Нигилист кто это: Недопустимое название

Содержание

Русский нигилист как герой английской литературы XIX-XXI веков Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

2016 РОССИЙСКАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ФИЛОЛОГИЯ Вып. 1(33)

УДК 821.111

РУССКИЙ НИГИЛИСТ КАК ГЕРОЙ АНГЛИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XIX-XXI ВЕКОВ

Ольга Михайловна Ушакова

д. филол. н., профессор кафедры зарубежной литературы

Тюменский государственный университет, Институт филологии и журналистики

625003, Тюмень, ул. Семакова, 10. e-mail: [email protected]

В статье рассматривается динамика развития образа русского нигилиста в английской литературе XIX-XXI вв.

Особенности трансформации и трактовки данного типа персонажа изучаются в контексте «базаровского мифа». Образ Е.В. Базарова представлен как архетип нигилиста в мировой литературе. Исследуются причины высокой восприимчивости западной литературы к этому герою, его изначальная укорененность в европейской культурной традиции. Материалом исследования являются произведения О. Уайлда («Вера, или Нигилисты»), К. Дойла («Ночь среди нигилистов», «Пенсне в золотой оправе»), С. Моэма («Рождественские каникулы»), Т. Стоппарда («Берег утопии») и др. Литературный образ нигилиста анализируется в широком философском и историко-культурном контексте.

Ключевые слова: нигилист; архетип; базаровский миф; «Отцы и дети» И.С. Тургенева; О. Уайлд; А.К. Дойл; С. Моэм; Т. Стоппард.

Рецепция русской литературы на Западе -процесс динамичный, разновекторный и многосторонний1. Образы, созданные русскими писателями, стали архетипами и символами, претерпели метаморфозы и трансформацию, обретя собственное место и статус, новый характер и значение в иных культурных и литературных контекстах. В настоящей работе мы обращаемся к типу нигилиста, «изобретенного» в русской литературе и реинкарнированного и мифологизированного в произведениях английских писателей (от О. Уайлда до Т. Стоппарда).

Понятия «нигилизм» и «нигилист», появившиеся в западной культуре еще на исходе XVIII в., получили новую жизнь и литературную судьбу в романе И.С. Тургенева «Отцы и дети»2 (1862). Именно тургеневский Базаров становится прообразом многих «литературных» нигилистов, а за Тургеневым прочно закрепляется репутация «изобретателя нигилизма». Так, Г. де Мопассан («Изобретатель слова «нигилизм» (L ‘inventeur du mot «nihilisme», 1880), «Иван Тургенев» (Ivan Tourgueniev, 1883) и др.) утверждает: «Это новое состояние умов он запечатлел в знаменитой книге «Отцы и дети». И этих новых сектантов, обнаруженных им во взволнованной народной толпе, он называет нигилистами, подобно тому как натуралист дает имя неведомому живому орга-

низму, существование которого он открыл» [Мопассан 1983: 260]. В письме к Тургеневу от 4 (16) ноября 1880 г. Мопассан, сообщая о намерении приступить к серии статей о русской литературе, подчеркивает актуальность и универсальность темы, которую русский писатель вводит в широкий культурный и социальный контекст, отмечает значение пророческого видения Тургенева: «<…> нигилизм, который Вы предчувствовали и который ныне (en ce moment) волнует мир…» [Переписка И.С. Тургенева 1986: 414].

Главный герой романа «Отцы и дети» положил начало целому ряду героев-нигилистов в русской и зарубежных литературах. Такой мощный заряд творческой энергии возник благодаря гениальному дару Тургенева создавать яркие и убедительные характеры. «Чистые беспримесные типы» [Гинзбург 1971: 309] Тургенева, с одной стороны, универсальны, с другой стороны, глубоко индивидуальны, сложны, противоречивы, что и позволяет им становиться архетипами, прообразами, «брендами», притягивающими внимание и вызывающими стремление к их постоянной актуализации в новых контекстах и текстах: «нигилист», «тургеневская девушка», «тургеневская женщина», «русский человек на rendez-vous» и т.

д. Так, Т.С. Элиот в своей рецензии на книгу Э.Гарнетта о Тургеневе (1917)

пишет: «В высшей степени ему удалось соединить постижение глубинной универсальной схожести всех людей, мужчин и женщин, с пониманием того, насколько велики их внешние различия. Он видел эти различия и показал, что отличает русских людей не как кукольник, а как художник» [Элиот 2011: 152].

Универсальность, «надтиповая общность», индивидуальность как скрещение «многообразных несовпадений и несоответствий» [Маркович 1975: 55, 59] и, наконец, масштаб личности героя позволили тургеневским персонажам встать в ряд «вечных образов» мировой литературы. Основной конфликт книги, лежащий на поверхности, конфликт «отцов и детей», имеет сложную и универсальную природу и восходит к античной традиции. М. Бодкин, обращаясь к конфликту поколений в трагедиях У. Шекспира («Гамлет», «Король Лир») в контексте античных архетипов, отмечает противоречивую природу противостояния отцов и детей: «Кажется, что для отношений между отцом и сыном характерно то, что отец вызывает у сына одновременно чувства восхищения, любви, преданности, но также порывы гнева, ревности и стремление отстаивать свои права» [Bodkin 1978: 13] (в романе Тургенева переплетены любовь Базарова к родителям и его протест против старшего поколения в социальном и индивидуальном планах).

Конфликт отцов и детей обнаруживает также заложенное в философской концепции романа противостояние индивидуальной воли и рока, позволяя увидеть в фигуре Базарова центральный тип греческой трагедии — «гибриста». В романе Тургенева, как и в греческой трагедии, судьба сильнее героя, она равнодушна к проявлениям личной гениальности и силе характера гибриста. Любовь, мировая скорбь и прочие романтические затеи, столь презираемые Базаровым, обряд соборования перед смертью, совершаемый против его воли, и, наконец, природа-сфинкс, оставшаяся равнодушной к естественнонаучным интересам протагониста, по трагической иронии становятся воплощением судьбы героя.

Его родители, Василий Иванович и Арина Власьевна, оплакивают сына подобно греческому хору в «эксоде» этой современной «трагедии рока». «Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной» [Тургенев 1975: 588] — в этих заключительных строках тургеневского романа заключена та

же философская идея, что и в финальной песне хора «Царя Эдипа» Софокла: «Значит, смертным надо помнить о последнем нашем дне».

Обращение в данном контексте к античным параллелям помогает понять не только масштаб характеров, созданных русским писателем, но и их укорененность в европейской литературной традиции, присущую им «нормативность» в аристотелевском смысле, а следовательно, заложенные в них возможности для дальнейшей воспроизводимости и моделируемости в литературной традиции.

Хорошему «усвоению» тургеневских героев в европейской литературе способствовало то, что они, несмотря на свою ярко выраженную «русскость», выросли на почве европейской культуры. Базаров как «гибрист» и «нигилист» был для западного читателя узнаваемым философским и эстетическим феноменом.

Образ Базарова сопоставим с героем именно софокловского типа (об «антигоновском конфликте» романа упоминалось в тургеневеде-нии)3. Как и Софокл, соблюдающий равновесие объективного и субъективного, общего и частного, внешнего и внутреннего, Тургенев выдерживает «золотую середину», избегает погружения в бездны психологии и стихию патоса, что определяет цельность, внешнюю пластическую выразительность («аполлонизм») и скульптурную рельефность образа. Античная параллель позволяет осознать, почему именно характеры Тургенева чаще других (по сравнению с условно «эсхилов-скими» типами Л.Н. Толстого или «еврипидов-скими» Ф.М. Достоевского) поддавались дальнейшему копированию, клишированию и тиражированию.

В категориях аристотелевской «Поэтики» Базаров — характер «благородный», «соответствующий действующему лицу», «правдоподобный», «последовательный». Эти нормативность и высокий уровень типизации облегчают процесс дальнейшего перемоделирования и схематизации. Как в современном массовом сознании с Эдипом ассоциируется «эдипов комплекс» (конфликт «отцов и детей» также вписывается в эту фрейдовскую теорию), так и от тургеневского Евгения Васильевича Базарова в последующих образах нигилистов остаются по большей части «базаровщина» и «нигилизм». А. Камю в «Бунтующем человеке» (глава «Трое одержимых») выражает стереотипное мнение о Базарове как об уже «законченном» типе нигилиста: «Общеизвестно, что сам термин «нигилизм» был впервые употреблен Тургеневым в его романе «Отцы и дети», главный герой которого Базаров, воплотил в себе законченный тип нигилиста. В рецензии на эту книгу Писарев утверждал, что ниги-

листы признали в Базарове свой прообраз» [Камю 1990: 237].

Базаровский миф практически сразу же отягощается грузом производных от него литературных «потомков» («Что делать?», «Преступление и наказание», «Бесы» и т.д.) и наложением качеств реальных исторических деятелей (М.А. Бакунин, С.Г. Нечаев, народовольцы и т.д.). Одним из первых в английской литературе эту особенность «напластования» отметил О.Уайлд. В диалоге «Упадок лжи» (The Decay of Lying, 1889), обосновывая принципы своей теории «искусства для искусства», он замечает: «Нигилист, сей странный страдалец, лишенный веры, рискующий без энтузиазма и умирающий за дело, которое ему безразлично, — чистой воды порождение литературы. Его выдумал Тургенев, а довершил его портрет Достоевский» [Уайльд 1993: 235].

Постепенно понятие «нигилист» начинает ассоциироваться с «революционером», «радикалом», «террористом», «заговорщиком», «бунтарем» и шире — с «русским интеллигентом». С.Л. Франк в «Этике нигилизма» (1909) констатирует: «. ..мы можем определить классического русского интеллигента как воинствующего монаха нигилистической религии земного благополучия» [Вехи. Из глубины 1991: 193]. Но при всех привходящих контекстах именно за Тургеневым в западной литературе сохранилось звание «изобретателя» нигилиста, а нигилист в большинстве случаев — это «русский нигилист». В первой английской монографии о Тургеневе, в главе «Отцы и дети», Э. Гарнетт провозглашает: «Тургенев был первым человеком, который открыл существование этого нового типа — нигилиста» [Garnett 1917: 199]4. Выражаясь словечком, позаим-ствованым в воспоминяниях П.Д. Боборыкина о Тургеневе, именно Базаров, непосредственно или опосредованно, «отлинял» на все последующие образы нигилистов в европейской литературе5.

Одной из первых художественных рефлексий на тему русских нигилистов стала пьеса Уайлда «Вера, или Нигилисты» (Vera, or the Nihilists, 1880). Непосредственным поводом для ее написания была история русской революционерки, социалистки Веры Засулич (1849-1919), необычайно популярной в Англии. Среди причин, побудивших Уайлда обратиться к этой теме, называют его обеспокоенность общей политической ситуацией в Европе, взгляды его матери как активного борца за независимость Ирландии [Ва-лова 2011: 237], угрозы ирландского радикализма, антибуржуазный бунт самого Уайлда, его теорию семейной и сексуальной эмансипации [Уилсон 2015], и, конечно, нельзя не добавить к

этому списку увлечение социализмом и собственный «нигилистический» Modus Vivendi великого эстета. Дендизм Уайлда можно рассматривать как одну из разновидностей нигилизма, о чем убедительно рассуждает Д.С. Шиффер в работе «Философия дендизма. Эстетика души и тела (Кьеркегор, Уайльд, Ницше, Бодлер)» (Phi-losophie du dandysme, 2008): «<…> Уайльду, этому «антиномисту от рождения», как определял себя он сам в «De Profundis», в этом плане нет оснований завидовать Ницше, потому что если последний в знаменитом афоризме 108 из книги «По ту сторону добра и зла» фактически утверждал, что «нет вовсе моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов», то совершенно так же верно и то, что заявил Уайльд в предисловии к «Портрету Дориана Грея» <. ..>» [Шиффер 2011: 121].

В пьесе «Вера, или Нигилисты» (драма в четырех актах с прологом) действуют четыре типа героев-нигилистов — нигилист базаровского («литературного») типа (Вера), нигилисты-заговорщики, безымянные арестанты, которые фигурируют в тексте как «нигилисты», и, наконец, примкнувший к нигилистам царевич Алексей. Нигилист — общее наименование борцов против правящего режима, которое используют и сами нигилисты, и их гонители, и сторонние персонажи. В прологе Вера, спрашивая у арестанта, кто они такие, получает ответ: «нигилисты»: «VERA:[(advances to the Nihilists)] Sit down; you must be tired. [(Serves them food.)] What are you? A PRISONER: Nihilists» [Wilde: 3].

Сама Вера, подобно Базарову, нарушает нигилистические заповеди, влюбившись в Алексея (Alexis Ivanacievitch, known as a Student of Medicine). Даже фамилия Веры — Сабурова (Sabouroff) — напоминает один из вариантов написания имени Базарова по-английски — Bazaroff (см. , например, «Исповедь молодого человека» Дж. Мура, 1886). Тургенев, как свидетельствуют мемуаристы, намеревался создать образ женщины-нигилистки: «Видите ли, мне хочется представить нигилистку, честную, добрую, даже нежную, но …с шорами на глазах» [Островская 1983: 71].

Как и Базаров, Вера — персонаж противоречивый и страдающий. Любовь к Алексею — причина ее внутренней драмы, она осознается ею как предательство жизненных принципов: «VERA: [(loosens her hands violently from him, and starts up)] I am a Nihilist! I cannot wear a crown! <…> VERA: [(clutching dagger)] To strangle whatever nature is in me, neither to love nor to be loved, neither to pity nor—Oh, I am a woman! God help me, I am a woman! O Alexis! I too have broken my oath; I

am a traitor. I love» [Wilde: 32]. Страдание, по мнению Уайлда, неотъемлемое качество русского нигилиста, более того, оно придает религиозный характер его деятельности по свержению существующего режима, олицетворяющего силы зла: «Все, кто живут или жили в России, могли реализовать своё совершенство только через страдание. Несколько русских художников реализовали себя в Искусстве, некоторые писатели -в прозе, которая по духу остается средневековой, потому что основной нотой является, все же, реализация души людей через страдание. Для тех, кто не является художником и для кого нет другой жизни, кроме фактического существования, страдание — единственная дорога к совершенству. Тот русский, который живет счастливо при нынешней системе правительства в России, или не должен вообще иметь души, или имеет душу совершенно неразвитую. Нигилист, отвергающий всякую власть, потому как знает, что власть — это зло, и принимающий всякое страдание, реализует свое совершенство и поступает как настоящий христианин. Для него идеалы христианства верны» [Уайльд 1993: 373].

Алексей, примкнувший к нигилистам, — также борец со злом и страдалец, но лишенный фанатизма и цинизма соратников Веры. Этот «сложный» тип нигилиста, обладающий признаками человечности, в дальнейшем будет в меньшей степени востребован в литературной традиции. В какой-то степени литературным «потомком» Веры и Алексея станет «императрица-большевичка» великая княжна Аннаянска, главная героиня революционно-романтической «пьески» Дж. Б. Шоу «Аннаянска, сумасбродная великая княжна» (Annajanska, The Wild Grand Duchess, 1917), «мужчина», «солдат» и «циркач». Образ великой княжны решен Шоу в гротесковом, фарсовом ключе, при этом она, как и Алексей, «царевна-нигилистка», но в соответствии с законами жанра Аннаянска не одержима теми страстями и противоречиями, которые сгубили Веру и сделали несчастным Алексея. И, безусловно, отсутствие «страдательной» компоненты и победный пафос героини объясняются как мировоззрением драматурга, так и временем написания, триумфом Русской революции.

Нигилисты, соратники Веры, наделены теми чертами, которые наиболее прочно закрепятся за образами нигилистов в последующей литературе: фанатизм, суровость, жесткость, отсутствие человеческих слабостей, спартанский образ жизни, преданность принципам, переходящая в ограниченность, абсолютная дегуманизация всех жизненных проявлений и т. п. Этот набор качеств станет определяющим в мифологеме нигилиста.

Еще один тип нигилиста, уже скорее карикатурного плана, Уайлд создает в своем рассказе «Преступление лорда Артура Сэвила. Размышление о чувстве долга» (Lord Savile ‘s Crime. A Study of Duty, 1887). Это молодой человек с революционными взглядами по фамилии Рувалов (Rouvaloff), который является «агентом нигилистов» («a Nihilist agent»). Именно он сводит главного героя с немецким специалистом по взрывным устройствам. В рассказе характер нигилиста подается в лишенном героизма, сниженном плане, что объясняется самой ситуацией неудавшегося «террористического акта» и отвечает пародийному модусу текста: «В повести «Преступление лорда Артура Сэвила» происходит травестирование викторианских романов, идейной основой которых оставалась незыблемость традиций, значимость морали, образования, чувства долга, семейных обязанностей» [Анцыферова; Листопадова 2014: 205]. Наличие образа русского нигилиста в этом рассказе свидетельствует о том, что радикальный политический элемент в английском обществе конца XIX в. ассоциировался с Россией, в коллективном сознании складывался набор стереотипов, связанных с «русским нигилистом».

