Женщины в Древней Руси: формальные права и реальные возможности | Российское агентство правовой и судебной информации
Контекст
РАПСИ продолжает вторую главу серии правовых расследований, посвященную равноправию полов. Христианизация Руси заметно изменила правовое положение женщин, причем невозможно однозначно сказать, в лучшую или худшую сторону. О причинах дискриминационного правоприменения при нормативном равенстве в Древней Руси и о возможности женщины выйти из-под власти мужчин и семьи для получения всех предоставленных государством прав рассказывает кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.
На правовом положении женщины на Руси рубежа X–XI вв. серьезным образом сказывались три новых фактора: укрепление и развитие государственности; зарождение и углубление феодальных отношений; распространение христианства.
Государство на первых порах ограничивалось записью норм обычного права и не слишком много новизны вводило в статус женщины. Традиции, обычаи оказались настолько устойчивы и консервативны, что поколебать их было сложно. Да и не нуждалось в этом государство, стремящееся к сохранению стабильности в обществе. Этот регулятор успешно работал, выполнял свои функции и менялся государством только в том случае, когда начинал противоречить интересам правящих классов. Надо сразу отметить, что нормы обычного права в русских крестьянских общинах во многом дожили до нового времени и действовали даже в XIX веке.
Роль христианской церкви в изменении статуса женщины трудно оценивать однозначно. С одной стороны, христианство весьма определенно и безоговорочно поставило женщину на второе место, в подчиненное положение по отношению к мужчине. С другой, церковь довольно уважительно относилась к женщине, особенно к женщине — матери и учила этому свою паству.
Священники резко осуждали тех мужчин, которые не проявляли должной заботы о семье, вели разгульный образ жизни, изменяли своим супругам. Согласно православным постулатам мужчина именно как глава семьи должен был содержать женщину и оказывать ей внимание и уважение. Крайне отрицательно относилась церковь к проявлениям насилия по отношению к женщинам как в семье, так и за ее пределами. Явно под влиянием церкви в светском законодательстве появились статьи с серьезными наказаниями за изнасилование.
Длительную борьбу вела церковь с многоженством и практикой обращения женщин в наложницы. Так, у самого князя Владимира — «крестителя Руси» — одних официальных жен было пять, а гарем насчитывал 800 наложниц. В летописи говорится: «А наложниц у него было 300 в Белгороде, еще 300 в Вышгороде и 200 на Берестове… И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц». Только от жен у него было признанных им 12 сыновей, а детей от наложниц никто не считал.
Таким образом, христианство по-своему «упорядочило» положение женщины в русских племенах: отвело ей подчиненное место, но и устранило и смягчило многие дикие пережитки языческих традиций. В некоторых племенах в их число входило не только «умыкание невесты», многоженство, но и человеческие жертвоприношения, где в роли жертв обычно выступали молодые девушки.
Тесные контакты Руси с Византией привели к тому, что в законодательстве молодого славянского государства отчетливо прослеживаются следы и заимствования из римского права. Да, самая цивилизованная в мире на то время Восточная Римская империя оказывала заметное влияние на правотворчество в Древнерусском государстве. Однако чего-либо прогрессивного в правовое положение женщин на Руси она, на наш взгляд, не привнесла.
Даже напротив, можно считать, что русские женщины имели несколько больше прав, чем женщины Византии. Римское право в этой части было довольно устаревшим и патриархальным. В русских же землях все-таки еще прослеживались какие-то пережитки матриархата. А в Византии уже несколько веков господствовало православие. Следовательно, Русь в деле закабаления женщин еще «отставала» от греческо–армянского государства.
Если говорить о процессуальном законодательстве, то здесь мы не обнаруживаем каких-либо ограничений для женщин. Однако, если иметь в виду практику, то по имеющимся источникам видно, что женщины в роли свидетеля и судьи выступали намного реже, чем мужчины.
Когда рассматривалось дело, в котором женщина выступала как объект преступного деяния, то здесь древнерусское законодательство в основном не предусматривало различий по половой принадлежности. Статья 12 «Русской правды» гласила: «А за ремественика и за ремественицю, то 12 гривен», т.е. за убийство ремесленников обоего пола следовало одна мера наказания.
Дифференциация ответственности зависела от социального статуса женщины. В некоторых случаях «Русская правда» защищала права женщины на жизнь особо. Так, за убитого смерда или холопа полагалось заплатить 5 гривен, а за убитую работницу — 6 гривен, а если была убита раба–кормилица, то — 12 гривен. Если учесть, что в те времена лошадь стоила 2 гривны — разница в размере штрафа представляется существенной.
При рассмотрении отношений между женщиной и ее детьми в древнерусской семье можно утверждать, что мать пользовалась большим уважением в древнерусском обществе. Ее личные и имущественные права по отношению к детям не были ограничены юридически ни в момент ее состояния в браке, ни после смерти супруга, кроме случая заключения повторного брака.
Имущественная правоспособность женщин была весьма значительной по сравнению с правоспособностью их современниц в западноевропейских государствах, но она все-таки не равнялась правоспособности мужчины.
Здесь надо различать объем формальных прав женщины и практику их реализации. Обстановка, складывавшаяся в семьях патриархального типа, приводила к тому, что женщина часто не решалась или не могла воспользоваться своими правами в полном объеме согласно сложившимся традициям в обществе.
Это отличие заметно в тех случаях, когда речь шла о вдове. Она была свободна от влияния мужа и тех ограничений, которые накладывала на нее патриархальная семья. Оставшись одна, женщина выступала как полноценный субъект права, имея все возможности отстаивать свои интересы во всех инстанциях. Это и позволяет нам говорит об известном равноправии женщины с мужчиной.
Появление феодализма на Руси и социально–классовое расслоение общества внесло свои характерные особенности в правовое положение женщин. Речь идет о том, что в это время все более происходит дифференциация объема прав женщин, принадлежавших к разным классам и сословиям.
