Культы это: Что делает культ культом и при чем здесь религии

«Прощание со Сталиным» Сергея Лозницы — «апофеоз людоедского культа»

• Александр Кан
• обозреватель по вопросам культуры

31 мая 2021

Автор фото, ATOMS & VOID

Установленный для прощания в Колонном зале Дома Союзов и утопающий в цветах гроб с телом Сталина. Кадр из фильма.

В Британии выходит в прокат новый фильм живущего и работающего на Западе украинского режиссера Сергея Лозницы «Прощание со Сталиным». Более чем двухчасовая документальная лента со всей скрупулезностью восстанавливает мартовские дни 1953 года — с момента объявления о смерти вождя до торжественного водружения его тела в мавзолей на Красной площади, на фронтоне которого вместе с именем Ленин уже появилось имя Сталин.

Мы видим в фильме не только бесконечный поток людей, устремленный на прощание с телом вождя в Колонном зале Дома Союзов, не только огромную толпу, собравшуюся на торжественную церемонию на Красной площади. Мы видим застывших в оцепенении перед репродукторами со скорбным голосом Левитана нефтяников Азербайждана, охотников-эвенков на Ямале, рабочих Ленинграда — и так по всей огромной стране.

Скорбные лица, слезы на глазах, а то и откровенные рыдания — казавшийся бессмертным великий Сталин уходит, и с ним уходит эпоха.

«Прощание со Сталиным» — полная противоположность вышедшему несколько лет назад фильму британского режиссера Армандо Иануччи «Смерть Сталина». Если там — заставляющие хохотать абсурдистские гиньоль и гротеск, то здесь — вызывающие оторопь и оцепенение величавость и монументальность.

Сергей Лозница работает в равной степени в игровом и документальном кино. И его игровые картины: «Счастье мое», «В тумане», «Донбасс», «Кроткая» по повести Достоевского, и документальные: «Блокада», «Майдан», «Событие» (об августовском путче 1991 года), «День победы» (о праздновании 9 мая в Трептов-парке в Берлине), «Аустерлиц» (о превращении нацистских лагерей смерти в туристический аттракцион) «Процесс» (хроника одного из первых «показательных» сталинских процессов над «вредителями» по делу так называемой «Промпартии» в 1930 году) удостаивались призов на крупных международных кинофестивалях.

Мы беседуем с Сергеем Лозницей об идее фильма, о его методе работы и воздействии такой картины на зрителя.

Александр Кан: Что побудило вас сейчас, спустя шесть с половиной десятилетий, взяться за освещение темы Сталина?

Сергей Лозница: Я собирался делать картину о генезисе, формировании и развитии советского ритуала государственных похорон (в западный прокат фильм выходит под названием «State Funeral», то есть «Государственные похороны» — Би-би-си) — от Ленина до Сталина. Полагаю, что похороны вождей/божеств и «выдающихся деятелей»/верховных жрецов — один из основополагающих ритуалов советского культа, и по нему можно судить о структуре и характере режима в целом. Как известно, Сталин с почестями хоронил своих ближайших соратников-конкурентов, которых сам же и убивал — Кирова, например.

Я приступил к работе над этим материалом сразу же после того, как закончил фильм «Процесс» о процессе Промпартии 1930 года. Я уже был погружен в этот материал и в атмосферу эпохи. Мы начали монтировать фильм о похоронах — отсмотрели много часов хроники похорон Ленина, Дзержинского, Кирова и других, когда выяснилось, что в Красногорском архиве только материалов с похорон Сталина — почти 40 часов! И, конечно же, большую часть этого материала никто никогда не видел. Я понял, что мы нашли сокровище. Я изменил концепцию фильма и принял решение работать только с архивом сталинских похорон.

Александр Кан: Насколько легко было получить доступ к архивным материалам?

Сергей Лозница: Все материалы, использованные в фильме, находятся в коллекции Российского Государственного Архива Кинофотодокументов (РГАКФД) в Красногорске. Я благодарен директору архива Наталии Александровне Калантаровой и всей ее замечательной команде за сотрудничество. Это уже вторая картина, которую я сделал в сотрудничестве с РГАКФД (первым был фильм «Процесс»), и сейчас мы работаем еще над двумя монтажными фильмами о Холокосте, в которых использованы материалы из коллекции этого прекрасного архива.

Автор фото, ATOMS & VOID

Огромная толпа людей на Красной площади

Доступ к архивным материалам может получить каждый — достаточно зайти на сайт архива и просмотреть электронный каталог. Должен сказать, что работа в РГАКФД организована прекрасно, на высоком профессиональном уровне. Я сейчас работаю с разными архивами в разных странах, и у меня есть возможность сравнивать. Меня удивило, что сокровища, которые хранятся в РГАКФД, до меня никому, казалось, были не нужны. Материалы лежали в Красногорске почти 70 лет, лет 30 уже — в открытом доступе, и никому не пришло в голову их оттуда достать.

Александр Кан: Ваш метод — поток хроники, без «говорящих голов» интервью, без авторского комментария, проявленный и в предыдущих фильмах — «Майдан», «Аустерлиц», «Процесс» — применен и здесь. Он кажется абсолютно объективным и бесстрастным. Но в то же время, этот фильм, как предыдущие, не просто документ. Это художественное высказывание, в котором вы, как автор, проявляете свою позицию. Как, какими методами, это достигается?

Сергей Лозница: Ну я бы не называл мой метод «потоком». «Поток» подразумевает что-то хаотичное, происходящее само по себе. Все мои фильмы имеют ясную и продуманную структуру, материал точно отобран, выверен и выстроен в монтаже. Фильм — это высказывание. Артикулированное высказывание невозможно без жесткой структуры, оно просто не будет иметь смысла. И да — я не использую закадровый комментарий, будь то голос рассказчика или музыка. Не вижу в этом никакого смысла. На мой взгляд, это только отвлекает зрителя, мешает восприятию. Мой метод — метод погружения. Я погружаю зрителя в материал, в событие, разворачивающееся на его глазах, делаю его соучастником и приглашаю к размышлению, к рефлексии.

Автор фото, ATOMS & VOID

Скорбные лица рабочих с преклоненными знаменами

Для меня очень важна изобразительная сторона, мы очень тщательно реставрируем архивный материал, делаем цветокоррекцию и добиваемся практически идеального качества изображения. После просмотра «State Funeral» многие зрители удивлялись, что материал семидесятилетней давности так хорошо сохранился. На самом деле, на то, чтобы добиться такого изображения, ушли месяцы работы. Над дизайном звука мы тоже работаем месяцами, добиваемся совершенства. Большая часть хроники похорон была без звука. То, что вы слышите сейчас в кадре: шаги, всхлипы, приглушенные голоса, рыдания, атмосферу улицы и помещения, гул толпы, музыку, все то, что дает изображению жизнь, — все это было создано звукорежиссером.

Александр Кан: Разоблачение Сталина началось только через три года после его смерти, на ХХ съезде партии в 1956 году. Вы говорите в своем предпосланном фильму режиссерском заявлении, что начало краха системы сталинизма ощутимо и в эти ставшие предметом вашего фильма четыре дня казалось бы полного апофеоза культа личности. В чем вы видите признаки этого начала?

Сергей Лозница: Полагаю, что речь идет не о крахе системы сталинизма (она жива и сегодня, события последних лет, месяцев и дней об этом свидетельствуют), а о крахе системы советского государства — в том виде, в каком его придумал и создал Сталин. Говорят, что Долорес Ибаррури (участница антифашистского движения в Испании — прим. редакции) после своего первого визита в СССР в 1930-е годы на вопрос о своих впечатлениях отвечала, что ей казалось, что она побывала в Древнем Египте. Полагаю, вполне уместное сравнение.

Так вот, тот фараонский, «древнеегипетский» СССР, построенный Сталиным, начал рушиться в марте 1953 года. Он протянул еще несколько десятилетий по инерции, но приходил во все больший упадок, разваливался на глазах. Как известно, в 1990-е годы пришлось провести полную реконструкцию, апгрейд режима, чтобы сегодня он мог опять цвести пышным цветом. «Древнеегипетские» формы уже не работали, нужно было придумать что-то новое — даже ввести какие-то черты, имитирующие «демократию». С единственной целью, конечно — удержать власть.

Автор фото, ATOMS & VOID

У гроба вождя — его соратники. В центре — Лаврентий Берия и Георгий Маленков. Слева ближайший к нам — Николай Булганин, за ним — Климент Ворошилов. Кадр из фильма

Но этот переломный момент в марте 1953 года мне кажется весьма любопытным. К тому же, это уникальная возможность увидеть своими глазами, что творилось в марте 1953 года в стране, достигшей апофеоза людоедского культа.

Александр Кан: В публиковавшихся уже в перестроечные годы воспоминаниях говорится, что день похорон был отмечен трагедиями, давкой толпы, в которой погибло немало людей. Вы не можете об этом не знать. Скорее всего кадров хроники, запечатлевших эту трагедию, в прошедших советскую цензуру архивах нет. Или все же есть? В фильме у вас нет об этом никакого упоминания. Не упущение ли это?

Сергей Лозница: Не мне судить, что является «упущением». Об этом следует спросить зрителей. Я — кинорежиссер. Документалист. Я работаю только с тем материалом, который снят.

В моем распоряжении было 40 часов хроники, и из нее я сделал фильм длиной 2 часа 15 минут. Конечно, если бы я смог найти кадры давки на Трубной площади, я полагаю, они бы вошли в фильм. Но я их не нашел. В просмотренном материале таких кадров не было. Если этот материал где-то и существует, то, вероятно, в закрытых архивах секретных служб, доступа к которым у меня пока нет.

Знаете, когда 15 лет назад — в очень «либеральные» по сравнению с нынешними времена — я делал монтажный фильм о блокаде Ленинграда, в нашем распоряжении было только шесть часов хроники, сохранившейся на Ленинградской студии документальных фильмов. Невероятно, не так ли? Шесть часов хроники после 900 дней блокады? Мы тогда везде пытались искать, обращались и в архивы КГБ, но ответа не получили.

В нашем фильме есть кадры волнующейся толпы на подступах к Колонному залу. Видно, что люди стоят очень плотно. Ясно, каково состояние этих людей, какова атмосфера. Ни у кого нет сомнений в том, что похороны эти превратились в еще одну трагедию, в давке погибли десятки, может быть, сотни людей. Об этом есть множество письменных и устных свидетельств. Эти несчастные люди — порабощенные, одураченные, морально изуродованные — тоже стали жертвами кровавого диктатора.

В конце фильма есть титр, информирующий зрителя о том, что Сталин повинен в гибели и страданиях миллионов людей. Люди, затоптанные в похоронной давке, принадлежат к этим миллионам.

