Социофобы кто это: виды, причины, стадии, симптомы, лечение

В России до сих пор не принято говорить об эмоциях и чувствах. Мы постоянно слышим, что депрессия — это не болезнь, а просто лень и нежелание работать над собой, а психотерапия — это шарлатанство и лишняя трата денег. В такой атмосфере обратить внимание на симптомы, при которых необходима помощь, непросто.

Как, например, в случае с социальной фобией – её проявления зачастую принимают за стеснение, а причину ищут в интроверсии и замкнутом характере. На самом деле доходящее до паники волнение перед выступлениями, дрожь, покраснение и тревожность даже при будничном общении — это не то, что мы привыкли считать врождённой скромностью, а повод обратиться к специалисту. Так что же такое «социофобия»? Разобраться в вопросе нам поможет наш постоянный эксперт, практикующий психолог Владимир Гамбаров.

— Владимир, наверняка вы так же, как и мы, слышали употребление термина «социофобия» в контексте ненависти к людям. Действительно социофобы не любят окружающих?

— Нет, это вовсе не так. Социофобия – навязчивый страх, возникающий в ситуациях, предполагающих общение с другими людьми или на глазах у публики. Одним из основных симптомов социальной фобии служит избегающее поведение.

Ненависть же к людям – это немного другое определение  и рассматривается некоторыми учеными как мизантропия – патологическое психофизиологическое свойство личности.
Слова «социофоб», «мизантроп», а также «интроверт» и «социопат» многие люди путают между собой. Однако каждое из них показывает определенное поведение человека в обществе, но разница заключается в конкретном значении слова и проявлении.

Так чем же отличаются эти понятия?

Социопат – этот термин из области психиатрии, вторая часть слова «пат» — это сокращение слова патология, отклонение. Такой человек ведет себя в обществе нестандартно, ярко выражено, может странно одеваться и даже кидать в прохожих различные предметы.

Социофоб – («социо» — общество, «фобия» — страх) – это тот, кто боится находиться в обществе, выступать перед людьми или как-либо иначе контактировать с группой.

А вот интроверты не боятся быть в обществе, у них нет отклонений в поведении, не имеют ненависти к людям, но их сознание направлено внутрь. Чаще всего интроверты предпочитают анализировать себя, «копаться» в себе, чем находиться в обществе. Противоположностью интроверта выступает экстраверт – открытый человек, обращенный на внешние события.

В формировании социофобии играют роль стереотипные убеждения с понижением самооценки: «я не такой, как все», «я никому не нужен»

— С этим разобрались. Владимир, а кто тогда в «зоне риска»? Кому грозит социофобия и каковы причины?

— Социофобия наблюдается среди различных социальных категорий и различного возраста у людей. Но, тем не менее, замечено, что чаще ей подвержены творческие люди с работой, связанной с уединением: писатели, программисты, художники и т.д.

Также в зоне риска – игроманы, которые значительное время проводят за мониторами на виртуальных площадках.

Социофобия находится рядом с людьми, которые страдают психотическими расстройствами, фрустрированными (тревожными) личностями. Также это может проявиться у тех людей, кто вырос в гиперопеке или   дефиците внимания.

Причин к появлению этого страха, конечно, может быть много, и все они рассматриваются индивидуально от конкретного случая.

У многих социальная фобия произрастает из детства, когда ребенок с несформировавшейся еще психикой испытал сильную негативную эмоцию, стыд или аморальную ситуацию и т.д. Грубо говоря, подобная вспышка стыда не дала дышать, приковала к месту и заставила чаще биться сердце, в этот момент сработал определенный механизм и интерпретированный шок был записан в жизненную программу. В дальнейшем в жизни может возникнуть другая схожая ситуация и заботливое подсознание извлекает тот самый «щит» самосохранения.

В формировании социофобии также играют роль стереотипные убеждения с понижением самооценки: «я не такой, как все», «я никому не нужен» и т.д.

К избавлению страха все же лучше делать шаги, чем сидеть, как черепаха, спрятав голову в панцирь

Как определить, что рядом с тобой социофоб?

К основным физиологическим проявлениям можно отнести: нарушение координации движений, дрожь в теле, тремор конечностей, тошноту, головные боли, обильное потоотделение, учащение сердцебиения, перепады давления и т.п. Также при этом сопровождают эмоциональные проявления: нервозность и раздражительность, беспричинная слезливость, паника и деструктивные мысли «что подумают окружающие».

