Поведение человека в толпе
Понятие толпы. Механизм ее формирования
Определение 1
Толпа – это не имеющее структуры скопление людей, которые лишены ясно осознаваемой общей цели, но взаимосвязаны сходным эмоциональным состоянием и общим объектом внимания.
Часто в толпу, как субъект массовой формы коллективного поведения, превращается:
- публика – большое скопление людей, зачастую никак не организованных, но обязательно имеющих общие интересы и допускающих рациональное обсуждение;
- контактная и неорганизованная общность, действующая единодушно на основании эмоций;
- скопление индивидов, из которых состоит многочисленная аморфная группа, не имеющих в большинстве своем прямых контактов друг с другом, но связанных каким-то общим достаточно постоянным интересом. Например, массовые увлечения, истерия, миграции, патриотический или лжепатриотический угар.
В массовой форме внеколлективного поведения существенную роль играют неосознанные процессы. На основании эмоционального возбуждения начинается формирование стихийных действий из-за какого-либо произошедшего впечатляющего события, затронувшего основные ценности людей в процессе их борьба за свои интересы и права, или какой-либо другой деятельности. Например, медные и соляные бунты в Средние века в России.
Основной механизм формирования толпы и развития ее характерных черт – циркулярная реакция, то есть нарастающее взаимонаправленное эмоциональное заражение и слухи.
Поведение в толпе
Основное правило поведения человека в толпе для своего спасения –стремление сохранить индивидуальность.
Главное, человек в толпе не должен поддаваться общему психозу, не превращатся в рядового члена толпы, поддерживающего психический накал. Необходимо абстрагироваться от эмоций, оставить только разум. Лишь он является единственной надеждой на спасение. Только он способен указать человеку правильную поведенческую стратегию. Эмоции приводят человека туда, куда за ним пойдут все.
Готовые работы на аналогичную тему
Чтобы избежать паники, нельзя принимать слухи на веру, нужно проверять всю информацию посредством фактов.
Нельзя слепо подчинять мнению толпы, насколько бы правильным в данный момент оно не казалось.
Бурные массовые чувства – страх, ненависть или радость крайне заразительны. Необходимо сопротивляться массовому психозу.
Главное во всем – сохранять ясный трезвый ум. Можно использовать приемы из аутотренинга: глубоко дышать, созерцать неподвижные предметы, разговаривать с самим собой и пр.
Сосредотачиваться нужно на близких вам людях. Основная задача – их защитить. А это возможно, только если контролировать ситуацию и собственное психическое состояние. Основываясь на опыте, можно сказать, что под воздействием толпы социальные связи разрушаются, человек бросает заботу о своих друзьях и родных, переставая их замечать. Человек толпы начинает враждовать со своими близкими. Известны случаи, когда при приступе паники или демонстрации фанатической преданности вожаку стаи, то есть лидеру толпы, матери начали приносить в жертву своих детей.
Толпа в замкнутом помещении
Поведение толпы в замкнутом помещении хорошо отображает поведение людей при ЧП на каком-то массовом мероприятии – в кинотеатре или на концерте. Сначала люди в зрительном зале пребывают в оторопи, потом бросаются в сторону выходов и кричат. Те, кто находятся дальше от выходов, боятся не успеть выйти и оказаться в эпицентре опасности, давят на тех, кто впереди. Передние упираются в стены и другие препятствия, и образуется давка.
В большинстве случает толпа в проходах существенно опаснее, чем сама угроза, вызвавшая панику. Подвергать свою жизнь опасности, бросаясь в центр паникующей толпы стоит только при быстро распространяющемся пожаре.
Перед броском нужно избавиться от все предметов, которые могут ранить или причинить боль – колющие, режущие, стеклянные и просто объемные, выступающие из карманов предметы.
Также стоит снять очки, сережки, громоздкую, длинную, слишком свободную, с большим количеством цепляющихся элементов, одежду. Обязательно нужно скинуть с шей платки, шарфы, галстук, бусы и прочие украшения, чтобы избежать возможного удушения при передвижении в плотном потоке толпы.
Все знают, что наиболее опасным местом в толпе являются ее края, особенно при прохождении через узкие двери. Люди, которые там оказываются, часто гибнут от того, что их размазывают по стенам и дверным косякам. Любой выступ, розетка или случайный шуруп могут фактически изрезать человека, как острый нож.
Поэтому основной задачей при вхождении в толпу является необходимость уйти от ее края как можно дальше. Для этого нужно или отойти назад, где толпа будет несколько разряжена, или вступать в давку, расталкивая людей.
Безусловно, лучший способ избежать возможную гибель в толпе, покидающей поколение, — не попасть в нее. Для этого, находясь в помещении кинотеатра, ДК или стадиона, нужно заранее выяснить пути возможного отступления. Хотя бы обратить внимание на двери, которые встречаются на пути и обозначенные табличкой «запасный выход», либо горит красная лампочка.
Отмечено, что преимущественно люди стремятся покинуть здание через ту же дверь, в которую они зашли. В результате у входной двери образуется давка, а подходы к запасным дверям достаточно свободны. Если знать где они находятся, то не придется толкаться локтями, защищая самыми жестокими методами свою жизнь и здоровье.
Замечание 1
Основное правило выживания гласит: когда куда-то заходишь, подумай, как будешь выходить оттуда. Данное правило затрагивает любого человека, независимо от того, куда он идет – на массовое мероприятие на улице, в лес или в театр. Правила выживания едины для любого места пребывания человека.
В менее значимых случаях возникновения неорганизованной толкучки, которая регулярно образуется в местах массового скопления людей (концерты, цирковые представления, спортивные и тому подобные мероприятия) с целью обеспечения своей безопасности необходимо избегать пространство перед сценой, где может образоваться стихийная давка, подходы к гардеробам, куда, обгоняя друг друга, стремится после представления толпа зрителей, а также входные двери и даже ближайшие остановки общественного транспорта.
Лучше подождать, и выйти на улицу немного позже, спокойно и без травм, чем выбежать первым с испорченным настроением и верхней одеждой.
Человек в толпе реферат по политологии
Министерство образования РБ. Бурятский Государственный Университет. Исторический факультет. Кафедра социологии и политологии. Р е ф е р а т Тема: «Человек в толпе» Выполнил: студент гр. 08231 Болдохонов С. Н. Проверил: Доцент кафедры Политологии и Социологии, К. Ф. Н. Циденова А. Л. Улан – Удэ 2005г. План: 1) Введение…………………………………………………………………3 2) Критика Ле Бона…………………………………………………………4 3) Деиндивидуализация……………………………………………………7 4) Психологическое воздействие в толпе………………………………..8 5) Позиция З. Фрейда…………………………………………………….16 6) Заключение……………………………………………………………..17 7) Список используемой литературы……………………………………18 Введение Существование специфических общностей людей, как толпа, масса, публика или аудитория большого массового зрелища предполагает наличие в этих условиях специфических форм общения и воздействия. Говорить о человеке в толпе можно много, но основным моментом, который хотелось бы отметить — это поведение человека в толпе. Человек в толпе, превращается в саму толпу, человеком начинает двигать ни что иное, как стадное чувство. Человек теряет своё определение, как личность и им движут животные инстинкты, инстинкт самосохранения. Это оправдано, поскольку именно этот инстинкт позволяет отдельно взятому человеку выжить в экстремальных для него условиях. Именно этот инстинкт позволяет человеку не начать движение против или поперёк толпы, именно этот инстинкт заставляет человека оставаться на ногах, а в случае падения попытаться как можно быстрее встать на ноги, чтобы не быть растоптанным. Однако ввиду различий силы нервной системы каждого человека, иногда психика человека в толпе даёт сбой и человек входит в состояние аффекта. В этом состоянии человек начинает кричать, противостоять толпе, двигаться в непредсказуемых направлениях и как правило чаще всего именно такая реакция приводит к летальным исходам. в данной ситуации. В этом ему помогает то, что в толпе обязательно есть некто прототипический, наиболее экстремистски настроенный, в чьем поведении наиболее полно выражается настроение группы. Этот прототип — совсем не обязательно вождь авторитарного типа. Это скорей «заводила», который первым из толпы швыряет пивную банку в шеренгу полицейских и, таким образом, запускает групповое действие. Не прибегая к спекуляциям относительно «животного» и «изначально злого в человеческой природе», Райкер дает ответы на два вопроса, мучившие многие поколения социальных психологов, начиная с Ле Бона: люди, до этого не знавшие друг друга, в толпе практически мгновенно организуются в некую однородную коллективность, осуществляющую целенаправленное поведение; и почему законопослушные граждане вдруг начинают чинить безобразия и насилие. В целом поведение толпы видится Райкеру (в противовес Ле Бону) рациональным и имеющим смысл: люди отстаивают свою социальную идентичность и интересы группы. В толпе индивид приобретает ряд специфических психологических особенностей, которые могут быть ему совершенно не свойственны, если он пребывает в изолированном состоянии. Эти особенности оказывают самое непосредственное влияние на его поведение в толпе. Иными словами происходит явление деиндивидуализации. Деиндивидуализация. Футбольные фанаты бьют стеклянные витрины, громят автомобили, нападают на прохожих. В мировой прессе время от времени появляются сообщения о бесчинствах толп болельщики после окончания матчей в разных городах и странах. Причем xулиганские выходки фанатов бывают не только после проигрьша, но порой и после выигрыша их команды. Иногда же поведений футбольных болельщиков даже озадачивает. Так, в г. Осака после победы японской команды над командой России на чемпионате мира по футболу 2002 г. около 140 возбужденных до предела болельщиков прыгнули с моста в реку. Как же мы можем объяснить иррациональное и деструктивное (а в последнем примере и самодеструктивное) поведение толпы? В конце XIX в. французский социолог Г. Ле Бон высказал предположение, что в толпе происходит своеобразное распространение эмоций одного человека на окружающих. Когда один человек делает что-то, даже если это обычно является неприемлемым для большинства других, то каждый стремится сделать то же самое. Ле Бон назвал данное явление социальной контагиозностью (заражением). Он объяснял это разрушением нормальных механизмов контроля. Известно, что наши действия обычно контролируются нашими моральными правилами, сформированными под влиянием общества. В группах мы иногда теряем чувство ответственности за свои собственные действия; мы полагаем, что ответственной является группа. Система контроля у индивида слабеет, и агрессивные импульсы беспрепятственно выражаются. Это может привести к жестоким и аморальным действиям толпы. Современные социальные психологи при объяснении поведения толпы используют данные исследований социальной фасилитации и социального расслабления. Как показывают исследования социальной фасилитации, пребывание в группе может вызывать у людей состояние определенного подъема. В соответствие с данными исследований социального расслабления в группе наблюдаются диффузия ответственности и понижение уровня «предчувствия оценки». Что же происходит, когда в группах в одно и то же время наблюдается и диффузия ответственности, и снижение уровня «предчувствия оценки» при наличии определенного возбуждения? В таких обстоятельствах механизмы торможения у людей ослабевают и они могут проявлять поведение, которого при других условиях обычно не демонстрируют. Современные психологи называют подобное состояние сознания людей деиндивидуализацией. Таким образом, деиндивидуализация- это утрата чувства индивидуальной идентичности и ослабление запретов применительно к поведению, которое не соответствует внутренним нормам индивида. Одно из первых эмпирических исследований деиндивидуализации провели Л. Фестингер, А. Пепитон и Т. Ньюкомб . Сначала группам от 4 до 7 студентов рассказали о данных одного исследования (которого на самом деле не было), якобы показывающего, что 87% большой выборки студентов имеют «сильную, глубоко укоренившуюся ненависть к одному или обоим родителям, начиная от общей враждебности до постоянных фантазиях о жестокости и убийстве». К тому же большинство из 13%, у которых не было обнаружено ни одного следа враждебности, якобы думало, что они, вероятно, ненавидят своих родителей и готовы обсудить любой аспект своих чувств с исследователем. Студентов в реальном эксперименте просили обсудить свои чувства по отношению к родителям и, как можно было ожидать из сделанного введения, большинство из них выразило значительную враждебность по отношению к своим родителям. В течении этого обсуждения наблюдатель отметил для себя всех, кто делал враждебные заявления и какие именно. После обсуждения записанные замечания были прочитаны группе вместе с некоторыми дополнительными комментариями, которых испытуемые вообще не делали. Испытуемых попросили определить, какие замечания были сделаны в группе и кем именно. В каждой из экспериментальных групп были проведены замеры следующих трех переменных: 1)враждебностъ, основанная на количестве враждебных заявлений, сделанных каждом индивидом и группой в целом; 2)сплочённостъ, основанная на данных анкеты, выявляющей у членов групп, в какой степени они были удовлетворены участием в своих группах; 3)деиндивидуализация, основанная на количестве ошибок, сделанных каждым индивидом при определении того, кто и что сказал (многие ошибки подобного распознавания должны были показать, что индивидуальная идентификация затруднена, и никто не может быть уверен точно в том, кто что сказал). Эти эксперименты показали, что, когда индивидуальная идентификация не подчеркивается, члены группы чувствуют меньшую сдержанность и поэтому делают более враждебные замечания о своих родителях. Выло также обнаружено, что потеря идентичности и социальной ингибиции доставляла удовольствие членам групп, так что деиндивидуализация помогла достичь большей групповой сплоченности. В соответствии со своей гипотезой исследователи обнаружили, что указанные три переменные взаимосвязаны в высокой степени. Деиндивидуализация помогает объяснить не только вандализм многих футбольных фанатов, но и другие случаи проявления группового антисоциального поведения. Ф. Зимбардо на основе изучения факторов, как предшествующих состоянию индивидуализации, так и последующих за ним, выделил наиболее важные из этих факторов: возбуждение, анонимность и диффузия ответственности. Зимбардо утверждает, что когда люди деиндивидуализированы (в случае сочетания указанных трех факторов), их внутренние запреты будут ослабевать, и они с большей вероятностью импульсивно предадутся такому антисоциальному поведению, как бесчинство, вандализм, агрессия. При этом индивиды в меньшей степени отдают себе отчет в собственном поведении, фокусируя свое внимание на данной группе и ситуации. В некотором смысле каждый индивид в группе рассматривает свои собственные действия как часть группового поведения. Это может привести человека к антисоциальным действиям, если группа благоприятствует такому поведению. Ключевым фактором деиндивидуализации является анонимность. Все, что затрудняет персональную идентифицируемость членов группы, увеличивает этот эффект. Чем более анонимными являются члены группы, тем менее вероятно, что они буду отвечать за свои действия. Следовательно, анонимность поощряет безответственное поведение. В толпе большинство людей не выделяются как индивидуальности. Они соединены вместе и в известном отношении не обладают собственной личной идентичностью. И наоборот, если люди знают, что они в значительной степени ей. Исследования паники остаются на уровне описаний, сделанных после ее 0 0 1 Fпика. Эти описания позволили выделить основные циклы, ко торые характерны для всего процесса в целом. Знание этих циклов очень важно для 0 0 1 Fпрекращения паники. Это возможно при условии, что нахо дятся силы, способные внести элемент рациональности в ситуацию паники, определенным образом захватить руководство в этой ситуации. Кроме знания 0 0 1 Fциклов, необходимо также и понимание психологичес кого механизма паники, в частности такой особенности заражения, как бессознательное принятие определенных образцов поведения. Если в ситуации паники 0 0 1 Fнаходится человек, который может предложить обра зец поведения, 0 0 1 Fспособствующий восстановлению нормального эмоци онального состояния толпы, есть возможность панику прекратить. Важным вопросом при исследовании заражения является вопрос о той роли, которую играет уровень общности оценок и установок, свойственных массе людей, подверженных психическому заражению. Хотя вопрос этот недостаточно изучен в науке, в практике найдены формы использования этих характеристик в ситуации заражения. Так, в условиях массовых зрелищ 0 0 1 Fстимулом, включающим предшествую щую заражению общность оценок, например, популярного актера, являются аплодисменты. Они могут сыграть роль импульса, вслед за которым ситуация будет развиваться по законам заражения. Знание такого механизма использовалось, в частности, в 0 0 1 Fфашистской пропа ганде, где была разработана особая концепция 0 0 1 Fповышения эффек тивности воздействия на открытую аудиторию путем доведении ее до открытого возбуждения: до состояния экстаза. Нередко к 0 0 1 Fэтим при емам прибегают и другие политические лидеры. 0 0 1 FМера, в которой различные аудитории поддаются заражению, за висит, 0 0 1 Fконечно, и от общего уровня развития личностей, составляю щих 0 0 1 Fаудиторию, и — более конкретно — от уровня развития их само сознания. В этом смысле справедливо утверждение, что в современных обществах 0 0 1 Fзаражение играет значительно меньшую роль, чем на на чальных этапах человеческой истории. 0 01 FОтмечено, что чем выше уро вень развития 0 0 1 Fобщества, тем критичнее отношение индивидов к си лам, автоматически увлекающим их на путь тех или иных действий или переживаний, тем, следовательно, слабее действие механизма заражения. Традиция, сложившаяся в социальной психологии, обычно рассматривает феномен заражения в условиях антисоциального и неорганизованного поведения (различные стихийные бедствия и пр.), 0 0 1 Fодна ко этот тип поведения может иметь проявления и в массовых сознательных, социальных действиях, например, в ходе различных митингов и манифестаций, в массовых производственных ситуациях, при 0 01 Fпро ведении спасательных работ в ситуации различных катастроф и т.д. Возможно, в этих 0 0 1 Fслучаях откроются какие-то новые стороны фено мена заражения, например его компенсаторная функция в условиях недостаточной организации и т.п. 0 0 1 FТаким образом, нельзя сказать, что в современных условиях про блема заражения абсолютно устарела. Никакой рост самосознания не отменяет таких форм психического заражения, которые проявляются в массовых социальных движениях, особенно в периоды нестабильного общества, например в условиях радикальных социальных преобразований. Внушение представляет собой особый вид воздействия, а именно целенаправленное, неаргументированное воздействие одного человека на другого или на группу. При внушении осуществляется процесс передачи информации, основанный на ее некритическом восприятии. Часто всю 0 0 1 Fинформацию, передаваемую от человека к человеку, классифи цируют с точки зрения меры активности позиции коммуникатора, различая в ней сообщение, убеждение и внушение. Именно эта третья форма информации 0 0 1 Fсвязана с некритическим восприятием. Предпо лагается, что человек, 0 0 1 Fпринимающий информацию, в случае внуше ния не способен на ее 0 0 1 Fкритическую оценку. Естественно, что в раз личных ситуациях и для 0 0 1 Fразличных групп людей мера неаргументиро ванности, допускающая некритическое принятие информации, становится весьма различной. 0 0 1 FВнушение, «суг гестия», как социально-психологическое явление обладает глубокой спецификой, поэтому правомерно говорить об особом явлении 0 01 F«соци альной суггестии». В остальном в социально- 0 0 1 Fпсихологическом иссле довании сохраняется терминология, используемая в других разделах психологической науки, изучающей это явление: человек, 0 0 1 Fосуществ ляющий внушение, называется суггестор; человек, которому 0 0 1 Fвнуша ют, т.е. выступающий объектом внушения, называется суггеренд. 