Поддерживает ли крайний нигилизм суицидальное поведение?
«Только оптимисты совершают самоубийство, оптимисты, которые больше не преуспевают в том, чтобы быть оптимистами, а остальные не имеют причин жить, зачем им умирать?» (Эмиль Сиоран)
Нигилизм не всегда лишает человека добродетелей. Многие личные истины переживают экзистенциальное признание нигилистов, в то время как ваше восприятие жизни меняется, все аспекты, которые вы испытали в ней, являются личными и относительными. Именно восприятие индивида определяет, выдержат ли они за этим. Мне нравится эта цитата Cioran, поскольку я верю, что она проясняет ошибочное представление о том, что самоубийство напрямую вызвано отсутствием добродетели, самоубийство происходит, когда человек считает, что смерть — это лучшее положение, чем жизнь. Это может быть вызвано лишением понимания истины, но, в конце концов, вы верите, что сможете продолжать жить счастливо.
Несколько книг для исследования …
— «Проблема с рождением», Эмиль Чоран
— «Миф о Сизифе», Альберт Камю
— «Воля к власти», Фридрих Нежче
Хотя нигилизм играл основную роль в экзистенциальной философии Ницше, я не верю, что он принял идею о существовании трансцендентального эго, и с этим признанием приходит некая привязанность к жизни, которая понимает нашу неспособность и, таким образом, охватывает «иррациональную» сторону человеческой деятельности и стремиться.
Камю абсурдизм — это экзистенциальная вера в то, что допрос мира никогда не вызовет отклика, будь то в отношении природы бытия или порядка, абсурдно подвергать сомнению существование, так как из-за наших врожденных способностей мы не найдем ответа. Это расширяется вместе с цитатой Cioran, Камю утверждает, что если жизни не хватает личных достоинств, что делает его менее значимым, чем смерть?
Как и прежде, самоубийство полагает, что смерть лучше жизни, и то, как мы наблюдаем природу смерти, является беспрецедентной, это наводит на мысль об отчаянии в жизни человека за пределами его экзистенциального взгляда. Но такие идеи могут быть подавляющими, нелегко принять несоответствующий хаос в вашу жизнь, но в конце концов жизнь человека фокусируется вокруг его наиболее выдающихся идей, религия, которая в этом случае будет уничтожена, является путем к дальнейшему развитию. свое положение, как небеса, при продвижении духовного содержания человека благодаря его приверженности богословию. Наша жизнь состоит в том, чтобы удовлетворять себя, сама идея не делает жизнь ненужной, мы живем до тех пор, пока не найдем ее равной или большей, чем смерть. В большинстве случаев радости достаточно для поддержания личности, поскольку некоторая смерть недостижима и, следовательно, более трудна для смерти, чем для жизни.
ФЕНОМЕН НИГИЛИЗМА В ОЦЕНКЕ РУССКИХ НАРОДНИКОВ И ПРОБЛЕМА АВТОНОМИИ ЛИЧНОСТИ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»
грот ото Манускрипт • Manuscript
2020. Том 13. Выпуск 12. С. 157-161 | 2020. Volume 13. Issue 12. P. 157-161
ISSN 2618-9690 (print) Материалы журнала доступны на сайте (articles and issues available at): manuscript-journal.ru
RU
EN
Феномен нигилизма в оценке русских народников и проблема автономии личности
Вязинкин А. Ю.
Аннотация. Цель исследования — раскрыть специфику восприятия феномена нигилизма и его идейного наследия в философии русского народничества в контексте проблемы автономии личности. В научной литературе нередко два феномена — нигилизм и народничество — отождествляются, что искажает реальное историческое развитие отечественной мысли. Научная новизна состоит в контексте исследования — нигилистические и народнические идеи рассматриваются через призму проблемы автономии личности. Полученные результаты показали, что нигилизм ориентировался на индивидуализм и идею автономии личности, тогда как народничество концентрировалось на проблемах социального идеала, установления справедливых и солидарных форм общежития зачастую в ущерб тезису об автономии личности.
The Russian Narodnik Movement Philosophy and Nihilism: Approaches to Personal Autonomy Problem
Vyazinkin A. Y.
Проблема нигилизма как культурфилософского явления и мировоззренческой модели, вероятно, никогда не утратит своей актуальности. Современные исследователи и теоретики отмечают, что именно нигилистическое мировоззрение было предпосылкой тоталитаризма в XX в. Тоталитаризм противопоставил органической традиции модернистский конструкт идеологии. Идеологическая порча социального сознания не позволяет семенам традиции произрастать естественным образом. Происходит вредительская подмена. Чуждые ценности навязываются на психологическом уровне. Естественный порядок вещей нарушается. Возможно — бесповоротно. В наши дни мы имеем дело с потребительским нигилизмом. Наша глобальная историческая перспектива — нигилизм ультратехнологический, трансгуманистический, извлекающий из бытия человеческое измерение.
Тоталитаризм уничтожал всякую индивидуальную свободу. Потребительский нигилизм уравнивает людей по низшему уровню. Трансгуманистический маршрут цивилизации враждебен человеческой натуре, ее физическому и духовному жизненным пространствам. Очевидно, что все современные формы нигилизма противостоят автономии личности.
Изучение нюансов исторического феномена нигилизма может предоставить материал для выработки социально значимых, санирующих стратегий борьбы с современными нигилистическими тенденциями.
В соответствии с целью исследования в статье ставятся следующие задачи: определить отношение русских народников к нигилистическому наследию «шестидесятников» и объяснить нетождественность двух феноменов в контексте проблемы автономии личности.
Научная статья (original research article) | https://doi.org/10.30853/mns200546
© 2020 Авторы. ООО Издательство «Грамота» (© 2020 The Authors. GRAMOTA Publishers). Открытый доступ предоставляется на условиях лицензии CC BY 4.0 (open access article under the CC BY 4.0 license): https://creativecommons.orq/licenses/by/4.0/
Методы исследования. В исследовании используются компаративный анализ и метод единства исторического и логического.
Теоретической базой исследования являются работы идеологов русского народничества П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского, С. М. Степняка-Кравчинского, П. Н. Ткачева, П. А. Кропоткина.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования материалов статьи в разработке курсов философских дисциплин (история философии, философская антропология и т.д.).
В современных исследованиях есть тенденция сближения феноменов исторического русского нигилизма и народничества едва ли не до полного совпадения их идентичностей [12, с. 109; 13, с. 141, 345].
Эта проблема заслуживает историко-философского анализа. Предметом нашего исследования является установление роли нигилистического мировоззрения революционных демократов в формировании идеологии народнического движения, соотношение идей нигилизма с мировоззренческими основаниями народничества. Понимая недостаточность эмпирико-описательного подхода в историко-философских исследованиях, мы обращаемся к методологии, позволяющей, опираясь на принцип единства исторического и логического, критически осмыслить исторические феномены нигилизма и народничества, выявить их связи, обусловленные общественно-историческим процессом.
Многие теоретики народничества либо прошли школу нигилизма, либо впитали идейные основы школы отрицания, идеологии «мыслящего пролетариата» (Д. И. Писарев).
Одним из наиболее близких Д. И. Писареву народнических мыслителей был П. Н. Ткачев. Материализм как основа миросозерцания, экстремистский нонконформизм и ориентация на узкий круг радикальной интеллигенции как на движущую силу общественного прогресса — вот ключевые точки их идейного соприкосновения.
Ткачев защищал нигилизм и нигилистов от нападок либералов, славянофилов, почвенников-консерваторов, понимая первостепенное значение этого феномена в линии преемственности идей, которые он разделял. Вместе с тем, мыслитель считал, что понятие «нигилизм» недостаточно определенно: «…им нередко выражаются самые разнообразные и часто самые противоречивые понятия, начиная от катковского понятия «жуликов» и «мазуриков» и кончая вяземского понятия о растрепанном агитаторе» [11, с. 199]. Понятие «нигилист» не вполне адекватно в опыте классификации теоретиков. Ткачев предложил использовать более внятное понятие «реалист» (ему было противопоставлено понятие «идеалист») как наиболее отражающее тип личности, придерживающейся определенных взглядов и действующей в соответствии с ними, а также лишенное необоснованно отрицательных ассоциативных значений.
В определении П. Н. Ткачева «реалист» идейно оснащен, как и «нигилист» в понимании Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева, Н. Г. Чернышевского. Принципы жизни «реалиста» основываются на научном знании, он опирается исключительно на факты, а разум господствует над иррациональными поползновениями фантазии, предрассудков, традиции. Этот идеальный тип, по П. Н. Ткачеву, как и, собственно, нигилист, «не раболепствует ни перед какими человеческими вымыслами, не преклоняется ни перед какими богами и кумирами человеческого невежества и трусости» [Там же, с. 200].
Народник-революционер С. М. Степняк-Кравчинский, приобретший всемирную известность благодаря своему сборнику статей «Подпольная Россия» (1883) и роману «Андрей Кожухов» (1888), поставил цель очистить понятие «нигилизм» от ошибочных определений, данных реакционным официозом империи, которые без критики принимала западноевропейская публика. Активный участник революционного движения в России, он утверждал, что русский нигилизм «был борьбою за освобождение мысли от уз всякого рода традиции, шедшей рука об руку с борьбой за освобождение трудящихся классов от экономического рабства. В основе этого движения лежал безусловный индивидуализм. Это было отрицание, во имя личной свободы, всяких стеснений, налагаемых на человека обществом, семьей, религией. Нигилизм был страстной и здоровой реакцией против деспотизма не политического, а нравственного, угнетающего личность в ее частной, интимной жизни» [10, с. 1-2]. Таким образом, нигилист, по мнению С. М. Степняка-Кравчинского, боролся, прежде всего, за нравственное освобождение личности. Личная свобода, суверенность личности, по признанию народника-революционера, были основополагающими ценностями для нигилиста.
С. М. Степняк-Кравчинский отмечал доведенную до абсурда рассудочность нигилистических установок. Борьба нигилистов за материалистическую «чистоту» убеждений, за радикальный реализм (против любого проявления идеализма) привела, например, к отрицанию художественной и эстетической ценности искусства, к его исключительно утилитаристскому восприятию [Там же, с. 4].
Положительную оценку типу нигилиста дал князь П. А. Кропоткин. Он указал на фундаментальное заблуждение обывателя по отношению к феномену нигилизма: «Люди. склонны смешивать «нигилистов» с террористами или народовольцами, принимавшими участие в борьбе с самодержавием в 1879-1881 годах; но такое смешение — грубая ошибка. «Нигилизм» и «терроризм» — два совершенно различных явления; причем тип нигилиста неизмеримо глубже и шире террориста» [2, с. 116].
С точки зрения П. А. Кропоткина, нигилизм сыграл ключевую роль в формировании убеждений прогрессивной молодежи. Он определил период 1858-1864 гг. как время наивысшего расцвета нигилистического движения. Именно в эти годы «очистительная, беспощадная критика нигилизма» [1, с. 35] подготовила почву для окончательного оформления социального мировоззрения и политических взглядов разночинной интеллигенции.
Борьба нигилиста с существующим порядком вещей велась посредством стратегии искренности. Социальные беды связывались с иррациональной силой предрассудков, господствующих во всех сферах жизни общества. П. А. Кропоткин приветствовал такую борьбу, считал, что без обращения к здравому смыслу невозможно добиться социальной справедливости. Поэтому для нигилиста важны «полнейшая искренность -не только во всем, что он говорит, но и в отношении к самому себе, — решение вопросов с точки зрения здравого смысла, без всякой примеси старых предрассудков» [2, с. 117-118].
Вместе с тем, П. А. Кропоткин подчеркивал, что нигилизм — это еще не политическое движение. Нигилизм, в первую очередь, — поведенческая стратегия. Именно это обстоятельство позволяет фигуре нигилиста оформиться в определенный социокультурный, антропологический тип. Нигилист — первоначально бескомпромиссная фигура, он — индивидуалист, который не нуждается в посредниках ни в какой из сфер жизни: «.нигилизм, или реализм, в поведении параллелен реализму в литературе: и тот и другой отвергают идею конвенциональности как таковую, стремясь к прямой, или «непосредственной», связи с реальностью» [8, с. 20].
П. А. Кропоткин отмечал, что именно нигилизм сформировал в русской интеллигенции «зачатки новой реалистической философии нравственности» [2, с. 119]. Философский реализм в этике подразумевал критическое переосмысление ценностей. Мыслитель с одобрением писал о разрыве нигилистов с традицией, с «суевериями отцов», а интеллектуальное оснащение нигилиста описывал так: «По философским своим понятиям нигилист был позитивист, атеист, эволюционист в духе Спенсера или материалист» [1, с. 284].
Однако П. А. Кропоткин указал, что нигилизм как феномен и «нигилист» как тип — переходные, временные явления. Таким образом, фигура нигилиста — есть только звено в эволюции некого более совершенного типа. Для П. А. Кропоткина этот более совершенный тип нашел свое воплощение в «новых людях» [Там же, с. 286], в народниках, не только ценивших индивидуальную свободу, но и вступивших в социальную и политическую борьбу за построение справедливого общества.
Среди народников были те, кто понимал, что тип нигилиста — это синоним не только революционера, но и прогрессивно мыслящего представителя разночинной интеллигенции. Вместе с тем, они старались не употреблять этого понятия, осознавая, что в современной им полемической среде оно уже приобрело негативные коннотации и может служить оружием против самого народнического движения. Одним из таких народников был П. Л. Лавров. В первую очередь, считал мыслитель, именно фигура Базарова из романа «Отцы и дети» (1862) стала «мишенью» для консервативных, реакционных публицистов [3, с. 227]. П. Л. Лавров верно подметил, что сам И. С. Тургенев под влиянием резко отрицательных оценок изображенного типа, данных реакционерами, стал все более идейно и эмоционально сходиться со своим героем, понимая, что лучше честный демократ с некоторыми недостатками, чем слепая тенденциозность крайнего консерватора, убивающая всякую живую и свободную мысль. Если консерваторы хотели представить нигилистов как беспочвенных радикалов, отщепенцев, аморальных маргиналов, то умеренные теоретики видели в феномене нигилизма определенную субкультуру мысли [14].
И. С. Тургенев готов был пойти на компромисс с эстетическим аскетизмом нигилистов, видя в новом феномене движущую силу нравственного и социального развития общества. Русский нигилизм в глазах умеренно либеральной общественности — субкультура прогресса, закономерно возникшая в интеллектуальном пространстве политической модернизации империи. Нигилисты обращаются к науке, а не к вере, ориентируются на демократические ценности и политические права личности, а не на самодержавие и крепостническую традицию. Их аргументы опираются на разум, а не на иррациональные основания.
Надо ли напоминать, что народническая мысль зарождалась и взрастала в 1860-е гг., параллельно с острой дискуссией о нигилизме в отечественной публицистике. Фигура Базарова — одна из самых обсуждаемых тем, это своего рода дискурсообразующий тип десятилетия. Поэтому важно отметить, что Базаров, по существу, — травоядный индивидуалист. Его интересует только интеллектуальная автономия, независимость рациональной личности [7, с. 129]. Он лишен иных акцентуаций суверенности, он — не ницшеанский сверхчеловек, не суверенный тип в духе Единственного М. Штирнера. Это обстоятельство было привлекательно для П. Л. Лаврова, поскольку для него важна не только автономия личности, но, прежде всего, общество, в котором достигнуто социальное и правовое равенство, в котором господствует критическая мысль и народная правда обретает, наконец, социальную силу. Он писал: «Базаров был бесспорно силой, силой честной и революционной» [3, с. 227]. Собственно говоря, одно из ключевых отличий русского нигилизма от русского народничества состоит в том, что нигилист изначально ориентируется на освобождение самого себя, народник же стремится освободить и себя, и народные массы.
Заслуженное место феномену нигилизма в развитии освободительного движения в России отвел и Н. К. Михайловский. Хотя мыслитель отмежевался от Д. И. Писарева и его школы уже во второй половине 1860-х гг., тем не менее, в полемике между консерваторами и нигилистами он всегда брал сторону последних. Карикатурное изображение нигилиста, смешение его образа с образом народника-революционера, распространившееся в российской художественной и публицистической литературе, было, по Н. К. Михайловскому, ошибочным и несправедливым. Фигура нигилиста была представлена широкой публике в романах
и статьях защитников традиции и монархии. В этой литературе нигилист весьма далек от образа ученого-позитивиста. Чаще всего нигилист был представлен не только и не столько в более или менее безобидном образе юного студента — дерзновенного отрицателя, сколько в образе утратившего всякую нравственную и духовную опору революционера, террориста, государственного преступника, несущего погибель порядку и вековым устоям русского общества.
