил параметры, которые он считал оценочными измерениями эмоций.Использование их как таковых влечет за собой гипотетические причинные процессы и, таким образом, попадает в номиналистическую ошибку. Вместо этого мы можем рассматривать эти «измерения» как ситуационные параметры. Со своей стороны, Turkia (2009) предлагает другие параметры в контексте компьютерного моделирования эмоций и чувств. Эпистемологические предположения Туркии также не совпадают с предположениями настоящего предложения. Однако автор рассматривал эти параметры как алгоритмы, что упрощает включение в настоящий анализ.Таким образом, я предлагаю адаптированный и завершенный список параметров событий, которые могут быть полезны для разработки экспериментальных моделей эмоций и чувств. Некоторые из них были заимствованы у Roseman (2001) и Turkia (2009):

(1) Характер события: Это то, с чем взаимодействует человек; это может быть событие или объект.

(2) Направление: Если это событие, независимо от того, направлено ли оно на себя или на других.

(3) Интенсивность: Масштаб возникновения.

(4) Время: Если это событие, момент его возникновения: произошло ли это уже, происходит в настоящее время или произойдет.

(5) Вероятность: Степень уверенности (достоверной или неопределенной), которая есть у человека в отношении будущего наступления события.

(6) Предсказуемость: Степень, в которой событие принадлежит шаблону или закономерности. Это может быть высокая или низкая предсказуемость.

(7) Задержка: Время, прошедшее с момента возникновения и воздействия.

(8) Агентство: Кто или что произвело мероприятие. Это может быть вызвано обстоятельствами, другими людьми или вами самими.

(9) Возможный контроль: Может ли человек изменить возникновение события и его свойства. Потенциальный контроль может быть высоким или низким.

(10) Мотивационное условие: Будет ли человек продолжать взаимодействовать с событием или объектом или нет.

(11) Мотивационная совместимость: Совместимо ли событие или объект с мотивационным условием.Он может быть последовательным, непоследовательным или несущественным. Если он непоследователен, необходимо указать тип проблемы (см. Ниже).

(12) Тип проблемы: Возникает ли несоответствие из-за того, что событие блокирует завершение взаимодействия, или из-за какой-либо другой переменной, присущей событию.

Некоторые примеры

Мы могли бы смоделировать некоторые обычные эпизоды, выраженные как надежду, желание или нетерпение. Например, рассмотрим ситуацию, в которой человек взаимодействует с событием, которое имеет следующие свойства (параметры):

(1) Это очень предсказуемо.

(2) Вероятность его появления не определена.

(3) Это соответствует состоянию, имеющему отношение к человеку в данный момент.

(4) Если установлено, это приведет к тому, что человек останется в ситуации.

(5) Это вызвано обстоятельствами или другим лицом.

(6) Это не находится под контролем человека.

Если мы изменим вероятность возникновения, ceteris paribus, мы нанесем на карту другие обычные ситуации, обычно выражаемые, такие как радость или восторг.

С другой стороны, обычные эпизоды, которые можно было бы назвать «разочарованием», могут повлечь за собой ситуацию, в которой событие уже произошло, было направлено на человека и предсказуемо согласовывалось с мотивационным условием меньшей степени, чем прогнозировалось. Подобная эмоция на обычном языке, такая как «недоумение», может потребовать изменения параметров для ее экспериментального моделирования. В этом случае мы могли бы разработать ситуацию, в которой предсказуемое событие перестает происходить или происходит иначе, чем обычно, по косвенным причинам или из-за того, что другие люди были нацелены на человека, и этот человек мало контролировал его возникновение. независимо от его мотивационной совместимости.

В исследовании Эстеса и Скиннера (1941) вместо беспокойства, влияющего на силу поведения, мы можем параметрически спроектировать ситуацию: событие в высшей степени регулярное, направленное на крысу, мотивационно несовместимое, вероятность которого неопределенная, вызванная обстоятельствами, и с очень низким потенциалом управления. Возможно, что уменьшение скорости реакции зависит от степени предсказуемости события, которым мы могли бы манипулировать, неопределенности его наступления или степени потенциального контроля над его возникновением.

Мы можем моделировать выражения, относящиеся к эмоциям, страстям, чувствам, настроениям и т. Д., Комбинируя некоторые параметры. Как заметил Райл (1949/2009), говоря об эмоциях, на обычном языке мы имеем в виду разные типы вещей — мы имеем в виду состояния, предрасположенности, события или отношения. Мы можем моделировать их с помощью бесконечных мер и манипуляций. Например, когда кто-то вызывает событие, которое блокирует достижение наиболее предпочтительного состояния, и мы измеряем величину, продолжительность, направление, настойчивость и организацию деятельности, это может быть моделью «чувства гнева» как внезапного и мгновенное состояние.Временная эволюция этих измерений, в то время как мы сохраняем параметры постоянными или увеличиваем их, может коррелировать с рядом наименований гнева. Если мы затем устроим ситуацию так, чтобы человек продолжил прерванное задание, а мы продолжили измерять эти свойства поведения, может возникнуть другая модель. Это уже не временное состояние, а склонность действовать определенным образом. На обычном языке это уже не была бы эмоция, а, например, «чувство решимости».

Наконец, систематический анализ развития поведенческого градиента поднимает ряд продуктивных вопросов: как различные компоненты одного и того же реактивного паттерна по-разному влияют между собой? Каким образом индукция определенных реакций (мимика, позы, взгляд и т. Д.) Мобилизует законченный паттерн, в который они уже интегрированы (см. Laird, 2007)? Как определенные инструментальные навыки могут изменять параметры ситуации, модулируя определенные свойства градиента поведения? Ответы на все эти вопросы также могут иметь огромный клинический потенциал.

Заключение

Кажется, что возможен строгий немедиационный анализ эмоций и чувств. Его суть — поиск функциональных взаимосвязей между параметрами, то есть концептуальных свойств, абстрагированных от обычных эмоциональных выражений. Использование этого подхода устраняет наиболее частые проблемы экспериментального анализа эмоций. Целью этого анализа является объяснение природных явлений, поскольку он не вводит обычные концепции как часть функциональных отношений.Однако этот подход признает полезность интерпретационного анализа таких обычных понятий для понимания того, как мы говорим об эмоциях и чувствах, но не для их объяснения. Наконец, мы смогли сформулировать закономерности, которые до сих пор отсутствуют в литературе по эмоциям и чувствам.

Авторские взносы

RP-A задумал и полностью развил идеи, изложенные в документе.

Заявление о конфликте интересов

Автор заявляет, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Бамберг, М. (1997). Язык, концепции и эмоции: роль языка в построении эмоций. Lang. Sci. 19, 309–340. DOI: 10.1016 / S0388-0001 (97) 00004-1

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Коуэн, А.С., Келтнер, Д. (2017). Самоотчет охватывает 27 различных категорий эмоций, соединенных непрерывными градиентами. Proc. Natl Acad. Sci. США 114, E7900 – E7909. DOI: 10.1073 / pnas.1702247114

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дугер, М.Дж., И Хакберт, Л. (2000). Установление операций, познания и эмоций. Behav. Анальный. 23, 11–24. DOI: 10.1007 / BF03391996

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Даффи, Э. (1941). Объяснение «эмоциональных» явлений без использования понятия «эмоция». J. Gen. Psychol. 25, 283–293. DOI: 10.1080 / 00221309.1941.10544400

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Эстес, В. К., Скиннер, Б. Ф. (1941). Некоторые количественные свойства тревожности. J. Exp. Psychol. 29, 390–400. DOI: 10,1037 / ч0062283

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фер Б. и Рассел Дж. А. (1984). Понятие эмоции с точки зрения прототипа. J. Exp. Psychol. Gen. 113, 464–486. DOI: 10.1037 / 0096-3445.113.3.464

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фриман П. К., Хейс С. С. и Уилсон К. Г. (1998). Почему поведенческим аналитикам следует изучать эмоции: пример тревоги. Дж.Прил. Behav. Анальный. 31, 137–156. DOI: 10.1901 / jaba.1998.31-137

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гибсон, Дж. Дж. (1979). Экологический подход к визуальному восприятию. Бостон, Массачусетс: Хоутон Миффлин.

Google Scholar

Хейс, Л. Дж., И Фрайлинг, М. Дж. (2009). Преодоление псевдопроблем частных событий в анализе поведения. Behav. Филос. 37, 39–57.

Google Scholar

Хейс, Л.Дж. И Фрайлинг М. Дж. (2017). Чувства в психологической перспективе. Eur. J. Behav. Анальный. 18, 39–51. DOI: 10.1080 / 15021149.2016.1230956

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Изард, К. Э. (2010). Множество значений / аспектов эмоции: определения, функции, активация и регулирование. Emot. Rev. 2, 363–370. DOI: 10.1177 / 17540734661

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кантор, Дж. Р. (1970). Анализ экспериментального анализа поведения (TEAB). J. Exp. Анальный. Behav. 13, 101–108. DOI: 10.1901 / jeab.1970.13-101

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кассиново, Х. (2013). Расстройства гнева. Определение, диагностика и лечение. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Рутледж.

Google Scholar

Keller, F., and Schoenfeld, W. (1950). Принципы психологии. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Appleton-Century-Crofts.

Google Scholar

Kleinginna, P. R., and Kleinginna, A.М. (1981). Категоризированный список определений эмоций с предложениями по согласованному определению. Mot. Эмот. 5, 345–379. DOI: 10.1007 / bf00992553

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Куо, З. (1967). Динамика развития поведения . Эпигенетический взгляд. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Рэндом Хаус.

