Фанатичный это: это … значение слова ФАНАТИЧНЫЙ

Фанатичный тип сознания как препятствие к толерантности Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

O.K. ТОКТОМАТОВ

аспирант Байкальского государственного университета

экономики и права, г. Иркутск e-mail: [email protected]

ФАНАТИЧНЫЙ ТИП СОЗНАНИЯ КАК ПРЕПЯТСТВИЕ К ТОЛЕРАНТНОСТИ*

Рассматривается фанатичный тип сознания, являющийся деформацией в структуре рациональной установки на жизнь. Исследуются причины возникновения фанатизма. Обращается внимание на взаимосвязи фанатизма с нетерпимым отношением к другим. Выявляются причины, препятствующие толерантности.

Ключевые слова: фанатизм; рациональность; деформация сознания; национализм; толерантность; эгоцентризм.

УДК 165.63 ББК 87.6

O.K. TOKTOMATOV

post-graduate student, Baikal State University of Economics and Law, Irkutsk e-mail: [email protected]

FANATIC TYPE OF CONSCIOUSNESS AS AN OBSTACLE TO TOLERANCE

The article deals with the fanatical type of consciousness considered as a deformation of the structure of rational life attitude. The reasons for emergence of fanaticism are studied. The author pays attention to connections between fanaticism and intolerance to other people and describes the reasons preventing tolerance.

Keywords: fanaticism; rationality; deformation of consciousness; nationalism; tolerance; self-centeredness.

В последнее время в российском обществе отмечается тенденция все более частого возникновения конфликтов на национальной и религиозной почве. Такие вспышки нетерпимости к представителям другой нации или конфессии для нашей страны — явление не редкое и не новое, но по-прежнему не имеющее решения, а потому актуальное.

Фанатичный тип сознания, присущий большей части современного общества, все чаще проявляет себя в таких формах, как терроризм и национализм. Перемены, произошедшие в российском обществе за последние 20 лет, дали о себе знать в виде изменения отношения человека ко всему, что его окружает. Данное изменение, прежде всего, проявляет себя в массовой рационализации общественного сознания: рационализм

утвердился в производстве, в науке, в политике, в частной жизни и культуре [3, с. 188]. Следуя данной логике, можно также утверждать, что рационализм постепенно проникает и в религию. Теперь индивид, приверженный рациональности, старается исключить из своей жизни любое проявление случайности, подводя веские основания под все, что он делает и о чем думает. Для него все предметы становятся одинаково священными или, наоборот, одинаково мирскими — так что снимаются любые ограничения на выбор методов и средств, определяемых предписаниями или запретами сакрального характера [Там же, с. 187]. Любой выбор делается из соображений пользы и эффективности. Именно поэтому, на наш взгляд, рациональность сознания является главной причиной

* Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ «Междисциплинарное исследование социокультурных механизмов преемственности ценностей» (проект № 11-33-00111а2).

© О.К. Токтоматов, 2012

все большего распространения фанатичного типа поведения в современном обществе. Однако здесь необходимо отметить, что многие русские философы выступали как раз против всеобщего распространения рационализма. Так, убежденным борцом с рационализмом был Л.

И. Шестов. В частности, он отмечал, что «люди покорились разуму и живут в мире необходимости, сила которой принудительная, безличная и безграничная. Необходимость основана на рационализме, она дарует людям уверенность в завтрашнем дне, но за это получает право калечить, уродовать, унижать человека» [8, с. 58]. Эти слова свидетельствуют о пагубности увлечения рационализмом.

Индивид с рациональным сознанием как мировоззренческой установкой пытается втиснуться в те сферы человеческого бытия, которые нельзя понять, не обладая верой. Разве можно понять, что такое духовный опыт или патриотизм, не пережив это внутренне? Фанатик как человек с деформированным сознанием и со своими корыстными целями стремится любым способом поработить все, что его окружает (в том числе и религию), т.е. использовать все в своих корыстных интересах. Так, например, Н.А. Бердяев утверждает, что рациональная теология устанавливает ложное учение о Промысле Божьем в мире [1, с. 102]. Фанатики видят в инквизиции, в пытках, в войнах Волю Бога — так снимается ответственность с исполнителей убийств. Кроме того, рациональность препятствует установлению данным человеком адекватных отношений с другим, вследствие чего у него формируется совершенно искаженное представление об окружающей действительности. Это легко понять на примере, когда субъект пытается постичь такие высокие ценности, как любовь к Родине, и, конечно же, когда хочет понять и полюбить Бога, по определению находящегося вне сферы рационального. Все окружающее рационалист «воспринимает как механизм достижения каких-то локальных целей и совсем минимально речь идет, допустим, о каких-то духовных человеческих измерениях, ценностных мировоззренческих позициях и перспективах их развития» [9, с. 44]. Может быть и такое, что даже другой человек будет восприниматься им как средство для достижения своих целей.

Итак, хорошо развитый интеллект рационалиста может находиться во власти эгоизма и характеризоваться корыстными целями, достижимыми посредством эксплуатации других. Именно эгоизм, по мнению Н.А. Бердяева, является причиной развития фанатичного сознания и уже в своем развитии опирается на эгоцентризм. Эгоцентризм как крайняя форма эгоизма разрушает личность [2, с. 192]. Личность должна выходить из себя к Другому и другим, а без этого она начинает задыхаться как из-за отсутствия воздуха, которым для нее является живое общение в мире эк-зистенциональном. Эгоцентрик не любит живых конкретных людей, а предпочитает абстракции [Там же, с. 193]. Объективация сознания, которую описывал Н.А. Бердяев, служит благодатной почвой для того, чтобы произошла деформация сознания в виде фанатизма. Такое сознание ориентировано на удовлетворение потребностей, которые могут возникнуть в потребительском обществе; в этом случае другие люди рассматриваются как объекты, отсутствует личностное отношение, и именно рациональные отношения помогают в достижении поставленных целей. В свое время К. Ясперс описывал схожие признаки отклонения, происходящие в общественном сознании. Так, например, он заметил, что «просвещенный человек отдалился от истины. Он мог маскироваться притязаниями на истину, тогда как на деле боролся за свои интересы наличного бытия и мог в качестве беспомощного невротика безумствовать, патетически провозглашая истину» [10, с. 493]. Такое отклонение он называл «фанатизмом истины», в последующем становящимся неистинным. Человек с таким сознанием обладает таким повышенным энтузиазмом, что готов ради истины на любую опасность. Но данный энтузиазм чаще всего находит подпитку в нечистых мотивах, поэтому лучше всего называть его «ложным энтузиазмом»: такая характеристика будет более правильной по отношению к фанатизму. Далее у фанатика возникает чувство превосходства над теми, кто лишен «света истины». К этому чувству присоединяется чувство власти, двигаемое волей к истине, «вскоре возникает стремление к борьбе, разрушению, мучительству» [Там же]. Стремление к истине становится

прикрытием ненависти, происходит эксплуатация истины. Такой индивид не может быть толерантным, но для достижения намеченных целей он будет «претерпевать» то, что ему не нравится.

Из-за происшедшей деформации сознания для фанатика веротерпимость перестает быть имманентным свойством религии, что опять же есть следствие его эгоизма, от которого он, вступая на путь обретения духовности, должен был отказаться в начале пути.

По мнению Н.А. Бердяева, нетерпимость обыкновенно связывали с сильными религиозными верованиями и вытекающими из нее национальной или революционно-социальной нетерпимостью [2, с. 82]. Терпимыми считались люди, лишенные страсти, «тепло-прохладные», что на самом деле есть поверхностное суждение. Произошла своего рода дискредитация верующих людей: частные случаи отклонений с признаками фанатизма начали применять ко всем представителям религии, к которой относился фанатик. Причины фанатизма начали искать в религии (крестовые походы, «исламский терроризм», «сектантство»), что верно только с формальной точки зрения, ведь именно представители тех или иных конфессий совершают социально негативные действия. Существует устоявшееся мнение, что вера является основанием фанатизма, но, на наш взгляд, данное мнение не совсем верно. Фанатизм появляется в среде людей, придерживающихся какой-либо идеологии, однако фанатик — не верующий, он не понимает или не хочет правильно понимать суть своей религии, принимая лишь форму. Рациональность сознания мешает человеку познавать реальность симпатическим проникновением, начинается утверждение себя самого через враждебность реальности [7, с. 539]. Так, человек с рациональным сознанием при соприкосновении с другой религией не видит и не хочет видеть внутреннего смысла, внутренней закономерности и собственной формы, которой она обладает. С таким настроением отгороженности и отторжения он изучает собственную религию или идеологию [Там же]. Нечистый мотив, как это становится ясно в дальнейшем, служит развитию фанатичного типа сознания.

Деформированный тип сознания порождает национализм, понимаемый не как проявление патриотических чувств, а как проявление симпатий и антипатий, порождаемых сентиментальной привязанностью. Фанатики разделяют людей на «своих» и «чужих». Это деление связано с тем, что человеку близки и понятны «свои» достижения и неудачи, сильные и слабые стороны национального менталитета. Характерно, что фанатик начинает одобрять негативные действия представителей своей нации. Фанатику не хватает беспристрастности, чтобы правильно оценить свои или чужие поступки. Ему приходится быть объективным, тогда «нам и свое начинает казаться таким же противным, как чужое» [8, с. 651]. Из этого следует: необходимо откинуть объективацию и начать относиться к «чужим» по-человечески, так же как и к «своим». Чаще всего при фанатизме националистического характера причиной отклонения служит страх. Как правило, фанатик может ощущать свою неполноценность по сравнению с представителями другой национальности или несоответствие их культурно-ценностного уровня своему, и чтобы как-то скрыть свой страх и тревогу, он начинает искать в них недостатки, критиковать их. Националистический фанатизм возникает как результат деформации на социокультурном уровне. Стоит заметить, что в данной статье национализм рассматривается не как орудие государства, а только как деформация сознания на уровне личности. Явными признаками фанатичного типа сознания в национализме являются нетерпимость, рационализм, экстремизм, терроризм и идеология как цель. Как только националисты объединяются в группы, необходимо создать идеологию, которая удовлетворяла бы представителей националистической группировки. Так, фанатизм чаще всего становится питательной почвой для развития идей о расовом и национальном превосходстве.

Таким образом, можно сделать следующие выводы. Во-первых, фанатик в своем мировоззренческом отношении чаще всего рационалист, пытающийся эксплуатировать религию или идею в своих личных интересах. Отсюда и возникает нетерпимость к другим людям, мешающим фанатику на его пути. Во-вторых, национализм как явление появился и стал развиваться как раз в

силу рационалистической установки людей, желающих жить по высоким принципам, но не понимающих, что для этого им в первую очередь необходимо отказаться от своих страстей, обид, эгоцентризма. Отметим

также, что рассмотрение рационализма как основания для возникновения и развития фанатизма является новым подходом в изучении этого сложного и многогранного явления (см.: [4; 5]).

Список использованной литературы

1. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. М., 2010.

2. Бердяев Н.А. О человеке, его свободе и духовности: Избранные труды. М., 1999.

3. Геллнер Э. Разум и культура. Историческая роль рациональности и рационализма. М., 2002.

4. Омельчук Р.К. Онтология веры как новый подход к пониманию фанатизма // Вопросы философии. 2012. № 4. С. 25-33.

5. Омельчук Р.К. Рациональность фанатизма в контексте исследования веры как механизма преемственности ценностей // Философские науки. 2012. № 4. С. 40-55.

6. Рациональное и иррациональное в Русской философии и культуре: Прошлое и современность: материалы Всерос. науч. заоч. конф. / под ред. С.А. Ан, Б.В. Емельянова. Барнаул, 2003.

7. Флоренский П.А. Сочинение: в 4 т. М., 1996. Т. 2.

8. Шестов Л. Сочинения: в 2 т. М., 1993. Т. 1.

9. Щеглов Б.С. Фактор рациональности в постнеклассическом дискурсе. Ростов н/Д, 2004.

10. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.

Referenses

1. Berdyaev N.A. O rabstve i svobode cheloveka. M., 2010.

2. Berdyaev N.A. O cheloveke, ego svobode i dukhovnosti: Izbrannye trudy. M., 1999.

3. Gellner E. Razum i kul’tura. Istoricheskaya rol’ ratsional’nosti i ratsionalizma. M., 2002.

4. Omel’chuk R.K. Ontologiya very kak novyi podkhod k ponimaniyu fanatizma // Voprosy filosofii. 2012. № 4. S. 25-33.

5. Omel’chuk R.K. Ratsional’nost’ fanatizma v kontekste issledovaniya very kak mekhanizma preemstvennosti tsennostei // Filosofskie nauki. 2012. № 4. S. 40-55.

6. Ratsional’noe i irratsional’noe v Russkoi filosofii i kul’ture: Proshloe i sovremennost’: materialy Vseros. nauch. zaoch. konf. / pod red. S.A. An, B.V. Emel’yanova. Barnaul, 2003.

7. Florenskii P.A. Sochinenie: v 4 t. M., 1996. T. 2.

8. Shestov L. Sochineniya: v 2 t. M., 1993. T. 1.

9. Shcheglov B.S. Faktor ratsional’nosti v postneklassicheskom diskurse. Rostov n/D, 2004.

10. Yaspers K. Smysl i naznachenie istorii. M., 1994.

Предложения со словом «фанатичный»

Мы нашли 80 предложений со словом «фанатичный». Также посмотрите синонимы «фанатичный».
Значение слова