Н. К. Михайловский отмечал, что влияние Д. И. Писарева на освободительное движение в России имело свои отрицательные и положительные последствия. Для мыслителя было принципиально важно различие поколений «кающихся дворян» и разночинцев. «Кающийся дворянин Писарев, — писал Н. К. Михайловский, -разрабатывал кодекс святой, умеренной и аккуратной жизни» [5, стб. 648]. Идеал Д. И. Писарева, предлагавшего М. Е. Салтыкову-Щедрину перейти от сатирического описания жизни к пропаганде естественных наук, состоит в индивидуальной работе личности над своим собственным интеллектуальным развитием.
«Искатель низких истин, — писал Н. К. Михайловский, — покойный Писарев, сидя в крепости за политическую неблагонадежность, весьма пространно и азартно доказывал, что «мыслящий реалист» должен сидеть за естественными науками, делать свое дело и не мешаться в чужие, что ему должно быть все равно, как живут другие» [6, стб. 65]. Итак, нигилист занят автономной лабораторной работой, он лишен глубокого чувства социальной солидарности, он не озабочен освобождением широких народных масс. Следует отметить, что Н. К. Михайловский, хотя отчасти и критиковал Д. И. Писарева за эту несколько отрешенную в социальном смысле позицию, тем не менее, в развитии своей теории личности отталкивался и от этой посылки о свободе, автономии личности.
Разночинец, по Н. К. Михайловскому, более свободен в своих нравственных и социальных установках. Он психологически не чувствует себя ответственным за исторические беды закрепощенного народа. Его ответственность лежит в настоящем, она возникает как неизбежное дополнение к его интеллектуальному развитию. Разночинец -движущая сила истории, он призван разумом к освободительному движению. Разночинец, заботящийся о социальной справедливости, по существу, и есть народник. «Не Пушкина, — писал Н. К. Михайловский, — собственно валил разночинец руками Писарева. <…> Пушкина, как грандиозный памятник прошедшего, он не тронул бы, если бы ему было гарантировано на будущее время торжество его принципа, его исходной точки, победы идеи народа над отвлеченными категориями цивилизации» [5, стб. 639]. Н. К. Михайловский, таким образом, обосновывал и оправдывал эстетический утилитаризм нигилизма и народничества. Культура должна быть совместима с «идеей народа» — таково одно из основных положений социального идеала справедливого общества.
Вместе с тем, Н. К. Михайловский подчеркивал, что классический нигилизм и то, что называется «русским нигилизмом» — два принципиально разных феномена. Первый является выражением глубокого культурного и антропологического пессимизма (к нему он относил буддистов, философов школы А. Шопенгауэра и т.д.), тогда как второму свойственна «вера» в прогресс, антропологический оптимизм. «Такой глубокой, — писал мыслитель, — и подчас слепой веры, такой часто до смешного горячей погони за руководящими началами в науке, в искусстве, в жизни русская история давно уже не видала. Наш нигилизм был полон веры и потому положительных стремлений» [4, с. 579].
Позиция Н. К. Михайловского дает понять, что если для нигилиста важна была индивидуальная интеллектуальная работа, то для народника к этому добавилась и необходимость политической борьбы. И в этом смысле вполне справедливо рассматривать русское народничество в том числе как политический реализм, избавившийся от определенных «нигилистических вульгаризмов» [9, с. 161].
Представленные оценки позволяют сделать вывод о том, что отождествление русского нигилизма и русского народничества не вполне корректно. Сами народники, хотя и признавали влияние нигилистической идеологии на свои социально-философские взгляды, тем не менее, указывали и на существенные различия. Народническая мысль представляла собой в большей степени социально-ориентированный взгляд на проблему свободы личности. Если для нигилизма крайне важной была идея автономии развитой личности, то для народничества, социальным идеалом которого выступало справедливо организованное общество, важнее было укрепление принципов солидарности и социального равенства. Зачастую народнические мыслители пренебрегали принципом автономии личности в угоду общественным интересам (коллективизм, коммунитаризм). Идейное разведение феноменов нигилизма и народничества позволяет создать предпосылки для обновленного взгляда на историю развития освободительной мысли в России, прежде всего, в контексте решения проблемы суверенной личности в отечественной философии.
Финансирование
Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 19-011-00465 «Проблема суверенной личности в философии русского народничества».
Список источников
1. Кропоткин П. А. Записки революционера. М.: Московский рабочий, 1988. 544 с.
2. Кропоткин П. А. Лекции по истории русской литературы. М.: Common place, 2016. 374 с.
3. Лавров П. Л. И. С. Тургенев и развитие русского общества // Литературное наследство. М.: Наука, 1967. Т. 76. Тургенев И. С.: новые материалы и исследования. С. 208-233.
4. Михайловский Н. К. Полное собрание сочинений: в 10-ти т. СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1913. Т. 10. 1154 с.
5. Михайловский Н. К. Сочинения: в 6-ти т. СПб.: Русское богатство, 1896. Т. 2. 886 стб.
6. Михайловский Н. К. Сочинения: в 6-ти т. СПб.: Русское богатство, 1896. Т. 4. 1020 стб.
7. Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальный микрокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа. М.: Новое литературное обозрение, 1999. 208 с.
8. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский — человек эпохи реализма. М.: Новое литературное обозрение, 1996. 208 с.
9. Прокудина Е. К., Ширинянц А. А. Н. К. Михайловский и политическая культура пореформенной интеллигенции // Н. К. Михайловский: Человек. Мыслитель. Общественный деятель (к 175-летию со дня рождения): сб. науч. тр. Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2017. С. 156-168.
10. Степняк-Кравчинский С. М. Подпольная Россия. Лондон: Фонд рус. вольн. прессы, 1893. 191 с.
11. Ткачев П. Н. Избранные сочинения на социально-политические темы: в 7-ми т. М.: Издательство всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1935. Т. 5. 502 с.
12. Фурман Ф. П. Философские основания дискурсивно-идеологического комплекса народничества: историко-философский анализ. Нижневартовск: Изд-во Нижневартовского гос. гуманит. ун-та, 2010. 209 с.
13. Ширинянц А. А. Нигилизм или консерватизм? (Русская интеллигенция в истории политики и мысли). М.: Издательство Московского университета, 2011. 568 с.
14. Brower D. Training the Nihilists: Education and Radicalism in Tsarist Russia. Ithaca: Cornell University Press, 1975. 248 p.
Информация об авторах | Author information
RU
Вязинкин Алексей Юрьевич1, к. филос. н. 1 Тамбовский государственный технический университет
EN
Vyazinkin Aleksei Yur’evich2, PhD
1 Tambov State Technical University
Информация о статье | About this article
Дата поступления рукописи (received): 22.10.2020; опубликовано (published): 30.12.2020.
Ключевые слова (keywords): русское народничество; нигилизм; социальный идеал; автономия личности; Russian Narodnik movement; nihilism; social ideal; personal autonomy.
Метафизика и историография интеллигенции России. – Иваново, 2005
Монография В. В. Возилова является продолжением его исследований, посвященных философским и историософским проблемам отечественной интеллигенции*. В новой монографии предпринимается попытка целостного исследования основных мировоззренческих принципов интеллигенции. Основное внимание автора привлекают анализ онтологической сущности интеллигенции как рационально-познавательной стороны существования личности и как совокупности интеллигенциальных субъектов социального управления и историософский анализ основных закономерностей развития интеллигенции – одного из главных субъектов всемирно-исторического процесса. Используемые автором системно-культурологический подход и историософский анализ интеллигенции предполагают выявление закономерностей развития интеллигенции как отдельного субъекта культуры.
Работа состоит из трех глав, первая из которых посвящена этимологическому, историко-философскому и историографическому анализу понятий омнизма и нигилизма в русской и зарубежной литературе. Во второй главе рецензируемой книги омнизм и нигилизм интеллигенции выступают предметом философского исследования. По мнению автора, каждая социальная группа выполняет только ей присущие функции в системе разделения общественного труда. Связи между отдельными группами устанавливаются в результате процессов социализации и институциализации. В рамках социальной институциализации человек занимает место в одной из профессиональных групп, однако его положение в социальном институте будет определяться либо позицией интеллигента-управляющего, либо позицией работника-управляемого. В. В. Возилов предлагает называть этот процесс интеллигенциализацией, то есть вовлечением человека в управленческую деятельность.
Исследование структуры общества позволило автору заключить, что использование термина «класс» применительно к системе социальной стратификации позволяет понимать его как характеристику основных групп людей, участвующих в системе общественного разделения труда. Существуют две основные общественные страты: управляющие и управляемые, к каким бы сферам общественного производства они ни относились. Главный вывод автора состоит в том, что в социологическом смысле интеллигенция есть особая социальная группа, состоящая из людей, профессионально занимающихся управленческим трудом. В самом широком смысле это делает ее особым социальным классом, предназначение которого заключается в регулировании поведения людей в системе общественного производства. Выделенный социальный класс интеллигенции имеет сложную внутреннюю дифференциацию, которая связана, прежде всего, с основными сферами культуры. Автор подчеркивает, что в теории и на практике институциональное (профессиональное) и стратификационное (групповое) деление интеллигенции совпадают между собой.
Каждый субъект культуры, в том числе интеллигенция, обладает мировоззрением. Анализу интеллигентского мировоззрения посвящена значительная часть рассматриваемой книги. Наиболее общими мировоззренческими принципами являются идея утверждения и идея отрицания, лежащие в основе принципов омнизма и нигилизма. В теоретико-методологическом плане омнистическим можно назвать мировоззрение человека, следующего в своей духовной и практической деятельности принципу всеобщности. Омнистическое миропонимание полагает мир таким, какой он есть, в том числе в признании всех его негативных сторон, связанных с диалектическими противоречиями. Нигилизм есть практическая и мировоззренческая позиция человека, отвергающего бытие в целом или его отдельные стороны. Нигилистическое отрицание приводит к тому, что основной ценностью становится, прежде всего, само отрицание как освобождение мира от его наиболее неприемлемых сторон.
Противостояние омнистических и нигилистических идей проходит через всю историю философии. Во всех основных разделах философии сталкиваются противоположные идеологические предпосылки теории и практики человеческой деятельности. Нигилизм и омнизм как мировоззренческие принципы оппозиционных отрядов интеллигенции – феномены взаимосвязанные, поскольку представляют собой противоположные стороны диалектического противоречия. Однако единство противоположностей есть единство взаимоисключающих частей, что определяет такой тип связи между сторонами диалектического противоречия как борьбу противоположностей, которая лежит в основе процессов общественного развития. Таким образом, противостояние омнизма и нигилизма как главных идейных принципов в идеологической и политической сфере определяет процессы духовного и социально-политического развития общества.
Третья глава монографии В. В. Возилова наполнена историософским анализом диалектики омнизма и нигилизма в динамике общественного развития России XVIII–XX вв. Поиск истоков нигилистического мировоззрения позволил автору усомниться в справедливости мнения, что зарождение политического нигилизма связано с дворянской интеллигенцией конца XVIII в., увлеченной идеями Просвещения. Так, изучение творческого наследия А. Н. Радищева показывает, что его произведения характеризуют их автора как сторонника идей «общественного договора» и «естественного права». Истоки политического нигилизма прослеживаются в радикальном направлении декабристского движения, в программных документах которого присутствуют отрицание существенных составляющих национальной жизни и идеологии, ставка на совершение политической революции, социальный утопизм.
В 60-е гг. нигилизм был представлен в творчестве Д. И. Писарева и Н. Г. Чернышевского и стал частью идеологии русских радикалов, поставивших своей целью коренное изменение социального устройства. При этом российской радикальной интеллигенции было свойственно стремление использовать нигилистическую идеологию в практике общественной борьбы. Как отмечает автор, на каждом этапе истории отечественной интеллигенции нигилизму радикалов противостояла омнистическая программа русских националистов, истоки которой можно найти в зарождающемся русском традиционализме конца XVIII в.
* См. также: Назаров, Ю. Н., Возилов, В. В. Роль интеллигенции в управлении обществом // Философия и общество. – 2004. – № 1. – С. 67–85; Семененко, A. M. Интеллигенция как объект философского исследования. – Рец. на кн.: Возилов, В. В., Назаров, Ю. Н. Философия интеллигенции: разум как революционная сила истории. – Иваново: Референт, 2002. – 362 с. // Философия и общество. – 2004. – № 4. – С. 196–199.
Ступени нигилистической диалектики. Либерализм / Православие.Ru
Из книги иеромонаха Серафима (Роуза) «Человек против Бога», изданной в серии «Духовное наследие русского зарубежья», выпущенной Сретенским монастырем в 2006 г.
| Джон Стюарт Милл |
Ступени, о которых пойдет речь на ближайших страницах, не следует рассматривать чисто хронологически, хотя в узком смысле они действительно представляют собой развитие нигилистического сознания во времени, начиная с провала нигилистического эксперимента французской революции и заканчивая подъемом, а затем крахом последнего наиболее ярко выраженного явления нигилизма — национал-социализма. Так, два десятилетия до и два десятилетия после середины XIX века можно рассматривать как расцвет влияния и престижа либерализма, а Дж.С.Милла считать типичнейшим его представителем. Период реализма занимает вторую половину прошлого века и может быть представлен, с одной стороны, социалистическими мыслителями, а с другой, философами и популяризаторами — их скорее следовало бы назвать «эксплуататорами» науки. Витализм в форме символизма, оккультизма, художественного экспрессионизма и других эволюционных и мистических учений является наиболее важным течением на протяжении полувека начиная с 1875 года. Нигилизм разрушения хотя и уходит своими интеллектуальными корнями глубоко в прошлый век, но наиболее полно выражается, как в общественном строе, так и в частных сферах, только на протяжении столетия с четвертью, при этом период наиболее интенсивного разрушения приходится на 1914—1945 годы.
Заметим, что периоды эти частично накладываются друг на друга, так как нигилизм созревает с различной скоростью в разных народах и отдельных представителях. Это наложение даже гораздо существеннее, чем отражено в нашей упрощенной схеме. Оно настолько существеннее, что представителей каждой ступени можно найти в любом другом периоде, и даже сегодня все они сосуществуют вместе. То, что сказано об исторических периодах, можно сказать и об отдельных представителях: ни на одной ступени мы не встретим «чистого» нигилиста, каждый представитель нигилизма соединяет в себе по меньшей мере две различные ступени.
Далее, хотя период, начинающийся французской революцией, считается первым, в котором нигилизм сыграл центральную роль, каждая из его ступеней была так или иначе представлена и в более ранние века. Либерализм, например, — это прямой потомок ренессансного гуманизма, реализм был одним из важнейших аспектов Реформации и французского Просвещения, своего рода витализм проявился уже в эпоху Возрождения, а также был свойствен оккультизму Просвещения, а затем романтизму, а нигилизм разрушения, хотя и не был столь ярко выражен, как в последнем столетии, но существовал на протяжении всей современной эпохи как некий соблазн крайне настроенных мыслителей.
С такими оговорками нашу схему все же можно принять хотя бы как примерно соответствующую истинному историческому и психологическому процессу. Итак, начнем наше исследование этапов этого процесса, то есть нигилистической диалектики, и попытаемся оценить их под ясным светом православной истины, — истины, которую, как нам представляется, тужатся всеми силами затемнить и искоренить. В настоящей главе мы лишь сделаем попытку описать эти этапы и, используя то определение нигилизма, которое мы привели выше, указать, в каком смысле их можно считать нигилистическими.
1. Либерализм
С самого начала заметим, что либерализм, о котором пойдет речь на этих страницах, нельзя отнести к явному нигилизму, это скорее пассивный нигилизм, некий нейтральный «питомник», в котором были выращены последующие, более темные этапы нигилизма. Те, кто внимательно прочитали выше наши рассуждения о невозможности духовного и интеллектуального нейтралитета, сразу поймут, почему мы классифицируем как нигилистическую точку зрения, которая хотя не произвела непосредственно никакого яркого нигилистического явления, но явилась необходимой предпосылкой для их появления. Неумелая защита либерализмом наследия, в которое он никогда до конца не верил, послужила одной из основных причин, вызвавших к жизни явный нигилизм.