Google Scholar

Лэрд, Дж. Д. (2007). Чувства. Восприятие себя. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.DOI: 10.1093 / acprof: oso / 9780195098891.001.0001

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Laraway, S., Snycerski, S., Michael, J., and Poling, A. (2003). Мотивирующие операции и термины для их описания: некоторые дополнительные уточнения. J. Appl. Behav. Анальный. 36, 407–414. DOI: 10.1901 / jaba.2003.36-407

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лайнг, Т. В. Дж. (2017). Частные эмоции как дескрипторы непредвиденных обстоятельств: эмоции, эмоциональное поведение и их эволюция. Eur. J. Behav. Анальный. 18, 168–179. DOI: 10.1080 / 15021149.2017.1304875

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Левон М. и Хейс Л. Дж. (2014). К анализу эмоций как продуктов мотивационных действий. Psychol. Рек. 64, 813–825. DOI: 10.1007 / s40732-014-0046-7

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Онг, Д. К., Заки, Дж., И Гудман, Н. Д. (2016). «Эмоции в непрофессиональных объяснениях поведения», Proceedings of the 38th Annual Meeting of the Cognitive Science Society , (Austin, TX: Cognitive Science Society), 360.

Google Scholar

Плутчик Р. (1980). Эмоции: психоэволюционный синтез . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Харпер и Роу.

Google Scholar

Рибес, Э. (1991). Псевдотехнический язык и концептуальная путаница в психологии: случаи обучения и памяти. Psychol. Рек. 41, 361–369. DOI: 10.1007 / BF03395118

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Рибес, Э. (2018). Дж. Р. Кантор: теория как основной инструмент исследования. Psychol. Рек. 68, 267–272. DOI: 10.1007 / s40732-018-0264-5

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Роземан И. Дж. (2001). «Модель оценки в эмоциональной системе. интеграция теории, исследований и приложений »в Appraisal Processes in Emotion. Теория, методы, исследования , ред. К. Р. Шерер, А. Шорр и Т. Джонстон (Oxford: Oxford University Press), 68–91.

Google Scholar

Рот, В. Э., и Гевиртц, Дж. Л. (1998).Что может предложить функциональный анализ для изучения эмоций и их развития. Mex. J. Behav. Анальный. 24, 225–237.

Google Scholar

Рассел, Дж. А. (1991). Культура и категоризация эмоций. Psychol. Бык. 110, 426–450. DOI: 10.1037 / 0033-2909.110.3.426

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Рассел, Дж. А. (2015). «Моя психологическая конструктивистская перспектива с акцентом на сознательный аффективный опыт», в Психологическое конструирование эмоций , ред.Ф. Барретт и Дж. А. Рассел (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд Пресс), 183–208.

Google Scholar

Скиннер, Б. Ф. (1953). Наука и поведение человека. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Макмиллан.

Google Scholar

Скиннер, Б. Ф. (1974). О бихевиоризме. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Кнопф.

Google Scholar

Скиннер, Б.Ф. (1984). Оперативный анализ психологических терминов. Behav. Brain Sci. 7, 547–553. DOI: 10.1017 / S0140525X00027187

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Slaney, K. L., and Racine, T. P. (2011). О неоднозначности употребления понятий в психологии: является ли понятие «понятие» полезным понятием? J. Theor. Филос. Psychol. 31, 73–89. DOI: 10.1037 / a0022077

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Смит, Р. Х. (2013). Радость боли. Злорадство и темная сторона человеческой природы. Оксфорд, Великобритания: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Тер Харк, М.(1990). За пределами внутреннего и внешнего. Философия психологии Витгенштейна. Бостон, Массачусетс: Kluwer Academic. DOI: 10.1007 / 978-94-009-2089-7

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Турция, М. (2009). «Вычислительная модель аффектов», в Simulation the Mind. Технический нейропсихоаналитический подход , ред. Д. Дитрих, Г. Фодор, Г. Цукер и Д. Брукнер (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Springer-Verlag / Wien), 277–289.

Google Scholar

фон Райт, Г.Х. (1971). Объяснение и понимание. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета.

Google Scholar

Витгенштейн, Л. (1953). Философские исследования. Оксфорд: Василий.

Google Scholar

10.1 Переживание эмоций — Введение в психологию

Цели обучения

1. Объясните биологический опыт эмоций.
2. Обобщите психологические теории эмоций.
3. Приведите примеры того, как передаются эмоции.

Самые фундаментальные эмоции, известные как базовые эмоции, — это эмоции гнева, отвращения, страха, счастья, печали и удивления. Основные эмоции имеют долгую историю эволюции человека, и они в значительной степени развились, чтобы помочь нам быстро делать выводы о стимулах и быстро определять правильное поведение (LeDoux, 2000). Основные эмоции в значительной степени определяются одной из старейших частей нашего мозга, лимбической системой, включая миндалину, гипоталамус и таламус.Поскольку они в первую очередь детерминированы эволюцией, основные эмоции переживаются и проявляются примерно одинаково в разных культурах (Ekman, 1992; Elfenbein & Ambady, 2002, 2003; Fridland, Ekman, & Oster, 1987), и люди довольно точны в оценка выражений лиц людей из разных культур. Просмотрите заметку 10.8 «Видеоклип: основные эмоции», чтобы увидеть демонстрацию основных эмоций.

Не все наши эмоции исходят из старых частей нашего мозга; мы также интерпретируем наш опыт, чтобы создать более сложный набор эмоциональных переживаний.Например, миндалевидное тело может ощущать страх, когда чувствует, что тело падает, но этот страх можно интерпретировать совершенно иначе (возможно, даже как «возбуждение»), когда мы падаем на американских горках, чем когда мы падаем с высоты. небо в самолете, который потерял мощность. Когнитивные интерпретации , сопровождающие эмоции , известные как когнитивная оценка, позволяют нам испытать гораздо больший и более сложный набор из вторичных эмоций , как показано на рисунке 10.2 «Вторичные эмоции». Хотя они по большей части когнитивные, наши переживания вторичных эмоций частично определяются возбуждением (на вертикальной оси рисунка 10.2 «Вторичные эмоции») и частично их валентностью — то есть приятными ли они. или неприятные ощущения (по горизонтальной оси рисунка 10.2 «Вторичные эмоции»)

Рисунок 10.2 Вторичные эмоции

Вторичные эмоции — это эмоции, имеющие основной когнитивный компонент.Они определяются как уровнем возбуждения (от низкого до высокого), так и валентностью (от приятного до неприятного).

По материалам Russell, J.A. (1980). Окружающая модель аффекта. Журнал личности и социальной психологии, 39 , 1161–1178.

Когда вам удастся достичь важной цели, вы можете потратить некоторое время, наслаждаясь своими вторичными эмоциями, возможно, переживанием радости, удовлетворения и удовлетворенности. Но когда ваш близкий друг выигрывает приз, который, по вашему мнению, вы заслужили, вы также можете испытать множество вторичных эмоций (в данном случае отрицательные) — например, чувство гнева, печали, обиды и стыда.Вы можете обдумывать событие в течение недель или даже месяцев, испытывая эти отрицательные эмоции каждый раз, когда думаете о нем (Martin & Tesser, 2006).

Различие между первичными и вторичными эмоциями проводится параллельно с двумя мозговыми путями: быстрым и медленным (Damasio, 2000; LeDoux, 2000; Ochsner, Bunge, Gross, & Gabrielli, 2002). Таламус действует как главный привратник в этом процессе (рис. 10.3 «Медленные и быстрые эмоциональные пути»). Например, наша реакция на базовую эмоцию страха в первую очередь определяется быстрым прохождением через лимбическую систему.Когда на шоссе перед нами выезжает машина, активируется таламус и немедленно посылает сигнал миндалине. Быстро приближаем ногу к педали тормоза. Вторичные эмоции в большей степени определяются медленным прохождением через лобные доли коры головного мозга. Когда мы завидуем потере партнера сопернику или вспоминаем нашу победу в большом теннисном матче, процесс оказывается более сложным. Информация перемещается из таламуса в лобные доли для когнитивного анализа и интеграции, а затем оттуда в миндалину.Мы испытываем возбуждение эмоций, но оно сопровождается более сложной когнитивной оценкой, вызывающей более утонченные эмоции и поведенческие реакции.

Рисунок 10.3 Медленные и быстрые эмоциональные пути

В мозгу есть два эмоциональных пути (один медленный и один быстрый), оба из которых контролируются таламусом.

Хотя эмоции могут казаться вам более легкомысленными или менее важными по сравнению с нашими более рациональными когнитивными процессами, и эмоции, и познания могут помочь нам принимать эффективные решения.В некоторых случаях мы принимаем меры после рациональной обработки затрат и преимуществ различных вариантов выбора, но в других случаях мы полагаемся на свои эмоции. Эмоции становятся особенно важными при принятии решений, когда альтернативы между множеством сложных и противоречивых альтернатив представляют нам высокую степень неопределенности и двусмысленности, что затрудняет полный когнитивный анализ. В этих случаях мы часто полагаемся на свои эмоции при принятии решений, и эти решения во многих случаях могут быть более точными, чем решения, полученные в результате когнитивной обработки (Damasio, 1994; Dijksterhuis, Bos, Nordgren, & van Baaren, 2006; Nordgren & Dijksterhuis, 2009; Wilson & Schooler, 1991).

Теории эмоций Кэннон-Барда и Джеймса-Ланге

Вспомните на мгновение ситуацию, в которой вы испытали сильную эмоциональную реакцию. Возможно, вы проснулись посреди ночи в панике, потому что услышали шум, который заставил вас подумать, что кто-то ворвался в ваш дом или квартиру. Или, может быть, вы спокойно ехали по улице в своем районе, когда перед вами внезапно выехала другая машина, вынудив вас нажать на тормоз, чтобы избежать аварии.Я уверен, что вы помните, что ваша эмоциональная реакция была по большей части физической. Возможно, вы помните, как краснели, колотилось сердце, тошнило в животе или у вас возникли проблемы с дыханием. Вы испытывали физиологическую часть эмоции — возбуждение — и я уверен, что у вас были подобные чувства в других ситуациях, возможно, когда вы были влюблены, злы, смущены, разочарованы или очень грустны.

Если вы вспомните сильное эмоциональное переживание, вы можете задаться вопросом о порядке событий, которые произошли.Конечно, вы испытали возбуждение, но было ли возбуждение до, после или одновременно с переживанием эмоции? Психологи предложили три различные теории эмоций, которые различаются предполагаемой ролью возбуждения в эмоции (рис. 10.4 «Три теории эмоций»).