• Каким-то образом этот фанатичный человек умеренных взглядов остался жив.
• Был среди нас один хороший малый, Геннадий, фанатичный музыкант.
• Фанатичный сторонник этой идеи, Крейн напутствовал Додда: «Предоставьте Гитлеру действовать по-своему».
• Фанатичный поляк Дзержинский не моргнув приступил к политической мести.
• У читателя есть возможность узнать, каким был в частной жизни фанатичный безумец, уничтоживший миллионы людей в мечте о власти над миром.
• В молодости фанатичный альпинист, Дильс в свободное время увлекался живописью.
• Во-первых, от дизентерии умер фанатичный враг казаков иеремия Вишневецкий.
• Других возмущал фанатичный монархизм владыки.
• Его фанатичный взор в поисках подходящей жертвы упал на Ганса Георга Кютемейера.
• Фосс очень ценный для Белого дела человек при условии, чтобы им руководил менее фанатичный и более умный начальник.
• Фанатичный католик, он до вступления своего на польский престол не только был монахом, но и носил звание кардинала.
• Генриха III настигает кинжал убийцы: короля, идущего на уступки протестантам, убивает фанатичный католик, доминиканский монах Жан Клеман.
• В 1490-е годы фанатичный доминиканский монах Савонарола приобрел огромное влияние на горожан.
• Этот фанатичный католик, стремившийся уравнять своих единоверцев в правах с протестантами, стал последним королем из дома Стюартов.
• Возглавлял Квантунскую армию генерал Отодзо Ямада, фанатичный и требовательный, имеющий большой опыт.
• Дзержинский, фанатичный, но пугливый большевик, не мог не поддерживать Сталина.
• Однако это не фанатичный бред, воспевающий Грейс Келли.
• Как фанатичный книжник, библиофил и охотник за новыми публикациями, Арсений Александрович, вне всякого сомнения, прочитал его.
• Фриц, восторженный, но не фанатичный национал-социалист.
• Троцкий был фанатичный и стопроцентный коммунист.
• И вышло бы именно так, если бы во главе Речи Посполитой стоял разумный монарх, а не глупец и фанатичный выученик иезуитов.
• Фанатичный старообрядец, Тимофей Саввич с подчиненными был суров.
• Впрочем, потом её вызывают на учёбу, но её жених, фанатичный католик, сжигает телеграмму.
• Она выглядела серой и измученной, но в глазах ее сиял столь знакомый мне странный фанатичный блеск.
• Мать не фанатично, но в глубине души верила в Бога.
• И я до сих пор фанатично работаю, хотя и немного меньше.
• Сколько знаю, мама никогда не была фанатично религиозной, «набожной».
• Фанатично настроенные Альмохады одерживали победу за победой.
• Двух ее братьев (из того же фанатичного племени коммунистов-идеалистов!) расстреляли в лубянском подвале.
• Кромвель фанатично верил, что его ведет Провидение.
• Их предательство фанатично настроило Гитлера против военного сословия.
• Однако, фанатично тренируясь, он попадает в сборную курса, затем факультета, а потом и всего Уральского политехнического.
• Из глубины леса голос комиссара фанатично призывал к действию.
• Симха также была фанатично предана коммунистической идее.
• На семилетие отец подарил Брайану акустическую гитару, и мальчик стал фанатично учиться играть.
• Кто он, этот фанатично преданный революции афганский офицер?
• Это потихоньку грызло меня изнутри, и, чтобы компенсировать тягостное чувство, я фанатично оперировал все, что ни попадалось мне под руку.
• Все либо фанатично за нее, либо столь же фанатично против.
• Фанатично влюблен в футбол и свою работу.
• Кто мог дать гарантию, что то же чувство фанатичного протеста, которое толкнуло Николаева на террористический акт, не овладеет им снова?
• https://sinonim.org/
• Кругом кривлялся и фанатично воевал атеизм.
• Партия фанатично возражает против европейской интеграции.
• Фанатично настроенные матросы атаковали дутовцев в рост с пением революционных песен.
• Троцкий понял, что Ленин, фанатично следовавший теории классовой борьбы Маркса, может сорвать все его глобальные планы.
• Жуков не дойдет до такой патологической забывчивости, до такого фанатичного обожествления.
• Я редко встречал такого фанатичного, такого страстного любителя лошади.
• Он фанатично скупал небольшие телеканалы по всей стране.
• Оба были фанатично поглощены идеей социалистической революции и доказывали ее скорую возможность.
• В нее отбирались фанатично преданные фюреру молодчики.
• Ах, он хотел бы быть столь же фанатично уверенным в себе, уверенным в том, что нужно делать и куда идти.
• Документы той эпохи рисуют Генриха как человека, фанатично преданного науке и христианской вере.
• Даже такого храброго и так фанатично защищавшегося?
• И все было так фанатично и довольно жутко выглядело.
• Оба фанатично религиозные они занимали свои обычные места в церкви на левом клиросе.
• Подводники, народ, фанатично преданный своему роду оружия, отдавали сердца Дёницу, который был для них больше чем просто командующим.
• В ней не было ничего фанатичного, ограниченного.
• И отнюдь не из бумаги, а вполне серьезно и фанатично пытаются реализовать свои идеи многие.
• Явно не соразмеряя соотношение сил, Ленин фанатично продолжал призывать на вооруженную борьбу против самодержавия.
• Помощники папы были молоды, активны, безжалостны и фанатично преданы церкви.
• Для Цукерберга, фанатично исповедующего принцип максимального упрощения своей службы, такое предложение было неприемлемым.
• А учитывая, как фанатично она любила Пушкина, можно догадаться, что это высший комплимент из ее уст.
• Они стали по сути первой сценой для молодых и фанатично любивших джаз музыкантов, стали «родильным домом» современного московского джаза.
• Все в Грузии знали его как фанатичного революционера, большевика и террориста.
• Его возбуждение выдавали фанатично горящие глаза.
• Архимед фанатично занимался исследованиями в области геометрии, арифметики, алгебры.
• Она хотела стать политработником, так как была фанатично предана власти, сделавшей ее из неграмотной пастушки всеми уважаемым человеком.
• Он винил в поражении промахи и слабости своих сторонников, фанатично преданных ему.
• Тем не менее пацаны шли к нам гурьбой, все фанатично любили футбол, и вскоре свыше 300 мальчишек занимались любимой игрой.
• Он был сдержан, не выносил показной набожности и фанатичного соблюдения обычаев.
• Ленин фанатично верил в собственные идеи «мировой революции».
• Екатерина во многом напоминала мать: фанатично верила, истово молилась и постилась до изнурения организма.
• Кроме фанатичного неистовства, опасного в человеке, как водобоязнь у собак, в них присутствует и ужасная фаталистическая апатия.
• Человек своей страны и своего века, он чтил освященную веками католическую догму и фанатично верил в католического бога.
• Можно сказать, что он фанатично, по-крестьянски верил в некий Мировой разум.
• Тем не менее в стране, где, казалось бы, фанатично любят игру, начались массовые волнения, протесты.
• Но, как и многие образованные люди, он мог фанатично верить в самые бредовые идеи, пока кто-нибудь их не опровергал.
• Я продолжал фанатично тренироваться в легкоатлетической Школе Алексеева, постепенно превращаясь в настоящую спортивную звезду.
• Мы знаем только с его слов, что до 16-летнего возраста он был «фанатично религиозен», а затем утратил веру в Бога.
• Раскольниками стали наиболее истовые верующие, фанатично преданные старым порядкам.
• Обитатели квартиры, похоже, фанатично предавались игре в бридж, вскоре ставшей повальным увлечением по всей стране.

Источник – ознакомительные фрагменты книг с ЛитРес.

Мы надеемся, что наш сервис помог вам придумать или составить предложение. Если нет, напишите комментарий. Мы поможем вам.

• Поиск занял 0.042 сек. Вспомните, как часто вы ищете, чем заменить слово? Добавьте sinonim.org в закладки, чтобы быстро искать синонимы, антонимы, ассоциации и предложения.

Пишите, мы рады комментариям

Фанатичные анти-истории. Беседа с Альберто Тоскано

29 ноября 2014 года философ Альберто Тоскано посетил семинар «Фанатизм, экстремизм, радикализм» в Бергене, организованный группой исследователей радикальной философии и литературы Университета Бергена. Тоскано также принял участие в мероприятиях, организованных Домом литературы Бергена, где он дал интервью Жизлу Селнесу, профессору сравнительного литературоведения Университета Бергена. Это интервью является отредактированной версией их беседы и впервые было опубликовано в составе выпуска, посвященного фанатизму, в норвежском журнале “Vagant’s” в 2015 году.

— Ваша книга «Фанатизм: о применениях идеи» (2010) является, в некотором смысле, историческим исследованием идеи фанатизма. Хотя речь идет скорее об анти-истории использования этой идеи, поскольку вы написали «полемическую» историю понятия «фанатизм». Почему вы считали, что необходимо срочно написать анти-историю фанатизма тогда, в 2010 году?

— Уже довольно давно меня интересовало то, как идея фанатизма работает внутри истории западной философии — особенно немецкой идеалистической философии — с чисто теоретической точки зрения. В конце XVIII века, в частности в трудах немецкого философа Иммануила Канта, философия поставила перед собой задачу сдерживать или ограничивать склонность мысли выходить за свои пределы. На определенном уровне — скорее философском, чем политическом — это как раз то, что называется фанатизмом. С одной стороны, Кант относится к нему как к особого рода заблуждению разума: взять, например, уверенность в том, что вы в состоянии представить себе бесконечное. Это заблуждение, тем не менее, — своего рода разумное заблуждение, врожденная склонность мышления пытаться выйти за свои пределы и уверенность в том, что разум может непосредственно, напрямую, даже каким-то мистическим образом ухватить нечто абсолютное.

Когда в 2001 году началась так называемая война с террором, казалось, что на нас обрушилась эпидемия фанатизма, с этими бесконечными разговорами о терроризме, его предотвращении, об исламе и его радикализации. Хотя слово «фанатизм» использовалось редко, в этот период возник целый комплекс высказываний и дискурсов, которые, тем не менее, обнаруживали явную общность. В начале книги я отмечаю тот факт, что даже в одном из первых текстов будущего президента Барака Обамы «Мечты моего отца» — в предисловии к изданию 2004 года, где он представляет свое якобы прогрессивное видение будущего Соединенных Штатов, — он сосредотачивает внимание на понятии или фигуре фанатика как заклятого врага всего либерального и цивилизованного. Таким образом, произошло своего рода короткое замыкание между историей философии и присутствием «фанатизма» в сфере повседневной речи, в прессе, в выступлениях политиков, в разумных доводах в пользу политики вмешательства, оккупации и т.д. Иными словами, замысел моей книги выкристаллизовывался из сочетания спекулятивного, академического и очень конкретного политического вопросов.

В то же время у меня была еще одна мотивация для создания книги, а именно попытки современных философов, а также современных политических движений, актуализировать определенные понятия политического радикализма: революции, антагонизма и антисистемной политики, когда они уже стали рассматриваться как отмирающие, забытые или запрещенные. Конечно, я понимал, что обвинениям в фанатизме подвергались не только политические религиозные движения, но и вся традиция освободительных движений от Великой французской и гаитянской революций, а также вся вторая половина XX века. Я хотел понять, почему определенная форма радикального политического воображения, практики и субъективности была исключена или отодвинута на задний план. Уже в первых главах становится очевидным, что эта книга о Другом либерализма — о его пределах, а возможно, пусть это звучит несколько высокопарно, о бессознательном либерализма. Эта книга об одержимости либерализма образами радикализма.

— Не могли бы вы вернуться к истокам понятия фанатизма, а именно к связке политики и религии? Она берет свое начало в древних религиозных культах, а затем вновь появляется в революционных христианских движениях в XVI веке…

— Это понятие появилось еще в Древнем Риме и использовалось для обозначения некоторых религиозных культов, совершаемых общинами, которые переселились в Рим с территорий, которые мы сегодня назвали бы Ближним Востоком или Ближней Азией. Слово «фанатик» происходит от латинского fanum, храм, т.е. от того же корня, что и слово «профанация», которой, как считается, фанатики особенно одержимы. Совсем недавно организация «Исламское государство» по-новому прогремела благодаря печальному разрушению храмов, которое является частью традиции иконоклазма. Но изначально слово «фанатизм» было предназначено для обозначения своего рода религии — предположительно жестокой или неконтролируемой религии Другого. Существует интересная история, связанная с ложной этимологией: в эпоху Просвещения многие мыслители поддерживали идею фанатизма, полагая, что она как-то связана с фантазией, фантастическим и фантазмами.

Внутри самого Просвещения или, по крайней мере, в интеллектуальных и философских движениях XVIII века, которые мы можем отнести к Просвещению, понятие фанатизма имело целый ряд спорных и противоречащих друг другу значений. Среди них мы выделяем популярную в 2000-е годы базовую для либеральной политической мысли идею о различии или противоположности между толерантностью и фанатизмом. Безусловно, это была реакция Просвещения на угрозу религиозных войн, и именно эта идея стала центральной в «Трактате о веротерпимости» Вольтера, где философ выступил на стороне терпимости, а те, кто пытались неправомерно смешивать политику с религией, — на стороне фанатизма. Фанатизм оказывается источником наиболее страшного социального зла — гражданской войны. Начиная с Платона, философия буквально одержима проблемой фракционного деления и гражданской войны, а религиозная гражданская война — это, конечно, одна из самых опасных ее форм.

В противоположность современной версии концепции толерантности, Вольтер стремился защищать режимы, не имеющие ничего общего с либеральной демократией, которую, как кто-то еще продолжает считать, отстаивало Просвещение. Так, Вольтер был поклонником Османской империи как формы толерантной политической организации и, как и многие просветители, недолюбливал атеизм. В письме Д’Аламберу Вольтер хвалит Екатерину II за то, что она направила российские войска в Польшу, чтобы «нести веротерпимость на острие штыков».

После Великой французской революции понятие фанатизма претерпевает изменения — я думаю, что здесь оправданно говорить о разрыве либо разломе. Внезапно вслед за Кантом возникает идея, что фанатизм не противоположен разуму; фанатизм — это не свойство религии, суеверий и, возможно, сумасшествия, а скорее склонность или потенциал самой рациональности. На самом деле, фанатизм может рассматриваться как неограниченное, нарочито универсальное (excessively universal) применение разума, а не как нечто иррациональное или религиозное. Это видение создает предпосылки для гораздо более сложной и неоднозначной истории. Внутри нее философия — история западной философии — открывает возможность для радикальной политики, которая характеризуется предельной абстрактностью или абстрактным экстремизмом.

— Вы используете выражение «антиномии фанатизма», которое можно перефразировать как «парадоксы» или «внутренние противоречия фанатизма»: с одной стороны, фанатизм как противоположность разума и, с другой стороны, фанатизм как избыток разума. Фанатизм можно понимать и как чрезмерно политический, и как неполитический, и как неисторический, и как чрезмерно исторический феномен. Таким образом, фанатизм становится полемическим концептом, призванным заклеймить определенную позицию как «незаконную». Можно задаться вопросом, есть ли вообще что-то однозначное в этом понятии? В своей книге вы часто повторяете определение Гегеля, который называл фанатизм «энтузиазмом по поводу абстрактного». Но могли бы вы сказать, что кроме этого существует некое постоянное использование идеи фанатизма для создания фантазмов в отношении другого?

— Вы правы, этой идее присущи фундаментальное колебание или фундаментальная амбивалентность. Подобно многим другим идеологическим понятиям, его сила заключается в амбивалентности, позволяющей его тактическое и полемическое использование. Именно поэтому моя книга снабжена подзаголовком «О применениях идеи» — она представляет собой историю эпизодов использования этой идеи, а не историю ее развития.

Конечно, было предпринято немало попыток найти более устойчивые черты этого понятия. Мой американский друг, который трагически погиб несколько лет назад, Джоэл Олсон работал над книгой о феномене фанатизма в политической истории США под названием «Американский фанатик» (American Zealot). Он попытался сформулировать своего рода простейшее определение фанатизма, которое, я думаю, вполне приемлемо; по его словам, фанатизм — это чрезвычайная политическая мобилизация отказа от компромисса. Я думаю, что ядром многих из парадоксов этого понятия действительно является непримиримость (intransigence) — если попытаться означить одним словом идею Джоэла. Например, фанатизм был использован для характеристики или скорее шельмования политики якобинского террора, который рассматривался многими мыслителями, и не в последнюю очередь Эдмундом Бёрком, как политика избыточного рационализма. С точки зрения британского консерватизма, проблемой Французской революции был ее чрезмерный рационализм — вера в то, что мир может быть реорганизован в соответствии с навязанным абстрактным геометрическим или математическим порядком. И в этом состояла ее непримиримость.

В XIX веке фанатизм использовался как общепринятое рабочее понятие британским имперским карательным или колониальным дискурсом. Администраторы Британской империи писали друг другу из таких регионов, как Судан, Ирак или Вазиристан, где сегодня ведутся антиповстанческие операции, описывая антиимперские, антиколониальные восстания как сплоченные и неконтролируемые акции, имеющие основой религиозную мобилизацию, подчас милленаристскую или апокалиптическую, и использующие язык фанатизма. И во всех этих случаях речь идет о непримиримости, отказе от переговоров, отсутствии компромисса. Однако парадокс в том, что те, кто представляют себя защитниками толерантности и коммуникации, могут стать нетерпимыми, недоговороспособными и некоммуникативными. Так, сегодня принято говорить: мы не будем вести переговоры с террористами. А это то же самое, что мы не будем говорить с фанатиками, то есть в этом отношении наблюдается своего рода преемственность.

— В 2009 году вы выступили на конференции «Идея коммунизма» в Биркбеке (Лондонский университет) с докладом, который может быть истолкован как оправдание «энтузиазма по поводу абстрактного», а именно как возрождение в современном политическом мышлении идеи коммунизма. Можно ли сказать, что вы не только критический историк идеи фанатизма, но и каким-то образом можете «использовать» опцию фанатизма в своих целях? Иными словами, как вы считаете, нужна ли нам сегодня непримиримость для того, чтобы реально влиять на политику?