Либерально-демократическую цивилизацию, которая в Западной Европе была последней формой старого порядка, разрушенного Первой мировой войной и революциями второго десятилетия нашего века, и которая продолжает существовать — хотя и в более тонкой, «демократической» форме — и по сей день в так называемом свободном мире, можно охарактеризовать с точки зрения ее отношения к истине. Это не есть отношение открытой враждебности или намеренного равнодушия, потому что ее искренних апологетов несомненно интересует то, что они считают истиной. Это, скорее, такое отношение, при котором истина, несмотря на некоторые внешние проявления, перестала быть в центре внимания. Истина, которую они исповедуют, — отдельно, естественно, от научного факта — является не духовной или интеллектуальной необходимостью, но лежит неким мертвым грузом, доставшимся им от прошлого века. Либерал продолжает говорить, по крайней мере в официальных случаях, о «вечных ценностях», «вере», «человеческом достоинстве», «высоком призвании» человека или его «неугасимом духе», даже о «христианской цивилизации», но совершенно очевидно, что эти слова уже не означают того, что они означали раньше. Ни один либерал не воспринимает их со всей серьезностью, они для него просто метафоры, образы речи, рассчитанные скорее на эмоциональную, а не на интеллектуальную реакцию, обусловленную в основном долгим использованием этих слов и памятью о том времени, когда они, эти слова, действительно обладали серьезным позитивным смыслом.
Сегодня никто из тех, кто гордится своей «ученостью» (кстати сказать, их немного в академических заведениях, правительстве, науке, гуманистических интеллектуальных кругах), никто из тех, кто хочет идти или считает, что идет «в ногу со временем», не верит до конца в абсолютную истину или, конкретнее, в христианскую истину. Однако само наименование истины сохранилось, равно как сохранились и наименования тех истин, которые некогда считались абсолютными, и мало найдется среди власть придержащих тех, кто колебался бы в их использовании, даже осознавая, что значение этих наименований изменилось.
Словом, истину «перетолковали», выхолостив из старых форм прежнее содержание и наполнив их новым, квазинигилистическим содержанием. В этом легко убедиться, бросив лишь беглый взгляд на те основные сферы, в которых истина подверглась «перетолкованию».
В богословском порядке первая истина — это, конечно, Бог, Всемогущий и Вездесущий Творец всего, открывающийся в вере и в опыте верных, — Ему, кстати, не противоречит разум тех, которые не отрицают веру. Бог — высшая цель всего творения, и Сам, в отличие от Своего творения, является целью Себя Самого; все сотворенное существует относительно Него и в зависимости от Него, Который только Один ни от чего, кроме Себя, не зависит. Он сотворил мир, чтобы тот наслаждался Им, и все, что в мире есть, ориентировано на эту цель, которой, однако, человек может и не достичь, если неправильно воспользуется своей свободой. Современное сознание не может вынести такого Бога. Он слишком «личный», слишком «человечный» и слишком «абсолютный», слишком бескомпромиссный в том, чего Он требует от нас. Он открывает себя только смиренной вере, и это неизбежно отталкивает современный гордый ум. Современному человеку нужен «новый бог», — бог, более соответствующий таким сегодняшним понятиям, как наука и бизнес. Найти такого бога — вот к чему стремится современная мысль. Это стремление ясно выражено уже у Декарта, затем оно оформляется в деизме Просвещения и достигает цели в немецком идеализме, где мы встречаемся с новым богом — не Существом, но идеей, открытой не вере и смирению, но построенной гордым разумом, который уже не желает спасения, но все еще чувствует необходимость «объяснения». Это мертвый бог философов, которым нужна лишь первопричина, чтобы сделать свою систему законченной, а также «позитивных мыслителей» и других религиозных софистов, которые избирают бога только потому, что он «нужен» им, и рассчитывают затем использовать его, как им заблагорассудится. Все современные божки, относятся ли они к «деизму», «идеализму», «пантеизму» или «имманентеизму», представляют собой рассудочные построения, сооруженные душами, омертвевшими от потери веры в истинного Бога.
Атеистические возражения против подобного божка насколько неопровержимы, настолько и неуместны, потому что этот бог — то же, что отсутствие Бога. Безразличный к человеку, не имеющий власти действовать в этом мире — разве что вдохновлять мировой «оптимизм», — этот бог значительно слабее людей, которые его придумали. Не стоит и говорить, что на таком основании не построишь ничего прочного, а потому — и не без серьезной на то причины — либералы, исповедуя веру в это божество, строят свое мировоззрение на более очевидном, хотя вряд ли более устойчивом основании — на человеке. Таким образом, нигилистический атеизм есть лишь наглядное проявление того, что не просто подразумевалось, а уже присутствовало, хотя и в несколько искаженной форме, в либерализме.
Этическая подоплека веры в подобного бога совершенно та же, что и в атеизме, но их внутреннее сходство скрыто метафорическим туманом. В христианском порядке вся человеческая деятельность рассматривается и оценивается в свете того, что есть будущая жизнь, жизнь после смерти, которая никогда не кончится. Неверующему невозможно даже представить, что значит для верующего христианина эта жизнь. Для большинства современных людей эта жизнь, как и Бог, стала просто отвлеченной идеей; отрицать ее или доказывать ее существование для них бессмысленно. Для верующего же христианина будущая жизнь есть радость непостижимая, радость, превосходящая ту радость богообщения, которая дается ему еще в этой жизни — в молитве, литургии, приобщении Святых Христовых Таин, потому что тогда Бог будет всё во всём и не будет никакого отпадения от этой радости, она будет лишь бесконечно возрастать. У истинно верующего всегда есть утешение — предвкушение вечной жизни. Верующий в «современного бога» не знает этого предвкушения и не имеет представления о радости, известной христианину, а потому не может верить в будущую жизнь в той же степени, что и последний. Наоборот, если он будет до конца честен с самим собой, ему придется признать, что он вообще не может в нее верить.
Есть две основные формы подобного безверия, которые сходят в либерализме за эту веру, а именно — протестантизм и гуманизм. Либерально-протестантское представление о будущей жизни — увы, разделяемое все большим числом тех, кто считает себя католиками или даже православными, — подобно всему прочему, относящемуся к миру духовному, есть минимальное исповедание веры, за которым на самом деле скрывается вера в ничто. В обывательском мнении будущая жизнь превратилась в некий призрачный подмир, место «заслуженного отдыха» после трудов настоящей жизни. Ни у кого нет о нем четкого представления, потому что оно не соответствует реальности, это скорее некая эмоциональная проекция, утешение для тех, кто не желает взглянуть прямо в лицо тому, что стоит за их безверием.
Подобные «небеса» есть плод союза христианской терминологии и обычной обмирщенности, их не сможет признать убедительными ни один из тех, кто осознает, что компромисс в столь коренных вопросах невозможен, ими не соблазнится не только истинный православный христианин, но и последовательный нигилист. Однако компромисс гуманизма еще менее убедителен. Он даже претендует на то, что его идея соответствует реальности; все становится не более чем метафорой и риторикой. Гуманист совсем не говорит о небесах, но позволяет себе говорить о «вечном» в основном в форме трескучих фраз, как-то: «вечные ценности» или «вечный дух человечества». Возникает справедливый вопрос: имеет ли слово «вечный» вообще какой-нибудь смысл в этих фразах? В гуманистическом стоицизме «вечное» связано с содержанием столь ничтожным и неуловимым, что становится практически неотделимо от материалистического и детерминистического нигилизма, который — не без некоторого основания — стремится его уничтожить.
В любом случае, идет ли речь о либеральном «христианине» или о еще более либеральном гуманисте, их неспособность поверить в вечную жизнь коренится в одном и том же обстоятельстве: они верят только в этот мир, у них нет ни опыта, ни знания, ни веры в мир иной, и главное: они верят в такого бога, который не способен воскрешать мертвых.
За пределами своей риторики оба они, и искушенный протестант, и гуманист, осознают, что в их вселенной нет места ни для неба, ни для вечности. Их насквозь либеральная чувствительность еще не трансцендентный, но имманентный источник для своего этического учения, а их быстрый ум даже способен обратить эту faute de mieux в позитивную апологию. С их точки зрения, жить без надежды на вечную жизнь и без страха вечной боли составляет и «реализм», и «мужество»: чтобы жить «добродетельной жизнью» в этом мире, сторонник либерального взгляда не нуждается в вере в небеса или ад. Вот насколько сильно либеральное сознание, совершенно не постигающее значения смерти.
Даже если нет бессмертия, верует либерал, можно проводить жизнь цивилизованную; однако более глубокая логика Ивана Карамазова утверждает, что если нет бессмертия, то все позволено. Гуманистический стоицизм возможен для некоторых отдельных личностей на некоторое время, но до тех пор, однако, пока заложенное в нем отрицание бессмертия не обратится против него же самого. Либерал живет в раю для дураков, который неизбежно должен разрушиться перед лицом правды. Если, как веруют либералы и нигилисты, смерть есть исчезновение личности, то и этот мир, и все, что в нем — любовь, добро, святость, — все равно как не сущие. Что бы ни делал человек, его деятельность не будет иметь глобальных последствий, и весь ужас такой жизни скрыт от человека лишь в силу его стремления обмануть себя самого. «Все позволено», и ни надежда на мир иной, ни страх перед ним уже не смогут удержать человека от чудовищных экспериментов или самоубийственных мечтаний. Тогда сбываются «пророческие» слова Ницше, сказанные о новом мире, возникающем из подобного мировоззрения: «Из всего, что считалось раньше истиной, нельзя верить ни единому слову. Все, что когда-то презиралось как грешное, запрещенное, недостойное и убийственное, все эти цветы ныне цветут на самых чудесных путях истины».
Слепота либерала — прямая предшественница нигилистической, а конкретнее — большевистской морали. Последняя есть не что иное, как последовательное, систематическое применение на практике либерального безверия. Ирония состоит в том, что именно в тот момент, когда осуществится самое заветное желание либерализма, когда все человечество будет «освобождено» от бремени трансцендентных норм, когда исчезнет даже притворная вера в мир иной, именно в этот момент жизнь, как представляет ее либерал и к каковой он стремится, сделается для него невозможной, потому что созданный безверием «новый человек» способен будет видеть в либерализме не более как последнюю из тех «иллюзий», от которых так желал избавиться сам либерализм.
В христианском порядке и политика тоже была основана на абсолютной истине. Главной провиденциальной формой правления, основанной на христианской истине, является православная христианская империя, в которой верховная власть принадлежит монарху, а управление идет сверху вниз посредством иерархической социальной структуры. В последующей главе мы убедимся, что политика, отрицающая христианскую истину, должна признать «народ» в качестве верховного правителя, а управление пойдет тогда снизу вверх, общество же будет представляться формально «равноправным». Очевидно, что эти две формы прямо противоположны друг другу, будучи полярны в своих концепциях как исходной точки, так и цели правления. Православная монархия — это богоданная форма правления, ориентированная в основном на мир иной, следующая христианскому учению об истине и полагающая своей основной целью спасение душ. Нигилистическая форма правления, которой более всего подходит наименование анархии, есть форма правления, установленная человеком и ориентированная исключительно на этот мир, у нее нет никакой высшей цели, разве что земное счастье.
Как можно догадаться, либеральное представление о власти пытается соединить две данные взаимно непримиримые идеи. В XIX веке этот компромисс принял форму «конституционной монархии» — еще одна попытка сочетать старую форму и новое содержание; а сегодня главными представителями либеральной идеи являются «республики» и «демократии» Западной Европы и Америки, большинство которых сохраняет весьма ненадежное равновесие сил власти и революции, исповедуя веру в ту и в другую.
Между тем невозможно верить в обе с одинаковой искренностью и ревностью, да никто никогда на самом деле и не верил. Конституционные монархи, правда, считали, что им удается этот компромисс, например, Луи Филипп заявлял, что он правит «по благодати Божией и по воле народа». Однако эта формула содержит две взаимоисключающие части, что очевидно не только монархистам, но и анархистам.
Форма правления надежна, пока она имеет своим основанием Бога и следует Его воле, а либеральная форма правления явно не такова. Либералы считают, что правит не Бог, но люди, Бог же есть в своем роде «конституционный монарх», чья власть передана народу и чьи функции и ныне чисто церемониальные. Либерал верит в Бога с тем же риторическим пылом, с каким он верит в небеса. Правление, основанное на подобной вере, на деле мало чем отличается от правления, устроенного на полном безверии. Хотя бы в настоящем и сохранялась некоторая стабильность, стрелка явно склоняется в сторону анархии.
Одно из двух: правление может осуществляться или по благодати Божией, или по воле народа, можно верить или в авторитарную власть, или в революцию; компромисс в этих вопросах может стать только чисто внешним, да и то временным. Революцию, как и безверие, всегда сопутствующее ей, нельзя остановить на полпути. Это сила, которая, пробудившись, уже не остановится, пока не приведет к всеобщему царству мира сего, что наглядно демонстрирует история последних двух столетий. Либералы, надеясь успокоить революцию, всегда шли на уступки ей, тем самым показывая, что у них нет той истины, которую можно было бы ей противопоставить. Однако так можно лишь приостановить революцию, но предотвратить неизбежный конец нельзя. Противопоставлять же революции свою собственную, другую революцию, как бы она ни называлась: «консервативной», «духовной» или «ненасилия», — значит не только не понимать размаха и природы современной революции, но и самим принять ее первый принцип: старая истина уже не истинна, ее место должна занять новая истина. В следующей главе мы разовьем эту мысль, более подробно рассмотрев цель революции.
Во всем либеральном мировоззрении, то есть в его богословии, этике, политике и других сферах, о которых мы здесь не говорили, истина ослаблена, смягчена, соединена с компромиссом, истина, некогда бывшая абсолютной, стала менее определенной, если не полностью относительной. Возможно на время сохранить плоды такой системы и истины, в которой мы не уверены или сомневаемся, но на этой неуверенности и на попытке ее обоснования с помощью релятивистских доктрин нельзя создать ничего позитивного. Либерализм не имеет и не может иметь никакого философского оправдания, его апология если не просто риторическая, то только эмоциональная и прагматическая. Однако самое странное заключается не в неадекватности либеральной доктрины, но в полном забвении самими либералами этой неадекватности.
Этот факт, вызывающий справедливое возражение у критиков либерализма, имеет только одно удовлетворительное объяснение. Либерала не беспокоят недостатки и противоречия, лежащие в самой основе его философии, потому что главный его интерес принадлежит совсем иной сфере. Если он не пытается построить политическую и общественную систему на божественной истине, если он равнодушно относится к существованию неба и ада, если он воспринимает Бога как чистую идею о некоей неясной бесплотной силе, то это лишь потому, что его гораздо больше интересуют цели и задачи этого мира, а все остальное представляется ему достаточно туманным и абстрактным. Либерала может интересовать культура, образование, бизнес или просто жизненные удобства, но во всех его занятиях полностью отсутствует категория абсолютного. Он не способен или не желает думать о всеобщих, глобальных вопросах. Жажда абсолютной истины исчезла, ее поглотила обмирщенность.
В либеральном мире истина, то есть изучение, вполне совместима с обмирщенностью. Но «всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин. 18, 37). Честно ищущий истину не может в конце концов не прийти к тому, чтобы не встать перед выбором: принять или отвергнуть Господа Иисуса Христа, Который есть «путь и истина и жизнь» (Ин. 14, 6), — истина, которая противопоставляет себя миру и является упреком любой обмирщенности. Либерал, считающий, что он находится в безопасности от этой истины, напоминает богача из притчи, отягченного мирскими интересами и мыслями и не желающего отказаться от них ради смирения, бедности и уничижения, сопутствующих настоящему искателю истины.