Александр Кан: Зная вашу жизненную и творческую биографию, читая заключительный титр фильма и ваше режиссерское заявление, никаких сомнений у меня относительно вашей позиции по Сталину нет. Но, смотря в течение двух с лишним часов ваш фильм, я не мог не думать о том, как его может воспринять человек, ничего не знающий о вас и о предыстории фильма. В нынешней России, где, как известно, число сторонников-поклонников Сталина не снижается, а то и растет, такой фильм может быть воспринят как осуществление и подтверждение того, что говорили на траурном митинге его приспешники — сталинского бессмертия. Величие и грандиозность показанного на экране завораживает, и наверняка найдутся люди, которые будут с благоговением смотреть на этот апофеоз. Что вы можете сказать по этому поводу?

Сергей Лозница: Да, конечно, такие зрители найдутся. Уже нашлись. Мне приходилось читать такого рода комментарии на русскоязычных сайтах. Ну что я могу сказать? Имеющий уши да услышит.

Сейчас вот фильм выходит в прокат в Англии и США, и газета Guardian опубликовала рецензию под заголовком «Невозможно оторвать глаз от этого бесконечно родного лица». Это диктор Левитан говорит про Сталина в гробу. Это цитата из радиотрансляции, которая велась на всю страну, на весь мир в день похорон. В переводе на английский это звучит восхитительным абсурдом, собственно, и по-русски это абсолютный абсурд. Но, к сожалению, рабы, выведенные сталинской селекцией, в чьих модифицированных бесконечным террором генах живет слепой страх, этого понять не способны. И дети этих рабов, и их внуки.

Автор фото, ATOMS & VOID

Огромный портрет вождя величаво плывет над застывшими в скорбном трауре рабочими на стройке. Кадр из фильма

Но, к счастью, есть и другие люди, с другими генетическими кодами. Ну и есть уже поколения, выросшие на постимперском пространстве, для которых весь этот нарратив представляется просто сюрреализмом, фантастикой. С нами на премьере в Венеции была дочка нашего литовского cо-продюсера, выпускница школы. После просмотра она спросила: «Мама, а что это за Комитет такой, о котором они все время говорят и который все решения принимает?». Это она про «Центральный Комитет КПСС». Думаю, для нее эти концепты стоят в одном ряду с конструктами из «Звездных войн» или «Властелина колец».

Александр Кан: И в этой связи — для кого, для какого зрителя вы делали свой фильм? В России, на территории бывшего СССР? В мире в целом, где многие знаки системы, понятные нам с вами, могут остаться непонятыми, неразгаданными?

Сергей Лозница: Как и любой режиссер, любой автор, я хотел бы, чтобы мой фильм посмотрели зрители во всем мире. Произведение искусства — источник смыслов. Смыслы рождаются в интерпретации и рефлексии зрителей. Понимание? Ну это же всегда — дар, всегда чудо. «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется, и нам сочувствие дается, как нам дается благодать».

Александр Кан: Показывали ли или покажут ли фильм в России? Какова реакция?

Сергей Лозница: Фильм вышел в ограниченный прокат в России в марте 2020 года. В самом начале пандемии, за несколько дней до локдауна. В российском прокате фильм называется «Прощание со Сталиным». Реакция, как мне помнится, была в спектре от «никогда снова» до «да здравствует великий вождь». Но, по-моему, вменяемых зрителей все-таки было больше.

Александр Кан: Что вы намерены делать дальше? Будет ли возвращение к художественному кино?

Сергей Лозница: Я сейчас заканчиваю два монтажных фильма о Холокосте, фильм о Витаутасе Ландсбергисе и работаю над монтажной картиной о бомбардировках немецких городов во время Второй мировой войны. В следующем году приступаю к работе над игровой картиной «Бабий Яр».

Обратный карго-культ — Ведомости

В середине сентября популярное американское издание The Daily Beast опубликовало большую статью о российском телеканале Russia Today (RT), вещающем на иностранных языках. Оказывается, канал, на построение которого потрачено за 10 лет чуть ли не $2 млрд (что, в самом деле?), имеет гораздо меньшую аудиторию, чем рассказывает о себе.

Кому-то этот проект покажется аналогом сочинской Олимпиады – этот кто-то назовет пропагандой и то и другое. Мне здесь видится принципиальная разница. Можно сомневаться в том, нужно ли было проводить Олимпиаду, необходимо вникать, как были потрачены большие деньги, но нет никаких сомнений, что были построены замечательные и красивые спортивные объекты. (Точно так же у меня нет никаких сомнений, что к чемпионату мира по футболу 2018 г. российские города получат, пусть и дорого, прекрасные и современные стадионы.) Однако RT – это не дорогостоящий телеканал, это дорогостоящий проект, который выглядит как телеканал. The Daily Beast пишет о том, что нет серьезных доказательств, что канал кто-то смотрит (понятно, что при наличии сотен телеканалов на выбор одного присутствия в пакете недостаточно). Но даже если кто-то смотрит, очевидно, что канал не выполняет базовых функций СМИ: даже о России, не говоря уже об остальном мире, у него никогда, на мой взгляд, не было важных эксклюзивных новостей, его комментаторы никогда не давали поводов для серьезной реакции. А рядом на наших глазах телеканал «Аль-Джазира», управляемый и частично финансируемый правящей династией Катара, стал важным источником новостей и комментариев о происходящем в арабском мире – прежде всего потому, что умел добывать важную информацию, которой не было ни у какого другого источника, и собирать комментарии тех, к чьему мнению прислушиваются.

В политическом обиходе у нас уже прижился термин, заимствованный у антропологов, изучавших поведение примитивных обществ в ХХ в., – «карго-культ». Метафора из условной истории про условных дикарей, которые, видя, что самолет, построенный «белыми людьми», привозит товары, строят деревянный макет самолета, чтобы вызвать появление товаров. Вот RT и есть карго-культ в чистом виде.

Однако это не конец истории. Говоришь об этом с российскими коллегами и слышишь возражение: мол, за границей такие же точно телеканалы. И BBC, и Fox News, и CNN. Такой вот обратный карго-культ: да, наши макеты не вызовут появления товаров, но и настоящие самолеты товаров не привезут, потому что их нет, настоящих самолетов. Там такие же деревянные макеты.

Обратный карго-культ, конечно, помогает жить. Не нужно учиться делать настоящий телеканал, надо только рассказывать заказчику, что настоящий – он так и выглядит. (А с футбольным стадионом так не получится, потому что болельщик разберется, настоящий он или нет.) Но на самом деле есть телеканалы, находящие новости, отбирающие важные сюжеты и приглашающие серьезных комментаторов. Также есть на самом деле настоящие, летающие самолеты.

Автор – профессор Чикагского университета и НИУ Высшая школа экономики

Новогодний концерт на «Культе личности»

Леонид Велехов: Здравствуйте, в эфире Свобода — радио, которое не только слышно, но и видно. В студии Леонид Велехов, и это новый выпуск программы «Культ личности», который вы также смотрите на телеканале «Настоящее время».

Мы продолжаем цикл праздничных, рождественско-новогодних концертов, в которые мы включили фрагменты прошедших за год выпусков «Культа личности» с участием артистов, певцов, музыкантов…

Воспоминания детства: 31 декабря утром Большой театр всегда дает представление балета «Щелкунчик». Вот она, новогодняя ассоциация! У Гофмана, если быть точным, сюжет разворачивается накануне Рождества, но это не суть важно. Тем более что Рождества два, а Новый Год один, и он объединяет сторонников одного и другого.

Итак, балет, с него и начнем!

Звезда мирового балета ХХ века Лоран Илер блистал на сцене Парижской Гран Опера в 1980–90-е годы. Здесь он перетанцевал едва ли не все главные партии классического репертуара. Он выступал в балетах Ролана Пети, Мориса Бежара, Уильяма Форсайта, Терезы де Кеерсмакер, Анжелена Прельжокажа, но главным его учителем и, более того, крестным отцом в профессии был Рудольф Нуреев, который, собственно, и сделал из нашего героя звезду первой величины.

К слову, Лорану Илеру с самого начала его биографии везло на русских наставников. Равно как, впрочем, и русским наставникам повезло с таким учеником. В балетной школе при Гран Опера он учился у Александра Калюжного, звезды парижского балета 1950-х годов, а возведен был в ранг этуаль за исполнение партии принца Зигфрида в «Лебедином озере» в постановке отца-основателя балета Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, народного артиста СССР Владимира Бурмейстера.

Так что, видимо, не случайно таким образом сошлись звезды, что в январе прошлого года Лоран Илер возглавил балет «Стасика», как фамильярно называют меломаны и балетоманы Театр Станиславского и Немировича-Данченко. Это театр с большой историей, но его балет почти всегда оставался немного на втором плане по отношению к его опере. Хотя с этим балетом, помимо Бурмейстера, связаны такие замечательные имена, как Виолетта Бовт, Элеонора Власова, Маргарита Дроздова, Дмитрий Брянцев. И даже гений танца Марис Лиепа начинал здесь свой путь.

В последние годы столь ярких имен балет Театра Станиславского не давал, и можно только уповать на то, что Лоран Илер, нацеленный как раз на преподавательскую и репетиторскую работу с артистами, способствует возрождению его былой славы.

Леонид Велехов: Мсье Лоран, что за странная фантазия: бросить культурную столицу мира, Париж, приехать в Москву и не просто поставить спектакль, но возглавить стационарную труппу? Неужели вам в Париже работы не нашлось?

Лоран Илер: C’est la vie. Я получил это предложение от генерального директора Театра Станиславского Антона Гетмана. И конечно, раньше я никогда не мог себе представить, что когда-нибудь приеду в Россию и стану художественным руководителем балетной труппы. Я приехал, посмотрел на труппу. Меня удивила и очень обрадовала та чудесная атмосфера, которая есть в театре: замечательные артисты и амбиции, которые у них есть. Мне было интересно присоединиться к этому проекту, в котором мы очень уважительно относимся к прошлому и смотрим в будущее. У нас очень много новых проектов, которые мы хотим осуществить все вместе. Поэтому я приехал и с большим удовольствием работаю в труппе. Работая здесь, я хотел бы передать опыт, который я получил, работая артистом и главным репетитором в «Опера де Пари». И я уже вижу результат. Я вижу, что артисты, с которыми я работаю, развиваются. У них есть невероятный творческий аппетит и амбиции. Их ежедневный вклад в работу помогает мне развивать тот замысел, о котором я думаю. В нашей балетной труппе больше ста человек. Эти люди очень талантливы. Они готовы идти за мной и работать над всеми теми проектами, о которых мечтаю я.