0 0 1 FЯвле ние сопротивления внушающему воздействие называется 0 0 1 Fконтрсугге стией. В отечественной литературе впервые вопрос о значении 0 0 1 Fсоциальной суггестии был поставлен в работе В. М. Бехтерева «Внуше ние и его роль в общественной жизни» (1903). При анализе внушения как специфического средства воздействия встает вопрос о соотношении внушения и заражения, на который нет однозначного ответа. Для одних авторов внушение является одним из видов заражения 0 0 1 Fнаряду с подражанием, другие подчеркивают отли чия внушения от 0 0 1 Fзаражения, сводящиеся к следующему: 1) при зара жении осуществляется 0 0 1 Fсопереживание большой массой людей обще го психического состояния, 0 0 1 Fвнушение же не предлагает такого «ра венства» в сопереживании идентичных эмоций: суггестор здесь не подвержен тому же самому 0 0 1 Fсостоянию, что и суггеренд. Процесс вну шения имеет одностороннюю направленность — это не спонтанная тонизация состояния группы, а 0 0 1 Fперсонифицированное, активное воз действие одного человека на другого или на группу; 2) внушение, как правило, носит вербальный характер, тогда как при заражении, кроме речевого воздействия, используются и иные 0 0 1 Fсредства (воскли цания, ритмы и пр.) [Парыгин, 1971. С. 263-265]. С другой стороны, внушение отличается от убеждения тем, что непосредственно вызывает определенное психическое состояние, не 0 0 1 Fнуждаясь в доказательствах и логике. Убеждение, на против, построено на 0 0 1 Fтом, чтобы с помощью логического обоснова ния добиться согласия от человека, принимающего информацию. При внушении же достигается не согласие, а просто принятие информации, основанное на готовом выводе, в то 0 0 1 Fвремя как в случае убежде ния вывод должен быть сделан принимающим 0 0 1 Fинформацию самосто ятельно. Поэтому убеждение представляет собой 0 0 1 Fпреимущественно ин теллектуальное, а внушение — преимущественно 0 0 1 Fэмоционально-во левое воздействие. Именно поэтому при изучении внушения установлены некоторые закономерности относительно того, в каких ситуациях и при каких 0 0 1 Fобстоятельствах эффект внушения повышается. Так, в случаях соци альной 0 0 1 Fсуггестии доказана зависимость эффекта внушения от возрас та: в целом дети более поддаются внушению, чем взрослые. Точно так же в большей мере внушаемыми оказываются люди утомленные, ослабленные физически, чем обладающие хорошим самочувствием. Но самое главное заключается в том, что при внушении действуют специфические социально-психологические факторы. Так, выявлено, что решающим условием эффективности внушения является авторитет суггестора, создающий особый, дополнительный фактор воздействия — доверие к источнику информации. Этот «Эффект 0 0 1 Fдоверия» проявляет ся как по отношению к личности суггестора, так и по отношению к представляемой им социальной группе. Авторитет суггестора и в том и в другом случае выполняет функцию так называемой косвенной 0 0 1 Fаргу ментации, своего рода компенсатора отсутствия прямой 0 0 1 Fаргумента ции, что является специфической чертой внушения. 0 0 1 FТак же, как это имеет место в ситуациях заражения, при внуше нии результат зависит и от характеристик личности суггеренда. 0 01 FФено мен контрсуггестии иллюстрирует меру сопротивления внушению, которую 0 0 1 Fоказывает отдельная личность. В практике социальной сугге стии разработаны способы, при помощи которых можно блокировать в определенной степени эту «психическую самозащиту. Совокупность таких мер предложено называть «контрконтрсуггестией». Феномен контрсуггестии может быть использован не только для защиты личности от суггестивного 0 0 1 Fвоздействия, но и для опроверже ния этой защиты. Так, если в качестве 0 0 1 Fсредства контрсуггестии высту пает недоверие к суггестору, то путем включения дополнительной информации о суггесторе можно добиться 0 0 1 Fотклонения этого недове рия, и этот комплекс мер будет как раз представлять контрконтрсуггестию. Логично, конечно, предположить, что и в 0 0 1 Fответ на эти допол нительные усилия личность постарается выдвинуть 0 0 1 Fновый ряд защит ных мер, но до сих пор практические исследования не углубились далее первого «слоя» контрконтрсуггестии. В прикладном плане исследования внушения имеют большое 0 0 1 Fзначе ние для таких сфер, как пропаганда и реклама. Роль, которая отводится внушению в системе средств пропагандистского воздействия, различна в зависимости от того, какого рода пропаганда имеется и виду, каковы ее цели и содержание. Хотя основная черта пропаганды — апелляция к логике и сознанию, а средства, разрабатываемые здесь, — это преимущественно средства убеждения, все это не исключает присутствия определенных элементов суггестии. Метод внушения выступает здесь как метод своеобразного психопрограммирования аудитории, т.е. относится к методам манипулятивного воздействия, что особенно очевидно в области предвыборных агитаций. так как испытывает необходимость в согласии с другими членами толпы больше, чем в разногласии с ними: следовательно, он делает это из любви к другим. Предводитель – нарцисс не любит никого кроме себя в силу исключительной веры в свои способности, идеи, и чувства превосходства. Его воля не нуждается в поддержке других, в оценках окружающих. Толпа же испытывает потребность чувствовать себя любимой, так же как и любить самой. Члены толпы ладят с собой в той мере, в какой ими восхищаются. Везде присутствует иллюзия видимого или невидимого лидера: Христос, Главнокомандующий др., который любит равным образом всех членов этого общества. Всё остальное увязывается с этой иллюзией. Каждый думает, что получает плату за свою любовь. Но, если лидера заподозрят в неодинаковой любви, толпа распадётся. Заключение. Таким образом, человека в толпе характеризуют следующие черты: Анонимность. Немаловажная особенность самовосприятия индивида в толпе — это ощущение собственной анонимности. Затерявшись в «безликой массе», поступая «как все», человек перестает отвечать за собственные поступки. Отсюда и та жестокость, которая обычно сопровождает действия агрессивной толпы. Участник толпы оказывается в ней как бы безымянным. Это создает ложное ощущение независимости от организационных связей, которыми человек, где бы он ни находился, включен в трудовой коллектив, семью и другие социальные общности. Инстинктивность. В толпе индивид отдает себя во власть таким инстинктам, которым никогда, будучи в иных ситуациях, не дает волю. Этому способствует анонимность и безответственность индивида в толпе. У него уменьшается способность к рациональной переработке воспринимаемой информации. Способность к наблюдению и критике, существующая у изолированных индивидов, полностью исчезает в толпе. Бессознательность. В толпе исчезает, растворяется сознательная личность. Преобладание личности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, и стремление превратить немедленно в действие внушенные идеи характерно для индивида в толпе. Состояние единения (ассоциации). В толпе индивид чувствует силу человеческой ассоциации, которая влияет на него своим присутствием. Воздействие этой силы выражается либо в поддержке и усилении, либо в сдерживании и подавлении индивидуального поведения человека. Известно, что люди в толпе, ощущая психическое давление присутствующих, могут сделать (или, напротив, не сделать) то, чего они никогда бы не сделали (или, напротив, что непременно сделали бы) при иных обстоятельствах. Например, человек не может оказать, без ущерба для собственной безопасности, помощь жертве при враждебном отношении к этой жертве самой толпы. Г. Лебон отмечает самый поразительный факт, наблюдающийся в толпе: каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, их образ жизни, занятия, характеры, ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем чувствовал, думал и действовал каждый из них в отдельности. Существу ют такие идеи и чувства, которые возникают и превращаются в действия лишь у индивидов, составляющих толпу. Одухотворенная толпа представляет временный организм, слившийся из разнородных элементов, на одно мгновение соединившихся вместе. Состояние гипнотического транса. Индивид, пробыв некоторое время среди действующей толпы, впадает в такое состояние, которое напоминает состояние загипнотизированного субъекта. Он уже не осознает своих поступков. У него, как у загипнотизированного, одни способности исчезают, другие же доходят до крайней степени напряжения. Под влиянием внушения, приобретаемого в толпе, индивид совершает действия с неудержимой стремительностью, которая к тому же возрастает, поскольку влияние внушения, одинакового для всех, увеличивается силой взаимности. Ощущение неодолимой силы. Индивид в толпе приобретает сознание неодолимой силы, благодаря одной только численности. Это сознание позволяет ему поддаться скрытым инстинктам: в толпе он не склонен обуздывать эти инстинкты именно потому, что толпа анонимна и ни за что не отвечает. Чувство ответственности, сдерживающее обычно отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе — здесь понятия о невозможности не существует. Заражаемость. В толпе всякое действие заразительно до такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву свои личные интересы интересу толпы. Подобное поведение противоречит самой человеческой природе, и потому человек оказывается способен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы. Аморфность. В толпе полностью стираются индивидуальные черты людей, исчезает их оригинальность и личностная неповторимость. Утрачивается психическая надстройка каждой личности и вскрывается и выходит на поверхность аморфная однородность. Поведение индивида в толпе обусловливается одинаковыми установками, побуждениями и взаимной стимуляцией. Не замечая оттенков, индивид в толпе воспринимает все впечатления в целом и не знает никаких переходов. Безответственность. В толпе у человека полностью утрачивается чувство ответственности, практически всегда являющееся сдерживающим началом для индивида. Социальная деградация. Становясь частицей толпы, человек как бы опускается на несколько ступеней ниже в своем развитии. В изолированном положении — в обычной жизни он скорее всего был культурным человеком, в толпе же — это варвар, т.е. существо инстинктивное. В толпе у индивида обнаруживается склонность к произволу, буйству, свирепости. Человек в толпе претерпевает и снижение интеллектуальной деятельности. Список используемой литературы: 1. Московичи С. Век толп. — М., 1996. 2. Преступная толпа. — М., 1998. 3. Психология масс: Хрестоматия. — Самара, 1998. 4. Психология толп. — М., 1998. 5. Фрейд 3. «Я» и «Оно». — Тбилиси, 1991.
Изменения, происходящие с личностью в толпе
Вопрос поведения и самосознания личности в условиях массового порядка существования приобрел особую актуальность в последнее время, когда мнение народных масс приобрело значение, с ним начали считаться.
Не так давно политика государства и соперничество государей были главными факторами событий. Мнение народных масс, как принято его сейчас называть, в расчет не принималось, да большей частью этого мнения и не существовало. С тех пор прошло каких-нибудь 150 лет, но в этом вопросе все коренным образом поменялось. Сейчас политические традиции, личные склонности монархов и их соперничество уже более не имеют такого решающего значения (часто воспринимаются как отклонение от нормы), а голос толпы, наоборот, становится все более значимым. Большинство диктует правительству, как ему следует поступать и какие решения принимать, и, как ни странно, правительство не может не считаться с этим диктатом.
Все это приобрело такой выразительный характер, что выход народных классов на сцену политической жизни (или, если сказать по-другому, перевоплощение народных масс в руководящие) стало одной из определяющих черт эпохи. Методом ассоциаций толпа разработала идеи о своих интересах и ощутила свою силу. Толпы образуют содружества, перед которыми не может устоять ни одна власть.
Не отличающиеся способностью к теоретическим рассуждениям массы очень эффективны в действии. И при условии небольшого единства или подобия организации масса людей, называемая толпой, приобретает громадную силу, которую не всегда знает, куда правильно направить.
И поскольку эта форма организации приобрела такой вес, вполне естественно, что на нее обратились взгляды исследователей.
Сравнительно недавно произошли сильные изменения в представлениях о понятии личности массы. Проводя исследования и наблюдая за толпой, ученые заметили, что человек частично утрачивает свои личные свойства, когда он находится в толпе, но приобретает качества, обычно ему не свойственные. Человек в толпе способен на бездумные безрассудные поступки, которые, наверное, не стал бы совершать, будь он один или в малой группе. Все эти выводы заставили задуматься о различиях между массой и толпой, а также о глубинных причинах, побуждающих личность изменяться под влиянием этих больших групп.
Но сильно разделять или различать психологию массы и психологию отдельного индивида все равно не стоит. В сознании человека всегда подспудно существует «другой», который является образцом, объектом, помощником или противником. Исходя из этого, психология личности по природе своей одновременно является также и психологией социальной во вполне обоснованном смысле.
Психология массы воспринимает каждую личность как единицу племени, народа, касты, сословия, институции или как составную часть толпы, на данный период времени и для определенной цели перевоплощенной в массу.
В человеке, как одном звене такой цепи, под влиянием чувства общности с другими членами этой массы происходят глубокие преобразования внутренней организации. Аффективность невероятно увеличивается, в то время как интеллектуальные способности сильно снижаются, причем оба процесса, как правило, стремятся к уравнению показателей свойств личности со свойствами средних показателей всей массы людей, которая, естественно, включает в себя и очень высокие и очень низкие показатели.
На основании этого можно заключить, что одного наличия многочисленных аффективных связей в массе достаточно, чтобы объяснить почти полную атрофацию у личности самостоятельности и инициативности, однонаправленность и однородность восприятия действительности с восприятиями окружающих.
Ученый и психолог В. Троттер ищет причины проявляемых массой психических феноменов в стадном инстинкте, который дан человеку от рождения так же, как и другим видам животных. Каждый одиночный индивид чувствует себя незавершенным, если он один. Стадный инстинкт проявляется впервые уже в виде страха маленького ребенка, оказавшегося в одиночестве. Ученый утверждает, что стадный инстинкт – понятие первичное, т.е. далее неразложимое.
З. Фрейд согласился с предположением Ч. Дарвина о том, что первобытной формой человеческого общества была орда, в которой неограниченно господствовал сильный самец. Масса как раз и является современным откликом – вновь ожившей первобытной ордой. Поскольку во всех цивилизованных индивидах присутствуют инстинкты первобытного человека, очень легко из набора таких индивидов (человеческой толпы) может возникнуть первобытная орда (в самых жестких ее проявлениях). Так как стремление к массообразованию часто владеет мыслями людей, в этом можно легко узнать признаки первобытной орды.
А, например, Мак-Дугал утверждает, что масса не имеет никакой организации вовсе и что при этом условии масса является толпой. Но, несмотря на это, ученый признает тот факт, что толпа не может сформироваться без хотя бы зачаточных форм организации. Мак-Дугал заметил некоторые основополагающие признаки коллективной психологии в действиях массы.
Понятие «толпа» само по себе является очень широким и включает в себя любое скопление людей независимо от принадлежности их к каким-либо религиозным, национальным или другим характеристикам. Причины, явившиеся побудителем собрания толпы, тоже не имеют значительных отличий одного хаотичного скопления от другого.
Но это количественная характеристика, в то время как качественно масса – это инволюционное явление, которое ведет к развитию негативных направлений в обществе.
Но если рассматривать толпу с чисто психологической точки зрения, здесь все не так просто, и имеется много противоречий. В определенных условиях или при стечении некоторых обстоятельств собрание людей обладает чертами, абсолютно не свойственными и не характерными для отдельных индивидов, входящих в состав этого собрания. Личность как что-то самостоятельное и заслуживающее отдельного рассмотрения перестает существовать, но появляется единица общего целого, имеющая ту же направленность, что и окружающие ее единицы. Можно назвать это коллективной душой, хотя она и образуется на короткий период времени, но имеет очень выраженные свои черты. И организация в таком собрании поддерживается этой самой душой, которая в хаосе людского тем не менее пока позволяет выполнять ту примитивную, как правило, задачу, которая и объединила этих людей.
Но одного факта случайного нахождения вместе многих индивидов недостаточно для того, чтобы они приобрели характер организованной толпы, для этого нужно влияние некоторых возбудителей. Исчезновение сознательной личности и ориентирование чувств и мыслей в известном направлении (главные черты, характеризующие толпу, вступившую на путь организации) не обязательно бывают вызваны одновременным присутствием нескольких индивидов в одном и том же месте. Толпа, соединяясь воедино из множества составляющих, какое-то непродолжительное время действует как одно целое существо. Причем это существо, хотя и обладает не очень высоким уровнем интеллекта, приобретает совершенно отличные свойства от тех, которые были присущи его составляющим.
Это происходит точно так же, как, соединяясь, клетки, входящие в состав живого тела, образуют посредством этого соединения орган, которые выполняет совершенно другие функции, нежели клетки, его образующие.
Но, несмотря на то, что факт влияния толпы на человека очевиден, очень нелегко объяснить, почему это происходит. Это происходит потому, что контролируемые функции мозговой деятельности значительно меньше неконтролируемых. И даже то происходящее, что человек может объяснить, все равно тем или иным образом рождено набором бессознательных мотивов и реакций, вызванных последствиями воспитания или воздействия врожденных черт. Человек признает и замечает в себе некоторые причины, приведшие к тем или иным действиям. Некоторые причины он не признает, так как они выпадают из общепринятых норм (и поэтому вызывают стыд), но часть причин он просто не может признать, поскольку сам не догадывается о них. Большая часть каждодневных поступков сдетонирована именно такими причинами. И поскольку человек не догадывается, что именно побуждает его так поступать, он не может каким-то образом остановить или проконтролировать сам себя в этих случаях.
Абсолютно различные по образованию, уровню и стилю жизни люди могут совпасть всего лишь по одной стороне своей жизни – страстям (инстинктам и чувствам), и одного этого будет достаточно, чтобы очередному человеку примкнуть к одушевленной толпе. Что удивительно, те люди, которых принято считать избранными – знаменитые и богатые, сверхталантливые или сверхудачливые, очень редко способны превозмочь этот древний инстинкт стадности, присущий обыкновенным индивидам. Ведущим свойством толпы всегда будут неосознанные упрощенные потребности, отнимающие у человека почти весь багаж накопленного им социального опыта.
Среди определяющих характеристик толпы можно назвать: импульсивность, раздражительность, неспособность обдумывать, отсутствие рассуждения и критики, преувеличенную чувственность и т.п. Эти же свойства можно наблюдать у существ, принадлежащих к низшим формам эволюции. Толпа всегда управляется эмоциями, но диапазон этих эмоций очень широк и зависит от множества факторов. Толпа не обязательно настроена враждебно и агрессивно, случается, что в едином порыве даже толпа способна на благородные поступки. Единственное, что в толпе неизменно, – импульсы, двигающие толпу вперед, всегда настолько сильны, что никакой личный интерес, даже чувство самосохранения, не в состоянии их подавить или сдержать. Сочетание мощности действующих импульсов с их многообразием приводит к тому, что ни одно настроение в толпе не сохраняется слишком долго и очень скоро сменяется другим, часто не имеющим никакого отношения к предыдущему. Масса людей может резко перейти от безудержной агрессии к единому порыву милосердия, под влиянием которого при случае даже выказать абсолютный героизм.
Качество, которого в толпе никогда нет, – это предумышленность. Мощь происходящих эмоций и чувствований очень сильна и неподдельна, но, как ни странно, переживания, которые одному человеку бывает трудно вызвать в себе даже сильными возбудителями, в толпе нарастают в нем из-за сущей ерунды, которая приобретает в тот момент невероятную важность и значительность. Но импульс, в данный момент полностью завладевший толпой, всегда быстротечен и обязательно сменяется другим столь же сильным импульсом.
Еще одной характерной чертой толпы можно назвать невероятную требовательность в исполнении своих потребностей – ничто не должно становиться между ее желанием и реализацией этого желания. Оправданность этой своей позиции толпа видит в своей большой численности, которая рождает ощущение непреодолимого могущества, с которым нельзя, да и не стоит бороться. Чувство, овладевающее одушевленной толпой в момент столкновения с препятствием, можно назвать не иначе как безудержной и долгоиграющей яростью, обычному человеку не свойственной.
Еще одним характерным качеством толпы можно назвать большую внушаемость. Достаточно уверенно сформулированный посыл, как электронный импульс, мгновенно облетает всех участников толпы и рождает общий настрой, причем, на минуту задумавшись, многие участники массы поняли бы всю необоснованность в большинстве случаев произносимых внушений. Но в том-то и дело – времени и желания на обдумывание нет. Естественной реакцией на внушение является желание поскорее воплотить в жизнь, увидеть в действии высказанную идею. И опять же могущество, подтвержденное количеством, рождает ощущение, что ничего невыполнимого нет.
Нужно заметить, что толпа не различает субъективное и объективное. Реальными кажутся образы, завладевшие ее разумом и, как правило, имеющие лишь очень отдаленную связь с истинным положением вещей. Толпа никогда не стремится увидеть правду такой, какая она есть, это свойственно разумному цивилизованному человеку, с ним сравнить толпу нельзя. Люди толпы требуют иллюзий, без которых они не могут жить. Ирреальное для них всегда имеет приоритет перед реальным.
Определяющими качествами толпы всегда являются односторонность и преувеличение. Эти качества позволяют толпе быстро принимать очень важные решения, не сомневаясь и не задумываясь. Накал страстей усиливается от ощущения распределения ответственности, и, как вполне справедливо думает каждый находящийся в толпе, если виноваты все, не виноват никто. Ощущение безнаказанности тем сильнее, чем многочисленнее толпа, и сознание значительного (хотя и временного) могущества, доставляемого численностью, дает возможность скопищам людей творить совершенно немыслимые вещи.