Ницше дал еще одно определение или, скорее, прокомментировал свое же определение «нет истины», а именно: «нет ответа на вопрос “почему?”». Таким образом, нигилизм означает, что нет ответов на коренные вопросы, то есть нет ответов позитивных; а сам нигилист — это тот, кто принимает предполагаемое «нет», которым на эти вопросы отвечает вселенная. Есть, однако, два способа признания этого ответа. Первый — путь крайности, когда этот ответ выражен ясно и четко и заложен в программу революции и разрушения, это и есть чистый, или активный, нигилизм, так как, по словам Ницше, «нигилизм — это не просто вера в то, что все достойно гибели; нет, нигилист еще и сам налегает на плуг, сам ускоряет разрушение». Но есть и умеренный путь пассивного или внутреннего нигилизма, о котором здесь и идет речь; это нигилизм либерала, гуманиста, агностика, которые, соглашаясь с тем, что «нет истины», более не задают коренных вопросов. Активный нигилизм предполагает этот нигилизм скептицизма и безверия.
Тоталитарные нигилистические режимы предпринимали безжалостное «переобучение» своего народа, считая его важнейшей частью своей программы. Немногие из подвергнувшихся этому процессу, пусть даже в течение короткого периода, избежали его влияния: в обстановке ночного кошмара неизбежно теряется чувство реальности и правды. Более тонкое, вполне гуманное по своим средствам, но не менее нигилистическое по своим последствиям, переобучение имеет место в так называемом свободном мире, и нигде оно не проводится столь последовательно и эффективно, как в его интеллектуальном центре — в академическом мире.
Здесь внешнее принуждение заменено внутренним убеждением, всем правит мертвящий скептицизм, скрытый под остатками «христианского наследия», в которое верят очень немногие, а с глубоким убеждением и того меньше. Ученые отказались сегодня от своей основной обязанности — передать людям истину, а притворное «смирение», пытающееся скрыть этот факт под изощренной болтовней об «ограниченности человеческого знания», есть не более как очередная маска нигилизма, которую с охотой надевают не только современные экстремисты, но и либеральные ученые. Молодежь, которая, покуда ее не «перековали» в академической среде, все еще жаждет истины, научают не истине, а «истории идей» или направляют ее интересы в русло «сравнительного изучения»; возникающие релятивизм и скептицизм, заложенные в подобном изучении, способны напрочь уничтожить всякую естественную жажду истины.
Академический мир — и это не легковесные слова, мне их весьма непросто произнести — стал сегодня в значительной мере источником разложения и развращения. Потому что читать труды и слушать лекции людей, не верящих в истину, губительно, однако еще более губительно, когда истина подменяется образованием и наукой, которые, превращаясь в самоцель, становятся не более как пародиями на истину, которой они должны были бы служить, представляют собой фасад, за которым пустота. Простое восприятие такого внешне положительного свойства, как честность лучших представителей академического мира, уже губительно, потому что она служит не истине, а скептическому научному мировоззрению, лишь еще более эффективно увлекает в субъективизм и безверие, скрывающиеся за этим мировоззрением. Губительно уже просто жить и работать в атмосфере, пронизанной ложными представлениями об истине, где христианская истина считается несовместимой с основными академическими занятиями, и те, кто все еще верят в истину, могут лишь изредка возвысить свой голос, чтобы быть услышанными среди скептицизма, культивируемого академической системой. Зло кроется, конечно, в сути самой системы, основанной на неправде, неистине, и крайне редко в ее отдельных представителях — преподавателях, которым эта система позволяет и которых она вдохновляет проповедовать неистину.
Либерал, человек обмирщенный, есть тот, кто потерял свою веру, а потеря веры — это начало конца того порядка, который на этой вере зиждется. Те, кто не веря стремятся сохранить престиж веры, предоставляют своим противникам мощное оружие. Против них же самих вера метафорическая самоубийственна. Радикалы нападают на либерала со всех сторон, и завеса в виде риторики не может защитить его от ударов их острого меча. Под напором столь яростной атаки либерал уступает шаг за шагом, вынужденный признать справедливость обвинений и не способный противопоставить этой негативной, критической истине свою собственную позитивную истину. Наконец, после долгого, шаг за шагом, отступления, либерал как бы вдруг пробуждается и обнаруживает, что старый порядок, незащищенный и беззащитный, оказался свергнутым и новая, более «реалистичная» и жестокая истина заняла его место.
Либерализм есть первая ступень нигилистической диалектики, он принадлежит к ней в силу того, что его вера пуста, и эта пустота вызывает к жизни еще более нигилистическую реакцию, — реакцию, которая еще громче, чем либерализм, провозглашает свою «любовь к истине» и в то же время еще дальше уводит человечество по пути заблуждения. Эта реакция представляет собой вторую ступень нигилистической диалектики, а именно реализм.
Продолжение следует…
Нигилизм
НИГИЛИ́ЗМ (от лат. nihil — «ничто, ничего») — мировоззрение, отрицающее гуманитарные (человеческие) ценности — добро,истину, красоту, смысл жизни. В философии термин «нигилизм» ввел Фридрих Хайнрих Якоби (1743—1819), друг Лессинга и Гёте, провозвестник романтического движения и философии индивидуализма. Якоби обличал атеистическое и прагматическое мышление как следствие губительного нигилизма. В обиход слово «нигилизм» вошло после выхода в свет романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» (1862). Ф. Ницше (1844—1900) заимствовал слово «нигилизм» у Тургенева и обозначал им стремление к переоценке высших ценностей, которые наполняют смыслом поведение людей. В его философии («Так говорил Заратустра», 1883—1892) декларируется отсутствие смысла жизни: нет больше ничего, во имя чего следует жить и к чему стоило бы стремиться, жизнь тщетна. В онтогенезе (индивидуальном существовании) нигилистическое мышление свойственно переходному возрасту от юности к зрелости; в филогенезе(историческом развитии) нигилизм проявляется в кризисные, переходные эпохи. Обе тенденции прекрасно показаны в романе Тургенева. Нигилизм присущ авангардному искусству, принципиально порывающему с художественной традицией и смыслом творчества. В отличие от авангардизма в модернистских течениях, таких как кубизм, орфизм, пуризм, художники не отрицают классическую традицию, а стремятся к преобразованию художественного языка, исходя из вечных духовных ценностей, принципов и закономерностей формообразования. Однако в индивидуальном творчестве многих выдающихся мастеров XX в. парадоксально соединялись гуманизм и нигилизм. Например, в картинах П. Пикассо кубистического периода вместо изысканности формообразования (проявившейся у других художников-кубистов) мы видим вызывающую, дерзкую деформацию, демонстрацию нигилистического отношения к самому факту изобразительного искусства . Затем у этого же художника нигилизм сменяется неоклассицизмом. В 1937 г. П. Пикассо создал панно «Герника», в котором нигилистическая деформация оборачивается гуманистическим смыслом. Фантазии Пикассо, по словам И. Эренбурга, «определяются характером эпохи», явная издевка над зрителем сменяется утонченной мистификацией или откровением, растерянностью, искренность которой потрясает душу. М. В. Алпатов писал, что «перед картинами Пикассо не знаешь, сердиться или смеяться. В них трагизм соединяется с иронией, хаос с гармонией, искренность с притворством, благоговейное отношение к искусству с откровенным нигилизмом»1. Пикассо — великий нигилист и одновременно истинный творец, и это невероятное сочетание точно отражает духовные коллизии двадцатого столетия. Недаром Н. А. Бердяеву искусство Пикассо казалось «жутким, кошмарным… развоплощением живописи». Русский религиозный философ С. Н. Булгаков назвал свою статью о творчестве Пикассо «Труп красоты» (1914). В этой статье священник писал о «богоборческом цинизме», «демонической силе» и «мистическом реализме» художника, сравнивая его картины с «египетскими идолами» и называя их «черными иконами». По мнению Булгакова, «Пикассо убедителен… но слишком страшен и слишком страдает… это распад души, адская мука». Кубизм Пикассо приводит «к омертвению, к искусству лишь физического плана… отсюда и пристрастие к натюрмортам, превращению живой натуры в мертвую… это искусство механической, а не духовной природы… Пикассо страшен, ибо демонически подлинен. Пикассо, — пишет Булгаков, — сам не видит своей одержимости, не замечает, что ему подставлено кривое зеркало бытия… в творчестве художника много мотивов взято из африканских идолов… его химеры… слетелись на кровлю Храма». Пикассо всю жизнь «разрушал себя». «Моя картина, — говорил художник, — это итог разрушений. Я делаю картину, потом я ее разрушаю». Разлом, деформация завершаются неким синтезом, но этот синтез лишен гармонии. Московский коллекционер С. И. Щукин вспоминал, что, купив одну картину Пикассо, «на всякий случай», он долго не мог найти ей место у себя дома — «она враждовала со всеми». Нигилизм непримирим, он имеет воинственный, агрессивный характер. Поэтому не случайно нигилистические тенденции так ярко проявились в официальном искусстве тоталитарных режимов. slovari.yandex.kz
НИГИЛИ́ЗМ (от лат. nihil — «ничто, ничего») — мировоззрение, отрицающее гуманитарные (человеческие) ценности — добро,истину, красоту, смысл жизни. В философии термин «нигилизм» ввел Фридрих Хайнрих Якоби (1743—1819), друг Лессинга и Гёте, провозвестник романтического движения и философии индивидуализма. Якоби обличал атеистическое и прагматическое мышление как следствие губительного нигилизма. В обиход слово «нигилизм» вошло после выхода в свет романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» (1862). Ф. Ницше (1844—1900) заимствовал слово «нигилизм» у Тургенева и обозначал им стремление к переоценке высших ценностей, которые наполняют смыслом поведение людей. В его философии («Так говорил Заратустра», 1883—1892) декларируется отсутствие смысла жизни: нет больше ничего, во имя чего следует жить и к чему стоило бы стремиться, жизнь тщетна. В онтогенезе (индивидуальном существовании) нигилистическое мышление свойственно переходному возрасту от юности к зрелости; в филогенезе(историческом развитии) нигилизм проявляется в кризисные, переходные эпохи. Обе тенденции прекрасно показаны в романе Тургенева. Нигилизм присущ авангардному искусству, принципиально порывающему с художественной традицией и смыслом творчества. В отличие от авангардизма в модернистских течениях, таких как кубизм, орфизм, пуризм, художники не отрицают классическую традицию, а стремятся к преобразованию художественного языка, исходя из вечных духовных ценностей, принципов и закономерностей формообразования. Однако в индивидуальном творчестве многих выдающихся мастеров XX в. парадоксально соединялись гуманизм и нигилизм. Например, в картинах П. Пикассо кубистического периода вместо изысканности формообразования (проявившейся у других художников-кубистов) мы видим вызывающую, дерзкую деформацию, демонстрацию нигилистического отношения к самому факту изобразительного искусства . Затем у этого же художника нигилизм сменяется неоклассицизмом. В 1937 г. П. Пикассо создал панно «Герника», в котором нигилистическая деформация оборачивается гуманистическим смыслом. Фантазии Пикассо, по словам И. Эренбурга, «определяются характером эпохи», явная издевка над зрителем сменяется утонченной мистификацией или откровением, растерянностью, искренность которой потрясает душу. М. В. Алпатов писал, что «перед картинами Пикассо не знаешь, сердиться или смеяться. В них трагизм соединяется с иронией, хаос с гармонией, искренность с притворством, благоговейное отношение к искусству с откровенным нигилизмом»1. Пикассо — великий нигилист и одновременно истинный творец, и это невероятное сочетание точно отражает духовные коллизии двадцатого столетия. Недаром Н. А. Бердяеву искусство Пикассо казалось «жутким, кошмарным… развоплощением живописи». Русский религиозный философ С. Н. Булгаков назвал свою статью о творчестве Пикассо «Труп красоты» (1914). В этой статье священник писал о «богоборческом цинизме», «демонической силе» и «мистическом реализме» художника, сравнивая его картины с «египетскими идолами» и называя их «черными иконами». По мнению Булгакова, «Пикассо убедителен… но слишком страшен и слишком страдает… это распад души, адская мука». Кубизм Пикассо приводит «к омертвению, к искусству лишь физического плана… отсюда и пристрастие к натюрмортам, превращению живой натуры в мертвую… это искусство механической, а не духовной природы… Пикассо страшен, ибо демонически подлинен. Пикассо, — пишет Булгаков, — сам не видит своей одержимости, не замечает, что ему подставлено кривое зеркало бытия… в творчестве художника много мотивов взято из африканских идолов… его химеры… слетелись на кровлю Храма». Пикассо всю жизнь «разрушал себя». «Моя картина, — говорил художник, — это итог разрушений. Я делаю картину, потом я ее разрушаю». Разлом, деформация завершаются неким синтезом, но этот синтез лишен гармонии. Московский коллекционер С. И. Щукин вспоминал, что, купив одну картину Пикассо, «на всякий случай», он долго не мог найти ей место у себя дома — «она враждовала со всеми». Нигилизм непримирим, он имеет воинственный, агрессивный характер. Поэтому не случайно нигилистические тенденции так ярко проявились в официальном искусстве тоталитарных режимов.
slovari.yandex.kz
мировоззрение — это… Что такое мировоззрение?
МИРОВОЗЗРЕНИЕ — систематическое единство многообразия обобщенных, непосредственно связанных с осознаваемыми интересами людей убеждений относительно сущности природных или социальных явлений, или же их совокупности. Несмотря на этимологию слова «М.» термин «мир» не вошел в этудефиницию вследствие его многозначности. Естествознание характеризует вселенную как множество миров. Оно также разграничивает макромир и микромир, мир животных, мир растений, мир неодушевленных вещей и духовный мир, мир науки и мир повседневного опыта. Стало быть, М. имеет дело не просто с миром, а с мирами, из которых складывается природная и социальная реальность. Каждый из нас живет во многих мирах, и все они посюсторонни, даже если это мир прошлого, которого уже нет, или мир будущего, которого еще нет.
М. складывается не просто из знаний, как это нередко утверждают, а из убеждений. Понятие «убеждения» охватывает различные типы воззрений: естественнонаучные, социальные, религиозные, теоретические и эмпирические. Убеждения могут быть действительными или же, напротив, мнимыми знаниями; напр., одной лишь субъективной уверенностью, лишенной объективного содержания, не основанной на фактических данных. Соответственно этому существуют различные типы М.: естественно-научное, социально-политическое, философское, религиозное, эстетическое, М. повседневного опыта. А. Эйнштейн настойчиво подчеркивал, что существуют основополагающие научные убеждения, без которых невозможна научно-исследовательская деятельность: «Основой всей научной работы служит убеждение, что мир представляет собой упорядоченную и познаваемую сущность» (Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. 4. М., 1967. С. 142). Л. де Бройль отмечает, что классическую механику характеризует убеждение в том, что «каждое физическое явление может быть, в принципе, строго локализовано вне зависимости от всех динамических процессов, управляющих этим явлением» (Бройль Л. де. Революция в физике. М., 1965. С. 8). По-иному обстоит дело в квантовой механике. В этой связи де Бройль высказывает положение, диалектический характер которого очевиден: «Точная локализация в пространстве и времени — это некая статистическая идеализация, исключающая всякое развитие и всякое движение. Понятие же состояния движения, взятое в чистом виде, напротив, есть динамическая идеализация, противоречащая понятиям точного положения и момента времени» (Там же). Естественнонаучное М. складывается из исторически возникших его формообразований. Коперников екая революция оказала громадное влияние на процесс формирования светского, буржуазного в тех исторических условиях М. Гелиоцентрическая система Н. Коперника породила гелиоцентрическое М., вдохновлявшее не только естественнонаучные исследования, но и философские учения Д. Бруно, Р. Декарта и др. мыслителей.
И.С. Шкловский указывает, что «при всей огромной роли астрономии в истории развития земной технологии она имела и имеет решающее значение для формирования мировоззрения. В наши дни мировоззренческое значение астрономии особенно велико» (Вопросы философии. 1969. № 5. С. 61). Можно не согласиться с утверждением о решающей роли астрономии в формировании М., тем более что оно не указывает, о каком типе М. идет речь. Однако выделение астрономии как науки, сыгравшей особенную роль в мировоззренческом развитии человечества, вполне правомерно.
