Социальные нормы в обществе как неотъемлемый фактор формирования и оценки репутации индивида | Крюкова
1. Крюкова Ю. Е. Репутация: этимология и поиск социально-философских оснований анализа [Электронный ресурс] // Электронное научное издание Альманах «Пространство и время». 2015. № 3 (21). C. 134–137. URL: http://www.space-time.ru/assets/files/Print_Journal_PDF_2015/2226-7271provr_st3–21.2015.43.pdf (дата обращения: 22.11.2017).
2. Словарь Dic.academic.ru [Электронный ресурс]. URL: https://dic.academic.ru/ (дата обращения: 22.11.2017).
3. Сегал А. П. Имидж – ничто, репутация – уже кое-что [Электронный ресурс] // Со-Общение. 2003. № 4. С. 49–52. URL: http://www.soob.ru/n/2003/4/practice/5 (дата обращения: 11.06.2018).
4. Крюкова Ю. Е. Этапы формирования и последующего развития проблем репутации: социально-философский анализ [Электронный ресурс] // Контекст и рефлексия: философия о мире и человеке. 2016. № 4. С. 20–36. URL: http://publishing-vak.ru/file/archive-philosophy-2016-4/2-kryukova.pdf (дата обращения: 22.11.2017).
5. Момджян К. Х. Процесс принятия решений и его место в деятельности лю-дей [Электронный ресурс] // Электронное научное издание Альманах «Про-странство и Время». 2015. Т. 9, № 2. URL: http://istina.msu.ru/media/publications/article/503/9b6/15382897/2227-9490e-aprovr_e-ast9–2.2015.32.pdf (дата обращения: 22.11.2017).
7. Устинова Н. В. Политическая репутация: сущность, особенности, технологии формирования: дис. … канд. полит. наук. Екатеринбург, 2005. 166 с.
8. Солкина П. А. Социальные нормы и их реализации в жизни общества: автореф. дис… канд. философ. наук. Красноярск, 2012. 127 c.
9. Момов В. В. Мораль и право. М.: Знание, 1974. С. 9–10.
10. Кочеткова А. В., Филиппов В. Н., Скворцов Я. Л., Тарасов А. С. Теория и практика связей с общественностью. СПб.: Питер, 2009. С. 197–229.
11. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 28.04.2015 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
12. Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. I–IV. [Принят Гос. думой 23 апреля 1994 года, с изменениями и дополнениями по состоянию на 10 апреля 2009 г.] // Собрание законодательства РФ. 1994. № 22. Ст. 2457.
13. Сорина Г. В. Принятие решений как интеллектуальная деятельность: монография. М.: Канон +: Реабилитация, 2009. С. 175–180.
14. Розанов И. Н. Литературные репутации. М.: Сов. писатель, 1990. 464 с.
15. Соколов М. М. 7 фактов о значении и источниках внутрипрофессионального суждения в академической среде [Электронный ресурс]. URL: http://postnauka.ru/faq/6451 (дата обращения: 11.06.2018).
17. Миронов В. В. Наукометрия как разновидность безумия // Сократ. 2016. № 09. С. 8–12.
18. Бобнева М. И. Социальные нормы и регуляция поведения. М: Наука, 1978.
19. Дюркгейм Э. Социология: ее предмет, метод, предназначение. М.: Ка-нон, 1995. 154 с.
21. Parsons Т. The Social System. Glencoe. 1951. P. 41–42.
22. Выготский Г., Шейкин А. Культурология. XX век: энциклопедия: в 2 т. / гл. ред. и сост. С. Я. Левит. СПб.: Унив. книга; Алетейя, 1998. Т. 1. 136 с.
23. Anna Kostikova, Alexander Segal, Galina Sorina, Sergey Spartak. Big Data: a loop or a challenge for human morality: mapping Russian tradition in philosophy and methodology, Russian Journal of Communication. 2017 [Электронный ресурс]. URL: https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/19409419.2017.1376533 (дата обращения: 11.06.2018).
Социальная норма в традиционном и современном обществе Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
K.Yu. Dobrin
Social Norm in Traditional and Modern Society
The historical features of the understanding of social norm are considered.Одним из важных вопросов при изучении норм является рассмотрение их функциональной значимости. Обращаясь к сущности и причинам возникновения социальной нормы, следует отметить, что она возникает с появлением человеческого общества. Огромное значение в развитии человека имеет его мышление и связанные с ним образы, нормы поведения,запреты,традиции — словом, все то, что резко отличает социальную среду от животных сообществ [1]. Важной характеристикой социальной нормы является ее полезность, поскольку традиционная культура направлена на сохранение социального порядка в соответствии с нормами и ценностями родового коллектива.
Объективной основой социальной нормы стало то, что поступки и действия людей характеризуют не только изменчивость, неповторимость и динамика, но и относительное постоянство и повторяемость [2]. Это дает возможность вывести некий «общий знаменатель» для индивидуальных поступков и действий. Таким образом, социальная норма
116
2011 • ВЕСТНИК ПАГС
складывается на практической базе совершения каждодневных действий в течение длительного промежутка времени — возможно, жизни нескольких поколений.
Функции социальных норм сводятся к утверждению и поддержанию верований и обычаев, а не к их объяснению. По мнению К. Леви-Стросса, необходимо изучать каждое общество, обладающее дуальной организацией, с целью выявить во множестве правил и обычаев общую схему, лежащую в основе всех местных и временных различий [3]. По мнению Т. Парсонса [4], социальным нормам приписываются два типа функций: во-первых, обеспечение членов общества эталонами, моделями, стандартами поведения; во-вторых, функция стабилизации отношений и интеграции индивидов в социум. По мнению же Э. Дюркгейма [5], функциональная важность нормативного порядка состоит в том, что интегрирующей основой общества является социальная солидарность, возникающая в результате общественного разделения труда и проявляющаяся в общих верованиях, чувствах, ценностях и нормах.
Ритуалы есть зародышевый потенциальный способ существования социальных норм, когда они еще не выделились в качестве социального института. Аборигену Австралии или индейцу не пришло бы в голову считать, что весь порядок его жизни может регулироваться с помощью каких-то специальных законов, данных извне, поскольку все, что было нужно для поддержания порядка, доставалось с помощью системы ритуалов, тотемов, плясок шаманов и прочих мифологизированных элементов — они и утверждали своей духовной властью весь строй жизни как нечто естественное, нормальное, а не чуждое или враждебное. Можно утверждать, что все мифическое сознание и связанные с ним разнообразные ритуалы были своеобразной социальной нормой — мононормой.
2011 • ВЕСТНИК ПАГС
117
различным достоинством и поэтому не могут руководствоваться одними и теми же нормами; более высокие сословия вправе нарушать нормы жизни более низкого сословия; нарушение установленных властью норм есть тяжкий грех, который можно искупить жестоким наказанием, молитвами, самобичеванием или местью; нормы других народов, особенно иноверцев, воспринимаются не только как чужие, но и как враждебные [6, с. 174].
Наряду с нормами, действующими внутри сословий, существовали и общекультурные нормы, превращавшие общество в единый социальный организм. Так, одной из самых древних была норма честного отношения к доле каждого в общественном труде. На заре человечества можно было выжить, только придерживаясь данной нормы. Она появилась в результате закрепления повторяющихся необходимых совместных действий. Другим примером является обычай кровной мести, позволявший сохранить семью как важный социальный институт средневекового общества.
Так складывалась система традиционных социальных норм, передававшихся во времени в неизменном виде.
В классической трактовке функционализма содержание норм связывается с культурой. По справедливому мнению социологов-классиков, социальная норма регулирует поведение индивида и групп, задает ему ориентиры и модели действия, что способствует поддержанию порядка в обществе. Культура легализует нормы и постоянно воспроизводит их, придавая обществу определенный порядок. Тем самым общество отождествляется с культурой, а культура — с нормами.
Культура в виде освоенной и устоявшейся системы норм постоянно воспроизводит существующий порядок общества, становясь основанием его структурированности и интегрированности. Следовательно, понятие нормы в этом случае является центральным в понимании самой культуры. Культура трансформирует социальные нормы в систему ценностей, пронизывающих всю духовную жизнь общества.
С возникновением классовой структуры общества механизм регулирования социального поведения стал контролироваться господствующим классом со своей идеологией, ценностями и нормами. Полезность социальной нормы стала относительной, поскольку норма, выгодная одному классу (социальной группе), может быть нейтральной или даже вредной для другого.
По мнению Р. Дарендорфа, в настоящее время классовый характер социальной нормы не изменился: «Установление нормы идет не путем репрезентативных опросов и мнений, а путем выборочных, в которых участвуют прежде всего «власть имущие» — парламентарии, члены правительства, которые выступают от имени общества» [7, с. 87]. В связи с этим понятно, что установленная норма не всегда удовлетворяет потребности всех членов общества.
По нашему мнению, значительная часть основных социальных норм в настоящее время все же принимается обществом, поскольку человечество (в большинстве своем) во все времена стремилось к стабильности, устойчивости и порядку. При этом стереотипное мышление индивида или группы предполагает скорее ориентацию на имеющиеся в данный момент хоть какие-то ценности и нормы, чем на их отсутствие.
1 18 2011 • ВЕСТНИК ПАГС
С наступлением эпохи постиндустриализма и информационного общества (1960-1970-е годы) взгляды на нормы и их функции стали меняться. Так, теоретики постмодернизма полагают, что определяющим фактором поведения человека следует считать не норму, а социальную информацию.
Если в индустриальном обществе источником социальных норм является механизм легитимации, создаваемый властью, то в обществе «постмодерна» доминирующим источником легитимации становится информация. Связано это с тем, что знание и власть есть две стороны одного вопроса: кто решает, что есть знание, и кто знает, что нужно решать? В эпоху информатики вопрос о знании трансформируется в вопрос об управлении: например, в чьих руках СМИ — в тех руках и власть. Вот почему утрата нормативности обществом обозначается как «утрата легитимности», возникающая в результате преобладания спекулятивных дискурсов и кризиса знания в процессе внутренней эрозии основы его легитимности.
Ж.-Ф. Лиотар полагает, что современное общество перестает быть большой социальной системой с соответствующей всеобщей детерминацией, подчиняясь «прагматике языковых частиц». При этом локальная детерминация разрушает возможность создания эффективного функционирования классических систем управления в виде централизованного государства и вертикальных линий управления [8]. По нашему мнению, в этом случае критериями нормы является эффективность и производительность, а не справедливость и гуманность. Основным принципом, по сути, становится естественный отбор, борьба за существование.
На наш взгляд, информационное общество проповедует «индивидуальное» в противовес «групповому». Такая ситуация провоцирует аномию (безнор-мие), приводящую, в свою очередь, к беспорядкам и хаосу. Современное российское общество многими называется постмодернистским, в котором вместо регуляции посредством социальных норм осуществляется локальная детерминация в виде революционного насилия, криминального террора и политических технологий.
Можно утверждать, что западные ценности с их индивидуализмом прививались нашему обществу в течение последних двадцати лет. Реальная политика некоторых развитых стран направлена на создание однополярного мира в условиях значительного территориального, географического и социального неравенства различных стран и народов. Однако попытка создания однополярного мира и процесс глобализации противоречат друг другу, в этом ярко проявляется абсурд постмодернизма, вбирающего в себя несовместимое и по большей части негуманное.
Примерно в том же смысловом контексте с постмодернистами рассуждает и Ю. Эльстер, рассматривающий связи между нормой и рациональностью [9, с. 75-76]. По его мнению, существует конфликт между интересами и нормами. В социальной науке эта проблема обсуждается с точки зрения столкновения концепций рационального индивидуального выбора и обусловленности поведения социальными нормами. Социальные нормы объясняются посредством эмоциональных и поведенческих наклонностей индивидов. Вместе с тем
2011 • ВЕСТНИК ПАГС 119
они признаются механизмом мотивации и при этом не отрицают важности рационального выбора.
По мнению Ю. Эльстера, одни действия являются рациональными, а другие обусловлены нормами. Более точная и адекватная формулировка гласит, что обычно действия предпринимаются под влиянием интересов и норм. Иногда результат представляет собой компромисс между тем, что диктует норма, и тем, что диктует рациональность. Иногда рациональный выбор блокирует социальную норму: многие люди участвуют в выборах, выполняя гражданский долг, но не тогда, когда это становится невыгодно им. И наоборот, социальные нормы могут блокировать рациональный выбор: так, беспощадная конкуренция на рынке может сочетаться с убежденной приверженностью нормам честности.
Рассматриваемая проблема является сложной и дискуссионной. Камнем преткновения, на наш взгляд, здесь становится состояние базовых социальных институтов (политических, экономических, социокультурных), которые не могут или не ставят своей главной целью баланс интересов общества, социальных групп и индивидов. В связи с этим не удается избежать войн, вооруженных конфликтов, террористических актов, техногенных аварий, преступности, безработицы, бедности, правонарушений. Более того, как свидетельствует статистика, негативные явления и процессы нарастают.
Рассмотрев феномен социальной нормы с момента ее возникновения до настоящего времени, можно сформулировать ряд выводов.
В традиционном обществе социальная норма играла огромную роль в развитии человека. Она сохраняла ценность родового коллектива и была сравнима с нормами «абсолюта». В индустриальном обществе, когда усилились социальная дифференциация и социальное неравенство, норма становится относительной. Механизм регуляции социального поведения осуществляется уже правящим классом, устанавливающим свои нормы, ценности, идеологию, причем эти нормы не всегда удовлетворяет потребности всех членов общества. В постиндустриальном информационном обществе ситуация с полезностью нормы, справедливостью и легитимностью становится еще более сложной: вместо социальных норм, основанных на принципах культуры и гуманизма, наблюдается регуляция, построенная на финансовых и региональных интересах. Рациональность и эффективность становятся мерилом нормы. Представляется, что такая ситуация может привести к крушению «социального» в человеке.
На наш взгляд, индикатором в проведении демаркационной линии между нормой и девиацией может послужить соотношение категорий «добра» и «зла», «преступника» и «жертвы».
Библиографический список
1. Аванесова Г. А. Сервисная деятельность: историческая и современная практика, предпринимательство, менеджмент: учеб. пособие. М., 2004.
2. Пеньков Е.М. Социальные нормы: управление, воспитание, поведение. М., 1990.
3. Леви-Строс К. Структурная антропология / пер. с фр. В.В. Иванова. М., 2001.
4. Parsons T. The structure of Social Action. N.Y., 1937.
5. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // Западноевропейская социология XIX-XX веков. М., 1996.
120 2011 • ВЕСТНИК ПАГС
6. Козырьков В.П. Природа девиации и структура социальных норм // Вестн. ННГУ. Сер.: Социальные науки. Н. Новгород, 2004. Вып. 1 (3).
7. Darendorf’R. «Homo-Sociologicus». Koln und Opladen, 1960.
8. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб., 1998.
9. Эльстер Ю. Социальные нормы и экономическая теория // THESIS. 1993. Вып. 3.
Yu.V. Zetkina
Youth Drug Prevention
in the Structure
of Anti-Drug Policy
in the Republic of Mordovia
The problem of social prophylaxis of narcotism in the youth environment of the region is raised. Recommendations for improvement of inter-institutional interaction in the sphere of social prophylaxis of narcotism are given.
Key words and word-combinations: narcotism, social prevention, youth.
Поднята проблема социальной профилактики наркотизма в молодежной среде региона. Сформулированы практические рекомендации по улучшению межведомственного взаимодействия в сфере социальной профилактики наркотизма.
Ключевые слова и словосочетания: наркотизм, социальная профилактика, молодежь.
УДК 316.32(470.345) ББК 60.524.258.3(2РосМар)
Ю.В. Зеткина
ПРОФИЛАКТИКА
МОЛОДЕЖНОГО
НАРКОТИЗМА В СТРУКТУРЕ
АНТИНАРКОТИЧЕСКОЙ
ПОЛИТИКИ
(НА ПРИМЕРЕ
РЕСПУБЛИКИ МОРДОВИЯ)
I I аркотизация российского общества составляет глобальную угрозу здоровью населения страны и национальной безопасности. Потребление наркотических средств в России в последние годы неуклонно растет, охватывая все территории страны и категории населения. Масштабы и темпы роста уровня наркотизма ставят под вопрос физическое и моральное здоровье нации и само будущее значительной части российских граждан.