Сочетание травестирования и одновременно демонизации русских нигилистов характерно для творчества Конан Дойла. В 1881 г. в журнале «Ландон Сэсайти» (London Society) публикуется рассказ «Ночь среди нигилистов» (A Night Among the Nihilists), впоследствии вошедший в сборник «Тайны и приключения» (Mysteries and Adventures, 1889). Главный герой рассказа, мистер Робинсон (Robinson), сотрудник одесского представительства английской зерноторговой фирмы, отправившийся с поручением в периферийный город Солтев (Solteff), по недоразумению попадает в логово нигилистов («а gang of cold-blooded nihilists»). Местные нигилисты принимают его за представителя английской радикальной организации, «братства по духу» («a spiritual brotherhood»), а полиция за «агента нигилистов» («the Nihilist agent»). Дойл отражает как реалии тогдашней политической жизни, в частности, широкие международные связи русских революционеров, так и стереотипные представления о заговорщиках (строгая конспирация, сектантство, жестокость, фанатизм, радикализм).

Образы нигилистов шаржированы, что определяется характером самой трагикомической ситуации и отношением автора к этим персонажам. Главному герою удается остаться в живых благодаря вмешательству полиции, которая за ним следит, так как сыщики также принимают его за нигилиста: «Пока мы шли в гостиницу, мой

бывший попутчик объяснил, что возглавляемая им сотлевская полиция вот уже некоторое время как получила уведомление и все эти дни ждала нигилистического посла. Мой приезд в это глухое местечко, мой таинственный вид и английские наклейки на чемоданчике завершили это дело» [Дойл 2008: 326]. Перенесенные страхи и ужас от увиденного остаются с рассказчиком на всю оставшуся жизнь, он, по словам полицейского, «единственный посторонний, кто смог выбраться из этого логова живьем» [там же]. Стоит отметить любопытную деталь из разряда тех, что подтверждают репутацию Дойла как писателя, обладавшего «предсказательной мощью» и «блистательной прозорливостью», о которых рассуждает Г. Панченко, автор предисловия и составитель сборника «Забытые расследования» [там же: 7], включающего новый перевод рассказа на русский язык. Комната «для увольнений» со следами крови, которые наивный рассказчик принимает за пятна от кофе, «тройка», осуществляющая репрессивные меры (казнь предателя, несостоявшееся убийство Робинсона), напоминают отечественному читателю печально известные тройки НКВД: «Трое <…> силой выволокли Павла Ивановича из комнаты» [там же: 321].

Русская нигилистка становится главной героиней рассказа «Пенсне в золотой оправе» (The Adventure of the Golden Pince-Nez, 1904) из сборника «Возвращение Шерлока Холмса» (The Return of Sherlock Holmes). Нигилистка Анна совершает непреднамеренное убийство, которое раскрывает Шерлок Холмс. В соответствии с законами жанра история лишена какого-либо идейно-политического подтекста: «В рассказах Конан Дойля даже подслеповатые русские нигилистки, босые дикари с Андаманских островов или вульгарные немецкие князья становятся своими, начинают играть так, как нужно Шерлоку Холмсу, а в итоге — и как нужно платоновскому архетипу холмсовского мира» [Кобрин 2015: 7]. Тем не менее в сюжете и в образах Анны и ее бывшего супруга, в прошлом — революционера, профессора Корэма (Сергея), отражены реалии английской жизни того времени (в частности, большое число русских революционеров, проживающих в Лондоне), стереотипные представления о «нигилистах».

Анна представляет собой тип «сложного» нигилиста и напоминает уайлдовскую Веру. Она также жертвует собой ради любви (совершает преступление, принимает яд), являясь олицетворением русской «религии страдания» (во время написания рассказа книга М. Де Вогюэ «Русский роман» (1886), которая делает общеупотребимым и популярным это понятие, уже известна англий-

ской публике). Возлюбленного Анны, ради которого совершается самопожертвование, также зовут Алексей (Alexis), и он, как и уайлдовский Алексей, противник насильственных методов и террора. Анна, как и Вера, выводится автором бесстрашной, целеустремленой, благородной, преданнной идее и любимому человеку.

В образе Анны мы видим отражение стереотипных представлений о женщине-нигилистке, увлеченной идеями классовой борьбы и лишенной внешних признаков женственности: «Притчей во языцех сделались нигилистки, сменившие фижмы и кринолины на черные блузы, носившие синие очки, курившие папиросы, коротко стригшиеся и встречавшиеся с мужчинами наедине» [Уилсон 2015]. Анна близорука, некрасива, нелепо выглядит: «Она была вся в пыли и паутине, которую собрала, видимо, со стен своего убежища. Лицо ее, которое никогда нельзя было бы назвать красивым, все было в грязных потеках. Холмс правильно угадал ее черты, и, кроме того, у нее был еще длинный подбородок, выдававший упрямство. Из-за близорукости и резкого перехода от темноты к свету она щурилась и моргала глазами, стараясь разглядеть, кто мы такие. И все же, несмотря на то, что она предстала нам в столь невыгодном свете, во всем ее облике было благородство, упрямый подбородок и гордо поднятая голова выражали смелость и внушали уважение и даже восхищение» [Дойл 2014: 334].

Анна представляется Холмсу и его спутникам именно как «нигилистка»: «Мы были революционеры, нигилисты («reformers—revolutionists— Nihilists»), вы знаете» [там же: 336]. Так же, как в «Ночи среди нигилистов», нигилисты, соратники Анны, составляют сплоченную организацию, тайный орден (в оригинале: «the Brotherhood» и «the Order»), который незамедлительно расправится с предателем, как только узнает о его местонахождении. В этом рассказе Дойл создает гораздо менее монструазный образ нигилиста, чем в «Ночи среди нигилистов», но сохраняет все традиционные для этого типа героя атрибуты, как внешние (конспирация, терроризм, ссылка, Сибирь), так и внутренние (самопожертвование, бесстрашие, радикализм, фанатизм, аске-тичность).

Сатирическая и любовно-драматическая линия в изображении русских нигилистов (Александр Осипов, Кирилл Разумов, Виктор Халдин и др.) продолжена в творчестве Дж.Конрада. Подробный и глубокий анализ образов «русских студентов» и «русских революционеров» представлен в монографии Е. Е. Соловьевой «Джозеф Конрад и Россия» (2012). По мнению автора, «Конрад внимательно и напряженно вдумывался

в феномен русского революционера, пытался понять, что движет молодым человеком, приходящим к революционной борьбе. Что заставляет стариков хранить верность убеждениям юности, как переплетаются в этом движении фанатизм и практицизм, искренность и фальшь, благородство и низость» [Соловьева 2012: 103-104].

В произведениях «Тайный агент» (The Secret Agent, 1907), «На взгляд Запада» (Under the Western Eyes, 1911) и других благодаря углубленному психологическому анализу и гораздо большему уровню «русской рефлексии» Конрада, обусловленному его биографией, стереотипные «нигилистические» черты образов русских революционеров изображены лишь в той мере, в какой они соответствуют художественной правде. «Базаровский след» есть и в русских героях Конрада. Конрад был внимательным читателем произведений русского писателя и почитателем его таланта. Именно Конрад пишет предисловие к монографии Гарнетта о Тургеневе, не преминув подчеркнуть, что ставит его гений гораздо выше Достоевского. Как и его англоязычные современники (например, Г. Джеймс), Конрад отмечает человеческую убедительность, полновесность и полноценность человеческой природы тургеневских героев: «Все его творения, счастливые и несчастливые, теснимые и их притеснители — именно люди, а не причудливые обитатели зверинца или проклятые души, странствующие в душной темноте мистических противоречий. Они — люди, способные жить, способные страдать, способные бороться, способные побеждать, способные проигрывать в бесконечной и воодушевляющей гонке преследования будущего изо дня в день» [Conrad 1917: viii].

Победа революционного движения в России в 1917 г. не могла не наложить отпечаток на восприятие и художественное осмысление образа русского нигилиста, поскольку революционеры («нигилисты») пришли к власти. Образ нигилиста в романе У.С. Моэма «Рождественские каникулы» (Christmas holiday, 1939) становится результатом трансформации, обусловленной изменениями исторического контекста. Один из главных героев, Саймон Фенимор (Simon Fenimore), представляет собой тип «английского нигилиста». Но образцом для подражания, парадигматическим типом, является «русский нигилист», Ф. Э. Дзержинский, основатель ВЧК, теоретик и практик «красного террора». Литературными же протопипами «английского нигилиста», как уже было отмечено отечественными исследователями, стали Е. В. Базаров и П. С. Верховенский [Никола, Петрушова 2015: 245].

Показательно, что сам сюжет, основной конфликт романа, особенности характеров главных героев строятся по модели «Отцов и детей». Чарли Мейсон (Charley Mason) и вся семья Мей-сонов — своего рода английские Кирсановы. А отец Чарли, Лесли Мейсон, даже внешне напоминает Павла Петровича: кирсановская англомания коррелирует с «английскостью», культурной недпредвзятостью и либерализмом старшего Мейсона. В то же время облик, манеры, поведение, принципы Саймона, базаровское «все отрицаем» соответствуют стереотипным представлениям о Базарове-нигилисте: «Я родился не в роскоши, как-нибудь перебьюсь. В Вене я провел опыт самоограничения, месяц жил на хлебе и молоке» [Моэм 1992: 23].

Саймон — герой нового времени и его непомерная гордыня и «опыты самоограничения» приводят к интеллектуальной и душевной ограниченности, мизантропической жажде власти, которые были чужды его литературному прототипу. Образцом для жизнестроения для него служит Дзержинский как логическое завершение и триумф нигилистической идеи: «При исполнении своих обязанностей он не давал воли ни любви, ни ненависти <…>. Собственной рукой он подписал сотни, нет, тысячи смертных приговоров. Жил он по-спартански. Сила его заключалась в том, что для себя ему не нужно было ничего и т.п.» [там же: 174].

Дзержинский в романе Моэма — это победивший нигилист, нигилист, захвативший власть, но оставшийся верным философии тотального нигилизма. Не случайно, Саймон, переболевший, как и положено студенту Кембриджа образца 30-х, увлечением коммунистическими идеями, с чу-довищниым цинизмом отзывается о коммунистических идеалах: «Коммунизм? Кто говорит о коммунизме? Теперь уже все знают, коммунизм вздор. То была мечта оторванных от жизни идеалистов <…>. Огромная масса людей по самой своей природе рабы, они не способны собой управлять, и для их же блага им нужны хозяева <…>. Каков результат революций, которые совершились на нашем веку? Народ не лишился хозяев, только сменил их, и никогда власть не правила такой железной рукой, как при коммунизме» [Моэм 1992: 171].

В своем романе Моэм показывает, что террор, являющийся одной из составляющих нигилистической теории, из антигосударственного переходит в разряд государственного. Разрушение как осознание своей силы — мысль, вложенная в уста Саймона, продиктована автору историческим опытом Русской революции, красным и белым террором Гражданской войны и, наконец,

«Большим террором» 1930-х. Хотя термин Роберта Конквеста (Robert Conquest), предложенный им в конце 1960-х (The Great Terror: Stalin’s Purge of the Thirties, 1968), некоторые историки считают не совсем корректным, в контексте данной темы он помогает увидеть генетическую связь нигилистов XIX в. с их духовными потомками и отражение этой преемственности в логике развития образа нигилиста в английской литературе с 80-х гг. XIX в. по 30-е гг. XX в.

Нельзя не отметить в этом романе полемику Моэма с писателями-современниками, не желающими замечать реалий советской жизни, Б. Шоу, Т. Драйзером, Р. Ролланом и др. Нигилист у власти распоряжается уже не жизнями отдельных людей, а манипулирует огромными массами. Описывая бледного, небритого, взлохмаченного, нелепого, возбужденного собственной риторикой Саймона, Моэм от своего лица, что не оставляет сомнений по поводу авторской позиции, отмечает: «Но в прошлом, не таком уж далеком прошлом, другие молодые люди, такие же бледные, тощие, неухоженные, в поношенных костюмах или студенческих тужурках ходили по своим убогим жилищам и высказывали столь же, казалось бы, несбыточные мечты; и однако, как ни странно, время и благоприятный случай помогли их мечтам осуществиться, и, сквозь кровь прорываясь к власти, они держали в своих руках жизнь миллионов» [там же: 174].

Жертвами этого нигилизма становятся главная героиня романа Лидия (Lydia) и Алексей, ученик ее отца, а ныне спившийся русский эмигрант, в судьбе которого Дзержинский непосредственно сыграл роковую роль. Именно Лидия отчетливо видит нигилистическую сущность Саймона, объясняя Чарли свою неприязнь к нему: «Вы в нем обманываетесь. Приписываете ему вашу доброту и бескорыстное внимание к людям. Говорю вам, он опасен. Дзержинский был узколобый идеалист и ради своего идеала мог без колебаний обречь свою страну на погибель. Саймон еще хуже. У него нет сердца, нет совести, нет чести, и при случае он без сожаления пожертвует вами, своим лучшим другом» [там же: 135]. Таким образом, в «Рождественских каникулах» Моэм показывает преемственность нового вида нигилиста его предшественникам и пытается осмыслить эту новую роль в современном мире, накануне новых глобальных событий, Второй мировой войны.

Казалось бы, возможности архетипа нигилиста с наступлением новейшей истории исчерпаны, тем не менее образы нигилиста-«борца с режимом» и «победившего» нигилиста — продолжают привлекать внимание английских публи-

цистов и писателей. Предельно ясно эту тенденцию выразил И. Берлин, рассуждая о современном нигилизме, ставшем всемирной идеологией, в своем эссе «Отцы и дети: Тургенев и затруднения либералов» (Fathers and Children: Turgenev and the Liberal Predicament, 1972): «Этот болезненный конфликт, который стал постоянным затруднением русских либералов на полвека, сейчас распространился на весь мир. Мы должны ясно понимать: сегодня герои мятежа не Базаровы. В каком-то смысле Базаровы выиграли. Победное продвижение количественных методов, вера в организацию человеческой жизни с помощью технологического управления, упование на один лишь расчет утилитарных последствий при выработке политики, которая затрагивает огромные массы людей, — это Базаров, а не Кирсановы» [Берлин 2014: 176].

Расширение английского литературного «нигилистического» текста на рубеже тысячелетий происходит также благодаря постмодернистской рефлексии на темы русского нигилизма. Дискуссия о генезисе и развитии русского нигилизма ведется в характерных для постмодернизма эстетических формах, в частности, в рамках «историографической металитературы», осмысляющей природу литературного творчества. Интертекстуальность, игра, стилизация, цитирование, размывание границ между документальным и художественным повествованием, квазибиогра-фичность и т.д. — тот инструментарий, с помощью которого тема русского нигилизма предстает в новых, неожиданных ракурсах. Героями текстов становятся сами творцы архетипа нигилистов — Тургенев и Достоевский. Современные авторы делают попытки реконструирования творческого процесса и культурно-исторического контекста, который определил появление и специфические характеристики нигилиста как литературного персонажа.

Роман англоязычного писателя Дж.М. Кутзее «Осень в Петербурге» (The Master of Petersburg, 1994) посвящен вымышленной истории из жизни Достоевского. Кутзее устами своего героя рассуждает о нигилизме как о специфически русском и вневременном явлении: «Только не мода. То, что вы зовете нечаевщиной, всегда существовало в России, разве что под другими именами. Нечаевщина — явление такое же русское, как разбой» [Кутзее 2009: 63]. Тема отцов и детей также является важной в этом романе Кутзее и разворачивается, как убедительно показывает Д. Бержайте, в тургеневской плоскости: «Проблемы отцов и детей, введение темы нигилизма — во главе всего этого в русской литературе стоит имя Тургенева. Достоевский, как из-

вестно, в «Бесах» не просто продолжает начатое Тургеневым, но полемизирует с ним, как и подобает всем, действующим по схеме «отцы и дети». Через много лет на другом континенте другой художник включается в ту же полемику об извечном идеологическом (и не только) конфликте поколений и тоже диалектически опровергает истины, установленные предшественником, вместе с тем, доказывая, что все в этом мире действует по одному и тому же принципу: «злободневность оказывается лишь кажимостью, а вечное — сущностью» [Бержайте 2009: 33].

Развернутой иллюстрацией экстравагантного заявления Уайлда о Тургеневе как изобретателе нигилизма, покоящегося в основании всей конструкции традиции темы русского нигилиста в английской литературе, является эпизод из трилогии английского драматурга Т. Стоппарда «Берег утопии» (The Coast of Utopia, 2002). Это еще одно пространство освоения как личности Тургенева, так и созданного им типа и понятия «нигилист». У Стоппарда Тургенев предстает как литературный персонаж, реальный исторический контекст его творчества пересекается с контекстом мемуарно-документальным (воспоминания о Тургеневе, его переписка) и вымышленным. Тургенев является одним из главных героев трилогии и, если доверять многочисленным ссылкам на высказывание Стоппарда, его alter ego: «Возможно, все-таки художник в конечном счете, а не три гениальных публициста, является подлинным героем «Берега утопии»» [Stoppard 2006].