Леонид Велехов: А имена Станиславского и Немировича-Данченко для вас значат что-то такое особенное, содержательное, сущностное? Или это уже просто буквы, которые висят на фасаде театра и украшают его логотип?

Лоран Илер: Конечно, для меня эти имена очень многое значат, потому что мы все знаем систему Станиславского, по которой артисты учатся работать и существовать на сцене. Когда Станиславский и Немирович-Данченко работали, для них очень важны были эксперименты, открытия. Это тот ключевой момент, на который я опираюсь в своей работе. Конечно, самое главное, это риск в некотором смысле. Мы все рискуем, когда пробуем делать что-то новое. Я считаю, что в этом – наша постоянная связь с основателями театра.

Леонид Велехов: Но я бы хотел другую сторону этого же вопроса затронуть. Балет, казалось, самое условное из всех сценических искусств, в то время как Станиславский открыл, развивал и исповедовал метод предельно реалистичной, натуралистической даже актерской игры. Как этот метод может пригодиться артисту балета, метод Станиславского?

Лоран Илер: Я считаю, что именно в этой реалистической игре на сцене и есть будущее больших классических балетов. Потому что, конечно, техника – это очень важно, но игра артиста для меня как зрителя намного важнее. Каким образом передать эмоции, чтобы публике было ясно, что переживает артист на сцене? Мы опираемся на систему Станиславского. Для меня, когда сам я танцевал, это было невероятно важно. Я работал с разными педагогами в разных труппах, и всюду была очень важна драматическая составляющая каждого балета. Поэтому для меня именно актерская игра очень важна.

Леонид Велехов: До эфира, когда мы с вами разговаривали, я упомянул имя Сириля Атанасова, танцовщика, потрясшего меня в свое время. Я был совсем мальчишкой, когда «Опера де Пари» после большого перерыва привезла свои спектакли в Москву. Все мы были восхищены «Собором Парижской Богоматери» в постановке Мориса Бежара, тем, как танцевали Атанасов, Ролан Пети и другие. Вы до эфира рассказывали, какой это был великий мастер перевоплощения, как он стоял за кулисами, шутил, веселился, а потом моментально перевоплощался, «надевал» на себя образ и вылетал на сцену. Я думаю, что это как раз пример такого подхода к балету – с методом Станиславского, с очень такой углубленной актерской игрой и одновременно очень театральной.

Лоран Илер: Я согласен, что это работа артиста – продумать свой персонаж. И главное для меня – эта работа должна быть проведена очень скрупулезно. Важно найти логику развития образа. Есть рамки каждой партии, каждой роли. Но внутри этих рамок для каждого исполнителя есть невероятная свобода. Но все должно быть для тебя как актера невероятно логично. Я, помню, читал о том, как, мне кажется, это был режиссер Висконти, он попросил для съемок одной из сцен расставить мебель и внутрь ящиков положить одежду. Пришла художник по костюмам и сказала: «Извините, но по сцене актер не будет открывать ящики». Он говорит: «Я знаю. Но я также знаю, что артист, когда будет играть эту сцену, зная, что эти ящики не пустые, там есть одежда, будет играть по-другому». Именно поэтому я считаю, что очень важно, чтобы все было логично, когда ты продумываешь свою партию. Конечно, Сириль Атанасов – это один из примеров такой скрупулезной работы над ролью.

Звучит музыка

Леонид Велехов: Имя Нуреева прозвучало. Я знаю, что он сыграл большую роль в вашей судьбе. Как это произошло?

Лоран Илер: Наша встреча произошла, конечно же, на работе, в балете. Мне было девятнадцать лет, когда он возглавил «Опера де Пари» в качестве художественного руководителя балета. Это была невероятная личность, невероятно интересный человек, который смотрел на тебя, и ничего не ускользало от этого взгляда. Он тебя просто сканировал. Он видел все. Он читал тебя, как открытую книгу. И при этом он всегда говорил: «Главное – работа. Только ежедневная работа может вывести тебя на новый уровень». Также он всегда говорил: «Первый шаг на сцене очень важен. Дальше все уже будет намного проще». Конечно, я многому научился, благодаря ему. Я очень ему благодарен.

Леонид Велехов: А как с ним было работать? Он ведь был, судя по воспоминаниям, человек очень непростой – и жесткий, и вспыльчивый.

Лоран Илер: Я согласен. Конечно, у него был невероятный темперамент. Он себя ни в чем не ограничивал. Он был способен на все. И вот эта внутренняя свобода была совершенно невероятная. Он вел себя также одинаково с артистами балета и с президентом Французской республики. Я работал с Рудольфом над всеми главными партиями, которые играл на сцене. И он никогда мне не говорил, что вот здесь надо играть только так. Никогда он мне не давал такие указания. Он считал, что хореография сама предлагает ключи к персонажу. Все уже прописано там. И если артист талантлив, если он готов отдать свое тело для того, чтобы сыграть этот персонаж, он сможет выразить все, что необходимо. А если у человека нет этого таланта, то ему ничто не поможет, ты будешь ему просто накидывать подсказки, но без результата. Он был невероятно справедлив в работе, в том числе с теми артистами, которые, может быть, ему даже не нравились. Если человек работает, к нему у него было невероятное уважение.

Леонид Велехов: Вы ведь и танцевали с ним на одной сцене?

Лоран Илер: Да.

Леонид Велехов: В чем была его уникальность именно как танцовщика?

Лоран Илер: Я танцевал с Рудольфом «Лебединое озеро». Я танцевал Принца, а он наставника, Вольфганга. Также мы танцевали вместе «Танцующих подмастерьев» Бежара. Рудольф уникален в том, как он чувствовал себя на сцене. Возьмем, к примеру, поклоны. Он не благодарил зрителя – зритель благодарил его за все то, что он сделал на сцене. Он, конечно, был невероятной личностью. Он всегда говорил, что артист должен быть почти божеством. Он должен задавать высочайшую планку, если выходит на сцену. Конечно, он произвел революцию, обладая невероятной харизмой, плюс его животность на сцене, энергия и талант. Это то, что делает его уникальным артистом.

Леонид Велехов: Но все-таки французский не был его родным языком. Как он с вами изъяснялся?

Лоран Илер: С нами он говорил на французском, но я у него однажды спросил: «Когда вам снятся сны, на каком языке они вам снятся?» Он мне сказал, что чаще всего на английском, редко на русском, но никогда на французском…

Леонид Велехов: Как интересно! Он был человек, как мы выяснили, очень темпераментный. Наверное, он ругался в моменты недовольства. На каком языке он выражал свое недовольство?

Лоран Илер: По-русски. (Смех в студии.) Ругался он только по-русски. Мы все сразу же понимали. Не нужно было никакого перевода: все было ясно. Но для того, чтобы его разозлить, нужно было постараться. Для этого должна была быть какая-то большая уважительная причина. Для него было очень сложно понять, почему мы говорим, например, «нет», если он не видел уважительной причины для этого. Если кто-то из танцовщиков говорил ему: «Я не могу сделать это движение». Он говорит: «Ну, попробуй. Вначале нужно пробовать, а потом уже говорить нет! Пробуй! Работай! Откуда вы знаете?! Делайте, пробуйте!» (Смех в студии.)

Леонид Велехов: Молва гласит, что при том, что у него было много учеников, которых он вывел в люди, вы были одним из любимых его танцовщиков. Это так?

Лоран Илер: Действительно, я очень много работал с Рудольфом. Мне кажется, он меня любил. При этом я его частенько раздражал. У нас были конфликты, потому что я также открыто говорил ему то, что я думаю. Но это опять же его свойство: если ему говорили что-то открыто, и он понимал причины этого, он уважал этого человека. Он уважал свободу выражения. Я был первым артистом, кого он повысил, назвал étoiles. Я думаю, что, конечно, у нас были какие-то очень теплые отношения. Ответить на вопрос, был ли я его любимым учеником, может только он.

Когда Рудольф работал, было много людей вокруг него, которые его ругали, с которыми у него были конфликты. У него была жизнь не простая и не легкая. Но после его смерти многие стали называть себя его учениками. Возник, можно сказать, культ его личности. Но я считаю, что, десять лет проработав вместе с ним, я не имею права говорить, что я его знаю. Я знаю его немного, благодаря той совместной работе, каким-то разговорам с ним.

Леонид Велехов: От классики к авангарду лежит наш путь. Следующий наш герой – один из самых ярких представителей мирового музыкального авангарда…

Эдисон Денисов – легендарное имя в русской и мировой музыке. В Европе его называли Моцартом двадцатого столетия. В Советском Союзе его произведения были фактически под запретом, исполнялись крайне редко, но когда исполнялись, залы были битком. В отличие от официальной «репутации», неофициальная денисовская слава на родине мало чем уступала по своему резонансу его славе на Западе. А с высоких трибун его, наряду с Альфредом Шнитке, Софией Губайдулиной и некоторыми другими, начиная с 1960-х и вплоть до второй половины 1980-х, неизменно громили, клеймили за «формализм», «авангардизм» и прочие буржуазные «измы».

Горек хлеб быть за границей признанным, ежели на родине хулят, сказал поэт. И это действительно так. Вместе с тем, немного перефразируя другого поэта, скажем, что такая хула, как та, которая обрушивалась на головы Денисова и других советских сочинителей действительно новой музыки, вполне может быть признана в историческом измерении и похвалой. Кажется, многие из них так к этому и относились.

Тем более что музыка Эдисона Денисова в Советском Союзе все-таки со сцены звучала. Правда, со сцены драматического театра, зато какого! На протяжении нескольких десятков лет Денисов писал музыку к постановкам лучшего советского театра, любимовской Таганки, и его вклад в грандиозный успех таких спектаклей, как «Мастер и Маргарита», «Дом на набережной», «Преступление и наказание», «Три сестры» и других, весом и ярок. Это было великолепное, историческое театральное трио: режиссер Юрий Любимов, художник Давид Боровский и композитор Эдисон Денисов…

Увы, судьба оказалась немилостива к маэстро. В конце 80-х все запреты на новую музыку отправились на свалку истории, к Денисову впервые пришло полноценное признание, однако наслаждаться им ему довелось недолго. В 1994 году он попал в тяжелейшую автомобильную аварию, от последствий которой так до конца и не оправился, а в 1997-м умер. Он умер в Париже, который очень любил, но никогда не терял надежды вернуться в Россию, которую любил еще больше. Навестив Москву незадолго до смерти, сказал близким друзьям: «Из России не уезжайте»…

Эдисона Васильевича давно уже, больше 20 лет, с нами нет, но его квартира, его рабочий кабинет сохраняются в первозданном виде его вдовой, хранительницей и популяризатором его творческого наследия, музыковедом, доктором Сорбонны Екатериной Купровской-Денисовой.

