Что такое эмпатия в психологии: 5 фактов об эмпатии — все самое интересное на ПостНауке

Эмпатия: что это такое, её механизмы и уровни

Что такое эмпатия

Эмпатией называется способность считывать эмоциональное состояние другого человека и соизмерять его с собственными мыслями и поступками.

В нейрофизиологических механизмах эмпатии участвуют зеркальные нейроны. Приматов эти клетки заставляют повторять друг за другом одни и те же действия (обезьянничать), а людей смеяться над книгами, плакать над фильмами, заводить друзей.

Не стоит путать эмпатию с состраданием — её можно проявлять не только к негативным эмоциям. Эмпатия — это осознанный отклик на чувства собеседника; на высших уровнях — без «примеривания» чужих ощущений на себя.

Шкала эмпатии

Развитие эмпатии начинается с рождения. Когда младенец видит улыбку мамы, бессознательно улыбнется ей в ответ (обезьянничает). Немного подросший малыш начинает считывать чувства взрослых по движениям, мимике, словам. Если папа нахмурился, значит, ему грустно, его нужно обнять, если брат покраснел, значит, он злится, лучше отойти в сторонку.

Дальше в развитие эмпатии включаются социальные факторы, и в связи с этим способность к ней может снижаться. Например, жители мегаполисов считаются менее восприимчивыми к людям, чем провинциалы. Горожанин может легко пройти мимо лежащего на земле человека, в то время как сельский житель обязательно поинтересуется, что случилось.

Диапазон проявления эмпатии варьируется достаточно широко: от лёгкого эмоционального отклика до полного погружения во внутренний мир собеседника.

1. Низкий уровень эмпатии. Основан исключительно на работе зеркальных нейронов. Просто считывание невербальных сигналов и сопоставление их с тем, что видел раньше.
2. Средний уровень эмпатии. Хочется понять человека, выяснить причину его переживаний, выслушать предысторию. Проявляется умение ставить себя на место собеседника.
3. Высший уровень эмпатии. Способность быстрого считывания новых людей без перетаскивания их проблем на себя. Рациональный анализ эмоционального состояния человека, позволяющий оказывать ему реальную помощь.

Как развить эмпатию  

Поколение Z (родившиеся после миллениума) не мыслит себя без гаджетов. Нашим детям проще написать, чем позвонить. При этом по оценкам социологов, начиная с 2000 года в обществе наблюдаться резкий спад эмпатии.

Интернет вытесняет реальное общение из повседневной жизни. В Сети чувства прячутся за эмодзи. Подрастающему поколению всё труднее понимать других людей и проявлять к ним участие.  

Для развития эмпатии существуют специальные упражнения. Вот несколько из них.

1. Эмоциональный словарь. Предложите ребёнку завести блокнот и записывать туда свои эмоции и ощущения. Просто фиксировать, не пытаясь озаглавить. Придумывать названия и классифицировать вы будете вместе. Удивительно, но психологи насчитывают от 200 до 500 эмоциональных состояний, в то время как обыватель с ходу может назвать не больше двух десятков. По мере пополнения словаря, вы и ваш ребёнок поймёте, насколько разнообразна палитра чувств человека, и сможете использовать её в общении.    
2. Составление предложений. К этому приёму часто прибегают на занятиях по эмоциональному интеллекту в Домашней школе Фоксфорда. Когда ребёнок испытывает какую-нибудь сильную эмоцию (гнев, восторг, изумление), предложите ему закончить фразу: «Я чувствую …, потому что…». Проговаривание своих чувств способствует их анализу и приучает внимательнее относиться к ощущениям других.
3. Перестановка ролей. Элементарное проявление эмпатии — поставить себя на место другого человека. Составьте с ребёнком список людей, в которых он хотел бы перевоплотиться. Это могут быть как известные личности, так и люди из ближнего круга. Например, предложите ребёнку представить себя в роли соседского мальчишки, с которым он на днях повздорил. Затем попросите его ответить на ряд вопросов от имени его персонажа. Например: как тебя зовут, сколько тебе лет, чем ты увлекаешься, что ты больше всего любишь, что тебя огорчает и так далее. Обсудите с ребёнком его ответы.

Эмпатия и социализация

Хоумскулеры обычно получают более качественное общение, чем обычное школьники. Они не являются «узниками» класса и чаще всего контактируют с теми ребятами, с которыми им интересно.

При этом некоторые дети на семейном обучении могут испытывать трудности в установлении первичного контакта и поддержании диалога. Как правило, из-за банальной нехватки опыта.

Развитие эмпатии может восполнить этот пробел. Чем лучше ребёнок разбирается в своих и чужих эмоциях, тем ему проще сделать первый шаг. Дети-эмпаты без труда находят друзей и гораздо меньше прячутся в социальных сетях.

Попробуйте время от времени проделывать со своим ребёнком описанные выше или другие упражнения на эмпатию, и вы увидите, что его отношения со сверстниками и взрослыми складываются гораздо проще.

Эмпатия как форма отражения другого человека Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

Шнайдер М. И.

ЭМПАТИЯ КАК ФОРМА ОТРАЖЕНИЯ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА

Проблема эмпатии личности приобретает особую актуальность в связи с общими тенденциями психологии современного общества, которое становится всё более жёстким, рациональным, прагматичным. С этой точки зрения развитие эмпатии представляется своего рода социальным заказом, так как ведёт к решению целого ряда психологических проблем.

Эмпатия является одним из регуляторов взаимоотношений между людьми; проявляется в стремлении оказывать помощь и поддержку другим людям; ведёт к развитию гуманистических ценностей личности; сопровождает личностный рост и становится одним из ведущих её признаков.

Анализ теоретических и экспериментальных исследований, посвящённых проблеме эмпатии, позволяет сделать вывод об отсутствии единого понимания сущности и структуры данного феномена. Одними авторами она определяется, как способность личности проникать в психику другого человека, с помощью вчувствования субъекта в себя или в объект, другими -как процесс, свойство, состояние психики.

Несмотря на глубокое исследование феномена эмпатии в науке, психологические механизмы, факторы её развития раскрыты недостаточно. Развитие эмпа-тии влияет на формирование способности воспринимать и отзываться на эмоциональные состояния других, на установление взаимопонимания между людьми, на основе сопереживания, ведёт к снижению уровня агрессии и профилактике межличностных конфликтов. В связи с чем, развитие эмпатии представляет особую значимость для психологической практики, науки, образования и других сфер деятельности.

Эмпатия означает «вчувствование, проникновение»[2]. В Большом психологическом словаре указывается, что различают эмпатию эмоциональную, когнитивную и предикативную. Эмоциональная эмпатия основана на проекции и подражании моторным и аффективным реакциям другого, когнитивная — задействует интеллект, процессы сравнения, аналогии и т.д., а предикативная эмпа-тия проявляется, как способность предсказывать аффективные реакции другого в конкретных ситуациях. Выделяются особые формы эмпатии: сопереживание, т.е. переживание тех же эмоциональных состояний, что испытывает другой человек через отождествление с ним и сочувствие — переживание собственных эмоциональных состояний в связи с чувствами другого человека.

В основном понятие «эмпатия» рассматривается в рамках психотерапев-

тической работы, хотя имеет и другие области значения. В 1905 году Зигмунд Фрейд одним из первых дал определение эмпатии: «Мы учитываем психическое состояние пациента, ставим себя в это состояние и стараемся понять его, сравнивая его «Я» со своим собственным».

Основоположник гуманистического направления, К. Роджерс использовал понятие «эмпатия» в контексте психолого-терапевтической работы консультанта с клиентом. Он писал: «Быть в состоянии эмпатии означает воспринимать внутренний мир другого точно, с сохранением эмоциональных и смысловых оттенков. Как будто становишься этим другим, но без потери ощущения «как будто». В своих дальнейших исследованиях автор стал опираться на понятие переживания, введенное Е. Гендлином, и пришел к выводу, что эмпатия — это особый вид взаимоотношений, необходимое условие личностного роста, а не состояние. К. Роджерс выделяет несколько граней эмпатического способа межличностного общения: вхождение в личный мир другого и пребывание в нем, «как дома», постоянную чувствительность к меняющимся переживаниям другого, сообщение своих впечатлений о внутреннем мире другого, обращение к другому для проверки своих впечатлений и внимательное прислушивание к получаемым ответам. На таком понимании базируется клиент-центрированный подход в психотерапии, получивший распространение на другие сферы человеческого общения.

Эмпа-тия в представлении К. Роджерса означает временную жизнь другой жизнью, деликатное пребывание в ней без оценивания и осуждения, улавливание того, что другой сам едва осознает [8]. Трудность быть эмпатичным состоит в том, что для этого необходимо быть ответственным, активным, сильным и в то же время тонким и чутким.

В своих исследованиях Кохут Х. представлял эмпатию как способ наблюдения и сбора данных и полагал, что эмпатия позволяет терапевту переживать опыт другого без потери способности объективно оценивать психические состояния другого. Эта идея прослеживается в данном им определении психоанализа как дисциплины, которая основывает свои наблюдения на интроспекции и эмпатии (преобразующая интроспекция). По его мнению, эмпатия — есть ничто иное как «близкое к опыту наблюдение». Кроме того, он считал эмпатию универсальной потребностью развития. Переживание младенцем эмпатического отзер-каливания заботящегося лица — необходимая составляющая в развитии связного Я и, наоборот, травматические провалы в обеспечении эмпатического отзерка-ливания играют критическую каузальную роль в развитии дефектов и патологии Я [7].

Активно развивающаяся в первой половине ХХ века психологизация наук о человеке и обществе стала основой для признания эмпатии предметом научного анализа. Т. Липпс. разработал психологическую теорию чувствования, которая послужила отправной точкой для дальнейших дискуссий об эмпатии. Теория Т. Липпса рассматривалась в свете ее способности объяснить действия механизмов эмпатии (чувствования) и обосновать умозаключения по аналогии, как одно из возможных средств общего обоснования логики.

Немецкий историк и философ В. Дильтей считал, что эмпатия основывается на особой личной гениальности, на субъективной субстанциальной способности к «магическому отношению», элементарной формой которого является отношение духа к своему телу, открытости тотальной чувственной непосредственности, уникально проявляемой, по Гегелю, в феномене «животного магнетизма». Такая способность, согласно Дильтею, со временем становится техникой, которая «совершенствуется вместе с развитием исторического сознания»[8].

То есть изначальная эмпатическая способность в ходе филогенеза технизируется и становится способом эмпатического понимания, более совершенным видом которого оказывается истолкование, или интерпретация.

В отечественной психологии неоднозначно трактуется содержание понятия эмпатии. В работах многих исследователей эмпатия рассматривается под терминами социальная сензитивность, доброжелательность, чуткость, эмоциональная идентификация, сопереживание, сочувствие.

Т.П. Гаврилова рассматривает структуру и механизм действия эмпатии как эмоционального явления с психологической точки зрения. Она считает эмпатию формой эмоционального переживания, которое связано с прошлым опытом индивида, отчего эмпатия может иметь различный знак и модальность. Эмпатия как переживание возникает в конкретной ситуации взаимодействия человека с другими людьми, в этом переживании отражается система ценностей индивида.

В работе Т.П. Гавриловой обозначены стадии сопереживания и сочувствия, а также приведено определение устойчивой эмпатии. Сопереживание и сочувствие дополняют друг друга. При этом в основе сопереживания лежит потребность собственного благополучия индивида, а в основе сочувствия — потребность в благополучии другого [3].

А.А. Бодалев рассматривает эмпатию наряду с такими социально-психологическими механизмами как децентрация, рефлексия и идентификация. Децен-трация и рефлексия влияют на ход и результаты познания человеком окружающих и себя самого, а также специфику его взаимодействия с другими людьми. Кроме того, это влияет и на то, будет ли у общающихся лиц возникать чувство эмпатии по отношению друг к другу, которое при проявлении влияет на дальнейшее течение процесса общения, порождая у его участников идентификацию. По его мнению, эмпатия выражает психологическое принятие личности человеком, который переживает те же чувства.

Возможность возникновения эмпатии при контакте между людьми зависит от того, какой оценочно-познавательный итог будет для каждого в этом взаимодействии. Автор пришел к заключению, что высокое интеллектуальное развитие и легкость вступления в межличностный контакт не гарантирует того, что эмпатия проявится на достаточном уровне, что может привести к неадекватному восприятию переживаний собеседника.

В результате сравнения представления об эмпатии, разработанных в рамках ряда психотерапевтических школ, А.К. Бохарт пришел к выводу, что термином «эмпатия» обозначается группа родственных понятий, в ряду которых большое внимание уделяется отношениям к другому (объекту эмпатии). Эмпатия в таком

случае понимается как совокупность отношений признания, помощи, теплоты, понимания, близости, позитивности в адрес партнера по общению. Неподдельный интерес к другому человеку, понимание значимости и ценности личности другого, не допускающие отчужденности и безразличия в адрес переживаний другого, отражает уровень нравственного развития личности.

В своей работе Т.Р. Каштанова и А.А. Бодалев подчеркивают, что у высоко эмпатичного человека возникает заинтересованность и отзывчивость в адрес объекта эмпатии, а также формируется боязнь обидеть других. Авторы указывают на несомненную связь эмпатичности с душевно-нравственным здоровьем людей. А значит, эмпатия, как безусловно положительное отношение к другому человеку, может выступать нравственным качеством человека.

Знаков В.В. также полагает, что эмпатия раскрывается через положительное отношение к другому, включающее признание целостности его личности. Вместе с тем он указывает на возможность включения в эмпатическое отношение негативной или нейтральной реакции субъекта на то, что его партнер по общению переживает и чувствует в данный момент [6].

Эмпатия — это способность отражать нравственный уровень личности. Выделяют уровни проявления эмпатического отношения. Первый (низший) уровень представлен индифферентностью, игнорированием, нетерпимостью, раздражением, враждебностью, возникающими при восприятии переживаний объекта эм-патии. Второй уровень — пассивно-отрицательное отношение к чувствам другого. К третьему уровню относится сочувствие или пассивно-положительное отношение к другому. Для описания четвертого уровня эмпатийного отношения Л.П. Выговская использует понятие «ситуативно-положительное отношение к другому», содержащее внутреннее содействие этому человеку в собственных переживаниях. Пятый (высший) уровень эмпатийного отношения означает устойчивое положительное отношение к другому, реальную помощь ему в проблемных ситуациях. Высший уровень эмпатийного отношения характеризует высоконравственного человека.

Эмпатия уменьшает эффект искажения восприятия другого, рождаемый атрибутивными процессами, и сопровождает формирование более точного первого впечатления, способствует морально-нравственному росту личности, сбалансированности межличностных отношений, приобретению ею коммуникативной компетентности, а также эффективному взаимопониманию.

Понятие, предложенное И. М. Юсуповым, определяет эмпатию как целостный феномен, связующий между собой сознательную и подсознательную инстанции психики, цель которого — «проникновение» во внутренний мир другого человека или антропоморфизированного объекта [9].

По мнению В.В. Бойко эмпатия является особым отражением партнеров по взаимодействию, в основе которого эмоциональная отзывчивость и интуиция, но также значительную роль играет и рациональное восприятие [1]. Эмпатия позволяет не столько понять, сколько уловить суть мотивов и смысл поступков другого человека, источники его интересов или апатий, причины лжи или ис-

кренности, цели.

Рациональное начало проявляется во внимании, в точности восприятия состояний и особенностей другого человека. Психические познавательные процессы направлены на другого собеседника таким образом, что происходит интенсивная аналитическая переработка информации, которая идёт по разным сенсорным каналам.

Эмоциональная составляющая отражает понимание другого на основе эмоционального опыта, посредством эмоциональных ассоциаций и переносов. Интуитивное начало при эмпатическом познании другого проявляется в подсознательной обработке информации. Вывод осуществляются на основе бессознательных сопоставлений с прошлым опытом.

Таким образом, Бойко В.В. рассматривает эмпатию как форму рационально-эмоционально-интуитивного отражения другого человека, которая позволяет преодолеть его психологическую защиту и постичь причины и следствия проявлений в целях прогнозирования и адекватного воздействия на его поведение[1]. Эмпатические способности зависят от эмоционального потенциала личности, от эмоциональной реактивности и активности. Необходимо заметить, что эмпати-ческие способности снижаются при малейших нарушениях в интеллектуальной сфере.

Проведенный анализ позволяет сделать вывод об особенностях проявления и психологической структуре эмпатии. По мнению большинства исследователей, составляющими эмпатии являются: когнитивный компонент в виде понимания состояний другого человека без изменения своего состояния; эмоциональный (аффективный) компонент в виде сопереживания и сочувствия; поведенческий (действенный) компонент в виде активной поддержки другого и оказания помощи.

Таким образом, необходимость изучения вопросов, связанных с эмпатией, обусловлена широкими возможностями применения результатов исследований в разных областях деятельности и огромным значением этого качества для формирования личности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бойко, В.В. Энергия эмоций в общении [Текст]. В.В. Бойко. — М.: Просвещение, 2006. — 75 с.

2. Большой психологический словарь [Текст] : АСТ; АСТ-Москва; Прайм-Еврознак; Москва; СПб; 2009.- 867 с.

3. Гаврилова, Т.П. Эмпатия и ее особенности у детей младшего и среднего школьного возраста [Текст]: автореф. дис….канд. псих. наук / Т.П. Гаврилова.

-М., 1977. — 20 с.

4. Голошумова, Г.С. Моделирование процесса социализации личности в условиях дополнительного образования / Г. С. Голошумова, С.Г. Ежов, Ф.Ф. Тимиров, П.С. Ефимова, А.Ю. Голошумов // Мир науки, культуры, образования. — 2015. — № 4. — С.70-72.

5. Голошумова, Г.С. Модели и технологии воспитания сельских школьников на этнокультурном материале / Г.С. Голошумова, П. С. Ефимова // Вестник Университета Российской академии образования. — 2015. — № 3. — С. 12-18.

6. Знаков, В.В. Понимание в познании и общении [Текст]. / В.В. Знаков. -Самара: СамГПУ, 2010. — 188 с.

7. Кохут, Х. Интроспекция, эмпатия и психоанализ: исследование взаимоотношений между способом наблюдения и теорией [Текст].// «Антология современного психоанализа». — Т. I — М., Институт психологии РАН, 2000.

Гусейнов Р.Д.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПРОЕКТА КАК КОМПЛЕКСА ЦЕЛЕЙ И АКТИВНОСТИ СУБЪЕКТА

Одной из существенных сложностей, распространяющихся, практически, на всю жизнь человека, выступает неопределённость того, что его ожидает в ближайшем или отдалённом будущем. Неопределённость может рассматриваться как поле разнообразных возможностей, дающее простор для широкого экспериментирования над своей жизнью, а может рождать тревогу, обусловленную неизвестностью, неспособностью увидеть перспективы и шансы, открываемые случайностью и неожиданностью. Способом преодоления крайностей раскованной безответственности и тревоги перед будущим выступает привлечение присущей исключительно человеку способности к проектированию своей жизни.

Проблема проектирования жизнедеятельности в психологии развивается в контексте обширной проблематики изучения особенностей личностной активности, ориентированной на достижение субъектом сознательно поставленной цели. Процесс постановки цели и реализации на её основе целенаправленного действия образует ту основу, на которой субъект реализует проектирование

Природа эмпатии и ее роль в психотерапии

В клиент-центрированной терапии Карла Роджерса и психоаналитической Я-психологии Хайнца Кохута эмпатии принадлежит ключевая роль. Роджерс считал эмпатию основополагающей установкой терапевта в терапевтических отношениях и ключевым условием изменения личности клиента¹⁾. Кохут отстаивал позицию, что основным инструментом в психоаналитическом исследовании является именно эмпатия аналитика. Кроме того, Кохут поместил эмпатическую откликаемость окружения ребёнка в центр своей теории нарциссического развития Я. Благодаря их влиянию эмпатия была признана большинством терапевтических школ в качестве основополагающего навыка терапевта, необходимого для создания терапевтического климата. В данной статье будут рассмотрены различные представления о природе эмпатии и ее роли в терапевтическом процессе, накопленные главным образом в рамках клиент-центрированной и психоаналитической традиций.

Эмпатия — это сложное явление, которое с трудом поддается определению. В связи с этим имеет смысл начать с такого определения, которое разделяется большинством авторов. Начальной точкой, на наш взгляд, может послужить утверждение Мид (Mead, 1934) о том, что эмпатия предполагает способность занимать позицию другого. Иначе говоря, эмпатия подразумевает принятие роли другого и понимание чувств, мыслей и установок другого человека.

Для образного представления акта эмпатии часто привлекаются такие метафорические описания как способность «прогуляться в ботинках», «влезть в шкуру» или «увидеть ситуацию глазами» другого. Эти метафоры действительно содержат важный элемент эмпатического процесса, а именно разделение внутреннего опыта другого человека. Однако, эмпатия — это не просто отождествление с переживанием другого индивида. Рассмотрим простой пример: пациент начинает плакать. То, что терапевт непосредственно наблюдает, это слёзы и спертое дыхание, свидетельствующее о комке в горле. Терапевт сравнивает эти сигналы с собственными аналогичными переживаниями. Таким образом, терапевт приходит к гипотезе о эмоциональном состоянии пациента. Вместе с пациентом терапевт переживает некоторую боль и печаль, однако это не значит, что он находится с ним в слиянии. Терапевт лишь временно переживает эти чувства. Вместе с тем он осознаёт, что данные переживания относятся к пациенту, что позволяет ему сохранить некоторую дистанцию от них. Другими словами, терапевт не только находит в себе переживания, которые кажутся ему сходными с тем, что он наблюдает у пациента, но и делает поправку на расхождение опыта. Контекст опыта терапевта, даже весьма сходного с переживанием пациента, всегда должен быть дополнен обстоятельствами жизненной ситуации пациента и особенностями его субъективного восприятия.

Вслед за утверждением, что эмпатия подразумевает понимание внутреннего мира другого человека, встает вопрос: «Имеется ли в виду феноменологический мир человека, то есть мир, который создает он сам? Или речь идет о понимании, основанном на психологической интерпретации внутреннего мира человека — то есть мира, который человек мог бы знать, если бы полнее осознавал свои переживания и мотивы?» (Warner, 1999, курсив Варнера). Для ответа на этот вопрос давайте более подробно рассмотрим феноменологический и психоаналитический подход к пониманию природы эмпатии и ее роли в терапевтическом процессе.

Клиент-центрированная точка зрения

Как известно базовое положение теории личности Роджерса состоит в том, что мысли, чувства и поведение человека мотивировано и направляется конструктивной силой, а именно врожденной тенденцией организма к актуализации. Нарушения же личности возникают вследствие интроекций условного принятия от родителей и других значимых других. Эти интроекции условного отношения создают несоответствие между организмическим переживанием и Я-концепцией. Когда Я оказывается под гнетом условий ценности человек становится тревожным и уязвимым (Bozarth, 1999).

Соответственно цель терапевтических отношений состоит в исправлении данного положения дел. В рамках постепенно разворачивающегося терапевтического процесса терапевт становится для клиента новым значимым другим, а его безусловное принятие, эмпатия и подлинность создают условия для актуализации организмических переживаний клиента и внутренней реорганизации его Я-концепции.

Наиболее известное определении эмпатии Роджерса звучит следующим образом: эмпатия — это способность встать в ботинки другого, изнутри воспринимать внутреннюю систему координат другого, как если бы терапевт был этим другим, однако без потери условия «как если бы» ²⁾. Иначе говоря, с клиент-центрированной точки зрения эмпатия — это процесс контактирования с внутренним миром другого посредством воображения, настройка на вчувствование и постижение нюансов его переживания и личностного смысла.

Роджерс следующим образом описывает задачу терапевта: «Вы являетесь надежным спутником человека в путешествии по его внутреннему миру, его точкой опоры, указывая на возможные смыслы в его опыте, вы помогаете ему переживать эти смыслы более полно и продвигаться в них глубже. Быть с другим, таким образом, означает, что на какое-то время вы откладываете в сторону собственные взгляды и ценности для того, чтобы без бремени предрассудков войти в чужой мир. В каком-то смысле это означает, что вы откладываете в сторону собственное Я… Эмпатия подразумевает вхождение в приватный мир представлений другого… будучи в каждый момент чувствительным к смене переживаемых смыслов, которые протекают в другом … которые тот едва осознает, но без попытки раскрыть совершенно неосознаваемые чувства» (Rogers, 1980).

Эмпатическое понимание терапевта нацелено на достижение клиентом самопринятия и доверия к собственным внутренним переживаниям, что постепенно позволяет прервать ощущаемую им психологическую изоляцию. Чтобы облегчить этот процесс клиент-центрированный терапевт стремится помочь клиенту обрести собственный внутренний голос. Терапевт не указывает клиенту путь, а скорее создает условия для познания им своего субъективного мира, обеспечивает клиента поддержкой и заботой, чтобы он не отказался от пути, если что-то начнет его страшить.

Психоаналитическая точка зрения

Сторонники психоаналитической традиции видят роль терапевта главным образом в том, чтобы раскрыть, передать и помочь пациенту ассимилировать материал, который находился вне его осознания, поэтому они по большей части тяготеют к второму видению термина «эмпатия». Такое представление заложил Фрейд своим комментарием о том, что эмпатическая связь может позволить аналитику переживать в себе ассоциации и материал первичного процесса, который блокирован от осознания пациента. Под влиянием этого представления Олиник (Olinick, 1969) даже называл эмпатию «регрессивной открытостью и восприимчивостью» а также «регрессией на службе другого».

Концепция «анализирующего инструмента», на мой взгляд, является одним из вариантов последующей разработки этой идеи Фрейда. «Анализирующий инструмент — понятие, введенное Исаковером, для обозначения совместного участия анализируемого и аналитика в аналитической ситуации; такое объединение рассматривается как уникальное рабочее орудие, используемое для аналитического процесса… Цель такой объединенной активности — достичь оптимальной регрессии Эго пациента, позволить аналитику увидеть бессознательное анализируемого и соответствующим образом реагировать как сознательно, так и бессознательно. Если аналитику и анализируемому удается достичь сопоставимого уровня (но не эквивалентного) состояния частичной регрессии Эго (чем-то напоминающем состояние дремы), то тогда каждому из них становятся доступны разнообразные непроизвольные мысли, образы и восприятия. При этом важным фактором функционирования аналитика является его способность к эмпатии. Сообщаемые пациенту мысли, чувства и восприятия, связанные с аналитической ситуацией, часто дополняются им самим, что облегчает выявление, понимание и объяснение констелляций его фантазий и воспоминаний» (Мур и Файн, 2000). Исаковер полагал, что центральной для творческого слушания является способность аналитика входить в состояние психики, согласующееся с уровнем регрессии пациента. «Без регрессии по обоим сторонам кушетки аналитический процесс не возможен, как без достижения состояния согласующейся регрессии аналитик не способен воспринимать элементы фантазии, памяти и воображения, которые обеспечивают ему доступ к бессознательному пациента» (Jacobs, 1992). Вместе с тем, ядром анализирующего инструмента аналитика Исаковер считал самонаблюдение. В своей статье о роли супервизии в обучении аналитической деятельности, он писал, что видит свою основную задачу в развитии «способности аналитика к самонаблюдению, в тоже самое время когда он наблюдает и слушает своего пациента» (Isakower, 1992).