В «Русской правде» говорится: «Аже смердъ умреть, то задницу князю; аже будуть дщери у него дома, то даяти часть на не; аже будуть за мужем, то не даяти части им». Это означает, что в случае смерти крестьянина, у которого не было сыновей, его земельный надел переходит князю. Дочерям достается только часть наследства, а если они уже замужем, то — ничего.
И в тоже время следующая статья закона гласит «Аже в боярехъ любо в дружине, то за князя задниця не вдеть, но оже не будеть сыновъ, а дчери возмуть». Здесь вся земля и все наследство полностью переходят дочерям.
Чем такое различие объясняется? Пожалуй, тем, что земельный надел в крестьянской общине был не просто недвижимым имуществом, он принадлежал общине и обязывал его владельца нести все повинности и выполнять свой общественный долг. И эти обязательства были рассчитаны исключительно на мужчину. Поэтому надел умершего крестьянина мог перейти только к его сыну, который и принимал на себя все обязательства члена общины. А в боярских семьях, естественно, такой связи надела и обязательств не существовало. Здесь земля была собственностью и могла полностью переходить наследникам любого пола.
Таким образом, исходя из анализа древнерусских нормативно–правовых актов можно оценить правовое положение женщины как равное с мужчиной. Но с учетом правоприменительной практики, следует признать, что женщина занимала все же чуть более низкое положение.
Это было связано с влиянием религиозных норм (правовое положение женщины в семье главным образом регулировалось нормами канонического права) и тем, что древнерусское государство, предоставляя женщине права в личной, имущественной и процессуальной сферах, не разрабатывало механизмов защиты этих прав и отдавало это на откуп мужчинам.
Только в том случае, когда женщина выходила из-под власти мужчин, своей семьи, женщина могла занять в обществе равное положение, и это давало ей возможность в полном объеме пользоваться предоставленными государством правами.
Продолжение читайте на сайте РАПСИ 27 марта.
Положение женщины в Древней Руси курсовая по культурологии
План Стр. Введение 2 1. Положение женщины в Древней Руси 3 1.1. Положение женщины в роде княжеском 7 2. Брак и сексуальные отношения 11 3. Русский народный женский костюм 16 3.1. Северный костюм 22 3.2. Понева 23 3.3. Костюм южных губерний 24 3.4. Украшения 26 Заключение 28 Список литературы 29 Введение. Древнерусское общество — типично мужская, патриархальная цивилизация, в которой женщины занимают подчиненное положение и подвергаются постоянному угнетению и притеснению. В Европе трудно найти страну, где даже в XVIII-Х1Х веках избиение жены мужем считалось бы нормальным явлением и сами женщины видели бы в этом доказательство супружеской любви. В России же это подтверждается не только свидетельствами иностранцев, но и исследованиями русских этнографов. В то же время русские женщины всегда играли заметную роль не только в семейной, но и в политической и культурной жизни Древней Руси. Достаточно вспомнить великую княгиню Ольгу, дочерей Ярослава Мудрого , одна из которых — Анна прославилась в качестве французской королевы, жену Василия I, великую княгиню Московскую Софью Витовтовну , новгородскую посадницу Марфу Борецкую , возглавившую борьбу Новгорода против Москвы, царевну Софью, целую череду императриц XVIII века, княгиню Дашкову и других. В русских сказках присутствуют не только образы воинственных амазонок, но и беспрецедентный, по европейским стандартам, образ Василисы Премудрой. Европейских путешественников и дипломатов XVIII — начала Х1Х в. удивляла высокая степень самостоятельности русских женщин, то, что они имели право владеть мужа есть или пить, дарить кому бы то ни было подарки либо получать их. В российских крестьянских семьях доля женского труда всегда была необычайно велика. Часто женщине приходилось браться даже за соху. При этом особенно широко использовался труд невесток, чье положение в семье было особенно тяжелым. В обязанности супруга и отца входило «поучение» домашних, состоявшее в систематических побоях, которым должны были подвергаться дети и жена. Считалось, что человек, не бьющий жену, «дом свой не строит» и «о своей душе не радеет», и будет «погублен» и «в сем веке и в будущем». Лишь в XVI в. общество попыталось как-то защитить женщину, ограничить произвол мужа. Так, «Домострой» советовал бить жену «не перед людьми, наедине поучить» и «никако же не гневатися» при этом. Рекомендовалось «по всяку вину» (из-за мелочей) «ни по виденью не бите, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колотить, никаким железным или деревяным не бить». Такие «ограничения» приходилось вводить хотя бы в рекомендательном порядке, поскольку в обыденной жизни, видимо, мужья не особенно стеснялись в средствах при «объяснении» с женами. Недаром тут же пояснялось, что у тех, кто «с сердца или с кручины так бьет, много притчи от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут и перст, и главоболие, и зубная болезнь, а у беременных жен (значит били и их!) и детем поврежение бывает в утробе». Вот почему давался совет избивать жену не за каждую, а лишь за серьезную провинность, и не чем и как попало, а «соймя рубашка, плеткою вежливенько (бережно!) побить, за руки держа». В то же время следует отметить, что в домонгольской Руси женщина обладала целым рядом прав. Она могла стать наследницей имущества отца (до выхода замуж). Самые высокие штрафы платились виновными в «пошибании» (изнасиловании) и оскорблении женщин «срамными словами». Рабыня, жившая с господином, как жена, становилась свободной после смерти господина. Появление подобных правовых норм в древнерусском законодательстве свидетельствовало о широкой распространенности подобных случаев. Существование у влиятельных лиц целых гаремов фиксируется не только в дохристианской Руси (например, у Владимира Святославича), но и в гораздо более позднее