Толпа способна мыслить, хотя ее мыслительные процессы и нельзя сравнить с аналогичными процессами, происходящими в голове отдельно взятого человека. Они также основываются на ассоциациях, как и рассуждения одиночного человека, но их отличие в том, что они связаны между собой иллюзорными представлениями и понятиями, удобными в данную секунду для оправдания той или иной позиции. Искусство производить впечатление на воображение толпы очень часто в истории мира было определяющим качеством многих успешных вождей.
Человек – это стадное животное. Ни один индивид не способен нормально существовать в одиночестве. Ему просто необходима чья-то оценка – одобрение или даже осуждение, просто чья-то реакция на его поступки и достижения. Поэтому определяющим составляющим статуса человека всегда было «мы» – семья, коллектив, община или что-то другое, с чем этого человека связывали жесткие обстоятельства. И каждый человек вынужден в большинстве случаев соответствовать в большей мере ожиданиями этого «мы», нежели выполнять какие-то свои собственные замыслы. Так, любой человек в определенные моменты своей профессиональной деятельности пассивно подчиняется решениям своих начальников, вышестоящих лиц, т.е. с того момента, как человек примыкает к группе, поглощается массой, он уже становится в какой то мере управляемой единицей. В отличие от человека толпы он сохраняет свою собственную индивидуальность, способен на размышления, но этот человек уже подвержен крайним формам насилия или паники, энтузиазма или жестокости посредством своей принадлежности к коллективу. Ему приходится совершать действия, противоречащие его интересам, осуждаемые собственной совестью. И очень часто, оглядываясь на свои поступки, человек сам себя не узнает, недоумевая, что же заставило его поступить так, а не иначе.
Стоит некоторой группе людей собраться вместе, как почти сразу в них обнаруживаются основные признаки толпы. Коллективная воля начинает главенствовать и подавлять личную волю каждого. Подобное давление может представлять реальную угрозу, под его действием многие люди начинают чувствовать себя униженными и уничтоженными. Философ А.А. Зиновьев заметил, что «справедливые и глубокие идеи индивидуальны. Идеи ложные и поверхностные являются массовыми. В массе своей народ ищет ослепления и сенсации». Из его слов можно сделать вывод, что группы и массы живут под влиянием сильных эмоций, чрезвычайных аффективных порывов. Сейчас, когда «народ» пришел к власти и своеобразными рычагами управляет совершенно разнообразными институтами государства, очень серьезно стоит задуматься о факторе толпы как о мощной единице власти. Человек, который сегодня хочет взять в свои руки всю полноту власти, очень отличается от вождей предыдущих веков, родивших его самого.
Сама жизнь, воспитывающая этого человека с пеленок, ничем не ограничивает его, ни к чему не принуждает, не ставит никаких запретов, никаких табу, имеется полная вседозволенность и свобода. И даже более того: современный мир построен так, что он заставляет человека хотеть все большего, а желания имеют свойство расти до бесконечности. Можно выделить две основополагающие черты психологии человека массы: непрекращающееся увеличение потребностей и принципиальная благодарность всем аспектам и факторам, позволяющим обеспечивать жизненные блага.
Современные толпы восприняли вновь обретенную свободу как нечто само собой разумеющееся, не вызванное никакими причинами. Человек массы не имеет свойства признавать каких-либо авторитетов ровно до тех пор, пока ограничение во благах не заставит его пересмотреть свою позицию, в то время как человек, обладающий выдающейся индивидуальностью, всегда понимает, что он не может быть экспертом во всех направлениях, он чувствует ограниченность своих возможностей и потребность обращаться к авторитету или принципу, которому он свободно и добровольно служит. Именно индивидуальности, а не люди толпы проводят жизнь в служении, как бы странно это ни звучало.
Исторически так сложилось, что масса тихо подчиняла свои действия мнению и закону, произведенным высшим авторитетом, включающим в себя избранное меньшинство. Этот порядок исправно работал на протяжении тысячелетий, в то время как вновь сложившееся распределение сил не обещает ничего хорошего.
Наступило время господства масс, а поскольку масса – это в первую очередь сила, агрессия и насилие становятся нормой и даже доктриной. Современное государство – наиболее очевидный и общеизвестный продукт цивилизации. Человек массы понимает, что государство охраняет его собственную жизнь, но не осознает того, что оно создано известными людьми и держится на известных ценностных свойствах и качествах, которые, как и все в жизни, можно утратить, а при небрежном отношении это особенно легко. Ощутив раз за разом исполнительность государства по отношению к требованиям толпы, масса восприняла такой порядок вещей очень удобным и ни в коем случае не хочет выпускать полученную власть из своих рук. Управляемость такой огромной структуры, как государство, рождает небрежное отношение к этой структуре. В этом и состоит опасность такой легкой управляемости государства массами. Толпа понимает, что в том случае, если ее что-то будет не устраивать, ей достаточно надавить на государство своим количеством и рожденной этим количеством силой, и все будет быстро исполнено. В какой-то момент борьба за улучшение качества жизни, которое в тот момент действительно оставляло желать лучшего, переросла в выискивание тех благ и потребностей, которые еще не были исполнены или воплощены. Все общество, как большая толпа, которую обуяла жажда наживы, постепенно деградирует до выполнения всего двух функций «потребовать – получить».
Несмотря на то что многие психологи указывают на существование организации в массе, эта организация очень сомнительна. Обуреваемая идеями, которые, казалось бы, должны задать общее направление всем входящим в нее людям, толпа тем не менее не очень хорошо представляет, как ей эти идеи воплощать. Для того чтобы направить огромную силу в нужное русло, необходим какой-то катализатор. В толпе этим катализатором выступают вожди. С их помощью идея становится материальной.
Несмотря на их более высокое положение в толпе, эти люди все равно являются жертвами толпы, они так же, как и все остальные, захвачены верой, но более и ранее других загипнотизированы общей идеей. Вожди в отличие от обычных людей толпы больны страстью постоянно, независимо от того, находятся они в человеческом скоплении в данный момент или нет. Эти люди исполнены сознанием своей миссии в общем деле и становятся своеобразными индивидами по необходимости, просто потому, что вождь толпе необходим. Очень часто они страдают психическими отклонениями, теряют контакт с реальным миром и зацикливаются исключительно на исполнении поставленной задачи.
Рядовой человек толпы переменчив в своих убеждениях, он начинает сомневаться, как только настроение в толпе меняется. Это происходит потому, что побудительные причины его вступления в толпу обусловлены скорее стремлением раствориться в массе, нежели выполнить какую-то конкретную задачу. Вождь как раз и призван устранить эти шатания, заставить толпу перестать думать и начать подчиняться. Идея, высказанная вождем, не просто красивая ложь, инструмент амбиций, которым он пользуется на свой лад. Она является истиной в последней инстанции, предрешенной ходом истории или Божьим повелением. Фанатизм, царящий в любой секте, держится исключительно на фигуре вождя, он является как бы мысленным ориентиром в центре религиозно настроенной толпы, но это не значит, что сам он частью этой фанатичной толпы не является. Внушая идеи другим, вождь сам изначально болен ими. Фанатизм приживается в массе почти мгновенно и становится качеством каждого человека так естественно, словно оно ему всегда было свойственно.
Можно назвать качества, по которым отличают истинного вождя. Во-первых, это открытая незащищенная позиция, безрассудство и смелость, доходящие до абсурда, нарушающие законы самосохранения. Настоящий вождь обезоруживает и покоряет массы именно этой честностью, собственной неподдельной верой в провозглашаемые им истины. Это и отличает вождя от лидера, который тонко ведет свою политику, часто выдавая поддельные идеалы за истинную идеологию. Остро чувствующая толпа всегда отличит лидера от вождя и если и последует за первым, то только до первых критических событий, когда именно вождь пойдет до конца, а лидер отступит.
Еще одно отличительное качество вождя состоит в несоответствии уровня интеллекта уровню смелости. Но, как показывает история, для того чтобы увлечь людей, по-настоящему повести их за собой, не обязательно предоставлять им разумные причины и логические рассуждения. Достаточно сделать бездумный отчаянный шаг в неизвестность, и уже одно это внушит толпе уверенность в серьезности намерений ее вождя. Это качество свидетельствует о владении своей волей, именно оно заставляет миллионы людей идти за своим вождем даже на смерть.
Третье качество, являющееся определяющим для настоящего вождя, – это авторитет. Многие приписывают умение человека завоевать авторитет у окружающих природному дару. Если вождь не отличается природной харизмой, он может прийти к власти в силу назначения на высокопоставленную должность. Не имея возможности опереться на непоколебимое основание своей власти, такой, как закон наследования, авторитет лидера толпы основывается на законе успеха. Власть вождя длится ровно столько, сколько он преуспевает. Как только его предвидения или действия терпят неудачу, его сила, не имея другой поддержки и другого подтверждения, тотчас же ослабевает.
Вконтакте
Одноклассники
Похожие материалы в разделе Общая психология:
Измененные состояния сознания человека в толпе Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 12. 2008. Вып. 2
Л. Г. Почебут
ИЗМЕНЕННЫЕ СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ ЧЕЛОВЕКА В ТОЛПЕ
Чувства — это дикий зверь, Вцепившийся когтями в разум.
Лопе де Вега
Измененные состояния сознания — это многочисленные разнообразные состояния, полностью или частично захватывающие человека. Они не сводятся к галлюцинаторным состояниям, вызываемым наркотиками, или религиозному экстазу. Измененные состояния сознания (ИСС) — это состояния, в которых изменяются когнитивная (ощущение, восприятие, представление), эмоциональная и поведенческая сферы. Происходят изменения отношения (к самому себе, своему телу, чувство тождественности собственного «Я») и восприятия времени, пространства и других людей. ИСС возникают в результате воздействия специфических условий получения сенсорной информации, причем закономерности восприятия и познания, свойственные человеку в нормальном состоянии, в ИСС искажаются.
Американский культуральный антрополог Э. Бургиньон считала, что измененные состояния сознания могут возникнуть у человека в толпе. «Измененные состояния сознания, несмотря на свое кажущееся разнообразие и изменчивость культурного и социального значения, несут множество важных общих характерных черт», — отмечает она1.
А. Людвиг в 1968 г. выявил пять причин возникновения ИСС:
2. Увеличение стимуляции внешних ощущений и моторной активности;
3. Увеличение бдительности и психической включенности;
4. Снижение бдительности и психической включенности;
5. Психосоматические факторы.
Он отмечает, что первая причина — снижение уровня внешней стимуляции и активности — возникает в ситуации одиночного заключения. Влияние второго фактора — увеличение стимуляции внешних раздражений — наблюдается при большом скоплении людей, в толпе. Увеличивающаяся стимуляция и моторная активность включают в себя такие состояния, как «массовое заражение», религиозная конверсия, лечебные трансы, танцевальный и музыкальный транс, возникающий в ответ на джаз, рок-н-ролл и другую высоко ритмичную музыку. Увеличивающаяся бдительность и психическая активность появляются, например, при длительной бессоннице, особенно у военнослужащих при проведении военной операции или у длительно молящихся верующих. Четвертый тип — пониженная бдительность и психическая включенность — иллюстрируется расслаблением в мечтаниях, полной релаксацией или трансом медиумов и состояниями медитации. Как отмечает А. Людвиг, эти причины, которые кажутся противоречащими друг другу (например, и увеличение и снижение активности могут вызывать измененные состояния сознания), тем не менее, проводят к состояниям, имеющим ряд сходных особенностей. Эти особенности состоят в следующем: изменения процесса протекания мышления, нарушенное чувство времени, потеря самоконтроля, изменения
© Л. Г. Почебут, 2008
в выражении эмоций, ощущении тела, перцептивные искажения, чувство невыразимости, чувство омоложения и гипервнушаемость2.
Социально-психологические исследования показывают, что ИСС могут возникнуть под воздействием толпы, находящейся в возбужденном эмоциональном состоянии. При этом человек впадает в состояние транса, который усиливается звуками барабанов (ритмическая музыка), песнями, танцами, заражением толпы, наркотиками. Ученые различают два состояния транса: просто транс и транс одержимости. Для состояния транса характерны пассивность и беспомощная зависимость человека от окружающих людей, психически воздействующих на него. Напротив, впадающий в транс одержимости человек включен в активное представление, исполняя роль перед зрителями. «Впадающий в транс одержимости, — пишет Э. Бургиньон, — отрекается от собственного „Я», идентифицируется с более сильным „Я». Его тело, принимая это „Я», совершает яркие действия»3.
Э. Фреска и С. Кюльсар подчеркивают, что основная функция изменений сознания заключается в идентификации участников с общностью, что существуют первичные потребности людей в создании и поддержании сообществ; социальные привязанности, напротив, облегчают транс4.Таким образом, в культуральной антропологии установлено, что у людей под влиянием толпы возникают измененные состояния сознания.
Динамика сознания и бессознательного в толпе
Изучение состояний сознания человека началось в конце XIX в. Однако теоретическая психология знает об изменениях сознания человека под влиянием толпы очень мало. Но «все властители мира, все основатели религий или государств, апостолы всех верований, выдающиеся государственные люди, простые вожди маленьких человеческих общин всегда были бессознательными психологами, инстинктивно понимающими душу толпы», — отмечал французский социальный психолог Г. Ле Бон5. Он был первым ученым, обратившим внимание на особенности сознания людей в толпе. Г. Ле Бон считал, что одного факта случайного нахождения вместе множества людей недостаточно для того, чтобы они прониклись психологией толпы, составляющей единое целое. Образование толпы связано с наличием трех основных свойств, появляющихся у индивидов в толпе.
Первое — исчезновение сознательной, разумной, думающей личности. «В толпе интеллектуальные способности индивидов и их индивидуальность исчезают; разнородное утопает в однородном. В толпе может происходить накопление только глупости, а не ума»6.
Второе — место сознательной личности занимает коллективное бессознательное. «Сознательная жизнь ума, — отмечал Г. Ле Бон, — составляет лишь очень малую часть по сравнению с его бессознательной жизнью. Элементы бессознательного образуют душу толпы»7. Бессознательное берет верх над сознанием.
Третье — доминирование бессознательного приводит к тому, что чувства и мысли людей получают одинаковое направление. Г. Ле Бон отмечал поразительный факт, наблюдающийся в толпе: индивиды составляют толпу вне зависимости от их образа жизни, занятия, характера или ума. Одного факта превращения в толпу достаточно для того, чтобы у людей образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем чувствовал бы, думал и действовал каждый из них в отдельности. Г. Ле Бон открыл психологический закон духовного единства толпы (курсив Г. Ле Бона). Закон проявляется в том, что сознательная личность исчезает, а чувства и идеи индивидов, образующих толпу, принимают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая временный характер и очень определенные свойства.
Появление этих новых специфических свойств, характерных для толпы и не встречающихся у отдельных индивидов, обусловлено следующими причинами. Первая причина заключается во влиянии инстинктов. «Индивид в толпе приобретает, благодаря только численности, сознание непреодолимой силы, и это сознание дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает воли, когда бывает один. В толпе он менее склонен обуздывать эти инстинкты»8. Инстинкты становятся ведущими регуляторами поведения человека в толпе в результате того, что толпа анонимна и не несет ответственности за свои действия. Инстинктивное поведение — это безответственное поведение, поскольку оно подчиняется власти инстинкта, а не чувству ответственности перед другими людьми. Чувство ответственности, обычно сдерживающее отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе, утверждал Г. Ле Бон.
Вторая причина — подверженность человека заражению эмоциями других, что присуще гипнотическим явлениям. В толпе всякое чувство, всякое действие заразительно, и притом в такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву коллективному интересу свои личные интересы. Человек способен на подобное поведение лишь тогда, когда он составляет частицу толпы.
Третья причина, самая главная, по мнению Г. Ле Бона, — это восприимчивость к внушению. Он описывал свои наблюдения за поведением толпы и заметил следующее. Индивид, пробыв некоторое время среди действующей толпы, очень скоро приходит в состояние, напоминающее состояние загипнотизированного. Заразительность эмоций людей в толпе является следствием их восприимчивости к внушению. Люди, как нам известно из экспериментов по социальной психологии, не безразличны к присутствию других людей. В толпе наиболее мощно проявляется эффект социальной фасилитации. Социальное возбуждение способствует возникновению доминирующей реакции, которая состоит в общей направленности чувств и действий, в достижении сплоченности и солидарности и облегчает путь внушающему воздействию вождя, повышая восприимчивость по отношению к чувствам и действиям друг друга.
Под влиянием внушения, подмечал Г. Ле Бон, человек будет совершать действия с неудержимой стремительностью. Поскольку влияние внушения распространяется на всех, путем взаимного заражения это влияние усиливается. Противиться внушению способны только люди, обладающие достаточно сильной индивидуальностью. Так, например, в ситуации паники в толпе именно они способны эту панику предотвратить.
Г. Ле Бон сделал вывод о том, что исчезновение сознательной личности, преобладание личности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, стремление немедленно воплотить в жизнь внушенные идеи — вот главные черты, характеризующие индивида в толпе. Он перестает быть самим собой и становится автоматом, у которого уже нет своей воли. Отсутствие воли восполняется инстинктами. Исходя из этого возможны два типа поведения — либо волевое, либо инстинктивное. «Становясь частицей толпы, — подчеркивал Г. Ле Бон, — человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации. В изолированном положении он, может быть, был бы культурным человеком; в толпе — это варвар, то есть существо инстинктивное»9.
Итак, Г. Ле Бон обнаружил, что психика отдельного человека не адекватна психике человека толпы. Это два разных проявления психики. Он открыл коллективное бессознательное, которое составляет душу толпы. Сознательная личность при определенном состоянии толпы исчезает, а мысли и чувства людей принимают одно и то же направление.
Толпа является одним из способов формирования коллективного бессознательного, содержанием которого являются совместно переживаемые чувства. Для психики отдельного человека и психологии целой общности важно, чтобы эти чувства имели позитивную
направленность, отличались доброжелательностью. Это способствует образованию общности на долговременной основе, порождает доверие, сплоченность, солидарность, чувство единения. Агрессивные чувства, возникшие в толпе, совершенные совместно преступные действия могут сплотить людей только на короткое время в попытке уйти от ответственности. Однако очень быстро пережитые совместно негативные чувства приводят к взаимной подозрительности и разрушают эту общность изнутри.
Важно отметить, что содержанием коллективного бессознательного являются инстинкты как биологические регуляторы поведения. Инстинкты в индивидуальном и коллективном бессознательном присутствуют всегда, но крайне редко допускаются из бессознательного в сознание. Проникновение инстинктов в сознание возможно во время пребывания человека в толпе. Коллективное бессознательное пополняется и может эффективно функционировать за счет проникновения из сознания в бессознательное позитивно окрашенных чувств, которые способствуют долговременному объединению людей. Причем, из сознания в бессознательное могут проникнуть исключительно чувства, эмоциональные компоненты психики, и ничто иное. Проникновение сознательных компонентов психики — идей, мыслей, рассуждений — в коллективное бессознательное невозможно, иначе оно утратило бы свою суть. Коллективное бессознательное основано на чувственном способе познания окружающего мира, что характерно для естественных общностей. Мысли и идеи не могут проникнуть из сознания в бессознательное полностью. В коллективное бессознательное попадает только чувственный компонент единого процесса познания мира.
Итак, содержанием коллективного бессознательного являются инстинкты — глубинные, истинные его обитатели, и чувства — пришельцы из области сознания, надолго поселившиеся в нем. Именно толпа является одним из способов формирования коллективного бессознательного в психике людей. Она выступает катализатором взаимного обмена инстинктами и чувствами между бессознательным и сознанием. Сознательная, целеустремленная воля отдельного человека, которая выполняет функцию мембраны между сознанием и бессознательным, в толпе ослабевает. Мембрана становится прозрачной, происходит взаимопроникновение инстинктов и чувств.
