От моделей на показе до скрытых красавиц: иранские женщины до и после революции
Автор фото, Getty Images
Исламская революция, произошедшая 40 лет назад, в 1979 году привела к радикальным изменениям в Иране, не в последнюю очередь для женщин.
Одна из сфер, которые оказались под пристальным надзором властей, — то, как женщины одеваются и какие прически носят.
Шах, еще в 1930-х годах, запретил носить хиджабы (одежда, которая закрывает все тело и голову, кроме лица и ладоней) и приказал полиции силой снимать с женщин платки.
Но в начале 1980-х годов новая исламская власть ввела обязательный дресс-код, который требовал от всех женщин носить хиджаб.
Вот несколько фотографий, показывающиъ жизнь иранских женщин перед установлением власти клириков, и как она изменилась с тех пор.
Автор фото, Magnum Photos
Учеба в Тегеранском университете в 1977 году: Хотя многие женщины уже учились в высших учебных заведениях на момент революции, в последующие годы наблюдалось заметное увеличение количества студенток, которые посещали университеты.
Отчасти это было связано с тем, что новой власти удалось убедить консервативные семьи, которые жили в сельской местности, разрешить своим дочерям учиться вне дома.
«Они пытались не позволить женщинам учиться в университетах, но это вызвало такую негативную реакцию, что они должны были разрешить им вернуться», — говорит баронесса Хале Афшар, профессор женских исследований Йоркского университета, родившаяся в Иране.
«Некоторые образованные люди покинули Иран, и власть поняла, что чтобы управлять страной, им необходимо давать образование как мужчинам, так и женщинам».
Автор фото, Magnum Photos
Шопинг в Тегеране в 1976 году: До революции многие женщины носили одежду западного стиля, включая узкие джинсы, мини-юбки и топы с короткими рукавами.
«Что касается обуви, то здесь ничего не изменилось — и страсть к обуви есть у всех нас! Женщины в Иране ничем не отличаются от женщин по всему миру, и ходить по магазинам — для женщин это лишь способ уйти от ежедневного стресса», — говорит профессор Афшар.
Автор фото, Magnum Photos
Пикник по пятницам в Тегеране в 1976 году: Семьи и друзья, как правило, собирались вместе в пятницу, которая является выходным днем в Иране.
«Пикники — важная часть иранской культуры и пользуются большой популярностью у средних классов. Это не изменилось со времен революции», — говорит профессор Афшар.
По ее словам, единственное существенное изменение — теперь мужчины и женщины, которые сидят вместе, гораздо более сдержанны в своем общении.
Автор фото, Magnum Photos
Парикмахерская в Тегеране в 1977 году: «Это сцена, которую вы больше и не ожидали бы увидеть в Иране — но даже после исламской революции парикмахеры продолжали существовать», — говорит профессор Афшар.
«Сегодня вы увидите мужчину в парикмахерской — и женщины обязательно прячут свои волосы перед тем, как выйти за дверь. Некоторые даже могут держать тайные салоны красоты в своих домах, где мужчины и женщины могут пользоваться услугами вместе».
Автор фото, Magnum Photos
Охрана шаха в 1971 году: Молодая женщина приближается к шаху Мохаммеду Резе Пехлеви (крайний справа) на масштабной вечеринке, посвященной 2500-летию персидской монархии — экстравагантность этого мероприятия широко осудили левые и религиозные оппоненты власти.
«До сих пор шаха уже очень сильно не любили, и кое-кто считал, что этот праздник излишеств и привилегированности мог способствовать событиям, которые привели к революции через восемь лет», — объясняет профессор Афшар.
Автор фото, Magnum Photos
Прогулки по заснеженной улице в Тегеране в 1976 году: «Вы не можете помешать женщинам ходить по улицам иранских городов, но такого вы не увидите сегодня — ее серьги так явно выставлены на показ», — говорит профессор Афшар.
«В Иране существует концепция «приличия» — поэтому сегодня женщины, которые ходят по улицам, должны носить пальто до колен и шарф».
После революции
Автор фото, Getty Images
Женщины протестуют против хиджаба в 1979 году: Вскоре после прихода к власти новый верховный лидер Ирана аятолла Рухолла Хомейни постановил, что все женщины должны носить хиджаб — независимо от религии или национальности.
8 марта в Международный женский день тысячи женщин из всех слоев общества вышли на протест против закона.
Автор фото, Getty Images
Протест у посольства США в Тегеране в 1979 году: Студенты-революционеры взяли в заложники десятки сотрудников посольства США, а тысячи демонстрантов окружили этот комплекс.
«В то время было нормально увидеть разных иранцев, объединенных в их абсолютной ненависти к Америке», — говорит профессор Афшар.
«Американцы и британцы имеют долгую историю в Иране. Они пытались влиять на местную политику и забрать себе иранскую нефть, поэтому недоверие к США и Великобритании глубоко укоренено в обществе».
Автор фото, Getty Images
Семья идет на пятничную молитву в 1980 году: «Пятничные молитвы — время для людей верующих или сторонников исламской власти, которые не хотят, чтобы их назвали диссидентами, чтобы выйти и собраться вместе — это момент солидарности», — говорит профессор Афшар.
«Но даже тогда все имеет признаки мужского доминирования. Женщин не пускают в ту же комнату, что мужчин — они будут сидеть в отдельном помещении для молитвы, вдали от мужчин».
Автор фото, Magnum Photos
Покупка свадебного платья в Тегеране в 1986 году: «Свадебные платья в витрине все западные — иранские женщины до сих пор могут носить то, что хотят, пока они находятся за закрытыми дверями», — объясняет профессор Афшар.
«Свадьба и вечеринки должны быть отделены, так что неважно, что вы носите, если присутствуют только гости-женщины. Но вечеринки, где гости обоих полов празднуют вместе, все еще случаются — некоторые люди нанимают охранников, чтобы наблюдать за входом, другие же платят местной полиции, чтобы та закрывала на них глаза».
Автор фото, BEHROUZ MEHRI/AFP/Getty Images
Прогулка в Тегеране в 2005 году: Не все женщины в Иране носят черный хиджаб, одежду, закрывающую тело с ног до головы и оставляют открытым только лицо. Некоторые предпочитают носить платки и пальто.
«Реальный вопрос заключается в том, какую часть волос вы оставите открытой? Женщины устраивают свои собственные маленькие акты протеста и часто пытаются, насколько это возможно, открывать волосы», — говорит профессор Афшар.
Автор фото, Getty Images
Пляж Каспийского моря в 2005 году: иранским женщинам запрещено публично купаться в бикини.
«Мужчины и женщины не могут купаться вместе — но они находят способы обойти это, арендуя лодки, которые унесут их далеко в море, где они смогут плавать рядом», — говорит профессор Афшар.
Автор фото, Getty Images
Митинг в поддержку ношения хиджабов в Тегеране в 2006 году: Более чем через 25 лет после революции женщины, которые поддерживают консерваторов, устроили собственные митинги, чтобы протестовать против того, что они считали неспособностью власти обеспечить выполнение закона об обязательности ношения хиджаба. Все женщины одеты в черные хиджабы, за исключением маленькой девочки.
Автор фото, BEHROUZ MEHRI/AFP/Getty Images
Болельщицы смотрят матч у торгового центра в Тегеране в 2008 году: Хотя женщинам никогда официально не запрещали наблюдать за футбольными матчами мужчин в Иране, им часто отказывали в праве входа на стадионы, а некоторых из тех, кто пытался пройти, задерживали. До революции женщинам разрешали посещать спортивные мероприятия.
Я живу в Иране и хочу развенчать популярные мифы об этой стране (И поделиться неожиданными фактами)
Привет! Меня зовут Кристина, мне 25 лет. 5 лет назад я встретила иранца, мы полюбили друг друга, и теперь я живу в одной из самых загадочных стран мира — в Иране. Жизнь этой страны окутана множеством страхов, мифов и предрассудков. Я расскажу о том, как здесь все происходит на самом деле.
Специально для читателей AdMe.ru я попробовала развенчать самые популярные мифы об этой стране, а также поделиться несколькими фактами, которые откроют Иран с неожиданной стороны.
Миф 1: Иранские женщины кутаются в черное с головы до пят
После Исламской революции 1979 года в Иране действительно введен дресс-код для женщин: нельзя открывать голые ноги, рукав должен быть как минимум 3/4, нельзя носить обтягивающую одежду, показывать бюст. И самое важное: каждая женщина должна носить платок.
Я ни разу не видела в Иране женщин в парандже (это одеяние полностью закрывает тело, оставляя открытыми только глаза). Религиозных иранок, в основном старшего поколения, можно увидеть в чадоре — это черная одежда, которая скрывает тело, но оставляет лицо открытым.
Платок и дресс-код — это закон, в то время как далеко не вся молодежь Ирана столь религиозна. Джинсы, босоножки, каблуки и модные фасоны в пределах допустимых норм не запрещены, поэтому иранки выглядят очень стильно и модно. Платок чаще всего используется как модный аксессуар, и его скорее накидывают на голову, а не кутаются в него.
В Иране существует некая «полиция моды». Ребята стоят в местах скопления туристов и выцепляют нарушителей. Туристов отправляют «за платком / кардиганом», а вот местным могут и штраф выписать.
Не все иранки в восторге от дресс-кода в своей стране: как только самолет из Ирана набирает высоту, многие девушки переодеваются и за рубежом ходят без платка. Так что все дело не в религии, а в законах страны: их приходится соблюдать, но все-таки молодые женщины все равно одеваются красиво и современно.
Миф 2: У женщин в Иране нет никаких прав
Женщинам в Иране живется намного проще, чем в некоторых других мусульманских странах.
Иранская женщина имеет право быть кем угодно. Хочет — женой и домохозяйкой, а не хочет — политиком, таксистом, продавцом, да кем пожелает! Я уже видела иранок полицейских, переводчиц и даже журналисток. Иранки спокойно ходят по улицам одни, ездят на такси и за рулем, им можно сидеть за столом с мужчинами, и большинство сотрудниц во всевозможных учреждениях — женщины.
Миф 3: Иран — это очень опасное место
Репутация Ирана подмочена по причине непростых отношений с США и санкций, наложенных на страну. Скажу сразу: здесь нет военных действий. Более того, есть такой показатель, как «Глобальный индекс терроризма», он учитывает количество терактов, пострадавших и прочее. Первые строчки занимают Ирак, Афганистан, Нигерия, Сирия. Россия находится на 33-м месте, США — на 32-м, Германия — на 38-м.
Из-за санкций в Иране нет большинства крупных брендов и фастфуда, не работает Facebook и некоторые другие соцсети, правда, жители все равно легко обходят блокировки.
Миф 4: Жених и невеста знакомятся только на свадьбе
Зависит от семьи. Да, в Иране есть семьи, живущие строго по Корану: там родители запрещают детям вступать в отношения до брака, сами выбирают им пару и молодожены практически не успевают узнать друг друга до свадьбы.
Большинство молодых иранцев не прячутся — они ходят на свидания, держатся за руки. В то же время здесь не принято целоваться на людях по-французски и всячески демонстрировать свои чувства, но и за поцелуй в щечку вас не арестуют.
Чтобы начать жить вместе, пара оформляет временный никах: делается он быстро, а длительность его может быть прописана какой угодно. В Иране принято устраивать шикарные свадьбы, но не у всех есть на это деньги. Молодые люди живут вместе во временном никахе, копят на свадьбу, и никто не смотрит на них косо.
Пары в Иране часто заключают брачный контракт, и есть в нем одна любопытная составляющая — мехрие. Это подарок невесте, который жених делает либо сразу, либо его размер прописывают в брачном договоре: таким образом жена не останется без финансового обеспечения в случае развода, а о выплате мехрие позаботится суд. В качестве мехрие могут быть золотые монеты, а также более креативные желания, например, 500 000 роз, переписанный рукой мужа сборник стихов и прочие.
С мифами разобрались. Хочу рассказать и о некоторых особенностях, которые меня удивили в этой стране.
1. Здесь очень популярна ринопластика
Пожалуй, по количеству сделанных операций на нос Иран смело может занять первое место. «Новый нос» здесь чуть ли не у каждой второй иранки: зашла в аптеку — фармацевт с пластырем на носу, гуляю по городу — одна, вторая, третья — через одну девочки с послеоперационными повязками на лице. Иранки не скрывают, что делали операции: наоборот, это своеобразный способ продемонстрировать, что в семье есть деньги, чтобы пойти к хирургу. Самое забавное, что некоторые девушки просто клеят пластырь на нос, чтобы сойти за обеспеченную девушку.