Опять же  некоторые социофобы прячут и маскируют истинное содержание страхов, выдавая только симптоматику, и многие важные моменты упускаются из виду, то есть   желаемое выдается за действительное. Либо вовсе прячет глубоко в подсознание, занимается самолечением, работая в ложном направлении.

— Социофобия – это на всю жизнь или реально от нее избавиться?

— К избавлению страха все же лучше делать шаги, чем сидеть, как черепаха, спрятав голову в панцирь. В настоящее время социофобия лечится с помощью когнитивно-поведенческой терапии и многих других методов. Поэтому желательно обращаться к специалисту. 

Я – социофоб. Что делать?

Советы Владимира Гамбарова:

1.     Естественно, не нужно кидаться сразу на публичные выступления — начните с малого и постепенно наращивайте темпы и аудиторию.

2.     Развивайте коммуникативные навыки и возможности публичного выступления, активного взаимодействия с интересными людьми.

3.     Сформируйте свой положительный и позитивный образ, тем самым вы вызовите у людей внимание к вам как к интересной личности.

4.     Не избегайте и не самоустраняйтесь от тревожных ситуаций, так только усугубите ситуацию.

5.     Сформируйте у себя умение расслабляться при тревожных ситуациях.

6.     Связывайте свои мысли с правильными, адекватными эмоциями. Как показывает жизнь, люди не все 24 часа думают только о вас. У каждого есть заботы поважнее ваших мыслей, поэтому они не будут постоянно искать в вас недостатки. 

фото: pixabay.com

что такое социофобия — T&P

Мы стараемся быть терпимыми к людям «с серьезными проблемами», но встречая необщительного знакомого, который способен лишь буркнуть что-то, не глядя собеседнику в глаза, многие готовы списать его поведение на скверный характер, придурь или нелюбовь к человечеству. Неужели это так сложно — взять себя в руки и поддержать простейшую беседу? На самом деле, да. «Теории и практики» объясняют, какие муки испытывает человек с социофобией, чем она отличается от интроверсии и при чем тут зеркальные нейроны.

Она настоящая

Психиатрия традиционно, хоть и неофициально, делится на «большую» и «малую». Причем людям, далеким от медицины, разница между ними видится куда более принципиальной, чем самим психиатрам. Вопросы о том, относятся ли к настоящим болезням деменция или шизофрения, задавать не принято — зато в любом обсуждении невротических расстройств, в том числе и социофобии, обязательно находится кто-то, убежденно советующий выбросить дурь из головы, собраться, не раскисать и взять, наконец, себя в руки.

Обывателей трудно винить в таком подходе — поверить в то, что галлюцинации в голове нельзя выключить усилием воли точно так же, как нельзя выключить артрит и мигрень, легко. А вот с верой в то, что кто-то всерьез не может заговорить с продавцом в магазине или просто выйти на людную улицу, уже куда сложнее. Вывод, что социофобия — удобное оправдание для лентяев, напрашивается сам собой.

Но врачи не согласны с этой точкой зрения. Социофобия попала в поле зрения ученых довольно давно. Первый описанный случай этого заболевания относится к середине XIX века. С тех пор исследований расстройства набралось достаточно много, и, согласно имеющимся данным, оно встречается довольно часто. 13% людей переживали его хотя бы раз, а 2,5% живут в таком состоянии всю свою жизнь.

Социофобию часто путают с интроверсией и социопатией, но это не одно и то же. Интроверсия — склонность человека ориентироваться на свой внутренний мир и восстанавливать силы в одиночестве. Здоровый интроверт нечасто нуждается в обществе, но не испытывает стресса от необходимости с кем-то заговорить. Социопатия, или диссоциальное расстройство личности, подразумевает в первую очередь асоциальное поведение, а вовсе не боязнь других людей. Социопат соблюдает общественные нормы только до тех пор, пока они ему выгодны, при этом он может как быть интровертом, так и стремиться стать королем вечеринок. И, наконец, социофоба отличает иррациональная боязнь общения и внимания окружающих. Если брать примеры из кино и сериалов, то, скажем, Уолтер Уайт и Джон Сноу — интроверты, Шерлок в исполнении Камбербэтча — социопат, а Фестер Аддамс из «Семейки Аддамсов» — самый что ни на есть классический социофоб.

