Диссоциативное расстройство идентичности симптомы: Эффективное лечение диссоциативного расстройства личности в Москве

Содержание

Эффективное лечение диссоциативного расстройства личности в Москве

Психиатры Москвы — последние отзывы

Все отлично. Я бы сказала 10 из 10. Доктор был очень вежливый, этичный. На приеме была беседа, скорректировал план лечения. Я была уже повторно. Уточнил мое самочувствие, после приема лекарств. Максим Алексеевич дал рекомендации. Общались на позитивной, дружеской волне. Буду повторно обращаться, потому что продолжаю у него лечение. Меня все устраивает.

Марина, 25 августа 2021

Хороший доктор! Внимательный, тактичный, доброжелательный. Врач проконсультировал по всем волнующим меня вопросам. Уделил достаточное время. Я получила все, что хотела от данного приема.

Ольга, 21 августа 2021

Приветливый, достаточно открытый, эмпатичный, внимательный врач. Доктор дал рекомендации, все понятно объяснил. Я получила помощь. В принципе все было прекрасно. Это был первый сеанс, первый опыт. Прием длился около часа. Я осталась довольна. Я бы рекомендовала врача.

Дарья, 18 августа 2021

Мы были впервые у этого доктора. Но больше ожидали разъяснений, как психотерапевта, а сам приём получился как у психиатра. Нас не спеша, внимательно выслушали. Далее врач назначил лекарства. Сам приём занял достаточно времени. Может, так и надо, но мы ожидали беседы с нами со стороны специалиста. Чупринина располагает к себе, доброжелательная. Возможно, как психиатр, очень даже компетентная.

Татьяна, 11 августа 2021

Мне показалось, что он квалифицированный, профессиональный и дружественно настроенный специалист. Врач действительно занимается всем не просто так, как некоторые другие, потому что у меня был опыт общения с психотерапевтами. Он расспросил меня и ребенка. Доктор сделал выводы и выписал нам рецепт того лекарства, которого я ранее не знала. Специалист также сказал, что повторная встреча необходима через месяц. Потом, я попросила подвести итоги нашей встречи. Врач сказал, что занят и не вышел больше на связь. Я обращалась к специалисту со своим ребенком, которому 15 лет. Для меня это очень тонкая и чувствительная тема. Я почитала отзывы на сайте и полагаясь на них решила попробовать. Что мне не хватило. Дело в диагностике. Все было достаточно размыто. Хотелось бы более точной диагностики и приватного 5 минутного общения с доктором без ребенка.

Аида, 22 июня 2021

Внимательный доктор. Он меня выслушал, нашёл в чем сложность, обозначил не хорошие симптомы, которые во мне увидел, объяснил, что со мной и назначил препараты. Врач сказал, что он будет со мной на связи.

Андрей, 24 мая 2021

Доктор не внимательный. Он назначил пациенту сдачу анализов, написал рекомендации и не поставил печать.

Рамиль, 04 мая 2021

Хороший и участливый доктор. Она меня вовремя приняла, выслушала и помогла подобрать лечение. Врач сказала, что если мне понадобится, можно обращаться к ней и без приема. Я записалась к ней на следующую консультацию.

Елена, 02 апреля 2021

Василий Александрович профессионал своего дела, как человек очень добродушный и располагает к себе. Меня полностью устроило, на приёме врач все разъяснил и дал дальнейшие рекомендации.

Лариса, 01 апреля 2021

Меня все устроило. У нас будут встречи в дальнейшем. Отношение было внимательное, уважительное. Сложилось положительное впечатление.

Мария, 22 апреля 2016

Показать 10 отзывов из 4937

Диссоциативное расстройство идентичности: как девочка пережила насилие отца, расщепив себя на 2500 личностей

Франс Мао
Би-би-си, Сидней

14 сентября 2019

Автор фото, JENI HAYNES/ NINE NETWORK

Подпись к фото,

Шести личностным идентичностям Джени Хэйнс разрешили свидетельствовать в суде против ее отца

В суде в тот день слушали одну женщину-свидетельницу. Но ее устами говорили шесть человек, готовых рассказать о пережитых ею издевательствах.

«Я зашла в зал суда, заняла свое место, принесла присягу, а затем спустя несколько часов вернулась в свое тело и ушла оттуда», — вспоминала об этом дне в интервью Би-би-си Джени Хэйнс.

Когда Джени была ребенком, ее постоянно насиловал отец Ричард Хэйнс. Австралийская полиция называет случившееся с ней одним из худших случаев надругательств над детьми в истории страны.

Чтобы справиться с психологической травмой, ее разум прибег к поразительной тактике — он придумал ей новые личностные идентичности, чтобы отстраниться от переживаемой боли. Издевательства были настолько жестокими и непрерывными, что, по словам Джени, чтобы выжить, ей пришлось придумать 2500 разных личностей.

В марте состоялись судебные слушания, на которых Джени свидетельствовала против своего отца от имени нескольких из этих личностей. В их числе была четырехлетняя девочка по имени Симфони.

Это был первый случай в Австралии и, вероятно, в мире, когда жертва с диагнозом «диссоциативное расстройство идентичности» дала показания от имени своих множественных личностей и сумела добиться обвинительного приговора.

«Мы не боялись. Мы так долго ждали, чтобы рассказать всем, что конкретно он сделал с нами, и теперь уж он не мог заставить нас замолчать», — сказала она.

6 сентября суд в Сиднее приговорил 74-летнего Ричарда Хэйнса к 45 годам тюремного заключения.

Внимание: в тексте содержится описание насилия и издевательств над ребенком

«Даже у себя в голове я не чувствовала себя в безопасности»

Семья Хэйнс переехала в Австралию из Лондона в 1974 году. Джени было четыре года, но ее отец уже тогда начал издеваться над ней. В Сиднее его действия стали вовсе садистскими и повторялись практически ежедневно.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Множественные «я» внутри Джени стали для нее способом спрятаться от насилия

«Издевательства моего отца были просчитанными и спланированными. Они были преднамеренными, и он наслаждался ими каждую минуту», — заявила Джени в суде. Как несовершеннолетняя потерпевшая, она имела право сохранять анонимность, но предпочла отказаться от него, чтобы иметь возможность раскрыть имя своего отца.

«Он слышал, что я умоляла его прекратить, он слышал, как я плакала, он видел боль и ужас, которые он во мне вызывал, видел кровь и нанесенные им физические повреждения. И на следующий день он сознательно принимался за это снова», — сказала она.

Хэйнс внушал дочери, что способен читать ее мысли, рассказала она. Он угрожал убить ее мать, брата и сестру, даже если она хотя бы подумает об истязаниях, не говоря уже о том, чтобы рассказать им об этом.

«Мой внутренний мир был захвачен отцом. Даже у себя в голове я не чувствовала себя в безопасности. Я лишилась способности осмысливать происходящее со мной и делать собственные выводы», — сказала Джени.