Стоппарда интересуют различные стороны личности Тургенева: его политические симпатии, отношение к любви, дружеские привязанности и т.п. Тургенев предстает как оппонент своих приятелей социал-демократов, либерал, западник, «русский европеец» (см. об этом подробнее нашу статью «Английские связи русских изгнанников. Париж как культурный перекресток» [Ouchakova 2012: 467-475]). Творческая алхимия проступает как один из глубинных слоев палимпсеста, что точно подмечает и формулирует Е.Г. Доценко: «Произведения И.С. Тургенева должны восстанавливаться из подтекста, но и служить в свою очередь неким контекстом для понимания личности писателя, потому что Тургенев в пьесе о собственных литературных достижениях друзьям практически не рассказывает. Предполагается, что стоппардовский зритель и читатель узнает классические произведения на уровне аллюзий и неполных цитат, в данном случае — из «Отцов и детей». В пьесе присутствует разговор Тургенева с Доктором-нигилистом, прототипом

Базарова: автор и его герой встречаются в 1860 г. на острове Уайт» [Доценко 2007: 242].

История возникновения идеи нигилиста прописана детально, что указывает на особое значение этого героя для творчества Тургенева и в целом для русской и европейской культуры. В трилогии обыгрывается одна из известных версий создания персонажа-нигилиста, усиленная и дополненная воображеним драматурга: «Тургенев. Совершенно ничего? Доктор. Ничего. Тургенев. Вы не верите в принципы? В прогресс? Или в искусство? Доктор. Нет, я отрицаю абстракции. Тургенев. Но вы верите в науку. Доктор. В абстрактную науку — нет. Сообщите мне факт, и я соглашусь с вами. Два и два — четыре. Остальное

— конский навоз. Вам не нужна наука, чтобы положить хлеб в рот, когда вы голодны. Отрицание

— это то, что сейчас нужно России. Тургенев. Вы имеете в виду народу, массам? Доктор. Народ! Он более чем бесполезен. Я не верю в народ. Даже освобождение крестьян ничего не изменит, потому что народ сам себя ограбит, чтобы напиться. Тургенев. Что же вы в таком случае предлагаете? Доктор. Ничего. Тургенев. Буквально ничего? Доктор. Нас, нигилистов, больше, чем вы думаете. Мы — сила. Тургенев. Ах да… нигилист. Вы правы, мы не встречались раньше. Просто я все искал вас, сам того не зная» [Стоппард 2006: 432-433]. Таким образом, история идет по кругу, от нигилистов, реализовавших многие из своих потенций, мы вновь возвращаемся к истокам создания этого образа.

Рассмотрев различные типы рефлексии вокруг понятия «нигилисты», нельзя не заметить определенную диалектику сужения и расширения семантики изначального образа, актуализацию отдельных его составляющих, не увидеть динамику развития базаровского мифа в английской литературе. Универсальность типа, наряду с художественной честностью Тургенева и точностью изображения («надтиповой» тип), обеспечили Базарову долгую и счастливую литературную судьбу. А богатая история развития трансформаций и метаморфоз «литературного нигилиста», которая отнюдь не исчерпывается приведенными в данной работе примерами, открывает перспективы появления новых поворотов, площадей и тупиков в «городе Базарове»6. Судя по тому, что история Евгения Васильевича Базарова продолжает писаться в XXI в., представляется дискуссионным положение И.Л. Волгина о том, что «в глазах современного Запада русский сюжет завершен» [Волгин 1999: 239]. И то, что русская литература «превращается в одну из современных мировых мифологий» [там же], лишь

является основанием для постоянного обновления и живой циркуляции ее мифов и архетипов.

Примечания

1 Исследования в этом направлении ведутся довольно давно. Из новых работ на эту тему см. работы С.Б. Королевой [Королева 2014], Л.Ф. Хабибуллиной [Хабибуллина 2010], содержательную рецензию Н.С. Бочкаревой и Б.М. Проскурнина на компаративистские исследования в области русско-английских литературных связей [Бочкарева, Проскурнин 2015], сборник статей по материалам Пятого Фицвильям-ского коллоквиума в Кембридже под редакцией корифея британской славистики Э. Кросса [A People Passing Rude: British Responses To Russian Culture 2012] и др.

2 Традиция исследования понятия «нигилист» — одна из самых длительных и значительных в философии, культурологии, литературоведении, публицистике. Существует огромное количество серьезных исследований по этой теме как в России, так и за рубежом. Среди работ, представляющих традицию изучения нигилизма: монография В.Г. Косыхина [Косыхин 2009], статьи А.В. Михайлова [Михайлов 2000], Г. И. Данилиной [Данилина 2006], сборник, включающий работы Э. Юнгера и М. Хайдеггера и их комментарий [Судьба нигилизма 2006] и др.

3 Заметим, что Тургенев, получивший в Европе классическое образование, серьезно размышлял над характерами софокловских героев. Так, в воспоминаниях Я.П. Полонского читаем: «И, развивая теорию трагического, Иван Сергеевич, между прочим, привел в пример Антигону Софокла» [Полонский 1983: 367-368].

4 О восприятии И. С. Тургенева в английской литературе см. монографию М.Б. Феклина [Феклин 2005].

5 «Он слишком много жил с французскими писателями, артистами и светскими людьми, чтобы на него не отлинял их язык». «Но, повторяю опять, немецкий склад жизни, ума и вкусов на него резким образом не отлинял» [Боборыкин 1983: 10].

6 Имеется в виду литературный анекдот об американце, завлекавшем Тургенева в Америку рассказом об основании города Базарова: «<…>Базаров родственный тип американцам и что лет через десять в Америке будет город под именем Базаров, так как уже заложено его основание. Теперь, убеждал он Тургенева, существует один только намек на этот город, но уже разбиты колышки, очерчены площади, места для лавок и рынков<…>» [Колбасин 1983: 25].

Список литературы

Анцыферова О. Ю., Листопадова О.Ю. Жанровая травестия в сборнике Оскара Уайльда «»Преступление лорда Артура Сэвила» и другие рассказы» // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2014. № 2 (3). С.203-206.

Бержайте Д. Посвящение отцам, или диалог с русской литературой (Дж. М. Кутзее. «Осень в Петербурге») // LITERATURA. 2009. № 51(2). С.21-34.

Берлин И. Отцы и дети: Тургенев и затруднения либералов/ пер. с англ. Г. Дурново// История Свободы. Россия. 2-е изд. М.: Новое лит. обозрение, 2014. С. 127-182.

Боборыкин П.Д. Из воспоминаний // И.С. Тургенев в воспоминаниях современников: в 2 т. М.: Худож. лит., 1983. Т.2. С. 5-16.

Бочкарева Н.С., Проскурнин Б.М. Образ и миф в английской литературе о России // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2015. № 4 (32). С. 142-145.

Валова О.М. Перекрестки культур и эпох в драматургии Оскара Уайльда // Образ провинции в русской и английской литературе. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2011. С. 235-239.

Вехи. Из глубины. М.: Правда, 1991. 607 с.

Волгин И. Из России — с любовью? «Русский след» в западной литературе // Иностр. лит. 1999. № 1. С. 230-239.

Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л.: Сов. писатель, 1971. 464 с.

Данилина Г.И. История как ключевое слово культуры (А.В. Михайлов, «Из истории «нигилизма»») // Филол. журн. 2006. № 1(2). С. 216228.

Дойл А.К. Пенсне в золотой оправе/ пер. с англ. Н. Санникова// Возвращение Шерлока Холмса. СПб: Амфора, 2014. С. 308-341.

Дойл А. К. Ночь среди нигилистов/ пер. с англ. М. Маковецкой, Г. Панченко // Забытые расследования. Рассказы и повести / сост. Г. Панченко. Харьков; Белгород: Кн. клуб «Клуб семейного досуга», 2008. С. 312 -327.

Доценко Е.Г. Русская классика Т. Стоппарда // Русская классика: динамика художественных систем: сб. науч. трудов. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, РОПРЯиЛ, УрО РАО, ИФИОС «Словесник», 2007. Вып. 2. С. 231-246.

Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика, Искусство/ пер. с фр. М.: Политиздат, 1990. 415 с.

Кобрин К.Р. Шерлок Холмс и рождение современности: Деньги, девушки, денди Викторианской эпохи. СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 2015. 184 с.

Колбасин Е.Я. Из воспоминаний о Тургеневе // И.С. Тургенев в воспоминаниях современников: в 2 т. М.: Худож. лит., 1983. Т. 2. С. 17-26.

Королева С.Б. Миф о России в британской культуре и литературе (до 1920-х годов). М.: Ди-рект-Медиа, 2014. 314 с.

Косыхин В.Г. Нигилизм и диалектика. Саратов: Науч. книга, 2009. 256 с.

Кутзее Дж. М. Осень в Петербурге/ пер. с англ.С. Ильина. М.: Эксмо, 2009. 368 с.

Маркович В.М. Человек в романах И.С. Тургенева. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. 152 с.

Михайлов А.В. Из истории «нигилизма» // Михайлов А.В. Обратный перевод. М.: Языки рус. культуры, 2000. С. 537-623.

Мопассан Ги де. Иван Тургенев // И.С. Тургенев в воспоминаниях современников: в 2 т. М.: Худож. лит., 1983. Т.2. С. 258-261.

Моэм У.С. Рождественские каникулы/ пер. с англ. Р. Облонской. М.: А/О «Книга и бизнес», 1992. 189 с.

Никола М.И., Петрушова Е.А. Образ Дзержинского в романе Сомерсета Моэма «Рождественские каникулы» // Филология и культура. Philology and Culture. 2015. № 3 (41). С. 242-247.

Островская Н.А. Из воспоминаний о Тургеневе // И.С. Тургенев в воспоминаниях современников: в 2 т. М.: Худож. лит., 1983. Т.2. С. 57-95

Переписка И.С. Тургенева: в 2 т. М.: Худож. лит., 1986. Т.2. 543 с.

Полонский Я.П. И.С. Тургенев у себя в его последний приезд на родину (Из воспоминаний) // И.С. Тургенев в воспоминаниях современников: в 2 т. М.: Худож.лит., 1983. Т.2. С. 358-406.

Соловьева Е.Е. Джозеф Конрад и Россия. Череповец: ЧГУ, 2012. 229 с.

Стоппард Т. Берег Утопии: Драматическая трилогия/ пер. с англ. И. Кормильцева. М.: Иностранка, 2006. 280 с.

Судьба нигилизма: Эрнст Юнгер. Мартин Хайдеггер. Дитмар Кампар. Гюнтер Фигаль/ пер. с нем. Г. Хайдаровой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. унта, 2006. 222 с.

Тургенев И.С. Отцы и дети // Тургенев И.С. Романы. М.: Детская лит., 1975. С. 421-592.

Уайльд О. Упадок лжи/ пер. с англ. А.М. Зверева // Уайльд О. Избранные произведения: в 2 т. М.: Республика, 1993. Т. 2. С. 218-245.

Уайльд О. Душа человека при социализме/ пер. с англ. О. Кириченко // Уайльд О. Избранные произведения: в 2 т. М.: Республика, 1993. Т. 2. С. 344 -374.

Уилсон Дж. Как важно любить нигилиста: «Вера» Оскара Уайльда и сексуальная политика русского радикализма // НЛО. 2015. № 5 (135). URL:

http://magazines.russ .ru/nlo/2015/5/14yu.html (дата обращения: 28.01.16).

Феклин М.Б. The Beautiful Genius. Тургенев в Англии: первые полвека. Oxford: Perspective Publications, 2005.240 c.

Хабибуллина Л. Ф. Миф России в современной английской литературе. Казань: Казан. ун-т, 2010. 206 с.

Шиффер Д. С. Философия дендизма. Эстетика души и тела (Кьеркегор, Уайльд, Ницше, Бодлер) / пер. с фр. Б.М. Скуратова. М.: Изд-во гуманит. лит., 2011. 296 с.

Элиот Т.С. Тургенев/ пер. с англ. О.М. Ушаковой // Вестник Православного Свято-Тихоновского университета (Филология). 2011. № 1 (23). С. 151-153.

A People Passing Rude: British Responses to Russian Culture / ed. by Anthony Cross. Cambridge: Open Bok Publishers, 2012. 550 p.

Bodkin M. Archetypal Patterns in Poetry. Psychological Studies of Imagination. Oxford: Oxford University Press, 1978. 340 p.

Conrad J. Foreword // Garnett E. Turgenev. A Study. London: W. Collins Sons & Co. Ltd, 1917. P. v-x.

Garnett E. Turgenev. A Study. London: W. Collins Sons & Co. Ltd, 1917. 206 p.

Ouchakova O. Les contacts anglais des émigrés russes. Paris, un carrefour des cultures // Figures de l’émigré russe en France au XIXe et XXe siècle. Fiction et réalité. Amsterdam; New York: Rodopi, 2012. P.467-475.

Stoppard T. ‘I’m Writing Three Plays Called Ba-kunin, Belinksy and Herzen…I Think’, Lincoln Center Theater Review, Fall 2006, Issue 43 // URL: http://www.lctreview. org/article.cfm?id_issue=36549 3 92&id_article=75124103&page=2 (дата

обращения: 20.08.2009).

Wilde О. Vera, or the Nihilists // URL: http://www.wilde-online.info/vera,-or-the-nihilists-page3.html (дата обращения: 15.01.2016).

References

A People Passing Rude: British Responses to Russian Culture / Ed. by Anthony Cross. Cambridge: Open Bok Publishers, 2012. 550 p.

Antsyferova O Yu., Listopadova О. Yu. Zhanrovaja travestija v sbornike Oscara Uajlda «Prestuplenije Ar-tura Sevila i drugije rasskazy» [Genre Travesty in «Lord Arthur Savile’s Crime and Other Stories» by Oscar Wilde] Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo [Vestnik of Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod]. 2014. № 2 (3). P. 203-206.

Berzhaite D. Posvjashchenije ottsam, ili dialog s russkoj literaturoj (Dzh. Kutzee «Osen’ v Peterburge»)

[Dedication to Fathers, or the Dialogue with Russian Literature (J. M. Coetzee’s The Master of Petersburg)]. LITERATURE Publ., 2009. Iss. 51(2). P. 2134.

Berlin I. Ottsy i deti: Turgenev i zatrudnenija liber-alov [Fathers and Children: Turgenev and the Liberals’ Predicament] / transl. from English by G.Durnovo. Istorija Svobodi. Rossija [History of Freedom. Russia]. M.: Novoje literaturnoje obozrenije Publ., 2014. P. 127-182.

Boborykin P.D. Iz vospominanij [From the Memoirs] I.S. Turgenev v vospominanijakh sovremennikov [I.S. Turgenev in the Memories of Contemporaries: in 2 vols. Vol. 2]. M.: Hudozh. lit. Publ., 1983. P. 5-16.

Bochkareva N. S., Proskurnin B.M. Obraz i mif v anglijskoj literature o Rossii [Image and Myth in English Literature about Russia]. Perm University Herald. Russian and Foreign Philology. 2015. Iss. 4 (32). P.142-145.

Bodkin M. Archetypal Patterns in Poetry. Psychological Studies of Imagination. Oxford: Oxford University Press, 1978. 340 p.

Camus А. Buntujushchij chelovek. Filosofija. Poli-tika. Iskusstvo / transl. from French [The Rebell. Philosophy. Politics. Art]. M.: Politizdat Publ., 1990. 415 p.

Conrad J. Foreword . Garnett E. Turgenev. A Study. London: W. Collins Sons & Co. Ltd, 1917. P. v-x.

Coetzee J. M. Osen’ v Peterburge/ transl. from English by S. Il’in [The Master of Petersburg]. M.: Eksmo Publ., 2009. 368 p.

Danilina G. I. Istorija kak kljuchevoje slovo kul’tury (A.V. Mikhailov, «Iz istorii nigilizma») [History as a Key Word of Culture (A.V. Mikhailov «From the History of Nihilism»)] Filologicheskij zhurnal [Phylological Journal]. 2006. Iss. 1(2). P.216-228.

Doyle А.C. Pensne v zolotoj oprave / transl. from English by N.Sannikov [The Adventure of the Golden Pince-Nez] Vozvrashchenie Sherloka Holmsa [The Returns of Sherlock Holmes]. SPb: Amfora Publ., 2014.P 308-341.

Doyle А.C. Noch’ sredi nigilistov/ transl. from English by M. Makovetskaja, G. Panchenko [A Night among the Nihilists] Zabytyje rassledovanija. Ras-skazy i povesti [Forgotten investigations. Tales and stories]. Kharkov; Belgorod: Knizhnij klub «Klub semejnogo dosuga» Publ., 2008. P. 312 -327.

Dotsenko E.G. Russkaja klassika T. Stopparda [Russian Classics by T. Stoppard] Russkaja klassika: dinamika khudozhestvennykh sistem: sbornik nauch. trudov [Russian Classics: the dynamics of artistic systems]. Ekaterinburg: Ural. gos. ped. un-t, ROPRJAiL, UrO, RAO, IFIOS «Slovesnik» Publ., 2007. P. 231246.