Что такое для него была Россия? В чем она для него концентрировалась?

Екатерина Купровская-Денисова: Эдисон очень любил природу. Это, наверное, у него было сибирское. Потому что он родился в Томске, и лето они часто проводили на Томи: и купались, и в лес ходили за ягодами, за грибами, зимой они катались на лыжах и так далее. Единение с природой было для него очень важно. Это источник, из которого он постоянно подпитывал свою энергию. И поэтому он очень любил ездить в Рузу, в Дом отдыха композиторов, особенно, зимой: катался там на лыжах каждый день. И вот эта прогулка на лыжах по заснеженным пространствам для него это было как медитация, творческая медитация. Потому что он любовался этим заснеженным пейзажем, замерзшей рекой. И это давало ему впоследствии музыкальные образы. Зрительные образы рождали какие-то музыкальные идеи.

Леонид Велехов: Я еще где-то у него вычитал, что в Рузе действительно, особенно в те времена снег и до марта и до апреля лежал… Я где-то вычитал, что когда в апреле бывали такие жаркие солнечные дни, он куда-то на лыжах уходил в глубину. Там лес замечательный когда-то был: к сожалению, многое из этого леса погибло. И там он раздевался по пояс и сидел, загорал. Конечно, это удивительный человек, в том числе и в этой своей связи с Россией, с русской природой, по-моему, очень глубокой.

Екатерина Купровская-Денисова: Для него было важно русское музыкальное творчество. Мы об этом практически не поговорили, но он молодым еще ездил на Алтай в так называемые фольклорные экспедиции. Он собирал и записывал песни. И это может показаться странным, но в его мелодике, в интонационности его музыки эта русскость запрятана. Потому что если развернуть эти все мотивы, их медленно пропеть про себя, то становится совершенно очевидным, что там заложена русская интонация буквально в первозданном виде. Кстати, говорят о том, что язык слышится в музыке инструментальной, например, у Брамса или Баха немецкий язык слышится, и так далее. Об этом говорят многие исполнители. Я это прочитала уже гораздо позже, чем общалась с Эдисоном. И вот у него как раз эта русскость заложена в интонационности на этом уровне, то есть на каком-то клеточном, молекулярном уровне. И это парадокс, потому что его обвиняли в западничестве, в использовании буржуазных техник, а на самом деле вот эта русскость проявилась в некоем абстрактном, конечно, аспекте, но, тем не менее, она проявилась таким образом в его музыке. И вся его музыка основана на этих интонациях.

Звучит музыка Э. Денисова

Леонид Велехов: Продолжим идти в авангарде мировой музыки. Этот участник нашего концерта очень тесно был связан и с Денисовым, и с другими композиторами, изменившими лицо современной отечественной музыки. А то, чему он сам себя посвятил в музыке, вообще уникально…

Марк Пекарский – личность в отечественной музыке легендарная. Сорок с лишним лет назад, точнее в 1976 году, он организовал первый в стране ансамбль ударных инструментов – первый и по сей день единственный. Ансамбль жив и концертирует поныне, поражая воображение публики и тем, какое музыкальное богатство можно извлечь из звучания ударных, и тем, в какой яркий спектакль можно превратить обыкновенный концерт.

Он называет своим учителем Анри Волконского. Потомок знаменитого княжеского рода, вернувшийся подростком с семьей из эмиграции в Советский Союз после второй мировой войны, так и не освоившийся до конца в советской жизни, вновь уехавший на Запад в начале 1970-х и там до конца своих дней тосковавший по России, Волконский был удивительным экзотическим цветком на почве советской жизни. Что не помешало ему – скорее даже помогло – сыграть огромную роль в развитии русской музыки советского периода. Он поразительным образом одновременно возродил здесь интерес к старинной музыке и пробудил вкус к музыкальному авангарду.

Марк Пекарский, при всей его укорененности в отечественной действительности, тоже на самом деле цветок экзотический – и по форме своего бытового, каждодневного существования, и по сути своего творчества. Ну, казалось, ансамбль ударных – кого можно в России так уж этим увлечь? Все-таки здесь не Куба, не Индия, не Африка… А вот нет. Как на первом выступлении его ансамбля 42 года назад ломившаяся в зал публика снесла двери, так и по сей день не увядает слава ансамбля Пекарского и интерес к нему.

А еще, глядя на Марка Ильича Пекарского, я вспоминаю строки Булата Окуджавы – неважно, что они посвящены скрипачу:

Я не то чтобы от скуки – я надеялся понять,
как умеют эти руки эти звуки извлекать
из какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил,
из какой-то там фантазии, которой он служил…

Звучит музыка

Леонид Велехов: Вы с самого начала в своей музыкальной душе были авангардистом? Потому что начинали-то вы в традиционных, классических местах, в оркестре Гостелерадио, кажется.

Марк Пекарский: Да.

Леонид Велехов: Или вы наступали на горло собственной песне, там работая?

Марк Пекарский: Нет, я ничему на горло не наступал, потому что я влекся туда, куда меня влекло. А влекло меня просто поиграть. Я музыкой начал заниматься поздно. В семье у меня только старший брат был военным музыкантом. Так что музыкальной подготовки у меня было очень мало. Музыкальное образование у меня довольно скудное. Потом я познакомился с князем Волконским. И он меня переманил к себе в ансамбль «Мадригал», тем более что на прежнем месте у меня были неприятности. Мне перестало нравиться, что в оркестре очень много народа, а в зале иногда меньше людей, чем на сцене. Мне все время хотелось, чтобы было наоборот.

Леонид Велехов: И место ударника в традиционном оркестре было скромным.

Марк Пекарский: Нет, у меня было хорошее место. Я был вторым литавристом.

Леонид Велехов: Я просто вспомнил фильм Иоселиани «Жил певчий дрозд», где он прибегает под конец, чтобы исполнить свою секундную партию…

Марк Пекарский: Да, но фильм о другом, не о роли ударника.

Леонид Велехов: Конечно.

Марк Пекарский: Я познакомился со старинной музыкой. Вдруг мне открылся целый пласт старой музыки – Ренессанс, эпоха Возрождения и средневековая музыка. Это было так интересно!

Леонид Велехов: Это все уже связано с Андреем Волконским, да?

Марк Пекарский: Да! А потом я услышал его произведения, а потом я каждый день общался с ним. Так получилось, что он стал моим главным учителем. И однажды я написал статью об этом в «Культуре» и послал ему, когда он уже уехал за границу. И он не возражал, слава богу, и я счастлив. Он признал, что я его ученик. Он ничему меня не учил, просто мы общались вместе.

Леонид Велехов: Это же был совершенно экзотический цветок на нашей советской почве.

Марк Пекарский: Да. Он, например, встречался во время первого фестиваля молодежи в Советском Союзе с иностранцами. Когда его вызвали в одно место, он сказал: «Ну, как с иностранцами?! Я встречаюсь со своими друзьями. Я же сам оттуда! Я их давно не видел, я встречаюсь с ними».

Леонид Велехов: А он говорил как-то по-особенному, не похоже на наш советский выговор?

Марк Пекарский: Да, первое время… Я его уже застал, когда он русским владел в совершенстве. Но, тем не менее, пение какое-то такое в его голосе было. Он говорил: «Там меня называли Кокот». А я говорю: «А что такое Кокот?» – «Ну, кокет» – и глаза поднимает наверх…

Леонид Велехов: Но он не принадлежал к сексуальным меньшинствам?

Марк Пекарский: Нет, отнюдь! (Смеются.) Меня иногда просят другие интервьюеры: «А расскажите что-нибудь?..» Сейчас будет концерт 16-го в одном месте, посвященный юбилею. «А вы могли бы рассказать что-нибудь экстравагантное про князя?» Я говорю: «Да, мог бы». – «Расскажете?» – «Нет, не расскажу». – «А почему?» – «Не хочу!» Не все ложится на бумагу.

Леонид Велехов: Конечно!

Марк Пекарский: Даже несмотря на то, что его уже нет, я совсем не собираюсь радовать публику рассказами о каких-то интимных вещах. Это никого не касается, кроме самого князя Волконского.

Леонид Велехов: Он сожалел о том, что родители вернулись, и он вынужден был с ними вернуться?

Марк Пекарский: Да, сожалел, много раз об этом говорил. Но потом я с ним встречался уже за границей, когда он отсюда уехал… Я дважды ездил к нему в Экс-ан-Прованс. И он там уже сожалел, что уехал из Союза. Первый раз мы с ним в Дармштадте встретились, где я был на гастролях. И он познакомился там с моей женой. И ее спрашивал: «А как вы думаете, мне дадут класс в Московской консерватории, например, клавесина?» Он мечтатель, конечно, большой – дали бы ему класс! Так вот, он сказал: «Вы понимаете, я всегда в России был чужим, но оказывается, что я и здесь чужой. И нигде, – говорит, – я не дома».

Леонид Велехов: Это трагическая судьба.

Марк Пекарский: Да, конечно, безусловно.

Леонид Велехов: Сколько в ней переплелось и великой большой истории, и такой вот частной человеческой…

Марк Пекарский: Да. Но для русской музыки он сделал чрезвычайно много! Да и не только для музыки, вообще для искусства. Он оказал на целое поколение совершенно удивительное влияние. Я как-то определил это так – он научил нас свободе, свободе всего: свободе мнений, свободе мышления, свободе оценок, которые не зависят от чего-то, а зависят только от того, как ты сам думаешь. А меня он научил музыку слушать, и я надеюсь, что не только слушать, но и слышать. Тем, что я есть теперь, я обязан целиком и полностью ему. Так был бы я оркестровым тяни-толкаем, ходил бы, зарплату свою получал. Что такое оркестрант – не только в России, а везде?

Леонид Велехов: Лабух, извиняюсь.

Марк Пекарский: Это лабух. Если перевести на нормальный язык – это профессионал, ремесленник, может быть, высокий профессионал. И у меня есть такие ученики, которые играют в замечательных оркестрах, но я где-то про себя не всегда считаю их профессионализм адекватным их музыкальному значению.

Звучит музыка

Леонид Велехов: После изысков музыкального авангарда в духе Эдисона Денисова, Анри Волконского и Марка Пекарского самое время прозвучать простой, традиционной лирической бардовской песне…

Звучит песня «Как тебя зовут (Тысяча имен)» в исполнении Алексея Иващенко

Леонид Велехов: Уже приближаясь к финалу нашего концерта, а вместе с этим и к Новому Году, хочется услышать что-нибудь широкое, раздольное, очень русское. Маэстро, вам и вашему замечательному хору слово!