Рисунок 10.4 Три теории эмоций

Теория Кэннона-Барда предполагает, что эмоции и возбуждение происходят одновременно. Теория Джеймса-Ланге предполагает, что эмоция является результатом возбуждения.Двухфакторная модель Шехтера и Зингера предполагает, что возбуждение и познание объединяются для создания эмоций.

Если ваш опыт похож на мой, когда вы размышляете о возбуждении, которое вы испытали в сильных эмоциональных ситуациях, вы, вероятно, думали что-то вроде: «Я боялся, и мое сердце начало биться как сумасшедшее». По крайней мере, некоторые психологи согласны с такой интерпретацией. Согласно теории эмоций, предложенной Уолтером Кэнноном и Филипом Бардом, переживание эмоции (в данном случае «я боюсь») происходит одновременно с нашим переживанием возбуждения («мое сердце быстро бьется»).Согласно теории эмоций Кэннона-Барда переживание эмоции сопровождается физиологическим возбуждением . Таким образом, согласно этой модели эмоций, когда мы осознаем опасность, частота сердечных сокращений также увеличивается.

Хотя идея о том, что переживание эмоции происходит вместе с сопутствующим возбуждением, кажется интуитивно понятной для наших повседневных переживаний, психологи Уильям Джеймс и Карл Ланге имели другое представление о роли возбуждения. Согласно теории эмоций Джеймса-Ланге, наше переживание эмоции является результатом возбуждения, которое мы испытываем .Этот подход предполагает, что возбуждение и эмоция не независимы, а скорее, что эмоция зависит от возбуждения. Страх не возникает вместе с учащенным сердцебиением, но возникает из-за учащенного сердцебиения . Как сказал Уильям Джеймс: «Нам жаль, потому что мы плачем, злимся, потому что мы ударяем, боимся, потому что мы дрожим» (Джеймс, 1884, стр. 190). Фундаментальный аспект теории Джеймса-Ланге состоит в том, что разные модели возбуждения могут вызывать разные эмоциональные переживания.

Существуют исследования, подтверждающие каждую из этих теорий.Работа быстрого эмоционального пути (рис. 10.3 «Медленный и быстрый эмоциональный путь») поддерживает идею о том, что возбуждение и эмоции происходят вместе. Эмоциональные контуры в лимбической системе активируются при переживании эмоционального стимула, и эти контуры быстро вызывают соответствующие физические реакции (LeDoux, 2000). Этот процесс происходит так быстро, что нам может казаться, что эмоции совпадают с нашим физическим возбуждением.

С другой стороны, как предсказывает теория Джеймса-Ланге, наши переживания эмоций слабее без возбуждения.Пациенты с травмами позвоночника, которые уменьшают ощущение возбуждения, также сообщают об уменьшении эмоциональных реакций (Hohmann, 1966). Существует также, по крайней мере, некоторая поддержка идеи о том, что разные эмоции вызываются разными моделями возбуждения. Люди, которые смотрят на испуганные лица, демонстрируют большую активацию миндалевидного тела, чем те, кто смотрит на гневные или радостные лица (Whalen et al., 2001; Witvliet & Vrana, 1995), мы испытываем красное лицо и краснеем, когда мы смущены, но не когда испытываем другие эмоции. (Лири, Бритт, Катлип и Темплтон, 1992), и когда мы испытываем сострадание, выделяются разные гормоны, чем когда мы испытываем другие эмоции (Oatley, Keltner, & Jenkins, 2006).

Двухфакторная теория эмоций

В то время как теория Джеймса-Ланге предполагает, что каждая эмоция имеет свой паттерн возбуждения, двухфакторная теория эмоции использует противоположный подход, утверждая, что возбуждение, которое мы испытываем, в основном одинаково для всех эмоций, и что все Эмоции (включая основные) различаются только благодаря нашей когнитивной оценке источника возбуждения. Двухфакторная теория эмоций утверждает, что переживание эмоции определяется интенсивностью переживаемого нами возбуждения, но что когнитивная оценка ситуации определяет, какой будет эмоция.Поскольку необходимо и возбуждение, и оценка, мы можем сказать, что у эмоций есть два фактора: фактор возбуждения и когнитивный фактор (Schachter & Singer, 1962):

эмоция = возбуждение + познание

В некоторых случаях человеку, который испытывает высокий уровень возбуждения, может быть трудно точно определить, какие эмоции он испытывает. То есть она может быть уверена, что чувствует возбуждение, но значение возбуждения (когнитивный фактор) может быть менее ясным.Некоторые романтические отношения, например, имеют очень высокий уровень возбуждения, и партнеры, наоборот, испытывают в отношениях экстремальные взлеты и падения. Сегодня они безумно любят друг друга, а на следующий день вступают в огромную борьбу. В ситуациях, которые сопровождаются сильным возбуждением, люди могут не знать, какие эмоции они испытывают. Например, в отношениях с сильным возбуждением партнеры могут не знать, является ли эмоция, которую они испытывают, любовью, ненавистью или и тем, и другим одновременно (звучит знакомо?). Тенденция людей неверно навешивать ярлыки на источник возбуждения, которое они испытывают. известна как неправильная атрибуция возбуждения.

Рисунок 10.5 Мост через реку Капилано

Возбуждение, вызванное высотой этого моста, было ошибочно приписано мужчинам, у которых привлекательная женщина опрашивала их, когда они переходили его.

В одном интересном полевом исследовании Даттона и Арона (1974) привлекательная молодая женщина подошла к отдельным молодым мужчинам, когда они пересекали шаткую, длинную подвесную дорожку, висящую на высоте более 200 футов над рекой в ​​Британской Колумбии, Канада.Женщина попросила каждого мужчину помочь ей заполнить анкету класса. Когда он закончил, она написала свое имя и номер телефона на листке бумаги и предложила ему позвонить, если он хочет узнать больше о проекте. Позже женщину позвонили более половины опрошенных на мосту мужчин. Напротив, мужчины, к которым обращалась та же женщина на невысоком прочном мосту, или у которых мужчины брали интервью на подвесном мосту, звонили значительно реже. Идея неправильного приписывания возбуждения может объяснить этот результат — мужчины чувствовали возбуждение с высоты моста, но они ошибочно приписали его женщине как романтическое или сексуальное влечение, из-за чего они с большей вероятностью позвонили ей.

Направление исследования: неверное определение возбуждения

Если вы немного подумаете о своем собственном опыте различных эмоций и рассмотрите уравнение, которое предполагает, что эмоции представлены как возбуждением, так и познанием, вы можете начать задаваться вопросом, насколько каждая из них определялась. То есть знаем ли мы, какие эмоции мы испытываем, отслеживая свои чувства (возбуждение) или отслеживая свои мысли (познание)? Исследование моста, о котором вы только что прочитали, может начать давать вам ответ: казалось, на мужчин больше влияет их восприятие того, как они должны себя чувствовать (их познание), а не то, что они на самом деле чувствуют (их возбуждение).

Стэнли Шахтер и Джером Сингер (1962) непосредственно проверили это предсказание двухфакторной теории эмоций в хорошо известном эксперименте. Шехтер и Сингер считали, что когнитивная часть эмоции имеет решающее значение — фактически, они считали, что возбуждение, которое мы испытываем, можно интерпретировать как любую эмоцию, если у нас есть для нее правильный ярлык. Таким образом, они выдвинули гипотезу о том, что если человек испытывает возбуждение, которому у него нет непосредственного объяснения, он будет «маркировать» это состояние с точки зрения познаний, которые создаются в его среде.С другой стороны, они утверждали, что людям, у которых уже есть четкий ярлык для своего возбуждения, не будет необходимости искать соответствующий ярлык, и поэтому они не должны испытывать эмоции.

В ходе исследования участникам мужского пола сказали, что они будут участвовать в исследовании воздействия нового препарата, называемого «супроксин», на зрение. Основываясь на этой истории для прикрытия, мужчинам ввели укол нейромедиатора адреналина, препарата, который обычно вызывает у людей чувство тремора, покраснения и учащенного дыхания.Идея заключалась в том, чтобы дать всем участникам опыт возбуждения.

Затем, в соответствии с случайным распределением по условиям, мужчинам сказали, что наркотик заставит их чувствовать определенные чувства. Мужчинам, находившимся в эпинефрине , проинформированном о состоянии , рассказали правду о воздействии препарата — им сказали, что они, вероятно, испытают тремор, их руки начнут трястись, их сердца начнут колотиться, а их лица могут согреться. и покраснел. Тем не менее, участникам в состоянии , не имеющего информации об эпинефрине , сказали что-то неправдивое — что их ноги онемели бы, что у них будет ощущение зуда в частях тела и что у них может возникнуть легкая головная боль.Идея заключалась в том, чтобы заставить некоторых мужчин думать, что возбуждение, которое они испытывают, было вызвано наркотиком (состояние , известное как ), в то время как другие были бы не уверены, откуда это возбуждение (состояние отсутствия информации ).

Затем мужчин оставили наедине с сообщником, которому, по их мнению, была сделана такая же инъекция. Пока они ждали начала эксперимента (который якобы касался видения), сообщник вел себя дико и безумно (Шехтер и Зингер назвали это «эйфорическим»).Он скомкал шарики, летал на бумажных самолетиках и играл с хула-хупом. Он продолжал пытаться убедить участника присоединиться к его играм. Затем, прямо перед началом эксперимента со зрением, участников попросили указать их текущее эмоциональное состояние по ряду шкал. Одной из эмоций, о которых их спрашивали, была эйфория.

Если вы следите за историей, вы поймете, чего ожидали: мужчины, у которых есть ярлык для своего возбуждения (группа сообщила ), не будут испытывать особых эмоций, потому что у них уже есть ярлык для их возбуждения.С другой стороны, мужчины в группе дезинформировали группу , как ожидалось, не были уверены в источнике возбуждения. Им нужно было найти объяснение своему возбуждению, и сообщник дал его. Как вы можете видеть на Рисунке 10.6 «Результаты Schachter and Singer, 1962» (слева), они именно это и обнаружили. Участники в дезинформированном состоянии с большей вероятностью испытывали эйфорию (если судить по их поведенческим реакциям с сообщником), чем участники в информированном состоянии.