— На самом базовом уровне я не думаю, что существует политическая традиция, которая бы не принимала или, по крайней мере, не рассматривала возможность непримиримости. В контексте европейской истории XX века в таких странах, как Италия, Норвегия и Франция, приятие непримиримости, в виде антифашистского Сопротивления, явилось интеллектуальной и политической формирующей основой. Существовало общее признание того, что при определенных условиях чрезвычайная мобилизация и бескомпромиссность не только приемлемы, но и являются этическим императивом. Одной из самых пронзительных работ, написанных об опыте Второй мировой войны и опыте лагерей, была работа «По ту сторону преступления и наказания» Жана Амери.

Амери был евреем, но пытали его и затем отправили в лагерь как участника Сопротивления. В одном из эссе, вошедших в книгу, под названием «О необходимости и невозможности быть евреем» Амери цитирует «Проклятьем заклейменные» Франца Фанона и отрывок «О насилии» и объясняет, почему он внутренне солидарен с идеей Фанона о гуманистическом значении насилия. Он рассказывает об осознании, что его лагерный охранник был человеком, в тот момент, когда он был готов нанести охраннику ответный удар. Ибо в лагере царило общее отрицание такого рода моментов непримиримости.

В некоторых традициях момент непримиримости был связан с коммунистическими, социалистическими или даже анархистскими движениями, которые в той или иной степени рассматривались как проявления фанатизма. Однако не был ли он также и частью радикального измерения либеральной политической мысли? Зачастую те, кто превращали нежелание идти на компромисс в свой волевой принцип, были как раз радикальными либералами. Так, можно вспомнить Пьеро Гобетти в Италии. С другой стороны, для коммунистов момент индивидуальной непримиримости был менее значим, чем момент организованного партийно-политического и стратегического сопротивления.

Так что, я думаю, на определенном уровне достаточно трудно изъять непримиримость из политической мысли. Тем не менее, тот факт, что она была ядром, например, радикального антирабовладельческого аболиционистского движения в XIX веке, необязательно означает, что она характеризует современные движения. Но можно с уверенностью сказать, что момент отказа идти на компромисс играет решающую роль, по крайней мере, в момент зарождения политических движений, в том числе тех, которые возникли после 2011 года. Как и c большинством универсальных или общих понятий, проблема заключается в том, что в отказе нет ничего освободительного, прогрессивного или эгалитарного. Вы можете отказаться идти на компромисс по ряду причин, некоторые из которых я мог бы посчитать отвратительными, а некоторые — напротив. Именно поэтому Джоэл Олсон, пытаясь проследить наличие фанатизма в американской политике, справедливо отметил его присутствие как в крайне правой части политического спектра, так и в левой, и во всех других его частях.

— Юлия Кристева недавно выступила в Доме литературы в Бергене, где говорила о внутреннем или личном восстании, необходимом для смягчения чрезмерно идеализированной или гомогенизированной позиции субъекта. Она утверждала, что этот процесс уже почти завершен в Европе — возможно, не полностью, но в достаточной степени, чтобы увидеть существенную разницу с другими культурами. Она даже говорила о homo europeicus как противоядии от фундаментализма и фанатизма. Я подозреваю, что у вас есть свой взгляд на историю секуляризации. По вашему мнению, можно ли сказать, что европейский взгляд на свою историю как на образец для подражания, противопоставляемый иным культурам как радикальным и фанатичным, — это просто европейский фантазм или же он содержит долю истины?

— Я признаю, что у меня есть своего рода… нет, не аллергия, но своего рода реакция на то, когда политическая субъективность или политические отношения определяются с помощью того, что я назвал бы идеологической концепцией Европы. Защитники так называемых «европейских ценностей», как правило, создают стерильный и обтекаемый фантазматический образ, а затем утверждают, что этот искусственно созданный образ Европы — европейская история с XVIII века и далее — просто следует заветам Вольтера и Канта. При этом подобное видение истории рассматривается как собственность и привилегия отдельных европейских субъектов — как будто это квазиэтническая или квазирасовая собственность.

Это вносит реальную путаницу в вопросы о светскости (laïcité), секуляризме и атеизме. Сам я очень склонен к политическим и философским версиям атеизма, но считаю отвратительным, когда ими пользуются крайне сомнительные фигуры, особенно в самое последнее время. Что касается проблемы секуляризма, на философском или политическом уровне вызывает беспокойство отсутствие внятной рефлексии о том, какую роль играет в государстве секулярный дискурс, причем необязательно в трактовке Кристевой, о которой я, честно признаюсь, не очень хорошо осведомлен. Я считаю очень интересным, хотя непонятым и неверно истолкованным, текст молодого Карла Маркса о еврейском вопросе. Обычно эта работа рассматривается как полемика с другим критическим последователем Гегеля, Бруно Бауэром, который утверждал, что евреи должны отказаться от своего еврейства, чтобы стать истинными гражданами. Маркс пытается показать, как определенная концепция антирелигиозной политической эмансипации игнорирует тот факт, что тем самым государство превращается в трансцендентную инстанцию; государство становится арбитром и субститутом религиозной трансценденции. Маркс пророчески замечает, что самое современное государство и политический строй, которые нам известны, — Соединенные Штаты — изобилует религиозными суевериями и сектантством. И действительно, в США в повседневной жизни нет никакой связи между светским государством и атеизмом. Американский секуляризм — тому доказательство; я не знаю последних статистических данных, но в прессе регулярно всплывают данные, что 40% американцев верят, что близится явление Антихриста или что-то в этом роде.

В целом, эти разговоры о Европе и секуляризме а-историчны. Это не значит, что меня не тревожит повальное увлечение религиозным дискурсом в политической сфере, однако моя тревога вызвана иными обстоятельствами, нежели те, о которых говорит Кристева. Фанатизм — это не возвращение вытесненного религиозного духа, скажем, на Ближнем Востоке или в Северной Африке. Представив его себе так, нельзя объяснить, каким образом религиозные явления используются для политических манипуляций. Это определение позволяет нам забыть, что ИГИЛ не существовало бы, не отправь США миллион иракских военнослужащих в отставку, при этом позволив многим из них сохранять оружие, посадив в тюрьмы их командиров; именно эти военнослужащие теперь — костяк ИГИЛ. Изначально ни одна из этих групп не была религиозной или исламистской, но все они извлекали непосредственную политическую выгоду из данного конкретного движения. Утверждение о том, что это движение может быть объяснено с помощью идеи о возрождении религиозного экстремизма, бессмысленно. Но это вовсе не значит, что я недооцениваю способность некоторых религиозных, политических и милитаристских дискурсов превращать дисперсию в единство.

— С тех пор как «Фанатизм» был опубликован на английском языке, прошло четыре года. Ваша книга была переведена на разные языки, и вы написали предисловия к паре этих изданий, где воспользовались возможностью расширить перспективу и привлечь материалы из Азии и Латинской Америки. Кроме того, за эти годы политическая ситуация существенно изменилась. Теперь фанатичный субъект выглядывает из окон наших домов, действует, как мы, выглядит вроде нас… С одной стороны, мы имеем дело с взлетом почти легально пропагандирующих насилие правых движений в парламентах по всей Европе; с другой — нас накрывает волна так называемых иностранных наемников, возвращающихся домой. Отсюда насущная потребность изучить фанатизм, создавая психологические портреты, позволяющие различить фанатиков среди нас — «предупредить» появление фанатического субъекта. Эта стратегия, на ваш взгляд, обречена на провал?

— Вы правы, теперь у нас есть целый ряд учреждений, можно даже сказать, целая индустрия, специализирующаяся на типизации или идентификации потенциально опасных или склонных к насилию непримиримых и фанатичных субъектов. Кто-то пытается предвосхитить радикализацию, дерадикализовать радикализировавшихся, с помощью целого арсенала довольно плоских концептов, которые, тем не менее, реально действенны: люди идут в тюрьму или в ней остаются, либо же их отпускают из тюрьмы. Какие-то сообщества поддаются типизации, какие-то нет… У нас даже есть — и думаю, это самое мрачное (more dystopian) измерение проблемы — своего рода механизм типизации фанатиков или, по крайней мере, потенциально опасных субъектов — это наиболее жестокая и кровавая часть всей программы использования дронов. Мы наблюдали массу шума вокруг расстрельных списков Обамы, обсуждаемых по понедельникам или по вторникам в Белом доме, но еще больший шок вызывали удары по предполагаемым террористам (signature strikes). Удары по предполагаемым террористам — это удары, наносимые беспилотниками, удары беспилотных летательных аппаратов, вооруженных ракетами. Ракеты не нацелены на конкретных лиц, они ориентированы на определенный тип поведения на определенных территориях, в ответ на который более или менее автоматически срабатывает запуск ракеты. Фильм-антиутопия «Особое мнение» показывает нам, к чему все это может привести — от тюремных психологов до алгоритмов дронов: вы можете убить фанатика, даже не зная, кто он такой, и, очевидно, не будучи в состоянии опознать его тело и даже впоследствии идентифицировать его.

Больше всего меня поражает в ИГИЛ то, как они — полностью осознанно и целенаправленно — воплотили в жизнь доминирующий на Западе, и особенно в США, образ противника, вплоть до мелочей. Это напоминает экзотический мимический спектакль о фанатизме, в котором они скроили — по лекалам голливудских образцов — образ врага, который желателен для их противника. Это беспрецедентное и значительное явление, сродни особому эстетическому и психологическому умению — проникать в фантазии или пространство сознания Запада и Соединенных Штатов Америки. По сравнению с ИГИЛ такие движения, как «Аль-Каида», кажутся рудиментарным, любительским спектаклем.

Что касается политической мобилизации, которая началась после 2011 года, то моя книга здесь ничего не дает. Во многом эта мобилизация позволила понять, что и дискурс, и весь этот образ либерального Запада и фанатичного мира вокруг, а также своего рода столкновения цивилизаций, не в состоянии объяснить то, что произошло в Египте, Тунисе или в Бахрейне. Конечно, и здесь не обошлось без попыток манипуляций — проецирования своего желания на субъектов восстания: они просто хотели быть похожими на нас. Весьма утешительная мысль. Но, присмотревшись повнимательнее, мы увидим гораздо более сложные явления.

Наконец, интересным аспектом дискурса о фанатизме является то, что он задействует фантазм или же воплощает идею о том, что представляет собой его агент или субъект. Любопытной особенностью дискурса о фанатизме, неважно, идет ли речь о революционерах-якобинцах или антиимперских повстанцах в Судане, является создание образа совершенного — и даже чересчур — непротиворечивого субъекта. Один из действительно интересных европейских текстов, инструкция о том, как стать фанатиком, — это «Катехизис революционера» Сергея Нечаева: вы должны стать одиночкой, вы должны стать хладнокровным. Часть рассуждений о фанатизме строится на этом — на представлении о враге как слишком непротиворечивом субъекте, зацикленном на одних принципах, слишком преданном одной идее и, следовательно, лишенном амбивалентности, рефлексии, внутренней дистанции, скепсиса, т.е. всего того, что мы хотели бы приписать современному субъекту, который может позволить себе существовать в плюралистическом обществе, потому что ему присущ своего рода внутренний плюрализм.

Однако не все субъекты, участвующие в политическом и религиозном насилии, — а также насилии, которое не может быть охарактеризовано как политическое или религиозное, но, тем не менее, остается насилием, направленным против общества, — соответствуют этому образцу. Иногда они оказываются крайне неоднородными, крайне непоследовательными субъектами. Если попытаться выстроить причинно-следственную связь, чтобы понять, почему они стали радикалами, у нас ничего не выйдет. Утрированная версия этого субъекта — молодые люди, которые решили отправиться воевать в Сирию. Если вы посмотрите их аккаунты в социальных сетях, то увидите, что зачастую в них чередуются видео с отрезанными головами и совершенно обычные, банальные посты о том, что они ели на завтрак, как обожают котиков, какую музыку предпочитают; каким-то непостижимым образом это просто «типичные» современные субъекты, которые тем или другим образом оказались в Сирии на гражданской войне.

Когда сталкиваешься с субъектом, идущим на крайнюю жестокость, велик соблазн принять его за субъект тотального убеждения. На самом же деле зачастую это типично постмодернистский субъект, хотя я не очень люблю этот термин. Он не похож на фигуру, воплощающую в нашем сознании революции XIX и XX веков, — субъекта, превратившего себя в орудие революции и отличающегося от всех остальных твердой верой и непримиримой убежденностью.

— Интересно, насколько точно Андрес Беринг Брейвик вписывается в столь «постмодернистский» сценарий? В своем «манифесте» он преподносит себя как христианского крестоносца и «марксистского стрелка», жертвующего собой ради европейских ценностей… Однако он в то же время живет в квартире своей матери совершенно обычной жизнью — играет в World of Warcraft, а затем переезжает на заброшенную ферму, где занимается всеми этими прозаическими приготовлениями к акту крайней трансгрессии. Это наводит на мысль о противоречии между фанатичным — абсолютно убежденным, непротиворечивым — субъектом и «обычным» человеком, погрязшим в повседневных заботах, проявляя при этом все известные симптомы фейсбучного нарциссизма. Но в то же самое время Брейвик похож на классический образ убежденного, «радикального», экстремистского субъекта! Он жертвует всем ради идей «отвоевания» Европы, он не позволяет эмоциям брать над собой верх. Чтобы выполнить свою миссию, он превращает себя в орудие «революции». Как бы вы оценили этот случай с политической и научной точек зрения?

— За исключением газетных статей, а также информативной и проницательной книги «Норвежская трагедия» Огэ Сторма Борхгревинка, я мало читал о Брейвике и на самом деле не чувствую, что вправе говорить об этом, по крайней мере, не норвежцам! Я могу сказать лишь, что многое из написанного в книге Борхгревинка, — которая по общему признанию имеет психогенетический уклон, совершенно чуждый моему собственному подходу, — хорошо сочетается с моей интуицией о том, что современным субъектам «фанатизма» нельзя приписать полную или чрезмерную самодостаточность и цельность, которые традиционно ассоциируются (обоснованно ли, другой вопрос!) с образом фанатика, примером которого служит «Катехизис» Нечаева. Когда я узнал об одержимости Брейвика описанием своих покупок и брендами, я вспомнил книгу «Американский психопат» Брета Истона Эллиса (1991), которую читал еще школьником. В этом можно увидеть кое-что, существенно отличающееся от банальности зла, увиденной Ханной Арендт в Эйхмане, который — несмотря на то что был неспособен на то, что она называла мышлением в высоком философском и гуманистическом смысле, — тем не менее, был довольно «цельным» субъектом. В случае Брейвика можно предположить, что речь идет скорее о посредственности (mediocrity) зла. Его характеризует чрезвычайно потребительское отношение к жизни и шизоидное восприятие области идеологии — можно сказать даже, копипаст или плагиат фанатизма. Даже то, как Брейвик пытался отключить какую-либо моральную рефлексию во время своего смертоносного акта, говорит о его гротескном потребительстве: он слушал со своего айпада довольно навязчивую, китчевую постклассическую музыку Клинта Мэнселла — такие мелодии присутствуют во многих рекламных роликах и фильмах. И то, как он описал это в своем «манифесте», говорит скорее о невероятной степени подросткового отчуждения, которое куда ближе к своего рода мачизму видеоигр, чем к тому, что напоминало бы революционный катехизис.

