Шведский синдром. К чему привел отказ Стокгольма от карантина? | Все о коронавирусе | Здоровье
Весь мир с интересом следил за Швецией, решившей не вводить жесткий карантин. В стране продолжали работать школы, сады и даже рестораны. Поэтому заявление главного эпидемиолога Швеции о недостаточной эффективности принятых мер быстро стало сенсацией. Но можно ли считать его признанием ошибки? Скорее нет.
Главный эпидемиолог Швеции Андерс Тегнелл дал интервью местной радиостанции, а вскоре его слова цитировали все мировые СМИ.
Тегнелл признал, что выбранная стратегия привела к высокому числу жертв. Сейчас в десятимиллионной Швеции 40 тысяч заболевших и 4,5 тысячи погибших. Показатель смертности относительно числа инфицированных — 11,2% — самый высокий в мире. Для сравнения: в США, где число заболевших приближается к 2 миллионам, смертность чуть больше 5%.
У ближайших соседей Дании и Норвегии, вводивших локдаун, умерло 580 (5% от числа инфицированных) и 237 (2%) человек соответственно.
«Конечно, у нас высокий показатель смертности, особенно в учреждениях долгосрочного ухода, домах престарелых. Мы знали, что эта возрастная группа уязвима, но не знали, что заболевание происходит так быстро. И меры могли бы быть более эффективными. Например, мы должны были быстрее начать тестирование на коронавирус у пожилых людей», — заявил главный эпидемиолог Тегнелл в интервью Sveriges Radio.
Однако Тегнелл подчеркивает, что не считает это ошибкой, а введение строгого карантина — самым верным решением. На пресс-конференции, собранной после нашумевшего интервью, Тегнелл заявил: «Мы по-прежнему считаем, что стратегия хорошая. С другой стороны, всегда можно что-то улучшить, особенно теперь, проанализировав произошедшее».
По его словам, если бы ученые и политики изначально больше знали о природе болезни, страна могла бы пойти по другому пути. Но этот путь был бы чем-то средним между жесткими мерами, принятыми в Испании, Италии, Франции, и тем, что в итоге выбрала Швеция.
А что же выбрала Швеция?
Ограничения в стране есть. Например, запрет собираться группами более 50 человек. Нельзя посещать родственников в домах престарелых. Запрещен въезд в Швецию из стран, не входящих в ЕС. Высшие учебные заведения переведены на дистанционное обучение. Хотя работают школы и детские сады.
Открыты и тренажерные залы, но тренажеры включены через один в шахматном порядке. Везде расставлена жидкость для дезинфекции.
Отслеживается и расстояние между посетителями ресторанов. Шведский стол и обслуживание через барную стойку запрещены. Рестораны с тесной посадкой и другими нарушениям могут быть оштрафованы и закрыты.
Билеты на поезд продаются из расчета один человек на два сиденья, то есть рядом с пассажиром никто не сядет.
Магазины одежды работают, но примерочные в них закрыты. Многие из них терпят убытки, так как посетителей почти нет. За март обанкротилось 101 предприятие торговли.
Оплачиваемый больничный теперь можно получить с первого дня недомогания: раньше первые несколько дней человек болел за свой счет. Это стимулирует шведов сидеть дома и не рваться на работу с симптомами ОРВИ.
Интересна риторика, выбранная властью в разговоре с гражданами. В документе с рекомендациями местного Минздрава особенно подчеркивается ответственность каждого человека в борьбе с COVID-19: а что ты сам можешь сделать, чтобы это прекратилось? О личной ответственности каждого в своем выступлении высказался и премьер-министр
Кто болеет?
Жительница Швеции Галина Спивакова объясняет: много пострадавших среди иммигрантов, которые живут скученно. Первый подтвержденный случай в Стокгольме — из Ирана. А около 40% летальных случаев в столице Швеции пришлось на граждан сомалийского происхождения. В силу менталитета они продолжали тесно общаться и заражать родных и близких. Этнические шведы, ведущие более закрытый образ жизни, пострадали меньше.
Вторая крупная группа пострадавших — жители домов престарелых. В возрастной группе 70-90 лет больше всего летальных исходов. Именно о них сказал Тегнелл в своем интервью. Это, пожалуй, самый драматичный эпизод пандемии в Швеции. Власти признают: среагировали на опасность слишком поздно. По данным статистики за апрель 2020 года, почти половина умерших от коронавируса пожилых шведов жили в домах престарелых.
В статье Expressen рассказывается о вспышке коронавируса в одном из таких учреждений: умерла почти половина его обитателей. Одна из медсестер дома престарелых сообщила журналистам, что пациентов хаотично переводили из отделения в отделение, размещали вместе больных и здоровых даже тогда, когда персонал уже подозревал о вспышке. У медсестер не было даже респираторов, и их пришлось делать из подручных материалов: мешков для пылесосов. В это время врачи приезжали в дома престарелых в костюмах химзащиты. Сотрудники работали в обычной одежде.
Эпизод привлек внимание шведской прокуратуры. Правительство Швеции выделило 2,2 млрд крон ($220 млн) на увеличение штата сотрудников домов престарелых и их дополнительное обучение.
Также Швеции пришлось оперативно переучивать сотрудников и освобождать койки под ковидарии. При этом отменялись плановые операции: в Швеции очень маленький коечный фонд, один из самых скромных в Европе. По данным правительства, на каждые 100 тысяч жителей приходится 5,8 места в палатах интенсивной терапии.
Экономика рухнула и без карантина
Швеция не выбрала жесткие карантинные меры в том числе и для спасения экономики. А в итоге оказалось, что королевство столкнулось с теми же экономическими проблемами, что и соседняя Финляндия, где было введено чрезвычайное положение: закрыты образовательные учреждения, кафе, рестораны и прочие общественные места.
«Влияние (коронавирусной инфекции — прим. ред.) на экономику Швеции так же велико, как на другие страны Северной Европы, судя по тому, что мы сейчас знаем», — цитирует Helsingin Sanomat главного экономиста Swedbank в Финляндии
Обе страны — Швеция и Финляндия — сильно зависят от экспорта. Приостановка предприятий чревата серьезными финансовыми потерями. Как говорится в отчете Swedbank, из-за ограничений, введенных на многих ключевых рынках (особенно в Европе), экспорт уже резко сокращается, большинство компаний страдает из-за разрыва производственных цепочек.
ВВП Финляндии по итогам года снизится на 6%, Швеции — на 5%.
Эксперты шведского банка SEB ожидают, что в 2020 году ВВП королевства снизится на 6,5%, то есть примерно в тех же пропорциях, что и в США и Германии, где вводились карантинные ограничения из-за коронавируса.
Центральный банк Швеции прогнозирует еще больший спад: на 7% при позитивном сценарии и на 10% — при негативном. Регулятор ожидает роста безработицы до 10,1%.
Интересно, что уже в апреле уровень безработицы в Швеции с учетом сезонных колебаний вырос до 7,9% (в марте показатель был на уровне 6,7%). Без учета сезонных колебаний цифра выше: 8,2%, такие данные приводятся в материалах статистического управления страны. Эксперты агентства Bloomberg считают, что безработица в Швеции может вырасти и до 17%, если не восстановится потребительский спрос. Аналитики не исключают, что экономический спад и рост безработицы могут вылиться в полноценный кризис, в том числе политический. В настоящее время правительство планирует упростить процесс увольнения работников.
«Пока еще рано говорить, что ситуация у нас будет лучше, чем в других странах. В конце концов, мы думаем, что эффект (экономический) в Швеции будет примерно таким же», — цитирует Financial Times бывшего заместителя руководителя по денежно-кредитной политике Центробанка Швеции Кристину Найман.
Что будет дальше?
Шведское правительство продолжает делать ставку на коллективный иммунитет, просто слегка корректирует стратегию. Главный эпидемиолог страны Андерс Тегнелл подчеркивает, что делать выводы о том, что страны, выбравшие жесткий карантин, правы, рано: «За последние три-четыре месяца мы поняли, что эта болезнь с большой вероятностью может начать снова распространяться». По мнению Тегнелла, это сделает бессмысленным стратегию жесткого локдауна.
В апреле Тегнелл прогнозировал, что к маю у жителей Стокгольма появится коллективный иммунитет. Но исследования показали, что прогноз не сбылся. Согласно новой модели, представленной Стокгольмским университетом, иммунитет выработается в июне.
В то же время жители Швеции говорят о низком охвате тестированием. «Кого тестируют, непонятно. Возможно, больных в уже очень тяжелом состоянии. Тесты сделать сложно. Они недоступны для обычных людей. Нельзя просто так куда-то позвонить или прийти и сказать: „А сделайте мне тест, я плохо себя чувствую/я в группе риска/ я общался с больным“. Только недавно появился тест на антитела за 690 крон, можно купить и сделать за свой счет», — говорит Галина Спивакова.
В начале пандемии Швеция объявляла о планах делать 100 тысяч тестов в неделю. Но на прошлой неделе их было сделано чуть меньше 30 тысяч.
При этом, согласно опросу общественного мнения, 46% населения доверяет действиям правительства. В апреле этот показатель составлял 63%. Опрос проводился с 30 мая по 3 июня, в нем приняли участие 1 104 человека.
По мнению директора социологического центра Швеции Турбрьёрна Шёстрёма, правительству необходимо сформировать новый подход к борьбе с коронавирусной инфекцией: люди хотят знать, насколько широко распространилась инфекция и как долго пожилым придется оставаться дома.
Шёстрём подчеркнул, что в ситуации с коронавирусом система здравоохранения выдержала и проявила себя с хорошей стороны, но высокая смертность из-за нового вируса порождает в шведском обществе много вопросов.
Стокгольмский синдром — Интересные факты
Стокгольмский синдром – психологический феномен, выражающийся в том, что жертва проникается симпатией к агрессору. Например, заложники со временем начинают сочувствовать своим захватчикам и добровольно стремятся им содействовать, даже препятствуя операции по их освобождению.
Автором термина «стокгольмский синдром» является известный шведский криминалист Нильс Бейерт (Nils Bejerot), оказывавший помощь полиции во время захвата заложников в Стокгольме в 1973 году и введший этот термин в «обиход» во время анализа ситуации. А дело было так:
23 августа 1973 года, бежавший из тюрьмы вооруженный преступник Ян Эрик Улссон ворвался в банк в центре Стокгольма и захватил четырех сотрудников банка – трех женщин и мужчину (Бриджитт Ландблэд, Кристин Энмарк, Элизабет Олдгрен и Свен Сафстром). Грабитель выдвинул требования: деньги, оружие, автомобиль и свободу для своего сокамерника – Кларка Улафссона. В противном случае грозился убить заложников.
Заложники — Бриджитт Ландблэд, Кристин Энмарк, Элизабет Олдгрен и Свен Сафстром
Тут же было удовлетворено одно из требований грабителя – из тюрьмы в банк доставили Кларка Улафссона. И несчастной (а может, счастливой) компании заложников предстояло провести вместе с террористами в небольшом помещении более пяти суток и своим поведением озадачить психологов.
Т.к. не все требования Уллсона были удолетворены (не было денег, оружия и автомобиля), он стал угрожать заложникам и обещал в случае штурма всех их повесить. Также он красноречиво продемонстрировал серьезность своих намерений тем, что ранил одного из двух проникших в здание полицейских, а другого обезоружил и под дулом автомата заставил спеть песню. Ситуация была напряженной. Однако дня через два отношения между грабителями и заложниками несколько изменились. А точнее, улучшились.
Ян Эрик Улссон слева — 1973 г., справа — настоящее время Кларк Улофссон слева — 1973 г., справа — настоящее время
Захваченные пленники вдруг начали критиковать полицию и требовать прекратить усилия для их освобождения. Одна из заложниц, Кристин Энмарк, после напряженных переговоров Улссона с правительством, сама позвонила премьер-министру Швеции Улафу Пальме и заявила, что ничуть не боится Улссона с Улафссоном, а наоборот им симпатизирует и требует немедленно выполнить их требования и всех отпустить.
В конце концов, 28 августа, на шестой день драмы, полицейские при помощи газовой атаки благополучно взяли штурмом помещение. Улссон и Улафссон сдались, а заложники были освобождены.
Освобожденные заложники заявили, что не боялись преступников, которые ничего плохого им не сделали, а боялись штурма полиции. Впоследствии между бывшими заложниками и их захватчиками сохранились теплые отношения. По некоторым данным, четверка даже раскошелилась на адвокатов для Улссона и Улафссона.
В ходе судебного разбирательства Улофссону удалось доказать, что он не помогал Улссону, а, напротив, пытался спасти заложников. С него сняли все обвинения и отпустили. На свободе он встретился с Кристин Энмарк, и они стали дружить семьями.
Улссон был приговорён к 10 годам тюремного заключения. Благодаря этой истории он стал весьма популярным в Швеции, получал сотни писем от поклонниц в тюрьме, а потом женился на одной из них.
Анализ более чем 4700 случаев захвата заложников с баррикадированием, проведенный специалистами ФБР, показал, что у 27% жертв в той или иной степени проявляется стокгольмский синдром.
Шведский синдром — GoodBoats — каталог парусных яхт и катеров
Новая эпоха рассвета парусного спорта началась в славном городе Санкт-Петербурге в 1999 г., когда в хорошо укрытую от ветров гавань клуба “Нева» юркнула с речной шири маленькая шведская яхта модели “Triss Magnum».
