Манипулятивность это: Манипулятивность

Манипулятивность

Что такое манипулятивность

Манипулятивность – свойство личности, которое характеризуется склонностью к неявному управлению человеком или группой людей против их воли с целью изменить их поведение и в результате этого извлечь для себя какую-то выгоду.
xapaktep.net

Суть манипуляторства заключается в искусном оперировании чувствами, эмоциями и слабостями человека — страхом, чувством вины, сочувствием, жадностью — и его потребностями (в безопасности, уважении, признании т.д.) в сугубо эгоистических целях. Партнер стремится или избежать неприятных переживаний, или продлить приятные эмоции, или получить явную выгоду и выбирает действие в пользу манипулятора. Манипулятор всегда «играет» на чувствах своей «марионетки», хитростью склоняя ее в ту или иную сторону, тогда как взывание к разуму оппонента является честным убеждением и со скрытым управлением не имеет ничего общего.

Привычка манипулировать людьми часто формируется в детстве, когда она является привычным действием в семье. Пытаясь управлять своим ребенком с помощью манипуляций («если ты не съешь кашу, значит, ты меня не любишь») родители закладывают фундамент пагубной склонности, достигающей своего апогея во взрослом возрасте.

Искоренение манипуляторства в поведении человека начинается с осознания проблемы и желания над ней работать. Манипулятор должен перестать защищать и оправдывать свои поступки, обвинять других в своих неудачах и, преодолев комплекс неполноценности, добиваться поставленных целей с помощью собственных качеств и ресурсов.

• Манипулятивность — это беспринципная игра на чувствах других.
• Манипулятивность — это отстраненность и неискренность, выдаваемые за участие.
• Манипулятивность — это эгоистичное, потребительское отношение к людям.
• Манипулятивность — это сочетание искусства управления людьми с подлым к ним отношением.
• Манипулятивность — это стремление к власти над окружающими.

Манипулятивные характеры. Психология и психоанализ характера

Манипулятивные характеры

Современный манипулятор не стоит на месте — он развивается и беспрестанно совершенствуется. Он тоже стремится постичь секреты человеческой природы, но с одной единственной целью — чтобы лучше контролировать окружающих.[47]

Манипуляции стали столь обычной, столь повседневной частью нашей жизни, что мы их перестали замечать.

Парадокс современного человека в том, что, будучи не просто разумным, но и образованным существом, он сам себя загоняет в состояние неосознанности и низкого уровня жизненности. Нет, не все мы обманщики, торговые менеджеры или евангелисты. Но мы боимся узнать жизнь и честно посмотреть на самих себя. Мы привычно надеваем ту или иную маску — у каждого их несколько — и принимаем участие в общем маскараде, называя его жизнью.

Превыше всего манипулятор боится, что кто-нибудь, пусть даже близкий и любимый человек, узнает о его истинных чувствах. Сокрытие своих истинных глубоких чувств — это клеймо манипулятора.

Психотерапевты почти никогда не верят тому, что говорят их пациенты, зато внимательно наблюдают за их поведением. Слова могут лгать, но человеческий организм никогда не лжет. Например, пациентка говорит врачу: «Я от вас с ума схожу!» Но при этом она улыбается.

Это значит, она пытается скрыть от терапевта свою злость. Если бы она не притворялась, ее кулаки были бы сжаты, а глаза горели от ярости. Но она хочет добиться от врача какой-то выгоды для себя, поэтому надевает маску доброй и улыбчивой. Не учтя лишь одного — маска никогда не закрывает всего человека, и истинная сущность непременно где-нибудь вылезет.

Манипулятор — это искусный игрок с жизнью, который постоянно стремится скрыть свою пустую карту. Профессиональный игрок умеет прекрасно изображать безразличие, но какого нервного напряжения стоит ему эта равнодушная мина! За маску игрока в покер может заглянуть лишь опытнейший психотерапевт; заглянуть и увидеть, за этой ничего не выражающей маской, ужас или ярость по поводу огромной потери или злорадство по поводу большого выигрыша… Таковы законы покера. Но разве в жизни мы редко встречаемся с такими «игроками»?

Очень распространенный тип манипулятора — человек, который навязывает собеседникам свой язык. Или «прикрывается» выражениями типа «Да, это, конечно, очень интересно», в то время как никакого, даже незначительного интереса не испытывает. Хотите отрезвить завравшегося манипулятора? Поставьте его в неловкое положение. Скажите, например: «Я тебе не верю».

Еще один парадокс современного манипулятора в том, что он не использует и малой толики тех возможностей, которые предоставляет ему жизнь. Вместо того чтобы искренне обрадоваться, он лишь кисло улыбнется. Он — озабоченный автомат, который ни за что не возьмет на себя ответственность за свои поступки и свои ошибки и будет поэтому бесконечно обвинять всех и каждого. Кстати, это не такое простое дело — взвалить свою вину на других. Поэтому манипулятор подобен живой рыбе на раскаленной сковороде — всю жизнь он только и делает, что ерзает, оправдывается и кривляется.

Бесконечны пути его симулирования.

Разумеется, вы встречали человека, который цитирует Шекспира при каждом удобном повороте беседы. Он не читал ничего, кроме двух-трех сонетов, но зато он их выучил наизусть. Это очень характерно для манипулятора — поверхностная эрудиция, цель которой — произвести впечатление, поймать окружающих на свою удочку, после чего — управлять ими. Он не изучает жизнь, а собирает коллекцию умных вещей, слов и изречений, чтобы с ее помощью пускать вам пыль в глаза.

Еще одним манипулятивным образцом является крупный бизнесмен, имеющий среди коллег репутацию соблазнителя секретарш. Представьте себе, что, как правило, его не интересует секс как таковой. Он старается затащить девушек в постель только для того, чтобы продемонстрировать всем свою силу. Это типичное манипулятивное соревнование, но поскольку оно не приносит ему никакой душевной радости и удовлетворения, после каждой «победы» у него неизменно наступает упадок сил и депрессия.

Один из моих «любимых» типов — это «нытик».

Его вы тоже хорошо знаете. При встрече с вами он обязательно первых пятнадцать минут посвятит подробному рассказу о том, как он несчастлив, как плохо у него идут дела и насколько расстроено его здоровье. Надо ли добавлять, что обычно дела у него идут прекрасно и со здоровьем все в порядке.

В невротическом современном обществе удобнее жить манипулятору, нежели актуализатору. Но удобнее — не значит лучше. В конечном итоге манипулятор остается с носом. Не надо засматриваться на «дорожные указатели» нашей жизни — они насквозь лживы. «Будьте всегда приятными», — призывают они нас. «Не раздражайтесь», «Не делайте ничего такого, чего не должны делать» — вот воистину прекрасный совет! как будто мы настолько хорошо знаем друг друга, что легко можем предсказать, кто и что должен делать в разных ситуациях. А чего стоит такое расхожее утверждение: «Потребитель всегда прав». Мы все повторяем его регулярно, но разве кто-нибудь верит, что потребитель всегда прав? И встречал ли кто-нибудь того, кто всегда приятен и никогда не раздражается?

Теперь несколько подробнее о том, почему манипулятор сам страдает от своих манипуляций. Дело в том, что механическая неискренняя деятельность превращает жизнь в нелюбимую работу. Манипулятор относится к своей деятельности, как к поденной работе, которая ему до смерти надоела и от которой хорошо бы побыстрее избавиться. Он разучился наслаждаться жизнью — такой, как она есть, и переживать глубокие чувства. Он обычно считает, что время веселья и удовольствия, учебы и развития закончилось, ушло вместе с детством и юностью; и что в зрелости его ждут одни проблемы и тяготы. Так что, достигая зрелости, он, по сути, переходит к растительному образу жизни, не пытаясь постичь цели и смысла своего существования.

Авраам Линкольн, Великий Освободитель, преподал нам в свое время убедительнейший урок актуализации. После того как его первая попытка быть избранным в Конгресс провалилась, он сказал: «Если добрые люди, руководствуясь своей мудростью, сочтут нужным держать меня на заднем плане — ну что ж, значит, так надо. Я слишком хорошо знаком с разочарованием, чтобы огорчаться по этому поводу». Великолепно! Если проводить психологический анализ этих слов, то станет ясно: Линкольн понимал, что всякое соревнование неизбежно создает победителей и побежденных, но жизнь не кончается вместе с соревнованием. Поэтому следует спокойно готовиться к следующей попытке победить.

А теперь сравните реакцию на поражение Линкольна с типичной реакцией манипулятора, которому не удалось продвинуться по службе в запланированные сроки или не удалось получить прибавку к жалованью, столь милую его сердцу. Да он всех сживет со свету! Придя домой, он сделает все, чтобы отравить существование своей жене и детям, и может дойти даже до того, что переложит вину на своего давно умершего родителя, который его тиранил, и на экономку, которая плохо приготовила ему завтрак именно в это утро.

После чего он может напиться или заболеть, впасть в транс и терроризировать окружающих своей мрачностью, то есть объявить пассивную забастовку против себя, всего человечества и своего глупого шефа.

Манипулятор, мы уже говорили об этом, очень любит управлять. Он не может без этого. Он раб этой своей потребности. Так вот, следующий парадокс манипулятора: чем больше он любит управлять, тем сильнее в нем потребность быть управляемым кем-то.

Для человека всегда непосильной была загадка «добра» и «зла», и далеко не всегда он мог отличить одно от другого. Поэтому в течение столетий человек искал некий авторитет, который бы решил за него, что «хорошо», а что «плохо». Таким образом, «хорошим» становится все то, что приятно избранному авторитету, а «плохим» — что авторитету не нравится.

Разумеется, человек не знал, каких жертв от него потребует подобная безответственность; не знал, что с того момента, как он позволил кому-то решать за него, он потерял свою целостность и раздвоился. Навязанные кем-то моральные концепции «добра» и «зла» ведут к психологии отвержения, поскольку человек должен решить, какие части его натуры хороши, какие — нет. Соответственно он будет стараться быть «хорошими» частями себя, а «плохие» — безжалостно отвергать. И — начинается гражданская война внутри человека; война, полная боли и тяжелейших сомнений: ни один человек никогда не может решить до конца, что в нем самом есть зло, что добро.

Нельзя, опасно «отвергнуть» часть своего естества. Какой бы она ни была, с ней надо считаться. И следует уважать все человеческие проявления. Глупо отрубать левую руку по той причине, что она все делает хуже, чем правая. Так же глупо ампутировать часть своей личности. Но человек несет ответственность за стиль, которым он выражает себя.

Все мы манипуляторы. Но прежде чем отвергать, ампутировать наше манипулятивное поведение, следует постараться переделать или модернизировать его в актуализационное поведение. Вкратце — нам надо более творчески манипулировать, поскольку актуализационное поведение — это то же манипулятивное, только выраженное более творчески.

В каждом из нас есть два начала, которые Фредерик Перлз называет «собака сверху», «собака снизу».

«Собака сверху» — это активное начало, выраженное в стремлении командовать, подчинять, давить авторитетом. «Собака снизу» — пассивное начало, выражающее нашу потребность подчиняться, соглашаться, слушаться. Каждое из этих начал может проявляться либо манипулятивно, либо творчески.

Манипуляторы часто обожают окунуться в мир психиатрии и психологии. Наглотавшись там терминов и концепций, они, как правило, гордо удаляются в необъятный мир недовольства собой, где и пребывают до конца дней своих. А психологические концепции они используют для оправдания своего неудовлетворительного поведения. Манипулятор находит причину текущих несчастий в своем прошлом, где с ним что-то делали не так. Он уже вышел из детского «Я не могу помочь тебе!», но уже прочно вошел во взрослое «Яне могу помочь тебе, потому что…» Далее может следовать что угодно, не зря же он читал психологическую литературу. Например: «Потому что я интроверт», или «Потому что моя мать не любила меня», или «Потому что я очень стеснителен». Потому что, потому что, потому что…

Напомню, психология никогда не предназначалась для оправдания социально опасного и саморазрушительного поведения, которое мешает индивидууму максимально развить свой человеческий потенциал. Да, психология пытается объяснить причины того или иного поведения, но цель ее не в этом, а в том, чтобы помочь человеку совершенствовать себя, делать себя лучше и счастливее.

Современный манипулятор развился из нашей ориентации на рынок, когда человек — это вещь, о которой нужно много знать и которой нужно уметь управлять.

Эрих Фромм говорил, что вещи можно расчленять, вещами можно манипулировать без повреждения их при роды. Другое дело — человек. Вы не сможете расчленить его, не разрушив и не умертвив. Вы не можете манипулировать им, не причиняя ему вреда, не убивая его.

Однако главная задача рынка — добиться от людей того, чтобы они были вещами! И — небезуспешно.

В условиях рынка человек уже не столько человек, сколько потребитель. Для торговца он — покупатель. Для портного — костюм. Для коммивояжера — банковский счет. Даже в тех заведениях, которые оказывают вам довольно интимные личные услуги, мадам — это лишь составляющая ее клиента.

Рынок стремится обезличить нас, лишить индивидуальности, а мы не хотим этого, мы — возмущаемся. Я не хочу быть «головой» у моего парикмахера, я хочу везде и всюду быть Эвереттом Шостромом — цельной личностью. Мы все хотим быть особенными. И мы все перестаем быть особенными, когда попадаемся на крючок коммерческой мысли, которая стремится разрушить до основания именно нашу «особенность».

Я уже говорил, что в каждом из нас сидит манипулятор. Сейчас я скажу вам еще более страшную вещь: в каждом из нас сидит несколько манипуляторов. И я готов их перечислить. В разные моменты жизни то один, то другой из них берется руководить нами. Но — учтите это — среди них есть главный, т.е. в каждом человеке преобладает один, характерный для него тип манипулятора. Итак, существует восемь основных манипулятивных типов, и вы их наверняка с легкостью узнаете, поскольку каждый из них есть среди ваших друзей или знакомых.

1. ДИКТАТОР. Он безусловно преувеличивает свою силу, он доминирует, приказывает, цитирует авторитеты — короче делает все, чтобы управлять своими жертвами. Разновидности ДИКТАТОРА: Настоятельница, Начальник, Босс, Младшие Боги.

2. ТРЯПКА. Обычно жертва Диктатора и его прямая противоположность. Тряпка развивает большое мастерство во взаимодействии с Диктатором. Она преувеличивает свою чувствительность. При этом характерные приемы: забывать, не слышать, пассивно молчать. Разновидности Тряпки — Мнительный, Глупый, Хамелеон, Конформист, Смущающийся, Отступающий.

3. КАЛЬКУЛЯТОР. Преувеличивает необходимость все и всех контролировать. Он обманывает, увиливает, лжет, старается, с одной стороны, перехитрить, с другой — перепроверить других. Разновидности: Делец, Аферист, Игрок в покер, Делатель рекламы, Шантажист.

4. ПРИЛИПАЛА. Полярная противоположность Калькулятору. Изо всех сил преувеличивает свою зависимость.Это личность, которая жаждет быть предметом забот. Позволяет и исподволь заставляет других делать за него его работу. Разновидности: Паразит, Нытик, Вечный Ребенок, Ипохондрик, Иждивенец, Беспомощный, Человек с девизом «Ах, жизнь не удалась, и поэтому…».

5. ХУЛИГАН. Преувеличивает свою агрессивность, жестокость, недоброжелательность. Управляет с помощью угроз различного рода. Разновидности: Оскорбитель, Ненавистник, Гангстер, Угрожающий. Женская вариация Хулигана — Сварливая Баба («Пила»).

6. СЛАВНЫЙ ПАРЕНЬ. Преувеличивает свою заботливость, любовь, внимательность. Он убивает добротой. В некотором смысле столкновение с ним куда труднее, чем с Хулиганом. Вы не сможете бороться со Славным Парнем. Удивительно, но в любом конфликте Хулигана со Славным Парнем Хулиган проигрывает. Разновидности: Угодливый, Добродетельный Моралист, Человек организации.

7. СУДЬЯ. Преувеличивает свою критичность. Он никому не верит, полон обвинений, негодования, с трудом прощает. Разновидности: Всезнающий, Обвинитель, Обличитель, Собиратель улик, Позорящий, Оценщик, Мститель, Заставляющий признать вину.

8. ЗАЩИТНИК. Противоположность Судье. Он чрезмерно подчеркивает свою поддержку и снисходительность к ошибке. Он портит других, сочувствуя сверх всякой меры, и отказывается позволить тем, кого защищает, встать на собственные ноги и вырасти самостоятельным. Вместо того чтобы заняться собственными делами, он заботится о нуждах других. Разновидности: Наседка с цыплятами, Утешитель, Покровитель, Мученик, Помощник, Самоотверженный.

Повторю, мы обычно являем собой какой-то один из этих типов в наиболее выраженной форме, но время от времени в нас могут просыпаться и остальные. Манипулятор безошибочно находит себе партнера, наиболее подходящего ему по «типу». Например, жена-Тряпка скорее всего выберет себе мужа-Диктатора с тем, чтобы наиболее эффективно управлять им с помощью своих подрывных мер.

Иногда мы кажемся совершенно различными разным людям. И дело тут отнюдь не в их восприятии. Просто разным людям мы демонстрируем разных манипуляторов, живущих в нас. Вот почему мы должны быть весьма осторожны в своих суждениях о людях, если эти суждения основываются на чужих мнениях. Помните, они видели лишь часть личности. Может быть, отнюдь не главную.

Основная причина манипуляции, считает Фредерик Перлз, в вечном конфликте человека с самим собой, поскольку в повседневной жизни он вынужден опираться как на себя, так и на внешнюю среду.

Лучший пример такого конфликта — взаимоотношения между работодателем и рабочим. Например, работодатель заменяет индивидуальное самобытное мышление правилами торговли. Он явно не доверяет этого дела продавцу и не позволяет ему проявлять самодеятельность. Продавец должен стать орудием в руках своего босса, что, разумеется, наносит непоправимый удар по целостности его личности. Покупатель, который общается уж не с человеком-продавцом, а со слепым исполнителем воли хозяина, тоже оказывается оскорбленным и униженным.

Есть и другая сторона проблемы. Рабочий в современном обществе имеет тенденцию быть нахлебником, охотником за дармовщинкой. Он требует множества прав и привилегий, не сделав почти ничего. Он не станет в качестве утверждения собственной состоятельности доказывать свои способности, свое мастерство. Нет. Ему должны просто потому, что должны. Таковы его аргументы.

Человек никогда не доверяет себе полностью. Сознательно или подсознательно он всегда верит, что его спасение в других. Однако и другим он полностью не доверяет. Поэтому вступает на скользкий путь манипуляций, чтобы «другие» всегда были у него на привязи, чтобы он мог их контролировать и, при таком условии, доверять им больше. Это похоже на ребенка, который съезжает по скользкой горке, уцепившись за край одежды другого, и в то же время пытается управлять им. Это похоже на поведение второго пилота, который отказывается вести самолет, но пытается руководить первым пилотом. Короче, эту — первую, и главную, — причину манипуляции мы назовем Недоверием.

Эрих Фромм выдвигает вторую причину манипулирования. Он считает, что нормальные отношения между людьми — это любовь. Любовь обязательно предполагает знание человека таким, каков он есть, и уважение его истинной сущности.

Великие мировые религии призывают нас любить ближнего своего, как самого себя, и вот тут заколдованный круг нашей жизни замыкается. Современный человек ничего не понимает в этих заповедях. Он понятия не имеет, что значит любовь. Большинство людей при всем желании не могут любить ближнего, потому что не любят самих себя.

Мы придерживаемся лжепостулата, что чем мы лучше, чем совершеннее, тем любимее. Это почти прямо противоположно истине. В действительности чем выше наша готовность признаться в человеческих слабостях (но именно в человеческих), тем больше нас любят. Любовь — это победа, достичь которой нелегко. И в сущности ленивому манипулятору остается лишь одна жалкая альтернатива любви — отчаянная, полная власть над другой личностью; власть, которая заставляет другую личность делать то, что ОН хочет; думать то, что Он хочет; чувствовать то, что ОН хочет. Эта власть позволяет манипулятору сделать из другой личности вещь, ЕГО вещь.

Третью причину манипуляций предлагают нам Джеймс Бугенталь и экзистенциалисты. «Риск и неопределенность, — говорят они, — окружают нас со всех сторон». В любую минуту с нами может случиться все, что угодно. Человек чувствует себя абсолютно беспомощным, когда лицом к лицу оказывается перед экзистенциальной проблемой. Поэтому пассивный манипулятор занимает такую позицию: «Ах, я не могу контролировать всего, что может со мной случиться?! Ну так я ничего не буду контролировать!»

С горечью осознавая непредсказуемость своей жизни, человек впадает в инерцию, полностью превращает себя в объект, что многократно усиливает его беспомощность. Несведущему человеку может показаться, что с этой минуты пассивный манипулятор стал жертвой активного. Это не так. Крики: «Я сдаюсь! Делайте со мной, что хотите!» — не более чем трусливый трюк пассивного манипулятора. Как доказал Перлз, в любом жизненном конфликте между «собакой снизу» и «собакой сверху» побеждает пассивная сторона. Универсальным примером может служить мать, которая «заболевает», когда не может справиться с детьми. Ее беспомощность делает свое дело: дети становятся послушнее, даже если они этого не хотели раньше.

Активный манипулятор действует совсем другими методами. Он жертвует другими и откровенно пользуется их бессилием. При этом он испытывает немалое удовлетворение, властвуя над ними.

Родители, как правило, стараются сделать своих детей максимально зависимыми от себя и крайне болезненно относятся к попыткам детей завоевать независимость. Обычно родители играют роль «собаки сверху», а дети с удовольствием подыгрывают им как «собаки снизу». При таком раскладе особенно популярной становится поведенческая техника «если — то».

«Если ты съешь картошку, то сможешь посмотреть телевизор».

«Если сделаешь уроки, то сможешь покататься на машине».

Ребенок столь же успешно овладевает этой же техникой:

«Если я подстригу лужайку, то что я получу?»

«Если отец Джима разрешает ему уезжать на машине в субботу и воскресенье, то почему ты запрещаешь мне это?»

Как повел бы себя настоящий активные манипулятор в подобной ситуации? Он заорал бы: «Делай, как я сказал, и не приставай ко мне с дурацкими вопросами!» В бизнесе такая реакция встречается сплошь и рядом: «Мне принадлежит 51 процент капитала, и они будут носить ЭТУ униформу, потому что Я так хочу!» Помню, основатель колледжа, где я когда-то учился, говорил: «Мне все равно, какого цвета эти здания, раз они голубые». Он был прекрасным человеком и прекрасным активным манипулятором.

Четвертую причину манипуляций мы разыскали в работах Джея Хейли, Эрика Берна и Вильяма Глассера. Хейли во время длительной работы с шизофрениками заметил, что они более всего боятся тесных межличностных контактов. Берн считает, что люди начинают играть в карты для того, чтобы лучше управлять своими эмоциями и избегать интимности. Глассер предполагает, что одним из основных человеческих страхов является страх затруднительного положения.

Таким образом, мы делаем вывод: манипулятор — это личность, которая относится к людям ритуально, изо всех сил стараясь избежать интимности в отношениях и затруднительного положения.

И, наконец, пятую причину манипуляции предлагает нам Альберт Эллис. Он пишет, что каждый из нас проходит некую жизненную школу и впитывает некоторые аксиомы, с которыми потом сверяет свои действия. Одна из аксиом такова: нам необходимо получить одобрение всех и каждого.

Пассивный манипулятор, считает Эллис, — это человек, принципиально не желающий быть правдивым и честным с окружающими, но зато всеми правдами и неправдами старающийся угодить всем, поскольку он строит свою жизнь на этой глупейшей аксиоме.

Хочу подчеркнуть, что под манипуляцией я подразумеваю нечто большее, чем «игру», как это описано у Эрика Берна в книге «Игры», в которые играют люди, и люди, которые играют в игры». Манипуляции — это скорее система игр, это — стиль жизни. Одно дело единичная игра, цель которой — избежать затруднительного положения; и другое дело — сценарий жизни, который регламентирует всю систему взаимодействия с миром. Манипуляция — это псевдофилософия жизни, направленная на то, чтобы эксплуатировать и контролировать как себя, так и других.

Например, жена-Тряпка все свое существование обратила в незаметную кампания сделать своего мужа-Диктатора ответственным за все ее жизненные невзгоды. Это не отдельная случайная игра; это сценарий на всю их совместную жизнь. До некоторой степени этот же сценарий разыгрывается в большинстве семей, включая мою и вашу, хотя роли могут быть и обратными.

Что касается индивидуальных игр, то их великое множество; Берн фиксирует, например, такие: «Бей меня!», «Торопливая», «Смотри, как я стараюсь». Все они направлены на то, чтобы скомпрометировать мужа. После того как она спровоцировала его на ругань и понукание ее, она всеми силами будет убеждать его, какой он мерзавец. Ее манипулятивная система может быть названа «Собирание несправедливостей».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Манипулятивность как имманентная характеристики современных текстов социальной рекламы (на материале английского рекламного дискурса) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

УДК: 811.111

Андриенко А. А.

канд. филол. наук Южный федеральный университет

МАНИПУЛЯТИВНОСТЬ КАК ИММАНЕНТНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКИ СОВРЕМЕННЫХ ТЕКСТОВ СОЦИАЛЬНОЙ РЕКЛАМЫ (НА МАТЕРИАЛЕ АНГЛИЙСКОГО РЕКЛАМНОГО ДИСКУРСА)

В работе анализируется манипулятивность как свойство, имманентно присущее текстам социальной рекламы на английском языке. Автор рассматривает манипуляцию как средство речевого воздействия посредством языковых средств, актуальных для рекламных текстов некоммерческой направленности. Почти все эти приёмы являются разновидностью семантического манипулирования с целью сконструировать определённое семантическое пространство, создать нужный имплицитный смысл текста. Актуализаторами семантического манипулирования в англоязычных текстах социальной рекламы выступают многозначность, применение омонимов, лексем с яркой положительной / отрицательной коннотацией, трюизмы, риторические вопросы, термины, тропы, игра слов, использование фразеологизмов с яркой внутренней формой или измененных идиом.

Ключевые слова: социальная реклама, манипуляция как лингвистическая категория,

Термины «манипулирование», «манипуляция», «манипулятивность» — относительно новые понятия в исследованиях языка и смежных дисциплинах, понятия, за которыми стоит сложный процесс. Манипулирование определяют применительно к ситуациям реального взаимодействия людей как такое психическое и психологическое воздействие на человека, в процессе которого он выступает объектом, с которым выполняются определённые действия, направленные на то, чтобы оказать на него влияние с помощью отвлекающих внимание махинаций, ухищрений и приёмов [14, с. 43]. Иными словами, манипулятор стремится использовать другого человека как средство достижения своих целей или получения выгоды для себя.

Большинство авторов склоняются к тому, что манипуляция осуществляется скрыто, неявно, считая это определяющим их признаком, а результатом манипуляций является получение выгоды для себя за счет другого, который этого не осознает (С.Л. Братченко, А.Л. Доценко; А.Н. Лебедев, А.К. Боковиков; Л.И. Рюмшина и др.). В лингвистическом преломлении, манипуляция как средство воздействия предстает в виде «совокупности речевых действий и языковых средств, с помощью которых адресант оказывает некое воздействие на адресата в своих собственных целях» [15, с. 216]. Следовательно, под манипулятивностью как текстовой категорией мы понимаем наличие языковых средств воздействия на адресата.

Текстам социальной рекламы на английском языке, благодаря их разнообразию, повторяемости, лаконизму и эмоциональности, присущи огромные возможности воздействия на массовое сознание, где манипулятивность создает в создании адресата иллюзию независимости, самостоятельности в принятии решений или действий, возникновение которых, однако, заранее спрогнозировано манипулятором, который так кодирует свое сообщение, чтобы реципиент, декодировал его не любым способом (именно в этом и содержится ограничение свободы адресата), а так, как это нужно манипулятору, считает Л.И. Рюмшина [14, с. 32]. Итак, «искусство» манипулирования преимущественно заключается в

организации текста рекламы, в умении правильно сформулировать прозрачный смысл и завуалировать в нём скрытый, который и призывает человека к действию [14, с. 43].

Языковое манипулирование в рекламе рассматривается как социальная сила, как мощное средство давления и навязывания взглядов, соблазна, привлечения и удержания внимания, поддержания интереса и, следовательно, как важный фактор жизнедеятельности человека. Интерпретация реальных фактов адресантом речи, с одной стороны, и выбор им языковых средств с конечным числом возможных для оформления текста, с другой, неизбежно приводят к искажениям при передаче и восприятии желаемых значений. В этой связи, тексты англоязычной социальной рекламы, по мнению исследователей, дают впечатляющую картину использования потенциала языка [10, с. 52; 11, с. 209].

Манипулятивность может создаваться большим количеством средств, которые исследователи называют техниками, приёмами, методами, стратегемами и др. Подавляющее большинство этих приёмов активно используется в текстах англоязычной социальной рекламы, где самыми популярными моделями манипулирования, по мнению Г.В. Грачева, И.К. Мельника, Л.И. Рюмшиной, И.М. Дзялошинского, являются «наклеивание ярлыков», «сияющее обобщение», или «блестящая неопределённость» (описание конкретной идеи только с положительными эмоциями, скрывая отрицательные стороны), «перенос», или «трансфер» (побуждение к появлению положительных ассоциаций), «общий вагон», «размывание понятий», «замена имени», «семантическое манипулирование», или «лингвистическая косметика» и другие [2, 4, 14,]. Почти все эти приёмы являются разновидностью собственно семантического манипулирования, потому что суть указанной манипуляции заключается в том, чтобы сконструировать определённое семантическое пространство, тщательно подобрать лексемы с положительными или, напротив, отрицательными ассоциациями, создать нужный имплицитный смысл текста.

По мнению учёных М. Кузнецова и И. Цыкунова, семантическое манипулирование искажает суть факта, события, внешне сохраняя объективную формулу. Популярность такой манипуляции объясняется тем, что люди обычно не задумываются о вариативности языковых высказываний, считая любое рекламное сообщение адекватным отражением реальной ситуации [9, с. 138]. Именно поэтому, по нашему мнению, уместно некоторые из вышеупомянутых приёмов («наклеивание ярлыков», «сияющее обобщение», «перенос», «размывание понятий», «замена имени» и др.) отнести к собственно актуализаторам семантического манипулирования, а именно: многозначность, применение омонимов, лексем с положительной / отрицательной семантикой (которые способствуют появлению соответствующего ассоциативного ореола), трюизмы, риторические вопросы, термины, тропы, игра слов, использование фразеологизмов с яркой внутренней формой или измененных идиом. Именно эти явления позволяют манипулировать значениями, создавать вариативную интерпретацию действительности. Отметим, что с целью эффективного воздействия в манипулятивных дискурсах применяют одновременно несколько актуализаторов, которые и создают скрытый персуазивный эффект.

По утверждению исследователя Ю.К. Пироговой, имплицитная информация часто используется в рекламных текстах социальной направленности для присвоения объекту оценочных значений и повышения этой оценки. Причём имплицитная информация, по мнению автора, не осознается адресатом, она действует вне аналитической обработки информации, поэтому адресат не склонен её оценивать, относиться к ней критически, и, таким образом, имплицитной информации присущ огромнейший манипулятивный потенциал [11, с. 210-211].

Скрытая информация играет решающую роль в англоязычной социальной рекламе, потому что социальную позицию составляет представление на уровне убеждений, которые изменить довольно трудно. Для социальной рекламы вообще нехарактерно использование эксплицитного смысла: она говорит о фактах, а имеет виду ценности. Целевая аудитория воспринимает имплицитно информацию без анализа и критической оценки, потому что

делает соответствующие умозаключения самостоятельно, а значит, осознает ее в таком виде, в котором она подается [5, с. 156]. Таким образом, имплицитно информация легко воспринимается адресатом и влияет на формирование мысли о социальной проблеме в обход аналитических процедур, осуществляемых человеком.

Популярность применения полисемии заключается в том, что человек обычно не замечает многозначности языковых конструкций, а также склонен понимать сообщение в более выгодном для себя смысле (эффект улучшения сообщения). Полисемантичность нарушает однозначность выражения мысли и приводит к «смешиванию» значений слов [12, с. 9]. Как отмечает Т.Ю. Ковалевская, именно многозначность как важнейшее имманентное свойство языковой системы позволяет оперировать окончательным количеством языковых единиц в бесконечной множественности контекстов, а также детерминирует явление семантической диффузности [8, с. 3]. Смысловая неопределённость позволяет по-разному интерпретировать содержание рекламного текста, приводит к размыванию понятий. Текст англоязычной некоммерческой рекламы обычно содержит прагматические интенсификаторы, которые выделяют предмет из ряда однородных и тем самым акцентируют на нем внимание адресата. Роль прагматического интенсификатора могут выполнять и эмоционально нейтральные единицы [1, с. 19].

Следующими актуализаторами семантического манипулирования являются лексемы с положительной или отрицательной семантикой, которые вызывают у реципиентов соответствующие эмоции, что является благоприятными условиями для внушения. В зависимости от стратегии подбирают слова с положительной / отрицательной нагрузкой, что создаёт соответствующую ассоциативную цепь при восприятии сообщения. Преимущественно такая информация искажается с помощью преувеличения или приуменьшения весомости определённого явления, объекта, субъекта и тому подобное. В этой связи, исследователь Е.И. Шейгал отмечает, что крепкая аффективная составляющая подобных наименований блокирует рационально-критическое восприятие действительности и препятствует её адекватному пониманию [16, с. 188].

Применение актуализированной негативной эмоции может способствовать привлечению внимания и запоминанию, что становится основой мощного влияния, оптимизировать которое, в частности, можно и с помощью трюизмов — обобщенного или генерализированного высказывания, гипнотической заменой команды, свойство, присущее всем или большинству. Цель трюизма — вызвать согласие [7, с. 110], что обеспечивает блокировку критической обработки информации, а также способствует и созданию рапорта, определенного исследователями как процесс образования, сохранение эмпатических, доверчивых взаимоотношений и глубинного понимания между двумя или более лицами, возможность вызвать реакции других людей.

Также цели оптимизации влияния могут служить и риторические вопросы, которые создают у человека ощущение незавершенности действия, своеобразный дискомфорт или повод поразмыслить над сказанным. Использование риторических вопросов, в которых содержится запланированный, прогнозируемый ответ, позволяет заранее его смоделировать [7, с. 153-154]. Таким образом, создается впечатление, что адресат сделал выводы самостоятельно, без посторонней помощи, а лучше запоминается как раз та информация, которую человек проработал сам. Чтобы лучше воплотить идею и актуализировать запланированное восприятие социальной рекламы, надо соблюдать определенные требования к повышению ее эффективности, где среди других В.Г. Зазыкин, Е.В. Зазыкина, А.П. Мельников называют универсальную форму, понятную адресатам любой возрастной, национальной, социальной или профессиональной группы [6, с. 172].

Учитывая вышесказанное, ученые считают, что большая эффективность и влиятельность присущи такой социальной рекламе, которая содержит прецедентные феномены, являющиеся частотными суггестивными маркерами [3, 4]. Это объясняется тем, что в основном срок восприятия и осмысления реципиентом рекламных текстов достаточно

ограничен по ряду многих факторов (например, скорость движения — для транспортной, наружной рекламы и т.д.). Поэтому прецедентные феномены, обладающие общей известностью и устоявшимися ассоциативными связями, значительно облегчают эти когнитивные процессы, оптимизируя воздействие благодаря понятности содержания, не требующие дополнительных усилий декодирования со стороны реципиента, сохраняя определенный начальный смысл, они обладают возможностью, попадая в поле человеческого восприятия, обновлять и приумножать этот смысл [13, с. 32]. К тому же, и воспринимаются они положительно.

Анализируя прагматически-ориентированные лингвистические единицы, функционирующие в англоязычной социальной рекламе, важно остановиться на средствах создания образности и выразительности, благодаря которым стилистический уровень этой рекламы чрезвычайно насыщен различными тропами, прагматический потенциал которых заключается в том, что они эффективно влияют на восприятие, поскольку создают весьма красочный впечатляющий образ, усиленный воздействием невербальных средств [1, с.20]. С целью повышения прагматического эффекта, в рекламный текст часто включаются имена собственные, вызывающие целый спектр положительных эмоций, благодаря которым возникает желание откликнуться на призыв, закодированный в тексте. Специальное использование звуковой, лексической или грамматической формы слов, а также частей слов, фразеологизмов, синтаксических конструкций для создания определенных фонетических и семантико-стилистических явлений, основанных на сопоставлении и переосмыслении, обыгрывании близких по звучанию или однозвучных языковых единиц с различными значениями называется игрой слов. Это средство применяется в текстах социальной рекламы по причине стремления к наибольшей семантической емкости при использовании минимального количества языковых средств.

Итак, создавая прогнозируемый эмоциональный фон социальной рекламы посредством целого ряда языковых средств, рекламисты интенсивно побуждают индивида к программируемым действиям в зависимости от вектора эмоциональности, где положительные эмоции активируют деятельностную доминанту и способствуют лучшему запоминанию, негативные предостерегают от пагубных действий. Кроме демонстрации положительных образцов поведения, англоязычная социальная реклама информирует о возможных последствиях девиантного поведения, но обязательно с предложением положительного решения проблемы.

Таким образом, организация манипулятивного дискурса, к которому относится жанр социальной рекламы, требует искусного конструирования семантического пространства так, чтобы получатель воспринимал смысл сообщения как единственно возможный вариант интерпретации действительности, то есть декодировал его в соответствии с интересами манипулятора.

Литература

1. Атакьян, Г.С. Прагматика языка туристической рекламы: автореф. дис. канд. фил. наук: спец. 10.02.19 / Г.С. Атакьян. — Майкоп, 2010. — 26 с.

2. Грачев, Г., Мельник, И. Манипулирование личностью: организация, способы и технологии информационно-психологического воздействия / Г.В. Грачев, И.К. Мельник. — М., 2002. — 288 с.

3. Грибок, Н. Н. Социальная реклама: уч. Пособие / Н.Н. Грибок. — М.: Изд-во М. гум. ун-та, 2008. — 76 с.

4. Дзялошинский, И.М., Манипулятивные технологии в СМИ / И.М. Дзялошинский. Учебно-методическое пособие для студентов факультета журналистики. — Москва, 2006.

5. Дмитриева, Л.М. Разработка и технологии производства рекламного продукта / Л.М. Дмитриева. — М.: Экономист, 2006. — 639 с.

6. Зазыкин, В.Г. Психология рекламы и рекламной деятельности: [Монография] / В.

Г. Зазыкин, Е В. Зазыкина, А.П. Мельников. — М.: ИНТЕЛБУК; ЭЛИТ, 2009. — 224 с.

7. Ильин, А.Н. Специфика влияния рекламы на субъективные качества человека / А.Н. Ильин // Человек, язык, неопределенность. — Омск, 2010. — С. 105-115.

8. Ковалевская, Т.Ю. Метамодельная квалификация языка в нейролингвистическом программировании / Т.Ю. Ковалевская // Языкознание. — Одесса: Астропринт, 2003. — С. 3-7

9. Кузнецов М., Цыкунов И. Практическая психология PR и журналистики. Как позволить другим делать по-вашему / М. Кузнецов, И. Цыкунов. — М.: РИП-Холдинг, 2002.

— 148 с.

10. Мейерс-Леви, Д. Как потребители воспринимают рекламные сообщения: обобщённая теория убеждения / Д. Мейерс-Леви, П. Малавийя // Реклама: теория и практика.

— 2004. — № 5. — С. 52-77.

11. Пирогова, Ю.К. Имплицитная информация как средство коммуникативного воздействия и манипулирования (на материале рекламных и PR-сообщений) / Ю.К. Пирогова // Проблемы прикладной лингвистики. — М., 2001. — С. 209-227.

12. Пирогова Ю.К. Скрытые и явные сравнения / Ю.К. Пирогова // Реклама и жизнь.

— 1998. — № 5. — С. 9-12.

13. Постнова, Т.Е. Прецедентные тексты в рекламе / Т.Е. Постнова. — М.: МГОУ, 2007. — 126 с.

14. Рюмшина, Л.И. Манипулятивные приёмы в рекламе / Л.И. Рюмшина. — М.: Издательский центр «Март», 2004. — 240 с.

15. Савельева И.В. Манипулятивность в обыденном политическом дискурсе // Вестник КемГУ. — 2015. — №4-4 (64). — С. 216-220.

16. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса / Е.И. Шейгал. — М.: Гнозис, 2004. — 326 с.

Манипулятивность в обыденном политическом дискурсе Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 81’42

МАНИПУЛЯТИВНОСТЬ В ОБЫДЕННОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

И. В. Савельева

MANIPULATIVE CAPABILITY IN EVERYDAY POLITICAL DISCOURSE

I. V. Saveleva

В статье дается краткий обзор исследований феномена манипуляции, а также определение речевой манипуляции; описываются существующие подходы к рассмотрению данного явления в разных типах дискурса: политическом, СМИ, рекламном дискурсе. Автор делает попытку исследовать манипулятивный потенциал текстового пространства интернет-комментариев, опираясь на имеющиеся в научной литературе классификации видов манипуляции, стратегий и тактик манипуляции, а также типичных приемов речевого манипулирования. Сегмент дискурсивного пространства, в котором формируется одна из важных составляющих языкового бытия общества — общественное мнение, относится к наименее исследованным областям проявления языковой способности личности. Однако, на основе полученных результатов автор делает вывод о том, что спонтанные он-лайн-тексты обладают значительным потенциалом для исследования манипулятивной составляющей письменного общения в интернет-пространстве.

The paper gives a review of manipulation phenomenon and defines it from the scientific point of view. The existing approaches to manipulation research can be found in different types of discourse: political, media communication, advertising. The author attempts to study the manipulative capability of online comments, exploiting the contemporary scientific findings in this field: manipulation types, its strategies, tactics and language means that are commonly used by participants of everyday talk on politics. The space of discourse, regarded as the space for public opinions manifestation, is, at present, the least investigated discourse segments in which the linguistic capacity of a human is revealed and represented. However, due to the research outcome, the author concludes that immediate online comments possess increasing research potential as for manipulative capability study of written online discourse.

Ключевые слова: манипуляция, речевая манипуляция, манипулятивность, воздействие, дискурс, стратегия, тактика, речевой прием.

Keywords: manipulation, speech manipulation, manipulative capability, effect, discourse, strategy, tactics, speech technique.

Манипуляция — сложный и многосторонний феномен, который не одно десятилетие является объектом междисциплинарных исследований, находясь в фокусе внимания философов и психологов, лингвистов и политологов, маркетологов и специалистов в области рекламы. Известный американский врач-психотерапевт Эверетт Шостром в книге «Анти-Карнеги или Человек-манипулятор» писал: «Манипулирование — это псевдофилософия жизни, направленная на то, чтобы эксплуатировать и контролировать как себя, так и других» [21].

В психологии манипуляция традиционно понимается как «вид психологического воздействия, исполнение которого ведет к скрытому возникновению у другого человека намерений, не совпадающих с существующими желаниями» [8, с. 59]. Важными составляющими манипулятивного воздействия являются целенаправленное преобразование информации, а также искусная игра на чувствах, эмоциях, слабостях человека (например, страх, чувство вины, сочувствие, жадность), а также на его потребностях (например, потребность в самовыражении, в безопасности, уважении, признании) [18].

П. Б. Паршин отмечает, что, несмотря на отсутствие общепризнанного определения манипуляции, «эффективность и несоответствие интересам субъекта оценки — являются конститутивными для понятия манипуляции» [13].

Роль языка в данном процессе представляет особый интерес для его исследователей. По меткому замечанию Н. Э. Гронской, «язык умеет гримировать свои функции, умеет выдать одно за другое, умеет внушать, воздействовать, лжесвидетельствовать» [7, с. 221].

В лингвистике речевую манипуляцию (или речевое манипулирование) определяют как «такой вид взаимодействия между людьми, при котором один из них (манипулирующий) сознательно пытается осуществлять контроль над поведением другого (манипули-руемого), побуждая его вести себя угодным манипулирующему способом… Причем делается это таким образом, что манипулируемый не осознает себя объектом контроля». При этом языковым называется манипулирование, «осуществляемое путем сознательного и целенаправленного использования тех или иных особенностей устройства и употребления языка» [15, с. 57 — 58].

К. Ф. Седов считает, что речевая манипуляция неизбежна в реальной повседневной коммуникации и определят ее как «осуществляемое средствами коммуникации скрытое воздействие на человека, которое имеет целью изменение его эмоционально-психологического состояния» [16, с. 22].

Следовательно, через лингвистическую призму это явление видится как совокупность речевых действий и языковых средств, с помощью которых адресант оказывает некое воздействие на адресата в своих

собственных целях. Причем, как отмечается в некоторых работах, это влияние может не иметь мгновенного успеха и проходит незамеченным для объекта воздействия. По мнению Г. Шиллера, «для достижения наибольшего успеха манипуляция должна оставаться незаметной» [20, с. 85].

Кроме того, осуществляемое воздействие иногда не вполне осознается самим манипулятором, в данном случае признается существование неосознанной манипуляции. Здесь необходимо отметить, что поведение некоторых людей, в том числе и речевое, характеризуется типичной для них склонностью к скрытому управлению людьми с целью извлечь для себя выгоду. В этом случае причина подобного поведения — это свойство данной личности, которое принято обозначать термином манипулятивность. Тип человека-манипулятора выделяется как в психологии, так и в лингвистике. Э. Шостром манипулятором называет человека, «который относится к себе и другим лицам как к объектам, «вещам», подлежащим использованию и контролю. Современный манипулятор представляет собой продукт научного и рыночного подхода, в рамках которого человек рассматривается как вещь, о которой нужно много знать, чтобы уметь на нее воздействовать» [21]. Что касается манипулятив-ности как типичного речевого поведения, то тип языковой личности манипулятора рассматривается в работах ученых, занимающихся моделированием и типологией языковой личности [11; 17]. Но этот подход «от личности к тексту» предопределяет иной ракурс исследований: зная о манипуляторе, как о типической личности, можно найти его представителей среди литературных персонажей и т. д.

Как отмечает О. Н. Паршина, «в обыденной жизни многие из нас выполняют роль невольных манипуляторов без цели причинить зло. Манипуляции даже могут быть направлены, с нашей точки зрения, на благо «жертвы», конечно, не в соответствии с ее желаниями, но, по крайней мере, не во вред ей. Так, например, мать может использовать различные ухищрения для того, чтобы дочь не встречалась с «неподходящим», по мнению матери, молодым человеком. Мы же будем говорить об осознанной, намеренной, спланированной манипуляции, направленной на достижение корыстных целей» [14, с. 97].

Рассмотрим два примера из ситуаций повседневного общения. Дама, пребывая в восторге от только что сделанной покупки, рассказывает о ней коллегам. В результате на следующий день одна из ее коллег покупает такую же вещь. В данном случае рассказчица убедила свою коллегу, что вещь ей необходима, но сделала это неосознанно и не преследовала скрытых целей. Здесь можно говорить о коммуникативной стратегии саморепрезентации, реализация которой произвела параллельный рекламный эффект — убеждение партнера по коммуникации в необходимости сделать покупку.

Пример второй. Бабушка в разговоре с внучкой замечает, что она очень бы хотела участвовать в последнем розыгрыше лотереи, но в книжном киоске около ее дома почему-то нет билетов. В результате внучка покупает лотерейный билет, хотя бабушка ее

об этом не просила. Как видно из второго примера, пожилая женщина манипулирует своей внучкой (манипуляция на чувстве долга, уважения к старшему возрасту) в собственных интересах.

У зарубежных маркетологов существует точка зрения, что манипуляция — это достижение своих целей посредством убеждения [4]. Поэтому необходимо, на наш взгляд, разграничить манипуляцию и убеждение. С точки зрения теории коммуникации, убеждение — не совсем манипулятивный речевой акт, но если убеждение проводится не эксплицитно, а имплицитными средствами, против воли и без осознания собеседником, то в данном случае можно говорить о наличии манипуляции. Здесь мы согласимся с Е. В. Сергеевой, которая считает, что «манипуляция отличается от убеждения прежде всего тем, что при убеждении запланированный эффект достигается «добровольно», на основе воспринятых адресатом информации, разъяснений и доказательств, а манипуляция — это своеобразное «интеллектуальное насилие», совершаемое с помощью специфического приема или определенного набора приемов» [18].

Намеренность речевой манипуляции, особое построение высказываний, подбор определенных языковых элементов на разных уровнях характерны, как правило, для институциональных дискурсов. Мани-пулятивность в большинстве исследований рассматривается как совокупность лингвостратегий, характерных для политического дискурса (Р. Блакар, Р. Водак, Н. Э. Гронская, Г. А. Копнина, М. Ю. Коч-кин, О. Л. Михалева, П. Б. Паршин, О. Н. Паршина и др.). Это не случайно по причине того, что язык, а точнее слово, на сегодняшней политической «арене» является основным инструментом осуществления власти, по выражению Р. Блакара, «инструментом социальной власти» [3]. В фокусе внимания также находится дискурс СМИ как «рупор» политических элит и рекламный дискурс (В. Н. Базылев, А. Н. Баранов, О. Н. Паршина, Е. В. Сергеева и др.).

Манипулятивность упомянутых сфер коммуникации существует и оправдана априори. Нас интересует другая сторона вопроса: имеет ли место манипуляция с помощью языка в обыденном дискурсе, в той его части, которая так или иначе связана с политическими темами. В этом сегменте дискурсивного пространства объектом исследования являются комментарии интернет-пользователей к статьям политического содержания. Данные тексты, которые сегодня относят к жанру естественной письменной речи, по праву составляют обширное пространство, находящееся на стыке политического и обыденного дискурсов. По словам А. П. Чудинова, «еще одну часть политического дискурса составляют тексты, созданные рядовыми гражданами, которые, не являясь профессиональными политиками или журналистами, эпизодически участвуют в политической коммуникации. <…> Подобные тексты находятся в сфере пересечения политического и бытового дискурсов» [5].

Зарубежные ученые также считают, что недостаточное внимание уделяется сегодня корпусу интернет-текстов, в которых обсуждаются вопросы политики: «Scholars have largely ignored the spaces where the

vast majority of (everyday) political talk between «ordinary» citizens online is most likely to occur. This lack of research is all the more surprising given that scholars have recognised the importance and prevalence of such talk in the offline world». (Ученые не уделяют внимания пространству, где вероятнее всего происходит большая часть (повседневного) разговора о политике между обычными гражданами. Отсутствие подобных исследований еще более удивляет, когда ученые признают важность такого вида политической коммуникации в мире «оффлайн») [21].

Механизмы речевой манипуляции многочисленны, их выбор зависит от коммуникативной установки говорящего/пишущего, а также от конкретных приемов, используемых манипулятором. Самыми распространенными приемами манипуляции являются ложь, подтасовка фактов, умалчивание, селекция, преувеличение, недоговорки (фактологическое манипулирование), а также уход от ответа, переключение темы, уклонение от обязанности доказывания, ложные аргументы, возражение под видом согласия и т. д. (аргументативное манипулирование) [19, с. 190 -191]. Некоторые ученые разграничивают манипуля-тивные приемы и приемы речевой демагогии, но с точки зрения О. Н. Паршиной и Г. А. Копниной, эти приемы могут быть не только манипулятивными, они призваны служить реализации стратегии саморепрезентации [14, с. 100].

В обыденном политическом дискурсе набор приемов речевой манипуляции не столь широк, тем не менее применение некоторых из вышеперечисленных приемов манипуляции встречается в пространстве комментариев. Например, селекция фактов и тактика смены темы типичны для данного вида дискурса: комментирующий останавливается только на некоторых из вопросов, причем они имеют косвенное отношение к теме обсуждаемого медиаматериала (в примерах сохранены авторские орфография и пунктуация):

Olga Nikolaevna: Сыра не поедим нормального в ближайшие годы Т

Константин Димитриев: а пармезан и хамон как хороши! (http://snob.ru/selected/entry/94265 М попросил П продлить запрет на еду из Европы).

Данные реплики — комментарии к теме «Продление ответных санкций: запрет на импорт европейских продуктов» (сайт «Сноб.ру»). С одной стороны, процитированные высказывания — это сожаление об отсутствии популярных товаров потребления, но с другой — авторы выбирают определенные объекты. Речевая импликатура сыра не поедим нормального передает негативное отношение автора: не высказывая своего мнения открыто, он через тактику селекции информации играет на ежедневной человеческой потребности — потребности в питании.

В текстах комментариев чаще всего наблюдается продукция высказываний, несущих дискредитирующий характер. В отличие от политического дискурса в пространстве комментариев, то есть в обыденном политическом дискурсе («everyday political talk») стратегия дискредитации имеет иное преломление. Она скорее призвана манипулировать на общечеловеческих ценностях: добро — зло, честь, вера, истина, патрио-

тизм и т. д. И здесь мы согласимся с В. И. Карасиком, который справедливо замечает, что «манипуляции -различного рода уловки в дискурсе, имеющие целью обманным путем убедить адресата встать на позиции отправителя речи, несмотря на несостоятельность фактического или логического обоснования вопроса. «Уловки в дискурсе представляют собой совокупность разнородных приемов социально осуждаемого воздействия на адресата» [9, с. 95]. Примером может служить следующий комментарий:

Олег Ганин: Вы предали Россию. Предадите вновь. Нет вам ни веры ни сострадания. Европа уже отворачивается от вас и не знает куда-бы сховать этот кусок под названием…. (http://lifenews.ru/news/-156034: На сторону ополченцев в ДНР перешел советник министра обороны Украины. Генерал-майор Александр Коломиец сбежал из Киева вместе с семьей).

Использование автором лексического повтора, кратких эллиптических конструкций, двойных союзов усиливает эффект воздействия на ценностную составляющую человеческого бытия: предательство — верность. Таким образом, автор использует риторические приемы для того, чтобы вызвать еще большую неприязнь к объекту обсуждения через манипулирование на ценностях. Следующий текст, комментирующий тот же медиаматериал, — еще один пример манипулирования ценностями:

Евгений Городецкий: глупости. человека не страх держать должен, а как сказал человек чуть ниже совесть и честь. а откуда совесть и честь у человека нарушившего свое слово? использовать его и выбросить. и любая полемика власти или народу мол присягал тут не уместна. пусть он предал врагов в наших, верных интересах. но он ПРЕДАЛ. в утилизацию….. (http://lifenews.ru/news/156034: На сторону

ополченцев в ДНР перешел советник министра обороны Украины. Генерал-майор Александр Коломиец сбежал из Киева вместе с семьей).

Манипулятивным потенциалом обладают и те тексты, в которых повышенная экспрессивность сочетается с использованием приемов гиперболизации и утрирования:

Elena Skodrina Судить надо…. Не знаю как вам…помне судить…лишили его работы…не знал куда податся и вспомнил про днр….а год назад…небось сам отдавал приказ уничтожить и стоять до конца против ополченцев..не знаю согласитесь со мной или нет… Но его вина тоже есть в этой войне, на его руке тоже остались крови детей и женщин… !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!. (http://lifenews .ru/news/156034: На сторону ополченцев в ДНР перешел советник министра обороны Украины. Генерал-майор Александр Коломиец сбежал из Киева вместе с семьей).

Эмоциональная насыщенность данного текста, наблюдаемая и на графическом уровне (множество восклицательных знаков и многоточий производит эффект просьбы о помощи, автор будто сигнализирует: SOS!) и на содержательном уничтожить, кровь детей и женщин, призвана усилить негативный образ обсуждаемого персонажа. Эмоциональная составляющая, преобладающая в комментарии, оказывает

более значительное воздействие на читателей, чем информативная. Для того, чтобы скомпрометировать образ референта перед комментирующей общественностью, автор комбинирует эмотивность с гиперболизацией фактов. Апелляция к эмоциям и чувствам адресата в данном случае имеет прагматический эффект — привлечь на свою сторону тех, кто не согласен с позицией адресанта.

В текстах-комментариях авторы часто ставят основной иллокутивной целью — убедить собеседника и интернет-сообщество в собственной точке зрения, навязать адресату свою правду. По интересному замечанию, «в вымысле тоже есть правда — правда цели вымысла». Однако, конкретные способы для достижения цели: недосказанность, излишняя экспрессивность, ложная информация, расплывчатость высказывания, все они являются тактическими «ходами» или шагами на пути к цели. Интенция манипулятора направлена на получение поддержки от собеседника, полного или частичного согласия с ним и переубеждение тех, кто не согласен с его позицией или имеет иную точку зрения на обсуждаемые события и факты:

Irina Vinogradova: Обдурил государство Пономарев на десятки миллионов долларов, а теперь перекрашивается из мошенника и жулика в политического изгнанника. А ведь именно из-за доносов таких «пономаревых» в сталинские времена сажали и расстреливали. Скольких человек этот казнокрад своими доносами бы погубил? (http://lifenews.ru/news/-155805 Жириновский назвал Пономарева русофобом и изменником. Ранее опальный депутат Госдумы обещал дать украинской прокуратуре показания на лидера ЛДПР).

Текст этого интернет-комментария излишне насыщен лексемами с негативной коннотацией обдурил, мошенник, жулик, донос, казнокрад, погубил. Этот значительный пласт отрицательно заряженной лексики создает отрицательный образ чиновника даже в глазах тех читателей, которые о нем никогда не слышали.

Обращает на себя внимание некоторая высокопарность стиля некоторых комментариев. Их авторы оперируют приемами демагогии. Стилистически данные тексты близки к политическим речам, они запрограммированы на призыв к читателю, их риторичность не характерна для обыденного стиля, она более типична для ораторских выступлений, что отличает эти комментарии от типичных обменов репликами в стиле бытовых диалогов. Сравним:

— Мы белые и пушистые.

— Ну уж точно, что не дурные и прыгучие.

-.. тут не только крым. тут предлог нашли удобный.

— И слава Богу!))) человек перешел с темной стороны на светлую!)))

Наличие просторечной лексики, словосочетаний и синтаксических конструкций, характерных для бытового разговора, эксплицирует сниженный стиль процитированных комментариев. Наряду с подобными, типичными репликами имеются высказывания, кото-

рые демонстрируют принадлежность авторов к группе носителей иного слоя языка:

Сергей Легашов: Да, рядовым американцам нет никакого дела до этого. В Конгрессе и Палате Представителей сидят ястребы, для которых поиск врага — главное занятие. Им за это деньги платят те, кому война — мать родная. Сейчас необходимо активно информировать мир о настоящем геноциде, творимом киевскими нацмарионетками против Русского народа. Дорога истории давно уже накатана, логика истории беспощадна, и, как только придут к власти ваши фюреры, заработает отлаженный конвейер: устранение инакомыслящих — подавление неизбежного протеста — концлагеря, виселицы — упадок мирной экономики — милитаризация — война… А если вы, опомнившись, захотите в какой-то момент остановить этот страшный конвейер, вы будете беспощадно уничтожены, словно самый распоследний демократ-интернационалист. (http://lifenews. ru/news/151672: Конгресс принял резолюцию, призывающую Обаму поставить оружие Украине).

Процитированный текст демонстрирует много-словность, склонность автора к утрированию и гиперболизации фактов, и выдает оперирование приемами речевой демагогии. Кроме того, использование приемов возражения под видом согласия, искажения образа денотата, а также намеренное построение текста в публицистическом стиле и включение его в пространство бытового дискурса оказывают определенный прагматический эффект. Запугивание катастрофическими последствиями, неутешительными прогнозами развития страны, нагнетание обстановки враждебности и тревожности направлены на формирование у адресата мнения, импонирующего автору текста.

Итак, проанализированный материал показал, что манипулятивные тактики и приемы встречаются и в сфере обыденного политического дискурса, а именно в поле комментариев к интернет-статьям. Нужно отметить, что в целом использование данных приемов не типично для данного сегмента политического дискурса. Скорее можно говорить не о намеренной манипуляции, запрограммированной в текстах, а о мани-пулятивности как о речевом поведении, типичном для определенного слоя комментаторов. Тем не менее данная проблема: выявление манипулятивности как одной из составляющей языковой способности личности в пространстве обыденного политического дискурса, — имеет значительный потенциал. В заключение процитируем одно из высказываний, которое высказал автор статьи под названием «Цена слова», говоря о манипуляции: «Манипуляция прекрасно может быть построена на открытости и доверии. И такая манипуляция может быть гораздо манипулятивней, чем заранее обдуманная».

Литература

1. Баранов А. Н., Паршин П. Б. Речевое воздействие и аргументация // Рекламный текст: семиотика и лингвистика. М.: Издательский дом Гребенникова, 2000. С. 109 — 163.

2. Базылев В. Н. Политик-фраза и политик-текст // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2000. С. 65 — 71.

3. Блакар Р. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. C. 88 — 125. Режим доступа: http: // www.studmed.ru / view / blakar-rm-yazyk-kak-instrument-socialnoy-vlasti_5562e1ca816.html (дата обращения: 18.09.2014).

4. Бове К. Л., Аренс У. Ф. Современная реклама: пер. с англ. Тольятти: Довгань, 1995. 661 с.

5. Будаев Э. В., Чудинов А. П. Современная политическая лингвистика. Екатеринбург: УрГПУ, 2006. 267 с. Режим доступа: http: //www.philology.ru / linguistics1 / budaev-chudinov-06a.htm (дата обращения: 23.06.2015).

6. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика. Волгоград: Перемена, 1997. 139 с.

7. Гронская Н. Э. Языковые механизмы манипулирования массовым политическим сознанием // Вестник Нижегородского лингвистического университета. 2000. С. 220 — 231. Режим доступа: http ://www.unn.ru/page s/-vestniki journals/9999-0200 West MO 2003 1/22.pdf (дата обращения: 23.06.2015).

8. Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. М.: ЧеРо, Издательство МГУ, 1997. 344 с.

9. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.

10. Кочкин М. Ю. Манипуляция в политическом дискурсе // Языковая личность: проблемы лингвокульту-рологии и функциональной семантики: сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1999. С. 29 — 34.

11. Лебедева Н. Б. Языковая личность в жанровом измерении: проблемы типологии // Лингвоперсоноло-гия: типы языковых личностей и личностно-ориентированное обучение: коллективная монография / под ред. Н. Д. Голева, Н. В. Сайковой, Э. П. Хомич. Барнаул, Кемерово: БГПУ, 2006. С. 137 — 141.

12. Михалёва О. Л. Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного воздействия: автореф. дис. … канд. филол. наук.Кемерово, 2004. 25 с.

13. Паршин П. Б. От такого и слышу: о содержании и узусе понятия манипуляции // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Труды Межд. конференции Диалог’2003. М.: Наука, 2003. Режим доступа: http://www.dialog-21.ru/archive/2003/parshin.htm (дата обращения: 06.05.2015).

14. Паршина О. Н. Стратегии и тактики речевого поведения современной политической элиты России: дис. … д-ра филол. наук. Саратов, 2005. 325 с.

15. Рекламный текст: семиотика и лингвистика. М., 2000. 270 с.

16. Седов К. Ф. О манипуляции и актуализации в речевом воздействии // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. С. 20 — 27.

17. Седов К. Ф. Дискурс и личность: Эволюция коммуникативной компетенции. М., 2004. 315 с.

18. Сергеева Е. В. Проблема выявления речевого манипулирования при проведении лингвистической экспертизы «экстремистских» сайтов Интернета (на примере файла «lezginka.flv»): сборник материалов конференции «Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия», 2012 г. Режим доступа: http://www.ling-expert.ru/conference/langlaw2/sergeeva.html (дата обращения: 06.05.2015).

19. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. Волгоград: Перемена, 2000. 386 с.

20. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М.: Мысль, 1980. 325 с.

21. Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор: бестселлер: пер. с англ. Минск: Полифакт, 1992. 128 с.

22. Walsh C. Talking about Politics: Informal Groups and Social Identity in American Life: Chicago: Chicago University Press, 2004. Режим доступа: http://www.u-pec.fr/servlet/com.univ.collaboratif.utils. LectureFichiergw?id_fichier=1259768724031&id_fiche=93522 (дата обращения: 06.05.2015).

Информация об авторе:

Савельева Ирина Викторовна — кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков КемГУ, [email protected].

Irina V. Saveleva — Candidate of Philology, Assistant Professor at the Department of Foreign Languages, Kemerovo State University.

Статья поступила в редколлегию 18.09.2015 г.

как отличить влияние от манипуляции

Назвать кого-то манипулятором — значит раскритиковать характер этого человека. Сказать, что вами манипулировали, — значит пожаловаться на плохое обращение. В лучшем случае манипуляция изворотлива, в худшем — совершенно аморальна. Но почему? Что с ней не так? Люди постоянно влияют друг на друга множеством разных способов, но что именно отличает манипуляцию от других влияний и что делает ее аморальной? Перевели статью профессора Роберта Ноггла для журнала

Aeon, в которой он дает ответы на эти вопросы.

Мы постоянно подвергаемся попыткам манипуляции — вот лишь несколько примеров. Газлайтинг побуждает усомниться в собственном суждении и вместо этого положиться на совет манипулятора. Навязывание вины заставляет чувствовать себя чрезмерно виноватым из-за того, что человек не сделал чего-то, что хочет манипулятор. Атака очарования и давление побуждают настолько заботиться о получении одобрения со стороны манипулятора, что человек будет готов сделать все, что тот пожелает.

Реклама тоже манипулирует, побуждает формировать ложные убеждения, например когда нас заставляют поверить в то, что жареный цыпленок — это здоровая пища, или создают ложные ассоциации вроде той, что сигареты Marlboro связаны с суровой маскулинной энергией. Фишинг и другие виды мошенничества манипулируют своими жертвами, используя обманные комбинации (от прямой лжи до подделки телефонных номеров или URL-адресов) и игру на таких эмоциях, как жадность, страх или сочувствие. Есть и более прямая манипуляция, самый известный пример которой, возможно, — это Яго, который манипулирует Отелло, чтобы вызвать сомнение в верности Дездемоны, играет на его неуверенности, чтобы породить ревность, и доводит до ярости, которая в итоге приводит Отелло к убийству возлюбленной. Всем этим примерам манипуляции свойственно сопутствующее ощущение безнравственности. Что же у них общего?

Возможно, манипуляция — это плохо, потому что она вредит человеку, которым манипулируют? Действительно, манипуляция вредит достаточно часто. В случае успеха манипулятивная реклама сигарет способствует появлению болезней и смерти, манипулятивный фишинг и другие виды мошенничества способствуют краже личных данных и средств, манипулятивная социальная тактика может поддерживать оскорбительные или нездоровые отношения, а политическая манипуляция может вызвать раскол в обществе и ослабить демократию. Но манипуляция вредна не всегда.

Предположим, Эми только что ушла от жестокого, но верного ей партнера, и в момент слабости у нее возник соблазн вернуться. А теперь представьте, что друзья Эми используют те же приемы, которые Яго использовал с Отелло: манипулируют Эми, заставляя ее (ложно) поверить, что ее бывший партнер был не только абьюзером, но и изменщиком. Если эта манипуляция сдерживает Эми от возвращения к партнеру, возможно, она будет лучше чувствовать себя именно в этой ситуации, а не в той, где ее друзья не манипулировали бы ею. Тем не менее многим этот эпизод все еще может показаться морально неприемлемым. Интуитивно понятно, что с моральной точки зрения ее друзьям было бы лучше использовать неманипулятивные средства, чтобы помочь Эми избежать воссоединения с партнером. Даже если манипуляция помогает, а не вредит человеку, которым манипулируют, что-то в ней все еще остается сомнительным с моральной точки зрения.

Следовательно, наносимый вред не может быть причиной, по которой мы маркируем манипуляцию как что-то неправильное

Возможно, манипуляция неправильна, потому что в ней используются методы, которые по самой своей сути являются аморальными способами обращения с другими людьми? Эта мысль может быть особенно привлекательной для тех, кто вдохновлен идеей Иммануила Канта, согласно которой мораль требует, чтобы мы относились друг к другу как к разумным существам, а не просто как к объектам. Возможно, единственный правильный способ влиять на поведение других разумных существ — это рациональное убеждение, и, следовательно, любая форма влияния, помимо него, морально неприемлема. Но при всей своей привлекательности эта теория также не оправдывает ожиданий, поскольку она осуждает многие формы влияния, которые морально безвредны.

Например, большая часть манипуляций Яго заключается в обращении к эмоциям Отелло. Но эмоциональные призывы не всегда манипулятивны. Моральное убеждение часто взывает к сочувствию или пытается сделать так, чтобы мы представили, каково было бы нам самим, если бы другие поступали с нами так же, как мы поступаем с ними. Точно так же не похожи на манипуляцию попытки заставить другого начать бояться чего-то действительно опасного, почувствовать вину за что-то действительно аморальное или почувствовать разумный уровень уверенности в своих способностях. Даже предложение усомниться в собственном суждении может не быть манипулятивным в ситуациях, когда для этого есть действительно веская причина (опьянение или сильные эмоции).

Не всякая форма нерационального влияния выглядит манипулятивной

Таким образом, оказывается, что наше представление о том, является ли влияние манипулятивным, зависит от того, как оно используется. Действия Яго манипулятивны и ошибочны, потому что они призваны заставить Отелло думать и чувствовать неправильные вещи. Яго знает, что у Отелло нет причин для ревности, но он все равно заставляет его ревновать. Это эмоциональный аналог обмана, который Яго также практикует, когда подстраивает все таким образом (вспомним оброненный носовой платок), чтобы заставить Отелло сформировать ложные убеждения.

Манипулятивный газлайтинг возникает тогда, когда манипулятор обманом заставляет другого не доверять тому, что считается здравым суждением. И наоборот: когда вы советуете сердитому другу избегать поспешных выводов и подождать до тех пор, когда он остынет, вы не предпринимаете манипулятивных действий, если при этом знаете, что суждение вашего друга действительно может быть временно необоснованным. Когда мошенник пытается заставить вас сочувствовать несуществующему нигерийскому принцу, он действует манипулятивно, потому что знает, что было бы ошибкой сочувствовать тому, кого не существует. Однако искренний призыв к сочувствию реальным людям, страдающим от незаслуженных бед, — это скорее моральное убеждение, чем манипуляция.

Когда партнер пытается заставить вас почувствовать себя виноватым за то, что вы подозреваете его в неверности, о которой вам известно, он действует манипулятивно, потому что пытается вызвать неуместное чувство вины. Но когда друг заставляет вас чувствовать вину за то, что вы бросили его в час сильной нужды, это не кажется манипулятивным.

То, что делает влияние манипулятивным, и то, что делает его неправильным, — это ровно одно и то же: манипулятор пытается заставить кого-то принять то, что сам манипулятор считает неуместным убеждением, эмоцией или психическим состоянием. Таким образом, манипуляция похожа на ложь. […] В обоих случаях цель состоит в том, чтобы заставить другого человека совершить ошибку. Лжец пытается заставить вас принять ложное убеждение. Манипулятор тоже может это сделать, но он также может попытаться заставить вас почувствовать неуместную (или же неадекватно сильную/слабую) эмоцию, придать слишком большое значение неправильным вещам (например, чужому одобрению) или усомниться в чем-то (например, в вашем собственном суждении или верности вашего возлюбленного). Различие между манипуляцией и неманипулятивным влиянием зависит от того, пытается ли один человек заставить другого совершить ошибку в том, что он думает, чувствует, в чем сомневается или на что обращает внимание.

Для людей как вида характерно влиять друг на друга разными способами, помимо чисто рационального убеждения. Иногда эти влияния улучшают ситуацию принятия решения другим человеком, заставляя его верить, сомневаться, чувствовать или обращать внимание на правильные вещи; иногда они ухудшают процесс принятия решений, заставляя верить, сомневаться, чувствовать или обращать внимание на то, что неправильно. Но манипуляция предполагает преднамеренное использование таких влияний, чтобы помешать человеку принять правильное решение, — в этом вся суть ее безнравственности. Подобное представление о манипуляции позволяет нам понять, как ее распознавать. При выявлении манипуляции имеет значение не то, какое влияние используется, а то, используется ли это влияние, чтобы поставить другого человека в лучшее или худшее положение. То есть, если мы хотим распознать манипуляцию, мы должны смотреть не на форму влияния, а на намерение человека, который ее использует. […]

Свобода и манипуляция

Яков Кротов: У нас в гостях психолог, православная Наталия Скуратовская.

Откуда появился у вас интерес к манипуляциям? У меня ощущение, что в России все страшно боятся потерять свободу, оказаться жертвой манипуляций, а в результате все эту свободу теряют, потому что страх несвободы оказывается хуже рабства.

Наталия Скуратовская: Любой страх повышает риск того, что он оправдается.

Интерес к этой теме появился у меня в результате моего профессионального опыта, в том числе и психотерапевтического, а с другой стороны, из моего опыта как светского психолога, бизнес-психолога. Это то, с чем я работаю, что помогаю людям преодолевать на протяжении последних 25 лет.

В России все страшно боятся потерять свободу, оказаться жертвой манипуляций, а в результате все эту свободу теряют

Яков Кротов: С верующими людьми вы работаете не так долго?

Наталия Скуратовская: Да, с 2010 года, когда у Церкви появилась готовность с этим работать. Началось все с того, что архиепископ Камчатский пригласил меня провести тренинг для священников его епархии. Эти священники, которые были у меня на первом тренинге, потом обращались за индивидуальными консультациями, и как-то одно за другим оно и пошло. До этого за 20 лет моего пребывания в Церкви я даже представить себе не могла, что моя профессиональная деятельность и моя вера когда-нибудь соприкоснутся.

Яков Кротов: Сейчас в Москве практически при каждом приходе есть психолог, и психологическая грамотность растет.

Как вы определяете манипуляцию? Чем, к примеру, манипулятивная любовь отличается от обычной? Вот родительная любовь, например… Или, если появляется манипуляция, то слово «любовь» неуместно?

Наталия Скуратовская: Почему же? Это все прекрасно может совмещаться в сознании одного человека. Манипуляция — это любое скрытое психологическое воздействие на другого человека с целью добиться от него выполнения своей воли.

Яков Кротов: Играет роль, осознанная это манипуляция или нет?

Любой страх повышает риск того, что он оправдается

Наталия Скуратовская: Для объекта воздействия принципиальной разницы нет. Для самого манипулятора это, конечно, играет роль. Это вопрос внутренней честности. Если человек осознает, что он манипулирует, как минимум, ему при желании легче от этого избавиться. Если он не осознает, то скорее отношения зайдут в тупик, чем он поймет, что именно манипулятивность его поведения служит причиной этого тупика.

Яков Кротов: А манипулятивные практики больше распространены в России или в других странах? Можно сказать, что в России это особенно острая проблема?

Наталия Скуратовская: По большому счету, на этом уровне люди везде одинаковы. Манипуляция — это фон нашего общения, это не означает, что там обязательно ужасы-кошмары, разрушительные последствия для личности. Разрушительные последствия накапливаются медленно, постепенно, потому что манипуляции лишают нас честности и открытости, возможности оставить другому человеку свободу выбора, то есть это привычка именно к такому манипулятивному поведению. А так любая мать, которая уговаривает ребенка съесть ложечку «за папу, за маму» (причем с любовью), — это уже где-то и в чем-то манипулятор.

Яков Кротов: А надо просто приказать съесть ложечку?

Манипуляция — это любое скрытое психологическое воздействие на другого человека с целью добиться от него выполнения своей воли

Наталия Скуратовская: Подождать, пока проголодается.

Яков Кротов: На мой взгляд, эталонное время манипулятивных практик — это викторианство. Достаточно сказать о том, как мальчиков и девочек отучали от онанизма — всячески запугивая, что есть определенный запас половой энергии, ты все это растратишь, будешь кривобокий, хромой, уродливый, будут прыщи и так далее. Из этого, мне кажется, во многом вырос современный атеизм, из этого вырос Фрейд, который с этим боролся и доказывал, что так с детьми нельзя. И с точки зрения Фрейда, иудео-христианская религия в ее европейском варианте — это просто перенос на Бога тех представлений, которые формируются у ребенка, ставшего жертвой подобного воспитания. Бог как манипулятор… И поэтому Фрейд был неверующий.

Наталия Скуратовская: Бывает такая ситуация, когда образ Бога искажается, на него действительно проецируется родительская фигура, и, если ребенок столкнулся с запугиванием и угрозами, что «если ты меня не будешь слушаться, я не буду тебя любить», то это же переносится и на Бога. Бог становится такой пугающей фигурой, расположение которой надо заслужить, иногда — противоестественным для себя образом.

Яков Кротов: Вот Апокалипсис, проповедь Спасителя о Страшном суде: скрежет зубов, будешь глядеть на женщину с вожделением — лучше бы тебе удавиться и так далее… Это манипуляция?

Наталия Скуратовская: Не думаю.

Яков Кротов: А в чем разница? Это же запугивание.

Есть разница между запугиванием и предупреждением

Наталия Скуратовская: Есть разница между запугиванием и предупреждением.

Яков Кротов: Вообще, вся эта евангельская педагогика, как говорил в оправдание Спасителя Иоанн Златоуст, это педагогическое запугивание. Но выходит, что это не оправдание, а наоборот, скорее, утяжеление вины? Зачем Спаситель так часто говорит о вине?

Наталия Скуратовская: Спаситель как раз не очень часто говорит о вине. Вообще, основное, на мой взгляд, послание Евангелия — что мы спасаемся по милости Божьей, а не потому, что своим праведным поведением заслужили это спасение, не потому, что оправдались своими поступками, тем, что ни разу не преступили ни одной заповеди. А дальше эту мысль развил уже апостол Павел — что по закону никто не оправдается.

Яков Кротов: Это мудро… Тем более что у Нового Завета есть, мягко говоря, подводная часть, обратная сторона медали. Есть огромная часть, которая благодарит Бога за то, что есть мир. И в этом смысле невозможно понять Христа, не поняв, что в течение полутора тысяч лет эти люди действительно учились благодарности, доверию, открытости миру. Тогда мы не поймем Евангелие, у нас будет перекос. А в современных российских условиях человек приходит к Богу не из мира, где благодарственные псалмы — это ежедневное пение, а из мира цинизма, отчаяния, педагогических унижений и манипуляций, где ему кричали: «Ты козел! Чего ты прешь? Дай мне отдохнуть!» Это манипуляция?

Одни и те же действия, в зависимости от контекста, могут либо быть, либо не быть манипуляцией

Наталия Скуратовская: Может быть, манипуляция. Понимаете, одни и те же действия, в зависимости от контекста и, прежде всего, от мотивации того, кто это говорит или делает, могут либо быть, либо не быть манипуляцией. Есть чисто манипулятивные фразы, но зачастую мы не можем вынести вердикт по одной фразе. Например, чисто манипулятивная фраза: «Не будешь поститься, молиться — и Бог проклянет тебя, пойдешь в ад». Человек, который так говорит, присваивает суд Божий. Он не знает, как Бог будет судить его собеседника, но он уже вынес свой вердикт. Это к вопросу о манипулятивной педагогике. И церковная педагогика тоже может быть манипулятивной.

Яков Кротов: Хорошо, к священнику, к такому младостарцу, приходит четырнадцатилетний подросток, и священник в лоб: «Онанируешь?» И подросток думает: о, батюшка прозорливый… Это манипулятивная педагогика?

Наталия Скуратовская: Несомненно.

Яков Кротов: Подросток способен выйти из этого без потерь?

Наталия Скуратовская: Думаю, самый простой способ выйти — не приходить второй раз. Но это не всегда возможно, ведь он же не всегда сам приходит, часто тут еще участвует семья.

Яков Кротов: Может человек в 14 лет хотеть, чтобы им манипулировали?

Церковная педагогика тоже может быть манипулятивной

Наталия Скуратовская: В принципе, может, если он к этому привык, например, в своей семье. Это создает определенное чувство безопасности, ему не надо ничего менять в себе, ему понятна эта система отношений. Например, если он привык послушанием заслуживать одобрение своих родителей, то, попадая к такому младостарцу, у которого тоже надо заслужить одобрение послушанием, он будет чувствовать себя психологически комфортно при всей деструктивности отношений, потому что это привычная для него система. Раскаяться в этом он может, только если в его жизни наступят объективно тяжелые последствия того же послушания. А может не раскаяться до конца жизни и перенести это, в свою очередь, на своих детей или на своих прихожан, если он станет священником. Собственно говоря, это так и транслируется.

Яков Кротов: По вашему опыту общения с семинаристами, есть тенденция учить будущих священников манипулятивным практикам? Или эта опасность осознана, и ее избегают?

Наталия Скуратовская: Целенаправленно будущих священников манипулятивным практикам, конечно, не учат, но семинария — это становление ролевой модели поведения. И эта ролевая модель усваивается по преподавателям семинарии, по духовникам, то есть по тем реальным священникам, которые способствуют становлению человека именно как пастыря, душепопечителя. И если этим наставникам свойственно манипулятивное поведение, то оно перенимается как часть этой ролевой модели, причем оно может не осознаваться ни той, ни другой стороной, а просто впитываться.

Нельзя стать профессиональным практикующим психологом без проработки своих психологических сложностей

С точки зрения психологического здоровья, это должно осознаваться. Когда я занималась с семинаристами практической пасторской психологией (это были не лекции, а тренинг, и прорабатывались какие-то их собственные особенности поведения в разных ситуациях), каждый раз, замечая это, я обозначала этот момент, делала его явным: вот посмотрите, что вы сейчас сделали. Или: а давайте спросим у ваших товарищей, насколько честно это прозвучало. И они начинали сами распознавать это в своем поведении. Осознание — это уже наполовину решение проблемы. А потом они уже начинали подшучивать друг над другом, когда кто-нибудь входил в роль такого манипулирующего священника.

Яков Кротов: У психиатров, психологов, психотерапевтов тоже есть профессиональная наклонность к манипуляциям? Или их от этого точно предупреждают?

Наталия Скуратовская: По крайней мере, у них больше шансов заметить это за собой. Нельзя стать профессиональным практикующим психологом без индивидуальной проработки своих психологических сложностей. В принципе, нельзя приступить к практике, не разобравшись со своими собственными психологическими проблемами. Но в нашей стране эта деятельность не лицензируется, поэтому любой желающий после каких-нибудь трехмесячных курсов может идти и морочить людям голову.

Яков Кротов: Как говорили древние римляне, «пусть остерегается покупатель».

Итак, манипуляция любовью — это основной, может быть, способ манипуляции. Говорят: не буду тебя любить, если… Как это совместимо с понятием ответственности? Как совмещается любовь Божья, если она абсолютна и безусловна, со свободной волей человека?

Безусловная любовь начинается с готовности принять другого таким, какой он есть на самом деле

Наталия Скуратовская: Если мы говорим о безусловной любви, то она начинается с готовности принять другого таким, какой он есть на самом деле. Не то чтобы во всем его оправдывать и поддерживать, но позволить ему быть самим собой, а не проекцией наших ожиданий. Это может относиться к детям, супругам, возлюбленным, к кому угодно.

Яков Кротов: А как это — принять, не поддерживая?

Наталия Скуратовская: Ну, например, у близкого нам человека могут быть взгляды, с которыми мы не согласны, привычки, которые нам не нравятся, и мы можем прямо ему сказать: «Извини, дорогой, мне не нравится, что ты ковыряешь в носу и ходишь на коммунистические митинги». Но при этом, если Вася — какой-нибудь любимый брат, то отношения это может и не разрушить.

Яков Кротов: А это будут полноценные отношения?

Наталия Скуратовская: Да, они могут быть полноценными. Но полноценные отношения — это такое принятие с двух сторон.

Яков Кротов: Мне кажется, что в России такой взгляд на ту же Англию: мир индивидуализма, все распалось, каждый сам по себе, разговоры только о погоде, потому что нельзя говорить о политике, о религии — поссоримся. Выносится за скобки все, что составляет суть наслаждения русской душевности. Или нет?

В России люди в большинстве своем не боятся поссориться, могут поссориться, а потом помириться

Наталия Скуратовская: У нас есть особенности национального общения, к которым относится и то, что люди в большинстве своем не боятся поссориться, могут поссориться, а потом помириться… Но иногда нет тормозов, нет уважения к чужому личному пространству. Это еще не манипуляция, но базовое условие для того, чтобы не упрекать себя в манипулятивном поведении. «Я не уважаю его свободу, но я же хочу как лучше, я же знаю, как ему лучше!»

Яков Кротов: А что значит — личные границы? Вот женщина пришла в церковь без платочка, а регулярная прихожанка хочет сделать ей замечание. Имеет право?

Наталия Скуратовская: Мне кажется, что регулярная прихожанка должна иметь больше терпения и любви, не расстраиваться из-за чужих платочков.

Наталья Скуратовская

Яков Кротов: И насколько далеко можно зайти дело с этой безусловностью? Женщина пришла в церковь в подпитии, еле стоит на ногах, но в платочке. Проводить к выходу?

Наталья Скуратовская: Ну, зачем-то же Господь ее привел в таком состоянии… Проводить к лавочке. Если она ведет себя неадекватно, то, может быть, и к выходу, но попросить зайти завтра, на трезвую голову.

Яков Кротов: А вот ребенок — наркоман, и он манипулирует родителями, родительской любовью…

Манипуляция может вовлекать в созависимые отношения, но может использоваться и с другой целью

Наталия Скуратовская: Вот это как раз тот самый случай, когда можно любить, но не принимать и не поддерживать его увлечения. Тут на определенном этапе может быть некоторое ограничение личной свободы – например, изолировать его от окружения. Первый шаг — поговорить и помочь осознать разрушительность того пути, на который он вступил. Если момент уже упущен, осознание уже невозможно, то помочь ему из этого выйти.

Яков Кротов: А это будет манипуляция: если ты будешь колоться и красть дальше…

Наталия Скуратовская: …то мы тебя выгоним. Да, это будет манипуляцией. Можно сказать: мы за тебя боимся, переживаем, мы видим, что ты погибаешь, уже не отвечаешь за свои поступки, мы хотим тебе помочь, защитить тебя. Мы можем сказать это достаточно твердо, но все равно тут последнее решение остается за ним. Вспомните притчу о блудном сыне. Там сын ведет себя недостойно, требует того, на что не имеет права, и отец дает ему это, отпускает его с этим, и с любовью ждет, когда тот придет обратно.

Яков Кротов: Как соотносится манипуляция другим и зависимость, созависимость? Есть ведь какое-то сходство? Манипулятору удобно, что другой — грешник, он может им манипулировать.

Наталия Скуратовская: Манипуляция может вовлекать в созависимые отношения, но может использоваться и с другой целью. Но любые деструктивные созависимые отношения в основе своей имеют манипуляции, причем нередко — взаимные. Например, вот этот альянс — жертва и агрессор…

Яков Кротов: Кающийся и младостарец.

Жертва не всегда хочет, чтобы ее вытащили из этих отношений

Наталия Скуратовская: Да. Домашнее насилие — здесь же не всегда ситуация выглядит так однозначно, что есть злодей и есть несчастная жертва. Очень часто есть момент встречной провокации. Если агрессор расслабляется и не проявляет себя как агрессор, он может быть спровоцирован, чтобы жертва подтвердила свое право, например, на то, чтобы ни за что не отвечать: что я могу, если меня подавили, унизили, сломали… Жертва не всегда хочет, чтобы ее вытащили из этих отношений.

Яков Кротов: А если человек начинает раскаиваться и пытается освободиться от своей склонности к манипуляциям, к садизму, то это может помочь освободиться и жертве?

Наталия Скуратовская: Конечно! Убери один элемент из этой системы отношений, и даже если второй не меняет свое поведение, то все его импульсы (манипулятивные — в том числе) идут в никуда, не встречают рефлекторного ответа, который запускает всю эту деструктивную цепочку.

Например, в ситуации того же семейного насилия — ко мне иногда приходит пострадавшая сторона, а иногда наоборот, родители, которые не могут больше кричать на своих детей, они кричат и стыдятся. Помогая человеку изменить свои собственные установки, свое собственное отношение к близкому человеку, мы не можем изменить поведение другого человека, которого нет рядом с нами. Поэтому мы помогаем тому, кто к нам пришел, а другой, может, и не готов прийти на терапию…

Созависимость — это восполнение неких дефицитов

Например, жена — жертва семейной агрессии, а муж — садист, и ни в какому психологу он, конечно, не пойдет, говорит она. И работать мы будем не про то, как изменить мужа и его характер, а про то, как выйти из ситуации насилия. Человек меняется внутренне: мы находим, за какие уязвимости цепляется эта система отношений, как можно их преодолеть, чего не хватает во внутреннем психологическом пространстве, чем восполнить этот дефицит.

Созависимость — это восполнение неких дефицитов. Человеку не хватает любви, и поэтому он принимает, например, агрессию: хоть так, но на меня обращают внимание. И надо понять, чего человеку не хватает для счастья, чтобы выйти из этих отношений. Когда он находит способ получать это другим способом в другом месте, у него меняется отношение к своему партнеру по созависимому взаимодействию, и он начинает по-другому себя вести, иначе реагировать на агрессию или не реагировать на нее вообще, игнорировать, выходить из ситуации: «Ты тут кричи, а я чайку попью. Накричишься — вернешься». И меняется система семейных отношений. Если мы говорим о Церкви, то меняется система отношений с духовником.

Яков Кротов: Ну, Церковь — все-таки приложение к жизни, а не наоборот.

Наталия Скуратовская: Для кого как. Есть люди, для которых Церковь — вся жизнь или главное в жизни, для некоторых она даже важнее, чем семья. А есть люди, у которых ничего больше нет: монахи, например.

Яков Кротов: А это хорошо?

Есть люди, для которых Церковь — вся жизнь или главное в жизни

Наталия Скуратовская: Если это их свободный выбор, то, наверное, хорошо.

Яков Кротов: Вот человек скажет: «Ты покричи, а я чайку попью», а тот полезет уже драться, а не материться. Вот это внутреннее восстановление себя, заполнение пустоты, выздоровление не может ли спровоцировать, наоборот, усиленную агрессию? Человек увидит, что другой освобождается, и осатанеет, повысив градус агрессии.

Наталия Скуратовская: Да, в переходный период все может так и быть, но свет в конце тоннеля есть. Иногда бывает и по-другому: человек, проработав в себе ту проблему, которая его вовлекла в созависимые отношения, понимает, что эти отношения ему не нужны. И если там нет каких-то обязательств, то он уходит пить чай в другое место. Но это получается уже не про любовь. В некоторых случаях это может быть и развод, но бывает, что люди, расставшись на время, потом возвращаются друг к другу и начинают строить отношения на другом фундаменте. Пережив этот острый момент, когда агрессия могла стать неконтролируемой, люди получают шанс построить отношения на фундаменте любви, а не созависимости.

Яков Кротов: То есть любовь может перерасти в манипуляцию, но может быть и обратный процесс?

Если уже есть любовь как открытое, ответственное, честное отношение к другому человеку, то она не перерастет в манипуляцию

Наталия Скуратовская: Я бы сказала, что в манипуляцию может перерасти не сама любовь, а жажда любви и стремление заполнить ее дефицит хоть чем-то, какими-то близкими отношениями, пусть даже они в чем-то причиняют боль. Если уже есть любовь как открытое, ответственное, честное отношение к другому человеку, то она не перерастет в манипуляцию, в созависимость.

Яков Кротов: Здесь я бы возразил. Я видел много разводов, много распавшихся семей и семей, где манипуляция друг другом все заполонила, но я не могу сказать, что там не было любви. Любовь может перерасти во что угодно! В конце концов, Иуда, я думаю, где-то любил Спасителя, а потом где-то что-то… и не туда.

Но я боюсь, что любовь может закончиться. В любви ведь есть игровое начало, игровое насилие, игровое покусывание, игровое обзывание друг друга — присутствует как бы такая фаза взросления любви. И игровая манипуляция в любви тоже бывает, наверное. А потом может так случиться, что игровое превратится в серьезное и вытеснит любовь?

Наталия Скуратовская: Любовью называют настолько разные вещи, что тут каждый раз хочется уточнить.

Яков Кротов: Я называю любовью любую ситуацию, когда люди говорят, что «мы друг друга любим». Вот пришли на венчание, и священник спрашивает: «Обещаете любить?..».

Наталия Скуратовская: Но это может быть влюбленность или страсть даже не к реальному партнеру, а к вымышленному образу. «Пришла пора — она влюбилась».

Яков Кротов: Но это же не мешает любви, это одна из ее опор на первых стадиях.

Любовью называют настолько разные вещи, что тут каждый раз хочется уточнить

Наталия Скуратовская: Если человек любит свою галлюцинацию, которую он спроецировал на более-менее подходящий объект, значит, тут любовь еще не наступила. Она может наступить, когда люди по-настоящему друг друга узнают.

Яков Кротов: Ну, так Господь же сводит людей, и в довольно раннем возрасте. Скажем прямо, он как-то рискует, и это можно…

Наталия Скуратовская: Конечно, можно, потому что из этого может вырасти любовь. А может и не вырасти.

Яков Кротов: Она есть! Презумпция любви! А иначе мы оказываемся в положении манипуляторов. Если я не доверяю чужой любви, то я как бы манипулирую человеком: если ты докажешь, что ты ее любишь…

Наталия Скуратовская: А почему нужно выносить об этом суждение, вторгаясь во внутренний мир другого человека, в его свободу, в его выбор?

Яков Кротов: Но мы все взаимосвязаны, и если человек спрашивает, то ему нужно подкрепление, подтверждение, это же часто правильная необходимость.

А чем манипуляция чувством вины отличается от призыва к покаянию?

Наталия Скуратовская: Вектором приложения усилий. Покаяние — это метанойя, это изменение жизни, мысли, души. И следствием покаяния должно быть оставление страстей, преодоление грехов. А чувство вины, если оно невротическое… Иногда человек осознает вину как ответственность за реально совершенный проступок, то есть это голос совести. Отличать чувство вины от голоса совести тоже стоит.

Если я не доверяю чужой любви, то я как бы манипулирую человеком

Яков Кротов: А как?

Наталия Скуратовская: Чувство вины, деструктивное и невротическое, по большому счету, диктует самоуничтожение: ты плох, ты не исправишься и не исправишь ситуацию, ты виноват, и нет тебе прощения и ныне, и присно, и во веки веков. А голос совести говорит: ты поступил плохо, обидел кого-то, украл, даже убил — подумай, можешь ты это исправить или нет, можешь — исправь, и этим положишь начало своему покаянию, которое будет заключаться в том, что больше ты такой ошибки не совершишь. Не можешь исправить (ну, например, убил — не воскресишь же) — совесть подсказывает, что надо это как-то искупить, и подумай, как ты можешь это искупить.

Яков Кротов: Вера подсказывает, что даже и не очень можешь…

Наталия Скуратовская: Полагаешься на милость Божию, но иногда человек приходит к тому же священнику и говорит: «Батюшка, грех на душу взял, убил…» Например, женщина сделала аборт: «Наложите на меня епитимью потяжелее, потому что я не могу себя простить и чувствую, что Бог меня тоже не прощает». Можно в этой ситуации, например, пойти по пути усиления чувства вины, чтобы она и дальше чувствовала себя такой вот непрощенной, убийцей, — и чего мы этим добьемся? Добьемся того, что…

Яков Кротов: …она в следующий раз не сделает аборт.

Стоит отличать чувство вины от голоса совести

Наталия Скуратовская: Да, но зато она не сможет дать любовь ни тем детям, которых родила, ни мужу. Она будет винить, уничтожать себя, и в результате это будет такое психологическое самоубийство. А если дать ей надежду на то, что Господь прощает… Господь простил разбойника, который тоже не благочестиво провел свою жизнь до этого момента… Господь может простить кого угодно.

Яков Кротов: Вот у движения «Пролайф» такая позиция, что аборт — это даже хуже, чем убийство, потому что убийца убивает все-таки совершеннолетних, взрослых, солдат вообще при этом рискует своей жизнью, а при аборте ты убиваешь совсем беззащитного, и это предельно жутко. И мне почему-то кажется, что это манипуляция.

Наталия Скуратовская: То, как подают это активисты-пролайферы, очень часто является манипуляцией.

Одна дорожка — загнать в чувство вины, в то, что она теперь должна до конца жизни каяться, и все равно вряд ли будет прощение (ну, или должна отслужить там 40 молебнов за младенцев, во чреве убиенных, и тогда, может быть, Господь ее простит). А есть другой путь — сказать, что, да, убийство, да, грех, да, непоправимо, не воскресишь, но если совесть подсказывает епитимью побольше… А что изменится к лучшему в тебе или в мире от того, что ты будешь делать тысячу земных поклонов на протяжении семи лет? Мучает совесть — есть брошенные дети, помоги им. Можешь — усынови, не можешь — есть волонтерство в детских домах, есть дети-инвалиды, которым люди помогают, просто приходят с ними пообщаться. Найди себе такое дело, чтобы искупить зло добром, если душа просит искупления.

Найди себе такое дело, чтобы искупить зло добром, если душа просит искупления

Но у нас не юридическая концепция спасения, и вопрос не состоит в том, чтобы отработать — одного убила, а другого усынови, и все равно отработать убийство мы не сможем. Мы надеемся на милость Божию, и, осознавая страшный, непоправимый грех, не повторим его больше и постараемся привнести в жизнь добро, любовь, то, чего мы лишили на тот момент и себя, и этого, например, убитого ребенка. Это совсем не «пролайферский» подход.

Яков Кротов: И тут приходит атеист и говорит: христианство воспитывает безответственность. Где граница между безответственностью и прощением?

Наталия Скуратовская: А вот как раз в том самом внутреннем изменении, в готовности и решимости больше не повторять грех.

Яков Кротов: Это сначала появилось у иезуитов. У них обучались и многие православные, они принимали на время грех католичества, учились, а потом возвращались в православие, потому что православных семинарий не было. Там есть обычай спрашивать после исповеди: обещаешь ли ты более так не делать? Вот в нашем чинопоследовании исповеди таких фраз нет, хотя иногда очень хочется, чтобы они там были. Вот алкоголик, у него похмелье – «ну, никогда больше!», а потом опять все по новой. И ведь этот маниакально-депрессивный цикл часто переносится в религиозную жизнь.

Наталия Скуратовская: Конечно!

Яков Кротов: А можно без этого? Как порвать порочный круг?

Обещание усугубляет чувство вины, поскольку оно с высокой степенью вероятности будет нарушено

Наталия Скуратовская: Перенести контроль извне вовнутрь. Когда человеку говорят: «Обещаешь ли ты больше этого не повторять?», это внешний контроль. То есть пообещай мне, пообещай Богу, а то Бог тебя накажет… Причем обещаешь, клянешься ты тому Богу, который говорил «не клянитесь ни небом, ни землей».

Яков Кротов: Ну, нет, там не говорят «клянитесь», хотя обещание — это тоже форма клятвы.

Наталия Скуратовская: Обещание перед крестом и Евангелием! Просто в ситуации, которую вы описали, обещание усугубляет чувство вины, поскольку оно с высокой степенью вероятности будет нарушено.

Яков Кротов: А когда человек на венчании говорит «беру в жены, обещаю»? Тогда вы оказываетесь на атеистической позиции, что всякая религия — это вынесение вовне того, что должно быть в глубине сердца…

Наталия Скуратовская: Да нет, все совсем не так! Когда речь идет о борьбе с грехами, со страстями, которые овладели человеком… Все мы знаем из аскетики, что страсти зачастую одномоментно не преодолеваются, что это борьба, иногда борьба до часа смертного, и человек к этой борьбе должен подходить так, что «постараюсь не падать, но если упал, поднимусь, покаюсь и опять постараюсь не падать». Но если вот в этот момент покаяния с человека взяли внешнее обещание, то у него уже два греха, например, пьянство и то, что он нарушил обещание. В следующий раз он придет к нам вдвое более виноватый, а потом просто потеряет веру в то, что Господь избавит его от этого.

Мы не можем в одностороннем порядке пожизненно отвечать за другого человека

А при венчании речь идет об ответственном решении, которое предположительно принимается раз и на всю жизнь, то есть это любовь и ответственность.

Яков Кротов: Вот я всегда не любил слово «ответственность», потому что оно, мне кажется, имитирует диалог. Ответственность — это все-таки разновидность ответа, но ответственность в таких контекстах — это какое-то монологическое явление. Если я отвечаю перед любимой, перед Богом, то это часть какого-то длинного, десятилетиями длящегося разговора, а если я отвечаю перед законом природы, перед законом человеческим, психологическим, то это такая дрянь!

Наталия Скуратовская: Я как раз совершенно не имела в виду юридическое понимание ответственности, а имела в виду готовность отвечать друг за друга во всех ситуациях, поддержать другого.

Яков Кротов: А что значит — друг за друга?

Наталия Скуратовская: Это означает, что мы не можем в одностороннем порядке пожизненно отвечать за другого человека. Если речь идет о супружестве, то оба отвечают друг за друга и за отношения, оба должны быть готовы помочь другому, если ему тяжело. Например, родители отвечают за детей, но только до того момента, пока дети не повзрослели. А когда родители состарились и потеряли силы, уже дети отвечают за родителей. Ответственность всегда взаимна, если мы говорим о человеческих отношениях, а не о законах (возможно, навязанных).

Яков Кротов: Мне кажется, там, где любовь, там взаимная ответственность — это, скорее, взаимное прощение.

Ответственность всегда взаимна, если мы говорим о человеческих отношениях, а не о законах

Наталия Скуратовская: Да, обязательно!

Яков Кротов: И, в том числе, готовность сказать ребенку: ты иди, я останусь, и капитан потонет с кораблем. Любовь в этом смысле освобождает от ответственности, как от страдания, наказания. В Евангелии с этих страниц встает очень четкий персонаж — Господь Иисус Христос, открытый, искренний, который при этом все-таки нас пугает.

Наталия Скуратовская: Я не считаю, что он нас пугает.

Яков Кротов: А что это тогда? Как соединить Евангелие и вот это эхо ветхозаветных угроз?

Наталия Скуратовская: Эти ветхозаветные угрозы присутствовали в сознании его слушателей; более того, они присутствуют в нашем современном сознании, поскольку многое из ветхозаветной религии вошло в историческое православие. Когда эти требования доводятся до крайности, это некая провокация, как раз призванная пробудить совесть, переключить внимание с контроля внешнего, контроля закона на свою совесть, которую нередко называют – «голос Божий в душе человека». Ты посмотрел на женщину с вожделением — никто об этом не узнает, если ты ничего не сделал, а ты подумай, что это уже первый шаг к прелюбодеянию, и остановись. Тебя не будут за это судить как за прелюбодеяние, но заметят — остановись.

Shein назван «самым манипулятивным» сайтом быстрой моды

Компания Shein была названа «самым манипулятивным» сайтом модной одежды, к таким выводам пришли аналитики Rogue Media.

Онлайн-платформа использует на своем сайте различные «темные схемы», стимулирующие потребителей совершать больше покупок. Методы ритейлера включают обратные отсчеты времени, эксклюзивные скидки для подписчиков, трендовые стикеры и предложения потратить больше, чтобы получить бесплатный подарок или доставку. 

Другие ритейлеры, такие как FashionNova и Missguided, также используют подобную тактику, но Shein был признан самым активным пользователем таких механик. 

Покупатели Shein сталкиваются с восемью различными случаями скрытых манипуляций, когда они перемещаются по сайту и заканчивают оформление заказа. 

Эта новость появилась после того, как компания Shein подверглась критике со стороны групп по защите прав работников швейной промышленности за отсутствие прозрачности в отношении цепочки поставок. 

Несмотря на упрёки, ритейлер недавно стал крупнейшей в мире компанией, продающей одежду только онлайн. 

«Было очень интересно погрузиться в мир быстрой моды, чтобы выяснить, как ловкие маркетинговые и дизайнерские приемы используются для того, чтобы затянуть потребителей в бесконечный цикл «купить, надеть, выбросить», — сказал директор по дизайну Rogue Media Энди Вудс.

Источник: Retail Gazette

Также читайте: «Модный код» SHEIN: из каких 5 элементов складывается успех китайского суперритейлера

***

Самые интересные новости читайте в наших группах в Facebook и VKontakte, а также на канале Яндекс.Дзен.

Больше новостей и возможность поделиться своим мнением в комментариях на нашем канале в Telegram.

И подписывайтесь на итоговую рассылку самых важных новостей.

New Retail

определение манипулятивности от The Free Dictionary

Таким образом, наши результаты объединяют доказательства, подтверждающие роль стилей личности, основанных на лживости, манипулятивности, бессердечии (т. Е. Антагонизме) и ограниченном самоконтрольности (т. Е. Растормаживании), как надежных маркерах проблем поведения на разных стадиях развития. По прибытии в университетскую лабораторию каждый участник заполнял STAI-T, Шкалу манипулятивности и STAI-S (в качестве базового уровня).Отдельные повторные измерения ANOVA использовался для каждой субшкалы по низкой шкале изменения личности (раздражение, отсутствие торможения, персеверация, депрессия, импульсивность, навязчивые идеи, капризность, недостаток выносливости, отсутствие настойчивости, отсутствие планирования, негибкость, плохое суждение, беспокойство. , нечувствительность, нерешительность, тщеславие, подозрительность, апатия, бережливость, неуместные эмоции, социальная уместность, зависимость, нетерпение, поведение типа А, бесэмоциональность, социальная изоляция, агрессия, манипулятивность, легко подавляемое, отсутствие понимания) с факторами (предварительно против.Агрессивность и манипулятивность можно ошибочно принять за навыки заключения сделок. И все же то, что мы на самом деле видели в нем в фильме — его елейность, напыщенность, манипулятивность, претенциозность (Ларри во сне заставляет его неправильно описывать математику, когда это на самом деле политика, как «искусство возможного») — выставляет панегирик раввина Нахтнера как еще один пример денарации, более коварно перформативный, чем практичный фишка «Гойские зубы», потому что он произносится с кафедры. Психопатов можно определить по таким чертам характера, как как манипулятивность и эгоцентризм, и может быть насильственным.Тем не менее, нельзя отрицать, что фильм, хотя и обильно снятый и сыгранный с безупречной серьезностью, имеет операционную манипулятивность глубоко торжественного фильма про цыплят, изображающего из себя искусство. Выявление корыстных мотивов политиков побуждает навешивать на них ярлыки отрицательной атрибуции, например нечестность, лживость, манипулятивность и эгоцентризм (Cappella & Jamieson, 1997). The Wall Street Journal: «Если вы когда-либо были тронуты сериалом, несмотря на или действительно из-за его манипулятивности, вы снова будете тронуты .«Большая пятерка не отражает манипулятивность, макиавеллизм, эгоизм, риск и другие характеристики, которые могут иметь большое значение для предпринимательского поведения (Block, 1995; McAdams & Pals; Paunonen & Jackson, 2000; Thayer, 1989; van der Linden, te Nijenhuis, & Bakker, 2010).

Research Snapshot: инженер Вандербильт первым представил маломощные динамические манипуляции с единичными наноразмерными квантовыми объектами | Новости

Устройство для рендеринга низкочастотного электротермоплазмонного пинцета (Ndukaife)

THE IDEA

Под руководством Юстуса Ндукайфе, доцента электротехники, исследователи Вандербильта первыми представили подход для захвата и перемещения наноматериала, известного как единый коллоидный наноалмаз с азотно-вакансионным центром, с использованием лазерного луча малой мощности.Ширина человеческого волоса составляет приблизительно 90 000 нанометров; наноалмазы меньше 100 нанометров. Эти материалы на основе углерода — одни из немногих, которые могут высвобождать базовую единицу всего света — одиночный фотон — строительный блок для будущих приложений квантовой фотоники, объясняет Ндукайфе.

Justus Ndukaife (Steve Green / Vanderbilt University)

В настоящее время возможно улавливать наноалмазы с помощью световых полей, сфокусированных около металлических поверхностей наноразмеров, но невозможно перемещать их таким образом, потому что пятна лазерного луча просто слишком велики.Используя атомно-силовой микроскоп, ученым требуется несколько часов, чтобы по одному помещать наноалмазы рядом с окружающей средой, усиливающей излучение, чтобы сформировать полезную структуру. Кроме того, по словам Ндукайфе, для создания запутанных источников и кубитов — ключевых элементов, повышающих скорость обработки квантовых компьютеров — необходимо несколько эмиттеров наноалмазов, расположенных близко друг к другу, чтобы они могли взаимодействовать для создания кубитов.

«Мы решили упростить улавливание и манипулирование наноалмазами, используя междисциплинарный подход», — сказал Ндукайфе.«Наш пинцет, низкочастотный электротермоплазмонный пинцет (LFET), объединяет часть лазерного луча с низкочастотным электрическим полем переменного тока. Это совершенно новый механизм захвата и перемещения наноалмазов ». Утомительный, многочасовой процесс был сокращен до секунд, и LFET является первой в своем роде масштабируемой транспортной технологией и технологией сборки по требованию.

ПОЧЕМУ ЭТО ВАЖНО

Работа

Ндукайфе является ключевым ингредиентом квантовых вычислений, технологии, которая скоро позволит использовать огромное количество приложений, от получения изображений с высоким разрешением до создания невзламываемых систем и все более мелких устройств и компьютерных микросхем.В 2019 году Министерство энергетики инвестировало 60,7 млн ​​долларов в развитие квантовых вычислений и сетей.

«Контроль наноалмазов для создания эффективных источников одиночных фотонов, которые можно использовать для таких технологий, будет определять будущее», — сказал Ндукайфе. «Чтобы улучшить квантовые свойства, важно соединить квантовые излучатели, такие как наноалмазы, с центрами вакансий азота с нанофотонными структурами».

ЧТО ДАЛЬШЕ

Ndukaife намеревается продолжить изучение наноалмазов, размещая их на нанофотонных структурах, предназначенных для улучшения их эмиссионных характеристик.С их помощью его лаборатория изучит возможности сверхъярких источников одиночных фотонов и запутывания в платформе на кристалле для обработки информации и построения изображений.

«Есть так много вещей, на которых мы можем использовать это исследование, — сказал Ндукайфе. «Это первый метод, который позволяет нам динамически манипулировать одиночными наноразмерными объектами в двух измерениях с помощью лазерного луча малой мощности».

ФИНАНСИРОВАНИЕ

Работа поддержана грантом Национального научного фонда ECCS-1933109.

ПОЛУЧИТЬ ГЛУБНЕЕ ​​

Статья «Электротермоплазмонный захват и динамическое манипулирование одиночными коллоидными наноалмазами» была опубликована в журнале Nano Letters 7 июня и написана в соавторстве с аспирантами лаборатории Ндукайфе, Чучуань Хун и Сен Ян, а также их соавтором Иваном Кравченко в Окриджской национальной лаборатории.

Ловкое магнитное манипулирование проводящими немагнитными объектами

1.

Эбботт Дж. Дж., Диллер Э. и Петрушка А. Дж. Магнитные методы в робототехнике. Annu. Rev. Control Robot. Auton. Syst. 3 , 57–90 (2020).

Артикул Google ученый

2.

Герц, Х. Разные документы Глава 2 [пер. Джонс, Д. Э. и Шотт, Г. А.] (Macmillan, 1896).

3.

Гриффитс Д. Дж. Введение в электродинамику 4-е издание (Cambridge Univ.Press, 2017).

4.

Нагель, Дж. Р. Индуцированные вихревые токи в простой проводящей геометрии: математический аппарат описывает возбуждение электрических вихревых токов в изменяющемся во времени магнитном поле. Антенны IEEE Propag. Mag. 3 , 81–88 (2018).

ADS Статья Google ученый

5.

Янгквист, Р. К., Нурдж, М. А., Старр, С. О., Лев, Ф. А. и Пек, М. А. Медленно вращающаяся полая сфера в магнитном поле: первые шаги по уменьшению вращения космического объекта. Am. J. Phys. 84 , 181–191 (2016).

ADS Статья Google ученый

6.

Нург, М. А., Янгквист, Р. К. и Старр, С. О. Толстостенная сфера, вращающаяся в однородном магнитном поле: следующий шаг к выводу из вращения космического объекта. Am. J. Phys. 85 , 596–610 (2017).

ADS Статья Google ученый

7.

Нурдж М. А., Янгквист Р. К. и Старр С. О. Силы сопротивления и подъема между вращающейся проводящей сферой и цилиндрическим магнитом. Am. J. Phys. 86 , 443–452 (2018).

ADS Статья Google ученый

8.

Sharma, K. K. et al. Уменьшение космического мусора с помощью вихревых токов. В документе 2018 Atmospheric Flight Mechanics Conf ., 3161 (Американский институт аэронавтики и астронавтики, 2018).

9.

Рейнхардт, Б.З. и Пек, М.А. Новый электромагнитный привод для проверки на орбите. J. Spacecraft Rockets 53 , 241–248 (2016).

ADS Статья Google ученый

10.

Лю, X., Lu, Y., Zhou, Y. & Yin, Y. Перспективы использования постоянного мангетического концевого эффектора для снятия и расчленения несовместимой цели. Adv. Space Res. 61 , 2147–2158 (2018).

ADS Статья Google ученый

11.

Смит, Ю. Р., Нагель, Дж. Р. и Раджамани, Р. К. Вихретоковая сепарация для извлечения цветных металлических частиц: всесторонний обзор. Шахтер. Англ. 133 , 149–159 (2019).

CAS Статья Google ученый

12.

Букингем Э. О физически подобных системах; иллюстрации использования размерных уравнений. Phys. Ред. 4 , 345 (1914).

ADS Статья Google ученый

13.

Шань М., Го Дж. И Гилл Э. Обзор и сравнение методов активного захвата и удаления космического мусора. Прог. Aerosp. Sci. 80 , 18–32 (2016).

Артикул Google ученый

14.

Марк К. и Камат С. Обзор методов активного удаления космического мусора. Космическая политика 47 , 194–206 (2019).

Артикул Google ученый

15.

Кесслер, Д. Дж., Джонсон, Н. Л., Лиу Дж. К. и Матни, М. Синдром Кесслера: последствия для будущих космических операций. Adv. Астронавт. Sci . 137 , AAS 10-016 (2010).

16.

Опиела, Дж. Н. Исследование распределения плотности материала космического мусора. Adv. Space Res. 43 , 1058–1064 (2009).

ADS CAS Статья Google ученый

17.

Pelrine, R. et al. Диамагнитно левитирующие роботы: подход к массивно-параллельным роботизированным системам с необычными свойствами движения. IEEE Int. Конф. Робототехника и автоматизация , 739–744 (2012).

18.

Мирица, К. А., Илиевски, Ф., Эллерби, А. К., Шевкопляс, С. С. и Уайтсайдс, Г. М. Использование магнитной левитации для трехмерной самосборки. Adv. Матер. 23 , 4134–4140 (2011).

CAS Статья Google ученый

19.

Петруска, А. Дж. И Эбботт, Дж. Дж. Омнимагнит: всенаправленный электромагнит для управляемой генерации дипольного поля. IEEE Trans. Magn. 50 , 8400410 (2014).

Артикул Google ученый

20.

Райт, С. Э., Махони, А.У., Попек К. и Эбботт Дж. Дж. Сферический магнитный привод-манипулятор: роботизированный конечный эффектор с постоянным магнитом. IEEE Trans. Робот. 33 , 1013–2924 (2017).

Артикул Google ученый

21.

Петруска, А. Дж. И Эбботт, Дж. Дж. Оптимальные геометрии постоянных магнитов для приближения дипольного поля. IEEE Trans. Magn. 49 , 811–819 (2013).

ADS Статья Google ученый

22.

Линч К. и Парк Ф. С. Современная робототехника: механика, планирование и управление (Cambridge Univ. Press, 2017).

23.

Диллер, Э., Гилтинан, Дж., Лум, Г. З., Йе, З. и Ситти, М. Магнитное срабатывание с шестью степенями свободы для беспроводных микророботов. Внутр. J. Робот. Res. 35 , 114–128 (2016).

Артикул Google ученый

24.

Kummer, M. P. et al. OctoMag: электромагнитная система для беспроводных микроманипуляций с 5 степенями свободы. IEEE Trans. Робот. 26 , 1006–1017 (2010).

Артикул Google ученый

25.

Петруска, А. Дж. И Нельсон, Б. Дж. Минимальные ограничения на количество электромагнитов, необходимых для удаленного магнитного манипулирования. IEEE Trans. Робот. 31 , 714–722 (2015).

Артикул Google ученый

26.

Райан П. и Диллер Э.Магнитное управление для полного управления микророботами с помощью вращающихся постоянных магнитов. IEEE Trans. Робот. 33 , 1398–1409 (2017).

Артикул Google ученый

Защита детей в Интернете: конфиденциальность в Интернете и манипулятивный маркетинг

ВАШИНГТОН, Округ Колумбия — Сенатор США Ричард Блюменталь (штат Коннектикут), председатель Подкомитета по защите потребителей, безопасности продукции и безопасности данных, проведет слушания под названием «Защита детей в Интернете: конфиденциальность в Интернете и манипулятивный маркетинг» на 10 а.м. во вторник, 18 мая 2021 года. Стремительно растущее время у экранов усилило обеспокоенность родителей по поводу безопасности, конфиденциальности и благополучия своих детей в Интернете. Такие приложения, как TikTok, Facebook Messenger и Instagram, привлекают на свои платформы более молодую аудиторию, вызывая обеспокоенность по поводу того, как используются их данные и как маркетологи нацелены на них. На этом слушании будут рассмотрены проблемы, создаваемые большими технологиями, приложениями, ориентированными на детей, и манипулятивным маркетингом влияния. На слушании также будут рассмотрены необходимые улучшения в наших законах и правоприменительной практике, такие как Закон о защите конфиденциальности детей в Интернете , кодексы безопасности детей и руководство Федеральной торговой комиссии по раскрытию информации о рекламе.

Свидетели:

• Г-жа Анджела Кэмпбелл, почетный профессор Джорджтаунского права
• Г-н Серж Эгельман, директор по исследованиям, Практическая безопасность и конфиденциальность, Международный институт компьютерных наук, Калифорнийский университет в Беркли
• Г-жа Бибан Кидрон, основатель и председатель, 5Rights

* Список свидетелей может изменяться

Детали слуха:

18 мая 2021 г., вторник

10:00 а.м. EDT

Подкомитет по защите потребителей, безопасности продукции и данных (гибридный)

СР-253

Это слушание состоится в здании 253 сената Рассела. Свидетельские показания, вступительные заявления и прямая видеозапись слушания будут доступны на сайте www.commerce.senate.gov.

* В целях сохранения физического дистанцирования в соответствии с рекомендациями офиса лечащего врача, количество сидячих мест для аттестованной прессы будет ограничено на протяжении всего периода разметки.Из-за текущего ограниченного доступа к комплексу Capitol, широкой публике рекомендуется просматривать эту разметку в прямом эфире.

###

Влияние остеопатического манипулятивного лечения по сравнению с фиктивным лечением на ограничение активности у пациентов с неспецифической подострой и хронической болью в пояснице: рандомизированное клиническое испытание | Дополнительная и альтернативная медицина | JAMA Internal Medicine

Ключевые моменты

Вопрос Какова эффективность остеопатического манипулятивного лечения (OMT) по сравнению с фиктивным OMT в снижении ограничений активности, специфичных для боли в пояснице (LBP), у людей с неспецифическим подострым и хроническим LBP?

Выводы В этом рандомизированном клиническом исследовании, в котором участвовало 400 участников, стандартное ОМТ оказало небольшое влияние на ограничения активности LBP по сравнению с фиктивным ОМТ через 3 месяца.Однако этот эффект, вероятно, не имел клинического значения.

Значение Эти результаты поднимают вопрос о полезности ОМТ у людей с неспецифической подострой и хронической LBP.

Важность Остеопатическое манипулятивное лечение (OMT) часто предлагается людям с неспецифической болью в пояснице (LBP), но никогда не сравнивается с фиктивным OMT для снижения ограничений активности LBP.

Объектив Сравнить эффективность стандартной ОМТ и фиктивной ОМТ для снижения ограничений специфической активности LBP через 3 месяца у лиц с неспецифической подострой или хронической LBP.

Дизайн, обстановка и участники В этом проспективном, параллельном групповом, простом слепом, одноцентровом, фиктивно контролируемом рандомизированном клиническом исследовании были набраны участники с неспецифической подострой или хронической LBP из центра третичной медицинской помощи во Франции, начиная с 17 февраля 2014 г., с последующим наблюдением, завершенным 23 октября. , 2017. Участники были случайным образом распределены по вмешательствам в соотношении 1: 1. Данные были проанализированы с 22 марта 2018 г. по 5 декабря 2018 г.

Вмешательства Шесть сеансов (1 раз в 2 недели) стандартной ОМТ или фиктивной ОМТ, проводимых практикующими остеопатами нефизиотерапевтами.

Основные результаты и мероприятия Первичной конечной точкой было среднее снижение ограничений активности, специфичных для LBP, через 3 месяца, что измерялось с помощью самостоятельно вводимого Квебекского индекса инвалидности от боли в спине (диапазон баллов от 0 до 100). Вторичными исходами были среднее снижение ограничений активности, специфичных для LBP; означают изменения в отношении боли и качества жизни, связанного со здоровьем; количество и продолжительность больничных листов, а также количество эпизодов LBP в 12 месяцев; и прием анальгетиков и нестероидных противовоспалительных средств в 3 и 12 месяцев.О нежелательных явлениях сообщалось самостоятельно через 3, 6 и 12 месяцев.

Результаты В целом, 200 участников были случайным образом распределены для стандартной ОМТ и 200 — для фиктивной ОМТ, по 197 проанализировано в каждой группе; средний возраст (диапазон) на момент включения составил 49,8 (40,7-55,8) лет, 235 из 394 (59,6%) участников были женщинами, а 359 из 393 (91,3%) в настоящее время работают. Средняя (SD) продолжительность текущего эпизода LBP составила 7,5 (14,2) месяцев. В общей сложности 164 (83,2%) пациента в стандартной группе ОМТ и 159 (80.7%) пациенты в группе фиктивной ОМТ имели первичные данные об исходе через 3 месяца. Средние (SD) баллы Квебекского индекса инвалидности от боли в спине для стандартной группы ОМТ составили 31,5 (14,1) на исходном уровне и 25,3 (15,3) через 3 месяца, а в группе фиктивной ОМТ — 27,2 (14,8) на исходном уровне и 26,1 (15,1). в 3 мес. Среднее снижение ограничений специфической активности LBP через 3 месяца составило -4,7 (95% ДИ, от -6,6 до -2,8) и -1,3 (95% ДИ, от -3,3 до 0,6) для групп стандартной и фиктивной ОМТ, соответственно ( средняя разница, −3.4; 95% ДИ, от -6,0 до -0,7; P = 0,01). Через 12 месяцев средняя разница в среднем снижении ограничений специфической активности LBP составила -4,3 (95% ДИ, от -7,6 до -1,0; P = 0,01), а через 3 и 12 месяцев средняя разница средних значений уменьшение боли составило -1,0 (95% ДИ, от -5,5 до 3,5; P = 0,66) и -2,0 (95% ДИ, от -7,2 до 3,3; P = 0,47), соответственно. По другим вторичным исходам статистически значимых различий не было. Четыре и 8 серьезных нежелательных явления были зарегистрированы самостоятельно в группах стандартной и фиктивной ОМТ, соответственно, хотя ни одно из них не считалось связанным с ОМТ.

Выводы и значимость В этом рандомизированном клиническом исследовании пациентов с неспецифическим подострым или хроническим LBP стандартное OMT оказало небольшое влияние на ограничения LBP-специфической активности по сравнению с фиктивным OMT. Однако клиническая значимость этого эффекта сомнительна.

Регистрация пробной версии Идентификатор ClinicalTrials.gov: NCT02034864

15 Кодекс США § 78i — Манипулирование ценами на ценные бумаги | Кодекс США | Закон США

Ссылки в тексте

Закон о товарных биржах, упомянутый в подст.(h) (2) — это акт от 21 сентября 1922 г., гл. 369, 42 Стат. 998, который в целом относится к главе 1 (§1 и последующие) раздела 7 «Сельское хозяйство». Для полной отнесения этого Закона к Кодексу см. Раздел 1 Раздела 7 и Таблицы.

Поправки

2010 — Подст. (а). Паб. L. 111–203, §929L (1) (A), заменил «кроме государственной ценной бумаги» на «зарегистрированный на национальной фондовой бирже», где бы он ни появлялся.

Подсек. (a) (2) — (5). Паб. L. 111–203, §762 (d) (2) (A), добавлены пар. (2) — (5) и вычеркнуты бывшие пп.Пункты (2) — (5), которые запрещали определенные действия при покупке или продаже ценной бумаги или соглашения об обмене ценными бумагами, такие как ложные или вводящие в заблуждение заявления или создание условий для повышения или снижения цены такой ценной бумаги.

Подсек. (б). Паб. L. 111–203, §929L (1) (B), вычеркнутый «с использованием любой возможности национальной биржи ценных бумаг» после слова «действие» во вводных положениях.

Подсек. (b) (1) — (3). Паб. L. 111–203, §763 (f), добавлены пар. С (1) по (3) и вычеркнуты бывшие пп.(1) — (3), которые гласят:

«(1) любая транзакция в связи с какой-либо ценной бумагой, посредством которой любая сторона такой транзакции получает (A) любой опцион пут, колл, стрэдл или другой вариант или привилегию покупки ценной бумаги у другой ценной бумаги или продажи ценной бумаги другому без обязательства делать так; или (B) любой фьючерсный продукт на ценную бумагу; или

«(2) любая транзакция в связи с какой-либо ценной бумагой, в отношении которой у него прямо или косвенно есть интерес в любом (А) таком пут, колл, стрэддл, опцион или привилегия; или (B) такой фьючерсный продукт с ценными бумагами; или

«(3) любая транзакция с какой-либо ценной бумагой за счет любого лица, которое, как он имеет основания полагать, имеет и которое фактически имеет, прямо или косвенно, любую заинтересованность в любом (А) таком пут, колл, стрэддл, опцион или привилегия; или (B) такой фьючерсный продукт в отношении такой ценной бумаги.”

Подсек. (с). Паб. L. 111–203, §929L (1) (C), добавлено «брокер, дилер или» после «незаконно для любого».

Паб. L. 111–203, §929L (1) (A), заменено «кроме государственных ценных бумаг» на «зарегистрированные на национальной фондовой бирже».

Подсек. от (d) до (i). Паб. L. 111–203, §929X (b), добавлен подст. (d) и изменили название бывших подразделов. (d) — (h) как (e) — (i), соответственно. Бывший подст. (i), относящийся к ограничению полномочий Комиссии, переименован в (j).

Подсек.(j). Паб. L. 111–203, §929X (b) (1), переименованный в подст. (i) в отношении ограничения полномочий Комиссии, как (j).

Паб. L. 111–203, §763 (g), добавлен подст. (j) относящиеся к правилам, относящимся к свопам на основе ценных бумаг.

Паб. L. 111–203, §762 (d) (2) (B), который направил поправку к подст. (i) вычеркиванием «(как определено в разделе 206B Закона Грэмма-Лича-Блайли)», было выполнено вычеркивание после «соглашений об обмене на основе ценных бумаг» в подст. (j) относящиеся к ограничению полномочий Комиссии, чтобы отразить вероятные намерения Конгресса и изменение определения подст.(i) как (j) от Pub. L. 111–203, §929X (b) (1). См. Выше и дату вступления в силу поправок 2010 г. ниже.

2000 — Подсек. (a) (2) — (5). Паб. L. 106–554, §1 (a) (5) [раздел III, §303 (b)], измененные пар. (2) — (5) в целом. До внесения изменений в пар. Пункты (2) — (5) читать следующим образом:

«(2) Осуществлять, самостоятельно или с одним или несколькими другими лицами, серию транзакций с любой ценной бумагой, зарегистрированной на национальной бирже ценных бумаг, создающих фактическую или кажущуюся активную торговлю такой ценной бумагой или повышающих или понижающих цену такой ценной бумаги, для с целью побуждения к покупке или продаже такой ценной бумаги другими лицами.

«(3) Если дилер или брокер, или другое лицо продает или предлагает для продажи, или покупает, или предлагает купить ценную бумагу, побуждать к покупке или продаже любой ценной бумаги, зарегистрированной на национальной бирже ценных бумаг, путем обращения или распространения в обычная практика обмена информацией о том, что цена любой такой ценной бумаги будет или может вырасти или упасть из-за рыночных операций одного или нескольких лиц, проводимых с целью повышения или понижения цен на такую ​​ценную бумагу.

«(4) Если дилер или брокер, или другое лицо, продающее или предлагающее для продажи или покупающее или предлагающее приобрести ценную бумагу, делать в отношении любой ценной бумаги, зарегистрированной на национальной фондовой бирже, с целью побуждения к покупке или продаже о такой безопасности, любое заявление, которое в то время и в свете обстоятельств, при которых оно было сделано, было ложным или вводящим в заблуждение в отношении любого существенного факта, и которое он знал или имел разумные основания полагать, было ложным или вводящим в заблуждение.

«(5) За вознаграждение, полученное прямо или косвенно от дилера или брокера, или другого лица, продающего или предлагающего для продажи или покупки или предлагающего приобрести ценную бумагу, чтобы побудить к покупке или продаже любой ценной бумаги, зарегистрированной на национальных ценных бумагах обмен посредством распространения или распространения информации о том, что цена любой такой ценной бумаги будет или может вырасти или упасть из-за рыночных операций одного или нескольких лиц, проводимых с целью повышения или понижения цены такой ценной бумаги .”

Подсек. (б) (1). Паб. L. 106–554, §1 (a) (5) [раздел II, §205 (a) (1) (A)], добавлен «(A)» после «приобретает» и заменен «; или (B) любой фьючерсный продукт на ценную бумагу; или «для»; или».

Подсек. (Би 2). Паб. L. 106–554, §1 (a) (5) [раздел II, §205 (a) (1) (B)], добавить «(A)» после «доли в любом» и заменить «; или (B) такой фьючерсный продукт с ценными бумагами; или «для»; или».

Подсек. (б) (3). Паб. L. 106–554, §1 (a) (5) [раздел II, §205 (a) (1) (C)], добавить «(A)» после «доли в любом» и «; или (B) такой фьючерсный продукт с ценными бумагами »после слова« привилегия ».

Подсек. (грамм). Паб. L. 106–554, §1 (a) (5) [раздел II, §205 (a) (2)], определяющий существующие положения как пар. (1), после слов «будущая поставка» добавлено «кроме фьючерсного продукта с ценными бумагами» и добавлен п. (2).

Подсек. (я). Паб. L. 106–554, §1 (a) (5) [раздел III, §303 (c)], добавлен подст. (я).

1990 — п. (час). Паб. Л. 101–432 добавлен пп. (час).

1982 — Подраздел. (е). Паб. L. 97–303, §3 (1), замененный «Положения пункта (а) не применяются» на «Положения этого раздела не применяются».

Подсек. (грамм). Паб. L. 97–303, §3 (2), добавлен подст. (грамм).

Эволюция усовершенствованных постоянных манипуляторов

Манипуляции Кремля в социальных сетях издалека во время президентских выборов в США в 2016 году пошатнули веру американцев в демократию и подорвали доверие пользователей к платформам социальных сетей. С 2016 года авторитарные режимы во всем мире и ряд внутренних игроков США переняли методы Кремлевской подрывной деятельности в социальных сетях.Пропагандисты Путина продвинули искусство, и теперь фирмы по связям с общественностью, политические кампании и богатые используют более совершенные технологии для достижения своих манипулятивных целей.

Продвинутых постоянных манипуляторов (APM), обладающих ресурсами, талантами и технологиями для усиления своего влияния в течение длительного периода, будет продолжать расти в количестве и изощренности, следуя аналогичному прогрессу, наблюдаемому в мире хакерства — от отдельных хакеров до преступников до экстремистов. национальным государствам.Изучение того, где возникли онлайн-манипуляции, и участников, продвигающих каждое новшество в ремесле и технологии, показывает, что доминирующие манипуляторы будущего будут стремиться взять открытые системы и сделать их закрытыми.

Небольшая заметка. Поговорка времен борьбы с терроризмом остается важным напоминанием, когда мы погружаемся в эволюцию ППМ: «Один террорист — борец за свободу другого». Каждый актер, обсуждаемый в этих поколениях манипуляций, часто рассматривается через одну или несколько линз в зависимости от аудитории и от того, кого актер защищает.В этом посте не рассматриваются мотивы или оправдания каждого действующего лица, но основное внимание будет уделено прогрессу, достигнутому каждым актером в манипуляциях в социальных сетях.

Щелкните, чтобы развернуть

Поколение 1: нарушение работы системы

Хакеры первыми осознали, как нарушить работу Интернета, и использовали социальные сети для изменения общественного мнения. Хактивисты, работающие в коллективах, впервые применили атаки типа «отказ в обслуживании» для подавления информации или асимметричного наказания своих оппонентов, но, что более важно, они продемонстрировали силу доксинга.Взлом и разглашение информации с целью влияния стали отличительной чертой слабо сформированных, часто анонимных коллективов хактивистов, которые, обладая общим делом, немного талантом и небольшим количеством ресурсов, предлагали публичную прозрачность в качестве противодействия якобы коррумпированным правительствам, крупным корпорациям и т. Д. брокеры со скрытой властью. Платформы социальных сетей позволяли практически любому, у кого было подключение к Интернету и учетная запись, нарушать правила, раскрывая секреты.

Поколение 2: использование системы

Экстремистские группы доминировали во втором поколении манипуляций в социальных сетях.От первых веб-сайтов и форумов «Аль-Каиды» до «Аль-Каиды» в набегах Ирака на YouTube и скоординированного использования Исламским государством многих платформ социальных сетей — террористические группы постепенно обновляли свое влияние в Интернете, используя экосистемы социальных сетей для продвижения, вербовки, внушения идей и действий. на многих континентах.

Экстремистские группы продемонстрировали силу использования всего спектра платформ социальных сетей для размещения контента, распространения сообщений, координации логистики и доставки новобранцев на поля сражений.На пике своего развития Исламское государство продвинулось к следующему инновационному шагу — перемещению членов и сторонников в приложение собственной разработки в качестве обходного пути контроля, внедряемого компаниями социальных сетей. Отсутствие технических талантов ограничивало их способность достичь этой вехи. Универсально презираемое Исламское государство было бы вытеснено из любого магазина приложений, но группа понимала, что будущие поколения будут преследовать для усиления своего влияния — контроль онлайн-аудитории.

Поколение 3: Искажение системы

Когда хактивистские группы использовали хакерские атаки для усиления влияния, а популистские восстания Арабской весны и Исламского государства использовали социальные сети для свержения учреждений, Россия признала возможность обновить свою старую систему демократических подрывных действий под названием «Активные меры для кибер-века».Советский Союз освоил искусство kompromat и дезинформации в эпоху аналоговых технологий, и Россия теперь могла использовать Интернет и его порождение, социальные сети, для быстрого искажения информационного ландшафта издалека.

Кремлевские хакерские группы Fancy Bear и Cozy Bear, встроенные в их разведывательные службы, проводили широкомасштабные стратегические взломы компромата на враждебных западных политических кандидатах. Их государственные пропагандистские службы активно распространялись на таких сайтах, как YouTube, где публикации в социальных сетях скрывали российское происхождение контента.Прежде всего, Кремль построил и продвинул «ферму троллей», систему продвижения в социальных сетях полного спектра, лучше обеспеченную ресурсами и укомплектованную персоналом, чем медиа-батальон Исламского государства, с дополнительным изюминкой — скрытые персонажи, которые выглядели и говорили так же, как и аудитория, на которую они нацелены. . Россия также объединила реальный и виртуальный миры, наняв реальных людей. Они вербовали невольных агентов влияния и устраивали физические события по своему собственному замыслу в целевой группе населения. В общем, Россия органично соединила виртуальный и физический миры за счет интеграции и сосредоточения общегосударственной системы дезинформации, искажающей западное восприятие реальности и изменяющей результаты выборов.

Поколение 4: доминирование над системой (текущий день)

Эффективность кампаний Кремля по дезинформации в социальных сетях признана во всем мире, что привело к повсеместному принятию их подхода. Четвертое поколение манипуляций в социальных сетях идет полным ходом, и подрывное онлайн-искусство России будет продвигаться теми, у кого достаточно ресурсов, чтобы поддерживать лучшую науку. «Троллинг как услуга» появился для политических кампаний, групп политических действий, фирм по связям с общественностью и сверхбогатых.Эти элитные брокеры, обладающие информационной властью, используют свои огромные ресурсы, чтобы либо арендовать необходимые услуги влияния, либо создать свои собственные возможности влияния. Они доминируют над всем информационным ландшафтом, используя передовые технологии для агрегирования огромных объемов данных об аудитории, проводят вычислительную пропаганду и в худшем случае изобретают правдоподобные цифровые подделки, предназначенные для создания повествований. Эти влиятельные лица в социальных сетях представляют собой серьезную проблему для платформ социальных сетей, поскольку они знают, понимают и адаптируются к изменениям в условиях обслуживания платформы.

Поколение 5: владение системой

Следующее, пятое поколение онлайн-манипуляций еще не наступило, но оно быстро настигнет авторитарные страны, прежде чем мигрировать на Запад. Грядущая волна манипуляций возникает из двух сходящихся явлений: (1) разделение Интернета и приложений социальных сетей и (2) технологические достижения в области искусственного интеллекта (ИИ).

В ходе исследования книги « Messing With The Enemy » я пришел к выводу, что Интернет свел нас всех вместе, а теперь социальные сети разрывают нас.Бесконечная погоня за предпочтениями через современные платформы социальных сетей привела к национализму в социальных сетях, когда цифровые племена виртуально собираются и изолируются в пузыре предпочтений собственного дизайна, формируя свою реальность с помощью предпочтительной информации, а не фактической информации. Эти пузыри предпочтений усугубляют недавнее возрождение популистского национализма в мире, когда общества все больше отвергают глобальный мультикультурализм и вместо этого ищут комфорта и общаются с людьми, которые похожи друг на друга и разговаривают друг с другом.

Сегодня в Интернете все чаще появляются разделы, основанные на индивидуальном стремлении и коллективном агрегировании культурных, идеологических и национальных предпочтений. Авторитарные государства, которые часто называют «балканизацией Интернета», все чаще стремятся контролировать информационную систему, питающую своих людей, и владеть ею. Недавние испытания России по отключению от глобального Интернета и замене его контролируемой национальной платформой указывают на то, что может быть впереди.

Демократии не защищены от этого разделения.Недавно консерваторы осудили предполагаемую предвзятость поисковых систем и платформ социальных сетей против них, несмотря на небольшое количество доказательств или свидетельств, противоречащих этому делу. Стив Бэннон, сторонник смерти административного государства, любопытно предложил национализировать Facebook и Google — любопытная позиция, которая наносит ущерб крупным интернет-компаниям и компаниям социальных сетей, вероятно, заставляя избирателей перебраться в более мелкие цифровые анклавы, созревшие для влияния. Политические партии и их эксперты предлагают своей аудитории перейти к приложениям, которые дадут пользователям определенное мировоззрение, лишенное возражений и опровержений, в то время как пользователи добровольно передают свою личную информацию и сообщения владельцам приложений.Другое название для этого — идеологическая манипуляция скрытой рукой или то, что я называю «Начало социальных сетей».

Регулирующий режим Китая в течение некоторого времени устанавливал условия для потоков информации к их людям. Цензура в Китае будет продвигаться через два дополнительных технологических внедрения. Китай всего за пару лет догнал мир в области искусственного интеллекта (ИИ) и вскоре может превзойти Запад в этой области. Более того, их правительство будет использовать эти достижения в области искусственного интеллекта, чтобы быстро просматривать данные о гражданах и обнаруживать речь, которая угрожает режиму.Этот искусственный интеллект также будет иметь фундаментальное значение при внедрении в Китае системы социальной оценки. Уже сейчас социальная оценка будет стимулировать определенные типы речи, создавая самоцензуру, которая формирует предпочтительную реальность или желаемый дизайн восприятия государством. Запад может быть невосприимчив к китайской системе социальной оценки, основанной на искусственном интеллекте, вначале, но многонациональным корпорациям будет сложно не адаптироваться к методам Китая и не сочетать их с существующими финансовыми системами оценки.В поисках доступа к крупнейшему рынку мира и постоянному поиску количественных методов оценки и снижения рисков западные компании могут постепенно принять китайскую модель и тем самым вернуть эти методы обратно в Северную Америку и Европу. Американцы, желающие получить эффективный доступ к товарам и услугам, могут заручиться социальной оценкой частного сектора, в то время как они борются с надзором и регулированием со стороны своих демократических правительств. Если это пятое поколение информационных манипуляций осуществится, западные демократические институты будут отставать от авторитарных режимов и транснациональных корпораций в установлении мировых норм.

.