Затем Шехтер и Сингер провели другую часть исследования, используя новых участников. Все было точно так же, за исключением поведения единомышленника. Вместо того чтобы впадать в эйфорию, он действовал сердито. Он жаловался на то, что ему приходилось заполнять анкету, которую его просили заполнить, указывая на то, что вопросы были глупыми и слишком личными. В итоге он разорвал анкету, над которой работал, и крикнул: «Мне не нужно им это говорить!» Затем он схватил свои книги и вылетел из комнаты.

Как вы думаете, что произошло в этом состоянии? Ответ один и тот же: дезинформированные участники испытали больше гнева (опять же, если судить по его поведению в период ожидания), чем информированные участники. (Рисунок 10.6 «Результаты Schachter and Singer, 1962», правая сторона) Идея состоит в том, что, поскольку когниции являются такими сильными детерминантами эмоциональных состояний, одно и то же состояние физиологического возбуждения может быть обозначено разными способами, полностью в зависимости от обозначения по социальной ситуации.Как выразились Шехтер и Сингер: «Учитывая состояние физиологического возбуждения, которому человек не имеет немедленного объяснения, он будет« маркировать »это состояние и описывать свои чувства в терминах доступных ему познаний» (Schachter & Singer, 1962, с. 381).

Рисунок 10.6 Результаты Schachter and Singer, 1962

Результаты исследования Шахтера и Сингера (1962) подтверждают двухфакторную теорию эмоций. Участники, у которых не было четкого обозначения своего возбуждения, переняли эмоции сообщника.

По материалам Schachter, S., & Singer, J.E. (1962). Когнитивные, социальные и физиологические детерминанты эмоционального состояния. Психологическое обозрение, 69 , 379–399.

Поскольку она предполагает, что возбуждение является постоянным для всех эмоций, двухфакторная теория также предсказывает, что эмоции могут передаваться или «перетекать» от одного очень возбуждающего события к другому. Моя университетская баскетбольная команда недавно выиграла чемпионат NCAA по баскетболу, но после окончательной победы некоторые студенты устроили беспорядки на улицах возле кампуса, разжигая костры и горящие машины.Это кажется очень странной реакцией на такой положительный результат для университета и студентов, но ее можно объяснить перетеканием возбуждения, вызванного счастьем, на деструктивное поведение. Принцип передачи возбуждения . относится к явлению, которое происходит, когда люди, которые уже испытывают возбуждение от одного события, склонны также сильнее испытывать несвязанные эмоции.

В общем, каждой из трех теорий эмоций есть что поддержать.В терминах Cannon-Bard эмоции и возбуждение обычно субъективно переживаются вместе, и их распространение происходит очень быстро. В поддержку теории Джеймса-Ланге есть, по крайней мере, некоторые свидетельства того, что возбуждение необходимо для переживания эмоций, и что модели возбуждения различаются для разных эмоций. И в соответствии с двухфакторной моделью, есть также свидетельства того, что мы можем интерпретировать одни и те же модели возбуждения по-разному в разных ситуациях.

Общение эмоций

Помимо внутреннего переживания эмоций, мы также выражаем свои эмоции другим, и мы узнаем об эмоциях других, наблюдая за ними.Этот коммуникационный процесс эволюционировал с течением времени и очень адаптивен. Один из способов, которым мы воспринимаем эмоции других, — это их невербальное общение, то есть общение без слов (Ambady & Weisbuch, 2010; Anderson, 2007). Невербальное общение включает в себя тон нашего голоса, походку, позу, прикосновения и выражения лица, и мы часто можем точно определять эмоции, которые испытывают другие люди через эти каналы. В таблице 10.1 «Некоторые распространенные невербальные коммуникаторы» показаны некоторые важные невербальные формы поведения, которые мы используем для выражения эмоций и некоторой другой информации (в частности, симпатия или антипатия, доминирование или подчинение).

Таблица 10.1 Некоторые общие невербальные коммуникаторы

Невербальный сигнал	Описание	Примеры
Проксемикс	Правила надлежащего использования личного пространства	Стоя ближе к кому-то, можно выразить симпатию или доминирование.
Внешний вид корпуса	Выражения, основанные на изменениях в нашем теле	Бодибилдинг, увеличение груди, похудание, пирсинг и татуировки часто используются, чтобы казаться более привлекательными для окружающих.
Положение тела и движение	Выражения, основанные на внешнем виде нашего тела	Более «открытое» положение тела может означать симпатию; более высокая скорость ходьбы может указывать на доминирование.
Жесты	Поведение и знаки, сделанные руками или лицом	Знак мира сообщает о симпатии; «палец» означает неуважение.
Выражение лица	Разнообразие эмоций, которые мы выражаем или пытаемся скрыть через наше лицо	Улыбка или хмурый взгляд, пристальный взгляд или избегание взгляда на другого могут выражать симпатию или антипатию, а также доминирование или подчинение.
Параязычный	Подсказки к личности или эмоциям, содержащимся в наших голосах	Произношение, акценты и диалект могут использоваться для обозначения идентичности и симпатий.

Так же, как не существует «универсального» разговорного языка, не существует универсального невербального языка. Например, в Соединенных Штатах и ​​во многих западных культурах мы выражаем неуважение, показывая средний палец («палец» или «птицу»). Но в Великобритании, Ирландии, Австралии и Новой Зеландии знак «V» (сделанный тыльной стороной ладони к получателю) служит аналогичной цели.В странах, где говорят на испанском, португальском или французском языках, жест, в котором поднят кулак и хлопает рукой по бицепсу, эквивалентен пальцу, а в России, Индонезии, Турции и Китае знак, в котором рука пальцы согнуты, большой палец зажат между средним и указательным пальцами и используется с той же целью.

Самый важный передатчик эмоций — это лицо. Лицо состоит из 43 различных мышц, которые позволяют ему создавать более 10 000 уникальных конфигураций и выражать самые разные эмоции.Например, счастье выражается улыбками, которые создаются двумя основными мышцами, окружающими рот и глаза, а гнев создается опущенными бровями и плотно прижатыми губами.

Лицо помогает нам не только выражать эмоции, но и чувствовать эмоции. Гипотеза лицевой обратной связи предполагает, что движение наших лицевых мышц может вызывать соответствующие эмоции . Фриц Страк и его коллеги (1988) попросили участников исследования держать ручку в зубах (имитируя улыбку на лице) или между губами (похоже на хмурый взгляд), а затем попросили их оценить смешность мультфильма.Они обнаружили, что карикатуры считались более забавными, когда перо находилось в положении «улыбка» — субъективное переживание эмоций усиливалось действием лицевых мышц.

Эти и им подобные результаты показывают, что на наше поведение, включая выражение лица, влияет, но также и влияет наш аффект. Мы можем улыбаться, потому что мы счастливы, но мы также счастливы, потому что улыбаемся. И мы можем встать прямо, потому что мы гордимся, но мы гордимся, потому что стоим прямо (Stepper & Strack, 1993).

Основные выводы

• Эмоции — это обычно адаптивные психические и физиологические состояния чувств, которые направляют наше внимание и направляют наше поведение.
• Эмоциональные состояния сопровождаются возбуждением, нашим переживанием телесных реакций, созданных симпатическим отделом вегетативной нервной системы.
• Мотивации — это силы, управляющие поведением. Они могут быть биологическими, например голод и жажда; личные, например мотивация к достижению; или социальные, такие как мотивация принятия и принадлежности.
• Наиболее фундаментальные эмоции, известные как базовые эмоции, — это гнев, отвращение, страх, счастье, печаль и удивление.
• Когнитивная оценка позволяет нам также испытывать множество вторичных эмоций.
• Согласно теории эмоций Кэннон-Барда, переживание эмоции сопровождается физиологическим возбуждением.
• Согласно теории эмоций Джеймса-Ланге, наше переживание эмоции является результатом испытываемого нами возбуждения.
• Согласно двухфакторной теории эмоций, переживание эмоции определяется интенсивностью переживаемого нами возбуждения, а когнитивная оценка ситуации определяет, какой будет эмоция.
• Когда люди неправильно обозначают источник возбуждения, которое они испытывают, мы говорим, что они неправильно приписывают свое возбуждение.
• Мы выражаем свои эмоции другим посредством невербального поведения, и мы узнаем об эмоциях других, наблюдая за ними.

Упражнения и критическое мышление

1. Рассмотрим три теории эмоций, которые мы обсудили, и приведем пример ситуации, в которой человек может испытать каждый из трех предложенных паттернов возбуждения и эмоции.
2. Опишите время, когда вы использовали невербальное поведение, чтобы выразить свои эмоции или уловить эмоции других. Какие конкретные невербальные техники вы использовали для общения?

Список литературы

Амбади, Н., & Weisbuch, M. (2010). Невербальное поведение. В С. Т. Фиске, Д. Т. Гилберте и Г. Линдзи (ред.), Справочник по социальной психологии (5-е изд., Том 1, стр. 464–497). Хобокен, Нью-Джерси: Джон Уайли и сыновья.

Андерсен П. (2007). Невербальное общение: формы и функции (2-е изд.). Лонг-Гроув, Иллинойс: Waveland Press.

Дамасио А. Р. (1994). Ошибка Декарта: эмоции, разум и человеческий мозг . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Гроссет / Патнэм.

Дамасио, А.(2000). Ощущение происходящего: тело и эмоции в создании сознания . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Mariner Books.

Дейкстерхейс А., Бос М. В., Нордгрен Л. Ф. и ван Баарен Р. Б. (2006). О правильном выборе: эффект обдумывания без внимания. Наука, 311 (5763), 1005–1007.

Даттон Д. и Арон А. (1974). Некоторые доказательства повышенного сексуального влечения в условиях сильного беспокойства. Журнал личности и социальной психологии, 30 , 510–517.