Посмотреть на “чудо враждебной техники», притершееся гладким кранцем к шершавому местному бону, подходили многие. Аккуратное исполнение этой шестиметровой яхточки, казавшейся из-за грамотной конструкции и количества имеющихся в ней удобств куда больше, чем она была на самом деле, никого не оставляло равнодушным, а элементарное сравнение ее цены и тех сил, что затрачивали для получения схожего результата местные самостройщики, заставляло сильно задуматься о правильности выбранного ими пути. Страна менялась, и с этими изменениями появлялись невиданные возможности, в том числе и в обретении гаранта свободы, коим во все времена была парусная яхта. Так в Питере наступил закат эпохи “самостроя» и начался рассвет эпохи обновления любительского парусного флота за счет ввоза старых, добрых шведских яхт.
Журчит ручей…
Известно, что из всех фигур история больше всего полюбила спираль. Мы постоянно видим что-то сильно напоминающее прошлое, но обретающее новые черты. “Новое – хорошо забытое старое» – фраза, которая нам об этом постоянно напоминает, и это действительно так.
Подпитка парусного флота, подобная нынешней, случилась последний раз во времена Советского Союза, когда польский “Навимор» массово начал поставлять в нашу страну свои яхты. Уцелевшие с тех пор четверть- и полутонники, “Таурусы», “Нефриты», “Конрады» и “Опалы» по-прежнему составляют значительную часть отечественного парусного флота. Но тогда это случилось по инициативе государства, а теперь эта самая инициатива пошла снизу. Тонким ручейком, потихонечку углубляя свое русло, в Санкт-Петербург направился поток подержанных яхт из-за границы.
Яркая палитра
Основной поток пошел из Швеции. Вторичный рынок парусных яхт этой страны оказался для нас очень привлекательным. Дешевые, качественные яхты постройки все тех же 70-х и 80-х гг. водились там в изобилии. Современное общество потребления пересмотрело многие стандарты, и небольшие яхты попросту вышли из моды. А у хозяйственных шведов, благодаря достатку, бережливости и географическим условиям страны проживания подобных “немодных» яхт скопилось много. Большая часть из них была в отличном состоянии, а стоила уже совсем немного. Постепенная смена флота парусных яхт в Европе пошла на пользу России. Некоторые шведские модели скоро оказались в Петербурге в таком количестве, что в пору было ассоциацию создавать!
“Примой» быстро стала яхта “Albin Vega» – очень удачная модель, выпускавшаяся в Швеции массовым тиражом и завоевавшая заслуженную популярность как практически идеальная семейная лодка.
Благодаря своей массовости яхта имела очень скромную цену на вторичном рынке, что сразу привлекло к ней внимание русских яхтсменов. Нет, посудите сами: полностью укомплектованная яхта длиной больше 8 м стоила на своей родине меньше 10 тыс. евро! И это со стационарным двигателем и глянцевым бортом! Мало того, у этой яхты и репутация была отличной, поэтому нет ничего странного, что “Albin Vega» очень быстро стала одной из самых популярных в России парусных семейных яхт.
Те, кого не оставляли в покое спортивные амбиции, присматривались к яхтам с хорошей гоночной репутацией и умеренной ценой. Здесь быстро набрала популярность семейка яхт “Maxi». В этом плодовитом семействе можно было выбрать лодку по вкусу, сообразуясь с толщиной своего кошелька.
Скоро в российских водах стали узнаваемыми яхты семейства “Amigo», напоминающие любимый всеми “Фолькбот», да и сам он пожаловал в нашу страну под видом “IF» и»Marieholm-26″.
“Havsfidra» и “Magnifik Midget», “Allegro» и “Becker 27″ – самые разные шведские яхты появились в течение нескольких лет у российских причалов. То, что совсем недавно вызывало удивление и восхищение, стало вполне привычным и обыденным.
Блеск и глянец
Очень быстро стало ясно, что старым и опытным лодочникам пора менять свои представления в вопросах ухода за лодкой. Прощай, любимая эмаль “ПФ 115″, прощай паркетный лак!
Те, кто по старинке считал, что стеклопластик хорошо выглядит и не требует заботы, обнаружили, что глянец тускнеет. То, что, увы, не пришло к нам с поставками польских яхт, появилось вместе со шведскими – мы стали массово пользоваться яхтенной косметикой. Все эти полироли, “ваксполиши», специальные шампуни, смывки, инструменты, технологии пришли с запада как вестник современной морской культуры. И, надо сказать, у тех владельцев, которые переняли эту культуру, яхты словно бы оказались не подвластны времени – старыми их никак не назовешь. Не раз видел, с какой гордостью судовладелец удивлял своих гостей информацией о том, что его яхте перевалило за 30 или 40 лет.
Великолепное состояние корпусов этих яхт до сих пор оставляет повисшим в воздухе вопрос о живучести стеклопластика. Скептики посрамлены: то, что качество стеклопластика остается очень хорошим, могут подтвердить все, кто устанавливал на эти яхты новое оборудование, высверливая отверстия в скорлупе корпуса.
Перспективы и чаяния
“Увлечение» шведскими яхтами очень быстро разрослось. Через Петербург они стали попадать в другие российские города. В Выборге, к примеру, наверное, уже половина местного флота состоит из яхт, привезенных из страны “трех корон». Их стало много в Москве, Петрозаводске, Нижнем Новгороде, да и, пожалуй, по всей Волге. Некоторые добрались и до Черного моря!
Благодаря старым шведским яхтам наши яхтсмены обрели счастье и заботы судовладельцев, о которых давно мечтали. Некоторым этот груз оказался не под силу, и они, в свою очередь, пополнили вторичный яхтенный рынок. Другие, вкусив удовольствия владения хорошей лодкой, пошли по пути постепенного увеличения размера судна. Они тоже пополняют вторичный рынок, расставаясь с яхтами, зарегистрированными дома, и привозя из-за границы новые. Парусный флот растет, несмотря на пессимистические прогнозы, и это не может не радовать! Но растущий флот требует соответствующей инфраструктуры, значит, будут новые клубы и стоянки (будут, никуда мы не денемся!), отечественные яхтенные конструкторы поумерят амбиции и обратятся лицом к народу, внутренние воды России откроют для яхт под иностранными флагами…
Нет, не буду продолжать. Ясно одно: шведские яхты помогли нам не потерять российский парус.
Статья опубликована в журнале “Капитан-клуб» www.captainclub.ru
Статья опубликована на сайте goodboats.ru с разрешения автора.
Мины замедленного действия, или Нездоровые ситуации в работе. Как их найти и обезвредить
В работе ассистента стресса хоть отбавляй. Дни, иногда недели накануне крупных мероприятий или дедлайнов – самые тяжелые. Однако кроме неравномерной нагрузки и постоянного напряжения, встречаются и другие сложности. Их причины кроются в защитных реакциях и непроизвольном поведении. Рассмотрим несколько примеров нездоровых ситуаций на работе с точки зрения внешнего наблюдателя и самого ассистента. Распознаем и устраним позицию жертвы в собственном поведении, выстроим границы, а также избавимся от синдрома заложника. Выработаем шаги, которые можно предпринять самостоятельно тем, кто узнает себя в приведенных примерах.
ПОЗИЦИЯ ЖЕРТВЫ
Позиция жертвы – это состояние психики, которое суммирует в себе негативный взгляд на мир, деструктивное поведение и безответственность. В привычных обстоятельствах жертва может действовать активно: обвинять обидчика и даже реализовывать план мести. Однако в трудной ситуации она опускает руки, демонстрирует беспомощность. На первый взгляд похоже, что в этом состоянии одни недостатки. Но жертва знает, как обернуть ситуацию себе на пользу: манипулировать, получать постоянные внимание, сочувствие, даже популярность в узком кругу людей.
Елена, 31 год. Помощник генерального директора в крупной компании (более 10 000 работников).
За пять лет работы функционал Елены значительно увеличился. К деловым поручениям добавились частные поездки семьи из четырех человек, покупки товаров для двоих детей, поиск и аренда недвижимости на летний период. Да и деловые поручения вышли на качественно новый уровень. Например, обзвон ключевых сотрудников перерос в сбор информации и оформление ее в аналитические отчеты в MS Excel.
Елена попросила компанию оплатить обучение, которое требовалось для профессиональной работы в MS Excel. Ей отказали. Девушке пришлось самостоятельно оплатить курсы, чтобы справляться с отчетами. Повышение заработной платы согласовали единожды и только на 10 %, а две другие просьбы отклонили. Ежегодный бонус не превышал размеров 13-й зарплаты, а один раз был ниже, несмотря на хорошее качество ее работы.
Как видит ситуацию Елена?
Меня не любят, не ценят в компании, все используют. Генеральный директор бессовестно эксплуатирует меня. Все поступают со мной бесчестно. Даже курсы по MS Excel, которые нужны мне для работы, я оплачиваю за свой счет!
Как на самом деле?
Елена работала ровно столько, сколько надо, и не больше. Она не решалась попросить руководителя о чем-то, кроме отпуска. Девушка была робкой и чувствовала себя уязвимой, а каждый отказ все больше загонял ее в позицию жертвы. Так легче получить внимание и поддержку коллег. Да и собирать данные для ежемесячного отчета проще, ведь все знали, что Елену руководство ничем не поощряет, поэтому помогали ей.
Раз в год подруги убеждали ее поговорить с руководителем о прибавке, но она не верила, что ей полагается что-то сверх нормы. Неудивительно, что просьбы девушки выглядели неаргументированными. Бонус сократили из-за слабой инициативы, о чем она предпочитала не думать и никому не рассказывать.
Курс по MS Excel не оплатили, несмотря на одобрение руководителя, потому что поздно включили счет в график платежей. Елена не проконтролировала вопрос и не стала торопить. Зато у нее появилась история на века о том, как ее подвела бухгалтерия. Несомненно, это делало Елену в глазах коллег мученицей и давало почву для постоянного сочувствия.
Почему так случилось?
Желание Елены получить внимание и сочувствие любой ценой привело к тому, что вместо достижений она соглашалась на небольшие проигрыши. Они с лихвой окупались поддержкой окружающих, в том числе и помощью по работе.
За пять лет в огромной компании, которая была пронизана неповоротливой бюрократией, Елена нашла свою нишу и не хотела двигаться дальше. Она не обсуждала с руководством чрезмерную нагрузку, потому что могла ссылаться на нее дома и тем самым оправдывать себя в своих собственных глазах.
Что делать?
Позиция жертвы разрушает личность изнутри, и негативные последствия отражаются как на рабочей, так и на личной жизни. Жертва – манипулятор, который уже не может действовать иначе, не способен прямо попросить о помощи. Она добра с теми, кто ее жалеет, и злится на тех, кто пытается вывести на чистую воду.
Как говорится, оказались в яме – срочно перестаньте копать. Если вы замечаете, что постоянно сетуете на неприятности или подстраиваете небольшие неудачи, чтобы коллеги из жалости сделали вашу работу, – это важный шаг для выхода из ситуации. Заметить такое за собой сложно, но еще сложнее будет «перестать копать», т.е. отвечать за свои действия, прямо говорить о том, что вам нужно или что вас не устраивает.
Первое время трансформация будет доставлять дискомфорт. Коллеги привыкли к другому поведению жертвы и не знают, как реагировать. Нужно продержаться до тех пор, пока на прямые просьбы не последуют такие же прямые ответы или действия.
Чтобы помочь человеку избавиться от комплекса жертвы, не стоит проявлять сочувствие. Заставьте его реально взглянуть на ситуацию. От обсуждения проблем переходите к плану действий по ее решению.
БЕЗ ГРАНИЦ
Психологические границы человека [1] – осознанное отделение собственного «я» от других и его пределы. Границы определяют человека, его возможности, желания, ощущения и отношения с другими людьми. К физическим границам относятся тело, пространство вокруг, даже личные предметы. К психологическим – эмоциональное пространство и ощущения, отделяющие нас от других людей.
Пример: любой из нас чувствует физическую угрозу при приближении незнакомого человека. Мы это видим, другие это видят. Наше действие – шаг назад. В такой ситуации легче заметить нарушение и встать на защиту своих рубежей.
С психологическими границами сложнее (эта тема негласно табуирована). Нередко их нарушители оказываются манипуляторами, которые перекрутят ситуацию не в нашу пользу. Вы легко вспомните неприлично любопытного коллегу, вечно пытающегося узнать что-то слишком личное. На ваше недовольство и нежелание разговаривать он заметит: «И что я такого спросил?» Ответ простой, но мы им редко пользуемся: «То, что вас не касается». А ведь таким образом можно запретить нарушать наши психологические границы.
Татьяна, 25 лет. Помощник директора по маркетингу в средней компании (до 100 работников).
Татьяна пришла в компанию сразу после магистратуры, чтобы получить работу по специальности. На собеседовании ей сказали, что позиция маркетолога закрыта, но есть прекрасный способ попасть в профессию без опыта – начать помощником руководителя отдела по маркетингу. За два года Татьяна получила недостаточно функционала, на который рассчитывала.
Бывало, она засиживалась допоздна из-за подготовки раздаточных материалов, брошюровки презентаций и выполнения другой низкоквалифицированной работы, далекой от ее специальности. Татьяна была бы рада найти время на исследование вместе с коллегами-маркетологами, но каждый раз кто-то из них перекладывал на нее свою рутинную работу. И она соглашалась, взваливала все на свои хрупкие плечи, словно Золушка перед балом.
Татьяна выполняла много лишних поручений, хотя и не должна была. Девушка поняла, что долго работает на одном месте и недостаточно продвинулась, когда в отдел приняли маркетолога-стажера.
Как видит ситуацию Татьяна?