И не сказать, что иранские носы сильно горбатые — просто так получилось, что ринопластика стала модной. Большинство девушек идут к хирургу за «легкой курносостью». Мне кажется, что это выглядит как под копирку, ну а иранкам нравится, впрочем, это их дело.
2. В Иране есть своя уличная еда. И она очень оригинальная
В качестве стритфуда на улицах городов продают не только бургеры и хот-доги: в Иране также можно отведать тушеную свеклу, печеную картошку и жареную фасоль. Торговцы стоят прямо на улице и готовят еду в кипящих чанах.
В то же время иранцы любят и умеют вкусно готовить, а еще всегда очень радушно встречают гостей и накрывают огромные столы со множеством национальных блюд. Когда я только приехала в эту страну, мы чуть ли не каждый день ходили по гостям и знакомились с родственниками мужа: и в каждом доме для нас накрывали стол и дарили подарки. И еще здесь очень любят чай: кажется, его готовы пить все 24 часа в сутки!
3. Подъезды выглядят как холлы в отелях, а квартиры — как музей
Конечно, в Иране, как и во всем мире, есть абсолютно разное жилье: и попроще, и пошикарнее. Но что меня удивляет, так это то, как выглядят дома и квартиры среднего класса (родственники моего мужа относятся скорее к нему). Когда мы проезжаем мимо элитных районов, даже не верится, что это Иран: уж слишком там все шикарно.
К примеру, сестра моего мужа живет в новом спальном районе. Там отличная инфраструктура — сады, школы, магазины, 3 торговых центра, куча ресторанов, красивый парковый комплекс, в каждом из домов находится спортклуб.
Отдельного упоминания заслуживают подъезды. Все зависит от того, новый дом или старый.
Если во дворах и подъездах такая красота, представьте теперь, что в квартирах. Иранский стиль — это, конечно же, роскошь: позолота, округлые формы, красный цвет. Для иранцев семья — главная ценность, поэтому они стремятся сделать дом максимально уютным и комфортным. В интерьере все продумывается до мелочей, в каждой квартире (даже небольшой) обязательно будет просторный зал с креслами, диванами и чайными столами. Иначе никак: гостей в иранском доме всегда много, да и размеры квартир обычно позволяют. Апартаменты площадью 100 кв. м — это не «вау», а «ладно, сойдет».
В домах всегда очень-очень чисто: да, многие иранки не работают, но 100 кв. м! Белые диваны, ковры, а вокруг маленькие дети с чипсами — как они вообще рядом сосуществуют? А свечи на столе — каким чудом они дожили до прихода гостей?
Я много раз наблюдала подготовку к приему гостей в доме мамы мужа. Там ковры так пылесосят, что иногда кажется, что ворс оторвется. В кухне моют даже плинтус за холодильником. Кстати, про ковры: иранцы их очень любят, а еще это показатель состоятельности семьи. Ковры ручной работы стоят огромных денег, но даже в самом скромном жилище обязательно будет ковер — правда, обычный, фабричный.
4. Повсюду много интересных архитектурных решений
Для меня было большим сюрпризом увидеть здесь столько необычных зданий. В Тегеране работает множество молодых архитекторов, и результаты их деятельности получаются очень классными. К примеру, 270-метровый пешеходный мост Табиат (первое фото) спроектировала девушка, которой было всего 26 лет.
Фасады из гранита, витражные окна с деревянными створками, цветочные горшки на заднем фасаде дома — все это можно увидеть здесь. Правда, безвкусица тоже иногда встречается, но все-таки красивых зданий становится все больше и больше.
И еще несколько наблюдений
- В Иране люди постоянно цокают. Это не означает, что человека что-то бесит: цоканием люди говорят «нет». Вам цокнут иранские друзья, если захотят отказаться от предложенной шоколадки. Цокнет ребенок, который не хочет идти в школу. Цокнет старик на рынке, если на ваше предложение снизить цену ответ будет «нет». Это необычно, но быстро привыкаешь и однажды «ц» перестает казаться обидным.
- Запросто можно встретить мужчин, целующихся при встрече в щеки или обсуждающих что-то в обнимку.
- В Иране разрешены операции по смене пола. Правительство считает так — операции можно проводить, если они помогают человеку определить его настоящий пол. Более того, государство частично спонсирует операцию на сумму примерно $ 3 000 и осуществляет полный контроль за процессом, начиная от первой консультации у психотерапевта, заканчивая визитом к хирургу. По количеству операций по смене пола Исламская Республика уступает только Таиланду.
Стоит ли приезжать в Иран?
Туристы боятся приезжать в Иран, а все из-за плохого имиджа и скандала с США. К тому же, увы, некоторые приравнивают Иран к Ираку, но это совершенно разные страны. Здесь живут потрясающие, гостеприимные люди, здесь нет войны, здесь безопасно, тепло и интересно.
Кому же стоит приезжать в Иран? Любителям колорита. Здесь нет толп туристов и путешественник будто бы попадает в новый и удивительный мир. Можно привезти множество аутентичных подарков (ковров, посуды, специй, чая), посетить потрясающие мечети, увидеть розовое озеро Урмия, отведать местную кухню. Приезжайте, и вы все увидите своими глазами!
Расскажите, а что вы слышали раньше про Иран? Удивлены, как все обстоит на самом деле?
Тяжело ли быть женщиной в Иране
Почему иранские женщины водят машины, но не ходят на спортивные матчи, — россиянин, живущий в Иране, рассказал «Газете.Ru» о том, кто на самом деле усложняет жизнь прекрасным персиянкам.
Рассказывая о том, как живут женщины в Иране, можно легко впасть в крайности. С одной стороны, легко решить, что живется им вполне комфортно. С другой — покажется, что быть персидской женщиной просто невыносимо. Я бы сказал, что правда где-то посередине, но для того, чтобы понять где, все-таки ударюсь сначала в одну крайность, а потом — в другую.
Итак, все действительно не так ужасно, как можно подумать. Поначалу обилие женщин в черном, конечно, пугает, но немного пообтесавшись, начинаешь понимать, что они вовсе не так стеснены в правах, как принято думать.
Например, женщин за рулем в Тегеране никак не меньше, чем в Москве. По сравнению с Саудовской Аравией, где водить им запрещено по закону, иранские автомобилистки выглядят просто вызывающе.
Мне думается, что обилие женщин-водителей в Тегеране обусловлено тем, что любящий муж обязан подарить жене машину.
И это понятно: попробуйте-ка завернуться в простыню и походить немного по городу в +35, как в Тегеране летом. А еще прибавьте к этому тот факт, что город на удивление плохо приспособлен для перемещения пешком. В общем, дарит машину — значит любит.
В отношении одежды действуют жесткие правила, но девушки жульничают как могут. В идеале надо ходить в черном балахоне до пят, закрывающем все, кроме лица, и в официальных учреждениях так и ходят. Иногда даже на двери пишут: «Islamic dress code required».
Но чем меньше официоза, тем свободнее форма одежды. А вот, например, официантка в кафе на территории музейного комплекса выглядит уже немного посвободнее: вместо чадры она может надеть головной платок, пусть даже черный.
close
100%
Из-под платка иранской женщины часто выглядывают светлые волосы — здесь модно краситься в блондинку. А еще — отчаянно краситься: поскольку лицо — это единственное, что демонстрировать не возбраняется, к нему приковано особое внимание.
Уж если иранская девушка красит губы, то делает это от души.
Многие барышни вообще не слишком беспокоятся по поводу соблюдения исламского дресс-кода. Те, кто помоложе, просто соблюдают формальные правила: голова и шея прикрыты, руки выше локтей тоже, ноги не голые. Так одевается большинство иранских девушек.
Спортом в Иране женщины занимаются в нормальной одежде, потому что мужчин на их соревнования и тренировки просто не пускают. Беда начинается, когда им приходится ехать на международные соревнования. Там их обязывают прикрываться, что, конечно, не способствует достижению высоких результатов.
Общаться с посторонними мужчинами иранским женщинам никто не воспрещает: если у иностранца возникает необходимость обратиться к ней с вопросом, никто не будет падать в обморок от такой неслыханной дерзости.
Женщина вполне может сама заговорить с мужчиной и даже неистово с ним спорить.
Я как-то видел, как полицейские остановили какую-то даму в летах и были этому не рады — по-моему, она их бить собиралась.
Больше всего меня поразило, что иранские женщины здороваются за руку. Причем делают это первыми. Я поначалу принял это за попытку продемонстрировать иностранцу свою независимость, но потом понял, что это нормальное поведение. С другими они тоже вполне себе ручкаются, и никого это не удивляет.
close
100%
Женщины не сидят безвылазно дома, они ходят на работу. В профессии, которые считаются мужскими, их, правда, особо не пускают (хотя я видел фотографию женской пожарной команды, например), но продавцами, учителями, воспитателями они работают сколько угодно. У нас в офисе (я работаю программистом) работает несколько девушек. Я, правда, не совсем понимаю, чем именно они занимаются, но точно не полы моют.
На собеседование на кандидатуру программиста девушки пока не приходили. Хотя вроде бы они тут неистово учатся.
Кстати, что касается высшего образования, то в этой сфере женщин подавляющее большинство. По данным ЮНЕСКО, процент женщин на инженерных специальностях в Иране вообще самый высокий в мире. Я спросил нашего программиста, почему это может быть, он сказал, что парни стараются как можно раньше пойти работать, а девушкам делать нечего, вот они и учатся. Дошло до того, что при Ахмадинежаде им начали чинить искусственные препятствия. Часть специальностей для них была вообще закрыта, а для других ввели квоты. А еще девушка по возможности должна получать образование в родном городе.
Самое смешное, что для мужчин тоже есть ограничения. Они не могут изучать дизайн одежды и акушерское дело, например.
Не возбраняется женщинам заниматься даже политикой. На выборах 2009 года из 475 кандидатов в президенты было 42 женщины. В нынешнем иранском парламенте 17 человек (6%) — женщины. Для сравнения: в российской Госдуме шестого созыва их было 13%. Есть женщины-юристы и даже правозащитики. Например, Ширин Эбади — лауреат Нобелевской премии мира 2003 года. Тут, говорят, чуть ли не народные гулянья были по поводу вручения ей премии.
close
100%
Или Насрин Сатудех — известная в Иране юрист и правозащитник. В числе прочего она занималась защитой детей и женщин, пострадавших от домашнего насилия. Здесь пора удариться в другую крайность и рассказать о том, как все плохо.
Насрин Сатудех провела в тюрьме почти три года по обвинению в «совершении действий, направленных против национальной безопасности», на самом же деле — за защиту лидеров оппозиции. Приговор для другой активистки, Наргиз Мохаммади, занимающейся защитой женщин, пострадавших от кислотных атак, 28 сентября был оставлен в силе: в 2015 году ее арестовали и осудили на 16 лет.
close
100%
Ношение хиджаба стало обязательным после Исламской революции в конце 70-х годов. Женщины пытались этому воспротивиться, ходили на демонстрации протеста, но изменить уже ничего было нельзя. Даже если женщина не является гражданкой Ирана, дресс-код ее все равно касается: ходить с непокрытой головой не дозволено даже туристкам.
Женщинам не разрешается посещать спортивные матчи — объясняется это тем, что мужчины там кричат и матерятся, а женщинам такое слышать нельзя. Впрочем, пробраться они туда все равно пытаются. Про это даже кино есть — фильм «Оффсайд» режиссера Джафара Панахи. Девушка по имени Гхончех Гхавами даже провела несколько месяцев в тюрьме за попытку пробраться на волейбольный матч. Хотя, конечно, официально ее обвинили в антигосударственной пропаганде, а не в незаконном посещении матча, но сути дела это не меняет.
close
100%
Во многих общественных местах и на транспорте соблюдается сегрегация по половому признаку. В университетах парни и девушки учатся раздельно. В автобусе мужчины сидят в задней части, женщины — в передней. В метро — то же разделение. А вот при пользовании лифтами таких правил нет.
В результате в автобусах нет никакой давки, а в лифты набиваются довольно плотно, и это нормально.