время. Так, по свидетельству одного англичанина, кто-то из приближенных царя Алексея Михайловича отравил свою жену, поскольку она высказывала недовольство по поводу того, что ее супруг содержит дома множество любовниц. Вместе с тем в некоторых случаях женщина, видимо, и сама могла стать настоящим деспотом в семье. Трудно, конечно, сказать, что повлияло на взгляды авторов и редакторов популярных в Древней Руси «Моления» и «Слова», приписываемых некоему Даниилу Заточнику, — детские впечатления об отношениях между отцом и матерью либо собственный горький семейный опыт, однако в этих произведениях женщина вовсе не выглядит столь беззащитной и неполноправной, как может представиться из вышеизложенного. Послушаем, что говорит Даниил. «Или речеши, княже: женися у богатого тестя; ту пеи, и ту яжь. Лутче бо ми трясцею болети; трясца бо, потрясчи, отпустит, а зла жена и до смерти сушит… Блуд во блудех, кто поимет злу жену прибытка деля или тестя деля богата. То лучше бы ми вол видети в дому своем, нежели жену злообразну… Лучше бы ми железо варити, нежели со злою женою быти. Жена бо злообразна подобна перечесу (расчесанному месту): сюда свербит, сюда болит». Не правда ли, предпочтение (пусть и в шутку) самого тяжелого ремесла — варки железа жизни со «злой» женой кое о чем говорит? Однако настоящую свободу женщина обретала лишь после смерти мужа. Вдовы пользовались большим уважением в обществе. Кроме того, они становились полноправными хозяйками в доме. Фактически, с Договор великого князя Василия Димитриевича с братьями начинается так: «По слову и благословению матери пашей Авдотьи». В договор свой с братом Юрием Василий вносит следующее условие: «А матерь свою нам держать в матерстве и в чести». Сыну своему Василий Димитриевич наказывает держать свою мать в чести и матерстве, как бог рекл; в другом завещании обязывает сына почитать мать точно так же, как почитал отца. Князь Владимир Андреевич серпуховской дает своей жене право судить окончательно споры между сыновьями, приказывает последним чтить и слушаться матери. То же самое приказывает сыновьям и Василий Темный. Относительно княгинь-вдов и дочерей их в завещании Владимира Андреевича находим следующее распоряжение: «Если бог отнимет которого-нибудь из моих сыновей и останется у него жена, которая не пойдет замуж, то пусть она с своими детьми сидит в уделе мужа своего, когда же умрет, то удел идет сыну ее, моему внуку; если же останется дочь, то дети мои все брата своего дочь выдадут замуж и брата своего уделом поделятся все поровну. Если же не будет у нее вовсе детей, то и тогда пусть сноха моя сидит в уделе мужа своего до смерти и поминает нашу душу, а дети мои до ее смерти в брата своего удел не вступаются никаким образом». Волости, оставляемые княгиням, разделялись на такие, которыми они не имели права располагать в своих завещаниях, и на такие, которыми могли распорядиться произвольно; последние назывались опричнинами. Но кроме того, в Московском княжестве были такие волости, которые постоянно находились во владении княгинь, назначались на их содержание; эти волости назывались княгининскими пошлыми. Относительно их великий князь Василий Димитриевич в завещании своем делает следующее распоряжение: «Что касается сел княгининских пошлых, то они принадлежат ей, ведает она их до тех пор, пока женится сын мой, после чего она должна отдать их княгине сына моего, своей снохе, те села, которые были издавна за княгинями». Во всех этих волостях княгиня была полною владетельницею. Димитрий Донской на этот счет распоряжается так: «До каких мест свободские волостели судили те свободы при мне, до тех же мест судят и волостели княгини моей. Если в тех волостях, слободах и селах, которые я взял из уделов сыновей моих и дал княгине моей, кому-нибудь из сирот (крестьян) случится пожаловаться на волостелей, то дело разберет княгиня моя (учинит исправу), а дети мои в то не вступаются». Владимир Андреевич распорядился так: «На мытников и таможников городецких дети мои приставов своих не дают и не судят их: судит их, своих мытников и таможников, княгиня моя». Духовенство во имя религии поддерживало все эти отношения сыновей к матерям, как они определялись в духовных завещаниях княжеских. Митрополит Иона писал князьям, которые отнимали у матери своей волости, принадлежащие ей по завещанию отца: «Дети! Била мне челом на вас мать ваша, а моя дочь, жалуется на вас, что вы поотнимали у нее волости, которые отец ваш дал ей в опричнину, чтобы было ей чем прожить, а вам дал особые уделы. И это вы, дети, делаете богопротивное дело, на свою душевную погибель, и здесь, и в будущем веке… Благословляю вас, чтобы вы своей матери челом добили, прощение у ней выпросили, честь бы ей обычную воздавали, слушались бы ее во всем, а не обижали, пусть она ведает свое, а вы свое, по благословению отцовскому. Отпишите к нам, как вы с своею матерью управитесь: и мы за вас будем бога молить по своему святительскому долгу и по вашему чистому покаянию. Если же станете опять гневить и оскорблять свою мать, то, делать нечего, сам, боясь бога и по своему святительскому долгу, пошлю за своим сыном, за вашим владыкою, и за другими многими священниками да взглянувши вместе с ними в божественные правила, поговорив и рассудив, возложим на вас духовную тягость церковную, свое и прочих священников неблагословение». от церкви или наказывался четырехлетним постом. Пожалуй, еще любопытнее, что вдвое большее наказание ожидало в XV-XVI вв. тех, кто склонил девицу к интимной близости «хытростию», обещая вступить с ней в брак: обманщику грозила девятилетняя епитимья (религиозное наказание). Наконец, церковь предписывала продолжать считать изнасилованную девицей (правда, при условии, если она оказывала сопротивление насильнику и кричала, но не было никого, кто мог бы прийти на помощь). Рабыня, изнасилованная хозяином, получала полную свободу вместе со своими детьми. Основой