Экман П. (1992). Есть ли базовые эмоции? Психологический обзор, 99 (3), 550–553.

Эльфенбейн, Х.А., и Амбади, Н. (2002). Об универсальности и культурной специфичности распознавания эмоций: метаанализ. Психологический бюллетень, 128 , 203–23.

Фридлунд, А. Дж., Экман, П., & Остер, Х. (1987). Выражение эмоций на лице. В A. Siegman & S. Feldstein (Eds.), Невербальное поведение и общение (2-е изд.С. 143–223). Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс.

Хоманн, Г. У. (1966). Некоторые эффекты поражения спинного мозга на эмоциональные переживания. Психофизиология, 3 (2), 143–156.

Джеймс, У. (1884). Что такое эмоция? Mind, 9 (34), 188–205.
Леду, Дж. Э. (2000). Эмоциональные контуры в мозгу. Annual Review of Neuroscience, 23 , 155–184.

Лири М. Р., Бритт Т. В., Катлип В. Д. и Темплтон Дж. Л. (1992).Социальное покраснение. Психологический бюллетень, 112 (3), 446–460.

Мартин Л. Л. и Тессер А. (2006). Расширение теории размышлений о прогрессе цели: переоценка и рост цели. В Л. Дж. Санне и Э. К. Чанге (ред.), Суждения с течением времени: взаимодействие мыслей, чувств и поведения (стр. 145–162). Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Нордгрен, Л. Ф., и Дейкстерхейс, А. П. (2009). Дьявол кроется в размышлениях: слишком много размышлений снижает последовательность предпочтений. Журнал потребительских исследований, 36 (1), 39–46.

Оатли К., Келтнер Д. и Дженкинс Дж. М. (2006). Понимание эмоций (2-е изд.). Мальден, Массачусетс: Блэквелл.

Окснер, К. Н., Бунге, С. А., Гросс, Дж. Дж., И Габриэли, Дж. Д. Э. (2002). Переосмысление чувств: исследование когнитивной регуляции эмоций с помощью фМРТ. Журнал когнитивной неврологии, 14 (8), 1215–1229.

Schachter, S. & Singer, J. (1962). Когнитивные, социальные и физиологические детерминанты эмоционального состояния. Психологическое обозрение, 69 , 379–399.

Страк Ф., Мартин Л. и Степпер С. (1988). Запрещение и облегчение условий человеческой улыбки: ненавязчивый тест гипотезы лицевой обратной связи. Журнал личности и социальной психологии, 54 (5), 768–777. DOI: 10.1037 / 0022-3514.54.5.768

Уэлен, П. Дж., Шин, Л. М., Макинерни, С. К., Фишер, Х., Райт, К. И., и Раух, С. Л. (2001). Функциональное МРТ-исследование реакции миндалины человека на выражение страха и гнева на лице. Эмоция, 1 (1), 70–83.

Уилсон Т. Д. и Скулер Дж. У. (1991). Слишком много думать: самоанализ может снизить качество предпочтений и решений. Журнал личности и социальной психологии, 60 (2), 181–192.

Витвлит, К. В., и Врана, С. Р. (1995). Психофизиологические реакции как показатели аффективных измерений. Психофизиология, 32 (5), 436–443.

Изучение того, как на эмоции людей влияют другие

В новом исследовании Стэнфордские психологи изучили, почему некоторые люди по-разному реагируют на неприятную ситуацию, и узнали, что мотивация людей играет важную роль в их реакции.

Новое исследование показало, что люди могут регулировать то, как на них влияют эмоции других людей. (Изображение предоставлено Getty Images)

Их исследование показало, что когда человек хотел сохранять спокойствие, он оставался относительно равнодушным к разгневанным людям, но если они хотели злиться, то на них сильно влияли разгневанные люди. Исследователи также обнаружили, что люди, которые хотели разозлиться, также становились более эмоциональными, когда узнавали, что другие люди были так же расстроены, как и они, согласно результатам серии лабораторных экспериментов, проведенных исследователями.

Их результаты, опубликованные 13 июня в журнале Journal of Experimental Psychology: General , показывают, что люди имеют больший контроль над тем, как влияют на их эмоции, чем предполагалось ранее, заявили исследователи.

«Нам давно известно, что люди часто пытаются контролировать свои эмоции, когда считают, что они бесполезны», — сказал Джеймс Гросс, профессор психологии Стэнфордской школы гуманитарных и естественных наук. «Этот набор исследований расширяет это понимание, показывая, что люди также могут регулировать то, как на них влияют эмоции других.”

Как другие люди влияют на эмоции?

Чтобы узнать, как люди реагируют на неприятные ситуации и реагируют на окружающих, исследователи изучили гнев людей по отношению к политически заряженным событиям в серии лабораторных исследований со 107 участниками. Команда также проанализировала почти 19 миллионов твитов в ответ на стрельбу полицией Майкла Брауна в Фергюсоне, штат Миссури, в 2014 году.

«Кажется, лучший способ контролировать свои эмоции — это начать с выбора окружающей среды.Если вы не хотите злиться сегодня, один из способов сделать это — избегать разгневанных людей ».

— Амит Голденберг

Докторант психологии

В лабораторных исследованиях исследователи показали участникам изображения, которые могут вызвать расстраивающие эмоции, например, люди, сжигающие американский флаг, и американские солдаты, жестоко обращающиеся с заключенными в тюрьме Абу-Грейб в Ираке. Исследователи также рассказали участникам, что думают об этих изображениях другие люди.

Исследователи обнаружили, что участники, которые хотели меньше гневаться, в три раза чаще подвергались влиянию людей, выражающих спокойные эмоции, чем разгневанных людей.Но участники, которые хотели разозлиться, также в три раза чаще подвергались влиянию других людей, которые злились, чем они, по сравнению с людьми с более спокойными эмоциями. Исследователи также обнаружили, что эти участники становились более эмоциональными, когда узнавали, что другие испытывали схожие с ними эмоции.

«Степень, в которой люди говорили, что они были мотивированы испытывать или не испытывать определенные эмоции, предсказывала, насколько сильно они будут подвержены влиянию эмоций со стороны других членов группы», — сказал Амит Голденберг, ведущий автор исследования и Стэнфордский университет. докторант психологии.

Эмоциональное влияние в социальных сетях

Исследователи также просмотрели социальные сети, где они могли видеть, как эмоции проявляются в реальном времени. Они сосредоточили внимание на беспорядках, возникших в Твиттере после расстрела Майкла Брауна в Фергюсоне, штат Миссури, в 2014 году.

Проанализировав почти 19 миллионов сообщений Twitter, исследователи обнаружили, что на пользователей Twitter больше влияли более сильные эмоции, выражаемые людьми в их социальной сети, чем более слабые и спокойные реакции.Они также обнаружили, что когда пользователи Твиттера отвечали на твиты, эмоционально схожие с их предыдущими реакциями, пользователи усиливали свои эмоции, чтобы выразить более сильное возмущение, чем другие в их социальной сети.

«Социальный аспект эмоций, особенно в ответ на социально-политические события, становится все более важным с использованием социальных сетей и постоянным воздействием людей на эмоции других людей на онлайн-платформах», — пишут авторы исследования, среди которых был и Джамиль. Заки, доцент кафедры психологии, в статье.

Эмоции как инструменты

Исследователи в основном предполагали, что эмоции людей подвержены влиянию автоматически — в бессознательной, немедленной реакции на эмоции других людей, — сказал Гольденберг. По его словам, новое исследование его команды ставит под сомнение эту точку зрения.

«Наши эмоции не являются ни пассивными, ни автоматическими», — сказал Гольденберг. «Они — своего рода инструмент. У нас есть способность использовать свои эмоции для достижения определенных целей. Мы выражаем определенные эмоции, чтобы убедить других присоединиться к нашему коллективному делу.В социальных сетях мы используем эмоции, чтобы сигнализировать другим людям о том, что нас волнуют проблемы группы, чтобы люди знали, что мы ее часть ».

Необходимо провести дополнительные исследования, чтобы понять взаимосвязь между людьми и их эмоциями. Одна из следующих тем, по словам Гольденберга, он хочет изучить дальше, заключается в том, лежит ли желание людей видеть и испытывать определенные эмоции вокруг себя в основе того, как они выбирают круг общения друзей и других людей вокруг них.

«Кажется, лучший способ контролировать свои эмоции — это начать с выбора окружающей среды», — сказал Гольденберг. «Если вы не хотите злиться сегодня, один из способов сделать это — избегать разгневанных людей. Есть ли у некоторых людей укоренившееся предпочтение более сильным эмоциям, чем другим? Это один из моих следующих вопросов «.

Эмоции знания: чувства, способствующие обучению, исследованию и R …

Эмоции знания — удивление, интерес, замешательство и трепет — способствуют обучению.Например, если происходит что-то необычное (неожиданность), вы изучаете это, чтобы выяснить, почему это произошло. [Изображение: typexnick, https://goo.gl/WIJrRR, CC BY 2.0, https://goo.gl/BRvSA7]

Что приходит на ум, когда вы думаете об эмоциях? Вероятно, это восторг от счастья, отчаяние печали или безумный испуг страха. Такие эмоции, как счастье, гнев, печаль и страх, являются важными эмоциями, но человеческий эмоциональный опыт обширен — люди способны испытывать широкий спектр чувств.

В этом модуле рассматриваются эмоции знания, чрезвычайно важная семья эмоций, связанных с обучением, исследованием и размышлением. Семейство эмоций знания состоит из четырех основных членов: удивления , интереса , замешательства и трепета . Они считаются эмоциями знания по двум причинам. Во-первых, события, которые их вызывают, связаны со знанием: эти эмоции возникают, когда что-то противоречит тому, чего люди ожидали или во что верили.Во-вторых, эти эмоции имеют фундаментальное значение для обучения: со временем они создают полезные знания о мире.