Вообще, о проблемах женщин в современном Иране есть тяжелый фильм «Круг» уже упомянутого Джафара Панахи. Я даже не уверен, что рекомендую его посмотреть. Чего стоит только одна сцена с матерью, которая пытается бросить свою трехлетнюю дочь рядом с гостиницей в надежде на то, что ее подберут обеспеченные люди и ее жизнь не будет такой беспросветной, как у нее. Посмотрев этот фильм, можно сделать вывод, что, если рядом с женщиной нет какого-нибудь мужчины (мужа, отца, брата) или он есть, но оказался засранцем, она порой лишается самых простых прав. Не может заселиться в гостиницу или купить билет на автобус до дома (если места есть только в мужской части, туда можно сесть, если есть сопровождающий мужчина).
В повседневной жизни — я о ней пишу в блоге — я не замечал неуважительного или пренебрежительного отношения к женщине. Весь маразм заключается в правилах, установленных сверху. Мне кажется, если по какой-то причине они перестанут действовать или контроль за их соблюдением ослабнет, в иранском обществе довольно быстро и безболезненно установится равноправие полов.
Женщины Ирана снимают хиджаб, не боясь тюрьмы / Стиль жизни / Независимая газета
В стране растет движение не желающих притворяться набожными мусульманами
Это только видимость, что иранское общество сплошь клерикально. Фото Reuters
Самолет идет на посадку в аэропорту имени имама Хомейни, и все женщины – как иранские гражданки, так и туристки – спешно покрывают головы платками. Когда на обратном пути самолет будет покидать воздушное пространство Ирана, пассажирки с облегчением их снимут. Повседневность иранского общества ужасно противоречива. Алкоголь запрещен, но все знают, где и как его достать, хоть это и непросто. В Тегеране, Ширазе, Исфахане проходят «тайные» вечеринки без хиджабов, но с выпивкой. В столице, говорят, есть подпольный ночной клуб для влиятельных и богатых – с молчаливого согласия властей.
Все знают, что парк около городского театра Тегерана – место встречи геев и лесбиянок, но полицию это не волнует до тех пор, пока все происходит за закрытой дверью. Знают, что кандидаты в президенты утверждаются аятоллой Хаменеи, но агитация перед выборами такая, что и родине свободы не снилось. А уж какие жаркие споры разгорались в 2017 году между сторонниками Рухани и Раиси – от улиц Тегерана до забытой богом Бамской цитадели, – я и говорить не буду.
Жизнь в таком двоемыслии угнетает. В стране запрещены Facebook, YouTube, Twitter и многие другие сайты, транслирующие «порочную западную культуру», столь неугодную правящему режиму. Но вся страна использует VPN для доступа к этим ресурсам.
Когда живешь в стеклянном доме, очень трудно не замечать соседей, поэтому все попытки закрыться от большого мира, в ногу с которым Иран шел до 1979 года, обречены на поражение – рано или поздно.
Впервые мир заговорил о публичных протестах против хиджабов в Иране 29 января 2018 года. Это была первая резонансная и массовая акция неповиновения, которую заметили вне Ирана. Ей предшествовал поступок Виды Мовахед. 27 декабря 2017 года она забралась на трансформаторную будку на проспекте Энгелаб (Революции – центральная улица Тегерана). 31-летняя мать полуторагодовалой девочки, она намотала свой хиджаб на палку и размахивала им как флагом, пока ее не арестовали. Освободили лишь месяц спустя. И на следующий день, 29 января, несколько девушек вышли на проспект Энгелаб и повторили ее действия. Считается, что точка отсчета протестов иранских женщин против хиджаба начинается с поступка Виды Мовахед. Но это не совсем так.
Протесты – и побольше, и поменьше – сотрясают Иран уже более 10 лет.
Июнь 2009 года: сразу после президентских выборов начались массовые выступления недовольных победой Ахмадинежада. За неделю полтора десятка человек погибло от рук представителей власти. Среди них Неда Ага-Солтан. Оказавшись случайной жертвой снайпера, Неда, чье имя означает «голос», «призыв», стала символом протестного движения. И выборы вскоре оказались ни при чем.
В 2014 году Масих Алинежад, журналистка иранского происхождения, известная своей оппозиционностью иранской теократии, запустила кампанию в Facebook под названием My Stealthy Freedom («Моя скрытая свобода»). Она призвала женщин выкладывать свои фотографии без хиджаба. Тысячи женщин присылали и присылают сейчас свои фотографии с непокрытой головой, сделанные в самых разных местах – парках, улицах, рынках и т.д. В следующем, 2015 году персидская служба «Голоса Америки» запустила 15-минутное шоу Алинежад – Tablet. Через это шоу иранские женщины делились видеозаписями без хиджаба, своими мыслями и чаяниями. В сущности, это шоу было возможностью поговорить о тех проблемах, которые их волновали: тут не только обязанность ходить с покрытой головой, но и ущемление в правах, и уличные домогательства.
В июле прошлого года иранскому руководству надоел этот рупор свободы, и они заявили, что 10-летний тюремный срок ждет тех, кто будет высылать свои видео в программу Масих Алинежад.
|
Марьям Шарифи регулярно фиксировала на камеру то, что происходит с ней на улице, когда ее голова не покрыта платком. Фото из архива Марьям Шарифи |
Девушка сосредоточилась на борьбе за права женщин в 2017 году. Она регулярно снимала видео о том, что происходит с ней на улице, когда она ходит без хиджаба: оскорбления, домогательства, рукоприкладство. Полиция нравов (введена в 2005 году) ее регулярно арестовывала. В отделении ее унижали, оказывали психологическое давление – проводили воспитательные беседы, – потом отпускали. Такая «мягкая» практика была введена после того, как камеры в мобильных телефонах появились у каждого. До этого рукоприкладство было обычным делом.
Очень скоро Марьям надоело ездить с полицейскими, и она стала оказывать сопротивление, спорить – насколько это возможно – с блюстителями исламского порядка. Боязнь огласки недолго сдерживала полицию. В марте 2018 года после одного видео с оскорблениями в ее адрес – похоже, в объектив попал непростой человек – стало очевидно, что если Марьям не покинет Иран, следующие годы своей молодости (сейчас ей 32) проведет в тюрьме.
Когда я спросил ее, поддерживает ли она связь с другими активистками, с кем была знакома до отъезда, она сказала, что все либо успели уехать, либо сидят в тюрьме. По ее словам, тюремный срок – это еще не все: власти могут наложить штраф, соизмеримый со стоимостью автомобиля.
Причиной для задержания полицией нравов может быть и недостаточно скромный хиджаб, когда из-под платка выбиваются волосы или рукава короче чем три четверти.
Вопрос о хиджабе давно вышел за рамки вероисповедания. Я провел в Иране месяц, проехал страну с севера на юг, побывал в крупных городах и маленьких деревнях. И не могу сказать, что иранцы поголовно набожны. Зато я неоднократно встречал скрытую – только от глаз самого духовенства – нелюбовь к клирикам. Гримасы отвращения за спиной, плевки и даже большой палец, проведенный поперек шеи.
Марьям – атеистка, но, по ее словам, в числе тех, кто борется за свои права, есть и мусульманки. Глупо думать, что ими движет только желание подставить макушку под жаркое иранское солнце. Их интерес далек от личного, и дело тут не только в хиджабе. Это вопрос свободы. Христианки, зороастрийки, атеистки – хиджаб касается всех, и ни у кого нет права выбора. И я нарочно умалчиваю о туристках: все-таки их дело – сторона. Хотя в Сети был флешмоб, организованный путешественницами в поддержку иранских женщин.
Протесты в Иране, может быть, и пошли на спад, но сейчас очень рано судить об этом. Общество готово к переменам, и многие их ждут. В следующем году президентские выборы – чем не повод снова выйти на улицы? Аятолла не вечен, а дуэт Хомейни–Хаменеи на портретах столь каноничен, что третьему там уже нет места.
Иран: футбол — это не для женщин
Трагическая история этой иранской девушки вызвала сочувствие и возмущение во всем мире: 29-летняя Сахар Ходаяри поплатилась жизнью за любовь к футболу. В понедельник она скончалась в тегеранской больнице после попытки самосожжения, на которую пошла, когда узнала, что ей грозит тюремное заключение за посещение футбольного матча — для женщин в Иране это считается преступлением.
На смерть болельщицы уже отреагировала ФИФА, выразившая свои соболезнования и призвавшая власти Ирана снять запрет на посещение женщинами стадионов. Сахар была известна в соцсетях как «Голубая девушка», так как часто носила цвета своей любимой команды — тегеранского «Эстегляля».
Этот стадион «Азади», куда Сахар хотела попасть в минувшем марте на игру своей любимой команды. Под видом мужчины, в парике, он попыталась обойти запрет на посещение женщинами мужских соревнований, введённый после победы в Иране Исламской революции в 1979 году.
Тайебе Сиаваши — одна из 17 женщин, представленных в почти 290-местнром иранском парламенте. Мы спросили у неё, почему, несмотря на то, что запрет не прописан в законе, женщинам по-прежнему не разрешают смотреть футбол? И вот что она ответила:
«В театр, в кино, на концерты и другие публичные мероприятия могут ходить и мужчины, и женщины. Мы смотрим, мы участвуем. Нет никакого разделения, и не возникает никаких проблем. Но власти утверждают, что в пылу азарта, который вызывают спортивные соревнования, сложно всё предусмотреть, и всякое может случиться».
Сиаваши считает, что проблема заключается не в самом факте, а в том, как его интерпретируют другие страны.
«Я просто не понимаю, — говорит она, — озабоченность иностранных сообществ по поводу Ирана. Они применяют свои ценности к иранскому обществу и к иранским женщинам. Иностранное вмешательство в проблемы наших женщин вредно. До тех пор, пока иранское общество не придёт к тому или иному решению само по себе, ничего не изменится. Этот вопрос, как и многие другие — культурные проблемы, которые не могут быть решены иностранными сообществами. Я верю, что перемены в нашем обществе должны назревать и происходить изнутри».
Но как может иранская женщина изменить свою жизнь, если, к примеру, ходить с непокрытой головой для неё наказуемо, а протестуя против этого, она попадёт в тюрьму?
Так, всемирно известный фотограф Ялды Моаэри, чьи работы показывают повседневнюю жизнь в Иране без прикрас, попросила нас не публиковать некоторые её фотографии, опасаясь преследования со стороны иранских властей. Но при этом сказала, что верит: несмотря на давление, уже в ближайшие десятилетия иранские женщины будут играть важную роль в жизни своей страны.
«Я могу сказать, что женщины становятся всё сильнее, — говорит Моаэри. — Их всё больше в образованных слоях нашего общества. Несмотря на ограничения и запреты, они движутся вперед, преодолевают все барьеры, и никакие трудности их не останавливают. Они, безусловно, сыграют заметную роль в будущем Ирана».
Но так оптимистично настроены в Иране далеко не все. Эта женщина, которую мы встретили в скейт-парке, рассказала, что даже езда на велосипеде может привести к проблемам. А на вопрос о том, снимут ли запрет на посещение женщинами футбольных матчей после смерти Сахар Ходаяри, ответила:
«Её забудут, скажут, что она сама была виновата, что у неё были какие-то другие проблемы. Думаю, что её дело скоро закроют. Бедняжка хотела просто посмотреть футбольный матч, а её не пустили. Как и тысячи других людей, она погибла, и никто не будет расследовать обстоятельства её смерти, ничего не произойдет, ничего не изменится».
Каким станет Иран, если женщины добьются своего? Сегодня в этой стране одни даже не хотят задаваться этим вопросом, а другие надеются на перемены и верят в то, что женщины смогут стать участницами этих изменений.
Спецдокладчик ООН: в Иране выдают замуж тысячи девочек в возрасте от 10 до 14 лет
«Если говорить о правах девочек и женщин, то одна из самых серьезных проблем в Иране сегодня – это проблема детских браков», – сказал Рехман.
«Правительство и другие лидеры должны повысить возраст вступления в законный брак в стране и принять дальнейшие меры по борьбе с этой практикой», – добавил он.
По закону девочки в Иране могут вступать в брак уже с 13 лет. При этом замуж выдают девочек даже младше – для этого требуется специальное разрешение родителей и судей. По данным ООН, за полгода в Иране вступили в брак 16 тысяч девочек в возрасте от 10 до 14 лет.
«Нынешние возрастные рамки вступления в законный брак просто неприемлемы. Очевидно, что ранние браки вредят развитию и здоровью девочек, ограничивают их возможности в плане образования и трудоустройства, лишают их права на жизнь без насилия», – подчеркнул Спецдокладчик.