новой, христианской, сексуальной морали явился отказ от наслаждений и телесных радостей. Самой большой жертвой новой этики стал брак, хоть и воспринимавшийся как меньшее зло, чем распутство, но все же отмеченный печатью греховности. В Древней Руси единственный смысл и оправдание половой жизни виделся в продолжении рода. Все формы сексуальности, которые преследовали иные цели, не связанные с деторождением, считались не только безнравственными, но и противоестественными. В «Вопрошании Кириковом» (XII в.) они оценивались «акы содомъскый грех». Установка на половое воздержание и умеренности подкреплялась религиозно-этическими доводами о греховности и низменности «плотской жизни». Христианская мораль осуждала не только похоть, но и индивидуальную любовь, так как она якобы мешала выполнению обязанностей благочестия. Может создаться впечатление, что в такой атмосфере секс и брак были обречены на вымирание. Однако пропасть между предписаниями церкви и повседневной житейской практикой была очень велика. Именно поэтому древнерусские источники уделяют вопросам секса особое внимание. Согласно «Вопрошанию», супругам вменялось в обязанность избегать сексуальных контактов во время постов. Тем не менее это ограничение, видимо, достаточно часто нарушалось. Не зря Кирика волновал вопрос: «Достоить ли дати тому причащение, аже в великий пост съвкуплять с женою своею?». Епископ новгородский Нифонт, к которому он обращался, несмотря на свое возмущение подобными нарушениями «Ци учите, рече, вздержатися в говение от жен? Грех вы в том!» вынужден был пойти на уступки: «Аще не могут (воздержаться), а в переднюю неделю и в последнюю». Видимо, даже духовному лицу было понятно, что безусловного выполнения подобных предписаний добиться невозможно. Холостых «на Велик день (на Пасху), съхраншим чисто великое говение», разрешалось причащать несмотря на то, что те «иногда съгрешали». Правда, прежде следовало выяснить, с кем «съгрешали». Считалось, что блуд с «мужьскою женою» есть большее зло, чем с незамужней женщиной. Предусматривалась возможность прощения за подобного рода прегрешения. При этом нормы поведения для мужчин были мягче, чем для женщин. Провинившемуся чаще всего грозило лишь соответствующее внушение, в то время как на женщину накладывались довольно суровые наказания. Сексуальные запреты, установленные для женщин, могли и вовсе не распространяться на представителей сильного пола. Супругам, кроме того, предписывалось избегать сожительства в воскресные дни, а также по средам, пятницам и субботам, перед причащением и сразу после него, так как «в сии дни духовная жертва приносится Господу». Вспомним также, что родителям возбранялось зачатие ребенка в воскресенье, субботу и пятницу. За нарушение данного запрета родителям полагалась епитимья «две лета». Такие запреты опирались на апокрифическую литературу (в частности на так называемые «Заповедь святых отцов» и «Худые номоканунцы»), поэтому многие священники не считали их обязательными. речным жемчугом, украшены плетеными жемчужными и перламутровыми поднизями, золото-серебряным шитьем, цветной фольгой, гранеными стразами. Головные уборы также хранились в семьях, передавались по наследству из поколения в поколение и были непременной частью приданого зажиточной невесты. Формы кокошников необычайно своеобразны и самобытны: двурогие в виде полумесяца, островерхие с „шишками», маленькие плоские шапочки с ушками и другие, тесно связанные с обычаями и эстетическими представлениями народа. Одежду в крестьянской семье всегда делали женщины. Они обрабатывали лён, этот чудесный северный шёлк, пряли из него тонкие мягкие нитки. Долгой и трудной была обработка льна, но под сильными и ловкими руками крестьянок лён превращался и в белоснежные ткани и в суровые холсты, и в прекрасные кружева. Эти же руки шили одежду, красили нитки, вышивали праздничные наряды. Чем трудолюбивее была женщина, тем тоньше и белее были рубашки у всей семьи, тем замысловатее и красивее были на них узоры. Обучение всем женским работам начиналось с раннего детства. Маленькие девочки с шести-семи лет уже помогали взрослым в поле сушить лён, а зимой пробовали прясть из него нити. Для этого им давали специально сделанные детские веретёна и прялки. Подрастала девочка и с двенадцати-тринадцати лет начинала сама готовить себе приданое. Она пряла нитки и сама ткала холст, который хранили к свадьбе. Затем она шила себе и будущему мужу рубашки и необходимое бельё, вышивала эти вещи, вкладывая в работу всё своё умение, всю душу. Самыми серьёзными вещами для девушки считались свадебные рубашки для будущего жениха и для себя. Мужскую рубашку украшали вышивкой по всему низу, делали неширокую вышивку по вороту, а иногда и на груди. Долгие месяцы девушка готовила эту рубашку. По её работе люди судили, какая из неё будет жена и хозяйка, какая работница. После свадьбы, по обычаю, только жена должна была шить и стирать рубашки мужа, если не хотела, чтобы другая женщина отобрала у неё его любовь. Женская свадебная рубашка тоже была богато украшена вышивкой на рукавах, на плечах. Руки крестьянки – от них зависело благополучие семьи. Они всё умели делать, никогда не знали отдыха, они защищали слабого, были добрыми и ласковыми ко всем родным и близким. Поэтому их следовало украсить красиво вышитыми рукавами в первую очередь, чтобы люди сразу замечали их, проникались к ним особым уважением, понимая особую роль рук в жизни женщины-труженицы. Прясть и вышивать было принято в часы, свободные ото всех других работ. Обычно девушки собирались вместе в какой-нибудь избе и садились за работу. Сюда же приходили парни. Часто они приносили с собой балалайку и получался своеобразный молодёжный вечер. Девушки работали и пели песни, частушки, рассказывали сказки или просто вели оживлённый разговор. Вышивка на крестьянской одежде не только украшала её и радовала окружающих прелестью узоров, но