Существуют гипотезы, согласно которым социофобия передается по наследству, однако они пока ничем не подтверждены, и возникновение расстройства скорее объясняют психологическими причинами. Родители, сами будучи социофобами, могут передать ребенку соответствующую модель поведения. Также социальная тревожность формируется у детей, которых мамы и папы показательно сравнивают с их «хорошими» ровесниками, особенно если ребенка упрекают как раз за его необщительность и нежелание, как положено, заводить друзей. Без этих благородных родительских порывов у детей остается гораздо больше шансов вырасти психологически здоровыми.

Лекции о вреде одиночества никак не мотивируют маленьких интровертов искать себе компанию, зато формируют чувство изначальной инаковости. Помимо семьи, социальная тревожность может развиться у ребенка в школе, из-за публичных и грубых выпадов учителей («А голову не забыл?») и насмешек сверстников, а также в университете, где решающим фактором становится фрустрация из-за большой нагрузки и страх провалиться, продемонстрировать собственную «негодность».

Замкнутый круг

Страх выглядеть глупо, публично совершить ошибку и быть осмеянным, боязнь внешних оценок проявляется по-разному у разных людей. Часто фобия бывает очень специфичной — например, человек стесняется есть в присутствии других или пользоваться общественным туалетом, выступать с презентациями или звонить по телефону, а с другими задачами справляется нормально. Впрочем, дискомфорт может вызывать и мысль о любой коммуникации. Попытки успокоить социофобов фразами вроде «посмотри, все они хорошо к тебе относятся» не работают — люди с социальной тревожностью страдают «избирательной слепотой» к эмоциям окружающих: ненависть, презрение и осуждение они отлично видят даже тогда, когда их нет (ощущение собственной проницательности при этом может быть очень убедительным), но вот позитивных эмоций по отношению к себе не видят.

При этом потребность в принятии у социофобов никуда не уходит, и многие из них искренне пытаются влиться в общество, завязать отношения, например, с коллегами по работе. Но для того, чтобы решиться на попытку, необходимо выключить тот назойливый внутренний голос, который говорит о том, что окружающие настроены враждебно. А значит, обратной связи, завязывая общение, социофобы практически не чувствуют — поэтому могут нечаянно заступить на чужие границы и столкнуться с уже вполне реальной негативной реакцией. Что еще больше убедит их в необходимости пожизненной изоляции — таким образом, получается замкнутый круг.

И, наконец, постоянный страх быть оцененным и осужденным формирует защитную реакцию — у социофобов возникает весьма специфическое отношение к окружающим людям, которые, кажется, только и ждут случая посмеяться над ними. Поэтому социофоб часто сам выбирает отчуждение — зачем пытаться подойти к кому-то, кто заведомо враждебен тебе?

Кривое зеркало

Свое объяснение проблемы дают и нейрофизиологи. В 1990-х годах группа итальянских исследователей опубликовала первую статью о группе нейронов в головном мозге человека, которые ответственны за подражательное поведение у животных. Эти нейроны назвали зеркальными. Подражание — это нечто большее, чем зевание при наблюдении за другим зевающим. Именно подражание лежит в основе эмпатии, то есть способности понимать эмоции других и сопереживать им, в основе языка и речи. Без него было бы невозможно развитие культуры и возникновение цивилизации. Серьезные нарушения в работе зеркальных нейронов, обнаруженные, например, у аутистов, делают людей неспособными не только сопереживать, но даже понять, как окружающие в принципе устроены.

Мозг людей с социальной тревожностью также имеет свои особенности. На каждый случай отвержения, на насмешки (не важно, реальные ли они) тут же реагируют отделы мозга, ответственные за страх и тревогу, к процессу подключается нервная система, и социофобы испытывают настоящую боль — ученые уже доказали, что психологический дискомфорт наш организм воспринимает так же, как и физический.

Ничего удивительного, что со временем люди с социальной тревожностью вырабатывают поведенческие стратегии, направленные на то, чтобы избегать окружающих. В частности, у них cнижается активность зеркальных нейронов и, следовательно, уровень эмпании в целом. И постепенно социофобам совершенно искренне начинает казаться, что окружающие люди им и впрямь не особенно интересны.