Чтобы скрыть свои ощущения, она выражала свои мысли через слова песен:

«He ain’t heavy/he’s my brother» (Он не обуза, он мой брат) — когда переживала о брате и сестре.

«Do you really want to hurt me/ Do you really want to make me cry» (Ты правда хочешь меня обидеть? Ты правда хочешь заставить меня плакать?) — когда думала о пережитом ею.

Отец ограничивал ее общение в школе, чтобы минимизировать ее контакты со взрослыми. Джени научилась быть тихой и незаметной, потому что, если ее «замечали», например, когда тренер по плаванию сказал ее отцу, что девочке нужно развивать свой талант, отец ее наказывал.

Автор фото, Jeni Haynes

Подпись к фото,

Ричард Хэйнс и его трое детей, Джени — справа

Джени не получала медицинскую помощь после травм от избиений и изнасилований. В результате у нее развились серьезные хронические заболевания.

Сейчас Джени 49 лет. У нее непоправимо испорчено зрение, повреждены челюсть, кишечник, анус и копчик. Ей пришлось сделать несколько серьезных операций, включая колостомию в 2011 году.

Насилие в жизни Джени продолжалось до 11 лет, когда ее семья вернулась в Британию. Вскоре после этого, в 1984 году, ее родители развелись. Она думает, что никто, даже мать, не знал, что она пережила.

«На самом деле он издевался над Симфони»

Современные австралийские специалисты называют состояние Джени диссоциативным расстройством идентичности (ДРИ). По их словам, это в большой степени связано с пережитым ею в детстве ужасным насилием — пережитым дома, в месте, которое должно было подразумевать безопасность.

«ДРИ — это и правда стратегия выживания», — рассказала в интервью Би-би-си детский психолог Пэм Ставропулос, специалистка по детским травмам.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Большую часть своего детства Джени говорила себе, что она — Симфони

«Это такая изощренная стратегия выживания, которую многие считают экстремальной. Но нужно помнить, что таким образом ребенок реагирует на экстремальный опыт жестокого обращения и психологической травмы», — сказала она.

Чем меньше возраст ребенка, пережившего травму, и чем хуже обращение с ним, тем более высока вероятность, что он будет прибегать к диссоциативности, чтобы справиться с ситуацией, в результате чего происходит расщепление личности.

Джени рассказала, что первой появившейся в ней личностной идентичностью стала Симфони — четырехлетняя девочка, которая существует в собственной временной реальности.

«Она страдала каждую минуту, когда папа жестоко со мной обращался. Когда он жестоко обращался со мной — своей дочерью Джени — на самом деле он издевался над Симфони», — рассказала Джени.

Шли годы, и сама Симфони начала придумывать новые личности, чтобы справиться с переживаемым насилием. У каждой из сотен и сотен личностей была своя роль, помогавшая справиться с элементами насилия, будь то особенно страшный эпизод или образы или запахи, вызывавшие травматичные воспоминания.

«Альтер-личность выходила из-за Симфони и становилась отвлекающим фактором. Мои альтер-личности служили для меня защитой от отца», — рассказала Джени.

Когда мы говорили об этом, примерно через полчаса после начала интервью, появилась Симфони. Джени предупреждала, что это может случиться. О том, что она вот-вот переключится, можно догадаться по тому, что ей становится сложнее сформулировать ответ.

«Привет, меня зовут Симфони. У Джени возникли проблемы. Давайте я вам все расскажу, если вы не против», — говорит она быстро.

У Симфони более высокий голос, более живая интонация. Она говорит, как маленькая девочка, едва переводя дыхание между словами. Мы говорили 15 минут. Она в мельчайших деталях помнит события, связанные со «злым папой», которые произошли десятки лет назад. Это впечатляет.

«Вот что я сделала. Я взяла все, что я считаю в себе ценным, все, что для меня важно и приятно, и спрятала от папы. Поэтому, когда он надо мной издевался, он издевался не над мыслящим человеческим существом», — сказала Симфони.

Личности Джени, которые помогли ей выжить

Подпись к фото,

Джени и некоторые ее сущности

Качок (Muscles) — тинэйджер в стиле Билли Айдола. Высокий и носит одежду, которая выставляет напоказ его сильные руки. Он спокойный и заботливый.
Вулкан (Volcano) — очень высокий и сильный, с головы до ног одевается в черную кожу. Волосы красит в соломенный цвет.
Рики — всего восемь лет, но он носит старый серый костюм. У него короткая стрижка, а волосы ярко-красные.
Джудас — невысокого роста, с рыжими волосами. Носит серые брюки от школьной формы и ярко-зеленый свитер. Всегда выглядит так, будто собирается что-то сказать.
Линда/Мэггот — высокая и стройная, в юбке 1950-х годов с розовыми аппликациями в виде пуделя. Волосы собирает в элегантный пучок, а брови у нее — домиком.
Рик носит огромные очки — такие же, как носил Ричард Хэйнс. Они закрывают его лицо.

В марте Джени разрешили давать показания в суде от лица Симфони и пяти других личностей, каждая из которых могла бы рассказать о различных аспектах пережитого насилия. На слушании присутствовала только судья, потому что юристы посчитали, что для присяжных эти показания окажутся слишком травматичными.

Изначально Хэйнсу было предъявлено 367 обвинений, в том числе множественные эпизоды изнасилования, содомии, развратных действий и плотского развращения ребенка младше 10 лет. Джени в ее разнообразных личностях могла дать в суде подробные свидетельства по каждому эпизоду. Ее множественные «я» помогли ей сохранить воспоминания, которые в противном случае скорее всего были бы утрачены из-за травмы.

Прокуроры также вызвали психологов по экспертов в ДРИ, чтобы объяснить особенности состояния Джени и оценить достоверность ее показаний.

«Мои воспоминания как человека с МРИ сегодня остается в том же нетронутом виде, как в тот день, когда они сформировались», — сказала Джени Би-би-си. После этого она ненадолго заговорила о себе во множественном числе: «Наши воспоминания просто застыли во времени. Если они мне понадобятся, я просто пойду и заберу их».

Симфони намеревалась «в мельчайших подробностях» восстановить детали преступлений, совершенных за семь лет жизни в Австралии. Качок, крепкий 18-летний парень, мог бы засвидетельствовать физическое насилие, а элегантная молодая женщина Линда должна была рассказать, как насилие повлияло на успеваемость Джени в школе и ее способность поддерживать отношения с людьми.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Дом семьи Хэйнс в Гринэйкре, на западе Сиднея

Симфони надеялась «использовать дачу свидетельских показаний, чтобы повзрослеть, — объясняет Джени. — Но мы разобрали один 1974 год, а он уже испугался и сдался, не смог с этим справиться».

После более чем двухчасовых свидетельских показаний Симфони на второй день слушаний отец Джени изменил свои показания и признал вину по 25 эпизодам — самым худшим, по словам Джени.

Еще десятки были засчитаны в ходе вынесения ему приговора.