Несправедливо, что подчиненные моего руководителя ставят мне задачи, напрямую не связанные с работой. Наверное, это из-за того, что я всегда соглашаюсь. Но как им отказать? Они старше и опытнее, всегда указывают мне на мою позицию. И хотя мы пришли в компанию одновременно, менеджер по персоналу сказала, что я больше подхожу на другую должность. Как с ней не согласиться, ведь она опытнее и лучше знает? Может быть, ведущий специалист станет моей подругой, если я буду больше ей помогать. Она говорила, что можно будет пообщаться после работы, и даже оставляет мне свою квитанцию для химчистки. Я считаю это знаком доверия.
Как на самом деле?
Татьяна не была уверена в себе и с раннего детства делала так, как сказали взрослые или авторитетные люди, пусть и старше всего на несколько лет. Незнание своих границ и возможностей выбирать и отстаивать то, что лучше для себя, сделало девушку легкой жертвой лентяев и нечестных карьеристов, которые отправляли ее за обедом, кофе и даже в химчистку.
Работники в отделе присваивали себе не только время и силы Татьяны, но и ее заслуги. Когда девушка справлялась с какой-нибудь задачей по-настоящему хорошо, руководитель об этом не знал. Когда проявляла инициативу и делала что-то дополнительно меры, активные лицемерные коллеги тут же говорили ей: так не пойдет, так наверх не пробиться, – и снова присваивали результаты ее работы.
Почему так случилось?
После бакалавриата по маркетингу Татьяна хотела взять смежную специальность, но родители решили за нее: магистратура должна быть в той же сфере. Они сами получили высшее образование и считали, что дочь обязана продолжить обучение, чтобы стать профессионалом. Родители настояли на том, чтобы девушка жила с ними: зарплата ассистента недостаточно высокая, на аренду ее не хватит. Мама не просто решала, что лучше надеть дочери, но и сама покупала для нее вещи. И это был не последний случай, когда родители и другие люди нарушали ее границы, навязывали мнение взрослому человеку. Аргументы у коллег были от «мы же друзья, разве ты не поможешь?» до «это твоя работа, так что ты можешь присоединиться к нам, когда закончишь» (что, кстати, было неправдой).
Что делать?
Личные границы – хорошо, их отсутствие – плохо, как у Оруэлла. И как в его произведениях, люди, которые не умеют выстраивать и поддерживать личные границы, не формируют свое мнение и желания. Они подчиняются тем, кто осознанно или случайно вторгается в их пространство и диктует им собственную версию происходящего.
Границы нужны для того, чтобы ясно понимать, чего ожидать от других, а им – от вас. Они обозначают, что вы считаете допустимым и чего не приемлете. Важно говорить о том, что для вас нормально, а что нет. Это касается в том числе общения в коллективе. Нужно отказывать, когда вам что-то не нравится, и не позволять другим решать это за вас.
Устанавливать личные границы необходимо. Так можно защитить внутренний мир от посягательств извне, сохранить и даже накопить собственные силы.
Мы выстраиваем границы, а потом защищаем их. Почему так? Потому что границы будут проверять на крепость. Рядовой сотрудник не один раз попросит вас при коллегах сделать ему кофе или распечатать документ, за который он отвечает накануне совещания. Но все это не входит в ваши обязанности. Скажете «нет» раз-другой – превратитесь в монстра в собственных глазах и глазах других (если вы это позволите) или поставите на место навязчивого коллегу. Никто не хочет выглядеть плохим, отказывая выручить в том или ином случае (даже если просят сделать чужую работу). Но в офисе нужна граница между помощью (по собственному желанию) и разделением обязанностей. Один человек все равно не сможет сделать работу за всех.
СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ
Трудно себе представить, чтобы человек, оказавшийся заложником, стал оправдывать действия преступника и с пониманием к нему относиться. Однако такое возможно.
Стокгольмский синдром (от англ. Stockholm Syndrome), или синдром заложника, назван по месту, где произошло взятие заложников. Они повели себя нетипичным образом: встали на сторону захватчиков и выступили против полиции. Автором термина считают шведского психиатра и специалиста по криминалистике Нильса Бейерута, который проводил анализ случившегося. Понятие описывает аналогичное поведение людей не только в ситуациях с террористами.
Есть также бытовой стокгольмский синдром, возникающий в доминантных семейно-бытовых отношениях. Однако его можно наблюдать в менее явной, но такой же токсичной форме рабочих отношений.
Ирина, 22 года. Секретарь в небольшой компании (10 работников).
Ирина считала, что нужно как можно быстрее выйти на работу, а учебу продолжить, когда будет скоплено достаточно денег. Первая работа – курьер, вторая – секретарь в той же компании. Явное движение по карьере менее чем за год. Проводя больше времени в офисе, Ирина столкнулась с несдержанностью своего руководителя. Компания переживала не лучший период, и босс срывал гнев на подчиненных, в первую очередь на ней. Как любой новичок, она допускала ошибки, но училась их анализировать, чтобы впредь не совершить. От вспышек гнева руководителя Ирина терялась, однако старалась выполнять свою работу качественно. Со временем страх вызывал больше ошибок, чем ее неопытность. Руководитель же злился все сильнее.
Спустя пару месяцев за обедом коллеги рассказали, что у руководителя проблемы в семье: супруга хочет лишить его родительских прав. Поэтому он компенсирует свою беспомощность криком на подчиненных, урезанием премий, агрессивным поведением (может хлопнуть дверью или громко ударить рукой по столу во время совещания). Другие работники словно поддерживали его. Они были значительно старше, и Ирина предположила, что их поведение объясняется жизненным опытом.
Как видит ситуацию Ирина?
Да, это несправедливо, только неясно, как себя вести. Я встречала агрессивное поведение в повседневной жизни, но не представляю, как дать отпор на работе, где все сохраняют видимость деловых отношений.
Бросить работу не могу: нужны деньги. Меня дважды лишили премии, но это и понятно: у руководителя проблемы, а я ведь допускаю серьезные нарушения. Меня охватывала тревога, когда нужно ехать в офис, даже руки трясутся. Не явиться нельзя: мне кажется, я понимаю своего руководителя-мучителя.
Как на самом деле?
Ирина всегда отличалась активной жизненной позицией. Если бы она услышала историю о том, как крикливый негодяй лишает подчиненных зарплаты, а те продолжают работать и оправдывают его поведение, то только рассмеялась бы. Однако на деле любой человек может превратиться в «заложника». Так происходит под влиянием внешних обстоятельств и внутренней потребности контролировать ситуацию.
Ирина понимает, что поведение руководителя непозволительное, но в противоречие этому вступает поведение других работников, которые также защищают своего тирана. Она видит, что ее интересы игнорируют, но не предпринимает никаких действий. Ирина нуждается в регулярной зарплате, но, хотя и прошла испытательный срок, по-прежнему не получила полную сумму, о которой договорилась на собеседовании.
Эмоциональное перенапряжение переходит в физическое (дрожь в руках, тревожность).
Почему так случилось?
Стокгольмский синдром – это психологическое состояние, при котором заложники сочувствуют своему захватчику. Также они могут отождествлять себя с ним. В мирной жизни стокгольмский синдром проявляется в ситуациях физического и психологического насилия. У условного заложника включается механизм защиты, который можно объяснить иррациональной верой человека в то, что захватчик станет мягче и добрее, если пленник будет выполнять его требования, проникнется к нему доверием, не будет сопротивляться.
Что делать?
В отличие от реальных заложников, которых часто разделяют друг от друга (что усиливает их состояние), работник имеет возможность как психологически, так и физически выйти из ситуации, из-под контроля руководителя или коллеги-«захватчика».
Сложность в том, чтобы объективно оценить происходящее: увидеть свою роль заложника, признаться себе, что попали в непростую ситуацию. В этом могут помочь близкие, важно прислушаться к их словам. Задумайтесь, не может ли быть такого, что все друзья и родные, которые знают о ситуации на работе, правы, единогласно заявляя, что ваш руководитель-тиран несправедливо издевается над вами, применяя как крик и оскорбления, так и финансовые наказания?
Победить или изменить руководителя-террориста не выйдет. Нервы и кошелек будут целее, если признать, что вы подверглись синдрому, и найти работу с другим психологическим климатом.
РезюмеПроведите аудит вашей повседневной работы, атмосферы в коллективе, поведения коллег и отношений с руководителем. Оцените свои действия в сложных ситуациях, будьте беспристрастны. Если в примерах из статьи вы узнали себя, постарайтесь следовать рекомендациям. Пусть лучшим мотиватором для изменения ситуации будет мысль о том, что работа лишь часть жизни, но не вся жизнь.
[1] https://goo-gl.ru/P2e.
[2] http://victoriakahelin.simplesite.com.
М. А. Логинова
Художественные книги о стокгольмском синдроме
Состояние «стокгольмского синдрома» появилось совсем недавно — в 70-х годах прошлого века. Мы разобрались, что это такое и какие книги посвящены этому парадоксальному явлению.
Что такое «стокгольмский синдром» и когда он появился
Наверняка, вы когда-нибудь слышали о стокгольмском синдроме, сейчас этот термин очень популярен. Стокгольмским синдромом называют явление в психологии, когда между жертвой и агрессором возникает односторонняя или взаимная симпатия, некая травматическая связь.
В 1973 году террористы захватили банк в Стокгольме. Они взяли в заложники четверых работников, обвесили их взрывчаткой и посадили в небольшую комнату на шесть дней. Первое время у жертв не было доступа к еде, воде, уборной, им было запрещено вставать и двигаться. Более того, террористы постоянно угрожали им расстрелом. Когда полиции удалось освободить четверых заложников, они было поражены странным отношением. Потерпевшие сочувствовали похитителям и просили не трогать их. Одна из жертв призналась, что считала террориста очень добрым за то, что он позволил ей двигаться. Еще один заложник высказал признание агрессору за то, что тот хорошо с ним обращался.
Шведский психиатр Нильс Бейерут назвал парадоксальную привязанность жертвы к агрессору «стокгольмским синдромом». Подобное состояние не включено в международную классификацию психиатрических заболеваний.
Почему жертвы привязываются к похитителям
Все довольно просто — стокгольмский синдром «вшит» в наших генах. Он связан с инстинктом самосохранения: будь тише, иначе убьют первым. Поэтому заложнику всегда выгоднее проявлять послушание и понимание, чтобы насильник, возможно, сжалился и отпустил. В нашей истории, наполненной войнами и захватами, подобное случалось «на каждом шагу».
Помимо теракта и похищения
В обычной жизни и без похищения случается проявление стокгольмского синдрома:
- Между родителем и ребенком. Мать или отец могут показывать свое пренебрежение и агрессию ребенку, физически наказывать его и оскорблять. Однако стоит дать конфету, игрушку, улыбнуться и погладить по голове, как ребенок мигом забывает все плохое и у него остаются только светлые моменты, связанные с родителем.
- В паре. Насилие в паре (чаще всего над женщиной) можно назвать «бытовым стокгольмским синдромом»: жертва испытывает зависимость от жестокого партнера. Сначала ей некуда бежать или стыдно рассказать о травме, потом появляются «конфеты» в виде прощения, подарков и ласки, а затем все повторяется вновь. И вспоминая хорошие моменты, потерпевшая сторона ищет оправдания, сочувствует агрессору и, что хуже всего, начинает винить себя. Отношения, полные физического и психологического насилия, могут тянуться годами.
- Суровый начальник. Корпоративный стокгольмский синдром — это про отношения с жестоким вышестоящим начальством и работником, когда «он строгий, но справедливый». Когда подчиненный сам винит себя в неудачах и плохом отношении к себе.
Четыре книги о стокгольмском синдроме
«Взаперти», Люси Кристофер
«МИФ»
Пронзительная история нездоровой привязанности шестнадцатилетней Джеммы к своему похитителю Таю. Первое время девушка пытается сбежать, но постепенно начинает понимать его и сочувствовать. Медленно изо дня в день мы наблюдаем картину, как привыкает сознание юной Джеммы, как стирают границы, как пропадает ненависть и появляется симпатия. Тонкая психологическая проза, которую обязательно должны прочитать молодые люди, только вступающие в романтические отношения. Да что уж, книга показана всем сентиментальным особам и женщинам любого возраста.
«Бельканто», Энн Пэтчетт
«Синдбад»
Любовных романов, в которых невинная нимфа влюбляется в богатого жестокого самурая, — целый океан. В каждом книжном магазине книгам этого жанра отведен не один стеллаж, где они красуются эротическими обложками. Но «Бельканто» нельзя назвать второсортным «романчиком» на один вечер. Действие происходит в Южной Америке. На пышном приеме у японского бизнесмена собираются все сливки общества, в том числе оперная дива Роксана. Внезапно в особняк вламываются террористы и захватывают в заложники певицу и гостей. Книга о разных культурах, об искусстве, о всеобщем ужасе перед смертью, о любви и, конечно, о стокгольмском синдроме. Догадайтесь, между кем. Писательница Энн Пэтчетт получила за «Бельканто» престижную литературную премию Orange Prize и стала известна во всем мире. А в 2018 году Пол Вайц снял по книге фильм с Джулианной Мур и Кэном Ватанабэ в главных ролях.
Самая первая и самая известная история отношений жертвы и агрессора, начинающаяся с ненависти и заканчивающаяся симпатией, — «Красавица и Чудовище». Яркий пример стокгольмского синдрома.
«Цветы на чердаке», Вирджиния Эндрюс
«Азбука-Аттикус»
Пронизывающая история, покорившая миллионы поклонников, основана на реальных событиях. Роман «Цветы на чердаке» был дважды экранизирован: в 1987 и 2014 годах. В счастливой семье: мать, отец и четверо детей, внезапно погибает глава семьи. Женщина, пытающаяся спастись от нищеты и одиночества переезжает в дом богатых, жестоких родителей, которые не знают о существовании детей. Более того, чтобы расположить отца к себе и унаследовать его состояние, главная героиня Коринна прячет детей в комнате на верхнем этаже с выходом на чердак. Мучительные месяцы дети проводят в этом месте и благодаря стокгольмскому синдрому продолжают любить родителя, не отличая любовь от психического заболевания.