Сходная мысль, подчеркивающая значение восприимчивости аналитика, была выражена Райком в его известной идее о том, что аналитик должен слушать пациента «третьим ухом». «Одна из способностей третьего уха состоит в том, что оно работает двумя способами: может уловить то, что другие люди не говорят, но только чувствуют и думают, и может быть обращено внутрь. Оно может слышать голоса, идущие изнутри Я, которые иным образом не слышны, потому что их заглушает шум нашего сознательного мыслительного процесса (цит. по: Томэ и Кэхеле, 1996).

Многие психоаналитические авторы для объяснения эмпатии привлекают концепцию идентификацию. При этом обычно подчеркивается ее частичный или пробный характер. По мнению Гринсона, разница состоит в том, что идентификация — это по большей части бессознательный и долговременный процесс, в то время как эмпатия предсознательна и временна. «Цель идентификации преодолеть тревогу, вину или утрату объекта, в то время как эмпатия используется для понимания» (Greenson, 1960). Гринсон также отмечал, что поскольку эмпатия включает разделение опыта пациента, временное и частичное участие в нем, то есть погружение в эмоциональные переживания пациента, она подразумевает разделенность в функционировании Эго аналитика. Иначе говоря, в этом процессе аналитик колеблется между позициями участника и наблюдателя.

В работе 1926 года Дэйч первой указала на то, что «в эмпатии аналитик может идентифицироваться не только с пациентом, но и с его объектами» (цит по: Beres & Arloy, 1974). Дальнейшее развитие эта идея получила в теории объектных отношений, в частности в концепции проективной и интроективной идентификации. В рамках данной статьи нет возможности для подробного рассмотрения данной концепции; иллюстрацией же связи между проективной идентификацией и эмпатией может послужить следующая цитата: «Осознание и рассмотрение терапевтом собственного состояния — в силу того, что оно непосредственно связано с спроецированными аспектами внутреннего мира пациента (аспекты Я и внутренних объектов) и было вызвано им посредством давления в ходе взаимодействия — становится основным «инструментом» аналитика в эмпатическом понимании пациента. Осознание и исследование собственного состояния, независимо от того, является ли оно согласующимся или комплементарным с аспектами Я и внутренними объектами пациента, — лучшее средство достижения эмпатического понимания. Это не столько вхождение в положение другого, сколько попадание в него вследствие проекции другого и оказываемого в ходе взаимодействия давления (проективная идентификация)» (Eagle, & Wolitzky, 1999, курсив Игла и Волитзки).

По мнению Береса и Арлоу (Beres & Arloy, 1974) эмпатия требует способности сохранять стабильные репрезентации Я и объекта. Основная же идея их работы заключалась в том, что степень эмпатической способности аналитика покоится на его способности быть подвергнутым стимулирующему влиянию бессознательной фантазии пациента, когда сам аналитик еще не осознает существование и характер бессознательной фантазии пациента. Особое значение они придавали роли «сигнальных аффектов» в аналитике, которые возникают в результате кратковременных идентификаций с пациентом. Кроме того, Берес и Арлоу особо выделили тот факт, что сигнальный аффект в аналитике часто выступает в качестве подсказки касательно мотивации и фантазии пациента. «Клинические наблюдению свидетельствуют о том, что данный сигнал предвещает появление бессознательной фантазии, а качество аффекта соответствует природе этой фантазии» (Beres & Arloy, 1974).

Кохуту мы обязаны двум точкам зрения на эмпатию. Прежде всего Кохут выдел в эмпатии способ наблюдения и сбора данных. Эта идея ясно выражена в данном им определении психоанализа как дисциплины, которая основывает свои наблюдения на интроспекции и эмпатии (преобразующая интроспекция) (Кохут, 2000). По его мнение эмпатия — есть ничто иное как «близкое к опыту наблюдение». Кохут полагал, что эмпатия позволяет терапевту переживать опыт другого без потери способности объективно оценивать психические состояния другого.

Кроме того, Кохут считал эмпатию универсальной потребностью развития. Переживание младенцем эмпатического отзеркаливания заботящегося лица — необходимая составляющая в развитии связного Я и, наоборот, травматические провалы в обеспечении эмпатического отзеркаливания играют критическую каузальную роль в развитии дефектов и патологии Я (смотри Кохут, 2003). Такие концепции как «настройка» между матерью и младенцем (Stern, 1985; Beebe & Lachmann, 1988) и «откликаемость» (Ainsworth, 1974; Thoman, 1978) — хотя и не идентичные, однако весьма соотносимые с эмпатией концепции, которые были разработаны психологами развития в результате наблюдения за взаимодействием матери и младенца.

Эмпатия в терапевтической коммуникации

Рассмотрение роли эмпатии в процессе терапевтического взаимодействия я бы хотел начать с описания Барретт-Леннардом (Barrett-Lennard, 1981) цикла эмпатического реагирования, включающего следующие фазы:

Фаза предварительных условий. Терапевт имеет эмпатическую установку по отношению к клиенту, который тем или иным образом выражает свой опыт. Эта стадия включает в себя активную открытость со стороны терапевта к познанию переживания клиентом собственного Я и внешнего мира.

Фаза эмпатического резонанса. Условия предварительной фазы делают потенциально возможным следующий шаг, в котором слушатель входит в эмоциональный резонанс (настраивается на одну волну) с переживанием и личностными смыслами клиента, которые активизируются в его сознании. Резонирование можно определить как обращение терапевта внутрь себя, то есть к чувствам, образам, воспоминаниям, смыслам, которые возникают в ответ на то, что он видит, слышит, чувствует вместе с клиентом.

Фаза выражения эмпатии. Эта фаза включает в себя выражение терапевтом эмпатического отклика. Эмпатия включает не только способность понять актуальные чувства, но и вербальное умение передать свое понимание ясным для клиента языком. Эмпатическая реакция может быть выражена намеренно и непроизвольно, словесно и через невербальные сигналы.

Фаза получения эмпатии. Передача эмпатии делает возможным заключительный этап процесса эмпатического реагирования. Адекватная эмпатия вызывает у клиента чувство, что его услышали, поняли ту или иную личностно значимую для него область внутреннего опыта, что как правило приводит к эмоциональному облегчению и обретению смысла.

Фаза обратной связи. На этом этапе клиент вербально или невербально демонстрирует результат воздействия эмпатии терапевта. Если эмпатический отклик терапевта адекватен, это приводит к позитивным следствиям, например, терапевтическому молчанию или углублению процесса. Неверная эмпатическая реакция терапевта может привести к стремлению клиента более ясно донести свои переживания, а совершенно неадекватный отклик терапевта может привести даже к негативным последствиям, например чувствам безнадёжности, одиночества или агрессии.

Барретт-Леннард отмечает, что в реальной сессии выделенные фазы могут быть трудно различимы. «При успешном эмпатическом слушании один эмпатический цикл, включающий в себя выделенные этапы, сменяется другим и так далее, однако при тщательном наблюдении и здесь удаётся увидеть признаки смены фаз» (Barrett-Lennard, 1981).

Давайте теперь воспользуемся выделенной Барретт-Леннардом последовательностью для более детального рассмотрения эмпатического процесса. Фаза предварительных условий предполагает наличие со стороны терапевта эмпатической установки по отношению к пациенту, который тем или иным образом выражает свой опыт. Серьезным испытанием для эмпатической установки терапевта может стать пациент, который способен лишь отчасти, неявным образом или весьма спутано выражать свои переживания. В этой весьма непростой ситуации терапевт должен быть способным воздерживаться от поспешных суждений. «Терапевт должен уметь переносить состояние незнания и быть готовым переживать неясность и неопределенность» (Vanaerschot, 1999). Представим ситуацию: терапевт слушает пациента, но не понимает того, что тот пытается донести до него. В это же самое время пациент может почувствовать, что не может ухватить и ясно выразить свои переживания. Как правило, этот момент у обоих участников диалога вызывает некоторое беспокойство. В данной ситуации совместно переживаемой неопределенности и неясности пациент может явно или неявно обратиться к терапевту с вопросом: «Понятно ли то, что я говорю?» В этот момент пациент стремится разделить свое затруднение по артикуляции смутно ощущаемого им смысла. Адекватный отклик терапевта, словами или невербально демонстрирующий признание и понимание сложности текущего момента и вместе с тем готовность пребывать в состоянии незнания выступает в качестве начального момента поиска соприкосновения, предваряющего следующий шаг — установление эмпатического резонанса.

Фаза эмпатического резонанса включает не только настройку на одну волну с пациентом, но и осмысление тех чувств, образов и идей, которые возникают в ответ на то, что он видит, слышит, чувствует находясь с пациентом. «Терапевт генерирует гипотезы о внутреннем опыте клиента; эти гипотезы — есть результат серии сопоставлений вербальных сообщений и невербальных сигналов пациента, а также внутренних референтов, которые терапевт имеет в своем распоряжении. Эти внутренние референты, а именно сходные с опытом пациента переживания, а также знания, почерпнутые из литературы, фильмов, личной психотерапии и теории психопатологии действуют в качестве внутренних ресурсов, доступных для процесса соотнесения с феноменологическим миром пациента» (Vanaerschot, 1999). В результате как когнитивной обработки, так и интуитивного выбора терапевт останавливается на определенном послании, которое в данный момент кажется ему наиболее верным, уместным и своевременным. Намерение терапевта выразить понимание и человеческое участие служит началом следующего этапа, а именно фазы выражения эмпатии.

Коммуникация эмпатии предполагает умение трансформиро-вать понимание душевной жизни пациента в отклик, с помощью которого терапевт может разделить с ним свое понимание. Умение верно (ясно, сжато, образно и т.п.) и адекватно терапевтической ситуации (то есть, своевременно, с учетом контекста и терапевтических задач) сформулировать эмпатическую реакцию — это комплексная задача, вбирающая в себя навыки коммуникации и концептуализации.

Эмпатическая реакция терапевта должна быть согласована на вербальном и невербальном уровне. Конгруэнтность словесного сообщения и невербальной реакции терапевта подтверждает и усиливает сказанное им. Однако, невербальное поведение терапевта может также отрицать его вербальное сообщение и, как следствие, запутывать пациента. Не стоит забывать о том, что когда слова и невербальные сигналы противоречат друг другу, люди больше верят языку тела.

Сопоставление терапевтом своего намерения и формы вмешательства — еще один важный элемент эмпатической коммуникации. Выбор содержания и формы эмпатического отклика предъявляет терапевту требование осознавать свои намерения, то есть понимать, чего он хочет добиться и формулировать свои вмешательства в соответствии с этими задачами.

Передача терапевтом эмпатического сообщения знаменует переход к заключительной стадии эмпатического цикла. Готовность пациента принимать точную эмпатию терапевта и использовать ее для терапевтического продвижения, а также способность переносить неудачные попытки эмпатической коммуникации со стороны терапевта и адаптивно реагировать них — на мой взгляд, ключевой вклад со стороны пациента в эффективность терапевтического взаимодействия.

Проявление эмпатии терапевтом далеко не всегда приводит к желаемой цели. Роджерс указывал на важное условие терапевтической коммуникации — способность пациента воспринять эмпатию терапевта, которую он назвал открытостью новому опыту. Поскольку эмпатия — это двусторонние отношения, способность терапевта к проявлению эмпатии в существенной степени зависит от готовности пациента впустить другого в свой внутренний мир. «Некоторым индивидам вследствие их хрупкой связности Я крайне трудно вынести эмпатическую реакцию другого» (MacIsaac, 1999). «Существуют пациенты, которые сознательно или бессознательно хотят остаться непонятыми; они боятся быть понятыми, так как это угрожает им разрушением, поглощением или разоблачением» (Greenson, 1960). Обретаемая благодаря эмпатии близость может оживлять потаенный опыт прошлого, вселять надежду на удовлетворение ранее отвергнутых потребностей развития, но одновременно и страшить повторением опыта отвержения, утраты и наказания. Иначе говоря, эмпатия несет в себе потенциал к исцелению раненой души, однако условием такого исцеления является болезненное пробуждение и проработка проблематичного, конфликтного или травматического опыта прошлого, что объясняет реакции сопротивления. Тэхкэ привлекает наше внимание к тому, что порой встречаются неожиданные негативные реакции со стороны пациента после успешно разделенного эмпатического переживания и понимания. «Такие реакции, как правило, происходят после особенно «хорошего часа», когда аналитик остался в приподнятом настроении, сравнимом с переживанием себя родителем как хорошего, заботливого и понимающего по отношению к своему ребенку, который теперь станет радостно и благодарно сотрудничать с ним» (Тэхкэ, 2001). Макисаак отмечает, что способность провести различие между реакцией пациента на неверную эмпатию со стороны терапевта и неспособностью пациента выносить точную эмпатию приходит с клиническом опытом (MacIsaac, 1999).

Роджерс неизменно подчеркивал, что все эмпатические реакции терапевта являются по сути пробными, подразумевающими обращение к клиенту «Правильно ли это?». Поэтому чрезвычайно важным с клинической точки зрения является вопрос о том, каким образом пациент реагирует на эмпатические сообщения терапевта. Некоторые ориентиры для оценки реакций пациента мы находим в руководстве Джендлина по абсолютному слушанию:

«Признаком правильности эмпатических реакций может быть молчание и заметное удовлетворение клиента, которое часто сопровождается расслаблением всем телом и глубоким дыханием. Такие моменты происходят время от времени, за чем как правило следуют дальнейшие шаги в терапевтическом исследовании. Более тонким признаком является всем нам знакомое ощущение, когда мы пытались передать что-то другому и наконец это удалось — ощущение что нам нечего больше добавить. Пока человек разворачивает идею существует напряжение, сдерживание дыхания, а когда суть наконец то выражена и точно понята другим происходит расслабление, похожее на глубокий выдох. Важно принять такие моменты молчания (которые порой кажутся слишком длинными), не разрушать их говорением. В такие моменты человек испытывает внутреннее телесное умиротворение, которое позволяет подняться другим важным вещам.

Как узнать, когда вы сделала неверный шаг и что с этим делать? Если человек вновь и вновь говорит сходные вещи это значит, что он чувствует, что вы еще не поняли его. Обратите внимание, как слова клиента отличаются от сказанного вами. Если вы не чувствуете разницы, тогда выразите ваше понимание снова и добавьте к этому: «Но это ещё не всё, или не совсем верно, да?» Другим признаком неверного шага может быть невербальная реакция клиента. Так в ответ на ваши слова лицо клиента может стать сконфуженным, напряженным, непроницаемым. Это указывает на попытку понять вас. По видимому вы сделали неверный шаг, что-то не поняли или привнесли… Если клиент сменил тему разговора (особенно на абстрактную или малозначимую тему), это означает, что он оставил надежду донести до вас личностно значимую тему. В этот момент вы можете прервать его и сказать что-то вроде: «Я всё ещё с тем, что вы пытались сказать о …. Мне не удалось правильно понять то, что вы сказали, но я хотел бы понять». Затем скажите только ту часть, в которой вы уверены и попросите человека продолжить с этого места. Через какое-то время вы поймете то, что хотел сказать человек, возможно с третьей или четвертой попытки» (Gendlin, 1978).

При оценке обратной связи пациента следует учитывать его способность прощать эмпатические неудачи терапевта. Так Гринберг и Эллиотт отметили, что порой клиенты вполне удовлетворены тем, что терапевт пытается их понять, воспринимая его неточные попытки отразить их переживания как эмпатические вследствие их намерения (Greenberg & Elliot, 1999). Вместе с тем не стоит упускать из виду тот факт, что признание негативных чувств к терапевту может быть трудным для пациента, так как он нуждается в терапевте. Пациенты могут скрывать свои реакции из уважения к авторитету терапевта и страха возмездия, поэтому обратная связь пациента имеет зачастую неявный характер.

Оценка результата воздействия эмпатии и использование отклика пациента в качестве обратной связи — одновременно и заключительная точка в цикле эмпатического реагирования, и момент начала нового эмпатического акта. Эмпатический отклик терапевта выступает в качестве способа настройки на переживания пациента. Реакция пациента на вмешательство позволяет терапевту осуществить «подгонку» собственного опыта и более точно настроиться на переживание пациента, создавая тем самым почву для точной эмпатии.

В качестве примера, в некоторой степени иллюстрирующего этапы эмпатического процесса, я хотел бы привести следующий отрывок из статьи Джендлина:

Как-то один мой клиент сказал мне, что хотел бы знать, где же в больнице прячут ту самую электронную машину, которая заставляет людей возвращаться сюда. По его мнению легко доказать, что машина такая есть, поскольку как иначе объяснить тот факт, что пациенты со свободным режимом добровольно возвращаются в больницу.

Я мог бы, конечно, начать доказывать ему, что никакой машины не существует, что будь она, я бы непременно о ней знал и неужели он не доверяет мне, что у него просто галлюцинации. Я мог бы завести разговор о его чувствах: мол, просто ему самому не нравится в больнице и потому он не может понять, как это кто-то может прийти сюда по доброй воле. Но спросим себя, каково целостное переживание клиента в тот момент, когда он говорит об этой машине? В чем состоит «до-понятийный», или «чувственный» смысл, из которого исходят эти странные слова? Конечно, знать этого я не мог. Но я хотел как-то отреагировать на этот смысл. Поэтому мой ответ на вопрос прозвучал так: «Вы ощутили на себе какое-то влияние этой машины, о которой вы говорите?» «Конечно ощутил!» — воскликнул он и стал рассказывать о том, как машина заставляет его быть «не самим собой». Эту фразу я воспринял как некое сообщение о содержании внутреннего переживания, к которому были обращены мои слова… Далее клиент рассказал мне, что это его чувство «непохожести на самого себя» появилось после того, как его родители переехали в деревню и он должен был добираться на автобусе за много миль по заснеженной равнине. Конечно, можно было усомниться, что одно это событие могло вызвать у него ощущение отчуждения от самого себя. Но почувствовав, что этот эпизод — лишь один фрагмент из большой череды воспоминаний, где есть ощущение «сам не свой», я вообразил бесконечный, мрачный путь в заснеженном автобусе, каждый день, из года в год и, казалось, понял его чувство отрезанности от всех, кого он знал, затерянности там, вдали, в глуши, среди снежных заносов. Я подумал, что он сейчас заново переживает все эти годы, и сказал ему что-то об этой дороге в автобусе, о чувстве отрезанности, и эти слова стали для нас новым средством взаимопонимания. От тоже после этого стал использовать выражение «чувство отрезанности». Возможно, я назвал точное выражение для его чувства, но важнее здесь другое — то, что я обращался ко всему множеству ощущаемых клиентом смыслов и представлений, ко всему процессу переживания, который протекал в нем во время его рассказа, а не относился к его повествованию только как к вербальному сообщению. Действую таким образом, можно, пусть и с преткновениями на каждом шагу, все же постепенно дойти до осмысленной коммуникации, даже если высказывания клиента странны и причудливы или поверхностны и тривиальны (Джендлин, 1993). ³⁾

В заключении рассмотрения роли эмпатии в терапевтической коммуникации, я хотел бы представить несколько, на мой взгляд, важных для психотерапевтической практики идей.

Общепринято мнение о том, что эмпатия терапевта вносит вклад в построение отношений сотрудничества между психотерапевтом и пациентом. Поскольку терапевтическая эмпатия предполагает уважение к внутренней системе координат пациента и подразумевает необходимость реакции подтверждения с его стороны логично заключить, что прямым ее следствием будет также разделение власти в терапевтических отношениях. Так ли это на самом деле? Существуют разные мнения по этому поводу. Сторонники равенства в терапевтических отношениях и самораскрытия терапевта отвечают утвердительно. Существуют и те, кто хотя и разделяют мнение о важности сотрудничества и определенного рода партнерства в терапевтической диаде, все таки считают, что близость (то есть, риск проявлять эту потребность) в психотерапии имеет, по крайней мере по большей части, односторонний характер. Равенство в терапевтических отношениях возможно примерно в той же степени, в какой это имеет место в отношениях между родителем и ребенком — мнение, которое напоминает нам о роли переноса в терапевтическом процессе. Очевидно, что доступ к приватной информации пациента, который терапевт обретает через эмпатию, выступает в качестве источника его власти и влияния в терапевтических отношениях. Вместе с тем, последовательная эмпатия терапевта служит своего рода гарантией, обеспечивающей пациента верой в то, что следствием его открытости эмпатии терапевта будет получение от него заботы, а не злоупотребление данной ему властью.

Еще одни важный вопрос, имеющий непосредственное отношение к роли эмпатии в терапевтической коммуникации — критичное отношение пациента к себе и своему опыту. Смягчение критического отношения пациента к собственным переживаниям и психическим процессам, на мой взгляд, является одной из важнейших функций эмпатии в терапевтическом процессе. Эмпатическое обращение терапевта к переживаниям пациента обеспечивает пациента защитой от собственного внутреннего критика, который может уничтожить процесс обращения внутрь себя, назвав его бессмысленным, нелепым или неуместным. Благодаря эмпатическому обращению терапевта к источнику переживаний пациента он (через самоэмпатию) входит в резонанс с собственным переживанием, и может более ясно выразить то, что было до селе неясным и спутанным. Непосредственный опыт того, как сам терапевт реагирует на ошибки и обнаружение ограничений собственных способностей — еще один шанс смягчения самокритики пациента. Терапевты, которые признают свои ошибки обеспечивают пациента примером того, как можно принимать свои недостатки и обращаться с возникающими в отношениях проблемами непонимания. Конструктивное разрешение переживаний непонимания вносит вклад в принятие пациентом собственного несовершенства и большему доверию в отношениях с людьми.

В какой-то степени проявление эмпатии в терапевтических отношениях, безотносительно к конкретному содержанию высказывания, содержит следующее послание: «Сейчас я внутри тебя (или «Сейчас ты внутри меня»)… и это имеет важное значение для тебя, для нас обоих». Данное утверждение содержит явный сексуальный аспект. Дэвис (Davies, 2001) указал на глубоко проникающий и соблазняющий характер психоаналитического процесса, его провоцирующее воздействие на возникновение эротических чувств в переносе и контрпереносе. «Психическое проникновение может быть нежным и любящим, или агрессивным и эксплуатирующим, чрезвычайно интимным и глубоко разоблачающим, в равной степени как обогащающим, так и унижающим» (Davies, 2001). Удивительно, но я не обнаружил ни одной работы, в которой бы рассматривалась или хотя бы гипотетически высказывалась возможность связи между эмпатией и появлением в терапевтических отношениях эротических чувств. Оценка потенциального вклада эмпатии в бессознательную эротизацию отношений терапевтической пары — задача будущих клинических исследований.

Внутренняя рабочая модель пациента как ориентир для эмпатической откликаемости

В свое время Гринсон, затем Шафер высказали идею развития внутренней рабочей модели пациента в качестве ориентира для эмпатической откликаемости терапевта (Eagle, & Wolotzky, 1999). Так Гринсон видел задачу терапевта в построении рабочей модели пациента, включающей физическую внешность, аффекты, жизненные переживания, способы поведения, установки, защиты, ценности и фантазии, а также ожидания и предвосхищения терапевта относительно его потенциальных сторон (Greenson, 1960). По мнению Шафера эмпатия позволяет терапевту создать психическую модель пациента, обеспечивает его бдительность к сигнальным аффектам и разделяемым фантазиям в ответ на ассоциации пациента. Кроме того, эмпатия требует готовности со стороны терапевта подвергать рефлексии эти реакции, осмыслять их как возможные намеки относительно эмоциональных аспектов и значений действий пациента в ходе лечения (Shafer, 1983).

Исходя из данных представлений эмпатию можно определить как процесс построения, проверки и разработки временных рабочих моделей пациента, вбирающих в себя знания касательно внутреннего мира пациента, а также присущих ему особенностей межличностного функционирования.

Тэхкэ высказал сходную идею, акцентирующую способность терапевта создавать внутри себя целостное представление о душевной жизни пациента, а также взаимный характер идентификаций в терапевтической паре, создающей потенциал для эмпатической связи. Описывая значение эмпатии в лечении пограничного пациента он писал: «Эмпатическое описание никогда не может быть точной копией переживания пациента вследствие того факта, что его (аналитика) переживание и описание внутренней ситуации пациента — это продукты более структурированной психики, чем та, которую имеет в своем распоряжении пациент. Эти более продвинутые структуры аналитика включают установившиеся способности к переживанию чувств, их представлению и вербализации, которые у пациента либо отсутствуют, либо недостаточно развиты. Даже когда аналитик старается описывать эмпатическое переживание как можно точнее и исключительно с точки зрения пациента, различие между его собственным структурным оснащением и оснащением пациента будет неизбежно ощущаться последним — в идеале не столько как отличие, а как дополнение к его собственному способу переживания… Именно такое дополнение к собственному переживанию пациента служит основанием его идентификации с описанием аналитика. При условии, что эмпатическая идентификация аналитика с пациентом была точной, его дополнение к переживанию пациента склонно иметь отношение к эмпатическому потенциалу у пациента, к чему-то такому, что нормально структурированный человек станет переживать в ситуации пациента. Эмпатическое описание аналитиком переживания пациента, являющегося дополнением аналитика, обеспечивает эмпирическую и репрезентативную модель для такого потенциально возможного переживания… В случае, когда выполнены другие предварительные условия для идентификации, пациент может теперь идентифицироваться с этим новым образом себя, включая дополнение, присутствующее в эмпатическом описании аналитика (Тэхкэ, 2001, курсив Тэхкэ).

Эмпатия как агент исцеления

На протяжении ряда десятилетий в психоаналитической литературе горячо дискутировался вопрос о том, что является главным агентом терапевтического изменения — аффективная связь между аналитиком и пациентом или когнитивное понимание через интерпретацию (смотри, например, Столороу, Брадшафт и Атвуд, 1999; Куртис, 2001). Эмпатия похоже находится в самом центре этих дебатов: с одной стороны, эмпатия как ничто другое содействует создании терапевтической атмосферы и укрепляет отношения между терапевтом и пациентом; с другой стороны, эмпатия обеспечивает терапевта важнейшим инструментом для понимания внутреннего мира пациента, а также средством оценки формы и своевременности терапевтических вмешательств.