Тут нужно отметить, что большинство, встречая знакомых на улице, не пытается поговорить с ними о новых научных открытиях и острых социальных вопросах. Люди обсуждают погоду, цены на бензин, характер начальника и другие малозначимые вещи. Разговоры о ерунде на самом деле куда важнее, чем кажется — в эти моменты зеркальные нейроны активны, и люди, обсуждая мелочи, тем самым говорят друг другу о своей эмпатической связи, о способности сопереживать и разделять чувства. Им не нужно понимать это на сознательном уровне, они чувствуют это и так.

А вот социофобы — не чувствуют. Они искренне уверены, что разговоры в курилке о насморке детей и выборе подарков на день рождения не стоят того, чтобы в них участвовать, и демонстрируют только общую глупость тех, кому они интересны.

Разумеется, болтовня о разных мелочах может казаться скучной и не социофобам. Но только они видят в ней доказательство собственной непохожести на окружающих.

Избегающее поведение приводит социофобов к специфическому образу жизни — у них бывают трудности с устройством на работу, с зависимостями (и особенно киберзависимостями), что, в конечном счете, формирует подход, описанный классиком — «не выходи из комнаты, не совершай ошибку». Именно так появилось японское движение хикикомори. Более миллиона японских подростков и молодых взрослых бросили учебу и работу для того, чтобы запереться в своих комнатах, обрубить все реальные социальные контакты и жить преимущественно за счет родителей. По словам ученых, распространенность явления именно в Стране восходящего солнца обусловлена двумя факторами: склонностью к отшельничеству, заложенной в менталитете японцев, и традиционным воспитанием, согласно которому дети в возрасте 5 лет переходят из состояния полной вседозволенности в очень жестко регламентированный мир, подвергаясь при этом огромному стрессу.

Добрым словом и пистолетом

Как правило, социофобы обращаются за медицинской помощью только тогда, когда социальная тревожность сопровождается и другими невротическими расстройствами. Так происходит оттого, что они склонны искать причину своей социальной изоляции в собственных недостатках или чрезмерной робости. Социофобов, узнавших (и поверивших), что их проблема — хорошо изученное заболевание, поддающееся лечению, можно назвать везунчиками. Но одной готовности лечиться мало. Психотерапия при социальной тревожности занимает много времени и может быть довольно болезненной. А так как люди с социофобией годами тренировались в избегании боли, далеко не все из них успешно заканчивают курс лечения.

Психотерапия — не единственное, что современная медицина может предложить людям с социальной тревожностью, и медикаментозное лечение социофобии — вполне обычная практика. Как правило, используют антидепрессанты и препараты, снимающие такие симптомы, сопровождающие социальную тревожность, как, например, учащенное сердцебиение.

Ничто из перечисленного, к слову, не гарантирует отсутствия рецидивов в будущем. Так что с большой вероятностью долечиваться придется регулярно на протяжении многих лет. Впрочем, стремятся к излечению далеко не все — ведь работать можно и дома, а в отсутствие развитой эмпатии — что за радость обсуждать погоду и ремонт с бывшими одноклассниками?

Андрофобия — и как ее решить

«Остерегайтесь моральной паники, направленной против мужчин», — написала Кэти Янг вскоре после объявления о том, что голливудский магнат Харви Вайнштейн урегулировал как минимум восемь случаев сексуальных домогательств. Как часто Янг ​​был абсолютно прав. Хотя были предприняты некоторые идеологически мотивированные попытки обвинить в этих откровениях политику Вайнштейна или, по необъяснимым причинам, его еврейство, поскольку все больше и больше сообщений о притеснениях и нападениях вливалось, палец обвинения подавляющим образом указывал на… людей.

«Вся моя жизнь была отмечена сексуальными домогательствами — как и все женщины», — заявила Сюзанна Мур за Guardian в ответ на печальные рассказы. Из других источников мы узнали, как культура изнасилования сделала Харви Вайнштейна, что Харви Вайнштейн показывает, что культура изнасилования по-прежнему распространена в 2017 году и что культура изнасилования говорит о мужественности. Проблема в том, что Харви Вайнштейн не является ни культурой, ни мужественностью. Он один из тех, кто, кажется, был готов использовать свое положение власти, чтобы эксплуатировать и оскорблять женщин.Мы можем осудить характер Вайнштейна. Мы можем требовать ответов и перестройки отрасли, которая позволила ему скрывать свои злоупотребления от общественности. Но следует помнить, что власть Вайнштейна не принадлежала американской общественности, считающей, что сексуальное насилие было приемлемым. Положение власти Вайнштейна не позволило ему убедить американское общество в том, что сексуальные надругательства — это хорошо. Это позволило ему скрыть его от этого. Как только он перестал это делать, немедленное излияние гнева, гнева и страданий, которые последовали за этим, вызвало большие сомнения в утверждении, что Америка — это культура изнасилования.Если мы понимаем культуру изнасилования как культуру, в которой изнасилование прославляется, оправдывается или оправдывается, то в ответах на откровение о Харви Вайнштейне мало свидетельств такой культуры.