Как отмечают исследователи, процесс наркотизации в стране из года в год «омолаживается» [1; 2]. Об этом свидетельствуют и официальные статистические данные, где указывается, что проблема локализована в возрастном измерении до 30 лет [3, с. 273]; ее носителями являются не только больные наркоманией, но и те, кто имеет опыт разовых и эпизодических проб наркотических веществ. Зачастую первичная наркотизация непосредственно связана с алкоголизацией.
Специалистами обозначены основные тен-
2011 • ВЕСТНИК ПАГС
121
Как менять социальные нормы без потрясений
Даже те, кто убежден в опасности глобального потепления, не торопятся менять свои привычки, потому что не запрограммированы заботиться о благополучии потомков, не сталкиваются с плавающим в океане пластиком и не верят в то, что небольшие перемены что-то решат. О том, как такие (незначительные, незатратные, но действенные) перемены инициировать, — отрывок из книги психологов Томаса Гиловича и Ли Росса «Наука мудрости. Как обратить себе на пользу важнейшие открытия социальной психологии».
Хорошие новости: сокращение энергопотребления по цене почтовой марки
Закончив карьеру в Университете штата Аризона, [автор классической работы «Психология влияния» Роберт] Чалдини всерьез взялся за изучение проблемы энергосбережения. Он стал главным научным консультантом в компании OPOWER, которая обучает коммунальные предприятия стимулировать клиентов на снижение энергопотребления. Убежденный, что в решении этой задачи могут пригодиться те же принципы влияния, что он выявил, занимаясь научной работой, Чалдини взялся за это дело. Он поставил себе цель разработать методы, более действенные, чем пропагандистские кампании в СМИ или традиционные штрафные угрозы и скромные денежные вознаграждения. Методы Чалдини всего лишь слегка подталкивали энергопотребителей к действиям, которые они и сами хотели совершить. Эти методы были привлекательны и для энергетических компаний, поскольку избавляли их от затрат на наращивание мощностей.
Один из методов опирался на тот же принцип «социального доказательства», с помощью которого Чалдини добивался от постояльцев гостиниц многоразового использования полотенец. Его команда прошла по нескольким домам в одном из пригородов Сан-Диего, оставляя на дверных ручках послания об энергосбережении. Было четыре варианта посланий. Одно призывало домовладельцев экономить электричество «ради окружающей среды», другое — «ради будущих поколений», третье — чтобы «сэкономить деньги». Четвертое послание, которое как раз использовало принцип социального доказательства, гласило: «Большинство ваших соседей делают что-то для энергосбережения каждый день» (это было правдой: большинство жителей пригорода действительно принимали какие-то минимальные меры в этом направлении). В конце месяца после снятия показаний счетчиков оказалось, что только одно послание дало результат. Как и предполагал Чалдини, энергопотребление заметно снизилось только в тех домохозяйствах, которым сообщили, что соседи пытаются сделать то же самое. […]
Более серьезная проблема
[…] Однако эксперты-климатологи не замедлят подчеркнуть, что подобные корректирующие меры, нацеленные на изменение индивидуального поведения, не соответствуют серьезности глобальной проблемы, с которой мы имеем дело. По их данным, более 90% стран мира недавно зафиксировали самое теплое десятилетие в истории, а в масштабе планеты после 2000 года пришлось девять из десяти самых жарких лет за всю историю наблюдений. С 2001 по 2010 год по всему миру было зафиксировано 136 000 смертей, связанных с жарой, что превысило показатель предыдущего десятилетия больше чем в двадцать раз. Предсказание климатических изменений рисует мрачную перспективу: сельскохозяйственная катастрофа, продовольственный дефицит и другие угрозы нашей цивилизации.
Из-за нашей неспособности что-то сделать с причинами изменения климата будущее грозит серьезными ограничениями в выбросах парниковых газов и тяжелыми последствиями собственно изменений климата.
Если вы не верите, что кризис, вызванный глобальным изменением климата, реален и что угроза приближается, вы, скорее всего, что присуще человеку, отрицаете неприятные события и склонны к самооправданию.
Если вы следили за освещением глобального потепления в СМИ, вы в курсе, как мало сделано, чтобы побудить правительства и промышленность принять меры, необходимые для сокращения ожидаемых издержек и ущерба. […]
Так что же делать?
[…] В истории можно найти несколько отправных точек для осторожного оптимизма. Хотя человеческие общества медленно реагируют на вызовы времени, экспертам-пессимистам свойственно недооценивать способность человечества добиваться быстрого прогресса, когда оно всерьез берется за дело. […]
Для реализации экологически ответственной политики принципиально важно кардинально изменить социальные нормы и приоритеты. Наше общество, и в конечном счете весь мир, нуждается в серьезном пересмотре того, что люди считают правильным и добродетельным, ради чего, по их мнению, стоит идти на жертвы и на что расходовать налоги. Необходим и пересмотр того, что считается не просто прискорбным, но непростительным, что видится не просто неправильным, но выходящим за грань дозволенного.
Нет нужды делать каждого человека горячим сторонником мудрой экологической политики. Достаточно выстроить социальную среду, в которой и те, кто предпочел бы отложить изменения ввиду их обременительности, относились бы к ним с пониманием,
ибо эти новшества рассматривались бы как норма, нечто само собой разумеющееся для настоящего гражданина.
Преодоление барьеров с помощью пересмотра социальных норм
[…] Во второй половине XX века войны между западноевропейскими державами, имевшие место на протяжении многих столетий, внезапно прекратились и сегодня кажутся немыслимыми. Соединенные Штаты превратились из страны, в которой мы считали важным знаком прогресса одну-единственную актрису-афроамериканку, исполнявшую нестереотипную роль медсестры в комедийном сериале*, в страну, дважды избравшую афроамериканца на пост президента, — и это в течение нашей, авторов этой книги, жизни. При жизни наших детей право на брак для однополых пар, которое не хотели отстаивать даже активные борцы за права геев — из страха отпугнуть нерешительных сторонников, было признано самым консервативным за последние десятилетия составом Верховного суда США как знак признания радикальной перемены в общественном мнении.
Восемьдесят шесть серий ситкома «Джулия» с Дайан Кэрролл в главной роли шли с сентября 1968 по март 1971 года.Смена норм, касающихся репродуктивного поведения по всему миру, дает еще один обнадеживающий пример. В 1970 году ни в одной из стран Европы суммарный коэффициент рождаемости не был меньше 1,7. К 2000 году рождаемость уже более чем в двадцати пяти из них не превышала этот уровень. Падение рождаемости произошло и в развивающихся странах: в Индии с коэффициента чуть меньше 6,0 в 1950-х годах до 2,6 в 2011 году, близкого к уровню, обеспечивающему простое воспроизводство населения, и в Бразилии с 6,3 в 1960 году до 2,3 всего четыре десятилетия спустя.
Поразительная трансформация социальных норм, связанных с курением в Соединенных Штатах, особенно поучительна: стремительно изменились не только эти нормы, но и мнение о курении и курильщиках, которое распространялось вместе с этими изменениями. Спустя всего несколько десятилетий курение не только больше не ассоциируется со зрелостью, искушенностью, сексуальной привлекательностью, но и, по крайней мере в среде среднего класса, а также у образованной молодежи, отмечено клеймом нечистоплотности и воспринимается как признак слабости и недальновидности. И это случилось несмотря на пропагандистские усилия производителей табака, которые были организованы лучше и финансировались щедрее, чем нынешняя кампания по отрицанию глобального потепления. […]
Благотворные циклы изменения поведения и убеждений
[…] Должен быть разорван порочный круг инерции, самооправдания и отчаяния, порождаемый экономическим давлением и другими действиями со стороны влиятельных отраслей промышленности. Требуются образовательные инициативы, благодаря которым обществу, особенно молодежи, было бы труднее отрицать научные факты. Одновременно важно привить обществу сознание личной и коллективной способности что-то изменить. Важно противодействовать нежеланию людей признавать факты, разоблачать «рациональные соображения», оправдывающие бездействие, опровергать невозможность влиять на события. Для адекватного ответа на вызов глобального потепления важнее всего изменить представление о том, в чем состоит долг достойных членов сообщества — будь то сообщество лиц, корпоративное сообщество или мировое сообщество в целом.
Осторожное подталкивание (например, корректировка ситуационных влияний и ограничений, правильный подбор вариантов, предлагаемых по умолчанию, использование хорошо заметных сигналов о принятых социальных нормах, заранее продуманное формирование положительных, а не отрицательных ассоциаций) принесет плоды скорее, чем более жесткие методы. Эти психологически мудрые меры и производимые ими нормативные изменения кого-то могут подвигнуть на политическую активность, а большинство людей — на принятие разумных изменений в повседневной жизни просто потому, что они (пусть иногда и неохотно) будут согласны исполнять долг сознательного гражданина. Учет наивного реализма (первая глава) и тенденций, искажающих суждения и решения (пятая глава), может сделать людей терпимыми к тем, кто еще не разобрался в вопросах глобального потепления, и побудить к поиску более изощренных и психологически обоснованных стимулов к изменению.
В итоге может оказаться, что необходимо социальное движение, вроде тех, что в прошлом не раз изменяли мир и благодаря которым, например, появились христианство и ислам, которые привели к трансформации монархий в демократии или к отмене рабства — и одно из которых теперь вдохновляет женщин на борьбу за свои права по всему миру. Рецепта для создания такого движения не существует, но
история и научные исследования показывают, сколь быстрыми и радикальными могут быть преобразования после достижения переломного момента.
Пока мы питаем более скромную надежду, что эта глава сделает ваши аргументы в неминуемой в будущем общественной дискуссии более обоснованными и убедительными. Одним словом, мы надеемся, что рассказали вам достаточно, чтобы в нужный момент вы оказались в числе мудрых защитников окружающей среды.
В рубрике «Открытое чтение» мы публикуем отрывки из книг в том виде, в котором их предоставляют издатели. Незначительные сокращения обозначены многоточием в квадратных скобках. Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Где можно учиться по теме #социология
Читайте нас в Facebook, VK, Twitter, Instagram, Telegram (@tandp_ru) и Яндекс.Дзен.
ВведениеДва методологических подхода, которые привычно ассоциируются с именами Адама Смита и Эмиля Дюркгейма, демонстрируют одно из наиболее устойчивых расхождений в позициях общественных наук. Речь идёт об известном противопоставлении: Homo economicus и homo sociologicus. Предполагается, что первый из них руководствуется принципами инструментальной рациональности, в то время как поведение второго определяется социальными нормами. Первого увлекает перспектива вознаграждения, а второго подталкивают в спину квази-инерционные силы (Gambetta, 1987). Первый — всегда стремится улучшить своё положение и приспосабливается к изменяющимся условиям. Второй — нечувствителен к обстоятельствам и не отклоняется от стереотипов предписанного поведения, даже если появляются новые и бесспорно лучшие варианты. Первого легко изобразить в виде самодостаточного асоциального атома, а второго — как бездумную игрушку социальных сил. В этой статье я более подробно проанализирую указанное противопоставление и рассмотрю попытки экономистов свести действия, продиктованные нормами, к определённому типу оптимизирующего поведения (см. также Elster, 1989). Социальные нормыРациональное действие ориентировано на результат. Рациональность подсказывает: «Если вы хотите достичь цели Y, предпринимайте действие X». Напротив, социальные нормы, как я их понимаю, не ориентированы на результат. Простейшие социальные нормы имеют формулу «Предпринимайте действие X» или: «Не предпринимайте действия X». Более сложные нормы гласят: «Если вы предпринимаете действие Y, тогда предпринимайте действие X», или: «Если другие предпринимают действие Y, тогда предпринимайте действие X». Ещё более сложные нормы могут предписывать: «Предпринимайте действие X, потому что было бы хорошо, если бы все так поступали». Рациональность по сути своей обусловлена и ориентирована на будущее. Социальные нормы или безусловны или, если обусловлены, то не ориентированы на будущее. Чтобы быть социальными, нормы должны разделяться другими людьми и в какой-то мере опираться на одобрение или неодобрение ими того или иного типа поведения. Человек соблюдает нормы, понимая, что, нарушив их, он испытает чувства смятения, беспокойства, вины и стыда. Индивид, приверженный нормам, может быть движим и эмоциями, такими как ярость или негодование. Джилас определяет чувства черногорца, осуществляющего предписанную нормой месть как «исступленную, сладчайшую форму опьянения» (Djilas, 1958, p. 107). Благодаря сильным эмоциям, которые они способны вызывать, социальные нормы держат разум в тисках. Это исходное утверждение, пожалуй, абсолютизирует механический, нерефлективный характер поведения, определяемого нормами. В действительности социальные нормы оставляют значительный простор для выбора, интерпретации, манипулирования и проявления мастерства. Поэтому рациональные субъекты нередко используют нормы для достижения своих целей. В то же время пластичность норм имеет пределы, иначе манипуляции не имели бы смысла. Необходимо отличать социальные нормы от ряда других, сходных явлений. Во-первых, социальные нормы отличаются от нравственных норм. Некоторые нравственные нормы являются логически последовательными, например те, которые ведут своё происхождение от утилитаристской этики. Во-вторых, социальные нормы отличаются от правовых норм. Соблюдение правовых норм обеспечивают специалисты и делают это в собственных интересах: иначе они потеряют работу. Наоборот, соблюдение социальных норм обеспечивают члены всего общества, далеко не всегда руководствуясь при этом собственными интересами (см. ниже). В-третьих, социальные нормы — более широкое понятие чем «равновесие, основанное на обычае», описанное в статье Роберта Сагдена (Sugden, 1989). Как объясняет Сагден, равновесие, основанное на обычае, оправдано в том случае, если обычай позволяет достичь существенно лучшего результата. Я же доказываю ниже, что многие социальные нормы не выгодны никому. В-четвёртых, социальные нормы отличаются от индивидуальных норм, представляющих собой самоограничения, выработанные людьми, чтобы преодолеть собственное безволие (Ainslie, 1982; 1984; 1986). Индивидуальные нормы, как и социальные, не ориентируются на результат, и источником их является стремление избежать чувства смятения и вины. В то же время они не зависят от одобрения или неодобрения других людей, поскольку совсем не обязательно разделяются ими. Наконец, поведение, опирающееся на нормы, надо отличать от привычек и принудительных неврозов. В отличие от социальных норм привычки индивидуальны. В отличие от индивидуальных норм отступления от них не ведут к самобичеванию и не вызывают чувства вины. В противоположность неврозам и индивидуальным нормам, привычки не являются принудительными. В свою очередь, принудительные неврозы отличаются от социальных норм высокой степенью избирательности. Однако то, что в одной культуре выглядит как принудительный невроз, в другом обществе может быть устойчивой социальной нормой (Fenichel, 1945, p. 586). Можно привести в пример поведение, диктуемое долгом отмщения (Djilas, 1958). Попробую проиллюстрировать свои идеи некоторыми примерами социальных норм. Нормы потребления регулируют стиль одежды, способы поведения за столом и так далее. Мастерски описав жизнь Германтов и их окружения, Пруст показал, что следование подобным нормам, несмотря на то что они не затрагивают существенных сторон бытия, может быть для людей жизненно важным. Пьер Бурдьё раздвинул рамки понятия норм потребления до культуры поведения в целом: какое построение фразы, словарь и произношение характерны для вас? Какие фильмы вы смотрите? Какие книги вы читаете? Каким видом спорта занимаетесь? Какую мебель покупаете? Нормы, запрещающие «противоестественное» поведение: кровосмешение, каннибализм, гомосексуализм и свальный грех. Запрещение каннибализма допускает, однако, исключения в случае force majeure (Edgerton, 1985, p. 51). Вообще можно сказать, что если существует норма, то, как правило, существует и совокупность дополнительных норм, определяющих допустимые исключения. Часто они не столь ясны, как основная норма, и следование им осуществляется преимущественно по усмотрению индивида. Нормы, регулирующие использование денег, часто становятся правовыми, как, например, закон, запрещающий продажу и покупку голосов избирателей. Однако нередко они остаются неформальными, как, например, норма, осуждающая покупку места в очереди на автобус, или норма, не одобряющая обращение к соседу с просьбой за деньги подстричь газон. Ниже я ещё остановлюсь на таких случаях. Нормы взаимной любезности обязывают нас платить любезностью за любезность, оказанную нам другими (Gouldner, 1960). Часто этими нормами регулируется дарение подарков. Норма может не требовать от меня подарка кузену на Рождество, но, если он начнёт дарить мне подарки, придётся в ответ делать то же самое. Нормы возмездия обязывают нас определённым