Песня «Наша жизнь коротка» в исполнении Хора Минина

Наша жизнь коротка,
Все уносит с собой.
Наша юность, друзья,
Пронесется стрелой.

Припев:

Проведемте, друзья,
Эту ночь веселей!
И пусть наша семья
Соберется тесней!

Налей, налей
Бокалы полней!

И пусть наша семья
Соберется тесней!
Выпьем первый бокал.
За свободный народ.
А второй наш бокал
За девиз наш “вперед!”

Припев:

Проведемте, друзья,
Эту ночь веселей!
И пусть наша семья
Соберется тесней!

Леонид Велехов: А финал… Что же голову ломать, если для финала новогоднего концерта в нашем репертуаре есть нечто такое, лучше чего для такого повода, как голову не ломай, все равно не придумаешь… Сейчас вы поймете, о чем я. А я с вами прощаюсь, поздравляю вас с наступающим Новым Годом, дорогие зрители и слушатели. А от имени и по поручению съемочной группы программы «Культ личности» вас поздравит наш персональный «культличностный» Дед Мороз, он же оператор Михаил Носов.

Михаил Носов: Над нашим домом много лет метет метель.

Нас всех почти что замело.
А мы здесь странные Деды Морозы,
Мы не любим льда и холодов.
И мы желаем всем зрителям Свободы – свободы.

Мы желаем, чтобы в ваши дома, в нашу страну как можно раньше пришел апрель, принес с собой капель и освобождение ото льда.

С Новым Годом! С Рождеством»!

Леонид Велехов: Пользуясь своим правом хозяина и автора, я вас попрошу исполнить песню. Я понимаю, сколько раз вы ее исполняли. Но я как раз недавно пересматривал в YouTube запись вашу, каких-то еще 80-х годов. Вы поете, и дают зал: и весь зал безмолвно подпевает, открывает рот! Все знают слова! У нас так не знают гимн Советского Союза и России, как знают «Диалог у новогодней елки». Меня поразило, что это действительно знают все, что называется, и стар, и млад.

Сергей Никитин: Это Юрий Левитанский. К моему большому сожалению, актуальность этого стихотворения не пропадает. Если мы будем с вами хорошо жить, если в нашем обществе будут уважать личность, если в ней будет культ каждой личности… Об этом можно только мечтать. И про это мечтал еще в конце 60-х годов поэт Юрий Левитанский.

Звучит песня «Диалог у новогодней елки»

«– Что происходит на свете? – А просто зима.
– Просто зима, полагаете вы? – Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дома.

– Что же за всем этим будет? – А будет январь.
– Будет январь, вы считаете? – Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
этот, с картинками вьюги, старинный букварь.

– Чем же все это окончится? – Будет апрель.
– Будет апрель, вы уверены? – Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
будто бы в роще сегодня звенела свирель.

– Что же из этого следует? – Следует жить,
шить сарафаны и легкие платья из ситца.
– Вы полагаете, все это будет носиться?
– Я полагаю, что все это следует шить.

– Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,
недолговечны ее кабала и опала.
– Так разрешите же в честь новогоднего бала
руку на танец, сударыня, вам предложить!

– Месяц – серебряный шар со свечою внутри,
и карнавальные маски – по кругу, по кругу!
– Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,
и – раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три!..»

«Культ личности продолжает расцветать сам собой» – Общество – Коммерсантъ

В феврале 1956 года на XX съезде КПСС Никита Хрущев произнес ставшую знаменитой речь о сталинских преступлениях. “Ъ” спросил экспертов, общественных и культурных деятелей, удалось ли на самом деле развенчать культ личности.

Тамара Морщакова, в 1991–2002 годах судья и зампредседателя Конституционного суда РФ, в 2004–2019 годах член Совета по правам человека при президенте России:

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

— Страны и народы, которые уходили от тоталитаризма к демократическим режимам, всегда проходили этапы переработки прошлого, когда прежние незыблемые, считавшиеся почти святыми, ценности подвергались переоценке. Мы это не сделали, поэтому легко возвращаемся на старые рельсы. Традиции и неразвитость правового сознания, «скрепы», потеря представлений о нравственном поведении и многие другие факторы приводят к воспроизведению культа личности, который неразрывно связан с авторитаризмом.

Сейчас это явление модифицируется — как коронавирус, который, находясь в организме больного, подвергается изменениям. Пока это не отягощено расстрельными списками, подписанными главным героем, культ которого так свято хранился и защищался. Мы наблюдаем более легкие формы проявления, но дальнейшее перерождение нельзя исключить.

Сергей Филатов, президент Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, в 1993?1996 годах руководитель администрации президента Бориса Ельцина:

Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ

— Большое мужество в том, на что пошел Хрущев без разведки и подготовки. Но было одно важное последствие — у нас перестали закулисно менять кадры в верхнем эшелоне. Хрущев первым ушел с поста без внезапной смерти, расстрела.

Сейчас строится новая вертикаль власти, и возможен новый культ.

Евгений Гонтмахер, научный директор экспертной группы «Европейский диалог»:

Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ

— В 1956 году было заявление Хрущева и был еще XXII съезд КПСС, в начале 1960-х добавили к развенчанию конкретные факты. Поколение молодых и людей среднего возраста это поняло, а для людей пожилых, конечно, было большое разочарование, если не шок.

Нынешняя Россия, к которой есть много вопросов, все-таки не заражена культом личности в том сталинском смысле. И вряд ли возможен культ Путина. Да, власть у нас персонифицирована, и можно говорить о каком-то сходстве, но оно весьма отдаленное.

Игорь Губерман, поэт, писатель:

Фото: Андрей Коршунов, Коммерсантъ

— Для того чтобы развенчать, надо было провести в стране процесс декоммунизации, аналогичный нюрнбергскому. Для всех властей — и нынешней, и предыдущих — важна сама власть. Культ личности кровавого палача им вроде бы и не интересен, но они не противятся, что он продолжает расцветать сам собой.

Леонид Млечин, директор дирекции историко-публицистических программ телеканала «Общественное телевидение России»:

Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ

— Тогда остановились на полпути, а потом и вовсе развернулись. Смысл хрущевского доклада: вся вина за преступления ложится на Сталина и нескольких его подручных. Главное, не допустить и мысли о том, что массовые репрессии — порождение системы. Народ должен пребывать в уверенности, что власть всегда права.

После Хрущева сформулировали позицию: вся кампания десталинизации — одна большая ошибка; при Сталине хорошего было больше, чем плохого; и надо говорить о победах и достижениях, о преступлениях — забыть.

Максим Суханов, актер, исполнитель роли Сталина в фильмах «Дети Арбата», «Утомленные солнцем-2»:

Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ

— У нас травмированная память, и повторение возможно не только у нас — везде, где перестают работать институты власти, которые могут сдерживать такого рода фигуры: правовая, судебная система. Но так как любая тоталитарная власть близка к инстинктам, то свалиться в нее просто, как и в любое простейшее действо.

Дмитрий Глуховский, писатель:

Фото: Антон Белицкий, Коммерсантъ

— С советских лет в конкуренции между КГБ и компартией победу одержал КГБ. Настоящего слома элит не произошло, случилось лишь некоторое обновление. Все, что мы видим сейчас, это укомплектация власти сотрудниками госбезопасности, которые являются по большему счету всеэлитой. Произошла смена ведения хозяйства, но власть осталась неизменной, и именно поэтому не произошло и развенчания культа, осуждения репрессий.

Мы не можем завершить модернизационные преобразования, ибо весь символический ряд, который привязывает нынешнюю элиту к прошлому, к временам НКВД и андроповского КГБ, не дает никакой возможности двигаться вперед.

Александр Ципко, главный научный сотрудник Института экономики РАН:

Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ

— Фактически Хрущев восстал — вольно или невольно — против марксистско-ленинского подхода: нравственно все, что служит победе коммунизма. Хрущев поставил вопрос о восстановлении ценности каждой человеческой жизни в целом. Но именно со времен Хрущева очеловечивание советской системы послужило стартом к ее разрушению.

Сергей Миронов, председатель партии «Справедливая Россия», руководитель фракции СР в Госдуме:

Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ

— Я родился за две недели до смерти Сталина. А XX съезд начался в день, когда мне исполнилось три года. Так что ни о сталинском культе, ни о моменте его развенчания я помнить не могу. Но я помню, как долго наследие этого культа изживалось.

Кто-то изменения приветствовал, а кто-то был недоволен. Это были судьбы людей, а не просто лозунги или параграфы учебника истории. А элементы культа личности лидеров, порой уже в карикатурном виде, еще не раз возвращались в первые послесталинские десятилетия. Мы помним и годы экстравагантных экспериментов, и так называемую эпоху застоя. Проблемы в стране нарастали, а орденов и званий у руководителя становилось все больше, все громче звучали восхваления в его адрес. Поэтому народ с надеждой воспринял перемены в середине 1980-х. Другой вопрос, куда они привели.

Сейчас культов нет. И надеюсь, больше не будет.

Группа «Прямая речь»

8 декабря состоялся круглый стол на тему «Секты и деструктивные культы как вызов национальной безопасности России»

8 декабря состоялся круглый стол Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций на тему «Секты и деструктивные культы как вызов национальной безопасности России».

В дискуссии под руководством первого заместителя председателя Комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций Михаила Маркелова Маркелов
Михаил Юрьевич Депутат Государственной Думы избран в составе федерального списка кандидатов, выдвинутого Всероссийской политической партией «ЕДИНАЯ РОССИЯ» приняли участие депутаты Государственной Думы, представители религиозных организаций, эксперты и специалисты.

В приветственном слове М.Маркелов отметил, что «юридического определения «секты» пока нет. Сегодня ряд профессионалов полагает, что необходимо закрепить данное понятие. Однако существует и другая точка зрения, в соответствии с которой прийти к общему знаменателю относительно формулировки будет крайне затруднительно». Депутат напомнил, что «высказывались предложения самого разного характера, в частности, о внесении изменений в отдельные статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, Кодекса об административных правонарушениях. Многие юристы убеждены, что необходимо менять статью 239 УК, предусматривающую ответственность за создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан. Ведь в законодательстве Российской Федерации уже закреплены положения о психическом принуждении, причинении психических страданий, мошенничестве и так далее».

«Государство должно осуществлять регулирование определенных сторон религиозной жизни, – полагает Заместитель председателя Синодального миссионерского отдела Игумен Серапион (Митько), – и то, что это недопустимо, является мифом 90-х, который показал свою неэффективность. Полагаю, что должны действовать некоторые запретительные меры, а не только разрешительные».