«ДРИ спасло мне жизнь»

«Это дело — важная веха, насколько нам известно, это первый случай, когда показания разных ипостасей человека с ДРИ были приняты судебной системой и в итоге привели к осуждению виновного», — объясняет доктор Кэти Кезельман, президент австралийской организации Blue Knot Foundation, помогающей пережившим детскую травму.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Ричард Хэйнс признал себя виновным в более чем двух десятках актов сексуального насилия в отношении ребенка

Джени впервые заявила о насилии в 2009 году. Полицейское расследование, приведшее к вынесению приговора и тюремному заключению для Ричарда Хэйнса, продолжалось 10 лет.

В 2017 году он был экстрадирован в Австралию из Дарлингтона на северо-востоке Англии, где отбывал семилетний срок за другое преступление. До этого он жил с различными родственниками Джени, которым он рассказывал, что его дочь лжет и манипулирует людьми.

Узнав о насилии в отношении Джени, ее мать, которая развелась с Хэйнсом в 1984 году, стала активно помогать ей добиться правосудия.

Но на протяжении десятилетий попытки Джени получить помощь в преодолении последствий своих травм наталкивались на неприятие специалистов. Она говорит, что консультанты и терапевты отказывались от нее, потому что ее история вызывала у них недоверие или казалась им настолько травмирующей, что они сами не могли с этим справиться.

Диссоциативное расстройство идентичности

Отказ от общения — отсоединение от себя или мира — считается нормальной реакцией на травму.
ДРИ может быть спровоцировано пережитым, если человек (особенно в детском возрасте) в течение долгого времени переживал травму.
Отсутствие поддержки взрослого или присутствие взрослого, который говорит, что травма не была реальной, может способствовать развитию ДРИ.
Человек с ДРИ может чувствовать, что в нем существуют несколько «я», которые мыслят, действуют или говорят по-разному и даже могут иметь противоречащие друг другу воспоминания и переживания.
Специального медикаментозного лечения ДРИ не существует — специалисты в основном используют терапию проговаривания, чтобы помочь пациентам.

Несмотря на то, что в наши дни этот диагноз признан и его существование доказательно подтверждено, ДРИ обычно вызывает сомнения у обывателей и даже у некоторых врачей.

«Природа этого состояния такова, что оно вызывает недоверие и дискомфорт из-за причин его возникновения. Отчасти потому, что людям трудно поверить в то, что дети могут подвергаться такому жестокому обращению, — говорит доктор Ставропулос. — Вот почему случай Джени так важен — потому что это дело обеспечивает более широкое осознание этого очень сложного, но нередкого состояния, которое до сих пор до конца не принято».

Джени говорит, что ее ДРИ спасло ей и жизнь, и душу. В то же время это ее состояние и ее травма привели к серьезным жизненным трудностям.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Некоторые из личностей Джени — очень умные и опытные взрослые люди

Джени посвятила всю свою жизнь учебе, получив степень магистра и доктора юридических наук и философии. Но работать полный рабочий день у нее не получалось. Сейчас она живет с мамой, и обе они зависят от своих социальных пенсий.

В своем заявлении о понесенном ею ущербе Джени отмечает, что она и ее личности «живут с опаской, постоянно настороже. Мы должны скрывать свою множественность и стремиться к последовательности в поведении, отношениях, разговорах и убеждениях, что часто невозможно. Очень сложно управлять мнениями и взглядами, имея 2500 голосов внутри».

«Я не должна была так жить. — считает она. — Не заблуждайтесь, именно отец спровоцировал появление у меня ДРИ».

6 сентября, когда отцу выносили приговор в виде 45 лет лишения свободы, Джени сидела в нескольких метрах от него. Хэйнс, тяжело больной человек, сможет ходатайствовать об условно-досрочном освобождении не раньше, чем через 33 года.

Вынося приговор, судья Сара Хаггет сказала, что скорее всего Хэйнс умрет в тюрьме. Его преступления, по ее словам, были «ужасающе отвратительными и извращенными».

По словам судьи, в приговоре невозможно отразить всю серьезность причиненного подсудимым вреда.

«Я страстно хочу, чтобы о моей истории узнали, — сказала Джени в интервью Би-би-си перед вынесением приговора. — Я хочу, чтобы моя 10-летняя борьба за справедливость стала тем огнем, который расчистит поле для людей, идущих за мной».

«Если у вас возникло ДРИ в результате насилия, то добиться правосудия теперь возможно. Вы можете пойти с заявлением в полицию, и вам поверят. Ваш диагноз больше не является препятствием для правосудия», — говорит Джени.

как возникает множественная личность — T&P

Множественное расстройство личности — яркое, но довольно спорное заболевание, до сих пор вызывающее бурные дискуссии среди врачей и ученых. Кто-то сомневается, существует ли оно вообще, кто-то — стоит ли считать это состояние отклонением от нормы. «Теории и практики» вспомнили, с чего начались исследования этого психиатрического феномена и почему не стоит спешить с его оценкой.

Диссоциативное расстройство идентичности — состояние, в котором у пациента помимо основной личности есть еще как минимум одна (а часто и больше) субличность, периодически «перехватывающая управление» телом и действующая в соответствии с собственными представлениями о жизни. Эти представления могут сильно отличаться от привычек и философии настоящего хозяина тела.

Несмотря на то что часть специалистов считает эту болезнь ятрогенной — то есть спровоцированной неосторожными словами врачей или просмотром «научного» телешоу, — есть ряд свидетельств, указывающих на обратное. Одно из самых внушительных — история заболевания. Случаи диссоциативного расстройства фиксировались и тогда, когда ни психотерапевтов, ни телешоу не было и в помине. Впрочем, не существовало и самой психиатрии.

Один из первых описанных случаев диссоциативного расстройства личности произошел в конце XVIII века в немецком городе Штутгарте. Во Франции только-только произошла революция, и аристократы, спасая свои жизни, бежали из родной страны в соседние государства, в том числе и в Германию. Молодая жительница Штутгарта слишком близко приняла к сердцу их несчастья. У нее внезапно появилась вторая личность — француженка. Та не только прекрасно говорила на «родном языке», но и заметно хуже справлялась с немецким, у нее появлялся ощутимый акцент. Появившаяся француженка была аристократических кровей, и ее манеры и привычки полностью соответствовали статусу. Примечательно, что немецкая девушка не помнила, что делала «француженка», а та знать ничего не знала о законной хозяйке тела.

Юная немка не была единственным человеком с таким заболеванием в своем веке, но, тем не менее, ее болезнь оказалась чрезвычайной редкостью — всего до середины XX века задокументировано 76 случаев диссоциативного расстройства идентичности. Интересно, что в последние десятилетия их описано куда больше — на сегодня в мире живет более 40 тысяч человек с этим диагнозом. Впрочем, это не означает начала «эпидемии» — психиатрия, со всем ее арсеналом медикаментов, появилась только в середине прошлого века, и, соответственно, контроль за заболеваемостью подобными расстройствами начался ненамного раньше.