Тем не менее, моральная паника против мужчин, безусловно, наступила, и нет никаких оснований сомневаться в подлинности этого страха. Twitter откликнулся на откровения хэштегом #MeToo, в котором женщины делились своим опытом сексуальных домогательств и нападений и своим гневом на мужчин.

Я поверю «не всем мужчинам», когда ты покажешь мне одну женщину, которая не подвергалась сексуальным домогательствам или дискриминации по признаку пола.#MeToo

— Кортни Лоу (@ camlowe3) 17 октября 2017 г.

#MeToo, и мы все так устали от этого. Мужчины должны получить контроль. https://t.co/1XXYq96kIl

— Димфна Лоркан (@ saintdymphna17) 17 октября 2017 года

Хотя некоторые мужчины также присоединились к хэштегу со своими аккаунтами и были поддержаны женщинами,

https://twitter.com/Nicklikesboobs/status/920086497100886016

Вот #MeToo для всех мужчин и мальчиков, которые также сталкиваются с сексуальными домогательствами, мы должны признать обе стороны медали #equality #nomeansno

— N (@NPCreative_AU) 17 октября 2017 г.

многие твитеры, мужчины и женщины, сочли необходимость представлять дело Вайнштейна как часть более серьезной проблемы, в которой участвовали все мужчины.

мужчин,

Не говори, что у тебя есть мама, сестра, дочь …

Скажем, у вас есть отец, брат, сын, который может добиться большего.

Мы все можем. # MeToo

— Ник Джек Паппас (@Pappiness) 16 октября 2017 г.

Это неправда. Несправедливо по отношению к подавляющему большинству мужчин, которые не совершают сексуальных преступлений и потрясены их существованием. Это также вредно для женщин, которых побуждают бояться мужчин как пола и считать мир опасным и враждебным по отношению к ним.Весьма тревожно, что вождение этого страха является формой феминизма, которая поднимает страх перед людьми до уровня фобии, ограничивающей жизнь. По этой причине я воскресил эссе, которое я написал в прошлом году об опасностях андрофобии и о том, как ее преодолеть.

***

«Андрофобия» — это не популярное слово, но я думаю, что так и должно быть. Гораздо лучше, чем слово «злодеяние», описать выражение страха и отвращения к мужчинам, которое сейчас пронизывает большую часть феминистского дискурса.Недоразумение — это ненависть к людям. Феминистки, проявляющие враждебность к мужчинам, говорят нам, что они не ненавидят мужчин. Они просто боятся их и утверждают, что враждебность является вполне естественным следствием этого, что следует принять. Я думаю, что мы должны относиться к ним серьезно и относиться к этой проблеме как к «андрофобии» — иррациональному страху, который необходимо поддерживать с сочувствием для страдальцев.

NHS говорит нам, что «страх становится фобией, когда вы должны изменить свой образ жизни, чтобы справиться с ним.Фобия — это экстремальный или иррациональный страх или страх, вызванный конкретным объектом или обстоятельством, до такой степени, что он серьезно ограничивает вашу жизнь ». Далее говорится, что, хотя фобии необычных вещей, таких как змеи (в Британии), обычно не влияют на повседневную жизнь, фобии часто встречающихся вещей могут очень трудно вести нормальную жизнь. Мужчины, конечно, очень часто встречаются, и поэтому мы не должны недооценивать глубокое влияние, которое страх и отвращение к ним могут оказать на жизнь и перспективы фобиков.Один сайт консультирования говорит об Андрофобии: «Хотя женщины, которые страдают от этого расстройства, могут осознавать, что у мужчин очень мало причин бояться, страх сохраняется, что приводит к серьезной, повторяющейся тревоге вокруг мужчин, которая часто может мешать повседневной деятельности. » Предполагается, что причины андрофобии включают травму и генетику, а также культурные влияния, которые включают в себя борьбу со страхом. Видная форма феминизма, которая увековечивает страх и отвращение к мужчинам, безусловно, может быть одним из таких влияний.