В соответствии с представлением о том, что эмоциональный и когнитивный процесс — это неразложимые элементы эмпатического акта Столороу, Брадшафт и Атвуд отстаивают мнение, что инсайты пациента касательно природы бессознательной организующей деятельности идут рука об руку с новыми способами аффективной связи с аналитиком. «Оба эти компонента содействует росту способности пациента интегрировать конфликтные, прежде диссоциированные аспекты опыта. Непрерывное эмпатическое исследование аналитиком аффективных переживаний пациента и организующих их инвариантных принципов устанавливает интерсубъективный контекст терапевтической связи, в которой изолированные области субъективной жизни пациента могут быть обнаружены и высвобождены. .. Многочисленные Я-объектные переживания, связанные с аналитиком, обеспечивают контекст, который поддерживает развитие способности пациента занимать рефлексивную, понимающую, принимающую и утешающую позицию по отношению к своим собственным аффективным состояниям и потребностям» (Столороу, Брадшафт и Атвуд, 1999).

Пеннебакер (Pennebaker, 1990) также подчеркивает значение достаточно продолжительного и надежного опыта взаимодействия с эмпатическим объектом и его влияние на развитие способности к аффективной саморегуляции. «Последовательная эмпатическая деятельность обеспечивает важную функцию усиления аффективной регуляции пациента. Символизация аффекта посредством эмпатического отклика способствует его ассимиляции в структуры смысла» (Pennebaker, 1990). Согласно сходной идеи Снайдера (Snyder, 1994) главная функция терапевта состоит в том, чтобы создать для пациента модель и облегчить ему возможность войти в собственный жизненный мир и сделать это на таком уровне, который включает обостренное восприятие эмоций, непрерывное формирование смыслов и способность интерпретировать опыт в рефлексивной, а не привычной манере. Иначе говоря, терапевт инициирует у пациента самоэмпатию, то есть установку сочувствия и интереса к собственному опыту, которое позволяет быть одновременно и тонко чувствующим эмоции, и обособленным от них.

Часто поднимается вопрос о границах терапевтического воздействия эмпатии на пациента. С одной стороны высказывается мнение, что эмпатия важна лишь как предварительное условие для интерпретативной деятельности аналитика, что ее терапевтическое действие подобно эффекту лечения переносом, в результате чего может быть снята симптоматика, но вряд ли возможно структурное изменение личности пациента.

Существуют и те, кто придерживается противоположной точки зрения. Так Варнер считает, что эмпатия имеет потенциал терапевтического изменения как на непосредственном уровне решения проблемы, так и на уровне изменения характера. Варнер (Warner, 1999) выделяет следующие свойства эмпатии:

Передача эмпатии сама по себе способствует позитивной, «самонаводящейся» обработке информации.

Хотя существуют индивидуальные вариации, «самонаводящаяся» обработка имеет общие особенности, лежащие в основании человеческой природы. Эмпатическое реагирование создает особого рода эмпирическое признание, которое привносит новые аспекты опыта, позволяя переформулировать жизненные нарративы пациента.

Эмпатия заботящегося о ребенке лица — важнейшая функция Я-объекта⁴⁾, которая выступает в качестве предшественника зрелых способностей удерживать и перерабатывать опыт.

Эмпатические отношения в терапии возобновляют сорванные функции Я-объекта и бросают вызов ранним решениям касательно способа обращения как с собственными переживаниями, так и с опытом другого.

Пациенты, которые страдают от ранних эмпатических провалов, по-видимому, обладают недостаточно надежным способом обработки информации. Как результат они имеют трудности с сохранением внимания и удержанием оптимальной интенсивности переживаний, а также рассмотрением точки зрения другого без чувства, что их собственный опыт при этом уничтожается (Warner, 1999).

Представления Варнера во многом основаны на идеях Кохута. Каким же образом самим Кохутом и в созданной им психологии Я понимался процесс терапевтического исцеления? В своей последней, посмертно вышедшей книге «Как исцеляет анализ?» Кохут следующим образом подытоживает вклад Я-психологии: во-первых, она подчеркивает значение последовательности из (а) близкого к опыту понимания (сбор релевантных данных о внутренней жизни анализируемого и (б) объяснение этих данных в более или менее отдаленных от опыта динамических и генетических терминах; во-вторых, она указывает на центральную роль процесса преобразующей интернализации, то есть построение структур вследствие оптимальной фрустрации; и в-третьих, она сформулировала сущность психологического здоровья и цель психоаналитической терапии в терминах Я-психологии (Kohut, 1984). Для Кохута сущностью психоаналитического исцеления является постепенное обретение эмпатического контакта со зрелыми Я-объектами. Он считал, что терапевтическое изменение включает открытие эмпатической связи и установление эмпатического созвучия между Я и Я-объектом в терапевтических отношениях. Иначе говоря, цель психоаналитического лечения состоит не сколько в том, чтобы сделать бессознательное сознательным, сколько в возобновлении задержанного развития и построении психической структуры через преобразующую интернализацию.

«По мнению Кохута структуры Я строятся в терапии также же, как они возводились в раннем возрасте. Если терапевт является по большей части эмпатичным, то создаются условия для построения структур. Так же как родитель не может быть абсолютно понимающим, абсолютно эмпатичным все время, так и терапевт не может быть совершенным. Неудачи неизбежны. Терапевт может быть в плохом настроении или рассеян, или просто потерять нить рассказа клиента. И кроме того, возможности иметь в своем распоряжении терапевта на все время нет. Каждый может заболеть или взять отпуск. Если текущие ошибки не слишком часты, не травматичны и терапевт признает их с эмпатией и без защищенности, то опять появляется возможность, предоставленная неизбежными ошибками хорошего родителя в образе терапевта. Клиент открывает для себя возможность обеспечивать эту обнадеживающую эмпатию без посторонней помощи. Каждый раз, в таком случае, происходит процесс преобразующей интернализации, закладывается новый кирпичик в структуру Я. В успешной терапии структуры строятся постепенно до тех пор, пока не будет исчерпан первоначальный дефицит или пока не будут созданы адекватные компенсаторные схемы» (Кан, 1997).

Технические аспекты эмпатии

Сердцевиной любого метода психотерапии является концепция терапевтического воздействия, которая содержит указания для действий терапевта и критерии их оценки, то есть выполняет важную регуляторную функцию по преобразованию намерений и гипотез терапевта в стратегию целенаправленных психотехнических действий (Ягнюк, 2001а). Роджерсу мы обязаны описанием таких технических приемов как отражение, перефразирование и отражение чувств. Первоначально Роджерс писал о важности отражения опыта клиента; в последующем, в результате дифференциации когнитивной и аффективной составляющей, были предложены термины «отражение чувств» и «перефразирование» (то есть, отражение когнитивного содержания). Давайте рассмотрим каждое из этих понятий.

Техника «отражение», как самая первая в рамках клиент-центрированной школы попытка определения способа передачи терапевтом своего понимания клиенту, зачастую приравнивалась эмпатии. Бозарт попытался прояснить этот вопрос следующим образом:

Отражение — это способ, посредством которого терапевт становится эмпатичным, то есть проверяет понимает ли он клиента, а также передает ему свое понимание.

Отражение главным образом для терапевта, а не клиента. Отражение — это способ вхождения в мир клиента. Это такая «прогулка» в мире клиента, которая содействует его росту.

Отражение — это не эмпатия. Это способ, помогающий терапевту стать более эмпатичным.

Эмпатия — это не отражение. Эмпатия является процессом, посредством которого терапевт входит в мир клиента, «как если бы» он был этим клиентом. Отражение — это техника, которая содействует этому процессу.

Другие способы эмпатии не рассматриваются. Другие способы обычно не так легко наблюдать и подвергнуть анализу как вербальные формы отражающих утверждений (Bozarth, 1984) .

Перефразирование можно определить как возвращение другими словами, как правило, в более сжатой и ясной форме сути когнитивного содержания высказывания клиента (Ягнюк, 2001а). Отражение чувств — это отзеркаливание и словесное обозначение вербально или невербально выраженных клиентом эмоций (произошедших в прошлом, переживаемых в настоящий момент или предполагаемых в будущем) с целью фасилитации их отреагирования и осмысления (Ягнюк, 2001б). «Важно отметить при этом, что оценка значимости переживания включает в себя не только представление о его качестве, но также и об уровне интенсивности (количестве). Полное понимание значимости чего-либо для другого человека требует, помимо знания того, каким образом это важно, также знания того, насколько это важно для него. Конечно, если за идентификацией не следует интроспекция и идентификация не контролируется ею, она не будет равнозначна разделению эмоционального переживания другого человека и, таким образом, не будет вести к эмпатическому пониманию» (Тэхкэ, 2001).

В качестве примера того, как сам Роджерс использовал перефразирование и отражение чувств для выражения эмпатии я хотел бы привести отрывок из его сессии.

Клиентка: «Я не могла быть такой открытой с отцом, но я не виню его в этом. Я и так была более открытой, чем он позволял. Он никогда меня не слушал так как вы слушаете, без осуждения. Недавно я задумалась: «почему я должна быть такой идеальной? И я поняла почему. Потому что он требовал этого от меня. Он всегда требовал, чтобы я была лучше, чем есть».

Терапевт: «То есть, вы всегда пытались быть такой, какой он хотел видеть вас». /перефразирование/

Клиентка: «И в тоже время я протестую. Например, недавно я чуть ли не светилась от радости, когда писала ему письмо о том, что работаю официанткой по ночам. Я хотела ему сказать: «Вот смотри какая я. Но в тоже время я хочу, чтобы он меня любил. Мне очень нужна его любовь.»

Терапевт: «Вы хотели как бы умыть его.» /перефразирование/

Клиентка: «Да! Я хотела ему сказать «Ты меня воспитал, как тебе это нравится?» И знаете, что я хочу от него услышать? Я хочу, чтобы он сказал: «Я знал, что так и будет, но я всё равно тебя люблю. «

Терапевт: «Но очень мало шансов на то, что он так скажет.» /отражение чувств/

Клиентка: «Нет, он этого не скажет. Он меня не слышит. Я навещала его года два назад, чтобы дать ему понять, что я его люблю, хотя и боюсь. Но он меня не слышит, он всё твердит одно и тоже: «Я тебя люблю, я тебя люблю».

Терапевт: «То есть, он вас не знал, но любил. /перефразирование/ Это вызывает у вас слёзы?» /открытый вопрос/

Клиентка: «Знаете, когда я говорю об этом, это ощущается как удар. Если я просто минуту посижу спокойно, это ощущается как большая рана вот здесь.»

Терапевт: «Значит, проще быть легкомысленной, потому что тогда вы не чувствуете большой раны внутри.» /интерпретация/

Клиентка: «Угу. Я пыталась работать над собой и поняла, что должна принять как факт то, что отец не относится к тому типу мужчин, которые мне нравятся — понимающим, любящим и заботящимся. То есть он, конечно, любил меня и заботился обо мне, но не на том уровне, на котором мы могли бы общаться. «

Терапевт: «Вы чувствуете себя обкраденной.» /отражение чувств/

Клиентка: «Да. Поэтому мне нужны замены. Мне приятно разговаривать с вами, мне нравятся мужчины, которых я могла бы уважать — доктора и тому подобное. И я притворяюсь, что мы с вами действительно близки. Видите я ищу замену своему отцу.» ⁵⁾ (цитата по: Ягнюк, 2001а).

Помимо непосредственного отражения чувств, следующего за высказыванием клиента, может использоваться так называемое суммарное отражение чувств, вбирающее в себя аффективное содержание целого отрезка или даже всей беседы, а не только последнего высказывания. «Суммарное отражение вбирает в одно утверждение несколько ранее выраженных чувств, связывая их в паттерн в определённой последовательности. В суммарном отражении чувств также может выражаться наличие общего чувства в разных ситуациях, изменение интенсивности какого-либо одного аффекта или выделение последовательной смены нескольких чувств» (Ягнюк, 2001б). «Текущее переживание пациента может включать сложную смесь внутренних реакций: чувств, защит от чувств, мыслей, фантазии и уникальный способ, которым индивид организует свой мир. Например, один пациент может без труда выразить чувство гнева, в то время как другого пациента это может сильно встревожить. С первым пациентом, по-видимому, уместной окажется реакция, в которой ухвачено отдельное чувство. Со вторым же пациентом вмешательство должно вбирать в себя сложную смесь переживания, а именно гнев, тревогу и колебание» (MacIsaac, 1999). Примером суммарного отражения чувств может быть высказывание терапевта типа «По мере того как вы рассказывали об этом событии, ваши чувства изменялись: вначале вы переживали обиду, затем злость, а теперь, кажется, на их место приходит грусть» или «В ваших описаниях семейных отношений, воспоминаниях о школьных годах и отношений на работе присутствует ощущение личного провала».

Говоря в целом, можно сказать, что вклад Роджерса в технику клиент-центрированной терапии парадоксален. С одной стороны, формализация отражения чувств и правила перефразирования обеспечило терапевтов мощным средством для эмпатического понимания (Bozarth, 1997). Вместе с тем, в своих последних работах, в ответ на растущую популярность и зачастую механическое применения отражающих утверждений, Роджерс подчеркивал, что техника имеет малую ценность, не будучи частью установок терапевта. Фактически, взгляды Роджерса претерпевали изменения: сперва он говорил о методе, затем о установках терапевта, и наконец о терапевтических отношениях как ключевом ингредиенте в терапевтическом процессе (Kirschenbaum, 1979, курсив мой). Бозарт (Bozarth, 1997) — один из лидеров современной клиент-центрированной терапии, отмечает, что основной причиной развития техник в клиент-центрированной традиции является помощь терапевту расчистить свои барьеры для лучшего впитывания мира представлений клиента.. Бродли и Броди (Brodley & Brody, 1996) придерживаются согласующейся позиции: «Техники могут применятся, если они являются частью отклика на реакции и вопросы клиента, но никак не результатом диагностического видения терапевта, из которого вытекают определенные цели и техники». По моему мнению, такое представление Роджерса и фактически отказ развивать теорию психопатологии и техники его последователями привели к задержке в дальнейшей разработке технических аспектов эмпатической коммуникации в рамках клиент-центрированной традиции.

Гринберг и Эллиот (Greenberg, & Elliot, 1999) — одни из основателей ориентированной на переживание терапии (experiential therapy) предложили интересную концептуализацию в области терапевтического применения эмпатии. По их мнению, мишенью эмпатических реакций терапевта являются чувства, с фокусом на эмоциональном переживании или Я-концепция, с фокусом на том, как люди видят и оценивают себя (смотри таблицу). 

Гринберг и Эллиот (Greenberg, & Elliot, 1999) предложили также концептуальную разработку видов эмпатического реагирования. Хотя выделенным им видам эмпатического реагирования не достает четкости в формулировках и читатель может столкнуться с трудностью дифференциации одного вида вмешательства от другого, я посчитал полезным их привести и подобрать примеры для их иллюстрации.

Эмпатическое понимание. Терапевт сообщает свое понимание явно выраженного клиентом переживания, или того, что подразумевалось им, но еще не было высказано. Функция этого вмешательства состоит в усилении и подтверждении Я клиента и содействии в построении доверия к собственным переживаниям.

 

Пример (Роджерс, 1994).

Клиентка: «Вы знаете, это как-то глупо, но я никогда не говорила об этом (нервно смеется), и, вероятно, это пойдет мне на пользу. Много лет назад, в юности, вероятно лет в семнадцать, я обнаружила, что у меня появилось то, что я начала называть «проблески разума». Я никогда никому об этом не говорила (опять смущенно смеется)… в чем действительно я видела этот разум. Я довольно-таки хорошо осознавала жизнь, и всегда с ужасным сожалением, с грустью о том, как далеко мы ушли от правильной дороги. Это чувство я испытывала довольно редко, только тогда, когда ощущала себя целостным человеком в этом страшно беспорядочном мире».

Терапевт: «Это только мелькало, было не часто, но временами казалось, что вы вся целиком действуете и чувствуете в этом, конечно, очень беспорядочном мире. ..»

 

 

Эмпатическое пробуждение. Терапевт вызывает к жизни переживание клиента используя метафору, экспрессивный язык, пробуждающее воображение или говоря как клиент. Намерение терапевта состоит в извлечении и выявлении переживания, чтобы оно могло быть повторно пережито в данный момент. Функция этого вмешательства состоит в обеспечении доступа к новой информации и новому опыту. Терапевт не добавляет никакой новой информации, но посредством пробуждения увеличивает возможность ее извлечения из опыта клиента.

 

Пример (Ванершот, в печати).

Клиент рассказывает терапевту о том, как он замыкается в трудные для него периоды, позволяя своим чувствам постепенно затихнуть. Затем клиент высказывает образ подземелья средневековой крепости, которая ассоциируется у него с толстыми стенами, полной тишиной и безопасностью. После некоторой паузы терапевт выражает чувство, которое в нём вызвал этот образ, а именно чувство холодной атмосферы темноты, покинутости и одиночества. Первоначальная реакция — клиент выглядит шокированным, переставшим дышать. Затем его глаза увлажняются и он начинает входить в контакт с огромным одиночеством, которое он так долго пытался скрыть.

Эмпатическая догадка. Терапевт пытается прояснить опыт клиента в порядке рабочей гипотезы высказывая догадку о том, что тот может переживать в данный момент. Обычно эмпатическая догадка выражается в форме предчувствия или предположения. Принимая неавторитарную позицию терапевт поощряет развитие разделенной системы координат, облегчая клиенту возможность, в случае необходимости, выразить свое несогласие. Намерение терапевта при этом — предложить клиенту подходящий символ, позволяющий ухватить тот или иной аспект его опыта. Терапевт создает возможность добавления новой информации сосредотачивая внимание на еще не сформулированном аспекте текущего переживания клиента.

 

Пример (Ванершот, в печати).

Одна клиентка имела чрезвычайные трудности в выражении своих переживаний. Она часто замыкалась в себе будучи переполненной сильными эмоциями. В один из кульминационных моментов сессии она сказала: «Как пароварка, вот как я себя чувствую». Терапевт ответила на это так: «Пароварка… Это вызывает во мне чувство, как будто внутри существует ненормально высокое давление, как будто есть опасность взрыва. Это то, что вы чувствуете?»

Эмпатическое исследование. Терапевт поощряет клиента к поиску новой внутренней информации за «границами» его непосредственного переживания. Открытие нового аспекта опыта, видение чего-то в новом свете — цель эмпатического исследования. Терапевт сосредотачивается на расширении и дифференциации текущего переживания клиента, использует отражения, чтобы сфокусироваться внимание клиента на неясных границах переживаний, открытые вопросы или даже прямо запрашивая у клиента большей информации о том, что потенциально присутствует, но еще не было выражено им непосредственно.

Эмпатическая интерпретация. Здесь эмпатия способствует пониманию его бессознательной динамики. Данная реакция основана на эмпатии, хотя и осуществляется исходя из системы координат терапевта, а не клиента. Намерение заключается в том, чтобы сказать что-то новое, сознательно не признаваемое клиентом. Функция данного вмешательства состоит в связывании различных аспектов опыта. При этом важна своевременность: терапевт интерпретирует опыт клиента в сенситивной безоценочной манере, когда клиент готов принять и ассимилировать новую информацию о себе.

 

Пример. (Кан, 1997).

Терапевт: Я испытываю теплоту контакта с вами в начале и в конце наших сессий. Интересно, заметили ли вы что-нибудь подобное? /исследование/

Клиент: Ну, иногда кажется, что я не ощущаю недоверия до тех пор, пока мы не приступили к началу.

Терапевт: Хорошо, что вы испытали ко мне, когда впервые вошли сюда и поздоровались? /исследование/

Клиент: (раздумывая) Мне было хорошо. Я почувствовал, что вы мне понравились. Недоверие похоже пришло немного позже.

Терапевт: Наверно тогда, когда я понравилась вам сильнее. /интерпретация/

Клиент: (смущенно) Возможно, вы правы.

Терапевт: И мы долгое время упорно избегаем этой темы. /интерпретация/

Клиент: Да, действительно.

Терапевт: Может быть, вы думаете, если я вам слишком нравлюсь, то это для вас опасно. /интерпретация/

(Клиент молчит потупив взгляд. Когда он поднимает глаза, они наполнены слезами.)

Терапевт: Я действительно могу понять, как это пугает.

 

Давайте теперь рассмотрим вклад Кохута в развитие техники психотерапии. Согласно Кохуту процесс эмпатического реагирования включает два этапа, а именно понимание и объяснение. «На ранних фазах терапии Кохут стремился передать пациенту, что он понимает точку зрения последнего. Он намеренно не пытался интерпретировать или предлагать новую информацию пациенту — какой бы верной и полезной она не была — потому что считал, что такие сообщения будут нарциссически ранить и повторно травмировать пациента» (Warner, 1999). Задача этого первоначального шага состоит в том, чтобы убедиться, что понимание аналитика оказалось более или менее верным и, что пациент в целом чувствует себя понятым. «В следующем же шаге используется накопленное в ходе психотерапии понимание пациента, чтобы объяснить смысл его переживания, а именно как оно связано с событиями из прошлого, напряженностью внутренних сил и интрапсихической динамикой. Хотя с некоторыми очень нарушенными индивидами необходим лишь первый шаг в течение длительного периода лечения, со временем они смогут получать выгоду от двух-шаговой последовательности понимания и объяснения» (Warner, 1999).

Макисаак отмечает, что хотя понимание и объяснение рассматриваются как отдельные шаги, на практике они зачастую перекрываются. «Постижение и передача опыта пациента (понимание) является непрекращающимся процессом достижения более полного постижения смысла опыта (объяснение). В то же самое время объяснение — неизбежно более абстрактное, чем понимание — должно включать близкую к опыту составляющую (понимание), чтобы заключать в себе полноту опыта пациента» (MacIsaac, 1999).

Для иллюстрации понимания и объяснения по Кохуту Кан (1997) приводит следующий пример.

Недавно обстоятельства вынудили меня закрыть свой офис и принимать клиентов во временном помещении. Одна из клиенток отказывалась встречаться там, потому что припарковывать машину в том месте было слишком трудно. Она была рассержена даже моим вопросом об этом. Пришлось сказать ей о том, что стоянка здесь не хуже, чем где бы то ни было. И что в основе ее гнева, возможно, лежит что-то другое. Клиентка становилась все раздраженнее и раздраженнее. В конце концов разозлился и я. Это прямо-таки перерастало в бедствие. Кохут нашел бы собственный выход из подобной ситуации и сказал бы с теплотой: «Понимаю, как неприятно для вас постоянно расстраиваться во время наших встреч. Думаю, действительно трудно найти место, где вы могли бы припарковаться. Но, мне кажется, появились бы другие неприятности, если бы наши встречи проходили где-нибудь еще. Вероятно, некоторые из этих неприятностей высказать было бы гораздо сложнее, чем о трудности с парковкой автомашины» (понимание). Если бы она и дальше продолжала борьбу, Кохут мог бы сказать: «Думаю, действительно неприятно, когда тебя лишь ставят в известность о переезде, не спрашивая твоего мнения на этот счет. Наверное, происходящее похоже на пример из тех случаев, когда вами помыкали и решения принимались за вас, а вам лишь оставалось соглашаться с ними или нет. Должно быть это очень тяжело. (понимание) … Если бы в данном примере терапия была на продвинутой стадии и у меня скопилось бы достаточно информации, и если бы я думал, что клиент готов к этому, Кохут вполне мог бы потребовать, чтобы я сказал: «Понятна ваша сильная реакция на это изменение. Мне известны противоречивость и ненадежность вашего отца. Вы никогда и в чем не могли положиться на него. Поэтому любое проявление противоречивости и ненадежности в наших отношениях вас сильно расстраивает» (объяснение).

Критики психоанализа утверждают, что объяснения — это далекие от переживания вмешательства, что неизбежно приводит к эмпатическим провалам со стороны терапевта. Да, действительно, реакции объяснения являются более далекими от опыта, чем реакции понимания, поскольку включают аспекты психического опыта, которые выходят за пределы текущей терапевтической ситуации и формулируются исходя из определенного набора теоретических идей. Однако, по мнению Макисака они не менее эмпатичны. «Степень полноты объяснения опыта пациента зависит от сознательной и бессознательной готовности пациента услышать эмпатическое вмешательство более высокого уровня. Иными словами, поиск смысла начинается с пациента, а не с аналитика. Кроме того, объяснение дается с чувствительностью к областям уязвимости пациента, а не предлагается механически. И, наконец, теория, которую аналитик использует извлечена из близких к опыту данных. И чем ближе теория к опыту пациента, тем точнее и эффективнее объяснение» (MacIsaac, 1999).

 

Примечания

¹⁾ Употребление слов «клиент» (гуманистическая традиция) и «пациент» (психоаналитическая традиция) носит взаимозаменяемый характер.

²⁾ Роджерс неоднократно отмечал необходимость воспринимать внутреннюю систему координат пациента с его точки зрения, но без потери условия «как если бы». «Это имело особое значение для Роджерса, что, возможно, связано с однажды пережитой им проблемой — «психотическим» срывом, возникшим в ходе работы с «психотическим» клиентом» (Kirschenbaum, 1979).

³⁾ Данный пример также может служить иллюстрацией того, как эмпатические комментарии отражают не только то, что говорит клиент, но и неопределенную область на краю его сознания. «Когда терапевт сообщает свое понимание чувств и значений клиента, выражает еще не сформулированные последним смыслы, клиент получает возможность расширить понимание себя и допустить в свое сознание больше организмического опыта» (Мидор и Роджерс, в печати).

⁴⁾ Под функцией Я-объекта имеется в виду функция, необходимая для сохранения связности и стабильности опыта индивида, которая осуществляется посредством участия в отношениях между людьми, и, которая, будучи интернализованной становится относительно независимой способностью.

⁵⁾ Данный пример также демонстрирует, что Роджерс, хотя и редко, но использовал технику интерпретации, а также то, что и ему приходилось иметь дело с трансферентными чувствами пациентов.

Эмпатия: как понять другого человека

«Эмпатические» проблемы взрослых людей чаще всего можно выразить двумя вопросами:

 

• Как выразить своё сочувствие в трудных, критических для других людей ситуациях?
• Как противостоять тому, что называют эмоциональным выгоранием от сострадания?