На сегодняшний день про множественное расстройство личности написано довольно много книг и статей — как популярных, так и академических. Самое интересное в нем — пожалуй, момент появления заболевания в детстве. Никто не рождается «готовой», цельной личностью. Взрослея, ребенок испытывает множество эмоций и переживаний, слабо связанных между собой. Со временем они интегрируются воедино, формируя одну общую идентичность. Однако развитие ребенка не всегда идет гладко. В случаях, когда дети в раннем возрасте (около 2-х лет) оказываются разлучены с матерью, когда они переживают насилие или какой-либо травмирующий опыт, детские переживания могут остаться сегрегированными и привести к образованию двух и более личностей. Практически все пациенты с множественным расстройством личности (точнее, 97–98%) упоминают о тяжелом детстве с травматическими переживаниями.

Диссоциативное расстройство личности часто начинается в детском возрасте, однако может появиться и позднее. С годами у пациентов, как правило, растет количество «арендаторов». Так как личности, как правило, выполняют определенные функции, помогают справляться с теми или иными жизненными ситуациями, с появлением новых задач и проблем, появляются и новые жильцы, способные с ними справиться. У каждой из субличностей есть свое мировоззрение, свои привычки, жестикуляция и мимика, даже возраст и интеллект. В определенные моменты, по доброй воле «хозяина» или вопреки ей, контроль над телом получает какая-то из личностей, и все, сделанное ею в за время пользования, как правило, не контролируется и не запоминается самим пациентом.

Ключевым вопросом в жизни пациентов с диссоциативным расстройством личности являются отношения, сложившиеся в «коллективе». Субличности могут знать или не знать о существовании друг друга, проявлять себя агрессивно или тихо бродить по музеям в свое время, договариваться с владельцем тела о графике аренды или регулярно устраивать захваты власти. От этих факторов зависит и стратегия лечения — в его основе лежит психотерапия, и, хотя конечная ее цель — прийти к интеграции личностей в одну, важной задачей в процессе является «нейтрализация» опасных жильцов, и организация гармоничных отношений между всеми субличностями.

Более одной личности в одном теле, к сожалению — не единственный симптом диссоциативного расстройства идентичности. Зачастую ему сопутствуют депрессия, тревожные расстройства, фобии, расстройства сна и питания, даже галлюцинации. Диссоциативное расстройство иногда путают с шизофренией, но эти заболевания можно различить — при шизофрении, как правило, симптомы воспринимаются как вражеские акции инопланетян, КГБ или членов масонской ложи, чего нет при диссоциативном расстройстве. Кроме того, расщепление идентичностей при шизофрении — простое разделение психических функций вследствие общего распада личности, а вот при DID (Dissociative identity disorder — другое название множественного расстройства личности) все куда сложнее. Функции не просто разделяются, но и становятся полноценными личностями: каждая из них имеет свой стиль в одежде, болеет за свою футбольную команду и имеет свои представления о том, как стоит проводить время.

Лечение пациентов с диагнозом множественного расстройства личности, как правило, проходит долго, непросто и с большими эмоциональными затратами. Впрочем, не все согласны с тем, что его вообще надо лечить. Американский психолог Джеймс Хиллман, основатель школы архетипической психологии, убежден, что позиция, согласно которой синдром множественной личности считается расстройством, не более чем стереотип, с которым можно и нужно бороться, выступая за право людей с этим диагнозом считаться не менее нормальными, чем прочие. Цель терапии, по мнению Хиллмана — всего лишь создание гармоничных отношений всех субличностей. Его позицию поддерживают и многие пациенты. Идеологом подобного движения стала Трудди Чейз, отказавшаяся интегрировать субличности в единое целое и вместо этого наладившая с ними взаимовыгодное сотрудничество. О своем опыте она написала в книге «Когда кролик воет». На сегодня Трудди — далеко не единственная, кто отказывается от интеграции. Неудивительно: убить своими руками хороших знакомых и полезных помощников, пусть и символически, все-таки нелегко.

Флора Шрайбер

Серьезная и очень обстоятельная книга, написанная врачом о собственной пациентке, старающейся уживаться с шестнадцатью своими субличностями.

Дэниел Киз

Невероятная биография самого известного преступника с диагнозом множественного расстройства личности. В теле Билли Миллигана уживались 24 личности, включая югославского коммуниста, поэтессу-лесбиянку и трехлетнюю девочку. Кстати, у книги есть продолжение — «Войны Миллигана».

Трудди Чейз

Самое интересное в этой очень позитивной биографической книге — то, что она была написана Трудди Чейз в соавторстве с субличностями, и, читая ее, можно видеть изнутри командную работу всех «альтеров» Трудди.

Роберт Окснэм

Окснэм, президент «Азиатского общества» и известный общественный деятель, рассказывает в своей книге о том, как старался замаскировать свою болезнь алкоголизмом, боролся с провалами в памяти и работал в реабилитационном центре над интеграцией своих 11 субличностей.

Диссоциативное расстройство идентичности

Представьте себе степенную замужнюю женщину, которая работает в библиотеке и воспитывает пятилетнюю дочку. Она как всегда уходит на работу с утра, но вечером не возвращается; все родственники ее ищут, и через несколько дней находят — в психиатрической клинике. Сама пациентка рассказывает, что какая-то часть дня выпала из ее памяти без всякой внешней причины, и на следующее утро она обнаружила себя в постели с незнакомым мужчиной в дешевом отеле в другом городе. В больницу ее доставили полицейские, которых вызвал администратор отеля, потому что лежащего рядом мужчину перепуганная женщина ударила, он спросонья ответил тем же, завязалась драка. При этом женщина — у которой действительно не было ни следов травмы, ни признаков опьянения — плакала и клялась, что не помнит, как оказалась здесь с этим мужчиной и с ее ведома это произойти ни в коем случае не могло; мужчина говорит, что она сделала это совершенно добровольно и за достаточную плату. Несчастная библиотекарша совсем не похожа на многогранного Билли Миллигана, но именно так выглядит в реальной клинической практике диссоциативное расстройство идентичности.

По сравнению с другими терминами (например, расстройство множественной личности, как в МКБ-10) этот хорош тем, что включает определение “диссоциативное” и сразу отсылает нас к категории диссоциативных расстройств. По сути, эпизоды, когда пациент чувствует себя “другой личностью” — это истерические припадки. Классики психиатрии, мастера клинических описаний приучили нас видеть даже в типичных случаях, какой истерия бывает изобретательной и талантливой. Но случаи, когда “вторая личность” вдруг начинает говорить на языке, которого пациент никогда не знал, или умеет что-то, чего пациент никогда не умел — казуистичны, и не всегда им стоит верить; а “вторая личность” асоциальная, ведущая себя неадекватно ситуации, дезадаптирующая или даже прямо угрожающая жизни пациента неминуемо приведет его к психиатру.

Приведем симптомы этого расстройства так, как они описаны в критериях DSM-5, служащих основанием для постановки диагноза.