…одна из самых серьезных проблем в Иране сегодня – это проблема детских браков…
одна из самых серьезных проблем в Иране сегодня – это проблема детских браковОн приветствовал изменения, внесенные в законодательство страны, в частности, принятие закона, ужесточающего наказание за нападения на женщин с использованием кислоты. Это весьма распространенное в Иране преступление.
Вместе с тем Рехман отметил, что власти страны должны сделать гораздо больше для защиты и расширения прав женщин. Почти во всех сферах жизни, подчеркнул Спецдокладчк, женщины в Иране сталкиваются с ограничениями, они не могут самостоятельно принимать решения, нередко им требуется официальное разрешение мужа или отца.
Для справки: специальные докладчики ООН – это независимые эксперты, назначаемые Советом по правам человека и уполномоченные изучать ситуацию с правами человека в конкретной стране или по конкретной теме. Спецдокладчики не являются сотрудниками ООН и не получают зарплату за свою работу.
Пандемия и Полумесяц
Болезнь COVID-19 по-прежнему испытывает весь мир на прочность, не исключая и богатые арабские монархии региона Персидского залива, и Иран – с которого в регионе и началось распространение нового коронавируса. Как власти и население этих стран справляются с эпидемией, как действуют местные службы общественного здравоохранения и каковы особенности самоизоляции и общенационального карантина в мусульманском государстве?
Еще в феврале этого года большинство самых ранних случаев заболевания COVID-19, вызванного новым вирусом, в регионе Персидского залива были обнаружены в городе Кум в Иране, чьи знаменитые шиитские семинарии и мавзолей Фатимы Масуме привлекают священнослужителей и набожных шиитских паломников со всего мира. Власти Ирана приводят противоречивые сведения о том, как вирус впервые попал в Кум, поочередно обвиняя то китайских мусульманских студентов, обучавшихся в религиозных училищах города, то китайских рабочих, строивших там высокоскоростную железнодорожную линию. С тех пор стало ясно лишь то, что, как только вирус достиг Кума, города с населением около 1,2 миллиона человек, он быстро распространился по Ирану и по всем окрестным странам.
К 6 апреля только во всей Исламской Республике Иран было более 60 тысяч больных, в некоторые последние дни число новых выявленных случаев там превышает 2 тысячи в сутки, хотя умерли от коронавирусной инфекции нового типа пока лишь менее 4 тысяч иранцев.
Полевой госпиталь, организованный в одном из торговых центров в ТегеранеВласти признались в наличии вспышки лишь через девять дней после первой смерти от COVID-19. Иранские лидеры также намекали на то, что вирус якобы может быть биологическим оружием США, в то же время арестовывая сообщающих достоверные сведения иранцев за «распространение слухов». А самолеты иранской авиакомпании Mahan Air в феврале совершили несколько десятков полетов в китайские города, несмотря на введенный уже 31 января Тегераном формальный запрет на поездки и полеты в Китай. Эта авиакомпания, формально находящаяся в частной собственности, имеет теснейшие связи с иранским Корпусом стражей Исламской революции (КСИР) и его спецподразделением «Аль-Кудс», признанными террористическими организациями США и другими западными правительствами.
При этом официальный Тегеран неоднократно отклонял предложения иностранных государств о помощи пострадавшим от COVID-19, несмотря на всю критику, звучащую в его адрес как изнутри страны, так и извне, – что иранские власти реагируют на кризис крайне неэффективно с самого начала, и продолжают это делать. Например, международная гуманитарная организация «Врачи без границ» заявила об отказе Ирана от создания полевого госпиталя на 50 коек для лечения пациентов с коронавирусом в сильно пострадавшем городе Исфахан. По словам государственного секретаря США Майка Помпео, хотя иранские лидеры отказались от помощи Вашингтона, они продолжают заявлять, что иранский народ не может получить медицинскую помощь и средства якобы в связи с американскими санкциями.
Не меньше страдают от эпидемии и соседи Ирана по Персидскому заливу – Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар, Бахрейн, Кувейт и Оман. Однако в силу разных причин, и в первую очередь относительно небольшой численности населения, высокого уровня жизни и медицины и богатых национальных бюджетов в этих «нефтяных монархиях» ситуация сегодня не сравнима с иранской.
Министр Саудовской Аравии по делам хаджа и умры Мухаммед Салех бин Тахер Бантен недавно призвал более одного миллиона мусульман мира, намеревавшихся совершить очередной хадж в июле этого года, пока отказаться от всех подобных планов. 20 марта впервые за многие века из-за пандемии полностью были закрыты на неопределенное время две главные исламские святыни – Заповедная мечеть в Мекке и мечеть Пророка в Медине. Ранее, 17 марта, саудовские власти запретили молитвы во всех остальных мечетях. Такого не случилось даже во время эпидемии «испанки» в 1918 году, унесшей жизни десятков миллионов людей во всем мире (хотя тогда Мекка и Медина находились на территории Королевства Хиджаз, и никакой Саудовской Аравии вообще не существовало). Саудовские власти также полностью запретили любой въезд или выезд из Мекки и Медины и ввели комендантский час по всей стране. Как и в других соседних странах, Эр-Рияд приостановил всё международное авиасообщение королевства с внешним миром. Из-за этого в Мекке застряли около 1200 мусульманских паломников, большинство из которых остаются в карантине в отелях священного города – за счет королевства.
Дезинфекция Запретной мечети в МеккеА в столице Катара Дохе, в международном аэропорту Хамад, продолжающем обслуживать транзитные рейсы, в первую очередь национальной авиакомпании Qatar Airways, до недавнего времени оставались несколько сотен российских туристов, летевших обратно из отпуска на индонезийском острове Бали. Они должны были пересесть на рейс в Москву как раз в момент, когда Минтранс России резко ограничил число возвращающихся из-за границы пассажиров, которых могут принимать российские аэропорты. Их история привлекла всеобщее внимание, как и еще десятки подобных.
О жизни стран Персидского залива в период пандемии и обо всех социальных, бытовых и политических аспектах происходящего в интервью Радио Свобода рассказывает живущий и работающий в столице Катара Дохе политолог-востоковед иранист Николай Кожанов:
– Как изменилась жизнь в Катаре, где вы сейчас находитесь, в связи с эпидемией? Я спрашиваю еще и с учетом того, что Катар не первый год находится в дипломатическо-торговой блокаде со стороны ближайших арабских соседей.
– Частично эта блокада и определила отношение властей Катара к предпринимаемым ими шагам. Сперва они промедлили с тем, чтобы остановить воздушное и морское сообщение с Ираном (в последнее время это один из крупных партнеров Катара. – РС). Более того, международный аэропорт Хамад продолжает и сейчас обслуживать транзитные авиаперелеты из Ирана, насколько я знаю. Но, с другой стороны, Катар, пожалуй, одна из тех немногих стран региона, которые в остальном сразу отнеслись к появлению угрозы достаточно серьезно. А то, что среди всех арабских монархий Персидского залива у нас первое место по числу инфицированных, это скорее случайность, обусловленная тем, что в первые недели оказалось целиком заражено общежитие, в котором живут разные иностранные рабочие. Катар действовал очень спокойно и адекватно. На дорогах были выставлены патрули, которые измеряли (и продолжают мерить) температуру у проезжающих, они следят за тем, чтобы не было праздношатающихся. Были введены ограничения на общественные собрания в публичных местах. Между тем официально жесткого карантина введено не было. Просто были закрыты, такова местная специфика, «все места, куда можно было пойти».
Катар. Доха. Женщина на набережной Корниш– И как население реагирует на действия властей? Как повлияло происходящее на бытовую жизнь простых людей?
– Население, в принципе, относится с пониманием. Карантин в той форме, в которой он установлен в Катаре, соблюдается – но не без определенных исключений. То есть там, где государство не слишком следит за общественными местами, они продолжают посещаться, и явно группами в количестве больше двух человек. И я сильно подозреваю, что для местных «посвященных» продолжают работать рестораны, где можно не просто заказать еду навынос, но посидеть. Во всем остальном передвижение людей сильно сократилось. Народ живет в пределах своих локальных компаундов и за пределы их старается не выходить. Либо, что бросается в глаза, очень многие, пока у нас не наступила жара, пересели на велосипеды. Катар в этом плане меня очень сильно позитивно поразил: еще до принятия всех известных мер в Европе, тем более в России, здесь были неторопливо введены разные ограничения, например, требование соблюдения пресловутой социальной дистанции. Везде развешаны баночки с дезинфицирующими жидкостями и гелями. И власти население информировали о принятых мерах 24 часа в сутки, электронными способами, то есть приходили СМС, письма, все очень четко. И самое главное, власти старались одновременно предупреждать об опасности и не сеять панику.
– В связи с тем, что Катар – страна с весьма строгим мусульманским законодательством и, главное, искренне верующим населением, есть ли какие-то специфические местные детали, которые интересно было бы узнать людям в России или на Западе?
– Наверное, российской публике будет прискорбно узнать, что спиртное здесь уже достать практически невозможно, все бары и кальянные закрылись в первую очередь, как места возможного распространения коронавируса. Было ли это сделано для того, чтобы вообще раз и навсегда привести реальность в соответствие с мусульманскими нормами, или нет, сказать сложно, но этот шаг был предпринят. Вот как раз среди населения немусульманского, у экспатов-иностранцев, в течение нескольких дней была настоящая паника – относительно того, где можно будет достать спиртное. А магазин, который здесь его продает в розницу, всего лишь один! И, как говорили свидетели, в него стояли просто километровые очереди, чтобы попасть и успеть затариться на все время карантина. Этот магазин был единственным местом, где я сам наблюдал ажиотаж. Потому что во всех остальных местах, да, в первую неделю закупка продуктов питания явно ускорилась, но такой паники, которая была в Европе или в России, когда там сметали гречку или туалетную бумагу, здесь совсем не было.
– В соседних Саудовской Аравии, ОАЭ, Омане, Бахрейне ситуация примерно сходна с катарской? Насколько они пострадали? И как там пытаются бороться с коронавирусом?
– Ситуация, судя по всему, во многом схожа. Но надо понимать, что существует информационная блокада, все эти страны не любят сильно распространяться о реальном числе заболевших у себя, о том, насколько тяжело истинное положение. Но по тем новостям и слухам, которые доходят до меня из других арабских монархий, все похоже. Более того, пандемия здесь в чем-то может сыграть и на пользу укрепления их отношений. То есть, несмотря на ту же продолжающуюся блокаду со стороны Саудовской Аравии, Бахрейна, ОАЭ, Катар активно взаимодействует с ними в консультациях, проводимых на уровне Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. Что опять-таки подчеркивает, что это общая проблема, общая беда, которая способна заставить их на некоторое время забыть о противоречиях и обидах.
Чиновник в Дубае осматривает груз (медицинские маски), отправляемый транзитом из Китая в Иран. Начало марта 2020 года– Я как раз очень много сейчас читал предположений в западной прессе, что пандемия COVID-19 может, наоборот, еще больше обострить многочисленные конфликты на всем Большом Ближнем Востоке, хотя бы в регионе Персидского залива. И о том, что Катар и его соседи, союзники и враги, Иран, саудиты, много обвиняют друг друга в том, что они что-то сделали не так, где-то специально навредили или просто помешали, прозевали и так далее.
– Это верно только до определенной степени. Да, в первые дни и недели распространения коронавирусной инфекции в том же Тегеране, среди общественного мнения в Саудовской Аравии, в ОАЭ началось то, что можно охарактеризовать российской пословицей: «У соседа корова сдохла – уже приятно». И когда стало понятно, что эпидемия распространяется за пределы Ирана, на уровне местной блогосферы были попытки раздуть какой-то хайп, выставить Иран главным и сознательным вредителем, источником всех бед. Более того, в твиттерах, принадлежащих жителям ОАЭ, иногда проскальзывали всякие конспирологические теории, что якобы не то иранцы, не то катарцы этот вирус могли создать искусственно и попытаться заразить им всех своих «неприятелей». Но на правительственном уровне это ничуть не поддерживалось, и более того, было быстро задавлено. В Дохе существует понимание, что народу не до политических конфликтов, когда появилась эта угроза. Ведь коронавирус не делает различий между суннитами и шиитами, элитой или простыми обывателями, и сейчас все внимание отвлечено на него. Нам не до вражды.