Андрофобные феминистки настаивают на том, что страх перед мужчинами не является иррациональным, и предоставляют нам статистику о том, что 99% серьезных сексуальных посягательств на взрослых, 75% насильственных преступлений и 60% насилия в семье совершаются мужчинами. (Цифры более равны в отношении жестокого обращения с детьми, хотя мужчины все еще несколько перепредставлены в большинстве категорий, кроме случаев детского самоубийства, сексуального насилия над мальчиками и психологического насилия над девочками.) Кроме того, они говорят нам, что эти цифры указывают на то, что у нас есть культура, которая нормализует и оправдывает насильственные и сексуальные преступления против женщин со стороны мужчин, и сама мужественность нуждается в пересмотре.Однако подавляющее большинство мужчин не совершают насильственных и сексуальных преступлений против женщин, женщины не являются основными жертвами насильственных преступлений, и большинство сексуальных преступлений совершается небольшим числом преступников-рецидивистов. Это убедительно свидетельствует о том, что проблема заключается не в культурных нормах среди мужчин, а в гораздо большей степени в преступном меньшинстве, действующем против культурных норм. Насильственные преступления уже, скорее всего, будут наказаны лишением свободы. Сексуальные преступления считаются настолько отвратительными, что существует специальный реестр для преступников, а сексуальных преступников ненавидят настолько повсеместно, что их часто приходится отделять от других серьезных преступников в тюрьме для их собственной безопасности.Мы живем в культуре, в которой оба пола в подавляющем большинстве считают насильственные и сексуальные преступления против женщин мужчинами отвратительными. Поэтому относиться к половине населения со страхом и враждой не нужно ни с помощью статистики, ни с пользой.

Один из доминирующих видов фобии — это страх перед вещами, которые иногда вредят людям, но почти всегда не приносят вреда. Арахнофобия — страх перед пауками — и авиофобия — страх перед полетом — обычно рассматриваются как примеры этого.

100% смертей от укуса паука вызваны пауками, но подавляющее большинство пауков не причинит вам вреда.Если страх перед пауками влияет на то, как вы живете, ваша арахнофобия нуждается в лечении.

100% смертей в результате авиакатастрофы вызваны самолетами, но подавляющее большинство самолетов не терпят крушения. Если ваш страх перед полетом ограничивает вашу карьеру и возможности для отдыха, вы можете рассмотреть возможность лечения вашей авиофобии.

Большинство насильственных и сексуальных преступлений совершаются мужчинами, но подавляющее большинство мужчин не совершают насильственных и сексуальных преступлений. Если страх перед мужчинами влияет на то, как вы живете, нужно лечить вашу андрофобию.

Когнитивно-поведенческая терапия для лечения иррациональных страхов фокусируется на реалистичной оценке риска, определении разумных мер предосторожности против него и затем, ставя перед собой страх, живя полной жизнью. Это , возможно, , что любой мужчина, с которым женщина сталкивается в своей повседневной жизни, мог бы жестоко напасть на нее и изнасиловать, но почти каждая такая встреча не приводит к таким вещам. Доктор Брюс Хаббард описывает это так: «КПТ помогает заменить катастрофические познания разумными убеждениями.Когда начинается страх, важно напомнить себе, что нужно проверить доказательства того, что это ложная тревога , вы , а не опасность . Цель состоит в том, чтобы развить заботливый, тренирующий внутренний голос, чтобы помочь оставаться на месте и эффективно принять и справиться с с паническими чувствами, когда они идут своим чередом ». И без того крошечный риск насильственного нападения может быть еще более снижен, если принять те же меры предосторожности, что и в отношении других видов преступлений, и использовать тот же тип суждения, что и в отношении других видов отношений.Если мы живем в постоянном страхе и недоверии к людям, мы могли бы еще больше снизить риск, но какой ценой? Избегание взаимодействия и отношений с половиной населения снижает вероятность того, что у вас появятся друзья, любовники и значимые связи.