По мнению Начальника аналитического отдела экспертно-правового Управления Аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Сергея Лобырева, «предоставление статуса юридического лица религиозной группе должно было не автоматическим, а после разумного короткого срока ожидания. На данное положение указал Европейский суд по правам человека в деле «Кимля и другие против России». Возможно и увеличение числа граждан, необходимое для наделения религиозной группы статусом юридического лица, с 10 человек до большего количества. Также представляется, что заключение религиоведческой экспертизы должно носить не рекомендательный, а обязательный характер». Кроме того, С.Лобырев предложил уточнить перечень оснований для ликвидации религиозных организаций и запрета на их деятельность и разработать проект федерального закона о противодействии деятельности тоталитарных и деструктивных культов. 

Что такое Калифорния и культы?

Когда вы слышите слово cult , вы представляете себе группу красивых молодых людей, танцующих в трансе под солнцем? Вы думаете, что это начинающие актеры, потерявшие компас, свернувшие не туда на пляже и попавшие в оргию? Если да, то вы не одиноки. Идея была выжжена в нашем коллективном подсознании: когда публика думает о культах, она думает о Южной Калифорнии.

Некоторые из самых известных в американской истории называли SoCal своим домом — Дети Бога, Небесные врата, Народный Храм, Семья Мэнсонов и, в зависимости от того, кто определяет слово культ, Саентология.Даже NXIVM, последний культ, привлекший внимание публики — отчасти благодаря новым документальным фильмам HBO The Vow — имеет сильные связи с Голливудом, хотя организация базировалась в Олбани: Smallville star Allison Mack , одна из высокопоставленные члены группы были арестованы в 2018 году по обвинению в торговле людьми в целях сексуальной эксплуатации и принудительном труде вместе с лидером NXIVM Кейт Раньер . Мак в конечном итоге признал себя виновным в рэкете и заговоре с целью рэкета; Раньер был признан виновным по всем пунктам обвинения.

Неудивительно, что американцы долгое время считали, что калифорнийцы не только хотят состоять в культовых группах, но и с большей вероятностью будут обмануты плохими. «Есть такое мнение, что калифорнийцы здесь заигрывают», — сказал Уильям Деверелл , директор Института Хантингтона-USC по Калифорнии и Западу, — что их новый век, ориентированный на самосовершенствование образ жизни делает их особенно восприимчивыми к NXIVM. мира.

Но есть ли правда в этом стереотипе? Нет, по мнению нескольких экспертов, я связался с этой историей.«Я имел дело с людьми из деструктивных культов на протяжении десятилетий, и они происходят из самых разных слоев общества», — сказал Рик Росс , основатель некоммерческой организации Cult Education Institute. «Нет профиля потенциального члена культа». Любой может быть привлечен — и в конечном итоге управляем — харизматическим лидером, дающим соблазнительные обещания, которые в конечном итоге причинят реальный вред; Росс убедился в этом не понаслышке.

Тогда почему миф продолжает жить? Потому что действительно существует связь между Южной Калифорнией и культами, но общественность считает это обратным.Южные калифорнийцы не обязательно хотят того, что предлагают культы. Но они специально и агрессивно преследуются для вербовки, потому что секты сильно хотят того, что предлагает Южная Калифорния.

Исторически сложилось так, что если вы хотели продать что-то новое группе богатых людей, вы отправлялись в Калифорнию. К началу 20 века золотая лихорадка и Голливуд сделали государство синонимом наличных денег. И хотя на Восточном побережье доминировали устоявшиеся европейские религии, Калифорния в первые дни была в значительной степени «нецерковной», пояснила почетный профессор Орегонского университета Мэрион Голдман , что сделало этот район особенно привлекательным для основателей новых религиозных движений и целенаправленных сообществ. многие из них не соответствовали бы определению Россом того, что составляет деструктивный культ.Но это означало, что Калифорния также была идеальным местом для охоты для мошенников, начинающих движения, которые на самом деле были сосредоточены на принуждении последователей к тому, чтобы давать им деньги и секс.

Пока все хорошо. Но если вы хотите украсть еще больше денег, как это делают все страдающие манией величия, вам понадобится более сильная тактика вербовки. Входят знаменитости.

Один из лучших способов для культа рекламировать себя, сказала профессор СМИ и религии USC Дайан Уинстон , — это привлечение высокопоставленных членов.«Кого они хотят задержать?» она объяснила. «Люди, которые известны и оказывают влияние на широкую публику» — например, Том Круз и Джон Траволта , поддержка которых помогла Саентологии стать именем нарицательным. The Vow наполнен выбором закулисных взглядов на внутреннюю работу NXIVM, потому что Раньер специально нанял актеров, а также режиссера Марка Висенте — который был участником в течение многих лет, прежде чем отрекся от группы. Висенте снял множество кадров группы, в том числе несколько сцен, где у людей кружится голова в присутствии Раньера, и предоставил доступ к ней директорам Vow Jehane Noujaim и Karim Amer после принятия решения об участии в их проекте. Сара Эдмондсон , актер и бывший послушник, которая также занимает видное место в документальном фильме, прошла обширную подготовку по подбору персонала и подключилась к своим голливудским кругам, чтобы найти новых участников, когда она все еще была в плену NXIVM. Раньер также убедил Clare и Sara Bronfman, наследников состояния Seagram, дать NXIVM целых 150 миллионов долларов.

Набор сотрудников из индустрии развлечений — и нацеливание на связанных с ними богатых людей — это настолько надежная тактика роста, что деструктивные культы часто открывают филиалы в Лос-Анджелесе после развития в других местах.Heaven’s Gate началась в Нью-Мексико, а Джим Джонс основал Peoples Temple в Индиане; оба в конечном итоге переместили операции в Голден Стэйт.

Независимо от того, где они начинаются, многие деструктивные группы на самом деле начинаются довольно благополучно — в 1950-х годах Джим Джонс кормил бедняков и продвигал интеграцию, — но становятся все более пагубными по мере того, как лидеры жаждут власти и последователей. Обет не исследует, были ли намерения Раньера изначально откровенными; якобы он десятилетиями использовал силу, чтобы соблазнять молодых женщин.Похоже, однако, что только в последнее время он начал заставлять приспешников выжигать его инициалы на женской плоти. Кто знает — если бы Раньера не сняли, возможно, скоро NXIVM откроет Лос-Анджелесский центр знаменитостей. Это просто хороший бизнес.

Еще больше великих историй с Vanity Fair

— Анджела Дэвис и Ава ДюВерней о жизни чернокожих
— Празднование 22 активистов и провидцев, стоящих на переднем крае перемен
— Вот ваш первый взгляд на Призраки поместья Блай
— Бен Аффлек вернется в роли Бэтмена в The Flash
— Ta-Nehisi Coates — гостевые редакции THE GREAT FIRE, специальный выпуск
— За кулисами шокирующего поворота в Under Deck
— Как в Голливуде формировались Камала Харрис и Дуг Брак Эмхоффа
— Из архива: Молодые и Бестолковые

— Не подписчик? Присоединяйтесь к Vanity Fair , чтобы получить сентябрьский выпуск плюс полный цифровой доступ прямо сейчас.

Мое детство в культе

«Откуда ты?» Для большинства людей это обычный социальный вопрос. Для меня это исключительно загруженный вопрос, требующий либо лжи, либо моего замалчивания фактов, потому что настоящий ответ звучит примерно так: «Я вырос в домах в Канзасе, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Нью-Йорке, Бостоне и других городах». Виноградник Марты, часто путешествуя караванами из пяти автомобилей по стране от одного места к другому. Моя реальность включала ЛСД, правительственный сыр и переделанный школьный автобус с надписью «Венера или бюст» на обеих сторонах.И хотя это полностью соответствует действительности, в это трудно поверить, и это звучит как призыв к вниманию. Поэтому я обычно просто говорю: «Северная часть штата Нью-Йорк».

Позвольте мне уточнить. Я родился в 1968 году в семье, состоящей из ста взрослых и шестидесяти детей, и первые одиннадцать лет своей жизни провел среди них. Семья Лайман, как ее называли, во множественном числе называла себя «сообществами». Это было изолированное существование. Я не контактировал ни с кем за пределами Семьи; весь мой мир был населен людьми, которых я всегда знал.Я учился на дому и никогда не видел врача. (Только самые ужасные обстоятельства требовали медицинских специалистов: отрубленные пальцы, когда мы, дети, рубили дрова, или молодое тело, ошпаренное кипятком во время сбора урожая сорго.) Венера. Когда мне было чуть больше двадцати, спустя годы после того, как я ушел из Семьи, я рассказывал кому-то о своем детстве, и она сказала: «Это не похоже на коммуну — это похоже на культ». Я все еще сопротивляюсь этому слову и всем предвзятым представлениям, которые с ним связаны.В чем разница между коммуной и культом? Вот один из них: культ никогда не называет себя культом. Это термин, созданный людьми, не принадлежащими к культам, для обозначения и классификации групп, которые они считают экстремальными или опасными. Так что это кажется осуждающим, самонадеянным и узким по своему охвату. Это заставляет меня защищать свое воспитание. Вы не представляете, как это было.

Но со временем мне пришлось рассмотреть некоторые неопровержимые истины. Я вырос под властью харизматичного сложного лидера по имени Мэл Лайман, который постоянно устанавливал новые правила жизни.Правда, Лайман никогда не приказывал своим последователям никого убивать, как это сделал Чарльз Мэнсон. Но, если бы Лайман спросил, я почти уверен, что они бы согласились. В 1973 году трое членов семьи Лайман попытались ограбить банк; один из них был убит, а двое других попали в тюрьму. Кроме того, Мел Лайман написал книгу под названием «Автобиография Спасителя мира».

Людям, выросшим в более обычных обстоятельствах, мое детство звучит экзотично, скандально и захватывающе. Культы очаровательны, но семью Мэнсонов и семью Лайман объединяет банальность повседневной жизни в этих мирах.Если вы живете в большой группе людей, всегда есть посуда, которую нужно вымыть, и груды белья, которые можно повесить, чтобы высушить. Планы путешествия на Венеру складывались на фоне этих повседневных забот. Когда я рассказываю людям о своем прошлом, я люблю говорить: «Это было не , а все кислоты и оргий». (Кислота использовалась взрослыми как инструмент для духовного роста. Насколько мне известно, оргий не было.) Я не всегда говорю, что у меня тоже было счастливое детство или, по крайней мере, его части. Молодые члены Семьи пели вместе почти каждый день, пока мы собирали клубнику или кукурузу — песни Вуди Гатри или народные песни, такие как «В долине.«Мы копались в лесу за грибами-сморчками. Рыбалка была большой, и каждый раз, когда взрослый ловил синего рыбы или окуня, я наклеивал одну из чешуек в свой дневник. У нас были собаки, козы, коровы, куры, шетландская пони по имени Стардаст и корелла по имени Чарльз. Дети постарше читали сказки младших детей перед сном — «Хроники Нарнии», «Морщинка времени» — и мы засыпали кучками, по трое или четверо в постели.