и должна была защитить того, кто носил эту одежду, от беды, от злого человека. Отдельные элементы вышивки носили символическое значение. Вышила женщина ёлочки – значит, желает она человеку благополучной и счастливой жизни, потому что ель – это древо жизни и добра. Жизнь человека постоянно связана с водой. Поэтому к воде нужно относиться с уважением. С ней нужно дружить. И женщина вышивает на одежде волнообразные линии, располагая их в строго установленном порядке, как бы призывая водную стихию никогда не приносить несчастья любимому человеку, помогать ему и беречь его. Родился у крестьянки ребёнок. И его первую простую рубашечку она украсит вышивкой в виде прямой линии яркого, радостного цвета. Это прямая и светлая дорога, по которой должен идти её ребёнок. наблюдаются в XIX и в начале XX вв. на разных территориях России. Сарафаны из шелковых тканей с пышными букетами и гирляндами украшались золотным галуном, металлическим кружевом, серебряные и позолоченные пуговицы вдоль шва выполняли декоративную функцию. Такие сарафаны носили с белыми рубахами („рукавами») из линобатиста и кисеи, богато расшитыми тамбурным швом белыми нитями, или с шелковыми рубахами из „сарафанных» тканей с букетами. Праздничные сарафаны и рубахи высоко ценились, их тщательно берегли, передавали по наследству из поколения в поколение. Сарафаны подпоясывали узким поясом, оставляя распущенными его длинные концы. Этот наряд в разных местах дополнялся нагрудной короткой одеждой — епанечкой, также сшитой из шелковой фабричной ткани и украшенной золотным галуном. По холодным дням с сарафаном носили душегрею с длинными рукавами, с трубчатыми складками на спине. Покрой душегреи отличается от традиционного кроя, он близок к городской одежде. Праздничную душегрею шили из шелковых тканей или бархата и украшали золотным шитьем. К костюму с шелковым сарафаном в северных губерниях России надевали головной убор, украшенный шитьем речным жемчугом, золото- серебяными нитями, колотым перламутром. Этими же материалами расшивали нагрудные украшения. Северный костюм Праздничный северный костюм, а также костюм центральных губерний дополняли сережки, низанные из жемчуга, украшения в косу, расшитые золото- серебряной нитью, перламутром. Большое распространение имели сарафаны из гладкоокрашенных красных и синих тканей, набивные „кубовые» сарафаны, сарафаны из пестрых клетчатых домотканых „пестрядей». Их носили с льняными холщовыми рубахами, щедро украшенными вышивкой, узорным тканьем, пестротканными лентами, полосами узорного ситца и другими материалами. В ряде мест девушка могла носить подпоясанную рубаху без сарафана. Так, на сельских праздниках — первый выгон скота весной и на сенокос — девушки могли быть одетыми в длинные расшитые, особенно пышно по подолу, рубахи. Здесь они как бы демонстрировали перед всеми свое трудолюбие, вкус, мастерство. Крестьянские вышитые рубахи северных губерний — образцы высокохудожественного мастерства талантливых народных умельцев. Не менее красивы и разнообразны вышитые северные передники. В мотивах северных вышивок наиболее часто встречаются изображения птиц, коня, дерева, женской фигуры. Это глубоко традиционные образы русского народного искусства, наполненные емким содержанием и символикой. Они связаны с языческими представлениями славян об окружающем мире, природе, вселенной, добре и зле. Птица несла человеку радость, свет, добро; конь воплощал образ небесного светила — солнца; дерево сливалось с образом Древа жизни, символизировавшего вечно живую природу. Понева Понева надевалась на рубаху, затем надевался передник „запан», иногда с рукавами, далее „навершник» — тип укороченной рубахи, и другие детали и украшения. Головной убор также состоял из нескольких частей: твердой основы — „кички» и мягкого верха — „сороки», дополняемых множеством деталей. Этот архаичный тип одежды, с туникообразным покроем ее отдельных частей был распространен на широкой территории южных губерний России (Рязанской, Тамбовской, Воронежской и других). Наиболее ярким своеобразием окрашен праздничный рязанский костюм Михайловского уезда В отличие от северных изобразительных мотивов, в народных вышивках южных губерний преобладают геометрические орнаменты, которые увязываются с общей архаикой основных форм южнорусского костюма. При сохранении традиционных форм русский костюм не оставался неизменным. Развитие промышленности и городская мода оказывают сильное воздействие на патриархальный уклад русской деревни, на крестьянский быт. Это находит отражение прежде всего в изготовлении тканей и одежды: хлопчатобумажная пряжа соперничает с льняной и конопляной, домашний холст уступает место ярким фабричным ситцам. Под влиянием городской моды 1880-1890-х годов в деревне в конце XIX в. возникает и широко распространяется женский костюм „парочка» в виде юбки и кофты, сшитых из одной ткани. Появляется новый тип рубахи на кокетке, верх рубах — „рукава» — шьют из коленкора и кумача. Традиционные головные уборы постепенно заменяются хлопчатобумажными и набивными платками. Особенно популярны кумачовые и кубовые платки с красочными цветочными узорами. 