Роман французского писателя Тьерри Жонке «Тарантул» держит в напряжении и из главы в главу сгущает краски. Гениальный пластический хирург Ришар Лафарг издевается над своей жертвой Евой, но еще больше его влечет к ней. Ева, в свою очередь, всей душой ненавидит своего мучителя, но не может причинить ему боль. История не поддается описанию, ее нужно читать! Книга легла в основу одноименного фильма «Кожа, в которой я живу» режиссера Педро Альмодовара. В роли главного героя — несравненный Антонио Бандерас.
Фото: Livelib.ru, Mann-ivanov-ferber.ru
Швеция | Страница
Zuma\TASSПланета находится на важном перепутье. Глобальный баланс сил достиг критической точки. Уникальной позиции США как единственной супердержавы угрожают Китай и Россия, уверены авторы исследования Шведского агентства оборонных исследований FOI «Состояние экономики и обороны 2020»
Главный эпидемиолог Швеции, признал, что в стране «слишком многие умерли» из-за COVID-19 — рекомендованные им меры противодействия пандемии не принесли желаемого эффекта
Zuma\TASS Автор: LARSSON LINAВ Швеции совершена дерзкая кража. Полиция ищет двух дерзких воров, которые украли среди белого дня из кафедрального собора в Стрегнесе королевские регалии: две короны и державу XVII века, а затем скрылись, как в фильмах о похождениях Джеймса Бонда, на катере
Швеция ближе всех подошла к жизни без наличных денег, но сейчас шведы начинают сомневаться.
Вскоре все четыре с половиной миллиона шведских домовладения получат буклеты с советами и практическими рекомендациями по подготовке к войне с Россией
Александр Щербак/ТАССВ то время, как шведы повышают прогноз роста ВВП на следующий год, финны погрязли в глубоком кризисе. На закономерно возникающий вопрос: почему дела у соседей идут по-разному, первым же делом возникает простой ответ
29 октября 2015, 14:23Средняя инфляция в Швеции за 700 лет составила 2,6%. Сегодня перед Банком Швеции стоит непростая задача — добиться более высокого уровня роста цен
ITAR-TASSПервым восьмичасовой рабочий день ввел на своих заводах Генри Форд. С тех пор прошло немало времени, однако продолжительность рабочего дня мало изменилась
В Швеции новый всплеск полемики о необходимости присоединения к НАТО. Она длится в северном королевстве уже не одно десятилетие, но сейчас выходит на качественно новый уровень
Zuma\TASSСеверное королевство сделало еще один шажок к членству в североатлантическом альянсе. О том, что пришло время серьезно задуматься над тем, чтобы стать членом НАТО, публично заявило руководство шведской партии Центра
Очередным проявлением фобий, охвативших сейчас Европу и особенно ее восточную и северную части, может служить решение министерства обороны Швеции разместить солдат на острове Готланд, расположенном в Балтийском море на полпути между Швецией и Латвией
Фото: ИТАР-ТАСС/ Интерпресс/ Александр ЧиженокШведские спецслужбы утверждают, что Россия готовится к войне с Швецией..
Фото: APПремьер-министр Швеции Фредрик Рейнфельдт заявил, что членство в НАТО не актуально для его страны. Это вызвало раздражение в шведских СМИ, уже год смакующих тему «русской угрозы»
24 октября 2013, 00:00От редакции.
Как построить рай на земле и зачем его потом разрушать..
Фото: Skanpix/APШведский король, отмечающий 40-летие восшествия на трон, с тревогой смотрит в будущее, а свою работу считает «просто очень сложной»
Фото: APВенчание шведской принцессы Мадлен и американского финансиста Кристофера О’Нила вызвало бурю эмоций во всем мире.
Фото: riksdagen.seПарламент Швеции проголосовал за то, чтобы люди, сменившие пол, могли рожать детей.
Фото: APБеспорядки в Швеции стихают. Толерантность и мультикультурализм остаются.
Четвертые сутки в пригородах шведской столицы бушуют погромы.
Корпоративный стокгольмский синдром — Businessrevisor
Время чтения: 5 мин. Flickr/Mario Antonio Pena ZapateriaСтокгольмский синдром возникает тогда, когда заложник или жертва похищения начинает испытывать симпатию по отношению к агрессору. Более того, она начинает сочувствовать своим захватчикам. Оправдывать их действия и даже отождествлять себя с ними. Иногда жертва перенимает их идеи и считает, что она подвергается насилию для достижения некой общей цели. Этот феномен известен с начала 1970-х. А в начале 2010-х психологи всерьез заговорили о сходном явлении в корпоративной жизни. Ученые считают, что корпоративный стокгольмский синдром играет все большую роль в сфере корпоративных отношений.[1]
Основные симптомы
Корпоративный стокгольмский синдром возникает, когда работники испытывают глубокое чувство лояльности по отношению к работодателю, который плохо с ними обращается. Несмотря на неуважительное отношение работодателя, безразличие, требование сверхурочной работы, «хищение» зарплаты и т.п., люди ассоциируют себя с ним. Они готовы терпеть от него унижения и оправдывать любые его действия.
Ключевым фактором в возникновении этого феномена является зависимость работника от работодателя — аналогично тому, как заложник зависит от террориста. Действительно, во многом компании решают судьбы работающих на них людей. В их власти премировать или оштрафовать. Вознаградить или наказать. Повысить или уволить. И найдется немало компаний, которые, пользуясь своим преимуществом, обращаются со своими людьми не лучшим образом.[1]
Работники на такое отношение могут реагировать по-разному. Вполне естественной реакцией становится пренебрежение к своим должностным обязанностям, циничное отношение к работе, уход из компании или даже вредительство. Но так реагируют не все. Некоторые работники, напротив, начинают проявлять эмоциональную зависимость от компании. Они находят оправдания действием компании. И готовы приносить себя в жертву общим «большим» целям. Они объясняют самим себе и окружающим, почему плохое отношение компании к работникам является необходимым и даже неизбежным. А когда кто-то подвергает сомнению адекватность действий организации, они яростно защищают ее, отрицая очевидные факты.[1]
Особая корпоративная культура
Организационная культура компаний, в которых корпоративный стокгольмский синдром является обычным явлением, имеет определенные особенности. Нередко в них создается культ усердного труда. Люди могут считать себя хорошими работниками и специалистами, если они постоянно перегружены работой и проводят в офисе много дополнительных (неоплачиваемых) часов. Кроме того, менеджеры и HR-отделы таких организаций внушают людям идеи о важности «общего большого дела», которое делает компания и которое «больше каждого отдельного человека».[1]
Насаждению «уникальной культуры компании» менеджеры таких организаций уделяют особо внимание. Культура направлена на формирование односторонней лояльности работников по отношению к компании. В то же время, предполагается, что компания к своим людям никакой лояльности проявлять не должна.
Такие компании бывают не только «злыми» по отношению к работникам. Иногда они бывают и «добрыми». Периодически сотрудники получают разного рода поощрения и бонусы. Однако все они носят манипулятивный характер. Одно из важных условий, при котором формируется корпоративный стокгольмский синдром, состоит в том, что более сильная сторона может не только наказывать, но и вознаграждать. Это обеспечивает ей больший контроль над слабой стороной.[1]
Чем опасен корпоративный стокгольмский синдром
Работники, у которых возник корпоративный стокгольмской синдром, теряют чувство реальности. Они неспособны критически относиться к действиям работодателя. Нередко они становятся жертвами гиперэксплуатации и подвержены психическим расстройствам.[1]
Опасен синдром и для карьеры человека. Оставаясь лояльным плохому работодателю, он теряет карьерные возможности. Вероятно, в другом месте и в других условиях он смог бы добиться гораздо большего. В то же время, подавляющее воздействие его нынешней компании препятствует его профессиональному и личностному развитию.
Если подумать, корпоративный стокгольмский синдром опасен не только для работника, но и для компании. Ведь он ведет к отрицательной селекции. На своих местах остаются только слабые личности, подверженные воздействию синдрома. Лучшие работники, как правило, ненадолго задерживаются в токсичных условиях подобных компаний. Они уходят к конкурентам. В результате в организации формируется коллектив слабых, запуганных, но беспредельно лояльных людей.
Далее: Корпоративный синдром Мюнхгаузена. Когда работники создают проблемы, чтобы их решать
- Ullrich J. Corporate Stockholm Syndrome. Psychology Today. Mar 14, 2014.
На главную ИЛИ ЧИТАТЬ ЕЩЕ:
Стокгольмский синдром: правдивая история заложников, верных своему похитителю
Утром 23 августа 1973 года сбежавший преступник пересек улицы столицы Швеции и вошел в шумный банк Sveriges Kreditbanken на престижной Стокгольмской площади Норрмальмсторг. Из-под сложенного пиджака, который он держал в руках, Ян-Эрик Олссон вытащил заряженный пистолет-пулемет, выстрелил в потолок и, замаскировав свой голос, чтобы он звучал как американский, крикнул по-английски: «Вечеринка только началась!»
После ранения полицейского, среагировавшего на беззвучную тревогу, грабитель взял в заложники четырех сотрудников банка.Олссон, взломщик сейфов, который не смог вернуться в тюрьму после трехлетнего тюремного заключения за кражу в особо крупных размерах, потребовал более 700000 долларов в шведской и иностранной валюте, машину для бегства и освобождение Кларка Олофссона, который отбывал срок в вооруженное ограбление и соучастие в убийстве полицейского в 1966 году. В течение нескольких часов полиция доставила сокамерника Ольссона, выкуп и даже синий Ford Mustang с полным баком бензина. Однако власти отклонили требование грабителя уехать с заложниками на буксире, чтобы обеспечить безопасный проезд.
Разворачивающаяся драма захватила заголовки во всем мире и разыгралась на экранах телевизоров по всей Швеции. Общественность завалила штаб полиции предложениями по прекращению противостояния, которое варьировалось от концерта религиозных мелодий оркестра Армии спасения до отправки роя разъяренных пчел и жалить преступников, чтобы заставить их подчиниться.
Фоторепортеры и полицейские снайперы лежат бок о бок на крыше напротив банка, где 24 августа 1973 года удерживались заложники.
AFP Photo / ScanPix Sweden / Roland Jansson / Getty Images
Запертый в тесном банковском хранилище , пленники быстро установили странную связь со своими похитителями.Олссон накинул шерстяную куртку на плечи заложницы Кристин Энмарк, когда она начала дрожать, успокоил ее, когда ей приснился дурной сон, и дал ей на память пулю из своего пистолета. Бандит утешил пленную Биргитту Лундблад, когда она не смогла связаться с семьей по телефону, и сказал ей: «Попробуй еще раз; не сдавайся. »
Когда заложница Элизабет Олдгрен пожаловалась на клаустрофобию, он позволил ей выйти из хранилища, привязанной к 30-футовой веревке, и год спустя Олдгрен сказал The New Yorker , что, хотя и был на привязи: любезно разрешите мне покинуть хранилище.Доброжелательные действия Ольссона вызвали сочувствие его заложников. «Когда он хорошо с нами обращался, — сказал одинокий заложник-мужчина Свен Сафстром, — мы могли думать о нем как о боге, находящемся в чрезвычайной ситуации».
ПРОЧИТАЙТЕ БОЛЬШЕ: Оглядываясь назад на кризис с заложниками в Иране
На второй день заложники назывались по именам со своими похитителями, и они начали бояться полиции больше, чем своих похитителей. Когда комиссару полиции разрешили войти внутрь, чтобы проверить состояние здоровья заложников, он заметил, что пленники настроены враждебно к нему, но расслаблены и веселятся с боевиками.Начальник полиции заявил прессе, что сомневается, что боевики причинят вред заложникам, потому что у них сложились «довольно спокойные отношения».
Энмарк даже позвонил премьер-министру Швеции Улофу Пальме, уже озабоченному приближающимися общенациональными выборами и предсмертным бдением в честь уважаемого 90-летнего короля Густава VI Адольфа, и умолял его позволить грабителям взять ее с собой во время побега. машина. «Я полностью доверяю Кларку и грабителю», — заверила она Пальме. «Я не в отчаянии. Они нам ничего не сделали.Напротив, они были очень хорошими. Но ты знаешь, Олоф, чего я боюсь, так это того, что полиция нападет и заставит нас умереть.
Даже при угрозах физической расправы заложники все равно видели в похитителях сострадание. После того, как Олссон угрожал выстрелить Сафстрому в ногу, чтобы встряхнуть полицию, заложник рассказал The New Yorker : «Как я подумал, что он был добр за то, что сказал, что он выстрелит только в мою ногу». Энмарк пыталась убедить своего товарища-заложника взять пулю: «Но Свен, она просто в ногу.”
Полицейские в противогазах выводят из банка 32-летнего беглеца из тюрьмы Яна-Эрика Олссона.
AFP Photo / ScanPix Sweden / Egan-Polisen / Getty Images
В конечном итоге осужденные не причинили никакого физического вреда заложникам, и в ночь на 28 августа, спустя более 130 часов, полиция закачала слезоточивый газ в хранилище. и преступники быстро сдались. Полиция призвала заложников выйти первыми, но четверо пленников, до самого конца защищая своих похитителей, отказались.Энмарк крикнул: «Нет, Джен и Кларк идут первыми — вы застрелите их, если мы это сделаем!»
В дверях склепа осужденные и заложники обнимались, целовались и пожали друг другу руки. Когда полиция схватила боевиков, две заложницы закричали: «Не трогайте их — они не причинили нам вреда». Пока Энмарк увозили на носилках, она крикнула Олофссону в наручниках: «Кларк, я увижу тебя снова».