Разрешить проблему изменения сознания человека в толпе пытался и З. Фрейд. Он утверждал, что личность человека западной культуры состоит из динамики сознательного и бессознательного. В недрах толпы подавление бессознательных тенденций уменьшается; моральные запреты исчезают, господствуют инстинкт и эмоциональность; человек действует как автомат, лишенный собственной воли. Он опускается вниз по ступеням цивилизации, что говорит о регрессии психики в толпе, утверждал З. Фрейд10.
Известно, что понятие идентификация ввел в 1921 г. З. Фрейд, рассуждая о взаимоотношениях индивида и толпы (в его терминологии — массы). Идентификация означает чувство привязанности, общности с другими людьми. «Каждый индивид, — писал З. Фрейд, — это составная часть многочисленных масс, он с различных сторон связан идентификацией и создает свой „Идеал Я»»11. З. Фрейд выделял два типа идентификации: эротическую и миметическую. Эрос — древнегреческий бог любви, а Мимесис — бог подражания. Эротическая идентификация означает связь с людьми, которыми мы желали бы обладать. Миметическая — это идентификация с людьми, воплощающими то, какими мы хотели бы быть. Эрос не зависит от Мимесиса, а Мимесис — от Эроса. В психике индивида эротическая идентификация преобладает над миметической. В психике человека в толпе — наоборот. З. Фрейд подчеркивал, что, попадая в толпу, отдельный человек отказывается от своего «Идеала Я» и заменяет его массовым идеалом, воплощенным в вожде.
У человека, находящегося в толпе, отмечал З. Фрейд, под ее влиянием часто происходят глубокие изменения душевной деятельности: его аффективность чрезвычайно повышается, а интеллектуальные достижения понижаются. Оба процесса происходят в направлении уравнивания себя с другими массовыми индивидами12.
Понимание изменений сознания в толпе Г. Ле Боном и З. Фрейдом несколько различается. Во-первых, разногласия касаются понимания природы бессознательного. По мнению Г. Ле Бона, бессознательное имеет коллективную природу, это унаследованные от предков элементы психики. В этом отношении можно считать, что именно Г. Ле Бон, а не Г. Юнг впервые обнаружил существование коллективного бессознательного и вскрыл его природу. Источником силы бессознательного, с его точки зрения, является накопление и передача опыта из поколения в поколение. Это коллективная память расы, народа. В коллективном бессознательном собраны лучшие, элитные достижения человечества, те, которые прошли отбор поколений. Их стоило запомнить и передать потомкам.
З. Фрейд говорил об индивидуальном, а не коллективном бессознательном, и не употреблял понятие «бессознательное масс». Содержание индивидуального бессознательного составляют вытесненные, подавленные аспекты психики — все то, что не соответствует социальным и культурным нормам. Это самое худшее, что есть в человеке, то, что его недостойно, то, что не следует знать другим. «Я», по мнению З. Фрейда, прячет там ужасные животные инстинкты.
Во-вторых, Г. Ле Бон считал, что индивид не обладает совокупностью черт толпы, он приобретает эти черты, попадая в толпу. З. Фрейд же полагал, что черты толпы изначально существуют в каждом из нас, но они вытеснены в бессознательное. Когда мы попадаем в толпу, сознание ослабевает, подавленные ранее инстинкты прорываются в сознание, изменяя его. «По ту сторону сознания, когда барьеры уничтожены, существует темный мир. Ему достаточно небольшого сдвига, чтобы взять реванш. В большинстве случаев это потрясение происходит на пике праздника, мятежа, религиозной процессии, патриотической церемонии. Создается впечатление, что улицы наводняет бессознательное»13.
В-третьих, Г. Ле Бон считал, что в толпе индивидуальное сознание распадается и заменяется коллективным бессознательным. З. Фрейд придерживался мнения, что человек регрессирует в культурном отношении, возвращается на примитивную стадию психической жизни. Функции сознания посредством процесса идентификации передаются лидеру, а человек попадает во власть инстинктов.
Однако Г. Ле Бон и З. Фрейд были солидарны относительно роли вождя, силы его воздействия на психику людей из толпы. «Масса, очевидно, объединяется некою силою. Отдельный индивид теряет свое своеобразие и позволяет другим на себя влиять. Он делает это потому, что в нем существует потребность быть скорее в согласии с другими, а не в противоборстве», — писал З. Фрейд14.
Австрийский психоаналитик В. Райх считал, что ведущую роль в истории человечества играет бессознательное, вырывающееся из глубин психики под воздействием вождя и политической идеологии. По его мнению, измененные состояния сознания людей в толпе (массе) имеют сходные черты во всех тоталитарных обществах. К особенностям сознания массы он относил: нежелание и неумение брать на себя ответственность за свою жизнь, проявлять инициативу, уважать личность и мнение другого человека. Он утверждал, что фашизм порождается не столько экономическими и политическими обстоятельствами, сколько самой психологией масс, подготовленной изощренной пропагандой для принятия идеи «Вождя». Основными проявлениями такой психологии являются откровенный национализм и шовинизм, поиск виноватых.
B. Райх подробно проанализировал феномен бессознательного. Структуру психики он представлял в виде трехмерной модели:
1. Биологическое, включающее в себя истинную прекрасную природу человека;
2. Бессознательное, состоящее из вытесненных агрессивных влечений;
3. Социальное, определяемое этическими нормами воспитания.
Самый глубокий и перспективный слой — это биологическая основа. Здесь человек представляет собой искреннее, трудолюбивое, склонное к сотрудничеству, доверию, любящее существо. В этот слой психики невозможно проникнуть без предварительного удаления сложного социально детерминированного слоя. Этот второй слой — извращенный, садистский слой характера человека. Он состоит исключительно из импульсов жестокости, садизма, сладострастия, жадности и зависти. Это то, что З. Фрейд называл «бессознательным». Над ним находятся наслоения психики, которые были сформированы в личности в процессе воспитания. Поверхностный слой личности не соприкасается с глубинной биологической основой, он опирается на второй, промежуточный слой. Таким образом, человек по природе своей чист, благороден, искренен, трудолюбив. Однако вытесненные в бессознательное агрессивные побуждения создают препятствия для истинно прекрасного проявления личности. Такую структуру В. Райх считал неудачной компоновкой психики, т. к. социальный импульс стремящийся к реализации на биологической основе, вынужден проходить через слой вторичных извращенных стремлений, подвергаясь искажению. Эти искажения препятствуют любому подлинному проявлению жизни. В психологии человека толпы под воздействием фашистской идеологии активизируется второй слой промежуточных влечений. По мнению В. Райха, «в чистом виде фашизм представляет собой совокупность всех иррациональных реакций обычного человека»15.
Современный французский социальный психолог С. Московичи утверждает, что великая тайна всякого поведения — это общественное поведение, и отмечает, что толпа как вид человеческой общности стремится к низшему уровню психологии ее членов. Закон множества мог бы именоваться законом посредственности: что является общим для всех, измеряется аршином тех, кто обладает меньшим. Измененные состояния сознания человека в толпе проявляются в следующем:
1. Уход от логического и предпочтение алогичного мышления;
2. Раскол рационального и иррационального в человеке, внутренней и внешней жизни, утрата связи с реальностью и потеря веры в себя. Человек находится в состоянии войны с самим собой, войны, которая сталкивает его индивидуальное «Я» с его «Я» социальным;
3. Растворившись в толпе, люди утрачивают свои личные интересы, всякую критичность и способность принимать правильное решение. Они обладают удивительной предрасположенностью верить тому, что им говорят, они понимают язык, обращенный к чувству в обход разума;
4. Люди легко подчиняются приказам вождя. Без инстинктивного ощущения массы нет великого политического деятеля;
5. Собравшиеся толпы ниспровергают основы демократии и утверждают охлократию — власть толпы.
C. Московичи считал, что психологически толпа — это не скопление людей в одном месте, а человеческая совокупность, обладающая психической общностью. Психология индивида и психология толпы не подобны друг другу. Мышление индивида — критическое, логическое, использует идеи-понятия и абстракции. Мышление человека, находящегося под властью толпы, — автоматическое, в нем господствуют стереотипные ассоциации, клише,
конкретные образы. «Существуют два и только два типа мышления, — пишет С. Моско-вичи, — первый нацелен на идею-понятие, второй — на идею-образ. Первый действует по законам разума и доказательства, второй взывает к памяти и внушению. Первый присущ индивиду, второй — массе»16.
С. Московичи открыл новый закон или основной постулат науки: «Все, что является коллективным — бессознательно. Все, что бессознательно, является коллективным». Он отмечает, что первая часть постулата принадлежит Г. Ле Бону, а вторая — З. Фрейду. Толпа, являясь коллективной формой поведения, пробуждает в человеке бессознательное, а прорыв бессознательного в сознание побуждает человека к коллективным формам поведения.
Изменение сознания в состоянии паники
Слово паника (греч. «рашкоп») происходит от имени древнегреческого бога Пана. Различают массовую и индивидуальную панику. Панику можно определить как состояние ужаса, сопровождающееся резким ослаблением волевого самоконтроля. Поведение становится антиволевым: эволюционно примитивные потребности, связанные с физическим самосохранением, подавляют потребности, связанные с личностной самооценкой.
Паника — это один из наиболее заметных видов поведения толпы и одновременно это особое ИСС, возникающее вследствие либо дефицита информации о какой-то пугающей или непонятной ситуации, либо ее чрезмерного избытка, проявляющееся в стихийных импульсивных действиях. Паникер — это человек, который сеет панику. Алармист — человек, склонный к панике. На основе паники как измененного состояния сознания возникают массовые панические толпы со специфическим поведением.
Существует несколько предпосылок возникновения паники. Во-первых, такие физиологические причины, как усталость, голод, бессонница, депрессия, стресс, наркотическое опьянение, ослабляют людей физически и психически, снижают их способность быстро и правильно оценивать ситуацию. Во-вторых, психологические предпосылки (ощущение боли, удивление, неуверенность, страх и тем более ужас, чувство изоляции, бессилия) также способствуют возникновению и усилению паники. Эти факторы расцениваются как естественные активаторы страха. В-третьих, это могут быть социально-психологические предпосылки (отсутствие групповой солидарности, целостности, единства группы, утрата доверия к руководству, дефицит информации, панические слухи). Многочисленные социально-психологические эксперименты американских исследователей показали, что в группах, не осознающих общность цели, слабосплоченных и неструктурированных, паника провоцируется минимальной опасностью. Напротив, в естественных ситуациях (например, война, экстремальные ситуации) высокий уровень сплоченности специально подготовленных, тренированных команд людей, объединенных общими целями, нормами и ценностями, способен предотвратить возникновение паники.
Панические состояния очень часто бывают вызваны невротическими страхами, т. е. такими, которые неадекватны объективной опасности и являются скорее признаками внутреннего неблагополучия. По мнению А. П. Назаретяна, решающим фактором возникновения паники практически всегда является психическое состояние субъекта, но паника может быть вызвана и вполне реальной угрозой17.
Проведенный нами анализ этапов паники выявил очень интересную закономерность. Паническое сознание отличается от нормального практически полным отсутствием когнитивных элементов. В паническом состоянии, возникающем в толпе, этапы конкретных действий чередуются этапами всплеска эмоций. Мы описываем этапы паники следующим образом:
1. Внезапный шокирующий стимул, например взрыв, огонь, выстрел.
2. Этап действий — прерывание ранее совершаемых действий, на миг все застыли.
3. Этап эмоций — потрясение, замешательство, крик, плач.
4. Этап действий — лихорадочный, бессистемный поиск выхода из ситуации, основанный на прошлом опыте, например, все бегут к двери.
5. Этап эмоций — усиление чувства страха из-за невозможности найти выход из ситуации, взаимное заражение страхом друг друга.
6. Этап действий — индивидуальные действия каждого по спасению. Императив поведения — «Спасайся, кто может». Усиление эгоистического поведения, когда сильные давят слабых.
7. Этап эмоций — возникновение состояния обреченности из-за невозможности индивидуального спасения.
8. Этап действий — появление лидера и организация группового спасения.
9. Этап эмоций — появление надежды на спасение.
10. Этап действий — организованный групповой выход из стрессовой ситуации.
11. Этап эмоций. Последствия панического состояния проявляются, как правило, вначале в виде тревоги, возбудимости, готовности к агрессии, затем наступает усталость, оцепенение.
Факторами, препятствующими возникновению паники, являются сплоченность группы, доверие людей друг к другу и сохранение в стрессовой ситуации профессиональных умений и навыков18.
Специфика поведения человека в толпе
С целью изучения поведения человека в толпе мы провели специальное исследование. Предполагалось, что поведение человека в толпе не зависит от культуры, оно имеет естественную природу. Поведение толпы в России по своим проявлениям не отличается от поведения толпы в других странах.
Контент-анализ научной и публицистической литературы (отечественной и зарубежной), в которой дается описание поведения людей, попавших в толпу, многократные наблюдения (зафиксировано более 79 случаев поведения толпы: толпа футбольных болельщиков после матча; толпа поклонников звезд современной музыки; толпа на митинге и демонстрации; толпа при входе в метро) позволили нам описать психическое состояния «человека толпы». В целом, характеристики поведения «человека толпы» состоят в следующем:
1. Уменьшение или полное прекращение общения на межличностном уровне с помощью вербальной коммуникации.
2. Бесцельность движений и перемещений в толпе, которая выливается в повышенную агрессивность людей; психомоторное возбуждение, проявляющееся в хаотичной, бесцельной физической активности, низком контроле и координации движений и действий; склонность к однотипным движениям.
3. Высокая импульсивность в действиях участников толпы, быстрый отклик на указы и призывы лидера.
4. Подражание движениям и поведению лидера и более активных участников
толпы.
5. Высокое эмоциональное возбуждение, проявляющееся в частых выкриках отдельных слов, фраз, междометий; в рассеянном взгляде, бегающих глазах; в нервности, порывистости движений.
6. Эмоциональная лабильность, проявляющаяся в виде частой смены настроений, быстром переходе в состояние ярости, гнева или восторга.
7. Высокая категоричность в оценках, мнениях, суждениях. Отсутствие чувства
меры.
8. Потребность в простых решениях, не требующих долгой умственной работы. В толпе господствует категорический императив поведения: «Да здравствует», «Не допустить», «Заставить», «Долой».
9. Неспособность к созидательной деятельности.
10. Возможность возникновения у некоторой части участников толпы слуховых, зрительных, обонятельных иллюзий и галлюцинаций. Поведение людей, испытывающих такие иллюзии, изменяется следующим образом: частое оглядывание вокруг, уклонение от несуществующих препятствий, частое переспрашивание находящихся рядом людей, уточнение их восприятия, что является одним из механизмов заражения иллюзиями других.
11. Возможность у отдельных членов толпы (психически и нервнобольных) возникновения припадков с судорожным синдромом.
12. Склонность участников толпы сбиваться в более плотную группу.
Приведенные характеристики участников толпы определяют характер и поведение
всей толпы в целом. Повод, по которому собралась толпа, и ее состав влияют на варианты поведенческих реакций. Так, в толпе, возникшей на религиозной основе, более выражена подчиненность лидеру. У толпы революционной в большей степени проявляется склонность к агрессии и разрушительным действиям. Однако выявленные нами характеристики поведения присутствуют в любой толпе, независимо от причин ее возникновения, социально-демографического состава и культурной принадлежности.
Наши наблюдения поведения толпы в разных странах мира (Россия, Китай, США, Италия, Германия, Япония, Пакистан) показывают, что культуральные различия в поведении людей стираются, и это приводит к совершенно одинаковому поведению. Люди, объединившись в толпу, независимо от своих религиозных убеждений, этнической принадлежности, демократической или автократической направленности государственного строя, уровня своего культурного развития во всех странах мира ведут себя одинаково. Поведение людей, проживающих в разных странах и принадлежащих к различным этносам, в толпе становится однотипным. Если люди находятся в возбужденном состоянии, их чувства и мысли устремлены к одной цели, единая идея охватывает толпу, тогда расовые, этнические и культурные различия стираются. Толпа китайцев на площади Тянь Ань Мынь, толпа русских на Красной или Дворцовой площади, толпа американцев, митингующих у стен Белового Дома в Вашингтоне, толпа антиглобалистов в Генуе, толпа арабов-мусульман в Исламабаде и т. д. — все это явления одного порядка. Везде люди утрачивают этнические и культурные различия, подчиняются власти инстинктов, демонстрируют однотипные формы поведения. Это очень важное положение. Попадая в толпу, человек утрачивает то культурное богатство, которое было накоплено людьми в процессе филогенеза. Он как бы выпадает из культуры, испытывает ИСС, и полными властелинами психики становятся инстинкты.
Трансформация психических процессов у человека в толпе
По результатам наших исследований под влиянием толпы у человека: а) возрастает полезависимость (ослабевает помехоустойчивость), внимание полностью сосредотачивается на окружающих людях, их поведении и словах; ориентация на зрительные сигналы становится доминирующей; б) у людей с экстернальным локусом контроля снижается чувство
ответственности; на людей с интернальным локусом контроля толпа не оказывает такого решающего влияния; в) повышается склонность к риску19.
В научной литературе специфика проявлений психики человека, попавшего под влияние толпы, объяснялась различными причинами. Основатели психологии толпы Г. Ле Бон, Г. Тард, В. М. Бехтерев подчеркивали определяющую роль подражания, внушения, заражения. Но это только лишь механизмы преобразований психики, а не причины. Вопрос, почему психика человека столь резко реагирует на присутствие множества людей, является принципиально важным.
З. Фрейд, К. Г. Юнг, Г. Ле Бон согласны между собой в том, что, оказавшись в толпе, индивид впадает в эмоциональное состояние, характерное для человека на примитивной стадии развития общества. Они исходят из предположения, что групповая психология была первоначальной формой человеческого сознания, и утверждают, что в условиях стресса и толпы эта форма сознания снова выдвигается на передний план. Контакт сознания с первозданным слоем психики выпускает на свободу энергию, дремлющую в обычное время при нормальном состоянии человека. Вырвавшаяся на свободу энергия освобождает психику от навязанных ей культурой и сознанием стандартов и ограничений. В результате человек становится в высшей степени эмоциональным, управляемым инстинктами, подвластным внушению.
Описывая подобное поведение человека, К. Левин употреблял термин «регрессия». Регрессия относится к примитивизации поведения, «возврату» к менее зрелому состоянию, это негативное развитие. Регрессия — это распространенный феномен, проявляющийся в изменении жизненного пространства в целом в направлении, противоположном тому, которое характерно для развития20. В толпе жизненное пространство человека предельно суживается и, соответственно, наступает регрессия. Таким образом, психика индивида в толпе подвергается сильному воздействию ситуации, поведение человека становится «полевым», т. е. зависимым от окружающего поля. В состоянии регрессии, отмечает С. Московичи, сознание каждого ослабляется. Оно возвращается к состоянию, которое напоминает состояние примитивного человека. Высвобождается субстрат атавистических инстинктов и привычек, составляющий основу группового бессознательного21.
По мнению ряда ученых, механизмом поведения толпы является деиндивидуализация. Это состояние, находясь в котором человек теряет представление о самом себе как отдельной личности. Деиндивидуализация приводит к стиранию обычных границ дозволенного, что повышает вероятность импульсивного или девиантного поведения. Вероятность появления такого поведения выше в том случае, когда толпа анонимна и возбуждение велико. Деиндивидуализация освобождает инстинкты, и человек действует так, как никогда бы не поступил, находясь в своем обычном состоянии22.
Т. М. Ньюком считал, что индивиды становятся настолько «погруженными» в толпу, что теряют чувство идентичности. Что индивид хочет сделать и что он воспринимает как требуемое от него его ролью становятся тождественными. По мере того, как окружающие все настойчивее побуждают его взять на себя определенную роль, зреет его убежденность в том, что это единственно возможное правильное поведение. Не остается никакого иного чувства поддержки «Я», кроме стремления быть оцененным и принятым миром толпы23.