3.4. Украшения. Вторая половина Х века характеризуется решительным преобладанием украшений шеи, груди и плеч. В это время особой популярностью пользовались стеклянные бусы, которые в ожерельях дополнялись металлическими подвесками. Среди украшений из металла самую заметную группу составляют имеющие форму подковы пряжки (фибулы) и булавки, которыми скрепляли (и украшали) одежду на груди, шее или плече. Никогда позже ни фибулы, ни булавки не достигают таких размеров, а среди стеклянных бус, наряду с ожерельями из сотен мелких бисерин, встречаются гиганты до трех сантиметров в диаметре. В течение Хl века носившиеся между шеей и грудью украшения постепенно теряют лидирующее положение и к концу Хl века ведущую роль начинают играть украшения рук — браслеты и перстни. Особенно массовыми они становятся к середине Хlll века, да и сами браслеты этого времени достигают в ширину пяти сантиметров, в отличие от обычных одного-двух. Преимущественно украшение рук сохраняется вплоть до рубежа ХlV-ХV веков, хотя в конце Хlll — середине ХlV веков появляется еще одна зона повышенного внимания — от груди до бедер. Здесь носили и пояса с металлическими пряжками и, особенно часто в это время, — различные подвески, самыми массовыми из которых были крупные одно- или двухголовые бронзовые коньки с прикрепленными к ним на цепочках колокольчиками. В начале ХV века происходят резкие, можно даже сказать кардинальные изменения — массовые металлические и стеклянные украшения почти исчезают из женских костюмов. Резко беднеет и сам набор украшений. Уже нет или почти нет браслетов, булавок и фибул для соединения одежды, почти исчезают бусы, различные подвески к костюму. Сохраняются универсальные по назначению пуговицы, а ведущую роль среди оставшихся играют украшения головы (серьги и тонкие булавки с шаровидными головками, похожие на современные французские булавки), а также крестики, которые при отсутствии иных украшений становятся крупнее и декоративнее. Одежда явно становится все более строгой и закрытой. Удлиняются рукава, закрывая сначала запястья, а затем и кисти рук, вследствие чего сначала браслеты вытесняются перстнями, а затем и среди перстней ведущую роль начинают играть простые бронзовые колечки, аналогичные привычным для нас обручальным и, по-видимому, выполнявшие ту же функцию. Во второй половине Х — первой половине Хl веков основной интерес привлекали шея и грудь, в Хll-ХlV веках — руки, особенно предплечья и запястья, хотя во второй половине Хlll — первой половине ХlV веков немаловажную роль играли талия и бедра (следует отметить, что, в отличие от ХVll-ХVlll веков, красивая женщина в то время не должна была быть очень
Положение женщины в Древней Руси
Название: Положение женщины в Древней Руси
Вид работы: реферат
Рубрика: Культурология
Размер файла: 40,43 Kb
Скачать файл: referat.me-186438.docx
Краткое описание работы: Введение 1. Положение женщины в Древней Руси 1.1. Положение женщины в роде княжеском 2. Брак и сексуальные отношения 3. Русский народный женский костюм
План
| Стр. | |
| Введение | 2 |
| 1. Положение женщины в Древней Руси | 3 |
| 1.1. Положение женщины в роде княжеском | 7 |
| 2. Брак и сексуальные отношения | 11 |
| 3. Русский народный женский костюм | 16 |
| 3.1. Северный костюм | 22 |
| 3.2. Понева | 23 |
| 3.3. Костюм южных губерний | 24 |
| 3.4. Украшения | 26 |
| Заключение | 28 |
| Список литературы | 29 |
Введение.
Древнерусское общество — типично мужская, патриархальная цивилизация, в которой женщины занимают подчиненное положение и подвергаются постоянному угнетению и притеснению. В Европе трудно найти страну, где даже в XVIII-Х1Х веках избиение жены мужем считалось бы нормальным явлением и сами женщины видели бы в этом доказательство супружеской любви. В России же это подтверждается не только свидетельствами иностранцев, но и исследованиями русских этнографов.
В то же время русские женщины всегда играли заметную роль не только в семейной, но и в политической и культурной жизни Древней Руси. Достаточно вспомнить великую княгиню Ольгу, дочерей Ярослава Мудрого , одна из которых — Анна прославилась в качестве французской королевы, жену Василия I, великую княгиню Московскую Софью Витовтовну , новгородскую посадницу Марфу Борецкую , возглавившую борьбу Новгорода против Москвы, царевну Софью, целую череду императриц XVIII века, княгиню Дашкову и других. В русских сказках присутствуют не только образы воинственных амазонок, но и беспрецедентный, по европейским стандартам, образ Василисы Премудрой. Европейских путешественников и дипломатов XVIII — начала Х1Х в. удивляла высокая степень самостоятельности русских женщин, то, что они имели право владеть собственностью, распоряжаться имениями и т.д. Французский дипломат Шарль-Франсуа Филибер Массон считает такую «гинекократию» противоестественной, русские женщины напоминают ему амазонок, социальная активность которых, включая любовные отношения, кажется ему вызывающей.
1. Положение женщины в Древней Руси .
Женщины редко упоминаются в летописных источниках. Например, в «Повести временных лет» сообщений, связанных с представительницами прекрасного пола, в пять раз меньше, чем «мужских». Женщины рассматриваются летописцем преимущественно как предикат мужчины (впрочем, как и дети). Именно поэтому на Руси до замужества девицу часто называли по отцу, но не в виде отчества, а в притяжательной форме: Володимеряя, а после вступления в брак — по мужу (в такой же, как и в первом случае посессивной, владельческой форме; ср. оборот: мужняя жена, т.е. принадлежащая мужу).
Едва ли не единственным исключением из правила стало упоминание жены князя Игоря Новгород-Северского в «Слове о полку Игореве» — Ярославна. Кстати, это послужило А.А. Зимину одним из аргументов для обоснования поздней датировки «Слова». Весьма красноречиво говорит о положении женщины в семье цитата из «мирских притч», приведенная Даниилом Заточником (XII в.):
«Ни птица во птицах сычь; ни в зверез зверь еж; ни рыба в рыбах рак; ни скот в скотех коза; ни холоп в холопех, хто у холопа работает; ни муж в мужех, кто жены слушает».
Деспотические порядки, получившие широкое распространение в древнерусском обществе, не обошли стороной и семью. Глава семейства, муж, был холопом по отношению к государю, но государем в собственном доме. Все домочадцы, не говоря уже о слугах и холопах в прямом смысле слова, находились в его полном подчинении. Прежде всего это относилось к женской половине дома. Считается, что в древней Руси до замужества девушка из родовитой семьи, как правило, не имела права выходить за пределы родительской усадьбы. Мужа ей подыскивали родители, и до свадьбы она его обычно не видела.