На первый взгляд иррациональная привязанность заложников к похитителям озадачила общественность и полицию, которые даже расследовали, планировал ли Энмарк ограбление вместе с Олофссоном.Пленные тоже растерялись. На следующий день после ее освобождения Олдгрен спросил психиатра: «Со мной что-то не так? Почему я их не ненавижу? »
Психиатры сравнили поведение солдат с контузией во время войны и объяснили, что заложники были эмоционально обязаны своим похитителям, а не полиции, за то, что они спаслись от смерти. Через несколько месяцев после осады психиатры окрестили странное явление «Стокгольмским синдромом», которое стало частью популярного лексикона в 1974 году, когда оно использовалось в качестве защиты для похищенной наследницы газеты Пэтти Херст, которая помогла похитителям ее радикальной Симбионской Освободительной Армии в убийстве. серия ограблений банков.
Даже после того, как Олофссон и Ольссон вернулись в тюрьму, заложники навещали своих бывших похитителей. Апелляционный суд отменил приговор Олофссону, но Олссон провел годы за решеткой, прежде чем был освобожден в 1980 году. Освободившись, он женился на одной из многих женщин, которые отправляли ему восхищенные письма во время заключения, переехал в Таиланд и в 2009 году выпустил свою автобиографию под названием Stockholm. Синдром .
ПОДРОБНЕЕ: ПТСР и Shell Shock
Что такое синдром Хельсинки?
Так что же такое Хельсинкский синдром? Если вы видели фильм « Крепкий орешек », он может показаться вам знакомым.Синдром Хельсинки — неправильное название; его не существует! Это отличная новость для мирового населения в целом, поскольку это означает, что в мире осталось на один синдром меньше, с которым нам придется бороться, но плохая новость для тех, кто черпает все свои знания из фильмов Брюса Уиллиса.
Что такое Стокгольмский синдром?
Если кто-то упоминает вам синдром Хельсинки, скорее всего, они имеют в виду синдром Стокса. Стокгольмский синдром — это психологическое состояние, при котором заложники связываются со своими похитителями и, таким образом, отказываются свидетельствовать против них или сотрудничать с полицией.Сейчас он часто используется для описания оскорбительных отношений, в которых сторона, подвергшаяся насилию, продолжает возвращаться и защищать своего обидчика, но это не первоначальное значение термина.
Термин «стокгольмский синдром» появился в 1973 году. Ян-Эрик Олссон и Кларк Олофссон взяли четырех заложников в ходе ограбления банка в Швеции и держали их в хранилище в течение шести дней. Когда заложников освободили, они не стали сотрудничать с правоохранительными органами — фактически, они собрали деньги для защиты грабителей.
Первоначально названный синдромом Норрмальмсторга шведским криминалистом Нильсом Бейеротом, он быстро стал известен за пределами Швеции как Стокгольмский синдром.
Что является противоположностью Стокгольмского синдрома?
Противоположность Стокгольмского синдрома называется Лондонским синдромом. В нем описывается ситуация, когда заложники отказываются сотрудничать со своими похитителями. Синдром назван в честь захвата посольства Ирана в Лондоне в 1980 году иранскими сепаратистами, требующими обнародования списка заключенных.Тогдашний премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер отказалась.
Из 26 заложников один заложник, в частности, выразил разочарование, гнев и политическое несогласие с боевиками: пресс-атташе Аббас Лавасани. На шестой день захвата похитители убили Лавасани и выбросили его из окна посольства.
Что обратное стокгольмскому синдрому?
Оборотная сторона Стокгольмского синдрома, при которой похитители развивают чувство сочувствия к своим заложникам, называется синдромом Лимы.Название происходит от захвата заложников в посольстве Японии в Лиме, Перу, в 1996 году. 14 молодых членов Революционного движения Тупак Амару (MRTA) взяли в заложники сотни дипломатов, правительственных чиновников и бизнесменов.
Все заложницы были освобождены после первой ночи, а еще 225 были освобождены в течение нескольких дней. Спустя 126 дней все оставшиеся заложники были освобождены после рейда правительства.
Во время рейда был убит один заложник, а впоследствии некоторые члены MRTA были казнены правительством во внесудебном порядке, что вызвало общественный резонанс.Рассказывая о случившемся, заложники отметили, что они вели длительные переговоры с боевиками, а похитители, которым было поручено убить заложников, не смогли заставить себя это сделать.
Какие известные случаи Стокгольмского синдрома?
→ Пэтти Херст и Симбионистская освободительная армия
Херст была похищена партизанской группой, но в конечном итоге стала одной из них, помогая им грабить банки и в конечном итоге была арестована за свою роль в их деятельности.
→ Наташа Кампуш и похититель Вольфганг Пршиклопил
Кампуш восемь лет содержался в подвале дома Пршиклопила, претерпев различные издевательства. Когда она ушла, Пржиклопил покончил с собой. Позже Кампуш пожалела, что уехала, и купила дом, в котором была заключена, где живет сейчас.
→ Мэри МакЭлрой и четверо ее похитителей
В 1933 году МакЭлрой под дулом пистолета была схвачена четырьмя мужчинами, которые держали ее прикованной к стене.Когда мужчин в конце концов осудили, она заявила, что они хорошо с ней обращались и навещали их в тюрьме. Организатор похищения был приговорен к смертной казни, но она была заменена пожизненным заключением, когда Мэри написала губернатору с просьбой о помиловании.
После многих лет проблем с психическим здоровьем и подозрений на наркоманию, она покончила с собой в 1940 году, оставив записку, в которой говорилось: «Мои четыре похитителя, вероятно, четыре человека на земле, которые не считают меня полным дураком. Теперь у вас есть смертная казнь — так что — пожалуйста, дайте им шанс.Мэри.»
Кредит: Историческое общество округа Джексон
Ситуация с заложниками и как возник «Стокгольмский синдром»: NPR
Саша Пфайффер изNPR разговаривает с Нуми Рапас о своем последнем фильме « Stockholm, », в котором рассказывается о ситуации с заложниками, в которой появился термин «стокгольмский синдром».
САЧА ПФАЙФФЕР, ХОЗЯИН:
Вернемся в 1973 год в Стокгольм, Швеция.Страна охвачена противостоянием: ограбление банка превратилось в заложника. Общественность очаровывает не только преступление, но и удивительное поведение жертв. Заложники начинают сочувствовать своим похитителям в течение шестидневных испытаний. Этот инцидент позже стал причиной возникновения термина «Стокгольмский синдром». История этого выражения легла в основу нового фильма «Стокгольм» с шведской актрисой Нуми Рапас в главной роли. Она играет Бьянку, одну из служащих банка. И вот она в фильме, после взятия в заложники разговаривает с тележурналистом.
(ЗВУК ФИЛЬМА «СТОКГОЛЬМ»)
КРИСТОФЕР ВАГЕЛИН: (В роли Винсента) Вся Швеция хотела бы знать, каково это быть застрявшим там с этими преступниками?
NOOMI RAPACE: (В роли Бьянки Линд) Это не так уж плохо. Мы хотим уйти с ними.
ВАГЕЛИН: (В роли Винсента) С грабителями?
RAPACE: (В роли Бьянки Линд) Верно.
ВАГЕЛИН: (В роли Винсента) Но почему? Я не понимаю.
RAPACE: (В роли Бьянки Линд) Потому что мы хотим жить.
ВАГЕЛИН: (Как Винсент) Конечно. Но вы им доверяете?
RAPACE: (В роли Бьянки Линд) Больше, чем мы доверяем нашей полиции.
ПФАЙФФЕР: Теперь ко мне присоединяется Нуми Рапас.
Нуми, добро пожаловать на шоу.
RAPACE: Большое вам спасибо.
ПФАЙФФЕР: Нуми, вы родились в Швеции. Но я не думаю, что вы были еще живы, когда произошла эта новость. Думаю, это произошло примерно за шесть лет до вашего рождения. Это правильно?
RAPACE: Верно.Да.
ПФАЙФФЕР: Итак, в детстве, насколько вы были знакомы с этим инцидентом?
RAPACE: Я знал об этом. И это было то, что мы — я помню, мы говорили об этом в школе, когда мне было 15-16 лет. И я помню, как думал, что однажды из этого фильма будет получен отличный фильм (смех). Итак, это было …
ПФАЙФФЕР: Вы действительно думаете, что думали об этом …
RAPACE: Ага.
ПФАЙФФЕР: … Еще подростком.
RAPACE: Сто процентов — а потом это пришло ко мне через несколько лет.
ПФАЙФФЕР: В фильме ограбление банка происходит почти сразу. Главный грабитель банков — Ларс. Его играет Итан Хоук. А вот клип, где он зашел в банк и выстрелил в потолок из пистолета.
(ЗВУК ФИЛЬМА «СТОКГОЛЬМ»)
ЛИНЗИ БАРКЛЕЙ: (Как персонаж) Помогите.
ЭТАН ХОУК: (в роли Ларса Нистрома) Почему? Какие? Почему? Кто это сказал? Как дела? Что случилось?
НЕИЗВЕСТНЫЕ АКТЕРЫ: (Как персонажи, кричат).
ХОУК: (В роли Ларса Нистрома) Да ладно. Где менеджер банка? Кто менеджер банка?
НЕИЗВЕСТНЫЙ АКТЕР: (как персонаж) В нее стреляли?
ХОУК: (в роли Ларса Нистрома) Нет, в нее не стреляли. У нее явно мышечные судороги или что-то в этом роде. Дай ей банан и вытащи всех отсюда. Идти. Идти.
ПФАЙФФЕР: Похоже, этот грабитель банка — я собираюсь называть его полным yahoo. Он кажется неуклюжим и безрассудным.
RAPACE: (Смех).
PFEIFFER: А то время, ваш персонаж попадается как вид этого чопорного библиотекарь, но вы, в основном, падаете на него. Итак, когда вы думали о своем персонаже, во что вы должны были верить, чтобы думать, что вас тянет к нему?
RAPACE: То есть он почти как ребенок. У него такой наивный способ делать довольно неуклюжие вещи, и он довольно симпатичен. И он не крутой, но он очень хочет быть крутым. И я думаю, что она видит в нем ребенка.И она почти чувствует, что ей нужно помочь ему. И, знаете, — а еще, я думаю, между ними сразу возникла какая-то химия, что тоже, очевидно, помогает.
ПФАЙФФЕР: Вы знаете, что не все фильмы, как вы знаете, снимаются в хронологическом порядке. Но я считаю, что это было снято …
RAPACE: Ага.
ПФАЙФФЕР: … В хронологическом порядке. И я слышал, как вы сказали в интервью, что это помогло вам понять мышление женщины, влюбленной в своего похитителя.
RAPACE: О, 100 процентов. Я помню, что в начале съемок я чувствовал, что персонаж Итана, Ларс, был просто чересчур громким и агрессивным. И мне было с этим нелегко иметь дело. А потом медленно, примерно через пару недель, я почувствовал, как будто слился с его миром. И я, Нуми, и Бьянка медленно перевернулись на другую сторону. И в итоге я провел там шесть недель съемок. И когда я вышел, я словно впервые за долгое время увидел дневной свет.И моя точка зрения изменилась. Это был странный и очень мощный опыт.
ПФАЙФФЕР: Для меня одна из самых забавных сцен в фильме — это когда муж Бьянки может впервые навестить ее в банке. И из всего, о чем они могли бы поговорить в этой кризисной ситуации, они говорят о чем-то столь приземленном и домашнем, верно?
RAPACE: Ага.
ПФАЙФФЕР: Это был комментарий о практических аспектах брака? Или это должно было помочь нам понять, почему этот грабитель банков может обратиться к ней, потому что он более привлекателен, чем реальность ее семейной жизни?
RAPACE: Итак, это рецепт.Я рассказываю мужу этот рецепт, как приготовить рыбу для наших двоих детей.
(ЗВУК ФИЛЬМА «СТОКГОЛЬМ»)
РАПАС: (в роли Бьянки Линд) Вы кладете ложку масла в сковороду и нагреваете ее до коричневого цвета.
ТОРБЬОРН ХАРР: (в роли Кристофера Линда) Масло становится коричневым.
RAPACE: (В роли Бьянки Линд) Масло становится коричневым. А потом вы кладете рыбу. И жарите ее в течение четырех или пяти минут — не больше — с каждой стороны, потому что Миа не любит, когда она поджаривается.
И я думаю, что это обычное дело для людей, когда повседневная рутина становится более важной, потому что, как вы думаете, это поможет вам сохранить рассудок. И это что-то душераздирающее и сладкое, но в то же время комичное во всей этой сцене. И я хотел — для меня было действительно важно сделать ее максимально человечной и действительно все заземлить. И обнаружить ее и все нюансы в ней было большой честью.
ПФАЙФФЕР: И я думаю, что о Стокгольмском синдроме иногда думают как о людях, которым промывают мозги.Они становятся психологическими слабаками. Они влюбляются не в тех людей. Но в этом фильме Бьянка кажется обоснованной и действительно принимает осознанное решение. Как вы думаете, вы пытались в некотором смысле изменить представление о том, что пленники всегда являются жертвами?
RAPACE: Ага. Я имею в виду, я хотел показать, что вам не нужно быть слабым, чтобы влюбиться в плохого человека или того, кто плохо с вами обращается. Я имею в виду, она влюбляется в него, хотя у нее… она сильная. В ней есть сила и храбрость, которые мне действительно … мне это показалось очень интересным.И есть момент — есть сцена, где он отпускает ее в ванную. И она решает вернуться, потому что не хочет оставлять своего коллегу. И она обещала вернуться. И это действительно показывает, что у нее такая глубина — достоинство и преданность. И ее нелегко напугать. Вы знаете, что-то посильнее срабатывает.