Eliot T.S. Turgenev / transl. from English by O.M. Ushakova [Turgenev] Vestnik Pravoslavnogo Svjato-Tikhonovskogo universiteta (Filologija) [St.Tikhon’s University Review (Phylolgy)]. 2011. Iss. 1 (23). P.151-153.

Feklin M.B. The Beautiful Genius. Turgenev v Anglii: pervyje polveka [The Beautiful Genius. Turgenev in England. The First Semicentenary]. Oxford: Perspective Publications, 2005. 240 p.

Garnett E. Turgenev. A Study. London: W. Collins Sons & Co. Ltd, 1917. 206 p.

Ginzburg L.J. O psikhologicheskoj proze [On the Psychological Fiction]. L.: Sovetskij pisatel’Publ., 1971.464 p.

Khabibullina L. F. Mif Rossii v sovremennoj anglijskoj literature [Myth of Russia in Contemporary English Literature]. Kazan: Kazan University Publ., 2010. 206 p.

Kobrin K.R. Sherlock Holmes i rozhdenije sov-remennosti: Den’gi, devushki, dendi viktorianskoj epokhi [Sherlock Holmes and the Birth of Modernity: Money, Girls, Dandies of the Victorian Age]. SPb: Izd-vo Ivana Limbakha Publ., 2015. 184 p.

Kolbasin E.J. Iz vospominanij o Turgeneve [From the Memoirs about Turgenev] I.S. Turgenev v vospominanijakh sovremennikov [I.S. Turgenev in the Memoirs of Contemporaries: in 2 vols. Vol. 2]. M.: Hudozh. lit. Publ., 1983. P. 17-26.

Koroljova S.B Mif o Rossii v britanskoj kul’ture i literature (do 1920-kh gg.) [Myth of Russia in British Culture and Literature (up to the 1920s)]. M.: DirektMedia Publ., 2014. 314 p.

Kosykhin V. G. Nigilizm i dialektika [Nihilism and Dialectics]. Saratov: Nauchnaja kniga Publ., 2009. 256 p.

Markovich V.iM. Chelovek v romanakh I.S. Turge-neva [An Individual in I.S. Turgenev’s Novels]. L.: Leningrad Univ. Publ., 1975. 152 p.

Mikhailov A.V. Iz istorii «nigilizma» [From the History of «Nihilism»]. Mikhailov A.A. Obratnyj perevod [Reverse translation]. M.: Jazyki russkoj kul’tury, 2000. P. 537-623.

Maupassant Gi. de Ivan Turgenev [Ivan Turgenev]. I.S. Turgenev v vospominanijakh sovremenni-kov [I. S. Turgenev in the Memoirs of Contemporaries: in 2 vols. Vol. 2]. M.: Hudozh. lit. Publ., 1983. P. 258-261.

Maugham W.S. Rozhdestvenskije kanikuly/ transl. from English by R. Oblonskaja [Christmas Holiday]. M.: «Kniga i biznes» Publ., 1992. 189 p.

Nikola M. I., Petrushova E.A. Obraz Dzerzhinskogo v romane Somerset Maugham»Rozhdestvenskije kan-ikuly» [The Image of Dzerzhinsky in the novel «Christmas Holiday» by William Somerset Maugham] Filologija i kul’tura [Philology and Culture]. 2015. Iss. 3 (41). P. 242-247.

Ostrovskaja N.A. Iz vospominanij o Turgeneve [From the Memoirs about Turgenev]. I.S. Turgenev v vospominanijakh sovremennikov [I. S. Turgenev in the Memoirs of Contemporaries: in 2 vols. Vol. 2]. M.: Hudozh. lit. Publ., 1983. P. 57-95.

Perepiska I.S. Turgeneva [Corespondence of I.S. Turgenev: in 2 vols. Vol.2].. M.: Hudozh. lit. Publ., 1986.543 p.

Polonskij J.P. I.S. Turgenev u sebja v ego poslednij priezd na rodinu (Iz vospominanij) [I.S. Turgenev at Home during His Last Visit to the Motherland (From the Memoirs)] I.S. Turgenev v vospo-minanijah sovremennikov [I.S. Turgenev in the Memoirs of Contemporaries: in 2 vols. Vol. 2]. M.: Hudozh. lit. Publ., 1983. P. 358-406.

Schiffer D.S. Filosofja dendizna: Estetika dushi i tela (Kierkegaard, Wilde, Nietzsche, Baudelaire) / transl. from French by B.M. Skuratov [Philosophy of Dandyism. Aesthetics of Soul and Body (Kierkegaard, Wilde, Nietzsche, Baudelaire)]. M.: Izd-vo gumanitar-noj literatury Publ., 2011. 296 p.

Solovjeva E.E. Joseph Conrad i Rossija [Joseph Conrad and Russia]. Cherepovets: Chuvash State University Publ., 2012. 229 p.

Stoppard T. Bereg utopia / transl. from English by I. Kormiltsev [The Coast of Utopia]. M.: Inostranka Publ., 2006. 280 p.

Stoppard T. ‘I’m Writing Three Plays Called Ba-kunin, Belinksy and Herzen… I Think’, Lincoln Center Theater Review, Fall 2006, Issue 43. Available at: http://www.lctreview.org/article.cfm?id_issue=365 49392&id_article=75124103&page=2 (accessed 20. 08.2009).

Sud’ba nigilizma: Ernst Unger, Martin Heidegger, Dietmar Kamper, Günter Figal / transl. from German by G. Khaidarova [The Way of Nihilism: Ernst Unger, Martin Heidegger, Dietmar Kamper, Günter Figal]. SPb.: St. Petersburg State Univ. Publ., 2006. 222 p.

Turgenev I.S. Ottsy i deti [Fathers and Sons] Turgenev I.S. Romany [Novels]. M.: Detskaja literatura Publ., 1975. P. 421-592.

Ushakova O. English Contacts of Russian Exiles. Paris as a Cultural Crossroads. Figures of the Russian Emigrants in France of the 19-20th Centuries. Fiction and Reality. Amsterdam/New York, NY: Rodopi, 2012. P.467-475.

Valova О.М. Perekrestki kul’tur i epokh v drama-turgii Oscara Uajlda [Crossroads of Cultures and Epochs in Oscar Wilde’s Plays] Obraz provintsii v russkoj i angliiskoj literature [The Image of Province in Russian and English Literature]. Ekaterinburg: Ural Univ. Publ., 2011. P. 235-239.

Vekhi. Iz glubiny [Milestones. De Profundis]. M.: Pravda Publ., 1991. 607 p.

Volgin I.L. Iz Rossii — s ljubovju? «Russkij sled v zapadnoj literature [From Russia with Love? Russian Trace in Western Literature]. Inostrannaja literatura Publ., 1999. Iss. 1. P. 230-239.

Wilde О. Upadok lzhi / transl. from English by A.M. Zverev [The Decay of Lying] Wilde O. Izbran-nie proizvedenija [Selected Works: in 2 vols. Vol. 2]. M.: Respublika Publ., 1993. P. 218-245.

Wilde О. Dusha cheloveka pri sotsializme / transl. from English by O. Kirichenko [The Soul of the Man under Socialism] Wilde O. Izbrannie proizvedenija [Selected Works: in 2 vols. Vol. 2]. M.: Respublika Publ., 1993. P. 344 -374.

Wilde О. Vera, or the Nihilists. Available at: http://www.wilde-online.info/vera,-or-the-nihilists-page3.html (accessed 15.01.2016).

Wilson J. Kak vazhno ljubit’ nigilista: «Vera» Oskara Wilda i seksual’naja politika russkogo radikalizma [The Importance of Loving a Nihilist: Oscar Wilde’s «Vera» and the Sexual Politics of Russian Radicalism]. NLO. 2015. Iss. 5 (135). Available at: http://magazines.russ.ru/nlo/2015/5/ 14yu.html (accessed 28.01.16).

A RUSSIAN NIHILIST AS A HERO OF ENGLISH LITERATURE OF THE 19th -21st CENTURIES

Olga M. Ushakova

Professor in the Department of Foreign Literature Tyumen State University, Institute of Philology and Journalism

The article deals with the dynamics of the image of a Russian nihilist in English literature of the 19th-21st centuries. Peculiarities of transformation and interpretation of this type have been studied in the context of «Ba-zarov’s myth». The image of Bazarov is presented as the archetype of a nihilist in the world literature. The author of the paper researches the reasons for high receptivity for this hero in western literature and turns to the genesis of this hero rooted in the European cultural tradition. The materials of the research are works by O. Wilde (Vera, or the Nihilists), A.K. Doyle (A Night among the Nihilists, The Adventure of the Golden Pince-Nez), S. Maugham (Christmas Holiday), T. Stoppard (The Coast of Utopia) and others. The literary image of the nihilist is analyzed in philosophical, historical and cultural contexts.

Key words: nihilist, archetype, Bazarov’s myth, Turgenev’s «Fathers and Sons», Oscar Wilde, Arthur Conan Doyle, Somerset Maugham, Tom Stoppard.

философ Нолен Герц о нигилизме

Упомяните «нигилизм», и большинство людей думают о Ницше и Достоевском. Я думаю о Нолен Герц. Герц — доцент кафедры прикладной философии в Университете Твенте в Нидерландах. Он написал три книги, две из которых посвящены нигилизму: одна называется «Нигилизм и технология» (2018), а последняя — просто «Нигилизм» (2019). В качестве предисловия к нашему разговору, актуальный недавний твит от него, чтобы структурировать ваш день в изоляции:

«Карантинная рутина:

Утро: социальное дистанцирование
Полдень: психическое дистанцирование
Полдень: духовное дистанцирование
Вечер: телесное дистанцирование
Ночь: экзистенциальное дистанцирование »

Интервью: Уэс Дель Валь

Каково это быть давним сторонником и историком нигилизма в момент, когда так много людей видят радикально измененные повседневные удобства и образ своей жизни, в неприятной реальности, которой они никогда бы не предположили, что могут столкнуться?

Нынешний кризис с коронавирусом, безусловно, показывает, насколько важно понимать нигилизм и осознавать его распространенность. Если мы понимаем нигилизм как способ уклониться от реальности, то мы можем рассматривать нигилизм как вклад ровно как в причину кризиса, так и в реакцию людей на кризис. В Китае, Соединенных Штатах, Великобритании, Бразилии и других странах мира мы можем найти как правительства, так и граждан, которые нигилистически отреагировали на первоначальные сообщения о коронавирусе. Реакция на коронавирус во многом совпадала с повседневной реакцией на смерть: это то, о чем нам не нужно беспокоиться, поскольку сейчас это происходит только с другими людьми и происходит с нами только тогда, когда мы становимся взрослыми настолько, чтобы действительно нуждаться в беспокойстве.

Каково настроение в отношении того, за кем ты следишь и общаешься в Твиттере? Я чувствую, что нигилисты могут реагировать на все это совершенно иначе, чем обычная пресса и массы, которые её потребляют.

Я слежу за широким кругом людей в Твиттере, поэтому вижу множество ответов на коронавирус. Есть те, кто, как Кассандра в «Илиаде Гомера» , месяцами пытались поднять тревогу по поводу коронавируса и теперь проводят дни, жалуясь на то, сколько времени было потрачено впустую. Есть те, кто возмущен неспособностью правительства и видит коронавирус как шанс для революции. Есть те, кто сгорел в новостях и либо хотят выразить свое разочарование, либо хотят быть оптимистичными и делятся видео с кошками. Есть те, кто пытается быть продуктивным, есть те, кто пытается сказать всем, чтобы они перестали так стараться быть продуктивными. Есть те, кто хочет плакать и те, кто хочет смеяться, но в основном те, кто хочет кричать.

Да, это соответствует диапазону ответов, которые мы все видим в Интернете. Я знаю, что они «такие же, как вы и я», и нигилизм не включает в себя формализм или символ веры, но я надеялся, что нигилисты, как правило, находятся на уникальном, даже просвещенном, плане среди такой мрачности. Я ошибаюсь?

Возможно, наиболее очевидный нигилистический ответ на коронавирус в Твиттере был от сторонников Трампа, которые очень быстро перестали утверждать, что коронавирус — это обман, чтобы утверждать, что смерть на самом деле не так уж и плоха. Вера в ничто делает очень легким противоречие с самим собой без ощущения когнитивного диссонанса, и Twitter — отличный способ увидеть это в действии.

Представьте себе, что генеральный директор, профессиональный спортсмен или политический кандидат признают, что они нигилисты. Я чувствую, что человек, говорящий смешанной толпе на званом обеде, что они нигилисты, получит такой же ответ, как и тот, кто скажет, что ему нравится скотство, обезглавливание видео или расистские шутки. Почему так много людей боятся того, что означает нигилизм, и почему социум так придерживается этой стигме? Думаете ли вы, что там, вероятно, гораздо больше нигилистов, чем это когда-либо публично признают?

Трамп публично признает, что он нигилист каждый день. Похоже, до сих пор это была довольно успешная стратегия для него.

Да, я не согласен с его действиями, но, насколько мне известно, он никогда не использовал это слово в отношении себя, и, честно говоря, он не мог даже произнести его по буквам. Я все еще думаю, что ни один лидер, ни общественный деятель, ни кто-либо, кто боится потерять деньги, возможности или влияние, не воспользуются этим словом. Итак, вернемся к стигме, окружающей его, можете ли вы увидеть время, когда нигилизм открыто провозглашается значительными людьми?

Это правда, что Трамп никогда не говорил, что он нигилист — он просто говорит как один и ведет себя как другой. Но его неоднократные утверждения, что американцы должны попробовать непроверенные лекарства, потому что «что вы теряете?» это примерно то же самое, что сказать, что ты нигилист. Легко увидеть, что люди будут возмущены публичной фигурой, признающей нигилизм. Но в то же время это может произойти довольно быстро —, проще всего заявить, как это делают многие нигилисты, что все это «просто шутка» или «недоразумение».

Когда в истории вы бы сказали, что нигилизм оказал самое сильное влияние? Почему так много людей, кажется, считают, что жизнь имеет смысл, а не наоборот?

Самое сильное влияние нигилизма исторически было в России в 19 веке, просто из-за того, что были политические активисты, которые называли себя нигилистами. Они стремились уничтожить то, что они считали репрессивными и тираническими элементами русской традиции, и это разрушение было совершено главным образом посредством политических убийств, кульминацией которых стало убийство царя в 1881 году. Так примерно в то же время, что в Германии у вас есть Ницше написав: «все, что меня не убивает, делает меня сильнее», у вас в России есть группа, которая воплощает эту идею в жизнь, применяя её не только к себе, но и к обществу в целом.

Каковы основные различия между нигилистами, пессимистами и циниками?

Нигилисты избегают реальности, пытаясь уничтожить её или игнорировать. Но и пессимисты, и циники противостоят реальности. Пессимисты склонны фокусироваться на негативных аспектах реальности, в то время как циники склонны фокусироваться на более конкретных негативных аспектах человечества. Нигилисты, как правило, сосредотачиваются на идеалистическом мышлении и утопических мечтаниях и видят в оптимизме причину игнорировать пессимизм и цинизм как излишне мрачные.

Как профессор, как сегодняшняя молодежь занимается нигилизмом по сравнению с тем, когда вы учились в школе? Поскольку вы написали об этом книги и официально обсуждали это как часть своей работы так, как этого не делают многие другие нигилисты, какой процент населения, по вашему мнению, больше верит в нигилизм, чем, скажем, в экзистенциализм?

Когда я учился в школе, интернет только начинался. Поэтому мы проводили дни, наблюдая, как другие люди играют в видеоигры через плечо, а не просматривая ролики на YouTube. Другими словами, нигилизм не изменился настолько, насколько изменились возможности нигилизма. Следовательно, я не уверен, что экзистенциализм действительно существует сегодня, кроме того, что он нигилистически притворяется, что заботится, наблюдая что-то вроде Хорошего Места.

Итак, вы бы сказали, что нигилизм по-прежнему весьма ограничен в своих сторонниках? Я просто пытаюсь понять, насколько вы чувствуете себя уверенно с современной молодежью, поскольку это не новая концепция, но она может быть привлекательной, когда мы сталкиваемся с нашим современным миром. И думаете ли вы, что нигилизм выигрывает или теряет верующих от молодежи до старшего возраста на основании вашего сценария смерти, описанного выше, или, скажем, таким образом, что люди обычно становятся более консервативными с возрастом?

Нигилизм, похоже, становится все более популярной концепцией в Интернете, поэтому я полагаю, что все большее число современной молодежи чувствует себя комфортно, называя себя нигилистами. Вопрос, конечно, в том, что, по их мнению, это означает? Многие, скорее всего, не согласятся с моим определением нигилизма и заявят, что его следует рассматривать как отказ от ложных убеждений, а не как уклонение от реальности. Проблема, конечно, в том, что подростковое восстание часто может привести не к революции, а к конформизму. Я думаю, это помогает объяснить, почему люди становятся более консервативными по мере взросления, поскольку они все больше и больше сосредотачиваются на защите позиций, с которыми они стали отождествлять себя, и поэтому думают, что они все еще ведут интеллектуальные дебаты с критиками, когда на самом деле они участвуют в экзистенциальной самообороне.