После свадьбы ее новым «хозяином» становился супруг, а иногда (в частности, в случае его малолетства — такое случалось часто) и тесть. Выходить за пределы нового дома, не исключая посещения церкви, женщина могла лишь с разрешения мужа. Только под его контролем и с его разрешения она могла с кем-либо знакомиться, вести разговоры с посторонними, причем содержание этих разговоров также контролировалось. Даже у себя дома женщина не имела права тайно от мужа есть или пить, дарить кому бы то ни было подарки либо получать их.
В российских крестьянских семьях доля женского труда всегда была необычайно велика. Часто женщине приходилось браться даже за соху. При этом особенно широко использовался труд невесток, чье положение в семье было особенно тяжелым.
В обязанности супруга и отца входило «поучение» домашних, состоявшее в систематических побоях, которым должны были подвергаться дети и жена. Считалось, что человек, не бьющий жену, «дом свой не строит» и «о своей душе не радеет», и будет «погублен» и «в сем веке и в будущем». Лишь в XVI в. общество попыталось как-то защитить женщину, ограничить произвол мужа. Так, «Домострой» советовал бить жену «не перед людьми, наедине поучить» и «никако же не гневатися» при этом. Рекомендовалось «по всяку вину» (из-за мелочей) «ни по виденью не бите, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колотить, никаким железным или деревяным не бить».
Такие «ограничения» приходилось вводить хотя бы в рекомендательном порядке, поскольку в обыденной жизни, видимо, мужья не особенно стеснялись в средствах при «объяснении» с женами. Недаром тут же пояснялось, что у тех, кто «с сердца или с кручины так бьет, много притчи от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут и перст, и главоболие, и зубная болезнь, а у беременных жен (значит били и их!) и детем поврежение бывает в утробе».
Вот почему давался совет избивать жену не за каждую, а лишь за серьезную провинность, и не чем и как попало, а «соймя рубашка, плеткою вежливенько (бережно!) побить, за руки держа».
В то же время следует отметить, что в домонгольской Руси женщина обладала целым рядом прав. Она могла стать наследницей имущества отца (до выхода замуж). Самые высокие штрафы платились виновными в «пошибании» (изнасиловании) и оскорблении женщин «срамными словами». Рабыня, жившая с господином, как жена, становилась свободной после смерти господина. Появление подобных правовых норм в древнерусском законодательстве свидетельствовало о широкой распространенности подобных случаев. Существование у влиятельных лиц целых гаремов фиксируется не только в дохристианской Руси (например, у Владимира Святославича), но и в гораздо более позднее время. Так, по свидетельству одного англичанина, кто-то из приближенных царя Алексея Михайловича отравил свою жену, поскольку она высказывала недовольство по поводу того, что ее супруг содержит дома множество любовниц. Вместе с тем в некоторых случаях женщина, видимо, и сама могла стать настоящим деспотом в семье. Трудно, конечно, сказать, что повлияло на взгляды авторов и редакторов популярных в Древней Руси «Моления» и «Слова», приписываемых некоему Даниилу Заточнику, — детские впечатления об отношениях между отцом и матерью либо собственный горький семейный опыт, однако в этих произведениях женщина вовсе не выглядит столь беззащитной и неполноправной, как может представиться из вышеизложенного. Послушаем, что говорит Даниил.
«Или речеши, княже: женися у богатого тестя; ту пеи, и ту яжь. Лутче бо ми трясцею болети; трясца бо, потрясчи, отпустит, а зла жена и до смерти сушит… Блуд во блудех, кто поимет злу жену прибытка деля или тестя деля богата. То лучше бы ми вол видети в дому своем, нежели жену злообразну… Лучше бы ми железо варити, нежели со злою женою быти. Жена бо злообразна подобна перечесу (расчесанному месту): сюда свербит, сюда болит».
Не правда ли, предпочтение (пусть и в шутку) самого тяжелого ремесла — варки железа жизни со «злой» женой кое о чем говорит?
Однако настоящую свободу женщина обретала лишь после смерти мужа. Вдовы пользовались большим уважением в обществе. Кроме того, они становились полноправными хозяйками в доме. Фактически, с момента смерти супруга к ним переходила роль главы семейства.
Вообще же, на жене лежала вся ответственность за ведение домашнего хозяйства, за воспитание детей младшего возраста. Мальчиков — подростков передавали потом на обучение и воспитание «дядькам» (в ранний период, действительно дядькам по материнской линии — уям, считавшимся самыми близкими родственниками-мужчинами, поскольку проблема установления отцовства, видимо, не всегда могла быть решена).
1.1. Положение женщины в роде княжеском
Из обзора распределения волостей княжеских видно, какую важную долю из них князья давали обыкновенно своим женам. Этому богатому наделению соответствовало и сильное нравственное и политическое влияние, какое уступалось им по духовным завещаниям мужей. Калита в своем завещании приказывает княгиню свою с меньшими детьми старшему сыну Семену, который должен быть по боге ее печальником. Здесь завещатель не предписывает сыновьям, кроме попечения, никаких обязанностей относительно жены своей, потому что эта жена, княгиня Ульяна, была им мачеха. До какой степени мачеха и ее дети были чужды тогда детям от первой жены, доказательством служит то, что сын Калиты, Иоанн II, не иначе называет свою мачеху как княгинею Ульяною только, дочь ее не называет сестрою; это объясняет нам старинные отношения сыновей и внуков Мстислава Великого к сыну его от другой жены, Владимиру Мстиславичу, мачешичу . Иначе определяются отношения сыновей к родным матерям по духовным завещаниям княжеским: Донской приказывает детей своих княгине. «А вы, дети мои, — говорит он, — живите заодно, а матери своей слушайтесь во всем; если кто из сыновей моих умрет, то княгиня моя поделит его уделом остальных сыновей моих: кому что даст, то тому и есть, а дети мои из ее воли не выйдут. Даст мне бог сына, и княгиня моя поделит его, взявши по части у больших его братьев. Если у кого-нибудь из сыновей моих убудет отчины, чем я его благословил, то княгиня моя поделит сыновей моих из их уделов; а вы, дети мои, матери слушайтесь. Если отнимет бог сына моего, князя Василия, то удел его идет тому сыну моему, который будет под ним, а уделом последнего княгиня моя поделит сыновей моих; а вы, дети мои, слушайтесь своей матери: что кому даст, то того и есть. А приказал я своих детей своей княгине; а вы, дети мои, слушайтесь своей матери во всем, из ее воли не выступайте ни в чем. А который сын мой не станет слушаться своей матери, на том не будет моего благословения».