образом отвечать на ущерб, причинённый нам другими. Правила, регулирующие месть, зачастую очень сложны (Husluck, 1954; Böhm, 1984; Miller, 1989). Тем не менее отмщение часто противоречит личной выгоде. «Кто не видит, — писал Юм, — что к мести, предпринимаемой единственно из-за сильного аффекта, можно стремиться столь яростно, что это заставит нас сознательно отказываться от всяких соображений спокойствия, интереса или безопасности?» (Юм, 1965, с. 347). Трудовые нормы. Рабочее место представляет собой средоточие действий, определяемых нормами. Существует социальная норма, не позволяющая жить за чужой счёт, и соответствующее ей нормативное принуждение зарабатывать свой доход трудом (Elster, 1988). На рабочем месте часто действуют неформальные правила, регулирующие отношения между рабочими в процессе труда. Типичный случай — определение нижнего и верхнего предела интенсивности работы, позволяющее не слыть ни лодырем, ни выскочкой (Roethlisberger and Dickson, 1939, p. 522). Акерлоф утверждает, что наёмные рабочие обладают «кодексом чести», который запрещает им обучать новых рабочих, нанятых для того, чтобы выполнять ту же работу за более низкую оплату (Akerlof, 1980) 1. Нормы сотрудничества. Существует много максим сотрудничества, ориентированных на результат. Личность с утилитарной ориентацией, например, будет сотрудничать с другими только в том случае, если её участие в деле повысит среднюю отдачу, средний уровень полезности для членов группы. Но одновременно существуют нормы кооперации, которые на результат не ориентированы. Одну из них можно было бы назвать «бытовым кантианством». Она гласит: «Сотрудничайте только в том случае, если бы для всех было лучше, чтобы все сотрудничали, чем чтобы никто не сотрудничал». Есть также «норма справедливости», призывающая сотрудничать только потому, что большинство людей ориентировано на сотрудничество. Среди действий, основанных на нормах сотрудничества, можно назвать участие в выборах (Barry, 1979) и согласие платить налоги (Laurin, 1986). Нормы распределения регулируют справедливое, по доминирующим представлениям, распределение доходов и других благ. В демократических обществах особенно сильна норма равенства. Как писал Токвилль: «Страсть к равенству проникает во все уголки человеческого сердца, переполняя его и завладевая им целиком. Бесполезно объяснять людям, что, слепо отдаваясь одной исключительной страсти, они ставят под угрозу свои самые жизненно важные интересы: люди остаются глухими» (Токвиль, 1992, с. 373). Люди готовы скорее понести ущерб, чем принять систему распределения, которую они считают несправедливой (Kahneman et al., 1986). Если стороны, заключающие сделку, сотрудничают, как демонстрирует модель, предложенная Калаи и Смородински, то результат сделки соответствует норме справедливого распределения (McDonald and Solow, 1981, p. 905–906). Опираясь на эти примеры, я попытаюсь рассмотреть ряд аргументов, цель которых доказать, что социальные нормы — не что иное как средства индивидуальной, коллективной или генетической оптимизации. Однако прежде я сделаю два кратких пояснения. Признание того, что социальные нормы могут быть мотивами человеческого поведения, не означает отказа от методологии индивидуализма. Действительно, многие социологи, которые подчёркивали значение социальных норм, являлись одновременно представителями методологии холизма (например, Дюркгейм — см. Дюркгейм, 1991), но между этими двумя позициями нет логической зависимости. Социальные нормы в моей интерпретации представляют собой эмоциональные и поведенческие наклонности индивидов. Признание социальных норм механизмом мотивации также не означает отрицания важности рационального выбора. Существует эклектическая точка зрения, согласно которой одни действия рациональны, а другие — обусловлены нормами. Более точная и адекватная формулировка гласит, что обычно действия предпринимаются под влиянием интересов и норм. Иногда результат представляет собой компромисс между тем, что предписывает норма, и тем, что диктует рациональность. Участники эксперимента Канемана, Кнеча и Талера отказывались принимать вознаграждение на условиях очень несправедливого распределения, считая, что лучше не получать ничего, чем быть эксплуатируемыми другими; однако они соглашались на меньшие диспропорции в распределении (Kahneman et al, 1986). В то же время иногда рациональность блокирует социальную норму. Многие люди участвуют в выборах, выполняя свой гражданский долг, но не тогда, когда это становится слишком накладно. И наоборот, социальные нормы могут блокировать рациональный выбор. Так, отмечает Коулмен, беспощадная конкуренция на рынке может сочетаться с убеждённой приверженностью нормам честности (Coleman, 1982). Являются ли нормы рационализацией личного интереса?Правда ли, что, как полагали предшествующие поколения антропологов и социологов, нормы подчиняют себе людей, а те лишь слепо следуют им? Или праву сменившее их не столь давно поколение учёных, утверждающих, что правила и нормы — всего лишь материал для манипуляции или, может быть, подсознательной рационализации? Иногда люди и в самом деле обращаются к социальной норме, чтобы реализовать свой интерес. Допустим, моя жена и я устраиваем ужин на восемь персон и четверых уже пригласили. Мы обсуждаем определённую пару, чтобы пригласить её на два оставшиеся места, и не можем договорится по причинам несколько деликатным. Мне нравится дама, которую предполагается пригласить, но именно это не нравится моей жене. Проговаривать это вслух мы не хотим (возможно, существует даже некая социальная норма, диктующая такое нежелание). Вместо этого мы обращаемся к подходящим социальным нормам. Я призываю на помощь норму взаимной любезности и говорю: «Поскольку они приглашали нас на обед, теперь настала наша очередь пригласить их». Моя жена прибегает к другой норме: «Поскольку мы уже пригласили двух одиноких мужчин, нам следует пригласить двух дам». Подобные ситуации то и дело возникают и в области трудовых отношений. Призывы к общепринятым социальным нормам могут оказать своё воздействие на ход переговоров по поводу заработной платы, хотя решающее значение здесь имеет соотношение сил сторон. Существует норма справедливого распределения прибыли между трудом и капиталом. Предприниматели вспоминают об этой норме, когда дела фирмы идут неважно, а рабочие — когда фирма процветает. Есть норма равной оплаты за равный труд. Рабочие ссылаются на неё, когда они зарабатывают меньше, чем рабочие на других аналогичных фирмах, но забывают о ней, если получают больше. Норма сохранения статуса или различий в заработной плате также может использоваться в трудовых переговорах. Социальные психологи изучали нормы распределения, чтобы выяснить, оказывается ли норма выгодна для тех, кто ей следует. Некоторые результаты исследований свидетельствуют о существовании «нормы скромности»: самые удачливые предпочитают норму абсолютно равного вознаграждения, в то время как менее удачливые предпочитают норму справедливости или вознаграждения, пропорционального достижениям (Mikula, 1972; Kahn et al., 1977; Yaari and Bar-Hilld, 1988). Более здравыми, однако, представляются выводы, которые утверждают, что люди предпочитают те нормы распределения, которые им выгоднее (Deutsch, 1985, сh.11; Messick and Sentis, 1983). Это заключение соответствует ситуации, часто возникающей в переговорах о заработной плате. Группы с низким доходом предпочитают норму равенства, а высокодоходные группы выступают за оплату по труду. Особенно легко манипулировать нормами, определяющими процедуры. Например, существует общая норма, предписывающая тому, кто выступает с какой-либо инициативой, взять на себя ответственность за её реализацию. Существование такой нормы часто препятствует выдвижению даже тех предложений, от реализации которых выиграют все. Супруги могут хотеть ребёнка, но не заговаривают об этом, потому что каждый опасается, что тем самым возьмёт на себя большую ответственность за уход за младенцем 2. Участник семинара, предлагающий возможную тему для дискуссии, рискует тем, что ему будет поручено готовить по ней сообщение. Тот из влюблённых, кто первым назначает свидание, оказывается в менее выгодном положении. Тонкое искусство провоцировать других на первый шаг и не поддаваться на такие провокации даёт примеры рационального использования социальной нормы. Некоторые учёные высказывали предположение, что нормы — всего лишь средство манипуляции, используемое людьми для того, чтобы обрядить собственный интерес в приемлемые одежды. Но с этим нельзя согласиться. Очевидно, что некоторые нормы, такие, например, как норма мести, выходят за пределы личных интересов. Кроме того, как подметил Эджертон, столь циничный взгляд на социальные нормы внутренне противоречив. «Если бы правила не считались важными, не воспринимались серьёзно и не выполнялись, манипулировать ими в собственных интересах было бы затруднительно. Если многие люди не признают нормы законными и обязательными для исполнения, как может кто-то использовать их для собственной выгоды?» (Edgerton, 1985, p. 3). Можно привести и другой аргумент: «Если доводы в пользу справедливости — столь откровенная фальшь, почему тогда они оказываются на первом плане и привлекают серьёзное внимание?» (Zajac, 1985, p. 120). Если некоторым людям удаётся успешно использовать нормы в собственных интересах, то только потому, что для других — нормы выше личных интересов. Более того, даже те, кто апеллирует к норме в собственных интересах, обычно верят в неё, иначе их призыв не имел бы особой силы (Veyne, 1976). Потенциального манипулятора нормами сдерживает также необходимость — фактически тоже социальная норма — быть последовательным. Даже если норма для него всего лишь средство достижения цели, он должен действовать в соответствии с ней. Сославшись однажды на норму взаимной любезности, я не могу игнорировать её в следующий раз, когда к ней прибегнет моя жена. Обращение предпринимателя к рабочим с просьбой разделить тяготы тяжёлого года может найти понимание. Но это предполагает, что, когда год будет удачным, ему тоже придётся поделиться доходами. Предыдущее обращение к рабочим обязывает его последовательно придерживаться принципа справедливого распределения прибыли (Mitchell, 1986, p. 69). Шведские металлурги в 1930-х годах с успехом воспользовались нормой равенства, добившись паритета в заработной плате с лучше оплачиваемыми рабочими строительной промышленности. Позднее, когда их позиции на переговорах оказались более сильными, предыдущий призыв к равенству вынудил их умерить свои требования (Swenson, 1989, p. 60). Наконец, манипулятора сдерживает тот факт, что набор норм, которые он может использовать, всё-таки ограничен. Даже если его не связывают предыдущие заявления, для реализации его интереса может просто не найтись подходящей нормы. Утверждая, что манипулирование социальными нормами предполагает, что они некоторым образом подчиняют себе сознание людей, ибо иначе невозможно было бы манипулировать, я не имею в виду, что общество состоит из двух видов людей: тех, кто верит в нормы, и тех, кто манипулирует верящими. Наоборот, я считаю, что большая часть норм разделяется большинством людей — как манипуляторами, так и манипулируемыми. Мы в этом случае имеем дело не столько с манипуляцией в прямом смысле, сколько со сплавом веры, обмана и самообмана. В любой момент времени у нас в запасе существует много разных норм, которые по-разному соотносятся с конкретной ситуацией. Норма, соответствующая узко понятому личному интересу, приобретает особое значение. Если же для рационализации моего личного интереса не находится подходящей нормы, или в недавнем прошлом я ссылался на другую норму, или если существует более влиятельная норма, — я вынужден буду действовать вопреки своему интересу. Мой имидж человека, связанного нормами общества, не позволит мне перебирать разнообразное меню социальных норм, произвольно выбирая из него что-то подходящее для оправдания своих действий, поскольку я нуждаюсь в самоуважении не меньше, чем в уважении других. Как минимум, социальные нормы являются мягкими ограничителями действий. Но существование норм мести показывает, что порой их значение может быть гораздо более серьёзным. Является ли соблюдение норм следствием личного интереса?Когда люди следуют нормам, они обычно руководствуются определёнными соображениями: они хотят избежать неодобрения других людей — от поднятых бровей до социального остракизма. Представьте, что мне надо выбирать между местью за убийство моего кузена и бездействием. Последствием мести может стать то, что ия, в свою очередь, стану объектом ответного возмездия. Следствием бездействия в худшем случае будет ситуация, когда семья и друзья отвернутся от меня, оставив меня беззащитным перед лицом врагов. В лучшем случае я потеряю их уважение и право чувствовать себя равным среди них. Анализ предпочтений подсказывает, что выбор между местью или изгнанием оказывается рациональным. В более общем виде поведение, регулируемое нормами, обеспечивается угрозой социальных санкций, которые делают выполнение норм рациональным. Руководствуясь таким подходом, Акерлоф утверждает, что в Индии, например, рационально придерживаться кастовой системы, даже не будучи её приверженцем (Akerlof, 1976). Отвечая на этот довод, хотелось бы прежде всего заметить, что нормы не нуждаются в эффективных внешних санкциях. Когда нормы интериоризо– ваны, им следуют, даже если нарушение пройдёт незамеченным или не повлечёт наказания. Я не ковыряю в носу, если меня могут увидеть пассажиры проходящего поезда, даже будучи уверенным, что никого из них я не знаю, никогда больше не увижу и они не могут применить ко мне никаких санкций. Я не бросаю мусор в парке, даже если вокруг никого нет. Если бы наказание было лишь этикеткой с ценой, прикреплённой к преступлению, никто, будучи пойманным, не испытывал бы чувства стыда. Люди обладают внутренним гироскопом (Гироскоп — твёрдое тело, быстро вращающееся вокруг имеющейся у него оси вращения. Основное свойство гироскопа состоит в том, что его ось устойчиво сохраняет приданное ей первоначальное направление. Это устройство используется в различных навигационных приборах. — Прим. ред.), который побуждает их постоянно соблюдать нормы, независимо от реакций окружающего мира. Утверждение, что люди выполняют нормы, потому что боятся санкций за их нарушение, вызывает и другое возражение. Почему, собственно, члены общества наказывают тех, кто нарушает нормы? Что им до этого? Один из возможных ответов состоит в том, что, если они не выразят своего неодобрения факту нарушения, то их поведение вызовет неодобрение третьих лиц. Когда существует норма, предписывающая действие X, обычно существует и «мета-норма», предусматривающая санкции против тех, кто не следует этой конкретной норме (Axelrod, 1986). Возможна даже норма, наказывающая тех, кто не наказывает тех, кто не выполняет действие X. До тех пор, пока, выразив неодобрение, мы несем меньшие издержки, чем в том случае, когда, не выразив его, испытываем неодобрение других, выражение неодобрения можно считать рациональным проявлением личного интереса. Но ведь выражение неодобрения всегда обходится дорого, независимо от мотива поведения. Как минимум, оно требует затрат энергии и внимания, которые можно использовать и в других целях. Существует риск вызвать отчуждение или ответную враждебность и тем самым навлечь на себя неприятности. Когда запрещается иметь дело с человеком, подвергнутым остракизму, утрачиваются возможности для взаимовыгодных действий. Правда, чем дальше находится очередное звено действий от исходного нарушения, тем стремительнее сводится к нулю шанс получить неодобрение. Люди, как правило, не выражают неодобрения лицам, которые не наказали людей, которые не наказали людей, которые не наказали людей, которые не наказали нарушителей нормы 3. Следовательно, некоторые санкции должны осуществляться по мотивам иным, чем страх наказывающего перед грозящими ему санкциями. Существуют ли нормы для того, чтобы обеспечивать личный интерес?