В философии мы привыкли говорить о «внутренней пустоте субъекта», но я думаю, что в данном случае речь должна идти скорее о чудовищном вакууме. Несмотря на то что я бы воздержался от теоретизирования по поводу непосредственной связи между насилием и капитализмом, я думаю, что мы могли бы выйти за пределы поверхности постмодернистского «психо» и вместо этого поразмыслить над некоторыми замечаниями Роберта Курца. Есть немало спорного в статье Курца о «фатальном давлении конкуренции» (название его статьи о резне в школе «Колумбина» и связанных с нею явлениях), но он, по крайней мере, попытался дать отчет о тревожном впечатлении, которое производит бессодержательность и посредственность явлений, подобных Брейвику, и подошел к ним с точки зрения проблемы субъективности, а не распространенных крайне правых исламофобских настроений. По поводу перестрелок в американских школах и «исламистского» терроризма Курц говорит об этих «психоубийцах» как о «вышедших из строя роботах капиталистической конкуренции»: в попытке продлить жизнь «современному субъекту» они раскрывают смертоносную сущность капиталистической субъективности — ее крайнее безразличие как к самой себе, так и к другим. Конечно, эта тенденция может использовать язык убеждений, но на самом деле она имеет мало общего с классическим «идеализмом», который способен пожертвовать и собой, и другими во имя социального проекта.

— В Норвегии, после Утёйа и Андерса Брейвика, наступил период умеренности. Любой призыв к радикальному политическому активизму, не говоря уже о революционных идеях, стал еще более невозможен, чем прежде. В некоторой степени, даже крайне правые силы скорректировали свою антиисламскую риторику, но гораздо более заметным эффектом стало то, что правые либералы воспользовались ситуацией, чтобы присвоить термин «радикализация» и использовать его в собственных целях. Норвежское правительство разработало даже план действий по борьбе с радикализацией и экстремизмом. В то же время либеральные ученые продолжают приводить исторические примеры «левого экстремизма» — как его международных проявлений, так и идиосинкразического маоистского движения в Норвегии. Они говорят также о предполагаемой близости между интеллектуалами и тоталитаризмом… Можете ли вы сказать, что перед нами — «деполитизированное» движение «конца истории», выступающее против радикализма? Что оно симптоматично в отношении того, как в этот конкретный исторический момент используется идея фанатизма?

— Мой ответ, конечно, сочувственное да. Одним из самых зловещих побочных продуктов «войны с терроризмом» — со всем ее идеологическим и институциональным обеспечением — стало укрепление идеи, возможно, основополагающей для либерального мировоззрения, что «экстремизмы» сходятся в одной точке. Об этом свидетельствует тот факт, что «чрезвычайные ситуации» и «исключительные» меры вводятся с гораздо большей частотой: якобы пора контролировать, подавлять любые, будь то просто антисистемные, будь то действительно радикально-реформистские, действия. И, конечно, контроль за людьми сопровождается контролем за языком. Просто дух захватывает, сколь вероломно проводится эта поверхностная актуализация тоталитарного дискурса — путем уравнения фашизма и коммунизма. Рассмотрим, например, каким образом подъем насильственного политического исламизма — главной заботы современного антифанатичного дискурса — оказывается продуктом, а подчас и причиной, поражения антиимпериалистической политики социализма на Ближнем Востоке и не только на нем. Зачастую это направленные и преднамеренные акции, такие как вторжение США в Афганистан и т.д. Очевидно, что поражение этих режимов было связано с недостатками социализма, но уравнивать более реакционную исламистскую политику с коммунистическим проектом — значит сглаживать существующий между ними жесткий антагонизм.

Еще больше меня удручает то, как смешивают с грязью коммунистические движения, уравнивая их с фашизмом, против которого те боролись. Государственно-либеральная утопия дерадикализации предполагает уничтожение самой памяти о непримиримом — и да, насильственном — сопротивлении фашизму, без которого призывы к свободе и демократии могут быть поняты только как смазочный материал (lubricants) для обеспечения потребления, эксплуатации, равно как и социального порядка. Сама идея о том, что бойня, устроенная кем-то, кто нацепил значок «марксистского стрелка», должна давать повод для подавления — будь то политического или символического — практического желания изменить статус-кво в сторону больших свобод, выглядит довольно гротескно. Кроме того, скажу прямо, что, какова бы ни была ваша политическая позиция или суждение по этому вопросу, смешивать исламофобский расизм крайне правых и маоизм третьего мира — это полнейшее невежество. Тот тип рациональности, что породил подобные накладки, не является ни историческим, ни научным, ни политическим, ни этическим. Это логическое обоснование безопасности, которое подводит все, что не подпадает под статус-кво, все, что носит антисистемный характер, под одно понятие — единый знаменатель. Даже самый пылкий — фанатичный? — приверженец либеральной демократии обязан иметь малую толику ума, чтобы не скатиться до столь обскурантистской позиции.

This article was first published in Norwegian in Vagant 1/2015 and has been provided by Eurozine

© Alberto Toscano, Gisle Selnes / Vagant

«Уверен, что смогу пробежать ультрамарафон». Алексей Смертин – о фанатичной любви к бегу и матче в 25 часов

Интервью с бывшим футболистом «Челси» и сборной России.

Бывший капитан сборной России, «Челси», «Бордо» и «Локомотива» Алексей Смертин продолжает проверять себя в беге. Недавно в Казани он пробежал марафон и добился очередной цели – добился скорости четыре минуты на километр.

В интервью «БИЗНЕС Online» Смертин рассказал о желании пробежать марафон по льду и преодолеть ультрамарафон, вспомнил, как непрерывно играл в футбол 25 часов, и поразмышлял, почему российские футбольные тренеры не стремятся ехать в Европу по примеру главного тренера «Рубина» Леонида Слуцкого.

Алексей Смертин / фото: Сергей Елагин, БИЗНЕС Online

«МИРАНЧУК ВЫБРАЛ ХОРОШИЙ ЧЕМПИОНАТ»

– Алексей, вы как успешный в прошлом российский легионер можете оценить трансфер Алексея Миранчука в «Аталанту»? Не кажется, что для дебюта в Европе он выбрал не самый простой клуб?

– С одной стороны да, может быть неплохо. Но с другой – это Европа. Знаю, что Алексей с характером. Говорили, что он мог бы играть в Испании, не знаю. Италия – тоже очень хорошего уровня чемпионат.

Очень большой плюс в том, что он сам решил уехать. Потому что многие футболисты даже получая предложение остаются. С насиженного места мало кто уезжает, от комфортных условий и языка. Здесь же вызов себе самому не только в футбольном смысле, но и с точки зрения быта. Я ведь сам через это проходил: другой язык, другой социум и культура. К этому всему придётся привыкать и нужно быть готовым. Это стресс для организма.

Очень уважаю Алексея за такое решение. Это же относится и к Головину. Те, кто пытаются играть в больших чемпионатах и ставят цель расти дальше, заслуживают уважения. Попасть в Европу тяжело, ещё сложнее заиграть. А выступать долго дано единицам.

Алексей Миранчук / фото: Алексей Белкин, БИЗНЕС Online

– Очень много говорят, что российские игроки не хотят уезжать за границу. Но почему не заходит речь о наших тренерах? Что мешает им пробовать себя за рубежом?

– Потому что тут ещё важнее наличие языка. Как это было в случае со Слуцким, когда он уехал туда. Для тренера знание языка нужнее, потому что будучи футболистом, ты встраиваешься в структуру, ты одна из шестерёнок механизма. А тут ты руководитель и тебе нужно учитывать психологию, ментальность. Уметь верно донести. С практической точки зрения это не каждому дано. Тренер по-хорошему должен быть носителем языка, потому что через переводчика всё точно не донесёшь. Но в России умудряются, хотя у нас особенный чемпионат.

– В Англии ведь даже не позволят работать тренеру с переводчиком?

– Да. Скажу больше: ни в Англии, ни во Франции, не было такого, чтобы на тренировке у футболиста был человек, который стоял бы и переводил. Это нонсенс. Такого там нет даже для футболистов. А у нас бывает по несколько на команду. Думаю, это расхолаживает игроков.

С другой стороны, приезжая в Россию, легионерам сложнее. Потому что русский язык сам по себе сложный. Я бы не сказал, что иностранцы в РПЛ разбалованные, по крайне мере, наличие переводчика помогает им в понимании русского языка. Нет стремления просто. Если отказаться от переводчика, это может стать стимулом для изучения языка.

Я французский выучил очень быстро. Но у меня был учитель, который не знал ни английского, ни русского. Меня об этом никто не предупредил. Она на первом занятии начала рисовать человечков с мячом, футболистов. Я ничего не понял, начинаю с ней разговаривать, а она не понимает. Сначала я испугался: «Как я её пойму, чему она вообще меня научит?» А через три месяца я дал первое интервью на французском. Но надо отметить, что я погрузился в грамматику. В русском так не изучал грамматику, как во французском.

Фото: Dmitry Golubovich, Russian Look, globallookpress.com

– Кажется, что легионеры не учат русский, потому что приезжают в РПЛ заработать и уехать. Им не пригодится знание нашего языка в дальнейшей жизни.

– Да, ты прав. Чтобы понимать, я никого ни в чём не обвиняю. Говорю лишь, что знание языка облегчает взаимодействие. То, что они не учат язык – мне понятно. Но я, например, если бы поехал в Японию играть, обязательно бы выучил. Это было бы не только делом престижа, просто это круто – говорить на японском языке. Я жалел, что не поиграл в своё время в Италии, потому что мы с женой очень любим Италию и её язык, он очень красивый. Она мне часто говорит: «Лёш, ну чего ты там не поиграл, мы бы выучили язык». И мы бы действительно его выучили. Хотя на итальянском говорит всего одна страна.

Но это мой жизненный трек и не надо в чей-то другой вставлять пластинки, которые ему не нужны. Кто-то думает о футболе и этого достаточно. Ведь по большому счёту язык футбола интернационален. Если приглашают легионера, то это уже обученный готовый футболист. Он понимает основы футбола, ведь они интернациональны.

«ПОРТСМУТ» И СЛУЦКИЙ

– Вы во всех интервью рассказываете про «Челси», и, кажется, уже всё рассказали. Интересно также ваше время в «Портсмуте». Расскажите, что это была за команда в ваше время?

– Редко говорю про «Портсмут», потому что не все знают эту команду, а я не навязываю свои рассказы о нём. На самом деле время в «Портсмуте» – это лучший мой сезон во всей карьере. Да, я хорошо играл в «Локомотиве» и в «Уралане», но это совсем другой уровень футбола. Я оцениваю не только от своего вклада, но и от уровня, на котором я этот самый вклад внёс. По этой совокупности «Портсмут» – номер один. Там я ярко играл, благодаря тому сезону меня вернули в «Челси». Это было знакомством с английской лигой, я там быстро адаптировался. Мы боролись за выживание, и каждый матч был от ножа.

– Слуцкий говорил, что бороться за выживание психологически труднее, чем бороться за чемпионство.

– Психологически – да. И то, и другое сложно. У меня было с чем сравнить, потому что в Англии в первый год я боролся за выживание, а во второй — боролся за чемпионство. Эмоции разные, задачи и настрой. Аутсайдер всегда выходит убивать, а лидер всегда выходит, думая о победе. Добывать, получается. Благо, в «Челси» был такой настрой после череды побед, когда ты выходишь и понимаешь, что выиграешь. Делом времени было забить гол.

Возвращаясь к «Портсмуту», я очень тепло к нему отношусь. Рад, что я попал к Гарри Реднаппу. Приятно, что попал по ходу чемпионата, был уже четвёртый тур, и смог усилием и трудолюбием доказать, что я могу играть. Сразу завоевал место в составе. Там были удивительные болельщики с их трепетным отношением. Они подобны ливерпульским по самоотдаче и любви к клубу. Ведь эти города схожи, они оба портовые. Просто Ливерпуль больше. Там болельщики любят футболистов не за их имидж и красивые голы, а за их самоотдачу и искренность. А мы искренне играли в футбол. Поэтому и снискали уважение и любовь. Там за подкат получаешь аплодисментов не меньше, чем за изумительный пас. Потому что люди сами такие — «от сохи». Ты играешь в такой футбол, и это им близко.

Был очень классный период. Тогда я жил только футболом. Естественно, не было никаких соблазнов. У меня были крутые партнёры в «Челси», но и в «Портсмуте» были очень известные игроки, пусть они и были уже на излёте. Патрик Бергер из «Ливерпуля» там играл, был великий Тедди Шерингем.

– Про Слуцкого поговорили вскользь. Хотелось бы, чтобы вы оценили его работу в Европе.

– Я считаю, что он всё равно проторил дорогу нашим молодым тренерам, которые говорят на английском и более социализированы, нежели моё поколение и особенно предыдущее. Он дал пример. Не умоляя заслуг Бышовца и Непомнящего, но всё же Леонид попал в самый центр. Оценивать его, как специалиста, мне очень сложно, а с другой стороны легко, взглянув только на статистику. Я бы делал это лучше, будучи игроком.

Леонид Слуцкий / фото: Сергей Елагин, БИЗНЕС Online

Но с другой стороны, игрок может быть предвзят из-за того, как сложились отношения с тренером. Я, допустим, к Рою Ходжсону, который тренировал «Фулхэм» и сборную Англии, не очень хорошо отношусь. К Коулману, например, гораздо лучше. Многие могут сказать, что Ходжсон сильнее как тренер, а я считаю наоборот. И тут может быть влияние личных отношений.

Я очень уважаю Слуцкого. И за то, какой он тренер в России и за рубежом, и за то, что он осмелился. Работать тренером в другой стране может только сильный человек.

– Как думаете, кто из наших тренеров в ближайшее время может последовать его примеру?

– У Семака может получиться – он говорит на английском языке, жил за рубежом, играл во Франции. Есть опыт. Ещё один вариант человека, у которого могло бы получиться – Карпин. У него прекрасный испанский. Другое дело, захочет он снова уезжать или нет. Но больше всех возможность у него.

МАРАФОНЫ

– Вы давно занялись бегом и конкретно марафоном. Откуда это увлечение?

– Да, я сейчас занимаюсь даже больше, чем когда был футболистом. У меня сейчас всего один день в неделю выходной – понедельник как правило. От количества тренировок и результаты ползут вверх. В Казань приехал выбежать из темпа 4 километра в минуту. Но сложность заключается в том, что я совсем недавно отыграл без перерыва 25 часов в футбол. Меня увлёк мой товарищ, выходец из футбольной школы «Локомотива», марафонец. И эта история с матчем – она ведь не совсем про футбол, это связано в первую очередь с выносливостью. А её я наработал с годами, уже будучи марафонцем.

Сейчас важно не сколько я хорошо подготовился к марафону, а насколько смог восстановиться после этих 25 часов. Вообще я любил всегда бегать. И во всех командах, куда бы я не приходил, я был одним из тех, кто больше всех пробегает на поле. Может быть были и лишние метры, которые и не стоило преодолевать. Но мне нравилось бегать. И я с детства, как пошёл, сразу же побежал.

Фото: Андрей Титов, БИЗНЕС Online

У меня и отец вплоть до конца жизни всё время бегал. До школы бежал километр и ещё там. Трусцой. Всё время в кедах. Даже зимой в них. Его идущим крайне редко можно было увидеть – он всё время трусцой. Можно сказать, что и у меня это в крови.

Меня всегда восхищала в беге эта фаза полёта. Если посмотреть на бегущего человека, то он больше 50 процентов времени находится в воздухе. Ты отрываешься от земли в прямом смысле, а в моём понимании ещё и в переносном. Ещё бег – это что-то близкое к медитации. У тебя есть возможность отбросить все насущные дела, помечтать. Головная боль проходит с бегом. Ты находишь какие-то решения непростых ситуаций. 

Это касается гладкого бега, но потом я понял, что недостаточно просто бегать. Как амбициозный спортсмен высших достижений я посчитал, что нужно ставить цели. А если их ставить, значит надо бегать марафоны. Моя история марафонов началась с Дмитрия Тарасова — полного однофамильца футболиста. Он занимается организацией забегов, а ещё он директор московского марафона. Дмитрий предложил мне быть послом первого московского марафона в 2013 году.