Нарушение собственной идентичности, которое характеризуется наличием у одного человека двух или более отличных личностных состояний — в некоторых культурах эти состояния могут трактовать как эпизоды одержимости. Ощущение себя самих как целостной личности, самостоятельно контролирующей свои действия, у таких пациентов прерывисто, разорвано, и этот разрыв проявляется в смене состояний всех сфер психики: аффекта, мышления, памяти, восприятия и может затрагивать соматическое состояние, чувствительную и двигательную сферу.
Повторяющееся выпадение из памяти (с последующим восстановлением) сведений о своей повседневной жизни, базовой персональной информации, эмоционально значимых, как правило, травматичных событий, которое невозможно трактовать как обычное забывание.
Симптомы значительно нарушают социальное и профессиональное функционирование пациента.
Расстройство нельзя связать с принятой в данной культуре религиозной практикой (например, если речь идет не о каком-нибудь шамане, для которого состояния “одержимости духами” — норма, а о “рядовом” носителе такой культуры, которого они будут серьезно беспокоить), а у детей — с игрой.
Симптомы не могут быть следствием приема психоактивных веществ или соматического/неврологического заболевания.

В сущности, в рамках диссоциативного расстройства идентичности могут проявляться любые диссоциативные симптомы: это и диссоциативная амнезия с затрудненным воспоминанием эпизодов из прошлого; и диссоциативная фуга, когда пациент внешне ведет себя упорядоченно, но на самом деле абсолютно бессознательно убегает или уезжает в другой город; и нарушения чувствительности или двигательной функции диссоциативной природы, когда, например, только одна из “личностей” хромает или страдает слепотой. Определение принадлежности расстройства к диссоциативным на основании всех этих симптомов очень помогает врачу в диагностике, с этой целью создано множество опросников и структурированных интервью, направленных именно на выявление диссоциативных симптомов (адаптированы, например, Шкала Соматоформной Диссоциации SDQ-20, Шкала Диссоциации DES, Кембриджская Деперсонализационная шкала CDS). Однако особенностью именно диссоциативного расстройства идентичности является то, что побуждает нас называть разные состояния пациента разными “личностями”: хотя и в рамках диссоциативных эпизодов, они обладают собственным характером, мышлением, памятью, которые так же стабильно сохраняются и передаются от эпизода к эпизоду, как и характеристики “основной” личности в “светлые промежутки”. В этом ключевое отличие диссоциативного расстройства идентичности от шизофрении. Хотя пациент с шизофренией тоже может называть себя разными именами, представлять себя разными персонажами, вдруг начать вести себя нехарактерно, а потом вернуться к прежнему поведению, в его случае ни о каких избыточных личностях речь не идет; за какие бы имена и фигуры он ни цеплялся, больной стремительно теряет ту единственную личность, которая у него была.

Тем не менее, вопрос дифференциальной диагностики диссоциативного расстройства с шизофренией неизменно возникает, поскольку кроме диссоциативных пациенты могут рассказывать и о типичных психотических симптомах:

нарушения восприятия: слуховые псевдогаллюцинации в форме голосов, которые комментируют их действия, или негативные галлюцинации, в том числе интересный феномен произвольной аналгезии, когда пациент может самостоятельно “снизить” болевую чувствительность
автоматизмы: ощущение, что кто-то вмешивается в ход мыслей пациента или управляет его действиями помимо его воли;

Различают две формы диссоциативного расстройства идентичности:

так называемая “одержимость”, когда другое состояние личности обусловлено, по мнению самого пациента, вмешательством духов или демонов; возникает на определенной культурной и религиозной почве

не связанная с ощущением одержимости, когда разные “личности” — это, как правило, люди разного пола, возраста, мировоззрения.

В зависимости от формы расстройства “голоса” или ощущения управления своими мыслями и действиями пациент будет относить на счет “духов” или внезапного вмешательства другой личности.

Но с другой стороны, в принципе валидность такого диагноза вызывает много вопросов. Как мы можем с уверенностью утверждать, что пациент нас не обманывает? Если вернуться к случаю с работницей библиотеки, полицейские не обнаружили никаких признаков насилия, а саму пациентку застали в таком виде, что больше склонялись поверить мужчине; в психиатрическую больницу ее доставили скорее из-за бурного выражения эмоций, а что-то более серьезное, чем реактивное расстройство, врачи заподозрили, только разобравшись, какую жизнь она обычно ведет. Диссоциативное расстройство идентичности, как и другие диссоциативные расстройства, часто симулируют — настолько, что симулянты становятся контрольной группой в исследованиях по выявлению нейрофизиологических коррелят.

Тем не менее, есть признаки, которые помогают врачу определить истинное расстройство и пациента, которому действительно можно помочь. В подавляющем большинстве случаев диссоциация становится реакцией на психологическую травму, поэтому в анамнезе пациента нужно искать обстоятельства, которые еще в детском возрасте могли бы расположить его так реагировать в дальнейшем (физическое и сексуальное насилие, отчуждение со стороны родителей и конфликты между ними) и, если расстройство проявилось уже во взрослом возрасте, — событие, которое могло его спровоцировать. В нашем клиническом случае таким провоцирующим событием стала смерть отца, хотя пациентка практически с ним не общалась, и он же был источником детской травмы: страдал алкоголизмом, бил жену и детей, потом и совсем ушел из семьи, не работал и жил на улице.

Другая особенность — множество сопутствующих психических расстройств, поскольку психологическая травма их провоцирует или облегчает их развитие. Это могут быть расстройства личности (не путать с расстройством идентичности — непрерывного ощущения себя как единой личности; здесь речь идет о патологии характера, неадаптивных стратегиях поведения у “основной” личности), депрессии, тревожные расстройства, обсессивно-компульсивное расстройство. Наша работница библиотеки до нынешней госпитализации безуспешно лечилась у психиатра по поводу тревожной депрессии.

Существует множество психологических концепций, которые объясняют, как травма приводит к диссоциативным симптомам, и каждая оправдывает определенный подход к психотерапии; в этом материале остановимся на биологической концепции.

Мы знаем, что ситуация угрозы вызывает у животного реакцию “борьбы или бегства”, когда все физиологические процессы направлены на повышение чувствительности к важным сигналам, реактивности, тонуса мышц. Но есть и еще один вид реакции, который срабатывает, когда ни то, ни другое невозможно — так называемая “притворная смерть”. Он менее адаптивен, чем “борьба или бегство”, но тоже в некоторой степени может минимизировать ущерб. При этом тонус мышц наоборот снижается, чувствительность к стимулам и реактивность падают. Именно в такой ситуации оказывается ребенок, когда угроза исходит со стороны взрослого. Предполагают, что в состоянии “мнимой смерти” происходит функциональная деафферентация, отрешение от всех внешних стимулов, как во сне — с которым часто сравнивают свое состояние пациенты с диссоциативным расстройством. Нормальное состояние связей между подкорковыми сенсорными центрами, непосредственно с ними связанными структурами, отвечающими за аффективный ответ, и собственно корой обеспечивает то самое непрерывное ощущение единичности и целостности собственной личности. Если эпизоды функциональной деафферентации часты в детстве, когда формируется основная масса таких связей, они могут впоследствии нестабильно работать во взрослом возрасте, особенно в ситуации угрозы. Нейровизуализация может зафиксировать результаты такого патологического развития: у пациентов с диссоциативным расстройством наблюдается, например, перестройка гиппокампа, уменьшение его объема регистрируется МРТ, и оно коррелирует с тяжестью психологической травмы детского возраста.