 

По сути, оба этих вопроса связаны с регуляцией эмпатии. Мы неизбежно стараемся «фильтровать» информацию, и наша невозможность сопереживать всем и стремление избегать ситуаций, которые, как мы чувствуем, могут стать для нас непереносимыми, абсолютно естественны. Здесь важно оставаться в контакте со своими чувствами, осознавать их смысл, понимать свои мотивы и при этом не терять другого или других из поля зрения. Приведу в пример волонтёра, который через некоторое время работы в отделении для неизлечимо больных детей понял, что «выгорает». Осознав это, он не ушёл совсем, а временно переключился на организацию административной и финансовой помощи больнице, чтобы потом опять вернуться к непосредственной работе с детьми.

 

В ситуациях катастроф и массовых трагедий, так же как и в ситуациях, когда наши близкие испытывают горе, у нас возникает множество сильных собственных чувств. Страх смерти, тревога о собственном здоровье, паника. Не случайно в каждой культуре детально разработаны ритуалы прощания с умершими и выражения соболезнования, позволяющие человеку справиться с болью и унять внутренний хаос за счёт смещения фокуса на других. Сейчас возникают новые, соответствующие времени ритуалы — например, изменить фотографию профайла в соцсетях, возложить цветы и зажечь свечи у посольства страны, в которой произошла трагедия. Выражая чувства цивилизованно, мы уже управляем ими. Схожий подход — «вместе, но отдельно» — в отношении близких иногда может показаться неподходящим, даже предательством, но так мы можем быть по-настоящему нужным, а наша помощь — по-настоящему эффективной. Немного отойти в сторону, переключиться, но при этом осознавать, зачем и для чего ты это делаешь, — это может стать выходом из тяжёлой ситуации.

 

Другую стратегию я бы условно назвала творческой: мы можем вложить энергию своего сострадания в совместные дела, требующие творческого сотрудничества — например в создание фотоальбома, организацию вечера памяти или собирание воспоминаний о погибшем.

Эмпатия: сердечное понимание — Психологос

​Эмпатия — понимание чувств других людей и готовность оказать им эмоциональную поддержку. Эмпатия предполагает способность поставить себя на место другого человека, способность к сопереживанию, способность воспринимать внутренний мир другого точно с сохранением эмоциональных и смысловых оттенков.

Как будто становишься этим другим, но вовлекаешься в его состояние не полностью, а оставаясь и собой также: именно это дает возможность в эмпатии сохранять разумность.

Тот или иной уровень эмпатии является профессионально необходимым качеством для всех специалистов, работа которых непосредственно связана с людьми (педагоги, психологи, психотерапевты, руководители, продавцы, менеджеры персонала и проч.).

Эмпатия​ связана с эмоциональностью не напрямую: есть люди с развитой эмпатией, но вовсе не эмоциональные. При этом, развитие эмпатии имеет обычным следствием развитие и эмоциональности. Эмпатия дает больше поводов для чувств и эмоций — отсюда и большая эмоциональность. К тому же, тонко чувствующий, эмпатичный человек чаще удостаивается звания «эмоциональный», хотя на самом деле он просто тонко чувствующий и отзывчивый, а не эмоциональный.

Если вы хотите лучше понимать чувства других людей, для развития эмпатии полезно практиковать следующие упражнения. Это все упражнения для «Страуса»: «Запоминание лиц», «А что это он», «Как он смеется», «Я глазами других», «Сопереживание», «Перевоплощение», а также любые гадания и игры в «Ассоциации». Кроме этого, развитию эмпатии способствует общее развитие эмоциональности.

Обращение к чувствам — чаще женская стратегия. Стандартные варианты — это обращение к сопереживанию («Посмотри, как из-за тебя плачет сестренка!» или «Пожалуйста, не серди маму»).

Насколько это работает?

К большому удивлению взрослых, и особенно мам, на маленьких детей обращение «Посмотри, как из-за тебя плачет сестренка!» обычно не действует вовсе. Однако если на детей долго сердиться в подобных ситуациях, они рано или поздно понимают, что взрослые от них хотят, и начинают изображать раскаяние. Впрочем, дети любят копировать взрослых, и если мама расстраивается часто, за нею это начинают повторять и дети. Трудно назвать это подлинным сопереживанием, но дорога к этому прокладывается. Настоящая эмпатия возникает у детей не раньше семилетнего возраста, причем тут все очень индивидуально. Если дети к этому очень расположенные, а есть не расположенные к этому никак.

Аналогичная ситуация с приемом «Пожалуйста, не серди маму!». Когда ребенок не слушается, мама начинает расстраивать себя и показывать, как ей плохо от такого поведения ребенка. Модель эта очень распространена, и практикуется обычно среди женщин. Ее результаты? В маленьких детях, особенно в девочках, успешно формируется чувство вины, привязанность и послушание. Более взрослые дети, и особенно мальчики, на это ведутся хуже, у них возникает раздражение или пофигизм к чувствам мамы.

О других способах влияния на ребенка смотри Технологии управления ребенком

ЭМПАТИЯ • Большая российская энциклопедия

• В книжной версии

  Том 35. Москва, 2017, стр. 372-373

• Скопировать библиографическую ссылку:

  ---

Авторы: Т. Д. Карягина

ЭМПА́ТИЯ (греч. ἐμπάθεια, от ἐν – в и πάθος – страсть, стра­да­ние, чув­ст­во), про­цес­сы по­ни­ма­ния чу­жо­го пе­ре­жи­ва­ния и от­кли­ка на не­го. В со­ста­ве это­го по­ня­тия раз­ли­ча­ют ког­ни­тив­ную Э. – по­ни­ма­ние пе­ре­жи­ва­ний дру­го­го и эмо­цио­наль­ную (аф­фек­тив­ную) Э. – со­уча­стие в этих пе­ре­жи­ва­ни­ях (со­чув­ст­во­ва­ние). Тер­мин «Э.» (empathy) вве­дён Э. Тит­че­не­ром в 1909 в ка­че­ст­ве англ. эк­ви­ва­лен­та нем. Einfühlung (вчув­ст­во­ва­ние) – центр. по­ня­тия в тео­рии Т. Лип­пса. Э. обыч­но про­ти­во­пос­тав­ля­ет­ся ус­та­нов­кам, объ­ек­ти­ви­рую­щим че­ло­ве­ка (сте­рео­ти­пи­за­ции, ра­ци­ональ­но­му кон­ст­руи­ро­ва­нию об­раза дру­го­го и т.  п.).

На пси­хо­ло­гич. ос­мыс­ле­ние Э. ока­за­ли влия­ние уче­ния о сим­па­тии как ба­зовом со­ци­аль­ном чув­ст­ве (Д. Юм, А. Смит, Г. Спен­сер, М. Ше­лер), пси­хо­ло­гич. тео­рии сим­па­тии Т. Ри­бо, В. Штер­на, У. Мак-Ду­гал­ла, тео­рия де­цен­тра­ции Ж. Пиа­же, со­ци­аль­но-пси­хо­ло­гич. ра­бо­ты Ч. Ку­ли (зер­каль­ный ха­рак­тер Я) и Дж. Ми­да («при­ня­тие ро­ли дру­го­го»).

В фи­лос.-пси­хо­ло­гич. дис­кус­си­ях кон. 19 – нач. 20 вв. «вчув­ст­во­ва­ние» рас­смат­ри­ва­лось в свя­зи с про­бле­мой вос­при­ятия «дру­го­го Я» (обос­но­ва­ние ин­тер­субъ­ек­тив­но­сти у Э. Гус­сер­ля и т. п.). Со­глас­но тео­рии Т. Лип­пса, бес­соз­нат. ими­та­ция вос­при­ни­мае­мых внеш­них про­яв­ле­ний эмо­ций др. че­ло­ве­ка вы­зы­ва­ет в субъ­ек­те вчув­ст­во­ва­ния со­от­вет­ст­вую­щие пе­ре­жи­ва­ния, ра­нее им ис­пы­тан­ные, и они про­еци­ру­ют­ся на дру­го­го. Эта «про­ек­тив­ная» кон­цеп­ция вчув­ст­во­ва­ния бы­ла от­верг­ну­та М. Ше­ле­ром и др. пред­ста­ви­те­ля­ми фе­но­ме­но­ло­гии (как опи­сы­ваю­щая ско­рее фе­но­мен эмо­цио­наль­но­го за­ра­же­ния, а не по­ни­ма­ния дру­го­го), ко­то­рые ис­хо­ди­ли из не­по­сред­ст­вен­но вос­при­ни­мае­мой «сущ­но­ст­ной» свя­зи пе­ре­жи­ва­ния и его внеш­не­го вы­ра­же­ния. Фе­но­ме­но­ло­гич. опи­са­нию Э. по­свя­ще­на ра­бо­та Э. Штайн «О про­бле­ме вчув­ст­во­ва­ния» («Zum Problem der Einfühlung», 1917; час­тич­ный рус. пер. 2006).

Про­бле­ма­ти­ка Э. об­су­ж­да­лась так­же в по­ни­маю­щей пси­хо­ло­гии (В. Диль­тей). В 20 в. Э. ста­ла важ­ным ме­то­дом в та­ких на­прав­ле­ни­ях, как фе­но­ме­но­ло­гич. пси­хи­ат­рия (К. Яс­перс), пси­хо­ана­лиз (Ш. Фе­рен­ци, Венг­рия, О. Ранк, Х. Ко­хут, США), гу­ма­ни­сти­че­ская пси­хо­ло­гия (К. Род­жерс), и осо­бен­но в т. н. экс­пири­ен­таль­ных (от англ. experience – пе­ре­жи­ва­ние, опыт) под­хо­дах в пси­хо­те­ра­пии, где «ис­це­ляю­щим фак­то­ром» яв­ля­ет­ся пе­ре­жи­ва­ние кли­ен­та/па­ци­ен­та (Ю. Дженд­лин, Р. Эл­ли­отт – США, Л. Грин­берг, Ка­на­да, Ф. Е. Ва­си­люк, Рос­сия) и бы­ли соз­да­ны спец. ме­то­ды вы­ра­же­ния эм­па­тич. по­ни­ма­ния пси­хо­те­ра­пев­та.

На­чи­ная с 1960-х гг. пред­ме­том ак­тив­но­го изу­че­ния Э. ста­ло её он­то­ге­не­тич. раз­ви­тие в про­цес­се ста­нов­ле­ния лич­но­сти (Н.  Ай­зен­берг, М. Хофф­ман – США), роль Э. в мо­ти­ва­ции по­мо­щи и аль­труи­стич. по­ступ­ка (Ч. Д. Бат­сон, США). Не­дос­та­ток Э. по от­но­ше­нию к ре­бён­ку рас­смат­ри­вал­ся как при­чи­на его па­то­ло­гич. раз­ви­тия, де­фор­ма­ций Я-кон­цеп­ции и т. п. (К. Род­жерс, Х. Ко­хут).

Рос. ис­сле­до­ва­ния Э. бы­ли на­ча­ты в 1970–80-х гг. (А. А. Бо­да­лёв, Т. П. Гав­ри­ло­ва, Л. П. Стрел­ко­ва). В совр. ра­бо­тах вы­де­ле­ны 3 пла­на ана­ли­за Э.: 1) чув­ст­вен­но-пер­цеп­тив­ный – эмо­цио­наль­ная от­зыв­чи­вость, спо­соб­ность к рас­по­зна­ва­нию эмо­ций и т. п.; 2) реф­лек­сив­ный – спо­соб­ность к по­ни­ма­нию чу­жо­го со­стоя­ния и соб­ств. от­кли­ка на не­го; 3) экс­прес­сив­но-ком­му­ни­ка­тив­ный – уме­ние вы­ра­жать своё по­ни­ма­ние и эм­па­тич. чув­ст­ва, во­пло­щать их в дей­ст­вии.

Ней­ро­фи­зио­ло­гич. ис­сле­до­ва­ния по­зво­ля­ют иден­ти­фи­ци­ро­вать функ­цио­наль­ные ме­ха­низ­мы Э.: при на­блю­де­нии не­ко­то­ро­го со­стоя­ния др. че­ло­ве­ка в нерв­ной сис­те­ме спе­ци­фи­че­ски ак­ти­ви­зи­ру­ют­ся те же са­мые ней­рон­ные се­ти, ко­то­рые воз­бу­ж­да­ют­ся, ко­гда сам на­блю­даю­щий ис­пы­ты­ва­ет та­кое же со­стоя­ние (зер­каль­ные ней­рон­ные се­ти: Дж.  Риц­цо­лат­ти, В. Гал­ле­зе – Ита­лия, Ж. Де­сти, США). К пер­вич­ным фе­но­ме­нам, воз­ни­каю­щим на ос­но­ве этих ме­ха­низ­мов, от­но­сят «па­рал­лель­ное» пе­ре­жи­ва­ние со­стоя­ний, ана­ло­гич­ных со­стоя­нию объ­ек­та Э., эмо­цио­наль­ное за­ра­же­ние и ими­та­цию эмо­цио­наль­ной экс­прес­сии. Раз­ли­ча­ют не­про­из­воль­ную и про­из­воль­ную Э. В про­цес­се диф­фе­рен­циа­ции от­но­ше­ния Я – дру­гой, ин­тел­лек­ту­аль­но­го и мо­раль­но­го раз­ви­тия фор­ми­ру­ют­ся зре­лые фор­мы Э., ко­то­рые пред­по­ла­га­ют от­гра­ни­че­ние ин­ди­ви­дом сво­его пе­ре­жи­ва­ния от пе­ре­жи­ва­ния дру­го­го на­ря­ду со спо­соб­но­стью по­ста­вить се­бя на его ме­сто. Как спе­ци­фич. фор­ма Э. вы­де­ля­ет­ся т. н. лич­ный ди­ст­ресс: не­га­тив­ные пе­ре­жи­ва­ния ин­ди­ви­да (страх, тре­во­га, раз­дра­же­ние и т. п.) в свя­зи с на­блю­дае­мым не­га­тив­ным со­стоя­ни­ем дру­го­го.

На­ру­ше­ния Э. на­блю­да­ют­ся при ау­тиз­ме, ши­зоф­ре­нии, нар­цис­сиз­ме и пси­хо­па­ти­че­ских (ан­ти­со­ци­аль­ных) рас­строй­ствах.

эмпатия — это… Что такое эмпатия?

   ЭМПАТИЯ (с. 661) (от греч. empatheia — сопереживание) — проникновение во внутренний мир другого человека за счет ощущения сопричастности к его переживаниям. Термином эмпатия определяется также личностная черта — способность к такого рода пониманию и сопереживанию.

   В последние годы термин получил широкое распространение в отечественной психологической литературе, однако до сего времени в обыденной речи (а также в универсальных словарях русского языка) отсутствует. Заимствован из английского языка, где бытует сравнительно давно (англ. — empathy). В данном случае, как и в большинстве подобных, это заимствование представляется терминологическим излишеством, наивной данью западничеству, поскольку содержание понятия эмпатия вполне исчерпывающе передается русским словом сопереживание.

   В большинстве отечественных публикаций, в которых вводится данное понятие, имеются ссылки на К. Роджерса, которому нередко и приписывается его авторство. В самом деле, в концепции Роджерса понятию эмпатия принадлежит ключевая роль, и именно благодаря Роджерсу произошло его внедрение в отечественную психологическую терминологию в конце 80-х, когда попытки заполнить вдруг возникший идеологический вакуум вызвали к жизни культ гуманистической психологии (именно Роджерс и выступил у нас пророком этого культа и его новоявленной иконой). Однако термин изобретен не Роджерсом — в словарях английского языка слово эмпатия впервые появилось в 1912 г., когда будущий мэтр еще ходил в школу и ловил мотыльков на отцовской ферме. В английскую психологическую терминологию слово попало еще раньше благодаря Э.Титченеру, который подыскал его как английский эквивалент немецкому понятию (вчувствование), имевшему еще более давнюю историю. Характерно, что в немецком языке для обозначения данного явления по сей день используется традиционная немецкая форма, именно это слово родного языка немцы употребляют, говоря об эмпатии.

   Первая концепция эмпатии сформулирована в 1885 г. немецким психологом Теодором Липпсом (1851-1914). Ее он рассматривал в качестве особого психического акта, при котором человек, воспринимая предмет, проецирует на него свое эмоциональное состояние, испытывая при этом позитивные или негативные эстетические переживания (в работах Липпса в первую очередь шла речь о восприятии произведений изобразительного искусства, архитектуры и пр.). По мнению Липпса, соответствующие эстетические переживания не столько пробуждаются художественным творением, сколько привносятся в него. Так, при восприятии неодушевленных форм (например архитектурных построек) появляется ощущение, что они полны внутренней жизни («мрачный дом», «веселый фасад» и т.п.). Этим объясняются, в частности, некоторые геометрические иллюзии — например вертикальная линия воспринимается более длинной, чем в действительности, поскольку наблюдатель ощущает себя как бы вытягивающимся вверх. Идеи о вчувствовании субъекта в линейные и пространственные формы впоследствии были развиты в различных работах по психологии искусства.

   Понятие эмпатии выступило также одним из важнейших в «понимающей психологии» Вильгельма Дильтея (1833-1911). Способность к эмпатии Дильтей рассматривал как условие понимания культурно-исторической, человеческой реальности. Различные феномены культуры возникают из «живого целого человеческой души», поэтому и их понимание, по Дильтею, — это не концептуализация, а проникновение, как бы перенесение себя в целостное душевное состояние другого и его реконструкция на основе эмпатии. Заметим, что эта трактовка относится к 1894 г.

   Наиболее близкое к современному понятие эмпатии было сформулировано З.Фрейдом в 1905 г. В работе «Остроумие и его отношение к бессознательному» Фрейд указывал: «Мы учитываем психическое состояние пациента, ставим себя в это состояние и стараемся понять его, сравнивая со своим собственным». Характерно, что эмпатии отведено важное место в понятийном аппарате психоанализа. В частности, данный термин среди прочих фигурирует в недавно изданном «Словаре-справочнике по психоанализу» В. М.Лейбина, а также в «Критическом словаре психоанализа» Ч.Райкрофта и других аналогичных изданиях. Важно, что в обоих упомянутых изданиях подчеркивается сохранение при эмпатии объективного взгляда на истоки и природу переживаний другого человека. Так, В.М.Лейбин указывает: «Эмпатия предполагает идентификацию аналитика с пациентом. В какой-то степени она напоминает собой проективную идентификацию. Вместе с тем эмпатия не является такой идентификацией с пациентом, благодаря которой аналитик полностью отождествляет себя с последним. Напротив, обладая возможностью стать сопричастным с внутренним миром другого человека, аналитик сохраняет способность к дистанцированию от него в плане изложения собственных непредвзятых интерпретаций и выработки приемлемой для конкретной аналитической ситуации стратегии психоаналитической терапии».

   Заметим еще раз, что труды Липпса, Дильтея и Фрейда в оригинале увидели свет на немецком языке, и во всех упомянутых случаях данное понятие описывалось термином эмпатия, который англоязычные психологи не стали слепо заимствовать, а нашли более созвучный родному языку эквивалент.

   В гуманистической психологии К.Роджерса эмпатия выступила основным приемом «клиент-центрированной терапии», в которой психолог вступает в глубокий, эмпатический контакт с клиентом и помогает ему осознать себя полноценной личностью, способной взять на себя ответственность за решение собственных проблем. Наряду с безусловным принятием клиента и так называемой конгруэнтностью (еще один лингвистический монстр, которому у нас поленились подыскать эквивалент), эмпатия выступает одним из компонентов так называемой психотерапевтической триады Роджерса — тройственной совокупности условий, без которых, по мнению сторонников этого подхода, психотерапевтический процесс не может быть полноценным. Эмпатия как способ психотерапевтического общения предполагает временную жизнь как бы другой жизнью, деликатное, без предвзятых оценок и суждений, пребывание в личностном мире другого, чувствительность к его постоянно меняющимся переживаниям. Совместная интерпретация волнующих или пугающих проблем помогает их более полному и конструктивному переживанию и в конечном счете — такому изменению структуры Я, которое делает его более гибким, творческим, открыпым позитивному опыту.

   Предоставим слово самому Роджерсу. Вот как он описывает эмпатию в качестве одного из компонентов (условий) своей психотерапевтической триады.

   Третье условие можно назвать эмпатическим пониманием. Когда терапевт ощущает чувства и личностные смыслы клиента в каждый момент времени, когда он может воспринять их как бы изнутри, так, как их ощущает сам клиент, когда он способен успешно передать свое понимание клиенту, тогда третье условие выполнено.

   Я подозреваю, что каждый из нас знает, что такое понимание встречается крайне редко. Мы не часто чувствуем такое понимание и сами редко его выказываем. Обычно мы предлагаем вместо него совершенно другой, отличный тип понимания: «Японимаю, что у тебя не все в порядке», «Японимаю, что заставляет тебя так поступать» или «У меня такие неприятности были, но я вел себя совершенно по-другому». Это — типы понимания, которые мы обычно получаем или предлагаем другим, это — оценивающее понимание с внешней позиции. Но когда кто-то понимает, как чувствуется или видится мне, без желания анализировать или судить меня, тогда я могу «расцветать» и «расти» в этом климате.

   Исследование подтверждает это общепринятое наблюдение. Когда терапевт, оставаясь самим собой, может уловить каждомоментную внутреннюю жизнь клиента так, как тот ее видит и чувствует, тогда, вероятно, происходят изменения» (Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М., 1994. С. 106)*.

   *[Перевод несколько подредактирован автором этих строк; например, еще одно лингвистическое извращение — терапист— заменено на более привычное слово терапевт (хотя это вряд ли удержит терапистов от того, чтобы продолжать называть себя этим смешным и глупым словом)].

   При этом очень важно подчеркнуть существенную особенность эмпатии (отмеченную, кстати, еще Фрейдом). Обладать эмпатией означает воспринимать субъективный мир другого человека так, как если бы сам воспринимающий был этим другим человеком. Это значит — ощущать боль или удовольствие другого так, как чувствует это он сам, и относиться, как он, к причинам их породившим, но при этом ни на минуту не забывать о том, что «как если бы». Если последнее условие утрачивается, то данное состояние становится состоянием идентификации — весьма, кстати, небезопасным. Показателен в этом отношении опыт самого Роджерса, который в начале 50-х настолько «вчувствовался» во внутренний мир одной своей клиентки, страдавшей тяжелым расстройством, что вынужден был сам прибегнуть к помощи психотерапевта. Лишь трехмесячный отпуск и курс психотерапии у одного из коллег позволили ему оправиться и осознать необходимость соблюдения известных пределов сопереживания.

   Этот момент представляется особенно важным в связи с той абсолютизацией роли эмпатии, которая явно имеет место в последнее время. В ряде работ эмпатия рассматривается как один из ключевых факторов успешной профессиональной деятельности психолога. Подчеркивается, что способность к эмпатии может быть формируема с помощью специальных тренинговых приемов (это и неудивительно — с помощью тренинга у нас сегодня берутся сформировать что угодно, вплоть до смысла жизни).

   Представляется бесспорным, что эмпатия является ценным профессиональным качеством психолога, чья практическая деятельность связана с непосредственными контактами с людьми, с помощью им в решении их проблем. При этом особенно важно не забывать о ее субъективных пределах, выход за которые чреват профессиональным «выгоранием». Иными словами, психолог должен уметь проникнуться переживаниями другого человека, однако не настолько, чтобы превратить чужие проблемы в свои.

Популярная психологическая энциклопедия. — М.: Эксмо. С.С. Степанов. 2005.

Три вида сочувствия: эмоциональное, когнитивное, сострадание

Знаете ли вы, что такое три вида эмпатии и как их выразить? Сочувствие — это навык, который необходимо изучить, он сделает вашу жизнь и отношения более легкими и понятными!

Когда ученик говорит вам, что он подавлен или ваш партнер работает из дома и испытывает стресс, вы реагируете сочувствием? Или вы отреагируете? Или как бы вы отреагировали, если бы ваш партнер выразил страх, печаль и гнев, говоря вам, что ее уволили или потеряли работу? И сразу после того, как вы окунетесь в сбережения, чтобы построить пристройку к своему дому! Идеально было бы ответить вдумчиво и сочувственно, но многие из нас реагируют.

Дело в том, что не всякая эмпатия выглядит и ощущается одинаково; точно так же, как не вся печаль одинакова; или счастье; или страх.

У вас могут возникнуть вопросы типа: «Может ли человек слишком сочувствовать?» Или «Если я проявлю сочувствие, возьму ли я на себя эмоции другого человека?» Или «Как я могу выразить сочувствие, чтобы человек не стал еще более эмоциональным? В этом блоге мы рассмотрим различные виды эмпатии, чтобы вы могли выбрать то, что подходит для разных отношений и ситуаций.

Не стесняйтесь переходить к тому, что вам больше всего нравится.
Что такое сочувствие?
Виды сочувствия
Когнитивное сочувствие
Эмоциональное сочувствие
Сострадательное сочувствие
Истинное сочувствие
Изучите сочувствие через практическое применение

Сочувствие означает склонность к состраданию

Это тема, которой мы страстно увлечены в Heartmanity, особенно потому, что сочувствие является неотъемлемой частью эмоционального интеллекта (EQ), сострадания и общения с людьми, которых вы любите и с которыми работаете.

Подумайте о счастье выходных на работе по сравнению с радостью свадьбы или извращенным удовольствием Schadenfreude , немецкий язык для наслаждения чужим несчастьем.

У сочувствия тоже есть разные грани. Фактически, сочувствие также происходит от немецкого слова Einfühlung , что означает «чувство внутри». И так же, как есть много способов почувствовать; есть несколько способов испытать сочувствие.

Итак, давайте начнем с основ: «Что такое эмпатия?»

С точки зрения эмоциональных исследователей, это «способность ощущать эмоции других людей в сочетании со способностью представлять, что кто-то может думать или чувствовать.«

С точки зрения человека и уязвимости и, по словам Брене Браун, «Сочувствие передает невероятное исцеляющее послание:« Ты не один »».

Психологи определили три типа эмпатии: когнитивную, эмоциональную и сострадательную.

В стороне стоит отметить, что эмпатия — относительно новая идея, которая все еще определяется социальными и когнитивными психологами. Как отмечается в статье The Atlantic «Краткая история эмпатии»: «Этот термин существует всего около столетия, но за время своего существования его значение постоянно менялось.«Если сочувствие для вас непонятное понятие, прочтите нашу статью« Что такое сочувствие и почему оно важно? »

Сочувствие — это важно. И тип сочувствия, которое вы выражаете или испытываете, тоже имеет значение.