Прежде чем переходить к познанию эмоций, мы должны подумать о том, что они делают и когда возникают. Согласно функционалистским теориям эмоций, эмоции помогают людям справляться с важными задачами (Keltner & Gross, 1999; Parrott, 2001). Страх, например, мобилизует тело на борьбу или бегство; счастье вознаграждает за достижение целей и укрепляет привязанность к другим людям. Что делают эмоции знания? Как мы подробно увидим позже, они мотивируют изучать , рассматриваемое в самом широком смысле, в то время, когда окружающая среда является загадочной или неустойчивой.Иногда обучение происходит в короткие сроки. Например, удивление заставляет людей прекратить то, что они делают, обратить внимание на удивительное и оценить, насколько это опасно (Simons, 1996). Через пару секунд люди узнали то, что им нужно было знать, и вернулись к тому, что они делали. Но иногда обучение происходит на протяжении всей жизни. Интерес, например, мотивирует людей узнавать о вещах в течение дней, недель и лет. Находка чего-то интересного мотивирует обучение «ради самого себя» и, вероятно, является основным двигателем человеческой компетентности (Изард, 1977; Сильвия, 2006).

Что в первую очередь вызывает появление эмоций? Хотя обычно кажется, что что-то в этом мире — хорошее объятие, змея, скользящая по подъездной дорожке, воздушный шар в форме вопросительного знака — вызывает эмоции напрямую, теории эмоций утверждают, что эмоции возникают из-за того, как мы думаем о том, что есть происходит в мире, а не то, что происходит буквально. В конце концов, если вещи в мире напрямую вызывают эмоции, у всех всегда будут одни и те же эмоции в ответ на что-то.Теории оценки (Ellsworth & Scherer, 2003; Lazarus, 1991) предполагают, что каждая эмоция вызывается группой оценок, которые представляют собой оценки и суждения о том, что события в мире значат для наших целей и благополучия: имеет ли это отношение ко мне ? Это способствует достижению моих целей или мешает им? Могу ли я с этим справиться или что-то с этим сделать? Кто-то сделал это специально? Разные ответы на эти оценочные вопросы вызывают разные эмоции.

Исходя из этого, в следующих разделах мы рассмотрим природу, причины и следствия каждой эмоции знания.После мы рассмотрим некоторые из их практических последствий.

Рис. 1. Пространство удивления, интереса и замешательства при оценке.

Ничто так не привлекает внимание людей, как нечто поразительное. Сюрприз, простая эмоция, захватывает разум и тело человека и фокусирует его на источнике возможной опасности (Simons, 1996). При неожиданном громком столкновении люди останавливаются, замирают и ориентируются на источник шума. Их разум полностью очищен — после чего-то поразительного люди обычно не могут вспомнить, о чем они говорили, — и внимание сосредоточено на том, что только что произошло.Сосредоточив все ресурсы тела на неожиданном событии, удивление помогает людям быстро отреагировать (Simons, 1996).

Surprise имеет только одну оценку: кажется, что задействована единственная «проверка ожидаемости» (Scherer, 2001). Когда событие является «высококонтрастным» — оно выделяется на фоне того, что люди ожидали воспринять или испытать, — люди удивляются (Berlyne, 1960; Teigen & Keren, 2003). На рисунке 1 визуально показана эта закономерность: неожиданность высока, когда неожиданность высока.

Эмоции — это мгновенные состояния, но люди различаются по своей склонности испытывать их. Так же, как некоторые люди с большей готовностью испытывают счастье, гнев и страх, некоторых людей гораздо легче удивить, чем других. С одной стороны, некоторых людей трудно удивить; с другой стороны, людей пугают незначительные шумы, вспышки и изменения. Как и другие индивидуальные различия в эмоциях, чрезмерная склонность к неожиданностям может быть дисфункциональной. Когда люди крайне неожиданно реагируют на повседневные вещи, известные как гипертартлинг (Simons, 1996) и гиперэкплексия (Bakker, van Dijk, van den Maagdenberg, & Tijssen, 2006), повседневные задачи, такие как вождение автомобиля или плавание, становятся опасными.

Любопытство, самая знакомая эмоция, является причиной того, что люди развивались и процветали так же, как сегодня. [Изображение: CC0 Public Domain, https://goo.gl/m25gce]

Люди — существа любопытные. Интерес — эмоция, которая мотивирует исследование и обучение (Silvia, 2012) — одна из наиболее часто испытываемых эмоций в повседневной жизни (Izard, 1977). Люди должны научиться практически всему, что они знают, от того, как готовить макароны до того, как работает мозг, и интерес является двигателем этого масштабного начинания обучения на протяжении всей жизни.

Функция интереса — знакомить людей с новыми, странными или незнакомыми вещами. Незнакомые вещи могут пугать или тревожить, что заставляет людей их избегать. Но если бы люди всегда избегали нового, они бы ничего не узнали и не испытали бы ничего. Трудно представить, какой была бы жизнь, если бы людям не было любопытства пробовать что-то новое: мы бы никогда не захотели посмотреть другой фильм, попробовать другой ресторан или познакомиться с новыми людьми. Таким образом, интерес является противовесом тревоге — делая незнакомые вещи привлекательными, он побуждает людей испытывать и думать о новых вещах.В результате интерес представляет собой внутренне мотивированную форму обучения. Когда любопытно, люди хотят выучить что-то само по себе, узнать это ради простого удовольствия от знания, а не ради внешнего вознаграждения, например, научиться получать деньги, произвести впечатление на сверстников или получить одобрение учителя или родителей. .

На рис. 1 показаны две оценки, вызывающие интерес. Как и неожиданность, интерес предполагает оценку новизны: неожиданные, незнакомые, новые и сложные вещи могут вызывать интерес (Berlyne, 1960; Hidi & Renninger, 2006; Silvia, 2008).Но в отличие от неожиданности, интерес предполагает дополнительную оценку способности справиться с ситуацией. В оценочных теориях под потенциалом совладания понимается оценка людьми своей способности управлять происходящим (Lazarus, 1991). Когда потенциал совладания высок, люди чувствуют себя способными справиться с поставленной задачей. Для интереса, эта проблема носит ментальный характер: произошло что-то странное и неожиданное, и люди могут либо почувствовать, что способны это понять, либо нет. Когда люди сталкиваются с чем-то, что они оценивают как новое (высокая новизна и сложность), так и понятное (высокий потенциал преодоления), они находят это интересным (Silvia, 2005).

Первичный эффект интереса — это исследование: люди будут исследовать и думать о новом и интригующем предмете, будь то интересный объект, человек или идея. Стимулируя людей размышлять и учиться, интерес создает знания и, в конечном итоге, глубокие знания. Возьмем, к примеру, пугающий объем знаний людей о своих увлечениях. Люди, которые считают автомобили, видеоигры, высокую моду и футбол интересными по своей сути, прекрасно знают о своих увлечениях — было бы трудно так быстро научиться многому, если бы люди находили это скучным.

Огромное количество исследований показывает, что интерес способствует более быстрому, глубокому, качественному и увлекательному обучению (Hidi, 2001; Silvia, 2006). Когда люди находят материал более интересным, они углубляются в него и изучают его более тщательно. Это верно для простых видов обучения — предложения и абзацы легче запомнить, когда они интересны (Sadoski, 2001; Schiefele, 1999), — и для более широкого академического успеха — люди получают более высокие оценки и чувствуют себя более интеллектуально вовлеченными на занятиях, которые им интересны. (Krapp, 1999, 2002; Schiefele, Krapp, & Winteler, 1992).

Индивидуальные различия в интересе улавливаются чертой любопытства (Кашдан, 2004; Кашдан и др., 2009) . Люди с низким уровнем любопытства предпочитают действия и идеи, которые проверены, верны и знакомы; люди с высоким любопытством, напротив, предпочитают необычные и новые вещи. Любопытство — это аспект открытости опыту, более широкая черта, которая является одним из пяти основных факторов личности (McCrae, 1996; McCrae & Sutin, 2009). Неудивительно, что высокая открытость к опыту предполагает изучение новых вещей и открытие необычных привлекательных вещей.Исследования показывают, что любопытные, открытые люди задают больше вопросов в классе, владеют и читают больше книг, едят более разнообразную пищу и — что неудивительно, учитывая, что они всю жизнь занимаются новым делом — обладают немного более высоким интеллектом (DeYoung, 2011 ; Kashdan & Silvia, 2009; Peters, 1978; Raine, Reynolds, Venables, & Mednick, 2002).

Иногда мир бывает странным. Интерес — прекрасный ресурс, когда люди сталкиваются с новыми и незнакомыми вещами, но эти вещи не всегда понятны.Путаница возникает, когда люди изучают что-то незнакомое и трудное для понимания. В пространстве оценки, показанном на рисунке 1, путаница возникает из-за оценки события как высокого по новизне, сложности и незнакомости, а также из-за того, что его трудно понять (Silvia, 2010, 2013).

Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам «найти ответ самостоятельно?» Усилия по преодолению собственного замешательства помогут вам усвоить материал лучше, чем просто получить ответ. [Изображение: CollegeDegrees360, https: // goo.gl / 1Edneb, CC BY-SA 2.0, https://goo.gl/rxiUsF]

Беспорядок, как и интерес, способствует мышлению и обучению. Это не очевидная идея — наша интуиция подсказывает, что замешательство расстраивает людей и, следовательно, с большей вероятностью отключится и бросит. Но как бы странно это ни звучало, но запутать учащихся может помочь им лучше учиться. В подходе к обучению, известном как тупиковое обучение (VanLehn, Siler, Murray, Yamauchi, & Baggett, 2003), сбивание учеников с толку побуждает их обдумывать проблему вместо того, чтобы пассивно сидеть и слушать то, что говорит учитель.Активно обдумывая проблему, учащиеся активно учатся и, таким образом, усваивают материал более глубоко. Например, в одном эксперименте студенты узнали о методах научных исследований от двух преподавателей виртуальной реальности (D’Mello, Lehman, Pekrun и Graesser, в печати). Однако наставники иногда противоречили друг другу, что сбивало учеников с толку. Показатели простого обучения (запоминание основных понятий) и глубокого обучения (способность переносить идею в новую область) показали, что студенты, которым приходилось работать через замешательство, усваивали более глубокие знания — они лучше правильно применяли полученные знания для решения новых задач. .