Стереотип заключается в том, что гораздо больше мужчин, чем женщин, являются нигилистами. Почему это было исторически всегда так, и так ли это до сих пор?

Нигилизм можно рассматривать как нечто, для чего нужно обладать достаточной привилегией, поэтому в патриархальном обществе гораздо легче быть нигилистом, если вы мужчина. Например, русские нигилисты были революционно разрушительны для крепостных, потому что крепостные были слишком заняты, чтобы быть революционерами.

Многие общества по-прежнему в значительной степени патриархальны, иными словами, большинство нигилистов по-прежнему мужчины?

Да. И, конечно же, поскольку нигилизм часто приводит к привязанности к традициям, патриархальные общества порождают не только нигилистических людей, но и нигилистические люди увековечивают патриархат в обществах.

Каковы некоторые ключевые отличия нигилизма сегодня от того, что было в прошлом? Есть ли в 21 веке нигилизм?

Я думаю, что основная разница в нигилизме сегодня заключается в степени. Технологии 21-го века не только делают намного проще быть нигилистом, но и делают его намного более нормализованным. Просто подумайте об успехе «Netflix и Chill». Или успехе Трампа.

Какую роль играет постоянное развитие технологий в том, как люди реагируют на идею о том, что жизнь не имеет смысла?

Технология помогает нам видеть каждую проблему как нечто, что должно быть решено технологически. Следовательно, сама жизнь становится проблемой, которую необходимо решить технологически. Это привело к появлению таких движений, как трансгуманизм, смысл которых можно найти не в жизни, а во сне о бессмертии.

Что из нигилизма имеет для тебя наименьший смысл?

Нигилизм вообще имеет для меня смысл, поэтому я потратил так много времени на размышления и письма об этом. Но есть определенные способы, с помощью которых нигилизм применяется на практике, которые не имеют для меня никакого смысла, например, популярность наблюдения за другими, играющими в видеоигры онлайн, что даже почему-то нравится моему сыну.

Каков самый великий нигилистический афоризм, который может заставить тех, кто яростно не согласен с нигилистической точкой зрения, быть более открытыми?

Первый нигилистический афоризм, который приходит на ум: «Не волнуйся, будь счастлив». С этим довольно трудно не согласиться, пока вы не начнете спрашивать людей, что они подразумевают под «счастлив».

нигилизм(нигилисты)

Ср. «В чем (нигилизм) состоит? В отвержении промысла Божия и пользы, предержащими властями приносимой… в непочтении, неуважении, разрушении и неповиновении. Сущее отрицают, крепкое шатким почитают, а несущее и некрепкое за сущее и крепкое выдают…»

Салтыков. Благонамеренные речи. 7. Генерал Утробин.

Ср. «Нигилизм» был своего рода откровением. Нигилизм — это то же самое, что некогда и столь же неудачно клеймилось кличками: «Фармазон» и «Волтерианец». Мы, потомки, конечно, смеемся над этими кличками.

Салтыков. Круглый год. 1-е мая.

Ср. «Что ты бесишься? что ты чудачишь?

В нигилисты ты, что ли, вступил?»

— Нигилист — это глупое слово, —

Говорит, — но когда ты под ним

Разумел человека прямого,

Кто не любит живиться чужим,

Кто работает, истины ищет,

Не без пользы старается жить,

Прямо в нос негодяя освищет,

А при случае рад и побить —

Так, пожалуй — зови нигилистом,

Отчего и не так! — «Каково?

Что прикажете с этим артистом?»

Некрасов. Газетная.

Ср. Это ни на что не похоже, что ваш муж делает! Один у вас нигилист завелся, теперь он привел другого! И этот еще хуже! Он черт знает что проповедует и притом, — заметьте одно: целый час говорил с вашим мужем и ни разу не сказал ему: ваше превосходительство! Le vagabond!

Тургенев. Новь. 23. Коломейцев.

Ср. «Изобретенное мною (?) слово Нигилист было подхвачено многими, ждавшими случая задержать движение, овладевшее русским обществом. Я употребил это слово не в смысле укора или обиды, а только как меткое обозначение исторического факта. Но оно превратилось в орудие лживых обвинений и даже в постыдное клеймо» (слова Тургенева).

Ср. Iwan Turgenew. Literatur- und Lebens-Erinnerungen. (VI Deutsche Rundschau. Febr. 1884. Seite 249-253.)

Ср. «Нигилист — от латинского nihil, ничего, означало человека, который ничего не признает, ничего не уважает». — Нет. Нигилист, это человек, который не поклоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип.

Тургенев (1818-1883). Отцы и дети (1860). (Аркадий.)

Ср. Неужели ей (нашей литературе) вечно мыкаться в мрачной преисподней гибельного нигилизма?

Н.И. Надеждин (Никодим Надоумко). Сонмище нигилистов. («Вестник Европы». 1829 г. янв. 2-го.)

Ср. Der russische Nihilismus ist mehr eine klimatische Abart des Fortschritts, als des Socialismus.

Русский нигилизм скорее — климатическое видоизменение прогресса, чем социализма.

Bismark im Deutschen Reichstage, 9 Mai 1884.

Ср. Nihilismus — eine in sich selbst zerfallende Behauptung.

Krug. Handwörterbuch 1828. 3, 58.

Ср. Im Französischen heisst der ein Nihiliste, der in der bürgerlichen Gesellschaft nur zählt, nicht wiegt — nicht von Bedeutung ist, in Religionssachen nichts glaubt.

Krug. Handwörterbuch der philosoph. Wissenschaften. 1838.

Ср. Der Idealismus in der Philosophie ist Nihilismus.

Нигилизм — это идеализм в философии.

Fr. H. Jacobi. Werke. 3, 44. an Fichte. 1799. Ср. Jean Paul. Vorschule der Aestetik. 1. § 4. 1804.

Таким образом слова нигилизм и нигилист существовали до Тургенева и не им изобретены, и не им впервые применены на русском языке.

Осознанный нигилизм

Нигилизм

В своё время (да и сейчас, как я понимаю) школьников упорно отучивали от чтения умных книг.

На уроках литературы. Помнится мне, среди писателей, внесенных в список «запрещенных к чтению» (то бишь внесенных в школьную программу литературы) фигурировал и такой весьма и весьма нетривиальный писатель, как Тургенев. Гениальная идея оградить подрастающее поколение от тлетворного влияния писателя пришла в голову умным мужам из Мин.Обр’а. Вместо того, чтобы жечь эти книги, их просто начали преподавать в школе. Тем самым навсегда закрыв их от любопытства юных читателей.
Собственно это был пролог. А сама тема статьи вынесена в заголовок. Нигилизм. Если любопытствующий читатель посмотрит на title, то там будет фигурировать более нетривиальное название «Осознанный нигилизм». О нём (и не только о нём) мы сейчас и поговорим. Вернее сказать, говорить AKA печатать буду я, а слушатель АКА читатель только недовольно будет скроллить эту страницу (если будет), и, может быть, читать написанное.

Нигилизм. Условимся, что читатель знает о значении этого чудного слова ещё со школьной скамьи.

Если нет отошлём в ближайшую библиотеку. В своё время, когда нам преподавали оного самого Тургенева с его «предками и сынами» (слово то какое «преподавали»… очень созвучно «препарировали»…), учительница литературы, следуя методическим пособиям (каюсь, грешен был, любопытный я был в то время до жути, читал всё подряд в частности сии брошюрки «для служебного пользования»). И говорила она, о том, что, мол, нигилизм не абсолютное зло… Тем самым чётко убеждая «послушный» класс в том, что нигилизм страшная гадость, уровня «агносцизма» и «фенотипа». Т.е. придуманная на погибель обычному человеку. (Я, конечно, сейчас ёрничаю, но суть остаётся… Перечитать Тургенева на это надо много сил…). Так, вот, наиболее продвинутый читатель (тот, который с учительницей пробовал спорить, а не играть в «точки»/»морской бой» во время уроков), мог узнать, что существует «стихийный нигилизм» (обычно об этом узнавали, в тот момент, когда именно этими бранными словами называла наших любопытных (остальные играют на задних партах) учеников выведенная из себя учительница).

Смысл сего словосочетания понимали многие превратно, обижались. Те же, кто преодолев отвращение к учебнику литературы всё же читали его, и узнавали тайный смысл слова «нигилист», могли с гордостью про себя говорить: «Да, я нигилист». На всякий случай, повторимся в значении сего слова: «Стихийный нигилист», это человек, априори отрицающий опыт предков, их ценности и достижения, ставящий под сомнения авторитеты. Вообщем, до жути неприятный субъект.

Целью же сего трактата («не вели казнить, вели слово молвить» что-то меня сегодня очень на старорусскую вязь словесную тянет.) является описание собственных мыслей (раба божия, [email protected]), о нигилистах осознанных.
Итак, предадим огласке (то бишь скажем) смысл тайных слов «нигилизм осознанный». Осознанный нигилизм это отрицание чужого авторитета, идей, после детального ознакомления с оными. Разница со «стихийными» очевидна первые «отрицают, чтобы отрицать», вторые отвергают то, что не согласуется с их предствлениями (верными или не верными это уже другой вопрос). Как в любом явлении, экстремальная (то есть абсолютная) форма абсурд, хотя бы потому, что не позволяет человеку, принимать новое (ведь новое, это, скорее, изменение собственных взглядов, нежели их подтверждение) и мы получаем случай «упёртого консерватора».

Мне только сейчас подумалось ведь «упёрный» в своё старик оборотная сторона юного нигилиста, сокрушающего всё и вся. То же самое, но вместо старого, крушится новое»…

Теперь собственно к чему я веду. Нигилизм это средство познания мира, средство разрушающее, но всё же средство. Ведь для отрицания изученного (делаю ацент на это слово отрицать непонятное просто, и, как всё простое, глупо) это тоже познание. Умение сформулировать аргументы, необходимость формулировки таких аргументов порою задача куда более тяжёлая и сложная, чем, построение теории… Если же деструктивная составляющая сочетается с конструктивной мы получаем типичнейший случай учёного, предлагающего новую теорию, взамен старой.

Но, честно говоря, меня перепетии научных баталий сейчас интересуют в наименьшей степени. Поскольку статья задумывалась скорее об общественных ценностях. О них мы сейчас и начём говорить.

Когда отрицается научная теория, знание, то ситуация достаточно ясна. Находятся контр-аргументы, находятся (в смысле ищутся) логические доводы для опровержения. В случае отрицания социальных явлений, морали, мы приходим именно к любопытнейшей ситуации, когда осознанный отказ происходит под влиянием «чувства справедливости», эмоций. И поиск доводов скорее формальность, нежели метод. При отрицании общественных приципов, морали, человек восстаёт (ого какие слова в ход пошли…) против уже не разума (который вообще-то говоря довольно легко переубедить), а против ПРИВЫЧКИ. Причём не своей (это пол-беды), а чужой. Причём не одного человека (это 215/317 беды), а толпы… Толпа же руководствуется только одним ПРИВЫЧКОЙ, (Ну или чужой указкой, но всё равно это привычка).
Мужество, которое нужно для противостояния обществу его описание не для моих уст (ну или перстов, если быть точным). Я не умею описывать драмматизм бунта. И бунтовать (именно в смысле бури эмоций) не люблю. Я предпочитаю ехидствовать из-за угла, зная, что в общем случае никаких существенных последствий мне это не принесёт. И только убедившись в силе своих убеждений, я часть из них выставляю наружу.
Бунтарство же всегда привлекало… Кого бессмысленностью, кого красотой…

Нигилизм (Nihilisme). Философский словарь

Нигилизм (Nihilisme)

Нигилист это человек, не верящий ни во что (nihil), даже в то, что есть на самом деле. Нигилизм есть своего рода отрицательная религия – Бог умер, унося с собой все, что считалось плодом его творения, – бытие и ценность, истину и благо, мир и человека. Не осталось ничего, кроме ничто, во всяком случае, ничего стоящего, ничего заслуживающего любви, ничего, что хотелось бы защищать, – все на свете стоит друг друга, и ничто ничего не стоит.

Насколько нам известно, слово «нигилизм» придумал Якоби (175) для обозначения неспособности разума постичь конкретное существование, которое открывается только интуиции – чувственной и мистической. Отрезанный от веры разум не способен совершить переход от понятия к бытию (свидетельством тому – опровержение Кантом онтологического доказательства), следовательно, он может охватить мыслью только сущности без экзистенции (субъект и объект при этом растворяются в чистом представлении). Именно в этом смысле Якоби объявил всякий рационализм нигилизмом. Во Франции широкое распространение термина «нигилизм» в его менее специальном значении связано с именем Поля Бурже (176), который определял его как «смертельную усталость от жизни, вялое признание тщеты любых усилий». Но мыслителем, вручившим нигилизму философские «верительные грамоты», стал, разумеется, Ницше, продолживший нить рассуждений и Якоби, и Бурже. Разум – ни в коей мере не причина, чтобы жить; он способен оперировать лишь мертвыми абстракциями. Для Ницше рационализм также является разновидностью нигилизма. Но это не просто одно из философских течений; это целая вселенная духа, которая ждет всех нас. «То, что я повествую, – пишет Ницше, – это история двух ближайших столетий. Я описываю то, что надвигается, что теперь уже не может прийти в ином виде: появление нигилизма» («Воля к власти», Предисловие, 2). Вот оно и пришло. Теперь вопрос, как из этого выбираться.

«Что обозначает нигилизм? То, что высшие ценности теряют свою ценность, – отвечает Ницше. – Нет цели. Нет ответа на вопрос:

“Зачем?”» (там же, книга 1, § 2). Наука, вознамерившаяся заменить религию, не объясняет смысла жизни; исповедуемый ею культ истины на самом деле есть культ смерти. Отсюда и учение о «великой усталости»: «Зачем все? Нет ничего, ради чего стоило бы трудиться!» Ницше надеялся вырваться из этого круга благодаря эстетизму, т. е. поклоняясь культу прекрасного обмана, полезной для жизни ошибки, иллюзии творчества («искусство на службе иллюзии, вот наш культ», III, 5, 582). Но в результате появляется всего лишь еще один экземпляр небытия, который и царит сегодня в наших музеях. «Все лживо, все позволено» – это тоже слова Ницше, и в них находит выражение сегодняшний нигилизм. Выпутаться из него можно единственным способом – вернуться, как сказал бы Хайдеггер, к истине бытия и, как хотел сам Ницше, к истине жизни, но такой жизни, которая не была бы ни обманом, ни иллюзией; которая была бы могучей и хрупкой одновременно, могучей и способной к сопротивлению (conatus), которая выражала бы желания человека и его истину. Для этого нам придется предпочесть Ницше Спинозу, иллюзии – ясность мысли, «опрокидыванию всех ценностей» – верность, наконец, сверхчеловеку – человечность. «Вид человека отныне утомляет – что же такое сегодня нигилизм, – вопрошает Ницше, – если не это? Мы устали от человека…» («К генеалогии морали», рассмотрение I, 12). Э, нет, так не пойдет. Давайте-ка говорить каждый за себя. Нигилизм есть философия людей, которым представляется неимоверным трудом наслаждаться, желать и любить. Это философия усталости, или усталость философии. Нигилист утратил способность любить, как говорил Фрейд о больных депрессией, и делает вывод, что на свете нет ничего достойного любви. Сомнительное утверждение. Жизнь и мир надо любить не потому, что они этого достойны; они достойны нашей любви именно потому, что мы их любим. Обесценивание ценностей грозит только тому, кто, чтобы познать любовь, нуждается в Боге. Для всех остальных ценности так и остаются ценностями, мало того, они ценятся все дороже. Почему? Потому что нет Бога, который сотворил бы их и обеспечил своими «гарантиями», потому что их «стоимость» прямо пропорциональна нашей к ним любви, потому что оценить их способны только мы и они имеют смысл только для нас – тех, кто в них нуждается. И для нас это – еще одна причина служения нашим ценностям. Не следует думать, что релятивизм – одна из форм нигилизма. Напротив, это средство против нигилизма. Относительность ценностей (их зависимость от наших желаний, интересов, истории) – лишний и весьма убедительный довод не отрекаться от отношений, благодаря которым ценности и существуют. Мы не потому должны подчиняться справедливости, что она существует (это догматизм), и не потому должны от нее отмахнуться, что ее нет (это нигилизм), – именно потому, что справедливости нет (она живет только в наших мыслях и сердце, что и есть релятивизм), мы должны за нее бороться.

Что же мы можем противопоставить догматизму? Ясный ум, релятивизм, терпимость.

А нигилизму? Любовь и смелость.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Нигилизм Ницше — странное открытие для общества

В 1844 году родился Ф. Ницше. Он болел и писал книги, которые изменили сознание образованных людей. Ницше сделал многих из нас нигилистами.