Особенности психики человека в толпе С. Милграм объяснял посредством понятия «перегрузка». Перегрузка обозначает неспособность нервной системы обрабатывать данные, поступающие из внешней среды, потому что этих данных так много, что нервная система не справляется с ними. В случае перегрузки начинают действовать процессы адаптации, при которых деформируются исполнение ролей, соблюдение социальных норм, когнитивное
функционирование. Существует несколько когнитивных реакций на перегрузку. Первая — каждой единице входящей информации уделяется меньше времени. Вторая — пренебрежение информацией, которая не является первоочередной. Третья — перегруженная когнитивная система перекладывает часть нагрузки на другого участника взаимодействия, например, на лидера. Четвертая — система блокирует доступ информации уже на самом входе. Пятая — интенсивность входящей информации снижается с помощью фильтров так, что допускаются только поверхностные формы взаимодействия между людьми24.
Итак, возможные объяснения психических феноменов в толпе состоят в следующем:
1. Примитивизация психики, активизация протопсихики, т. е. слоев психики, которые существовали уже у древних людей. Основными регуляторами поведения на уровне про-топсихики являются инстинкты.
2. В толпе возникает процесс эмоционального взаимного заражения. Соответственно интенсивность эмоций и их роль в общем объеме функционирования психики резко возрастают.
3. Нахождение в толпе оказывает влияние и на личностную сферу человека. Возникает потеря чувства идентичности и деперсонализация.
4. В толпе у человека могут изменяться ощущения, восприятие, эмоции и когнитивная сфера.
5. Когнитивная система человека оказывается перегруженной. Она адаптируется к перегрузке, минимизируя объем и интенсивность интеллектуальной и коммуникативной деятельности.
Таковы, в основном, феномены ИСС человека в толпе. Эти феномены описывают, но не объясняют перестройку психики человека. С нашей точки зрения, объяснить механизм функционирования психики в толпе можно следующим образом. Во-первых, в толпе у человека многократно усиливается процесс социальной фасилитации. Окружающие люди являются самым значимым стимулом, поскольку это действующие субъекты с непредсказуемым поведением. Присутствие людей создает нервно-психическое возбуждение в коре головного мозга и усиливает доминантную реакцию. Возникает повышенное социальное возбуждение, человек не реагирует ни на какие иные стимулы, идущие извне, из окружающей среды, либо изнутри его собственной личности. Он должен удерживать в поле своего внимания действия множества других индивидов. Возникает доминирующая реакция, связанная с решением простейших задач. Алгоритм решения этих задач прописан в древних слоях нашей протопсихики. Поведение становится однотипным, примитивным, принимает подражательный характер. Перевозбуждение нервной системы приводит, во-первых, к эмоциональному возбуждению. Когнитивная и интеллектуальная сферы оказываются во власти эмоций. Во-вторых, при большом количестве стимулов наше сознание совершает ошибки в их различении. Усиливается идентификация по сходству признаков, ослабевает идентификация различий. Потому люди в толпе инстинктивно ведут себя однотипно, совершают одинаковые движения, резко снижается общение на межличностном уровне и т. д. Они инстинктивно знают (в протоп-сихике скрыто это знание), что любое противодействие толпе будет воспринято людьми как различие, которое необходимо быстро устранить, чтобы создать максимально однородную массу идентичных друг другу людей.
Толпа является кратковременной естественной общностью, поведение человека в толпе не зависит от культурных норм и правил. Толпа — это подкультурный феномен, связанный с проявлением естественной природы человека. Пребывание в толпе — это одна из предпосылок утраты человеком самых разнообразных культурных форм поведения. Большинство
людей в толпе подчиняется власти инстинктов, которые на время становятся ведущими регуляторами их поведения.
Нахождение в толпе многократно усиливает процесс социальной фасилитации, что приводит к доминантным реакциям упрощенного, инстинктивного типа. Слишком сильная доминантная реакция и подверженность инстинктам не проходят бесследно для психики современного человека, вызывая серьезные изменения в эмоциональной, коммуникативной и когнитивной сферах. Процесс эмоционального взаимного заражения приводит к интенсификации эмоций. В результате из-за перегрузки нервной системы страдают коммуникативная и когнитивная сферы. В коммуникативной сфере практически полностью прекращается обмен вербальной информацией между людьми, их движения и жесты становятся однотипными и примитивными. В когнитивной сфере различительные критерии идентификации предметов утрачиваются, выпадают из сферы деятельности сознания. Познание окружающего мира строится только на основе идентификации признаков по сходству.
В толпе, находящейся в возбужденном состоянии, человек испытывает серьезные изменения в протекании психических процессов. По нашим данным в возбужденной толпе меняется когнитивный стиль, человек становится более полезависимым, снижается уровень субъективного контроля, особенно у экстерналов, растет склонность к риску.
Толпа — это один из способов формирования коллективного бессознательного, содержание которого составляют инстинкты и совместно переживаемые чувства. Для естественных общностей характерно чувственное познание окружающего мира. Совместное переживание коллективного бессознательного может быть полезно для психики человека и для общества в целом. Позитивная роль коллективного бессознательного возможна только при условии положительных, доброжелательных чувств. Так, коллективное бессознательное способствует сплочению группы, общества, этноса. Праздники, карнавалы, уличные шествия — оптимальные условия формирования положительной чувственной окраски коллективного бессознательного. Негативные чувства, порождающие агрессию, играют отрицательную роль. Сильно выраженные негативные чувства, заложенные в коллективном бессознательном, приводят к противопоставлению людей внутри общности. Они также проникают в коллективное бессознательное, но приводят к распаду общности.
Психология толпы представляет для психолога особый интерес. В толпе кардинально меняется психика человека и характер психических процессов, возникают измененные состояния сознания.
1 Бургильон Э. Измененные состояния сознания // Личность, культура, этнос / Под ред. А. А. Велика. М., 2001. С. 405-461.
2 Там же. С. 409-410.
3 Там же С. 447.
4 Фреска Э., Кюльсар С. Социальные связи в модуляции физиологии ритуального транса // Личность, культура, этнос. М., 2001. С. 501-523.
5 Ле Бон Г. Психология толп // Психология толп / Сост. А. К. Боровиков. М., 1998. С. 128.
6 Там же. С. 135.
7 Там же. С. 134.
8 Там же. С. 135.
9 Там же. С. 137.
10 Московичи С. Век толп. М., 1996. С. 476.
11 Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого «Я» // Психология масс / Сост. Д. Я. Райгородский. Самара, 1998. С. 181.
12 Там же. С. 147.
13 Московичи С. Указ. соч. С. 43.
14 Фрейд З. Указ. соч. С. 151.
15 РайхВ. Психология масс и фашизм. СПб., 1997. С. 380.
16 Московичи С. Указ. соч. С. 59-141.
17 Назаретян А. П. Психология стихийного массового поведения. М., 2001. С. 112.
18 ПочебутЛ. Г. Социальная психология толпы. СПб., 2004. С. 138-148.
19 Почебут Л. Г. Социальные общности. Психология толпы, социума, этноса. СПб., 2005. С. 178-182.
20 Левин К. Теория поля в социальных науках. СПб., 2000. С. 272.
21 Московичи С. Указ. соч. С. 86.
22АронсонЭ. Общественное животное. Введение в социальную психологию. М., 1998; ГлейтманГ., Фридлунд А., Райсберг Д. Основы психологии. СПб., 2001; Зимбардо Ф., ЛяйппеМ. Социальное влияние. СПб., 2000.
23 Ньюком Т. М. Социально-психологические теории: Интеграция индивидуального и социального подходов // Современная зарубежная социальная психология. М., 1984. С. 16-31.
24 Милграм С. Эксперимент в социальной психологии. СПб., 2000. С. 336.
Как оценить число людей в толпе
Как оценить число человек в толпе на какой-нибудь уличной акции? Прикинуть на глазок, посчитать каждого или применить специальную формулу?
Mediakritika.by разбирается в непростом вопросе подсчета людей. Ранее мы уже обращались к этому вопросу, но тогда это был американский взгляд на проблему; сейчас же мы попытаемся разобраться сами и приведем наглядные примеры. Это, конечно, не веб-инструментарий журналиста, но определенно инструментарий: как научиться важным навыкам, которые можно будет использовать «в поле», без интернета под боком.
Оценивать толпу можно несколькими способами: прикидывать примерное число участников; считать буквально «по головам»; считать число людей на определенном участке и потом экстраполировать цифру на всю территорию; наконец, применять формулы. Разберем все эти способы. Сразу отметим, что чем больше людей в толпе, тем легче ошибиться и тем сложнее нам сопоставлять большие величины. Скажем, в небольшой толпе мы на глаз можем относительно точно сказать: здесь 40-50 человек, а никак не 100-200. Но если толпа большая, тогда для обычного человека, который специально не обучался методикам оценки числа людей, сложно сказать, сколько же человек на площади: тысяча или десять тысяч.
Для начала вот, казалось бы, простой вопрос от РИА «Новости»: сколько людей в выделенном фрагменте? Сделайте предположение, а позже в статье мы покажем правильный ответ.
Митинг «За честные выборы» на Болотной площади в Москве, 10 декабря 2011. Фото с сайта ria.ru
Метод 1. Прикидываем «на глазок»
Этот метод хорош тогда, когда вам не нужна высокая точность результата и когда вы ограничены во времени, чтобы применять более точные методики. Если нужно уточнить – в толпе несколько десятков человек или же несколько сотен, то вполне можно и прикинуть «на глазок». Но при этом желательно, чтобы люди стояли свободно, а не прижавшись вплотную друг к другу, иначе качество оценки может серьезно пострадать.
Метод 2. Считаем «по головам»
Недавно мы с коллегами-журналистами были на празднике клюквы в полесской деревне Ольманы, и нам понадобилось оценить примерное число зрителей. Поскольку территория была компактной, а большинство собравшихся смотрели концерт (плюс еще часть «тусовалась» у нескольких торговых точек), то проще всего оказалось сосчитать людей буквально «по головам»: почти все они стоят на месте и глядят на сцену. Быстро пересчитали «статичных» участников, затем посчитали «динамичных», делая поправку на их перемещения. Оказалось, что всего праздник собрал около 300 зрителей.
Метод 3. Считаем и перемножаем
Суть этого метода состоит в том, чтобы пересчитать людей на небольшой площади, а потом прикинуть, во сколько раз общая площадь территории больше, чем площадь нашего подсчета. Допустим, на некоей городской площади стоят флажки с равным интервалом. Мы подсчитали, что между флажками помещается 20 человек, а всего таких отрезков – десять. Стало быть, мы наблюдаем двести человек. Заранее зная, где пройдет массовая акция, можно по спутниковому снимку измерить размеры территории и наметить для себя размеры отдельных участков этой территории. Скажем, Октябрьская площадь в Минске – это 200 метров от улицы Энгельса до Дворца культуры Профсоюзов и 95 метров от ступеней Дворца Республики до проезжей части проспекта Независимости, а между фонарными мачтами – 45-50 метров.
Метод 4. Применяем формулу Джейкобса
Герберт Джейкобс в шестидесятых годах наблюдал за акциями протеста против войны во Вьетнаме прямо из своего рабочего кабинета в университете Калифорнии в Беркли. Он заинтересовался методикой оценки численности людей и разработал собственную формулу. Метод сейчас так и называют – «метод Джейкобса». В оригинале он сводится к следующим цифрам: при относительно свободной толпе на одного человека приходится примерно 10 квадратных футов территории, при более тесной – 4,5 квадратных фута, а в очень плотной толпе – лишь 2,5 квадратных фута. Если перевести в более понятные нам величины, то получится 1 человек на квадратный метр (люди стоят на расстоянии вытянутой руки), 2,4 человека на «квадрат» (плотная толпа, но между людьми все же можно пройти) и 4,3 человека на квадратный метр (люди стоят плечом к плечу), соответственно.
Этот метод чаще всего комбинируется с описанным выше методом экстраполяции. Допустим, мы наблюдаем толпу на какой-то площади. По визуальным ориентирам (здания, лавочки, деревья, столбы, урны) мы можем разделить эту площадь на равные участки, причем размер каждого участка мы тоже можем прикинуть (или вычислить заранее по картам и спутниковым снимкам). Вглядываемся в толпу: оказывается, она не такая уж и плотная — между людьми немало свободного места. Применяем формулу Джейкобса (1 человек на «квадрат»), оцениваем число людей на небольшой территории и потом умножаем результат на число таких площадок.
Фрагмент изображения с сайта vokrugsveta.ru
Метод 5. Считаем поток за единицу времени
Когда люди движутся колонной (например, от одной площади к другой, занимая весь тротуар), то тогда удобно оценивать общее число участников шествия по тому, сколько человек проходит через наблюдателя за единицу времени. Допустим, наблюдатель стоит у края тротуара и подсчитывает, что за минуту мимо него прошло 20 человек, а все шествие мимо него длилось 20 минут. Получается, что через наблюдателя прошло 400 человек. Лучше взять временной интервал побольше – скажем, 5 минут, а для точности наблюдений полезно поставить второго наблюдателя чуть поодаль и брать среднее их результатов, ведь в ходе шествия кто-то примыкает к толпе, а кто-то, наоборот, расходится.
При этом наблюдать лучше не сбоку, а с какой-нибудь возвышенной точки: если смотреть просто «в борт» колонне, то кажется, что там уйма людей, а ведь между демонстрантами могут быть большие промежутки, которые заметны только сверху. Этот же совет применим и при оценке числа людей по фотографии: по снимку сбоку можно сказать, что люди «выйшлі шчыльнымі радамі», а по снимку сверху – что демонстрантов было не так уж и много.
Фрагмент изображения с сайта vokrugsveta.ru
Провластные источники нередко врут
Оценивая число людей в толпе, полезно прислушаться, что говорят на этот счет коллеги и другие источники, чтобы попытаться вывести среднее число. Впрочем, не всегда это приводит к повышенной точности подсчетов: часть источников ошибается из-за незнания методики подсчета, часть намеренно завышает число людей (обычно этим грешат организаторы акций протеста), а часть – намеренно занижает (как правило, это провластные источники: государственные СМИ, представители милиции и т.п.). Неоднократно в намеренном занижении числа участников массовых акций были замечены белорусские государственные телеканалы и представители правоохранительных органов. Вот три примера.
Накануне выборов, 24 ноября 2010 года, в Минске прошла массовая акция протеста. Она началась на Октябрьской площади, затем митингующие прошли колонной к площади Независимости. Наш коллега Денис Лавникевич отмечал, что в акции приняло участие не менее пяти тысяч человек и что это крупнейшая оппозиционная демонстрация с 1999 года. БелаПАН пишет: «По оценкам организаторов, в акции участвовало от двух до трех тысяч человек, по оценкам журналистов — от полутора до двух тысяч, в шествии от Октябрьской площади — около тысячи». Милиция оценила число участников акции всего лишь в 250 человек. Вот парочка фото с мероприятия:
Фото Tut.by
Фото Belapan.com
Простой подсчет «по головам» (благо лица хорошо светятся) показывает, что только на этих кадрах, которые захватывают далеко не всю территорию с демонстрантами, можно влегкую насчитать более 300 человек. И это только те люди, чьи лица можно хорошо различить.
Второй пример. После выборов 2010 года журналисты телеканала ОНТ попытались подсчитать число людей на «Плошчы». Для этого они воспользовались формулой Джейкобса, вот только забыли перевести квадратные футы в квадратные метры и попутали сложение с умножением. В итоге получилось, что на площади размерами 200х200 метров поместится лишь 4.000 человек.
Скриншот с видеоролика телеканала ОНТ
А теперь давайте применим правильную формулу Джейкобса. Как мы помним, в разреженной толпе на один квадратный метр приходится 1 человек, а в плотной толпе – 4,3 человека. Получается, что на площади размером 200х200 метров умещается от 40 тысяч до 172 тысяч человек. Вот так телевизионщики словно бы невзначай ошиблись в подсчетах в 43 раза.
А вот и третий пример. Тот же телеканал ОНТ 25 декабря 2011 года показал новость о митинге на проспекте Сахарова в Москве. Диктор говорит: «Раскол в рядах российской оппозиции: из-за громких скандалов как внутри партий, так и между ними «несогласные» не смогли накануне организованно провести митинг на проспекте Сахарова в Москве. На акцию – а она анонсировалась как многотысячная – пришли лишь сотни». А вот какой кадр с митинга сделал известный блогер Илья Варламов. Он отметил, что организаторы насчитали 120 тысяч участников.
Фото с сайта varlamov.ru
Внимание – правильный ответ
А теперь вернемся к фотозагадке, которую мы дали в начале статьи. Так сколько же, по-вашему, человек в выделенном фрагменте? Вот вам правильный ответ:
Фрагмент фото с сайта ria.ru
Целых 105 человек! И это только те, чьи головы попали в границы кадра. Как видно, оценивать число людей в плотной толпе – непростое дело. Для «закрепления материала» приведем ссылки на полную версию теста от РИА «Новости» и инфографику «Как сосчитать людей в толпе» от журнала «Вокруг света».
Психологические особенности индивида в толпе
В толпе индивид приобретает ряд специфических психологических особенностей, которые могут быть ему совершенно не свойственны, если он пребы&ает в изолированном состоянии. Эти особенности оказывают самое непосредственное влияние на его поведение в толпе.
Человека в толпе характеризуют следующие черты.
Анонимность. Немаловажная особенность самовосприятия индивида в толпе — это ощущение собственной анонимности. Затерявшись в «безликой массе», поступая «как все», человек перестает отвечать за собственные поступки. Отсюда и та жестокость, которая обычно сопровождает дейтвия агрессивной толпы. Участник, толпы оказывается в ней как бы безымянным. Это создает ложное ощущение независимости от организационных связей, которыми человек, где бы он ни находился, включен в трудовой коллектив, семью и другие социальные общности.
Инстинктивность. В толпе индивид отдает себя во власть таким инстинктам, которым никогда, будучи в иных ситуациях, не дает волю. Этому способствует анонимность и безответственность индивида в толпе. У него уменьшается способность к рациональной переработке воспринимаемой информации. Способность к наблюдению и критике, существующая у изолированных индивидов, полностью исчезает в толпе.
Бессознательность. В толпе исчезает, растворяется сознательная личность. Преобладание личности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, и стремление превратить немедленно в действие внушенные идеи характерно для индивида в толпе.
Состояние единения (ассоциации). В толпе индивид чувствует силу человеческой ассоциации, которая влияет на него своим присутствием. Воздействие этой силы выражается либо в поддержю и*усилении, либо в сдерживании и подавлении индивидуальной: поведения человека. Известно, что люди в толпе, ощущая психическое давление присутствующих, могут сделать (или, напротив, не сделать то. чего они никогпа бы не сделали (или, напротив, что непременнс сделали бы) при иных обстоятельствах. Например, человек неможеп оказать, без ущерба для собственной безопасности, помощь жертве при враждебном отношении к этой жертве самой толпы.
Г. Лебон отмечает самый поразительный факт, наблюдающийся в толпе: каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, их обра; жизни, занятия, характеры, ум, одного их превращения в толп> достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и девйствовать совершенно иначе, чем чувствовал, думал и действовал кавдый из них в отдельности. Существуюттакие идеи и чувства, которые возникают и превращаются в действия лишь у индивидов, составляющих толпу. Одухотворенная толпа представляет временный организм, слившийся из разнородных элементов, наодне мгновение соединившихся вместе.
Состояние гипнотического транса. Индивид, пробыв некоторое время среди действующей толпы, впадает в такое состояние, которое напоминает состояние загипнотизированного субъекта. Он уже не осознает своих поступ ков. У него, как у загипнотизированного, одни способности исчезают, другие же доходят до крайней степени напряжения. Под влиянием внушения, приобретаемого в толпе, индивид совершает действия с неудержимой стремительностью, которая к тому же возрастает, поскольку влияние внушения, одинакового дня всех, увеличивается силой взаимности.
Ощущение неодолимой силы. Индивид в толпе приобретает сознание неодолимой силы, благодаря одной только численности. Это сознание позволяет ему поддаться скрытым инстинктам: в толпе он не склонен обуздывать эти инстинкты именно потому, что толпа анонимна и ни за что не отвечает. Чувство ответственности, сдерживающее обычно отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе — здесь понятия о невозможности не существует.