Я понимаю, что инстинктивной реакцией многих экономистов на утверждение, что действия людей бывают продиктованы иррациональными нормами, может быть предположение, что при более пристальном изучении нормы всё равно окажутся замаскированными трудноуловимым проявлением личного интереса или средством его достижения. Например, Гэри Беккер утверждает, что «максимизирующее поведение и стабильность предпочтений являются не просто исходными предпосылками, но могут быть выведены из концепции естественного отбора пригодных способов поведения в ходе эволюции человека» (Беккер, 1993, с. 27). Согласно данной точке зрения, нормы существуют потому, что они обеспечивают личный интерес, превалирующий над стремлением избежать наказания. Некоторые социальные нормы, безусловно, полезны для человека, например нормы, ограничивающие потребление спиртного или осуждающие неумеренность в еде. Более того, следуя индивидуальным нормам, люди могут объединяться с целью взаимного контроля, по сути, требуя от единомышленников карать себя за отклонения от нормы и, в свою очередь, без колебаний наказывая тех, кто не взыскивает с преступающих норму. Самый лучший пример представляет собой описанное Э. Курцем Общество анонимных алкоголиков, в правилах которого записано, что «каждому излечившемуся алкоголику, состоящему в Обществе анонимных алкоголиков, на каждой встрече постоянно напоминают, что он одновременно должен как получить что-то от своих друзей-алкоголиков, так и что-то дать им» (Kurtz, 1979, p. 215). Большинство норм, однако, не представляет собой социальных контрактов такого рода. Следует также отметить, что социальные нормы полезны тем, что позволяют людям экономить силы на принятии решений. Отработанный механизм принятия решений в конечном счёте может быть полезнее для индивида, чем сложный поиск оптимального варианта. Однако приведённый аргумент не делает различия между социальными нормами и привычками. Привычки, действительно, полезны в упомянутых случаях, но следование им не контролируется другими людьми, а отступление от них не вызывает чувства вины или беспокойства. Следующий довод в защиту позиции, утверждающей, что соблюдение норм рационально с точки зрения индивида, гласит, что нормы предупреждают об опасностях, в существование которых иначе было бы трудно поверить. Они помогают также решать проблему несовместимости во времени. Вендетта ведётся не ради будущих выгод, она — следствие ранее совершенного преступления. Хотя желание отомстить не ориентировано на будущий результат, оно может привести к благоприятным последствиям. Если другие люди убеждены, что я обязательно отомщу за преступление, они позаботятся о том, чтобы не спровоцировать меня. Если же они поймут, что я отвечаю на оскорбление только тогда, когда это в моих интересах, они не будут столь осторожными. С рациональной точки зрения не следует слишком опасаться угрозы, пока осуществление её — не в интересах угрожающего. Например, с рациональной точки зрения угроза покончить с собой не заслуживает слишком серьёзного отношения. Но угроз, опирающихся на кодекс чести, действительно следует опасаться, потому что они будут приведены в исполнение даже вопреки интересам угрожающего. Эта в целом правильная интерпретация недостаточна для объяснения нормы мщения. Когда индивид, руководствующийся кодексом чести, ссорится с человеком, которым движут исключительно рациональные мотивы, он, скорее всего, добьётся своего. Но если ссора вспыхивает между двумя людьми, соблюдающими кодекс чести, оба могут оказаться в ситуации худшей, чем если бы они в решении своего конфликта положились на систему права. (Кажется, мафиози лучше чувствуют себя в США, чем на Сицилии.) Последний пример достаточно типичен, поскольку мы говорим о кодексах чести, являющихся общепринятыми социальными нормами. Рациональный момент в следовании кодексу в данном случае сводится к желанию избежать санкций, о которых мы говорили выше. В любом случае трудно поверить, что человек может рационально принять решение вести себя иррационально, даже зная, что иррациональное поведение окажется выгодным. Перефразируя Макса Вебера, можно сказать, что социальная норма — это не такси, из которого можно выйти, когда захочется. Те, кто следуют социальной норме, связаны ей и тогда, когда она не в их интересах. В конкретной ситуации придерживаться нормы может быть полезно, но это не значит, что так будет всегда. Более того, не следует думать, что существование той или иной нормы можно объяснить её потенциальной полезностью. Различие между полезностью и рациональностью норм можно также выявить на примере исследования Акерлофа по вопросу о том, почему рабочие отказываются обучать вновь нанятых рабочих, согласившихся трудиться за более низкую заработную плату. Анализируя феномен устойчивости заработной платы, Ассар Линдбек и Деннис Сноуэр (Lindbeck and Snower, 1986) пришли к выводу, что объяснение этого факта надо искать в незаинтересованности кадровых рабочих, получающих более высокую оплату. Не раскрывая секреты мастерства потенциальным конкурентам-рабочим, они сохраняют монопольную власть и возможность получать за свой труд более высокое вознаграждение. Для того чтобы блокировать новичков, используется целая система приёмов: «Во-первых, обращаясь с новичками недружелюбно, рабочие способны сделать условия труда вновь нанятых столь непривлекательными, что последние сами начнут требовать более высоких расценок. В реальности аутсайдеры обычно проявляют осторожность и стараются не соглашаться на заработную плату более низкую, чем у кадровых рабочих. Этому типу поведения часто даётся социологическое объяснение ad hoc: ’социальные нравы’ не позволяют аутсайдерам ’отнимать’ работу у своих трудящихся товарищей. Мы же считаем, что сами социальные нравы в данном случае могут быть следствием того, что новички заранее ожидают враждебную реакцию, которая, в свою очередь, является следствием оптимизирующей стратегии кадровых рабочих. Во-вторых, кадровые рабочие обычно отвечают за обучение вновь нанятых и тем самым воздействуют на их потенциальную производительность. Поэтому они в состоянии требовать повышения заработной платы, угрожая некачественным обучением или вообще срывом программ подготовки рабочей силы для предприятия… Таким образом, чтобы добиться повышения своей заработной платы, рабочий может угрожать тем, что станет совершенно несговорчивым существом». Я согласен с А. Линдбеком и Д. Сноуэром, что рабочий может прибегнуть к такой угрозе, но серьёзна ли она? В его ли интересах быть недружелюбным, если новый рабочий всё равно нанят? Если Линдбек и Сноуэр думают, что «психологическое давление доставляет удовольствие и тому, кто к нему прибегает» (Lindbeck and Snower, 1988, p. 171), они должны признать, что это понятно и аутсайдеру. Следовательно, его не очень пугает перспектива проявления недоброжелательства. Я считаю, что прав Акерлоф, который утверждает, что за поведением, которое мы рассматриваем, стоит некая социальная норма. Будучи полезным, остракизм нерационален. Существуют ли нормы для того, чтобы обеспечивать общие интересы?Большинство экономистов, считающих, что социальные нормы не воплощают рациональный интерес отдельного индивида, убеждено в их рациональности на уровне социума. Они утверждают, что социальные нормы наилучшим образом обеспечивают коллективный интерес тех, кто ими руководствуется. Более того, по их мнению, именно функция реализации коллективного интереса объясняет, почему вообще существуют социальные нормы. Для большинства пишущих на эту тему использование термина «социально полезный» скорее всего означает, что общество, связанное нормами, почти для каждого не хуже, а для большинства намного лучше, чем общество, в котором нормы отсутствуют. (Возможно, здесь также подразумевается, что в каждой конкретной ситуации никакая другая норма, кроме существующей, не способна привести к лучшему по критерию Парето результату.) Среди тех, кто выступает с тезисом о полезности социальных норм для коллектива, Кеннет Эрроу, наверное, даёт самую ясную и чёткую формулировку: «Ошибочно сводить коллективные действия к действиям государства… Я хотел бы обратить внимание на менее заметную форму социального действия, а именно на нормы социального поведения, включая этический и моральный кодексы. Я думаю, что их можно интерпретировать как компенсирующую реакцию общества на недостатки рыночной системы. Индивидам полезно доверять друг другу. При отсутствии доверия создание механизма штрафных санкций и гарантий стало бы очень трудоёмким делом, и пришлось бы отказаться от многих возможностей взаимовыгодной кооперации. Бэнфилд утверждает, что отсутствие доверия на самом деле является одной из причин экономической неразвитости (Banfield, 1958). Трудно представить покупку доверия в какой-то прямой форме (хотя это может осуществляться косвенно: например, работнику, пользующемуся доверием, платят больше, так как он ценнее), в самой этой концепции ощущается какая-то несообразность. Нерыночное действие может иметь форму взаимного соглашения. Но организация таких соглашений, и особенно их постоянное распространение на новых индивидов, вступающих в социальные связи, может быть дорогостоящим. В качестве альтернативы общество может пойти по пути интернализации этих норм. В этом случае желаемого соглашения можно достичь на подсознательном уровне. Существует целый комплекс обычаев и норм, которые также можно интерпретировать как соглашения, повышающие эффективность экономической системы в широком смысле (то есть позволяющие реализовать личные ценности), ибо они обеспечивают нам блага, не подлежащие купле-продаже» (Arrow, 1971, p. 22; см. также Ullmann-Margalit, 1977, p. 60). Я приведу три аргумента против этого взгляда. Во-первых, не все нормы означают улучшения по Парето. Некоторые нормы ухудшают положение всех или, по меньшей мере, не улучшают положение подавляющего большинства. Во-вторых, некоторые нормы, которые улучшили бы положение всех, фактически не соблюдаются. В-третьих, даже если норма действует на благо всем, то, чтобы доказать, что именно поэтому она и существует, мы должны обнаружить скрытый механизм, который объясняет, как позитивные последствия нормы способствуют её устойчивости. В поддержку первого аргумента я приведу ряд норм, которые не представляются социально полезными в указанном смысле. В общественных науках трудно выдвинуть неопровержимые доказательства, но я надеюсь, что в целом приведённые примеры будут вполне убедительны. Так, существование норм в сфере потребления, кажется, не имеет полезных последствий. Нормы этикета скорее обременительны для всех, поскольку требуют существенных затрат для выполнения бессмысленных предписаний. Тем не менее я приведу три распространённых довода в защиту социальной полезности этих норм, сопровождая их соответствующими возражениями. Во-первых, имеется точка зрения, согласно которой нормы этикета выполняют полезную функцию, подтверждая идентичность индивида или его членство в социальной группе. Убедительность этого аргумента трудно оценить, поскольку понятие социальной идентичности неопределённо. Но одна из его слабостей состоит в том, что он не объясняет, почему правила этикета зачастую так сложны. Для того чтобы информировать о принадлежности к группе или подтвердить её, было бы достаточно одного знака, например эмблемы или галстука. Вместо этого обычно мы наблюдаем массу излишеств. Манера говорить у человека, получившего образование в Оксфорде, отличается от стандартного английского языка гораздо больше, чем требуется, чтобы узнать в нём выпускника знаменитого университета. Во-вторых, утверждается, что сложные правила этикета выполняют дополнительную функцию, изолируя аутсайдеров и удерживая вновь допущенных на нижних ступенях иерархии (Bourdieu, 1979). Действительно, легко имитировать одну черту поведения, но трудно освоить тысячу тончайших предписаний. Однако этот довод бессилен перед тем фактом, что жизнь рабочего класса регулируется столь же сложными нормами, как и жизнь высших классов. Но при этом если многие люди, принадлежащие к среднему классу, хотели бы выглядеть членами высшего класса, то немногие ведь стремятся выдать себя за рабочих. В-третьих, объединив первый и второй аргументы, можно утверждать, что нормы этикета одновременно выполняют функцию включения в группу и исключения из неё. Здесь мы сошлёмся на классический аргумент Э. ЭвансаПричарда, который писал: «Человек одного племени рассматривает людей другого племени как недифференцированную группу, по отношению к которой его собственное поведение тоже не дифференцировано; в то же время в своём племени он ощущает себя членом определённой части группы» (Evans-Pritchard, 1940, p. 120). Тонкие различия и игровые роли внутри группы совмещаются с «негативной солидарностью» по отношению к аутсайдерам. Точка зрения Э. Эванса-Причарда более правдоподобна, но она ведь не указывает на социальные блага, вытекающие из соблюдения этой нормы. Неясно, почему рабочий класс в целом извлекает пользу из того, что он состоит из бесконечного множества локальных субкультур, каждая из которых обладает отчётливыми признаками рабочей культуры и в то же время отличается от всех других признаками, смысл которых понятен лишь рабочим. Так же непонятно, могут ли люди, принадлежащие к определённой субкультуре, извлечь пользу из групповых различий. Можно допустить, что полезная функция норм состоит в ограничении числа взаимодействующих партнёров небольшими и управляемыми общинами, что обеспечивает постоянство и преемственность социальной жизни. В такой интерпретации общность норм выступает в какой-то степени как равновесие, основанное на соглашении, поскольку важно, чтобы система ограничителей была единой для всех партнёров. Однако эта трактовка не разъясняет эмоциональной окрашенности норм и их способности вызывать саморазрушительное поведение. В качестве другого примера можно рассмотреть социальные нормы, не разрешающие действия, «противоречащие природе». Некоторые из них, например нормы, запрещающие каннибализм и кровосмешение, хорошо совмещаются с принципом полезности для общества в целом. Каждому выгодно существование нормы, которая заставляет людей использовать для пропитания что угодно, но не себе подобных 4. Нормы, запрещающие кровосмешение, также можно считать оптимальными с точки зрения индивидуальных или коллективных генетических последствий. Напротив, нормы, запрещающие бисексуальное поведение, накладывают жёсткие ограничения на свободу, но не дают никому никаких преимуществ. Всем становится только хуже от того, что эта норма существует. Нормы, направленные против гомосексуализма, тоже могут всем причинять вред, например, в условиях избыточного населения. Многие социальные нормы, запрещающие расплачиваться деньгами за определённые услуги, тоже нельзя признать рациональными с точки зрения их общественной полезности. Рассмотрим, например, норму, не позволяющую подойти к человеку, стоящему в очереди на автобус, и предложить купить у него место в очереди. Никто не потерпит от этого ущерб. Другие люди, стоящие в очереди, не потеряют своего места. Человек, которому предложили сделку, может отказаться. Если разрешить такую практику, некоторые, безусловно, выиграют. Норма эта не относится к числу тех, которые повышают всеобщее благосостояние по критерию Парето. Однако я не могу утверждать, что все проигрывают от того, что она существует, поскольку некоторые индивиды окажутся в проигрыше, если её отменят. Ответить на этот вопрос можно, лишь построив модель общего равновесия, но, насколько мне известно, такие попытки не предпринимались. Норма, не позволяющая нам соглашаться за деньги стричь газон у соседа или делать другим такие предложения, кажется мне более обоснованной. Вообразите пригородный район, где все дома имеют участки примерно одинакового размера 5. Представьте, что владелец дома готов заплатить сыну соседа за стрижку газона десять долларов, но не больше. Он скорее потратит полчаса или час, чем заплатит 11 долларов. Теперь представьте, что другой сосед предлагает нашему домовладельцу 20 долларов за стрижку своего газона. Легко представить, что он откажется, возможно, даже с негодованием. Но почему стрижка одного газона стоит 10 долларов или меньше, в то время как стрижка точно такого же стоит 20 долларов или больше? Р. Талер выдвинул предположение, что люди по-разному оценивают убытки и упущенную выгоду одного и того же размера (Thaler, 1980). (Компании по распространению кредитных карт используют это различие, настаивая, чтобы магазины рекламировали скидку при условии оплаты наличными, а не надбавки к цене при расчёте с помощью кредитных карт.) Владелец дома с большим трудом расстанется с десятью долларами из своего кармана, уплатив их за стрижку газона, но не будет особенно переживать, отказавшись от неожиданной возможности заработать те же деньги. Но и это ещё не все: нужно объяснить, почему предложение о стрижке газона может вызвать у него гнев. Частично объяснение заключается в том, что он не думает о себе как о человеке, который способен за деньги косить чужие газоны. Он мог бы ответить: «Так не поступают» — фраза, часто указывающая на действие социальных норм. Можно предположить, что нормы позволяют реализовать скрытую цель. Социальные отношения между соседями пострадают, если имущественное неравенство станет проявляться слишком очевидно и если одни начнут нанимать других. Непреднамеренным следствием денежных отношений между соседями может стать утрата атмосферы взаимопомощи, представляющей собой главное благо жизни в общине. Не допуская сделки, норма сохраняет несомненные преимущества соседской общины. Однако у этой нормы может быть и другой, предосудительный аспект. Норма, осуждающая афиширование своего богатства, может быть всего лишь частным случаем более общей нормы, выраженной в словах «не высовывайся». «Не думай, что ты лучше нас, а главное — не веди себя так, чтобы заставить нас думать, что ты думаешь, что ты лучше нас» (Sandemose, 1936). Эта норма, которая господствует во многих маленьких общинах, может иметь очень плохие последствия. Зависимость от неё отбивает у способных людей охоту использовать свои таланты; если же они идут наперекор установлениям и проявляют свои способности, то рискуют стать объектом «охоты на ведьм» (Thomas, 1973, p. 643–644). Сохраняя общину, эта норма тормозит прогресс. Может показаться, что норма взаимной любезности в целом имеет благоприятные последствия. Однако даже она может стать средством стратегических манипуляций, не идущих на пользу конкретным лицам. Крайний пример двусмысленного альтруизма приводит Колин Тернбулл, описывая обычаи преподнесения даров и оказания помощи в общине нищего племени ик в Уганде. «Эти обычаи — не выражение глупой убеждённости в возможности и желательности альтруизма, — пишет он. — Это острое и наступательное оружие, которое дарящий может использовать в своих интересах. Поскольку подарок может быть отвергнут, ики проявляют необыкновенную изобретательность, чтобы предотвратить отказ от подарка. Целью, конечно, является создание системы обязательств, позволяющих во время кризиса вспомнить о целом ряде должников, и надеяться, что кто-то из них вернёт долг. Учитывая низкий жизненный уровень племени, достижение этой цели требует больших жертв, так что в распоряжении индивида остаётся лишь столько, сколько необходимо для