Нигилизм в русской культуре

Слово «нигилизм» в русской культуре ввёл в обиход Иван Тургенев. Нигилисты не романтики. Они, как Базаров, позитивисты, ибо они выкидывают из языка описания все ненаблюдаемые сущности. Согласно Далю, нигилизм – это безобразное, безнравственное учение, отвергающее всё, что нельзя ощупать. Нельзя «ощупать» прежде всего субъективность, то, что составляет в человеке его изъятие из сферы сущего.

Нигилизм в европейской культуре

В европейской культуре слово «нигилизм» ввёл в оборот Ницше, для которого нигилизм обозначал обесценивание высших ценностей. И Ницше поясняет, что это значит: «Нет цели. Нет ответа на вопрос «зачем?». Но высшие ценности потому и существуют, что люди ставят цели и пытаются ответить на этот вопрос.

Правда, Хайдеггер считал, что Ницше так и не смог распознать сущность нигилизма, ибо не смог связать нигилизм с историей бытия. Хотя Ницше и не обещал связать ценности с бытием.

Ницше раскрывает сущность нигилизма, указывая на связь между ценностями и природой человека. Обесценивая ценности, человек продолжает держаться за ценности. Почему? Потому что, не учреждая ценности, он не сможет выйти за пределы субъективности.

Нигилизм Ницше

Чем Ницше поразил сознание русских? Простыми для Европы словами: что падает, провозгласил Ницше, то нужно подтолкнуть. Пусть падает, не нужно ему подставлять своё плечо. Если тебя ударили по одной щеке, то ты не должен подставлять другую. Страдать – страдай, но не сострадай. Ибо сострадание губительно для человека. Не будь христианином. Отвечай на силу силой. Не надейся на небесное царство. Помни, что ты живёшь на земле. Имей мужество быть дерзким, опирайся только на самого себя. Учись быть господином.

Когда говорят, что человек есть дух, тогда, смеялся Ницше, забывают сказать, что дух есть желудок. Добрые люди, согласно Ницше, никогда не говорят правду. Перестанем же быть добрыми. Станем лучше, станем злее, и особенно по отношению к близким. «Не щади ближнего своего», – наставлял нас Заратустра. А уж о дальнем и говорить нечего. «Идя к женщине, не будь толерантным, не забудь взять плеть», – рессентиментно рассуждал Ницше.

Что значит «Бог мёртв»

О смерти Бога Ницше впервые сообщает в «Весёлой науке». Глашатаем вести о том, что Бог умер, выступает не атеист, не учёный, не позитивист и даже не европеец, а безумец. Почему? Видимо, потому что есть вещи, которые не высказываются обычным образом. Они высказываются человеком на грани безумия. К таким вещам относится и смерть Бога.

Один безумец уже искал человека при свете дня на агоре и не нашёл его. Сами эти поиски были, конечно, оскорбительными для людей, собравшихся на агоре. Почему же поиски Бога не оскорбляют людей? Ведь убить Бога так же невозможно, как отцепить землю от солнца. Отцепить землю от солнца – значит уничтожить и землю, и солнце. И всё же, настаивает Ницше, люди убили Бога. Но в этом убийстве есть один аспект, на который Ницше почему-то не обращает внимания. Убили его как-то тихо, по-бытовому, даже не заметив его смерти. И вот это-то безразличие к Богу и потрясает в убийстве Бога. Его убили между делом, занимаясь насущными вопросами. Ницше даже как будто бы сожалеет об этом. Но вот теперь, когда Его нет, нужно осознать и пережить Его смерть. Ницше слишком торопится возвестить о сверхчеловеке.

Но если смерть Бога – это такое событие, которое никто не помнит, то это значит, что его не было. А если бы оно и было, то была бы какая-то вселенская смерть. И Ницше даёт понять это, полагая, что человек без Бога обречён жить на земле без солнца, во мраке ночи, без пространственных и временных координат, без низа и верха. Если всякий миг начинается ночь, то это такая ночь, которая никогда не завершится днём. И только в такой ночи может возникнуть вопрос: не нужно ли нам сегодня зажечь фонарь посреди белого дня и не придётся ли нам самим стать богами? Ведь вся земля теперь наша, мы её господа, но готовы ли мы к этой миссии?

Разбитый фонарь

Безумный человек, сообщив о том, что произошло невозможное, понял, что он обратился к людям, которые так и не поняли, что они сделали. Люди сочли его безумцем, а себя нормальными. И тогда безумец разбил свой фонарь. Безумец разбил свой фонарь не перед праздными зеваками, не перед теми, кто не верит в Бога, а перед тем, кто Его убил и убивает, не ведая о том, что творит. Христос умер, как только он не родился в душе человека. Это неведение о чудовищном событии, лишившем людей звезды, свет от которой ещё виден, и стало предвестником ночи, опустившейся на Европу.

Какая тень легла на Европу

Разбитый фонарь безумца означает, что с некоторых пор в Европе перестал гореть огонь безумия, который позволял ей видеть невидимое. Европа стала слишком рациональной. Теперь в ней предпочитают видеть видимое и не видеть невидимое. Отсюда следует, что вера в христианского Бога сделалась в Европе неправдоподобной, ибо этот Бог был не только на небе, но и на земле, а его захотели спустить с небес на землю. Бог на земле – это человек. И Ницше посоветовал этому человеку изменить свою сущность, то есть стать сверхчеловеком.

Критика хайдеггеровской интерпретации

слов «Бог мёртв»Хайдеггер полагает, что слова Ницше «Бог» и «христианский Бог» служат для обозначения сверхчувственного мира вообще. «Бог – наименование сферы идей, идеалов», – пишет Хайдеггер. Но Ницше нигде не говорит о том, что Бог – это наименование. У Ницше Бог – «самое святое». У Него есть кровь и плоть. Если мы прислушаемся, то, говорит Ницше, мы услышим, как гробокопатели роют могилу для захоронения Бога. Вряд ли гробокопатели хотят похоронить сверхчувственный мир. Разве мы не чуем, пишет Ницше, как воняет гниющее тело Бога? Но «наименование» Хайдеггера не гниёт. Следовательно, дело не в противопоставлении мира чувственного и сверхчувственного, метафизического и физического, дело в том, что Бог есть нечто чувственно-сверхчувственное, и Ницше говорит об этом прямо. Но тогда слова Ницше «Бог мёртв» означают не конец сверхчувственного мира, не то, что он лишился своей действенной силы, не конец метафизики, а то, что вера в христианского Бога стала в Европе неправдоподобной. И вот это событие отбрасывает теперь свою тень на всю Европу, которая не знает, что делать с тем, что больше человека, которая хочет скрыть это своё незнание идеей сверхчеловека.

ОТЦЫ И ДЕТИ. И ЕСЛИ ОН НАЗЫВАЕТСЯ НИГИЛИСТОМ…

И ЕСЛИ ОН НАЗЫВАЕТСЯ НИГИЛИСТОМ…

Базаров предстает перед нами как человек нового поколения, которое пришло на смену отцам, не способным решить основные проблемы эпохи.

Хронология романа позволяет установить, что личность Базарова формировалась в условиях общественного подъема. Он учился в Медико-хирургической академии в 1855-1859 годах, т. е. был сверстником Добролюбова, который вышел из стен педагогического института в 1858 году уже вполне сформировавшимся человеком.

Обратим внимание на круг интересов Базарова. Главный предмет его — естественные науки,- говорит Аркадий.- Да он все знает. И в дальнейшем мы убеждаемся в том, как широк научный кругозор Базарова: он осведомлен в области медицины, химии, физики, ботаники,зоологии.

Увлечение естественными науками — типичная черта культурной жизни России 60-х годов. Вот свидетельство современницы:

^{_{1 Интимный — глубоко личный, сокровенный, задушевный.}}

Первым средством для самообразования, для подготовки себя ко всякого рода деятельности и к настоящей полезной общественной жизни считалось тогда изучение естественных наук, на которые смотрели как на необходимый фундамент всех знаний без исключения. Эти слова убеждают нас в том, что Базаров не только будущий ученый-материалист .

…Ведь он не иа медицинском поприще достигнет той известности, которую вы ему пророчите?-спрашивает старик Базаров Аркадия. Разумеется, не на медицинском, хотя он и в этом отношении будет из первых ученых,- отвечает Аркадий, которому, очевидно, известны намерения Евгения и род деятельности, избранный им.

Тургенев не говорит читателю, да и не может сказать, на каком поприще развернется талант Базарова. Но нетрудно догадаться, что речь идет о революционной деятельности. Шестидесятники, используя эзопов язык, часто слово революция заменяли словом дело. Прощаясь с Аркадием, Базаров так и говорит: …для нашей горькой, терпкой, бобыльной жизни ты не создан. В тебе нет ни дерзости, ни злости, а есть молодая смелость да молодой задор; для нашего дела это не годится. Вы, например, не деретесь -и уж воображаете себя молодцами,- а мы драться хотим. Да что! Наша пыль тебе глаза выест, наша грязь тебя замарает…

Сам автор Отцов и детей сказал в одном из писем: …и если он называется нигилистом, то надо читать: революционером.

Для того чтобы понять историческое значение Базаровых, нужно представить себе, каков смысл слова нигилист. Слово это имеет сложную историю. Образованное от латинского nihil (ничто), оно появилось в печати в конце 20-х годов XIX века и первоначально относилось к невеждам, которые ничего не знают и не хотят знать. Позднее, в 40-е годы, слово нигилист именно как бранное стали употреблять реакционеры, именуя так своих идейных врагов — материалистов, революционеров. Передовые деятели не отказались от этого названия, но вложили в него свой смысл. Герцен утверждал, что нигилизм означает пробуждение критической мысли, стремление к точному научному знанию.

Базаровский нигилизм, отрицавший устаревшие авторитеты, родился в эпоху ломки общественного сознания. Он связан с утверждением материалистического миросозерцания, с развитием науки, в первую очередь естествознания. Плодотворным было стремление ничего не брать на веру, все проверять экспериментальным 2 путем.

Добролюбов писал о людях базаровского склада еще до появления образа Базарова, что они решаются ступить на дорогу беспощадного отрицания для отыскания чистой истины. Их конечная цель -принесение возможно большей пользы человечеству.

Но формирование новой идеологии не обходилось и без крайностей. Вот как вспоминал об этом И. И. Мечников: Среди молодежи распространилось убеждение, что только положительное знание способно вести к истинному прогрессу, что искусство и другие проявления духовной жизни людей, наоборот, лишь тормозят движение вперед. Чуткий ко всем стремлениям молодого поколения, Тургенев изобразил в Базарове тип молодого человека, верящего исключительно в науку…

← ОТЦЫ И ДЕТИ. КОНФЛИКТ ДВУХ ПОКОЛЕНИЙ.		ОТЦЫ И ДЕТИ (1862) СВОЕОБРАЗИЕ РОМАНА ОТЦЫ И ДЕТИ. →

Еще по данной теме::

Нигилизм и смысл | Philosophy Talk

«Нигилизм» основан на латинском слове «ничего»: nihil. Нигилизм используется для обозначения множества положений в философии … что вообще ничего нет; что мы вообще ничего не знаем; что нет никаких моральных принципов и практически любой другой позиции, которую можно было бы сформулировать словом «ничего». Но наиболее распространенное использование и то, что мы исследуем сегодня, — это нигилизм как точка зрения, что все, что мы делаем, что мы создаем, ничто, что мы любим, не имеет никакого значения или ценности.

Нигилизм отражает не только философскую точку зрения, но и определенное настроение, определенную меланхолию: , это , все, что есть? Неужели все человечество — всего лишь жалкие несколько лет событий на незначительной планете, о которых Вселенная не заботится? Имеет ли значение ? Для большинства людей проблема возникает не из-за чтения философии, а из-за усвоения современной точки зрения … крошечного места в мире, которое люди занимают — согласно науке.

Нигилизм впервые вошел в философский словарь как обвинение.Это началось не с того, что философы сказали: « Я, , нигилист», а « Вы, , нигилист». Некоторые философы считали, что если то, что говорили некоторые других философов , было правдой, то все было бы бессмысленным.

В частности, человек по имени Фридрих Якоби сказал, что кантианская философия — особенно в том виде, в каком она была разработана Иоганном Фихте — привела к нигилизму, мнению, что ничего не имеет значения. Это потому, что философия Фихте основывалась не на вере и откровении, а на ограниченной концепции разума.Он подчеркивал «я» как начало философии.

Якоби — обвинитель — указал на фундаментальную проблему нигилизма. Большинство религий, многие философии и общие убеждения многих людей предполагают, что источником ценности является что-то за пределами личности, за пределами людей, за пределами физического мира, за пределами мира природы. Если не Бог, то, возможно, трансцендентное царство форм, как думал Платон. Нигилизм как обвинение — это вызов: если вы не верите в Бога или что-то еще трансцендентное и вечное, почему что-то имеет значение?

И к тому времени, когда мы подходим к Ницше, у нас есть философ, в некотором роде принимающий нигилизм.Он говорит: Бог мертв, все дозволено, и да здравствует.

Я думаю, здесь есть небольшая двусмысленность. Думайте об основной точке зрения Якоби как об аргументе. Первое: всякое значение и ценность имеют непревзойденный источник. Но если у нас нет Бога, веры и откровения, тогда нет и трансцендентного источника. Вывод: с вашей точки зрения безбожия (признаете вы это или нет) в этом нет никакого смысла. Я не думаю, что Ницше действительно принял вывод о том, что в этом нет никакого смысла.Он признал, что не было того смысла, которого хотел Якоби. Но не то, чтобы не было , нет значения .

Я думаю, что Ницше квалифицировал бы первую предпосылку: для некоторых видов значения и значения требуется трансцендентный источник. Итак, со второй предпосылкой — нет никакого трансцендентного источника — вы получаете модифицированный вывод : нет никаких значений и значений того типа . Но Ницше считал, что — это значений и ценностей, а жизнь имеет смысл.

Итак, в каком-то смысле он нигилист: нет никакого трансцендентного значения, чтобы обосновать смысл, исходящий из человеческих проектов и обязательств. Но в другом смысле это не так: человеческие проекты и обязательства сами по себе являются действительным источником смысла.

В этих общих чертах, возможно, наш самый выдающийся гость — ницшеанец. Это Хуберт Дрейфус, почетный профессор Беркли, автор многих влиятельных книг и соавтор недавней книги, посвященной нашей теме, All Things Shining: чтение западной классики для поиска смысла в светскую эпоху.

Большой Лебовски (1998) — Питер Стормаре в роли нигилиста №1, Ули Кункель, «Карл Хунгус»

[Чувак, Уолтер и Донни выходят из боулинга и находят трех нигилистов, ожидающих перед подожженной машиной Чувака]

Чувак : Что ж, наконец-то они это сделали. Они убили мою гребаную машину.

Нигилист : Вам нужны деньги, Лебовски.

Нигилист # 2 : Ja, uzzervize ve kill ze girl.

Нигилист # 3 : Ja, похоже, ты забыл о нашей маленькой сделке, Лебовски.

Чувак : У вас нет гребаной девушки, придурки! Мы знаем, что вы никогда этого не делали!

[Ошеломленные нигилисты беседуют между собой на немецком]

Донни : Это нацисты, Уолтер?

Вальтер Собчак : Нет, Донни, эти люди нигилисты, бояться нечего.

Нигилист : Тебе все равно. Тебе все еще нужны деньги, Лебовски, иначе мы тебя облажаем.

Вальтер Собчак : Пошел ты.К черту вас троих.

Чувак : Эй, круто, Уолтер.

Вальтер Собчак : Нет, без заложника нет выкупа.Вот что такое выкуп. Это гребаные правила.

Нигилист # 2 : Его девушка потеряла палец на ноге!

Нигилист # 3 : Она думала, мы получим миллион долларов!

Нигилист # 2 : Проблема нечестная!

Вальтер Собчак : Справедливый! КТО ЗДЕСЬ ЕБАНЫЙ НИГИЛИСТ! ЧТО ТЫ, КУЧКА ГРАБАНЫХ КРИБЕЙ?

Чувак : Эй, круто, Уолтер. Послушай, приятель, денег никогда не было. Большой Лебовски дал мне пустой портфель, так возьми его с собой, чувак!

Вальтер Собчак : И я хочу вернуть свои трусы.

[Ошеломленные немцы снова совещаются между собой]

Донни : Они собираются причинить нам вред, Уолтер?

Вальтер Собчак : Нет, Донни. Эти люди трусы.

Нигилист : Хорошо. Итак, мы берем деньги, которые у вас есть, и называем их eefen.

Вальтер Собчак : Да пошли вы!

Может ли кто-нибудь продемонстрировать пример «Истинного нигилиста»: философия

Под истинным нигилистом я подразумеваю человека, которому на самом деле все равно. Я утверждал, что может быть Истинный нигилист, который полностью игнорирует все, но я, честно говоря, не могу смириться с «чистым нигилистом». Чистый — не лучшее слово для использования здесь, но, надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю.