– Вы тогда ещё не бегали марафоны?

– Тогда я просто совершал пробежки, но не более того. И не так часто. А тут марафон. Я самостоятельно подготовился, но и то кое-как. Естественно, этот марафон мне вышел боком: последние километры я терпел, было очень тяжело. Просто не был готов. Тогда сказал себе, что больше не хочу бегать марафоны, не хочу быть в таком состоянии. Чуть позже, восстановившись, мне предложили пробежать мейджоры. И я подумал, почему бы не пробежать все шесть мейджоров. Так я втянулся в марафон и более тщательно начал заниматься подготовкой. Потому что это не подготовка к матчу – я понял это уже впоследствии.

Втянулся, начал улучшать результаты. Сначала просто финишировал, потом выбежал из трёх часов. Сейчас хочу из четырёх минут за километр выбежать. У меня есть тренер, с которым я полноценно занимаюсь. Мне это нравится, потому что я испытываю удовольствие от проделанной работы. Даже от тренировки, хотя мне тяжело. Благодаря бегу вырабатываются гормоны счастья.

– Вы участвовали в мейджорах и можете сказать: в чём разница между, например, историческим марафоном в Бостоне, и молодыми по типу казанского и московского?

– Прелесть этих марафонов в первую очередь в престиже, потому что они давние. Они давно сложились. Важно и то, что на протяжении всей дистанции стоят люди и тебя поддерживают. Сотни тысяч. Это вдохновляет. Различие в этом. Какие-то нюансы организационные я не подмечаю, но то, что болельщики стоят и шумят на протяжении всех 42 километров – это очень классно.

– В Казань тоже приезжаете бегать не в первый раз. Но до этого марафон здесь не бегали. Как вообще происходит процесс вашего попадания на такие забеги?

– В основном я сам нахожу марафоны. Но сейчас есть уже забеги, на которые меня приглашают. На омский марафон, в Сочи, в Крым звали, но я выбираю те, которые мне интересны в зависимости от графика и возможности выступить хорошо. Мой 25-часовой рекорд футбола должен был состояться в августе и очень хорошо сложился график. Я хотел потом пробежать московский марафон, а после казанский. Но не всё получилось, потому что из-за пандемии перенесли эту игру на сентябрь.

Казань я спланировал давно. Во-первых, мне нравится город, а во-вторых, я знаком с директором марафона Вадимом Янгировым. Ему позвонил и сказал, что хочу пробежать марафон. Он сказал, что с радостью примет.

Вадим Янгиров (слева) и Алексей Смертин / фото: Андрей Титов, БИЗНЕС Online

Следующий марафон я уже запланировал. Это будет забег на Байкале. Он входит в топ экстремальных марафонов, потому что там надо бежать прямо по льду. То есть нужна специальная обувь с шипами.

Марафон вообще – это страсть. Но она не мешает тебе нормально существовать, жить с семьёй в ладу, заниматься работой. Это то, без чего я сейчас уже жить не могу. Без цели, которую я ставлю перед собой.

– Футбольная карьера ведь вряд ли дала вам многое в плане подготовки к марафонам?

– Она дала единственное преимущество – я выработал спортивный характер, неуступчивость. И понимания целеполагания: к чему идти и как этого добиваться. Во всём остальном нет – и даже наоборот. У меня ресурс мышц, связок и моих стёртых хрящей не очень хорош для марафона и для моей будущей жизни, я это понимаю.

Заблуждение, что футбол – это бег, а значит в марафоне будет просто. Легче приходить из цикличных видов спорта: из коньков или лыж. Но не хоккея или футбола, потому что у нас рваный бег. Да, я пробегал по 12 километров, но это совершенно разное. Мы практически не входим в анаэробный режим. Там есть рывок, ускорение, остановка – это другое совершенно. У меня даже бег был специфически футбольный, не очень эффективный для марафона. Я высоко захлёстываю ноги. Можно сказать, что футбол сказывается негативно, потому что у меня неэкономичный бег.

«25 ЧАСОВ ИГРЫ В ФУТБОЛ НИКОМУ НЕ РЕКОМЕНДУЮ»

– Много профессиональных спортсменов в последнее время пробуют свои силы в триатлоне. Не рассматриваете для себя возможность поучаствовать в Iron Man?

– Я люблю бег. Очень хорошо отношусь к велосипеду – могу крутить и мне это нравится. И я как-то думал, действительно думал о триатлоне. Но у меня не очень хорошо с водой дела обстоят. Я не очень хорошо плаваю и не люблю это делать. Недавно признался самому себе, что я побаиваюсь воду.

Делать то, что тебе не нравится, можно для галочки. И вполне возможно пройти половинку дистанции в Iron Man, но это хлопотно и займёт ещё больше времени для тренировок. Да и нужны специальные условия – бассейн, велотренажёр. Бег чем ещё привлекателен? Ты просто надел кроссовки и побежал.

Думал о триатлоне, но понял, что лучше я буду бегать марафоны или ультрамарафоны. Я уверен, что смогу пробежать и ультрамарафон. Уже хочу это сделать и нацелился на Комрадс – есть такой ультрамарафон в ЮАР. Думаю, что я способен и готов. Знаю, как к этому готовиться. Уверенность у меня появилась после 25-ти часов игры в футбол. Там я преодолел около 70 километров, и понимаю, что где 70, там и 80. Хотя темп будет другой, конечно.

– 25 часов беспрерывной игры в футбол. Как это вообще? Неужели не сводило ноги?

– Уже после часа игры я был эмоционально опустошён. И первое испытание, которое я преодолел, – это осознание того, что впереди ещё сутки непрерывной игры. Я для себя как марафонец разделил это всё на отрезки: от шести вечера до полуночи, от полуночи до рассвета, от рассвета до полудня и от полудня до гала-матча. А гала-матч в конце – я думал, что как нибудь уж отыграю, хоть на коленях. Оставил его как аппендикс двухкилометровый в марафоне. Удивительно, но ночь мне далась нормально.

Тяжелее всего было утром. Мы его встретили с рассветом в начале шестого, и до полудня было самое сложное. Тогда на фоне физической усталости произошёл психологический надрыв. Убеждён, 25 часов легче бежать, чем играть в футбол. Потому что когда бежишь, ты отвлечён. Можно смотреть в небо, можно уйти в себя. А в это время ты совершаешь механические повторяющиеся действия.

В футболе это невозможно, потому что нужно концентрироваться на мяче и сопернике. Мозг не отключался вообще и это было сложно. Нужно было думать, сохранять концентрацию.

Фото: Dmitry Golubovich, Russian Look, globallookpress.com

– Там ведь было около тысячи соперников. Какой счёт был в итоге?

– Да, всего участников было больше 1800, соответственно, соперников около 900. Мы забили больше 800 голов. Что-то около 485 на 475, примерно. Разница была всего мячей в десять.

– А где играли по позиции?

– Сначала начал в центре поля, но потом понял, что в середине энергозатратно и сместился на левый край. Играл с подключениями, всю ночь вбегал. А утром я уже играл без подключений.

– Как играя 25 часов можно тратить силы на подкаты, например? Это же будет только игра стоя…

– Это и была игра стоя. Я подкаты не делал. Скажу больше: утром, когда солнце уже взошло, стало больно просто делать пас. Настолько мышцы были перегружены, что молочная кислота не давала элементарно сокращаться. Каждая передача приносила физические страдания.

Но удивительно, что когда пошёл 25-й час, когда приехали все известные ребята, камеры, музыка и диктор, у меня откуда-то нашлись силы. Боль не улетучилась, но она подутихла. У меня даже стали получаться какие-то рывки. За этот час и три гола забил. Понял в этот момент, что организм человека непредсказуем.

Могу сказать, что я ни за что не повторю подобное и точно это никому не рекомендую.

---

ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Алексей СМЕРТИН
Аплуа: Полузащитник
Дата рождения: 1 мая 1975
Место рождения: Барнаул (СССР). 
Карьера: «Динамо» (Барнаул) 1992 – 1993, «Заря» (Ленинск-Кузнецкий) 1994 – 1997, «Уралан» (Элиста) 1997 – 1998, «Локомотив» (Москва) 1999 – 2000, «Бордо» (Франция) 2000 – 2003, «Челси» (Лондон, Англия) 2003 – 2006, «Портсмут» (Англия) 2003 – 2003, «Чарльтон» (Лондон, Англия) 2005 – 2006, «Динамо» (Москва) 2006, «Фулхэм» (Лондон, Англия) 2006 – 2008.
Достижения: Чемпион Англии, обладатель кубка России, обладатель кубка французской лиги, серебряный призёр чемпионата России, футболист года в России в 1999 году.

%d1%84%d0%b0%d0%bd%d0%b0%d1%82%d0%b8%d1%87%d0%bd%d1%8b%d0%b9%20%d1%87%d0%b5%d0%bb%d0%be%d0%b2%d0%b5%d0%ba — русский определение, грамматика, произношение, синонимы и примеры

Если государство, не являющееся участником Статута, согласилось оказать Суду помощь в соответствии с пунктом 5 статьи 87 и не выбрало язык, на котором такие просьбы должны представляться, просьбы о сотрудничестве представляются либо на одном из рабочих языков Суда, либо сопровождаются переводом на один из таких языков.

UN-2

Коэффициент применения кесарева сечения в Италии заметно вырос за последние 20 лет с 11,2 процента (1980 год) до 33,2 процента (2000 год), и его значение превысило рекомендованные показатели ВОЗ на 10–15 процентов и показатели других европейских стран (например, 21,5 процента в Великобритании и Уэльсе, 17,8 процента в Испании, 15,9 процента во Франции).

UN-2

Кроме того, в статье 20 Конституции говорится, что начальное образование в государственных школах является обязательным и бесплатным.

UN-2

В деле Обвинитель против Радована Караджича обвиняемому, бывшему президенту Республики Сербской, предъявлено 11 пунктов обвинений в геноциде, преступлениях против человечности и нарушении законов и обычаев войны, совершенных в Сараево, Сребренице и 20 муниципалитетах по всей территории Боснии и Герцеговины.

UN-2

Песня Pokemon Mezase PokeMon Master Aim To Be A PokeMon Master представлена вам Lyrics-Keeper. Flash-фичу можно использовать в качестве караоке к песне Mezase PokeMon Master Aim To Be A PokeMon Master, если есть возможность скачать минусовку.

Common crawl

Его сбила машина 20 декабря прошлого года.

OpenSubtitles2018.v3

В 20-е годы XVIII века в государственных учреждениях их заменили канцеляристы, подканцеляристы и копиисты, которых однако в обиходной речи продолжали называть «подьячими» вплоть до XIX века.

WikiMatrix

Совет управляющих Программы Организации Объединенных Наций по окружающей среде (ЮНЕП) в своем решении 25/10 от 20 февраля 2009 года отметил итоги первого специального межправительственного совещания с участием многих заинтересованных сторон, посвященного межправительственной научно-политической платформе по биоразнообразию и экосистемным услугам, состоявшегося 10–12 ноября 2008 года в Путраджайе, Малайзия, а также признал и подчеркнул необходимость укрепления и усиления научно-политического взаимодействия в области биоразнообразия и экосистемных услуг в интересах благосостояния людей и устойчивого развития на всех уровнях.

UN-2

Я знала, как высоко Бог ценит человека и его тело, но даже это не останавливало меня. Дженнифер, 20 лет

jw2019

20 июня 1940 года получил очередное повышение, сменив В. Маршалла на посту командующего флотом.

WikiMatrix

парламент Венгрии принял Международную конвенцию о борьбе с бомбовым терроризмом (10 сентября 2002 года) и Международную конвенцию о борьбе с финансированием терроризма (20 декабря 2002 года).

UN-2

Это предписание указано в виде замечания 35 в колонке 20 таблицы С главы 3.2.

UN-2

Постоянный рост числа «неудовлетворенных потребностей», отмеченный в пунктах 80–84 доклада, требует особо пристального внимания.

UN-2

20 мая — Джо Кокер, британский певец.

WikiMatrix

Автор более 20 уч.-метод. работ.

Bashkir Encyclopedia

Спорим на 20 баксов, что ты не сможешь провести целый день одна.

OpenSubtitles2018.v3

С 22 марта 1992 года по 20 января 1994 года был Представителем Президента Украины в Тернопольской области.

WikiMatrix

После 20 000 террористических нападений мы имеем право защитить свой народ.

UN-2

За последние 20 лет уровень производственного травматизма в республике удалось сократить более чем в шесть раз.

bashinform.ru

Когда мы помогаем другим, мы и сами в какой-то мере испытываем счастье и удовлетворение, и наше собственное бремя становится легче (Деяния 20:35).

jw2019

Компания отметила своё 20-летие.

WikiMatrix

В Польше теоретически можно уменьшить продолжительность остановки в Щецине – Груменице на 20 минут, однако пока этого достичь не удается.

UN-2

GRPE решила провести на своей следующей сессии окончательное рассмотрение этого предложения и поручила секретариату распространить документ GRPE-55-20 под официальным условным обозначением.

UN-2

Речь и обсуждение со слушателями, основанные на «Сторожевой башне» от 15 июля 2003 года, с. 20.

jw2019

К сожалению, вот уже 20-й год Конференция свою задачу не выполняет.

UN-2

фанатичный — перевод на Английский с примерами в тексте, произношение

прилагательное

Like overzealous cops beating on my kids.
Как куча чрезмерно фанатичных копов, которые бьют моих детей.

Bye, overzealous Asian kids lining up to be the first ones in school tomorrow.
До свидания, фанатичные азиатские дети выстраивающиеся в линию, чтобы быть первыми в школе завтра.

Make me some overzealous cop with a vendetta.
Делают из меня фанатичного мстительного копа.

I think he suffered from an overzealous loyalty to your father.
Я думаю, он пострадал от своей фанатичной преданности твоему отцу.

Fed nuthuggers are hogging all the info on Gedman.
Вся информация на Гедмана у фанатичных федералов.

You have two choices. Meeting an unruly mob or meeting with lunatic mapmakers.
Выбирай из двух: встреча с неуправляемой толпой или встреча с фанатичными картографами.

If you can recall words like that in an instant, The expression form of your memory device is probably a bit biased.
Если ты способен моментально вспоминать подобные слова, манера выражаться у твоего устройства памяти слегка фанатична.

Spare me the riddles and zed babbles.
Избавь меня от загадок и фанатичного лепета

Muslim-bigotry campaign, and I am a crisis man…
Исламо-фанатичная компания, и я кризис-менеджер.

Millions upon millions of worlds… and right now, half of them are fanatically dedicated to destroying the other half.
Миллионы и миллионы планет… и прямо сейчас половина из них занята фанатичными уничтожением другой половины.

He perished at the hands of his mistress Charlotte Corday… who was inspired to the deed by her fanatical devotion to her country.
Погибший от рук своей любовницы, Шарлотты Корде, которая пошла на это из-за своей фанатичной преданности к стране.

I mean… just how crazy were they?
Понимаешь… просто насколько они были фанатичны?

Sweets implied that, uh, their devotion was like a religion.
Свитс полагал, что их преданность была фанатичной.

At first we thought this was about attacking Protestants, the fanatical convert proving his loyalty to a Catholic king.
Сначала мы подумали, что это для нападения на протестантов, чтоб доказать свою фанатичную преданность королю-католику.

Young dogs, just as fanatical as I was in the past when playing soccer.
Таких же фанатичных щенков, каким я сам был раньше, когда… — Игра в футбол.

Fiedler tried to create a web history for Fletcher to paint him as an anti-Quintana zealot.
Фидлер пытался создать web-историю для Флетчера, чтобы представить его как фанатичного противника Кинтаны.