обеспечения выживания. Но отвергнутая жертва совершенно бесполезна, и поэтому мы сталкиваемся здесь со странным явлением: люди, обычно активно преследующие свои личные интересы, отдают все силы тому, чтобы ’помочь’ другим. На самом деле они помогают себе, и, чтобы их помощь не была отклонена, они оказывают её таким образом, что от неё нельзя отказаться, ибо она уже оказана. Кто-то может без спроса в отсутствие хозяина вспахать его поле, или поправить частокол, или помочь в постройке жилья, хотя хозяин вполне управился бы с помощью жены. Однажды я видел столько людей, чинивших крышу, что в любой момент она могла рухнуть, но никто не обращал внимания на протесты хозяина. Если вам оказана услуга, вы становитесь должником. Это ещё одна веская причина, чтобы держаться от соседей подальше. Туземец Локалеа снискал особую неприязнь своих соплеменников тем, что сразу же расплачивался за помощь продуктами (старый лис знал, что отказаться нельзя) и тем самым возвращал долг немедленно» 6. Подобным же образом я могу извлечь пользу из нормы, предполагающей, что, если я дарю другу подарок на рождество, он обязан ответить тем же. Допустим, что друг — состоятельный человек, и существует ещё одна норма: более богатые люди делают более дорогие подарки (по абсолютной ценности, хотя тратят на них относительно меньшую часть своего дохода). Проявляя инициативу в преподнесении подарка, я могу использовать эту ситуацию в своих целях. В нормах возмездия часто видят социальную функцию разрешения конфликтов и снижения уровня насилия, потенциально возможного в данном обществе. В обществах, где существует кодекс чести, будет меньше раздоров, потому что каждый знает, к каким губительным последствиям они приводят (Boehm, 1984). Но на самом деле совсем не так очевидно, хорошо ли это. Можно было бы почти избавиться от преступлений, если бы все они наказывались смертной казнью, но издержки, связанные с режимом подобного террора, столь велики, что его создание стало бы большим бедствием. Столь же неясно, где меньше насилия: в обществе, где царят законы вендетты, или в условиях естественного состояния. С одной стороны, предполагается, что в естественном состоянии люди ведут себя рационально. Следовательно, насилие должно быть меньшим, потому что люди не станут причинять другим вред только ради того, чтобы свести с ними счёты. Кроме того, кодексы чести провоцируют ссоры ещё и потому, что чувство чести питается постоянной готовностью идти на риск смертельной вражды (Boehm, 1984, p. 146). С другой стороны, естественное состояние может быть чревато большим насилием, поскольку отсутствует страх мести. О том, в каком обществе насилие всё же более распространено, можно только догадываться, поскольку естественное состояние не является чётко определённым понятием. В качестве ещё одного примера рассмотрим предложенный Акерлофом анализ нормы предубеждения против двухъярусной системы заработной платы. Эта норма, по-видимому, не приносит выгоды работающим на предприятии и имеет явно пагубные последствия для предпринимателей и безработных, интересы которых в данном случае совпадают. Если у занятых рабочих есть все основания думать, что найм новых рабочих приведёт к снижению заработной платы для всех, кодекс чести, безусловно, соответствует групповому интересу данного коллектива рабочих. Однако общество в целом может страдать от безработицы, порождённой такой практикой. В этом случае кодекс чести, создавая механизм решения проблемы на уровне локальных групп, переносит эту проблему на более высокий уровень. Сходные аргументы можно выдвинуть и в отношении нормы, направленной против роста производительности труда. Утверждают, что своим существованием эта норма обязана откровенному конформизму (Jones, 1984) или зависти (Schoeck, 1987, p. 31, 310). Очевидно, что альтернативное объяснение состоит в том, что эта норма является оптимальной формой коллективного ответа на постоянное стремление менеджмента снизить расценки сдельной оплаты труда. Рабочие часто говорят, что, если они будут работать усерднее, управляющие используют это для понижения расценок. Но надо ещё доказать, что этот аргумент заключает в себе нечто большее, чем рационализацию зависти. По словам одного известного сторонника увеличения норм выработки, «существуют три группы людей: 1) те, кто может и хочет; 2) те, кто не может и завидует; 3) те, кто может, но не хочет, — вот это крепкие орешки!» (Dalton, 1948, p. 74). Предполагается, что мотивами третьей категории являются солидарность и норма справедливости. Эту проблему нельзя рассматривать в отрыве от поведения менеджеров. С одной стороны, они должны с максимальной убедительностью демонстрировать, что они никогда не ответят снижением расценок на повышение производительности труда. «Изменения расценок в Western Electric Company… не основываются на манипуляциях с заработками рабочих. Позиция компании состоит в том, что пересмотр сдельных расценок может произойти лишь вследствие изменений производственного процесса» (Roethlisberger and Dickson, 1939, p. 534). С другой стороны, что должен делать управленческий персонал, чтобы обеспечить доверие к подобным заверениям? Он не может навеки отказаться от введения новых методов производства, и ему не всегда легко доказать, что новые методы — не уловка, используемая для снижения расценок. Один опытный инженер писал: «Я посетил Western Electric Company, у которой была репутация компании, никогда не снижающей расценки. Она, действительно, не делала этого. Если возникало впечатление, что труд в какой-то части производственного процесса оплачивается по завышенным нормам, — если, другими словами, нормировщики допускали ошибку в оценке характера труда, — инженерам предлагалось пересмотреть эту часть процесса и затем предложить новые расценки для нового технологического процесса» (Mills, 1946, p. 9, цит. по Roy, 1952). Зная, что менеджмент может предпринимать действия подобного рода, рабочие имеют веские основания для скептицизма. Из вышесказанного следуют три вывода. Во-первых, и менеджмент, и рабочие выиграли бы, если бы был найден критерий различия между «хорошими» и «плохими» изменениями в расценках сдельной оплаты. Во-вторых, трудовой коллектив в целом может использовать в своих интересах правила, препятствующие росту производительности труда, если менеджмент не способен убедительно доказать своё намерение сохранять существующие расценки. В-третьих, эта норма может противоречить интересам общества в целом, включая и рабочий класс, если связанное с использованием этой нормы снижение производительности труда достаточно серьёзно 7. Даже признавая, что данная норма представляет собой удачное решение проблемы коллективного взаимодействия на уровне предприятия, приходится отметить, что её применение может создать новые проблемы на уровне взаимодействия между предприятиями. Приведённые примеры показывают, я надеюсь, что общественная полезность социальных норм не может считаться безусловной. Даже если каждый из моих примеров неоптимальности норм можно оспорить, объяснить иначе или опрокинуть другими фактами, я уверен, что совокупный результат этого обсуждения опровергнуть очень трудно. Утверждение о том, что социальные нормы вытекают из коллективной рациональности, можно оспорить и другим способом. Он состоит в том, чтобы придумать какие-то социально полезные нормы, которые на самом деле не существуют. Например, если бы общественному транспорту отдавалось предпочтение перед частным, дороги не были бы такими загруженными, каждый тратил бы меньше времени на передвижение, и это компенсировало бы определённый дискомфорт, который испытываешь в общественном транспорте. Однако социальной нормы, предписывающей пользоваться общественным транспортом в густонаселённых городах, не существует. Во многих развивающихся странах высокая рождаемость во многом объясняется необходимостью взаимной помощи, возможной только в большой семье, однако её совокупным результатом является перенаселение и нехватка ресурсов. Тем не менее, нет социальной нормы, осуждающей многодетные семьи. Япония, с очевидным успехом, ввела норму «Покупайте японские товары», но другим странам это не очень удалось. Жители маленькой итальянской деревни, описанной Эдвардом Бэнфилдом (Banfield, 1958), конечно, выиграли бы от социальной нормы, запрещающей коррупцию. Но вместо этого появляется норма, направленная против проявления чувства гражданской ответственности. Никто не хочет водить компанию с человеком столь глупым, что он не нарушает закон, когда можно легко выйти сухим из воды. Преступники могли бы извлечь выгоду, проявляя минимальную солидарность по отношению друг к другу. Однако книга о мошенниках Бруклина (Pileggi, 1986) повествует о том, что стоит попасть в беду, как о вас тут же забудут: порядочность не в почёте у воров. Читатель может подобрать и другие примеры. Третий способ оспорить утверждение об общественной полезности социальных норм состоит в том, чтобы подвергнуть критике методы доказательства. Не зная механизма влияния полезных последствий социальной нормы на факт её возникновения и укоренения, мы не можем сказать, является ли её появление случайным или закономерным. Обществоведы должны с недоверием относиться к социальным теориям, которые отрицают возможность получения случайной выгоды. Может быть, ещё более важно то, что полезный или оптимальный характер нормы часто сомнителен. Будет лишь небольшим преувеличением утверждать, что любой стоящий экономист может рассказать историю — создав модель, основанную на нескольких упрощающих предположениях, — в которой доказывается, что нормы выгодны для индивида или группы. Сама лёгкость, с которой сочиняются такие истории, предполагает, что к ним следует относиться с сомнением. Утверждение, что нормы существуют, поскольку они полезны, выглядело бы куда убедительнее, если бы был вскрыт механизм взаимосвязи между полезностью социальной нормы и её появлением. Существует не так много правдоподобных версий механизма обратной связи. Механизм закрепления определённого поведения индивида (individual reinforcement) здесь ничего не объясняет, поскольку речь идёт не об индивидуальных, ао коллективных выгодах. Более доказательной представляется концепция, предполагающая, что нормы — результат игры случая и социального отбора 8. В этом случае появление социальной нормы трактуется как результат случайности. Общества, которым посчастливилось выработать полезные нормы, преуспевают, процветают и раздвигают свои границы; те же, кому не посчастливилось, исчезают или заимствуют нормы своих более удачливых соперников. Неважно, ориентируются ли преуспевающие общества на военные завоевания или на экономическую конкуренцию, — конечный результат один и тот же. Я считаю приведённый аргумент доходчивым, но уязвимым. Слабые совсем не обязательно перенимают нормы сильных и не всегда исчезают в результате конкуренции с сильными. Рим покорил Грецию, но при этом усвоил гораздо больше греческих социальных норм, чем покорённая Греция — римских. После завоевания Китая варварами последние не только ассимилировали его культуру, но и отстаивали её. Сегодня лишь немногие развивающиеся страны перенимают трудовые нормы и традиции, которые являлись предпосылкой экономического роста западных стран, но мы не наблюдаем признаков того, что эти страны могут прекратить своё существование. Эти аргументы не служат неопровержимым доказательством того, что социальная полезность норм не имеет отношения к их возникновению. Мне кажется, что убедить в этом кого-либо так же трудно, как и втом, что существование норм взаимной любезности и сотрудничества никак не связано с тем фактом, что без них цивилизация в том виде, как мы её знаем, не существовала бы. Однако занять критическую позицию и позабавиться идеей о том, что цивилизация обязана своим существованием счастливой случайности — это, по крайней мере, полезное интеллектуальное упражнение. Согласно моей точке зрения, социальные нормы вытекают из психологических наклонностей и особенностей, которые, взятые поодиночке, не могут рассматриваться как полезные, но взаимодействуют таким образом, что случайно производят полезный результат. Существуют ли нормы для того, чтобы обеспечить генетическую приспособляемость?Последний аргумент, выдвигаемый против автономного существования норм, состоит в том, что социальные нормы обеспечивают генетическую приспособляемость. Мне неизвестны работы, последовательно излагающие указанную точку зрения. Однако некоторые исследователи, по существу, заняли эту позицию, изучая эмоции вины и стыда, на которых основывается поведение, управляемое нормами (Trivers, 1971; Hirschleifer, 1987; Frank, 1988). Н. Шаньон утверждает, что месть можно объяснить как поведение, максимизирующее генетическое соответствие, но он не рассматривает подробно норму мести (Chagnon, 1988). Я слишком мало знаю об эволюционной биологии, чтобы оценить эти утверждения. И тем не менее я позволю себе выразить скептицизм и сделать несколько общих замечаний, в основном инспирированных работой Китчера (Kitcher, 1985). Эволюционное объяснение не заключается в сжатой формуле «Свойство X существует потому, что оно максимизирует генетическую приспособляемость организма». Скорее, общая формула выглядит так: «Свойство X существует потому, что оно является необходимым элементом в наборе вариантов, который когда-то максимизировал генетическую приспособляемость организма». Последняя формулировка в отличие от первой позволяет сделать два допущения. Во-первых, в биологии повсюду присутствует явление плейотропии (Плейотропия — действие одного и того же гена на разные признаки. — Прим. ред.). Стремление к соблюдению социальной нормы может снижать генетическую приспособляемость и в то же время сохраняться в процессе естественного отбора, если оно является побочным воздействием гена, чьё основное воздействие обладает высокой полезностью. Во-вторых, общая формула допускает разрывы во времени. Социальная норма, не способствующая приспособляемости сегодня, могла быть полезной для адаптации на той стадии истории, когда сформировался и зафиксировался человеческий генофонд. Когда я говорю, что нормы могут вести своё происхождение от «психологических наклонностей и особенностей», мне можно возразить, что последние, в свою очередь, являются следствием генетической приспособляемости. Позвольте мне уступить в этом споре, с условием, что такая интерпретация исходит из второй, общей, формулировки. Однако сторонники эволюционного объяснения обычно подразумевают первую, более узкую, формулировку. Я не говорю, что, поступая так, они всегда ошибаются, но хочу только заметить, что сжатая формула далеко не во всех случаях позволяет дать убедительное объяснение. Что правда, так это то, что, пользуясь ей, почти всегда можно подобрать правдоподобную интерпретацию. И снова сама лёгкость, с которой даются такие интерпретации, внушает опасения. Попробую суммировать суть дискуссии в следующей диаграмме: Я считаю, что действия непосредственно обусловлены и нормами, и интересами. Выбор нормы, которой следует индивид, тоже до определённой степени объясним его личным интересом. Даже если приверженность норме носит вполне искренний характер, выбор одной нормы из многих, применимых к данной ситуации, подсознательно может диктоваться личной выгодой. Или индивид может следовать норме из страха перед санкциями, которые повлечёт её нарушение. Но я не считаю, что личный интерес исчерпывающе объясняет, почему люди соблюдают социальные нормы. Поиски факторов (X), проливающих свет на существование норм, должны идти дальше. Я проанализировал несколько таких факторов, но не удовлетворён результатами анализа. Приходится признать, что у меня нет собственной позитивной идеи — в частности, у меня нет концепции, объясняющей появление и исчезновение норм. Я думаю, однако, что одним из результативных направлений исследования могло бы стать изучение роли эмоций в утверждении социальных норм. Ценные результаты может дать также изучение таких явлений, как зависть и честь, на которые часто не обращают внимания. Наконец, следует использовать психологическую теорию конформизма, поскольку она имеет прямое отношение к предмету исследования. |
НОРМА • Большая российская энциклопедия
В книжной версии
Том 23. Москва, 2013, стр. 324-325
Скопировать библиографическую ссылку:
Авторы: Д. Г. Подвойский , Д. А. Леонтьев
НО́РМА, 1) социальная норма – формальное и неформальное правило, средство регуляции и регламентации социального поведения людей. Система социальных Н. представляет собой необходимую предпосылку упорядоченной социальной жизни, обеспечивающую определённый уровень единообразия человеческих поступков, совершаемых в типовых социальных ситуациях, что является условием потенциальной прогнозируемости индивидуальных действий и специфич. доверия как основы устойчивых и воспроизводимых во времени социальных отношений (взаимной установки вступающих во взаимодействие встретить «ожидаемую», социально приемлемую и одобряемую реакцию со стороны «другого» на тот или иной типовой поступок). Социальные Н. задают стандарты рекомендуемых поведенч. актов, определения того, «что и как надлежит делать», соотносясь в субъективном плане с распространёнными в обществе системами ценностей, которые, в свою очередь, наделяют эти нормы легитимностью, вследствие чего большинство людей в рамках конкретной культуры верит в их рациональную обоснованность, моральную оправданность, священный характер и т. д. Н. выполняют функцию социальной интеграции, поддерживая стабильность институциональной структуры общества. В ряде классич. социологич. концепций социальный порядок рассматривается прежде всего как продукт ценностно-нормативного консенсуса (Э. Дюркгейм, Т. Парсонс).