Естествознание 17—18 вв. в основном исследовало механическую форму движения материи (перемещение тел в пространстве и времени). На этой основе возникло и получило многостороннее развитие механистическое М., основываясь на котором, естествоиспытатели сделали предметом своего исследования не только механические, но и немеханические процессы. Так, Гарвей, исходя из принципов механики, объяснил кровообращение в организме человека. Однако в середине и во второй половине 19 в., благодаря развитию химии, биологии, термодинамики, теории магнетизма и электричества, были открыты уже немеханические формы движения материи. Закономерности превращения качественно различных форм движения материи друг в друга выявили односторонность механистического М. и необходимость перехода к новому М., которое может быть названо синтетическим.
Таким образом, мировоззренческие выводы не привносятся в науку извне. Анализ истории наук и структуры научного знания показывает, что в рамках каждой фундаментальной науки исторически формируются определенные мировоззренческие выводы, которые далеко выходят за границы той специальной области знаний, в которой они высказываются и обосновываются. Приведенные выше примеры, конечно, не единичны. Современная антропология, доказавшая, что различия между расами не предопределяют уровня интеллектуального, культурного, социального развития людей, имеет поэтому громадное мировоззренческое значение и может рассматриваться как теоретическая основа современной формы гуманистического М. Еще один, не менее убедительный пример. В 19 в. вопрос о загрязнении среды обитания людей отходами производства обсуждался в специальной литературе, в докладах санитарной инспекции и т.д. А в 20 в., особенно начиная со второй его половины, так же, как и в настоящее время, проблема сохранения естественной среды вследствие угрозы экологической катастрофы стала не только социально-экономической и политической проблемой. Возникло экологическое М., которое все более вынуждает парламенты и правительства принимать законы и проводить связанные с ними конкретные мероприятия, призванные преодолеть экологический кризис, способствовать улучшению природной среды обитания людей. Все это доказывает несостоятельность характерного для неопозитивистской философии противопоставления науки М., ибо науку можно и должно противопоставлять лишь ненаучному или антинаучному М. Естествоиспытатели решительно отвергают это противопоставление дискриминирующее любое М. Выдающийся физик М. Борн, вспоминая о Д. Гильберте и Г. Минковском, отмечает: «На меня произвело глубокое впечатление мировоззрение этих двух великих математиков» (Борн М. Размышления и воспоминания физика. М., 1977. С. 60). М. Планк, основоположник квантовой механики, отвергая позитивистское, нигилистическое отношение к М., со всей определенностью заявляет: «Мировоззрение исследователя всегда соучаствует (mitgeteilt) в определении направления его работы» (Plank M. Votrage und Erinnerungen. Stuttgart, 1949. S. 285).
К сожалению, до сих пор не создана научно обоснованная типология мировоззрений. Те попытки, которые имелись в философской литературе (Г. Гомперс, В. Дильтей, К. Ясперс) неудовлетворительны, т.к. для них характерно принижение научного М. или даже его отрицание. Так, для В. Дильтея исходным в понимании мировоззрения является иррационалистическая концепция жизни, в соответствии с которой М. определяется как субъективное восприятие личной и общественной жизни, формы которого исторически изменяются, образуя тем самым важнейшее содержание каждой эпохи всемирной истории. Научное М. отождествляется В. Дильтеем с позитивистской философской ориентацией, которой противопоставляется метафизическое видение мира. С позиций экзистенциализма, отрицающего способность науки познавать существеннейшее, К. Ясперс утверждает: «Говоря о мировоззрении, мы мыслим силы и идеи, которые во всех случаях являются в человеке изначальными, тотальными» (jaspers К. Psychologie der Weltanschaungen. Leipzig, 1919. S. 1). Нетрудно понять, что представление об изначальности содержания М. придает ему доопытный и чуть ли не врожденный характер. Что же касается тезиса о тотальности М., то оно сводит на нет существование разных М. и качественное различие между ними.
Философские учения, если они не сводят свою тематику к ограниченному кругу проблем, как это характерно, напр., для англо-амер. аналитической философии, представляют собой особый, именно философский, тип М. «Философия, — пишет B.C. Стёпин, — как раз и составляет теоретическое ядро мировоззрения. Осуществляя рефлексию над универсалиями культуры, она выявляет их и выражает в логически-понятийной форме как философские категории. Оперируя с ними как с особыми идеальными объектами, философия способна сконструировать новые смыслы, а значит, и новые категориальные структуры» (Стёпин B.C. Теоретическое знание.
М., 2000. С. 195). B.C. Стёпин выделяет в М. аксиологический, эпистемологический и онтологический аспекты, указывая тем самым на определяющую роль философии в формировании теоретического содержания М. Он указывает в этой связи, что философия «не только схематизирует образы мира, представленные смыслами категорий культуры, но и постоянно изобретает новые нестандартные представления, выходящие за рамки этих образов» (Там же). Эти положения относятся, главным образом, к характеристике научного М., воссоздающего «научную картину мира». Тем не менее они имеют существенное значение для понимания и др. типов М. Исследование типологии М., их исторического развития, изменения их содержания является одной из актуальных задач современной философии,— задач, непосредственно способствующих осознанию ее собственного содержания и назначения.
Т.И. Ойзерман
М. — На становление и развитие М. оказывает влияние теоретическое и эмпирическое знание субъекта о мире, социокультурные схематизмы и особенности языка и других знаковых систем, через которые это знание преломляется, и личностный смысл, который имеют для субъекта те или иные мировоззренческие представления и который может быть причиной искажения в М. реального положения вещей. М. всегда несет на себе глубоко своеобразный отпечаток индивидуально-личностных особенностей; знания о мире образуют в нем сплав с убеждениями, не всегда отчетливыми представлениями и бессознательными схематизмами и стереотипами. В М. личности следует различать 4 аспекта. Содержательный аспект М. характеризует содержание тех эксплицитных или имплицитных постулатов, на которых строится представление субъекта о закономерностях, действующих в мире. Ценностный аспект характеризует систему идеалов, задающих представления о том, каким мир должен быть или стать в результате естественной эволюции либо управляемого развития, и с которыми субъект сопоставляет существующее положение вещей. Структурный аспект характеризует особенности психологической организации отдельных мировоззренческих постулатов в более или менее связное целое. Так, индивидуальное М. может быть связным, хорошо структурированным и интегрированным, непротиворечивым; или же фрагментарным, неструктурированным, плохо осознанным и в силу этого несущим в себе множество противоречий. В структурный анализ входит также выделение относительно автономных подсистем М., характеристика их иерархической или иной организации и связей между ними. Функциональный аспект характеризует степень и характер влияния мировоззренческих структур на восприятие и осмысление человеком действительности и на его поступки. Это влияние может быть прямым или опосредованным, осознанным или неосознанным, жестким или мягким. Необходимо также различать мировоззренческие представления, относящиеся к разным сферам или пластам действительности, которые они охватывают: гносеология, космология, неживая природа, живая природа, человек, общество и др.М. регулирует жизнедеятельность личности как на уровне конкретных поступков, так и на уровне жизни личности в целом, выступая ориентировочной основой при выборе мотивов, формировании планов и перспектив будущего и постановке жизненных целей. М. выполняет функцию самосознания субъекта, но не как изолированного индивида, а как представителя человеческого рода. Формулирование мировоззренческих представлений предполагает поэтому генерализацию высказываний, указание на всеобщие закономерности, вытекающие из сущности человека или мирового порядка вещей. При этом, в силу тесной связи М. с социокультурным контекстом развития и формирования личности и с индивидуальным опытом, в М. индивида всегда проецируются глубинные ценностно-смысловые структуры его личности. Это открывает возможность психодиагностики глубинных личностных структур индивида через их проекцию в индивидуальном мировоззрении.
Формирование М. начинается с самого раннего детства, претерпевает качественные сдвиги в подростковом и юношеском возрасте и продолжается в зрелом возрасте. Слабодифференцированное и нерефлексируемое мироощущение сменяется в процессе развития более ясным и устойчивым мировосприятием, осознанным миропониманием и связанным с личностной идентичностью эмпирическим и теоретическим мировоззрением. Теоретическое М., в основе которого лежит не только житейский эмпирический опыт, но и теоретические знания о мире, является высшей формой М. В М. одного человека могут одновременно сосуществовать разные формы и уровни мировоззренческих представлений применительно к разным сторонам и фрагментам действительности.
Д.А.Леонтьев
Лит: Мировоззренческая культура личности. Киев, 1986; Kearney M. World view. Novato, 1991.
Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация». И.Т. Касавин. 2009.
Они хотят, чтоб у вас не было детей: кто такие антинаталисты
«Может, просто пробить в Земле дыру и покончить со всем этим», — пишет 29-летний Томас из восточной Англии.
И хотя далее выясняется, что он не призывает уничтожить всё живое, ему близка идея постепенного угасания человечества как вида.
Философия, называемая антинатализмом, зародилась ещё в Древней Греции, однако в соцсетях получила новую жизнь.
Идеологом современных антинаталистов можно назвать южноафриканского философа Дэвида Бенатара, изложившего свое видение в книге «Лучше не быть: вред от появления на свет».
Только на Facebook и Reddit есть несколько тематических тредов с десятками тысяч подписчиков: у r/antinatalism более 35 тысяч фолловеров, а группа Antinatalism в «Фейсбуке» объединяет 6 тысяч подписчиков.
Сторонники антинатализма подчеркивают, что идеология чайлдфри и их мировоззрение не одно и то же.
Так, чайлдфри могут сами не желать подчиняться общественным установкам или ставить карьеру выше семьи.
В случае антинатализма отказ от деторождения основан на убеждениях и теории, речь не идет просто о личных предпочтениях.
Сторонники этих воззрений разбросаны по всему миру и обосновывают свои взгляды множеством способов: от «плохих генов» и недопустимости страдания детей до перенаселенности планеты и ухудшающемся состоянии окружающей среды.
Но они едины в своем желании остановить деторождение. И хотя пока это маргинальное движение, некоторые их взгляды, особенно относительно экологии, всё чаще привлекают массовое внимание.
Даже принц Гарри заявил, что они с герцогиней Меган планируют ограничиться двумя отпрысками, чтоб не перегружать планету.
«Философский чат»
Всё тот же Томас не слышал об антинатализме ещё пару лет назад, но выучил слово из комментариев на YouTube.
Сейчас он активный член антинаталистских групп и с удовольствием пускается в философские споры с единомышленниками и идеологическими противниками.
«Там много дискуссий, некоторые из них становятся довольно острыми. Я думаю, это круто, что можно обсудить реальные проблемы», — говорит он.
Томас — антинаталист и на практике: он попытался сделать вазэктомию, однако в Национальной службе здравоохранения Великобритании ему не удалось найти понимания.
Принципы ненасилия и согласия
Несмотря на нигилистическую риторику в антинаталистских группах, нет никаких признаков того, что они угрожают хоть кому-то насилием.
Когда они говорят о вымирании, часто кажется, что это дискуссионное упражнение.
Идея Томаса проделать дыру в стороне земли — он представляет большую красную кнопку, которая могла бы покончить с человеческой жизнью, и говорит, что он нажал бы её в одно мгновение — на самом деле очень противоречива из-за ключевого антинаталистского принципа — необходимости согласия каждого человека на рождение и смерть.
Кирк из Сан-Антонио в американском Техасе вспоминает разговор со своей матерью, когда ему было всего четыре года. Она ещё тогда сказала ему, что заводить детей — его выбор.
«Нет никакого смысла в том, чтобы добровольно помещать кого-то в этот мир против их воли, чтобы страдать и умирать», — говорит он.
Кирк говорит, что уже в юном возрасте он стал антинаталистом. Он выступает против рождения, потому что никто заранее не спрашивал людей, хотим ли мы быть здесь.
«Если бы каждый человек дал согласие на жизнь, то лично я не возражал бы против этого», — признаёт молодой техасец.
Концепция также работает в обратном направлении. Проблема с этой большой красной кнопкой уничтожения человечества состоит в том, что многие люди наслаждаются жизнью, и не все согласятся на то, чтобы всё кончилось. Чтобы не диктовать им свои условия, Кирк и большинство антинаталистов хотят, чтобы люди добровольно прекратили рожать.
Вопрос психического здоровья
В антинаталистских группах есть еще одна тема. Участники этих пабликов часто рассказывают о своем собственном психическом здоровье и иногда осуждают тех, у кого есть ментальные проблемы, за то, что те заводят детей.
Один пост содержал скриншот записи другого пользователя, который гласил: «У меня пограничное расстройство личности в дополнение к биполярному расстройству и общей тревожности». Антинаталист добавил комментарий: «У этого человека двое детей. Мне их жаль».
«Мне ставили шизофрению и депрессию, — объясняет Томас. — Депрессия передается в моей семье. Я думаю, что если у меня будут дети, высока вероятность того, что они впадут в депрессию и им не понравится их жизнь».
Но он также говорит, что антинаталистов часто стигматизируют.
«Нас называют психами», — говорит он. Правда, по его словам, гораздо сложнее.
Как спасти планету
Судя по постам в антинаталистских группах, очевидно, что их идеи и экоактивизм сильно пересекаются.
«Я чувствую, что в это время иметь детей эгоистично, — утверждает веганка и защитница прав животных из Филиппин по имени Нэнси. — Суть в том, что дети причиняют больше ущерба окружающей среде».
Петиция группы «Очень злые антинаталисты» на «Фейсбуке» набрала 27 тысяч подписей. Её сторонники надеются, что ООН прислушается к их призыву и порекомендует всем перестать рожать.
Идея об отказе от детей ради природы далеко не нова. Британская благотворительная организация Population Matters уже несколько лет предлагает подобное решение, не будучи антинаталистской по сути. Как говорят её члены, они выступают за устойчивость человеческой расы, а не за ее исчезновение.
«Наша цель — достичь гармонии между человеческой расой и планетой, с которой нам повезло», — замечает директор ассоциации Робин Мейнард.
«Если у нас будет меньше детей по всему земному шару и меньше семей, мы сможем достичь гораздо более устойчивого состояния», — добавляет руководитель.
Среди антинаталистов есть и такая группа, как Движение за добровольное вымирание человечества (Voluntary Human Extinction Movement — VHEMT).
На сайте объясняется, что сторонники движения представляют собой «гуманитарную альтернативу» жесткой эксплуатации природных ресурсов и экосистемы Земли.
Но приведёт ли рост населения к экологической катастрофе? По словам корреспондента Би-би-си по вопросам демографии Стефани Хегарти, это слишком сложно предсказать.
«Согласно научным прогнозам, из-за экономического развития и снижения уровня рождаемости население мира, вероятно, стабилизируется на отметке 11 миллиардов через 80 лет. Но сможет ли с этим сладить планета — мы не знаем», — говорит она.
«Ещё очень трудно предсказать, сколько людей может выдержать планета, потому что это связано с уровнем потребления. И речь обо всём сразу — воздух, вода, продукты питания, топливо, дерево, пластик — этот список можно продолжать бесконечно», — поясняет Стефани.
Очевидно, что некоторые из нас потребляют намного больше, чем другие. Семья из 12 человек в такой стране, как Бурунди, будет потреблять в среднем меньше, чем семья из трёх человек в Техасе.
«Многие факторы будут меняться в течение ближайших десятилетий, и мы их не можем предсказать прямо сейчас», — рассказывает Хегарти.
Критика и оскорбления
В разгар споров, проходящих в антинаталистических группах, порой проявляется и открытая неприязнь в адрес родителей, которых называют «заводчиками».
«Всякий раз, когда я вижу беременную женщину, отвращение — это первое чувство», — написал один пользователь рядом с демотиватором с младенцем.
Но это не означает, что все антинаталисты ненавидят детей.
«Я бы сказала, что лично мне нравятся дети, и именно поэтому я не хочу, чтобы они страдали, — сказала Нэнси Би-би-си. — Возможно, я бы даже была рада их родить, но угроза для планеты настолько велика, что я не уверена, что оно того стоит».
В некоторых антинаталистских группах пользователи намекают на то, что дети не должны рождаться в зонах военных действий, если существует высокая вероятность инвалидности или даже у родителей с низким доходом. Иногда их рассуждения находятся на грани евгеники.
«Зачем им заводить ребёнка? — переспрашивает Томас, когда Би-би-си задаёт ему вопрос о детях, рожденных в местах конфликтов. — В такой стране меньше надежды на то, что все изменится».
Он более спокойно относится к детям, рожденным в семьях с низким доходом.