It was just a crazy, frantic scene that day.
Это была просто сумасшедшая, фанатичная сцена в тот день.

I see that everything I was taught and told was bigotry and dehumanizing slender.
Я знаю, что всё, чему меня учили, было фанатичной и бесчеловечной клеветой.

I just steal the paddle from her when she gets overzealous.
Я только перехватываю управление, когда она становится чересчур фанатичной.

And you think because my parents were stuffy Episcopalians, I must have turned out that way, too?
— И вы считаете, раз мои родители были фанатично религиозны, то и я такая же.

A cult operating by fierce religious devotion to the word of its prophet…
Культ, фанатично поклоняющийся Слову их пророка…

But his skill and excavation have not deserted him and he became fanatically jealous of the woman he left here.
Но он не утратил умения копать и фанатично возревновал женщину,.. … которую он оставил здесь.

The Old Ash kept journals, religiously.
Прежний Эш вёл журналы, фанатично.

Robbie was a fanatic in listening to these people… because he was a serious, focused man.
Робби их слушал фанатично. Он был человек серьезный, собранный, хоть и пацан совсем.

Фанатизм фанатик фанатичный. Какие виды фанатизма бывают и как его распознать

Фанатизм как качество личности – склонность слепо, неосознанно, не признавая никаких аргументов, безальтернативно следовать определенным представлениям и убеждениям; проявлять крайнюю нетерпимость к любым иным мировоззрениям .

Если хотите постичь истину, идите во-о-о-он к тем скалам, — показал вдаль рукой Учитель. — И проверьте, что крепче — камень или ваши головы. Через несколько дней ученики вернулись из утомительного путешествия. Тем, кто пришёл с безучастным выражением лица, Учитель гневно сказал: — Уходите, вы не слушаетесь меня. Вы не дошли до скал. Тем, кто пришёл просветлённым, Учитель лишь улыбнулся, промолчав. У тех же, у кого лбы были разбиты в кровь, а глаза горели фанатичным огнём, он спросил тихо: — Да разве же я вас об этом просил?

Человеческий разум выполняет ряд функций – понимание истины, способность запоминать, заблуждаться и сомневаться. Сомнение – это совесть разума, заставляющая его еще раз возвращаться к пониманию того или иного вопроса, анализировать его со всех сторон. Поиск истины сопряжен сомнениями. Ее любимцы твердо знают, что нужно все подвергать сомнению, прежде чем дать отмашку на согласие, при этом не делать исключения и для себя. Когда в разум впечатлительного, эмоционального, неуверенного в себе человека поступает информация, сильно волнующая его ум и чувства, а в разуме атрофирована функция сомнения, он слепо принимает ее. В таком алгоритме зарождается фанатизм, как помешательство, безумие, исключительная увлеченность, глупая доверчивость и слепое поклонение. Как всякий нейтрализатор разума, фанатизм неуклонно ведет человека к деградации.

Фанатик – это инвалид разума, у которого атрофирована функция сомнения, и, в силу этого обстоятельства, он слепо следует любой идее, всколыхнувшей и взволновавшей его впечатлительный, эмоциональный ум. Беда фанатизма состоит в отсутствии пытливого ума и сомневающегося разума, в лени и нежелании искать истину. Ему сказали: «Во всех твоих несчастьях виноваты кавказцы», мысль взволновала неопытный ум своей простотой и ясностью, и он поверил, не анализируя, не проверяя, не сомневаясь. Фанатик говорит: «Пусть лошадь думает — у нее голова большая. Мне нечего думать и так все ясно». Так работает лень и нежелание искать истину при ампутированной функции разума на сомнение. Фанатика стоит пожалеть, ибо он слеп как андабат, и становится жертвой этого своего недуга. Андабатами в Древнем Риме называли гладиаторов, чье лицо закрывал щиток с узкими прорезями, отчего воин почти ничего не видел. Отчаянно размахивая мечом, андабат старался восполнить этот недостаток, но чаще всего поражал воздух, тогда как подкравшийся противник набрасывал сеть и наносил ему смертельную рану.

Итак, алгоритм фанатизма прост: поступление входящей информации (раздражитель) – впечатлительное, эмоциональное восприятие без тени сомнений в ее истинности, доверчивость – принятие как руководство к действию – усугубление реакции – зацикливание. На последних двух стадиях фанатизм получает энергетический заряд. Человек повторно пропускает через ум ту же самую идею, только в других интерпретациях, возникает цепная реакция, когда мозг все время возвращается к одной и той же мысли. Гитлер не способен был более десяти минут не говорить о евреях. Неуверенный в себе человек, вооружившись фанатизмом, например, сотворив себе кумира, находит в нем своего рода компенсацию за свою закомплексованность.

Фанатик постоянно находится под прессом стресса. У нормального человека за сутки ум может пропустить десятки тысяч мыслей. «Болтовня ума» сопровождается свободным полетом мыслей. Фанатик – это человек одной доминантной мысли. Его заставляют обстоятельства жизни на секунду переключаться от доминантной мысли на текущие потребности дня, но он делает это машинально, в полусне, не теряя контакта с фанатичной идеей. Недаром слово “фанатизм” происходит от латинского fanaticus — “исступленный”. А то, в свою очередь, от fanum — “храм”. В Древнем Риме фанатиками называли храмовых жрецов, выказывавших особое религиозное рвение.

Фанатизм нельзя смешивать с религиозностью. Дело не в религии, а в том, как человек верит. Фанатик, в отличие от верующего, говорит: «Мой Бог лучше» и агрессивно относится к представителям других духовных традиций. Религия его не учит ненависти к инаковерующим. Если учит, значит, это не религия, а секта. Вспомните подпоручика из «Бесов» Достоевского: он разбил все иконы, затушил все свечки и тут же вывесил в красном углу портреты философов-атеистов и… снова благоговейно зажег свечи.

Парадоксально, но фанатику безразлично, какому культу служить. Был бы культ, а фанатики найдутся. Фанат получает «кайф» не от кумира, а от служения ему. То есть, кумир – это ширма фанатизма, по-настоящему он ценит не Пресли, Мерлин Монро или Аллу Пугачеву, а свое «бескорыстное» служение им. Иными словами, фанатизм – это самообслуживание впечатлительного ума удовольствием от процесса служения кумиру либо какой-то идее.

Фанатизм вечно недоволен и неудовлетворен внешним миром. Исповедуя принцип: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас», он с юношеским максимализмом стремится раскачать политическую ситуацию в своей стране. Не случайно «темный попутчик» фанатизма пробуждается в переходные для страны периоды. Это золотое время для оголтелых фанатиков, когда можно разрушить общественное здание до основанья, а отстраивать будут другие. Фанатизм – это всегда разрушение, горе, слезы и кровь. Это заразная болезнь для обезверенных и обесчеловеченных особей, цепляющая их на крючок целеустремленности и искренности. Оскар Уайльд справедливо подметил: «Самое непростительное в фанатике – это его искренность». Твердолобый юнец завистливо смотрит на блеск глаз фанатика, его подкупает убежденность и жертвенность, отчаянная решимость и романтика его жизни. Стремясь подражать кумиру, он пополняет армию фанатиков.

Внутренний мир фанатика окрашен в черный и белый цвет. Никаких полутонов. Если враг не сдается – его уничтожают. Кто не с нами, тот против нас. Фанатизм нуждается во враге, как наркоман в дозе. Как писал Николай Бердяев, «фанатизм всегда делит мир… на два враждебных лагеря. Это есть военное деление. Фанатизм не допускает сосуществования разных идей и миросозерцаний. Существует только враг. Это страшное упрощение облегчает борьбу… Подобно ревнивцу, всюду видит лишь одно: лишь измену, лишь предательство, лишь нарушение верности единому, — он подозрителен и мнителен, всюду открывает заговоры против излюбленной идеи».

Надо понимать, что фанатик, обладая разумом, не способным к сомнениям, испытывает состояние детской беспомощности. Ему нужна «мама», а еще лучше вместе с папой и мощными братьями, которые всем «покажут», если кто-то замыслит его обидеть. Когда нет «семейной» поддержки, неуверенный в себе человек с низкой самооценкой тревожится от своей беззащитности в окружающем враждебном мире. Вот он и тянется под крылышко стаи, пытается влезть под крышу сильных мира сего. Михаил Веллер пишет: «Когда буйная энергия юности концентрируется в одной точке — пробивная сила развивается страшная. Фанатики, достигающие порой вершин, получаются именно из ребят, чем-то природой обделённых: робких, слабых, некрасивых, бедных, — всё их стремление к самоутверждению принимает единое направление, в котором они могут превзойти других, компенсируя свою ущербность». В окаянные дни переворотов, фанатик испытывает, по мнению Э. Эриксона, острое желание «поддаться тоталитарной и авторитарной иллюзии целостности, заданной заранее, с одним лидером во главе единственной партии, с одной идеологией, дающей простое объяснение всей природе и истории, с одним безусловным врагом, который должен быть уничтожен одним централизованным карательным органом, — и с постоянным направлением на внешнего врага бессильной ярости, копящейся в этом государстве».

Фанатизм и любовь также далеки друг от друга, как добро и зло. Любовь предпочитает единение, сокровенность, слияние родственных душ. Третий лишний и прочие подсматривающие ей ни к чему. Фанатизм – стадное чувство, он «любит» кумира коллективно и прилюдно. Главное сбиться в кодлу, самоутвердиться за счет массовости, а кумир и идеи до лампады. К футбольным фанам не случайно липнет всякое отребье, которая и правил игры не знает. Есть такой фанатский анекдот: “Пацан говорит бывалому фану, что они с корешами решили организовать фан-группу. «А сколько вас?» — спрашивает фан. — “Двадцать. Только половине футбол до лампочки!»

Фанатизм – это возвеличивание абстрактного, оторванного от жизни мнения, не сомневающегося разума, в ущерб и разрушение конкретных жизней ни в чем неповинных людей. Политические и религиозные фанатики пренебрегают жизнями окружающих людей. А это уже серьезнейшая проблема, с которой человечество столкнулось в лице «идейных» террористов. Как бы они себя не называли, суть одна – фанатики. Исследуя психологию фанатиков на примере убийцы германского министра иностранных дел В. Ретенау (данный инцидент произошел в 1922 г.) Керна, Э. Фромм приводит следующее его высказывание: «Я бы не вынес, если бы расколотое на куски поверженное отечество снова возродилось в нечто великое… Нам не нужно “счастье народа”. Мы боремся, чтобы заставить его смириться со своей судьбой… На вопрос о том, как он, кайзеровский офицер, смог пережить день революции, он отвечает: “Я не пережил его. Я, как приказывала мне честь, пустил себе пулю в лоб 9 ноября 1918 г. Я мертв, то, что осталось во мне живого, это — не я. Я не знаю больше своего “Я” с этого дня… Я делаю то, что должен. Поскольку я должен был умереть, я умираю каждый день. Все, что я делаю, есть результат одной единственной мощной воли: я служу ей, я предан ей весь без остатка. Эта воля хочет уничтожения и я уничтожаю… а если эта воля меня покинет, я упаду и буду растоптан, я знаю это”». Э. Фромм отмечает: «Мы видим в рассуждениях Керна ярко выраженный мазохизм, который делает его послушным орудием высшей власти. Но самое интересное в этой связи — всепоглощающая сила ненависти и жажда разрушения, этим идолам он служит не на жизнь, а на смерть. … И когда мы анализируем психическую реальность таких людей, то убеждаемся, что они были разрушителями… Они не только ненавидели своих врагов, они ненавидели саму жизнь. Это видно и в заявлении Керна, и в рассказе Соломона (один из сподвижников Керна — В. И., М. К.) о его ощущениях в тюрьме, о реакции на людей и на саму природу. Он был совершенно неспособен к положительной реакции на какое-либо живое существо».

Петр Ковалев 2013 год

Эмоционально самодостаточные, уверенные в себе, позитивно настроенные люди живут в гармонии с окружающим миром. Они не нуждаются в отстаивании своей правоты, чего бы она ни касалась. Спокойно взаимодействуя с другими, они с достоинством несут свою точку зрения, не испытывая потребности в том, чтобы кто-то ее непременно разделил. Однако в мире представлена и иная категория людей, противоположная описанной выше и именуемая «фанатики».

Фанатизм… Это что такое?

Однако не всякое проявление чрезмерного интереса к чему-либо может характеризовать человека как фанатика. И наоборот.

Фанатизм — это чрезмерное увлечение какой-либо идеей или личностью, выражающееся в посвящении объекту поклонения значительной части своей жизни и ее духовного содержания, а также в непримиримом отстаивании собственного взгляда и навязывании его другим людям, зачастую в агрессивной форме. Данное явление может иметь отношение к чему угодно — морали, знаменитой личности, политическому течению и др. Однако в качестве самой опасной его формы выступает религиозный фанатизм.

Истоки религиозного фанатизма

Религиозный фанатизм — это приверженность к определенному вероисповеданию и его традициям, которая сочетается с нетерпимым, часто агрессивным отношением к тем, чья точка зрения отлична. С момента, когда человечество обрело свою первую религию, и по настоящее время наблюдается одна и та же тенденция — приверженцы того или иного духовного течения рано или поздно возводят его постулаты в ранг неоспоримой правды. И несмотря на то что большинство религий несет в себе весьма похожие истины, так называемые фанатики не просто остаются им верны, они пытаются сделать их монопольными и навязать как можно большему количеству людей. Всемирная история знает массу примеров религиозного фанатизма, к коим можно отнести и инквизицию, и крестовые походы, и массовые самосожжения во имя старой веры… Причем в разные времена отношение общества к данному явлению было весьма различно. В перечисленных примерах имеет место и религиозный фанатизм в высших кругах, и точечные сопротивления инакомыслию. И в том и в ином случае любой перекос убеждений и веры в сторону эмоций и непримиримости несет в себе серьезную угрозу благополучию отдельных людей и государства в целом.

Религиозный фанатизм сегодня

В наше время примеры религиозного фанатизма можно найти во всех массовых религиях. Хотя имидж самого агрессивного вероисповедания приобрело мусульманство в связи со значительным количеством террористических актов, от которых содрогаются десятки стран на протяжении уже многих лет. Тем не менее влияние фанатизма может быть весьма губительным и без насилия. Например, родители-фанатики могут воспитывать своего ребенка вразрез с современными канонами развития и социализации человека. Известны случаи, когда в современных семьях, посещающих религиозные секты, вырастают неграмотные дети, потому что лидеры духовного течения, которому привержены родители ребенка, считают неправильным обучать детей женского пола грамоте. Католическая церковь резко отрицательно относится к абортам и предохранению от нежелательного зачатия. И хотя общество постепенно выработало довольно толерантное, а иногда и одобрительное отношение к прерыванию беременности, в некоторых странах или их отдельных регионах аборты до сих пор запрещены, что тоже принято считать проявлением религиозного фанатизма. Иногда крайняя нетерпимость людей не вредит никому, кроме них самих. Например, ярые буддисты не навязывают своей веры окружающим, не спорят, не доказывают правоты. Их фанатичность проявляется главным образом в глубоком сосредоточении, многочисленных и продолжительных духовных практиках, которые иногда доводят людей до безумия, поскольку испытания, которым они себя подвергают, зачастую немыслимы.

Отношение к фанатизму православной церкви

Православная церковь относится к этому явлению с осуждением и неприятием. Фанатизм — это грех, по мнению православных священнослужителей. Отсутствие любви ко всем людям, духовная смерть, пустословие без рассуждения не может поощряться православными. Фанатичные родители, приводящие с собой на службу маленьких детей и не замечающие усталости ребенка, его непонимания и неприятия ситуации, прививают ему не любовь к церкви, а боязнь, раздражение, нежелание приходить туда снова.