Коронавирус не делает различий между суннитами и шиитами, элитой или простыми обывателями
– Известно ли, какова сегодня ситуация в самом Иране? И в первую очередь, скрывает или нет официальный Тегеран реальные масштабы эпидемии?
– Я думаю, что скрывать масштабы Тегерану уже сейчас бессмысленно. Иранцы, по тем новостям, которые приходят оттуда, понимают, что начало эпидемии они абсолютно прозевали, и для правительства в Тегеране, конечно, это существенный вызов, наряду с другими проблемами. Но паника первых дней и непонимание, что делать, сейчас сменяются трезвым подходом. Они пошли тем же путем и используют те же методы, которые применяются сейчас во всех странах мира, то есть ввели карантин, ограничения на передвижения. Но до той степени, до которой это возможно. Надо понимать, что Иран – страна с территорией, равной, наверное, половине Европы, и перекрыть полностью транспортное сообщение этих пространствах просто физически невозможно. Это приведет к дроблению государства, к его определенному распаду на отдельные районы. Иранцы здесь, конечно, оказались в достаточно незавидном положении.
Госпиталь в Исфахане для заразившихся COVID-19– Много пишут о том, что Тегеран зря не остановил внутреннее сообщение, в первую очередь авиасообщение. А еще о том, что сотни, если не тысячи иранцев погибли от отравления суррогатным спиртом, который они считают превентивным средством от коронавирусной инфекции. Все это показывает, что в Иране все-таки была массовая паника, а может быть, и продолжается?
– Масштабы паники в Иране, такой, которая ведет к глобальным неуправляемым потрясениям, несколько преувеличены. То есть паника была, и страх был – в первые дни. Конечно, иранскому руководству нужно поставить на вид два момента. Когда стало понятно, что центром заражения стал Кум, город не заблокировали, то есть не был задействован «уханьский протокол». И второй момент – не были перенесены выборы в иранский парламент, которые проходили примерно в это же время. А ведь в том числе и они способствовали дополнительному распространению болезни. Вместе с тем, пропустив вот этот ключевой этап, иранцы все-таки собрались и пошли на ряд радикальных, особенно для мусульманской страны, шагов. Отказались от обязательных официальных собраний по пятницам в мечетях, по всей стране – обоснованно, с призывами, с объяснениями, почему все так. И очень быстро стали отлавливать как паникеров, так и тех людей, которые пытались доказать, что никакого коронавируса не существует. Напомню случай, когда один верующий человек там демонстративно облизывал ограды священных захоронений шиитских святых, желая доказать, что Аллах защищает его от заражения. Официально, конечно, никакого подобного культа в Иране не существует, но на практике он есть. Так вот полиция очень тихо и быстро его просто скрутила и потом провела «разъяснительную работу» с теми, кто пытался продолжать его дело.
Иранцы на улице перед мечетью в городе КумВозможная паника и прочие возможные проблемы, связанные с эпидемией, скорее всего, ждут Иран в будущем. От правительства общество ожидает, насколько эффективно оно сможет справиться с возникшей проблемой. Сейчас в Иране же появился консервативный парламент, который пришел под лозунгом, что «мы будем лучше управлять страной», чем условные «либералы», которые заседали в Маджлисе раньше. И теперь перед ним, помимо вопросов, связанных с экономическим развитием страны, с противодействием санкциям, борьбой с США, встает дополнительный вызов – борьба с последствиями COVID-19. И от того, насколько эффективно с этой проблемой режим в Иране справится, будет фактически зависеть его долгосрочность и благополучие пребывания у власти.
Почему иранские власти заставляют женщин носить чадру | Ближний Восток | Новости и анализ событий в арабском мире | DW
Для Шахрама Карами, прокурора города Керманшах на западе Ирана, заставлять женщину показывать свои волосы в модной рекламе просто «аморально». Следовательно, он приказал органам безопасности и судебным органам разобраться со всеми лицами, участвовавшими в создании и распространении видео. Американская вещательная компания на персидском языке Radio Farda сообщила, что четыре человека были задержаны в связи с этим клипом.
1979: Актриса Малихе Никжуманд спорит с двумя священнослужителями, которые хотят наложить обязательное ношение носки
Аресты ясно показывают решимость режима обеспечить соблюдение строгого консервативного дресс-кода для женщин. С точки зрения правительства, соблюдение этого свода правил равносильно разуму существования Ирана. В конце концов, после исламской революции 1979 года роль женщин в обществе составляет основу иранской государственной идеологии.
Идея Хомейни об иранских женщинах
Революционный лидер аятолла Рухолла Хомейни настаивал на том, чтобы женщины одевались скромно, сказав итальянской журналистке Ориане Фаллачи в феврале 1979 года, что «женщины, которые внесли свой вклад в революцию, были и остаются женщинами, носящими скромную одежду.Хомейни сказал репортеру, что «эти кокетливые женщины, которые наносят макияж и выставляют свои шеи, волосы и тела на всеобщее обозрение на улицах, не воевали с шахом. Они не сделали ничего праведного. Они не умеют быть полезными ни обществу, ни политически, ни профессионально. Причина в том, что они отвлекают и злят людей, выставляя напоказ себя ».
Революция 1979 года принесла большие изменения иранским женщинам
Вскоре стало ясно, что иранские революционеры хотели установить строго консервативный социальный порядок.Поэтому они отменили попытку шаха передать светские суды семейным делам, вместо этого снова сделав это прерогативой духовных лидеров Ирана.
Права женщин и иранская революция
«Многие женщины отвергли это», — сказал DW политолог Негар Моттахедех. Ее последняя книга, Whisper Tapes , основана на наблюдениях американской журналистки и феминистки Кейт Миллет, которая путешествовала по Ирану вскоре после революции 1979 года. В нем подробно рассказывается, как «женщины-юристы, студенты и работницы встречались, чтобы обсудить свои права.В своей работе Моттахеде цитирует один из ключевых лозунгов постреволюционного женского движения: «У нас не было революции, чтобы сделать шаг назад».
Однако Хомейни и его сторонники мало заботились о правах женщин. по их мнению, иранские женщины должны быть полной противоположностью либеральных, эмансипированных женщин на Западе. Революционеры не только хотели освободить Иран от многолетнего политического и экономического влияния США, но и продвигали исламскую культуру региона. отличительная черта этого нового, старого порядка, символизирующего решительно антизападный образ жизни Ирана.«Исламская революция переросла в сексуальную контрреволюцию, борьбу за женскую сексуальность», — пишет американский политолог Хамиде Седги в своем отчете за 2007 год « Женщины и политика в Иране: вуалирование, раскрытие и раскрытие» . Таким образом, сексуальность стала глубоко политизированной проблемой с сильным антизападным подтекстом. Один из лозунгов, ходивших в 1979 году, звучал так: «Наденьте чадру, а то мы вам голову ударим». Другой был: «Смерть разоблаченным».
«Whisper Tapes» рассказывает об историческом визите Кейт Миллет в Иран в 1979 году.
Политизированные тела.
Хомейни начала призывать женщин носить вуали еще весной 1979 года.В 1983 году парламент постановил, что женщины, которые публично не покрывают волосы, будут наказаны 74 ударами плетью. С 1995 года разоблаченные женщины также могут быть заключены в тюрьму на срок до 60 суток.
Обязательное ношение чадры было костью из желания установить антизападный общественный порядок в Иране. Как пишет Хамиде Седги, иранских женщин, бросивших вызов правилу, впоследствии заклеймили «западными шлюхами». Усилия по продвижению и укреплению этого идеала «правильных» иранских женщин были направлены на то, чтобы сделать его социальной нормой.«Правильно одетые женщины — норма, установленная режимом — становятся носителями иранской религиозной жизни, государства и общества в целом», — говорит Негар Моттахедех.
Иранские женщины на международной спортивной арене обязаны носить чадру
Однако растущее число иранских мужчин и женщин отвергают эту идеологию, навязанную религиозным руководством Ирана. «Женщины протестуют, больше не соблюдая дресс-код», — говорит Моттахедех. «Они демонстрируют, что хотят восстановить контроль над своим телом.Выбор того, как им носить волосы, красить ногти или нет, — это их выбор. «Иранские женщины, по ее словам, принимают новые способы протеста и, таким образом, заставляют режим реагировать». Это, в свою очередь, провоцирует ответ иранских женщин. Политика, окружающая женское тело, постоянно меняется ».
За вуалью: смелое искусство персидско-арабских женщин
Нарушение традиций
Это также означает вызовы восприятию. Феминистские вопросы не столько в центре внимания выставки, сколько в вопрошании отношения между телом и пространством.Работы особенно посвящены эксплуатации истории и идентичности в глобализированном мире.
За вуалью: смелое искусство персидско-арабских женщин
Арва Арбун: Семейная история
Ливийская художница мультимедиа Арва Арбун отказывается от традиционных имиджевых мотивов и выбирает очень индивидуальный подход. В диптихе «Мне очень жаль / я прощаю тебя» она изображает своих родителей на двух фотографиях, которые меняют соотношение сил между полами.
За вуалью: смелое искусство персидско-арабских женщин
Ламина Джориге: Фрагменты войны
Живя в Ливане, художник исследует взаимосвязь между индивидуальными историями и коллективной историей.Запущенная в 2002 году серия «Объекты войны» исследует возможности визуального представления гражданской войны в Ливане. Кроме того, Джоридж показывает кадры из фильма-эссе Марты Херфорд 2006 года «Ночи и дни», снятого во время войны в Ливане.
За вуалью: смелое искусство персидско-арабских женщин
Сама Альшайби: Истории из пустыни
«Силсала» (связь) — фото-проект Самы Альшайби, вдохновленный марокканскими экспедициями XIV века. ученый Ибн Баттута.Иракско-палестинский художник из США сделал снимки, путешествуя по различным пустынным регионам и оазисам на Ближнем Востоке и в Северной Африке в течение семи лет. «Пустыня — интересная метафора для современного общества», — говорит она.
За вуалью: смелое искусство персидско-арабских женщин
Саба Иннаб: Как строить без земли
Работы Саба Иннабс отражают сложное положение палестинцев без гражданства. На стене, грубо разделяющей выставочное пространство на две части, можно увидеть тонкую абстрактную линию, восходящую к иорданской, сирийской, ливанской и египетской границе с Палестиной, если смотреть с противоположной стороны Палестины.Жить (араб. «Сакан») кажется невозможным без ограничений.
За вуалью: смелое искусство персидско-арабских женщин
Муфида Федхила: преобразующая сила искусства
В своем короткометражном фильме «Хорс-дже» тунисская художница работала с детьми в городе Эттадхамен в столице. , Тусис. «Это район, из которого многие джихадисты отправляются воевать в Сирию после того, как они радикализировались или стали преступниками», — сказал Федхила. «Я пытаюсь предложить альтернативную точку зрения.Речь идет об участии, ядре демократии. Я верю в преобразующую силу искусства. «
За вуалью: смелое искусство персидско-арабских женщин
Мунира аль-Солх: ирония и смешанность
Разносторонние работы ливанской художницы Муниры Аль-Солх в настоящее время можно увидеть в Documenta в Касселе и Афинах, а в 2015 году Выставлялась на Венецианской биеннале Живущий в Голландии художник создает видео- и видеоинсталляции, рисунки и картины, вышивки и перформансы.
Автор: Юлия Хитц
Несмотря на исламские законы, иранские женщины заново присваивают древнюю персидскую культуру
Иран — исламская страна, в которой, согласно официальной статистике, более 99% граждан являются мусульманами. Несмотря на то, что государство в Иране выступает за исламские законы и постановления для всех граждан, более 60% иранцев считают себя немусульманами, согласно опросу, проведенному в июне 2020 года исследовательским институтом «Группа анализа и измерения отношения в Иране». (ГАМААН).Только 32,2% из 40 000 опрошенных назвали себя мусульманином-шиитом; 5% — мусульмане-сунниты; 22,2% как нерелигиозные; 8,8% назвали себя атеистами; 7,1% как духовные и 7,7% как зороастрийские.