«Конечно, я против деторождения, но вы можете быть счастливы и в бедном квартале», — замечает англичанин.
«Мой антинатализм распространяется по всем направлениям», — заявляет Нэнси, тут же оговариваясь, что она против евгеники.
Так есть ли общая антинаталистская жизненная философия?
«Делай всё хорошее, что в твоих силах, будь добрым — и не размножайся», — резюмирует Кирк.
Взгляд Достоевского на нигилизм | Study.com
Меняющийся взгляд Федора Достоевского
В молодости Достоевский склонялся влево по политическому спектру, веря в западные философии материализма и нигилизма. В 1849 году Достоевский был заключен в тюрьму за принадлежность к радикально настроенной группе молодых людей. За этим последовало помилование по смертному приговору, четырехлетняя ссылка в Сибирь и пять лет принудительной военной службы.
За это время идеология Достоевского сместилась с радикально либеральной на консервативную позицию и веру в христианские идеалы страдания и подчинения.Когда он вернулся к светской жизни, в темах и мотивах его романов произошла заметная разница. Он начал критиковать модернизированные философии и нацеливаться на нигилистические взгляды российской молодежи.
Нигилизм в
Преступлении и наказанииГлавный герой в фильме Федора Достоевского Преступление и наказание — молодой человек по имени Родион Раскольников . Это проблемный молодой человек, страдающий от крайней нищеты, которого исключили из университета в Санкт-Петербурге.Петербург. В центре романа Раскольников сформулировал и осуществил план убийства нечестного ростовщика и кражи ее денег. Пытаясь оправдать свои действия, Раскольников спорит с самим собой, что он избавит мир от злого человека и сможет творить добрые дела на украденные деньги, тем самым обеспечивая противовес убийству.
Именно нигилистическое мировоззрение Раскольникова занимает центральное место в философии Преступление и наказание .Он считает, что он выше всех общественных моральных принципов и ценностей, что он самодостаточен и может создать свой собственный моральный кодекс. Его позиция — восстание против общества, Бога и самого себя.
Достоевский использует образ Раскольникова, чтобы противодействовать доктринам русского нигилизма. Цель Раскольникова была достаточно альтруистической, он хотел положить конец страданиям своей матери и сестры в нищете, но для достижения этой цели ему пришлось бы подавить всю христианскую этику и мораль и полностью полагаться на разум и расчет, что противоречит человеческой природе.Достоевский считает, что эта научная и расчетливая философия отрицала эмоциональные отклики. Раскольников — это последняя критика Достоевским такого мировоззрения: доброе и сострадательное, с одной стороны, но полностью гордое, эгоистичное и пренебрежительное к обществу.
Раскольников становится все более изолированным и мучимым. Хотя до совершения убийства он был в некотором роде одиночкой, впоследствии он становится все более и более замкнутым. Его изоляция от общества происходит из-за вины, которую он испытывает за свои действия.Подозрение начинает падать на него, и его побуждают признаться тому человеку, которому он доверяет. Он поглощен убийством и не находит утешения в предполагаемом оправдании своих действий. Никакие альтруистические добрые дела не могут уравновесить его вину.
Склонив Раскольникова к безумию и болезни, Достоевский создает философский шедевр, разрушающий нигилистическую философию, которая, по его мнению, поглощает Россию. Показывая читателю работу разума Раскольникова, всегда противоречащего самому себе и противоречащему его собственным действиям и мыслям, Достоевский рисует картину иррациональной непоследовательности нигилистического мировоззрения.
Краткое содержание урока
Достоевский призвал россиян заново открыть для себя свои корни и христианские православные идеалы, избегая западных идеологий, которые, по его мнению, заражают российское общество. В своем романе «Преступление и наказание » Достоевский нацелился на русский нигилизм , захвативший российскую молодежь. Главный герой, Родион Раскольников , был представлен как архетип нигилиста, и благодаря своей непоследовательности, внутреннему конфликту и иррациональному мышлению Достоевский намеревался доказать, что нигилизм как философия несовершенен и не имеет места в российском обществе.
Что случилось с Рустом Коулом для настоящего детектива?
«Я считаю, что человеческое сознание — трагическая ошибка в эволюции», — бормочет Раст Коул из Мэтью МакКонахи в своей версии светской беседы с напарником Марти Харт (Вуди Харрельсон). В то время как True Detective известен своей медленно разгорающейся тайной, окутанной атмосферой толщиной, как залив, половина удовольствия от эпизода заключается в том, чтобы увидеть, какую метафизическую концепцию Rust возьмет на себя в монотонном монотонном монологе.Жизнь, смерть, религия, любовь, четвертое измерение, физическое «я» человека как проводник насильственных действий — у Rust есть линия для каждой темы и, к счастью, он всегда готов поделиться. Легко забыть, что ответы могут быть найдены в конце туннеля True Detective , когда МакКонахи продолжает с такой грацией отбрасывать туманные стихотворения.
Но отражают ли нигилистические размышления Руста обоснованную философскую доктрину или он извергает чистую чушь? Подходит ли для этого слово «нигилизм»? С расплывчатой философией, протекающей по жилам, мы спросили Пола Дж.Эннис, писатель и ученый, имеющий докторскую степень. Он получил степень бакалавра философии в Университетском колледже Дублина, чтобы помочь нам переварить великие идеи True Detective и свести мировоззрение Руста к чему-то, основанному на реальности. Что может быть бессмысленным — ведь что такое реальность?
Почему сериал True Detective стоит проанализировать на философском уровне?
Rust готов открыто говорить об общих для всех нас идеях, но те, которые мы обычно должны подавлять.В наших повествованиях есть давление, чтобы предложить карманы надежды, искупления или побега, но True Detective , похоже, намерен скрыть это. Однако мрачное телевидение небезызвестно, поэтому я подозреваю, что здесь работает то, насколько нигилистичны заявления Rust; вы просто не слышите, как люди часто спорят по телевидению, что мы должны идти к вымиранию рука об руку. Я всегда придерживался мнения, что, когда вы приступите к делу, все в глубине души соглашаются с Rust. Или, другими словами, он не говорит [ничего, о чем некоторые из нас раньше не думали].
Есть ли определенные сцены или фрагменты диалога, которые заставили вас понять, что « Настоящий детектив » было шоу, на самом деле борющимся с философией, а не просто подбрасывающим слова, чтобы они звучали опьяняюще?
Его диалог с Марти в машине. Это прозвучало бы устрашающе знакомым для любого, кто был знаком с романом Томаса Лиготти «Заговор против человеческой расы». [ Примечание редактора: в начале тиража сериала шортуннер Ник Пиццолатто дал интервью The Wall Street Journal , в котором подробно рассказал о Ligotti .] Во многих смыслах это пересказ основного аргумента этого текста. Однако мы наблюдаем общий пессимизм во всех интервью. Возможно, вторая выдающаяся сцена в этом отношении — это его медитация на глазах жертв убийства. Мысль о том, что они приветствовали бы это, что они были освобождены, очень похожа на идею Лиготти, но она понравилась бы многим пессимистам. Я уверен, что многим этот диалог мог показаться банальным или очевидным, но как визуализация того, что в конечном итоге придерживается пессимист — смерть следует приветствовать, — он идеален и сигнализирует мне о том, что некоторые борются с философскими вопросами.
Однако это работает, только если вы прошли через мельницу этих текстов. Например, Лиготти пользуется аргументами некоторых современных нейробиологов, с которыми Раст наверняка был бы знаком, о том, что нет «я» и нет свободы воли. Я вижу это напряжение в его монологах о том, что жизнь — это ловушка, мечта или программа. Как только вы поймете это и по-настоящему поверите в это, тогда вы не сможете не увидеть себя как нечто похожее на ловушку в своего рода кошмарной петле. Во многих отношениях «я» — это микромасштаб этого кошмара, а время — макромасштаб, которого он также затрагивает в терминах непрерывной петли.Между этими позициями существует некоторая напряженность, но их объединяет идея о том, что мы марионетки во власти более широких сил.
Настоящий детектив Создатель Ник Пиццолатто недавно рассказал о текстах, которые повлияли на его написание Rust, назвав его «антинаталистским нигилизмом». Что мы можем узнать о Русте как о человеке, проинформированном о таких произведениях, как Джима Кроуфорда «Признания антинаталиста» , Юджина Текера «В пыли этой планеты» , Дэвида Бенатара «Лучше никогда не быть» ?
Мы бы знали, что его привлекают крайности философских спекуляций и что большая часть материала, который он читает, неприятна большинству людей.Мы также должны знать, что он искал эти тексты, возможно, будучи недовольным более распространенными посредничествами о нашем месте во Вселенной. Он не дома в этом мире, ничего не ожидает от него и глубоко не доверяет всяким рассуждениям о надежде. Также вероятно, что он считает лицемерие нормой и настроен на заблуждение как на естественное состояние человеческого разума. Возможно, поэтому он так хорошо добивается признаний.
Нюансы, разделяющие этих мыслителей, я бы сказал с философской точки зрения, что Руст считает сознание аберрацией или эволюционной ошибкой / ошибкой, что его не интересует фильтрация знаний в соответствии с «жалким приступом человеческой самооценки» [цитируя философа Рэя Брассье] и что, как антинаталист, он поддерживает старую максиму «лучше никогда не родиться».«Более того, многие из этих мыслителей утверждают, как упоминает Руст, что мы должны прекратить воспроизводство, чтобы завершить цикл существования.
Это мировоззрение часто коррелирует с саморазрушением, и я бы сказал, что увлечение Руста убийствами, наркотиками и преступным образом жизни естественно выросло из этого. Несмотря на это, я не ожидаю, что он станет убийцей. Я подозреваю, что именно тот факт, что с виду нормальные люди являются убийцами, заинтриговал Руста, и, поскольку он знает, что он из себя представляет, ему, вероятно, не хватает необходимости действовать жестоко против других.Он плохой человек, но знает, что настоящие плохие люди носят маски.
Пиццолатто также быстро опровергает представление о том, что Руст — чистый нигилист, предполагая, что сострадание не позволяет ему так легко свести к минимуму. Видите ли вы в Rust конфликт между нигилизмом и более обнадеживающей жизненной философией? Что делает «истинным» нигилистом определения тех, кто сформировал доктрину?
Я еще не видел этого ясно, но в Rust есть признаки сочувствия, которые не совсем чужды нигилистическому мировоззрению, учитывая центральную роль страдания, нигилизм довольно чуткий.Я бы сказал, что он страстен и чувствителен к тем, кого он считает подавляемыми различными формами власти, которая часто поддерживается моральным лицемерием. Я бы не сказал, что надежда — это правильное слово, но я бы сказал, что нигилист может найти стимул, если не смысл, в подрыве тех, кто наделен властью. Мы видим это в его едва скрываемом презрении к преподобному Таттлю (и его интуиции, что он моральный лицемер) и его симпатии к более честному и ошибочному бывшему преподобному Териоту.
Я не рассматриваю это как конфликт, но понимаю, как Пиццолатто обеспокоен тем, что зрители это увидят.Что касается истинного определения нигилиста, я не думаю, что оно существует, а нигилисты на самом деле довольно сторонники как писатели. Конечно, такие как Чоран или Лиготти, как правило, не спорят с другими мыслителями. Это всегда было больше предрасположением или отношением, чем доктриной. В конце концов, почему бы не «живи и дай жить другим», когда ты все равно почти не веришь в жизнь?
Хотелось бы услышать ваши мысли по нескольким конкретным вопросам, например, о профессии Руста: «Я считаю себя реалистом, но с философской точки зрения я то, что называют пессимистом.
Это то, что мне приходилось повторять много раз. По сути, не академически, я считаю себя просто грубым «реалистом» в классическом смысле, когда смотрю на мир в очень резкой и циничной манере. Однако в академической философии термин реализм имеет много разных значений, и, чтобы избежать путаницы с ними, в качестве альтернативы используется пессимизм .
Считаете ли вы, что действия или образ жизни Руста отражают его «реалистическое» отношение?
Я бы сказал, что пессимистический реализм Раста выражается в его подозрительности к институтам — полицейскому управлению, организованной религии — и к нарративам, которые люди строят вокруг себя.В последнем случае он ожидает, что люди погрязнут в самообмане, и это позволяет ему копнуть глубже за масками, которые они носят, чтобы скрыть то, что на самом деле происходит. Однако за это приходится платить, и мы видим, что такое мрачное понимание мира может также привести к безрассудству, которое является частью его характера. Суровый, стоический образ жизни, который он ведет, наряду с пьянством, — это абсолютно результат мышления в этом направлении. Возможно, момент, когда это становится наиболее очевидным, — это когда он понимает, смотря телевизор со своей девушкой, что такая жизнь просто не для него.Он просто не может больше на это поверить. Вот почему я считаю, что фраза «Я знаю, что я» так важна.
У Ржавчины странные отношения с религией. Похоже, он ненавидит организованную религию, ругает «авторитетного» Бога и заявляет, что «некоторые лингвистические антропологи считают религию лингвистическим вирусом».
Религия как лингвистический вирус получена от ряда лингвистических антропологов, но, что более важно для этой сцены, идея была популяризирована Ричардом Докинзом (теория мемов).Это тот, кого Руст, конечно же, направит, столкнувшись с религиозной аудиторией. Я подозреваю, что Rust во многих отношениях часто читает других людей через призму этой антропологической и эволюционной точки зрения. Это позволяет ему на расстоянии анализировать других в соответствии с их заблуждением. Он часто, кажется, проверяет Марти на очень низком, эволюционном уровне, когда дело доходит до мужественности, и часто оказывается на высоте.
Как бы вы описали личную философию Марти — ориентированное на семью, религиозное, черно-белое чувство добра и зла, но при этом склонное к порокам — в отличие от философии Руста? Когда философия превращается в разговор об этике?
Марти — классический моральный лицемер, хотя и именно тот человек, который удерживает общество от краха.Во многих смыслах он просто обыватель, и он выполняет свой «долг» предельно предсказуемым образом — почти так, как если бы он женился только для того, чтобы он мог перейти к отношениям в качестве следующего шага. Я не совсем думаю, что это философия, поскольку он только что впитал идеи о том, как быть мужчиной, и пытается жить в соответствии с ними (не слишком задумываясь об этом, поскольку он чувствует, к чему это ведет).
Считаете ли вы Марти персонажем, созданным, чтобы бросить вызов философскому взгляду Раста? Или подтвердить?
Марти мне читается как прагматик, который пытается управлять жизнью, руководствуясь серией кодексов поведения.Не всегда хорошие — у мужчин есть кодекс плохого поведения. Я не думаю, что он создан для того, чтобы бросить вызов или подтвердить философскую точку зрения Руста, а скорее послужит ей резким контрастом; наличие такого «нормального» обывателя рядом с Растом усиливает его странность, почти как «натурал», которого можно встретить в комедийных шоу. Однако я не могу быть уверен, что плохо читаю Марти, поскольку для меня он, а не Руст, странный!
Время — очень важное понятие в шоу на макро и микро уровнях.В пятом эпизоде Руст размышляет о времени как о «плоском круге», в котором события будут постоянно повторяться снова и снова. Есть ли основа для этой философии, ориентированной на науку?
Похоже, он обсуждает эту идею в двух разных смыслах: во-первых, и здесь я не эксперт, М-теория, полученная из теоретической физики, которую он подробно обсуждает с детективами. Более тонкий экзистенциальный аспект, которого он затрагивает, — это «вечное повторение того же самого», введенное Ницше. Здесь идея, которая также встречается в более старых традициях, состоит в том, что величайший ужас для нас — не умереть, а жить одной и той же жизнью, повторяясь на всю вечность.У Ницше это понятие призвано вывести нас из нашей пассивной жизни. Проблема в том, если перефразировать, были бы вы готовы продолжать, как вы делаете, если бы знали, что все это повторится снова (вечно). Это мысленный эксперимент, но некоторые люди воспринимают его метафизически. Мне кажется, что эта конкретная сцена создана для того, чтобы подчеркнуть, насколько легко он теряется в своей голове, а не для того, чтобы подчеркнуть прямую связь с сюжетной линией. Однако он воссоздает приверженность Руста тому факту, что жизнь — всего лишь мечта / кошмар — не в каком-то цветочном смысле, а с гораздо более мрачным осознанием того, что структурное сознание имеет характер тщательно продуманной непрерывной, но определенной по продолжительности фантазии.