ПФАЙФФЕР: Персонаж Бьянки сильно отличается от той главной роли, которую вы играли в роли Лизабет Саландер в оригинальном сериале «Девушка с татуировкой дракона».И они обе сильные женщины, но сильны по-разному. Я думаю, как различные сделал это чувствовать, чтобы попытаться играть в эту более сдержанным, чопорный характер Bianca, чем такого рода дикий характер Лисбет Саландер?
RAPACE: Странно. Вы знаете, я был очень застенчивым, когда рос. И я … были годы, когда я просто хотел быть нормальным. Я приехал с фермы. У нас было немного. Я был довольно беден, вдали от цивилизации, образования, денег и всего, что делает вас сильным гражданином в обществе.И поэтому я как бы … в течение многих лет я старался просто не выделяться и быть как все, быть как Бьянка. Вы можете почувствовать себя умной женщиной. Но это также — она живет в то время, когда женщины — большинство из них были домохозяйками, так что, знаете, вы не должны говорить. И вдруг она там и разговаривает с премьер-министром. И вдруг они ее слушают.
И, вы знаете, я могу относиться ко многому из этого — вы знаете, что у вас внутри происходят очень сильные эмоции.И вы подавляете это. Вы сдерживаете это. Я думаю, что это что-то вроде шведского, потому что ты хочешь соответствовать. И ты хочешь быть похожим на других. Так что для меня это было не так уж и далеко, как ни странно. Думаю, большинство людей подумают, что я больше похожа на Лизбет или, знаете, многие мои персонажи более взрывные. Но с раннего подросткового возраста во мне много Бьянки.
ПФАЙФФЕР: Это Нуми Рапас, звезда нового фильма «Стокгольм». Нуми, спасибо.
RAPACE: Большое вам спасибо.Хорошего дня.
Авторские права © 2019 NPR. Все права защищены. Посетите страницы условий использования и разрешений на нашем веб-сайте www.npr.org для получения дополнительной информации.
стенограмм NPR создаются в срочном порядке Verb8tm, Inc., подрядчиком NPR, и производятся с использованием патентованного процесса транскрипции, разработанного NPR. Этот текст может быть не в окончательной форме и может быть обновлен или изменен в будущем. Точность и доступность могут отличаться. Авторитетной записью программирования NPR является аудиозапись.
Стокгольмский синдром — Запрет шведской компании Huawei навредит китайско-шведскому бизнесу? | Бизнес
Китайское правительство может принять ответные меры против Sverige AB. Судьба шведских фирм может послужить предостережением для других европейских стран.
Business 30 января 2021 года, изданиеC ОМЕРЧЕСКИЕ СВЯЗИ между Ericsson и Китаем восходят к 1890-м годам, когда шведская компания продала 2000 телефонов Шанхаю. С тех пор он приветствуется на китайском рынке, недавно было продано 5 скоростных устройств связи G .Теперь, как опасается Бордже Экхольм, босс Ericsson, эти облигации находятся под угрозой из-за антикитайского поворота правительства Швеции.
Послушайте эту историюВаш браузер не поддерживает элемент
Больше аудио и подкастов на iOS или Android.
После столетий сердечных отношений — от кораблей Шведской Ост-Индской компании, курсирующих между Гетеборгом и Гуанчжоу в 18 веке, до раннего признания Швецией Народной Республики в 1950 году и благословения ею в 2010 году китайского поглощения Volvo, столь любимого всеми автопроизводитель — настроение изменилось.В октябре прошлого года регулирующий орган Швеции запретил Huawei, китайскому конкуренту Ericsson, использовать 5 скоростных мобильных сетей страны G , сославшись на «кражу технологий» Китаем. В этом месяце, после аукциона радиоспектра 5 G Швеции, на котором победителям было запрещено использовать комплекты от Huawei и ZTE , другого китайского поставщика, министерство торговли Китая намекнуло, что запрет может поставить под угрозу двусторонние экономические связи.
Это было бы плохой новостью для Ericsson, которая получает 13% доходов из Китая.Это единственная иностранная компания, которая поставляет в Китай определенные типы комплектов 5 G , которые Китай значительно опережает по установке в большинстве других стран благодаря колоссальным суммам, направленным на телекоммуникационную инфраструктуру. Но коллеги-боссы Экхольма тоже обеспокоены, если не так откровенны. Многие шведские голубые фишки имеют большие отношения с азиатским гигантом: от ABB и Atlas Copco, двух инженерных групп, до Essity, производителя подгузников, и AstraZeneca, шведско-британского фармацевтического гиганта (см. Диаграмму).
Йоаким Абелен, представитель лоббистской группы Business Sweden в Пекине, отмечает, что дипломатические отношения испортились после 2015 года. В том же году китайские агенты арестовали Гуй Минхая, гражданина Швеции, который продавал в Гонконге книги, критикующие Коммунистическую партию. Это, наряду с агрессивной погоней китайских покупателей за шведскими активами, включая порт, привело в ярость правительство Швеции, которое с тех пор стало одним из самых стойких критиков Китая в Европе.
Несмотря на это, говорит г-н Абелин, отношения между корпоративными мирами двух стран оставались теплыми.Шведский экспорт в Китай (в основном, лекарств, транспортных средств и оборудования) вырос на 15% за первые десять месяцев 2020 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Это пятый по величине источник импорта Швеции и шестой по величине экспортный рынок. Здесь действуют около 600 дочерних предприятий шведских компаний; 30 крупнейших компаний сообщили о росте продаж в Китае на 18% в 2019 году по сравнению с годом ранее. Год назад опрос шведских предприятий в Китае показал, что 34% планируют увеличить свои инвестиции в страну.
Шум 5 G рискует подорвать это взаимовыгодное положение дел.Китай, похоже, готов использовать Швецию в качестве предостережения для других стран ЕС , показывая, что произойдет, если они отключат Huawei от своих 5 сетей G , говорит известный шведский промышленник. Это было бы непросто для Эрикссон, которому, как указывает Экхольм, Китай нужен для глобального масштаба.
Это могло также нанести вред Sverige AB в более широком смысле; Промышленник предупреждает, что хорошо функционирующая торговая система имеет решающее значение для такой небольшой открытой страны, как Швеция. Неудивительно, что многие боссы тихо надеются, что высший административный суд страны отменит решение регулятора электросвязи, которое Huawei обжаловала.■
Эта статья появилась в разделе «Бизнес» печатного издания под заголовком «Стокгольмский синдром»
Американский вечный Стокгольмский синдром | Новая Республика
В какой-то момент во время пандемии (а какое время еще?) Швеция — страна с высокими налогами и благосостоянием, где граждане, как правило, любят и слушают свое правительство, — нашла удивительную либертарианскую фанатскую базу. В Соединенных Штатах. Чтобы заручиться поддержкой возобновления экономики в США.консерваторы начали рекламировать ответные меры Швеции на коронавирус, которые в значительной степени отказались от мер изоляции, практикуемых в других странах, и вместо этого полагаются на людей, которые сами применяют меры социального дистанцирования. Бен Шапиро, Такер Карлсон и другие говорящие головы справа, которые все, кажется, считают приказы о масках более нежелательными, чем массовая смерть, похвалили, казалось бы, невмешательский подход Швеции к сдерживанию вирусов. «Суть в том, что Швеция принимает концепцию« компромиссов », чего, похоже, не понимают многие, кто нападает на реакцию президента Дональда Трампа на коронавирус», — говорится в одном типичном анализе Fox News.
Как оказалось, компромисс умирает. В настоящее время в Швеции намного выше уровень смертности от коронавируса, чем в ее скандинавских соседях и нескольких других европейских странах, в которых приняли меры изоляции. Более того, большинство утверждений о предполагаемом чудесном подходе Швеции были преувеличены или ложны. Например, утверждение Ньюта Гингрича о том, что Швеция «проделала гораздо лучшую работу с гораздо меньшим экономическим ущербом», неверно: ее экономика страдает.И, как отмечали эксперты в области общественного здравоохранения и шведские официальные лица, весь подход Швеции, к лучшему или к худшему, зависел от уровня общественного доверия к правительству, которого просто не существует в США, и ему дополнительно способствовала помощь правительства страны. надежные общественные услуги, включая всеобщее здравоохранение, и относительно здоровое население. Следует подчеркнуть: правые, рекламирующие подход Швеции, не выступают за повышение доверия к правительству или за усиление системы социальной защиты.
Таким образом, битвы за изоляцию от коронавируса — это лишь последняя итерация любопытного образа Швеции и ее северных соседей в политическом воображении Америки. Страны Северной Европы были объектом постоянных столкновений между левыми и правыми в США, которые в разное время ухватились за уникальный стиль управления в регионе и относительно высокий уровень жизни, чтобы доказать точку зрения о нашей собственной стране. В то время как правые призывы к Швеции обычно основываются на фантазиях о культурном превосходстве, у левых есть своя собственная версия нордической мифологии.
О мифах о Стокгольмском синдроме и женщинах-партизанах ‹Literary Hub
Нимми однажды держал в плену человек с Запада по имени Опасный Дэн.
*
Ранее в этом году я был в Нью-Йорке на группе мирских писателей, обсуждающих женщин на войнах. Вдумчивый нигерийский автор рассказал о похищенных в экстремизме #Chibokgirls. «А как быть с теми, кто решил остаться с Боко Харам?» Я спросил. Окончательный кивок перед тем, как он ответил: «Это, должно быть, стокгольмский синдром.”
В прошлом году я был в Мехико, чтобы изучить разницу между убийством женщин и женщинами-линчевателями. Возле театра я сидел с Офелией Мединой. Медина была актером до того, как стала бунтарем, бунтарем до того, как стала активисткой. «А как насчет женщин, которые на самом деле присоединяются к печально известным наркобизнесам?» Я спросил. Она пожала плечами: «Это, знаете ли, стокгольмский синдром».
Женщина-боец такая и та. Она синдром; синдром ее.
Несколько лет назад я была в Упсале, в 70 км от Стокгольма, чтобы обсудить свою работу с женщинами-бойцами.Меня захватила необычность города. Булыжники вызвали неожиданную ностальгию на какое-то время, о котором я ничего не знал. В этих гладких и простых камнях было странное чувство комфорта.
В университетском городке, который когда-то принимал основателя Премии мира Альфреда Нобеля, перед группой студентов, в которую входили бывшие боевики-повстанцы, я представил свое исследование. Лекция была посвящена моей работе с женщинами в сепаратистском движении Шри-Ланки «Тигры освобождения Тамил Илама» (ТОТИ или Тигры).Я думаю, что исследователи конфликта слишком много внимания уделяют тому, как женщина-боец присоединяется к насильственному движению (была ли она «принудительным» или «добровольным» рекрутом?), Игнорируя, почему она остается на поле боя.
Фактически, это целая жизнь репрессивных моментов — мрачный молекулярный облик ее политики — имеет значение. Почему похищенный боец становится высокопоставленным капитаном, когда ему предоставляется возможность уйти? Чтобы понять ее, исследователи должны настроить свой взгляд так, чтобы сканировать всю временную шкалу ее человечности.
Первый вопрос был ожидаемым и утомительным. «Значит, вы утверждаете, что насилие расширяет возможности женщин?» Нет. Вы создали это слово — «полномочие» — для обозначения передачи власти от вас к ней. Кроме того, изношенное из-за чрезмерного употребления слово бессмысленно.
Второй вопрос был неожиданным.
Молодой аспирант, генетически одаренный ослепляющими светлыми волосами иранского происхождения, с которыми я вырос в Лос-Анджелесе, заплатил хорошие деньги за копирование, поднял руку.«Мне кажется, — сказал он с некоторым самодовольным видом, — что все ваши теории могут быть поставлены под сомнение тем фактом, что эти боевики просто испытывают стокгольмский синдром». Некоторые из его коллег с облегчением кивнули. Ответ был прост.
*
НАЧАЛО
Стокгольмский синдром превращает жертву в жертву во второй раз, забирая у них способность интерпретировать свою собственную историю — и превращая наиболее важные события из их истории в продукт синдрома.
– Наташа Кампуш
Наташа Кампуш была похищена в возрасте десяти лет в Австрии и была одной из первых женщин за пределами Швеции, чьи истории были диагностированы как пример стокгольмского синдрома. Вирусный язык распространился по Европе с площади Нормальмсторг в Стокгольме, где в 1973 году три женщины и один мужчина были взяты в заложники в хранилище банка.
За пределами банка, в рядах полиции, находился психиатр Нильс Бежеро, известный своей работой, защищающей законы о нулевой терпимости к наркотикам (также известные как массовое заключение).Его метод поведенческого анализа находил недостатки в обществе, которое их подвело. Как криминолог, он позиционировал себя как ключевой переговорщик между грабителями Норрмальмсторга и государством.
Женщины в хранилище отказались подчиниться требованиям полиции. Они хотели, чтобы их похитителям была гарантирована безопасность. Одна пленница, Кристин Энмарк, спустя много лет даже поддерживала отношения с одним из грабителей.
Опрашивая женщин, когда противостояние прекратилось, Беджеро определил, что такое странное непокорное поведение можно объяснить только синдромом.Метод его диагноза был сомнительным, никогда не подтверждался научно и основывался на теории, которая, по сути, была ранним воплощением обвинения жертвы. Тем не менее, стокгольмский синдром создал медицинскую основу, искажающую наше представление о плененных женщинах повсюду.