Причины фанатизма

Фанатизм — это явление, не возникающее на пустом месте. Как у любого иного отклонения, у него есть причины, которые уходят корнями, как правило, очень глубоко. Фанатичные люди чаще всего агрессивны, озлоблены, не понимают и не принимают чужую точку зрения. Иногда они становятся частью какой-либо общности, преданно следуют ее догматам и стараются перенести свой взгляд на веру на ближайший круг общения. А существует и иная категория фанатиков — лидеры, которые не только разделяют и следуют привлекательной для них философии или религии, но посредством ярких, харизматичных действий вовлекают в нее большое количество людей, не исчерпывающееся кругом родных и близких. И если первые при этом являются в целом безобидными носителями назойливой информации, то вторые представляют крайне серьезную угрозу обществу.

Ежедневно десятки и сотни людей вовлекаются в жизнь сект неизвестного происхождения, отворачиваются от своих семей, тратят огромные суммы денег на поддержание и развитие близкой по духу общности, теряют самих себя в стремлении следовать постулатам, которые нашли живой отклик в их душах благодаря харизме, уверенности и ораторскому искусству лидера.

Способы борьбы с религиозным фанатизмом

Жизнь не стоит на месте, большинство государств современного мира являются светскими. Несмотря на весьма почтительное любая держава, как правило, не заинтересована в экстремальных проявлениях религиозности. Какие же меры предпринимаются в различных странах для минимизации проявления фанатизма среди верующих? В некоторых азиатских странах за последние двадцать-двадцать пять лет было введено много запретов относительно ношения культовой одежды для обычных людей, не имеющих отношения к священнослужению. Иногда подобные запреты вызваны не столько борьбой с неистовыми фанатиками, сколько соображениями безопасности. Например, несколько лет назад Франция пошла по пути запрета ношения хиджабов. При этом данное решение стоило стране немало, учитывая непримиримое отношение мусульман к вопросам одеяния.

Очень много усилий, направленных на борьбу с религиозным фанатизмом, предпринимается в сфере образования. Детям стараются дать возможность выбора и защищают их неокрепшее сознание от натиска подкованных религиозных фанатиков. Во многих странах законодательно запрещается деятельность определенных организаций, имеющих основанную на религии идеологию.

Национальный фанатизм

Не менее страшен, разрушителен и безжалостен национальный фанатизм. Это ревностное поклонение исключительному превосходству той или иной нации или расы испещрило всемирную историю множеством примеров кровопролитных противостояний. Одним из самых ярких проявлений национального фанатизма стала идея Альфреда Плётца о делении всех людей на высшую и низшую расы, которая впоследствии положила начало Второй мировой войне.

Еще один пример — «Ку-клукс-клан», организация, насчитывавшая огромное количество людей, ненавидевших, глубоко презиравших чернокожих.

Ожесточение членов ККК привело к немыслимому количеству жертв, погибших от изощренной жестокости фанатиков. Отголоски деятельности этой организации периодически слышатся и в настоящее время.

Психологическая природа фанатизма

У фанатизма, развивающегося в крупных масштабах, как правило, есть причины общественного или политического характера. Экстремальное проявление веры всегда выгодно кому-то, кроме неистовых приверженцев. Но что же делает таковым конкретного человека? Почему один становится фанатиком, а другой, несмотря ни на что, продолжает идти по своему жизненному пути, не реагируя на чужое мнение и религиозные догматы.

Как правило, причины становления настоящего фанатика корнями уходят в детство. Чаще всего фанатики — это люди, с ранних лет привыкшие жить в страхе и недопонимании. Ошибки в воспитании, допущенные их родителями, в осознанном возрасте оборачиваются желанием примкнуть к какой-то группе и стать ее частью, дабы почувствовать безопасность и уверенность. Однако человек не может обрести спокойствие лишь потому, что нашлись люди со схожими взглядами. Он будет продолжать переживать, беспокоиться, искать угрозу в любом проявлении инакомыслия, сражаться с убеждая всех и вся в том, что его правда — первая. Так проявляет себя фанатизм. Что это значит? Всякий, кто думает иначе, создает угрозу его с трудом обретенному покою. Поэтому взаимодействие с фанатиком дается не так просто.

Как справиться с проявлениями фанатизма у близкого человека

Фанатизм… Это что такое? Что делать, если в числе фанатиков оказался близкий вам человек? Любые проявления крайней нетерпимости и слепого поклонения, будь то самоотверженная любовь к звезде, или агрессивное желание во что бы то ни стало разделить свою веру с другими людьми — признаки нездоровой психики.

По мнению многих исследователей, фанатизм — это болезнь. Родным и близким такого человека следует со всей серьезностью подойти к решению подобного рода проблем. И если исправить ошибки, допущенные много лет назад, уже невозможно, то поддержка, понимание, устранение причин для страхов и беспокойств, своевременное обращение к психологам, побуждение к саморазвитию и укреплению психики помогут преодолеть это явление.

ФАНАТИЗМ (от лат. fanum — жертвенник) — непоколебимая и отвергающая
альтернативы приверженность индивида определенным убеждениям, которая
находит выражение в его деятельности и общении. Ф. сопряжен с
готовностью к жертвам; преданность идее сочетается с нетерпимостью к
инакомыслящим, пренебрежением к этическим нормативам, препятствующим
достижению общей цели. Ф. — феномен групповой психологии. Для
фанатиков, которые находят поддержку во взаимном признании, характерна
повышенная эмоциональность, некритическое отношение к любой информации,
подтверждающей их взгляды, неприятие критики, даже доброжелательной. Ф.
нередко носит идеологическую (в том числе религиозную) окраску.

С термином все ясно, надеюсь… Только хочу рассказать немного о явлении как таковом. Не буду вдаваться в науку, а просто попытаюсь разложить по полочкам. Для начала позволю себе еще раз привести одну из моих любимых цитат:

«Принято считать, что в равном споре обычно побеждает тот, кто умнее. Бред собачий!.. Во-первых, глупый всегда уверен в собственной правоте, в то время как умный вечно в ней сомневается. Кроме того, умный понимает доводы противника, а глупый — нет, хоть расколись… А если вдобавок вспомнить, что дуракам еще и везет, то кто же, спрашивается, из них двоих должен выйти победителем?» (С) Евгений Лукин.

Фанатик в споре гораздо хуже дурака. По той простой причине, что все, несоответствующее его убеждениям он не просто не принимает, а воспринимает как нападение на него лично. Правда, к сожалению, фанатов-одиночек не бывает. Фанатизм — это толпа, слепо идущая за лидером. Лидер, кстати, чаще всего не верит в то, что говорит толпе фанатов. Нет, бывают такие, конечно, но такую толпу очень быстро уничтожают окружающие, потому как белых ворон ни одно общество не приемлет… Чаще лидер — прагматик, который умеет анализировать обстановку и направить фанатиков в нужном для себя направлении (чем, кстати, веками пользуются многие церкви).
Вопрос к размышлению: почему и государства, и церкви внутри себя нормально относятся к разным конфессиям, но не приемлют секты?
Ответ прост: большинство сект организовываются на основе фанатизма, а государство и церковь оставляют эту прерогативу за собой.
Создать толпу фанатов абсолютно несложно (рецептов приводить не буду, правда, так что — поверьте на слово), не намного сложнее первое время управлять этой толпой. Затем, чаще всего, идет смена лидера на прагматика и толпа фанатов устраивает «зрелища» на потеху всем, кроме участников.
А самое плохое в фанатизме то, что он заразен более, чем психические болезни… Да, да — психические болезни заразны. Только для этого требуется много времени и соответствующие условия. Могу даже привести всем известные примеры: когда в компании зевает один человек — в течение минуты зевнут практически все, многие — не по разу. .. Второй пример — пример индукции толпы: гол на стадионе — орут все. Даже если человек не совсем болельщик, он «заражается» общим настроением. Сперва он может и не высказывать бурных чувств, но с каждым разом ему становится все тяжелее сдерживаться. А если толпу направляет точными фразами лидер, то появляются фанаты. Готовые на все.
Фанатики опасны прежде всего тем, что с ними бесполезен диалог. Если фанат получил установку на какое-либо действие, то остановить его можно только физическими методами, при чем — только со значительно превосходящей силой. И хуже всего, когда фанатики собираются в одну монолитную толпу — тогда выплескивается наружу бездумная ярость и готовность сокрушать все на своем пути.
Вообще это явление — атавизм и одно из доказательств того, что человек — зверь, при чем зверь самый опасный из существующих. У животных тоже подобное наблюдается — это защитные механизмы для выживания вида. Но человек не живет в животных ритмах, он подчиняется законам группы, которую считает для себя доминирующей. Именно поэтому многие сектанты бросают свои семьи — влияние семьи как группы на них ослабевает и они переходят в подчинение более сильному вожаку. Который, кстати, далеко не всегда подчиняется своим же законам — они для него только способ управления толпой фанатов.
Я даже чуть подскажу как управлять толпой: главное заставить всех постоянно и одновременно (по расписанию) выполнять какие-нибудь, желательно — глупые (под «умным» соусом) действия.

Определение

в кембриджском словаре английского языка

Это непримиримо простое и старомодное — и его поклонники действительно фанатичных . Не просто стимулируйте ажиотаж, разжигайте страсти, привлекая истинных верующих, которые «понимают», кто вы есть, и фанатично о вашем бренде.

Эти примеры взяты из корпусов и из источников в Интернете. Любые мнения в примерах не отражают мнение редакторов Cambridge Dictionary, Cambridge University Press или его лицензиаров.

Еще примеры Меньше примеров

Все добрые чувства в мире не убедят фанатиков прекратить делать фанатичных вещей.Он — фанатичный религиозный фанатик , стремящийся изменить ход истории. Он просто парень, который фанатично о плитке.Мы можем очень серьезно относиться к новым гаджетам и машинам, отдавая фанатично их создателям уважение. Он вкладывал деньги в стипендии, он был фанатиком бейсболом, и он, как и лучшие учителя в школе, был ярко интеллектуальным.Психология, лежащая в основе этого феномена, относится к гораздо более чем фанатикам религиозного поведения. Оказывается, ни один вид не застрахован от ухода фанатичных человек. И то, и другое, очевидно, может выполнить фанатичных человек (а). Третий обычно полностью посвящен фанатичному первенцу.

Аудиокнига недоступна | Audible.com

• Evvie Drake: более

• Роман
• К: Линда Холмс
• Рассказал: Джулия Уилан, Линда Холмс
• Продолжительность: 9 часов 6 минут
• Несокращенный

В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе. Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее внутри, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.

• 3 из 5 звезд

• Что-то заставляло меня слушать….

• К Каролина Девушка на 10-12-19

Определение фанатика от Merriam-Webster

fa · nat · ic | \ fə-ˈna-tik \

1 неодобрительно : человек, демонстрирующий чрезмерный энтузиазм и сильную некритическую преданность некоторым спорным вопросам (например, в религии или политике). религиозный фанатик [= экстремист] Фанатики убеждены, что служат праведному делу и что все средства оправданы… — Флора Льюис

2 : человек, который полон энтузиазма и предан какому-либо интересу или делу. фанатик водного спорта / спорта / гонок. Она настоящий фанатик, когда дело касается тренировок.С тех пор, как в 2008 году экономика США начала давать сбои, покупатели стали фанатиками купонов и любителями предложений «купи один — получи один бесплатно»… — Джанет К. Килер

\ fə-ˈna-ti-kəl \

: отмечен чрезмерным энтузиазмом и часто сильной некритической преданностью они фанатики политики фанатичное внимание к деталям

Fanatical: «Серые клавиши вредят игровой индустрии»

Грант Хьюз (Grant Hughes) — менеджер по связям с общественностью и партнерством в интернет-магазине Fanatical, который с момента своего запуска в качестве Bundle Stars в 2012 году продал более 60 миллионов ключей к играм клиентам в более чем 200 странах.

Серые клавиши наносят ущерб игровой индустрии, и в Fanatical, интернет-магазине, который всегда сопротивлялся продаже чего-либо, кроме продуктов из официальных источников, мы выступаем против них.

Поскольку многие потребители просто ищут самую низкую цену, когда дело доходит до покупки новой цифровой игры, серые торговые площадки и недобросовестные интернет-магазины часто быстро наживаются. Почему это должно вас волновать? Потому что серые клавиши являются основным фактором снижения цены на новую игру.

Так почему они такие дешевые? В странах, где рыночная экономика диктует более низкие цены, издатели должны продавать свою продукцию по местным ценам. Затем на эти рынки охотятся «серые» дистрибьюторы. Они скупают дешевые товары, во многих случаях вынимая ключи из коробочных копий, и сканируют их для массового цифрового распространения. Затем эти серые ключи дешево продаются по всему миру через разветвленную сеть интернет-магазинов и торговых площадок.

Грант Хьюз, Fanatical

Наши клиенты требуют официальные ключи, и они требуют, чтобы мы устанавливали конкурентоспособные цены.Мы не верим в гонку на дно, в то время как «серые» продавцы часто сильно подрывают законных розничных продавцов и друг друга. Все это приводит к снижению рентабельности каждого и отрицательно сказывается на всей пищевой цепочке.

В отличие от многих наших конкурентов, Fanatical приложила дополнительные усилия для борьбы с торговыми посредниками «серого ключа». Блокируя любой доступ к VPN, мы останавливаем торговцев, которые пытаются покупать товары для перепродажи с использованием поддельных гео-IP. Специальная технологическая платформа Fanatical также имеет другие проверки и процедуры для контроля за продажей своих игровых ключей.Усовершенствованные алгоритмы искусственного интеллекта не позволяют торговым посредникам покупать товары оптом, например, если они хотят запастись ограниченными по времени скидками.

Там, где есть прибыль, всегда найдутся люди, которые попытаются воспользоваться лазейками в ценообразовании, поэтому мы создали базу лояльных клиентов, которые отказались от серых ключей. Им нужна надежность и душевное спокойствие, которые они могут получить только у официального продавца. Многие геймеры так думают, но слишком многие люди все еще пресыщаются покупкой серых ключей, потому что их соблазняют низкие цены.

Но эти низкие цены сопряжены с риском. Серые клавиши потенциально могут вызвать у клиентов разочарование при совершении покупок, что приведет к негативным настроениям, направленным на реселлера. Есть истории о том, что клиенты продают ключи, которые ранее использовались и больше не работают, или получают ключи с привязкой к региону, которые не работают в стране клиента.

Некоторые торговые площадки серых ключей даже взимают с клиентов дополнительную плату, которая обещает «поддержку клиентов», если предоставленный ключ не работает, — такой знак вопроса висит над происхождением перепроданных серых ключей.Клиенты фактически играют на свои деньги.

Для Fanatical было бы слишком легко получить серые ключи или смешать их с нашим пулом лицензионных ключей для увеличения прибыли. Но мы совершенно не оправдываем такое поведение. Для нас это все о том, чтобы предложить лучшее обслуживание клиентов.

Образование жизненно необходимо. В конечном счете, серые клавиши дают разработчикам игр меньше денег. Это люди, которые зарабатывают на жизнь тем, что создают игры, в которые мы все хотим играть завтра, и вам никогда не следует кусать руку, которая кормит.

Относитесь фанатично к качеству обслуживания (и почему это важно) VisionEdge Marketing

Последствия взаимодействия с клиентом выходят за рамки одного момента.

Мне посчастливилось работать с рядом замечательных наставников. Моя первая профессиональная работа была в организации финансовых услуг, работающей на Дуайт Прейд. Именно Дуайт присвоил мне титул «Менеджер по работе с клиентами». Это было задолго до эры CRM-систем.Поскольку сменить провайдера в нашей отрасли было относительно легко, Дуайт подчеркнул важность сохранения и роста ценности клиентов.