Как вы видите, как концепция зла разыгрывается в сериале?
Это сложно для меня, потому что я не верю в концепцию зла и подозреваю, что Rust технически также не верит в нее. Это очень религиозное понятие, и для пессимиста оно могло бы показаться словом, скрывающим сложность. Честно говоря, в настоящий момент я не могу сказать, станет ли шоу выражением «зла», присущего людям, но я признаю, что это меня разочарует.Я надеюсь, что чувство сверхъестественного предчувствия, обнаруженное в сериале, будет объяснено, если оно вообще будет объяснено реалистично. Другими словами, это будет результат человеческого разума, который уже является самой темной вещью в природе. Как говорит нам Руст в машине, сознание — это отклонение от природы.
Если представления Руста о мире оказываются правдой, как вы себе представляете, как разворачиваются события?
Я бы сказал, что, учитывая пессимизм Раста в сочетании с слегка тревожной атмосферой, в которой он оказался, он обязательно обнаружит все более тревожные вещи.Я искренне не могу представить, чем это закончится, и это потрясающее чувство, но я бы сказал, что я верю, что мы обнаружим, что «культ» — это прикрытие для более широкой сети (а не только Таттла) и что большое количество могущественных люди замешаны. Это аккуратно смешало бы два типа паранойи, обнаруженных в сериале: религиозный, сверхъестественный страх перед сатанинскими ритуальными культами и антиавторитарно-пессимистическая интуиция о том, что моральные лицемеры всегда скрывают тот или иной проступок.
Нигилизм — Св.Клэр Арт
В нашем основном обзоре мировоззрений мы рассмотрели три: теизм, деизм и натурализм. Мы рассмотрели основные предположения, поддерживаемые этими мировоззрениями, и их влияние на культуру и, в частности, на искусство. Напомню, что основное предположение теизма состоит в том, что «Бог здесь». Это мировоззрение утверждает, что Творец присутствует и хочет отношений с нами. Деизм утверждает, что Бог находится «где-то там» (не здесь). Он, она или оно существует (порядок, который мы видим во вселенной, предполагает это), но Бог далек и личные «отношения» с ним / ней / не возможны.Натурализм утверждает, что спорить о том, существует ли Бог или нет, бессмысленно, потому что единственный способ определить истинность чего-либо — это иметь возможность научно доказать это (выдвинуть гипотезу, предсказать, проверить, повторить). Поскольку существование божества невозможно доказать научно, понятие Бога отвергается. Нигилизм — естественный и очевидный следующий шаг в эволюции западной мысли. Нигилизм — это философская позиция, утверждающая, что если натурализм действительно верен, то разумно предположить, что человеческое существование лишено объективного значения, цели, постижимой истины или существенной ценности.
Итак, нигилизм просто смотрит на натурализм и делает естественные выводы. Например, если нет ни божества, ни «судьи», ни абсолютного стандарта правильного и неправильного, тогда нет смысла судить кого-либо или что-либо, потому что понятия правильного и неправильного являются чисто человеческими конструкциями. Следовательно, строгий нигилист не может сказать «расизм — это плохо», «сексуальное рабство — это неправильно» или «массовые убийства — это неправильно». Они могут сказать, что это болезненно, но они не могут сказать, что это «неправильно», если понятие «неправильно» на самом деле не существует.
Нигилизм глубоко повлиял на западную цивилизацию, и его влияние очень ясно видно в искусстве.
Лично я считаю нигилизм увлекательным, но увлекательным, как изучение вируса Эбола — увлекательным (смертельно опасным, но увлекательным). Это действительно мощное (и невероятно влиятельное) мировоззрение, и когда его пропагандировали такие философы, как Фридрих Ницше, оно было уникальным как мировоззрение, поскольку не давало никаких надежд на будущее в отношении того, что все будет исправлено. Мы остаемся с «правлением джунглей» — с самыми строгими правилами тиранов — и то, что он или она делает или не делает, не имеет значения, потому что ничто не имеет высшей ценности.
Строгий нигилист сказал бы, что обретение «смысла жизни» — это опиат, который поможет вам пройти через это существование с хотя бы некоторым подобием психологического здоровья, но это все (опиат), потому что настоящего «смысла» не существует. Нигилизм утверждает, что все мы оказались здесь случайно, и через несколько миллиардов лет, когда взорвется солнце, не останется и следа нашего существования, поэтому ничто из того, что кто-либо делает, в конечном итоге вообще не имеет значения.
Какого рода искусство вы ожидаете от художника с таким мировоззрением?
Вы можете предположить, что такое пессимистическое мировоззрение не прижилось бы, но вы ошибаетесь.Нигилизм глубоко повлиял на западную цивилизацию, и его влияние очень ясно видно в искусстве. Так много людей, приходящих в мою студию в районе River Arts Distrct в Эшвилле, говорили такие вещи, как «Я действительно не получаю« большую часть искусства »или« Я смотрю на некоторые работы, которые должны быть отличными, и думаю, что «это вообще бессмысленно!» Четырехлетний ребенок мог бы бросить краску на этот холст! И это должно быть «искусство»? Это бессмысленно! » Видите ли, именно здесь вы должны рассмотреть мировоззрение художника, чтобы понять, что он или она пытался передать своим искусством.Я имею в виду, какое искусство (живопись, скульптура, проза, поэзия) вы ожидаете от художника с таким мировоззрением?
Фридрих Ницше
«Разве вы не слышали о том сумасшедшем, который зажег фонарь в ясные утренние часы, побежал на рынок и непрестанно кричал:« Я ищу Бога! Я ищу Бога! »— Поскольку многие из тех, кто не верил в Бога, стояли в это время, он вызвал много смеха. Он заблудился? — спросил один. Заблудился ли он, как ребенок? — спросил другой.Или он прячется? Он нас боится? Он отправился в путешествие? эмигрировали? — Так они кричали и смеялись
«Сумасшедший прыгнул в их среду и пронзил их своими глазами.« Где Бог? »- воскликнул он, -« Я скажу вам. Мы убили его — ты и я. Все мы его убийцы. Но как мы это сделали? Как мы могли выпить море? Кто дал нам губку, чтобы стереть весь горизонт? Что мы делали, когда освободили эту землю от ее солнца? Куда он сейчас движется? Куда мы движемся? Вдали от всех солнц? Разве мы не погружаемся постоянно? Назад, в сторону, вперед, во всех направлениях? Есть ли еще верх или низ? Разве мы не заблудились, как в бесконечном ничто? Разве мы не чувствуем дыхание пустого пространства? Не стало ли холоднее? Разве ночь не приближается к нам? Разве по утрам не нужно зажигать фонари? Разве мы еще ничего не слышим из шума могильщиков, хоронящих Бога? Разве мы еще ничего не чувствуем о божественном разложении? Боги тоже разлагаются.Бог мертв. Бог остается мертвым. И мы его убили.
Определяющие мировоззрения: нигилизм | ВРЕМЯ в Word Ministries
Давайте послушаем вывод всего вопроса: бойтесь Бога и соблюдайте Его заповеди, потому что это все для человека. Ибо Бог предаст всякое дело на суд, включая все тайное, доброе или злое . — Экклезиаст 12: 13-14Продолжая оценивать мировоззрение в свете Священного Писания, мы изучали деизм, который устанавливает сетку, через которую рассматривается реальность, которая представляет нам безличного бога и сводит истину к наблюдаемому с научной точки зрения, и мы рассмотрели натурализм, который взял деизм и удалил безличного бога, оставив только материю.Как мы затем обсуждали, натурализм определяет истину как научный факт и проводит различие между добром и злом на основе системы бессмысленной субъективности. Если это правильно для вас, это правильно, а если это неправильно для вас, тогда это неправильно. Однако не существует стандарта для определения правильного и неправильного, кроме веры в то, что цель оправдывает средства. Однако кто сказал, что конец хорош или плох? Откуда нам знать?
Здесь мы находим поистине фатальный изъян натурализма. Невозможно определить, что правильно, а что нет.Учитывая, что эта система также помещает нас в бессмысленную причинно-следственную систему, основанную на случайности, неудивительно, что от натурализма отказались. Его эффекты все еще видны сегодня во многих областях, но как общее мировоззрение было обнаружено, что оно отсутствует и отброшено.
Истина в том, что натурализм не может ответить на вопросы, на которые должно отвечать мировоззрение. Он рушится само на себя. Система, пришедшая на смену Натурализму, в основном поощряет натуралиста — доведите свое мировоззрение до логического завершения.Если вселенная — замкнутая система, правильное и неправильное является субъективным, и для нас нет цели или цели нахождения здесь, то логически это означает, что не существует таких вещей, как правильное или неправильное, или значение или цель.
Нигилизм
Это мировоззрение известно как нигилизм. Латинское nihil ничего не значит. Это нигилистическое мировоззрение — все это ни к чему. Нет смысла спрашивать, зачем мы здесь или какова цель, потому что ответ — ничто.
Итак, мы видим, что нигилизм провозглашает, что материя существует, а Бог — нет. Эта вселенная — замкнутая система. Все определено. У людей нет реального выбора, мы просто шестеренки в колесе, и система работает, и мы являемся ее частью, и наш выбор не имеет значения, и то, что мы думаем, не имеет значения. Ничто не имеет значения. Мы машины, которые являются частью более крупной и сложной машины, и так далее. Идея истинного знания — это то, что знание бессмысленно. Этика невозможна.В жизни нет смысла. Ничто не имеет значения.
Итак, мы вышли за рамки необходимости даже определять правильное и неправильное. Независимо от того, о чем мы думаем, не бывает правильного или неправильного. Чарльз Дарвин определил, что на самом деле не так с натурализмом, и сформулировал очевидное в заключение:
Если правда, что мы произошли от примитивного белка в результате неумолимой последовательности причин и следствий путем естественного отбора, то откуда мы можем знать, что что-то в нашем мозгу — это не просто что-то, что является частью естественного процесса и имеет нет никакой валидности с точки зрения описания внешней реальности? Что, если даже наше понимание неумолимой последовательности эволюционного процесса — всего лишь плод нашего воображения?
Итак, ответ — бессмысленность.Это ничего. Это нигилизм. Ибо без Бога, без цели, без замысла, без истины, без правильного и неправильного, мы — всего лишь продукты системы. Бессмысленные, бессмысленные продукты.
Нигилизм выдвинулся на передний план в середине девятнадцатого века, но по-настоящему пустил корни в 1960-х и 1970-х годах. Нигилизм все еще существует, и большинство из тех, кто больше всего пил из этого отравленного колодца, теперь закрепились на высших уровнях академического мира. Линза, через которую они все смотрят, говорит, что ничего не имеет значения.
Один из примеров нигилистского вероучения гласит:
Я не боюсь человека,
Я не боюсь Бога,
Я не ищу небес,
Я не боюсь ада,
У меня нет героев,
У меня нет веры,
Я ни перед кем не преклоняюсь.
Я нигилист.Смерть философии
Смерть Богу
Смерть правительству
Смерть идеологии
Смерть деньгам
Смерть любви
Смерть нравственностиЗа правым и левым,
за правым и неправильным,
Нигилизм.
Короче говоря, нигилист считает, что если он не может быть Богом, то и Бог не может быть Богом! Гордыня — корень всех грехов. Нет Бога и ничего не имеет значения. Нет никакой личной ответственности, нет правильного или неправильного, нет истины, только мнения и ничего не значат. Это действительно вера ни во что.
Библейский ответ нигилизму
Соломон был в некотором роде нигилистом до того, как его мышление было исправлено Духом Божьим. После изучения всевозможных тем он заявил, что вся жизнь — это «суета сует, все суета.«Нет прибыли, нет причин, нет смысла — все бессмысленно. Все это ничего не стоит.
Но если это правда, то почему он закончил Книгу Экцельсиаста и написал Книгу Притч? Он изменил свое мнение. Он пришел к выводу, что человек без Бога не имеет смысла, но человек не может отрицать существование и активное участие Бога в нашей жизни. Он может подавлять истину о Боге, но в конечном итоге люди знают, что Он здесь и что Он будет требовать от нас ответственности.
Итак, давайте исследуем писания Соломона и посмотрим, что они говорят нам об ответах на нигилизм.В Экклезиасте 2:17 Соломон заключает: «Я ненавидел жизнь, потому что работа, сделанная под солнцем, причиняла мне боль, потому что все суета и стремление к ветру». Его мировоззрение доводило его до отчаяния, даже до ненависти к жизни. Так каков был его ответ?
В главе 3 Соломон признает, что всему есть цель и время. Он также признает, что у нас есть обязанности в этой жизни, данные нам Богом по определенным причинам, и фактически заявляет: «Он сделал все прекрасным в свое время». Вместо бессмысленности и разрушения Соломон начинает видеть, что Бог в Свое время и цель действительно делает все прекрасным «в свое время».Он начинает понимать, что Бог дал нам хорошее, чем мы можем наслаждаться в этой жизни, чтобы мы могли радоваться и творить добро. Бог потребует от нас отчета. Нет ничего лучше, чем причастность, чтобы вырвать нас из пессимистического, бредового мировоззрения, потакающего своим собственным самим себе.
В главе 5 Соломон наставляет нас «ходить благоразумно» перед Богом. Чтобы охранять наши шаги или идти точно и осторожно. Павел в Новом Завете говорит об этом так: «поступайте, достойно звания, которым вы были призваны» (Ефесянам 4: 1-6).
Верный своим писаниям в Притчах, Соломон в главе 7 начинает говорить о мудрости, имея правильное видение этих вещей. «Мудрость — это хорошо … мудрость дает защиту … мудрость дает жизнь», — пишет он. Вне зависимости от того, преуспеваем мы или испытываем недостаток, Бог все контролирует и осуществляет Свои цели.
На протяжении всей остальной части Книги Экклезиаста мы находим Соломона, имеющего дело со своей собственной безнадежностью и мыслями, которые заставляют его отвергать мировоззрение, говорящее ему, что все — суета. Фундаментальный элемент того, что он должен сказать для борьбы с этой бессмысленностью, заключается в том, что Бог существует, Он вовлечен в нашу повседневную жизнь, Он заботится, и у Него есть план, и он выполняет его.
На самом деле, возможно, лучшее лекарство от нигилистического мировоззрения — это взглянуть на Бога и увидеть Его таким, какой Он есть на самом деле. Правильный взгляд на Бога не оставляет места для безнадежной, беспомощной, бессмысленной, бесцельной жизни веры в ничто. Мне интересно, что нигилизм — это не что иное, как попытка отрицать существование Бога в сочетании с желанием не нести ответственности. Это человек говорит: «Я Бог, и я буду делать все, что хочу». Таким образом, ответ на нигилизм — Евангелие Иисуса Христа.
справочный запрос — Поддерживает ли крайний нигилизм суицидальное поведение?
«Только оптимисты совершают самоубийства, оптимисты, которым больше не удается быть оптимистами, остальные без причины жить, зачем им умирать?» (Эмиль Чоран)
Нигилизм не всегда лишает человека добродетелей. Многие личные истины переживают экзистенциальное признание нигилистов, в то время как ваше восприятие жизни меняется, все аспекты, которые вы пережили в ней, являются личными и относительными.Восприятие индивида определяет, выдержат ли он это дальше. Мне нравится эта цитата Чорана, поскольку я считаю, что она развеивает неправильное представление о том, что самоубийство напрямую вызвано отсутствием добродетели, самоубийство происходит, когда человек считает, что смерть — лучшее положение, чем жизнь. Это может быть вызвано лишением понятой истины, но, в конце концов, зависит от того, верите ли вы, что сможете продолжить жизнь счастливо.
Несколько книг для исследования …
— «Проблема с рождением», Эмиль Чоран
— «Миф о Сизифе», Альбер Камю
— «Воля к власти», Фридрих Ницче
Хотя нигилизм сыграл важную роль в экзистенциальной философии Ницше, я не верю, что он принял идею о существовании трансцендентального эго, и с этим признанием приходит определенная привязка к жизни, которая понимает нашу неспособность и, таким образом, охватывает «иррациональную» сторону человеческого действие и стремление.