При изложении этого положения мне обычно предоставляют статистические данные, показывающие, что женщины с высокой вероятностью подвергаются сексуальному насилию или преследованию в своей жизни, и здесь мы сталкиваемся с различными степенями сексуального насилия, и я рискую попасть в опасные воды, из которых у меня очень мало шансов появляясь без клейма «извинения изнасилования.Однако я могу подтвердить, что стал жертвой нескольких сексуальных посягательств. Когда мне было пять лет, мужчина и моя мать мелькнули в лесу. Когда мне было двадцать два года, мужчина ударил меня сзади, когда я проходил мимо него в пабе. В двадцать пять человек остановился на велосипеде и начал мастурбировать сквозь шорты и спросил, не хочу ли я ему помочь. Когда мне было 40, на меня мелькнул другой человек, когда я выгуливал собаку. Это реальность, что существуют сексуально мотивированные задницы. Проблема заключается в том, что существуют сексуальные мотивы, и должны быть предприняты шаги как в юридическом, так и в социальном плане для снижения сексуально мотивированного поведения в архесолах.

Однако меня беспокоят невротические попытки катастрофизировать безвредных сексуальных посягательств, которым подвергаются женщины, помимо любой другой формы преступного поведения, жертвой которой мы (и мужчины) могли бы стать. Я не хочу, чтобы моей дочери говорили, что ей показывают половой член, подвергают сексуальным комментариям или испытывают руку, помещенную куда-то, на что она не имеет права, — это ужасная травма, от которой она может никогда не оправиться. Еще меньше я хочу, чтобы она думала, что это представляет собой общество, которое является враждебным и опасным для нее и к которому она должна подходить с осторожностью.Я хочу, чтобы она знала, что такое поведение недопустимо. Некоторые из них — преступления, о которых она должна сообщить. Другие указывают на людей, которых она должна избегать. Они не должны быть уволены или оправданы. Они не конец света.

Представление женских психик как так глубоко зависимых от их сексуальной «неприкосновенности» унизительно, вредно и регрессивно в истинном смысле этого слова. Для меня этот опыт незначительного сексуального посягательства был среди ряда неприятных и криминальных вещей, которые произошли со мной как человеком, живущим в большом городе и занимающим более низкое положение, когда меня толкали в центральном Лондоне группа девочек-подростков, когда я также был девочка-подросток, у которой в мою ногу врезалась тележка с покупками от женщины, которая чувствовала, что я не сбилась с ее пути достаточно быстро (у меня все еще есть вмятина), будучи загнана в угол кричащим и дико жестикулирующим уличным проповедником, которому я предложила Бога не было, и дважды украли мою сумочку, дважды — мой велосипед и один раз — мой телефон.Арсёлы существуют. Им нужно иметь дело с. Я выжил.

Когда я сказал это андрофобным феминисткам, меня обвинили в «уменьшении опыта других женщин» и «диктировании того, что женщины должны чувствовать». В том смысле, что они означают, я нет. Я осознаю, что показ полового члена или преследование за грубые сексуальные предположения или переживание нежелательной руки, вторгающейся в интимные места, может быть невероятно травмирующим для женщин, которые подверглись изнасилованию или сексуальному насилию. Я не ожидаю, что они отряхнут воспоминания и чувства, которые это вызывает.Я сидел с одним из членов семьи, так как она испытала ужасающие воспоминания о прошлом изнасиловании и батарее после того, как попала в вагон поезда, где мужчина делал сексуальные комментарии о том, что он хотел бы с ней сделать. Я знаю, что из-за этого она не могла выходить в течение нескольких дней и паниковать в поездах неделями, и что она до сих пор и, возможно, всегда будет бояться оказаться наедине с неизвестным мужчиной. Я также знаю, что она работала со своим психологом над обработкой этих чувств и реакций, рассматривая их в перспективе и повышая ее устойчивость к их последствиям и ее независимое взаимодействие с миром в целом.Я испытываю к ней величайшее восхищение, и она все равно будет иметь мое сочувствие и уважение, если она не преуспеет так же хорошо, как она. Если женщина испытывает такую ​​интенсивность реакции без травмы в прошлом, я все еще сочувствую, но это не пропорциональная реакция, и следует искать психологическое лечение. Одно дело иметь столь серьезную реакцию страха и чувствовать себя неспособным функционировать полностью и уверенно в мире после такого инцидента, но совсем другое — нормализовать и даже оценить эту реакцию и осудить как «обвинение жертвы» любые попытки отстаивать перспективу. и стойкость , а также , осуждающая такое хамское и оскорбительное поведение.