Даже мистические вещи были приземленными для тех из нас, кто ничего не знал.Например, доска для спиритических сеансов была постоянной частью нашей жизни. На полках стояли записные книжки с записями разговоров взрослых с разными духами. Нам, детям, разрешалось разговаривать только с одним духом, Фаэдрой, и иногда после обеда мы собирались за доской, чтобы вызвать ее. Доска для спиритических сеансов была вырезана вручную, текстура дерева прекрасно отполирована, указка покрыта пурпурным бархатом. Только старшим детям разрешалось задавать вопросы, и наши глаза были бы прикованы к указателю, когда он скользил по гладкой поверхности, набирая обороты, и низкий шорох войлока по дереву был единственным звуком, когда мы затаили дыхание, ожидая ответов.Однажды ночью один из вопросов был: «Чему нужно научиться Гвиневере?» Последовал ответ, что я была ленивой маленькой девочкой. После этого я неделями чистил все пепельницы в доме, стыдясь, но также втайне радуясь тому, что Фаэдра вообще знает, кто я такой.

Тогда может иметь смысл то, что, когда мне сказали, что я должен покинуть Семью в 1979 году, я умолял остаться, слезы текли по моему лицу. В ту ночь, 25 августа, я написал в своем дневнике: «Я полностью ошеломлен и убит горем. Я потерял дар речи.. . . Я не могу жить вдали от всего, что люблю. Я не могу спать сегодня ночью, ничего. . . . Но я клянусь GOD , я возвращаюсь и буду тем же человеком. Я буду сражаться с миром и вернусь на свое место ». Даже сейчас мне сложно писать о семье Лайман. Прошло четыре десятилетия с тех пор, как я умолял остаться, и меня все еще волнует, что они думают.

Моя мать присоединилась к семье Лайман, когда ей было девятнадцать и она была беременна мной. Дети и их биологические родители, как правило, были разлучены в семье на ранних этапах, и я не был исключением.Мы с мамой редко бывали на одном участке, и я не очень хорошо ее знал. В тот день, когда в возрасте тридцати лет она тайком выбралась из семейного особняка на Манхэттене, зная, что никогда не сможет вернуться, я был на Семейной ферме в Канзасе.

На каждом участке был дом для детей и дом для взрослых, который мы назвали Большим домом. Той ночью я ужинал в детском доме, и это был хаотичный шум, в котором тридцать из нас ели и смеялись, и там было всего несколько женщин, которые держали нас в очереди.Мы были в восторге от пьесы, которую мы писали — она ​​была о человеке, который обладал силой покончить с миром с помощью гигантской кнопки, и исторические личности приходили и уходили, пытаясь убедить его нажать кнопку или позволить миру жить дальше. Я собирался сыграть Элеонору Рузвельт. Мы услышали жужжание домофона, который использовался для связи между домами. Затем одна из женщин подошла к столу и сказала мне: «Они хотят, чтобы ты был в Большом доме».

Все замолчали. Я предположил, что попал в беду, хотя был почти уверен, что не сделал ничего плохого.Конечно, все мы привыкли к бедам из-за ничего конкретного: меня однажды наказали за то, что я смотрел на кого-то «с той душой Скорпиона в глазах».

Я вышел в летнюю ночь и начал долгую прогулку в гору, прислушиваясь к сверчкам и катидидам, тревожно теребя свои косы. Я хотел побыть одному в тишине, задержаться на этих гладких кусках сланца, врезанных в траву. Но я не решался идти медленно.

Когда я добрался до Большого Дома, взрослые были более серьезными, чем обычно.

«Иди поговори с Джимми», — сказал кто-то. «Он наверху».

Я вздохнул немного легче. Джимми был наименее страшным из всех взрослых мужчин: он научил меня играть на банджо и пел с нами детские песни, заставляя нас смеяться.

Когда Джимми сказал мне, что моя мать ушла из Семьи, моей первой реакцией было облегчение. Это означало, что я не в беде. Я боялся того, что станет с моей матерью, и это заставило меня плакать. Но Джимми было что сказать, и это было гораздо страшнее: я должен был присоединиться к моей матери, где бы она ни была.

Я был опустошен. Он обнял меня. «Почему?» Я спросил.

«У каждого ребенка здесь есть хотя бы один из родителей в общине, а твоего отца здесь нет», — сказал он успокаивающим тоном. Я не стал спорить, я просто просил и рыдал.

Трудно передать шок от того, что тебя выгнали. Меня воспитали с верой в то, что Люди Мира — то есть все, кроме нас — бездушны. Если вы слишком много общались с ними, из вас может высосать и вашу душу. Это не было чем-то, что я хотел бы проверить.

Тем не менее, на следующее утро меня отвезли в аэропорт и посадили в самолет до Бостона. Затем я отправился в резиденцию там, в Форт-Хилл, в центре Роксбери, и забрал свою четырехлетнюю сестру Аннали — второго ребенка моей матери, отец которой умер тремя годами ранее. Я снова умолял остаться в общинах, но безуспешно. На следующий день нас отвезли в дом моей бабушки в маленьком городке Нью-Джерси, где я обнаружил, что мама сидит на крыльце.

«Я знала, что они пришлют мне Аннали», — сказала она, сжимая мою сестру на руках.«Но я никогда не думал, что снова увижу и ».

Я посмотрел на небо, где действительно появилась радуга. «Видеть?» моя мать сказала. «Все будет в порядке».

Я не мог себе представить, чтобы это было правдой, не здесь, среди Людей Мира. Я видел в своей матери предательницу, разрушившую мою жизнь, и чувствовал себя совершенно одиноким. В течение следующих нескольких недель я каждую ночь плакал перед сном. Я не плакал из-за того, что она явно дезертировала, посчитав, что больше никогда меня не увидит — в конце концов, я был так же готов прожить свою жизнь без нее.Я плакал, потому что хотел вернуться. Каждую ночь я говорил ей об этом, и она говорила: «Подожди еще несколько недель». Я плакал, потому что она была препятствием между мной и возвращением домой.

Затем наступил новый рубеж: школа. Я нервничал (из-за души). Но я тоже был взволнован. Привыкший быть окруженным десятками детей моего возраста, я два месяца заперся в доме бабушки. Я умирал за человек . На мне были зеленые велюровые брюки-клеш и блузка с большими пурпурными цветами, которые я сшила сама.Мои волосы спускались до поясницы, и я расчесывала их, пока они не засияли.

Была середина учебного года, и пока моя мама разговаривала с администратором, я заметил, что девочки толпились у окна офиса, пытаясь взглянуть на меня.

«Куда мы можем отправить ее школьные реквизиты?» — спросил админ.

«О, школа сгорела, — сухо ответила мама. Это была первая из множества лжи, которые нам пришлось сказать, чтобы казаться нормальными. Вскоре я научился говорить, что я из Бостона.

Школа была минным полем. Пока меня представляли моей учительнице шестого класса, миссис Винтер, мимо промчалась девочка с криком: «Хомяк в зиккурате, хомяк в зиккурате!» Я сразу же погрузился в отчаяние: смогу ли я когда-нибудь понять внешний мир?

Оказалось, что в комнате есть модель зиккурата, и она как раз подходила по размеру, чтобы понравиться классному питомцу. Я был рад, что эту маленькую загадку можно так легко разгадать. Тем не менее, мои одноклассники чувствовали, что я чужой в чужой стране.

Культ против религии: в чем разница?

Пастор, поддерживающий Рика Перри, называет мормонизм «культом». Это неправда?

Ну а какая разница между «культом» и «религией»? Сказать непросто. Многие люди думают, что знают разницу, когда видят ее. Саентология и Церковь Объединения преподобного Сон Мён Муна — это секты, не так ли? И иудаизм и христианство, несомненно, религии.

Но на самом деле иудеи и римляне считали раннее христианство просто культом; Ислам долгое время считался средневековыми христианами просто культом; и, конечно же, многие протестантские группы, от баптистов до квакеров, другие христиане считали культами.

Более того, если ваше определение «культа» — это группа с харизматичным и очень странным лидером, который думает, что он или она имеет прямой доступ к божественному, и распространяет теологию, которая кажется еретической и смешанной с установленными вокруг нее религиями, тогда Христианство, ислам и буддизм определенно были культами, когда они зародились, и, без сомнения, евреи тоже.

Вот, я полагаю, настоящая разница между культом и религией: около 100 лет. Когда культ может утвердиться на протяжении нескольких поколений, мы называем его «религией».»До этого мы отвергали это как опасную угрозу для настоящей религии.

Это может показаться насмешливым, циничным игнорированием различия и, следовательно, самой религии. Но я не имею в виду это таким образом. Потому что есть веские причины уважать группу, которая может поддерживать видение того, как жить в двух или трех поколениях, которые не применимы к группам, которые приходят и уходят в пределах одного поколения.

Начнем с самых очевидных моментов: группа, которая выживает в течение поколения не могут позволить себе саморазрушительное, репрессивное или антиобщественное поведение, которое ужасает нас в культах.Конечно, он не может совершать массовые самоубийства и вряд ли продолжится, если предписывает крайне нездоровые практики. И он, скорее всего, развалится или привлечет к себе пристальное внимание окружающих его политических властей, если будет притеснять своих членов или нападать на посторонних. Чтобы стать религией, группа с общим видением того, чего хочет Бог или того, что делает человеческую жизнь стоящей, поэтому, вероятно, разовьет мораль, очень похожую на мораль окружающего ее общества, и действительно провозгласит, что эта мораль является центральной по отношению к тому, что у нее есть. учить.

Группа, которая выживает на протяжении поколений, также должна будет развивать институты для обучения своих молодых людей своей проповеди. Но никакая система, которая имеет ужасающие или очень странные последствия, вряд ли сохранит лояльность своих молодых людей (в конце концов, они не присоединяются к группе из-за необычного личного опыта: рожденные в ней, они должны быть убеждены в послании группы. совершенно иначе, чем их родители). Это также не может вдохновить кадры учителей или позволить образовательным учреждениям гармонично решать свои административные и межличностные проблемы.

Наконец, группа, которая выживает на протяжении поколений, обычно должна согласовывать свое религиозное послание с тем, во что верит и что делает остальная часть общества вокруг нее, чтобы ее члены могли найти работу в этом обществе, поддерживать добрососедские и экономические отношения с другими в этом обществе. , и действовать как граждане. Все это требует, чтобы он умерил или переосмысливал чужие утверждения и обычаи своего поколения-основателя.