Вот кое-что, что я нашел в Интернете (первый результат при поиске «Истинного нигилиста» в Google):

http://www.iep.utm.edu/nihilism/

«Нигилизм — это вера в то, что все ценности безосновательно и что ничего нельзя узнать или сообщить.Это часто связано с крайним пессимизмом и радикальным скептицизмом, осуждающим существование. Настоящий нигилист ни во что не верит, не будет иметь никаких привязанностей и никакой другой цели, кроме, возможно, импульса к разрушению. Хотя немногие философы утверждали бы, что они нигилисты, нигилизм чаще всего ассоциируется с Фридрихом Ницше, который утверждал, что его разрушительное воздействие в конечном итоге разрушит все моральные, религиозные и метафизические убеждения и вызовет величайший кризис в истории человечества. В 20 веке нигилистические темы — эпистемологический провал, разрушение ценностей и космическая бесцельность — занимали художников, социальных критиков и философов.В середине века, например, экзистенциалисты помогали популяризировать принципы нигилизма в своих попытках ослабить его разрушительный потенциал. К концу века экзистенциальное отчаяние как ответ на нигилизм уступило место безразличию, часто ассоциируемому с антифундационализмом.

Насколько я понимаю, нигилисту действительно все равно. В чем-то вроде Мерсо из «Незнакомца». «Они против всего, и в основном им все равно, что и все.Но разве это не заставит вас задуматься о том, что вам наплевать? Разве это не превратило бы нигилизм в парадокс?

Это, вероятно, не имеет однозначного ответа, но любые примеры или что-то еще могут помочь. Просто кое-что, о чем я размышлял последние несколько дней. Спасибо всем.

РЕДАКТИРОВАТЬ: Это вызвало потрясающую дискуссию, и у некоторых из вас есть действительно отличные идеи! Мне нравится этот субреддит.

Вуди Аллен, нигилист

Я не знаю, что произошло или не произошло между Вуди Алленом и Диланом Фэрроу более 20 лет назад, как и Николас Кристоф.Что я действительно знаю, так это то, что Аллен — моральный нигилист. Это не следует рассматривать как доказательство того, что он изнасиловал приемную дочь Мии Фэрроу, когда ей было 7 лет, или как знак того, что он потворствует такому поведению. Но это означает, что он придерживается философского взгляда, который лишает его силы осуждать его.

Позвольте мне сразу уточнить две вещи. Во-первых, я большой поклонник кинопроизводства Аллена — и, как Эндрю Салливан и Род Дреер, я думаю, что артистизм его фильмов можно и нужно оценивать отдельно от его (возможно, существенных) моральных недостатков.Во-вторых, я считаю нигилизм жизнеспособной, хотя и ложной и в конечном итоге пугающей философской и экзистенциальной позицией. Описывая Аллена как нигилиста, я не предъявляю обвинения — просто описываю мировоззрение, которое он разработал в нескольких фильмах и интервью на протяжении многих лет.

Наиболее подробное кинематографическое описание нигилизма и его моральных последствий можно найти в его величайшем фильме Преступлений и проступков (1989). В фильме рассказывается история офтальмолога по имени Джуда Розенталь (которого играет Мартин Ландау), который решает убить свою возлюбленную Долорес (Анжелика Хьюстон), когда та угрожает раскрыть их роман жене Джуды.(Фильм Аллена Match Point (2005), худший почти во всех отношениях, исследует многие похожие темы.)

Сначала Иуда, охваченный чувством вины за убийство, в конце концов преодолевает свои моральные сомнения. (Как шутит другой персонаж в фильме, «комедия — это трагедия плюс время».) В шокирующем подрыве счастливых концовок в голливудском стиле, а также в фильме Достоевского «Преступление и наказание », в котором Раскольников испытывает непреодолимое чувство вины, чтобы признаться. пара убийств в пользу властей — фильм заканчивается тем, что Иуда, кажется, находится в полном мире с самим собой и преуспевает во всех отношениях: счастливый, богатый, успешный, обожаемый красивой женой и дочерью, последняя вскоре должна выйти замуж.

Зрителю остается сделать вывод, что Джуда сошёл с рук безнаказанно — и что такой исход возможен для любого, достаточно храброго, чтобы нарушить общепринятые нравственные обычаи, и удачливого или достаточно умного, чтобы не быть пойманным законными властями.

Тема и ее более широкий смысл усиливаются на протяжении всего фильма. В одной из самых ярких сцен Иуда наблюдает и взаимодействует с воспоминанием из своей юности, в котором члены его семьи обсуждают мораль, Бога и Холокост.Поддерживая точку зрения, одобренную фильмом, тетя-атеистка Джуды Мэй (которую религиозно наблюдательный отец Иуды называет «нигилистом») замечает, что если бы национал-социалистическая Германия выиграла Вторую мировую войну, то действия Гитлера были бы «правильными». В конце концов, в таком кошмарном, противоречивом мире нацисты будут иметь право устанавливать и обеспечивать соблюдение господствующих моральных стандартов — и просто нет более высокого морального авторитета, к которому можно было бы апеллировать против таких стандартов. В нигилистической вселенной всеобъемлющая моральная истина заключается в том, что сила делает право.

Финалом тети Мэй в фильме является Бен (Сэм Уотерстон), набожный раввин, который говорит, что не смог бы продолжать жить, «если бы я не почувствовал всем своим сердцем моральную структуру с реальным смыслом, прощением и каким-то высшая сила. В противном случае нет основы для жизни …. Без закона — это тьма «. Аллен показывает свое отношение к раввину, подвергая его постепенной потере зрения, которая заканчивается полной слепотой к концу фильма — тупая метафора тьмы, вызванной его собственной моральной и религиозной верой.

Аллен, 1970 г. | ( Evening Standard / Getty Images )

Мы знаем, что это было намерением Аллена, потому что он так сказал. Бен, по словам Аллена, «не совсем понимает реальность жизни … и поэтому я хотел ослепить его. Я чувствую, что его вера слепа. Это сработает, но для этого нужно закрыть глаза на реальность. » А что есть на самом деле? Что «в лучшем случае вселенная безразлична» к нашей жизни и нашим различным способам толкования правильного и неправильного. Это безразличие настолько ужасно, что многие из нас чувствуют побуждение «создать для себя фальшивый мир, и мы существуем в этом фальшивом мире».«

На более низком уровне вы видите это в спорте. Например, они создают мир футбола. Вы теряетесь в этом мире и заботитесь о бессмысленных вещах … Люди тысячами смотрят это, думая, что очень важно, кто победит. Но на самом деле, если отступить на секунду назад, то совершенно неважно, кто победит. Это ничего не значит. Таким же образом мы создаем для себя мир, который на самом деле ничего не значит, когда вы отступаете. Бессмысленно.

Как объяснил Аллен в недавнем интервью журналу Commonweal , именно желание исследовать это чувство экзистенциальной бессмысленности вдохновило его на создание Преступлений и проступков : «Некоторые люди искажают [бессмысленность мира] религиозными вещи.Некоторые люди искажают его спортом, деньгами, любовью, искусством … но ничто не придает ему смысла …. [E] каждый бессмысленно идет в могилу . … [O] ne может совершить преступление. преступление, совершать ужасные поступки и избегать наказания за это, и некоторые из них всю оставшуюся жизнь терзают всевозможную вину, а другие нет. Нет справедливости … »

Нет справедливости. От социопатических софистов Платона до стремления Фридриха Ницше «плыть прямо над нашей моралью» — это было убеждением и проницательностью нигилиста.Это соотечественники-философы Вуди Аллена.

Я должен еще раз отметить, что это не значит, что он сексуальный хищник. Ничто в мировоззрении нигилиста не означает, что он будет совершать аморальные поступки.

Все, что подразумевает нигилизм, — это отсутствие веской причины не делать этого.