Соблюдение социальных Н. обеспечивается благодаря механизмам контроля социального, через систему социальных санкций – поощрений и наказаний, способствующих распространению конформного и пресечению отклоняющегося поведения. На уровне реальных взаимодействий Н. конкретизируются в комплексах ролевых ожиданий, зависящих от специфич. свойств институтов социальных, социального статуса участников, распределения власти и ресурсов и т. д. Систематич. дисфункции нормативного порядка приводят социальные системы в состояние аномии. Большинство Н. не навязывается индивидам путём внешнего принуждения, но усваивается в процессе социализации – происходит их интериоризация, проявляющаяся в формировании особого рода внутренних побуждений (мотиваций) личности, склонности поступать в определённых ситуациях определённым образом. Всё это обеспечивает социально-культурную преемственность и трансляцию социальных Н. от поколения к поколению.
Лишь незначит. часть Н. фиксируется в тех или иных письм. источниках – юридич. документах и разл. кодексах (религиозных, этических и др.). Большинство Н. сохраняет значимость и действенность, несмотря на то что являются неформализованными. Эффективность влияния коллективных представлений на индивидуальное сознание и поведение достигается не только под давлением правовых и дисциплинарных институтов, выступающих от имени государства, но и под воздействием общественного мнения, господствующих нравов, групповой или «общечеловеческой» морали и т. п. При этом степень обязывающей силы для разл. типов Н. существенно варьируется. Многообразие социальных Н. обнаруживается в традициях, обычаях, обрядах, ритуалах и церемониях, табу («сакрализованных запретах»), «законах гостеприимства», таких феноменах, как мода, этикет, правила «обхождения» и «хорошего тона», «такт», «нормы приличия», манеры и т. д. Многие Н. функционируют в пространстве повседневности на латентном уровне, т. е. не осознаются в качестве таковых участниками социальных взаимодействий, выступая в форме привычек и поведенческих стереотипов.
Конкретные правила и предписания Н. вариативны, они диктуются особенностями социальной ситуации, микро- и макросоциального окружения, социально обусловленным контекстом и рамками взаимодействия. Нередко встречаются случаи рассогласования или даже противоречия между требованиями норм, исходящих от разных социальных субъектов, групп, общностей, институтов (в т. ч. противоречия между формальными и неформальными, «писаными» и «неписаными», правовыми и нравственными, религиозными и светскими нормами, обязательствами публичной, профессиональной и частной жизни). Подобные ситуации могут порождать ролевые конфликты и препятствовать адаптации личности в сложно структурированной социальной среде.
2) Норма в психологии – эталон той или иной характеристики индивида или предписание, относящееся к поведению, отклонение от которых служит основанием говорить о нарушениях или аномалиях в развитии или поведении человека.
Одним из первых поставил проблему Н. применительно к личности А. Маслоу. В числе выделенных им осн. трактовок Н. было понимание её как статистически средней характеристики в популяции, как конвенциональной (Н. как общепринятое, в частности как соответствующее религ. предписаниям или стереотипам данной культуры, а отклонение – как нарушение этого), как адаптационной (Н. как успешное приспособление к окружающей среде) и медицинской (Н. как здоровье в отличие от болезни). При этом Маслоу предложил своё понимание Н. как идеального здоровья психологического.
Наиболее важным является вопрос о Н. применительно к душевному здоровью. Традиционно он рассматривается в контексте психиатрии, хотя в 1960-е гг. ряд представителей разных науч. дисциплин (М. Фуко, Ирвинг Гофман, Т. Сас) на основании анализа историч. источников независимо друг от друга пришли к выводу о том, что критерии определения душевного здоровья или нездоровья имеют социокультурную природу и основываются на представлениях о подобающем или неподобающем поведении в данную эпоху и в данном социуме, которое обществом одобряется или наказывается.
В совр. науках о человеке на первый план выдвигается функционально-динамич. понимание Н., которая рассматривается как способность индивида успешно функционировать на основе саморегуляции, справляясь с вызовами среды и реализуя заложенный в нём потенциал, что включает в себя адаптацию, но не сводится к ней. На физиологич. уровне критерием Н. служит морфологич. сохранность органов и полноценность их функционирования, на социальном уровне – способность без особых проблем и конфликтов выполнять заданные обществом требования (социальные Н.), включая юридич., моральные и религ. предписания, на уровне личностного развития – соответствие действий принятым личностью для себя смыслам и ценностям. Критерии разных уровней могут противоречить друг другу: физич. здоровье может сочетаться с асоциальностью, а социальная адаптированность – с внутр. конфликтностью личности.
Социальные нормы — СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Важную роль в обществе играют правила поведения, сложившиеся на протяжении его развития и упорядочивающие многообразные общественные отношения. В социологии под социальными нормами понимаются предписания, требования, рекомендации и ожидания, образцы поведения, которым должно соответствовать поведение людей. Нормы определяют должное, социально одобряемое, допустимое, а также то, от чего следует воздерживаться.
Нормы представляют своего рода идеал, и зачастую находятся в конфликте, противоречии с реальностью. Подлинные действия людей далеко не всегда соответствуют принятым нормам, и, напротив, норма далеко не всегда соответствует типичной картине поведения.
Значение норм в обществе весьма велико. Они объединяют, координируют деятельность людей, помогают освоить жизнь в обществе новому поколению, то есть способствуют социализации. Иногда нормы могут стать отличительным признаком определенных групп. Например, накачанные бицепсы, бритые головы отличают так называемых «скинхедов». Социальные нормы могут быть универсальными, а могут распространяться только среди определенного круга людей. Такие нормы можно назвать «групповыми привычками». К примеру, нормы могут существовать в рамках одной семьи, фирмы, дружеского круга.
Известны случаи, когда один из членов рода нарушает установленные в семье правила, допустим, женится на представительнице иного социального круга, сословия. В таком случае члены его семьи, клана могут объявить ему «бойкот», прекратить с ним всякие контакты и общение. Примеры действия подобных норм часто встречаются в произведениях английских писателей. Крайне важны традиции рода у народов Кавказа — нельзя обидеть гостя, отказать ему в крове, пище, воде.
Немало норм складывается в трудовых коллективах. Например, футбольная команда, которой не нравится вновь назначенный тренер, будет негативно относиться к тем игрокам, которые нарушают общее согласие и выполняют установки данного тренера на игру.
Нормы, утвердившиеся в больших социальных общностях, обществе в целом, принято называть общими правилами.
С точки зрения сферы и способов действия социальные нормы принято подразделять следующим образом:
Моральные нормы (называемые также этическими) — соответствующие представлениям людей о добре и зле, обеспечиваемые силой общественного мнения, авторитета.
Правовые нормы — выражающие волю государства, сформулированные и закрепленные в издаваемых государством нормативных актах, обеспечиваемые силой государственного принуждения. Нормы права носят общеобязательный характер.
Политические нормы — распространяющиеся на отношения личности и власти, власти и общества, отношения между государствами.
Религиозные запреты и предписания распространяются среди приверженцев определенных конфессий. Эти нормы содержат в себе элементы моральных и правовых норм.
Эстетические нормы — соответствующие представления, сложившиеся в обществе о прекрасном и безобразном.
Можно выделить в определенную группу также традиции, обычаи, ритуалы, нравы, привычки. Главное в обычаях и традициях — это превращение в норму тех образцов поведения, которые многократно повторяются в обществе, переходят из поколение в поколение.
Особую значимость имеют для общества правовые нормы. Поэтому следует остановиться на них более подробно. Еще с древних времен люди полагали, что в основе права лежит мера справедливости и добра, мера свободы человека в обществе и его же, человеческой, несвободы. Оно как бы определяет ту рамку, за пределы которой, с одной стороны, не может выходить в своих действиях человек, а с другой стороны, государство, общество ограничено этой же рамкой в своем воздействии на личность гражданина. Говоря о праве, мы выделяем два его признака. Во-первых, это набор общеобязательных правил поведения, установленных или же санкционируемых государством и им же обеспечиваемых. Во-вторых, право — это то, чем мы владеем от рождения. Права индивидуализируются, их носителями становятся люди — граждане. В этом смысле право — это то, что мы с вами можем делать, чем мы обладаем, пользуемся. Это установленная и гарантированная законом наша возможность вести себя определенным образом по отношению к обществу и государству. Осмысление сути и назначения права начинается вместе с зарождением человеческой цивилизации, становлением первых государств.
Юристы выделяют следующие черты права: во-первых, право представляет собой единственную систему правил поведения, обязательных для всех членов общества без исключения. Другие же правила распространяются на отдельные группы людей. К примеру, обычаям следуют люди, либо проживающие в той местности, где чтятся обычаи, либо принадлежащие к определенному сословию (казачество, духовенство, купечество), в среде которых приняты данные правила. Можно привести и иной пример — устав какой-либо общественной организации. Его положения будут распространяться только на членов этой организации. Если в Уставе Общества борьбы за трезвость записано, что его членам воспрещается употреблять спиртные напитки, это не означает, что данной установки будут придерживаться люди, не состоящие в членстве Общества. Религиозные заповеди, ритуалы, обряды также будут различаться у представителей разных конфессий (вероисповеданий). Существуют свои ритуалы у религиозно-философских объединений, политических партий. Все это не относится к сфере общеобязательного, к сфере действия права.
Во-вторых, право обеспечивается и защищается государством, в то время как все иные социальные нормы (мораль, обычаи, религия) могут лишь поддерживаться государством, или же, напротив, отвергаться им, если они вступают в противоречие с действием правовых установлений. Отличается и сама степень обеспеченности норм. Правила, установленные общественными организациями, могут быть гарантированы и обеспечены только силой мнения самих членов организации. Если же они нарушены, например, член политической партии не выплачивает положенные по уставу взносы или не выполняет решения вышестоящих органов, государство в данном случае не вмешивается в конфликт, остается нейтральным. То же самое относится и к невыполнению верующими предписанных религией ритуалов. Запреты, обряды, установления обеспечиваются только силой мнения данной религиозной общины, а также церковью.
В-третьих, право устанавливается или санкционируется государством. Все другие правила либо возникают стихийно, в процессе жизнедеятельности людей, существуя в виде убеждений, общественного мнения, морали, обычаев, традиций, либо вырабатываются и принимаются общественными организациями.
В-четвертых, нормы права обязательно выражены в четко определенной форме, закреплены в законах, судебных решениях, постановлениях административных органов. Нормам права присуща внутренняя логика, единство, непротиворечивость. Все остальные нормы могут существовать и в неформализованном виде, не быть закрепленными на бумаге.
РЕФЛЕКСИЯ СОЦИАЛЬНЫХ НОРМ КАК УСЛОВИЕ УСПЕШНОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ДЕТЕЙ С ВЫСОКИМ КРЕАТИВНЫМ ПОТЕНЦИАЛОМ | Леутина
1. Богин В. Г. Обучение рефлексии как способ формирования творческой личности // Современная дидактика: теория – практике / под науч. ред. И. Я. Лернера, И. К. Журавлева [Электрон. ресурс]. Москва: Институт теоретической педагогики и международных исследований в образовании РАО, 1993. Режим доступа: http://school-1.ru/articles/obuchenie_refleksii_kak_sposob (дата обращения – 05.05.2015).
2. Громыко Ю. В. Педагогические диалоги: история разработки деятельностого содержания образования: пособие для учителя. Москва: Пушкинский институт, 2001. 406 с.
3. Давыдов В. В. Деятельностная теория мышления. Москва: Научный мир, 2005. 239 с.
4. Давыдов В. В. Проблемы развивающего обучения: опыт теоретических и экспериментальных психологических исследований: учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по направлению и специальностям психологии. Москва: Академия, 2004. 282 с.
5. Журавлев В. А. Креативное общество, его особенности и характеристика // Креативная экономика. 2008. № 11 (23) [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.creativeconomy.ru/articles/2604/.
6. Зинченко А. П. Игровая педагогика. Тольятти: Международная академия бизнеса и банковского дела, 2000. 182 с.
7. Леутина А. Л. Социализация детей в современных педагогических исследованиях // Вопросы образования. 2014. № 2. С. 152–173.
8. Мкртчян М. А. Методологические вопросы педагогических исследований и практических построений // Методологические и теоретические подходы к решению проблем практики образования. Красноярск, 2003. С. 99–110.
9. Николаева Е. М. Социализация личности как проблема социальной синергетики: автореф. дис. … д-ра филос. наук. Казань, 2006. 50 с.
10. Фрейд З. Тотем и табу. Москва: Олимп: АСТ-ЛТД, 1997. 446 с.
11. Щедровицкий Г. П. Методологические замечания к педагогическому исследованию игры [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.fondgp.org/gp/biblio/rus/33 (дата обращения – 05.05.2015).
12. Florida R. The Rise of The Creative Class and How It’s Transforming Work, Leisure, Community and Everyday Life. Klassika-XXI. 2005. 430 p.
13. Kohlberg L., Turiel E. Moral development and moral education. Psychology and educational practice. Chicago: Scott Forcsman, 1971. Р. 410–465.
14. Matthews M. Science and Innovation Policy and the New (and Old) Economics of Creativity. Creative Destruction. Vol. 1. № 1. 2008 [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://cultural-science.org/journal/index.php/culturalscience/article/view/9/22.
15. Potts J. Why creative industries matter to economic evolution. Economics of Innovation and New Technology. 2009. № 18 (7–8). Р. 663–673.
Что такое социальные нормы? Вы следите за ними каждый день, даже не замечая
Dreams — Таинственный, сбивающий с толку, открывающий глаза, а иногда и кошмарный ад. Мечты — это все это и многое другое.
Вот 20 удивительных фактов о снах, о которых вы, возможно, никогда не слышали:
Факт №1: вы не можете читать во сне или определить время
Если вы не уверены, спите вы или нет, попробуйте прочитать что-то. Подавляющее большинство людей не умеют читать во сне.
То же самое и с часами: каждый раз, когда вы смотрите на часы, они показывают другое время, и кажется, что стрелки на часах не двигаются, как сообщают осознанные сновидцы.
Факт № 2: Осознанные сновидения
Существует целая субкультура людей, практикующих то, что называется осознанными или осознанными сновидениями. Используя различные методы, эти люди якобы научились контролировать свои сны и делать удивительные вещи, такие как летать, проходить сквозь стены, путешествовать в разные измерения или даже назад во времени.
Хотите научиться управлять своими мечтами? Вы можете попробовать эти советы:
Осознанные сновидения: вот как вы можете контролировать свои мечты
Факт № 3: Изобретения, вдохновленные снами
Сны стали причиной многих величайших изобретений человечества. Вот несколько примеров:
- Идея для Google — Ларри Пейдж
- Генератор переменного тока -Tesla
- Форма двойной спирали ДНК — Джеймс Уотсон
- Швейная машина -Elias Howe
- Таблица Менделеева — Дмитрий Менделеев
… и многое, многое другое.
Факт №4: Предчувствие снов
Есть несколько поразительных случаев, когда людям действительно снились вещи, которые происходили с ними позже, точно так же, как они мечтали.
Можно сказать, что они заглянули в будущее, или это могло быть просто совпадением. Факт остается фактом: это очень интересные и причудливые явления. Вот некоторые из самых известных снов-предчувствий:
- Авраам Линкольн видел во сне Его убийство
- Многим жертвам 11 сентября снились сны, предупреждающие их о катастрофе
- Мечта Марка Твена о кончине брата
- 19 подтвержденных предсказательных снов о катастрофе Титаника
Факт № 5: Сонный паралич
Ад реален, и это называется сонным параличом.Это настоящие кошмары. В детстве я страдал от сонного паралича и могу подтвердить, насколько это ужасно.
Две характеристики сонного паралича — это неспособность двигаться (отсюда и паралич) и ощущение крайне злого присутствия в комнате с вами. Это не похоже на сон, а на 100% реальность. Исследования показывают, что во время приступа у людей, страдающих сонным параличом, наблюдается чрезмерная активность миндалины. Миндалевидное тело отвечает за инстинкт «борьбы или бегства» и эмоции страха, ужаса и беспокойства.Достаточно сказано!