Графика GAMAAN
Исламские законы Ирана для женщин
Исламские законы для женщин в Иране не отражают культурные нормы, ценности и духовные убеждения большинства, особенно женщин. Исламское государство Иран посредством законов и постановлений, основанных на интерпретации правительством исламской традиции, хадисов и Корана, заставляет женщин покрывать волосы и соблюдать строгие законы в отношении одежды.Например, согласно статье 134 Гражданского закона Ирана, женщинам, показывающим свои волосы без хиджаба, наказывается 15 лет лишения свободы. Женщины — это группа, которая больше всего страдает в Иране, поскольку они не равны мужчинам согласно гражданскому праву. Например, если машина наезжает на пешехода, наказание для водителя и компенсация потерпевшему уменьшаются вдвое, если последней является женщина. Замужняя женщина не может получить паспорт или выехать за пределы страны без письменного разрешения мужа.Тысячи женщин подвергаются сексуальному насилию в результате временных браков с женщинами и девушками в возрасте 13 лет. Обоснование гражданских законов для женщин, основанное на государственной интерпретации ислама, не имеет достаточной религиозной, культурной и нормативной силы, чтобы повлиять на большинство иранских женщин.
Новые личности молодых иранских женщин
Есть два основных источника напряженности между Исламским государством, с одной стороны, и большинством женщин, с другой.Первый связан с ограничениями исламского государства на женскую одежду и подавлением протестов женщин против отсутствия личной свободы в отношении брака, путешествий и работы. Второе серьезное противоречие между иранским государством и женщинами связано с их социальной и политической ролью. Исламское государство сталкивается с проблемой: миллионы молодых женщин, которые не считают себя в первую очередь домохозяйками. Эти женщины часто стремятся к высшему образованию, требуют тех же возможностей трудоустройства, что и мужчины, и равного политического представительства, такого как право участвовать в президентских выборах.
Мина, графический дизайнер, живущий в Тегеране, сказала мне по телефону: «Иранские женщины в возрасте до 24 лет родились с Интернетом и имеют доступ к смартфонам и социальным сетям. Они знают, как живут женщины в других частях света, и хотят для себя такого же уровня свободы. Они научились отказываться от того, что им не нравится, и не всегда следуют религиозным правилам и традициям ».
Возрождение древнеперсидской женщины
Права женщин, такие как свобода путешествовать, выбирать одежду и выбирать партнера, являются стремлением молодых женщин сегодня, но женщины, жившие в Иране более 2500 лет назад, воспринимали их как должное.Как свидетельствуют архивные исследования, женщины в древнем Иране могли владеть землей и вести бизнес, получать равную оплату, свободно путешествовать самостоятельно, а в случае с королевскими женщинами — проводить свои собственные заседания совета по вопросам политики ». Царь Кир (ок. 550–530 гг. До н. Э.) Установил персидскую парадигму свободы религии и выражения в своей империи, предоставив определенный уровень автономии женщинам любого класса. В древнем Иране женщины могли путешествовать сами по себе. Мать, жена и дочери царя также имели собственное окружение, обслуживающий персонал и занимали почетные места на банкетах вместе с выдающимися гостями-мужчинами.Основная жена вела свой суд и могла подписывать соглашения со своей печатью. У нее был неограниченный доступ к королю, и ее приветствовали во время официальных визитов иностранные высокопоставленные лица. Иранские женщины продолжали пользоваться этим высоким статусом до падения Сасанидской империи вторгшимися арабскими мусульманами в 651 году нашей эры.
После падения Сасанидской империи женщины больше не могли путешествовать без сопровождения и разрешения мужчин, не могли владеть или вести свой бизнес без разрешения мужа или отца и больше не могли выбирать себе пару.Женщины были среди тех, кто протестовал против Аббасидского халифата. Самым известным среди них был Бану Хорамдин (795–838 гг. Н. Э.), Который до сих пор остается знаменитой фигурой, несмотря на желание шиитских клерикалов подавить такое почитание.
В Тегеране и других крупных городах мы наблюдаем интерес женщин к использованию древнеперсидских символов зороастрийской религии в украшениях вместо исламских символов. Производство и использование украшений с древнеперсидскими символами обеспокоило некоторых представителей духовенства, которые утверждали, что эти символы представляют ложных богов.Тем не менее, ювелирные изделия становятся все более популярными среди молодых женщин. Молодые матери выбирают для своих дочерей древнеперсидские имена цариц и женщин-генералов. Одно из популярных имен девочек — Артимес, которая в 480 году нашей эры стала одной из первых женщин-адмиралов в Иране.
Сегодня в сравнении с Древней Персией
Сегодня жены и дочери президента Ирана Хасана Рухани, верховного лидера Али Хаменеи и даже избранной женщины-члена иранского парламента (Меджлис Ислами) или женщины-члены правительства не могут выезжать за границу без официального разрешения своих муж или отец.В сегодняшнем Иране замужние женщины должны получить письменное разрешение от своих мужей на подачу документов, удостоверяющих личность, и паспортов (Закон о паспортах, статья 18 и инструкции по подаче документов на удостоверения личности). Кроме того, закон ограничивает возможность женщин свободно передвигаться (статья 1114 Гражданского кодекса). Правительство требует разрешения на выезд за границу для всех граждан, а замужним женщинам не разрешается выезжать за пределы страны без предварительного разрешения своих мужей. Недавно иранские и международные газеты сообщили, что 24 февраля муж запретил Самире Заргари, тренеру женской сборной Ирана по горнолыжному спорту, поехать в Италию на чемпионат мира по лыжным гонкам.2021.
Форух Абаси, видный иранский лыжник, выступил с призывом от имени женщин в целом и Заргари в частности. Это не первый подобный случай в Исламском государстве Иран; нескольким известным иранским звездам женского спорта запретили выходить на борт их муж.
Иранское исламское государство бросает вызов миллионам женщин, которые не принимают все дискриминационные законы и постановления. Иранские женщины воспринимают многие из своих личных и социальных свобод как очевидные права, которые не являются уникальным наследием Запада, но также происходят из древнего Ирана.
Фариба Парса — основательница и президент организации «Женское электронное обучение в области лидерства» (WELL) и стипендиат программы MEI по Ирану. Взгляды, выраженные в этой статье, принадлежат ей.
Фото Атты Кенаре / AFP через Getty Images
Роль женщин в построении будущего Ирана
Более века иранские женщины боролись за перемены и свободу. Однако в рамках существующей в Исламской Республике системы они продолжают сталкиваться с систематической и широко распространенной правовой дискриминацией.Закон не рассматривает их как равных граждан в вопросах преступлений и наказаний, личной свободы, такой как путешествия и работа, и личного статуса, такого как брак, развод и наследование. Несмотря на препятствия, с которыми они в настоящее время сталкиваются, благодаря организованности, единству и общей цели иранские женщины способны изменить историю и построить новое будущее для своей страны.
Более чем вековая история
Иран имеет долгую историю женской активности. Женское общественное движение зародилось в начале 1905 года во время конституционной революции, когда широкое народное движение потребовало сдерживания абсолютной власти монархии Каджаров.В 1910 г. вышел первый женский журнал. Во время монархии Пехлеви с 1920 по 1979 год женщины добились больших успехов в образовании, занятости и участии в политической жизни. В 1935 году первая группа женщин поступила в Тегеранский университет; в 1963 году женщины получили право голоса; а в 1968 году Иран назначил первой женщиной-министром образования.
После революции 1979 года иранские женщины испытали исламизацию своей страны за счет законов, регулирующих их одежду (например, требующих хиджаб ), соблюдения определенных исламских традиций (таких как установленный законом возраст вступления в брак) и расширения полномочий мужчин. в отношении женщин этот шаг оправдан ссылкой на «семейные ценности».Однако в те же годы исламизации резко возросли уровень образования, грамотности и процент женщин, посещающих университеты. В Иране 97 процентов женщин грамотны, и в настоящее время женщины составляют более 60 процентов студентов университетов. Никогда раньше столько женщин не получали образования в качестве журналистов, врачей, юристов, инженеров и художников. Однако это не отражается в равном представительстве в рабочей силе. Фактически, только 15,2 процента иранских женщин работают по сравнению с 64 процентами мужчин, а их представленность в политической жизни еще меньше: в настоящее время в иранском парламенте всего 17 женщин-членов — всего 6 процентов депутатов. ( Меджлис ), избран в 2016 году.На выборах 1980 года только 4 женщины — 1 процент — были избраны в первый меджлис Исламской Республики.
Правовая дискриминация
Ни одна другая демографическая группа в Иране не является настолько сплоченной, организованной и приверженной переменам в стремлении к свободе и демократии, как женщины. Эта решимость часто подтверждается опытом, поскольку дискриминационные законы вынудили тысячи женщин стать инициаторами перемен и лидерами. Действительно, все женщины в Иране, независимо от их образования, социального статуса, этнической принадлежности, возраста, религиозных или политических убеждений, сталкиваются с дискриминацией в соответствии с законом, который не рассматривает их как граждан с равными правами.В результате, независимо от их политических убеждений, женщины по всему Ирану испытывают чувство солидарности, сочувствия и сострадания по отношению к другим женщинам и девочкам, которые сталкиваются с юридическими препятствиями в отношении брака, развода, опеки, наследования и уголовных дел.
Иранские законы по-разному относятся к гражданам в зависимости от их пола: если машина наезжает на пешехода, наказание для водителя и компенсация жертве уменьшаются вдвое, если последний — женщина. Замужняя женщина не может получить паспорт или выехать за пределы страны без письменного разрешения мужа.Этот закон подвергся массовой критике в последние несколько лет, особенно после того, как в Исламской Республике в 2017 году появилась первая женщина-вице-президент Масуме Эбтекар — согласно закону, даже ей необходимо получить письменное разрешение на получение паспорта или поездки.
В последние годы были отмечены и другие случаи, связанные с ограничением возможностей женщин получать паспорта и совершать поездки за границу. Один из таких спорных случаев касался Нилуфар Ардалан, иранской звезды футбола, известной как «Леди Гол», которая не смогла принять участие в международном турнире в 2015 году, потому что ее муж отказал ей в разрешении на выезд за границу.В соответствии с гражданским кодексом муж имеет право выбирать место жительства семьи и может препятствовать своей жене заниматься определенными профессиями, если считает их противоречащими «семейным ценностям».
Организация работы
Но иранское общество изменилось, и большинство молодых и высокообразованных мужчин и женщин отвергают эти дискриминационные законы. С 2005 по 2009 год иранские женщины, принадлежащие к разным религиозным и политическим взглядам, начали движение, известное как «Кампания за миллион подписей».«Действуя в большинстве крупных городов страны, он мобилизовал несколько тысяч женщин для сбора подписей против правовой дискриминации в Иране. Как видно из фото и видео в социальных сетях, молодые люди тоже были активными участниками движения и участвовали в сборе подписей. Правительство определило, что группа представляет собой угрозу режиму, и сотни активистов были арестованы, осуждены и отправлены в тюрьму на несколько лет. Хотя кампания не достигла своей цели собрать миллион подписей, активистам удалось повысить осведомленность о правовой дискриминации, организовав сотни семинаров и протестов перед правительственными зданиями, судами и общественными местами.
Женщины в Иране были активными членами Зеленого движения, которое возникло после президентских выборов 2009 года, и с тех пор они продолжали бороться за гендерное равенство с помощью различных действий. Одним из таких мероприятий является кампания «Моя скрытая свобода», которую с 2014 года возглавляет Масих Алинежад, в рамках которой иранские женщины публикуют свои фотографии без платков. Совсем недавно женщины присутствовали на улице во время протестов в 2018 и 2019 годах.
Что дальше?
Женщины могут сыграть значительную роль в создании чего-то нового, но только если они смогут стать более организованными и объединенными вокруг своих общих интересов.Чтобы добиться устойчивых трансформационных изменений, иранским женщинам необходимо объединиться для политической организации. Используя глубоко укоренившееся культурное отношение к материнству, женщины Ирана могли создать свою собственную политическую партию «Матери Ирана», чтобы выступать за перемены, свободу и демократию. В Иране мать представляет собой образ мудрого, доброго и щедрого человека, который жертвует собой ради благополучия других. Это также качества великих лидеров. При правильной организации такая политическая партия могла бы избрать своих членов в парламент и стать достаточно могущественной, чтобы режим не мог игнорировать ее требования.Получая поддержку со стороны женщин, независимо от этнической принадлежности, религиозных убеждений, образования и социального статуса, такая партия могла бы использовать особый статус матерей в иранском обществе для достижения политических изменений.
Создание женской или феминистской политической партии — идея не новая. Есть примеры из ряда других стран, которые могут служить ориентиром, например Партия равенства женщин, британская политическая партия, созданная в 2015 году, или Феминистская партия, финская политическая партия, зарегистрированная в 2016 году, которая избрала члена в Городской совет Хельсинки.