Когнитивная, эмоциональная и сострадательная эмпатия проявляются по-разному. Размышляя о своем собственном опыте дома, в офисе или с друзьями и семьей, вы, вероятно, не займет много времени, чтобы заметить различные типы в своей собственной жизни. Есть множество примеров на телевидении, в политике и в поп-культуре, из которых можно почерпнуть; однако многие из них также демонстрируют недостаток эмоционального интеллекта.Посмотрите, можете ли вы различить, когда человек отвечает сочувствием или нет.

Сможете ли вы научиться сочувствию, став взрослым? Да! Недавнее исследование, опубликованное в журнале Journal of Counseling Psychology , показывает, что тренинг эмпатии эффективен. Закапывайтесь прямо сейчас, чтобы повысить свои навыки.

---

ВИДА СОТРУДНИЧЕСТВА

Когнитивная эмпатия

Определение когнитивной эмпатии: «Просто знать, что чувствует другой человек и о чем он может думать.Иногда это называют взглядом на перспективу »~ Дэниел Гоулман, известный психолог и автор книги« «Эмоциональный интеллект» в 1995 году.

Чем занимается: Мысль, понимание, интеллект.

Преимущества: Помогает в переговорах, мотивирует других людей, понимает различные точки зрения и идеально подходит для виртуальных встреч.

Подводные камни: Можно отключиться от глубоких эмоций или игнорировать их; не ставит вас на место другого в чувственном смысле.

Когнитивная эмпатия — это не только эмоции, но и мысли. Он определяется знанием, пониманием или пониманием на интеллектуальном уровне. Как известно большинству из нас, понять печаль — это не то же самое, что грустить.

Подозреваю, что если бы я пришел домой расстроенный потерей работы, мой партнер отреагировал бы таким образом. Точно так же, как врач может смотреть на больного пациента и пытаться понять его части, а не погружаться в эмоции пациента, когнитивная эмпатия реагирует на проблему с помощью умственных способностей.Мой жених, инженер и пилот, в стрессовых ситуациях задействует свой мозг. Можно сказать, что некоторые люди настроены так понимать эмоции с точки зрения того, почему они имеют смысл для людей в определенных ситуациях.

Этот тип сочувствия может быть огромным преимуществом в обстоятельствах, когда вам нужно «проникнуть в голову другого человека» или взаимодействовать с тактиком и пониманием. Мы говорим об использовании когнитивной эмпатии в качестве лидера в нашем блоге «Эмоциональный интеллект и сочувствие в лидерстве.С другой стороны, когнитивная эмпатия в некотором роде похожа на смешивание яблок и апельсинов. Чтобы по-настоящему понять чувства другого человека, разве вы не должны в каком-то смысле уметь их чувствовать? Поэтому те, кто отвечает когнитивной эмпатией, рискуют показаться холодными или слишком отстраненными.

Связанная тема: «Что такое эмоциональный интеллект?»

Обогатите свою жизнь и отношения с помощью нашей рабочей тетради «Настоящее сочувствие, реальные решения: 4 ключа к раскрытию силы сочувствия!»

Эмоциональное сочувствие

Определение эмоциональной эмпатии: «когда вы физически чувствуете себя вместе с другим человеком, как если бы его эмоции были заразными.~ Дэниел Гоулман

Что его интересует: чувств, физических ощущений, зеркальных нейронов в мозгу.

Преимущества: Помогает в тесных межличностных отношениях и карьере, такой как коучинг, маркетинг, менеджмент и управление персоналом.

Подводные камни: Может быть ошеломляющим или неприемлемым при определенных обстоятельствах.

---

Эмоциональная эмпатия, , как и звуки, предполагает непосредственное переживание эмоций, которые испытывает другой человек. Вы, наверное, слышали термин «эмпат», означающий человека, способного полностью принимать эмоциональное и психическое состояние другого человека. На ум приходит цитата: «У меня много чувств».

Этот тип реакции может показаться отделенным от мозга и мышления, но, как указывает Голдман, эмоциональная эмпатия на самом деле глубоко укоренена в зеркальных нейронах человека. У всех животных есть нейроны, которые активируются определенным образом, когда они видят действия другого животного, заставляя их относиться к этому действию в их собственном теле и мозге.Эмоциональная эмпатия делает то же самое с чувствами, которые кто-то испытывает в ответ на ситуацию.

Когда ваш партнер — или кто-то, кого вы глубоко любите, — приходит к вам в слезах, это естественная реакция — почувствовать это тяготение к вашим сердечным струнам. Как плакать на свадьбе или съеживаться, когда кто-то укусит ногу, это глубокая внутренняя реакция, которая часто ощущается как внутренняя человеческая реакция. Такое общение с другим человеком является интимным и может сформировать прочную связь.

Как и у когнитивной эмпатии, у эмоциональной эмпатии есть и обратная сторона.«Одна оборотная сторона эмоционального сочувствия возникает, когда людям не хватает способности управлять своими собственными тревожными эмоциями», — пишет Гоулман. «[Это] можно увидеть в психологическом истощении, которое приводит к выгоранию». Чувство слишком сильного может сделать даже небольшие взаимодействия ошеломляющими.

Примеры из реальной жизни каждого вида сочувствия см. В разделе «Как разговаривать с кем-то с сочувствием — и чего избегать!»

---

Сострадательное сочувствие

Определение сочувствия: «С помощью такого рода сочувствия мы не только понимаем затруднительное положение человека и чувствуем его вместе с ним, но и спонтанно побуждаемся помочь, если это необходимо.~ Дэниел Гоулман

Что его интересует: Интеллект, эмоции и действие.

Преимущества: Учитывает человека в целом.

Ловушки: Мало — это тот тип сочувствия, к которому мы обычно стремимся!

В большинстве случаев Сострадательное Сочувствие идеально. Когнитивная эмпатия может подходить для работы, денежных переговоров или кабинетов хирурга; Эмоциональная эмпатия может быть первой реакцией детей и наших близких; Сострадательная эмпатия обеспечивает мощный баланс двух.Фактически, его можно даже использовать сегодня, когда ваш подросток часами занимается в школе и чувствует себя подавленным, застрявшим дома из-за пандемии.

Чувства сердца и мысли мозга не противоположны. На самом деле они неразрывно связаны.

Сострадательное сочувствие уважает естественную связь, учитывая как ощущаемые чувства, так и интеллектуальную ситуацию другого человека, не теряя при этом своего центра.

Когда любимый человек приходит к вам в слезах, вы хотите понять , почему она расстроена, и вы также хотите утешить ее, делясь ее эмоциональными переживаниями и, надеюсь, помогая ей исцелиться. Сложно справиться!

Многие из нас склоняются в ту или иную сторону: больше мысли или больше чувств; больше фиксации или сочувствия.

Сострадательное сочувствие — это золотая середина и использование вашего эмоционального интеллекта для эффективного реагирования на ситуацию с любовной отстраненностью. Мы не втягиваемся и не берем на себя бремя или чувства человека. Мы уравновешиваем внимательность с сострадательной заботой и можем считаться состраданием, если искренне выражаемся.

Ваш партнер просто должен держать на руках? Требует ли ситуация быстрых действий? Сочувствие помогает осознанно справляться с трудными ситуациями, не погружаясь в печаль и не пытаясь исправить ситуацию с помощью логистики.

Три вышеуказанных типа эмпатии считаются основополагающими. Вы можете услышать другие названия, упоминания и способы использования эмпатии, такие как аффективная эмпатия (другой способ определения эмоциональной эмпатии), соматическая эмпатия (когда мы физически ощущаем в наших телах опыт других), оценочная эмпатия и перцептивная эмпатия. Как правило, это ненужные отклонения для большинства людей и повседневного использования, поэтому мы не включали их в этот блог.

---

Быть искренним, проявляя сочувствие

Когда я думаю о сочувствии, я часто думаю о качке. Заходите слишком далеко в психику другого человека и рискуете ли вы потерять себя? Избегайте искреннего интереса к опыту человека, и упускаете ли вы неотъемлемую часть человеческого опыта? Чувствуете себя неуместным? Слишком мало, больно?

По правде говоря, не все ситуации одинаковы, как и не все типы сочувствия одинаковы.

Можете ли вы вспомнить по одному примеру каждого типа сочувствия в своей жизни? Наверное, больше одного. Надеюсь, в какой-то момент вы столкнулись с сочувствием!

Любой тип сочувствия требует эмоциональной подготовки и практики — как и любой другой баланс. Когда вы находите золотую середину, в которой вы можете эффективно сопереживать, будь то преодоление трудностей на рабочем месте или утешение любимого человека, это того стоит.

Если вы хотите узнать больше об эмпатии, это одна из специализаций Heartmanity!
Попробуйте нашу популярную рабочую книгу Настоящее сочувствие, реальные решения: 4 ключа к раскрытию силы сочувствия.

Чтобы получить более индивидуальную поддержку или погрузиться в эмпатию, свяжитесь с нами в Heartmanity, чтобы узнать больше о наших программах коучинга. Преобразование жизни — наше дело!

Или, если вы хотите подписаться на нашу рассылку новостей, вы получите больше лайфхаков, которые сделают ваши отношения богаче, а вашу жизнь — приятнее и проще.

Нейробиология сочувствия — Ассоциация психологических наук — APS

Наблюдая за тем, как друг режет бумагу или смотрит на фотографию ребенка-беженца, наблюдение за чужими страданиями может вызвать глубокое чувство горя и печали — почти как если бы это происходит с нами.В прошлом это можно было объяснить просто эмпатией, способностью испытывать чувства других, но за последние 20 лет нейробиологи смогли точно определить некоторые из конкретных областей мозга, ответственных за это чувство взаимосвязанности. Пять ученых обсудили нейробиологию, лежащую в основе того, как мы обрабатываем чувства других, во время симпозиума по интегративной науке под председательством сотрудника APS Петра Винкельмана (Калифорнийский университет, Сан-Диего) на Международной конвенции психологических наук 2017 года в Вене.

Отражая разум

Культурный акцент на внутренние и чужие группы может создать «разрыв в эмпатии» между людьми разных рас и национальностей, говорит Инь-и Хун .

«Когда мы становимся свидетелями того, что происходит с другими, мы не просто активируем зрительную кору, как мы думали несколько десятилетий назад», — сказал Кристиан Кейзерс из Нидерландского института нейробиологии в Амстердаме. «Мы также активируем наши собственные действия, как если бы действовали аналогичным образом.Мы активируем наши собственные эмоции и ощущения, как если бы чувствовали то же самое ».

Работая в Social Brain Lab, Кейзерс вместе с Валерией Газзола обнаружили, что наблюдение за действиями, болью или аффектами другого человека может запускать части тех же нейронных сетей, которые отвечают за выполнение этих действий и непосредственное испытание этих чувств. Однако презентация Кейзера была сосредоточена на изучении того, как эта система влияет на нашу психологию. Помогает ли эта зеркальная система понять, что происходит в других? Помогает ли это нам читать их мысли? Можем ли мы «поймать» эмоции других?

Чтобы выяснить, помогает ли система моторных зеркал нам понять внутренние состояния, стоящие за действиями других, Кейзерс в одном исследовании попросил участников посмотреть видео, на котором человек хватается за игрушечные шары, спрятанные в большом мусорном ведре.В одном из условий участники определили, колебался ли человек на видео перед выбором мяча (задача теории разума). Используя транскраниальную магнитную стимуляцию (ТМС) в сочетании с фМРТ, Кейзерс показал, что вмешательство в зеркальную систему ухудшает способность людей определять уровень уверенности других, что свидетельствует о том, что эта система действительно способствует восприятию внутреннего состояния других. Выполнение фМРТ и ТМС на других участках мозга, таких как височно-теменное соединение (ВПС), также предполагает, что эта двигательная симуляция в зеркальной системе затем направляется в другие когнитивные области в ВПС.

«Очень быстро у нас возникло объединяющее представление о том, что, когда вы наблюдаете состояния других, вы копируете эти состояния в себе, как если бы вы были на их месте, поэтому мы называем эти действия« заместительными состояниями », — сказал Кейзерс.

Исследования показали, что эта способность так ярко мыслить переживания других может привести нас к просоциальным шагам, чтобы уменьшить их боль, но Кейзерс также хотел исследовать глубину этого эмоционального заражения — как и в какой степени мы переживаем страдания других людей. .Для этого лаборатория Кейзера изучила две очень разные группы населения: человеческие психопаты и крысы.

В то время как наблюдение за болью других коррелирует с активностью островка, который, как считается, способствует самосознанию за счет интеграции сенсорной информации, и передней поясной извилины коры головного мозга (АКК), которая связана с принятием решений и контролем над импульсами, исследователи обнаружили, что психопаты, которые пассивно наблюдали, как агрессор выкручивает кому-то руку, демонстрируют значительно меньшую мозговую активность, чем их нейротипичные сверстники. Однако, когда психопатических людей попросили попытаться посочувствовать человеку на видео, их мозговая активность увеличилась до исходного уровня.

Это говорит о том, что нынешняя модель эмпатии как одномерной шкалы с эмпатическими людьми на одном конце и психопатами на другом, может быть чрезмерно упрощенной, сказал Кейзерс.

«Психопаты, вероятно, одинаково высоки в способности , просто они не вербуют ее спонтанно, поэтому их склонность изменяется», — объяснил он.

Эти результаты могут привести к более эффективным вмешательствам для психопатических людей, а также к будущим исследованиям того, где люди с расстройствами аутистического спектра могут попасть на эти оси.

Общая боль

Исследования эмоционального заражения на животных моделях позволили исследователям дополнительно изучить роль глубинной мозговой активности, которую бывает трудно стимулировать нейростимулятором у людей. Работа Кейзера с крысами показала, что эти животные с большей вероятностью замерзнут после того, как увидят, как другую крысу ударили электрическим током, если они сами подвергались электрошоку в прошлом.

Подавление области, аналогичной ACC, в мозгу крыс уменьшило их реакцию на дистресс другой крысы, но не их страх подвергнуться электрошоку, что позволяет предположить, что эта область имеет дело именно с социально вызванным страхом, сказал Кейзерс.

Клаус Ламм, Венский университет, исследует процессы, которые непосредственно регулируют боль, и те, которые вызывают сочувствие к боли, посредством многочисленных исследований влияния обезболивающих.

В этих экспериментах участники, принимавшие «болеутоляющее» плацебо, сообщили о более низких оценках боли после электрошока, чем участники контрольной группы.Когда те же участники наблюдали, как конфедерат был шокирован, они сообщали о таком же падении своего восприятия боли актера.

«Если вы уменьшите боль, испытываемую людьми на себе, если вы вызовете обезболивание, это не только поможет людям справиться с их собственной болью, но также уменьшит сочувствие к боли другого человека», — сказал Ламм.

На нервном уровне, сказал Ламм, сканирование с помощью фМРТ показало, что у людей в группе плацебо в обоих случаях наблюдались более низкие уровни активности мозга в передней островке и средней поясной коре.Эти результаты были дополнительно подтверждены в другом исследовании, в котором сравнивали участников, которые получали только плацебо болеутоляющего, с теми, кто получал и плацебо, и налтрексон, антагонист опиоидов, который не позволяет мозгу регулировать боль.

Это привело к «полной отмене» эффекта плацебо, в результате чего участники сообщали как о своей собственной боли, так и о боли других почти с исходными показателями, что подтверждает предыдущие утверждения Ламма о роли системы боли в эмпатии.

«Это говорит о том, что сочувствие к боли основано на представлении боли других в рамках собственной системы боли», — сказал Ламм.

Разделение на собственное / другое

Однако сочувствие может не дать нам полного представления о чужом опыте. Когда наблюдателям в одном из исследований Кейзера была предоставлена ​​возможность заплатить, чтобы уменьшить силу удара электрическим током, который собирался получить сообщник, в среднем участники платили ровно столько, чтобы уменьшить ее боль на 50%.

Ламм изучил это различие между собой и другими с помощью серии экспериментов, в которых измерялась предвзятость эмоционального эгоцентризма людей.Для этого участникам была представлена ​​зрительно-тактильная стимуляция, которая была либо конгруэнтна, либо несовместима с таковой у партнера при фМРТ. В неконгруэнтной паре, например, одному участнику можно представить изображение розы и прикоснуться к чему-то, напоминающему розу, а другому показать слизняк и прикоснуться к нему слизистым веществом.

Было обнаружено, что собственные эмоции участников окрашивают их восприятие аффектов других людей с относительно низкой скоростью — однако, когда исследователи заблокировали правую супрамаргинальную извилину (rSMG), область мозга, ранее связанную в основном с обработкой речи, это смещение эгоцентризма усилилось. , предполагая, что rSMG может нести ответственность за поддержание разрыва между собой и другими, сказал Ламм.

«Сочувствие требует механизма не только для разделения эмоций, но и для их разделения. В противном случае мы будем «заражены», эмоционально расстроены и так далее », — сказал он.

Скорость активации rSMG также значительно меняется в течение жизни, добавил Ламм, при этом траектория развития области, вызывающая эмоциональный эгоцентризм, чаще встречается у подростков и пожилых людей.

Отдел развития

Исследователи работают над объединением нейробиологических и психологических взглядов на чувства, сочувствие и идентичность, говорит Петр Винкельман .

Ребекка Сакс (Массачусетский технологический институт) сказала, что ее работа в области психологии развития подтверждает эту тенденцию. В одной серии экспериментов Сакс наблюдал за сетями мозга, которые дети 3-5 лет использовали для рассмотрения разума персонажа (височно-теменное соединение, задняя поясная извилина и префронтальная кора) и тела (вторичная соматосенсорная кора, островок, средний слой). лобная извилина и ACC) на протяжении всего короткометражного фильма.

Сакс обнаружил, что, хотя эти области мозга могут взаимодействовать друг с другом, не было точек пересечения между действиями сетей разума и тела.

«Когда мы получаем информацию из одного и того же источника и об одних и тех же людях, мы, тем не менее, навязываем своего рода дуализм, когда чередуем рассмотрение того, что чувствуют их тела, и причин их разума», — сказал Сакс.

Кроме того, Сакси и ее коллеги обнаружили, что, хотя эти сети были более отчетливыми у детей, которые смогли пройти задание с явным ложным убеждением (например, если Салли кладет свой бутерброд на полку, а ее друг перемещает его на стол, где будет ли она его искать?), разделение присутствовало у участников всех возрастов.

«Большинство людей рассматривают явное ложное убеждение так, как будто это — рубеж », — сказал Сакс. «На самом деле, задача на основе ложных убеждений — это всего лишь один из показателей гораздо более непрерывных изменений в развитии, поскольку дети становятся все более изощренными в своем мышлении о сознании других людей».

Затем Сакс уменьшил масштаб этого эксперимента, чтобы проверить теорию психики младенцев в возрасте 6 месяцев, на этот раз измерив их реакцию на выражение лица детей, сцены на открытом воздухе и визуальную статику.По ее словам, этот период времени может быть ключом к пониманию нейропсихологии эмпатии, поскольку большая часть когнитивного развития мозга происходит в течение первого года жизни.

«Мозг ребенка больше отличается от мозга 3-летнего ребенка, чем мозг 3-летнего ребенка от мозга 33-летнего», — сказал Сакс.

С помощью фМРТ было обнаружено, что мозг младенцев имеет многие из тех же региональных реакций, которые позволяют взрослым различать лица и сцены. Однако их мозг не проявлял никаких региональных предпочтений в отношении предметов и тел.

Этот уровень региональной специфичности предполагает, что принцип Кеннарда, теория о том, что мозг младенцев обладает такой упругостью и пластичностью, потому что кора еще не специализировалась, может быть только частично верной. По словам Сакси, существует определенная функциональная организация социального процесса, специализация которой постепенно увеличивается по мере взросления ребенка.

Эмпатия в действии

Брайан Д. Кнутсон говорит, что анализ мозговой активности людей при рассмотрении покупки может помочь в прогнозировании совокупного рыночного выбора.

На первый взгляд, нейропрогнозирование звучит как концепция, которая могла бы быть уместна в мире Minority Report Филипа К. Дика — научно-фантастического триллера об обществе, которое останавливает преступление до того, как оно произойдет, на основе мозговых волн трех мутантов « предсказания », — сказал сотрудник APS Брайан Д. Кнутсон (Стэнфордский университет), но когда-нибудь это может сыграть очень реальную роль в будущем экономики.

Исследование Кнутсона механизмов мозга, которые влияют на выбор дома в трех функциональных целях: прилежащее ядро ​​(NAcc) для ожидания усиления, передняя островковая часть для ожидания потери и медиальная префронтальная кора (mPFC) для интеграции ценностей.

Используя фМРТ, Кнутсон смог спрогнозировать покупки участников в смоделированной среде онлайн-покупок на основе активации мозга в этих областях. Перед тем, как участники решили купить продукт, повышение активности NAcc и mPFC сопровождалось уменьшением островковой доли, в то время как обратное было верно для испытаний, в которых участники предпочли не совершать покупку.

«Мне как психологу было очень интересно сказать:« Ого, мы можем исключить активность из мозга и, не зная больше ничего о том, кто это и какой продукт они видят, мы можем предсказать выбор. , — сказал Кнутсон.

На его коллег-экономистов это не произвело большого впечатления: их интересовала рыночная деятельность, а не индивидуальный выбор. Кнутсон сказал, что принял этот вызов, применив свой нейроанализ к крупным онлайн-рынкам, таким как Kiva и Kickstarter.

Knutson попросил 30 участников оценить привлекательность и необходимость запросов на кредит в Kiva и обнаружил, что сообщения с фотографиями людей, демонстрирующих положительный настрой, с наибольшей вероятностью спровоцировали повышение активности NAcc, которое заставило их совершить покупку — или, в данном случае, заем.Что еще более важно, усредненный выбор этих участников предсказал успех обращения за ссудой в Интернете. Два аналогичных исследования с участием кампаний Kickstarter также показали связь между активностью NAcc и совокупной рыночной активностью.

По словам Кнутсона, хотя активность мозга не идеально подходит для совокупного выбора, некоторые компоненты принятия решений, такие как аффективные реакции, могут быть более обобщенными, чем другие.

«Парадокс может заключаться в том, что вещи, которые делают вас наиболее последовательными как личность, которые лучше всего предсказывают ваш выбор , могут не быть вещами, которые заставляют ваш выбор соответствовать выбору других.Возможно, мы сможем деконструировать и отделить эти компоненты мозга », — сказал Кнутсон.

Глобальная эмпатия

Нейроанатомия нашего мозга может позволить нам сочувствовать чужому опыту, но она также может мешать нам устанавливать межкультурные связи, — сказал научный сотрудник APS Ин-и Хун (Китайский университет Гонконга).

«Несмотря на все эти нейробиологические способности, позволяющие нам сопереживать другим, мы все еще видим случаи, когда люди выбирали причинение вреда другим, например, во время межгрупповых конфликтов или войн», — сказал Хонг.

Отчасти это может быть связано с различием мозга между членами группы и вне группы, объяснила она. Было обнаружено, что люди демонстрируют большую активацию миндалевидного тела при просмотре пугающих лиц своей расы, например, и меньшую активацию в ACC, когда наблюдают, как игла уколола лицо человека другой расы.

Культурное смешение, сопровождающее глобализацию, может усилить эту реакцию, добавил Хонг. В одном исследовании она и ее коллеги обнаружили, что слияние культурных символов (например,g., комбинируя американский и китайский флаги, помещая голову председателя Мао на Мемориал Линкольна или даже представляя изображения «слитных» продуктов) может вызвать образец отвращения в переднем островке у белых американцев, подобный тому, который вызывается физическими загрязнителями. например, насекомые.

Эти реакции также могут быть изменены культурными традициями, сказал Хонг. Одно исследование, сравнивающее предвзятость внутри группы / вне группы в Корее, более коллективистском обществе, и Соединенных Штатах, более индивидуалистическом обществе, обнаружило, что большее количество взаимозависимых обществ может способствовать большему чувству внутригруппового фаворитизма в мозгу.

По ее словам, дальнейшие исследования этого пробела в эмпатии должны учитывать не только причинную связь между нейронной активацией и поведением, но и социальный контекст, в котором они происходят.

«Я хочу предложить, — сказал Хонг, — что, возможно, есть еще одна область, о которой мы также можем подумать, а именно культура, общие непрофессиональные теории, ценности и нормы».

Что это такое и почему это важно в консультировании

Эмпатия — это эмоция, похожая на понимание, которое люди имеют разный уровень.В этой статье мы обсудим преимущества проявления эмпатии как терапевта, а также как проявить сочувствие как терапевт.

Мы также обсудим стратегии развития сочувствия у людей с низким исходным уровнем сочувствия. Но давайте начнем с определения сочувствия.

Прежде чем продолжить, мы подумали, что вы могли бы загрузить наши 3 упражнения на эмоциональный интеллект бесплатно . Эти научно обоснованные упражнения не только улучшат вашу способность понимать свои эмоции и работать с ними, но также дадут вам инструменты для развития эмоционального интеллекта ваших клиентов, студентов или сотрудников.

Вы можете бесплатно скачать PDF здесь .

Что такое сочувствие? Определение

Согласно Словарю Мерриам-Вебстера, эмпатия составляет:

«действие понимания, осознания, восприимчивости и опосредованного переживания чувств, мыслей и опыта другого человека в прошлом или настоящем без того, чтобы чувства, мысли и опыт были полностью переданы объективно явным образом; также: способность для этого ».

В одной недавней работе в области нейробиологии эмпатия определяется как « — многогранная конструкция, используемая для учета способности делиться и понимать мысли и чувства других » (Decety & Yoder, 2016).

Авторы этой статьи продолжают выделять несколько аспектов эмпатии, включая то, что они называют эмоциональной эмпатией и когнитивной эмпатией, что является важным отличием в академической работе, связанной с эмпатией.

Они описывают эмоциональную эмпатию как « способность разделять эмоциональные состояния других или становиться аффективно возбужденными, по крайней мере, по валентности и интенсивности », и они описывают когнитивную эмпатию как « способность сознательно помещать себя в разум другого человека чтобы понять, что она думает или чувствует ».

Другими словами, согласно этому образу мышления, сочувствие можно разбить, по крайней мере, на две части: * чувство * того, что чувствует другой, и * понимание * того, что чувствует кто-то другой. Другими словами, сочувствие состоит из способности поставить себя на место другого как в интеллектуальном, так и в эмоциональном плане.

Это всего лишь один (неполный) способ сломать эмпатию, и есть несколько других интересных определений. Для наших целей мы можем сделать это простым и рассматривать сочувствие как способность поставить себя на место другого человека, чтобы понять, что он чувствует, а также быть чувствительным к тому, что чувствует кто-то другой.

Теперь, когда мы знаем, что такое сочувствие, как оно соотносится с терапией и консультированием?