Еще одна особенность — чередование состояний гиповозбуждения (подобных “мнимой смерти”) и гипервозбуждения (подобных реакции “борьбы или бегства”). Ее ранее описывали при посттравматическом стрессовом расстройстве, которое по данным современных исследований сближается с диссоциативными расстройствами. Состояние гиповозбуждения соответствовало реальному переживанию травматической ситуации, а гипервозбуждения — так называемым “флешбэкам”, гиперреалистичным воспоминаниям о уже пережитых событиях. Такая же смена состояний, и те же нейрональные корреляты этих состояний (при гиповозбуждении — преимущественная активация префронтальной коры, поясной и парогиппокампальных извилин; при гипервозбуждении — миндалины, островка, дорсального стриатума) показаны при диссоциативном расстройстве идентичности — и они соответствуют разным “личностям”. То есть для той психологической ситуации, в которой существует пациент, разные личности по-своему функциональны, и если мы хотим его вылечить, нужно научить его другим способам адаптации.

Никаких способов напрямую управлять механизмами адаптивного поведения у нас пока нет, поэтому основным подходом в лечении диссоциативного расстройства идентичности остается психотерапия. Предпочтительны индивидуальные занятия с терапевтом и психодинамический подход (например, когнитивно-поведенческая терапия).

По общепризнанным рекомендациям ISSDT (Международное общество по изучению травмы и диссоциации), терапия проходит в три этапа: на первом терапевт пытается сформировать у пациента правильное понимание болезни, первично стабилизировать состояние и уменьшить выраженность сопутствующих депрессивных и тревожных симптомов; на втором необходимо подробно разобрать все травмы, которые привели к формированию защиты по механизму диссоциации, и цель третьего этапа — перейти от диссоциации к более организованным и адаптивным защитам.

Основная цель психофармакотерапии — борьба с коморбидными психическими расстройствами, которая облегчает психотерапевту подход к диссоциативному расстройству. Интересный аспект фармакотерапии — различный ответ на лекарственные препараты, который пациент может давать в разных личностных состояниях.

Источники

Sadock B. J., Kaplan H. I. Comprehensive Textbook of Psychiatry: X. – Wolters Kluwer, 2017.
Dissociation and the Dissociative Disorders: DSM-V and Beyond, edited by P. F. Dell and J. A. O’Neil. (2009). New York, NY: Routledge, 898 pp.
International Society for the Study of Trauma and Dissociation. Guidelines for treating dissociative identity disorder in adults, third revision //Journal of Trauma & Dissociation. – 2011. – Т. 12. – №. 2. – С. 115-187.
Dorahy M. J. et al. Dissociative identity disorder: an empirical overview //Australian & New Zealand Journal of Psychiatry. – 2014. – Т. 48. – №. 5. – С. 402-417.
Reinders A. A. T. S. et al. Opposite brain emotion-regulation patterns in identity states of dissociative identity disorder: A PET study and neurobiological model //Psychiatry Research: Neuroimaging. – 2014. – Т. 223. – №. 3. – С. 236-243.
Chalavi S. et al. Abnormal hippocampal morphology in dissociative identity disorder and post‐traumatic stress disorder correlates with childhood trauma and dissociative symptoms //Human brain mapping. – 2015. – Т. 36. – №. 5. – С. 1692-1704.

Как живут люди со множественной личностью — Wonderzine

«В туман» Яна погружалась довольно часто — бывали периоды, когда это происходило каждую неделю. Из-за этого ей трудно восстановить события своей жизни в хронологическим порядке — всё спуталось. «Мне больше тридцати, но я чувствую себя намного младше, — говорит Яна. — Как будто пропустила фрагменты собственной жизни». Из-за такой путаницы у неё не всегда получалось стабильно работать: слишком много сил уходило на то, чтобы просто справиться с повседневной жизнью. «Всю жизнь я думала, что я неудачница, ленивая и рассеянная, — говорит Яна. — У меня есть мозги, есть образование, но бывали периоды, когда я не могла сама себя обеспечивать. Мне казалось, я сама себя подвела».

В тридцать один год она попала к частному психиатру, который выдал заключение: «смешанное диссоциативное расстройство». Такой диагноз ставится, когда у человека есть симптомы нескольких диссоциативных расстройств. В Янином случае это симптомы ДРИ и ещё несколько диагнозов.

«Я пришла к психиатру и подробно рассказала о своих приступах и детском поведении, — говорит Яна. — Ещё о том, что иногда говорю о себе в третьем лице, и о том, что моя память как будто на самом деле не моя». На тот момент она уже заметила, что кроме ребёнка есть и другие личности — она подробно рассказала специалисту об их появлениях. После того как появилось заключение психиатра, многие странности получили своё объяснение. Теперь Яна сама не понимает, как могла годами не догадываться, что у неё есть альтернативные идентичности.

Постепенно, благодаря терапии и самостоятельной работе, Яна стала учиться наблюдать за собой и замечать переключения с одной идентичности на другую. Она стала пытаться договариваться со своими идентичностями, узнавать о них больше. «Однажды я нашла в телефоне диктофонную запись, — вспоминает она. — Я включила её — там был голос, низкий и довольно жуткий. Кто-то говорил: „Я существую в тебе“. Я так испугалась, что уронила телефон. После этого я уже не могла не верить в то, что меня — несколько».

Теперь, когда альтернативные личности появляются, они часто оставляют послания: записки, аудиозаписи, видео. Яна показывает мне видеозапись, сделанную «ребёнком»: на ней она, как маленькая девочка, кривляется перед камерой и рассказывает, что она собирается сегодня делать (в основном гулять). Часто они пишут посты в социальных сетях. Кроме «ребёнка» Яна насчитывает у себя шесть альтер-личностей. Дэви, Тёмная Дэви и Гневная Дэви — старшие. Они самостоятельны и могут принимать решения. Ещё есть Зверь и Травма — они взяли на себя все самые тяжёлые переживания в жизни Яны. В этих состояниях она не может разговаривать — именно из-за них раньше она думала, что у неё приступы. Ещё одна идентичность — Глас. Он анализирует информацию и связывает всех остальных между собой.