Точно так же и женщинам Ирана пора взять на себя большую роль в политической жизни страны, чтобы способствовать переменам и использовать свои лидерские качества на благо всего иранского народа.
Фариба Парса является основателем и президентом организации «Женское электронное обучение в области лидерства», WELL и дочернего факультета Центра женщин и гендерных исследований Университета Джорджа Мейсона. Взгляды, выраженные в этой статье, принадлежат ей.
Фото ATTA KENARE / AFP через Getty Images
Иранские женщины восстают против дресс-кода
Последнее преследование женщин Ираном произошло в тишине зала суда.31 июля суд в Тегеране приговорил трех женщин, в том числе мать и дочь, к тюремному заключению за протест против законов, которые делают ношение хиджаба обязательным.
Эти трое входят в число десятков арестованных за последние два года за нарушение обязательного государственного дресс-кода для женщин.
10 апреля полиция арестовала Ясаман Арияни, 23-летнюю активистку, в ее доме в Карадж, на окраине Тегерана. На следующий день власти также арестовали мать Арияни, Монире Арабшахи, когда она пришла в прокуратуру Тегерана искать свою дочь.Две недели спустя полиция арестовала третью женщину, Моджган Кешаварз, в ее доме на глазах у ее 9-летней дочери.
Аресты последовали за распространенным вирусным видео, на котором три женщины без платков раздают цветы в метро Тегерана женщинам 8 марта — в Международный женский день — в знак солидарности против обязательного ношения хиджаба. «Придет день, когда нам не придется бороться за наши самые основные права», — слышно, как Арабшахи говорит на видео. Видно, как Арияни разговаривает с одной женщиной в чадре, полном черном халате, и говорит, что надеется однажды прогуляться с ней по улице: «Я без хиджаба, а ты в хиджабе.”
31 июля 31-е отделение революционного суда Тегерана приговорило всех трех женщин к пяти годам тюремного заключения за «собрание и сговор с целью противодействия национальной безопасности», один год за «пропаганду против государства» и десять лет за «поощрение и оказание помощи». за [моральное] развращение и проституцию ». Суд приговорил Кешаварца к дополнительным семи с половиной годам за «оскорбление священного». Если эти приговоры будут оставлены в силе по апелляции, женщины будут отбывать свой самый длительный срок: десять лет.
Иран издавна устанавливал правила о том, что женщины могут и что нельзя носить, в нарушение их основных прав. В 1930-х годах тогдашний правитель Реза Шах запретил женщинам носить хиджаб, а полиции было приказано насильно снимать женские платки. После иранской революции 1979 года иранские власти ввели обязательный дресс-код, требующий, чтобы все женщины носили хиджаб.
Иранские женщины игнорировали эти несправедливые правила в каждую из этих эпох, и они снова бросают им вызов — ценой огромных личных затрат.Правительству Ирана пора уважать право женщин одеваться, как им заблагорассудится.
Некоторые иранские женщины снимают хиджабы, когда сторонники жесткой линии сопротивляются
ТЕГЕРАН, Иран (AP) — Простая ходьба стала демонстрацией неповиновения молодой иранской женщине, которая часто передвигается по улицам Тегерана без обязательного платка, или хиджаб.
На каждом шагу она рискует подвергнуться преследованиям или даже аресту со стороны иранской полиции нравственности, чья работа заключается в обеспечении соблюдения строгого дресс-кода, введенного после Исламской революции 1979 года.
«Должен признаться, это действительно очень страшно», — сказал 30-летний консультант по пожарной безопасности в звуковом сообщении WhatsApp на условиях анонимности, опасаясь последствий.
Но она также полна надежд, говоря, что, по ее мнению, властям становится все труднее подавлять протесты по мере того, как к ним присоединяется все больше женщин. «Они бегут за нами, но не могут нас поймать», — сказала она. «Вот почему мы верим, что изменения будут внесены».
Споры о хиджабе еще больше поляризовали иранцев в то время, когда страна терпит поражение из-за беспрецедентного U.С. Санкции, введенные после того, как администрация Трампа вышла из ядерной сделки 2015 года между Ираном и мировыми державами в прошлом году. Неясно, в какой степени правительство может обеспечить соблюдение хиджаба в условиях экономического спада, включая обвал валюты и рост цен на жилье.
Существуют анекдотические свидетельства того, что все больше женщин выступают против дресс-кода, пытаясь переопределить красные линии, проверяя реакцию правящего мусульманского духовенства-шиита и их служб безопасности.
Репортер Associated Press заметил около двух десятков женщин на улицах без хиджаба в течение девяти дней, в основном в благополучных районах Тегерана — торговом центре, парке на берегу озера, вестибюле отеля.
Многие другие женщины, избегая открытого неповиновения, выбрали свободно драпированные красочные шарфы, которые скрывают столько волос, сколько покрывают. Даже на Гранд базаре Тегерана, который часто посещают многие традиционные женщины, большинство покупательниц носили эти повседневные хиджабы. Тем не менее, значительное меньшинство женщин было с головы до ног облачено в черные мантии и туго затянутые головные платки, так называемую чадру.
Борьба с обязательным ношением головных платков впервые попала в заголовки газет в декабре 2017 года, когда женщина забралась на ящик с туалетными принадлежностями на улице Революции в Тегеране, размахивая хиджабом на палке.С тех пор было задержано более трех десятков протестующих, в том числе девять из них, которые в настоящее время находятся под стражей, сказал Масих Алинеджад, иранский активист, который сейчас живет в Нью-Йорке.
Несмотря на попытки заставить протестующих замолчать, общественные дебаты усилились, и их усилили социальные сети.
В прошлом месяце широко просматривавшееся онлайн-видео было показано, как агент службы безопасности схватил обнаженную девочку-подростка и жестоко затолкал ее в заднюю часть полицейской машины, что вызвало широкую критику.
Президент Хасан Рухани и верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи поддержали более мягкое отношение к женщинам, не соблюдающим официальный дресс-код.Однако сторонники жесткой линии, выступающие против такого смягчения, стали более влиятельными, поскольку ядерная сделка срывается.
Они призывали к суровому наказанию, вплоть до ударов плетью, утверждая, что разрешение женщинам обнажать волосы ведет к моральному упадку и распаду семей. Судебные органы недавно призвали иранцев сообщать о женщинах без хиджабов, отправляя фотографии и видео в определенные аккаунты в социальных сетях.
«Чем больше женщины одеваются открыто сексуально, тем меньше у нас будет социального мира, и при этом возрастет уровень преступности», — заявила на митинге на прошлой неделе Мину Аслани, глава женского отделения военизированной группировки Басидж.
Еще один сход собрал несколько тысяч женщин в чадрах. Один держал табличку с надписью: «Добровольный хиджаб — это заговор врага».
Депутат-реформист Парване Салахшури заявила, что принуждение не работает. «Мы видим, что полиция морали потерпела неудачу», — сказал Салахшури, который носит головной платок из религиозных убеждений.
Изменение правил хиджаба через законодательство маловероятно из-за ограничений в парламенте, сказала она.
Вместо этого женщины должны участвовать в ненасильственном гражданском неповиновении, сказал Салахшури.Она предупредила, что это медленный и трудный путь, но что «иранские женщины не отказались от своих усилий».
Споры о хиджабах восходят к середине 1930-х годов, когда полиция заставляла женщин снимать хиджабы, что было частью политики вестернизации, проводившейся тогдашним шахом Резой Пехлеви. При его сыне и преемнике женщины могли выбирать. Западная одежда была распространена среди элиты.
Опрос 2018 года, проведенный исследовательским центром парламента, показывает, что большинство женщин носят повседневный хиджаб и только 13% выбирают чадру.
Отношения изменились. В 1980 году две трети считали, что женщины должны носить хиджабы. Согласно исследованию, сегодня менее 45% одобряют вмешательство государства в этот вопрос.
Иран стал свидетелем волны антиправительственных протестов, в том числе протеста после выборов 2009 года, которые, как многие утверждали, были украдены сторонниками жесткой линии. Те, у кого есть экономические проблемы, часто протестуют.
Активистка Алинеджад утверждала, что кампания против принудительного ношения хиджаба имеет символический вес, говоря, что обязательное ношение хиджаба было «символом, который иранское правительство использовало, чтобы взять в заложники все общество.
В последние годы она разместила видео и фотографии активистов, в том числе женщин, снимающих себя, когда они идут по улице без платка. Алинеджад сказала, что получает более 20 изображений в день, но публикует только некоторые.
Активисты в Иране рискуют.
В марте адвокат по правам человека Насрин Сотудех, которая представляла протестующих женщин, была приговорена к 38,5 годам тюремного заключения, из которых, по словам ее мужа, она должна отбыть 12 лет.
В апреле активисты Ясаман Арьяни, ее мать Монире Арабшахи и Моджган Кешаварз были арестованы после того, как разместили видео, на котором они были без платков, в метро Тегерана.В видео они раздали цветы пассажирам-женщинам и рассказали о дне, когда женщины будут иметь свободу выбора.
Amnesty International заявила в понедельник, что иранские власти использовали содержание под стражей без связи с внешним миром, длительное одиночное заключение и угрозы в отношении членов семьи, чтобы заставить задержанных активистов отказаться от своего противодействия принудительному ношению в записанных на видео «признаниях». Группа заявила, что с апреля обнаружила такую закономерность в шести случаях.
Некоторые активисты осторожно маневрируют.
30-летняя консультант по пожарной безопасности сказала, что она пытается избегать полицейских, когда ходит по улицам без хиджаба. Она сказала, что неохотно соблюдает дресс-код, когда читает лекции или поет в смешанном хоре — в противном случае ей было бы запрещено заниматься.
В элитном торговом центре Palladium на севере Тегерана несколько покупателей случайно проигнорировали знак, напоминающий покупателям, что хиджаб является обязательным. Одна женщина только подтянула шарф, накинутый на плечи, когда вошла в лифт и оказалась рядом с охранником.
Рядом на каменных ступенях площади сидел 20-летний Паниз Масуми. Она покрасила часть своих волос в синий цвет, но скрыла это причудливое пятно под свободным шарфом.
Она сказала, что полиция недавно конфисковала ее машину на две недели и оштрафовала на фоне заявлений о том, что камера слежения за дорожным движением сфотографировала ее в хиджабе ниже установленного стандарта.
Если бы хиджаб носили добровольно, она бы скинула свой, сказал Масуми. Но пока «я не ищу неприятностей».
Иранские женщины переживают насилие и высокую безработицу, заявили активисты в женский день | Голос Америки
ВАШИНГТОН — Иранские правозащитники, базирующиеся в Иране и в изгнании, отметили Международный женский день, обратив внимание на некоторые из основных трудностей, с которыми сталкиваются женщины в Исламской республике, включая насилие со стороны мужчин и рост безработицы из-за коронавируса. -хит экономия.
«Как женщина, выросшая в Исламской республике, я очень привыкла к нападениям, унижениям и оскорблениям режима», — сказал диссидент из Ирана Наргес Мохаммади в видеообращении, отправленном VOA Persian и переданном в специальный понедельник. программа о Международном женском дне. «Но я возражаю против того, как режим обращался со мной в последнее время. Почему мужчина-полицейский напал на меня и избил? Я неоднократно просила чиновников прислать мне письменный ответ, но они этого не сделали », — сказала она.
Мохаммади, 48-летний журналист и правозащитник, была освобождена в октябре из пятилетнего тюремного заключения в Иране после многих лет кампании международных правозащитников с требованием положить конец тому, что они назвали ее несправедливым и жестоким задержанием. В августовском сообщении VOA ее муж из Франции Таги Рахмани сказал, что Мохаммади нуждалась в специализированной медицинской помощи вне тюрьмы из-за заболевания легких и ослабленной иммунной системы, а также из-за побоев, которые она, по-видимому, перенесла во время перевода из тюрьмы в декабре 2019 года.
Лондонская правозащитная группа Amnesty International заявила, что иранские власти напали на Мохаммади, когда они перевели ее в тюрьму в северо-западном городе Зенджан из тегеранской тюрьмы Эвин, где она находилась после ареста в мае 2015 года. Видеозаписи, размещенные в социальных сетях, показывают, что в последние годы в стране, управляемой исламистами, другие иранские правозащитницы подвергаются публичным нападениям со стороны ультраконсервативных мужчин.