Почему сочувствие важно при консультировании

Одно исследование показало, что клиенты психотерапевтов « рассматривали эмпатию как неотъемлемую часть личных и профессиональных отношений, которые у них были со своим психотерапевтом », и полагали, что сочувствие психотерапевта приносит пользу их сеансам психотерапии (Macfarlane et al., 2017).

Некоторые из конкретных преимуществ эмпатии, перечисленных клиентами, включают более высокий уровень доверия между клиентом и терапевтом, более высокий уровень самопонимания для клиента и более высокий уровень чувства счастья и безопасности.

Хотя в этом исследовании использовались методы самооценки для своих выводов, мнение клиента о психотерапии является наиболее важным, поэтому эти выводы актуальны.

В другом исследовании, посвященном эмпатии психотерапевтов, изучалось количество проявлений эмпатии терапевтов от клиента к клиенту, причем все клиенты обращались за терапией от проблемного употребления алкоголя (Moyers et al., 2016).

Это исследование показало, что когда терапевты демонстрировали больше сочувствия, чем обычно, клиент с меньшей вероятностью пил к концу лечения, а когда терапевты демонстрировали меньше сочувствия, чем обычно, клиент с большей вероятностью пил алкоголь. конец лечения.

Это показывает, что результаты лечения могут зависеть от уровня сочувствия терапевта, даже если один и тот же терапевт лечит одну и ту же проблему. С другой стороны, некоторые исследования даже показали, что низкий уровень эмпатии терапевта может не только не снизить проблемное употребление алкоголя, но даже повысить уровень проблемного употребления алкоголя у клиента (Moyers & Miller, 2013).

Хотя сочувствие может быть полезным для клиентов, оно также может быть полезно для терапевтов. Примите во внимание тот факт, что врачи общей практики, которые сочувствуют своим пациентам, с большей вероятностью будут иметь большее удовлетворение от работы и более низкие уровни выгорания, чем те, кто не сочувствует своим пациентам (Halpern, 2003).

Конечно, врачи общей практики — это не то же самое, что терапевты, поэтому мы не можем с уверенностью сказать, что эти результаты применимы к терапевтам, но это схожие профессии с аналогичными отношениями между врачом и клиентом, поэтому вполне возможно, что терапевты, практикующие эмпатию, увидят те же преимущества.

Если проявление сочувствия в процессе терапии может быть полезным для клиента, как именно терапевт может продемонстрировать сочувствие?

Как проявлять сочувствие (консультируя)

Исследование Macfarlane (2017), рассмотренное выше, показывает, что клиенты получают выгоду, когда они чувствуют, что их терапевт демонстрирует сочувствие.Таким образом, важно обсудить способы, которыми терапевты могут показать, что они проявляют сочувствие.

Терапевты, участвующие в игровой терапии, ориентированной на ребенка (CCPT), указывают, что некоторые из способов, которыми они выражают сочувствие во время сеанса, состоят в «сопоставлении… выражения лица, физических движений, влияния на голосовой тон и интонацию, а также на уровень энергии» (Jayne & Рэй, 2015).

Другие вещи, которые терапевты могут сделать, чтобы выразить сочувствие своему клиенту, включают:

• не прерывая клиента,
• не отвергать убеждения клиента,
• без осуждения,
• и вообще не слишком много говорю (Elliott et al., 2011).

Не делая ничего из этого, терапевт может показать своему клиенту, что он уважает клиента и пытается понять, о чем он думает, вместо того, чтобы навязывать клиенту заранее продуманный, универсальный план лечения.

В сочетании с выводами Jayne & Ray (2015) можно с уверенностью сказать, что терапевты могут показать, что они сочувствуют своему клиенту, сопоставив язык тела клиента и отражая его словесный стиль, а также позволяя клиенту говорить определенным образом. так что они чувствуют, что их действительно слушают.

Это все, над чем терапевты могут работать в своей практике, но терапевтам с низким уровнем эмпатии может быть сложно применить эти учения на практике. По этой причине стоит изучить способы, которыми терапевты могут повысить свой собственный уровень эмпатии, чтобы это указывающее на эмпатию поведение проявлялось естественным образом во время их сеансов.

Как развивать сочувствие (как консультант)

Было показано, что тип медитации осознанности , называемый медитацией любящей доброты (LKM), повышает уровень когнитивной эмпатии у студентов-консультантов на уровне магистра (Leppma & Young, 2016).

Авторы говорят, что:

«практика начинается с направления любящей доброты или сострадания к самому себе. По мере развития чувства уважения, дружбы, любви или сострадания к самому себе, практика затем распространяется и на других ».

Всего шести недель (шестичасовые еженедельные занятия) практики этой медитации любящей доброты было достаточно, чтобы повысить уровень эмпатии, что указывает на то, что это доступный способ для всех терапевтов повысить свой собственный уровень эмпатии.

Дополнительную информацию о повышении эмпатии терапевта можно почерпнуть из попыток усилить эмпатию у врачей. Опять же, врачи, конечно, не то же самое, что терапевты, но аналогичные отношения между врачом и клиентом, которые возникают в обеих профессиях, показывают, что то, что работает для врачей, является хорошей отправной точкой для исследования того, что может сработать для терапевтов и консультантов.

В одном из соответствующих метаанализов был изучен ряд исследований, направленных на повышение уровня эмпатии у студентов-медиков (Kelm et al., 2014). Этот анализ показал, что некоторые успешные вмешательства были сосредоточены на коммуникативных навыках и ролевой игре.

В частности, один такой тип вмешательства, направленный на коммуникативных навыков. , предполагает, что студент-медик взаимодействует с пациентом-заместителем во время записанного сеанса. Затем ученик получал обратную связь о том, как они взаимодействовали с пациентом, и давал советы о том, как проявить больше сочувствия.

Другой тип вмешательства, сфокусированный на ролевой игре, состоит в том, чтобы студент-медик действовал как пациент во время обследования, чтобы он мог увидеть, что он чувствует, находясь по ту сторону взаимодействия врача и пациента.Оба типа вмешательств оказались эффективными в повышении уровня эмпатии у студентов-медиков.

Врачи также утверждали, что ролевое моделирование эмпатии является наиболее эффективным способом научить этому врачей (Шапиро, 2002). В частности, показ студенту-медику взаимодействия врача и пациента, при котором врач проявляет сочувствие, а затем обсуждение того, как врач использует сочувствие, считалось врачами, участвовавшими в исследовании, наиболее полезным способом научить сочувствию.

Наряду с Kelm et al. (2014), это указывает на то, что наиболее эффективным способом научить терапевтов сочувствию было бы научить сочувствию будущих терапевтов в рамках их обучения.

Те, кто уже является терапевтом, могут создавать свои собственные ролевые ситуации и тренировать коммуникативные навыки, хотя LKM может быть отличной альтернативой и дополнением.

Сообщение о доставке домой

Эмпатия — важная человеческая эмоция, которая может принести большую пользу пациентам в терапии, а также потенциально может принести пользу терапевтам.Демонстрация сочувствия — это то, что терапевты могут делать сознательно, и есть также способы, которыми терапевты могут повысить свой собственный уровень сочувствия, чтобы оно происходило более естественно во время сеансов.

Хотя не все мы можем быть терапевтами, все мы можем практиковать сочувствие, общаясь с нашими друзьями, близкими и даже незнакомцами. Рассмотрение того, откуда кто-то может прийти во время взаимодействия с ним, может иметь большое значение для установления положительных связей.

Надеемся, вам понравилась эта статья.Не забудьте загрузить наши 3 упражнения на эмоциональный интеллект бесплатно .

Если вы хотите узнать больше, наш мастер-класс по эмоциональному интеллекту © — это 6-модульный учебный пакет по эмоциональному интеллекту для практикующих, который содержит все материалы, которые вам понадобятся, чтобы стать экспертом в области эмоционального интеллекта, помогая вашим клиентам обуздать свои эмоции и совершенствоваться. эмоциональная связь в их жизни.

• Decety, J., Yoder, K.J. (2016). Сочувствие и мотивация к справедливости: когнитивное сочувствие и беспокойство, но не эмоциональное сочувствие, предсказывают чувствительность к несправедливости по отношению к другим. Социальная неврология 11 (1), 1-14. DOI: 10.1989 / 17470919.2015.1029593
• Определение ЭМПАТИЯ. (н.о.). Словарь Мерриама-Вебстера . Получено с https://www.merriam-webster.com/dictionary/empathy.
• Эллиот, Р., Бохарт, А.К., Уотсон, Дж. К., Гринберг, Л.С. (2011). Сочувствие. Психотерапия 48 (1) , 43-49. DOI: 10.1037 / a0022187
• Халперн, Дж. (2003). Что такое клиническая эмпатия? Журнал общей внутренней медицины 18 (8), 670-674.DOI: 10.1046 / j.1525-1497.2003.21017.x
• Джейн, К.М., Рэй, округ Колумбия (2015). Условия, предоставляемые терапевтом в игровой терапии, ориентированной на ребенка. Журнал гуманистического консультирования 54 (2) , 86-103. DOI: 10.1002 / johc.12005
• Кельм, З., Вомер, Дж., Вальтер, Дж. К., Фейдтнер, К. (2014). Вмешательства по развитию сочувствия к врачу: систематический обзор. BMC Медицинское образование 14 (1) , 219. DOI: 10.1186 / 1472-6920-14-219
• Леппма, М., Янг, М.Э. (2016). Медитация любящей доброты и сочувствие: групповое оздоровительное мероприятие для консультирования студентов. Журнал консультирования и развития 94 (3) , 297-305. DOI: 10.1002 / jcad.12086
• Macfarlane, P., Anderson, T., McClintock, A.S. (2017). Сочувствие с точки зрения клиента: анализ обоснованной теории. Психотерапевтические исследования 27 (2) , 227-238. DOI: 10.1080 / 1050307.2015.10

• Мойерс, Т. Б., Хаук, Дж., Райс, С. Л., Лонгабо, Р., Миллер, В. Р. (2016). Эмпатия терапевта, комбинированное поведенческое вмешательство и результаты алкоголя в исследовательском проекте COMBINE. Журнал консалтинговой и клинической психологии 84 (3) , 221-229. DOI: 10.1037 / ccp0000074
• Мойерс, Т. Б., Миллер, В. Р. (2013). Токсично ли низкое сочувствие терапевта? Психология зависимого поведения 27 (3) , 878-884. DOI: 10.1037 / a0030274

Empathy — обзор | Темы ScienceDirect

Сочувствие и сочувствие

Сочувствие — это социальная компетенция. Это атрибут взаимодействия и сотрудничества. Это особенно актуально в интимных, уязвимых отношениях и в импровизационной игре.Почему? Близость и игра зависят от чувства безопасности, чтобы вступить в бой; эти ходы будут достаточно хорошо понятны. Если нам нужно ответить: «Извините, я только пошутил», это потому, что мы перешли черту.

Сочувствие нелегко без точек соприкосновения. Когда вероятно обидное недопонимание, может быть небезопасно или уместно играть с ним, не говоря уже о том, чтобы принимать понимание как должное. Это может затруднить игру с незнакомцами, если нюансы важны, но общая точка зрения сомнительна. Тем не менее, есть некоторые вещи, которые мы обычно можем принять как должное , поскольку мы, вероятно, будем относиться к ним аналогично .Для нас, людей, нам повезло, что у нас есть тело приматов. Обычно это дает нам ощущение боли, удовольствия и тому подобное. То же самое касается и позвоночных. Я пишу «лечить», а не «испытывать», потому что, если I не имеют оснований думать иначе, , , когда вы хлопаете комара по носу и почесываете шишку, вы делаете более или менее то же, что и я. Вы чешете зуд.

А что, если нет? Моя собака всегда любит царапины за ухом; моя коробчатая черепаха, не очень.Я не знаю, как вы. Я могу не понимать точки зрения, сформированные сообществами и культурой незнакомца, и точно так же не осознавать различия тела и ниши нечеловеческого человека. И независимо от того, насколько мы похожи на меня, у вас может быть своя чувствительность и причины относиться к этому комару по-другому.

Размышление о том, разделяем ли мы радость и празднование, может быть таким же тернистым, как и размышление о том, чувствуете ли вы мою боль или могу ли я почесать вам за ухом. Сочувствие и терпимость связаны между собой благодаря знанию того, как представить понимание управляемыми способами.От шуток до мировоззрения — все, что нельзя терпеть, вызывает оскорбление, нападение и защиту. Если вы уважаете ценность «Я» для Тебя, помните, что есть различия в том, что мы терпим; к тому, что нарушает целостность наших основных ценностей. Предложить Томми свою руку было нормально, поднять его или обнять — нет.

Давайте немного поменяем курс. Подумайте о тех, чье сочувствие определяется и руководствуется словами «когда тебе больно, мне больно», в отличие от «Я вижу, откуда ты». Итак, что на самом деле разделяется, если я говорю: «Я чувствую вашу боль», и вы соглашаетесь? Я не собираюсь подходить к этому как к слиянию умов, а исходя из прагматики наблюдаемой вовлеченности.Я понимаю, что вы чувствуете через мои мысли и наблюдения за тем, что вы делаете, и ваше личное значение для меня. Что подтверждает это понимание? Я отношусь к вам как к личности; как намеренный актер, поведение которого говорит мне, что для вас важно — с какой точки зрения вы исходите.

Об этой «общей боли»: моя самооценка и чувство благополучия включают в себя сильные и слабые стороны, очень личные характеристики тех, кого я действительно люблю. Например, как отец я не могу отделить свое благополучие от благополучия своих детей.Как муж я не могу полностью отделить свое чувство благополучия от чувства жены. Таким образом мы связаны. Версия того, что с ними происходит, случается со мной. Например, со своими детьми я могу честно заявить, что мне больно, когда им больно. Я разделяю их радость, когда они празднуют.

Но, несмотря на боль или радость, я все же могу неправильно понять, «откуда они пришли». Люди говорят мне, что я толстоват, и я им верю. Правильное или неправильное ощущение того, что они чувствуют, оставляет без внимания то, «откуда они пришли».Если я не уверен или хочу узнать больше, я могу спросить.

А что спросить? Парадигматическая социальная практика Формулировка эмпатического действия и параметрический анализ этой парадигмы могут направить нас, когда эмпатии препятствуют неразделенные ценности и знания, неизвестные обстоятельства, защитная озабоченность или просто неотъемлемая трудность попасть на одну страницу с незнакомцем и другими людьми. мы хорошо знаем, но все еще не понимаем.

Я использую эти две формулировки, когда чувствую, что плохо настроен на кого-то и не хочу им быть; или во время слушания, чтобы лучше понять, что они понимают о ком-то, кого мы обсуждаем.Явный анализ эмпатии может структурировать интервью с этими целями, поэтому эти формулировки пригодятся в психотерапии, консультациях и супервизии. Поскольку мне платят за обучение докторантов, чтобы они выражали свои знания словами, я могу предложить им систематический метод.

Блог Терапия, Терапия, Блог Терапии, Терапия с блогами, Терапия, ..

Эмпатия — это способность распознавать эмоции и мысли других людей и относиться к ним. Эмпатическое мышление часто характеризуется как готовность и способность поставить себя в ситуацию другого человека, почувствовать чувства другого человека или признать, что другой человек может испытывать чувства так же, как и вы.Сочувствие со стороны терапевта к тем, кто проходит терапию, также является важной характеристикой терапевтических отношений.

Понимание сочувствия

Сочувствие отличается от сочувствия, т. Е. Способности заботиться о чувствах другого человека и признавать их. Это также отличается от сострадания, которое сочетает в себе элементы сочувствия и сочувствия. Сочувствие делает возможными как сострадание, так и милосердие, но не является необходимым предварительным условием ни того, ни другого; люди могут вести себя доброжелательно по ряду причин, многие из которых не связаны с сочувствием.

Альтруизм, или бескорыстное поведение, приносящее пользу другим, тесно связано с сочувствием. Альтруистические действия обычно указывают на то, что человек испытывает высокий уровень сострадания к другим. Исследования показывают, что многие животные, помимо человека, такие как приматы и медведи, способны к альтруистическому поведению.

Эмпатия и психология

Люди, получившие высокие оценки по показателям эмпатии, обычно сообщают о более широких социальных кругах и более удовлетворительных отношениях, поскольку эмпатия играет ключевую роль в личных отношениях: парам в консультировании часто советуют работать над развитием сочувствия друг к другу.Сочувствие важно не только в отношениях с близкими, но и в предвидении мотивов, убеждении других и успешной работе с коллегами и работодателями.

Отсутствие эмпатии играет важную роль в некоторых психических состояниях, особенно в антисоциальной личности, которая вызывает долговременную модель эксплуатации, социопатического поведения и нарушения прав других. Диагноз определенных состояний психического здоровья, таких как нарциссическая личность, также может указывать на отсутствие сочувствия или трудности с чувством или выражением этого.

Роль эмпатии в терапии

Эмпатия считается неотъемлемой частью терапии, потому что для того, чтобы любая терапевтическая тактика работала, терапевт должен заставить человека, проходящего лечение, чувствовать себя понятым. Для этого терапевт должен не только понимать, что человек говорит на сеансе терапии, но также понимать, что человек не говорит, и передавать это понимание. Терапевты, обладающие высокой степенью сочувствия, могут помочь людям, проходящим лечение, столкнуться с прошлым опытом и получить более глубокое понимание как опыта, так и чувств, окружающих его.

Сочувствие отличается от сочувствия, которое может подразумевать жалость, и проявление сочувствия также не является пассивным процессом. Хороший терапевт обычно способен уловить эмоции другого человека посредством концентрации и активного слушания, но этот процесс требует постоянного взаимодействия. Поскольку сочувствие может выражаться разными способами, особенно в терапии, у терапевта нет «правильного» способа продемонстрировать понимание и принятие тем, кто проходит лечение.

Пятибалльная шкала для измерения эмпатии

Было разработано несколько шкал для измерения эмпатии.Например, тест на коэффициент эмпатии может измерить, насколько легко человек улавливает чувства других и насколько эти чувства влияют на него. Этот тест показывает, что у женщин обычно больше сочувствия, чем у мужчин, и что люди с синдромом Аспергера или высокофункциональным аутизмом обычно демонстрируют меньшую способность к сочувствию.

Другой тест, пятибалльная шкала Каркхаффа, может применяться ко всем человеческим отношениям, но он эффективен при измерении использования эмпатии терапевтами на сеансе.Он основан на наблюдаемом поведении и пытается устранить неоднозначность предыдущих шкал.

• Уровень 1 (неэмпатическое поведение): терапевт реагирует таким образом, чтобы игнорировать сообщение человека, проходящего лечение.
• Уровень 2 (неэмпатическое поведение): терапевт пытается понять сообщение и отреагировать на него, но делает это таким образом, чтобы уменьшить воздействие.
• Уровень 3: Терапевт реагирует на заявленное сообщение и поверхностные выражения, но игнорирует или не может услышать неявное сообщение и чувства человека, проходящего лечение.Иногда это может быть подходящей реакцией, но если терапевт всегда отвечает на этом уровне, он или она обычно не выражает глубокого сочувствия.
• Уровень 4: Ответ терапевта дополняет сказанное человеком, демонстрируя, что терапевт понял и то, что было сказано, и то, что могло только подразумеваться.
• Уровень 5: Терапевт понимает, что имел в виду человек, проходящий лечение, и реакция терапевта дополняет то, что человек сказал, таким образом, что он или она может точно расширить мысли человека, не начиная интерпретировать или предлагать новые объяснения. .

Истоки сочувствия

Сочувствие, вероятно, до некоторой степени сформировалось в результате эволюции. Это позволяет людям иметь возможность эмоционально общаться с другими с раннего возраста, а также понимать ситуации других. По мнению исследователей, эмпатия, вероятно, возникла из-за необходимости осознавать потребности молодежи, а также из осознания того, что, когда группа преуспевает, индивид преуспевает.

Исследователи считают, что сочувствие развивается в раннем детстве, так как даже младенцы реагируют на страдания других.Исследования показывают, что, когда родители наказывают детей, указывая, как их поведение повлияло на других, дети могут стать более сочувствующими. Исследования показали, что на сочувствие может влиять и присутствие незнакомцев. Находясь рядом с незнакомцами, повышается уровень стресса, что, по всей видимости, влияет на способность человека чувствовать боль другого человека. Однако занятия с незнакомцами, например игра, могут снизить уровень стресса и усилить сочувствие.

Сочувствие к животным

Несколько исследований показали, что животные способны к чутким реакциям.Способность сочувствовать может быть стратегией выживания, поскольку позволяет животному предвидеть реакции и формировать социальные связи, которые могут иметь защитный эффект в нестабильной окружающей среде.

Многие виды обезьян проявляют сочувствие. Шимпанзе очень приспособлены к эмоциям других, настолько, что люди, изучающие их, могут использовать проявления эмоций, такие как притворная грусть, чтобы заставить непослушного шимпанзе вести себя. Орангутаны и гориллы заботятся друг о друге, особенно о членах семьи, и реагируют на эмоции других.Некоторые обезьяны избегают угощения, если это вызывает у другой обезьяны болезненный шок. Это альтруистическое поведение демонстрирует сочувствие, которое приматы испытывают к другим представителям своего вида.

Другие животные, проявляющие сочувствие, включают грызунов: крысы отказывались тянуть рычаг, чтобы шокировать однопометников, даже если их кормили только после этого, и мыши гримасничают, когда мыши, с которыми они делили клетку, испытывают боль. Известно, что слоны и некоторые птицы, такие как вороны, вороны и сойки, проявляют сочувствие и к другим представителям своего вида.Собаки и кошки также проявляют сочувствие как к людям, так и к другим животным.

«Стоимость ухода»

Недавнее исследование показывает, что на одних людей негативные жизненные события, пережитые другими людьми, могут оказывать большее влияние, чем на других. Эта «цена заботы» предполагает, что слишком много сочувствия может иногда приводить к эмоциональному расстройству. Согласно исследованию 2013 года, очень чуткие женщины, которые увидели в социальных сетях, что их близкий друг или член семьи был ранен, госпитализирован, понижен в должности или оплакивал утрату, испытывали уровень стресса на 5-14% выше, чем у других женщин.Мужчины с высоким уровнем эмпатии, которые увидели, что друг или член семьи был понижен в должности или обвинен в преступлении, испытывали уровень стресса на 9-15% выше, чем у других мужчин.

Поскольку очень чуткие люди могут быть более подвержены стрессу со стороны семьи, друзей и других людей, находящихся на их попечении, и в результате могут быть перегружены, поддержание режима самообслуживания и установление эмоциональных границ может быть полезным для предотвращения любых негативных последствий, которые стресс других людей может сказаться на психическом здоровье.

Каталожные номера:

1. Барон-Коэн, С. и Уилрайт, С. (2004, 1 апреля). Коэффициент эмпатии: исследование взрослых с синдромом Аспергера или высокофункциональным аутизмом и нормальными половыми различиями. Получено с http://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/15162935.
2. Даллас, К. (21 февраля 2015 г.). «Слишком много хорошего»: когда сочувствие подавляет. Получено с http://national.deseretnews.com/article/3609/too-much-of-a-good-thing-when-empathy-is-overwhelming.html.
3. Гхош, Т. (15 января 2015 г.). «Незнакомая опасность» делает людей менее сочувственными. Получено с http://news.discovery.com/human/psychology/stranger-danger-makes-people-less-empathetic-150115.htm.
4. Гоулман Д. (1989, 27 марта). Исследователи прослеживают корни сочувствия до младенчества. Получено с http://www.nytimes.com/1989/03/28/science/researchers-trace-empathy-s-roots-to-infancy.html.
5. Мартин Д. (2010). Навыки консультирования и терапии (3-е изд., Стр.4, 8, 12-13, 127). Лонг-Гроув, Иллинойс: Manitoba Press.
6. Принц, Дж. Дж. (2007). Эмоциональное построение морали . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
7. Коэффициент эмпатии. (нет данных). Получено с http://www.theguardian.com/life/table/0,,937442,00.html.
8. Виегас Дж. (18 февраля 2014 г.). Слоны добавлены в список животных, проявляющих сочувствие. Получено с http://news.discovery.com/animals/elephants-added-to-list-of-animals-that-show-empathy-140218.htm.

Последнее обновление: 6.08.2015

Эмпатический мозг и его дисфункция в психиатрических группах: значение для вмешательства в различных клинических состояниях | Биопсихосоциальная медицина

1.

Томпсон Э .: Сочувствие и сознание. Журнал исследований сознания. 2001, 8 (5–7): 1–32.

Google ученый

2.

Бэтсон К.Д., Кляйн Т.Р., Хайбергер Л., Шоу Л.Л.: Безнравственность из-за альтруизма, вызванного эмпатией: когда сострадание и справедливость противоречат друг другу.Журнал личности и социальной психологии. 1995, 68: 1042-1054.

Google ученый

3.

Фешбах Н.Д .: Сочувствие: значение лет становления для клинической практики. Пересмотр сочувствия. Под редакцией: Bohart ACG, L.S. 1997, Вашингтон, округ Колумбия: американская психология, 33–59.

Google ученый

4.

Бэтсон CD: Насколько социальное животное? Человеческая способность заботиться. Американский психолог.1990, 45: 336-346.

Google ученый

5.

Porges SW: Поливагальная теория: филогенетические субстраты социальной нервной системы. Int J Psychophysiol. 2001, 42 (2): 123-146.

CAS PubMed Google ученый

6.

Парр Л.А., Уоллер Б. Эволюция человеческих эмоций. Эволюция нервной системы. Под редакцией: Каас Дж. 2007, Нью-Йорк: Elsevier, 5: 447-472.

Google ученый

7.

Cacioppo JT, Gardner WL: Emotion. Ежегодный обзор психологии. 1999, 50: 191-214.

CAS PubMed Google ученый

8.

Дэвидсон Р.Дж .: Передняя церебральная асимметрия и природа эмоций. Brain Cogn. 1992, 20 (1): 125-151.

CAS PubMed Google ученый

9.

Крейг А.Д.: Эмоциональная асимметрия переднего мозга: нейроанатомическая основа ?. Trends Cogn Sci. 2005, 9 (12): 566-571.

PubMed Google ученый

10.

Парр Л.А., Хопкинс У.Д .: Температурная асимметрия мозга и эмоциональное восприятие у шимпанзе, Pan troglodytes. Physiol Behav. 2000, 71 (3-4): 363-371.

CAS PubMed Google ученый

11.

de Waal FBM: Добродушный: Истоки правильного и неправильного у людей и других животных.1996, Гарвард: издательство Гарвардского университета

Google ученый

12.

de Waal FBM, van Roosmalen A: Примирение и утешение среди шимпанзе. Поведенческая экология и социобиология. 1979, 5: 55-66.