Заражаемость. В толпе всякое действие заразительно до такой степени, что индивид очень легко приносит в жертву свои личные интересы интересу толпы. Подобное поведение противоречит самой человеческой природе, и потому человек оказывается способен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы.
Аморфность. В толпе полностью стираются индивидуальные черты людей, исчезает их оригинальность и личностная неповторимость.
Утрачивается психическая надстройка каждой личности и вскрывается и выходит на поверхность аморфная однородность. Поведение индивида в толпе обусловливается одинаковыми установками, побуждениями и взаимной стимуляцией. Не замечая оттенков, индивид в толпе воспринимает все впечатления в целом и не знает никаких переходов.
Безответственность. В толпе у человека полностью утрачивается чувство ответственности, практически всегда являющееся сдерживающим началом для индинвда.
Социальная деградация. Становясь частицей толпы, человек как бы опускается на несколько ступеней ниже в своем развитии. В изолированном положении — в обычной жизни он скорее всего был культурным человеком, в толпе же — это варвар, т.е. существо инстинктивное. В толпе у индивида обнаруживается склонность к произволу, буйству, свирепости. Человек в толпе претерпевает и снижение интеллектуальной деятельности.
Для человека толпы также характерна повышенная эмоциональность восприятия всето, что он видит и слышит вокруг себя.
Поведение человека в толпе — Курсовая работа
Министерство образования и науки Российской Федерации
ФГАОУ ВО «КАЗАНСКИЙ (ПРИВОЛЖСКИЙ) ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
Кафедра теории и методики обучения праву
Направление: 44.03.04 – Профессиональное обучение (по отраслям)
Профиль: «Правоведение и правоохранительная деятельность»
Курсовая работа
«Поведение человека в толпе»
Студентка 2 курса
группы 08-772
«___» _________ 2019 г.
Дмитриева А. В.
Научный руководитель
доцент
«___» _________ 2019 г.
Кузнецова Ю.Н.
Казань – 2019 год
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ ТОЛПЫ КАК ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЯВЛЕНИЯ 5
1.1 Понятие толпы. Механизмы ее формирования. 5
1.2 Виды толпы 12
1.3 Психологические свойства толпы 23
ГЛАВА 2. ЧЕЛОВЕК И ТОЛПА 30
2.1 Влияние толпы на человека 30
2.2 Изменение индивида в толпе 36
2.3 Проблема взаимодействия толпы и личности. 44
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 49
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 51
ВВЕДЕНИЕ
Человек является сложнейшей системой, и он изучает и познает себя уже многие тысячелетия. Психика человека не менее сложна, чем остальные специфические особенности человека и она до конца еще не изучена.
Человек обладает индивидуальностью – свойствами, психологическими особенностями, присущими только ему одному, ведь такие как он — больше нет. Но такие особенности человека легко могут потеряться, когда он попадет в толпу.
Поведение толпы изучается в рамках психологических и социологических наук, которые исследуют поведение человека в толпе, его особенности и изменение характера. Рассматривают события, которые происходят в толпе и как предотвратить их появления, дабы предотвратить появление с зомбированным, одинаковым мышлением и сохранить индивидуальность каждого человека.
Толпой считается неорганизованное скопление индивидов, которые действуют под единодушными эмоциями. На всех индивидов, входящих в толпу оказывается прессинг и сильное психологическое давление.
Сущность толпы можно разделить на 2 основных философских метода:
1) Дискретность – совокупность многих элементов, которые действуют на каких-либо определенных правилах.
2) Непрерывность — то есть толпу можно сравнить в жидкостью или бревном, идущему по течению. В этом случае толпа преследует только свои идеи и идет напролом, даже ставя крест на своих принципах и установках.
Темой личности и толпы заинтересовано много научных деятелей, как российских, так и зарубежных: Г. М. Андреева, Б. А. Грушин, А. Л. Журавлев, А.А. Зиновьев, М. С. Каган, А. М. Эткинд, Э. Канетти, Л. Конрад, Г. Лебон, С. Московичи, А. П. Назаретян, Д. В. Ольшанский, К. Роджерс, М.А. Хевеши.
Данная тема является безусловно актуальной, так как с давних времен и по сегодняшний день существует интерес к поведению и управлению больших групп в целом и человека в толпе в частности.
Целью курсовой работы является исследование поведения человека. находящегося в толпе.
Для более детального подхода к изучению темы мы выделяем следующие задачи:
Для детального изучения данной цели мы выделяем следующие задачи для раскрытия темы:
1. Изучить понятие толпы как психологического феномена, а также механизмы ее формирования
2. Рассмотреть виды, основные характеристики и психологические свойства толпы
3. Выявить пути влияния толпы на человека и проблему взаимодействия личности и толпы.
4. Сделать выводы.
Объектом исследования является поведение человека в толпе.
Предмет исследования — естественные и социальные факторы толпы, влияние толпы на индивида
Аудиокнига недоступна | Audible.com
Evvie Drake: более
- Роман
- К: Линда Холмс
- Рассказывает: Джулия Уилан, Линда Холмс
- Продолжительность: 9 часов 6 минут
- Несокращенный
В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.
- 3 из 5 звезд
Что-то заставляло меня слушать….
- К Каролина Девушка на 10-12-19
Человек из толпы Эдгара Аллана По
Эдгар Аллан По
(опубликовано в 1845 г.)
Версия для печати
Ce grand malheur, de ne pouvoir être seul.
-La Bruyère
Об одной немецкой книге хорошо было сказано, что «er lasst sich nicht lesen» — она не позволяет себе читать. Есть секреты, которые нельзя раскрыть. Люди умирают каждую ночь в своих кроватях, заламывая руки призрачным исповедникам и жалобно глядя им в глаза — умирают от отчаяния в сердце и конвульсий в горле из-за ужасных тайн, которые не позволят себе раскрыться.Время от времени, увы, человеческая совесть принимает на себя такую тяжелую ношу ужаса, что ее можно сбросить только в могилу. Таким образом, не разоблачается суть всех преступлений.
Не так давно, перед закрытием осеннего вечера, я сидел у большого эркерного окна кофейни D__ в Лондоне. В течение нескольких месяцев я был болен, но теперь выздоравливал и, набравшись сил, оказался в одном из тех счастливых настроений, которые в точности противоположны скуке — настроению острейшего аппетита, когда фильм из фильма умственное видение уходит — xxxxx xx xxxx xxxx [греческий текст] — и интеллект, наэлектризованный, превосходит свое повседневное состояние так же сильно, как и яркий, но искренний разум Лейбница, безумная и непрочная риторика Горгия.Просто дышать было удовольствием; и я получал положительное удовольствие даже от многих законных источников боли. Я чувствовал спокойный, но любознательный интерес ко всему. С сигарой во рту и газетой на коленях я развлекался большую часть дня, то просматривая рекламу, то наблюдая за неразборчивой компанией в комнате, а то вглядываясь сквозь дымные стекла. на улицу.
Последняя является одной из главных магистралей города, и в течение всего дня здесь было очень людно.Но с наступлением темноты толпа на мгновение увеличилась; и к тому времени, как лампы хорошо зажглись, два плотных и непрерывных потока населения неслись мимо двери. В этот конкретный период вечера я никогда раньше не был в подобной ситуации, поэтому бурное море человеческих голов наполнило меня восхитительной новизной эмоций. В конце концов я отказался от всех забот в отеле и погрузился в созерцание окружающей обстановки.
Сначала мои наблюдения приняли абстрактный и обобщающий характер.Я смотрел на пассажиров в массе и думал о них в их совокупных отношениях. Вскоре, однако, я перешел к деталям и с особенным интересом рассматривал бесчисленные разновидности фигур, одежды, внешнего вида, походки, лица и выражения лица.
Куда больше из тех, кто прошел мимо, имели довольную деловую манеру поведения и, казалось, думали только о том, чтобы пробиться сквозь прессу. Их брови нахмурились, а глаза быстро закатились; когда их толкали попутчики, они не выказывали никаких симптомов нетерпения, но поправляли одежду и поспешили дальше.Другие, по-прежнему многочисленный класс, были беспокойны в своих движениях, у них были покрасневшие лица, они разговаривали и жестикулировали сами с собой, как будто чувствовали себя в одиночестве из-за очень плотной компании вокруг. Когда им мешали продвигаться вперед, эти люди внезапно перестали бормотать, но удвоили свои жесты и с отсутствующей и преувеличенной улыбкой ждали, как будут им мешать люди. Если их толкнули, они обильно кланялись толкателям и казались сбитыми с толку.- В этих двух больших классах не было ничего особенного, помимо того, что я отметил. Их костюмы принадлежали к тому ордену, который многозначительно именуется порядочным. Несомненно, это были дворяне, купцы, поверенные, торговцы, биржевые маклеры — евпатриды и обычные люди, — люди праздного и люди, активно занимающиеся своими собственными делами, — ведущие дела под свою ответственность. Мое внимание они не сильно возбудили.
Племя клерков было очевидным, и здесь я различил два замечательных подразделения.Там были младшие клерки флеш-хаусов — молодые джентльмены в обтягивающих пальто, ярких сапогах, с хорошо смазанными волосами и высокомерными губами. Если отбросить некоторую изящную манеру поведения, которую можно назвать дескрипцией за неимением лучшего слова, манеры этих людей казались мне точным копией того, что было совершенством bon ton двенадцать или восемнадцать месяцев назад. Они носили отброшенную благосклонность дворянства; — и я считаю, что это лучшее определение класса.
Разделение на верхних клерков стойких фирм или «устойчивых старых товарищей» было невозможно ошибиться.Они были известны своими пальто и панталонами черного или коричневого цвета, предназначенными для удобного сидения, с белыми галстуками и жилетами, широкими солидными туфлями и толстыми чулками или гетрами. — У всех были слегка лысые головы, а правые уши, давно привыкшие держать ручку, имели странную привычку вставать дыбом. Я заметил, что они всегда снимали или поправляли шляпы обеими руками и носили часы с короткими золотыми цепочками прочного древнего узора. В них была аффектация респектабельности; — если и в самом деле есть такой благородный вид.
Было много особей лихой внешности, в которых я легко понял, что они принадлежат к расе шикарных карманников, которыми кишат все большие города. Я наблюдал за этими дворянами с большим любопытством и с трудом мог представить, как сами джентльмены могут принять их за джентльменов. Их объемность браслета и вид излишней откровенности должны сразу выдать их.
Игроков, которых я описал немало, было еще легче узнать.Они носили всевозможные наряды, от отчаянного хулигана с наперсточниками, с бархатным жилетом, причудливым шейным платком, позолоченными цепями и пуговицами из нитей до безупречно примитивных священнослужителей, что не могло вызвать меньше подозрений. И все же все отличались какой-то влажной смуглой кожей, пленчатой тусклостью глаз, бледностью и сжатием губ. Кроме того, были две другие черты, по которым я всегда мог их обнаружить; — осторожный низкий тон в разговоре и более чем обычное вытягивание большого пальца в направлении, перпендикулярном пальцам.- Очень часто в компании этих шулеров я наблюдал отряд людей, несколько отличающихся по повадкам, но все же птиц родственного пера. Их можно определить как джентльменов, живущих своим умом. Похоже, они охотятся на публику двумя батальонами — модников и военных. У первого сорта ведущие черты — длинные замки и улыбки; второй застегнул шубу и хмурится.
Спускаясь по шкале того, что называется аристократией, я обнаружил более темные и глубокие темы для размышлений.Я видел евреев-разносчиков с ястребиными глазами, сверкающими на лицах, все остальные черты которых выражали лишь выражение жалкого смирения; крепкие профессиональные уличные попрошайки, хмуро смотрящие на нищих более высокого уровня, которых одно отчаяние изгнало в ночь на благотворительность; немощные и ужасные инвалиды, на которых смерть положила надежную руку и которые бродили и шатались сквозь толпу, умоляюще глядя каждому в глаза, как будто в поисках какого-то случайного утешения, какой-то потерянной надежды; скромные молодые девушки, возвращающиеся с долгих и поздних родов в унылый дом и съеживающиеся скорее слезливо, чем возмущенно от взглядов хулиганов, чьих прямых контактов нельзя было избежать; городские женщины всех мастей и всех возрастов — несомненная красота в расцвете женственности, напоминающая статую в Лукиане с поверхностью из паросского мрамора и внутренним убранством, наполненным грязью — отвратительной и совершенно потерянный прокаженный в лохмотьях — морщинистый, украшенный драгоценностями и заляпанный красками красавец, делающий последнее усилие в юности — всего лишь ребенок незрелой формы, но, благодаря долгому общению, искусный в ужасных кокетствах своего дела, и горящая неистовым стремлением быть приравнена к своим старшим в пороках; Бесчисленные и неописуемые пьяницы — некоторые в клочьях и пятнах, шатающиеся, нечленораздельные, с синяками на лице и тусклыми глазами — некоторые в целиком, хотя и в грязных одеждах, с немного шаткой чванливостью, толстыми чувственными губами и красивыми румяными лицами — — другие люди, одетые в некогда хорошие материалы, которые даже сейчас были тщательно вычищены, — люди, которые шли более чем естественно твердой и упругой походкой, но с ужасно бледными лицами, с ужасно дикими и красными глазами и которые сжимали дрожащими пальцами, пока они шагали сквозь толпу, за каждый объект, который попадался им в руки; кроме них пирожки, носильщики, угольщики, подметальщики; шарманщики, демонстранты обезьян и баллады, торговцы с теми, кто пел; оборванные artizans и измученные рабочие всех мастей, и все они были полны шумной и необычайной бодрости, которая диссонально раздражала ухо и вызывала боль в глазах.
По мере того, как сгущалась ночь, для меня усиливался интерес к этой сцене; поскольку материально изменился не только общий характер толпы (ее более мягкие черты исчезают в постепенном уходе более упорядоченной части народа, а более жесткие — становятся более смелыми, поскольку поздний час породил все виды позора. из своего логова), но лучи газовых фонарей, поначалу слабых в борьбе с умирающим днем, теперь, наконец, взяли верх и бросили на все вокруг прерывистый и яркий блеск.Все было темно, но великолепно — как то черное дерево, с которым сравнивают стиль Тертуллиана.
Дикие эффекты света приковали меня к изучению отдельных лиц; и хотя скорость, с которой мир света порхал перед окном, не позволяла мне бросать больше, чем взгляд на каждое лицо, все же казалось, что в моем тогда своеобразном психическом состоянии я мог часто читать даже в этот короткий промежуток времени. взгляд, история долгих лет.
Прижавшись лбом к стеклу, я был занят изучением толпы, когда внезапно я увидел лицо (лицо дряхлого старика, лет шестидесяти пяти или семидесяти) — лицо, которое сразу же захватил и поглотил все мое внимание из-за абсолютной идиосинкразии его выражения.Любой вещи, даже отдаленно напоминающей это выражение лица, я никогда раньше не видел. Я хорошо помню, что моей первой мыслью, когда я это увидел, было то, что Рецч, если бы он увидел это, очень предпочел бы его своим собственным графическим воплощениям дьявола. Когда я пытался в течение короткой минуты моего первоначального обзора провести некоторый анализ передаваемого смысла, в моем уме смутно и парадоксальным образом возникли идеи огромной умственной силы, осторожности, скупости, жадности, хладнокровия, злобы, кровожадности, торжества, веселья, чрезмерного ужаса, крайнего отчаяния.Я чувствовал себя необычайно возбужденным, пораженным, очарованным. «Какая дикая история, — сказал я себе, — написана на этой груди!» Затем возникло страстное желание держать этого человека в поле зрения — узнать о нем больше. Поспешно надев пальто и схватив шляпу и трость, я вышел на улицу и протолкнулся сквозь толпу в том направлении, в котором он видел, как он шел; потому что он уже исчез. С небольшим трудом я наконец подошел к нему, подошел и последовал за ним внимательно, но осторожно, чтобы не привлекать его внимания.
Теперь у меня была хорошая возможность изучить его личность. Он был невысокого роста, очень худ и, по всей видимости, очень слаб. Его одежда, как правило, была грязной и рваной; но когда он приходил, то время от времени, в ярком свете лампы, я замечал, что его белье, хотя и грязное, было красивой текстуры; и мое видение обмануло меня, или через разрыв в застегнутом и, очевидно, бывшем в употреблении роклере, который окутывал его, я мельком увидел и алмаз, и кинжал. Эти наблюдения усилили мое любопытство, и я решил следовать за незнакомцем, куда бы он ни пошел.
Была полная ночь, и над городом навис густой влажный туман, вскоре перешедший в уединенный проливной дождь. Эта перемена погоды произвела странное впечатление на толпу, и вся она была сразу же приведена в новую суматоху и затенена миром зонтиков. Колебания, толчки и гул усилились в десять раз. Лично я не особо обращал внимание на дождь — в моем организме таилась старая лихорадка, делающая влажность слишком опасно приятной. Обвязав рот платком, я продолжил.Полчаса старик с трудом продирался по большой улице; и я подошел к его локтю, боясь потерять его из виду. Ни разу не обернувшись, он не заметил меня. Мало-помалу он прошел на перекресток, который, хотя и был густо заполнен людьми, был не так многолюден, как основная, с которой он ушел. Здесь изменение в его поведении стало очевидным. Он шел медленнее и менее целеустремленно, чем раньше — более нерешительно. Он переходил и снова переходил дорогу без видимой цели; и пресса все еще была такой плотной, что при каждом таком движении я был вынужден внимательно следить за ним.Улица была узкой и длинной, и его курс пролегал внутри нее почти час, в течение которого количество пассажиров постепенно уменьшалось примерно до того числа, которое обычно наблюдается в полдень на Бродвее возле парка — настолько велика разница. между лондонским населением и населением наиболее посещаемого американского города. Второй поворот привел нас на ярко освещенную и полную жизни площадь. Вновь появились старые манеры незнакомца. Его подбородок упал на грудь, а глаза бешено закатились из-под нахмуренных бровей во все стороны, на тех, кто окружал его.Он настойчиво и настойчиво продвигал свой путь. Однако я был удивлен, обнаружив, что, сделав круг по площади, он повернулся и пошел обратно. Еще больше я был удивлен, увидев, как он повторяет одну и ту же прогулку несколько раз — едва не обнаружив меня, когда он внезапно пришел в себя.
В этом упражнении он провел еще час, в конце которого мы встретились с гораздо меньшим прерыванием со стороны пассажиров, чем вначале. Дождь пошел быстро; воздух похолодел; и люди уходили по домам.Жестом нетерпения странник вышел на сравнительно безлюдную переулку. Вниз по этой дороге, протяженностью около четверти мили, он мчался с занятием, которое я не мог даже представить себе в таком возрасте, и которое доставило мне много хлопот при преследовании. Через несколько минут мы попали на большой и оживленный базар, места которого незнакомец, казалось, был хорошо знаком и где снова проявилось его первоначальное поведение, когда он без цели пробирался взад и вперед среди множества покупателей и покупателей. продавцы.
В течение полутора часов или около того, которые мы проезжали в этом месте, с моей стороны требовалось много осторожности, чтобы держать его в пределах досягаемости, не привлекая его наблюдения. К счастью, я носил каучуковые туфли и мог передвигаться в полной тишине. Он ни разу не заметил, чтобы я смотрел на него. Он входил в магазин за магазином, ничего не ценил, не произносил ни слова и смотрел на все предметы диким и пустым взглядом. Теперь я был совершенно поражен его поведением и твердо решил, что мы не должны расставаться, пока я в какой-то мере не удовлетворится его уважением.
Громкие часы пробили одиннадцать, и компания быстро покидала базар. Владелец магазина, закрывая ставни, толкнул старика, и в тот момент я увидел, как сильная дрожь охватила его тело. Он поспешил на улицу, на мгновение с тревогой огляделся, а затем с невероятной быстротой побежал через множество извилистых и закрытых переулков, пока мы снова не вышли на большую улицу, с которой мы начали, — улицу отеля D__. . Однако он больше не имел того же внешнего вида.С газом все еще было гениально; но пошел сильный дождь, и людей было мало видно. Незнакомец побледнел. Он угрюмо прошел несколько шагов по некогда многолюдному проспекту, затем, тяжело вздохнув, повернул в сторону реки и, пробираясь множеством хитросплетений, наконец вышел на глаза одного из главных театры. Речь шла о закрытии, и публика толпилась от дверей. Я видел, как старик тяжело дышал, бросаясь в толпу; но я подумал, что сильная агония его лица в какой-то мере утихла.Его голова снова упала ему на грудь; он появился таким, каким я его видел сначала. Я заметил, что теперь он пошел тем же путем, которым пошло большинство слушателей, но в целом я был не в состоянии понять своенравие его действий.