С неоднозначными необоснованными «признаками» (положительные чувства по отношению к обидчику, отрицательные чувства к власти) синдром основывался на ранней теории Беджеро об «эмоциональной« привязанности »жертвы к обидчику.Синдром стал тем, что психиатры-критики назвали «принятой истиной» в медицинском сообществе — легким объяснением сложных случаев.
Он продолжит защищать участие Пэтти Херст в Симбионистской освободительной армии в Калифорнии, объяснить молчание Элизабет Смарт, когда она находилась в плену в Юте, ограничить жизнь проституток и избитых жен в Индии и, в конечном итоге, отвергнуть политику женщин. бойцы на Шри-Ланке.
«Если вы говорите, что у этих девочек или у меня этот синдром, вам не нужно обращать внимание на то, что они говорят.”
–Кристин Энмарк
*
Когда я начал свое исследование, почти двадцать лет назад, мои советники подтолкнули меня найти науку в политических вопросах, найти ответы, которые могли бы пережить мою активность.
Тем летом я вернулся в Шри-Ланку с твердым намерением. Как и в случае с большинством начинающих исследователей, мои ранние вопросы были слишком широкими, чтобы охватить нюансы, и вызвали слишком узкие ответы, чтобы их дать. «Почему вы присоединились к движению?» Я попросил каждый бывший боец в оспариваемой территории Баттикалоа в Восточной Шри-Ланке.Вначале меня очаровала феминистская хватка розовых ногтей на АК-47. Я искал освобождения.
Каждая женщина в «Тиграх» насмешливо посмотрела на меня, прежде чем ответить: «Меня похитили» или «У меня не было выбора». Ответы женщин были точными и острыми и укладывались в тонкие линии моего проекта.
Это было после объявления мира и до того, как война началась снова: короткая пауза для размышлений. В те дни мы обсуждали моих родителей, их детство, моих братьев и сестер, их любимые моменты на поле битвы, перспективы моего брака, друзей, которых они потеряли в джунглях, мою работу, высокие должности, которые они в итоге завоевали.Несмотря на то, что между нами установились тесные связи, я возвращался в свое общежитие по краю лагуны в тишине после полуденной жары, разочарованный. Если у этих женщин не было выбора с самого начала, конечно, у них не было никакой силы.
Но когда именно закончился выбор и началось принуждение?
Всего через несколько месяцев после движения большинство молодых женщин были помещены в центр профессионального обучения в полумиле от скудно обставленных комнат, где я спала.Церковные колокола и тщательно приготовленный чай на пороге будили меня каждое утро перед тем, как я отправился на прогулку. Меня увлекли истории жизни этих женщин, которых я медленно каталогизировала через библиотечный стол. Во время ходьбы я сосредоточился на ногах, быстро обходя бездомных собак. Когда я смотрел вперед, мое зрение затуманивалось в пульсирующей жаре.
Именно на этой прогулке в один ничем не примечательный день я понял, что не могу увидеть женщину, которую собирался изучать: женщину-бойца. Я принудил к собственному аналитическому отключению.Момент ее похищения был отключением электричества. Сосредоточившись только на ее пленении, я не мог видеть ни ее силы, ни ее политики.
Према была одним из бойцов, которые чаще всего приходили со мной поболтать. Когда она встретила вербовщиков из движения в своем школьном классе, она поняла, что у нее действительно нет выбора.
«Вначале, до того, как я присоединился, я знал только, что они [солдаты] были повсюду, всю мою жизнь». Вместе с несколькими одноклассниками она сообщила о «добровольном» участии в ближайшем лагере тигров, где она узнала о борьбе за независимость за границей и зверствах против тамилов дома.
Она намеревалась стать одной из женщин, о которых говорила ее старший командир Тамилини. В своих неопубликованных мемуарах Тамилини пишет: «Мы, женщины [тамильского] Илама, однажды напишем истории о храбрости, как женщины, вступившие в битву в китайской Красной армии, в Палестине и в Телангане».
Ее подруга детства не удивилась, что она присоединилась к движению. «С детства Према всегда была очень решительной — даже мальчики в школе боятся ее».
«Вскоре после того, как я присоединился, — сказала мне Према, — я почувствовал, что у меня есть сила спасти тамилов.”
*
Несколько лет спустя, в большом особняке в Италии, принадлежащем Рокфеллерам, моей летней задачей было собрать воедино истории жизни этих женщин в некотором подобии научного порядка. Летом я познакомился с Валерией Луизелли. По мере того как наша дружба с годами углублялась, я игриво лоббировал появление одноименного персонажа где-нибудь на страницах ее пьянящей фантастики.
В самом начале рассказа Валерии о том, как мексиканская семья провела время в одной из реконструкционных компаний Юго-Запада, «Шекспир, Нью-Мексико», мы встречаем Нимми, «красивую пленную девушку-апачку, которая жила своего рода рабыней с Опасным Дэном.«Перед тем, как это было опубликовано, я прочитал сцены внутри сцен и поймал себя на том, что стремлюсь к концу.
Меня не заботили условия плена Нимми: мне нужно, чтобы она была на свободе.
*
В западном мире каждый феминистский разговор, в котором я участвовала, сосредоточен на силе и расширении прав и возможностей. Модернизированные, обновленные «королевские мы» призваны дать власть женщине третьего мира, рожденной в бессилии. Это вопрос морали, а не политики.
Повеление, которому нужно подчиняться и никогда не ставить под сомнение.
Модные фразы о благотворительности, такие как «инициативы сообщества» и «сосредоточение голоса женщин» не могут изменить того факта, что «мы» — это «мы», а не «они». Их голоса должны быть возвышены и аккуратно помещены в диалог, написанный нами на Западе. Безоружные белые феминистки держат гигантские плакаты, чтобы предотвратить стирание чужого опыта. Помеченные хэштегом руки помощи предлагают выбор средств к существованию женщин, в то время как скрытая продажа стрелкового оружия лишает женщин возможности жить свободно.
Когда избирательная мораль затмевает важный момент — надевание хиджаба; брак несовершеннолетней девушки; продажа секса; насильственный набор женщин-бойцов — те самые женщины, которых мы стремимся увидеть, исчезают: иногда, очень просто, из-за ленивого лексикона.
С этого момента мысли, действия и расчетливое бездействие пленной женщины становятся статичным белым шумом за черными решетками ее плена. При любом количестве попыток теоретизировать угнетенных, даже самая четкая формулировка политики может быть услышана только как заблуждение больной, пораженной синдромом женщины.
Преме исполнилось 16 лет, когда она начала военную подготовку в «Тиграх». Шестнадцать для Премы были началом, а не концом.
*
СРЕДНЕЕ
Если это молодой и энергичный преступник, а жертвой является молодая и романтичная женщина, между сторонами легко развивается любовная связь. Этот интенсивный эмоциональный отпечаток, безусловно, может быть настолько сильным, что сохранится еще долгие годы; в принципе может длиться всю жизнь.
— Нильс Бейеро
В истории Луизелли мы никогда не узнаем, когда и как Нимми попал в рабское рабство при Опасном Дэне.Мы знаем, что она его не любила, он не был добрым человеком, и она никогда не была полностью подчиненной. Начало могло бы рассказать нам больше о ее жизни в середине, но девушка в середине говорит нам многое, говорит нам больше, чем женщина в конце.
При первом чтении меня привлекла Нимми в конце. Она была Нимми, которой я никогда не мог быть. Лишь много позже я перечитал середину. В середине Нимми заводит друга, которому не нужно называть союзника: Хуана Бака, мексиканка, которая разрабатывает план побега для обоих.
Именно здесь, в плену, Нимми начинает презирать Опасного Дэна. Она пьет кофе с молоком с Хуаной, измельчает семена акации и мечтает о насилии.
«Да, я боялся полиции; что в этом странного? Странно ли, что кто-то боится тех, кто вокруг, в парках, на крышах, за углами, [с] бронежилетами, шлемами и оружием, готовым стрелять? »
–Кристин Энмарк
*
«Я был в тюрьме всего один раз», — с гордостью говорит мне Дженис, молодая чернокожая женщина из Атланты.Я встречаюсь с ней спустя годы после убийства Трейвона Мартина и незадолго до того, как Дональд Трамп вступит в должность.
Внутри в камере три девушки, в зависимости от поведения. Когда наручники захватывают ее как аксессуар, она невиновна. Из множества концентрических кругов, которые захватывают ее, самым большим по диаметру и размаху является штат. Это может коснуться ее, но она никогда не привлечет к ответственности.
Ежедневное отслеживаемое путешествие Дженис в место, где она может спать, знакомо.В нескольких минутах ходьбы от своего дома до средней школы в Атланте она проезжает три официальных полицейских контрольно-пропускных пункта. Сюда не входят места, где полиция просто неофициально стоит, чтобы вас проверять.
В тюрьме и в школе, прежде чем она берет поднос в кафетерии, обнаруживает металлоискатель и прикосновение.
«Нас разделили по поведению; мы все были черными, но, знаете ли, плохие, как известно, были более «бандитскими». Здесь, в безопасном пространстве активистов «Проекта Юг», она редко улыбается.Там она улыбается, чтобы выжить. В присутствии похитителей «сумасшествие» увеличило бы продолжительность и жестокость ее плена.
В ее коже, в этой общине лишение свободы — это право по рождению.
*
В маникюрном салоне в центре Манхэттена Фатима говорит мне: «Родившись в моем сообществе, вы родились в рабстве». В Индии, откуда она только что приехала, ее кочевое сообщество по касте связано с торговлей скотом.
Ранее в тот день мы ели вегетарианскую индийскую еду среди белых бизнес-ланчей.В ресторане она беспокойно заерзала, подняв глаза только для того, чтобы дать твердые односложные ответы на вопросы, которые я быстро перестал задавать. Я предложил сделать маникюр. На Шри-Ланке мы с девушками часто разговаривали легче всего за испарениями лака для ногтей. Мы тщательно красили и перекрашивали ногти — все мы рассказывали о себе, восхищаясь своей работой.
Фатима довольна крупными блестками, нанесенными на выбранную ею золотую краску. Теперь ей достаточно комфортно, чтобы выражать свой дискомфорт в кресле для осмотра, которое следует за ней повсюду.«Иногда я просто не хочу говорить о своем муже. Я ненавижу его.» Сотрудник салона-мужчина начинает массировать ей плечи, и она подпрыгивает, отталкивая его. Все в Америке слишком близки для утешения и слишком далеко для утешения.
На субконтиненте брак неизбежен. Предполагается, что выбор кого и когда предопределен: Богом, партией и государством. Или, в современной Индии, три головы одного всемогущего надзирателя.
Когда ее родители обвязали ее руки хлопковой нитью, связывая ее замуж за мужа, они знали, что он сутенер.Фатиме тогда было девять лет. «Мои родители думали, что делают правильный выбор, выслав меня из Непала». Ее родители сделали выбор между жизнью пасти животных в горах и проституткой в городских трущобах.
*
Теперь, когда она свободна, она находится в Нью-Йорке, чтобы собрать средства для жертв торговли людьми, все еще находящихся в неволе. Будь то жертвы цунами или детские невесты, сбор средств всегда кажется мне неизбежным злом.
Производительность для сильных мира сего.
В этот раз она осматривает обслуживаемый зал с вершины Трибека, почти на уровне глаз с высокой вершиной Башни Свободы. Она находит блюда в буфете неприятными и тихо шепчет: «Все выглядит сырым. Пока в Америке мне нравятся только жареные креветки по-мексикански ». Она подает себе несколько ягод винограда и кусок сыра. Строгое зияющее пространство, украшенное несколькими избранными гравюрами, известными своей редкостью, создает впечатление изолированности, вызывающей зависть. Тот, который проникает в нее самым незавидным образом.
Она стоит в стороне, пока собираются гости. Толпа нуворишей, культурная, социально сознательная толпа — люди, для которых приглашение на такие мероприятия становится все более необходимым символом статуса. Типа толпы, которая восхищается журнальным столиком Fendi Casa и явно лежащим на нем экземпляром «Guerrilla Warfare».
Они приходят со своей властью, готовые к единственной сделке (через дарение, не облагаемое налогом), которую они счастливы провести сами. Они будут подчиняться ее боли и требовать от нее вдохновения.
*
На ней сальвар-камиз с блестящей красно-зеленой работой бхандара, частично прикрытый негабаритным темно-серым блейзером — дань деловой стороне всего этого. Она довольна серыми высокими кроссовками, купленными на Таймс-сквер. Большие бусины на ее бижутерии предполагают, что она взяла из аксессуаров, которые она приберегла для особых случаев.
*
Фатима делится тщательно подобранными подробностями своей беспомощной жизни с толпой, которая ее окружает.В детстве была замужем, была в плену; ее избили; она каждый день наблюдала, как девочки продаются ее мужу.
*
Аудитория втягивается достаточно близко в интимные места ран Фатимы, чтобы почувствовать легкое сочувствие, но располагается достаточно далеко, чтобы избежать более требовательного сочувствия. Это момент, который я видел раньше — когда сердце и кошелек переплетаются. Один открывается, чтобы освободить другого от ответственности.
*
Наступает тишина, коллективное сжимание груди, пока аудитория ждет воодушевляющего финала, который она может праздновать.
*
Когда она свободна.
*
«Но он, он там, знаменитость. Он свободен, — говорит Шивани.
Обидчик раскрывается здесь, в этом внутреннем кругу. Я сижу среди активистов в Канаде; есть любовь и уважение — к опыту, местоимениям и колонизированным землям. Мы все еще находимся на странной территории разговора, искренне руководствуясь коллективным желанием сосредоточить жертву сексуального насилия и ее переживания. «Вы знаете, кто он, вы видите его лицо на рекламных щитах», — говорит Шивани.Тамильский, шри-ланкийский, островной вариант африканского «большого человека». Сообщество поддерживает его в огромной рекламе и в культурной жизни. Она напоминает нам, что ждут своего часа «дяди на тренировке». В обширном сообществе тамилов Торонто социальные круги небольшие и пересекаются. Треугольное пространство, где они встречаются, резко очерчено коллективной тишиной.