Активный и пассивный нигилизм

Получите БЕСПЛАТНОЕ членское видео ! Подписывайтесь на нашу новостную рассылку.
Ниже приводится стенограмма этого видео.
Мы приближаемся к завершению нашего путешествия по идеям Ницше о нигилизме.
В этой лекции мы исследуем важное, но часто упускаемое из виду эмоциональное измерение нигилизма и познакомимся с тем, как люди, особенно сегодня, используют светские средства для предотвращения нигилизма. Затем мы рассмотрим некоторые ключевые идеи Ницше о нигилизме, которые нам еще предстоит охватить; включая его взгляд на нигилизм как на переходную стадию, наряду с его интересным разграничением между активным и пассивным нигилизмом.
В своей книге «По ту сторону добра и зла» Ницше сделал комментарий, который кажется особенно актуальным для нигилистов:
«Постепенно мне стало ясно, чем была до сих пор каждая великая философия: а именно личным признанием ее автора и своего рода невольными и бессознательными мемуарами». (За гранью добра и зла, Фридрих Ницше)
Это, кажется, особенно верно в отношении того, кто пытается защитить нигилизм; нигилистические философские аргументы обычно придумываются впоследствии, чтобы защитить чувства отчаяния и страха перед полной тщетностью жизни, а не быть тем, что в первую очередь ведет к такой позиции.
Виктор Франкл подчеркивает этот момент; Он утверждает, что нигилизм нельзя рассматривать как абстрактную проблему, это скорее экзистенциальная проблема, которая возникает, когда существование человека в мире становится проблематичным. По его словам:
«нигилизм, как он переживается — реальное« экзистенциальное »ощущение бессмысленности и тщетности жизни — не является продуктом интеллектуальной теории …» (Виктор Франкл)
Как было отмечено в предыдущих лекциях, для того, чтобы смысл или цель жизни были удовлетворительными и, таким образом, чтобы предотвратить возникновение эмоциональных чувств, связанных с нигилизмом, большинство людей должны быть убеждены, что цель, в которую они верят, является объективной. .Другими словами, они должны верить, что такая цель не является произвольным созданием одного или нескольких индивидуумов, а скорее существует, так сказать, записанной в ткани вселенной. Ницше подчеркнул тот факт, что исторически человеческие существа получали эту уверенность через учения, поддерживаемые тем, что он назвал «сверхчеловеческим авторитетом».
В «Воли к власти» он объясняет:
«Нигилистический вопрос« За что? » уходит корнями в старую привычку предполагать, что цель должна быть поставлена, поставлена, поставлена извне — каким-то сверхчеловеческим авторитетом.»(Воля к власти, Фридрих Ницше)
Но вера в потусторонние источники ответов на наши экзистенциальные вопросы для многих за последнее столетие было все труднее и труднее проглотить.
Однако потребность найти цель своей жизни является неумолимой силой, и сегодня люди все чаще находят способы предотвращения нигилизма, не связанные с верой в сверхъестественное. Вместо этого многие используют то, что можно рассматривать как светскую альтернативу для поиска смысла и цели в жизни.
Альтернатива, являющаяся современным явлением, — участие в массовых движениях. Такое участие часто включает поддержку политической партии или лидера, войну или просто твердое отождествление себя со своей нацией.
В начале 20 века, которое, как мы упоминали в предыдущей лекции, было поколением, которое, как предсказывал Ницше, должно было стать свидетелем подъема нигилизма, этот светский способ предотвращения нигилизма был доведен до крайности и часто приводил к тоталитаризму и другим революционным движениям.
Двумя наиболее печально известными массовыми движениями начала и середины 20-го ^{-х годов} века были нацизм и коммунизм. В статье под названием «Голодная овца», опубликованной в начале 1950-х годов, проницательный писатель описал привлекательность коммунизма и показал, как он дает последователям цель:
«Со стороны коммунист может выглядеть как муравей в муравейнике, но самому себе он может показаться товарищем, помогающим осуществить великий замысел — то, что в другом контексте можно было бы назвать Волей Бога…»
Далее в статье автор говорит о тех, кто присоединился к коммунистическому движению:
«Впервые они« принадлежат »чему-то,« причине »- хорошим или плохим, как бы это ни было, но в любом случае что-то выходит за рамки их узких личных интересов и открывает мир, в котором каждый играет свою роль. играть, и все можно сплотить.’”
Через ощущение того, что человек является активным и вносящим свой вклад членом своего общества, многие могут в той или иной степени обрести экзистенциальную уверенность в отношении смысла жизни, которую раньше давали религии.
Теперь мы перейдем к исследованию некоторых ключевых идей Ницше относительно нигилизма. Как мы уже отмечали в предыдущих лекциях, сам Ницше прошел через период нигилизма, написав, что он «пережил весь нигилизм до конца, оставив его позади, вне себя.«Путем выживания и в конечном итоге преодоления нигилизма Ницше получил глубокие знания о его природе.
Ницше не столько считал нигилизм удовлетворительной философской позицией, сколько считал его болезнью, называя ее «патологической». Как и от любой болезни, люди, страдающие нигилизмом, должны стремиться избавиться от него, и по этой причине, думал Ницше, нигилизм можно рассматривать как переходный этап в жизни. Если кто-то поражен нигилизмом, он должен использовать его в своих интересах и извлечь уроки, которые он может предложить, но в конечном итоге он не должен быть точкой остановки в философском путешествии.
Причина того, что Ницше рассматривает нигилизм как переходную стадию, заключалась в том, что он видел нигилистический вывод о бессмысленности жизни как ошибочный; ошибка, возникшая в результате ошибочного обобщения. Нигилисты, осознав, что убеждения, которых они раньше придерживались относительно смысла жизни, ложны, слишком часто принимают это за то, что все убеждения относительно смысла жизни в равной степени бредовые. Вместо того чтобы просто отвергнуть свой старый набор убеждений и продолжить поиск, они видят в поиске бесполезность и полностью отказываются от попыток найти смысл.
Это ошибочное обобщение похоже на рассуждения человека, у которого разбито сердце, и он продолжает утверждать, что любви не существует. Точно так же нигилист, стыдясь своей веры в смысл жизни, который, как они теперь понимают, является ложным, делает ошибочное заявление о том, что в жизни нет никакого смысла вообще.
«Нигилизм», писал Ницше, «представляет собой патологическую переходную стадию (патологией является огромное обобщение, вывод о том, что никакого смысла нет …»(Воля к власти, Фридрих Ницше).
Когда нигилист осознает ошибку в своих рассуждениях, нигилизм становится переходной стадией. Ницше пришел к этому пониманию, когда он понял, что поиск смысла и ценности жизни не бесполезен, просто люди традиционно искали смысл в неправильных местах.
Фактически, он не только думал, что можно жить осмысленной жизнью, но и Ницше думал, что все предыдущие интерпретации существования сильно недооценивали, насколько значимой может быть человеческая жизнь.
Как мы обсуждали в предыдущих лекциях, традиционный смысл был найден в истинном мире, помимо этого земного существования. Но выгода для нигилиста, который отвергает истинные мировые верования, состоит в том, что они затем вынуждены искать смысл на этой земле, если они хотят иметь хоть какую-то надежду на преодоление нигилистической болезни. Те, кто достаточно смел, чтобы взяться за такую задачу, согласно Ницше, вскоре обнаружат, что жизнь намного ценнее, чем они когда-либо могли себе представить.
Он написал:
«Подводя итог: мир может оказаться гораздо более ценным, чем мы привыкли думать; мы должны видеть наивность наших идеалов, и хотя мы думали, что дали им высшее толкование, мы, возможно, не оценили наше человеческое существование умеренно справедливой ценой. »(Воля к власти, Фридрих Ницше)
Ницше не считал, что каждый в состоянии нигилизма способен излечить себя. Фактически он различал два типа нигилистов; те, у кого есть силы преодолеть это, и те, у кого нет. Первых он назвал «активными нигилистами», а вторых — «пассивными нигилистами».
«Нигилизм. Это неоднозначно: А. Нигилизм как признак возросшей силы духа: как активный нигилизм. Б. Нигилизм как упадок и угасание силы духа: как пассивный нигилизм.»(Воля к власти, Фридрих Ницше)
Пассивный нигилист — это человек, который, столкнувшись с нигилизмом, видит в нем конечную точку или знак, чтобы остановить поиск смысла. Короче говоря, этому типу людей не хватает сил, чтобы что-то делать в своей жизни, и, к сожалению, многие, кто достигнет этой стадии, будут, как мы обсуждали ранее, из чистого отчаяния присоединиться к той или иной форме массового движения в последней попытке найти выход. объективная цель жизни.
Эрик Хоффер в своей книге «Истинный верующий» дает интригующий анализ такого человека.
«разочарованным массовое движение предлагает замену либо самому себе, либо элементам, которые делают жизнь сносной и которые они не могут вызвать из своих индивидуальных ресурсов». (Истинно верующий, Эрик Хоффер)
Подобно пассивному нигилисту, активный нигилист испытывает экзистенциальное замешательство и дезориентацию, которые сопровождают чувство, что жизнь совершенно бесполезна и бессмысленна. Однако вместо того, чтобы поддаться этому отчаянию или слепо нырнуть в массовое движение, чтобы успокоить свои страхи, как это делает пассивный нигилист, Ницше представлял активного нигилиста как человека, который бросается вперед и сознательно разрушает все убеждения, которые ранее придавали смысл их жизни.
«[Нигилизм] достигает максимальной относительной силы как насильственная сила разрушения — как активный нигилизм». (Воля к власти, Фридрих Ницше)
Освободив себя от всех убеждений и привязанностей, которые раньше придавали смысл их жизни, активный нигилист остается один во вселенной, истинно независимый свободный дух, способный создавать смысл, а не навязывать его ему авторитетным лицом. В «Так говорил Заратустра» Ницше поэтически подчеркивает этот момент:
«Моё эго новой гордости научило меня, и этому я учу людей: больше не закапывать голову в песок небесного, но свободно нести ее, земную голову, которая создает смысл для земли.»(Воля к власти, Фридрих Ницше)
В следующей лекции, заключительной в этой серии, мы исследуем некоторые идеи, которые, по мнению Ницше, могут помочь преодолеть нигилизм и, таким образом, позволить им создать полноценную и содержательную жизнь. Мы исследуем такие увлекательные темы, как попытка Ницше «переоценить страдание».
Дополнительные ресурсы
Хорошие места для начала исследования нигилизма
Призрак абсурда: Источники и критика современного нигилизма (1988) — Дональд Кросби
Самопреодоление нигилизма (1990) — Кейджи Нишитани
Темная сторона: Мысли на Бесполезность жизни от древних греков до наших дней (1994) — Алан Пратт
Банализация нигилизма: ответы двадцатого века на бессмысленность (1992) — Карен Карр
Ницше и нигилизм
Воля к власти — Фридрих Ницше
Утверждение жизни: Ницше о преодолении нигилизма (2009) — Бернард Регинстер
Ницше: Сборник критических эссе (1973) — Роберт Соломон
Другие нигилистические произведения
Проблемы с рождением — Эмиль Чоран
Краткая история разложения — Эмиль Чоран
Чума — Альбер Камю
Падение — Альбер Камю
Мятежник — Альбер Камю
Дополнительная литература
Связанные
Почему Ницше не подходил к социальным сетям
У Фридриха Ницше длинный репертуар. Элитист. Антидемократический. Нехристианское. Но по крайней мере в одном отношении — по звуку самой маленькой скрипки в мире — он был искажен.
Несмотря на то, что его считали отцом нигилизма, на самом деле он не был нигилистом. Это согласно философу Нолен Герц, которая считает, что настоящей заботой немецкого писателя было бесконтрольное и безудержное распространение нигилизма.
Герц признает, что Ницше «называет себя нигилистом, так что это не помогает», когда дело доходит до дистанцирования от веры в ничто.Однако Ницше различает, с одной стороны, пассивный нигилизм — то, что он характеризует как подчинение морали по умолчанию, христианской или потребительской, — и активный нигилизм.
«Идея активного нигилизма состоит в том, что вы не пассивно принимаете ценности или нормативные стандарты, а постоянно подвергаете их сомнению, если не подрываете их», — говорит Герц. «Это разрушительно не ради того, чтобы быть деструктивным, но ради творчества — чтобы создать пространство для ценностей, в которые я могу верить.”
В своей книге «О генеалогии морали и Ecce Homo» Ницше осуждает религию за препятствование необходимому творчеству, цитируя пять методов, используемых священнослужителями, чтобы удерживать нас в пассивном нигилистическом состоянии. Это, как объясняет Герц, самовнушение, механическая деятельность, мелкие удовольствия, стадообразование и оргии чувств. «Именно использование этих методов Ницше считает предотвращением разрушения общества, но ценой усугубления нашего нигилизма.Таким образом, Ницше сравнивает священников с плохими врачами ».
Герц, автор оживленной новой книги «Нигилизм», входящей в серию «Основные знания» MIT Press, утверждает, что технологии вытеснили религию как главный двигатель пассивного нигилизма. Если бы сегодня Ницше был рядом, он бы ругал Google и Facebook. Так утверждает Герц, немыслимый гость на этой неделе.
Как лучше всего определить нигилизм?
«Это слово имеет разное значение для разных людей в разное время.Один из способов думать об этом, который я считаю полезным, — это своего рода уклончивость — попытка избежать определенных аспектов реальности. Это определение я беру у Ницше.
«Но вы можете думать об этом в эпистемологических терминах — что настоящего знания нет; этические термины — что нет настоящих правильных и неправильных стандартов; космологические термины — что вселенная действительно бессмысленна; экзистенциальные термины — что в жизни нет смысла.
«Затем в конце книги я пытаюсь обратиться к определению, предложенному Ханной Арендт… Для нее это больше политическое: нигилизм [- это] не то, как вы видите мир, а скорее то, как вы должны видеть мир . Не случайно люди видят мир бессмысленным, а жизнь бессмысленной ».
Именно здесь технологии сегодня играют роль — в распространении пассивного нигилизма?
«Да, я думаю, что эти два понятия идут рука об руку.”
Как так?
«Ницше описывает пять способов, которыми священники помогают нам [контрпродуктивно] бороться с нигилизмом. Вы можете сделать это с помощью самогипноза — выпивки или приема лекарств. Вы можете сделать это с помощью механических действий — просто делайте то, что вам говорит начальник. Вы можете делать это с помощью мелких удовольствий, например, благотворительности. Вы можете сделать это с помощью стадного мышления — просто постарайтесь быть с как можно большим количеством людей и делайте то, что они делают.И вы можете сделать это через оргию чувств, положительных или отрицательных, например, [смотреть] футбольный матч.
«Технология предлагает нам новые версии этих пяти методов. Вы можете думать о технологических компаниях как о современных священниках. Итак, у вас есть Netflix для техногипноза. Вы должны «делать все, что говорит ваш Fitbit» для механической активности. У вас есть Kickstarter, GoFundMe и Indiegogo для ваших мелких удовольствий.
«Очевидно, что язык стадного менталитета — это то, что используют Facebook и Twitter — у вас есть последователи.А потом вы испытываете оргии чувств — я называю это оргиями щелчков, недавно названных культурой отмены — когда вы входите в Twitter и выясняете, на кого вы нападете в тот день ».
Как разорвать этот круг?
«Ницше говорит, что возможное лекарство от пассивного нигилизма — это активный нигилизм. Он проводит важное различие между пассивным нигилизмом, когда вы перестаете заботиться — просто разновидностью пораженчества, и активным нигилизмом, когда вы активно деструктивны. ”
Вы заканчиваете книгу на оптимистической ноте, говоря, что нигилизм, порожденный техническим прогрессом, может «заставить нас наконец стать творческими». Как вы думаете, почему социальные сети в конечном итоге будут приручены?
«Я думаю, это обнажает некую пустоту. В доспехах, так сказать, появляются дыры. Поэтому, если Google продает себя как компанию, которая верит в принцип «Не будь злом», а затем вы обнаруживаете, что они делают в Китае, вы начинаете задавать вопросы — например, может быть, я принял как должное то, что они думают о зле — точно так же люди начинают подвергать сомнению католическую церковь.
«Но проблема в том — я думаю, это то, что имел в виду Ницше с утверждением« Бог мертв », — что вы сносите церковь, а затем просто строите новую. Поэтому, когда люди начали использовать хэштег «Удалить Facebook», стали появляться статьи «Каким должен быть новый Facebook?»
«Итак, мы недостаточно осведомлены. Мы начинаем подвергать сомнению эти мегалитические компании, но не осознаем, что проблема не в Цукерберге, проблема гораздо глубже.”
Дональд Трамп нигилист?
«Он явно счастлив принять убеждения тех, с кем он оказался в то время … И если вы прочитаете, например, то, что сказал парень, написавший« Искусство сделки », вы бы узнали, что Трамп делает не иметь никаких убеждений; он просто пустота.
«Я думаю, что он своего рода идеал пассивного нигилизма.”
Наконец, можете ли вы разрешить спор, следует ли произносить его как «нилилизм» или «нилилизм»?
«Я думаю, что это может быть одна из тех вещей, которые сравнивают британско-английский и американо-английский. Я определенно слышал оба. Я все еще не совсем уверен, последоват ли я в том, как я это произносю ».
Спросите мудреца
Есть ли альтернатива активному или пассивному нигилисту?
Мастер дзэн Линь-чи отвечает: «Просто действуй обычным образом, не пытаясь делать что-то особенное.Опорожняйте кишечник, писайте, одевайтесь, ешьте рис, а если устанете, ложитесь ».
блюз американского нигилизма | Ретривер
С последним избирательным циклом нация столкнулась с большим беспокойством, большими надеждами и, что не удивительно, с большим цинизмом. После выборов 2016 года, а также за предыдущие четыре года, было много недоброжелательства, направленного как на коллегию выборщиков, так и на Белый дом и, в более общем плане, на США.С. Правительство. Недоверие было главной игрой администрации Трампа в отношении левых американцев, и эта тема преследовала страну вплоть до наших нынешних выборов.
Однако, как ни странно, это недоверие недавно перешло слева направо, что, возможно, стало самым ироничным развитием нынешнего избирательного цикла. Если в 2016 году обездоленные избиратели Клинтона требовали как пересчета голосов, так и отмены выборов, из лагеря Трампа раздавались одни и те же боевые кличи, и даже сам президент через Twitter требовал «ОСТАНОВИТЬ СЧЕТ.”
Нельзя отрицать, что последние пять лет вызвали огромное недоверие к американскому народу, как демократам, так и республиканцам. Клинтон, справа, был самим воплощением профессионального политического деятеля в белых воротничках, о котором так сожалеют многие, и лозунг «осушить болото» только использовал это недоверие правительства. Между тем полемика Коми, Трампа и Путина, импичмент Трампа и присутствие России на выборах 2016 года бросают тень на президентство Трампа, что, возможно, окрашивает взгляды целого поколения. Однако в этом пессимизме высших сил нет ничего нового. Фактически, за столетие до этого Фридрих Ницше писал все о последствиях потери веры как индивидуально, так и институционально.
В своей основополагающей (и последней) работе «Воля к власти» Ницше предупредил свою аудиторию о растущей вере в европейском обществе, которую он описал как «обширное обобщение, вывод о том, что не имеет цели ни в чем», школа мысли, которую он назвал нигилизмом или неверием во все ценности.Нигилизм по самой своей природе является антитезой всем без исключения школам мысли, поскольку его единственное убеждение, , состоит в фундаментальном неверии во все вещи. Как объясняет Ницше, «всякое убеждение состоит в том, что что-то является истинным », и все формы нигилизма обязательно должны отвергать любую и все истины. В результате мыслитель-нигилист отвергает все формы философского кода, за исключением того, что — это кодов.
Нигилизм, согласно «Воли к власти», является естественным развитием пессимизма, который, согласно Ницше, был естественным европейским ответом на неизбежную морализаторскую силу христианства. Придание важности и моральным истинам и религиозному неизвестному привело к более глубокому противоречию между верой и неверием, правдой и ложью, реальностью и вымыслом, пока вдруг весь вопрос веры не стал полностью бессмысленным. Вся эта дискуссия ведет к тому, что Ницше называет истощением, которое «меняет внешний вид и ценность вещей. «Истощенный человек способен только« умалить и обезобразить »то, что он видит, не находя ни в чем хороших ценностей.
В 1883 году Европа даже не видела худшего из того, что может предложить 20 век.Тем не менее, после глобальной экономической депрессии, пандемии испанского гриппа и двух мировых войн, последняя из которых стала одной из самых масштабных и бесчеловечных кампаний в новейшей истории, Ницше и его ясновидящий трактат о нигилизме становились все более и более актуальными. Однако теперь мы видим, что Ницше и его работа претворяются в жизнь не в Европе, а в Соединенных Штатах Америки.
Если европейский нигилизм возник из корней христианства, то американский нигилизм почти наверняка проистекает из такой же веры в правительство. Как страна, основанная на предпосылках жизни, свободы и стремления к счастью, Соединенные Штаты представляют собой философский идеал личных свобод с по правительственных структур. И все же постоянно, правительство опровергает эту предпосылку. От Уотергейта до Вьетнама и шпионажа АНБ за американскими гражданами — американцам снова и снова показывают, что их вера в правительство неуместна.
Недоверие к человеческим институтам было постоянным явлением на протяжении всей истории человечества.И либертарианство, и социализм находят точки соприкосновения в их взаимном недоверии некоему элитному классу. Однако сама основа американской демократии покоится на том основании, что правительство работает на людей. Действительно, сама природа двухпартийности способствует возникновению этого недоверия, поскольку граждане постоянно противопоставляются различным версиям одного и того же правительства — консервативному Белому дому или либеральному Белому дому. Ницше мог бы сказать, что если американский народ не является откровенным нигилистом, он приближается к этому ярлыку все ближе и ближе с каждыми выборами.
При обсуждении этих тем довольно легко увязнуть в философских сорняках , и важная часть, которую следует учитывать при всем этом, — это фундаментальные повседневные примеры социальных неудач, с которыми американцам приходится мириться. . Прекрасным примером причин и следствий американского пессимизма является опиоидный кризис, опустошающий Америку по крайней мере с 90-х годов. Причины — отсутствие регулирования в большой фармацевтике, потеря рабочих мест, экономический спад 2008 года — безусловно, важно учитывать, но самое важное — это последствия, которые эти вещи оказывают на среднего американца.Быстрый поиск в Google показывает, что с 1999 по 2018 год 232000 американцев умерли от передозировки опиоидов. Принимая во внимание как живых наркоманов, так и семьи наркоманов, на основе одной статистики легко увидеть, как опиоиды опустошили Америку.
И все же не нужна статистика, чтобы увидеть влияние опиоидной эпидемии или какие-либо другие проблемы, с которыми сталкивается Америка. Любой, кто живет в сельской местности Америки, может воочию увидеть влияние опиоидной зависимости на сообщества. Вид попрошайников на шоссе стал слишком обычным явлением, а палаточные городки для бездомных, усеивающие Л.A. также многочисленны. Для среднестатистического американца эти проблемы вполне очевидны, и неизбежность всего этого способствует большему чувству пессимизма по всей стране. Что еще хуже, когда так много проблем внутри страны остаются без ответа через выборы за выборами, на вопрос ценностей и веры становится еще труднее ответить. Если правительство говорит, что может решить проблемы, но проблемы остаются, зачем вообще ему верить?
Во всем этом неумолимо связан Ницше.Провидец современного тревожного американца, Ницше предвидел Трампа и его стратегическое использование «ностальгии по Америке». Согласно Ницше, нация, столкнувшаяся с нигилизмом, — это нация, которая отступит, омраченная «всевозможными нащупывающими мерами, разработанными для сохранения старых институтов». Требуется небольшая умственная гимнастика, чтобы связать это с лозунгом «Сделаем Америку снова великой». В контексте Ницше эта американская ностальгия — это не просто стремление к простоте, но желание отступить, забыть сомнения, которые сейчас так преследуют Америку.
Точно так же Ницше предвидел депрессивный эффект, который станет настолько доминирующим в нигилистическом обществе и в молодежи, которая должна нести бремя рождения в указанном обществе: «Друзья мои, в юности нам были тяжелые времена; мы даже страдали от самой молодости, как от тяжелой болезни. Это связано с возрастом, в котором мы родились — эпохой огромного внутреннего разложения и распада, которая при всей своей слабости и даже при максимальной силе противостоит духу юности.«Действительно, многим молодым людям, рожденным в стране, которая борется между традициями и прогрессом, трудно сохранять оптимизм в отношении всего этого.
И все же, несмотря на всю эту мрачность, в необработанном виде прячется алмаз. Сам Ницше заявляет, что не все формы нигилизма по своей сути плохи. Фактически он различает два типа: активных и пассивных. В то время как пассивный нигилизм — это умышленное и утомительное смирение с судьбой, активный нигилизм — мощная и разрушительная сила, радикальное неверие во все формы структуры и сила добра: «Это может быть признаком силы ; духовная энергия, возможно, возросла до такой степени, что цели , к которым шел человек до сих пор («убеждения», догматы веры), больше не подходят для него.”
Все это может показаться немного абстрактным, но это иллюстрируется множеством способов, которыми сегодняшняя молодежь восстала против сил и структур, которые они считают недостойными сдерживаться. Массовые кампании, марши против Вашингтона, упразднение коллегии выборщиков, что угодно — на каждую структуру в американском правительстве приходится , по крайней мере, — значительное количество людей, борющихся против нее. Ницше сам был чем-то вроде ворчания, но если он увидел дух революции сегодня, кто знает? Он мог бы гордиться.
Американская вера — довольно сложная тема для описания просто из-за широты американского видения. В Соединенных Штатах проживает множество людей, многие из которых, похоже, ни с чем не согласны. Американский эксперимент — это, прежде всего, эксперимент для своего народа, и когда люди чувствуют себя разочарованными, их голоса всегда будут услышаны. Американский народ, возможно, никогда не будет полностью удовлетворен своей страной. Тем не менее, если чему-то и можно научиться у Ницше, так это тому, что это неудовлетворенность не следует игнорировать или игнорировать, а следует принимать.Если Ницше был прав, то, возможно, нигилизм на пороге Америки — это не столько страх, сколько следующий шаг в американском эксперименте.
Джулиан Форд .
No related posts.