Факт №6: Расстройство быстрого сна
В состоянии быстрого сна (быстрое движение глаз) ваше тело обычно парализовано. Однако в редких случаях люди воплощают в жизнь свои мечты. В результате были сломаны руки, ноги, сломана мебель и, по крайней мере, в одном зарегистрированном случае сгорел дом.
Факт № 7: Сексуальные сны
Научно названное «ночное опухание полового члена» — явление очень хорошо задокументированное. Говоря неспециалистами, это просто означает, что вы чувствуете одышку во время сна.Собственно, исследования показывают, что у мужчин за один сон бывает до 20 эрекций.
Факт № 8: Невероятные лунатики
Лунатизм — очень редкое и потенциально опасное нарушение сна. Это крайняя форма расстройства быстрого сна, и эти люди не просто разыгрывают свои мечты, но отправляются в настоящие приключения по ночам.
Ли Хэдвин по профессии медсестра, но в своих мечтах он художник. Буквально. Он «рисует» великолепные портреты, о которых потом не вспоминает.Странные «приключения» лунатизма включают:
- Женщина, занимающаяся сексом с незнакомцами во время лунатизма
- Мужчина, проехавший 22 мили и убивший своего двоюродного брата во время лунатизма
- Лунатик, который вышел из окна с третьего этажа и едва выжил
Факт № 9: Сонный наркотик
На самом деле есть люди, которым так нравятся сны и сны, что они никогда не хотят просыпаться. Они хотят продолжать мечтать даже днем, поэтому они принимают запрещенный и чрезвычайно мощный галлюциногенный препарат под названием диметилтриптамин.На самом деле это всего лишь изолированная и синтетическая форма химического вещества, которое наш мозг вырабатывает естественным образом во время сна.
Факт № 10 Ловец снов
Ловец снов — один из самых известных символов американских индейцев. Это свободная паутина, оплетенная вокруг обруча и украшенная священными предметами, предназначенными для защиты от кошмаров.
Факт №11: Повышенная мозговая активность
Вы могли бы связать сон с тишиной и покоем, но на самом деле наш мозг более активен во время сна, чем днем.
Факт № 12: Творчество и мечты
Как мы упоминали ранее, сны ответственны за изобретения, великие произведения искусства и, как правило, просто невероятно интересны. Они также «заряжают» нашу креативность.
Ученые также говорят, что ведение дневника сновидений помогает развитию творческих способностей.
В редких случаях REM-расстройства люди вообще не видят сны. Эти люди страдают от значительного снижения творческих способностей и плохо справляются с задачами, требующими творческого решения проблем.
Факт №13: Домашние животные тоже мечтают
Наши животные-компаньоны тоже мечтают. Посмотрите, как спят собака или кошка, и вы увидите, что они двигают лапами и издают звуки, как будто они за чем-то гонятся. Давай, приятель!
Факт № 14: Вы всегда мечтаете — просто не помните
Многие люди утверждают, что им вообще не снятся сны, но это неправда: все мы мечтаем, но до 60% людей не помнят их мечты на всех.
Факт №15: Слепые тоже мечтают
Слепые люди, которые не родились слепыми, видят образы во сне, а люди, рожденные слепыми, вообще ничего не видят.Они по-прежнему мечтают, и их сны столь же интенсивны и интересны, но они затрагивают и другие чувства, помимо зрения.
Факт №16: Во сне вы видите только лица, которые вам уже знакомы.
Доказано, что во сне мы можем видеть только лица, которые мы видели в реальной жизни раньше. Так что будьте осторожны: эта пугающая старушка рядом с вами в автобусе может оказаться в вашем следующем кошмаре.
Факт № 17: Сны имеют тенденцию быть отрицательными
Удивительно, но сны чаще отрицательные, чем положительные.Три наиболее часто описываемых эмоции, испытываемых во сне, — это гнев, печаль и страх.
Факт № 18: Несколько снов за ночь
Вы можете видеть до семи разных снов за ночь в зависимости от того, сколько у вас циклов REM. Мы видим сны только во время быстрого сна, и в среднем человек видит сны от одного до двух часов каждую ночь.
Факт №19: Гендерные различия
Интересно, что 70% всех персонажей мужского сна — это другие мужчины, но женский сон включает в себя равное количество мужчин и женщин.Также мужские сны содержат намного больше агрессии. И женщины, и мужчины одинаково часто мечтают о сексуальных темах.
Факт №20: Не все мечтают в цвете
До 12% людей мечтают только в черно-белых тонах.
Изображение предоставлено: Unsplash через unsplash.com
Переход к социальным нормам во время пандемии | от Marquette University
Вопросы и ответы профессора социологии Маркетта о социальных изменениях в условиях пандемии коронавирусаDr.Эрин Хекстра — доцент кафедры социальных и культурных наук Колледжа искусств и наук Клинглера. Она преподает и исследует социологию здоровья и медицинскую социологию, социальные движения, социальные изменения, государственную политику и многое другое.
Доктор Эрин ХукстраОбщество столкнулось с большими изменениями за последние шесть месяцев в результате пандемии коронавируса, говорит Хекстра. Меры по охране здоровья и безопасности, такие как обязательные маски для лица, социальное дистанцирование и температурные проверки, призванные уменьшить распространение вируса, изменили социальный ландшафт с новыми наборами поведенческих ожиданий, ограничений и последствий.
Здесь в разделе вопросов и ответов Хоэкстра объясняет функцию социальных норм, то, как нормы могут меняться со временем и от среды к среде, и как люди адаптируются и лучше всего справляются с изменениями во время COVID-19.
Давайте начнем с самого простого. Помимо пандемии, каковы социальные нормы?
Социальные нормы — это, по сути, неписаные правила, которые регулируют наше коллективное поведение. Это правила, в которых мы родились, учитывая культуру, страну и семью, в которой мы выросли.Согласились ли мы с ними на самом деле или нет, социальные нормы — это правила, которые, как считается, обеспечивают относительно гладкое функционирование общества.
Эти нормы усваиваются в процессе социализации, который фактически начинается еще до нашего рождения. Многие из этих норм основаны на гендерной принадлежности или приемлемом поведении или хороших манерах. Например, воспитывая детей, мы склонны исправлять поведение на публике: «Не смотри» или «Показывать пальцем — невежливо». Итак, социальные нормы в основном преподаются нам в семье, когда мы социализируемся вначале, затем в школе (учащиеся поднимают руки в классе, когда возникают вопросы) и так далее, когда мы сталкиваемся с другими средами.
У нас много коллективных социальных норм, но есть также нормы, которые связаны с разными субкультурами. Например, если вы являетесь членом определенной религиозной общины, могут существовать определенные социальные нормы, связанные с этой общиной.
Есть вещи, которые мы в большинстве своем не делаем, и если мы выйдем за рамки этих норм, будут последствия. Например, если кто-то совершит социальную faux pas , может возникнуть некоторый дискомфорт в последующих социальных взаимодействиях или, возможно, какая-то социальная дисциплина, например, неприятие другими.Скорее всего, именно с помощью этого процесса можно будет регулировать свое поведение.
Но если мы выйдем за рамки норм, которые имеют отношение к таким вещам, как мораль и ценности, например, совершим преступление, то будет другой набор последствий. Если бы кто-то совершил какое-либо насильственное преступление, его встретил бы более сильный, более формальный механизм социальной дисциплины.
Сколько времени нужно обществу, чтобы принять что-то как социальную норму? Термин «новая норма» часто используется в отношении пандемии и связанных с ней мер предосторожности для здоровья и безопасности, но ношение маски в каждом магазине или ресторане и социальное дистанцирование по-прежнему для многих не кажется нормальным.
Это зависит от множества факторов.
Если посмотреть на социальные движения, изменения обычно занимают много времени, и тогда кажется, что все происходит сразу. Изменение норм также занимает много времени в обществе, поколенчески. Прямо сейчас, в связи с пандемией, мы переживаем момент исторического разрыва, в котором происходит так много потрясений и быстрых изменений. Кажется, что люди быстро приспосабливаются к тому, что происходит. Внезапно мы столкнулись с закрытием школ и предприятий.На самом деле мы не обнимаем людей вне нашей семьи. Лично у меня бывали встречи на расстоянии, когда это было так неловко, потому что я не знала, как поприветствовать гостей или попрощаться.
Мы можем почувствовать изменение социальных норм с помощью наших инстинктивных реакций. Не так давно рукопожатие было сердечным, социальным взаимодействием, и теперь люди будут говорить, если они видят, как другие пожимают руки, они думают про себя: «О, черт возьми, не делай этого».
Я думаю, что когда наступает момент разрыва общества, это происходит тогда, когда происходит более быстрый сдвиг социальных норм.11 сентября — еще один пример исторического сдвига или серьезного разрыва. Администрация транспортной безопасности и регуляторы аэропорта немедленно ответили новыми критериями. Раньше мы могли подойти прямо к воротам и встретить семью домой из командировки, но это очень быстро изменилось. Мы даже не можем войти в ворота. Но для молодых людей, которые не пережили 11 сентября, у них никогда не было такого огромного сдвига. То, что многие из нас считают новыми правилами, знают все эти молодые люди о путешествиях по воздуху.В этом есть часть поколения.
Приходит ли общество к «новой норме»?
Может быть. Безусловно, для этого задействовано множество механизмов.
Я думаю, что, когда мы смотрим на эпидемиологические результаты COVID-19 и его распространение, страны с более высокими показателями инфицирования часто оказываются странами с более исторической социальной нормой ношения масок в общественных местах. Когда мы увидели большой всплеск (в некоторых случаях) в Соединенных Штатах, это также происходило одновременно с очень сильным сопротивлением и негативной реакцией на то, что нам сказали носить маску.
Кроме того, я видел очень интересные способы использования рекламы, пытающейся сделать так, чтобы ношение маски выглядело и ощущалось нормально. Uber недавно выпустил рекламу, в которой пользователям было сказано, что если они не наденут маску, их нельзя будет подвезти. Реклама настолько интересна, что показывает разных людей и причины, по которым они решают надеть маску. Способ нормализовать ношение масок — это задействовать наши социальные ценности — заботу о других, заботу о нашем здоровье и здоровье членов нашей семьи и друзей и тому подобное.Но затем вы видите, что это ценностное представление снова появляется, когда речь идет о социальной свободе, а также об обязанностях и правах человека носить маску или нет.
Попытки нормализовать маски в рекламе затрагивают неформальный отрывок из «Мы носим маски друг для друга. Мы все в этом вместе.» Конечно, более формальным механизмом здесь является теперь мандат на использование маски, при котором есть формальные последствия за отказ носить маску на публике.
Существуют ли различия между нормами, которые общество предпочитает принимать, возможно, постепенно с течением времени, и нормами, которые общество должно быстро принимать посредством правительственных распоряжений и т. Д.?
Они разные, но здесь мы видим, как они работают вместе.
Определенно происходит постепенное изменение социальных норм, но мы живем в реальном времени, наблюдая за изменением норм и наблюдая за этим сопротивлением, когда изменение социальных норм приносит свои плоды. Мы видим формальные и неформальные механизмы, которые пытаются объяснить людям, что это новые нормы, к которым вам придется привыкнуть. Пример: вам нужно будет надеть маску, если вы хотите попасть в Costco.
Таким образом, способ передачи этих социальных сообщений и политических сообщений построен таким образом, что он опирается на уже существующие ценности и нормы, которых мы уже глубоко придерживаемся.
Какой совет вы дадите людям, которые приспосабливаются к такого рода изменениям, вызванным пандемией?
Думаю, важно помнить, что все мы учимся. Это новый вирус. Постоянно поступает новая информация, и мы продолжаем приспосабливаться. Я думаю, это хорошо, чтобы не упустить перспективу.
Думаю, также важно знать, что когда речь идет о коронавирусе, желание вернуться к прежнему образу жизни — это чувство. Я тоже это чувствую.Я понимаю. Бывали случаи, когда я чувствовал себя полностью застрявшим в своем доме, разочарованным. Социальные нормы дают нам комфорт и безопасность, поэтому желание вернуться к прежнему положению является типичным. Но есть также мысль, что если мы сделаем то, что должны сделать сейчас, чтобы вернуться к нормальному состоянию до коронавируса, то давайте сделаем это.
Что такое социальные нормы? Определение и примеры для младенцев, детей и взрослых — видео и стенограмма урока
Отклонение
Когда вы не соответствуете социальным нормам, принятым в вашей культуре или группе, это считается ненормальным поведением.Это называется отклонением . Различные группы принимают разные степени отклонения. Однако вы сталкиваетесь с тем, что группа отвергает вас, если ваше неповиновение социальным нормам слишком велико, чтобы его можно было терпеть.
Представьте, что вы входите в лифт, полный людей, и вместо того, чтобы поворачиваться лицом к двери, продолжаете смотреть на других людей в лифте. В лучшем случае вы получите неудобные взгляды других людей в лифте. Это потому, что вы демонстрируете отклонение от социальной нормы, поворачиваясь лицом к двери лифта.Ваше поведение заставляет других членов группы чувствовать себя некомфортно. Если они чувствуют себя слишком некомфортно, они могут в будущем не садиться с вами в лифт.
Социальные нормы у младенцев и детей
Теперь давайте посмотрим, как социальные нормы влияют на нас на разных этапах нашей жизни. Сначала подумайте о том времени, когда вы были новорожденным. Вы не вошли в мир со способностью реагировать на все в вашем окружении. Социальные нормы, побуждающие других заботиться о вас, позволили вам выжить.Это был ваш первый опыт общения с социальными нормами. Вы начали понимать, какого поведения от вас ждут и чего можно ожидать от других. Например, вы узнали, что если вы перестанете плакать, когда кто-то подберет вас, они будут продолжать держать вас.
По мере того, как вы становились старше, вы начали понимать социальные нормы, которых ожидает ваша группа сверстников. Сначала эти социальные правила все еще навязываются вам родителями, учителями и другими взрослыми, с которыми вы общались. Например, когда вы пошли в школу, вы узнали, что вам следует поднять руку, чтобы говорить, а не перебивать учителя.Вы знали, что вам следует делать, а чего не следует делать, и очень настаивали на том, чтобы другие действовали ожидаемым образом. Если бы в вашу школу пришел новый ученик и постоянно перебивал учителя, вы бы возразили против такого поведения и сказали бы им: «Так не делается; ты должен сделать это вот так ».
Социальные нормы и подростки
Когда вы стали подростком, ваши социальные нормы стали меньше зависеть от того, что вам говорили взрослые. Это был период перехода от детства к взрослой жизни.В результате вы практиковали независимость, готовясь стать взрослым. Вы больше не принимали, что только родители и взрослые определяют, что правильно, и ваши социальные нормы теперь в основном формировались группой сверстников. Ваша приверженность групповым нормам могла быть настолько влиятельной, что вы принимали участие в занятиях, которых обычно не выполняли бы.
Это влияние группы сверстников, пытающейся изменить ваше поведение, чтобы соответствовать групповым нормам, часто называют давлением сверстников .Ваше желание общественного признания было самым сильным в этот период развития. Поскольку девиантное поведение означало социальное неприятие, у вас было меньше шансов проявить девиантное поведение или принять его в других.
Представьте, что среди сверстников-подростков является нормой носить фиолетовый цвет по пятницам. Адам ненавидит фиолетовый цвет и не стал бы покупать одежду этого цвета самостоятельно. Однако он не хотел, чтобы группа отвергла его за то, что в пятницу он не был одет в фиолетовый, поэтому он купил фиолетовую футболку.Он носит его в пятницу, а затем избегает всех, кто не носит фиолетового цвета.
Социальные нормы и взрослые
Когда вы вступили во взрослую жизнь, важность группы сверстников начала уступать место большему сообществу, частью которого вы стали. Это означало, что вы столкнулись с меньшим давлением, чтобы соответствовать социальным нормам. Если бы вы не преуспели в рамках ограничений группы сверстников-подростков, вам бы понравилась эта повышенная толерантность к изменчивости.
Итак, социальные нормы в основном служат тому, чтобы помочь вам понять и справиться с различными жизненными ситуациями, с которыми вы сталкиваетесь, например, протокол для знакомства с новыми людьми.Социальные нормы также могут определять возлагаемые на вас ожидания — например, вы можете жениться или иметь детей в определенный момент вашей жизни.