По мере того, как он продолжал, компания становилась все более разрозненной, и его прежнее беспокойство и колебания возобновлялись. Некоторое время он внимательно следил за отрядом из десяти или двенадцати гурманов; но от этого номера один за другим спускались, пока только трое не остались вместе, в узком и мрачном переулке, мало посещаемом.Незнакомец остановился и на мгновение, казалось, задумался; затем, со всеми признаками волнения, быстро двинулся по маршруту, который привел нас к краю города, среди регионов, очень отличных от тех, которые мы до сих пор пересекали. Это был самый шумный квартал Лондона, где все носило наихудший отпечаток самой прискорбной нищеты и самого ужасного преступления. В тусклом свете случайно попавшей лампы были видны высокие старинные, изъеденные червями, деревянные многоквартирные дома, пошатнувшиеся при падении, в направлениях, столь многочисленных и причудливых, что между ними едва ли можно было различить подобие прохода.Брусчатка лежала беспорядочно, смещенная со своих кроватей разросшейся травой. Ужасная грязь гноилась в забитых водостоках. Вся атмосфера была наполнена запустением. Тем не менее, по мере того, как мы продолжали, звуки человеческой жизни постепенно возродились, и, наконец, были замечены большие группы самых покинутых жителей Лондона, раскачивающихся взад и вперед. Духи старика снова вспыхнули, как лампа, приближающаяся к смертному часу. Он снова зашагал вперед эластичной поступью. Внезапно поворот повернул за угол, вспышка света осветила нас, и мы стояли перед одним из огромных пригородных храмов Воздержания — одним из дворцов дьявола, Джина.
Был почти рассвет; но несколько жалких алкоголиков все еще входили и выходили из выставленного напоказ входа. С полувизгом радости старик пробился внутрь, сразу же вернулся к своей первоначальной манере и зашагал взад и вперед, без видимого объекта, среди толпы. Однако он не был так долго занят, прежде чем бросок к дверям дал знак, что хозяин закрывает их на ночь. Это было что-то даже более сильное, чем отчаяние, что я тогда заметил на лице того необычного существа, за которым я так упорно наблюдал.Тем не менее, он не колебался в своей карьере, а с бешеной энергией сразу же вернулся обратно в самое сердце могущественного Лондона. Он долго и быстро бежал, а я последовал за ним в величайшем изумлении, твердо решив не оставлять пристального внимания, к которому я теперь чувствовал всепоглощающий интерес. Солнце взошло, пока мы шли, и когда мы снова достигли самого многолюдного торгового центра густонаселенного города, улицы отеля D__, это представляло собой человеческую суету и активность, едва ли уступающую той, что я видел вечером. до.И вот здесь, среди мгновенно увеличивающегося замешательства, я упорно продолжал преследовать незнакомца. Но, как обычно, он ходил взад и вперед и днем не выходил из суматохи этой улицы. И когда сгустились тени второго вечера, я утомился до смерти и, полностью остановившись перед странником, пристально смотрел ему в лицо. Он не заметил меня, но продолжил свою торжественную прогулку, в то время как я, перестав следовать, оставался поглощенным созерцанием. «Этот старик, — сказал я наконец, — является прообразом и гением глубокого преступления.Он отказывается быть один. Он человек из толпы. Напрасно будет следовать; ибо я больше не узнаю ни о нем, ни о его делах. Худшее сердце мира — это более грубая книга, чем «Hortulus Animæ» *, и, возможно, это всего лишь одна из величайших милостей Бога, «er lasst sich nicht lesen». «
*» Hortulus Animæ cum Oratiunculis Aliquibus Superadditis «Грюннингера.
ЧЕЛОВЕК ТОЛПЫЭдгар Аллан По(1850) Ce grand malheur, de ne pouvoir etre seul.LA BRUYERE. Об одной немецкой книге было хорошо сказано, что «er lasst sich nicht lesen «- не позволяет себя читать. Есть некоторые секреты, которые нельзя раскрыть. Мужчины умирают каждую ночь в своих постелях, заламывая руки призрачным исповедникам, и смотрящий им жалко в глазах — умирают от отчаяния в сердце и судорога горла из-за отвратительности тайн, которые нет терпят раскрытие себя.Время от времени, увы, совесть человека берет на себя такую тяжелую ношу ужаса, что ее можно бросить вниз только в могилу. Таким образом, суть всех преступлений безразличный. Не так давно, по поводу закрытия осеннего вечера, я сел на в большом эркере лондонской кофейни D. Для некоторых месяцев я был болен здоровьем, но теперь выздоравливал, и, с участием возвращая силы, я оказался в одном из тех счастливых настроений которые так прямо противоположность скуки самых горячих аппетитность когда фильм от мысленного видения уходит- ахлус ос прин шпага и интеллект, наэлектризованный, превосходит повседневную условием, как и яркая, но искренняя причина Лейбница, Сумасшедший и надуманная риторика Горгия.Просто дышать было удовольствием; и я получал положительное удовольствие даже от многих законных источники боли. Я чувствовал спокойный, но любознательный интерес ко всему. С сигара во рту и газета на коленях, я забавлялся себя большую часть дня, теперь в тщательном изучении рекламы, теперь наблюдая за распутной компанией в комнату, а теперь вглядываюсь через задымленные стекла на улицу. Это одна из главных магистралей города, а также в течение всего дня было очень многолюдно. Но, как наступила темнота, толпа на мгновение увеличилась; и к тому времени лампы были хорошо освещены, два плотных и непрерывных потока население устремилось за дверь. В этот конкретный период из вечером я никогда раньше не был в подобной ситуации, и в бурное море человеческих голов наполнило меня, поэтому вкусные новизна эмоций.Я, наконец, отказался от всех забот в отель, и погрузился в созерцание сцены без. Сначала мои наблюдения были абстрактными и обобщающими. перемена. я массово смотрели на пассажиров и думали о них в их совокупные отношения. Однако вскоре я перешел к деталям и с особенным интересом рассматривали бесчисленные разновидности фигура, платье, вид, походка, лицо и выражение лица. Гораздо большее количество из тех, кто прошел мимо, были довольны, деловитым поведением и, казалось, думает только о том, чтобы их путь через прессу. Их брови нахмурены, а глаза свернутый быстро; когда их толкнули попутчики, они не показали симптом нетерпения, но поправили одежду и поспешили дальше. Другие, по-прежнему многочисленный класс, были беспокойны в своих движениях, раскраснелись лица, разговаривали и жестикулировали про себя, как если чувство одиночества из-за самой густоты Компания около.Когда им мешают продвигаться вперед, эти люди внезапно прекратился бормотание; но удвоили свои жесты и ждали, ан отсутствующая и преувеличенная улыбка на их губах, ход человек препятствуя им. Если их толкнули, они обильно кланялись толкателям, а также казался сбитым с толку. Не было ничего очень отличительной чертой этих двух больших классов за пределами того, что у меня есть принято к сведению. Их наряды принадлежали к тому ордену, который многозначительно назвал приличный.Несомненно, это были дворяне, купцы, поверенные, торговцы, биржевые маклеры — евпатриды и обычные люди общества — люди досуга и мужчины, активно занятые делами их собственное — ведение бизнеса под свою ответственность. Они сделали нет очень возбуждают мое внимание. Племя клерков было очевидным; и здесь я различил два замечательные подразделения. Были младшие клерки вспышки дома- молодые джентльмены в обтягивающих пальто, в ярких сапогах, с хорошо смазанными волосами, а также надменные губы.Если оставить в стороне некоторую щеголеватость перевозка, что из-за отсутствия лучшего слова может быть названо дескрипцией, манера из эти люди казались точными копиями того, что было в совершенство bon ton двенадцать или восемнадцать месяцев назад. Они носили изящные благоволения дворянства; и это, я полагаю, включает в себя лучшее определение класса. Разделение верхних клерков устойчивых фирм или «устойчивый молодцы », ошибиться не удалось.Они были известны их пальто и панталоны черного или коричневого цвета, сделанные для сидения удобно, с белыми галстуками и жилетами, широкими солидными туфлями и толстый шланг или гетры. У всех были слегка лысые головы, от который правые уши, давно привыкшие держать ручку, имели странную привычку стоя прочь подряд. Я заметил, что они всегда снимали или урегулировали свои шляпы с обоими ремешками и часы с короткими золотыми цепочками а основательный и древний узор.Их было аффектом респектабельность — если это действительно так благородно. Было много особей лихой внешности, которых я с легкостью понимается как принадлежащий к расе набивных карманников, с которыми заражены все великие города. Я смотрел на этих дворян с много любознательности, и было трудно представить, как они никогда не следует принимать за джентльменов сами джентльмены.Их объемность браслета, с видом излишней откровенности, должен сразу их предать. Игроки, которых я описал немало, были еще больше. с легкостью узнаваемый. Они носили всевозможные платья, начиная с той, что была отчаянный хулиган с бархатным жилетом, модный шейный платок позолоченные цепочки и пуговицы из нитей, как скрупулезно прирожденный священнослужитель, которому ничто не могло быть менее подвержено подозрение.Тем не менее всех отличал какой-то промокший смуглый цвет лица, пленчатая помутнение глаз, бледность и сжатие губы. Кроме того, были две другие черты который Я всегда мог их заметить: осторожная низкая тональность в беседа, и более чем обычное разгибание большого пальца в направлении перпендикулярно пальцам. Очень часто вместе с этими шулеры, я наблюдал несколько иной порядок мужчин в привычки, но все еще птицы родственного пера.Их можно определить как господа которые живут своим умом. Они, кажется, охотятся на публику двумя способами. батальоны — модников и военных. Из в в первом классе ведущие черты — длинные замки и улыбки; из в во-вторых, пальто и хмурость. Спускаясь по шкале того, что называется аристократией, я обнаружил более темные и глубокие темы для размышлений. Я видел разносчиков евреев с ястреб глаза, сверкающие на лицах, все остальные черты которых были только выражение жалкого смирения; крепкие профессиональные уличные попрошайки хмурясь на нищенствующих людей лучшего качества, которые отчаялись в одиночестве было изгнан в ночь на милосердие; слабый и ужасный инвалиды, на которых смерть положила надежную руку, и которые бочком а также шатался сквозь толпу, умоляюще глядя на всех в лицо, словно в поисках случайного утешения, какой-то потерянной надежды; скромные молодые девушки, возвращающиеся с долгих и поздних родов в унылый домой, и скорее слезливо, чем возмущенно отшатываясь от взгляды хулиганов, от которых даже нельзя было избежать прямого контакта; женщины города всех мастей и всех возрастов — несомненная красота в расцвет ее женственности, напоминая статую в Люциан с поверхностью из паросского мрамора и внутренним убранством. заполненный с грязью — отвратительным и совершенно заблудшим прокаженным в лохмотьях — морщинистая, украшенная драгоценностями и покрытая краской красавица, делая последний усилие в юности — всего лишь ребенок незрелой формы, но с долгих лет ассоциация знаток ужасного кокетства своего дела и горящего с бешеное стремление быть равным старшим в пороке; пьяницы бесчисленные и неописуемые — некоторые в клочьях и пятнах, шатание нечленораздельный, с синяками на лице и тусклыми глазами — некоторые в целая, хотя и грязная одежда, с немного шаткой развязностью, толстые чувственные губы и сердечные румяные лица — другие одетые в материалы, которые когда-то были хорошими, и которые даже сейчас мы скрупулезно причесанные мужчины, которые ходили с более чем естественно твердый и упругий шаг, но чьи лица были испуганы бледный, и чьи глаза были ужасно дикими и красными; и кто схватился за дрожащие пальцы, когда они шагали через толпу, на каждом объект которые были в пределах их досягаемости; кроме них пикники, носильщики, углепогрузчики, тралы; шарманщики, обезьяны-экспоненты и исполнители баллад, те, кто торгуется с теми, кто пел; оборванный артизанами и изнуренными рабочими всех мастей, и все полный шумной и неординарной бодрости, которая диссонально раздражала ухо, и вызвало болезненное ощущение в глазу. По мере того как ночь становилась все глубже, ко мне становился интерес сцена; потому что не только общий характер толпы материально измениться (его более мягкие черты исчезают с постепенным уход более упорядоченной части народа и его более резкие выходят в более смелое облегчение, поскольку поздний час принес все виды позора из своего логова), но лучи газовые лампы, поначалу слабые в борьбе с умирающим днем, было теперь, наконец, получил господство и бросил все прерывистый и яркий блеск.Все было темно, но великолепно, как это черное дерево до который был уподоблен стилю Тертуллиана.Дикие эффекты света приковали меня к исследованию отдельные лица; и хотя скорость, с которой мир из свет пробежал до того, как окно помешало мне бросить больше чем взглянув на каждое лицо, все же казалось, что в моем тогдашнем своеобразный психическое состояние, я мог часто читать, даже в этом кратком интервал одним взглядом, история долгих лет. Прижавшись лбом к стеклу, я, таким образом, был занят изучением в толпа, как вдруг в поле зрения появилось лицо (лицо дряхлый старик, лет шестидесяти пяти или семидесяти) — Лицо, которое сразу же задержало и поглотило весь мой внимание, на учет абсолютной идиосинкразии его выражения. Что-нибудь даже отдаленно напоминающее то выражение лица, которого я никогда раньше не видел. я хорошо помню, что моей первой мыслью, когда я это увидел, было то, что Retszch, если бы он смотрел на нее, то очень предпочел бы ее своему собственному живописные воплощения дьявола.Как я и старался, во время краткая минутка моего первоначального обзора, чтобы сформировать некоторый анализ смысла, возникла смутно и парадоксально внутри мой разум, идеи огромной умственной силы, осторожности, бедность алчность, хладнокровие, злоба, кровожадность, триумф веселья, чрезмерного ужаса, сильного, высочайшего отчаяние. я чувствовал себя необычайно возбужденным, пораженным, очарованным.»Как дико история «Я сказал себе, «написано на той груди!» Затем последовал страстное желание желание держать человека в поле зрения — узнать о нем больше. Торопливо положить на всем пальто, схватив шляпу и трость, я пробрался в в улице, и протолкнулся сквозь толпу в том направлении, в котором видимый его взять; потому что он уже исчез. С небольшим Наконец я подошел к нему, подошел и следовали за ним внимательно, но осторожно, чтобы не привлекать его внимание. Теперь у меня была хорошая возможность изучить его личность. Он был короткая ростом, очень худой и, по всей видимости, очень хилой. Его одежда, в основном были грязными и оборванными; но когда он приходил, время от времени, в ярком свете лампы я увидел, что его белье, хотя и грязный, но красивой текстуры; и мое зрение обмануто меня, или через аренду в застегнутом и явно застегнутом подержанный рокелера, окутавшего его, я мельком увидел оба алмаз и кинжала.Эти наблюдения усилили мое любопытство, и я решил следовать за незнакомцем, куда бы он ни пошел. Наступила ночь, и над ним навис густой влажный туман. в город, вскоре закончившийся устойчивым и сильным дождем. Это изменение погода произвела странное воздействие на толпу, вся в однажды приведенный в новую суматоху и омраченный миром зонтики. Колебания, толчки и гул усилились в десять раз.Со своей стороны я не особо обращал внимание на дождь — притаившийся старая лихорадка в моем организме, из-за чего влажность тоже немного опасно приятный. Обвязав рот платком, я продолжил. Для половина час старик с трудом пробивался по великому проезд; и я здесь подошел к его локтю из страха из теряя его из виду. Ни разу не поворачивая головы, чтобы оглянуться, он не заметил меня.Постепенно он перешел на перекресток, который, хотя и густо заполнен людьми, не так уж и много переполнен как основной он бросил. Здесь изменение в его поведении стало очевидно. Он шел медленнее и менее целеустремленно, чем раньше. более нерешительно. Он переходил и снова переходил дорогу, без видимой цели; и пресса все еще была такой толстой, что каждый такое движение, я был вынужден внимательно следить за ним.Улица был узкий и длинный, и его курс пролегал внутри него почти час, в течение которого пассажиров постепенно уменьшалось до о номер, который обычно видят в полдень на Бродвее возле парк — настолько велика разница между лондонским населением и что самого посещаемого американского города. Второй поворот принес нам в площадь, ярко освещенная и полная жизни. Старый снова появился незнакомец.Его подбородок упал на грудь, в то время как его глаза дико закатились из-под нахмуренных бровей, в каждом направление, на тех, кто окружал его. Он настаивал на своем стабильно и настойчиво. Однако я был удивлен, обнаружив, что после того, как он сделал контур квадрата, что он повернулся и пошел обратно по своим следам. Еще больше я был удивлен, увидев, как он повторяет ту же прогулку несколько раз — однажды почти обнаружил меня, когда он внезапно движение. В этом упражнении он провел еще час, в конце которого мы встретились с гораздо меньшим вмешательством со стороны пассажиров, чем вначале. В дождь упал быстро, воздух похолодел; и люди уходили на пенсию их дома. Жестом нетерпения странник вошел в Улица сравнительно безлюдная. Вниз это, где-то на четверть миля долго, он бросился с делом, о котором я не мог и мечтать видя в один такой старый, и преследование доставило мне много хлопот.Несколько минут привели нас к большому и оживленному базару с населенные пункты из которых незнакомец, казалось, был хорошо знаком, и где его оригинал манера поведения снова стала очевидной, когда он пробирался взад и вперед, без цели, среди множества покупателей и продавцов. В течение полутора часов или около того, через которые мы проехали это место, с моей стороны требовалось много осторожности, чтобы удержать его в достичь, не привлекая его наблюдения.К счастью, я носил пару из каучуковые галоши и могли передвигаться в полной тишине. В нет в момент он увидел, что я наблюдаю за ним. Он входил в магазин за магазином, ничего не оценил, не сказал ни слова и внимательно осмотрел все предметы. дикий и пустой взгляд. Теперь я был совершенно поражен его поведением, и твердо решил, что мы не должны расставаться, пока я не удовлетворюсь в какой-то мере уважая его. Громкие часы пробили одиннадцать, и рота пошла быстро. покидая базар.Продавец, ставя ставни, толкнул старика, и в тот момент я увидел сильную дрожь прийти над его рамой. Он поспешил на улицу, с тревогой посмотрел около его на мгновение, а затем побежал с невероятной быстротой через много кривых и безлюдных переулков, пока мы снова не вышли на великая улица, откуда мы начали — улица Д — Отель. Однако он больше не имел того же внешнего вида.Это было все еще блестящий с газом; но пошел сильный дождь, и было мало людей быть видимый. Незнакомец побледнел. Он угрюмо прошел несколько шагов вверх по однажды густонаселенная аллея, тяжело вздохнув, повернула в сторону из реку, и, ныряя множеством хитросплетений, пришел наконец, перед одним из главных театров. Это было о закрывались, и аудитория толпилась от дверей.я пила старик задыхался, словно задыхаясь, когда он бросился в толпа людей; но я думал, что сильная агония его лица имел, в в какой-то мере утихла. Его голова снова упала ему на грудь; он появился таким, каким я его видел сначала. Я заметил, что теперь он взял курс в котором пришло большее количество зрителей, но после в в целом, я не мог понять своенравие его действия. По мере того, как он продолжал, компания становилась все более разрозненной, и его старые беспокойство и колебания возобновились. Некоторое время он последовал близко группа из десяти или двенадцати гурманов; но из этого количество один за другим уходили, пока трое не остались вместе, в узкий и мрачный переулок, мало посещаемый. Незнакомец остановился, а также, на мгновение казалось, что он задумался; затем, с каждым знаком агитация, быстро следовала по пути, который привел нас к грани из город, среди регионов, очень отличных от тех, что были у нас до сих пор пройден.Это был самый шумный квартал Лондона, где каждый вещь оставила наихудший отпечаток самой прискорбной нищеты, и из самое отчаянное преступление. При тусклом свете случайной лампы, были замечены высокие, старинные, изъеденные червями, деревянные многоквартирные дома. к их падение, в направлениях столь многочисленных и капризных, что едва ли Между ними было различимо подобие прохода. В брусчатка лежали наугад, вытесненные со своих кроватей быстрорастущими трава.Ужасная грязь гноилась в забитых водостоках. В весь Атмосфера изобиловала запустением. Тем не менее, по мере того, как мы продолжали, звуки человеческая жизнь возродилась определенными степенями, и, наконец, большие группы в наиболее покинутые жители Лондона качались взад и вперед. Духи старика снова вспыхнули, как лампа, около его смертный час. Он снова зашагал вперед эластичной поступью. Внезапно поворот повернул за угол, и на нашу зрение, и мы стояли перед одним из огромных пригородных храмов Невоздержанность — один из дворцов дьявола, Джина. Близился рассвет; но ряд несчастных пьяниц все еще давил и выходил из щеголяющего входа. С половиной визжать от радости старик пробился внутрь и тут же возобновил первоначальный подшипник, и ходил назад и вперед, без очевидный объект, среди толпы. Он не был так долго занят, тем не мение, перед тем как броситься к дверям дал знак, что хозяин закрывается их на ночь.Это было что-то даже более сильное, чем отчаяние что Затем я заметил на лице того единственного существа, которое я наблюдал так упорно. И все же он не колебался в своем карьеры, но, с безумной энергией, тотчас же повернул назад, чтобы в сердце могущественного Лондона. Он бежал быстро и долго, а я последовал он в безумном изумлении, решительный не оставлять пристального внимания в к которому я теперь чувствовал всепоглощающий интерес.Солнце взошло, пока мы продолжили, и, когда мы снова достигли самой многолюдной магазин густонаселенного города, улицы Д-Отеля, он представил ан появление человеческой суеты и активности едва ли уступает тому, что я видел накануне вечером. И вот, долго, в мгновение ока растущее замешательство, упорствовал ли я в своих поисках чужой человек. Но, как обычно, ходил туда-сюда и днем не ходил. проходить из суматохи той улицы.И, как оттенки Настал второй вечер, я утомился до смерти, и, остановившись от корки до корки перед странником пристально смотрел ему в лицо. Он не заметил меня, но продолжил свою торжественную прогулку, а я, перестав следовать, оставаясь поглощенным созерцанием. «Старик», — сказал я. в длина «- это прообраз и гений глубокого преступления. Он отказывается быть в одиночестве. Он человек из толпы. Напрасно будет следовать, для меня не узнает больше ни о нем, ни о его делах.Худшее сердце в мир — более грубая книга, чем «Hortulus Animae» *, и, возможно, это но одна из величайших милостей Бога, что «er lasst sich nicht lesen. « * «Hortulus Animae cum Oratiunculis Aliquibus Superadditis» из Груннингер. |