Конечно, именно это и сделали мормоны.Сегодня в глазах большинства американцев это явно религия, а не культ. Возможно, когда-то они были культом, но те времена прошли, по крайней мере, для обеспечения равной респектабельности в многоконфессиональном обществе. Нетрудно понять, почему некоторые традиционные христиане, смотрящие с теологической точки зрения, могут думать иначе. Но они должны понимать, что с теологической точки зрения большинство христиан для евреев выглядят как еретики или язычники; Для мусульман бахаи выглядят еретиками, а христиане — идолопоклонниками; а буддисты и индуисты видят друг друга в полном замешательстве.Это точка зрения, с которой раньше развязывались религиозные войны, и одним из величайших триумфов Америки является то, что она позволила вместо этого обществу, в котором люди разных религий, хотя и не соглашаются друг с другом по теологическим вопросам, все же могут жить вместе. как граждане, живущие в мире и взаимном уважении.

Мы подрываем это замечательное достижение, когда обвиняем сограждан, которые вполне порядочны и разумны во всех публично важных отношениях, в принадлежности к «культу».

Сэм Флейшакер, профессор философии Чикагского университета в Иллинойсе, является автором книги «Божественное учение и путь мира».»Его адрес электронной почты: [email protected].

Что такое культ?

Слово «культ» в наши дни используется очень часто.

Бывшего президента Дональда Трампа сравнивают с лидером культа. Конгрессмен от демократов из Калифорнии Джеки Спейер недавно сравнила Трампа с Джимом Джонсом, печально известным лидером Народного Храма, американской религиозной группы, почти 1000 членов которой погибли в результате массового убийства-самоубийства в Гайане в 1978 году. В то время Шпейер, работавший в Конгрессе, был серьезно ранен. членами храма во время засады, в которой погиб конгрессмен Лео Райан из Сан-Франциско.

Еще есть NXIVM, «секс-культ», базирующийся в Олбани, Нью-Йорк. Сообщения СМИ и свидетельские показания на суде показали, что женщины-участницы NXIVM вербовали «рабов», на которых были написаны инициалы лидера группы Кейта Раньера. Раньер, также известный как «Авангард», был приговорен к 120 годам тюремного заключения за торговлю людьми в целях сексуальной эксплуатации.

Одним из аргументов защиты, выдвинутых адвокатами NXIVM, было то, что «криминальные статьи» СМИ о группе привели к несправедливому судебному разбирательству.

Конечно, слово «культ» привлекает наше внимание.Но что именно это означает, когда мы используем такие слова, как «культ» или «лидер культа»?

Ученые иногда используют термин «культ» для описания групп, которые имеют особые убеждения и высокий уровень приверженности. Проблема в том, что это слово часто используется для описания авторитарных групп, практикующих контроль над разумом или «промывание мозгов».

Как академик, который преподает и пишет о религии, я считаю, что ярлык «культ» мешает пониманию новых религий и политических движений.

Ранние христиане и культ

Во-первых, культ — это расплывчатая категория.

Авторитарных лидеров и структур обычно можно найти в группах, которые имеют четкую миссию и идентичность. От католической церкви до морской пехоты США многие организации полагаются на строгую дисциплину и послушание. Использование слова «культ» — простой способ критиковать группу, но плохой способ ее описать.

Во-вторых, теории контроля над разумом или «промывания мозгов» имеют проблемы.

В общепринятом понимании лидеры культов используют контроль разума или «промывание мозгов», чтобы переделать личность рекрутов, заставляя их делать и верить в то, что они обычно не принимают.

«Промывание мозгов» было связано с Церковью Объединения, или «Мунами», основанной южнокорейским преподобным Сон Мён Мун. Мунисты изолируют новобранцев и осыпают их вниманием — процесс, называемый «любовной бомбардировкой».

Но, как показала социолог Эйлин Баркер в своем исследовании Церкви Объединения, уровень набора все еще был очень низким. Если верным признаком культа является использование любовных бомбардировок, контроля над разумом или «промывания мозгов», результаты были не очень впечатляющими.

В-третьих, ярлык «культ» отрицательный.

Как заметил британский социолог Джеймс Бекфорд, культы обычно связаны с верованиями и практиками, которые считаются «нездоровыми». Но то, что считается здоровым в одной культуре, может считаться нездоровым в другой.

Фактически, раннее христианство можно было назвать культом, потому что христианские верования и обычаи, такие как отказ от жертвоприношения императору, считались в Древнем Риме странными и опасными.

В-четвертых, термин «культ» не связан с ключевыми элементами системы убеждений группы.

Например, религиоведы Джеймс Табор и Юджин Галлахер утверждают, что осада Уэйко в 1993 году закончилась трагедией, отчасти потому, что ФБР проигнорировало основанные на Библии верования ветвей Давидианцев, христианской секты тысячелетия.

Четыре агента Бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия были убиты при аресте «лидера культа» Дэвида Кореша. После 51-дневного противостояния ФБР применило слезоточивый газ на территорию группы. Семьдесят пять человек, включая детей, погибли в результате последовавшего пожара.Причина пожара остается спорной и по сей день — одни утверждают, что слезоточивый газ воспламенился, а другие утверждают, что подожгли сами Давидианцы.

Тем не менее, некоторые ученые высказали предположение, что, если бы ФБР отнеслось к системе верований Давидианцев более серьезно — вместо того, чтобы рассматривать их как последователей безумного культового лидера с промытыми мозгами, — смертей можно было бы избежать.

Культовая политика

Термин «культ» также мешает пониманию американской политики.Существуют реальные различия между изолированными религиозными группами, которые живут вместе, и политическими движениями, привлекающими миллионы людей.

Назвать Трампа лидером секты — это мощно с риторической точки зрения. Но этот язык может упростить то, как и почему MAGA и другие лозунги нравятся многим американцам. И в полностью опубликованных комментариях представителя Шпейера о Дональде Трампе и Джиме Джонсе признается, что проблема была сложной.

Чтобы было ясно, религиозные и политические движения могут быть опасными и преступными, помимо того, что они просто странные.Также важно внимательно изучить отношения между лидером и его последователями.

Тем не менее, есть соблазн использовать такие слова, как культ или лидер культа, когда мы говорим о группе или человеке, который нам не нравится или которого мы не можем понять. Проблема в том, что когда люди слышат слово «культ», обсуждение часто заканчивается до того, как началось какое-либо исследование.

Это обновленная версия статьи, впервые опубликованной 10 апреля 2018 года.

[ 3 средства массовой информации, 1 информационный бюллетень по религии. Получите истории из The Conversation, AP и RNS.]

% PDF-1.4 % 1854 0 obj> эндобдж xref 1854 123 0000000016 00000 н. 0000004277 00000 н. 0000002818 00000 н. 0000005543 00000 н. 0000005689 00000 н. 0000005732 00000 н. 0000005775 00000 н. 0000005818 00000 н. 0000005861 00000 н. 0000005904 00000 н. 0000005947 00000 н. 0000005990 00000 н. 0000006039 00000 н. 0000006087 00000 н. 0000006130 00000 н. 0000006173 00000 п. 0000006222 00000 п. 0000006270 00000 н. 0000006313 00000 н. 0000006357 00000 н. 0000006401 00000 п. 0000006445 00000 н. 0000006489 00000 н. 0000006533 00000 н. 0000006577 00000 н. 0000006621 00000 н. 0000006665 00000 н. 0000006709 00000 н. 0000006753 00000 н. 0000006797 00000 н. 0000006841 00000 н. 0000006885 00000 н. 0000006929 00000 п. 0000006973 00000 п. 0000007017 00000 н. 0000007061 00000 н. 0000007105 00000 н. 0000007149 00000 н. 0000007193 00000 н. 0000007237 00000 н. 0000007281 00000 п. 0000007325 00000 н. 0000007369 00000 н. 0000007418 00000 н. 0000007466 00000 н. 0000007510 00000 н. 0000007554 00000 н. 0000007598 00000 н. 0000007642 00000 н. 0000007686 00000 н. 0000007730 00000 н. 0000007774 00000 н. 0000007818 00000 п. 0000007862 00000 н. 0000007906 00000 н. 0000007950 00000 н. 0000007994 00000 н. 0000008038 00000 н. 0000008082 00000 н. 0000008126 00000 н. 0000008175 00000 н. 0000008219 00000 н. 0000008263 00000 н. 0000008307 00000 н. 0000008351 00000 п. 0000008395 00000 н. 0000008439 00000 н. 0000008488 00000 н. 0000008536 00000 н. 0000008580 00000 н. 0000008624 00000 н. 0000008668 00000 н. 0000008712 00000 н. 0000008761 00000 н. 0000008809 00000 н. 0000008853 00000 н. 0000008897 00000 н. 0000008941 00000 н. 0000008985 00000 н. 0000009029 00000 н. 0000009073 00000 н. 0000009117 00000 н. 0000009166 00000 н. 0000009210 00000 п. 0000009254 00000 н. 0000009298 00000 н. 0000009342 00000 п. 0000009386 00000 п. 0000009430 00000 н. 0000009474 00000 н. 0000009518 00000 н. 0000009562 00000 н. 0000009606 00000 н. 0000009650 00000 н. 0000009694 00000 п. 0000009738 00000 н. 0000009782 00000 н. 0000009826 00000 н. 0000009870 00000 п. 0000009914 00000 н. 0000009958 00000 н. 0000010002 00000 п. 0000010046 00000 п. 0000010090 00000 н. 0000010134 00000 п. 0000010178 00000 п. 0000010222 00000 п. 0000010266 00000 п. 0000010310 00000 п. 0000010354 00000 п. 0000010710 00000 п. 0000010738 00000 п. 0000010883 00000 п. 0000010961 00000 п. 0000011594 00000 п. 0000011632 00000 п. 0000011994 00000 п. 0000012224 00000 п. 0000012419 00000 п. 0000030012 00000 п. 0000030065 00000 п. 0000032736 00000 п. 0000004073 00000 н. трейлер ] >> startxref 0 %% EOF 1856 0 obj> поток x ڼ {LSwϥv! mJ2PaX «(Mt! HG @ ʻ DЁdK, = s / -GL = m

Продолжающаяся борьба против их скрытой угрозы: Певица, Маргарет Талер, Лифтон, Роберт Джей: 9780787967413: Amazon.com: Книги

«Важное пособие для всех граждан в свободном обществе, чтобы узнать, как даже здесь можно убедить людей отказаться от своей свободы и причинить вред себе и своим детям».