Google ученый

13.

де Ваал FBM, Томпсон Э: Приматы, монахи и разум: случай сочувствия. Журнал исследований сознания. 2005, 12: 38-54.

Google ученый

14.

Парр Л.А.: Когнитивные и физиологические маркеры эмоциональной осведомленности у шимпанзе (Pan troglodytes). Познание животных. 2001, 4: 223-229.

CAS PubMed Google ученый

15.

Hatfield E: Эмоциональное заражение и сочувствие. Социальная неврология сочувствия. Отредактировал: Decety JIW. 2008, Кембридж: MIT press.

Google ученый

16.

Бэтсон К.Д., Бэтсон Дж. Г., Слингсби Дж. К., Харрелл К. Л., Пикна Х. М., Тодд Р. М.: Эмпатическая радость и гипотеза эмпатии-альтруизма.J Pers Soc Psychol. 1991, 61 (3): 413-426.

CAS PubMed Google ученый

17.

Десети Дж, Ходжес С.Д.: Социальная нейробиология сочувствия. Переходная социальная психология. Отредактировал: van Lange PAM. 2006, Mahwah: Erlbaum, 103-109.

Google ученый

18.

Уилсон Э.О .: О природе человека. 1988, Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета

Google ученый

19.

Batson CD: Безумные мосты. Переходная социальная психология. Отредактировал: van Lange PAM. 2006, Махва: Эрлбаум, 59–64.

Google ученый

20.

Харрис П.Л .: Понимание эмоций. Справочник эмоций. Отредактировано: Lewis MH-J, J.M.2000, New York: The Guilford Press, 281-292.

Google ученый

21.

Повинелли Д.Д.: Народная физика для обезьян. 2001, Нью-Йорк: Oxford University Press

Google ученый

22.

Allman JM, Watson KK, Tetreault NA, Hakeem AY: Интуиция и аутизм: возможная роль нейронов Фон Экономо. Trends Cogn Sci. 2005, 9 (8): 367-373.

PubMed Google ученый

23.

Крейг А.Д.: Интероцепция и эмоции: нейроанатомическая перспектива. Справочник эмоций. Отредактировал: Lewis MH-JaB JM. 2007, Нью-Йорк: Guilford Press, 3.

Google ученый

24.

Крейг А.Д.: Как вы себя чувствуете? Интероцепция: ощущение физиологического состояния тела. Nat Rev Neurosci. 2002, 3 (8): 655-666.

CAS PubMed Google ученый

25.

Rolls ET: мозг и эмоции. 1999, Оксфорд: Издательство Оксфордского университета

Google ученый

26.

Барретт Л., Хензи П., Данбар Р.: Познание приматов: из «что теперь?» на «а что, если?».Trends Cogn Sci. 2003, 7 (11): 494-497.

PubMed Google ученый

27.

Эйзенберг Н: Эмоции, регулирование и нравственное развитие. Annu Rev Psychol. 2000, 51: 665-697.

CAS PubMed Google ученый

28.

Престон С.Д., де Ваал Ф. Б.: Сочувствие: его конечные и близкие основания. Behav Brain Sci. 2002, 25 (1): 1-20. обсуждение 20–71

PubMed Google ученый

29.

Икес З: Эмпатическая точность. 1997, Нью-Йорк: Гилфорд Пресс

Google ученый

30.

Флавелл Дж. Х .: Познавательное развитие: знания детей о разуме. Annu Rev Psychol. 1999, 50: 21-45.

CAS PubMed Google ученый

31.

Шулькин Дж .: Телесная чувствительность. 2004, Нью-Йорк: Oxford University Press

Google ученый

32.

Chartrand TL, Bargh JA: Эффект хамелеона: связь между восприятием и поведением и социальное взаимодействие. J Pers Soc Psychol. 1999, 76 (6): 893-910.

CAS PubMed Google ученый

33.

Hatfield E, Cacioppo J, Rapson R: Emotional Contagion. 1994, Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета

Google ученый

34.

van Baaren RB, Holland RW, Kawakami K, van Knippenberg A: Мимикрия и просоциальное поведение.Psychol Sci. 2004, 15 (1): 71-74.

PubMed Google ученый

35.

Макинтош Д.Н., Райхманн-Деккер А., Винкельман П., Уилбаргер Дж. Л.: Когда социальное зеркало ломается: дефицит автоматической, но не добровольной имитации эмоционального выражения лица при аутизме. Dev Sci. 2006, 9 (3): 295-302.

PubMed Google ученый

36.

Prinz W: Восприятие и планирование действий.Европейский журнал когнитивной психологии. 1997, 9 (2): 129-154.

Google ученый

37.

Wilson M, Knoblich G: Случай участия моторики в восприятии сородичей. Psychol Bull. 2005, 131 (3): 460-473.

PubMed Google ученый

38.

Decety J, Sommerville JA: Общие представления между собой и другими: взгляд на социальную когнитивную нейробиологию. Trends Cogn Sci.2003, 7 (12): 527-533.

PubMed Google ученый

39.

Жаннерод М: Действовать или не действовать: Перспектива представления действий. Ежеквартальный журнал экспериментальной психологии. 1999, 52А: 1-29.

Google ученый

40.

Риццолатти Дж., Крейгеро Л: Система зеркальных нейронов. Annu Rev Neurosci. 2004, 27: 169-192.

CAS PubMed Google ученый

41.

Blakemore SJ, Decety J: От восприятия действия к пониманию намерения. Nat Rev Neurosci. 2001, 2 (8): 561-567.

CAS PubMed Google ученый

42.

Decety J, Chaminade T: Когда я представляет другого: новый взгляд когнитивной нейробиологии на психологическую идентификацию. Сознательное познание. 2003, 12 (4): 577-596.

PubMed Google ученый

43.

Decety J, Grezes J: Сила моделирования: воображение собственного поведения и поведения других. Brain Res. 2006, 1079 (1): 4-14.

CAS PubMed Google ученый

44.

Димберг У., Тунберг М., Эльмехед К. Бессознательные лицевые реакции на эмоциональные выражения лица. Psychol Sci. 2000, 11 (1): 86-89.

CAS PubMed Google ученый

45.

Wallbott HG: Распознавание эмоций по выражению лица посредством имитации? Некоторые косвенные доказательства старой теории.Br J Soc Psychol. 1991, 30 (Pt 3): 207-219.

PubMed Google ученый

46.

Левенсон Р.В., Экман П., Фризен В.В.: Произвольное лицевое движение порождает эмоционально-зависимую активность вегетативной нервной системы. Психофизиология. 1990, 27 (4): 363-384.

CAS PubMed Google ученый

47.

Карр Л., Якобони М., Дубо М.К., Мацциотта Дж. К., Лензи Г.Л .: Нейронные механизмы эмпатии у людей: ретранслятор от нейронных систем для имитации к лимбическим областям.Proc Natl Acad Sci USA. 2003, 100 (9): 5497-5502.

PubMed Central CAS PubMed Google ученый

48.

Адольфс Р., Дамасио Х., Транель Д., Купер Дж., Дамасио А.Р.: Роль соматосенсорной коры в визуальном распознавании эмоций, выявленная при трехмерном картировании повреждений. J Neurosci. 2000, 20 (7): 2683-2690.

CAS PubMed Google ученый

49.

Адольфс Р., Дамасио Х., Транель Д.: Нейронные системы для распознавания эмоциональной просодии: исследование трехмерных повреждений. Эмоции. 2002, 2 (1): 23-51.

PubMed Google ученый

50.

Адольфс Р., Транель Д., Дамасио Х., Дамасио А.Р.: Страх и человеческая миндалина. J Neurosci. 1995, 15 (9): 5879-5891.

CAS PubMed Google ученый

51.

Sprengelmeyer R, Young AW, Schroeder U, Grossenbacher PG, Federlein J, Buttner T, Przuntek H: Не ведая страха.Proc Biol Sci. 1999, 266 (1437): 2451-2456.

PubMed Central CAS PubMed Google ученый

52.

Колдер А.Дж., Кин Дж., Манес Ф., Антуан Н., Янг А.В.: Нарушение распознавания и переживание отвращения после травмы головного мозга. Nat Neurosci. 2000, 3 (11): 1077-1078.

CAS PubMed Google ученый

53.

Wicker B, Keysers C, Plailly J, Royet JP, Gallese V, Rizzolatti G: Мы оба испытываем отвращение в Моей островке: общая нейронная основа видения и чувства отвращения.Нейрон. 2003, 40 (3): 655-664.

CAS PubMed Google ученый

54.

Hutchison WD, Davis KD, Lozano AM, Tasker RR, Dostrovsky JO: нейроны, связанные с болью в поясной коре головного мозга человека. Nat Neurosci. 1999, 2 (5): 403-405.

CAS PubMed Google ученый

55.

Сингер Т., Сеймур Б., О’Догерти Дж., Каубе Х., Долан Р.Дж., Фрит К.Д.: Сочувствие к боли включает аффективные, но не сенсорные компоненты боли.Наука. 2004, 303 (5661): 1157-1162.

CAS PubMed Google ученый

56.

Моррисон И., Ллойд Д., ди Пеллегрино Дж., Робертс Н.: Заместительные реакции на боль в передней поясной коре головного мозга: эмпатия — это мультисенсорная проблема? Cogn влияет на поведение Neurosci. 2004, 4 (2): 270-278.

PubMed Google ученый

57.

Джексон П.Л., Мельцов А.Н., Десети Дж .: Как мы воспринимаем боль других? Окно в нейронные процессы, участвующие в эмпатии.Нейроизображение. 2005, 24 (3): 771-779.

PubMed Google ученый

58.

Джексон П.Л., Брюнет Э., Мельцов А.Н., Десети Дж.: Эмпатия исследуется с помощью нейронных механизмов, задействованных в представлении того, что я чувствую, в сравнении с тем, как вы чувствуете боль. Нейропсихология. 2006, 44 (5): 752-761.

PubMed Google ученый

59.

Джексон П.Л., Рейнвилл П., Десети Дж .: В какой степени мы разделяем боль других? Понимание нейронных основ сочувствия боли.Боль. 2006, 125 (1-2): 5-9.

PubMed Google ученый

60.

Островский К., Магнин М., Ривлин П., Иснард Дж., Генот М., Могьер Ф .: Представление боли и соматических ощущений в островке человеческого инсула: исследование ответов на прямую электрическую стимуляцию коры. Cereb Cortex. 2002, 12 (4): 376-385.

PubMed Google ученый

61.

Авенанти А., Буэти Д., Галати Г., Аглиоти С.М.: Транскраниальная магнитная стимуляция подчеркивает сенсомоторную сторону сопереживания боли.Nat Neurosci. 2005, 8 (7): 955-960.

CAS PubMed Google ученый

62.

Cheng Y, Yang CY, Lin CP, Lee PR, Hsieh JC, Decety J: Восприятие боли другими людьми модулирует соматосенсорные колебания. Организация по картированию мозга человека. 2007, Чикаго, Иллинойс: Neuroimage, S94-

Google ученый

63.

Моригучи Й., Десети Дж., Охниши Т., Маэда М., Мори Т., Немото К., Мацуда Х., Комаки Г.: Сочувствие и оценка чужой боли: исследование алекситимии с помощью фМРТ.Cereb Cortex. 2007, 17 (9): 2223-2234.

PubMed Google ученый

64.

Kulkarni B, Bentley DE, Elliott R, Youell P, Watson A, Derbyshire SW, Frackowiak RS, Friston KJ, Jones AK: Внимание к локализации боли и неприятным ощущениям различает функции медиальной и боковой систем боли. Eur J Neurosci. 2005, 21 (11): 3133-3142.

CAS PubMed Google ученый

65.

Gallup GG: Самосознание и эволюция социального интеллекта. Поведенческие процессы. 1998, 42: 239-247.

PubMed Google ученый

66.

Хамфри Н .: Использование сознания. Спекуляции: Клуб Реальности. Под редакцией: Брокман Дж. 1990, Нью-Йорк: Prentice Hall, 67-84.

Google ученый

67.

Форгас Дж. П., Уильямс К. Д.: Социальная личность. 2002, Нью-Йорк: Psychology Press

Google ученый

68.

Рассел Дж .: Агентство и его роль в умственном развитии. 1996, Хоув: Psychology Press

Google ученый

69.

Карлсон С.М., Моисей Л.Дж .: Индивидуальные различия в тормозящем контроле и детской теории разума. Child Dev. 2001, 72 (4): 1032-1053.

CAS PubMed Google ученый

70.

Тамм Л., Менон В., Рейсс А.Л .: Созревание функции мозга, связанное с ингибированием ответа.J Am Acad Детская подростковая психиатрия. 2002, 41 (10): 1231-1238.

PubMed Google ученый

71.

Оллман Дж. М., Хаким А., Эрвин Дж. М., Нимчинский Е., Хоф П.: Передняя поясная кора. Эволюция взаимодействия между эмоциями и познанием. Ann N Y Acad Sci. 2001, 935: 107-117.

CAS PubMed Google ученый

72.

Gallagher HL, Frith CD: Функциональная визуализация «теории разума».Trends Cogn Sci. 2003, 7 (2): 77-83.

PubMed Google ученый

73.

Кинан Дж. П., Нельсон А., О’Коннор М., Паскуаль-Леоне А.: Самопознание и правое полушарие. Природа. 2001, 409 (6818): 305-

CAS PubMed Google ученый

74.

Файнбург TE: Измененные эго: как мозг создает самость. 2001, Нью-Йорк: Oxford University Press

Google ученый

75.

Кинан Дж. П., Гэллап Г. Г., Фальк Д. Лицо в зеркале: поиск истоков сознания. 2003, Нью-Йорк: Harper Collins Publishers

Google ученый

76.

Eidelberg D, Galaburda AM: Нижняя теменная долька. Дивергентные архитектурные асимметрии в человеческом мозге. Arch Neurol. 1984, 41 (8): 843-852.

CAS PubMed Google ученый

77.

Бентон А., Сильван А.Б.: Нарушение схемы тела. Клиническая нейропсихология. Под редакцией: Heilman KMVE. 1993, Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 123–140.

Google ученый

78.

Блейкмор SJ, Фрит C: Самосознание и действие. Curr Opin Neurobiol. 2003, 13 (2): 219-224.

CAS PubMed Google ученый

79.

Джексон П.Л., Десети Дж .: Моторное познание: новая парадигма для изучения взаимодействий между собой.Curr Opin Neurobiol. 2004, 14 (2): 259-263.

CAS PubMed Google ученый

80.

Руби П., Десети Дж .: Эффект субъективной точки зрения во время симуляции действия: ПЭТ-расследование агентства. Nat Neurosci. 2001, 4 (5): 546-550.

CAS PubMed Google ученый

81.

Ruby P, Decety J: Во что вы верите, а во что они верят: нейровизуализационное исследование концептуального восприятия перспективы.Eur J Neurosci. 2003, 17 (11): 2475-2480.

PubMed Google ученый

82.

Руби П., Десети Дж .: Что бы вы почувствовали по сравнению с тем, что, по вашему мнению, она бы чувствовала? Нейровизуализационное исследование взглядов на социальные эмоции. J Cogn Neurosci. 2004, 16 (6): 988-999.

PubMed Google ученый

83.

Decety J, Lamm C: Роль правого височно-теменного соединения в социальном взаимодействии: как низкоуровневые вычислительные процессы способствуют мета-познанию.Невролог. 2007, 13 (6): 580-593.

PubMed Google ученый

84.

Keysar B: Иллюзорная прозрачность намерения: лингвистическая перспектива в тексте. Cognit Psychol. 1994, 26 (2): 165-208.

CAS PubMed Google ученый

85.

Ройзман Э.Б., Кэссиди К.В., Барон Дж .: Я знаю, что вы знаете: эпистемический эгоцентризм у детей и взрослых. Обзор общей психологии.2003, 7: 38-65.

Google ученый

86.

Эпли Н., Кейсар Б., Ван Бовен Л., Гилович Т.: Принятие перспективы как эгоцентрическое закрепление и корректировка. J Pers Soc Psychol. 2004, 87 (3): 327-339.

PubMed Google ученый

87.

Johnson SC, Baxter LC, Wilder LS, Pipe JG, Heiserman JE, Prigatano GP: нейронные корреляты самоотражения. Мозг. 2002, 125 (Pt 8): 1808-1814.

PubMed Google ученый

88.

Фоссати П., Хевенор С.Дж., Грэм С.Дж., Грэди К., Кейтли М.Л., Крейк Ф., Мейберг Х .: В поисках эмоционального «я»: исследование FMRI с использованием положительных и отрицательных эмоциональных слов. Am J Psychiatry. 2003, 160 (11): 1938-1945.

PubMed Google ученый

89.

Brunet-Gouet E, Decety J: Социальные дисфункции мозга при шизофрении: обзор исследований нейровизуализации.Psychiatry Res. 2006, 148 (2-3): 75-92.

PubMed Google ученый

90.

Сегер К.А., Стоун М., Кинан Дж. П.: Корковые активации во время суждений о себе и другом человеке. Нейропсихология. 2004, 42 (9): 1168-1177.

PubMed Google ученый

91.

D’Argembeau A, Ruby P, Collette F, Degueldre C, Balteau E, Luxen A, Maquet P, Salmon E: Отдельные области медиальной префронтальной коры связаны с самореферентной обработкой и получением перспективы.J Cogn Neurosci. 2007, 19 (6): 935-944.

PubMed Google ученый

92.

Эслингер П.Дж .: Неврологические и нейропсихологические основы эмпатии. Eur Neurol. 1998, 39 (4): 193-199.

CAS PubMed Google ученый

93.

Андерсон С.В., Бехара А., Дамасио Х., Транель Д., Дамасио А.Р.: Нарушение социального и морального поведения, связанное с ранним повреждением префронтальной коры головного мозга человека.Nat Neurosci. 1999, 2 (11): 1032-1037.

CAS PubMed Google ученый

94.

Стасс Д.Т., Гэллап Г.Г., Александр М.П .: Лобные доли необходимы для «теории разума». Мозг. 2001, 124 (Pt 2): 279-286.

CAS PubMed Google ученый

95.

Миллер EK, Коэн JD: Интегративная теория функции префронтальной коры. Annu Rev Neurosci. 2001, 24: 167-202.

CAS PubMed Google ученый

96.

Кристофф К., Габриэли JDE: Фронтополярная кора и человеческое познание: свидетельство рострокаудальной иерархической организации в префронтальной коре человека. Психобиология. 2000, 28 (2): 168-186.

Google ученый

97.

Эйзенберг Н., Фабес Р.А., Мерфи Б., Карбон М., Машк П., Смит М., О’Бойл С., Сух К. Отношения эмоциональности и регуляции к диспозиционной и ситуативной реакции, связанной с эмпатией.J Pers Soc Psychol. 1994, 66 (4): 776-797.

CAS PubMed Google ученый

98.

Gross JJ: Возникающая область регулирования эмоций: интегративный обзор. Обзор общей психологии. 1998, 2 (3): 271-289.

Google ученый

99.

Деррибери Д., Ротбарт М.К .: Возбуждение, аффект и внимание как компоненты темперамента. J Pers Soc Psychol. 1988, 55 (6): 958-966.

CAS PubMed Google ученый

100.

Eisenberg N, Shea CL, Carlo G, Knight G: Реагирование и познание, связанные с эмпатией: дилемма «курица и яйцо». Справочник исследований нравственного поведения и развития. Отредактировано: Kurtines WG, Hillsdale J. 1991, NJ: Lawrence Erlbaum, 63-68.

Google ученый

101.

Джексон Д.К., Мальмштадт-младший, Ларсон К.Л., Дэвидсон Р.Дж.: Подавление и усиление эмоциональных реакций на неприятные картинки.Психофизиология. 2000, 37 (4): 515-522.

CAS PubMed Google ученый

102.

Дэвидсон Р.Дж., Патнэм К.М., Ларсон К.Л.: Дисфункция нейронной схемы регуляции эмоций — возможная прелюдия к насилию. Наука. 2000, 289 (5479): 591-594.

CAS PubMed Google ученый

103.

Левин Б., Фридман М., Доусон Д., Блэк С.Э., Штусс Д.Т .: Вентрально-фронтальный вклад в саморегуляцию: конвергенция эпизодической памяти и торможения.Нейроказ. 1999, 5: 263-275.

Google ученый

104.

Стоун В.Э., Барон-Коэн С., Найт Р.Т .: Вклад лобной доли в теорию разума. J Cogn Neurosci. 1998, 10 (5): 640-656.

CAS PubMed Google ученый

105.

Граттан Л.М., Блумер Р.Х., Аршамбо Ф.Х., Эслингер П.Дж .: Когнитивная гибкость и эмпатия после поражения лобной доли. Neuropsychiatry Neuropsychol and Behav Neurol.1994, 7: 251-257.

Google ученый

106.

Шамай-Цури С.Г., Томер Р., Бергер Б.Д., Аарон-Перец Дж.: Характеристика дефицита эмпатии после префронтального повреждения мозга: роль правой вентромедиальной префронтальной коры. J Cogn Neurosci. 2003, 15 (3): 324-337.

CAS PubMed Google ученый

107.

Дамасио А.Р.: Ошибка Декарта: эмоции, разум и человеческий мозг.1994, Нью-Йорк: Оксфордский университет

Google ученый

108.

Шамай-Цури С.Г., Томер Р., Бергер Б.Д., Гольдшер Д., Аарон-Перец Дж .: Нарушение «аффективной теории разума» связано с правым вентромедиальным префронтальным повреждением. Cogn Behav Neurol. 2005, 18 (1): 55-67.

CAS PubMed Google ученый

109.

Буш Г., Луу П., Познер М.И.: Когнитивные и эмоциональные влияния в передней поясной коре головного мозга.Trends Cogn Sci. 2000, 4 (6): 215-222.

PubMed Google ученый

110.

Ochsner KN, Bunge SA, Gross JJ, Gabrieli JD: Переосмысление чувств: исследование FMRI когнитивной регуляции эмоций. J Cogn Neurosci. 2002, 14: 1215-1229.

PubMed Google ученый

111.

Levesque J, Eugene F, Joanette Y, Paquette V, Mensour B, Beaudoin G, Leroux JM, Bourgouin P, Beauregard M: нейронные схемы, лежащие в основе добровольного подавления печали.Биол Психиатрия. 2003, 53 (6): 502-510.

PubMed Google ученый

112.

Ламм К., Бэтсон С.Д., Десети Дж .: Нейронный субстрат человеческого сочувствия: эффекты перспективного восприятия и когнитивной оценки. J Cogn Neurosci. 2007, 19 (1): 42-58.

PubMed Google ученый

113.

Десети Дж., Джексон П.Л .: Функциональная архитектура человеческого сочувствия. Behav Cogn Neurosci Rev.2004, 3 (2): 71-100.

PubMed Google ученый

114.

Галлезе В., Гольдман А.И.: Зеркальные нейроны и имитационная теория чтения мыслей. Тенденции в когнитивных науках. 1998, 2: 493-501.

CAS PubMed Google ученый

115.

Гольдман А.И.: Этика и когнитивная наука. Этика. 1993, 103: 337-360.

Google ученый

116.

Топор А.Ф.: Цели и методы психофизиологии. Психофизиология. 1964, 62: 8-25.

Google ученый

117.

Niedenthal PM, Barsalou LW, Winkielman P, Krauth-Gruber S, Ric F: воплощение в отношениях, социальном восприятии и эмоциях. Pers Soc Psychol Rev.2005, 9 (3): 184-211.

PubMed Google ученый

118.

Льюис М: Социальное познание и самость.Раннее социальное познание. Под редакцией: Рошат П. 1999, Нью-Йорк: Эрлбаум, 81-98.

Google ученый

119.

Фрит У., Фрит CD: Развитие и нейрофизиология ментализации. Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci. 2003, 358 (1431): 459-473.

PubMed Central PubMed Google ученый

120.

Крейг Э.Д .: Физиологическое возбуждение как функция воображаемого, косвенного и прямого стресса.J Abnorm Psychol. 1968, 73 (6): 513-520.

CAS PubMed Google ученый

121.

Заяц РД: Без совести: тревожный мир психопатов среди нас. 1993, Нью-Йорк: Саймон и Шустер

Google ученый

122.

Блэр Р.Дж .: Подход к морали, основанный на когнитивном развитии: исследование психопата. Познание. 1995, 57: 1-29.

CAS PubMed Google ученый

123.

Dadds MR, Perry Y, Hawes DJ, Merz S, Riddell AC, Haines DJ, Solak E, Abeygunawardane AI: внимание к глазам и дефицит распознавания страха при детской психопатии. Br J Psychiatry. 2006, 189: 280-281.

PubMed Google ученый

124.

Мили Л: Социобиология социопатии: интегрированная эволюционная модель. Поведенческие науки и науки о мозге. 1995, 18 (3): 523-599.

Google ученый

125.

Блэр Р.Дж., Сиполотти Л: нарушение социальной реакции вспять. Случай «приобретенной социопатии». Мозг. 2000, 123 (Pt 6): 1122-1141.

PubMed Google ученый

126.

Сегин Дж. Р., Пил Р. О., Харден П. В., Тремблей Р. Э., Булерис Б. Когнитивные и нейропсихологические характеристики физически агрессивных мальчиков. J Abnorm Psychol. 1995, 104 (4): 614-624.

CAS PubMed Google ученый

127.

Morgan AB, Lilienfeld SO: метааналитический обзор связи между антиобщественным поведением и нейропсихологическими показателями управляющей функции. Clin Psychol Rev.2000, 20 (1): 113-136.

CAS PubMed Google ученый

128.

Додж К.А., Лохман Дж. Э., Харниш Дж. Д., Бейтс Дж. Э., Петтит Г. С.: Реактивная и проактивная агрессия у школьников и подростков с психическими расстройствами, подвергающихся хроническому насилию. J Abnorm Psychol. 1997, 106 (1): 37-51.

CAS PubMed Google ученый

129.

Рейн А., Мелой Дж. Р., Бирле С., Стоддард Дж., Лакасс Л., Бухсбаум М. С.: снижение префронтального и подкоркового функционирования мозга, оцененное с помощью позитронно-эмиссионной томографии у хищных и аффективных убийц. Behav Sci Law. 1998, 16 (3): 319-332.

CAS PubMed Google ученый

130.

Herpertz SC, Dietrich TM, Wenning B, Krings T, Erberich SG, Willmes K, Thron A, Sass H: Доказательства аномального функционирования миндалины при пограничном расстройстве личности: исследование функциональной МРТ.Биол Психиатрия. 2001, 50 (4): 292-298.