По, Эдгар Аллен: 9781500495497: Amazon.com: Книги
«Человек из толпы» — это рассказ, написанный Эдгаром Алланом По о безымянном рассказчике, который следует за человеком через переполненный Лондон, впервые опубликованный в 1840 году.История открывается эпиграфом «Ce grand malheur, de ne pouvoir être seul» — цитатой из «Персонажей человека» Жана де ла Брюйера. Это означает, что вы не можете быть в одиночестве. Эта же цитата используется в самом раннем рассказе По «Метценгерштейн». Иллюстрация Гарри Кларка для лондонского издания 1923 года. После неназванной болезни неназванный рассказчик сидит в неназванном кафе в Лондоне. Очарованный толпой за окном, он размышляет о том, какими изолированными людьми себя думают, несмотря на «очень плотную компанию вокруг».Ему нужно время, чтобы классифицировать разные типы людей, которых он видит. С наступлением вечера рассказчик сосредотачивается на «дряхлом старике, лет шестидесяти пяти или семидесяти», лицо которого имеет своеобразную идиосинкразию, а тело «невысокого роста, очень худое и, по-видимому, очень слабое» в одежде. грязная, оборванная одежда «красивой текстуры». Рассказчик выскакивает из кофейни, чтобы издалека следовать за мужчиной. Мужчина ведет рассказчика через базары и магазины, ничего не покупая, в более бедную часть города, а затем обратно в «сердце могущественного Лондона».Эта погоня длится весь вечер и до следующего дня. Наконец, измученный рассказчик становится перед человеком, который все еще не замечает его. Рассказчик заключает, что этот человек — «тип и гений глубокого преступления» из-за его непостижимости и неспособности покинуть толпы Лондона. Эдгар Аллан По (родился Эдгар По; 19 января 1809 — 7 октября 1849) был американским писателем, поэтом, редактором и литературным критиком, который считался частью американского романтического движения. Наиболее известен своими загадочными и мрачными рассказами, По был одним из первых американских авторов коротких рассказов, и его обычно считают изобретателем жанра детективной фантастики.Ему также приписывают вклад в зарождающийся жанр научной фантастики. Он был первым известным американским писателем, который попытался заработать на жизнь писательской деятельностью в одиночку, что привело к финансовым трудностям в жизни и карьере. Он родился в Бостоне и был вторым ребенком в семье двух актеров. Его отец покинул семью в 1810 году, а его мать умерла в следующем году. Таким образом осиротевшего ребенка забрали Джон и Фрэнсис Аллан из Ричмонда, штат Вирджиния. Хотя официально они никогда не удочерили его, По был с ними и в молодости.Напряжение возникло позже, когда Джон Аллан и Эдгар неоднократно ссорились из-за долгов, в том числе связанных с азартными играми, и из-за стоимости среднего образования для молодого человека. По учился в Университете Вирджинии один семестр, но ушел из-за нехватки денег. По поссорился с Алланом из-за средств на его образование и в 1827 году поступил в армию под вымышленным именем. Именно в это время его издательская карьера началась, хотя и скромно, с анонимного сборника стихов «Тамерлан и другие стихотворения» (1827), приписываемого только «бостонцу».Со смертью Фрэнсис Аллан в 1829 году По и Аллан достигли временного сближения. Позже потерпев неудачу в качестве кадета офицера в Вест-Пойнте и заявив о твердом желании стать поэтом и писателем, По расстался с Джоном Алланом.
Эдгар Аллан По и рост современного города ‹CrimeReads
История По« Человек из толпы », впервые опубликованная в декабре 1840 года, заключает в себе тайну и страх, которые сопровождали быстрое развитие городов и наплыв« чужаков ». ” Хотя действие происходит в Лондоне, где По жил в детстве и чья плотность и рост превышали аналогичные показатели американских городов в 1840 году, эта история отражает шок будущего городского опыта середины девятнадцатого века в целом.Первую треть рассказа рассказчик, выздоравливающий от неназванной болезни, сидит в одиночестве у «большого эркера» кофейни, наблюдая за парадом пешеходов в конце рабочего дня. Проницательный систематик городских типов, он определяет профессии и социальное положение прохожих. В первую группу входят «дворяне, купцы, поверенные, торговцы, биржевые маклеры». . . люди досуга и мужчины, активно занятые собственными делами ». Он спускается по социальной лестнице, обращая внимание на видимые улики:
«Племя клерков было очевидным, и здесь я различил два замечательных подразделения.Там были младшие клерки флеш-хаусов [пабов, которые занимались различной незаконной деятельностью] — молодые джентльмены в обтягивающих пальто, ярких сапогах, с хорошо смазанными волосами и высокомерными губами. Если отбросить некоторую изящную манеру поведения, которую можно назвать дескрипцией за неимением лучшего слова, манеры этих людей казались мне точным копией того, что было совершенством bon ton двенадцать или восемнадцать месяцев назад. Они носили отброшенную благосклонность дворянства — и это, как мне кажется, является лучшим определением класса.”(Т 1: 508)
«Старшие клерки» так же различимы по внешнему виду, как «игроки», «еврейские разносчики», «крепкие профессиональные уличные нищие», «немощные и ужасные инвалиды», «скромные молодые девушки», «городские женщины» и т. Д. «Пьяницы бесчисленные и неописуемые» и, наконец, «пирожки, носильщики, угольщики, подметальщики; шарманщики, демонстранты обезьян и баллады, торговцы с теми, кто пел; оборванные артизаны и истощенные работники всех мастей, но все еще полные шумной и непомерной живости, которая несогласно сотрясала ухо и вызывала боль в глазах »(Т 1: 509–10).Эта необычная инвентаризация предполагает, что город и его жители, какими бы загадочными они ни были для непосвященных, можно расшифровать, как алфавит шифровальщика из произвольно выбранных символов.
Но рассказчик в конце концов замечает загадочного старика и, чувствуя себя «необычайно возбужденным, пораженным, очарованным», он преследует этого «человека из толпы» в течение всей ночи. Список эмоций и предрасположенностей, которые человек предлагает рассказчику («идеи огромной умственной силы, осторожности, скупости, алчности, хладнокровия, злобы, кровожадности, торжества, веселья, чрезмерного ужаса, сильного — крайнего отчаяния ») настолько разнообразен, даже противоречив, что мы можем видеть человека как , воплощающего толпу, каким-то образом отражающего само ее разнообразие и по этой причине избегающего классификации рассказчика.Действительно, определяющей чертой движений этого человека в течение ночи является его стремление оставаться на в пределах толпы, как если бы он не мог существовать больше нигде. Буквально человек из толпы может просто пытаться избежать встречи с рассказчиком в одиночестве — еще одним «человеком из толпы» — если он понимает, что за ним следят, но даже этот предупредительный маневр предполагает, что густонаселенный город — это вода. он плавает в нем, что он идеально приспособлен к своему окружению. Фактически, ему становится все хуже, когда толпа становится меньше.Войдя на улицу, «не столь многолюдную, как главную, с которой он ушел», он «шел медленнее и менее целеустремленно, чем раньше — более нерешительно. Он переходил и снова переходил дорогу без видимой цели »(Т 1: 512). Когда базар закрывается на ночь, и он толкает продавца, закрывающего ставни, он вздрагивает (По не может устоять перед каламбуром), возможно, опасаясь того, что ему некуда пойти. Но затем «он поспешил на улицу, на мгновение с тревогой огляделся, а затем побежал с невероятной быстротой», прежде чем раствориться в многолюдной улице.Если человек взволнован, когда он не в толпе, он не выказывает радости или удовлетворения при воссоединении с городской толпой; он никогда не улыбается и ни с кем не разговаривает.
Лондон, город, которым Филадельфия и Нью-Йорк в 1840-х годах могут скоро стать, никогда не спит, но всю ночь, которую он предлагает «толпе», не так уж и весело. Погоня за толпой в предрассветные часы приводит мужчину и его преследователя к трущобам, описанным в терминах, аналогичных тем, о которых говорилось ранее в Санитарной комиссии Филадельфии.Здесь «на всем было наихудшее впечатление самой прискорбной нищеты и самого отчаянного преступления. В тусклом свете случайно попавшей лампы были видны высокие, старинные, изъеденные червями, деревянные многоквартирные дома, которые пошатнулись и падали »(Т 1: 514). Когда ночь сменяется днем, рассказчик может интерпретировать этого человека только как «тип и гений глубокого преступления», хотя, за исключением владения кинжалом, он не проявляет никакого преступного поведения. Его нечитабельность, а в конечном итоге нечитаемость самой городской толпы — вот что пугает рассказчика, который начинает рассказ эпиграфом «Ce grand Malheur, de ne pouvoir etre seul» и заканчивает его предположением, что «это всего лишь одна из величайших милостей». Бога, что ‘er lasst sich nicht lesen.Французский и немецкий, по крайней мере, переводимы — «великое зло, которое не может быть в одиночестве» и «оно не позволяет себя читать», — но для рассказчика, непереводимого человека толпа — это не только загадка, но и ужас. По, кажется, осознал, что в современном городе есть что-то, что нельзя объяснить. Карты сокровищ можно было расшифровать, и криптографию можно было решить, но этот закодированный текст оставался нечитаемым. Таким образом, в том, что с полным основанием можно назвать первой детективной историей По, детектив терпит поражение: если он ищет преступление, он его не находит, а если он пытается расшифровать внешность человека из толпы, он заключает: признавая с благодарностью, что это невозможно.
Статья продолжается после рекламы___________________________________________
Из Человек из толпы: Эдгар Аллан По и город Скотта Пиплса. Авторские права © 2020 Скотт Пиплс. Печатается с разрешения издателя Princeton University Press.
Человек из толпы
Эдгар Аллан По (1809–1849) менял место жительства примерно раз в год на протяжении всей своей жизни.Движимый желанием литературного успеха и необходимостью поддерживать свою семью, По искал работу в американских журналах, живя в городах, которые их выпускали. Скотт Пиплс ведет хронику безродной жизни По в городах, кварталах и комнатах, где он жил и работал, исследуя, как каждое новое место оставило неизгладимый след в писателе и его ремесле.
По писал рассказы, стихи, публицистические и передовые статьи для городских читателей. Он стал свидетелем городского рабства вблизи, живя и работая в нескольких кварталах рабских тюрем и аукционных домов в Ричмонде и среди порабощенных рабочих в Балтиморе.В Филадельфии он увидел растущий город, который пытается сдержать свои собственные склонности к насилию. В то время, когда пригород только начинал предлагать альтернативу многолюдным городским жилищам, он пытался дешево жить в тогдашнем сельском Верхнем Вест-Сайде Манхэттена, а позже — на территории нынешнего Бронкса. Городские загадки По и клаустрофобные рассказы о беспокойных душах и оскорбленных телах отражают его жизненный опыт среди солдат, рабов и иммигрантов американского города.
С запоминающимися фотографиями Мишель Ван Парис, Человек из толпы бросает вызов популярному представлению о По как об изолированном художнике, живущем в мире своего собственного воображения, оторванном от своего физического окружения.Появляющийся здесь По — это человек, мировоззрение и карьера которого были сформированы городами, в которых он жил, и жаждал стабильного дома.
Скотт Пиплс — профессор английского языка в Чарльстонском колледже. Его книги включают Загробная жизнь Эдгара Аллана По и Возвращение Эдгара Аллана По . Мишель Ван Парис — профессор фотографии в Чарльстонском колледже. Среди ее книг The Way Out West: Desert Landscapes .Пиплс и Ван Пэрис живут в Чарльстоне, Южная Каролина.
«Глубокая академическая работа, но хорошо читаемая.» — Стивен Кэрролл, Sydney Morning Herald
« Человек из толпы , Скотт Пиплс, найдет что-то для всех. Он должен быть одинаково привлекательным для ученых Эдгара Аллана По, поклонников и тех, кто просто хочет больше читать рассказы, стихи и эссе По.» — Генри Т. Эдмонсон III, Law & Liberty
«Вовлечение… [ Человек из толпы ] превосходно приближает нас к человеку, которого мы теперь можем лучше оценить как часть толпы, а не отдаленную и необъяснимую монаду». —Иэн Финсет, Обзор Эдгара Аллана По
«Пиплс убедительно демонстрирует, что По оставался« в пути »на протяжении всей своей жизни, несмотря на свои литературные успехи, и никогда полностью не контролировал свою карьеру.Эта доступная книга заинтересует как рядовых читателей, так и ученых По ». — Выбор
«Что отличает« компактную биографию »Скотта Пиплса от других недавних работ, так это то, что она также касается городов, в частности Ричмонда, Балтимора, Филадельфии и Нью-Йорка, где По провел большую часть своей жизни и которые будоражили его воображение. заново контекстуализировать образ По как манерного «никчемного человека» … Подробно описывая переезды По из города в город, Пиплс представляет амбициозного молодого человека, стремящегося поддержать свою семью и зарекомендовать себя как писатель, критик и редактор.» — Кэтрин Дж. Ким, Метрополь
«Скотт Пиплс со страстью и мастерством исследовал глубокий психический ландшафт По, снова и снова возвращая нас к его сочинениям со свежими открытиями. Человек из толпы прекрасно написан и замечательно ловок. Большое достижение.» — Джей Парини, автор Роберт Фрост и Империя себя: Жизнь Гора Видала
«Несмотря на все готические претензии своих произведений, Эдгар Аллан По провел свою жизнь в отчаянных переговорах с реалиями урбанизирующейся Америки.Он скитался по Восточному побережью, спасаясь от долгов, преследуя свою мечту об истинно литературном американском журнале. Как показывает Скотт Пиплс в этой тщательно проработанной книге, этой мечте не суждено было сбыться; но динамизм встреч По с американским городом живёт в некоторых из его самых дальновидных и выдающихся работ », — Шон Розенхайм, соредактор Американское лицо Эдгара Аллана По
«Эта запоминающаяся и элегантно написанная книга предлагает свежий способ понимания По. Человек из толпы — это живое и захватывающее чтение ». — Сандра Томк, автор книги Промышленность и творческий ум: эксцентричный писатель в американской литературе и развлечениях, 1790–1860
«Доступный и увлекательный. Сосредоточившись на городах, кварталах и улицах, которые повлияли на личную жизнь и творчество По, Скотт Пиплс предлагает уникальный отчет о поисках знаменитого автора профессионального успеха и места, где можно позвонить домой» — Пол Кристиан Джонс , автор книги Против виселицы: довоенные американские писатели и Движение за отмену смертной казни
«Наука психопатии» и «Человек из толпы» По на JSTOR
АбстрактныйПо «Человек из толпы» иллюстрирует паранойю, поразившую городское население Лондона в период массовой иммиграции и урбанизации.В начале рассказа рассказчик сидит в кафе и наблюдает за проходящими мимо людьми. Классифицируя в основном вырожденное объединение людей в систематизированный каталог, он идентифицирует «дряхлого [sic] старика», который сразу привлекает его внимание, побуждая к погоням на целый день. В конце концов, рассказчик заключает, что этот человек — «тип и гений глубокого преступления». Критика этой истории часто сосредотачивается на этом фланере, но когда ее расширяют, чтобы включить толпу, выявляется «психопатическая структура толпы».Аналогичным образом, анализ Вики Хестер и Эмили Сегер «Черной кошки» По предполагает, что поведение рассказчика согласуется с текущими судебно-медицинскими исследованиями психопатии. Тем не менее, в «Человеке из толпы» Стивен Финк определяет фланера как авторскую версию легендарного странствующего еврея. Однако, когда читатели сопоставляют эволюционную историю психопатии с девятнадцатого века до наших дней, наряду с политическими и социальными условиями толпы девятнадцатого века, паранойя и страх, присущие современной городской жизни, показывают обратное.Рассадником массовой подозрительности между людьми — помимо рассказчика и старика — является психопатическая структура толпы, в которой каждый является «человеком из толпы». И, несмотря на быстрое развитие психологии в прошлом веке, психопат в нашем мире остается почти таким же неуловимым, как и в мире По.
Информация о журналеThe Edgar Allan Poe Review публикует научные очерки и творческие отзывы об Эдгаре Аллане По, его жизни, творчестве и влиянии, а также предоставляет форум для неформального обмена информацией о событиях, связанных с По.EAPR — официальное издание Ассоциации исследователей поэзии.
Информация об издателеЯвляясь частью Университета штата Пенсильвания и отделением библиотек и научных коммуникаций Университета штата Пенсильвания, издательство Penn State University Press обслуживает университетское сообщество, граждан Пенсильвании и ученых всего мира, продвигая научное общение по основным гуманитарным дисциплинам. и социальные науки. Пресса объединяется с выпускниками, друзьями, преподавателями и сотрудниками, чтобы вести хронику жизни и истории университета.И как часть учреждения, предоставляющего землю и поддерживаемого государством, Press выпускает как научные, так и популярные публикации о Пенсильвании, призванные способствовать лучшему пониманию истории, культуры и окружающей среды штата.
Права и использование Этот предмет является частью коллекции JSTOR.
Условия использования см. В наших Положениях и условиях
Авторские права © 2018 Государственного университета Пенсильвании.Все права защищены.
Запросить разрешения