«Однажды я случайно за один вечер познакомился с двумя Яниными идентичностями, — говорит приятель Яны Даниил. — Раньше она рассказывала мне, что они существуют, но я никогда их не видел». Даниил вспоминает: в тот вечер он вёл эфир на радио «Зазеркалье» и пригласил Яну выступить в качестве гостьи. «Мы с другими гостями стояли на улице, и кто-то спросил у Яны, как у неё дела, — вспоминает он. — Она ответила, что всё хорошо. Тогда я посмотрел на неё и спросил, как бы обращаясь к другой её идентичности: „А у тебя?“ Это была просто шутка. Но она отреагировала странно, отошла в сторону, весь вечер держалась отстранённо». По дороге домой Даниил пытался извиниться, спросить, что именно задело подругу. И вдруг она сказала: «Если хочешь что-то узнать у Яны, тебе лучше поговорить с ней». Он понял, что разговаривает с кем-то другим. После расспросов выяснилось, что перед ним Гневная Дэви.

«Мы общались ещё несколько часов, — говорит Даниил. — Я спрашивал у неё: „Когда придёт Яна? Как давно ты в последний раз появлялась?“ Но она отвечала, что не может различать временные промежутки. Ещё она сказала, что она не из этого мира».

По словам Даниила, через пару часов он отошёл покурить, а когда вернулся, Яна была уже совсем другой. Она улыбалась, стала более активной, смеялась. «Я спросил, кто она, — вспоминает он. — Яна игривым тоном ответила: „Я — любимая девочка“. Я понял, что снова общаюсь с другой идентичностью. Она рассказала мне, что любит книжки с картинками. А про Яну рассказала, что та любит сливы и пиццу. И что сейчас Яна расстроена и не хочет выходить». По словам Даниила, в тот вечер у него было ощущение, будто он попал в постановку. Общался одновременно и с Яной, и не с ней, «как будто стороны её личности вдруг стали самостоятельными».

Диссоциативные расстройства — причины, симптомы, диагностика и лечение

Непосредственной причиной развития патологического состояния становится острая или хроническая психотравмирующая ситуация. Диссоциативные расстройства нередко наблюдаются в обстоятельствах, связанных с непосредственной угрозой для жизни больного: при природных и техногенных катастрофах, автомобильных авариях, крушениях поездов, насилии во время криминальных инцидентов и т. п. Кроме того, пусковым моментом может стать угроза всему тому, на основании чего больной формирует представление о собственной личности, ее целостности и значимости.

Диссоциативные расстройства может провоцировать смерть близких (наряду с потерей близкого человека пациент теряет и часть себя – как мужа, отца, жену, мать и т. д.), разрывы значимых отношений, увольнения, особенно при неопределенных или неблагоприятных перспективах дальнейшего трудоустройства (удар по профессиональной идентификации, падение личной ценности в социуме), банкротство, потеря собственного жилья и другие значимые травматические события. Иногда из-за несовпадения личной системы ценностей пациента с системами ценностей других людей причиной расстройства становятся события, не представляющие значимости для окружающих.

Выделяют три группы факторов, увеличивающих риск развития диссоциативного расстройства. Первая – индивидуальные особенности больного, склонность к легкому вхождению в трансовые состояния. Обычно эта способность выявляется у чувствительных, впечатлительных людей с богатым воображением. Вместе с тем, имеет значение наличие нормальных адаптационных механизмов. Если в детстве такой человек живет в благоприятном окружении, у него формируются здоровые способы приспособления к изменению внешних условий, и вероятность развития диссоциативного расстройства снижается.

Вторая – неблагоприятные условия жизни в детстве: ранняя потеря близкого человека, тяжелая болезнь, физическое и психологическое насилие в семье или в школе, особенно при эмоциональной изоляции, отсутствии поддержки и понимания со стороны взрослых. Третья – предыдущий травматический опыт. Диссоциативные расстройства чаще развиваются у людей, которые в прошлом воевали либо находились на территории военных действий, подвергались пыткам или продолжительному насильственному внушению, будучи жертвами террористов или участниками секты.

Диссоциативное расстройство идентичности

Причиной развития является интенсивное или длительное психотравмирующее воздействие в детском возрасте. Критическими факторами выступают: раннее нарушение привязанности (отсутствие контакта с матерью в возрасте до 2 лет), насилие, заброшенность и игнорирование ребенка. Диссоциативное расстройство проявляется наличием нескольких личностей в одном человеке. Личности могут быть разного пола, возраста и национальности, каждая имеет свою историю. Переход от одной субличности к другой осуществляется внезапно, каждая субличность не знает о существовании остальных и не представляет, что происходило за время ее «отсутствия».

Основной целью лечения диссоциативного расстройства является объединение разных личностей – такой подход позволяет обеспечить нормальное существование больного, его безопасность и интеграцию в общество. Используются различные психотерапевтические методики, в том числе – когнитивная психотерапия, гипноз, психодинамическая терапия, семейная психотерапия. При сопутствующих депрессивных расстройствах и выраженной тревоге назначают антидепрессанты. Диссоциативное расстройство идентичности требует длительной терапии. В литературе описаны случаи успешной интеграции даже при большом количестве субличностей, однако, многое определяется возрастом больного, его способностью и готовностью переносить стрессы, связанные с объединением «альтер эго», и другими факторами.

Диссоциативная амнезия

Диссоциативная амнезия – достаточно распространенное расстройство. Представляет собой частичную или полную потерю памяти на события, вызвавшие тяжелый психологический стресс. При этом больной находится в сознании, признает амнезию, ориентируется в собственной личности и сохраняет воспоминания о других событиях. Эта форма диссоциативного расстройства чаще выявляется у молодых женщин, пострадавших во время стихийного бедствия либо находившихся на территории военных действий. Кратковременные эпизоды диссоциативной амнезии нередко возникают при потере близких и других трагических событиях.

Лечение – создание благоприятной психологической атмосферы, психотерапия, в некоторых случаях в сочетании с лекарственной терапией. Утраченные воспоминания можно восстановить с помощью гипноза, однако, иногда они могут вызвать ухудшение состояния пациента с диссоциативным расстройством, поэтому решение о необходимости применения данной методики принимают индивидуально. Для выработки более адаптивных способов реагирования на психотравмирующие ситуации применяют когнитивно-поведенческую терапию и психодинамическую терапию, для облегчения контакта больного со своими чувствами и безопасного выражения переживаний используют различные виды креативной психотерапии. Прогноз благоприятный, обычно наблюдается полное выздоровление.

Диссоциативная фуга

Диссоциативная фуга – диссоциативное расстройство, при котором больные внезапно покидают дом, утрачивая воспоминания о своей прежней личности. Одни пациенты находятся в растерянности, другие создают новую личность, порой – весьма правдоподобную. Появление новой личности сопровождается изменением поведения. При продолжительной диссоциативной фуге больные могут устраиваться на работу по другой специальности и создавать новые семьи. В последующем прежняя личность возвращается, и пациент, страдающий диссоциативным расстройством, обнаруживает себя в незнакомом месте с новой, неизвестной ему жизнью. Воспоминания о существовании в период фуги утрачиваются.