Изучая выражения лиц, Розин и Коэн (2003) продемонстрировали то, что знают все преподаватели колледжей: легко заметить замешательство на чьем-то лице. Когда люди сбиты с толку, они обычно морщатся, морщатся или опускают брови, портят сумку или кусают губы (Craig, D’Mello, Witherspoon, & Graesser, 2008; Durso, Geldbach, & Corballis, 2012). Путем умного применения этих результатов исследователи разработали обучающие и обучающие системы с искусственным интеллектом (ИИ), которые могут обнаруживать проявления замешательства (Craig et al., 2008). Когда система искусственного интеллекта обнаруживает путаницу, она может задавать вопросы и давать подсказки, которые помогают ученику справиться с проблемой.

Немногое известно об индивидуальных различиях, связанных с путаницей, но различия в том, как много люди знают, важны. В одном исследовании люди просматривали короткие отрывки из фильмов, присланных на местный кинофестиваль (Silvia & Berg, 2011). Некоторые из них были экспертами в области кино, например профессорами и аспирантами в области медиа и теории кино; другие были новичками, как и все мы, которые просто смотрят фильмы для развлечения.Эксперты сочли ролики намного интереснее и менее запутанными, чем новички. Аналогичное исследование показало, что эксперты в области искусства находят экспериментальное визуальное искусство более интересным и менее запутанным, чем новички (Silvia, 2013).

Чувство благоговения часто связано с чувством «маленького размера», например, когда вы смотрите на ночное небо или встречаетесь с кем-то, кем вы действительно восхищаетесь и уважаете. [Изображение: Кевин Дули, https://goo.gl/FEC1nE, CC BY 2.0, https://goo.gl/BRvSA7]

Трепет — состояние восхищения и удивления — является самым глубоким и, вероятно, наименее распространенным из знаний эмоции.Когда людей просят описать глубокие переживания, такие как переживание красоты или духовной трансформации, обычно упоминается трепет (Cohen, Gruber, & Keltner, 2010). Люди, вероятно, будут сообщать о том, что испытывают трепет, когда они одни, занимаются искусством и музыкой или находятся на природе (Shiota, Keltner, & Mossman, 2007).

Благоговение происходит из двух оценок (Keltner & Haidt, 2003). Во-первых, люди оценивают что-то столь же обширное, что выходит за рамки обычного их опыта. Таким образом, как и другие эмоции знания, трепет предполагает оценку события как несовместимого с имеющимся знанием, но степень несоответствия огромна, обычно когда люди никогда раньше не сталкивались с чем-то подобным событию (Bonner & Friedman, 2011).Во-вторых, люди участвуют в приспособлении, которое меняет их представления о себе, других людях или мире в целом, чтобы они соответствовали новому опыту. Когда что-то масштабное (по размеру, размаху, звуку, творчеству или чему-то еще) и когда люди меняют свои убеждения, чтобы приспособиться к этому, они испытывают трепет.

Легкая повседневная форма страха — озноб, иногда известный как дрожь или дрожь. Озноб связан с появлением мурашек по коже, особенно кожи головы, шеи, спины и рук, обычно в виде волны, которая начинается у головы и движется вниз.Озноб — это часть сильного страха, но люди часто испытывают его в ответ на повседневные события, такие как захватывающая музыка и фильмы (Maruskin, Thrash, & Elliot, 2012; Nusbaum & Silvia, 2011). Музыка, вызывающая озноб, например, имеет тенденцию быть громкой, иметь широкий частотный диапазон (например, низкие и высокие частоты) и значительные динамические сдвиги, такие как переход от тихого к громкому или переход от нескольких инструментов к многим ( Гурон и Маргулис, 2010).

Подобно другим эмоциям знания, благоговение побуждает людей заниматься чем-то необычным.Таким образом, благоговение является мощным образовательным инструментом. В естественнонаучном образовании принято мотивировать обучение вдохновением на чудо. Одним из примеров является направление исследований в области образования в области астрономии, цель которого — рассказать общественности об астрономии с помощью впечатляющих изображений глубокого космоса (Arcand, Watzke, Smith, & Smith, 2010). Когда люди видят красивые и яркие цветные изображения сверхновых звезд, черных дыр и планетарных туманностей, они обычно испытывают чувство страха и удивления. Эти чувства затем побуждают их узнать о том, что они видят, и об их научном значении (Smith et al., 2011).

Что касается индивидуальных различий, некоторые люди испытывают трепет гораздо чаще, чем другие. Одно исследование, в котором была разработана краткая шкала для измерения благоговения — пункты включали такие утверждения, как «Я часто испытываю трепет» и «Я чувствую удивление почти каждый день», — обнаружило, что люди, которые часто испытывают страх, гораздо более открыты для переживания (черта ассоциируется с открытостью новому и широким эмоциональным диапазоном) и экстраверсией (черта, связанная с положительной эмоциональностью) (Shiota, Keltner, & John, 2006).Подобные результаты появляются, когда людей спрашивают, как часто они испытывают трепет перед искусством (Нусбаум и Сильвия, в прессе). Например, люди, которые говорят, что они часто «испытывают чувство трепета и удивления», слушая музыку, гораздо более открыты для восприятия (Silvia & Nusbaum, 2011).

эмоций знания помогают нам строить отношения и решать важные проблемы. [Изображение: CERDEC, https://goo.gl/KQL8M8, CC BY 2.0, https://goo.gl/BRvSA7]

Изучение эмоций знания расширяет наши представления о том, что такое эмоции и что они делают.Эмоции явно играют важную роль в повседневных проблемах, таких как реагирование на угрозы и построение отношений. Но эмоции также помогают людям решать другие, более интеллектуальные задачи. По сравнению с другими животными, мы рождаемся с небольшими знаниями, но обладаем огромным интеллектом. Такие эмоции, как удивление, интерес, замешательство и трепет, в первую очередь сигнализируют о том, что произошло что-то неладное, заслуживающее нашего внимания. Затем они мотивируют нас заниматься новыми вещами, которые усложняют наше понимание мира и того, как он работает.Эмоции, безусловно, помогают бороться и убегать, но большую часть времени в наши дни они в основном помогают в обучении, исследовании и размышлении.

«Я крайне противоречивый»: психолог переосмысливает человеческие эмоции | Книги по науке и природе

В начале марта, когда мир начал понимать, что коронавирус не уйдет тихо, профессор психологии Лиза Фельдман Барретт находилась за тысячи миль от дома. «Я поехала в Новую Зеландию, потому что получила почетную степень», — говорит она мне по телефону из тюрьмы в Ньютоне, зеленом пригороде Бостона, штат Массачусетс, где она руководит лабораторией, посвященной изучению эмоций.Она организовала поездку на весенние каникулы, чтобы ее дочь студенческого возраста могла присоединиться к ней и осмотреть достопримечательности. Но когда страны по всему миру начали вводить ограничения, она начала сомневаться. «Я спрашивал себя, действительно ли она приедет, или нам нужно идти домой? Мол, насколько это серьезно? » Ее сердце забилось быстрее, когда она взвесила возможности — и она оказалась в состоянии, которое кто-то может назвать страхом, даже паникой. В конце концов она позвонила мужу, но вместо того, чтобы сказать: «Мне страшно», она выпалила: «Я испытываю сильное возбуждение от неуверенности.

Это просто странный выбор слов, если вы не знакомы с идеями, разрушающими парадигмы, изложенными в ее необычной книге 2018 года Как возникают эмоции . Для Барретта это просто язык, который наиболее точно отражает то, что наука говорит нам о том, как и почему мы чувствуем то, что делаем. Ее семья адаптировалась. «Моя дочь скажет, как и многие студенты колледжа:« Я очень волнуюсь », а я посмотрю на нее, и она вздохнет:« Хорошо, мама, у меня неуверенность и сильное возбуждение.Или: «Я действительно в депрессии». А я: «Ты в депрессии?», А она такая: «Хорошо, у меня не хватает бюджета, и я чувствую себя неприятно. Теперь ты счастлив? »

Если это похоже на реакцию робота, чтобы дать встревоженному члену семьи, на самом деле Барретт совсем не холоден. Она производит впечатление милосердной, забавной и немного озорной. Но она считает, что люди имеют неправильные представления об эмоциях — а точнее обо всем сознании — которые могут сделать их жизнь тяжелее. В условиях эмоционального потрясения, вызванного пандемией, ее идеи заслуживают более широкой аудитории.

Гнев считается фундаментальным строительным блоком человеческой натуры с характерным физиологическим «отпечатком пальца».

Главным среди этих заблуждений является представление о том, что чувства являются врожденными и универсальными, и их можно постоянно измерять. Так, например, гнев рассматривается как фундаментальный строительный блок человеческой натуры с характерным физиологическим «отпечатком пальца»; все, что мы сделали, ушло и назвали это. Но эта идея категорически неверна, говорит Барретт, и теперь ее подтверждают многочисленные научные данные.

«Гнев» — это культурное понятие, которое мы применяем к сильно различающимся паттернам изменений в теле, и не существует однозначного выражения лица, надежно связанного с ним, даже у одного и того же человека. (В некоторых культурах нет понятия, которое соответствует «гневу», например, у инуитов утку на северо-западных территориях Канады.) То же самое, что удивительно, верно в отношении «счастья», «возбуждения», «разочарования», как вы это называете. . Никакие эмоции не связаны с одним объективным состоянием тела. Скорее эмоции — это культурные артефакты.

Как такое могло быть? Разве младенцы и малыши не суетятся и не кричат ​​о каком-то препятствии задолго до того, как у них есть слово, чтобы описать это чувство? И разве утку не переживают, что их кровь перекачивается быстрее, а мышцы напрягаются, когда они сталкиваются с трудной проблемой? Ответ: конечно, да, но этот «гнев» — всего лишь одна интерпретация этих событий, культурно специфическая попытка придать им смысл.