Это тишина, к которой мы привыкли из-за ее омрачающего угнетения и ее постоянного присутствия в тамильском языке, заменяющего насилие.Мы все слышали эти слова раньше:
«Ах, да, она не могла выйти замуж, потому что , что , понимаете. . . » «Она была в порядке, пока. . . это . . . получилось.»
Изнасилование — это то и это.
На тамильском языке есть слово для этого, Шивани напоминает нам: «катпажи». Она повторяет это. Разбитое на составные части, оно означает: «катпу» (целомудрие) и «ажи» (разрушать). «Ажи» также может означать стирание. «Но я не думаю, что когда-либо использовал это слово. Когда я злюсь на тамила, я так злюсь, что переключаюсь на английский », — говорит Шивани.Язык происшествия менее актуален, чем сообщение о нем: «Если вы что-то скажете, вас вытолкнут за пределы сообщества, за пределы круга».
Давний активистка против сексуального насилия определяет круговые линии, по которым она живет. «Я следую правилу« три-шесть-девять ». Я могу поддерживать женщину только в трех футах от меня. Я могу только надеяться, что она ударит по семье в шести футах от меня и сообществу в девяти футах от меня ». В этой конфигурации она управляет ожиданиями социальных изменений, признавая недоступные ей рычаги государственной власти.Шивани предваряет то, что она говорит о своем обидчике, языком стокгольмского синдрома, что ставит под угрозу ее собственную ясность. «Может быть, это просто сложный разговор жертвы, но мы должны думать о давлении тамильской мужественности, о проблеме преступника». «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам» каждый год отвергает свою легитимность, и тем не менее синдром может говорить через нее.
Эти активисты жаждут действий, даже если они жаждут места для преднамеренных действий.Правосудие должно быть активным — размахивая молотком. Кто-то качается, кто-то разбивается. Действие приносит немедленную награду, эмоциональную поддержку для продолжения. И все же тому, кто сидит среди женщин, подвергшихся насилию, справедливость кажется навсегда откладывающейся.
— В любом случае, это не имеет значения, — вздыхает Шивани. «У вас нет времени на справедливость, когда вы рабочий класс, когда у вас два часа в пути по Торонто зимой».
Некоторые предлагают двигаться назад, чтобы двигаться вперед — вспоминая бабушек, которые лепили листья пальмиры в узорчатые корзины, сидели в кругах, где истории о супружеском насилии были вплетены в смех сочувствия.Они не бросили своих мужчин, но зато выложили внутренности ящиков с помадой номерами горячих линий по вопросам домашнего насилия. «У нас нет иллюзий, что общество было построено для нас», — говорит Шивани.
Для них как иммигрантов, тамилов и женщин зависимость — это культурное наследие. «Даже в этом, пытаясь выжить. . . утомляет ».
«Создание кокона нормальности в рамках преступления — это не синдром».
–Natascha Kumpusch
*
КОНЕЦ
Примечательно, что женщинам в драме о банке не пришлось прибегать к насилию, чтобы получить медицинскую помощь; именно тот факт, что они действовали, был взят как предлог для того, чтобы рассматривать их как больных психическим заболеванием.
— Сесилия Осе, профессор Стокгольмского университета
За исключением случайных мужчин, сочувствующих нацистам, Стокгольмский синдром всегда использовался для объяснения поведения женщин, которое мужчины находили удивительным. Офицер шведской полиции, который позже подверг сомнению методы доктора Бежеро, признает: «Стокгольмский синдром на самом деле имеет гендерное значение. Довольно легко заставить женщину замолчать, просто сказав это ».
Если вначале была сила или принуждение, синдром предсказывает исход в конце.Середина пропускается, отбрасывается, лечится. Но движение находится посередине, где женщины ориентируются в обстоятельствах, которые им даны, и в тех, которые они создают. В Швеции, Мексике и Нью-Йорке я слышал такой же диагноз. От маргинализированных женщин из Америки, Индии и тамил-шри-ланкий я слышал те же линии сопротивления. Для женщин, находящихся в плену, настроения и политика пересекаются, образуя матрицу нелинейных преобразований — изнутри и снаружи.
*
О браке: «Самое сложное для меня — это чувствовать себя застрявшим в мировоззрении других людей.Когда ей исполняется 18 лет, впереди маячит замужество. Она этого не ждет. Вес сильно расшитой вуали закроет ее голову, единственное место на ее теле без каких-либо ран. Чтобы уйти, ей нужен план. Она начинает с того, что просит мужа об одолжении. Она ждет, пока его голова не закружится, а руки слишком безвольны, чтобы ударить ее. Вместе жены покидают дом в поисках масла. Когда им отказывают, стыдясь за то, кем они являются, женщины бьют полицейских по голове пластиковыми стаканами.Они получают масло.
, и . . .
Сообщество: «Я действительно хочу быть свободным. Но для нас клетка находится внутри. Моя судьба — попасть в плен ». Безоружные люди представляют собой более непосредственную угрозу. Она мрачно улыбается, вспоминая недавний инцидент. В частности, один мужчина приходил домой пьяным и бил свою жену. Это было достаточно маленькое сообщество, поэтому даже тайные злоупотребления совершались вслух.
Однажды его остановили, не доезжая до дома.Несколько жен ждали с веревкой в руке. Вместе они привязали его к дереву на видном месте в сообществе. Он сразу потерял сознание.
, и . . .
Насилие со стороны государства: «Снаружи люди по-прежнему будут видеть в вас« негра »- такое ощущение, что вы ничего не можете с этим поделать». За пределами ее дома всегда было насилие. Мужчины в ополчении. Это насилие было названо политическим. Групповая лояльность изменилась с легкостью перехода денег из рук в руки. Доверие, построенное только за счет средств, в конечном итоге разрушило связи с общинами.
Агент по охране Родины сказал мне: «Люди продолжают беспокоиться о милитаризации полиции. Действительно, в Америке военных должна обучать полиция. Они гораздо более изощрены как в наблюдении, так и в захвате »
, и . . .
Сопротивление: «Внешне я стал очень хорошим бойцом. В конце концов, я бы все равно не ушел. Поскольку меня взяли в восемнадцать, теперь выбор сделает за меня кто-то другой ».
*
В конце концов, Нимми привязывает пьяно послушного Опасного Дэна к приколу.Она несколько раз дает ему пощечину. Она кладет ему на голову тяжелый камень. Когда он позволяет ему упасть, она снова дает ему пощечину — и снова кладет камень ему на голову.
*
ЭПИЛОГ
В 2009 году, вооруженная до зубов нечестивым альянсом религиозных государств, гуманитарная операция уничтожила тигров в Шри-Ланке и почти 100 000 мирных жителей. Это был разрекламированный счастливый конец десятилетий войны (обещания о вечном будущем не включались). В прошлом году высокопоставленный военачальник сказал мне, с гордостью говоря о бывших женщинах-боевиках: «Мы спасли этих тамильских женщин.Смотрите, видите, мы сделали их красивыми, мы снова сделали их женщинами ». Према не встретится со мной, пока не стемнеет. Несмотря на притяжение тридцати с лишним гормонов, она намного худее, чем была, когда мы впервые встретились, когда ей было около двадцати пяти. Сотовые телефоны освещают путь через разрушенные дома в крошечный внутренний дворик. Ее мобильный телефон, подаренный армией, стоит на дне колодца.
«Это то, что они используют, — говорит она, — чтобы отслеживать вас». Ночью звонки солдат все чаще.Мы стоим в свете лампы на кухне соседа. Дети и тетушки постарше ютятся на крыльце, зацикленные на наших призрачных очертаниях — единственной возможной форме вечернего развлечения.
Она попала в плен в последние дни боев. Месяцы заключения превратились в месяцы дерадикализации. Прежде чем армия поверила, что она обезвредила угрозу, ей пришлось научиться шить. Теперь у нее есть два выбора: работать в салоне красоты или толкать тележку с выпечкой с одной здоровой ногой.
Почти десятью годами ранее она сказала мне: «Я не была уверена, что хочу присоединиться. Но то, что они сказали нам в движении, все еще верно. Тамилы, в этом состоянии мы рабы. Кто не хочет жить свободно, как рабы? »
За несколько дней до того, как она снова встретится со мной, правительственный солдат хвастается своим наблюдением: «Если будет свадьба, собрание, мы знаем, что это происходит». Он улыбается: «Мы знаем, что тамилы едят на обед».
Они держат ее фотографию, отслеживают ее передвижения, регистрируют ее действия.На каждом пропускном пункте есть записная книжка кассира с подробностями ее жизни. Она знает других бойцов, чей страх подтолкнул их к обмену сексом на безопасность.
Все внезапно темнеет. Према резко приказывает одному из детей принести керосиновую лампу, которую использовали экономно, чтобы не просить масла у военных. Она зажигает спичку прямо перед ее лицом. Прежде чем поджечь фитиль, она смотрит на меня. «Я все время очень зол. Если бы я мог, я бы снова присоединился ».
«На главной площади не было никого, кроме Опасного Дэна, который все еще был привязан к заднему столбу, — так крепко спящего, что он казался мертвым с опущенной головой.Рядом с ним стоял Нимми, держа в руках дробовик. Она дважды выстрелила в открытое небо ».
– Валерия Луизелли
Предыдущий взят с канала Freeman’s в Literary Hub, на котором представлены отрывки из печатных изданий канала Freeman’s , а также дополнительные записи авторов прошлых, настоящих и будущих. Доступен последний выпуск Freeman’s , специального выпуска, посвященного теме власти и включающего работы Маргарет Этвуд, Элиф Шафак, Эулы Бисс, Александра Хемона и Аминатты Форна и других.
Шестидневное противостояние с заложниками, вызвавшее «стокгольмский синдром» | Умные новости
Это стало знакомым отсылкой к поп-культуре, но корни «Стокгольмского синдрома» были совсем не развлекательными.
В этот день в 1973 году Ян-Эрик Олссон взял в заложники четырех банковских служащих в Sveriges Kreditbank в Стокгольме, Швеция.Олссон намеревался лишь ограбить банк под дулом пистолета и скрыться со своими выручками, но ситуация превратилась в шестидневное противостояние. За это время между четырьмя заложниками, которых он взял, возникла связь, на которую потребовалось много времени, чтобы распасться.
Захват заложников, должно быть, был ужасающим: Ольссон вошел в банк с курткой через руку и выглядел как обычный покупатель. Но под этой курткой был заряженный пистолет-пулемет, пишет Кристофер Кляйн для History.com. Он «выстрелил в потолок и, замаскировав свой голос, чтобы он звучал как американец, закричал по-английски:« Вечеринка только началась! », — пишет Кляйн.
После того, как он взял четырех заложников, он выдвинул свои требования: более 700 000 долларов, автомобиль для бегства и освобождение заключенного в тюрьму «коллеги» Кларка Олофссона. «В течение нескольких часов полиция доставила сокамерника Ольссона, выкуп и даже синий Ford Mustang с полным баком бензина», — пишет Кляйн. Но они не позволили грабителю уйти с заложниками, что привело к противостоянию. У полиции есть телефон, чтобы заложники и их похитители могли общаться с внешним миром.
В последующие дни мир наблюдал, как полиция пыталась выяснить, что делать.Ко второму дню The New York Times сообщила, что по крайней мере один заложник «более критически относился к властям, чем к грабителям, и обвинил правительство в том, что оно« играет с нашими жизнями »».
«Мы боимся полицейских больше, чем этих двух мальчиков», — сказала Кристин Энмарк, согласно Times . «Мы обсуждаем и, хотите верьте, хотите нет, неплохо проводим время здесь. Почему они не могут позволить мальчикам уехать с нами на машине?
Когда Олссон хорошо обращался с пленными, «мы могли думать о нем как о боге на случай чрезвычайной ситуации», — сказал Свен Сафстром, единственный заложник-мужчина, пишет BBC.Он и трое других заложников — Энмарк и две женщины по имени Биргитта Лундблад и Элизабет Олдгрен — через год сели с газетой The New Yorker , чтобы рассказать о своем опыте. «Заложники говорили, что Ольссон хорошо с ними обращался, и в то время казалось, что они считали себя обязанными своей жизнью преступной паре», — сообщает BBC.
Но ничего из этого еще не было известно, когда 29 августа полиция просверлила дыру в хранилище, где находились заложники и их похитители, применив слезоточивый газ и положив конец противостоянию.30 августа газета Times сообщила, что заложники находятся «в шоке» и проходят лечение в психиатрической клинике. «В бюллетене, прочитанном лечащим врачом, доктором Леннартом Льонггреном, их состояние описывается как состояние жертв войны», — написал репортер Times Генри Камм. Заложники, в частности Энмарк, продолжали демонстрировать «узы дружбы» со своими похитителями. Позже психолог, работавший с полицией во время похищения, придумал термин «стокгольмский синдром», хотя он не получил широкого распространения до похищения наследницы газеты Пэтти Херст в 1975 году.
«Инстинкт выживания лежит в основе Стокгольмского синдрома», — пишет Британская энциклопедия . «Жертвы живут в вынужденной зависимости и интерпретируют редкие или незначительные добрые дела в ужасных условиях как хорошее лечение». Однако, хотя Стокгольмский синдром — широко понимаемый культурный термин и тот, который используется (по крайней мере, случайно) психологами, он не является частью Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам или других важных текстов, устанавливающих известные психические заболевания.