Краткое содержание урока
Помните пример, когда дети выстраиваются в очередь на обед в начале урока? Надеюсь, вы теперь понимаете, что они настаивали на соблюдении их понимания социальной нормы . Социальная норма — это общепринятое поведение, которому должен соответствовать человек в определенной группе, сообществе или культуре.У детей есть конкретное понимание того, что нарушать правила социально неприемлемо. Поскольку у двух человек не может быть одного и того же места в очереди, они автоматически считают, что другой ребенок, должно быть, пытается занять их место. Любое поведение, не соответствующее социальным нормам, которых ожидает культура или группа, считается отклонением . Девиантное поведение обычно плохо воспринимается окружающими.
Социальные нормы являются частью вашей жизни с момента вашего рождения.Они побуждают других заботиться о вас. Они также служат для того, чтобы помочь вам узнать, чего от вас ждут, а также того, чего вы можете ожидать от других. Сначала социальные нормы навязываются вам окружающими вас взрослыми, но группа сверстников приобретает все большее значение в детстве и юности. Соблюдение социальных норм наиболее важно в подростковом возрасте. Когда вы достигнете совершеннолетия, социальные нормы помогут вам ориентироваться в различных социальных ситуациях приемлемым образом. Девиантность во взрослом возрасте воспринимается больше, чем в другие периоды развития.
Результаты обучения
Завершение этого урока должно подготовить вас к:
- Определению и приведению примеров социальных норм и отклонений
- Объясните, как социальные нормы влияют на младенцев, подростков и взрослых
масок раскрывают новые социальные нормы: какое значение имеет чума
Пандемия COVID-19 сделала поведение большинства американцев неузнаваемым. Рукопожатия превратились в удары локтями. Учеба и работа ведутся удаленно.Общение происходит виртуально. А теперь даже наши лица становятся почти неузнаваемыми, когда мы надеваем маску, чтобы выйти.
За пределами операционной или ограбления банка маски не являются нормой в западных странах. Иногда закрытие лица, будь то женская вуаль или банданы, которые носят демонстранты, вызывает прямые запреты. В некоторых частях США во время пандемии требование надеть маску привело к политическим протестам, арестам и даже насилию. Охранник в Мичигане был убит после того, как сказал клиенту надеть маску.Даже для подавляющего большинства американцев, которые готовы следовать рекомендациям общественного здравоохранения, маски стали привычкой. Они могут быть горячими и неудобными. Они затрудняют общение и скрывают опознавательные признаки, в отличие от перчаток. Они чувствуют себя странно.
Но странное поведение может стать стандартом, а давние обычаи могут измениться, говорят бихевиористы. Полвека назад идея о том, что владельцы собак должны собирать отходы своих питомцев, была настолько спорной, что в Нью-Йорке одна из видных фигур в дебатах бросила ей в лицо пластиковый пакет с пометом на публичном собрании.Тем не менее, в больших и малых городах сейчас действуют законы о бездомных. Когда-то, покупая авиабилет или заказывая столик в ресторане, путешественникам приходилось выбирать между секциями для курящих и некурящих. Сегодня в большей части США нет такого понятия, как секция для курения.
Чтобы вызвать такое изменение, новое поведение должно сначала подняться до статуса социальной нормы. Нормы включают в себя как восприятие того, как ведет себя группа, так и чувство общественного одобрения или осуждения за нарушение такого поведения.«Главное, чтобы закрепить эту норму, — это то, что вы верите, что другие люди ожидают, что вы это сделаете, — говорит поведенческий экономист Сион Бханот из Swarthmore College. Это ожидание уже существует в таких местах, как сильно пострадавший Нью-Йорк, где людей без масок иногда ругают.
Дело в том, что маски не просто защищают владельца, они защищают других. Такое общественное мышление согласуется с коллективистскими культурными нормами в некоторых частях Азии, где маски обычно носят, когда кто-то болеет, и где есть больший опыт борьбы с серьезными эпидемиями.Даже в более индивидуалистичных США защита других может служить мощным мотиватором. В попытке определить, какое сообщение могло бы побудить врачей улучшить свои привычки мытья рук, исследование показало, что знаки возле больничных раковин, напоминающие им о необходимости защитить пациентов путем мытья рук, были более эффективными, чем знаки, напоминающие им о необходимости защитить себя.
Точно так же первая волна доказательств о вреде курения была сосредоточена на нанесении вреда самим курильщикам и никак не повлияла на курение в общественных местах.Люди думали, что люди имеют «право причинять себе вред», — говорит психолог Джей Ван Бавель из Нью-Йоркского университета. «Это действительно начало меняться, когда мы осознали последствия пассивного курения. У вас есть право причинять вред детям в школе, своим коллегам по работе или персоналу в ресторане? » На данный момент 28 штатов и Вашингтон, округ Колумбия, ответили отрицательно и приняли всеобъемлющие законы о запрете на курение в воздухе.
«Социальные нормы могут быстро меняться, — говорит социальный психолог Кэтрин Сандерсон из Амхерстского колледжа, — и это касается не всех.В онлайн-эксперименте, проведенном исследователями из Пенсильванского университета, испытуемые участвовали в социальной координации, чтобы присвоить объекту имена. Переломным моментом для достижения достаточной критической массы, чтобы инициировать социальные изменения, оказалось всего 25 процентов участников. «Они становятся влиятельными лицами в обществе, законодателями мод», — говорит Сандерсон. «Ты получишь эту зачистку».
Лидерство имеет решающее значение, поэтому ученые-бихевиористы были так встревожены недавними примерами того, как вице-президент Майк Пенс и президент Дональд Трамп отказываются носить маски во время публичных выступлений.«Они в первую очередь устанавливают нормы, особенно когда это показывают по телевидению или в новостях», — говорит Ван Бавель. Эти политики пренебрегают советами своих собственных чиновников здравоохранения. В начале апреля Центры по контролю и профилактике заболеваний официально рекомендовали «носить тканевые маски для лица в общественных местах, где трудно поддерживать другие меры социального дистанцирования». Однако не помогло то, что новая рекомендация противоречила более ранним заявлениям официальных лиц о том, что маски неэффективны или их следует оставить медицинским работникам, которые в них больше нуждаются.
Всего несколько недель спустя сообщение промаска стало более последовательным. Многочисленные исследования показывают преимущества масок. Один из статистических исследователей из Университета штата Аризона обнаружил, что если 80 процентов населения будут использовать хотя бы умеренно эффективные укрытия, такая практика предотвратит до 45 процентов прогнозируемых смертей в штате Нью-Йорк и снизит количество смертей до 65 процентов в Вашингтоне. Состояние. В отсутствие хороших образцов для подражания на национальном уровне государственные, местные и частные учреждения, а также знаменитости начали использовать свою значительную силу, чтобы добиться перемен.«Люди ставят свои фотографии в масках в качестве своих профилей», — говорит Бханот. Авиакомпании и университеты требуют от всех, кто садится в самолет или приезжает в кампус, носить маску. «По мере того, как это распространяется на все элементы общества, у вас будет больше согласия», — говорит Ван Бавель.
Остаются преграды. Политизация масок в США может означать, что некоторые районы страны никогда не примут их полностью. А эндемический расизм заставил некоторых молодых чернокожих мужчин опасаться, что их примут за преступников, если они будут носить маски в магазинах.
Когда-то маски стали нормой в большинстве мест, однако их надевание не будет казаться странным или тревожным, говорит психолог Александр Тодоров из Принстонского университета, изучающий выражение лица. «Люди компенсируют. Когда они встречаются на улице, появляется больше жестикуляции. Люди используют стратегии, чтобы убедиться, что их понимают «.
По правде говоря, появление масок происходит удивительными темпами. «Подавляющее большинство людей за несколько недель полностью изменили свои привычки, — говорит Ван Бавель.«Через год, три или пять лет во время сезона гриппа было бы более нормально увидеть, что американцы или люди из Западной Европы носят маски. Это может быть то, что меняет норму ».
Подробнее о вспышке коронавируса из Scientific American здесь . И читайте репортажи из нашей международной сети журналов здесь.
Социальные нормы | RSF
Социальные нормы — это правила, которые предписывают, что люди должны и не должны делать с учетом их социального окружения и обстоятельств.Нормы предписывают людям сдерживать свои обещания, ехать вправо или соблюдать золотое правило. Они являются полезными объяснительными инструментами, используемыми для анализа таких грандиозных явлений, как международная дипломатия, и столь же приземленных, как правила дорожного движения. Но наши знания о нормах разбросаны по дисциплинам и исследовательским традициям, и мы не пришли к единому мнению о том, как следует использовать этот термин. Исследования норм сосредоточены на содержании и последствиях норм, не уделяя должного внимания их причинам. Социальные нормы охватывает дисциплины социологии, экономики, теории игр и юридических исследований, чтобы обеспечить хорошо интегрированное теоретическое и эмпирическое объяснение того, как нормы возникают, изменяются, сохраняются или исчезают.
Социальные нормы открывается критическим обзором многих нерешенных вопросов в исследовании норм: когда нормы являются просто средством облегчения сотрудничества, а когда они несут в себе внутренний моральный вес? Развиваются ли нормы постепенно с течением времени или возникают спонтанно по мере изменения обстоятельств? Затем книга переходит к тематическим исследованиям рождения и смерти норм в различных контекстах, от протестных движений до брака и сбора грибов.Авторы подробно описывают конкретные социальные процессы, такие как повторяющиеся взаимодействия, социальное обучение, угрозы и санкции, которые создают, поддерживают и обеспечивают соблюдение норм. В одном тематическом исследовании объясняется, как участие граждан в политических протестах во времена социальных потрясений может стать нормой. В другом тематическом исследовании рассматривается, как возникла норма объективности в американской журналистике: возникла ли она на основе консенсуса в качестве профессионального кредо прессы или же была навязана журналистам их работодателями? В третьем тематическом исследовании рассматривается возникновение нормы национального самоопределения: распространилась ли она как элемент глобальной культуры или была навязана действиями могущественных государств? Книга завершается исследованием того, что нам известно о возникновении норм, с выделением областей согласия и точек противоречия между дисциплинами.
Нормы могут быть полезны для объяснения других явлений в обществе, но до тех пор, пока у нас не будет последовательной теории их происхождения, мы не сможем по-настоящему объяснить сами нормы. Социальные нормы приближает нас к истинному пониманию этой вездесущей особенности социальной жизни.
МАЙКЛ ХЕЧТЕР — профессор социологии Вашингтонского университета в Сиэтле.
KARL-DIETER OPP — профессор социологии Лейпцигского университета, Германия.
Теория социальных норм и экономика развития
Социальные нормы встречаются во всех обществах и имеют большое влияние на человеческое поведение. Они могут быть как помехой, так и помощью для развития, в зависимости от того, соответствуют ли изменения, необходимые для развития, существующим нормам. В этой статье описывается, что такое социальные нормы, как они функционируют, а также факторы, влияющие на их появление и изменение. В нем подчеркивается, как влиять на социальные нормы для развития. Экономика утверждает, что четкое понимание социальных норм необходимо для определения того, как они повлияют на меры в области развития.Он рекомендует сосредоточить внимание на борьбе за право определять
Литература по социальным нормам в развитии является относительно новой и все еще формируется, поэтому отчет основан на ограниченной литературе, посвященной природе социальных норм.
Основные выводы
Социальные нормы — это обычные формы поведения, которые считаются приемлемыми в данном обществе. Они возникают в результате сознательного решения людей решить проблему, с которой они сталкиваются. Как правило, они регулируют то, что люди делают, и применяются ко всем (или почти ко всем в определенной группе).Хотя бывают случаи, когда большинство на словах придерживается нормы, но втайне ее нарушает. Нормы сохраняются, потому что лица, отклоняющиеся от установленных норм, подвергаются санкциям. Изменение социальных норм часто происходит, когда достаточное количество людей изменили свое поведение, и тогда это будет в интересах большинства.
Факты свидетельствуют о том, что успех изменения формальных институтов в целях содействия экономическому росту или демократизации часто зависит от того, соответствуют ли новые институты существующим социальным нормам и моральным убеждениям.
В статье определен ряд возможностей влиять на социальные нормы:
- Доступ к информации о том, что делают другие. Поскольку социальные нормы частично основаны на ожиданиях и представлениях о том, что делают другие, это очень важно. Это можно подкрепить общими принципами маркетинга с помощью плакатов, листовок и рекламы в газетах, журналах и на телевидении. Однако может возникнуть риск негативной реакции из-за возросшей огласки нарушений норм.
- Знать, что думают люди.Хотя люди редко выражают свои мысли словами и поведением политикам, эта информация может быть полезна для выявления случаев плюралистического невежества.
- Использование социального давления. Социальные нормы поддерживаются санкциями, а давление со стороны отдельной группы или сообщества может поддерживать как хорошие, так и плохие нормы. Возможно, можно будет усилить эту систему санкций другими прямыми способами, такими как повышение гласности нарушений социальных норм.
Авторы отмечают, что этические аспекты влияния на социальные нормы будут варьироваться в зависимости от контекста и должны рассматриваться в индивидуальном порядке.
Рекомендации
- Правительствам следует уделять больше внимания социальным нормам, чтобы лучше понимать, как влиять на них желаемым образом и заручиться общественной поддержкой.
- Социальные отношения будут важным фактором для прогнозирования того, будут ли нормы мешать процессу развития или нет.
- Мы также должны осознавать потенциальную и часто весьма вероятную борьбу за право определять интерпретацию ситуации и соответствующие нормы.Это включает в себя внимание к важности конфликта между нормами и двусмысленности в отношении правильных схем для ситуации.
Социальные нормы Определение и функции социальных норм
Определение социальных нормСоциальные нормы четко определяют роли людей или людей в различных ситуациях, следовательно, эти социальные нормы являются кодексами взаимоотношений. Они проводят грань между правильным и неправильным.С одной стороны, они направляют наши шаблоны взаимодействия и воспроизводятся во время одного и того же процесса. Они различают поведение человека и животных и развиваются в ходе социальных процессов. Согласно Young & Mack «Нормы относятся к общим ожиданиям группы».
Нормы не являются формальными законами в обществе, но тем не менее они играют важную роль в социальном контроле и могут быть наложены формально посредством санкций или телесных жестов и создают соответствие, которое позволяет людям социализироваться в своей культуре.Возможно, у людей есть определенные нормы, заимствованные из предыдущей организации. Когда они переезжают в новое место, они не имеют ни малейшего представления о том, как реагировать и полагаться на предыдущий опыт.
Функции социальных нормКонтрольное поведение: Социальные нормы контролируют наше поведение таким образом, что они обеспечивают установленный образец нашего поведения. Эти установленные шаблоны становятся обычаями, когда их одобряют обществом. Ожидается, что люди будут следовать этим обычаям.
Делаем поведение систематическим и шаблонным: Другая функция заключается в том, что поведение людей становится систематическим и шаблонным.В обществе создается гармония между членами группы. Благодаря гармонии поведения могут быть применены определенные законы, чтобы управлять ими. Это означает, что закон и порядок могут поддерживаться в обществе благодаря порядку в социальном поведении.
Защита наших ценностей: Это защита наших социокультурных , ценностей. Это хранители наших ценностей.
Поддерживает социальный порядок в обществе: Они создают социальный контроль и поддерживают структуру общества. Это позволяет людям анализировать то, что важно для выживания группового поведения.
Создание социальной сплоченности и социальной солидарности: Создает социальную гармонию и улучшает социальную интеграцию.
Помогает в самоконтроле: Нормы также помогают в самоконтроле.
Помогает обществу в его выживании: Выживание общества зависит от норм.
Социальных норм среди животных нет. Только человеческие общества имеют нормы. У животных этого нет в жизни, поэтому не может быть и речи об их нарушении.Следовательно, нормы носят скорее культурный, чем социальный характер. Они придают людям форму общества с культурой.
Типы социальных нормНародные обычаи. Согласно Лундбергу «Народные обычаи — это типичные или привычные верования, установки и стили поведения, наблюдаемые в группе сообщества».
Mores. «Термин« нравы »лучше всего подходит для тех обычаев, которые подразумевают довольно сильное чувство ограниченности или неправильности образа поведения.”
Законы. Это основной элемент социального контроля. Это написано в книгах и является продуктом общества в соответствии с социальными условиями жизни.