Он был первым, кто познакомил меня с фундаментальными концепциями и показателями удовлетворенности клиентов, их жизненной ценности, лояльности и защиты интересов клиентов, доли кошелька и степени принятия продукта. Дуайт был непреклонен в отношении качества и опыта обслуживания клиентов задолго до того, как это стало модным словечком сегодня. Он понимал силу рекомендаций клиентов.Основная ценность, которой он ожидал от всей его команды, заключалась в том, что каждая проблема или запрос от клиента достойны нашего внимания и решения. Он внушил нам, что каждое взаимодействие с клиентом влияет на его успех.

Через несколько компаний я присоединился к бизнесу Motorola Semiconductor. Гэри Дэниэлс был моим наставником на протяжении большей части моего 14-летнего срока пребывания в должности. Я знаю, что поделился со многими из вас разными историями Гэри Дэниэлса, в том числе рассказом о телефонных сообщениях. Некоторые из вас могут вспомнить дни до появления голосовой почты.Гэри терпеть не мог, чтобы телефон звонил. Если кого-то не было за столом, а вы слышали звонок

Когда вы производите первое впечатление, каждая точка соприкосновения становится моментом истины

, вы должны были на него ответить. В то время у нас были блокноты для приема телефонных сообщений. Работая в отделе продаж и маркетинга, вы часто находили огромную груду квитанций с телефонными сообщениями. Правило Гэри было «возвращать все телефонные сообщения до конца рабочего дня». Гэри обычно говорил: «Это маленький мир, сегодня человек, который является поставщиком, может быть вашим покупателем завтра, а покупатель сегодня может быть вашим боссом завтра.Он очень не хотел устанавливать голосовую почту. Он сделал это при условии, что ваш телефон никогда не сможет перейти на голосовую почту, если вы находитесь за своим столом, и что по-прежнему действует правило ответа на вызовы до конца рабочего дня. Кто из нас сегодня нарушает это «правило» и не отвечает на телефонные звонки?

И Дуайт, и Гэри были тем, кого сегодня можно считать фанатиками в отношении качества и опыта обслуживания клиентов. Оба считали, что у вас есть только один шанс произвести первое впечатление и что каждое прикосновение — это момент истины.Оба считали, что удержание клиентов имеет решающее значение для долгосрочного успеха компании и клиента. Исследование удержания клиентов, проведенное Ascarza, Neslin, Netzer, Anderson, Fader, Gupta, Hardie, Lemmens, Libai, Neal, Provost и Schrift, показало, что «85% клиентов сообщают, что компании могли бы сделать больше для их удержания. В то время как большинство руководителей высшего звена сообщают, что удержание клиентов является приоритетом в их организации, 49% признают, что недовольны своей способностью поддерживать свои цели удержания.”

В этом исследовании изучалось, следует ли компаниям использовать РИСК (определяемый с помощью скоринговых моделей, которые ранжируют клиентов на основе их вероятности дефекта) или ЛИФТ (на кого воздействие вмешательства является самым высоким, независимо от их внутренней склонности к оттоку), чтобы определить, на каких клиентов нацеливаться чтобы уменьшить отток и улучшить удержание. Они обнаружили, что Лифт более эффективен.

Вот в чем загвоздка: отток клиентов мог бы быть менее серьезной проблемой, а качество обслуживания клиентов могло бы быть лучше, если бы компании фанатично относились к качеству обслуживания.Ключевой пример — это просто возможность связаться с человеком или быстро решить проблему. С появлением автоматизированного голосового ответа многие компании забыли о силе человеческого прикосновения. В некоторых компаниях я никогда не достигает реального человека, если я не выберу вариант продажи или выставления счетов. Все больше и больше компаний поощряют вас использовать их веб-сайт для поддержки, а не для разговора с человеком. Мой давний соратник Ричард Хэтуэй в своей недавней статье на LinkedIn «Обслуживание клиентов — это не так» посетовал на несколько плохих впечатлений от обслуживания клиентов.

Кажется, чем больше мы фокусируемся и усложняем процесс, тем хуже он становится. И я боюсь, что это сказывается на опыте клиентов. Гэри и Дуайт инстинктивно знали, что Валери Зейтхамл, А. Парасураман и Леонард Берри узнали в ходе своего исследования того, что используют клиенты при оценке качества обслуживания. Они поделились результатами в своей книге «Предоставление качественных услуг», впервые опубликованной в 1990 году. Цайтхамл, Парасураман и Берри определили пять параметров, которые ценят клиенты из того, что они назвали своим исследованием SERVQUAL:

1. МАТЕРИАЛЫ: Внешний вид физических объектов, оборудования, персонала и коммуникационных материалов
2. НАДЕЖНОСТЬ: Способность надежно и точно выполнять обещанные услуги
3. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ: Готовность помочь клиентам и предоставить быстрое обслуживание
4. ОБЕСПЕЧЕНИЕ: знание и вежливость сотрудников, а также их способность выражать доверие и уверенность
5. EMPATHY: Заботливое, индивидуальное внимание, которое фирма оказывает своим клиентам

Исследование SERVQUAL показало важность измерений друг для друга, попросив клиентов присвоить 100 баллов по всем пяти измерениям.Двумя наиболее важными параметрами являются надежность и оперативность, на которые приходится более 50% оценки качества обслуживания клиентами.

По мере того, как организации расширяют использование искусственного интеллекта (компьютерные системы, выполняющие задачи, которые обычно требуют человеческого интеллекта), машинного обучения (предоставляя машинам доступ к данным и позволяя им учиться самостоятельно) и / или самообслуживания для поддержки обслуживания клиентов, мы должны помнить что, хотя компьютеры и машины могут работать круглосуточно и без выходных, не требуя отпусков или льгот, одно из высказываний Гэри все еще звучит правдоподобно: «люди ведут бизнес с людьми.«Время, когда компании, у которых есть качественные люди, обеспечивающие качественный опыт, будут иметь конкурентное преимущество, возможно, не за горами.

Сводка

Несмотря на то, что полезно составить карту клиентского опыта, провести голосовое исследование клиентов и создать консультативные советы клиентов, важно овладеть основами обслуживания, которые способствуют успеху клиентов. Надежность, отзывчивость и сочувствие будут иметь большое значение для сохранения и роста ценности ваших клиентов и завоевания вам хорошей репутации.

Готовы ли вы создать организацию, полную фанатиков услуг? Мы можем помочь вам туда добраться. Свяжитесь с нами, чтобы запланировать бесплатный, ни к чему не обязывающий разговор.

Связанные

критиков Карьера дикаря Джона Траволты «Фанатик» на скале

Рецензентов ждет кит нового триллера режиссера и фронтмена Limp Bizkit Фреда Дерста, занимающегося потрохами времени.

В голове у фронтмена Limp Bizkit Фреда Дерста появился фильм «Фанатик» с Джоном Траволтой в главной роли, который рецензенты буквально потрошили.По количеству очков на Rotten Tomatoes он примерно на одном уровне с последним автомобилем Траволты в главной роли, «Готти». Что, очевидно, делает это очередной автокатастрофой, которую нельзя пропустить из-за саентолога, который недавно побрил голову по указанию Питбуля и принял артистку Джейд Джоли за Тейлор Свифт на церемонии вручения наград MTV Video Music Awards.

В обзоре с нулевой звездой от RogerEbert.com Брайан Таллерико пишет: «Фанатик ненавидит фанатов. Он ненавидит актеров. Он ненавидит туристов, владельцев магазинов и прислугу. Он действительно ненавидит аутичных людей.И он тебя ненавидит. Это фильм, в котором вас считают идиотом, человеком, который не понимает его поверхностных провокаций, нелогичного поведения и мерзкого человеконенавистничества ».

В фильме Траволта играет аутичного человека по имени Мус, чья одержимость актером из фильмов ужасов (которого играет бывший сердцеед Девон Сава, который с ним что-то не случилось) ведет его по нисходящей спирали, которая приводит к его употреблению, если цитировать Википедию, «Его вооруженный аутизм для борьбы с преступностью».

Связанные

Связанные

«Без объяснения того, в каком состоянии находится лось — и мальчик, это то, что Траволта делает выбор — Дерст и его главная звезда вместо того, чтобы дать нам персонажа, просто предложили несчастную карнавальную фигуру смехотворного безумия, что поочередно невозможно. и невероятно », — написал Роберт Абеле в своем обзоре для TheWrap.Судя по всему, это фильм, который дает сталкерам еще худшее имя.

«Не решается возложить всю вину на Дерста, поскольку, по общему мнению, его первая режиссерская работа« Воспитание Чарли Бэнкса »(2007) была серьезной, похвальной драмой», — пишет Variety. «Но как здесь Хельмер, продюсер, соавтор, создатель концепции и саморекламы каталога звукозаписи, он заслуживает обвинения в этом типично ранговом диалоге:« Лось не просто переступил черту ». Он трахнул его ядерным ударом ».

Литания боли продолжается.Гленн Кенни из The New York Times пишет: «По мере того, как фильм приближается к своей кульминации, он очерчивает границу, отделяющую просто несвежее от действительно прогорклого. Несмотря на всю тяжелую работу, которую делает «Фанатик», он оказывается на более слабой стороне пропасти ».

«По всей видимости, задумано как отрезвляющий взгляд на динамику знаменитостей / фанатов — и, как сообщается, основано на реальном опыте режиссера и соавтора сценария Фреда Дерста, фронтмена рэп-рок-хитмейкера Limp Bizkit 90-х -« Фанатик »настолько странно преувеличивает, что кажется, будто Дерст и Траволта просто дурачились в один уик-энд, и у них была под рукой камера », — пишет Ноэль Мюррей из LA Times.

«Единственное, что стоит помнить, — это смелое и ошибочное выступление Траволты», — пишет Рекс Рид.

Актер, которым раньше был Джон Траволта — номинированный на «Оскар» за «Криминальное чтиво» и «Лихорадка субботнего вечера», идущий ва-банк с такими авторами, как Брайан Де Пальма и Джон Ву в фильмах «Вынос» и «Без лица» соответственно. , эпически неверное произношение имени Идины Мензель на церемонии вручения «Оскара» — давно прошло. Какой бы ни была эта итерация, ее можно будет увидеть в очень ограниченном выпуске в эти выходные.

Подпишитесь: Будьте в курсе последних последних новостей кино и телевидения! Подпишитесь на нашу рассылку новостей по электронной почте здесь.

Не теряйте надежды. Вместо этого будь фанатичным оптимистом

Я пишу это в темноте.

Моя жена и трое детей спят наверху. Часы на стене говорят мне, что сейчас 4:52 утра. В моем сердце это похоже на полночь.

К тому времени, когда вы это прочтете, Сенат оправдает президента Трампа по статьям об импичменте, выдвинутым против него, и только один сенатор Республиканской партии, Митт Ромни, проголосует за осуждение.

Мы знали, что этот результат наступает в течение нескольких недель, а также знали, что обвиняемый виновен.Руководители домов представили неопровержимые доказательства того, что Трамп пытался вымогать у Украины, уязвимого союзника, чтобы очернить Джо Байдена и, таким образом, обмануть на выборах 2020 года, что он использовал для этого свой офис и деньги налогоплательщиков, а затем воспрепятствовал расследованию этой схемы. .

Как это часто бывает с этим президентом, он не только сознался в этих преступлениях, но и хвастался их публичным совершением.

… единственный способ бороться с нигилизмом, который является верой ни во что, — это верить во что-то.

Ряд республиканских «присяжных» признали, что Палата доказала свою правоту. Их аргументация заключалась не в невиновности президента, а в том, что его вина не имела значения.

И это, вкратце, наиболее огорчающий аспект этого режима — преобладающая позиция, согласно которой ничто не имеет значения: каждый акт коррупции, каждую ложь, каждую рассчитанную жестокость, каждое непристойное замечание можно извинить, дать рациональное объяснение, отбросить .

Он хвастается сексуальным насилием над женщинами и издевается над инвалидами? Он разжигает насилие среди своих сторонников? Он демонизирует иммигрантов и союзников и прижимается к сторонникам превосходства белой расы и диктаторам? Он разрывает семьи на границе, а детей сажает в клетки? Он называет изменение климата мистификацией и расширяет возможности загрязнителей? Он открыто наживается на своем президентстве?

Какая разница?

Кризис, с которым мы сейчас сталкиваемся, заключается не только в том, что лидер нашей страны делает эти вещи, но и в том, что очень немногие в его партии будут привлекать его к ответственности.

Выборы 2016 года показали, что наша избирательная система была достаточно несовершенной (см .: Коллегия выборщиков, подавление избирателей, иностранное вмешательство), что наше население было достаточно апатичным и обиженным, и что наша четвертая власть была достаточно ориентирована на прибыль, чтобы позволить нагло коррумпированный демагог, претендующий на Белый дом.

Президент Дональд Трамп прибывает, чтобы выступить на митинге кампании в Центре Кнаппа на территории университета Дрейка в четверг, 30 января 2020 года, в Де-Мойне, штат Айова.(Evan Vucci / AP)

Последующие годы ускорили деградацию наших коллективных моральных стандартов, то, как наши средства массовой информации и политические классы либо игнорировали, либо нормализовали разрушительную политику, пропаганду и незаконное поведение действующей администрации. открыто, как часть транснационального преступного синдиката.

Это чудовищный нигилизм заставляет меня просыпаться посреди ночи.

И мы только что стали свидетелями в режиме реального времени логической конечной точки этого нигилизма: публичного осквернения нашей Конституции Трампом и его приспешниками.Митч МакКоннелл только что передал пьяному хулигану ключи от винного шкафа. Он знает, что сделал это. Ему все равно.

Мы должны честно рассказывать о том, что только что произошло, что мы переживаем, и мы должны быть встревожены и опечалены. Но мы также должны признать, что подобные исторические моменты могут прояснить ситуацию.

Вот то, что я вижу сейчас яснее, чем когда-либо: единственный оставшийся источник ответственности — это сила нашей собственной веры.

Вера может звучать старомодно, но единственный способ бороться с нигилизмом, который является верой ни во что, — это верить во что-то.Именно это имел в виду Адам Шифф, когда в своем стремительном и обреченном последнем аргументе заявил, что он верит «в оптимизм основателей».

Я бы пошел еще дальше. В этой атмосфере расчетливого цинизма — цинизма, призванного заставить нас чувствовать себя безнадежными — нам нужно быть фанатичными в своем оптимизме, в нашей вере в то, что мы можем снова стать субъектами истории, а не просто объектами.

Достаточно взглянуть на историю этой страны, чтобы увидеть доказательство этого фанатичного оптимизма.Отмена. Избирательное право. Рабочее движение. Новая сделка. Война с бедностью. Гражданские права. В каждом случае результат казался невозможным. И все же миллионы американцев поднялись и приняли меры, чтобы сделать наш союз более совершенным.

На данном этапе нам недостаточно ждать, пока другие — суды, женщины из пригорода, миллениалы, СМИ или Сьюзен Коллинз — придут нам на помощь. Мы должны сами прийти на помощь.

Для этого мы должны верить в хрупкую веру в то, что наши собственные действия как граждане по-прежнему имеют значение.Мы должны избавиться от соблазна современных американцев пассивно использовать гражданскую дисфункцию как одноразовое развлечение.

Нигилизм остается главным козырем Республиканской партии. Они рассчитывают, что добросовестные граждане сдадутся, уйдут с поля боя и скажут: «Кому какое дело?»

СМИ могут и дальше направлять свои камеры на тролльские зрелища, которые Трамп устраивает на своих митингах, и на его различные реалити-шоу, такие как вчерашнее послание о положении страны. Но нам, как гражданам, не нужно смотреть с ненавистью.

Мы должны принять нашу боль, отложить наши устройства и найти способы поддержать кандидатов и дела, которые нам дороги. Мы должны организовываться, а не мучиться.

Этот оптимизм не следует путать с наивностью.