Абсурдизм Камю — это экзистенциальная вера в то, что вопрошание мира никогда не вызовет ответа, будь то в отношении природы бытия или порядка, абсурдно подвергать сомнению существование, поскольку на наши врожденные способности мы не найдем ответа. Это расширено вместе с цитатой Чорана, Камю утверждает, что если жизни недостает личных добродетелей, что делает ее менее значимой, чем смерть?
Как и раньше, самоубийство — это вера в то, что смерть лучше, чем жизнь, и то, как мы наблюдаем, что природа смерти протекает без происшествий, предполагает отчаяние в жизни человека за пределами их экзистенциального представления.Но такие идеи могут быть ошеломляющими, нелегко принять несоответствующий хаос в свою жизнь, но, в конце концов, жизнь человека сосредоточена вокруг его самых выдающихся идей, религия, которая в этом случае будет уничтожена, — это путь к дальнейшему развитию. свое положение, подобное небесам, при этом продвигая духовное содержание человека из-за его приверженности богословию. Наша жизнь состоит в том, чтобы удовлетворять самих себя, сама по себе идея не делает жизнь не стоящей жизни, мы живем до тех пор, пока мы находим это равным или более значительным, чем смерть.В большинстве случаев радости достаточно, чтобы поддержать человека, поскольку смерть некоторых людей недосягаема, и поэтому умереть труднее, чем жить.
15 великих нигилистических фильмов, достойных вашего времени — Вкус кино — Обзоры фильмов и списки классических фильмов
Слово Nihil — это латинский корень нигилизма. Нихил означает ничто. Обычно нигилизм используется в выражении ницшеанской философии, связанной с теориями Übermensch или вечного возвращения.
Иногда забывают, что Ницше продвигал «хороший» нигилизм как отправную точку для новых ценностей; На другой стороне медали — «плохой» нигилизм, воплощенный в философии маркиза де Сада. Таким образом, соединяя три ключевых слова, нигилизм, садизм и преднамеренное ничто, достигаются ключевые влияния по отношению к нескольким кинематографистам.
Нигилистическое мировоззрение — это выражение чистой пустоты, с этической точки зрения, а кино — главный метод выражения этой философии.Есть несколько фильмов, которые подходят под эту категорию. Нигилизм — это «закулисный» мотиватор, и, похоже, нередко можно найти фильмы, основанные на этой точке зрения.
Иногда это мировоззрение изображается скорее как статус, чем цель, или оно сводится к определенным персонажам в фильме. Нигилизм — это чистое отрицание самой философии (и кино в том числе), и теоретически невозможно точно показать качество через глаз камеры (чтобы лучше понять это утверждение, можно принять во внимание точку зрения Кармело Бене).
Часто зрители неправильно понимают нигилизм и путают его с цинизмом, скептицизмом или релятивизмом. Все эти слова связаны между собой и имеют общий корень — Nihil. Подводя итог: нигилистический персонаж часто будет циничным, скептичным, релятивистским или любым из этих качеств; С другой стороны, циничный персонаж не всегда является нигилистом.
Поняв это, легко понять, что кино полно различных примеров нигилизма. Иногда режиссеры явно занимают нигилистически-человеконенавистнические взгляды, где нигилизм является центральной темой или конечной целью фильма.Вот путеводитель по нигилистическим фильмам, которые стоит посмотреть.
15. Фарго (Джоэл и Итан Коэн, 1996)
Представьте себе фильм, в сюжете которого участвуют два сумасшедших убийцы, нанятых человеком с денежными проблемами, чья идея для решения этой проблемы — похитить собственную жену. Представьте также, что его богатый тесть любит свою дочь не меньше денег. Это создает почву для большого количества крови, сумасшествия и цинизма.
Фарго не является полностью нигилистическим, но в нем есть поистине нигилистический персонаж, один из двух убийц, Гаер (которого играет Питер Стормаре).В конце фильма нет явной победы справедливости, поэтому зритель останется с ощущением концовки без искупления из-за полного отсутствия ценностей, воплощенных убийцей. Фарго немного резок и циничен, более чем нигилистичен. Однако этот фильм — один из шедевров двух кинематографистов-нигилистов: братьев Коэнов.
14. Красота по-американски (Сэм Мендес, 1999)
Когда люди достигают среднего возраста — от 40 до 50 или около того, они начинают бояться скоротать время.Это понятное ощущение. Проблемы часто начинаются, когда кто-то отказывается вести себя в соответствии со своим возрастом и пытается выглядеть и вести себя как молодой человек. Страх течения времени глубоко связан со страхом небытия или страхом слабости.
Можно попытаться решить проблему, но когда проблема решена, это уже проигранная битва; боец упадет в пучину нигилизма. Человек — ничто по сравнению со смертью. «Красота по-американски» — фильм, основанный на страхе больше, чем на нигилизме, но вторым элементом фильма является тайная мотивация главного героя Лестера Бернхэма (великолепно сыгранного Кевином Спейси).Он хочет того, чего, как он знает, больше не может иметь: молодости.
13. Бешеные псы (Квентин Тарантино, 1993)
Шесть преступников замешаны в ограблении алмазов, один из них — полицейский под прикрытием. Этот фильм — знаменитая работа Квентина Тарантино. В чем смысл этого фильма? Эта мысль: кровь рождает кровь. Смерть напоминает смерть. Никто не может остановить эту бесконечную спираль насилия. Справедливость и добро уничтожены. Это очень грубая форма нигилизма, но она настолько эффективна и ясна, что ее легко понять.
В этом фильме несколько тем, и нигилизм не является видимой философией в истории кино. Редко когда нигилизм становится центральным квестом. Этот фильм представляет другое обстоятельство; Очевидно, что нигилизм составляет прозрачную основу сюжета. За исключением мистера Блонда (Майкл Мэдсен), персонажи не являются откровенно нигилистами, но они обычно принимают злую сторону мира, потому что они преступники.
12. Страх и ненависть в Лас-Вегасе (Терри Гиллиам, 1998)
Хантер Томпсон, крестный отец гонзо-журналистики, объединил усилия с режиссером Терри Гиллиамом и добился потрясающих результатов.Этот фильм — психоделическое путешествие в Лас-Вегас, которое заканчивается пучиной наркотиков и бредом.
Страх и ненависть в Лас-Вегасе прекрасно иллюстрирует провал целого поколения или, еще лучше, целой революции: революцию хиппи 1960-х годов. Хантер Томпсон, документирующий своим безумным стилем письма, решает проглотить все возможные (и невозможные) наркотики этой земли вместе со своим адвокатом в гостиничном номере в Лас-Вегасе.
Терри Гиллиам отлично воспроизводит нигилизм книги.Джонни Депп, изображающий Томпсона, дает одно из своих лучших выступлений. При первом просмотре многие люди не могли понять смысл этого фильма. Это не просто бредовый фильм о наркотиках, это нечто большее. В представлении этого фильма вся американская мечта закончилась наркотиками и ничем.
11. Американский психопат (Мэри Харрон, 2000)
У богатого бизнесмена с Уолл-стрит 1980-х, Патрика Бейтмана, есть проблема: он убивает любого, кто его беспокоит.Сюжет настолько прост, что не показать нигилизм более наглядно тоже невозможно. Это первый фильм в этом списке, в котором основное внимание уделяется чистому садизму главного героя (которого играет Кристиан Бэйл).
В частности, он прекрасно показывает невозможность искупления безумного серийного убийства главного героя. Нигилизм представлен в виде классической спирали, вбирающей в себя все, что его окружает. Мэри Харрон также привносит иронию, которая придает особую нотку сложной, почти ницшеанской сказке.
10. Матч-пойнт (Вуди Аллен, 2005)
Практически во всех фильмах Вуди Аллена представлены нигилистические истории или нигилистические персонажи. Этим драматическим фильмом Аллен достиг вершины нигилизма. Представьте, что кто-то убивает кого-то, а правосудие не приходит для наказания. Это не счастливое видение мира. Аллен блестяще создает психологическую драму без какого-либо искупления, как это присутствует в других его фильмах.
Match Point показывает жестокость человека в ее пуристической форме.Аллен не только показывает, как зло может подорвать справедливость, но и как сторонники справедливости могут оказаться далеки от «победителей». В этом фильме цитируется российский писатель Федор Достоевский, но Аллен издевается над ним, перевертывая судьбу его персонажа «Преступление и наказание» Раскольникова: никакой тюрьмы, «счастливого» конца убийцы и никакого торжества любви.
9. La Grande Bouffe (Марко Феррери, 1973)
Марко Феррери — еще один мастерский режиссер нигилистических фильмов и персонажей.В этом фильме он создает один из лучших своих фильмов. Четыре богатых буржуа решают собраться на вилле. Какова их цель? Смерть от еды и других снисходительных пороков — вот их план. Этот обманчиво простой сюжет представляет собой жемчужину в кинематографическом океане и даст зрителю гораздо больше после тщательного переосмысления фильма.
Первая половина фильма откровенно комическая, почти гротескная, а вторая половина становится решительно абсурдной и грустной. Когда приходит время, когда кто-то решает умереть, выбор заканчивается странным образом: умереть — это выбор здорового, разумного человека, участвующего в столкновении со смертью.Марко Феррери показал, как богатство может принести ложное счастье. Самая лучшая часть фильма касается того, как Феррери плавно переключается с комического тона первой части на меланхоличный тон второй части.
Боб Вудворд и нигилизм республиканцев «LOL Nothing Matters»
Было уже поздно, теплой январской ночью в Чарльстоне, и мы все напились на пару кружек пива. Ранее вечером мы узнали, что Джон Хантсман, кандидат, на которого мы работали в течение последних 9 месяцев, завершает свою президентскую кампанию, несмотря на ложное впечатление, что у нас есть «билет на выезд» из Нью-Йорка. Хэмпшир.
По мере того, как объявление просочилось в СМИ, мнения о нашей неудаче начали появляться в Twitter dot com. И поэтому один из лучших друзей моей кампании, Джейк Суски, начал цитировать их в Твиттере с «#NobodyCares». Остальные последовали его примеру. Это был нахальный выход для нашего сдерживаемого разочарования после долгой утомительной кампании и кривых комментариев по поводу глупости пузыря в Твиттере. Как наркоманы на выборах были одержимы твитами и мелочами — и даже целыми кампаниями, — на которые большинство обычных людей не обращало внимания.
В каком-то смысле той ночью мы кое-что поняли. В последующие годы пузырь Acela стал толще, разрыв между классом болтунов и классом норм продолжал расти, и все это завершилось. . . ну вы знаете, чем это завершилось.
Но в этом мышлении была также опасность, которую в то время я не думаю, чтобы кто-либо из нас принимал во внимание, потому что мы просто подшучивали над репортерами и не были монстрами-нигилистами.
В эпоху Трампа целая группа людей справа приняла позу «никого не волнует» и встроила ее во всеобъемлющее мировоззрение.Вместо того, чтобы дразнить политические элиты тем, что # никто не заботится о том, что они думают, эти работники света из Conservative Inc. решили, что , если политических элит что-то заботит, то по определению не имеет значения. Вообще.
Результатом стал LOL «Ничего не имеет значения республиканизм». Мировоззрение, в котором действия не имеют последствий, правда не отличается от лжи, а акт оскорбления чувств политического класса является самоцелью.
Это образ мышления, который заразил республиканский оперативный класс и комментатор на всех уровнях, отказавшись от ответственности ни за что, вообще.Это увековечило массовое заблуждение, согласно которому президент Соединенных Штатов существует в реальности, оторванной от мира, в котором они живут, потому что они уже решили, что все, что он делает, не имеет значения. Почему? Потому что это волнует политическую элиту.
Нет ничего достаточно сильного, чтобы избавить этих людей от их заблуждений. И вот в тот день, когда выяснилось, что президент Соединенных Штатов намеренно и преступно халатно преуменьшил серьезность вируса, убившего почти 200000 наших соотечественников (пока что), они пришли к следующему:
Когда у вас есть слово «редактор» в названии должности, и вам все равно.pic.twitter.com/Xwk8bNo28f
— Джим Свифт (@JimSwiftDC) 9 сентября 2020 г.
Да, верно.
республиканца — и якобы «защитников жизни» Трампа — хотели бы, чтобы вы поверили, что никого не волнуют слова и действия избранного президента страны, которые привели к массовой гибели их сограждан.
Для этих нигилистов Евангелие Ничто столь глубоко укоренилось, что они сделали его неопровержимой политической реальностью и моральным императивом.
Важно сказать вслух, что они ошибаются.
Откровения Боба Вудворда имеют значение.
Они будут иметь значение для исхода этих выборов. И они, безусловно, будут иметь значение при вынесении эмпирического суждения о президентстве Дональда Трампа.
Во-первых, политический.
Представление о том, что обычных людей «не волнует» то, что говорит и делает Дональд Трамп, и что никто и нигде не меняет своего мнения о нем, и что «стрелка никогда не двигается; никто никогда не сдвинется с места »- это, если использовать термин аналитики технических данных, конный хоккей.
Это уходит корнями в ложную мифологию 2016 года, в которой американцы решили, что LOL Nothing Matters, и подавляющим большинством проголосовали за Великого Короля Дональда, потому что не верили клеветой на злых фейковых СМИ.
На самом деле, Трамп проиграл всенародное голосование — несмотря на то, что в последний момент получил помощь от Джима Коми — а затем выиграл президентский пост по счастливой случайности Коллегии выборщиков.
Опросдля этого цикла показывает, что американцы очень заинтересованы и очень заботятся о словах и действиях своего президента (безумно!), И это участие приводит к изменениям в политическом поведении некоторых из них.
От 6 до 10 процентов избирателей Трампа 2016 перешли на Байдена, в то время как от 4 до 5 процентов избирателей Клинтона перешли в другую сторону. Итак, если мы просто используем этот комбинированный процент — где-то между 10 и 15 процентами — мы говорим о примерно 6–9 миллионах избирателей, которые прямо сейчас сообщают социологам, , , что они передумали.
Это много людей. Тем более, что на последних выборах проголосовало около 70 000 голосов.
И если вы не верите «опросам» — вы сами можете услышать около 700 из них, прямо здесь.
Есть еще кое-что. Хотя эта гонка была исторически стабильной, мы также видели, как Трамп терял авторитет среди избирателей за последние шесть месяцев, в основном из-за его реакции на протесты Джорджа Флойда и пандемию.
Понятно, что неравнодушны человек. Это просто математика.
Что возвращает нас к Бобу Вудворду.
Учитывая, что мы видели в данных, что реакция Трампа на COVID стоила ему сторонников, нетрудно сделать вывод, что непрерывное освещение в новостях записи, которая показывает, что он знал, что вирус был намного хуже, чем он сказал публично. может еще больше повлиять на восприятие его некоторыми людьми!
Эта истина настолько очевидна, что трудно поверить, что кто-то действительно в ней сомневается.
Любой, кто сомневается в этом — я имею в виду искренне, сомневается в этом, и не играет в Twitter, потому что это часть их бренда — был сломлен политикой и Интернетом.
Но, возможно, нас всех сломила политика и Интернет, потому что нам даже не следует говорить о политических последствиях этого.
Мы должны говорить о безумном факте, что есть запись президента, говорящего о том, насколько опасна эта пандемия, в то же время он лгал американской общественности и просил их не беспокоиться об этом, потому что она собирается исчезнуть «как чудо.”
В любое обычное время подобное разоблачение могло вызвать отставку президента не из-за политики, а из-за морального возмущения.
Интервью Вудворда с президентом Трампом со всей очевидностью показывают, что наш президент — прирожденный лжец, которому не хватает должности, он неспособен понять реальность и совершенно безразличен к страданиям, причиненным его неудачами.
Интервью Вудворда с советниками Трампа показывают, что руководители самого президента сочли его «опасным», «непригодным», скомпрометированным Путиным, «неуправляемым» и обладающим «минусовой позицией» концентрации внимания.”
Учитывая все это, неудивительно, что фанаты президента прибегли к нигилизму и самообману.
Что еще у них есть?
Само собой разумеется, но, видимо, не может:
Если когда-либо и было время, когда что-то имело значение в нашей политике, это было бы в тот момент, когда лидер свободного мира — опасный и непригодный лжец, который плывет по течению среди исторического кризиса.