Барретт утверждает, что универсальные компоненты человеческого опыта — это не эмоции, а изменения в континууме возбуждения, с одной стороны, и приятности и неприятности, с другой.Термин для этого — «аффект». Это основная черта сознания, и люди в разных культурах учатся по-разному использовать это сырье в эмоциональных переживаниях. Таким образом, у вас может быть сильное возбуждение и высокая степень приятности, и ваш мозг может создавать «экстаз», или низкий уровень возбуждения и высокий уровень неприятностей, и вы можете создавать «страдания». Низкое возбуждение и высокая приятность могут быть «удовлетворением», а высокое возбуждение плюс высокая неприятность могут равняться «страху» (хотя вы также можете создать пример страха, чувствуя себя приятным, например, катаясь на американских горках).Другая культура и язык могут быть связаны с аналогичным физиологическим состоянием, но это слово может иметь тонко — или сильно — разные коннотации. У илонготов на Филиппинах, например, сильное возбуждение и высокая приятность могут выражаться в « liget », что Барретт описывает как «интенсивный всплеск энергии при активном и часто агрессивном решении проблемы с другими людьми, например, во время игры в футбол». .

Чувствуешь лигет? Чарли Гуд из Брентфорда (слева) сражается с Хэлом Робсоном-Кану из «Вест Бромвич Альбион».Фотография: Оли Скарфф / PA

Барретт считает, что если вы поймете, что «страх» — это культурная концепция, способ наложения смысла на сильное возбуждение и сильную неприятность, тогда вы сможете переживать его по-другому. «Знаете, когда у вас сильное возбуждение перед тестом, и ваш мозг воспринимает это как тестовую тревогу, это действительно другое чувство, чем когда ваш мозг воспринимает это как энергичную решимость», — говорит она. «Моя дочь, например, проверяла свой черный пояс по карате.У ее сенсея был черный пояс 10-й степени, так что этот парень похож на большого, сильного и страшного парня. У нее действительно сильное возбуждение, но он не говорит ей: «Успокойся»; он говорит: «Пусть ваши бабочки летают строем». Это изменило ее опыт. Ее мозг мог вызвать беспокойство, но это не так, он придал решимости.

В лекциях, которые Барретт дает для объяснения этой модели, она говорит о мозге как о заключенном в темном безмолвном ящике: черепе. Единственная информация, которую он получает о внешнем мире, — это изменения в освещении (зрение), атмосферное давление (звук), воздействие химических веществ (вкус и запах) и т. Д.Ему неизвестны причины этих изменений, поэтому он должен их угадать, чтобы решить, что делать дальше.

Как это сделать? Он сравнивает эти изменения с аналогичными изменениями в прошлом и на основе опыта делает прогнозы относительно текущих причин. Представьте, что вы идете по лесу. Пятнистый световой узор образует перед вами волнистую черную фигуру. В прошлом вы видели многие тысячи изображений змей, вы знаете, что змеи живут в лесу. Ваш мозг уже подготовил множество прогнозов.

Мне больно, когда кто-то не любит меня или обвиняет меня в показухе? Да, это задевает мои чувства, но что с того?

Лиза Фельдман Барретт

Дело в том, что это предсказание — это сознание , которое можно представить как непрерывный процесс догадок о мире, подтверждаемых или опровергнутых свежими сенсорными данными. В случае с пятнистым светом, когда вы делаете шаг вперед, вы получаете информацию, подтверждающую конкурирующее предсказание, что это просто палка: предсказание о змеи было в конечном итоге опровергнуто, но не раньше, чем оно стало настолько сильным, что нейроны в вашей зрительной коре сработали как хотя один действительно был там, а это значит, что на долю секунды вы его «видели».Итак, мы все время от времени создаем наш мир. Если бы вы этого не сделали, ваш мозг не смог бы достаточно быстро внести изменения, необходимые для вашего выживания. Если бы предсказание «змея» еще не было реализовано, то выброс адреналина, который вам может понадобиться, чтобы прыгнуть с его пути, пришел бы слишком поздно.

Мозг также получает информацию о частоте сердечных сокращений, активности легких, иммунной системе, уровне гормонов и многом другом. «Интероцепция», постоянный мониторинг состояния тела, осуществляется значительно ниже уровня сознательного осознания.Но это абсолютно важно, потому что оно определяет аффект — те чувства приятности или неприятности, возбуждения или отсутствия возбуждения, которые присутствуют всегда и подпитывают наши эмоции.

Мозг обрабатывает входные данные изнутри так же, как и поступающие извне — он делает прогнозы о том, что вызывает эти изменения, на основе того, что он узнал, приписывая им значение в процессе. В Как создаются эмоции Барретт рассказывает историю о свидании, на которое она неохотно согласилась пойти, которое приняло неожиданный оборот, поскольку ее живот перевернулся, когда она пила кофе с парнем.«Хорошо, я поняла, что ошибалась», — пишет она. «Должно быть, он меня привлекает». Через несколько часов она оказалась в постели с … гриппом. Что произошло за чашкой кофе, так это то, что ее мозг сделал предсказание о «увлечении» на основе сенсорной информации из ее кишечника в сочетании с ее культурным пониманием этой эмоции и того, как она должна развиваться.

Мозг, утверждает Барретт, постоянно пытается сбалансировать «бюджет тела», ее перевод «причудливого научного термина» аллостаз.Несбалансированный бюджет тела — слишком большая нагрузка на системы организма, недостаток возможностей для отдыха и восстановления — вторгается в сознание как отрицательный эффект. Это, в свою очередь, может быть истолковано как «падение с чем-то» или «чувство депрессии», в зависимости от того, насколько это плохо, вашего прошлого опыта и культурного контекста.

Лиза Фельдман Барретт. Фотография: Мэри Нокс Меррилл / Северо-Восточный университет

Барретт считает тревогу и депрессию метаболическими заболеваниями, которые возникают из-за ограниченного бюджета тела, как и болезни сердца, диабет 2 типа и болезнь Альцгеймера.Слишком тяжелая работа, недостаток сна и плохое питание приводят к хроническому дефициту. Но поддержание баланса — это не просто вопрос личной воли. «Если бы вы собирались разработать систему, которая действительно испортила метаболические бюджеты людей, это был бы мир, в котором мы сейчас живем», — говорит она.
У Фельдмана есть недоброжелатели, в первую очередь те, кто все еще придерживается идеи, что эмоции являются врожденными. На самом деле, она отмечает: «Я крайне противоречива … Мне действительно интересно, когда люди лгут сами себе, и вот что это такое.Мне больно, когда я не нравлюсь кому-то или обвиняю меня в показухе? Да, мне больно, но что с того? Моя работа — быть ученым, верно? Моя работа — попытаться отделить правду от ерунды ».
Это большая работа, и это обычно бесстрашное заявление о намерениях. Как говорится в одной из глав книги Как создаются эмоции , Барретт предлагает не что иное, как «Новый взгляд на человеческую природу». Ее следующая популярная работа, Семь с половиной уроков о мозге , которая должна выйти в конце этого года, кажется более широкой и беззаботной.«Я подумала, что людям будет интересно прочитать книгу по нейробиологии на пляже», — объясняет она. Хотя, если учесть, что она писала до сих пор, имейте в виду: вы можете обнаружить, что ваш мир перевернулся с ног на голову, прежде чем наступит время коктейлей.

Книга Давида Шариатмадари «Не верь ни единому слову: от мифов к недоразумениям — как на самом деле работает язык» опубликована Вайденфельдом.

Чувства веры: психология, история, феноменология

Также автор книги «История интенциональности: теории сознания от Брентано до Гуссерля», 2007 г.) Хикерсон (Western Oregon Univ.) написал сложную и тонкую трактовку того, что он называет «доксастическим сентиментализмом», то есть теории о том, что вера — это не только или в первую очередь когнитивное состояние, но также аффективное состояние. Короче говоря, вера — это такое же чувство, что человек верит, как и все остальное. Хикерсон развивает этот тезис в разговоре с эмпирической психологией и различными философами: Декартом, Гуссерлем и Уильямом Джеймсом среди других. Книга тщательно аргументирована и хорошо написана. . . Те, кто работает в этой области, сочтут его полезным вкладом в литературу и его стоит прочитать.Подведение итогов: рекомендуется. Аспиранты, научные сотрудники, профессорско-преподавательский состав.

— ВЫБОР

В последние десятилетия в различных кругах постепенно растет понимание того, что совпадение философии эмоций и эпистемологии может быть больше, чем можно было бы изначально предположить. Книга Райана Хикерсона «Чувства веры: психология, история и феноменология» является своевременным и весьма оригинальным вкладом в это обсуждение. . . . «Чувства веры» — это гораздо больше, чем просто отличная книга для специалистов.Это что-то довольно редкое в наши дни, а именно хорошая книга по философии как таковая. Благодаря удобочитаемому, представительному стилю, обширному обзору тем и цифр, ясному толкованию и аргументации, универсалы найдут эту книгу столь же приятной и познавательной, как специалисты сочтут ее проницательной и провокационной. Его явно нишевая тема и эклектичный подход не должны отпугивать широкого читателя. Это выдающаяся книга для всех студентов и исследователей философии.

— Журнал истории философии

«Эта новаторская книга ставит своей целью оценить перспективы доксастического сентиментализма — эпистемологически, психологически, феноменологически и исторически.Утонченная, тонкая и остро аргументированная, книга Хикерсона открывает новые возможности для исследования богатой и сложной взаимосвязи между познанием и чувством ».
— Уэйн Мартин, Университет Эссекса

« Чувства веры Хикерсона — это амбициозная работа, и она реализует эти амбиции. Он исторически чувствителен, но с модернизирующим взглядом, а также эмпирически информирован. Она понравится широкому кругу ученых ».
— Сюэ Ку, Национальный университет Сингапура

« В этой тщательно исследованной и тщательно аргументированной книге Райан Хикерсон опирается на историю философии, современные эмпирические исследования, и надежные феноменологические идеи для защиты как распространенности, так и правдоподобия доксастического сентиментализма — точки зрения, согласно которой чувство необходимо для веры.

No related posts.