Как правило, психиатры и психотерапевты работают с больными, уже пережившими возвращение к прежней личности, поскольку в период фуги больных ничто не беспокоит, и они не обращаются к специалистам. Лечение диссоциативного расстройства – помощь в переработке травмирующей ситуации, спровоцировавшей фугу. При продолжительной фуге может потребоваться помощь в адаптации к прежней жизни, поскольку многие пациенты тяжело переносят перемены, произошедшие за время их отсутствия. Прогноз благоприятный, обычно наблюдается полное выздоровление.

Деперсонализационное расстройство

Деперсонализация – диссоциативное расстройство, проявляющееся ощущением чуждости собственного тела или собственных психических процессов. Может быть периодическим или постоянным, сопровождаться эффектами искажения пространства и времени, восприятием себя, как робота или как человека, живущего в сновидениях. Пациент как будто не живет, а наблюдает за своей жизнью со стороны, не имея возможности ей управлять. Деперсонализация нередко сочетается с дереализацией – ощущением нереальности окружающего мира.

Различают деперсонализацию при различных психических расстройствах (шизофрении, депрессии, биполярном аффективном расстройстве, паническом расстройстве) и синдром деперсонализации-дереализации, как самостоятельное диссоциативное расстройство, обусловленное непереносимым стрессом. Причиной развития данного синдрома могут стать стихийные бедствия, аварии, насилие, жесткое обращение в детстве и пр. Установлено, что все виды деперсонализации связаны с повышенным уровнем тревоги, поэтому при лечении этого расстройства используют транквилизаторы и антидепрессанты. Прогноз при синдроме деперсонализации-дереализации благоприятный, при симптоматических деперсонализациях состояние определяется течением основного заболевания.

Транс и одержимость

Транс и одержимость – диссоциативные расстройства, сопровождающиеся временным изменением сознания, снижением способности осознавать собственную личность и происходящие события. Возникают у медиумов и служителей некоторых культов. В повседневной жизни могут наблюдаться у водителей, летчиков и представителей других профессий, связанных с длительным монотонным напряжением в сочетании с высокими скоростями и однообразием визуальных ощущений. Трансовые состояния могут становиться причиной авиакатастроф и автомобильных аварий.

При трансовых диссоциативных расстройствах, обусловленных проведением религиозных и оккультных ритуалов, может потребоваться психотерапевтическое лечение (гештальт-терапия, психоанализ, рациональная психотерапия) на фоне приема транквилизаторов. При трансах, связанных с выполнением профессиональных обязанностей, основную роль играют профилактические меры: регулярный отдых (в случае, если остановка невозможна – замена управления транспортным средством другим водителем либо пилотом), остановки в пути и кратковременный сон.

Другие диссоциативные расстройства

Диссоциативными конвульсиями называют псевдоприпадки, которые довольно точно могут имитировать припадки при эпилепсии, но не сопровождаются полной потерей сознания, непроизвольным мочеиспусканием и прикусыванием языка. Диссоциативные расстройства движений и ощущений представляют собой временные выпадения чувствительности или нарушения движений. Диссоциативный ступор проявляется временной полной или почти полной неподвижностью и отсутствием реакции на внешние раздражители при сохранении сознания. Лечение всех перечисленных диссоциативных расстройств – психотерапия, иногда в сочетании с лекарственной терапией.

Диссоциативные расстройства | Клиника La Salute

Врач: Богдан Марианна Наумовна

Источник: zoon.ru

Я обратилась в клинику впервые, но у доктора Марианны Наумовны я консультируюсь уже давно. Я хотела бы отметить компетентность этого врача, доброжелательность и открытость. Я давно знаю Марианну Наумовну и уже рекомендовала этого доктора своим знакомым. В клинике хорошее обслуживание, приятная обстановка, цены за приём у доктора такие же, как и в других клиниках. Особенно мне запомнились занавески в туалетной комнате.

Врач: Богдан Марианна Наумовна

Источник: prodoctorov.ru

На фоне депрессии у меня начались проблемы со здоровьем. Только тогда поняла, что дальше так продолжаться не может, нужно что-то делать. Обращение к психотерапевту было правильным решением, Марианна Наумовна оказалась профессиональным врачом и приятным человеком. Она несколько сеансов провела, подобрала лекарства и определила дозировки. Сильных препаратов не назначала и сразу сказала, что через некоторое время от них нужно будет отказаться. К тому моменту уже лучше себя чувствовала, сейчас без таблеток живу и все нормально. Депрессия в прошлом осталась, надеюсь, что навсегда.

Врач: Богдан Марианна Наумовна

Источник: docdoc.ru/doctor

Я специально обратилась к Марианне Наумовне, потому что ранее была у нее в другой клинике. Она хорошо ориентируется в теме. Тогда доктор составила мне эффективное лечение. Сейчас специалист очень внимательно выслушала меня и задавала подробные наводящие вопросы. У меня большое доверие к профессионализму этого врача!

Врач: Сараев Иван Дмитриевич

Источник: docdoc.ru

Врач назначил мне лечение, пока не знаю, насколько оно будет эффективным. А первое впечатление у меня хорошее. Показалось, что Иван Дмитриевич — умный человек. Он все выслушал, сделал, наверное, правильные выводы.

Врач: Сараев Иван Дмитриевич

Источник: docdoc.ru

Спасибо доктору Сараеву И. Д. Он показал себя как внимательный и вежлевый специалист, которому важна проблема пациента. Спасибо.

Врач: Ханыков Виктор Владимирович

Источник: zoon.ru

Доктор Виктор Владимирович Ханыков профессионал своего дела и приятен в общении. Мне очень помогла встреча с ним, все хорошо. Приняли вовремя, на ресепшен очень приятная девушка, она предложила мне чай, могу отметить приветливое отношение и обслуживание. В клинике очень красивое помещение, интерьер радует глаз, комфортно.

Врач: Ханыков Виктор Владимирович

Источник: napopravku.ru

Психиатр-нарколог, толк от него в обоих направлениях. Очень чуткий и добрый, не закармливает.

Врач: Ханыков Виктор Владимирович

Источник: docdoc.ru

Конструктивно, качественно и внимательно прошел прием. Врач расспросил о самочувствие, предыдущем лечение, выписал соответствующие лекарственные средства и дал советы.

Врач: Ханыков Виктор Владимирович

Источник: napopravku.ru

Подобрал схему лечения которая работает.С первого раза.Очень внимательный , приятный в общении и грамотныйспециалист своего дела.Благодарна ему

Врач: Князева Нина Александровна

Источник: docdoc.ru

Был только первичный прием. Доктор тщательно опросила меня и назначила лечение. Врач, даже, задержалась, потому что я был последним пациентом.

Врач: Князева Нина Александровна

Источник: docdoc.ru

Внимательный доктор. Она выслушала меня и назначила лечение. Я осталась довольна приемом!

Врач: Конохова Мария Владимировна

Источник: docdoc.ru

Доктор очень внимательный. Она нас выслушала, дала направление на обследование и выписала рекомендации.

Врач: Конохова Мария Владимировна

Источник: docdoc.ru

Грамотный специалист. Я пойду к ней повторно!