Домашнее насилие в отношении женщин также является серьезной проблемой в Иране, согласно иранскому культурологу Лейли Никунзар, докторанту бельгийского университета KU Leuven.Выступая в персидской программе VOA, она процитировала организацию социального обеспечения Ирана, которая сообщила, что количество телефонных звонков в ее центр психологической помощи в прошлом году увеличилось вдвое по сравнению с предыдущими годами, причем многие из этих звонков были связаны с насилием в семье.
«Учтите, что, когда члены семьи остаются дома и в замкнутом пространстве в течение нескольких дней и месяцев [из-за блокировки коронавируса] и сталкиваются с другими проблемами, такими как безработица, стресс, болезнь и смерть, домашнее насилие будет увеличиваться», — сказал Никунзар.
Иранская активистка за права женщин и журналист Махбубе Аббасголизаде, проживающая в Лос-Анджелесе, заявила шоу «Голос Америки», что в Иране нет развитого общественного движения «Я тоже» для борьбы с таким насилием и сексуальными домогательствами в отношении женщин. С момента его основания в 2006 году пережившей насилие американкой Тараной Берк активисты по всему миру приняли лозунг движения «Я тоже», чтобы освещать случаи сексуального насилия и помогать выжившим в своих странах.
«Иранскому движению« Me Too »не хватает зрелости по сравнению с U.Версия С. », — сказал Аббасголизаде. «Это очень разгневанное иранское движение, которое не может предложить полномочия, клинические советы и другие инструменты, чтобы помочь женщинам, подвергшимся насилию или изнасилованию, преодолеть их травмы».
Вице-президент Ирана по делам женщин и семьи Масуме Эбткекар в своем выступлении на региональном форуме в прошлом месяце назвал домашнее насилие и другие формы насилия в отношении женщин в своей стране «невысокими». Она также заявила, что Иран находится в «лучшем положении», чем другие страны, занимающиеся такими проблемами.
Но в заявлении, опубликованном в понедельник, Управление ООН по правам человека сообщило, что в отчете, который будет представлен Совету по правам человека на следующий день, подчеркивается «серьезная обеспокоенность» по поводу домашнего насилия в Иране. Отмечая некоторые позитивные шаги, такие как иранский закон о борьбе с кислотными атаками, он сказал, что отчет специального докладчика ООН Джавида Рехмана заставит Тегеран сделать больше, например, внести улучшения в законопроект о борьбе с насилием, ожидающий утверждения парламентом.
Иран — одна из немногих стран, которые не подписали U.N. Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин.
Еще одна проблема, с которой сталкиваются иранские женщины, — это высокий уровень безработицы, усугубляемый пандемией, поразившей Иран в начале прошлого года. В другом интервью для программы VOA в понедельник проживающий в Берлине иранский политический активист и бывший студент факультета экономики промышленности Махди Голру сказал, что около 70% тех, кто уволился с работы в Иране с начала пандемии, составляли женщины.
«Важно отметить, что эта 70% оценка относится к доле женщин, потерявших официальную работу, а не на неофициальной», — сказал Голру.«Иранские домохозяйки, которые работают в деревнях, женщины, которые работают уличными торговцами, и те, кто производит товары дома — многие из них также потеряли работу из-за коронавируса, и они не включены в эту статистику».
Плохая репутация Исламской республики в области прав женщин побудила мать и ее дочь, которых она заключила в тюрьму с апреля 2019 года, вызывающе, за кампанию против принудительного публичного ношения женщин. В поэтической аудиозаписи, отправленной VOA Persian из женской тюрьмы Карчак на юге Тегерана, Монире Арабшахи и ее дочь Ясаман Арьяни осудили то, что они назвали «патриархатом и женоненавистничеством» исламистских правителей Ирана, и поклялись твердо противостоять их «жестокости и унижению». .”
Сообщение из тюрьмы за #InternationalWomensDay Эти храбрые мать и дочь присоединились к #WhiteWednesdays, чтобы протестовать против # ForcedHijab в Иране. 2 года назад в женский день они вручили цветы женщинам в метро Тегерана, чтобы они призвали своих сестер собраться вместе. # YasamanAryani # MonireArabshahi pic.twitter.com/TEHiamRotG
— Masih Alinejad 🏳️ (@AlinejadMasih) 8 марта 2021 года
«Я та Феникс, которая воскреснет из пепла», — говорилось в послании перед тем, как закончиться приветствием к Международному женскому дню их родины и всего мира.
Эта статья написана персидской службой VOA.
Примечание редактора: в более ранней версии этой истории неправильно отображалось имя Лейли Никунзар. VOA сожалеет об ошибке.
Эти иранские женщины сокрушают его в криптовалюте | Бизнес и экономика
Тегеран, Иран — По мере роста криптосообщества Ирана растет и количество женщин, оставляющих в нем свой след. В основном молодые, самоучки и разносторонне развитые, они пополняют ряды активных трейдеров, стремящихся защитить с трудом заработанные сбережения от инфляции в местной валюте и экономической нестабильности.
Некоторые из этих женщин делятся своими мыслями с начинающими криптоинвесторами и даже пользуются гибким графиком самозанятости для достижения более здорового баланса между работой и личной жизнью.
Как и другие криптоинвесторы, многие из этих новаторов были обожжены известным нестабильным, иногда теневым рынком криптовалют. Но все они давят по-своему.
«Что меня больше всего привлекло в трейдинге, так это то, насколько он сложен и разнообразен, а также как много азарта он приносит» — Наргес Морадабади [Фото любезно предоставлено Наргес Морадабади]Наргес Морадабади
Азарт торговли
Крипто-трейдер и советник по инвестициям, работающий на полную ставку, Наргес Морадабади впервые начала свой путь в криптовалюту в 2018 году, когда она устроилась на работу руководителем отдела цифрового маркетинга в крипто-ориентированной фирме в Тегеране.
Затем в прошлом году, когда COVID-19 опустошил экономику Ирана, и без того лишенную санкций, она совершила скачок к постоянной торговле; начав с малого, а затем увеличивая масштабы, поскольку она больше узнала о рынке, на котором колебания цен могут быть такими внезапными и резкими, что породило аббревиатуру HODL — держись за свою жизнь.
Но для Морадабади, изучавшего технологическую инженерию и получившего степень MBA, волатильность — лучшая часть этого.
«Что больше всего привлекло меня в трейдинге, так это то, насколько он сложен и разнообразен, и сколько волнения он приносит», — сказала она Al Jazeera.«Вы теряете счет времени на графиках».
34-летней девушке также нравится гибкость, которую дает торговля, поскольку она позволяет ей адаптировать свой график, чтобы проводить больше времени с четырехлетней дочерью и ее мужем.
Морадабади также, так сказать, «делится богатством», публикуя свои аналитические таблицы в социальных сетях, где у нее десятки тысяч последователей.
Это присутствие в социальных сетях вызвало некоторый троллинг с некоторыми комментариями о том, что ее успех связан исключительно с тем, что она принадлежит к меньшинству в сфере, в которой доминируют мужчины.
Но Морадабади не позволяет ненавистникам добраться до нее.
«Я не согласна с этим», — сказала она. «Я сосредотачиваюсь на том, чтобы предлагать свой контент таким образом, чтобы это принесло пользу широкому кругу людей, а также познакомило бы их с различными аспектами моей личности».
Как и все трейдеры, она получила прибыль и потеряла деньги на своих крипто-позициях. Но она рассматривает проигрышные ставки как обучающий опыт и использовала эти знания для торговли на валютных рынках.
«Это также может научить вас навыкам, которые могут помочь вам в различных аспектах вашей жизни», — сказала она.«Например, я всегда был поспешным, но я научился проявлять терпение и иметь больший умственный контроль над положительными и отрицательными эмоциями».
Негар Ахаван на собственном опыте испытал трепет криптовалютного бума и агонию крипто-краха [Фото любезно предоставлено Негаром Ахаваном]Негар Ахаван
Крипто-американские горки
Кривая обучения криптовалюте Негара Ахавана была крутой.
30-летний выпускник факультета финансов впервые услышал о биткойнах от друга в 2017 году.
Сначала она скептически относилась к тому, что кто-то может зарабатывать деньги, просто открывая компьютерные банки для добычи цифровой валюты. Но к 2019 году она изменила свою точку зрения.
К тому времени Ахаван ознакомилась с крипто-майнингом, в котором мощные компьютеры участвуют в гонке за проверкой транзакций биткойнов в обмен на новые биткойны, и прошла курсы анализа рынка. Поэтому она начала импортировать горнодобывающие установки из Китая через Дубай и продавать их начинающим майнерам.
Наблюдая за тем, как они приносят деньги, она искушала попробовать свои силы в добыче полезных ископаемых.Для начала она взяла у отца три с половиной биткойна на сумму около 20000 долларов на тот момент и пообещала ему, что она удвоит его деньги в кратчайшие сроки.
Но она потеряла все после того, как недобросовестный продавец компьютеров во Франции обманул ее, говорит она.
«Этот процесс занял очень много времени и сильно утомил меня», — сказала она Al Jazeera. «В конце концов они обманули меня, и я не получил ни одного устройства».
Сгорела, она вернулась к торговле криптовалютами, чтобы возместить свои убытки.По ее словам, какое-то время она была в огне, увеличив свои первоначальные вложения на целых 50 процентов. Но, как бывает со многими трейдерами, когда началась распродажа, она упала, вместо того, чтобы обналичить, уничтожив всю свою прибыль и 40 процентов своего первоначального инвестиционного капитала.
Она думала, что с торговлей покончено. Но привлекательность криптовалюты оказалась слишком сильной.
«На этом рынке есть свои особые соблазны. Так что я снова начал торговать через несколько месяцев, но я также прочитал больше и погрузился в техническую сторону проектов на основе блокчейнов », — сказал Ахаван.
Это привело к тому, что она основала венчурную студию блокчейн, но она не смогла набрать обороты в условиях идеального шторма COVID-19 в Иране, санкций США и наложенного правительством отключения Интернета в конце 2019 года для подавления протестов, вспыхнувших в ответ на предложенный подорожание бензина.
Не отказываясь от криптовалюты, Ахаван упорно продолжала подниматься в своих рядах вплоть до высшего звена, где в настоящее время работает финансовым директором Bittestan, криптобиржи.
Асал Ализаде говорит, что сначала ее привлекла не прибыль в криптовалюту, а идея подорвать финансовую деятельность с помощью блокчейна и других технологий распределенной бухгалтерской книги [Фото любезно предоставлено Асалом Ализаде]Асал Ализаде
Криптоидеализм
Асал Ализаде не понаслышке знает, какое волнение приносит выигрышная инвестиция в криптовалюту.Но 22-летняя девушка говорит, что в первую очередь ее привлекла не прибыль, а идея подорвать финансы с помощью блокчейна и других технологий распределенной бухгалтерской книги.
«Теперь, когда у меня больше опыта, я также зарабатываю больше, но первое, что меня действительно привлекло, — это независимость технологии и ее революционный характер», — сказала она Al Jazeera.
«Тот факт, что вдали от государственного вмешательства и централизованного управления технология пытается достичь распределенных целей и помочь установить справедливость и равенство, заслуживает восхищения.”
Ализаде, изучавшая компьютерную инженерию, познакомилась с блокчейном и криптовалютой в 2018 году. На этой основе она построила многопрофильную карьеру, торгуя криптовалютой для себя и работая удаленно аналитиком и исследователем блокчейнов, менеджером по контенту и цифровым маркетологом. Также она преподает онлайн-курсы по криптовалюте.
Как и Морадабади, ей тоже приходилось терпеть троллей в социальных сетях, которые приписывают ее успех исключительно ее полу. Но Ализаде говорит, что большинство ее сверстников-мужчин поддерживали ее.
То, что ее беспокоит гораздо больше, чем гендерная политика, — это отсутствие четких правил — то, что омрачает криптосектор Ирана. Расплывчатый общий запрет на криптовалюты, введенный три года назад, до сих пор не отменен. Майнеры стали козлами отпущения за загрязнение воздуха и отключение электричества, а ранее в этом году власти расправились с частными криптовалютными биржами.
Но Ализаде, который активно работает в Твиттере и часто участвует в криптоподкастах и видеокестах, надеется, что иранские власти будут идти в ногу с быстро развивающимися крипто-технологиями, чтобы разработать четкие правила, которые не сдерживают инновации.