Другим аспектом фобии является страх перед вещами, которые вполне могут произойти в какой-то момент, но которые выстроены изо всех пропорций к их фактическому ужасу. Эметофобия — боязнь рвоты — и социофобия — боязнь подвергнуться критике или насмешкам публично — очень часто рассматриваются фобии, которые являются хорошими примерами этого. Страдальцы гораздо больше страдают от ужасного предвкушения этих событий и от ограничения их жизней в попытках предотвратить это, чем от того, что они действительно происходят.

В какой-то момент вашей жизни вас может стошнить. Если ваш страх рвоты заставляет вас ограничивать потребление пищи и жидкости и избегать присутствия окружающих в случае, если у кого-либо из них есть вирус желудка, ваша эметофобия нуждается в лечении.

Вы, вероятно, будете подвергаться критике или публичному смеху в какой-то момент вашей жизни и испытывать стыд или смущение. Если ваш страх быть подвергнутым критике или насмешкам заставляет вас избегать присутствия людей на работе или в социальной среде, ваша социофобия нуждается в лечении.

Вы, вероятно, столкнетесь с хамским или оскорбительным мужчиной, который будет делать сексуальные комментарии, пытаться нащупать вас или показать свои гениталии в какой-то момент вашей жизни. Если ваш страх перед такими мужчинами заставляет вас избегать присутствия всей мужской половины населения, доверять мужчинам, работать с мужчинами, иметь с ними отношения и говорить о них без враждебности и негативных обобщений, ваша андрофобия нуждается в лечении.

К сожалению, вероятно, необходимо еще раз сказать, что «это может произойти» означает , а не «Это нормально, что это происходит.«Нормально, что существуют сексуальные правонарушители, грабители, пьяные водители или мошенники по кредитным картам». Вот почему эти вещи незаконны. Пока мы не найдем способ контролировать поведение всех остальных людей в мире, мы можем принимать разумные меры предосторожности и сообщать о преступлениях только в том случае, если станем их жертвами. Если мы живем в страхе и враждебности по отношению к целому полу, мы тоже становимся жертвами себя.

Мне известно, что меня будут обвинять в «обвинении жертвы», предлагая, чтобы андрофобные феминистки каким-либо образом смягчали свое отношение к мужчинам, и предлагая, чтобы эти отношения были нездоровыми, необоснованными и несовместимыми с реальностью.Будет сказано, что я возлагаю ответственность за мужское поведение на женщин. Я не делаю. Я оспариваю аргумент о том, что сексуальное насилие, оскорбление или хамство определяют «мужское поведение» из-за многочисленных доказательств того, что они этого не делают, и я думаю, что к ним будет лучше подходить, обращаясь к поведению, а не к мужчине. Меня также обвинят в том, что я больше беспокоюсь о мужчинах, чем о женщинах. Это тоже не правда. Точно так же, как «мужчины» не определяются сексуальным насилием и хамским поведением, «женщины» не определяются страхом и отвращением к мужчинам.Андрофобные феминистки — это подмножество феминисток, которые сами составляют крошечное меньшинство женщин (9% в Великобритании). Я подозреваю, что подавляющее большинство женщин уже знают, что андрофобное повествование является нездоровым, неразумным и несовместимым с реальностью.

В конечном счете, хотя я обеспокоен влиянием этого враждебного и несправедливого представления о мужчине на мужчин, именно женщин и лишены этого страха, который беспокоит меня больше всего. Несмотря на небольшой, андрофобный феминистский голос имеет силу в университетах, в которых почти наверняка будут участвовать женщины, которые, как мы надеемся, поделятся с мужчинами работой по управлению нашим миром.Это становится менее вероятным, чем больше их побуждают чувствовать страх и враждебность по отношению к половине своих жителей, и что любая встреча с агрессивным или сексуально беспокоящим мужчиной является нестерпимой травмой, которую никогда не преодолеть. Феминистки моего поколения и моей матери работали на и восхищались восприятием женщин как хрупких, напуганных, истеричных и неспособных справиться с суровыми жизненными реалиями. Мы утверждали и демонстрировали, что женщины эмоционально сильны и в полной мере способны выполнять руководящие роли в общественной сфере.Я боюсь, что переход к тому, что было названо «феминизмом в обмороке», может подорвать этот прогресс. Фобии ловят. Давайте ответим на них с сочувствием, а также с силой, стойкостью, доказательствами и, прежде всего, разумом.

Если вам нравятся наши статьи, будьте частью нашего роста и помогите нам написать больше для вас: