Маргинальность и маргинальные группы: Теоретические подходы к анализу новых маргинальных групп Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Теоретические подходы к анализу новых маргинальных групп Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

сту специалистов закупок. Можно включить в программу прохождение стажировки по размещению заказов для государственных и муниципальных нужд [1]. Стажировка может являться как самостоятельным видом дополнительного профессионального образования, так и частью профессиональной переподготовки или повышения квалификации. Основная цель стажировки — это изучение передового опыта, приобретение профессиональных навыков, формирование и закрепление на практике профессиональных знаний, умений и навыков, полученных в результате теоретической подготовки, для выполнения обязанностей по

занимаемой должности или решения новых профессиональных задач. Поэтому при проведении обучения нужно учитывать специфику деятельности каждой организации в отдельности, разграничивать и проводить обучение с учетом их пожеланий.и http://terra.ucoz.net/_ld/2/259_of66.pdf (дата обращения 28.11.2013).

УДК 316.4.06

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К АНАЛИЗУ НОВЫХ МАРГИНАЛЬНЫХ ГРУПП

© К.В. Конышева1, Н.М. Струк2

Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.

Приведены результаты теоретического исследования маргинальности и маргинальных групп, особенности их стратегий поведения. Рассмотрены основные теории маргинальности в классическом варианте этнокультурных взаимоотношений, а также новые теоретические разработки. Выявлен эвристический потенциал изучения новых маргинальных групп. Библиогр. 6 назв.

Ключевые слова: маргинальность; маргинальные группы; стратегии поведения; социальные процессы; социальные изменения.

THEORETICAL APPROACHES TO NEW MARGINAL GROUPS ANALYSIS K.V. Konysheva, N.M. Struk

Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.

The article dwells on the results of theoretical studies of marginality and marginal groups, on the features of their behavioral strategies in particular. It treats the basic theories of marginality as a classic version of ethno-cultural relations as well as new theoretical developments. Heuristic research potential of new marginal groups is revealed. 6 sources.

Key words: marginality; marginal groups; behavioral strategies; social processes; social changes.

Качественную характеристику общества как социального организма определяет социальная структура, которая представляет собой устойчивые элементы, направленные на воспроизводство социальной системы. Состояние современной социальной структуры российского общества все больше определяется появлением новых социальных групп, а в теории определяется сформировавшейся концепцией маргиналь-ности.

Изменения в социальной структуре и возрастающая социальная дифференциация, а также кризис основных социальных институтов приводят к появлению новых социальных групп, которые начинают все больше влиять на социальные процессы. В основном это группы, характеризующиеся маргинальным поведением и соответствующей жизненной стратегией. Целью данной статьи и является анализ основных особенностей новых маргинальных групп и стратегий их поведения.

1Конышева Ксения Вячеславовна, соискатель, тел.: 89643575003, e-mail: [email protected] Konysheva Ksenia, Competitor for a scientific degree, tel.: 89643575003, e-mail: [email protected]

2Струк Наталия Максимовна, кандидат философских наук, доцент кафедры социологии и социальной работы, тел.: 89025143862, e-mail: [email protected]

Struk Natalya, Candidate of Philosophy, Associate Professor of the Department of Sociology and Social Work, tel.: 89025143862, e-mail: [email protected]

Понятие «маргинальность», «маргинальные группы», «маргинальный индивид» претерпели значительные изменения и переосмысливались исходя из разных социальных условий и воззрений того или иного социолога.

Процессы маргинализации анализировались в разные годы в трудах Г. Зиммеля, К. Маркса, Э. Дюрк-гейма, М. Вебера. Так, Г. Зиммель, анализируя взаимодействия двух культур, описал социальный тип чужака. Э. Дюркгейм отмечал неустойчивость и противоречивость ценностно-нормативных установок индивида. Маргинальность не фиксировалась еще как отдельная социологическая категория, но этими учеными были сформулированы причины в социальных процессах, которые привели к возникновению состояния маргинальности в обществе и социальных группах. Проблема маргинальности исследуется, прежде всего, с позиций структурного подхода и тех изменений, которые происходят в социальной структуре общества. М. Вебер трактует маргинальность через возникновение новых сообществ (профессиональных, статусных, религиозных и др.), отличающихся по поведению и выбранному стилю жизни от формально признанных социальных групп. Между новыми и имеющимися группами существует определенная социальная связь, посредством которой возможен процесс выравнивания социальной структуры.

Понятия «маргинальности» и маргинальной личности разработал представитель Чикагской школы Р. Парк, анализируя проблему маргинальности с позиции культурного подхода. В своей работе «Человеческая миграция и маргинальный человек» Р. Парк определил маргинальность как положение индивидов, находящихся на границе двух различных, конфликтующих между собой культур. Объектом его изучения стали в первую очередь мигранты, а также негритянское население Чикаго. Изучая трудности адаптации мигрантов к новой культурной среде и сложности, с которыми они сталкиваются, Р. Парк пришёл к выводу, что маргинальность — это положение в социальной структуре, которое характеризуется конфликтом, вызванным нахождением индивида или социальной группы в пограничной ситуации, вызванной нахождением между двумя и более культурными образцами. Нахождение в пограничной ситуации Р. Парк называет маргинальной ситуацией, а индивида, находящегося на границе между двух культур, — маргинальным индивидом.

Р. Парк не только дал определение маргинально-сти, но и выявил психологические особенности маргинального индивида. Маргинальный индивид испытывает психологический кризис, ему свойственны такие психологические реакции, как одиночество, мечтательность, беспокойство о будущем, боязнь агрессии со стороны окружающих. Разумеется, и не маргинальный индивид может испытывать те же чувства, однако особенность кризиса маргинальной личности заключается в длительности и интенсивности подобных реакций.

В дальнейшем идею маргинальности как промежуточного положения между двумя культурами и особенностями поведения маргинального индивида про-

должил ряд российских и зарубежных социологов, а саму маргинальность, вызванную культурным конфликтом, определили как «культурную маргиналь-ность». Исходя из специфического положения маргинального индивида в ситуации «культурной маргинальности», проявляются специфические особенности стратегий поведения, направленные на адаптацию в новых условиях. Так, Н.Г. Маркова в статье «Проблемные ситуации современной маргинальной личности и пути снятия напряжения адаптации» [2] рассматривает мигрантов и стратегии поведения, которые применяются маргинальными индивидами. Выделяется четыре типа индивидуального реагирования в условиях межкультурного контакта: «переход», шовинизм, маргинальность и «посредничество». Стратегия перехода основана на том, что маргинальный индивид воспринимает новую культуру как лучшую по отношению к его домашней культуре, он начинает ассоциировать себя с новыми культурными условиями. В пример приводятся студенты, проходящие практику за рубежом и желающие остаться на постоянное место жительства в принимающей стране. Шовинистическая стратегия основана на осознании того, что «чуждая» культура является неприемлемой, неправильной и в полной мере «чуждой», при этом «домашняя» культура воспринимается как эталонная. Маргинальная стратегия поведения характеризуется так называемым «маргинальным синдромом», который выражается в том, что личность не ассоциирует себя ни с «домашней», ни с «чужой» культурой. «Маргинальный синдром» может перетекать в стратегию «посредничества», которая основывается на том, что маргинальный индивид самостоятельно отбирает те или иные особенности «принимающей» культуры, синтезирует и комбинирует её черты, при этом не отказывается от собственной «домашней» культуры. Применяя стратегию «посредничества», маргинальный индивид приобретает опыт правильных способов реагирования и адаптации к новой культурной среде, между тем как остальные формы основаны на конфликте. Стратегии поведения маргинальной личности, таким образом, базируются на желании прекращения конфликта или придания конфликту другой смысловой нагрузки (как с шовинистической стратегией поведения), при этом целью является нахождение новой идентичности в новых условиях. Причины принятия той или иной стратегии поведения в маргинальной ситуации могут быть различны и зависят от качественных характеристик. Стратегии поведения маргинальных групп имеют активный, динамичный характер, который вызван необходимостью быстрой адаптации к условиям новой культурной среды. Главными характеристиками маргинальной ситуации и особенностями маргинального индивида и социальной группы, таким образом, выступают несколько основных понятий, таких как:

— неукоренённость в социальной структуре индивида или социальной группы;

— специфический характер взаимодействий с социальной средой, выражающийся в социальной дистанции между основными социальными институтами

и маргинальными группами и индивидами;

— кризис идентичности, связанный с деформацией прежних установок самоидентификации и необходимостью в краткий период приобретения новой идентичности, которая позволила бы наиболее успешно адаптироваться к новым условиям;

— нахождение «вне системы» основных форм перераспределения различных ресурсов и борьба за приобретение основных форм капитала, которая требует от маргинального индивида или социальной группы быстрого реагирования на любые социальные изменения;

— особенности выбора стратегий поведения, продиктованные как специфическим положением в социальной структуре, так и личностными особенностями, характерными для маргинальной ситуации. Стратегии поведения носят активный, иногда агрессивный характер.

Данные характеристики маргинальной ситуации легли в основу современных теорий маргинальности, которые не относят к маргинальным группам и маргинальным индивидам исключительно мигрантов, или «культурных гибридов» (например, метисов). Анализ маргинальности и маргинальных групп, не включающий межкультурный аспект, стал возможен благодаря масштабным социальным изменениям, которые вызвали появление новых теоретических концепций, основанных не на межкультурном взаимодействии, а на распределении символического, экономического и политического капитала в социальной структуре и борьбе за этот капитал между социальными группами, в которой принимают участие и маргинальные группы. Маргинальность в этом подходе — это не некое состояние «промежуточности», а скорее характеристика социальной позиции, выражающейся во внесистемном и внеинституциональном положении социальной группы. При подобном подходе к маргинальности и маргинальной ситуации основным аспектом становится де-привация, обычно рассматривающая явления маргинальности среди людей без определенных занятий и места жительства, однако методологически такой подход не совсем верен, поскольку те же бездомные обладают определённым местом в социальной структуре, у них может быть чёткая самоидентификация как себя, так и своей социальной роли и статуса, более того, эта группа устойчива и обычно неизменчива в отличие от маргинальной группы с её динамичными стратегиями поведения и кризисом идентичности.

Теоретической основой, подтолкнувшей к изучению новых маргинальных групп, являются теоретические концепции таких современных социологов, как П. Бергер, Т. Лукман, П. Бурдье, З. Бауман, которые в своих работах, посвящённых современности и социальным изменениям, анализируют причины появления новых маргинальных групп. П. Бергер и Т. Лукман в совместной работе «Социальное конструирование реальности» приводят пример маргинальности не только как позицию, занимаемую национальными меньшинствами, но и как позицию, в основе которой лежат личные мировоззренческие представления, приводя в пример интеллектуалов: «….Его мы можем

определить как эксперта, экспертиза которого не является желательной для общества в целом. Это предполагает переопределение знания vis a vis к «официальному» учению, то есть это нечто большее, чем просто отклонение в интерпретации последнего. Поэтому интеллектуал, по определению, оказывается маргинальным типом. Был ли он сначала маргиналом, чтобы затем сделаться интеллектуалом (как это было в случае со многими еврейскими интеллектуалами на современном Западе), либо его маргинальность была прямым следствием интеллектуальных аберраций (как в случае подвергнутого остракизму еретика) — нас сейчас не интересует. В любом случае его социальная маргинальность выражает отсутствующую теоретическую интеграцию в универсум его общества. Он оказывается контр-экспертом в деле определения реальности» [5, с.325]. Таким образом, мировоззренческая позиция маргинального индивида оказывается вне институализированных норм и находится в своеобразном вакууме. Маргинальный индивид в данном случае, как указывают авторы, может создавать собственный мир, входить в группу подобных ему интеллектуалов, но для общества в целом он будет являться девиантом и «чужаком». Подобные маргинальные группы замыкаются в себе, для них девиантные идеи, не принимаемые обществом, становятся объективной реальностью, а весь внешний мир начинает восприниматься враждебно. Стратегия поведения индивидов и подобных маргинальных групп будет основана на защите от угроз внешней среды, а внешняя среда, то есть общество, будет видеть угрозу в подобных маргинальных группах. Возможным выходом из подобной маргинальной ситуации может являться, например, революция, которая несёт в себе возможность воплотить идеи маргинальной группы в жизнь, а значит, получить то влияние на общественную жизнь, которое при нахождении в маргинальной ситуации невозможно. Легитимизация идей или образа жизни, а значит, получение символической власти в обществе представляет собой выход из маргинальной ситуации, который желает каждая маргинальная группа и маргинальный индивид. Маргинальная группа, таким образом, не просто хочет интегрироватся в общественную жизнь, но и влиять на эту жизнь.

Взгляды П. Бергера и Т. Лукмана в большей степени сочетаются с теорией власти и различных видов социального капитала П. Бурдье, хотя он и не упоминал сам термин маргинальность и маргинальная группа. Его идеи относительно распределения различных видов капиталов в социальной структуре дают нам возможность более глубоко осмыслить стратегии поведения маргинальных групп в социальном поле. В своей работе, посвящённой политическому полю, П. Бурдье определяет его как «пространство, в котором происходят борьба и взаимодействие агентов, групп и классов, обладающих различными габитусами и капиталами. В поле политики борьба ведется за ресурсы, включая ресурс, позволяющий выделять и номинировать своих и чужих, друзей и врагов» [6, с.228]. Маргинальные группы, таким образом, также борются за политический, символический и другие виды капита-

лов, но их отличие от немаргинальных групп заключается в том, что маргинальные группы не являются системными игроками в борьбе за капитал и вынуждены применять специфические стратегии для того, чтобы прочно укорениться в социальном поле, при этом, данные стратегии отличаются своей новизной.

Существует довольно много примеров, показывающих стратегии маргинальных групп, часть из этих примеров лежит в политическом поле, так как оно особенно ярко представляет собой пример борьбы за власть. Маргинальные группы, находящиеся на внесистемных позициях относительно, например, парламентских партий, стремятся завоевать место внутри системной политики. Для этого они, привлекая электорат, могут постоянно менять политические взгляды исходя из актуальности тех или иных политических течений и их популярности. Подобные политические маргинальные группы отличаются от просто внесистемных партий, и это отличие кроется в природе маргинальности, оно выявляется на институциональном и символическом уровне. Обычные внесистемные политические движения(например, внепарламентские партии или политические движения) могут иметь устойчивую идеологию и стратегии поведения в политическом поле, маргинальные же группы постоянно меняют стратегии поведения и могут быстро сменить свою идеологическую платформу.

З. Бауман в своей работе «Индивидуализированное общество» [4] рассматривает маргинальные группы и маргинальность в рамках современности и концепции «индивидуализированного общества». Его теория объясняет неустойчивость идентичности маргинальных групп и характер их стратегий поведения, которые отличаются от традиционных маргинальных групп. По мнению З. Баумана, современность характеризуется индивидуальным социальным неравенством и разрушением базовых классовых признаков, которые ранее служили для консолидации классов. Уход от коллективных действий в пользу индивидуальных интересов влечёт за собой отсутствие социальных границ в стратегиях поведения и автономиза-цию социальной структуры, где каждый становится «чужаком». З. Бауман, считал, что маргинализация -это процесс распада структурных связей, появление «текучих» социальных позиций, которые характеризуются своей изменчивостью и неопределённостью. Маргинальные группы — это не устойчивые социальные группы, а некий ситуативный слой, который возникает стихийно, при наличии каких-либо кризисных ситуаций и служит временной основой для консолидации индивидов.

Анализируя теории таких социологов, как З. Бауман, П. Бергер, Т. Лукман, П. Бурдье, можно дать определение маргинальных групп, основанное на их особенностях, сформированных данными авторами. Маргинальные группы — это группы, характеризующиеся отсутствием чётких социальных позиций, продиктованных их специфическим положением в социальной структуре, находящиеся во внеинституциональ-ном и внесистемном поле, при этом, включенные в борьбу за власть и различные виды капиталов. Харак-

теризуются маргинальные группы ситуативным и временным характером, структурной неопределенностью, в то же время консолидируясь в отстаивании пусть временных, но своих позиций и интересов. Отличительной особенностью маргинальных групп являются их специфические стратегии поведения, которые основываются именно на неопределённости и неукоренённости в социальной структуре. Стратегии поведения находятся в постоянной динамике, они постоянно меняются в зависимости от той или иной ситуации, могут носить абсолютно разный характер, но действия в рамках подобных стратегий всегда динамичны и интенсивны. По мнению З. Баумана, маргинальные группы имеют особое распространение в индивидуализированном обществе, где долговременные и слаженные коллективные действия невозможны из-за возрастающего индивидуализма, а маргинальные группы являются теми группами, где консолидация возможна, но лишь временная и на ситуативной основе. З. Бауман считал, что маргинальные группы предназначены для попытки решения каких-либо проблем, они могут выражаться стихийно и служат скорее неким импульсивным коллективным действием.

Появление маргинальных групп вызвано дисфункциональными, кризисными процессами в основных социальных институтах, когда институциональная власть ослабевает, а сами социальные институты не способны решать свои основные задачи из-за ослабления их влияния на социальную жизнь общества и дисфункции механизма реализации основных целей. Следует отметить, что маргинальная группа — это не всегда исключительно импульсивное коллективное действие. По нашему мнению, маргинальная группа -это группа, находящаяся во внесистемном и внеинсти-туциональном положении относительно основных социальных институтов, но при этом активно стремящаяся институализироваться, выступая за присвоение всех видов социального капитала. Такие маргинальные группы характеризуются следующими признаками:

— внеинституциональным и внесистемным положением в социальной структуре;

— ситуативностью и динамичностью стратегий поведения. Стратегии поведения маргинальных групп направлены на приобретение всех видов капитала, но на стратегии, с помощью которых маргинальная группа борется за власть, влияют любые социальные изменения, которые заставляют маргинальную группу быстро изменять основную тактику для достижения целей;

— агрессивностью и динамичностью в борьбе за основные виды капиталов;

— отсутствием или быстрой изменчивостью оснований своих действий;

— быстрой реакцией на социальные изменения.

В настоящее время можно говорить о присутствии в социальном поле как традиционных маргинальных групп (например, мигранты), так и новых вынужденных маргинальных групп, процесс формирования и динамика изменений которых требуют более тщательного осмысления. Представляя собой социальный фено-

мен в российской реальности, маргинальность проявляется неопределенностью социальной структуры и характерна для всех социальных групп общества, что в свою очередь увеличивает социальную энтропий-ность. Возникновение в российском обществе новых социальных вынужденных маргинальных групп связано с изменениями в социальной структуре, в производственном секторе экономики и как следствие с ухудшением материального состояния большинства населения, перемещающегося в поисках работы. Стали меняться традиционные нормы и ценности, статусное положение социальных групп, члены которых все больше определялись маргинальностью позиции в общественном процессе. В первую очередь это коснулось социально-профессиональных групп, столкнувшихся с изменением своего статуса, чаще всего с его понижением, что привело в большинстве случаев к распаду этих групп и переходу их в состояние марги-нальности. И таких групп в российском обществе сегодня достаточное количество — мигранты, вынужден-

ные переселенцы, безработные, выпускники профессионального образования, представители малого бизнеса, интеллигенции и группы элит, не определившихся в своих ценностях и отношениях к стране. Новые маргинальные группы играют все более заметную роль в общественном развитии, институциализируя свои потребности и интересы, осваивая новое для них социальное пространство. И это освоение не всегда совпадает с ожиданием общества и с ожиданием самих маргинальных групп. При прочих позитивных условиях развития общества большинство этих групп (исключая криминальные) могли бы стать ресурсом качественного и рационального обновления социальной структуры в новой социально-экономической модели общественного развития и преодолеть свое маргинальное состояние. Это возможно при целенаправленном управленческом воздействии на факторы, детерминирующие маргинальность как социальное явление, и трансформации маргинальных групп в легитимные социальные группы.

Статья поступила 05.02.2014 г.

Библиографический список

1. Стоунквист Э.В. Маргинальный человек. Исследование личности и культурного конфликта // Современная зарубежная этнография: реферативный сб. М., 1979. С.90-112.

2. Маркова Н.Г. Проблемные ситуации современной маргинальной личности и пути снятия напряжения адаптации // Мир психологии. 2008. №4. С139-148.

3. Шибутани Т. Социальная психология. Ростов н/Д: Феникс, 1998. 544 с.

4. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2005. 390 с.

5. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. 323 с.

6. Бурдье П. Социология социального пространства. М.: Институт экспериментальной социологии. СПб.: Алетейя, 2007. 288 с.

УДК 33 ББК 65.291

ИРКУТСК КАК ОПОРНЫЙ ПУНКТ МЕЖДУНАРОДНОГО ТРАНСПОРТНО-ЛОГИСТИЧЕСКОГО КОРИДОРА «ЗАПАД-ВОСТОК»

© А.В. Рябченкова1

Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.

В соответствии со стратегией развития транспортно-логистического комплекса Российской Федерации город Иркутск в силу своего географического расположения должен стать одним из основных опорных пунктов транспорт-но-логистического коридора «запад-восток», так как имеет статус города — регионального центра. Ил. 3. Табл. 5. Библиогр.3 назв.

Ключевые слова: опорный пункт; стратегия развития; интеграция; инновационные технологии.

IRKUTSK AS A FOOTHOLD OF INTERNATIONAL TRANSPORT AND LOGISTICS CORRIDOR «WEST-EAST» A.V. Ryabchenkova

Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.

Due to its geographical location and in accordance with the development strategy of the transport and logistics complex of the Russian Federation the city of Irkutsk is to become one of the main footholds of the transport and logistics corridor «East-West » since it has the status of the city and a regional center. 3 figures. 5 tables. 3 sources.

Key words: foothold; development strategy; integration; innovative technologies.

1Рябченкова Антонина Васильевна, доцент кафедры градостроения, тел.: 89834048159, e-mail: [email protected] Ryabchenkova Antonina, Associate Professor of the Department of Urban Planning, tel.: 89834048159, е-mail: [email protected]

К вопросу о структурной маргинальности в российском обществе Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ

О.Н. Галсанамжилова

К ВОПРОСУ О СТРУКТУРНОЙ МАРГИНАЛЬНОСТИ

В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ

В статье раскрывается содержание понятия структурной маргинальности, дается характеристика основных переходных и периферийных маргинальных групп в российском обществе. Делается вывод, что увеличиваются маргинальные группы мигрантов, беженцев, социальных аутсайдеров, представителей «социального дна», в результате процесса маргинализации в обществе растет напряженность, экстремизм, национализм.

Структурная маргинальность в социальном пространстве

Понятие маргинальности связано с социальным пространством и фиксирует его особые места. Специфика этих мест, как и специфика занимающих их групп — позиционная, она состоит в особенности пространственного положения и выводится из него. В общем виде, маргинальность указывает на место в социальном пространстве, при этом системы отсчета могут быть различными, и поэтому важно определить, относительно чего определяется местоположение социального субъекта. Так, например, для определения маргинальных групп могут быть использованы различные критерии: экономические, социальные, политические, идеологические. Или такие подсистемы, как классы, этнические, демографические, профессиональные и другие группы: в каждом конкретном случае носителями маргинального признака будут выступать разные элементы, в зависимости от социальной системы, избранной в качестве объекта исследования. Таким образом, маргинальные объекты меняются в зависимости от выбранного критерия дифференциации социального пространства. В связи с этим можно заключить, что понятие «маргинальность» не указывает на какой-то определенный объект, оно указывает на признак. В качестве признака исследуемое понятие может быть использовано для характеристики различных явлений. Таким образом, маргинальность — позиционное пространственное понятие, которое рассматривается в определенном социальном контексте и системе отношений.

Происхождение термина «маргинальность» вызывает дебаты в научном мире. Обратим внимание на то, что еще в 1928 г. Р. Парк ввел в обиход понятие «маргинальный человек» (Park 1928), что в свою очередь заложило основу классической концепции маргинальности. Это были исследования особенностей личности, находящейся на границе различных культур, про-

водимые чикагской социологической школой. У Парка понятие маргинальности (от лат. margo — край, граница, предел) означало положение индивидов, находящихся на границе двух различных, конфликтующих между собой культур, и служило для изучения последствий неадаптированности мигрантов, особенностей положения мулатов и других «культурных гибридов». В дальнейшем она была подхвачена, переработана исследователями, изучающими пограничные явления и процессы, и в итоге породила ряд научных направлений. Определенная методологическая универсальность, применимость к изучению многих социальных процессов, разнообразие контекстов употребления приводили к тому, что в разных условиях она каждый раз приобретала новое звучание и даже порой новый смысл, демонстрируя в то же время эвристическую плодотворность.

До сих пор в определении содержания понятия «маргинальность» возникает немало трудностей. Во-первых, в практике самого использования самого термина сложилось несколько подходов: в социологии, культорологии, экономике, социальной психологии и т. д., что придает данному понятию достаточно общий, междисциплинарный характер. Во-вторых, в процессе уточнения и эволюции понятия в социологии утвердилось несколько значений, связанных с различными типами маргинальности. В-третьих, его нечеткость, неопределенность делает сложным измерение самого явления, его анализ в контексте социального пространства.

Структурная маргинальность характеризует особое положение индивидов или социальных групп в иерархично структурированном социальном пространстве. Это либо промежуточное положение между социальными, структурными единицами, либо самое низкое положение в социальной иерархии. Структурная маргинальность означает два различных положения индивида или группы в социальной структуре, вследствие этого, как уже отмечалось выше, она подразделяется на два типа: маргинальность-переходность и маргинальность-периферийность.

Маргинальность, понимаемая как переходность, означает промежуточное положение социального субъекта в процессе перемещения от одной статусной позиции к другой. Структурная маргинальность-переходность характеризует противоречивость статусной позиции, которая, вместе с тем, не отрицает и не разрушает связи с другими элементами системы. Подобные маргинальные элементы являются полноправными единицами социального целого. Переходность маргинального субъекта может быть следствием двух разных процессов. В одном случае она возникает в результате процессов социальной мобильности, не связанных со структурными изменениями в метасистеме. В другом случае, маргинальность-переходность затрагивает общественную структуру, и возникновение маргинальных субъектов связано с процессами перехода от сложившейся социальной структуры к новой структуре общества. Маргинальность-переходность означает не просто переход из одной структуры в другую, она всегда предполагает незавершенность этого процесса. Это может рассматриваться как своеобразное «зависание» между различными структурами, неадаптированность маргинала к новым социальным условиям. Данный тип маргинальности «возникает в следующих случаях: при переходе индивида из одной среды в другую; при кардинальном изменении образа жизни, вида деятельности, системы социальной коммуникации; при смене социального, профессионального,

политического, религиозного статуса» (Социология труда 1993: 179). Таким образом, маргинальность-переходность характеризует определенные ситуации социальных перемещений и связана с маргинальным статусом субъекта как занимающего промежуточную позицию. Маргинальность-переходность характеризует, во-первых, положение маргинального субъекта, соотнесенное с определенным отрезком времени, во-вторых, состояние перехода от одного способа структурной устойчивости к другому.

Маргинальность, понимаемая как периферийность, характеризует периферийное положение субъекта в социальной иерархии, которое означает либо самое низкое положение в социальной структуре, либо положение на границе и за рамками функционального ядра в полиструктурной системе. Маргинальность-периферийность предполагает разрушение социальных связей, утрату объективной принадлежности к данной социальной общности. Вне общества, вне его социальной структуры в условиях неизбежной конкуренции в силу разных причин оказываются наименее приспособленные индивиды. «Конкурентный порядок поддерживается индивидом, но, испытывая неудачи и затруднения, индивид выбрасывается из него. Процесс постепенного устранения, в конце концов, приводящий индивида к «бегству» от требований общества, характеризуется пораженчеством, успокоенностью и смирением» (Мертон 1992: 91-93). Это приводит к образованию устойчивых периферийных маргинальных групп. Нисходящая социальная мобильность, доведенная до логического конца, образует социальные группы, находящиеся на «краю» социальной структуры и за границами социально-экономической системы (Стариков 1994: 88). Рассмотрим более детально, что включает в себя понятие маргинальности-периферийности.

Сразу подчеркнем, что это сложный вопрос, и существуют различные точки зрения на эту проблему. Для обозначения сложного конгломерата социальных групп, оказавшихся на самой низкой ступени социальной иерархии, в социологической литературе используют такие понятия, как «низший класс», «отверженные», «проблемные группы», «аутсайдеры». Общим признаком для представителей этих групп является то, что они находятся на обочине социальной организации общества. Ряд авторов определяют их как деклассированных и исследуют с этой точки зрения (Стариков, Шапталов, Галкин).

Деклассирование в рамках маргинальности-периферийности понимается как выход на границу классовой стратификации в целом. Деклассированные группы рассматриваются как отдельная социальная общность, которая формируется на основе ряда признаков, присущих, главным образом, (но не исключительно) ее представителям.

Сущностный признак деклассированных слоев состоит в том, что они находятся вне производства и на периферии социальной структуры. В качестве критерия данных маргинальных групп называется неучастие в производственном процессе, невыполнение общественных функций, необладание социальным статусом (На изломах… 1987). Индивиды из низших социальных слоев, в определенной степени, представляют собой продукты распада компонентов социальной структуры. Данные социальные слои нигилистически относятся к санкционированным законом формам поведения и культурным стандартам референтного общества.

Маргинальная личность как представитель деклассированных слоев — это единица социального множества, воплощающая предельно общий, а, следовательно, предельно низкий для данного общества комплекс социальных качеств. Данные индивиды в своей жизни чаще всего руководствуются нормативной системой полукриминальной или криминальной субкультуры. Криминальная субкультура — это примитивная форма регуляции социальных отношений, поскольку в ней господствует не «право закона», к которому стремится цивилизованное общество, а «право сильного» (Олейник 2001: 154). Объединение деклассированной массы происходит на основе предельно общих социальных признаков. Масса ориентирована на наиболее низкий уровень культуры, который возможен в данном обществе. В массе происходит деперсонализация личности, растворяется, затушевывается образовательный, культурный уровень индивида (Московичи 1996: 110). Существует и другой подход к содержанию маргинальности-периферийности, когда она характеризует не полный и абсолютный разрыв всех социальных связей, а дезорганизацию только функциональных связей. Так, в литературе отмечается, что возрастание объема маргинализированной части населения в развивающихся обществах ведет к усложнению внутренней структуры периферийной маргинальной группы. Если раньше в качестве маргиналов выступали главным образом люмпен-пролетарии, для которых характерна полная десоциализация, идентификация с уголовным миром, отсутствие образования и профессии, то в настоящее время основу периферийных маргинальных слоев составляют лица и группы, находящиеся лишь на пути к деклассированию (На изломах… 1987). Они составляют своего рода социальное «преддонье», включающее слои населения, у которых большой риск попасть на «дно». Данные маргиналы не являются деклассированными в полном смысле, они несут в себе лишь элементы деклассированности. Вместе с тем, социальное нисхождение этих индивидов само по себе уже оказывает маргинализирующее воздействие на определенные элементы их сознания. Сравнение системы ценностей и установок данных индивидов и полностью деклассированных элементов выявляет определенные черты сходства.

Таким образом, в настоящее время в литературе общее содержание маргинальности-периферийности анализируется как с точки зрения понятия деклассированности, так и с точки зрения исследования индивидов и социальных групп, находящихся на пути к деклассированию и десоциализации.

Мы считаем, что более корректно использовать данную категорию при характеристике состояния перехода, в котором оказывается индивид в процессе смещения на социальную периферию. В качестве одного из основных критериев маргинальности в данном случае следует рассматривать субъективные переживания индивида, связанные с состоянием перехода в окраинную социальную группу. Поэтому, приступая к характеристике маргинальных групп, традиционно выделяемых в литературе как периферийные, полагаем, что необходимо учитывать следующее обстоятельство. При отнесении представителей этих групп к маргиналам необходимо разделять их на тех, кто уже адаптировался к положению на социальной периферии, и это для них своего рода образ жизни (что делает спорным отнесение их к маргиналам), и на тех, кто находится в процессе смещения на социальную

периферию и возникшем в результате этого состоянии дезадаптации (что дает основание отнести их к маргиналам).

Маргинальные группы в российском обществе

Актуальность концепции маргинальности для понимания процессов, происходящих в социальной структуре российского общества, связана с ее масштабной трансформацией, один из аспектов которой фиксируется как маргинализация.

Характеристика основных переходных маргинальных групп. Одним из наиболее распространенных видов маргинальности-переходности является состояние, возникающее при переходе человека из одной социально-профессиональной группы в другую. Социально-профессиональная мобильность связана с изменениями в профессионально-должностном статусе, который определяется как базисный статус личности, в нем фиксируются производственно-технологическое и социально-экономическое положение личности. В широком смысле «социально-профессиональной мобильностью называется перемена профессий, сопровождающаяся изменением социального статуса». К ней относят перемещения, связанные с процессами частичной или полной потери работы, смены профессии, должности, места работы, условий труда. В результате этого появляются индивиды и социальные группы, «потерявшие прежний социальный статус и не имеющие возможности приобрести адекватный» (Попова 1999: 67). Кроме того, возникают некоторые статусные позиции, которые приобретают принципиально новый статус по отношению к прежней социальной системе. Такое положение характерно, например, для представителей «новых» профессий, недавно появившихся на рынке труда.

В большинстве случаев социально-профессиональные перемещения представляют собой смену профессионально-квалификационной группы и могут носить характер как социального восхождения, так и нисхождения. Важно отметить также, что зачастую переход из одной социально-профессиональной группы в другую характеризуется возникновением статусной неконгруэнтности, когда по одному параметру статус меняется, а по другому остается на прежнем месте.

Маргинальность-переходность возникает также в результате процессов экономической социальной мобильности. Она означает перемещения в социальной структуре по уровню доходов и охватывает индивидов и группы, у которых происходит стабильное повышение или снижение дохода, вследствие чего они изменяют свой статус, положение в социальной структуре и могут образовывать новые социальные группы. Например, в современном российском обществе — «новые русские», «новые бедные».

В формировании маргинального состояния индивидов существенную роль играет нисходящая экономическая мобильность, связанная с имущественным расслоением, падением уровня жизни. В кризисных, трансформирующихся обществах экономическая вертикальная мобильность носит интенсивный и всеобщий характер, имущественное расслоение общества становится более рельефным. Увеличиваются слои беднейшего населения, создаются предпосылки для вытеснения их на социальную периферию и пополнения групп «структурных», «традиционных» маргиналов.

Следующий вид маргинальности-переходности связан с процессами

горизонтальной социальной мобильности, а именно с миграцией населения. Мигранты составляют отдельную маргинальную группу. Процессы миграции, не связанные с культурным обменом, являются предпосылкой для возникновения структурной маргинальности. Миграция населения может быть вызвана различными причинами социального, экономического, политического характера. Она может быть добровольной или принудительной, притягивающей или выталкивающей, приобретать массовый или частный характер. Но во всех случаях она ведет к особому маргинальному положению мигрантов, которые объективно попадают в состояние множественной маргинальности, обусловленной как сменой социального статуса и позиции, так и необходимостью адаптации к новой среде и новым условиям жизни после смены жительства. В современной России практически весь прирост численности занятых в экономике происходил за счет расширения неформальной занятости и малого бизнеса. За все время ведения государственного статистического наблюдения за внешней трудовой миграцией в последние годы наблюдается увеличение объема привлечения иностранных работников.

Наибольшее привлечение иностранных работников в России отмечается из стран СНГ и Балтии — 124,2 тыс. человек, Китая — свыше 50 тыс. человек, или 1,5 всех иностранных работников, Турции — свыше 23,5 тыс. человек, Вьетнама — 21,5 тыс. человек, Кореи — 10,3 тыс. человек (Мониторинг регистрируемой безработицы 2003).

Как и в предыдущие годы, иностранные работники привлекаются, в основном, в отрасли материального производства. В строительстве работало свыше 41 % от всех привлекаемых иностранных работников, в промышленности — 13,7 %, на транспорте — 4,5 %. Таким образом, только в этих четырех отраслях экономики было занято около 65 % всех привлекаемых иностранных работников. Немногим более одной пятой иностранных работников было занято в торговле и сфере общественного питания. Основную долю среди привлекаемых иностранных работников составляют мужчины — 88 %. Однако даже при таких масштабах привлечение иностранных работников не оказывает существенного влияния на российский рынок труда: удельный вес иностранных работников, занятых в экономике РФ, в последние годы составил менее 0,4 % (Мониторинг регистрируемой безработицы 2003).

По прогнозу Минэкономики РФ после 2005 г., когда в трудоспособный возраст начнут входить поколения, родившиеся в период низкой рождаемости 1990-х гг., произойдет не только количественное сокращение трудоспособного населения, но и его качественное ухудшение — начало старения экономически активной части населения. В условиях складывающийся демографической ситуации вопрос привлечения и использования иностранной рабочей силы будет приобретать все большую значимость.

Как маргинальная группа, находящаяся в переходном состоянии, иногда рассматривается и молодежь. Дж. Манчини приводит юность в качестве примера маргинальности социальной роли, и определяет, что она является продуктом членства в роли, которая лежит, находится между двумя групповыми ролями, между детством и взрослостью (Manchini 1988: 184). Т. Уиттерманс и И. Краусс рассматривают юность как пример структурной маргинальности, где ограничение институциализированных ролей препятствует

полному групповому членству. Они особо подчеркивают остроту проблемы структурной маргинальности для молодых представителей низшего класса и групп меньшинств (Wittermans, Krauss 1964: 354). Е. Стариков рассматривает молодежь как специфическую переходную группу, находящуюся «на жизненном перепутье» и относящуюся к группе «запланированных маргиналов».

В определенных аспектах сознание молодежи и молодежных субкультур совпадает с ценностями и сознанием маргиналов. Так, у молодых людей не исчезают ценности, установки, ориентации, сложившиеся в процессе первичной социализации в родительском доме. Они либо модифицируются, либо временно замещаются другими ценностями, установками, ориентациями, возникшими под воздействием новой среды, что ведет к неустойчивости ценностно-нормативных стандартов молодежи и сближает их с маргиналами. Далее, помимо того, что молодежь по своей природе, в силу переходного статуса, может рассматриваться как маргинальная группа, она ещё и в силу объективных причин тяготеет к маргинальности. «Сегодня для очень большой части молодежи эта потенциальная возможность является жестко обусловленным, практически единственным вариантом развития. Молодые люди решительно вытесняются на задворки общества, лишаются будущего, перспективы» (Цукканц, Сиволобов 1988: 68). Маргинализации молодежи также способствует ущербная социализация, социальная незащищенность, блокирование каналов самореализации, отсутствие в её сознании социокультурных механизмов этой самореализации (Стариков 1989: 197). Усиление маргинализации молодежи приводит к уродливым формам её самовыражения, различным видам девиантного поведения и дезориентации. Маргинальные черты проявляются в сознании молодежи, что связано с рядом явлений: во-первых, происходит нравственная дезориентация молодежи, во-вторых, у неё формируются противоречивые ценностные установки. Итак, структурная маргинальность-переходность включает разнообразные социальные группы и сопровождает различные ситуации социальных перемещений. Среди них ведущими являются социально-профессиональные и экономические перемещения, пространственная мобильность. Общей характеристикой социальных субъектов в состоянии маргинальности-переходности является их промежуточное положение в процессе перемещения от одной статусной позиции к другой.

Характеристика периферийных маргинальных групп. В современной социологической литературе к представителям социальной периферии традиционно относят группы бездомных, бродяг, беспризорных, уличных проституток, опустившихся алкоголиков и наркоманов.

Сначала более подробно рассмотрим группу бездомных и на её примере проанализируем субъективные причины смещения индивидов на социальную периферию. Здесь мы исходим из того, что:

1) природу структурной маргинальности и образования периферийных маргинальных слоев чаще исследуют с позиции влияния объективных макросоциальных факторов — промышленные революции, войны, кризисы;

2) субъективные причины данного явления остаются, как правило, без внимания, что ограничивает возможности всестороннего и полного анализа структурной маргинальности.

Итак, бездомные составляют достаточно многочисленную группу сре-

ди периферийных маргинальных слоев. Основные термины для обозначения данных лиц

— бездомный, бомж, бродяга, бич. В отечественных исследованиях, посвященных бездомности, С. Стивенсон выделяет два основных подхода к данному объекту. Первый подход связан с социальным контролем. Согласно его положениям, поведение бродяг и городских уличных бездомных объясняется влиянием субъективных факторов, а именно рядом особенностей личности бездомных (А. Левинстим, Э. Мюстенберг, Ю. Антонян). Второй подход исследует объективные условия, приводящие к бездомности (Я. Гилинский, А. Афанасьева, В. Соколов). Здесь среди факторов, прежде всего, называются макросоциальные причины — промышленные революции, кризисы, войны, а также дефекты социализации индивидов в обществе. Эти факторы способствуют тому, что ряд индивидов не выдерживает конкуренции, оказываются наименее приспособленными к занятию места в социальной структуре и оказываются вне общества.

С позиции социально-контрольного подхода основными причинами бродяжничества и нищенства А. Левинстим называет лень (Левинстим 1900), стремление к легкой наживе, склонность к пьянству, и описывает бродяг как людей с дурными качествами, нравственно неустойчивых — Ю. Антонян рассматривает асоциальность установок бродяг как коренное качество личностного строя (Антонян 1984). У бродяг имеется субъективная тенденция к десоциализации, к отказу от социальной идентификации. «Бродяжничество

— пишет Антонян, — может рассматриваться как выражение субъективной бессознательной тенденции к преодолению своей групповой принадлежности и своей идентификации в качестве члена какой-либо группы» (Антонян, Бородин, Самовичев 1982: 14). В основе поведения бродяг лежит неосознаваемое стремление к сохранению своей как субъективно-личностной, так и социальной дезидентифицированности. Формирование такой специфики самоидентичности связано с характером ранних внутрисемейных отношений индивидов. Антонян указывает, что многие из них, хотя формально и являлись в детстве членами родительской семьи, не были идентифицированы с ней, не включились в её эмоциональную структуру, были отчуждены от нее. Как видно, у бродяг имели место дефекты первичной социализации в семье. В. Кванис указывает, что у значительного числа бродяг обнаруживаются те или иные психофизиологические отклонения и аномалии психического склада личности. Импульсивность, ситуационность поведения, примитивизм мышления как характерные качества бродяг рассматриваются не как следствие их образа жизни, а как его причина (Кванис 1985: 57).

Таким образом, необходимо отметить, что эти авторы не признают объективных причин бродяжничества, связанных с процессами переструктурирования общества. В качестве основных причин, ведущих к деклассированию, они указывают субъективные факторы патологии личности бездомных. Всё вышесказанное в отношении бездомных и бродяг в равной степени относится к другим представителям социальной периферии — проституткам, опустившимся алкоголикам и т.д. В определенном смысле можно рассматривать эти группы через призму «добровольной маргинализации».

Заключение

Маргинальность в социологическом смысле означает не просто недостаток участия в социальных институтах разного рода: в материальном производстве, в процессе принятия решений, в распределении ресурсов и т. д., но исключение из социальных структур; она порождает неопределенность социальных позиций, хотя и обеспечивает набором альтернатив для разрешения «парадоксальных ситуаций». Маргиналы — это социально избыточный материал, результат институционального кризиса, цена социального изменения, «лишние люди». Растут маргинальные группы беженцев, «новых бедных», социальных аутсайдеров, представителей «социального дна». Именно маргиналы переживают наиболее глубокие, принципиальные изменения в социальном статусе, характеризующиеся неопределенностью, неустойчивостью положения, его внутренней и внешней противоречивостью, потенциальной поливекторностью социальной траектории, вызванной статусной несовместимостью и социокультурной переориентацией.

В результате маргинализации в обществе растет напряженность, экстремизм, национализм. Необходимо возвращение к социальной норме, консолидации статуса как характеристики, интегрирующей позицию человека в разных измерениях социальной структуры. Дело в том, что с повышением социального статуса увеличивается набор социальных идентичностей. Человек, принадлежащий к более низкому социальному статусу, имеет более стабильный образ «я».

Состояние маргинальности в значительной степени характерно для многих групп. Это, во-первых, квалифицированные рабочие, специалисты, ИТР, часть управленческого корпуса и т.д., работавшие в государственном секторе экономики (предприятия военно-промышленного комплекса, конверсионные производства, закрывающиеся предприятия), имевшие в прошлом высокий уровень образования и социально-профессиональный статус, оказавшиеся ныне в ситуации вынужденной смены его. Созданные кризисом и политикой государства условия невостребованности привели к кричащему несоответствию резко снизившегося уровня материального положения и достаточно высокого социального статуса, превратив их в социально беспомощных. Во-вторых, это представители мелкого и среднего бизнеса, самозанятое население, представители «новых» профессий, соответствующих рыночным условиям («челноки», «охранники», члены криминальных сообществ и т. д.). Положение этих групп неустойчиво, не всегда легитимно. В-третьих, это «мигранты» — вынужденные переселенцы из ряда регионов России и из стран «ближнего зарубежья».

В условиях старения рабочей силы в ближайшем будущем и вследствие депопуляции населения целесообразна выработка стратегии использования всей рабочей силы и повышения качества имеющейся. Дальнейшее развитие социально-стратификационных процессов в российском обществе, трансформация социальной структуры во многом будут зависеть от скорости процессов экономического и политического реформирования, от социокультурных особенностей страны и их постсоветской специфики.

Литература

Антонян Ю.М. Об одной из концепций личностного подхода к объяснению причин систематического занятия бродяжничеством // Проблемы изучения линости правонарушителя. М.: ВНИИ МВД, 1984. С. 119-128.

Антонян Ю.М., Бородин С.В., Самовичев Е.Г. О некоторых неосознаваемых мотивах занятия бродяжничеством // Вопросы борьбы с преступностью. М.: ВНИИ МВД, 1982. Вып. 36. С. 13-15.

Кванис В. Социологические аспекты социального паразитизма // Организационно-правовые и управленческие проблемы. Хабаровск: Перспектива, 1985.С. 53-60.

Социология труда / Под ред. Н.И. Дряхлова, А.И. Кравченко, В.В.Щербины. М.: МГУ, 1993.

Мертон Р.К. Социальная структура и аномия // Социологические исследования. 1992. № 2. С. 118-124; № 3. С. 104-114; № 4. С. 91-96.

Левинстим А. Профессиональное нищенство. Его причины и формы. Бытовые очерки. СПб.: Петербург, 1900.

Стариков Е.Н. Социальная структура переходного общества (опыт инвентаризации) // Политические исследования. 1994. № 4. С. 88-93.

Стариков Е.Н. Маргиналы // В человеческом измерении. М.: Мысль, 1989. С. 180-203.

На изломах социальной структуры / Руководитель авт. коллектива А. А. Галкин. М.: Мысль, 1987.

Олейник А.Е. Тюремная субкультура в России. М.: Инфра-М, 2001.

Московичи С. Век толп: Исторический трактат по психологии масс / Пер. с фр. Т.П. Емельяновой. М.: Изд-во «Центр психологии и психотерапии», 1996.

Попова И. П. Новые маргинальные группы в российском обществе: (Теоретические аспекты исследования) // Социологические исследования. 1999. № 7. С. 62-71.

Мониторинг регистрируемой безработицы. Январь-июнь 2003 года [Текст]: выпуск первый. М., 2003.

Цукканц В.В., Сиволобов С.Н. Куда уходит молодежь // Социологические исследования. 1988.№ 8. С. 68-72.

Park R.E. Human migration and the marginal man // American Journal of Sociology. 1928. Vol. 33. No 6. P. 881-893.

Mancini B.J. No owner of soil: The concept of marginality revisited on its sixtieth birthday // International Revue of Modern Sociology. 1988. Vol. 18. No 2. P. 182-204.

Wittermans T., Krauss I. Structural marginality and the social worth // Sociology and social research. 1964. Vol. 48. No 3. P. 348-360.

(PDF) ЭТАПЫ МАРГИНАЛЬНОСТИ В ПРЕОБРАЗУЮЩИХСЯ ОБЩЕСТВАХ

Вследствие вертикально-нисходящей подвижности углубляются

процессы фрустрации и дезадаптации в обществе. Ярче проявляются

социально-психологические последствия кризиса социальной

идентификации. Характерными чертами душевного состояния таких

людей становятся выжидательность, двусмысленность отчаяние,

подавленность, беспокойство, подозрительность и др. В случае

продолжения и углубления этого состояния могут возникнуть

серьезные психофизиологические нарушения, которые могут

привести к потере самоуважения и всеобъемлющему психическому

кризису. Испаряются сформированные в прошлом представления о

жизни, возникает путаница и противоречивость между образами

прошлого, настоящего и будущего Я. У них наблюдается смешение

ценностей и установок, характерных для прежнего социального

статуса, с новыми ценностями и установками, что и создает

благоприятную почву для возникновения различного типа

конфликтов, противоречий, альтернатив. Отчаяние и кризисные

ситуации сопровождаются обострением чувства одиночества,

отчужденности, ненужности. В подобных условиях сохраняются

трудовая мотивация и этика, однако существенно изменяются мотивы,

регулирующие поведение людей, и структура потребностей.

Постепенно суживается сфера деятельности людей, возможность

выбора целей, и смысл жизни ограничивается задачей изыскания

средств к существованию. Если не удовлетворяются первоочередные,

базовые потребности человека, то человек уже и не стремится ставить

перед собой более высокие цели. В условиях длительной безработицы

человек оказывается во власти скуки. Как замечает Э.Фромм, если

человек не может защититься от скуки, то он должен чувствовать себя

подавленным. А подавленный человек чувствует внутри себя нечто

вроде вакуума, чувствует себя как бы парализованным, и словно ему

недостает чего-то, что необходимо, чтобы действовать. Для того,

8

Маргінальні групи в структурі організованої злочинності: кримінологічне дослідження

 

Дисертація на здобуття наукового ступеня кандидата юридичних наук за спеціальністю 12.00.08 – Кримінальне право та кримінологія; кримінально-виконавче право. – Одеська національна юридична академія, Одеса, 2008. В дисертації досліджено місце концепції маргінальності в кримінології, взаємозв’язок маргіналізаційних процесів у суспільстві та організованої злочинності. Розкрито структуру організованої злочинності. Проаналізовано проблеми участі окремих маргінальних груп в організованій злочинній діяльності, їх місце та найбільш характерні для них функції у структурі організованих злочинних угруповань. Доведено, що маргінальний стан індивідів та соціальних груп є криміногенним фактором, що значно полегшує їх втягнення в організовану злочинну діяльність; обґрунтовано, що ступінь криміногенності маргінальності залежить від її виду. Сформульовано ряд теоретичних та практичних рекомендацій, спрямованих на вдосконалення та підвищення ефективності заходів попередження організованої злочинності в контексті маргіналізаційних процесів в українському суспільстві.

 

Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.08. – Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право. – Одесская национальная юридическая академия, Одесса, 2008. В работе проанализировано состояние разработанности концепции маргинальности применительно к проблемам криминологии. Изучены генезис идеи маргинальности, основные подходы к ее определению, существующие в научной литературе. Исходя из объективно-субъктивной природы рассматриваемого феномена, даны понятия маргинальности и маргинализации. Обоснована необходимость изучения в криминологической науке “новых маргинальных” групп. Рассмотрено понятие маргинальной преступности, а также его соотношение с понятием преступности маргиналов. Значительное внимание уделено механизмам взаимодетерминации преступности и маргинализационных процессов в обществе. Изучен виктимологический аспект проблемы маргинальности. Обосновано, что маргинальное состояние индивида является криминогенным фактором, который существенно повышает риск совершения лицом преступления, в том числе и в его организованных формах. Использование материалов судебной практики, экспертных оценок, а также данных, полученных в результате имперических исследований, дало возможность прийти к выводу, что маргинальность отдельного лица либо целой группы облегчает процесс их вовлечения в организованную преступную деятельность. Изучены основные подходы к определению понятия “организованная преступность”, рассмотрена ее структура. На основе авторского эмпирического исследования сформирована социально-демографическая структура организованной преступности в Одесском регионе за 2002–2006 годы. Основное внимание в работе уделено криминологическому исследованию участия отдельных маргинальных групп в организованной преступной деятельности, их места и наиболее характерных для них функций в составе организованных преступных группировок и формирований. Изучены причины и особенности процессов маргинализации каждой выделенной маргинальной группы, часть из которых, в свою очередь, в методологических целях поделены на подгруппы. Изучены следующие маргинальные группы: мигранты, бывшие военнослужащие, бывшие сотрудники правоохранительных органов, бывшие спортсмены, а также лица, освободившиеся из мест лишения свободы. Представленный перечень не является исчерпывающим, поскольку в организованной преступной деятельности наблюдается участие также представителей других маргинальных групп, охватить которые в рамках одного диссертационного исследования не представляется возможным. В связи с этим в работе внимание уделено наиболее значимым группам, чье участие в деятельности организованных преступных группировок существенно повышает их общественную опасность, а также, как правило, имеет наибольший общественный резонанс. Изучена проблема этнической организованной преступности. На основании результатов исследования предложены теоретические и практические разработки усовершенствования общесоциальных и специально-криминологических мер предупреждения организованной преступности в контексте маргинализационных процессов в обществе.

 

The Dissertation for a Candidate Degree in Legal Sciences in specialty 12.00.08 – Criminal law and criminology; criminal-executive law. – Odessa national law academy, Odessa, 2008. The dissertation covers the studying of the place of marginal conception in criminology, interrelation of marginal processes in society and organized crime. The structure of the organized crime is discovered. The problems of separate marginal groups’ participation in the organized criminal activity, their place and most typical their functions in the structure of the organized criminal groups are analyzed. The marginal state of individuals and social groups is proved to be a criminogenic factor and it considerably makes their involvement easier in the organized criminal activity; the degree of criminogenic marginalization is grounded to depend on its type. The number of theoretical and practical guidelines directed to improve and increase the efficiency of activities of the organized crime prevention in the context of marginal processes in the Ukrainian society is formulated.

 

МАРГИНАЛЬНОСТЬ КАК ХАРАКТЕРИСТИКА СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА МОНОПРОФИЛЬНОГО ГОРОДА — Научная Конференция, Симпозиум, Конгресс на Проекте SWorld — Апробация, Сборник научных трудов и Монография — Россия, Украина, Казахстан, СНГ

Кашкина Л.В.

МАРГИНАЛЬНОСТЬ КАК ХАРАКТЕРИСТИКА СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА МОНОПРОФИЛЬНОГО ГОРОДА

Северный арктический федеральный университет

 

This work is concept and approaches in the study of the phenomenon of marginality, аbout the peculiarities of marginal processes and marginalized groups in single-industry towns.

Keywords: marginality marginal single-industry cities the social space social relations a system of values

Эта работа об основных понятиях и подходах в изучении феномена маргинальности, об особенностях маргинальных процессов и маргинальных групп в монопрофильных городах.

Ключевые слова: маргинальность, маргиналы, монопрофильный город, социальное пространство, социальные отношения, система ценностей.

В современном научном мире существует несколько подходов к пониманию феномена  маргинальности: социально-философский, междисциплинарный, цивилизованный, структуралистский, в  которых выделяют структурную, социальную, ролевую и другие виды маргинальности. Изучение маргинальности можно рассматривать с позиции исследования  процесса перемещения группы или индивида из одного состояния в другое или исследования состояния социальных групп, находящихся в особом маргинальном положении в социальной структуре.

Понимание сущности маргинальности зависит от исторического и социокультурного контекстов и  во многом определяется спецификой конкретной социальной действительности и тех форм, которое это явление в ней приобретает. Маргинальность в социологическом понимании означает пограничное, промежуточное или переходное состояние. Маргинализация – это устойчивое или явно выраженное пограничное состояние человека или социальной группы по отношению к другим группам или социальным общностям. Понятие маргинал означает психолого-поведенческую характеристику личности, находящуюся в состоянии маргинальности. Термин  «маргинальная личность» был предложен Робертом Парком для обозначения самосознания и культурного статуса иммигрантов, оказавшихся в процессе адаптации к новому для них образужизни.

Феномен маргинальности Парк трактовал как промежуточное положение человека, одновременно существующего в двух разных культурных группах.[1] Е. Хьюз считал маргинальность  продуктом смешений расовых, культурных аспектов и социальной мобильности, когда социальное изменение и восходящая мобильность могут стать причиной маргинальности для членов любой группы. [2]

 Маргинальность как следствие конфликта с общепринятыми нормами рассматривал  Ж.Леви-Страже.  В отечественной науке активное изучение маргинальности началось с конца 1980 годов, когда возникла необходимость понимания и переосмысления социальной реальности и кризисных явлений в советском и постсоветском пространстве. В настоящее время маргинальность относится скорее к социально-экономическим и структурным изменениям в обществе и маргинальность в обществе отражает скорее негативный смысл, обозначая человека лишившегося социального статуса в обществе. Современная российская действительность вносит свои коррективы в понятие «маргинальность». Сегодняшние маргинальные группы в России обусловлены социальными переменами последних десятилетий. По мнению отечественного ученого  Т. Шибутани маргинальный статус является следствием  противоречий структуры общества в изменяющихся условиях.[3] И.П. Попова предлагает двухуровневую трактовку маргинальности в контексте социальной мобильности.[4] В работах С.А. Красильникова феномен маргинальности связан с ущемлением политических, гражданских прав и свобод.[5]

Социальные процессы в России отличаются большим своеобразием и многозначностью. По мнению Н.И.Лапина, Россия переживает универсальный социокультурный кризис, в который вовлечены все основные социальные отношения, различные сферы жизни социума. [6]Становление нового общественного строя, сопровождается процессами разрушения и ресоциализации, что приводит к выраженному социальному расслоению российского общества, к переходу значительной части населения из одних социальных групп в другие, к потере целостности и самоидентичности личности. Период, переживаемый сегодня российским обществом, характеризуется глубокими изменениями социальных структур, кризисом самоопределения личности, когда маргинализация становится одной из основных характеристик состояния современной социальной структуры российского общества. Практически безвыходная ситуация которая сложилась в особых «зонах маргинальности» в районах Крайнего Севера, наукоградах и в монопрофильных городах вынуждает к пассивным мерам социальной политики по отношению в том числе к наиболее активным группам трудоспособного населения, которые в результате антисоциальной политики градообразующих предприятий пополняют ряды безработных — представителей маргинальных групп. [7]Рассматривая маргинальность как характеристику социокультурного пространства монопрофильного города,  следует отметить особенности данного типа поселения. Монопрофильный город  можно определить как  обособленную общность  людей, которая является частью макросистемы, представляющую собой особый тип социальной организации, который характеризуется  единством города и градообразующего предприятия, а также моноцентричным  характером экономики, связанным с выполнением определенной общественно значимой функции в макросистеме.

Социальная среда монопрофильного города изменяется в соответствии с изменившейся экономической организацией — концентрацией населения, расширением рынков, разделением труда, развитием транспортной сети. На основе этих изменений происходят соответствующие изменения в привычках, чувствах и характере населения моногорода. Представители современных маргинальных групп монопрофильных городов коренным образом отличаются как от традиционных представителей маргиналов-эмигрантов, выходцев из культурной среды так и от представителей маргинальных групп крупных городов и мегаполисов. Их появление и особенности обусловлены социальными переменами последних десятилетии, а также спецификой монопрофильных поселений.

В основе проблем  монопрофильного города особая роль принадлежит социальным проблемам. Достижение социального равновесия и порядка в условиях монопрофильного города становится острой проблемой на фоне сравнительного благополучия больших городов. В период реформ из множества городских поселений России наибольшую социальную цену заплатили жители монопрофильных городов.[8] Стагнация подсистем социальной и экономической сферы монопрофильного города  сопровождается резким снижением качества жизни населения.

Трансформация социальных отношений в монопрофильных городах с изменениями внешней среды и появление в связи с этим  новых потребностей у населения способствует формированию так называемой маргинальной личности, другими словами маргинальная часть населения монопрофильных городов – это символ трансформации социальных отношений в моногородах. Проблемы социокультурной маргинальности в монопрофильных городах можно рассматривать с точки зрения провинциальности городской жизни.

Провинциальную ментальность, свойственную жителям монопрофильных городов  можно рассмотреть как некую социокультурную амбивалентность, которая заключается в неоднозначности и неустойчивости как к новому так и к традиционному. Например, жители монопрофильных городов зачастую испытывают одновременное влечение и неприязнь к большим городам. Провинциальность является симптомом маргинальности и предстает в виде феномена сознания и поведения в маргинальном пространстве — в ситуации позиционирования смыслов, групп, событий. Жизнеспособность городского социума в монопрофильных городах определяется не только реальным уровнем благосостояния людей, но и восприятием условий существования, на которое оказывают влияние система ценностей.

Если рассматривать маргиналов как людей потерявших локус бытия, то на уровне обыденного сознания эта ситуация представляется как утрата однозначности и определенности контекста жизни. Отличительными характеристиками маргинальной личности являются: обостренная рефлексия, скептическое отношение к окружающему миру, психологическая отчужденность, внутренняя противоречивость. В результате развития маргинальных процессов в монопрофильных городах у значительной части населения вырабатывается определенная система ценностей, где особое место занимает  крайний индивидуализм, враждебность, социальное нетерпение, склонность к упрощенным максималистским суждениям. При этом такая система ценностей оказывает влияние на политическое развитие общества, что актуально в период политических реформ.

Состояние маргинальности как отсутствие целостности и комфорта социального окружения становится преобладающим у значительной части населения монопрофильных городов.  Экономическая маргинализация части населения моногородов обусловлена сокращением числа рабочих мест на градообразующем предприятии и острого дефицита рабочих мест для безработных. В монопрофильных городах представителям  таких маргинальных групп как безработные, студенты, пенсионеры не сумевшим адаптироваться в новых социальных условиях,  необходимо уделять особое внимание, поскольку именно они могут стать фактором острой социальной напряженности.Решение проблем по демаргинализации групп населения монопрофильных городов зависит от их устойчивого экономического роста и требует преобразования внутренней и внешней среды. Внешние преобразования могут происходить при государственной поддержке на федеральном, региональном и муниципальном уровнях.

Внутренние преобразования возможны при активном участии местного населения,  поскольку человеческий фактор имеет высокую значимость в решении  проблем монопрофильных городов. Высокий уровень социально-политической нестабильности в монопрофильных городах способствует проявлению агрессии  и протеста у населения, внутреннюю готовность которого сдерживает лишь преобладание политического иждивенчества и стремление к политической безопасности.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что маргинальность,  являясь признаком современных социальных процессов в обществе,  особенно ярко проявляется в условиях   трансформации социальных отношений в социокультурном пространстве монопрофильного города.  Где ослабление и даже разрушение традиционных социальных институтов обостряют  проблемы человеческого самоопределения в условиях социальной напряженности и тревожности, существующих в монопрофильных городах.

Литература:

1.  Park  R. Human migration and the migration man//American Journal of  Sociology/Chicago,1938.Vol.33№6..P.879-854

2.  Hughes E.C. Social change and status protest: An essay on the marginal man//Phulon-Atlanta, 1945.Vol.10.№1.С.63

3.  Шибутани Т. Социальная психология, 1969.С.468.

4.   Попова И.П. Маргинальность.Социологический анализ:Учебное пособие.М.:1996

5.  Красильников С.А. На изломах социальной структуры: Маргиналы в послереволюционном российском обществе-Новосибирск, НГУ,1998

6.  Лапин Н.Е.Социальные ценности и реформы в кризисной России//Социологические исследования.1993.№9.С.20

7.  По материалам конференции «Маргинальность в современной России: общие тенденции, региональная специфика» (апрель 1999 г., июнь 2000 г.), поддержанных Московским общественным научным фондом

8.  Дрегало А.А., Ульяновский В.И. Социология социальных трансформаций: В 2-х тт. Т.1 Региональный социум 1989-1998:от надежды к разочарованию. Монография.- Архангельск: Северный (Арктический) федеральный университет.2010.-С 492.

Маргинальная фотография — образы с обочины жизни

• Александр Кан
• обозреватель по вопросам культуры

3 апреля 2018

Автор фото, Igor Palmin

Подпись к фото,

В 70-е годы советский фотограф Игорь Пальмин много снимал странствующих по Ставропольскому краю советских хиппи. Именно этот его снимок из серии 1977 года «Очарованный странник» стал афишей выставки «Иная жизнь. Фотографии на обочине»

Советские хиппи и постсоветские бомжи, мексиканские трансвеститы-проститутки и парижские уличные банды, американские подростки-наркоманы и бродячие укротители диких зверей из Нигерии, индийские евнухи и английские тедди-бои 50-х — для живущего в гарантированном комфорте западного мира обывателя эти стороны человеческой жизни почти так же далеки, как обитатели неведомых планет.

Эти и многие другие потаенные уголки маргинального существования человека стали предметом очень необычной и очень интересной фотографической выставки «Иная жизнь. Фотографии на обочине», открывшейся в галерее лондонского культурного центра «Барбикан».

О бытии маргинальных субкультур на обочине жизни, об этичности вторжения фотокамеры в среду лишенных какой бы то ни было социальной защиты людей, о гранях между документальной и художественной фотографией мы беседуем с куратором выставки в «Барбикане» Алоной Пардо.

Би-би-си: Что подтолкнуло вас к идее столь необычной выставки?

Автор фото, Mary Ellen Mark

Подпись к фото,

В серии «Из подворотни» (1982) Мэри Эллен Марк показала жизнь бездомных детей на улицах американского Сиэттла

Алона Пардо: Маргиналы издавна — еще с начала ХХ века — были предметом пристального интереса фотографов. Особую остроту и насущность эта сторона фотографического искусства приобрела в послевоенные годы. И чем больше я изучала работы самых разных пробовавших себя в этой области мастеров, тем больше я поражалась богатству и разнообразию накопленного за эти десятилетия материала и тем больше я осознавала зыбкость границ между мейнстримом и маргинальностью.

Мне также показалось очень важным сделать эту выставку именно сейчас, когда в обществе с одной стороны растет осознание бесконечного многообразия форм и условий человеческой жизни, а с другой острота борьбы за право человека жить в соответствии со своими представлениями о свободе не снижается.

Зачем снимать маргиналов?

Би-би-си:Что, как вам кажется, делает эти субкультуры — криминальные, сексуальные, социальные, а в некоторых случаях и антисоциальные (есть снимки, выглядящие откровенно отталкивающе) — столь привлекательными для фотографов?

А.П.:У каждого своя мотивация — личная, политическая, профессиональная. Фотографы сами себя зачастую воспринимают как маргиналы, и через свое ремесло, через фотокамеру, через длительное непрерывное включение они преодолевают отделяющие нас от этого уникального маргинального мир барьеры и показывают нам самые интимные моменты жизни этих сообществ.

Автор фото, Walter Pfeifer

Подпись к фото,

Название серии Уолтера Пфайфера «Трансформер. Аспекты трансвестизма» (1973) навеяно одноименным легендарным альбомом Лу Рида

Фотография, как никакое другое медиа, способна на это, и для фотографов послевоенной поры было важно выйти за пределы отредактированного, ретушированного, глянцевого взгляда на жизнь и отразить в своих работах тот мир, которому они стали свидетелями.

Возникновение и рост подобного подхода к фотографии совпал с ростом нонконформистских, антиавторитарных, антиистеблишментских настроений. Они проявлялись в появившейся в 60-70-е годы так называемой «новой журналистике».

Еще один важнейший момент — многие из этих снимков были сделаны молодыми людьми в ту пору, когда они сами нередко были частью этих сообществ. Поэтому и взгляд их — зачастую не взгляд холодного стороннего наблюдателя, а видение этого мира изнутри.

Документ или искусство?

Би-би-си:Вы упомянули «новую журналистику» и в этой связи возникает интересный вопрос. В течение многих десятилетий фотография боролась за признание себя как искусства — в отличие от чистой документации, репортажа, журналистики. Как в этой связи смотреть на экспонаты выставки: что они — документы или искусство? Или же граница между этими двумя ипостасями фотографии уже размыта, и разграничение это потеряло всяческий смысл?

А.П.:Именно так. Мне подобного рода упрощенное разделение — между документальной и художественной фотографией — кажется совершенно устарелым. Вместо этого мы наблюдаем бесконечное множество различных подходов — тут и социальный комментарий Брюса Дэвидсона, и уличная фотография японца Седзи Курата, и постановочные снимки Дианы Арбус. Все эти направления живы и сегодня, они обогащают и вдохновляют друг друга. Сегодняшняя фотография охватывает широчайший спектр подходов и отношений к своему объекту, где эстетику уже трудно, а порой и невозможно отделить от документа.

Объединяет их все то, что 90 процентов фотографов на протяжении длительного времени — месяцами, годами, а то и десятилетиями — входили в жизнь тех людей, которых они фотографировали, и именно это составляет единое целое из самых различных социальных сред и самых различных творческих методов.

В их видении, которое они представляют на суд широкой публики, есть внимание и сочувствие, иногда поэтическое восприятие, но никогда нет осуждения.

Открытие нового мира

Би-би-си: Получается, что погружаясь, как вы говорите, на месяцы, годы, а то и десятилетия в эту среду, фотографы открывают для себя и, соответственно, для широкой публики целые сферы человеческого бытия, о которых большая часть из нас не имела никакого понятия.

Автор фото, Peter Hugo

Подпись к фото,

Мало кто в мире имеет представление о живущих в Нигерии бродячих укротителях диких зверей, даже таких как редко поддающиеся дрессировке гиены

А.П.: Именно так. Мир состоит из множества слоев, множества скрытых социальных групп, которые до сих пор не имели своего голоса, которым не было позволено проникнуть в сферу общественного сознания, они были за пределами общепринятого в белом гетеросексуальном мейнстриме нарратива. Многие из них подвергались и подвергаются жестокому обращению со стороны криминала, полиции, они чувствуют себя отверженными, изгоями, и потому чурались, прятались от объектива, и художники сумели выявить, раскрыть их жизнь, представить их широкому миру.

В этом есть глубокий гуманистический посыл, это обогащает наше представление о мире, в котором мы живем, о многообразии человеческого бытия, заставляет нас вглядеться и потому лучше понять, как живут люди, о которых мы до сих пор зачастую не имели никакого представления.

Вуайеризм и эксплуатация?

Би-би-си:В этом вторжении в доселе скрытый мир и выставлении напоказ его нередко неприглядных черт есть неизбежная этическая проблема. Люди эти, как правило, оказываются на обочине жизни помимо своей воли, выбора зачастую у них нет. Не проявляется ли в подходе фотографов к ним своеобразный вуайеризм, нет ли здесь элемента эксплуатации?

Автор фото, Seiji Kurata

Подпись к фото,

«Человек с татуировкой» — японский мафиози якудза из серии фотографий Седзи Курата

А.П.: В этом состояла главная проблема выставки. У нас на выставке нет работ, которые были сделаны бездушными профессионалами по редакционному заданию. Залогом отсутствия того, что вы называете эксплуатацией, было то самое глубокое погружение большинства фотографов в жизнь своих объектов, о котором я уже говорила.

Возьмите, к примеру, чилийку Паз Эраззуриз. Она годами жила в общине транссексуалов Сантьяго во времена пиночетовского режима, на себе испытала все те невзгоды, притеснения полиции, которое испытывали эти люди. В результате в ее работах нет любопытствующего вторжения извне, это диалог, это соучастие, это сотрудничество.

Автор фото, Paz Errázuriz

Подпись к фото,

Фотографии чилийки Паз Эрразуриз — результат ее многолетнего вживания в жизнь транссекусалов-проституток Сантьяго

Нередко фотограф помогает своим моделям, а фотографируемые люди активно способствуют фотографу в создании его снимков. Джим Гольдберг не только снимал бездомных детей на улицах Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, он был их другом, их помощником, их доверенным лицом, он приводил к ним социальных работников и медиков. И это помогало преодолеть, обойти опасность вуайеризма.

Вуайеризм — в природе фотографии. Она ведь и есть взгляд, взгляд снаружи на объект. Однако в нашем случае важно то, что происходит до и после непосредственного момента съемки. Ключ — в отношении фотографа, который не подглядывает, а помогает этим людям через свои снимки утвердить свою идентичность.

Более того, некоторые фотографии откровенно автобиографичны. Ларри Кларк был таким же подростком-наркоманом, как и его объекты, а Денни Лейн — таким же байкером, как и те живописные персонажи, которых он снимал. О какой эксплуатации тут может идти речь?

Божественность убожества

Би-би-си:Те сомнения этического свойства, о которых я говорил, кажутся особенно обоснованными в серии работ Бориса Михайлова, который в своем родном Харькове платил бомжам за изображение так называемой «Свадьбы» — так он окрестил свою серию. Бомжи за деньги обнажают себя в буквальном и переносном смысле. То есть, эти беззащитные люди становятся предметом обыгрывания фантазий — кое-кто может сказать извращенных фантазий — фотографа.

Автор фото, Boris Mikhailov

Подпись к фото,

В серии «Свадьба» Бориса Михайлова харьковские бомжи, получив от фотографа деньги, изображали свадебное веселье

А.П.:Да, это, пожалуй, самые трудные, самые некомфортные для восприятия работы на выставке. Нас привлекло в них то, что Михайлов, оплачивая услуги своих натур и открыто это признавая, самым прямым, непосредственным образом обращается к той самой проблеме, о которой вы говорили — вуайеризм и эксплуатация. Его герои «включены» в его творческий процесс, он рассказывает им о своей задумке, они таким образом становятся актерами в поставленном им фотографическом спектакле.

Да, смотреть на эти снимки некомфортно… Но я бы не назвала эти снимки отталкивающими. Михайлов говорит, что делая их столь колористически насыщенными, он наделяет свои персонажи новой жизнью, придает им новый, уже чисто художественный смысл. В том, как он видит их, есть гуманизм, и есть юмор. Даже в своем уродстве они сохраняют сексуальную притягательность друг для друга, что ставит их на один уровень с нами, «обычными» людьми.

Более того, они обретают даже какое-то религиозное измерение, он как бы возвышает их, говоря, что, каким бы ни был наш внешний облик, каким нищенским или убогим ни было наше существование, в каждом из нас есть нечто святое, божественное, что выходит за пределы нашей земной ипостаси.

Эти фотографии открыты для множества разных интерпретаций, и Михайлов намеренно сохраняет эту открытость, эту множественность, что, на мой взгляд, и делает этот цикл настолько интересным.

Не говоря уже о чисто социальном, политическом, экономическом аспекте этих работ. Михайлов давно и много работает с бомжами на постсоветском пространстве, и в исторической перспективе — начиная еще с советских времен и кончая нашим днем — возникает широкая панорама характеров, типов этой уязвимой, но так и не исчезающей части жизни.

Би-би-си: И последний вопрос. Каковы посыл, идея выставки? Просто показать «иную жизнь», обычно невидимую большинству из нас или же она несет в себе какой-то призыв, воззвание к обществу?

Великое разнообразие жизни

А.П.: Идей здесь больше, чем одна. Да, нам было важно поколебать предстающий в мейнстрим-медиа глянцево-парадный облик окружающего нас мира, показать его многообразие и сложность.

Нам также было важно показать, как за последние несколько десятилетий менялись наши представления об этом маргинальном мире и наше отношение к нему. Многие из этих людей не просто маргиналы, не просто отбросы общества, и нам хотелось отдать должное их мужеству и стойкости в поисках иного, альтернативного общепринятому образа жизни.

Автор фото, Dyanita Singh

Подпись к фото,

Индийский фотограф Дайанита Сингх создала целый цикл «Мона и я», посвященный исследованию жизни Моны Ахмед, родившейся мальчиком, еще в подростковые годы ставшей евнухом и прожившей жизнь женщиной

Конечно, трудно чествовать детскую нищету и те условия, в которых живут на улице бездомные дети, но очень важно говорить об этом, важно предъявлять эти кадры обществу, заставить его осознать существующие в мире неравенство и несправедливость.

Но главное — это осознание великого разнообразия и великой множественности человеческой жизни.

МАРГИНАЛЬНЫЕ ГРУППЫ В КАЗАХСТАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3
1 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ КОНЦЕПЦИИ МАРГИНАЛЬНОСТИ В СОЦИОЛОГИИ
6
1.1 Концепция маргинальности в социологии 7
1.2 Маргинальность и социальная мобильность 16
1.3 Маргинальный статус 18

2 МАРГИНАЛЬНЫЕ ГРУППЫ В КАЗАХСТАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ 22
2.1 Маргинализация и аномия как тенденция социальной стратификации 24
современного общества
2.2 Рост бедности и безработицы — основной фактор маргинализации 32
населения
2.3 Влияние процесса маргинализации на социально-экономический статус и
здоровье населения 35
2.4 Маргинализация общества как одна из основных причин девиантного 44
поведения среди молодежи

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 50
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 52
Приложения 55

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность изучения проблемы маргинальности обусловлена следующими
факторами: во-первых, объективными факторами, предопределяющими состояние
современного общества, положение различных групп и личности в этом
обществе. Современный мир может быть охарактеризован как мир расширяющихся
и углубляющихся международных контактов и взаимодействий самого различного
рода. Геополитическая трансформация общественных образований, размывание
границ культурной замкнутости и обособленности народов и социальных групп
наряду с положительными последствиями порождают огромное количество
проблем.
Повсюду в мире, в частности, в нашем отечестве социальные катаклизмы
приводят к ситуациям, когда отдельный индивид, группа и целые народы
попадают в маргинальное положение. Люди оказываются на границе двух
социальных сил, двух культур и идеологий, оказываются выброшенными за
пределы благополучного и достойного человеческого существования –
становятся изгоями общества. Нередко внутренняя опустошенность, вызванная
распадом ценностно-нормативных, духовных основ общества, подталкивает
индивида к асоциальным действиям, либо к апатии и бездеятельности. В
результате, человек или социальная группа перестает быть активным,
полноценным членом общества и теряет всякую положительную связь с ним.
Во-вторых, ситуация относительной политической стабильности также не
свободна от маргинальных проблем. Миграционные процессы, расширение
культурных связей, доступность самой разной информации для различных
общественных слоев многих государств и народов нередко приводят к феномену
маргинального человека как личности на рубеже культур. В сознании такой
личности тесно переплетаются элементы двух и более культур, элементы,
нередко несовместимые, противоречащие друг другу и вызывающие в сознании
личности болезненное чувство раздвоенности, неоднозначности своей культуры,
социальной и этнической принадлежности. Это порождает как субъективные
проблемы, внутренний разлад, сложности с необходимой для душевного
равновесия этнокультурной и социальной идентификацией, так и проблемы
взаимодействия с другими индивидами, группами, социальными институтами.
Этническая, социальная принадлежность, культурно-мировоззренческие
установки влияют как на поведение личности в конкретной ситуации, так и на
весь ее жизненный путь. Двойственность, неконкретность может быть причиной,
в лучшем случае, недоумения и осторожности со стороны общества по отношению
к такой личности, в худшем случае — жестокого гонения против нее.
Личностей, оказавшихся на границе двух или более культур, идеологических
систем или социальных классов в определенные исторические моменты развития
человеческого общества становится угрожающе много.
В-третьих, помимо объективных факторов, характеризующих современную
общественную ситуацию, актуальность изучения маргинальности обусловлена
потребностью социологии в разработке новых понятий и теоретических моделей,
которые позволили бы изучать и объяснять практические проблемы современного
этапа общественного развития. Вместе с тем, необходимо отметить, что до сих
пор в определении содержания понятия маргинальности имеется немало
трудностей: 1) в практике использования самого термина сложилось несколько
дисциплинарных подходов, что придает понятию достаточно общий, меж- и даже
наддисциплинарный характер; 2) в процессе уточнения, развития понятия
утвердилось несколько значений, которые относятся к различным типам
маргинальности; 3) нечеткость понятия делает сложным измерение самого
явления, его анализ в социальных процессах. В то же время достаточно
распространенное и подчас произвольное употребление термина приводит к
необходимости уточнения его содержания, систематизации различных подходов и
аспектов его использования. Поэтому особое значение приобретает
рассмотрение истории термина, подходы его использования, характеристики
разных типов маргинальности в том виде, в каком они сложились в западной
социологии.
Степень научной разработанности проблемы. Современным социально-
демографическим процессам казахстанского общества уделяются такими учеными,
как Г.С. Абдирайымова, Г.О. Абдикерова, М.С. Аженов,
К.У. Биекенов, З.Ж. Жаназарова, М.С. Садырова и др.[1-6].
Объектом исследования является структурная маргинальность в обществе.
Предметом выпускной работы выступает теоретико-методологический анализ
сущности и содержания структурной маргинальности в условиях современного
общества.
Целью работы является обоснование теоретико-эмпирической концепции
маргинальности для исследования социальной структуры современного общества.
Реализация поставленной цели предопределила последовательность
исследовательских задач:
— исследование механизмов формирования новой социальной структуры,
становления новых типов отношений. Это предполагает обращение к наиболее
глубинному уровню — формирования статусных позиций, и, прежде всего,
переходных, промежуточных, маргинальных, где наиболее интенсивны
«накопления» новых социальных качеств, наиболее ярки и выразительны
показатели характера социальных процессов, направления и смысла их
развития, наиболее отчетливы новые типы социальных практик;
— особенности процессов адаптации, происходящих на групповом и
индивидуальном уровне в результате трансформации положения.
Практическая значимость. Основные выводы исследования представляют
практический интерес с точки зрения применения новых подходов к изучению
социальной структуры и социальных процессов в современном обществе.
Полученные результаты могут быть использованы в практической деятельности
социологов, социальных работников, социальных педагогов, психологов, в
законотворческой деятельности. Материалы дипломной работы могут быть
полезны при определении мер по профилактике негативных последствий
маргинальности.
Теоретической базой выпускной работы послужили основные идеи концепции
культурной маргиналъности (Р.Парк, Э.Стоунквист, Е.Хьюз, А.Антоновски,
Дж.Манчини), а также основные положения теории структурной маргиналъности
(А.Фарж, А.Турен, Я.Штумсьси, Ж.Леви-Стрэнже).
Структура и объем выпускной работы состоит из 2 глав, введения,
заключения, списка использованной литературы и приложения. Работа изложена
на 58 страницах.

1 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ КОНЦЕПЦИИ
МАРГИНАЛЬНОСТИ В СОЦИОЛОГИИ

Приступая к исследованию проблемы маргинальное, важно отметить, что
само понятие маргинальность со времени своего появления приобрело
достаточно широкий и многозначный контекст. Это затрудняет задачу
формулирования его универсального исчерпывающего определения. Любая попытка
ограничиться однозначным определением, позволяющим объединить разнородные
сущности, несостоятельна. В настоящее время в социологии нет единого
подхода, как в понимании самого термина, так и в рассмотрении проблемы
маргинальности в целом. Этим можно объяснить тот факт, что в зависимости от
контекста исследования меняется объем понятия маргинальность, термин
приобретает различные смысловые оттенки и значения, указывает на разные
социальные объекты, описывает многообразный круг явлений.
Выбор того или иного значения понятия часто предопределяется
содержанием исследования, тематикой, проблемой. Исследователю, работающему
с понятием маргинальность, необходимо попытаться операционализировать его
соответственно направлению и теме своей работы. Во-первых, это дает
возможность применять его согласно данному определению, не подменяя его
содержания. Во-вторых, концептуальные определения нуждаются в
операционализации с тем, чтобы через систему индикаторов и переменных
исследователь мог диагностировать некоторую эмпирическую ситуацию и степень
выраженности в ней изучаемого признака[7]. В-третьих, это позволяет
исключить элемент метафоризации понятия маргинальности, когда оно
употребляется не в качестве научного термина с четко определенным смысловым
пространством, а в качестве метафоры.
В социологической литературе наиболее часто встречаются следующие
определения маргинальности.
Маргинальность — состояние пребывания частично внутри социальной группы
и частично вне её[8].
Более развёрнутую дефиницию маргинальности с указанием её основных
характеристик и факторов, приводящих к маргинальности, дает И.Попова. Она
определяет маргинальность как состояние групп и индивидов в ситуации,
которая вынуждает их под влиянием внешних факторов, связанных с резким
социально-экономическим и социально-культурным переструктурированием
общества в целом, изменять свое социальное положение и приводит к
существенному изменению или утрате прежнего социального статуса, социальных
связей, социальной среды, а также системы ценностных ориентации[9].
Существуют и более широкие трактовки маргинальности3, которые
используют философы, антропологи, культурологи и т. д. Но они не релевантны
данному исследованию, поскольку в работе затрагивается исключительно
социологическая проблематика и не ставится задача рассмотрения философского
и культурологического подхода.
В настоящей дипломной работе выбор определенного смыслового значения
понятия маргинальность продиктован конкретной темой. В работе под
маргинальностью будем понимать состояние индивида или группы, занимающих
промежуточное положение между какими-либо социальными группами или крайнее
положение в обществе, что приводит к неполному включению в данные
социальные образования, изменению или утрате прежнего социального статуса и
сопровождается изменением ценностно-нормативной ориентации и поведения
индивида.

1.1 Концепция маргинальности в социологии

Трудно представить себе какой-либо социум вне явлений маргинальности,
маргинальных групп и маргинальных личностей, вне маргинальных социальных
ролей, маргинального сознания и поведения. В каждом обществе носителями
маргинальных качеств выступают индивиды, социальные и этнические группы и
социальные слои.
В литературе, посвященной изучению явления маргинальности, обычно
выделяют разные типы маргинальности: экологический (географический) тип,
социальный, экономический, культурный, политический, религиозный,
идеологический, экзистенциальный тип и т.д., которые, принимая во внимание
их сущность и функции, включают в следующие большие группы:
— структурная (социальная) маргинальность;
— культурная (этнокультурная) маргинальность;
— маргинальность социальных ролей.
Концепция маргинальности сыграла важную роль в социологической мысли,
однако до сих пор в определении содержания понятия маргинальности имеется
немало трудностей. Во-первых, в практике использования самого термина
сложилось несколько дисциплинарных подходов (в социологии, социальной
психологии, культурологии, политологии и экономике), что придает самому
понятию достаточно общий, междисциплинарный характер. Во-вторых, в процессе
уточнения, развития понятия утвердилось несколько значений, относящихся к
различным типам маргинальности. В-третьих, нечеткость понятия делает
сложным измерение самого явления, его анализ в социальных процессах. В то
же время достаточно распространенное и подчас произвольное употребление
термина приводит к необходимости уточнения его содержания, систематизации
различных подходов и аспектов его использования. С этой целью попытаемся
рассмотреть историю термина, подходы его использования, характеристики
разных типов маргинальности в том виде, в каком они сложились в западной
социологии.
История возникновения и функционирования термина «маргинальность»
чрезвычайно важна для его понимания. Она сравнительно коротка, но предельно
насыщена разнонаправленными интеллектуальными поисками, оригинальными
находками. Пожалуй, трудно найти другой научный термин, понимание которого
так зависело бы от знания его истории. Ведь его методологическая
универсальность, применимость к изучению самых разнообразных социальных
процессов, множество контекстов употребления приводили к тому, что в разных
условиях он каждый раз приобретал новое звучание и даже порой совершенно
новый смысл, демонстрируя в то же время свою эвристическую плодотворность.
Поэтому-то и важно дать хотя бы сжатую картину его развития.
Сам термин «маргинальный» употреблялся уже давно для обозначения
записей, пометок на полях; в другом смысле он означает «экономически
близкий к пределу, почти убыточный» [10, с.95].
Как социологический он существует с 1928 года. Американский социолог,
один из основателей чикагской школы Роберт Эзра Парк (1864-1944 гг.)
впервые употребил его в своем эссе «Человеческая миграция и маргинальный
человек» [24], посвященном изучению процессов в среде иммигрантов. Правда,
предысторией возникновения термина можно считать термин «промежуточный
элемент» («interstital element»), употребленный другим исследователем этой
школы в 1927 году при изучении иммигрантских групп в городской социальной
организации [25].
Роберт Парк известен прежде всего исследованиями развития городской
среды (в частности, иммигрантских сообществ в американских городах) и
расовых отношений межкультурного взаимодействия. Их результатом стало
формирование представления о типе «пограничного» человека, характерном для
интенсивных миграционных процессов в американском обществе.
У Парка понятие маргинальности (от латинского margo — край, граница,
предел) означало положение индивидов, находящихся на границе двух
различных, конфликтующих между собой культур, и служило для изучения
последствий неадаптированности мигрантов, особенностей положения мулатов и
других «культурных гибридов».
Исследовательские позиции Парка определяет созданная им «классическая»
социально-экологическая теория. В ее свете общество представляется как
организм и «глубоко биологический феномен», а предмет социологии — образцы
коллективного поведения, формирующиеся в ходе его эволюции. Согласно этой
теории, общество, помимо социального (культурного) уровня, имеет так
называемый биотический, лежащий в основе всего социального развития. В
концепции «маргинального человека», предложенной Парком, биотический
уровень и основанный на нем экологический порядок становятся важными
теоретическими предпосылками. В экологическом порядке выделяется
макроуровень (пространственное расположение институтов) и микроуровень
(способность человека передвигаться, пространственное взаимодействие,
миграция). Таким образом, основой экологического порядка является миграция
как коллективное поведение. По мнению ученого, социальные изменения
основаны на глубинных, биотических преобразованиях и связаны прежде всего с
физической, пространственной (а затем и социальной) мобильностью.
Социальные перемещения, изменения социоэкономического статуса являются
предметом теории социальной дистанции; исследования культурной мобильности
и позволили Парку сформулировать понятие маргинального человека [11].
В его теории маргинальный человек предстает как иммигрант; полукровка,
живущий одновременно «в двух мирах»; христианский новообращенный в Азии или
Африке. Главное, что определяет природу маргинального человека — чувство
моральной дихотомии, раздвоения и конфликта, когда старые привычки
отброшены, а новые еще не сформированы. Это состояние связано с периодом
переезда, перехода, определяемого как кризис. «Без сомнения, — отмечает
Парк, — периоды перехода и кризиса в жизни большинства из нас сравнимы с
теми, которые переживает иммигрант, когда он покидает родину, чтобы искать
фортуну в чужой стране. Но в случае маргинального человека период кризиса
относительно непрерывный. В результате он имеет тенденцию превращаться в
тип личности» [12]. И далее он замечает, что в природе маргинального
человека «моральное смятение», которое вызывают культурные контакты,
проявляет себя в более явных формах; изучая эти явления там, где происходят
изменения и слияние культур, мы, поясняет ученый, можем лучше изучать
процессы цивилизации и прогресса.
В описании «маргинального человека» Парк часто прибегает к
психологическим акцентам. Американский психолог Т. Шибутани обращал
внимание на комплекс черт личности маргинального человека, описанный
Парком. Он включает следующие признаки: серьезные сомнения в своей личной
ценности, неопределенность связей с друзьями и постоянную боязнь быть
отвергнутым, склонность избегать неопределенных ситуаций, чтобы не
рисковать унижением, болезненную застенчивость в присутствии других людей,
одиночество и чрезмерную мечтательность, излишнее беспокойство о будущем и
боязнь любого рискованного предприятия, неспособность наслаждаться и
уверенность в том, что окружающие несправедливо с ним обращаются [13].
В то же время Парк связывает концепцию маргинального человека скорее не
с личностным типом, а с социальным процессом. Он рассматривает
маргинального человека как «побочный продукт» процесса аккультурации в
ситуациях, когда люди различных культур и различных рас сходятся, чтобы
продолжать общую жизнь, и предпочитает исследовать процесс скорее не с
точки зрения личности, а общества, в котором он является частью [14].
Парк приходит к выводу о том, что маргинальная личность воплощает в
себе новый тип культурных взаимоотношений, складывающихся на новом уровне
цивилизации в результате глобальных этносоциальных процессов.
«Маргинальный человек — это тип личности, который появляется в то время
и том месте, где из конфликта рас и культур начинают появляться новые
сообщества, народы, культуры. Судьба обрекает этих людей на существование в
двух мирах одновременно; вынуждает их принять в отношении обоих миров роль
космополита и чужака. Такой человек неизбежно становится (в сравнении с
непосредственно окружающей его культурной средой) индивидом с более широким
горизонтом, более утонченным интеллектом, более независимыми и
рациональными взглядами.
Маргинальный человек всегда более цивилизованное существо» [15].
Таким образом, первоначально рассмотрение проблем маргинальности
связано с «культурологическим подходом» Роберта Парка, давшим немало
плодотворных идей современным исследователям.
Идеи Парка была подхвачены, развиты и переработаны другим американским
социологом — Эвереттом Стоунквистом в монографическом исследовании
«Маргинальный человек» (1937 г.). С его именем чаще всего связывают
окончательное закрепление и легитимацию концепции маргинальности в
социологии.
Р.Мертон определял маргинальность как специфический случай теории
референтной группы. Он отмечает, что маргинальность возникает в том случае,
когда индивидуум через предварительную социализацию готовится к членству в
позитивной референтной группе, которая не склонна его принять. Подобное
состояние подразумевает множественность лояльностей и двойную
идентификацию, незавершенную (неполную) социализацию и отсутствие
социальной принадлежности [16].
Эти же предпосылки определяют подход к исследованию маргинальности и,
главным образом, маргинальной ситуации американского исследователя Дики-
Кларка. Он считал, что понимание маргинальности только как продукта
культурного конфликта является упрощением, т.к. «подчиненные группы» часто
усваивают культурные стандарты «доминирующих групп». Основываясь на
утверждении Мертона о наличии культурного и социального измерений в
обществе, Дики-Кларк так формулирует свое понимание маргинальной ситуации:
определенные группы или индивиды занимают определенные позиции в обществе,
т.е. они включены в систему социальных отношений, с одной стороны, а с
другой — принадлежат к определенной культурной страте. Между этими двумя
позициями группы или индивида должно быть соответствие. Дики-Кларк
отмечает, что фактически такое соответствие зачастую отсутствует, например,
в случае этнических меньшинств, которые активно усваивают культурные
ценности доминантной группы, но исключаются ею (или включаются не
полностью) из системы социальных отношений. Это позволяет говорить о том,
что индивид, группа находятся в маргинальной ситуации[26]. Таким образом,
Дики-Кларк углубляет понимание структуры маргинального конфликта,
разнообразия факторов, создающих маргинальную ситуацию, включая в нее
различные уровни (измерения).
Важным теоретическим шагом в разработке проблем маргинальности можно
считать определение маргинального статуса. А.С. Керкхофф и
Т.С. Мак-Кормик отметили потребность в различении между позицией в
социальной структуре и набором психологических черт, которые могут
развиваться в индивидууме, занимающем такое положение, что, по их мнению,
могло бы предоставить более объективный базис для будущей дискуссии о
маргинальности [17].
Американские социологи Алан С. Керкхофф и Томас МакКормик затронули
вопрос о взаимосвязи между статусом маргинальной личности и ее личностными
характеристиками [27]. Проанализировав понятие маргинальности в работах
своих предшественников, эти авторы пришли к выводу о необходимости
переформулировки обсуждаемых терминов. За основу они предлагали взять
позицию Чайлда, который указывал на необходимость рассмотрения не только
социального положения, статуса индивида и его личностно-психологической
характеристики, но и наборы его социальных аттитюдов. Степень
маргинальности, по Чайлду, зависит от трех факторов: 1) реального
социального положения; 2) социальных установок, отношения к ситуации; 3)
психологических личностных характеристик.
А. Керкхофф и Т. Мак Кормик высказали предположение, что в любой
маргинальной ситуации доминантная группа определяет правильную позицию
для подчиненной группы [27,c.50.]. Это значит, что жизненное и
психологическое благополучие подчиненной группы обеспечивается в той мере,
в какой психологические и поведенческие установки этой группы не
противоречат установкам и интересам доминантной группы.
Кроме того, авторы дают свое определение маргинальной личности: По
существу, маргинальный человек, как здесь определено, тот, кто использует
группу, членом которой он не является, как референтную группу, группу, в
которую он стремится быть принятым и в которой хочет утвердиться [27]. С
другой стороны, указывают авторы, маргинальный человек может быть еще
рассмотрен как тот, чья социализация не подготовила его играть роль в
социальной сфере в соответствии с реальным положением в ней. Существуют
силы и обстоятельства, препятствующие вхождению индивида в референтную для
него группу. При таком положении роль индивида в различных жизненных
ситуациях будет предполагать постоянный выбор той или иной позиции в
зависимости от особенностей отношения к нему тех или иных людей в тех или
иных случаях, поэтому он будет страдать от неопределенности,
амбивалентности, склонности видеть дискриминацию и отвержение даже там, где
их нет.
Сила внутренней психологической маргинальности зависит, по мнению
А.Керкхоффа и Т. МакКормика, от двух факторов: от степени стремления и
идентификации, с одной стороны, и от степени неприятия, отторжения, с
другой. Причем между ними нет прямой зависимости.
В целом, психология маргинальности складывается в результате влияния
трех факторов: 1) маргинальный статус; 2) социальные установки,
идентификация; 3) отношение референтной группы. Керкхофф анализирует также
разные степени проницаемости барьера между индивидом и группой, в которую
он стремится, и соотносит этот показатель с уровнем психологической
маргинализации в разных случаях. В связи с этим, исследователь выделяет
шесть позиций. Главные же заключаются в следующем: 1) все маргинальные
статусы лежат между двумя группами на различных уровнях престижа в
обществе; 2) наиболее престижная группа классифицирует такие маргинальные
статусы либо как принадлежащие низшим престижным группам, либо
промежуточной по престижу группе; 3) практически нет барьера между
индивидом и низшей по престижу группой. Вместе с тем, Керкхофф указывает,
что использование этой формулировки не отрицает факта, что многие
личностные проблемы, вызванные маргинальным статусом, возникают из связей
индивида с низшей по престижу группой [27,c.54.].
Таким образом, в американской социологической литературе утвердилось
понимание маргинальной личности как личности, испытывающей чувство
внутренней раздвоенности, которая возникла в результате причастности к двум
или более противоречащим друг другу реалиям и вызванный этим пограничным
состоянием комплекс социально-психологических последствий: дисгармонию,
потерю самоидентификации.
Другой американский исследователь – М. Голдберг, считая, что Р. Парк и
Э. Стоунквист дают слишком широкое определение маргинальной личности,
предложил свою квалификацию понятия [28]. Он писал, что в ряде случаев
личность можно не считать маргинальной, несмотря на то, что она принадлежит
одновременно двум культурам, и что она находится в двойственном социальном
положении. Личность является маргинальной в следующих случаях: 1) если
индивид существует на границе двух культур от рождения; 2) если он
разделяет свое положение с группой таких же как он индивидов; 3) если эта
группа осуществляет институциированную деятельность; 4) если маргинальная
позиция индивида не приводит к фрустрации и блокированию его основных
ожиданий и потребностей.
Суживая понятие маргинальной личности, Голдберг вводит понятия
маргинальная территория и маргинальная культура. Маргинальная
территория – это регион, где две культуры частично перекрываются, и где
население заимствует черты обеих культур. Маргинальная культура – синтез
элементов двух разных культур. Согласно концепции Голдберга, человек,
рожденный на маргинальной территории и воспитанный в маргинальной культуре,
сам уже не является маргиналом, поскольку не обнаруживает главных признаков
маргинальной личности — болезненной раздвоенности между двумя культурами.
Маргинальная культура является для него родной и целостной культурой, какие
бы внутренние противоречия она не содержала. Главное то, что она выполняет
все функции культуры, обеспечивает индивида нормами, стандартизованными
паттернами поведения, определяет его ситуацию как и любая оперившаяся,
традиционная культура. Маргинализация же личности происходит
только тогда, когда сформированные первичной группой в раннем детстве
понятия и установки вступают в конфликт с ценностями другой культуры.
Через некоторое время после публикации статьи М. Голдберга на страницах
американской социологической литературы появилось понятие маргинальная
ситуация. По определению его автора, А. Антоновского, сущность
маргинальной ситуации заключается в следующих положениях и процессах: 1)
две культуры претерпевают длительное взаимодействие; 2) одна из них
является доминирующей, ее представители обладают силой, престижем и не
подвержены маргинализации; 3) представители подчиненной культуры имеют
свободный доступ в господствующую культуру; 4) образ жизни и образ мысли
представителей контактирующих культур малосовместимы; 5) члены маргинальной
группы, приобщаясь к господствующей культуре, надеются на поощрение со
стороны ее представителей, хотят быть приняты в их среду как равные; 6)
барьеры между двумя культурными группами не исчезают из-за дискриминации, с
одной стороны, и факторов удерживания в прежних социально-культурных
рамках, с другой стороны; 7) конфликт, продолжаясь из поколения в
поколение, усиливает и закрепляет маргинальную ситуацию [29].
Маргинальная ситуация не возникает, по мнению Антоновского, если: а)
взаимодействие культур происходит между относительно независимыми друг от
друга представителями этих культур; б) этнические границы остаются,
преимущественно, прежними; в) ассимиляция одной культуры другой происходит
быстро и полностью.
Всех социологов, взгляды которых были изложены выше, можно объединить в
одну группу на основе их определения маргинальности, ее причин и сущности.
Все они сходятся в том, что предметом рассмотрения является результат
столкновения двух различных рас и их культур.
Вместе с тем, другие исследователи пытались взглянуть на проблему шире,
определить маргинальность и ее причины не столь однозначно. К их числу
относится Д. Головенский, который считал, что культура – явление сложное и
неоднозначное, имеющее немало своих внутренних конфликтов, противоречивых
элементов, сталкивающихся в сознании личности. Особенно ярко это
проявляется в американской культуре, поскольку она является результатом
слияния и взаимовлияния множества элементов самого разного и весьма
отдаленного происхождения. Этот фактор накладывается на современную
социальную жизнь. Все это проявляется во внутриличностном столкновении
противоречивых устремлений, страстей, ценностей и целей. Маргинальная
личность не обязательно является порождением исключительно двух отдаленных
культур, она может быть результатом одной сложной культуры. Д. Головенский
обращал внимание на особое значение социальных факторов как источника
общественного противостояния и, соответственно, внутриличностного разлада и
напряжения. Нередко личность оказывается не на рубеже культур, а на рубеже
социальных сил. Социальное неравенство и социальные конфликты, по мнению Д.
Головенского, должны рассматриваться как отдельный, самостоятельный фактор
порождения маргинальной ситуации и маргинальной личности – личности, в
данном случае, принадлежащей двум разным социальным группам, имеющим разные
ценности, цели, уровни жизни [30].
В самом деле, к такому выводу приходил в свое время Stone Quist,
изучавший черных в обществе с господствующим положением белых.
Но в дальнейшем антропологи подвергли этот тезис основательной критике
и пересмотрели главные его положения. Так, французский антрополог Роже
Бастид (R. Bastide), изучив бразильских Bahia показал, что, несмотря на
свою маргинальную ситуацию, черным в Бразилии удавалось реконструировать
оригинальную и слаженную (coherаnt) культурную, социальную жизнь. Он
разработал концепцию, базирующуюся на двух принципах. Первый — принцип
купюры или разрыва (principe de coupure), второй – принцип участия
(principe de participation).
Принцип купюры обнаруживается в поведении. Например, черный ведет себя
по-разному, смотря по тому, где он находится. Дома он пребывает в мире
черных (и строит свою жизнь по нормам “черной” культуры), на работе – в
мире белых (ведет себя, “как белый”). Р.Бастид уточнял, что этот двойной
стандарт не приводит к раздвоению личности, а ведет к появлению культурного
синкретизма.
Одна из ценных идей Р. Бастида в том, что он различает культурный
маргинализм от психологического маргинализма. По его мнению, культурный
маргинализм не обязательно приводит к психологическому маргинализму (к
неуверенности в себе, к тревожности и стрессу).
Вот общий, им сделанный вывод: не индивид разделен или разорван на две
части, а реальность разделена человеком, находящимся в “переходном”
состоянии на многочисленные виды поведения и участия. Он играет на их
противоречиях, создавая тем самым для себя “поле маневра, конституирующего
пространство свободы, в котором он может действовать”. заимствуются
наиболее нужные и полезные в личной стратегии профессора элементы.
В целом, вслед за Р.Бастидом скажем, что человек, образно говоря, может
одной ногой стоять “здесь” — в одной культурной системе, а другой ногой
“там” – в другой. При этом ему удается сохранить социальную и культурную
базу для собственной идентификации, чувствовать себя нормально в плане
психологическом.
При всем многообразии направлений творчества, Мэри Дуглас в своих
методологических установках всегда отмечала, что важно рассматривать
социальные феномены в контексте конкретных обществ и культур, а сами
общества, следуя функциональному подходу, следует изучать как системы с
взаимосвязанными элементами.
Понимание маргинальности, следующее из описания восприятия человеком
мира как относительно упорядоченной классификации окружающих его объектов и
связей между ними, соответствует логике такого подхода и отражено уже в
первой и, пожалуй, наиболее цитируемой работе «Чистота и опасность»,
изданной в 1966 г. В теоретическом подходе как этого, так и последующих
трудов явно сказывается влияние Клода Леви-Стросса (род. 1908), а также
Эмиля Дюркгейма (1858-1917) и Марселя Мосса (1872-1950), которые в работе
«О некоторых первобытных формах классификации» высказали предположение о
том, что «первобытные народы» (в это понятие входили так же и «примитивные
народы») от «современного человека», прежде всего, отличают различные
системы символического упорядочивания мира, отражающееся в различных
обрядах и социальных отношениях. «Первобытные классификации не отличаются
особым своеобразием, не позволяющим уподобить их тем классификациям,
которые используются у самых культурных народов. Напротив, они, на наш
взгляд, непосредственно примыкают к первым научным классификациям.
Объекты в них не просто расположены изолированными друг от друга
группами; эти группы поддерживают между собой определенные отношения, а их
совокупность образует единое целое».
Мэри Дуглас описывает различные виды культурного контроля над
отклонениями.
Первый — интерпретация события как чего-то, принадлежащего
определенному типу, фактически — искажение события с целью вписать его в
уже существующую классификационную схему.
Второй — физический контроль.
Третий — избегать отклонений, тем самым, подтверждать границы того, что
считается приемлемым.
Четвертый — определить отклонение как нечто опасное. Приписывание
опасности — это один из способов сделать предмет не обсуждаемым, что
способствует усилению конформности.
Пятый — использовать неоднозначность в ритуалах, как в поэзии или в
мифологии в качестве своеобразных медиаторов, гармонизирующих
противоположные категории.
Следует отметить, что Мэри Дуглас не дает четкого определения
маргинальности, но вся работа, — от названия до последних строк, посвящена
этому феномену, поскольку то, что в индивидуальной и общей системах
классификации относится к крайним, пограничным секторам, с одной стороны,
вызывает беспокойство, с другой — поддерживает общую структуру.
Маргинальность социального положения в сознании людей отражается как
неартикулированность, двойственность; маргинальные объекты трудно
определить в общей космологии (под космологией исследовательница понимает
наиболее общее видение человеком мира, его происхождения и законов,
отражающееся в индивидуальной и общей классификации).
Изучая представления о расстановке сил у различных народов, Дуглас
замечает, что очень часто идея силы основывается на представлении общества
как набора форм, противостоящего окружающей его бесформенности. Одна сила
заключается в формах, другая сила скрыта в области неартикулированного, в
маргинальных областях, за внешними границами.
Люди, не вписывающиеся в четкие границы классификаций и в воплощающие
их формальные структуры, зачастую оказываются наделенными мистическими
способностями воздействия на других людей.
Таким образом, маргинальное, бесформенное, отклоняющееся в концепции
Мэри Дуглас является частью контуров, обрисовывающих и упорядочивающих
окружающую человека реальность.
Обзор истории и развития термина «маргинальность» в западной социологии
позволяет сделать следующие выводы. Возникнув в 30-е годы в США как
теоретический инструмент для исследования особенностей протекания
культурного конфликта двух или более вступающих во взаимодействие
этнических групп, концепция маргинальности утвердилась в социологической
литературе и в последующие десятилетия в ней обозначились различные
подходы.
Маргинальность стала пониматься не только как результат межкультурных
этнических контактов, но и как следствие социально-политических процессов.
В результате достаточно четко выделились совершенно различные ракурсы
понимания маргинальности и связанных с этим комплексов причинно-
следственных процессов. Их можно обозначить ключевыми словами:
«промежуточность», «окраинность», «пограничность», по-разному определяющих
основные акценты в изучении маргинальности.
В целом в изучении маргинальности можно выделить два основных подхода:
— изучение маргинальности как процесса перемещения группы или индивида из
одного состояния в другое;
— изучение маргинальности как состояния социальных групп, находящихся в
особом маргинальном (окраинном, промежуточном, изолированном) положении в
социальной структуре как следствия этого процесса.
Своеобразие подходов к исследованию маргинальности и понимания ее
сущности во многом определяются спецификой конкретной социальной
действительности и тех форм, которые данное явление в ней приобретает.
Будучи принятой, в западноевропейской социологии преимущественно как
структурная (социальная), концепция маргинальности служит в основном для
обозначения явлений, связанных с изменениями в социальной структуре в
результате социальной мобильности, и употребляется в основном для
обозначения социальных групп, исключенных из системы общественного
разделения труда и находящихся «на краю» общества, для исследования
социальных условий, приводящих к образованию таких групп. Это связано с
определенной стабильностью и преемственностью социальных структур, которая
позволяет локализовать явление маргинальности достаточно четкими
«окраинными» социальными группами, традиционно определяемыми как объекты
социального контроля со стороны государства.

1.2 Маргинальность и социальная мобильность

Маргинальность и социальная мобильность, представляют две уважаемые
социологические традиции, развивающиеся практически независимо друг от
друга. Несмотря на то, что проблематика маргинальности пришла в социологию
именно в связи с исследованием миграции и проблем, возникающих у человека в
новой среде[31], объединения концепций маргинальности и мобильности не
произошло. Можно говорить только о пересечении двух традиций, которое
носит, в основном, инструментальный характер. Например, концепция
мобильности привлекается в исследованиях маргинальности для уточнения
эмпирических границ этого явления[18].
Причины такой ситуации понятны. Исторически сложилось так, что
концепции маргинальности и мобильности развивались в русле разных
методологических традиций. Наиболее сильные теории социальной мобильности
возникли в русле структурно-функционального подхода, и основные вопросы, на
которые старались дать ответ исследователи мобильности — это вопросы
динамики макроструктур — какие потоки мобильности преобладают в обществе,
какие факторы (опять же, макропорядка) определяют направление и
интенсивность этих перемещений.
Концепция же маргинальности зародилась в рамках Чикагской школы,
символического интеракционизма и развивалась (по крайней мере в наиболее
продуктивных вариантах) в русле микросоциологии. В центре внимания —
человек в ситуации маргинальности, и фокус исследования направлен, скорее,
на психологическое состояние, ролевые конфликты личности. Поэтому при
попытке совместного рассмотрения маргинальности и мобильности возникает
проблема методологической совместимости двух концепций. Необходим
взаимоперевод терминов, поиск точек соприкосновения.
В то же время объединение этих концепций представляется возможным и
крайне перспективным. Возможность объединения заключается в очевидной связи
между этими социальными явлениями, выраженная в дефинициях: и в том и в
другом случае в определении присутствует переходность, промежуточность
положения человека между социальными статусами. Перспективность объединения
концепций связана с тем, что совместное рассмотрение проблем маргинальности
и мобильности, на наш взгляд, будет полезным для развития и того и другого
направления.
В исследованиях маргинальности одна из важнейших проблем — эмпирическая
фиксация этого феномена, решается с привлечением традиций исследования
мобильности, когда мы диагностируем состояние маргинальности по факту
перехода в другую (чаще всего, «окраинную») социальную группу. С нашей
точки зрения, одного факта перехода недостаточно. Возникает целый ряд
вопросов — при любом ли социальном перемещении возникает состояние
маргинальности? Какие дополнительные индикаторы помогают нам его
фиксировать? Для ответа на эти вопросы необходимо привлечение теоретических
наработок относительно социальной мобильности.
Горизонтальные и вертикальные перемещения огромных масс людей вели к
маргинализации основных классов общества. Массовое перемещение сельских
жителей в города не сопровождалось развертыванием социальной
инфраструктуры. Потеряв связь с деревенской жизнью, переселенцы не получили
возможности полноценно включиться в жизнь городскую. Возникла типично
маргинальная, промежуточная барачная субкультура. Обломки сельских
традиций причудливо переплетались с наспех усвоенными ценностями
городской цивилизации.
В исследованиях социальной мобильности недостаточно изучен вопрос о
мотивации мобильности, значимости перемещений в социальном пространстве для
социального самочувствия индивида. Обращается внимание, в основном, на
влияние «успешности» или «неуспешности» жизненной карьеры, априори
предполагается, что перемещение вверх становится для человека показателем
успеха и свидетельствует о позитивных изменениях в жизни, перемещение вниз,
напротив, ведет к стрессу и переживаниям. Такое рассуждение строится
полностью в рамках модернистского мировоззрения, достижительской культуры.
И это вполне объяснимо, поскольку само возникновение массовой социальной
мобильности связано с процессами модернизации и активизация мобильности
происходит через разрушение представлений о неизменности иерархии
неравенства, формирование достижительских ценностей[19]. Сегодня же
мировоззренческие ориентиры меняются, карьера, продвижение наверх перестает
восприниматься как безусловная ценность. Следовательно, возникает вопрос об
изучении мобильности на микроуровне, исследовании самого момента перехода,
его «движущих силах» и субъективной значимости. И в этом анализе, на наш
взгляд, может быть полезна концепция маргинальности.
Рассуждая о взаимосвязи маргинальности и мобильности, необходимо иметь
в виду, что ни одна из этих социологических тем не имеет четкого и
однозначного концептуального решения. И в том, и в другом случае можно
говорить лишь о сосуществовании нескольких конкурирующих теоретических
подходов. Поэтому важным представляется определиться, в рамках какого из
подходов к исследованию маргинальности и мобильности мы будем продолжать
рассуждение.

1.3 Маргинальный статус

Маргинальный статус — базовый уровень исследования маргинальности,
важное звено в его логической цепи. По сути, это основной конструкт,
позволяющий исследовать это явление на эмпирическом уровне. Ведь трудно не
согласиться с точкой зрения по поводу того, что «маргинальны не люди, а их
связи и отношения». Поэтому следует признать правомерным утверждение Т.
Шибутани о том, что это понятие ключевое в понимании маргинальности[20].
Маргинальный статус рассматривается в непосредственной связи с другими
составляющими — маргинальной ситуацией, маргинальной личностью и
маргинальной группой, а также ситуацией преодоления маргинального кризиса
(совладания с маргинальной ситуацией). Особое значение имеет исследование
маргинальной ситуации как комплекса факторов, инициировавших формирование
маргинального статуса.
В самом общем виде маргинальный статус можно понимать как позицию
промежуточности, неопределенности, в которую индивид или группа попадают
под воздействием маргинальной ситуации.
Проблематику исследования маргинального статуса определяют две группы
задач:
1. Исследование механизмов формирования новой социальной структуры,
становления новых типов отношений. Это предполагает обращение к наиболее
глубинному уровню — формирования статусных позиций, и, прежде всего,
переходных, промежуточных, маргинальных, где наиболее интенсивны
«накопления» новых социальных качеств, наиболее ярки и выразительны
показатели характера социальных процессов, направления и смысла их
развития, наиболее отчетливы новые типы социальных практик.
2. Особенности процессов адаптации, происходящих на групповом и
индивидуальном уровне в результате трансформации положения.
Соответственно все разнообразие подходов к решению этих задач
фокусируется в направлениях, в рамках которых маргинальный статус
рассматривается:
— как элемент формирования новой социальной структуры. Это магистральное
направление фокуса внимания социологов, исследующих процессы социальных
изменений;
— как состояние личности, адаптирующейся к трудноразрешимым дилеммам.
Данная традиция характерна для американской традиции исследований
маргинальности. Это область исследований, смежная с социальной психологией.

В понимании маргинального статуса можно выделить в соответствии с
указанными направлениями следующие основные подходы.
Прежде всего, в соответствии с «историей» исследований маргинальности,
обратимся к подходу, рассматривающему маргинальный статус как позицию,
фиксирующую двойственность положения индивида или группы в ситуации выбора
идентификации. Эту двойственность определяет принадлежность к двум или
более группам, занимающим неравное положение в иерархии престижа
(господствующая и подчиненная культуры, мейнстримная культура и
субкультура, стигматизированная и референтная группы и т.п.). Примеры таких
ситуаций в ракурсе этнокультурного конфликта достаточно детально
анализировались американскими исследователями. Так, при исследовании
положения молодых индейцев в резервации под маргинальным статусом
понималась «позиция, в которой индивид был подвержен влиянию сил,
побуждающих его идентифицировать себя как с доминирующей, так и с
подчиненной группами»[32]. При этом исследовалась ситуация, когда индивид в
равной степени относит себя к обеим группам, степень маргинальности
понималась в зависимости от обоснованности притязаний и имеющихся ресурсов
для такого отнесения, от позиций относительно последнего самих групп, а
также от личностных качеств. Разные исследователи по-разному оценивали
характерный тип маргинальности — либо как длительное «равновесие»,
«балансирование» между группами, либо как протест при невозможности
разрешить культурный конфликт. Различные типы такого конфликта
рассматривались Парком, Стоунквистом, Голдбергом, Антоновски, Дики-Кларком,
Манчини и др.
… продолжение

вызовов преемственности во время пандемии COVID-19

AIDS Behav. 2020 16 мая: 1–4.

, ¹ , ¹ , ¹ , ¹ , ¹ , ¹ , ¹ , ¹ , ¹ , ¹ , 1 1 и ³

Jae M. Sevelius

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

Луис Гутьеррес-Мок

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

Sophia Zamudio-Haas

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско , Сан-Франциско, Калифорния, США

Бреонна МакКри

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

Azize Ngo

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

Акира Джексон

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины , Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

Карла Клайнс

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

Лус Венегас

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

Арианна Салинас

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет , Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

Cinthya Herrera

¹ Centre of Exce lence for Transgender Health, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

Ellen Stein

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско , CA USA

Don Operario

² Школа общественного здравоохранения, Брауновский университет, Провиденс, Род-Айленд, США

Кристи Гамарель

³ Школа общественного здравоохранения, Мичиганский университет, Анн-Арбор, Мичиган, США

¹ Центр передового опыта в области здоровья трансгендеров, Департамент медицины, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Сан-Франциско, Калифорния, США

² Школа общественного здравоохранения, Брауновский университет, Провиденс, Род-Айленд, США

³ Школа общественного здравоохранения Здравоохранение, Мичиганский университет, Анн-Арбор, Мичиган, США

Автор, ответственный за переписку.Авторские права © Springer Science + Business Media, LLC, часть Springer Nature 2020

. Эта статья доступна через PMC Open Access Subset для неограниченного повторного использования в исследованиях и вторичного анализа в любой форме и любыми средствами с указанием первоисточника. Эти разрешения предоставляются на период, пока Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) объявила COVID-19 глобальной пандемией.

Эта статья цитируется в других статьях в PMC.

Маргинализованные сообщества — это сообщества, исключенные из основной социальной, экономической, образовательной и / или культурной жизни.Примеры маргинализированных групп населения включают, помимо прочего, группы, исключенные из-за расы, гендерной идентичности, сексуальной ориентации, возраста, физических способностей, языка и / или иммиграционного статуса. Маргинализация происходит из-за неравных властных отношений между социальными группами [1].

Проведение исследований в партнерстве с маргинализованными группами сопряжено с определенными проблемами. Традиционные академические исследования могут воспроизводить и усиливать стигматизацию и дисбаланс сил, даже если это непреднамеренно, а сама маргинализация может ограничивать способность определенных групп принимать значимое участие в исследованиях [2, 3].Недавняя вспышка SARS-CoV-2, вируса, вызывающего COVID-19, вызвала массовые нарушения в жизни людей во всем мире и привела к прекращению исследований, направленных на устранение несправедливостей в отношении здоровья, таких как ВИЧ. .

Кроме того, пандемия и связанное с ней отключение многих систем, включая местные клиники, ресурсы и службы поддержки, еще больше усугубляют маргинализацию многих сообществ [4]. В трансгендерных и гендерно разнообразных сообществах, в которых работает наша команда, мы видим, что это проявляется в нашей ограниченной способности поддерживать связь с участниками исследования и поддерживать непрерывность наших исследовательских усилий.

Технологические проблемы для проведения онлайн-исследований с маргинализованными сообществами

Из-за давней политической, экономической, образовательной маргинализации и маргинализации многие в наших сообществах не имеют доступа к технологиям и / или технологическим навыкам, необходимым для участия в онлайн-исследованиях. исследования [5]. Ранее было документально подтверждено, что онлайн-исследования и подходы электронного здравоохранения с меньшей вероятностью охватят более маргинальные группы населения, такие как цветные, бездомные и ЛГБТ-молодежь [6, 7].

Из-за экономической маргинализации многие в наших сообществах не имеют постоянного доступа к смартфонам или компьютерам [8]. Их телефонная связь или доступ в Интернет могут неоднократно прерываться из-за неспособности оплачивать счета. Охват маргинализованных людей через Интернет, электронную почту или социальные сети часто бывает в лучшем случае прерывистым, а в худшем — невозможным.

Даже среди тех, кто может иметь доступ к Интернету и смартфону или компьютеру, из-за маргинализации образования, многие в наших сообществах не имеют технологических навыков, необходимых для навигации в онлайн-исследованиях, подписания электронных документов или чтения и ответа на самообучения. проводимые опросы [7].По мере того, как мы пытаемся снова собрать наши группы вмешательства и индивидуальные занятия, мы обнаруживаем, что наши участники очень мало знакомы с такими приложениями, как Zoom, или вообще не знакомы с ними, и им требуется обширная техническая помощь для установки, настройки, регистрации и используйте эти программы. Приложения видеоконференцсвязи, с которыми они могут быть знакомы, такие как Facebook Messenger, только недавно стали допустимыми платформами для целей телездравоохранения из-за проблем с безопасностью [9].

Проблемы с компенсацией участникам из экономически маргинализованных сообществ

Немедленная финансовая поддержка, которую предоставляют исследовательские стимулы, часто чрезвычайно полезна для людей в наших сообществах.Из-за маргинализации занятости многие из наших участников не имеют права на участие в таких программах, как пособие по безработице или новая программа помощи при пандемической безработице. Конкурирующие приоритеты, такие как отсутствие продовольственной безопасности, которые всегда были препятствием для проведения исследований среди маргинализированных групп населения, усугубляются нынешним нарушением обычных служб поддержки [8].

Даже если мы сможем связаться с участниками и провести с ними исследования в режиме онлайн, компенсация за их участие станет серьезным препятствием.Институциональные барьеры не позволяют нам платить нашим участникам через Venmo или PayPal. Кроме того, многие участники наших исследований не имеют банковских счетов и, следовательно, не могут создавать счета в PayPal или Venmo для получения средств. Кроме того, для использования этих приложений требуется, чтобы кто-то из исследовательской группы переводил личные средства, чтобы обойти институциональные препятствия на пути использования этих решений. Хотя такие приложения, как CashApp, не требуют, чтобы у получателя был банковский счет, отсутствие технологических навыков может помешать людям зарегистрироваться.

Электронные подарочные карты, которые стали популярными в онлайн-исследованиях благодаря удобству для исследователей [10], часто бесполезны для наших участников. Электронные подарочные карты не позволяют нашим участникам получить доступ к ресурсам, которые могут им больше всего понадобиться, например к еде или более неотложным потребностям выживания от поставщиков, которым требуются наличные. У многих людей нет безопасного места для получения посылок от онлайн-продавцов, таких как Amazon. Члены нашего сообщества, многие из которых живут в приютах, гостиницах для одноместного размещения (СРО) и других местах скопления людей [11], часто сталкиваются с кражей их почты и вещей.

Вызовы безопасности

Маргинальные сообщества более восприимчивы к COVID-19 по нескольким причинам [12]. Многие из наших участников живут в условиях, когда они не могут следовать рекомендациям по охране здоровья и безопасности COVID-19 во время этой пандемии. Члены сообщества, которые живут в приютах и ​​СРО, сообщают, что живут в нечистых помещениях, не имеют доступа к чистящим средствам и не могут физически дистанцироваться от своих соседей. Многие СРО имеют общие ванные комнаты с несколькими дверями для соприкосновения между собственной комнатой и ванной, а в некоторых личных комнатах нет раковин для мытья рук.Эти совместные жизненные ситуации не только ставят под угрозу их физическое здоровье, но и делают участие в исследованиях практически невозможным, поскольку существует ограниченная конфиденциальность, в которой можно было бы ответить на деликатные вопросы исследования [13].

Те из наших сообществ, кто занимается секс-работой на выживание, продолжают делать это по необходимости, даже несмотря на то, что присущие этой работе опасности возрастают [14]. Многие люди в наших сообществах сообщают, что секс-бизнес в настоящее время процветает, поскольку клиенты, испытывающие стресс и социальную изоляцию, обращаются за услугами.Тем не менее, были сообщения о том, что клиенты секс-бизнеса, отчаянно нуждающиеся в деньгах, нападают на секс-работников и грабят их.

Наконец, воздействие этой пандемии на психическое здоровье и ее последствия, вероятно, непропорционально затронут маргинализованные сообщества [15]. Среди наших трансгендерных и гендерно разнородных сотрудников и участников задержки в подтверждении пола лечения, например, инъекций гормонов и операций, из-за закрытия клиник и задержек с «плановыми» операциями, могут вызвать серьезные проблемы с психическим здоровьем, включая депрессию, беспокойство и т. Д. и суицидальность [16].Кроме того, социальная изоляция из-за требований физического дистанцирования может еще больше усложнить задачу [17]. Многие люди в наших сообществах полагаются на регулярные личные группы поддержки, чтобы справиться с текущими проблемами психического здоровья, и не могут получить доступ к онлайн-ресурсам по причинам, изложенным выше.

Возможные пути дальнейшего развития

Пока мы в Центре передового опыта в области здоровья трансгендеров все еще экспериментируем с способами охвата, вовлечения и поддержки маргинализованных участников исследования, мы изучаем возможные пути продвижения вперед.

Сотрудничество с местными агентствами, предоставляющими экстренные услуги

Некоторые агентства и группы защиты интересов безопасно распределяют продукты питания и другие предметы первой необходимости в сообществе. Сотрудничая с этими агентствами и группами, мы можем восстановить связь с нашими участниками или получить компенсацию за участие людям, с которыми мы иначе не смогли бы связаться лично. Это сотрудничество зависит от существующих отношений с нашими партнерами по сообществу и может занять много времени [4].Это также требует, чтобы наша команда последовательно выявляла и отслеживала ресурсы и определяла, как эффективно и действенно передавать возникающую информацию участникам.

Опросы, проводимые интервьюером по телефону.

Для участников, которые не могут принимать участие в онлайн-опросах из-за отсутствия доступа к компьютеру или Интернету или из-за проблем с грамотностью, сотрудники могут позвонить участникам и провести опрос по телефону. Это отнимает у персонала много времени, что может быть затруднительно с точки зрения энергии и эмоциональных ресурсов персонала [18].Кроме того, сами сотрудники часто не являются экспертами в технологиях и также могут испытывать трудности с онлайн-опросами. Также требуется дополнительное время для обучения персонала проведению опросов для участников, поскольку это особый навык, для развития которого требуется время.

Телемедицинское вмешательство

Прерывание оказания вмешательств в контексте клинических испытаний может быть особенно трудным. Хотя адаптация вмешательства к онлайн-версии имеет решающее значение для поддержания непрерывности исследования, выполнение этого без времени для проведения надлежащих процедур адаптации и обучения может создать неожиданные риски и трудности [7].Использование безопасной онлайн-платформы, такой как Zoom, часто требует технической помощи, как указывалось ранее, и вопросы о конфиденциальности часто возникают, когда участники живут в общих пространствах [19].

Наращивание потенциала сообщества для использования технологий

Мы успешно провели несколько интерактивных групп с нашими участниками через Zoom. В некоторых случаях это требовало серьезного наращивания потенциала, даже внутри нашей собственной команды, для эффективного использования технологии. Дополнительное финансирование исследовательских проектов могло бы помочь в проведении более масштабного наращивания потенциала в наших сообществах, что также позволило бы маргинализованным людям получить доступ к другим ресурсам, таким как информационные вебинары, к которым у них раньше не было навыков.

Составление карты, распространение и рекомендации

По мере того, как сообщества и местные органы власти мобилизуются для создания ресурсов для уязвимых сообществ, потребность в помощи для успешного подключения людей к этим ресурсам становится очевидной. В наших трансгендерных и гендерно разнообразных сообществах мы определили необходимость сбора и сопоставления этих ресурсов, объединения их в доступный и обновляемый формат и распространения их среди наших участников, а также предоставления прямых и индивидуальных рекомендаций.С этой целью Центр передового опыта UCSF в области здоровья трансгендеров, Центр здоровья сексуальных и гендерных меньшинств UCSF и Ресурсный центр UCSF LGBT объединились, чтобы представить веб-семинар Grand Rounds по информации и ресурсам COVID-19, характерным для наших сообществ.

Поддержка сверстников с информацией о травме

Наши сотрудники непосредственно взаимодействуют с людьми, которые находятся в кризисной ситуации из-за обострившейся маргинализации в результате пандемии. В результате мы определили необходимость в дополнительных и постоянных тренингах по оказанию поддержки со стороны сверстников, осведомленных о травмах, для наших сообществ, особенно для персонала первой линии [18].

Инструментальная поддержка

Наш непосредственный и контролирующий персонал хорошо осведомлен об огромных потребностях наших сообществ и прилагает все усилия, чтобы помочь удовлетворить эти потребности. С этой целью мы помогаем координировать вывоз продуктового банка, бесконтактную доставку продуктов из магазина участникам без транспорта, доставку презервативов и лубрикантов в места проживания участников, координируем свои действия с нашими партнерами по сотрудничеству, чтобы помочь удовлетворить многочисленные потребности наших сообществ и помочь нашим участников с заявками на соответствующие источники финансирования.Мы также собираем средства, чтобы напрямую оказывать денежную поддержку членам сообщества трансгендеров, которые изо всех сил пытаются оплачивать свои счета, отдавая приоритет нашим одноязычным испаноязычным членам сообщества, не имеющим документов и / или секс-работникам. Кроме того, оптимизация нашей способности продолжать нашу исследовательскую деятельность может помочь увеличить доход наших сообществ за счет компенсаций.

Заключение

Таким образом, в связи с глобальной пандемией COVID-19 возникают новые и усиленные препятствия для поддержания непрерывности исследований среди маргинализированных групп населения.Крайне важно, чтобы исследовательские группы не только творчески подходили к способам достижения, вовлечения и возмещения наших участников во время этого кризиса, но и находили способы объединиться с сообществами для создания, выявления и распространения ресурсов среди наиболее нуждающихся. Для этого мы должны получить надежную поддержку со стороны наших учреждений и спонсоров для удовлетворения потребностей наших участников, особенно из маргинализированных сообществ.

Благодарности

Финансирование исследований, описанных в этой статье, обеспечивается Национальными институтами здравоохранения (R01Mh215765, MPIs Gamarel, Operario, Sevelius и R01Mh206373, PI Sevelius) и Калифорнийской программой исследований ВИЧ / СПИДа (PR15-SF- 007, П.И. Севелиус).

Сноски

Примечание издателя

Springer Nature сохраняет нейтралитет в отношении юрисдикционных претензий на опубликованных картах и ​​принадлежностей организаций.

Ссылки

1. Баах Ф.О., Тейтельман А.М., Ригель Б. Маргинализация: концептуализация уязвимости пациентов в рамках социальных детерминант здоровья — интегративный обзор. Медсестринский запрос. 2019; 26 (1): e12268. DOI: 10.1111 / nin.12268. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 2.Валлерстайн Н., Мухаммад М., Санчес-Янгман С., Родригес Эспиноса П., Авила М., Бейкер Е.А. и др. Динамика власти в совместных исследованиях на уровне сообществ: многократный анализ партнерских контекстов, историй и практик. Health Education. Behav. 2019; 46 (1): 19С – 32С. DOI: 10.1177 / 10

119852998. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 3. Парсон Л. Учитывая позиционность: этика проведения исследований с маргинальными группами. В: Странк К.К., Локк Л.А., редакторы. Методы исследования социальной справедливости и равенства в образовании.Чам: издательство Springer International Publishing; 2019. С. 15–32. [Google Scholar] 4. Operario D, King EJ, Gamarel KE. Приоритет партнерам и работникам сообщества, работающим с ВИЧ, в пандемии COVID-19. AIDS Behav. 2020 DOI: 10.1007 / s10461-020-02896-0. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 5. Мархефка С.Л., Локхарт Э., Тернер Д., Ван В., Дольчини М.М., Болдуин Дж. А. и др. Социальные детерминанты потенциального участия в электронном здравоохранении людей, живущих с ВИЧ, получающих ведение случая Райана Уайта: последствия для справедливости в отношении здоровья из проекта TECH.AIDS Behav. 2020; 24 (5): 1463–1475. DOI: 10.1007 / s10461-019-02723-1. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 6. Макинрой LB. Ловушки, возможности и этика онлайн-опросов: ЛГБТК и другая маргинализованная и труднодоступная молодежь. Soc Work Res. 2016; 40 (2): 83–94. DOI: 10.1093 / swr / svw005. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 7. Шуэллер С.М., Хантер Дж. Ф., Фигероа С., Агилера А. Использование цифрового психического здоровья для маргинализированных и недостаточно обслуживаемых групп населения. Curr Treat Opt Psychiatry. 2019; 6 (3): 243–255.DOI: 10.1007 / s40501-019-00181-z. [CrossRef] [Google Scholar] 8. Reback CJ, Ferlito D, Kisler KA, Fletcher JB. Наем, привлечение и удержание трансгендерных женщин из группы высокого риска в услугах по профилактике и уходу в связи с ВИЧ: обзор препятствий, стратегий и извлеченных уроков. Int J Transgender. 2015; 16 (4): 209–221. DOI: 10.1080 / 15532739.2015.1081085. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 10. Сабери П. Исследования во времена коронавируса: продолжающиеся исследования в разгар пандемии COVID-19.AIDS Behav. 2020 DOI: 10.1007 / s10461-020-02868-4. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 11. Шик В., Витте Л., Миседах Л., Бенедикт В., Фальк К., Браун С. и др. Изучение различий в жизни и благополучии взрослых сексуальных и гендерных меньшинств, испытывающих бездомность, по сравнению с их цисгендерными гетеросексуальными сверстниками. Справедливость в отношении здоровья. 2019; 3 (1): 68–72. DOI: 10,1089 / heq.2018.0068. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 13. Грин С.М., Локхарт Э., Мархефка С.Л. Преимущества и недостатки получения услуг по профилактике ВИЧ / СПИДа через Интернет дома или в общественных организациях.Уход за СПИДом. 2015. 27 (10): 1304–1308. DOI: 10.1080 / 09540121.2015.1051503. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 15. Галеа С., Мерчант Р.М., Лурье Н. Последствия COVID-19 и физического дистанцирования для психического здоровья: необходимость профилактики и раннего вмешательства. JAMA Int Med. 2020 doi: 10.1001 / jamainternmed.2020.1562. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 16. Bränström R, Pachankis JE. Снижение использования психиатрических услуг среди трансгендеров после операций по подтверждению пола: исследование в общей популяции.Am J Psychiatry. DOI 2019: 10.1176 / appi.ajp.2019.1

80. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 17. Marziali ME, Card KG, McLinden T, Wang L, Trigg J, Hogg RS. Физическое дистанцирование при COVID-19 может усугубить социальную изоляцию людей, живущих с ВИЧ. AIDS Behav. 2020 DOI: 10.1007 / s10461-020-02872-8. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 18. Смит А.М., Гамильтон А.Б., Леб Т., Пембертон Дж., Вятт Г.Е. Реакции начинающих интервьюеров, проводящих исследование травм в маргинализированных сообществах: качественный анализ.J Межличностное насилие. DOI 2019: 10.1177 / 0886260519889925. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 19. Мархефка С., Локхарт Э., Тернер Д. Обеспечьте непрерывность исследований во время социального дистанцирования путем быстрого внедрения индивидуальных и групповых видеоконференций с участниками: основные соображения, передовой опыт и протоколы. AIDS Behav. 2020 doi: 10.1007 / s10461-020-02837-x. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

5 способов стать союзником маргинализированных групп

Кто живет на периферии вашего сообщества и почему? Маргинальные группы существуют почти повсюду.Это люди, которым по какой-либо причине отказано в участии в основных экономических, политических, культурных и социальных мероприятиях.

Ориентация или игнорирование одной группы может в конечном итоге повлиять на все общество. Лесли Лефкоу, заместитель директора по Африке организации Human Rights Watch, сказал: «Проблема дискриминации или маргинализации меньшинств — это та проблема, в которой вы создаете прецедент для использования государством дискриминации. И в самой простой форме, никто не должен расслабляться с этим, потому что вы не знаете, когда это обернется против вас по той или иной причине.”

Хорошо известное изображение «сосуществования» мелом (любезно предоставлено The Wandering Owl)

Стресс, тревога, гнев или депрессия — нормальные побочные продукты маргинализации. Лефкоу сказал, что жалобы, которые остаются без внимания, также могут разжечь пожары гражданских беспорядков и насилия, которые могут опустошить все сообщество.

«Когда вы также объединяете эту дискриминацию с подавлением свободы выражения мнений, чтобы маргинализированные группы не имели возможности мирно высказывать свои претензии, какое пространство вы оставляете гражданам для протеста или выражения своей озабоченности?» она спросила.

Лучший способ помочь покончить с изоляцией и изоляцией — это работать над тем, чтобы стать сильным союзником. Это означает, что вы должны узнать о привилегиях, которыми пользуется ваша собственная группа, чтобы лучше понять точки зрения членов маргинализованных сообществ.

Вот пять вещей, которые вы можете сделать:

• Начните обращать внимание на то, что вы говорите. Большинство людей уже знают, как избегать обобщений и стереотипов. Но большинство из нас по-прежнему виновно в использовании оскорбительных выражений, даже если мы этого не хотим.Часто используемые слова, такие как «гей», «сумасшедший» или «хромой», на самом деле являются исключительными, оскорбительными и уничижительными.
• Будьте готовы принять исправление. Даже самые благонамеренные люди делают ошибки и не понимают других. Когда кто-то указывает на ваши ошибки, принесите искренние извинения и будьте готовы извлечь уроки из этого опыта. Это принесет вам гораздо больше уважения, чем ответная реакция с защитой или гневом.
• Не терпите нетерпимости. Готовы ли вы противостоять оскорбительным и ненавистническим высказываниям в Интернете? А как насчет лично? Что, если это друг или родственник? Риск промолчать — это сигнал о том, что дискриминация и нетерпимость — это ценности, которые вы готовы терпеть.
• Ищите голоса и точки зрения обездоленных. Заходите в Интернет и ищите активистов, блоггеров, авторов, художников и других представителей маргинальных сообществ. Их личные истории и опыт очень повлияют на вашу точку зрения. Если у вас есть возможность проводить время с кем-то из маргинализованной группы, ваша самая важная задача — слушать их и учиться.
• Обучайте собственное сообщество. Ваш голос наиболее эффективен в вашей собственной группе, поскольку вы находитесь в лучшем положении, чтобы противостоять ее стереотипам и недопониманию, некоторые из которых вы, возможно, преодолели сами.У вас также есть особый доступ к ним как к аудитории, которого нет у других сообществ. Используй это!

Примите сегодня свое обещание о том, как вы поможете положить конец насилию в отношении женщин и девочек в ваших общинах на yali.state.gov/4her.

Больше от «YALIStands4All»

маргинальных групп | UUA.org

Как использовать власть в переговорах по разногласиям — одна из самых сложных проблем, с которыми сталкиваются учреждения, особенно те, которые решают вступить в добровольные ассоциации, такие как религиозные учреждения.Фактически, основные точки конфликта в нашем понимании конгрегационной политики вращаются вокруг дилеммы власти и различия. В этом разделе исследуется, как преобладающие представления о конгрегационном государственном устройстве могут повышать или препятствовать нашему благополучию как ассоциации конгрегаций, живущих с реальностью различий в силе и идентичности в нашем мультитеологическом и все более мультикультурном религиозном движении.

Как и большинство групп, унитаристы-универсалисты определяют себя с точки зрения демографии, ценностей, образа жизни, ассоциаций, способов поведения, социальной и теологической ориентации.Эти факторы, которые существуют в центре нашего движения и характеризуют наш доминирующий культурный этос и идентичность, социолог Роберт Белла называет групповыми «привычками к ассоциации».

Мы могли бы лучше понять унитарный универсализм как социальную систему, если мы рассмотрим не только характеристики, ценности и модели, которые являются нормативными для тех, кто находится в центре нашего движения, но и характеристики тех, кто находится на периферии — тех, кто не соответствует Унитарная универсалистская норма.

Уильям Коннолли исследовал групповую идентичность в связи с различиями. Подобно тому, как ересь определяется по отношению к ортодоксии, идентичность (как индивидуальная, так и социальная) определяется по отношению к другим идентичностям [1]. Точно так же маргинальность существует только по отношению к центральности. Богослов Юнг Ён Ли напоминает нам, что «маргинальность и центральность настолько взаимообусловлены и относительны, что неуравновешено подчеркивать одно больше, чем другое» [2]. Другими словами, центральность может быть определена только в отношении маргинальности и наоборот.Таким образом, кто мы, , не , помогает понять, кто мы, , как религиозное движение. «Привычки к ассоциации» обеих групп зависят от контекста и определяются историей, происхождением и социальным положением членов группы.

Хотя есть явные признаки подготовки к переменам — если не к социальной трансформации в унитарном универсалистском движении — за заметным исключением женщин, получающих признание в качестве министров и лидеров, движение UU все еще находится под сильным влиянием его либеральной идентичности до 1970-х годов. религиозное движение, члены которого в основном имеют европейско-американское происхождение, высокообразованные, гетеросексуальные, «выходцы из дома» с гуманистическими / экзистенциалистскими наклонностями.[3] См. Раздел 5 «Духовный и культурный этос унитарного универсализма» для более полного исследования этой темы.

Оговорка о недискриминации: двусмысленность Устава

Статья II, раздел C-2.3 Устава Унитарной универсалистской ассоциации (UUA) является наиболее часто цитируемой ссылкой, которая направляет наши решения и действия в отношении открытого членства и недискриминации. Соответственно:

Ассоциация заявляет и подтверждает свою особую ответственность, а также ответственность ее обществ и организаций, входящих в ее состав, за содействие полному участию людей во всех ее и их деятельности и во всем диапазоне человеческих усилий, независимо от расы, цвета кожи, пола, инвалидность, привязанность или сексуальная ориентация, возраст или национальное происхождение и не требующие соблюдения какой-либо конкретной интерпретации религии или какого-либо конкретного религиозного убеждения или вероисповедания.

Именно это заявление многие люди понимают как положение о недискриминации, особенно применительно к численному меньшинству и маргинализованным группам. Проблема, которая оказывает давление на конгрегационный политический строй, заключается в том, что нет единого понимания значения «недискриминации» или «открытого членства» на основании статьи II, Раздел C-2.3. Этот подзаконный акт весьма неоднозначен, потому что предположения не сформулированы, и среди унитаристов-универсалистов нет согласия по следующим вопросам:

• Открыты ли унитарианские универсалистские общины (или должны быть) для всех, кто желает присоединиться, включая тех, кто разжигает ненависть к определенной группе? Следует ли применять стандарт членства, соответствующий Уставу UUA, особенно принципам и целям? Является ли применение такого стандартного авторитета, замаскированного вероисповедания принудительным или дискриминационным?
• Являются ли преднамеренные собрания (те, которые созданы для удовлетворения групповых потребностей) по своей природе хорошими или они являются дискриминационными?
• Обязаны ли отдельные лица или собрания придерживаться Принципов и Целей, включая введение каких-либо стандартов членства?

Одно толкование Статьи II, Раздел C-2.3, фокусируется на части формулировки подзаконного акта: «содействовать полному участию лиц во всех его и их действиях и в полном диапазоне человеческих усилий без учета расы, цвета кожи …. » Этот пункт был истолкован как означающий, что наши собрания и деятельность Ассоциации должны служить всем людям, которые хотят быть включены. В этом сценарии « без учета …». предполагает, что различия (например, на основе расы, пола, сексуальной ориентации, физических способностей или теологии) не должны быть предметом особого рассмотрения.Кроме того, предполагается, что идеальная группа — это группа, в которой не подчеркиваются различия, что желательна ассимиляция в основное русло. Логическим выводом такого аргумента является то, что преднамеренные общины — те, которые созданы для удовлетворения групповых потребностей (например, геи и лесбиянки, латиноамериканцы / а, гуманисты) — являются исключительными общинами и, следовательно, противоречат цели этого устава.

Вторая интерпретация этой статьи основана на предположении, что подлинное разнообразие лучше всего поддерживается плюрализмом, а не ассимиляцией; что плюралистическая группа — это группа, которая намеренно поддерживает и выделяет различия как положительные по своей сути и побуждает каждую группу выражать свою уникальность и целостность; что для того, чтобы группа оставалась верной самой себе, различия нельзя (или не следует) преуменьшать путем аккультурации или ассимиляции в мейнстриме.

Третье толкование сосредотачивается на вступительной фразе: «Ассоциация заявляет и подтверждает свою особую ответственность … содействовать полному участию …»; этот акцент поддерживает плюралистическую точку зрения.

Эти двусмысленность и множественные толкования заставляют некоторых людей утверждать, что формулировка статьи II, раздела C-2.3, парадоксальна, если не противоречива. В любом случае нет согласия по вопросу о том, кого приветствуют, а кому нет в наших собраниях.Действительно, это остается точкой конфликта, которая напрямую влияет на то, как конгрегационная политика понимается в наших прихожанах и в Ассоциации. Для обсуждения других двусмысленностей в Уставе UUA см. Раздел 4 «Устав UUA: Исследование амбивалентности».

Нормы большинства и меньшинства в конфликте

В течение последних трех десятилетий мы изо всех сил пытались решить проблемы, возникающие из-за разного понимания Устава, Принципов и Целей. С одной стороны, были предприняты значительные усилия, чтобы лучше понять наши различия и бороться с ними, научить не только терпимости, но и уважению к нашему разнообразию, и подтвердить нашу веру в «неотъемлемую ценность и достоинство каждого человека.»С другой стороны, многие наши решения и практика основаны на предположении, что нормы и ценности, которых придерживалось большинство в более раннюю эпоху, хорошо служат нам сегодня. Более важным, чем признание какой-либо одной группы, которая сейчас считается маргинализованной, является более серьезный вопрос, который часто теряется: то, что является нормативным для основных унитаристов-универсалистов, не обязательно является нормативным для тех, кто находится на периферии нашего движения. То, как человек понимает этот вопрос в отношении конгрегационного государственного устройства, имеет огромное значение для будущего нашего движения — будь то будет расти — а если мы будем расти, то будем ли мы дублировать наш демографический профиль или расти за счет разнообразия.

Для целей настоящего отчета маргинализованные группы в унитарном универсализме включают:

• геи, лесбиянки, бисексуалы или трансгендеры
• цветных людей
• физически и / или умственно отсталые
• рабочий класс и те, кто не имеет высшего образования
• молодые люди (возраст 18-35) и молодежь ( 14-18 лет).

Эти группы представляют собой нынешний координационный центр инициатив по борьбе с угнетением в Департаменте веры в действии UUA и Weaving the Fabric of Diversity, учебную программу для взрослых, разработанную Департаментом религиозного образования UUA.Другие маргинализированные группы внутри движения UU включают канадских унитаристов-универсалистов, унитаристов-универсалистов-христиан, неоязычников или приверженцев земных религий, а также тех, кто живет в культуре ультраконсервативного христианства.

Вызов исторической унитарной универсалистской идентичности

Между 1960-ми и 1980-ми годами две группы — афроамериканцы и канадцы — вынудили унитаристов-универсалистов пересмотреть свою идентичность как ассоциации, как конгрегации и как личности.На разных площадках обе группы привлекли внимание Генеральной Ассамблеи, Попечительского совета и сотрудников UUA, оспаривая давние предположения об унитарных универсалистских ценностях, теологических предпосылках и правилах управления.

В то время как вопросы представительства и расширения прав и возможностей вызвали серьезные споры на протяжении многих лет, основной проблемой было предположение, что унитарный универсализм понравится в первую очередь тем, кто подпадал под «демографическую норму» UU, что исключает цветных.Когда-то считалось, что логическим путем к росту является разработка маркетинговых стратегий для привлечения людей в рамках существующей демографической нормы, а не для поощрения разнообразия, и были даны политические рекомендации на этот счет. К счастью, UUA не принял эту рекомендацию 1987 года.

Были дополнительные предположения:

• что канадские унитаристы-универсалисты и цветные люди, которые уже были унитаристами-универсалистами, придерживались ценностей, которые соответствовали нормам унитари-универсализма
• , что цветные люди и канадские унитаристы-универсалисты стремились отразить нормы и ценности (если не быть , как ) унитарных универсалистов в Соединенных Штатах (без сомнения, предполагая евро-американский этос)
• , что канадцы и цветные люди могли бы или хотели бы легко ассимилироваться или интегрироваться в основное русло унитарного универсализма.

Тот факт, что женщины уже составляли численное большинство (в обществе в целом и в рамках Унитаристского универсалистского движения), является центральным для понимания их расширения прав и возможностей, и это может объяснить, почему многие группы, не относящиеся к большинству, в Ассоциации продолжают маргинализироваться. В дополнение к более низкому пропорциональному представительству, маргинализованные группы в целом имеют следующие характеристики:

• Они рассматриваются как непредставители унитарного универсализма.
• У них нет равного доступа к власти и влиянию в Ассоциации по сравнению с основными группами.
• Они часто чувствуют, что должны бороться за признание своих взглядов, интересов и повестки дня, а также за включение в наши собрания и Ассоциацию.

Преобладающее среди унитаристов-универсалистов предположение, которое отражает культурные представления мейнстрима в Соединенных Штатах, заключается в том, что маргинализированные группы должны или будут интегрированы или ассимилированы в мейнстрим. Но с 1960-х годов история США показала, что такое случается редко. Вместо этого группы, стоящие на обочине, бросают вызов доминирующим групповым взглядам, нормам, ценностям, стандартам и предположениям, отстаивая свою идентичность, понимание и интересы.

Эти разные точки зрения и конкурирующие интересы не только бросают вызов нашей коллективной идентичности, но и продолжают приводить к конфликтам. Конгрегационалистское устройство часто используется как оправдание для сопротивления, если не отклонения, группы, которой до сих пор не существовало, или меньшинства в местной конгрегации или нашем движении. В таких случаях, исходя из простого числа, большинство имеет тенденцию преобладать — и сохранять свою власть, — по-прежнему полагая, что его позиция является фундаментально демократической. Но где баланс между политической демократией и теологическими принципами?

Канадский унитарный совет

Канадские и афроамериканские выражения сопротивления показали, что предположения об ассимиляции мейнстрима ложны.Эти обстоятельства приводят к интересному парадоксу. До недавнего времени количество канадских священнослужителей, обслуживающих общины УУ по обе стороны границы, можно было пересчитать по двум пальцам. В течение последнего десятилетия произошло большое увеличение числа канадских священнослужителей и студентов-служителей; и многие другие общины возглавляются унитариями канадского происхождения.

В то же время, после решения нанять штатного исполнительного директора в 1983 году, Канадский унитарный совет (CUC) стал гораздо более эффективным и уникальным канадским голосом.CUC помогает общинам решать вопросы социальной справедливости, финансов, права и развития, характерные для канадских условий. Поскольку критерии для определения жизнеспособности новых собраний в Соединенных Штатах не такие же, как в Канаде, CUC финансирует свои собственные программы повышения квалификации и другие программы, которые не соответствуют критериям UUA, и сотрудничает с UUA по другим проектам.

Четыре маргинальные группы

К 1980-м годам женские голоса стали ближе к центру нашего движения.Сообщество геев / лесбиянок / бисексуалов / транссексуалов также набирало силу. Обе группы оспорили предположение, что гетеросексуальные и ориентированные на мужчин ценности, опыт и стремления были нормативными. Сегодня молодежь и молодые люди, а также люди с ограниченными возможностями помогли нам понять, что ни средний возраст, ни «временная дееспособность» не представляют собой унитарный универсализм во всей его полноте и не должны считаться нормативными. Хотя унитаристы-универсалисты остаются самой высокообразованной группой среди 70 религиозных движений [4] из-за (по крайней мере частично) новой силы групп, которые ранее находились на периферии унитарного универсализма, некоторые из наших членов начали находить в себе мужество. признать, что они не учились (или не окончили) колледж.

Теперь мы исследуем четыре типа маргинализации в унитарном универсализме: сообщество геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров; цветные люди; дети и религиозное образование; и маргинализация на основе богословских взглядов.

1. Сообщество геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров

Сообщество геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров (называемое LesBiGay) получило большее признание в Унитаристском Универсализме, чем в любом религиозном движении (за исключением Столичной Общинной Церкви, которая была создана для удовлетворения потребностей этого населения).Хотя статистическая корреляция не может быть проведена, вполне вероятно, что Программа приветствия Конгрегации, разработанная UUA, может объяснить это принятие, по крайней мере частично. В то же время эта программа вызвала споры. Хотя идея программы родилась из опроса, проведенного в 1987 году, который задокументировал широко распространенную гомофобию и гетеросексизм среди унитаристов-универсалистов, многие общины уже считали, что приветствуют всех людей, включая сообщество LesBiGay.

Ссылаясь на конгрегационную политику, многие прихожане выразили неудовольствие тем, что их сочтут «гостеприимным собранием» только при наличии сертификата Управления по проблемам лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров (OLGBTC) UUA.Хотя такая сертификация не требуется, но «настоятельно рекомендуется», большинство конгрегаций, завершивших программу, на самом деле подают заявки на сертификацию. Основываясь на измеримых поведенческих целях, программа предлагает шаги, которые помогут общинам двигаться к утверждению однополых союзов, посвящению детей однополых пар и языку, который включает отношения геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов. Программа также поощряет общины принимать изменения в уставе, чтобы включить положение о недискриминации, чтобы защитить сообщество LesBiGay от дискриминации при найме или вызове священника.Конечно, эти поведенческие цели (измеримые или нет) не гарантируют, что собрание будет свободным от гомофобии и гетеросексизма.

Сертификат приветственного собрания

Точка давления для конгрегационной политики сосредоточена вокруг сертификации, поскольку конгрегации борются с проблемами, которые, по словам Жанетт Хопкинс, «намеренно или по неосведомленности заставляют или позволяют геям, лесбиянкам, бисексуалам, и др. чувствовать себя небезопасными, нежелательными [или ] неподтвержденным ». [5] Полемику резюмирует мужчина-гомосексуалист, посетивший одно собрание:« Этот чувствует себя как гостеприимное собрание для меня, но вас нет в списке.»Некоторые общины рассматривают список как лакмусовую бумажку (которая для них кажется утверждением веры) и поэтому предпочли не участвовать в процессе сертификации приветствия прихожан. Некоторые говорят, что сертификация устанавливает двухуровневую систему и способствует конкуренции. если не более святое отношение в собраниях.

Хотя участие является добровольным, критики также говорят, что процесс сертификации приветствия прихожан нарушает общественное устройство. В январе 1996 года OLGBTC подсчитал, что только 89 из наших 1039 собраний были сертифицированы.

Хопкинс обращает внимание на вопрос, который задавали многие: «Почему бы не выдавать сертификат Приветствующей Конгрегации также обществам, которые расово и экономически инклюзивны (хотя предположение о том, что общество« приветствует цветных и бедных », кажется, имеет покровительственное кольцо) ? » Она также задает несколько важных вопросов, касающихся процесса сертификации приветствия Конгрегации и общинной политики:

• Будут ли общества, которые не подают заявки на сертификацию в качестве приветственных собраний, будут восприниматься или даже заклеймляться как неприветливые ?
• Будут ли люди, сопротивляющиеся официальному признанию, считаться гомофобами?
• Каков источник полномочий на сертификацию?

Многие из проблем, влияющих на сообщество LesBiGay, также затрагивают цветных людей и другие маргинализованные группы, которые, в отличие от их собственного самопонимания, были подвержены предположениям, убеждениям, ценностям и нормам — короче говоря, доминирующим парадигма — унитариев-универсалистов.

2. Цветные люди

Тщательный анализ Устава UUA помогает нам понять некоторые проблемы, с которыми сталкиваются расовые или этнические меньшинства в унитарном универсализме. С момента слияния унитаризма и универсализма в 1961 году цветные люди были в центре по крайней мере трех споров, в которых упоминалась конгрегационная политика: (1) открытое членство, (2) полемика о расширении прав и возможностей чернокожих и (3) позитивные действия включая текущую инициативу по расовой справедливости и культурному разнообразию).

Открытое членство

Один из вопросов повестки дня Генеральной Ассамблеи 1963 г. заключался в том, исключить ли несколько сельских южных универсалистских конгрегаций, которые в силу своего устава или на практике исключили афроамериканцев. Предложение об исключении было отклонено на том основании, что «свободное религиозное движение не имеет права отлучать от церкви». [6]

Эра воодушевления черных

Годы с 1967 по 1982 были периодом бурных отношений между унитарианцами-универсалистами европейского и африканского происхождения.В основе разногласий лежали многочисленные вопросы общинного правления. В отчете Комиссии по оценке 1983 года, Empowerment: One Denomination’s Quest for Racial Justice 1967-1982 , без явного обозначения полемики как вопроса государственного устройства значительное внимание было уделено вопросам государственного устройства конгрегаций. Читателям предлагается ознакомиться с этим отчетом, чтобы узнать об истории и деталях. Краткое изложение может быть полезно для понимания разногласий.

С сильными страстями и конкурирующими идеологиями о том, как следует подходить к расовому паритету, стратегии саморазвития Совета по делам черных (BAC), Black Unitar Universalist Caucus (BUCC) и Black and White Alternative (BAWA) бросили вызов существующие структуры управления и предполагаемый консенсус в отношении того, как следует вести дела Ассоциации.С таким количеством голосов, претендующих на власть, дело было еще более сложным. Полемика поставила под сомнение понятия унитарной универсалистской идентичности, структуры и системы управления. Процитируем отчет Комиссии по оценке 1983 года: «Кто вообще говорит от имени унитаристов-универсалистов? Попечительский совет? Генеральная ассамблея? Никто?» [7]. Отсутствие согласия по ответам на этот вопрос порождает множество дополнительных вопросов о конгрегационной политике:

• Что составляет законную власть для маргинализованной или лишенной власти группы в контексте группы большинства — в данном случае унитарного универсализма — как добровольного объединения автономных конгрегаций?
• Каким образом унитарные универсалистские принципы и / или постановления призывают нас принять компенсационное или карательное правосудие за наше соучастие (прямое или косвенное) в поддержке или сохранении расизма и других форм системной несправедливости?
• Учитывая историческую несправедливость и стремление к расширению прав и возможностей цветных людей, следует ли распределять власть и авторитет внутри Унитарной универсалистской ассоциации непропорционально, чтобы начать выравнивать игровое поле?
• Может ли существовать двухрасовый или многорасовый альянс внутри UUA, в котором те, кто исторически наделены полномочиями, принимают лидерство тех, кто был лишен власти и угнетен? Если да, то как следует структурировать такой альянс?
• В какой степени процессы голосования в Генеральной Ассамблее и демократические принципы Ассоциации являются эффективным средством достижения расовой справедливости в Ассоциации?

С тех пор, как более 20 лет назад начался спор о полномочиях, у нас не было систематизированного обзора общинного устройства или других вопросов, которые возникали в то время.Если мы хотим извлечь уроки из опыта, такой обзор может показаться стоящим делом.

Инициатива по расовому и культурному разнообразию

Некоторые из тех же проблем конгрегационного устройства, которые возникли в период с 1967 по 1982 год, в настоящее время сосредоточены на различных аспектах инициативы по расовому и культурному разнообразию, которая последовала за резолюцией Генеральной Ассамблеи UUA 1992 года. Он имеет следующие размеры:

• политика позитивных действий в рамках программы служения UUA (в Управлении конгрегационных, районных и консультативных служб), предлагающая особую поддержку цветным служителям
• особую поддержку преднамеренным общинам — тем, чье видение заключается в функционировании в культурной среде. среда, которая соответствует расовым, этническим, языковым и / или личностным потребностям цветных людей.

Ряд новых и возникающих конгрегаций стремятся утвердить определенные расовые, этнические или культурные группы и удовлетворить потребности определенных сообществ (например, геев и лесбиянок, унитарианских универсалистских христианских конгрегаций, испаноязычных или корейскоязычных конгрегаций). Хотя Ассоциация ввела санкции против собраний, которые дискриминируют людей по признаку расовой, этнической, сексуальной или эмоциональной ориентации, остается потребность в более глубоком понимании намеренных собраний, raison d’etre которых состоит в выражении идентичности, которая отличается от унитарной универсалистской нормы.

Некоторые унитаристы-универсалисты считают, что намеренные собрания (или особый акцент на какой-либо одной группе в конгрегационном или ассоциативном контексте) исключают и, таким образом, несовместимы с Уставом UUA, статьей II, разделом C-2.3. Необходима более глубокая дискуссия о том, как уравновесить и согласовать самоидентифицированных потребностей групп определенной идентичности, которые исторически подавлялись предполагаемыми правами групп, которые исторически наделены полномочиями.

Хотя большинство людей признало бы, что цветные служители еще не начали приближаться к паритету в Ассоциации, достижение паритета зависит не только от политической воли или намерения, но и от того, как толкуется конгрегационная политическая система. Жанетт Хопкинс формулирует одну позицию: «Мы прибегли к ограничительным означает для достижения целей открытости в усилиях по поощрению более сильного афроамериканского присутствия в наших церквях, в нашем служении и в сообществе чернокожих.»[8]

Центральная политическая проблема для маргинализированных групп, возможно, заключается в том, что означает больше, чем концы . Подозрение в принуждении и вера в то, что UUA желает навязать свою волю членам конгрегаций, являются одними из проблем, которые мешают нам достичь консенсуса относительно средств, необходимых для достижения расовой справедливости, как это подтверждено в Уставе UUA (включая Принципы и цели) и Резолюции Генеральной Ассамблеи.

3. Дети и религиозное образование

Религиозное образование — сложный вопрос.С одной стороны, мы придаем большое значение религиозному образованию детей. С другой стороны, то, как мы думаем о религиозных педагогах — как министрах религиозного образования (MRE), так и директорах религиозного образования (DRE) — иногда несовместимо с тем, как мы думаем о религиозном образовании как о программе, которая имеет центральное значение для развития веры. У религиозных педагогов есть особая идентичность, которая редко понимается или утверждается как центральный аспект жизни общины в нашем движении.

Учитывая, что мы можем указать на множество ярких программ религиозного образования в рамках нашего движения, не все согласятся с тем, что религиозное образование детей на самом деле является маргинальным.Однако, если мы исследуем давние модели религиозного образования в сочетании с самопониманием тех, кто обслуживает детей и семьи в наших общинах, сообщество религиозных педагогов (как MRE, так и DRE) оказывается маргинализованной группой. Как группа, религиозные педагоги (и MRE, и DRE) еще не достигли равного экономического паритета или политического влияния тех, кто сосредоточен на приходском служении.

Конгрегационная политика и религиозное образование

Одна из проблем здесь вращается вокруг конгрегационного устройства.Несмотря на то, что конгрегационная структура требует консенсуса, решения о религиозном образовании часто принимаются относительно небольшой группой внутри конгрегации. Религиозные педагоги отмечают, что многие из тех, кто входят в такие комитеты, часто не понимают религиозное образование как служение и детям и семьям. Тем не менее, они уполномочены определять основы религиозного образования детей и принимать важные решения относительно программ для детей, компенсации, наглядности, степени понимания религиозного образования в собрании и общего образа того, что по-прежнему в значительной степени является женским. работай.

Хотя следует отметить, что небольшое количество мужчин служат нашим конгрегациям в качестве религиозных педагогов, не случайно, что большинство из них составляют женщины, и что как женщины, так и дети исторически находились в маргинальном положении. Фактически, женщины и дети являются центром религиозного образования в большинстве собраний. Достижение паритета по MRE рассматривается Департаментом Министерства. Консультанты по религиозному образованию теперь доступны в некоторых районах для решения этих вопросов в более общем плане.Наша способность решать вопросы принятия решений в общинах в отношении маргинализации женщин и детей зависит от нашей готовности расширить круг обсуждения и принятия решений в наших общинах.

Группа MRE, с которыми встретилась Комиссия, указала на три фактора, связанных с «феминизацией религиозного образования». По сравнению с приходскими священниками (1) их работа менее ценится; (2) их компенсация ниже; и (3) ИМО, как женщины, так и мужчины, пользуются меньшим уважением.MRE также указали на ряд предположений, которые влияют на их профессиональное развитие и средства к существованию, включая следующие:

• MRE недоступны для поселения за пределами их текущего местоположения
• MRE не являются проповедниками (или часто бывает удивительно, что они могут проповедовать так же, как и большинство приходских служителей)
• MRE могут не работать, потому что (а) они считали, что для собраний больше проблем, чем они того стоят; (б) они «стоят слишком дорого»; и (c) они, как правило, входят в состав нескольких сотрудников министерств, что считается проблемным.

Такие предположения имеют тенденцию распространяться, как лесной пожар, среди собраний и Ассоциации. Не случайно, большинство таких предположений прямо противоположны приходскому служению как нормативу , , который, по мнению ИМО, ведет к увековечиванию их маргинального статуса. Директора религиозного образования ссылаются на аналогичные вопросы, а также на тот факт, что, поскольку многие из них работают неполный рабочий день, отсутствие пособий увековечивает их статус работников второго сорта.

Маргинализация детского религиозного образования в унитарном универсализме может быть связана с дискомфортом в отношении теологии среди взрослых UU. Все свидетельства указывают на общий скептицизм, если не страх, по поводу серьезного богословского участия. Если родители и взрослые не решили свои собственные богословские проблемы (или если им неясно, во что они верят), неудивительно, что им не нравится религиозное образование для своих детей. Хотя нам может быть относительно комфортно с учебной программой World Religions как с широким подходом к религиозному образованию, многие религиозные педагоги сказали Комиссии, что один из вопросов, которые постоянно задают родители: что вы собираетесь учить моего ребенка Библии (или про христианство)? Пока мы не решим наши личные богословские двусмысленности, мы будем бессознательно продолжать маргинализировать религиозное образование детей.

Маргинальность, выражаемая министрами религиозного образования, является частью более широкой дискуссии в Ассоциации о том, что составляет служение. Хотя у нас есть три категории служения на протяжении более десяти лет, существует двусмысленность (возможно, больше среди мирян, чем среди духовенства) в отношении легитимности религиозного образования и служения общины как служения . (См. Раздел 9 «Религиозное лидерство», где обсуждается общественное служение.) Приходское служение по-прежнему считается нормой не только в унитаристском универсализме, но и в большинстве религиозных традиций.Многие, кто выбрал министерство религиозного образования или общественное служение, все еще чувствуют себя маргинализованными в движении UU. Чтобы сделать все три категории служения не только приемлемыми, но и нормативными, необходимо проработать множество вопросов.

Позитивные действия — да или нет?

Вопрос о позитивных действиях и предпочтениях является спорным для сообщества LesBiGay, цветных людей и религиозных педагогов. Следующие вопросы иллюстрируют характер дискуссии:

• Должна ли Ассоциация ставить цели позитивных действий? Следует ли общинам поддерживать усилия Ассоциации по мониторингу кадрового состава УУА с особым вниманием к маргинализованным группам?
• Если Ассоциация порекомендует позитивные шаги (например,g., Программа за рамками категориального мышления) для конгрегаций, которые воспринимаются как дискриминирующие кандидата в священники по признаку расы, пола, сексуальной ориентации, физических способностей или по другим причинам?
• Следует ли указывать предпочтения в отношении кандидатов на работу или волонтерских должностей? Например, в 1992 году Комитет по выдвижению кандидатов Унитарной универсалистской женской федерации (UUWF) объявил, что от кандидатов «ожидается, что они будут убежденными феминистками» и будут поддерживать «неиерархический рабочий процесс.»9 Не препятствует ли наша система конгрегационного правления Ассоциации, ее членским конгрегациям и ассоциированным или аффилированным организациям заявить о предпочтениях и / или ориентации, связанных с обязательствами, ценностями, убеждениями или организационными процессами или структурами? или система ценностей представляет собой тест на наличие средств, и равносильно ли это тесту веры?

4. Маргинализация и теологическая идентичность

Теология — одно из самых страстных убеждений унитаристов-универсалистов.В то же время богословие — это деликатный и иногда вызывающий разногласие вопрос, имеющий серьезные последствия для общинной политики. Как форма управления и выражение нашего культурного этоса, конгрегационная политика служит контекстом для лучшего понимания разнообразных теологий в нашем движении. Хотя у нас нет вероучения или догмы, у нас, , есть Цели и Принципы, которые помогают сделать возможной некоторую степень единства в нашем разнообразии. В отличие от управления и вопросов, по которым община может голосовать, различное восприятие богословия может разделять — и разъединять — общины в нашем движении.

В то время как наш завет выражает нашу общую миссию как общины, более конкретные вопросы, не затронутые в Принципах и целях, проявляются как проблемы общинного устройства. Например, некоторые члены общин, придерживающихся доминирующей теологической точки зрения, опасаются, что они не смогут свободно выражать свое понимание веры и что их вера будет скомпрометирована. Пытаясь обратиться к богословским взглядам как большинства, так и меньшинства, некоторые из наших конгрегаций подошли к богословию с точки зрения «наименьшего общего знаменателя», чтобы никого не обидеть.Но это не похоже на решение.

Как личности, большинство унитаристов-универсалистов, кажется, довольно неохотно, если не неудобно, раскрывают или обсуждают свое личное богословие. В то время как наше коллективное принятие множественных теологий служит нам большую часть времени, наша коллективная теологическая двусмысленность иногда действует как точка разделения и конфликта. Если мы хотим достичь более глубокого понимания множественных теологий, которые мы утверждаем как унитарные универсалисты, необходим теологический диалог, помня, что, хотя дебаты могут способствовать взаимному росту, они не обязательно уменьшат страх.

Нехристианская религия?

Хотя и унитаризм, и универсализм прочно укоренились в еврейской и христианской традициях, Просвещение оказало более сильное влияние на современный унитарный универсализм. Между 1930 и 1960 годами основная богословская идентичность унитаризма сместилась от христианства к различным представлениям о гуманизме и экзистенциализме [10]. Очевидным следствием этого теологического сдвига стало то, что унитарный универсализм стал широко известен как «нехристианская» религия.

Это правда, что вместе мы — нехристианская религия. Частая интерпретация этой нехристианской идентичности (как с точки зрения того, как мы понимаем себя, так и с точки зрения общественного восприятия) заключалась в том, что кто-то, кто является унитаристом-универсалистом, не может быть христианином. В то время как теологии, ориентированные на землю, горячо обсуждались в зале Генеральной Ассамблеи и в собраниях, одним из самых спорных богословских вопросов этого века в унитарном универсализме было то, можно ли быть по-настоящему унитаристским универсалистом и христианином одновременно.Действительно, одна точка зрения состоит в том, что для унитариста-универсалиста быть христианином — противоречие. Трудно сказать, насколько широко распространена эта точка зрения. Мы слышали язвительные аргументы с обеих сторон, как в этом заявлении:

«Христианский UU» или «UU Christian» — это противоречие в терминах — или должно быть, во всяком случае, — и UUism не следует удешевлять связью с христианством больше, чем это уже кажется [11].

Эти представления и отношения, кажется, преобладают среди многих унитаристов-универсалистов и лежат в основе нескольких споров на уровне общины и округа, в которых центральным предметом разногласий стала конгрегационная политическая система.Некоторые унитаристы-универсалисты, не являющиеся христианами, полагают, что знают, что такое христианин. И в этом заключается еще одна проблема: непросто определить ни то, что значит быть унитаристом-универсалистом, ни то, что значит быть христианином. Еще больше затуманивают дискуссии самоуверенность и некоторые из наших предположений, привычек и стилей общения, действующих на рынке идей, независимо от того, являются ли эти идеи осознанными или нет.

Богословские предубеждения

Несмотря на наш четвертый принцип — утверждать и продвигать «свободный и ответственный поиск истины и смысла» — кажется справедливым сказать, что среди значительного числа унитаристов-универсалистов существуют как антихристианские, так и анти-языческие предубеждения.С принятием гуманизма и экзистенциализма в качестве нормативных теологических перспектив в рамках унитарного универсализма, имплицитное послание стало: мы поддерживаем людей в их теологических поисках до тех пор, пока они не окажутся ни на одном конце унитарного универсалистского богословского спектра с христианством на одном конце с другой стороны, неоязычество.

Это несколько иронично, что некоторые гуманисты начали выражать свое чувство маргинализации в рамках унитарного универсализма. Многие из тех, кто присоединился к нашему движению до 1960-х годов, говорит преподобная Сюзанна Мейер, «часто задаются вопросом, теряют ли они свои конгрегации, существует ли все еще стиль религии, который они обнаружили в унитарном универсализме.»[12]

Трудно сказать, какие богословские точки зрения являются доминирующими в унитарном универсализме на данный момент. Однако ясно то, что мы становимся более богословски разнообразным религиозным движением. Несомненно, эта тенденция проистекает из того факта, что в последние 10 лет унитарианский универсализм находился в центре того, что в недавнем выпуске журнала World было названо «тектоническим сдвигом» [13], который предположительно предполагает большее разнообразие унитаристов. Универсалисты, а не доминирующее богословское направление.Этому сдвигу в нашем богословском понимании и самосознании способствовали по крайней мере три фактора:

• постоянные и предсказуемые колебания маятника в религиозных идеях и движениях в мире больше
• меньше новых унитаристов-универсалистов, которые глубоко привержены антиавторитаризму и религиозной свободе
• стремятся к большей духовности среди унитаристов-универсалистов.

Хотя некоторые гуманисты выразили обеспокоенность тем, что больший акцент на духовном приведет к уменьшению внимания интеллектуальному [14], эти два понятия не всегда исключают друг друга.Наша богословская чувствительность, нечувствительность и недопонимание продолжают вызывать смятение, которое иногда приводит к конфликтам по вопросу о конгрегационном государственном устройстве. Четыре тенденции способствуют конфликту: предвзятое мнение — наше коллективное нежелание участвовать в серьезном богословском диалоге или понимать, какие предпосылки придерживаются унитаристские универсалистские христиане, язычники и представители других теологических ориентаций; сосредоточение внимания на различиях, а не на точках единства как унитаристов-универсалистов; различные стили общения; и сопротивление власти.

Другие факторы могут служить препятствиями на пути к укреплению нашего общего богословского понимания:

• отсутствие ясности или общего определения богословия в самом широком смысле
• отсутствие понимания или оценки контекстуальной и развивающейся природы богословия
• нежелание или неспособность полностью уважать или узнать больше о богословии, кроме одного (s) мы решили заявить, что
• связаны между личным богословием и религиозной религией, доктриной или догмой (в частности, иудео-христианской традиции),
• , неспособностью или нежеланием вновь открыть старые раны, связанные с прошлым религиозным опытом.

Эти препятствия — особенно наше сопротивление авторитету и неспособность или нежелание участвовать в открытом и честном богословском обсуждении без предубеждений — также выражаются в терминах социальных и межконфессиональных отношений.

Комфорт или ценности: что нам дороже?

Конрад Райт, один из наиболее признанных авторитетов в области единой универсалистской конгрегационной политики, утверждает, что, когда мы рассматриваем разнообразие, конгрегационная полиция является «внутренней» и «неразрешимой проблемой»; этот конгрегационализм «неизбежно ограничивает круг людей, которые вместе поклоняются.Он заявляет, что «конгрегационная политика связана с однородностью» — что чем более разнородна группа, тем меньше вероятность достижения консенсуса по глубоко укоренившимся идеям. Эта позиция согласуется с исследованиями конгрегаций, проведенными экспертами из Института Албана, и проблемами наше предположение, что разнообразие одновременно желательно и возможно. Райт также предполагает, что расовое и этническое разнообразие не является достаточной общей основой для объединения унитарного универсалистского движения и что поиск расового и этнического разнообразия будет успешным только в том случае, если уже будет социально-экономическое единство существует.

Если эти предпосылки верны, наша задача состоит в том, чтобы найти важные точки единства между нами и способы согласования новых структур, на которых будет строиться наше разнообразие. Для конгрегаций, основанных на пресвитерианской или епископальной системе правления, маргинализованные группы могут апеллировать к высшему церковному органу — и делали это с разной степенью успеха — для участия и включения. В нашем конгрегационном движении, однако, нет такого высшего органа, который способствовал бы расширению прав и возможностей маргинализированных слоев населения. Напряжение внутри собраний иногда усиливалось из-за того, что особое внимание уделялось правам над ответственностью и утверждению наших ценностей.

Либерализм сталкивается с множеством проблем, включая задачу добиться большей степени гармонии между тем, что доктор Уильям Р. Джонс определяет как наши «поддерживаемые теории», и нашей «используемой теорией». Одна из таких общепризнанных теорий, которая согласуется с первым из наших Принципов (утверждение «неотъемлемой ценности и достоинства каждого человека»), заключается в том, что наша деноминация приветствует всех, независимо от расы, класса, национальности, сексуальной или теологической ориентации. Однако из-за преобладания людей, подпадающих под нормы UU — хорошо образованных людей из среднего класса европейского наследия — неудивительно, что предположения, ценности, потребности и интересы большинства часто преобладают над интересами общества. маргинализированы.

Вызовы демократии и унитарного универсализма

На одном уровне проблемы маргинализированных групп напрямую связаны с конгрегационной политикой — тем фактом, что наши конгрегации автономны и, таким образом, могут выбирать, включать или исключать интересы и потребности групп меньшинств. На другом уровне проблемы маргинализованных групп связаны с предпосылкой, что представительная форма правления (правило большинства) является адекватной для построения демократических структур в наших общинах.Эти проблемы не являются уникальными для унитарного универсализма, но они остаются нерешенными проблемами систем, основанных на демократических принципах во всем мире. Мы не можем отклонить претензии маргинализированных групп, просто указав на тот факт, что группы численного большинства почти всегда получают и сохраняют больше власти, чем их коллеги из меньшинства. С одной стороны, количественное измерение участия в Ассоциации уместно. Однако на другом уровне требуется качественный ответ, если мы хотим достичь паритета, чтобы маргинальные группы были услышаны.

Более 150 лет назад в своей классической работе Демократия в Америке [15] французский социолог Алексис де Токвиль сформулировал эту дилемму . Он утверждал, что существует внутреннее противоречие между равенством и свободой в демократии, которое нелегко примирить. Он предположил, что одна из проблем (и, возможно, одно из ограничений) демократии — это защита меньшинства от «тирании большинства». Легко сосредоточить нашу энергию на тех в нашем собрании, чьи стратегии, тактика или тон могут не соответствовать подходам, которые удобны для нас.Это явление было названо «тиранией меньшинства». Одна тирания, конечно, не лучше другой. Но проблема не в тирании. Скорее, заслуживают рассмотрения процессы, из которых вырастает тирания. Если, благодаря своей численности и нормам, большинство в наших общинах использует демократический процесс конгрегационной политики для поддержки и поддержания несправедливости, угнетения и, в конечном итоге, тирании (в сердцах и умах меньшинства), тогда демократический процесс нуждается в быть исследованным.Если на постоянной основе единственный способ привлечь внимание меньшинства к группам меньшинств — это вести себя драматично, если не странно для некоторых людей, тогда какой-то аспект нашей системы управления терпит неудачу.

Использование теологии для руководства политикой

Ведет ли наша полития нашим богословием или наоборот — это вопрос для серьезного обсуждения и рассмотрения. Часть нашей задачи состоит в том, чтобы примириться с нашим религиозным призывом и позволить нашим религиозным принципам определять наш подход к демократическому процессу.Если бы унитаристские универсалистские принципы были нашей основной ценностью и демократический процесс, основанный на этих принципах, унитарный универсализм выглядел бы совсем по-другому в зале делегатов Генеральной Ассамблеи. Изучение наших моральных, этических и религиозных предпосылок по отношению к политическим предпосылкам может изменить наши взгляды на конгрегационную политику, один из наших самых заветных принципов.

Если у доминирующей группы есть власть и числовой авторитет, чтобы назвать реальность, назвать первичную групповую идентичность, как могут недоминантные группы когда-либо утверждать свою идентичность и свои собственные полномочия? Это не просто вопрос политики или того, как мы договариваемся об общественных отношениях.Политика различия имеет как теологическое, так и политическое измерения, вне зависимости от того, помещен ли этот вопрос в религиозный контекст. Поскольку религиозные институты наделены большим моральным авторитетом, чем светские, они обязаны и призваны решать эти проблемы, хотя это может быть «в страхе и трепете», как предполагает Святой Павел. Страх нежелателен; это просто часть человеческого состояния, когда оно движется к переменам и противостоит нашим различиям.

Уравновешивание силы, идентичности и различий

То, как маргинализированные группы добиваются власти в контексте конгрегационной политики, отчасти зависит от числа.Но увеличение числа групп, находящихся сейчас на обочине нашего движения, не решит проблему маргинализации до тех пор, пока мы не обратимся к ключевому предположению: взгляды и опыт доминирующих групп являются нормативными в иерархии ценностей.

Один из любимых символов унитаристов-универсалистов — круг. Мы вызываем круг, чтобы представить несколько элементов целостности, взаимосвязи, включения и разнообразия, предполагая, что в нашем кругу приветствуются все. Однако, попав в круг, все еще остаются центры силы и границы бессилия.Подчеркивать необходимость большего разнообразия — значит игнорировать взаимосвязанные отношения между теми, кто исторически стоял на периферии нашего движения, и теми, кто остается в центре. Наша неспособность добиться большего разнообразия — несмотря на нынешние усилия — может быть отчасти из-за того, что многие из наших конгрегаций сосредоточились на том, как привлечь в центр людей, которые «отличаются», и как ассимилировать их в основное русло унитариев. Универсализм (который предполагает принятие нормы UU).В отличие от этого, относительно мало внимания было уделено воображению того, как будет выглядеть подлинный центр, который включал бы всех, кто сейчас находится на периферии, если бы власть внутри круга была распределена более равномерно.

Если мы хотим преодолеть парадокс различий в идентичности по отношению к конгрегационному государству, нам нужно критически осмыслить ряд таких вопросов, как:

• Как мы понимаем себя по отношению к «другим»?
• Как мы можем выйти за рамки того, что Уильям Коннолли называет «догматизацией идентичности» — бережно относясь к естественному разнообразию людей, чтобы мы все наделены властью, ценили и уважали наши различия?
• Как можно структурировать и практиковать конгрегационную политику таким образом, чтобы это соответствовало построению «взаимозависимой паутины», и таким образом, чтобы разрешить проблемную взаимосвязь между идентичностью и различием, включением и исключением?

Это вопросы для общинного изучения и размышления о том, как функционируют системы общинного правления.Читателям предлагается участвовать в так называемых «глубоких обсуждениях» — процессе, который неизменно приводит к большему количеству вопросов, но также и к большему количеству ответов.

Резюме

И теория, и практика конгрегационного устройства иногда препятствуют нашей способности двигаться вперед в служении делу справедливости, особенно в отношении маргинализированных групп. Если призыв к конгрегационному государственному устройству постоянно поднимается и успешно защищается как оправдание для исключения или уменьшения числа тех групп, которые сейчас стоят на краю круга унитарного универсализма, маргинальные группы никогда не станут частью культурного центра нашей веры.Как мы договариваемся о различиях в понимании и интересах, и как маргинализированные группы могут достичь равенства и расширения прав и возможностей — вопреки конгрегационному государственному устройству — остается ключевым вопросом нашей веры.

Рекомендации

1. Попечительский совет UUA должен дать персоналу указание определить ресурсы для укрепления понимания конгрегацией того, как наш культурный этос, коллективная идентичность, доминирующие отношения, ценности и нормы в рамках Унитарного универсалистского движения влияют на расширение прав и возможностей (или их отсутствие) групп, которые теперь маргинализированы внутри унитарного универсалистского движения.
2. В нашем стремлении к «справедливости, равноправию и состраданию в человеческих отношениях» и утверждению «неотъемлемой ценности и достоинства каждого человека» Попечительский совет и сотрудники UUA должны продолжать поддерживать общины в систематической борьбе с расизмом и — обучение подавлению и образовательные инициативы.
3. В свете того факта, что конфликты являются неотъемлемой частью общинной политики, общинам следует предоставлять ресурсы (такие как направления и обучение) для управления и разрешения конфликтов.
4. Конгрегации должны пересмотреть свои представления о демократии по отношению к маргинализованным группам и степень, в которой конгрегационная политика руководствуется унитарными универсалистскими принципами и ценностями.

Источники

Беседы с Конрадом Райтом; Комиссия по оценочным слушаниям; и Неделя религиозного образования Звездного острова.

Банкноты

1. Уильям Э. Коннолли, Идентичность / различие: демократические переговоры о политическом парадоксе (Итака, Нью-Йорк: издательство Корнельского университета, 1991).
2. Jung Young Lee, Marginality: The Key to Multicultural Theology (Minneapolis: Fortress Press, 1995), стр. 30-31.
3. Комиссия по оценке, Качество религиозной жизни в унитарных универсалистских общинах , отчет Генеральной ассамблее UUA, июнь 1989 г. (Бостон: Унитарная универсалистская ассоциация, 1989), стр. 31.
4. Барри А. Космин и Сеймур П. Лахман, Одна нация под Богом: религия в современном американском обществе, (Нью-Йорк: Harmony Books, 1993).
5. Жанетт Хопкинс, «Когда собрание приветствует, а не собрание», Унитарианский универсалистский голос , весна 1996 г., стр. 1, 6.
6. Там же.
7. Комиссия по оценке, EmPowerment: Одна деноминация в поисках расовой справедливости, 1967-1982 гг. , доклад Генеральной Ассамблее UUA, июнь 1983 г. (Бостон: Унитарная универсалистская ассоциация, 1984).
8. Жанетт Хопкинс, стр. 7.
9. Там же.
10. Комиссия по оценке, Качество религиозной жизни в унитарных универсалистских общинах , стр.31-34.
11. Джон Сикос, «UUs не христиане», письмо редактору, UUDom: The Connection (информационный бюллетень Универсалистского округа Мичигана), июнь 1996 г.
12. Уоррен Росс, «Разнообразие без разделения: теологические различия в Наши собрания и как заставить это работать для вас », World , ноябрь / декабрь 1996 г., стр. 36.
13. Там же ., P. 34.
14. Кэрол Агат, «Объединение духа и разума», проповедь, произнесенная на Генеральной ассамблее Унитарианской универсалистской ассоциации 1996 года в Индианаполисе, штат Индиана.
15. Алексис де Токвиль, Демократия в Америке (Нью-Йорк: Винтаж, 1954).

Интернационализм>

Маргинальные группы больше всего страдают от неравенства и стигмы в городах |

По словам г-жи Отиено, политика по решению этих проблем включает предоставление достойного, доступного жилья, качественного образования и равных возможностей трудоустройства для всех, независимо от расы, религиозных убеждений, племени или политической принадлежности.

Г-жа Отиено отправилась в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, чтобы выступить на Конференции гражданского общества ООН — ежегодном мероприятии, которое собирает вместе представителей НПО и высокопоставленных должностных лиц ООН — в понедельник.Делегаты слышали, что неравенство в городах и других населенных пунктах растет, и больше всего страдают маргинальные члены общества.

Обеспечение открытости, безопасности, устойчивости и устойчивости городов и населенных пунктов является одной из целей Повестки дня ООН в области устойчивого развития на период до 2030 года, программы ООН по сохранению планеты и повышению качества жизни для всех.

Сессия конференции с участием г-жи Отиено «Инклюзивные города и сообщества — никого не оставляя позади» — была возможностью обсудить тот факт, что определенные группы, такие как женщины, молодежь, бедные, стигматизированные этнические группы и сообщество ЛГБТКИ , часто не получают выгоды от урбанизации.

Обеспечение безопасности городов и сообществ для людей с альбинизмом

В некоторых странах, таких как Уганда, некоторые из наиболее маргинализованных групп — это люди с альбинизмом, которые также часто сталкиваются с дискриминацией. Питер Огик, который живет с этим заболеванием, является соучредителем и исполнительным директором SNUPA, источника Нильского союза лиц с альбинизмом, который повышает осведомленность и защищает их права в отношении таких людей.

Выступая перед новостями ООН, г-н.Огик подчеркнул крайние опасности, с которыми сталкиваются угандийцы, живущие с альбинизмом, в том числе похищение людей из-за ложного убеждения, что их части тела обладают особыми способностями, и изнасилование, поскольку некоторые думают, что незащищенный секс с человеком, страдающим альбинизмом, может вылечить ВИЧ / СПИД.

«Требуются срочные действия, чтобы сделать наши города и общины более безопасными для людей с альбинизмом», — сказал он. «Это включает в себя обзор нормативно-правовой базы; облегчение доступа к правосудию для лиц с альбинизмом для обеспечения судебного преследования нападений; и принятие основных защитных мер, таких как усиление полиции и повышение безопасности домов.”

Г-н Огик заявил, что все заинтересованные стороны должны сыграть свою роль в повышении инклюзивности городов и сообществ для людей с альбинизмом, включая партнеров по развитию, международные агентства и другие организации гражданского общества.

«сделать невидимое видимым»

«Мы должны сделать невидимое видимым», — заявила во время сессии руководитель отдела стратегического партнерства Фонда ООН в области народонаселения (ЮНФПА) Мариароса Кутилло, имея в виду маргинализированные группы в городах, потребности которых часто не удовлетворяются из-за отсутствия надежных данных.

По ее словам, именно поэтому перепись 2020 года в США так важна, потому что надежные данные, позволяющие лучше понять разнообразие населения, помогают ЮНФПА и другим организациям более целенаправленно направлять свои усилия.

Без этой информации, предупредила она, мы не сможем достичь целей Повестки дня на период до 2030 года и победить в борьбе со стигмой и дискриминацией.

«ИСТОРИЧЕСКИ МАРГИНАЛИЗОВАННЫЕ ГРУППЫ В ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКЕ» Селесты Кавинесс

Название степени

Доктор философских наук

Аннотация

За последние тридцать лет были предприняты согласованные усилия по оценке включения исторически маргинализированных групп (HMG) — женщин, расовых, этнических и сексуальных меньшинств, а также лиц с низкими доходами — в исследования.Это было сделано посредством анализа содержания исследовательской литературы, опубликованной в ведущих психологических журналах. Целью этого исследования было изучить исследовательскую литературу, чтобы оценить степень, в которой текущая литература включает этнические, расовые и сексуальные меньшинства, женщин и лиц с различным социально-экономическим статусом, а также исследуются ли в рамках исследовательских вопросов, касающихся исторически маргинализированных групп. основные журналы. Шесть выпусков за 2012 год из пяти ведущих журналов APA были проанализированы на предмет включения HMG и акцента на HMG.Кроме того, 148 авторов, опубликовавших статьи в одном из этих журналов, были анонимно опрошены о важности и актуальности HMG для их исследований, а также о факторах, которые влияют на их реальную практику концептуализации, проектирования и проведения исследований HMG. В совокупности 10,65% статей были посвящены HMG, в то время как отчеты о демографических характеристиках сильно различались по журналам и характеристикам. Авторы журнала указали, что пол был наиболее важным фактором (расы и этнической принадлежности, сексуальной ориентации, пола или социально-экономического статуса) для ответа на вопросы их исследования, и, скорее всего, при включении участников они специально ориентировались на мужчин или женщин.Авторы указали на множество препятствий для включения HMG в исследование. Хотя еще предстоит проделать значительную работу, исследование авторов показало, что многие исследователи, начинающие свою карьеру, хотя бы часть времени проводят исследования, ориентированные на исторически маргинализированные группы. Барьеры, начиная от финансирования и заканчивая предвзятостью публикации и трудностями с набором участников, были одними из различных препятствий, которые необходимо устранить.

Рекомендуемое цитирование

Кавинесс, Селеста, «ИСТОРИЧЕСКИ МАРГИНАЛИЗОВАННЫЕ ГРУППЫ В ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКЕ» (2014). Диссертации в открытом доступе. Документ 235.
https://digitalcommons.uri.edu/oa_diss/235

Для маргинальных групп изучение может стать обузой

Синди Пелтиер, доцент и заведующая кафедрой образования коренных народов в университете Ниписсинга, называет это «вертолетным исследованием». «Люди приходили, брали информацию, а затем публиковали все, что хотели, даже не консультируясь с сообществом», — говорит она. «Люди думали, что коренные народы — это плененная аудитория.(Эти вопросы по-прежнему очень актуальны сегодня: в настоящее время племенные народы в США отказываются участвовать в программе сбора ДНК под руководством Национального института здравоохранения из-за опасений по поводу контроля над их генетическими данными.)

Исследования, которые не имеют смысла для его субъекты склонны вызывать утомление, особенно если объем исследований велик, а число потенциальных участников невелико. В результате сообщества меньшинств особенно уязвимы. Таким образом, не только участники исследования из числа трансгендеров и коренного населения, но и сельские жители, люди с редкими заболеваниями и беженцы, среди прочего, устали постоянно служить подопытными кроликами для высоких академических исследований.«Усталость от исследований — это проблема в любом месте, где масштабы общественного интереса превосходят способность местных субъектов реагировать на нее», — говорит Джулия Хаггерти, доцент географии Государственного университета Монтаны, изучающая влияние развития энергетики на сельские города.

Конечно, есть много веских причин для того, чтобы собирать знания о маргинализированных сообществах. Медицинские исследователи надеются разработать лекарства и методы лечения редких заболеваний; социологи и антропологи могут предполагать, что их работа будет использоваться для расширения знаний общественности о группах, которым уделяется мало внимания, или для разработки справедливой политики.Но, в частности, эта последняя цель не всегда достижима. «Что касается маргинализированных групп, существует большой общественный интерес к политической практике, и академические исследователи прилетают и думают, что они собираются решить эти проблемы. А потом ничего не происходит и для этих людей ничего не меняется », — говорит Том Кларк, профессор социологии из Университета Шеффилда, написавший влиятельную раннюю статью об усталости от исследований. «На самом деле внедрить [исследования] в политику и практику невероятно сложно». Множество исследований просто лежит на полках, никогда не влияя на внешний мир — то, что Кларк называет «насыщением общества исследованиями».

Кларк и другие соглашаются с тем, что, чтобы избежать усталости от исследований, ученые должны учитывать желания и потребности людей, которых они изучают. Один из подходов — это совместное исследование действий, при котором члены сообщества обучаются принимать участие в процессе исследования — не как субъекты, а как сами исследователи. Пельтье считает, что для того, чтобы действительно принести пользу сообществу, эти сотрудники не могут просто собирать и анализировать данные или помогать представлять окончательные результаты. «Любое совместное исследование или исследование, которое называет себя совместным, должно включать обсуждения с сообществом с самого начала концептуализации того, как будет выглядеть исследование», — говорит она.

Когда студенты Пельтье работают с общинами коренного населения, она призывает их собрать не только академический комитет, но и группу советников из этого сообщества, которые могут помочь в проведении их исследований с самого начала. По ее словам, при поддержке сообщества этот подход работает хорошо. «Коренные народы заслуживают гораздо большего, чем место за столом для принятия решений», — говорит Пельтье, которая сама связана как с исконной нацией ниписсин, так и с неуправляемой территорией Виквемкун. «Я думаю, что они должны решать, как выглядит исследование и для чего оно предназначено.”

Но такой уровень участия не всегда может быть осуществимым. «Не все взаимодействия с сообществами должны выглядеть одинаково», — говорит Хаггерти. «И исследователям не нужно обещать предоставить то, чего они не собираются делать. Но мы хотим, чтобы исследователи хотя бы хоть на шаг обдумывали это ».

8 Государственные инвестиции в маргинализованную молодежь | Инвестиции в здоровье и благополучие молодых людей

Пекора, П.Дж., Р. К. Кесслер, Дж. Уильямс, К. О’Брайен, А. К. Даунс, Д. Инглиш, Дж. Уайт, Э. Хирипи, К. Роллер Уайт, Т. Виггинс и К. Холмс. 2005. Улучшение семейного патронатного воспитания: выводы исследования выпускников патронатных семей Северо-Запада . Вашингтон, округ Колумбия: Семейные программы Кейси.

Перрейра К. М. и И. Дж. Орнелас. 2011. Физическое и психологическое благополучие детей иммигрантов. Будущее детей 21 (1): 195-218.

Перрейра, К. М., Р. Кросно, К.Фортуни, Дж. Педроза, К. Ульвестад, К. Вейланд и Х. Йошикава. 2012. Препятствия на пути иммигрантов к программам здравоохранения и социального обеспечения . Вашингтон, округ Колумбия: Офис помощника секретаря по планированию и оценке.

Портес А. и Р. Дж. Румбо. 2001. Наследие: История второго поколения иммигрантов . Окленд, Калифорния: Калифорнийский университет Press.

Портес, А., и Р. Румбо. 2006. Иммигрант Америка: портрет. Беркли: Калифорнийский университет Press.

Пуллманн, М. Д. 2010. Предикторы уголовных обвинений молодежи в сфере общественного психического здоровья в период перехода к взрослой жизни. Журнал исследований ребенка и семьи 19 (4): 483-491.

Ratcliffe, C., S.-M. МакКернан и С. Чжан. 2011. Насколько Программа дополнительной помощи в области питания снижает уровень продовольственной безопасности? Вашингтон, округ Колумбия: Городской институт.

Redd, Z., T. S. Karver, D. Murphey, K. A. Moore, D. Knewstub. 2011. Два поколения в бедности: состояние и тенденции среди родителей и детей в США, 2000-2010 гг. .Вашингтон, округ Колумбия: Ascend в медиа-центре Аспенского института и коммуникационного консорциума.

Россин-Слейтер, М. 2013. Программа WIC в вашем районе: новые данные о влиянии географического доступа к клиникам. Журнал общественной экономики 102: 51-69.

Румбо, Р. Г. 2004. Возрасты, этапы жизни и когорты поколений: Разложение первого и второго поколений иммигрантов в Соединенных Штатах. Обзор международной миграции 38 (3): 1160-1205.

Скарселла, К.A., R. Bess, E. H. Zielewski и R. Geen. 2006. Стоимость защиты уязвимых детей V: Понимание государственных различий в финансировании социального обеспечения детей . Вашингтон, округ Колумбия: Городской институт.

Schochet, P.Z., J. Burghardt, and S. McConnell. 2008. Работает ли Job Corps? Результаты исследования Национального корпуса занятости. Американский экономический обзор 98 (5): 1864-1886.

Сен, А. К. 2000. Социальная изоляция: концепция, применение и проверка .Манила, Филиппины: Управление окружающей среды и социального развития Азиатского банка развития.

Sickmund, M., A. Sladky, and W. Kang. 2013. Доступность переписи несовершеннолетних в жилых помещениях: 1997-2010 гг. . Питтсбург, Пенсильвания: Национальный центр ювенальной юстиции.

Слесник Н., Дашора П., Летчер А., Эрдем Г. и Серович Дж. 2009. Обзор услуг и мероприятий для сбежавшей из дома и бездомной молодежи: движение вперед. Обзор служб для детей и молодежи 31 (7): 732-742.

SSA (Управление социальных служб). 2013. Годовой статистический отчет SSI, 2012 . http://www.ssa.gov/policy/docs/statcomps/ssi_asr/2012/ssi_asr12.pdf (по состоянию на 23 июня 2014 г.).

SSA. 2014. Раздел IV предоставляет штатам помощь и услуги нуждающимся семьям с детьми, а также услуги по охране детства . http://www.ssa.gov/OP_Home/ssact/title04/0400.htm (по состоянию на 11 августа 2014 г.).

Стейнберг, Л. 2013. Влияние нейробиологии на У.S. Решения Верховного суда об уголовной ответственности подростков. Nature Reviews Neuroscience 14 (7): 513-518.

Суарес-Ороско, М. М., К. Суарес-Ороско и К. Саттин-Баджадж. 2010. Как заставить миграцию работать. Peabody Journal of Education 85 (4): 535-551.

Торо, П. А., А. Дворски и П. Дж. Фаулер. 2007. Бездомная молодежь в Соединенных Штатах: результаты последних исследований и подходы к вмешательству . Доклад, прочитанный на Национальном симпозиуме по исследованию бездомности, Вашингтон, округ Колумбия.

.

No related posts.