CAS PubMed Google ученый

131.

Донеган Н.Х., Санислоу, Калифорния, Блумберг HP, Фулбрайт Р.К., Лакади С., Скудларски П., Гор JC, Олсон И.Р., МакГлашан Т.Х., Векслер Б.Э. Гиперреактивность миндалины при пограничном расстройстве личности: последствия для эмоциональной дисрегуляции. Биол Психиатрия. 2003, 54 (11): 1284-1293.

PubMed Google ученый

132.

Минзенберг MJ, Fan J, New AS, Tang CY, Siever LJ: Фронто-лимбическая дисфункция в ответ на лицевые эмоции при пограничном расстройстве личности: исследование фМРТ, связанное с событием. Psychiatry Res. 2007, 155 (3): 231-243.

PubMed Central PubMed Google ученый

133.

Кернберг О: Пограничная организация личности. J Am Psychoanal Assoc. 1967, 15 (3): 641-685.

CAS PubMed Google ученый

134.

Goyer PF, Andreason PJ, Semple WE, Clayton AH, King AC, Compton-Toth BA, Schulz SC, Cohen RM: Позитронно-эмиссионная томография и расстройства личности. Нейропсихофармакология. 1994, 10 (1): 21-28.

CAS PubMed Google ученый

135.

Wiehe VR: Сочувствие и нарциссизм в выборке лиц, виновных в жестоком обращении с детьми, и в выборке для сравнения приемных родителей. Жестокое обращение с детьми Negl. 2003, 27 (5): 541-555.

PubMed Google ученый

136.

Baron-Cohen S, Leslie AM, Frith U: Есть ли у аутичного ребенка «теория разума» ?. Познание. 1985, 21 (1): 37-46.

CAS PubMed Google ученый

137.

Хобсон Р.П .: Колыбель мысли. 2002, Лондон: Macmillan

Google ученый

138.

Роджерс SJ: Исследование дефицита имитации при аутизме. Подражание в младенчестве. Отредактировал: Надель JBG.1999, Кембридж: издательство Кембриджского университета, 254-283.

Google ученый

139.

Доусон Дж .: Психобиологический взгляд на раннее социально-эмоциональное развитие детей с аутизмом. Рочестерский симпозиум по психологии развития. Отредактировано: Toth SCD. 1991, Хиллсдейл, штат Нью-Джерси: Эрлбаум, 207-234.

Google ученый

140.

Доусон Г., Мельцов А.Н., Остерлинг Дж., Ринальди Дж., Браун Э: Дети с аутизмом не могут ориентироваться на естественные социальные стимулы.J Autism Dev Disord. 1998, 28 (6): 479-485.

CAS PubMed Google ученый

141.

Блэр RJR: Разве Каин не смог представить мысли Авеля до того, как он его убил? Связь теории разума и агрессии. Индивидуальные различия в теории разума. Отредактировано: Repacholi BSV. 2003, Hove: Psychology Press, 143-169.

Google ученый

142.

Корона Р., Диссанаяке К., Арбель С., Веллингтон П., Сигман М.: Отвращает ли аффект маленьких детей с аутизмом? Поведенческие и сердечные реакции на стресс экспериментатора.Child Dev. 1998, 69 (6): 1494-1502.

CAS PubMed Google ученый

143.

Blair RJR: Психофизиологическая реакция на чужие страдания у детей с аутизмом. Личность и индивидуальные различия. 1999, 26: 477-485.

Google ученый

144.

Блэр Р.Дж .: Краткий отчет: нравственность аутичного ребенка. J Autism Dev Disord. 1996, 26 (5): 571-579.

CAS PubMed Google ученый

145.

Чарман Т., Светтенхэм Дж., Барон-Коэн С., Кокс А., Бэрд Дж., Дрю А. Младенцы с аутизмом: исследование сочувствия, ролевой игры, совместного внимания и имитации. Dev Psychol. 1997, 33 (5): 781-789.

CAS PubMed Google ученый

146.

Хобсон Р.П., Ли А. Имитация и идентификация при аутизме. J Детская психическая психиатрия.1999, 40 (4): 649-659.

CAS PubMed Google ученый

147.

Остерлинг Дж., Доусон Дж .: Раннее распознавание детей с аутизмом: исследование домашних видеозаписей в первый день рождения. J Autism Dev Disord. 1994, 24 (3): 247-257.

CAS PubMed Google ученый

148.

Доусон Г., Хилл Д., Спенсер А., Гальперт Л., Уотсон Л.: Аффективный обмен между маленькими аутичными детьми и их матерями.J Abnorm Child Psychol. 1990, 18 (3): 335-345.

CAS PubMed Google ученый

149.

Фадига Л., Фогасси Л., Павеси Г., Риццолатти Г.: Содействие двигательной активности во время наблюдения за действием: исследование магнитной стимуляции. J Neurophysiol. 1995, 73 (6): 2608-2611.

CAS PubMed Google ученый

150.

Теорет Х, Халлиган Э, Кобаяши М., Фрегни Ф., Тагер-Флусберг Х, Паскуаль-Леоне А: Нарушение моторной поддержки во время наблюдения за действиями у людей с расстройством аутистического спектра.Curr Biol. 2005, 15 (3): Р84-85.

CAS PubMed Google ученый

151.

Дапретто М., Дэвис М.С., Пфайфер Дж. Х., Скотт А.А., Сигман М., Букхаймер С.Ю., Якобони М.: Понимание эмоций у других: дисфункция зеркальных нейронов у детей с расстройствами аутистического спектра. Nat Neurosci. 2006, 9 (1): 28-30.

PubMed Central CAS PubMed Google ученый

152.

Sifneos PE: Кратковременная психотерапия и эмоциональный кризис. 1972, Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета

Google ученый

153.

Berthoz S, Hill EL: обоснованность использования самоотчетов для оценки способности регуляции эмоций у взрослых с расстройством аутистического спектра. Eur Psychiatry. 2005, 20 (3): 291-298.

PubMed Google ученый

154.

Фрит У: лекция Эмануэля Миллера: путаница и споры о синдроме Аспергера.J Детская психическая психиатрия. 2004, 45 (4): 672-686.

PubMed Google ученый

155.

Hill E, Berthoz S, Frith U: Краткий отчет: когнитивная обработка собственных эмоций у людей с расстройством аутистического спектра и у их родственников. J Autism Dev Disord. 2004, 34 (2): 229-235.

PubMed Google ученый

156.

Cedro A, Kokoszka A, Popiel A, Narkiewicz-Jodko W: Алекситимия при шизофрении: исследовательское исследование.Psychol Rep. 2001, 89 (1): 95-98.

CAS PubMed Google ученый

157.

Maggini C, Raballo A: Алекситимия и шизофреническая психопатология. Acta Biomed. 2004, 75 (1): 40-49.

PubMed Google ученый

158.

Maggini C, Raballo A: Эгоцентричность, модель основных симптомов и психопатология при шизофрении. Психопатология. 2004, 37 (2): 69-75.

PubMed Google ученый

159.

Stanghellini G, Ricca V: Алекситимия и шизофрения. Психопатология. 1995, 28 (5): 263-272.

CAS PubMed Google ученый

160.

Todarello O, Porcelli P, Grilletti F, Bellomo A: Связана ли алекситимия с негативными симптомами шизофрении? Предварительное лонгитюдное исследование. Психопатология. 2005, 38 (6): 310-314.

PubMed Google ученый

161.

van ‘t Wout M, Aleman A, Kessels RP, Laroi F, Kahn RS: Обработка эмоций в выборке, не подверженной клиническим психозам. Schizophr Res. 2004, 68 (2–3): 271-281.

PubMed Google ученый

162.

Guttman H, Laporte L: Алекситимия, сочувствие и психологические симптомы в семейном контексте. Компр Психиатрия. 2002, 43 (6): 448-455.

PubMed Google ученый

163.

Дэвис М.С., Марш Л.: Самолюбие, самоконтроль и алекситимия: нарциссические особенности двух подростков с булимией. Am J Psychother. 1986, 40 (2): 224-232.

CAS PubMed Google ученый

164.

Хэвиленд М.Г., Сонн Дж. Л., Коверт П.А.: Алекситимия и психопатия: сравнение и применение прототипов Калифорнийского Q-набора.J Pers Assess. 2004, 82 (3): 306-316.

PubMed Google ученый

165.

Моригучи Y, Ohnishi T, Lane RD, Maeda M, Mori T, Nemoto K, Matsuda H, Komaki G: Нарушение самосознания и теория разума: исследование ментализации при алекситимии с помощью фМРТ. Нейроизображение. 2006, 32 (3): 1472-1482.

PubMed Google ученый

166.

Бертос С., Армони Дж. Л., Блэр Р. Дж., Долан Р. Дж.: ФМРТ-исследование преднамеренных и непреднамеренных (вызывающих смущение) нарушений социальных норм.Мозг. 2002, 125 (Pt 8): 1696-1708.

CAS PubMed Google ученый

167.

Decety J, Batson CD: Социальные нейробиологические подходы к межличностной чувствительности. Социальная неврология. 2007, 2 (3): 1-7.

Google ученый

168.

Десети Дж .: Человеческое сочувствие. Японский журнал нейропсихологии. 2006, 22: 11-33.

Google ученый

169.

Decety J: модель социальной когнитивной нейробиологии человеческого сочувствия. Социальная неврология: объединение биологических и психологических объяснений социального поведения. Отредактировал: Хармон-Джонс EWP. 2007, Нью-Йорк: Публикации Гилфорда, 246-270.

Google ученый

170.

Десети Дж., Ламм К.: Человеческое сочувствие через призму социальной нейробиологии. Научный мировой журнал. 2006, 6: 1146-1163.

PubMed Google ученый

Пределы эмпатии | Психолог

Снимки ужасающих последствий террористических атак, беженцев, покидающих свои разрушенные войной дома, и семей, оплакивающих жертву жестокости полиции, могут быть мучительными.Многие люди считают эту способность понимать и чувствовать то, что чувствуют другие, или сочувствие, как первоисточник морали и клей, скрепляющий общества. Президент Барак Обама назвал сочувствие «сердцем моего морального кодекса» и предположил, что дефицит сочувствия лежит в основе многих проблем нашего общества.

Сочувствие — ключевой компонент наших отношений, и во многих ситуациях оно действительно мотивирует людей помогать другим нуждающимся. Тем не менее, это не всегда так.Недавние психологические исследования показывают, что сочувствие — не совсем лекарство от общества — все, как мы часто думаем. Хотя это может способствовать развитию сотрудничества и мотивировать просоциальное поведение, в некоторых случаях сочувствие может на самом деле углубить разногласия в группах и вызвать агрессию против других.

Сила добра?
Большинство людей считают сочувствие хорошим. Думая об отсутствии сочувствия, возникает образ хладнокровного убийцы или безжалостного афериста, не заботящегося о чужих эмоциях или благополучии.И действительно, длинный ряд исследований показал, что эмпатия может вызывать просоциальное поведение. Некоторые из самых ранних экспериментов были проведены в 90-х годах социальным психологом Дэниелом Бэтсоном, одним из лидеров исследований эмпатии, и его коллегами. В одном исследовании они попросили участников представить, что чувствует человек из стигматизированной группы — например, человек со СПИДом, бездомный и даже осужденный убийца, и обнаружили, что эта экспериментальная манипуляция может улучшить отношение к таким людям.Другие группы также показали, что чувство сочувствия может помочь уменьшить волю к причинению вреда другим и улучшить межгрупповые отношения.

«Значительные доказательства подтверждают идею о том, что эмпатическое беспокойство мотивирует помощь, направленную на снижение вызывающей сочувствие потребности», — говорит Бэтсон. На самом деле, отмечает он, многие романы были написаны с целью вызвать беспокойство у членов чужой группы, поставив читателя на их место. «Часто то, что [авторы] пытаются сделать, — это создать такую ​​заботу, эту оценку благополучия другого, чтобы вызвать беспокойство», — говорит Бэтсон.«Читатель знает, что это вымышленный персонаж, но эти чувства могут быть обобщены [на других].»

Одним из ярких примеров, на который он указывает, является хижина дяди Тома, широко читаемый аболиционистский роман Гарриет Бичер-Стоу, опубликованный в 1852 году ». «[Эта книга], вероятно, считается произведением художественной литературы, написанной на английском языке, которая оказала большее влияние на изменение государственной политики, чем любая другая», — сказал мне Бэтсон. Очень влиятельная книга Стоу помогла повысить осведомленность о вреде рабства, и некоторые историки даже утверждали, что оно послужило катализатором гражданской войны, разразившейся менее десяти лет спустя.

Точно так же современные художники используют различные формы СМИ, чтобы культивировать осведомленность и заботу о группах людей, с которыми плохо обращаются. Например, популярное телешоу «Оранжевый — это новый черный» позволяет зрителям глубоко погрузиться в жизнь трансгендеров, гомосексуалистов и заключенных из числа меньшинств, проливая свет на реальные проблемы, с которыми сталкиваются эти группы в американской системе уголовного правосудия.

Хотя сочувствие может быть сильным мотиватором морально хорошего или альтруистического поведения, его влияние может иметь и противоположный характер.Представление о том, что сочувствие не всегда является силой добра, было недавно популяризировано психологом Полом Блумом из Йельского университета с широко обсуждаемыми статьями в популярных СМИ, таких как New Yorker и Boston Review, а также в недавней книге «Против сочувствия». Центральный аргумент Блума состоит в том, что сочувствие, которое он определяет как «чувство того, что чувствуют другие люди», не является лучшим руководством для принятия моральных решений.

Блум не первый, кто занял такую ​​позицию в отношении сочувствия. Философ Джесси Принц привел аналогичный аргумент в эссе 2011 года, где он утверждает, что сочувствие не является необходимым для моральных суждений.Еще до них известные мыслители, такие как Иммануил Кант, в более общем плане утверждали, что когда дело доходит до принятия моральных решений, рациональные соображения важнее эмоциональных реакций.

Недавние данные подтверждают это мнение. В определенных условиях, вместо того, чтобы мотивировать просоциальное поведение, сочувствие порождает враждебность и агрессию. В одном исследовании 2014 года психологи из Университета Буффало под руководством Аннеке Буффоне обнаружили, что, когда участники чувствовали, что причиняют боль своему конкуренту в математическом тесте — относительно безопасная среда, — даже когда конкурент не представлял прямой угрозы.«Люди скорее наказывают эмоционально, чем восстанавливают жертву», — сказала мне Мина Сикара, психолог, изучающая межгрупповую нейробиологию из Гарвардского университета.

Итак, эмпатия заставляет нас делать добро или зло? Некоторые исследования не предполагают ни того, ни другого. Один метаанализ исследований эмпатии и агрессии, проведенный психологом Дэвидом Вашоном из Университета Миннесоты, показал, что практически нет связи между низким уровнем эмпатии и злобой при различных типах агрессии, включая словесные, физические и сексуальные нападения.«Оказывается, если я хочу знать, насколько вероятно, что вы будете помогать людям, жертвовать на благотворительность или быть хорошим человеком, знание того, насколько вы сочувствуете, мало что скажет мне», — говорит Блум.

Даже истории, которые являются мощным способом вызвать сочувствие к угнетенным или подвергшимся жестокому обращению группам, не всегда используются во благо. Это очевидно в политической риторике, где такие политики, как Дональд Трамп, используют сочувствие для манипулирования. Трамп использует сильные эмоциональные реакции, вызванные привлечением внимания к жертвам террористических атак в западных странах, чтобы побудить людей поддержать антииммиграционную политику и отвергнуть беженцев.«Дональд Трамп много говорит о людях, на которых нападают, изнасилованы или убиты нелегальные иммигранты», — говорит Блум. «Я хочу в некоторой степени, чтобы население могло стать более иммунизированным против такого рода эмоционального обращения».

Друзья и враги
Ограничения эмпатии становятся наиболее очевидными в контексте конфликта и конкуренции. Сочувствие предвзято — мы с большей вероятностью сочувствуем тем, кто принадлежит к аналогичным социальным, расовым и политическим кругам. Вызов сильной эмпатической реакции на злодеяния по отношению к группам — мощный инструмент для мобилизации людей на общее дело.«Исторически сочувствие использовалось как главный инструмент, побуждающий людей к войне», — говорит Блум.

В конкурентных ситуациях, вместо того чтобы чувствовать грусть или горе при виде страдающего члена чужой группы, люди склонны испытывать удовольствие от чужой боли или злорадства и не будут чувствовать мотивацию помогать им. Есть даже отдельные нейронные цепи, которые определяют, как мы реагируем на страдания другой группы. Одно исследование 2010 года, проведенное психологом Гритом Хайном, который тогда работал в Цюрихском университете, показало, что различные нейронные реакции в областях мозга, связанные с эмпатией, предсказывают, готовы ли футбольные фанаты терпеть боль, чтобы помочь сторонникам одной и той же команды или фанатам соперника. команда.

Согласно Cikara, это не просто опасность низкого сочувствия к чужим группам, но риск чрезмерного сочувствия к группам, которые могут побудить людей принять крайние меры, такие как принесение в жертву себя и причинение вреда другим в процессе. «Это интересно, потому что предполагает нечто противоречащее интуиции, а именно то, что […] возможно, один из способов ослабить предвзятость между группами — это на самом деле заставить людей немного меньше реагировать на групповые страдания», — сказал мне Чикара.

Недавние исследования Цикары и ее коллег подтверждают идею о том, что межгрупповые конфликты можно смягчить, уменьшив разрыв между сочувствием к своей собственной группе и тем, с кем они находятся в конфликте.Например, они обнаружили, что смещение внимания людей с членства в группах с использованием кратких описаний лиц в обеих группах успешно уменьшило эту предвзятость.

Регулирование сочувствия, воспитание сострадания
Сочувствие — мощный инструмент, так как же нам использовать его силу во благо? Большинство из нас думает о сочувствии как о автоматической, неконтролируемой реакции на боль и страдания окружающих. Экспериментальные данные исследований младенцев и животных предполагают, что сочувствие является врожденным: младенцы будут плакать, когда услышат плач другого ребенка, а крысы помогут освободить крысу, запертую в клетке, без обучения или обещания вознаграждения.

Однако недавние данные свидетельствуют о том, что мы можем регулировать степень сочувствия, которую мы испытываем. Джамиль Заки, социальный психолог из Стэнфордского университета, и его коллеги обнаружили, что, когда люди считают, что эмпатия находится под их контролем, они с большей вероятностью будут сочувствовать даже в сложных ситуациях, например, отвечая кому-то с противоположными социологическими взглядами или слушая эмоциональные истории. кем-то из чужой расовой группы. «Оказывается, простая вера в то, что сочувствие — это то, что вы можете изменить, кажется, заставляет людей прилагать больше усилий к сочувствию, особенно в случаях […], когда сочувствие не может естественным образом помогать людям поступать правильно», — сказал мне Заки.

По словам Заки, люди уже постоянно регулируют эмпатию. По его словам, врачи могут ослабить свое сочувствие, чтобы не сгореть из-за слишком сильной боли своих пациентов. Как и другие эмоции, способность настраивать наши эмпатические реакции в определенных ситуациях может помочь использовать их потенциальные преимущества. Регулирование эмоций может помочь улучшить политическое отношение к конфликтам — одна группа психологов обнаружила, что обучение израильтян регулированию эмоций сделало их более склонными к поддержке примирительных, а не агрессивных стратегий в израильско-палестинской политике.

Аналогичным образом, обучение контролю над эмпатическими реакциями может помочь улучшить межгрупповые отношения. Если вы узнали политика, рассказывающего истории, манипулирующие эмоциями, возможно, вы захотите уменьшить свое сочувствие. С другой стороны, вы бы хотели смягчить его в ситуациях, когда вы сталкиваетесь с людьми из разных групп или разных слоев общества.

С другой стороны, психологи, такие как Блум и Таня Сингер, нейробиолог из Института когнитивных исследований человека и мозга им. Макса Планка в Германии, верят в совершенно другую стратегию.Вместо того, чтобы работать с сочувствием, они считают, что более эффективным решением является воспитание сострадания — более отдаленной формы заботы и заботы о благополучии других.

Сингер и ее коллеги работали над методами обучения состраданию, опираясь на буддийскую практику медиации любящей доброты, которая включает в себя тихую концентрацию на передаче заботливых чувств от близких к незнакомцам и, в конечном итоге, ко всем живым существам. Исследования показывают, что сострадание, в отличие от эмпатии, не страдает такими же ограничениями.Он также активирует совершенно другую сеть областей мозга и увеличивает просоциальное поведение, улучшая эмоциональное благополучие.

Обретение сочувствия в мозгу
Психологи определяют сочувствие множеством способов, и некоторые считают сочувствие компонентом сочувствия, а не отдельным от него. «Вы можете найти почти столько определений эмпатии, сколько людей, пишущих об эмпатии, — говорит Сикара.

Сочувствие часто описывается как сочетание трех факторов: когнитивная эмпатия (размышление об эмоциях другого человека), эмоциональная эмпатия (разделение эмоций другого человека) и мотивационная эмпатия (забота об эмоциях другого человека — или сострадание).«Сочувствие — это не что-то одно, это скорее общий термин, описывающий различные способы, которыми люди реагируют на эмоции друг друга», — объясняет Заки.

Каждый из них, хотя и тесно связан, на самом деле является независимым психологическим и неврологическим процессом. В последние годы, когда исследователи начали исследовать мозг, чтобы лучше понять, как эмпатия работает на нервном уровне, исследования начинают показывать, как эти три компонента можно разделить на части в мозгу.

На самом базовом уровне нейробиологи обнаружили, что эмпатия стимулирует общие представления в мозгу — участники активируют одни и те же нервные области в ответ на ощущение боли и наблюдение за другими, страдающими от боли.Социальные нейробиологи, такие как Клаус Ламм из Венского университета, использовали различные методы нейровизуализации, такие как функциональная МРТ, для изучения основных мозговых механизмов эмпатии. Классический подход к изучению этого, согласно Ламму, — это парадигма боли, когда исследователи помещают участников в МРТ-сканер и записывают их нейронную активность, когда они получают болезненный шок или наблюдают, как другие получают болезненный шок.

В недавних исследованиях Ламм и его коллеги обнаружили, что этими активациями можно искусственно управлять.Одно функциональное исследование МРТ показало, что назначение участникам обезболивающих с плацебо снижало активацию областей мозга, связанных с болью и сочувствием к боли. Кроме того, они обнаружили, что блокаторы опиоидов могут блокировать уменьшение плацебо как собственной реакции на боль, так и эмпатической реакции на страдания другого человека.

Исследования также показали, что когнитивная эмпатия, эмоциональная эмпатия и сострадание активируют уникальные сети в мозгу, и что эта активация предсказывает различные поведенческие результаты.«Что делают нейробиологические исследования, так это то, что они в основном подтверждают то, что социальные психологи предлагали уже довольно давно», — сказал мне Ламм.

Сила добра и зла
Возможно, лучший способ думать о сочувствии — это как сущность, отдельная от морали. Сам Бэтсон предположил это в статье 2009 года, где он написал: «Мы полагаем, что альтруизм, вызванный эмпатией, лучше всего рассматривать не как моральный и аморальный, а как аморальный».Некоторые психологи считают, что человечество могло бы лучше всего процветать, если бы мы избегали всего этого вместе и вместо этого полагались на рациональные, аргументированные мысли. Другие видят более тонкий баланс — и то, и другое необходимо, чтобы сделать мир лучше. «Пол говорит о том, что если вы хотите добиться справедливости в обществе, альтруизм, вызванный эмпатией, не обязательно лучший способ», — говорит Бэтсон. «Мое собственное предубеждение состоит в том, что аргументированная моральная мысль сама по себе тоже не лучший выход. Изменения, о которых говорит Пол, заставляют их работать вместе.’

В целом, важно знать, когда нужно сопереживать, и оценивать мотивы людей, которые пытаются критически разжечь наши эмоции. Умение притуплять нашу реакцию на истории, рассказываемые некоторыми политиками, в конечном итоге может помочь сделать наш мир лучше.

Вставка: Переосмысление расстройств эмпатии

Общество часто стереотипно воспринимает людей с аутизмом и синдромом Аспергера как антисоциальных, бесстрастных и лишенных эмпатии людей. Однако научные данные показывают, что, хотя люди с аутизмом могут иметь трудности с когнитивной эмпатией (пониманием того, что чувствует другой человек), их эмоциональная эмпатия (способность чувствовать то, что чувствует другой) остается неизменной.

Все больше исследований показывают, что снижение способности к сочувствию у некоторых людей с аутизмом на самом деле происходит из-за алекситимии, отдельного состояния, которое ухудшает эмоциональную обработку. Алекситимия присутствует примерно у 10 процентов населения в целом и примерно у половины людей с аутизмом.

Одно исследование 2011 года, например, проведенное психологом Джеффри Бердом из Королевского колледжа Лондона, показало, что избегание взгляда — тенденция тратить меньше времени на сканирование частей лица, отображающих эмоции, таких как рот и глаза, — было особенностью алекситимия, а не аутизм.

В другом недавнем исследовании группа нейробиологов из Италии и Австрии обнаружила, что участники с аутизмом демонстрировали такие же эмпатические ответы на моральные дилеммы, что и люди без этого заболевания. Фактически, люди с аутизмом демонстрировали более сильный эмоциональный стресс, когда сталкивались с утилитарной дилеммой (жертвовать одним, чтобы спасти многих), и с меньшей вероятностью одобряли варианты, которые наносили прямой вред другому человеку.

Людей с психопатией также часто называют бессердечными и лишенными сочувствия.Популярные изображения психопатов включают серийных убийц, таких как Тед Банди или вымышленный Ганнибал Лектор.

В последние годы психологи начали исследовать вопрос о том, не обладают ли люди с психопатией способности полностью понимать и чувствовать то, что чувствуют другие, или же они просто с меньшей вероятностью поступят так в определенных ситуациях. Факты свидетельствуют о последнем — недавние нейровизуализационные исследования показывают, что, хотя люди с более высоким уровнем психопатии меньше обеспокоены эмоциональными стимулами, когда они настроены внимать эмоциональным сигналам, различия между психопатами и непсихопатами в значительной степени исчезают.

В одном исследовании 2013 года Brain , например, группа Кристиана Кейзера из Нидерландского института нейробиологии обнаружила значительно меньшую нейронную активность у участников с психопатией, которые пассивно просматривали видео эмоционального взаимодействия рук, по сравнению с субъектами, не страдающими психопатиями. Однако когда экспериментаторы попросили их посочувствовать актерам в клипах, эти различия значительно уменьшились.