Договор великого князя Василия Димитриевича с братьями начинается так: «По слову и благословению матери пашей Авдотьи». В договор свой с братом Юрием Василий вносит следующее условие: «А матерь свою нам держать в матерстве и в чести». Сыну своему Василий Димитриевич наказывает держать свою мать в чести и матерстве, как бог рекл; в другом завещании обязывает сына почитать мать точно так же, как почитал отца. Князь Владимир Андреевич серпуховской дает своей жене право судить окончательно споры между сыновьями, приказывает последним чтить и слушаться матери. То же самое приказывает сыновьям и Василий Темный. Относительно княгинь-вдов и дочерей их в завещании Владимира Андреевича находим следующее распоряжение: «Если бог отнимет которого-нибудь из моих сыновей и останется у него жена, которая не пойдет замуж, то пусть она с своими детьми сидит в уделе мужа своего, когда же умрет, то удел идет сыну ее, моему внуку; если же останется дочь, то дети мои все брата своего дочь выдадут замуж и брата своего уделом поделятся все поровну. Если же не будет у нее вовсе детей, то и тогда пусть сноха моя сидит в уделе мужа своего до смерти и поминает нашу душу, а дети мои до ее смерти в брата своего удел не вступаются никаким образом».
Волости, оставляемые княгиням, разделялись на такие, которыми они не имели права располагать в своих завещаниях, и на такие, которыми могли распорядиться произвольно; последние назывались опричнинами . Но кроме того, в Московском княжестве были такие волости, которые постоянно находились во владении княгинь, назначались на их содержание; эти волости назывались княгининскими пошлыми . Относительно их великий князь Василий Димитриевич в завещании своем делает следующее распоряжение: «Что касается сел княгининских пошлых, то они принадлежат ей, ведает она их до тех пор, пока женится сын мой, после чего она должна отдать их княгине сына моего, своей снохе, те села, которые были издавна за княгинями».
Во всех этих волостях княгиня была полною владетельницею. Димитрий Донской на этот счет распоряжается так: «До каких мест свободские волостели судили те свободы при мне, до тех же мест судят и волостели княгини моей. Если в тех волостях, слободах и селах, которые я взял из уделов сыновей моих и дал княгине моей, кому-нибудь из сирот (крестьян) случится пожаловаться на волостелей, то дело разберет княгиня моя (учинит исправу), а дети мои в то не вступаются». Владимир Андреевич распорядился так: «На мытников и таможников городецких дети мои приставов своих не дают и не судят их: судит их, своих мытников и таможников, княгиня моя».
Духовенство во имя религии поддерживало все эти отношения сыновей к матерям, как они определялись в духовных завещаниях княжеских. Митрополит Иона писал князьям, которые отнимали у матери своей волости, принадлежащие ей по завещанию отца: «Дети! Била мне челом на вас мать ваша, а моя дочь, жалуется на вас, что вы поотнимали у нее волости, которые отец ваш дал ей в опричнину, чтобы было ей чем прожить, а вам дал особые уделы. И это вы, дети, делаете богопротивное дело, на свою душевную погибель, и здесь, и в будущем веке… Благословляю вас, чтобы вы своей матери челом добили, прощение у ней выпросили, честь бы ей обычную воздавали, слушались бы ее во всем, а не обижали, пусть она ведает свое, а вы свое, по благословению отцовскому. Отпишите к нам, как вы с своею матерью управитесь: и мы за вас будем бога молить по своему святительскому долгу и по вашему чистому покаянию. Если же станете опять гневить и оскорблять свою мать, то, делать нечего, сам, боясь бога и по своему святительскому долгу, пошлю за своим сыном, за вашим владыкою, и за другими многими священниками да взглянувши вместе с ними в божественные правила, поговорив и рассудив, возложим на вас духовную тягость церковную, свое и прочих священников неблагословение».
2. Брак и сексуальные отношения .
В средневековом обществе особую ценность имело «удручение плоти». Христианство напрямую связывает идею плоти с идеей греха. Развитие «антителесной» концепции, встречающейся уже у апостолов, идет по пути «дьяволизации» тела как вместилища пороков, источника греха. Учение о первородном грехе, который вообще-то состоял в гордыне, со временем приобретало все более отчетливую антисексуальную направленность.
Параллельно с этим в официально-религиозных установках шло всемерное возвеличивание девственности. Однако сохранение девушкой «чистоты» до брака, видимо, первоначально ценилось лишь верхушкой общества. Среди «простецов», по многочисленным свидетельствам источников, на добрачные половые связи на Руси смотрели снисходительно. В частности, вплоть до XVII в. общество вполне терпимо относилось к посещению девицами весенне-летних «игрищ», предоставлявших возможность до- и внебрачных сексуальных контактов:
«Егда бо придет самый этот праздник, мало не весь град возьмется в бубны и в сопели… И всякими неподобными играми сотонинскими плесканием и плесанием. Женам же и девкам — главан накивание и устам их неприязнен клич, всескверные песни, хрептом их вихляние, ногам их скакание и топтание. Тут есть мужем и отроком великое падение ни женское и девичье шатание. Тако же и женам мужатым беззаконное осквернение тут же…»
Естественно, участие девушек в подобных «игрищах» приводило — и, видимо, нередко — к «растлению девства». Тем не менее даже по церковным законам это не могло служить препятствием для вступления в брак (исключение составляли только браки с представителями княжеской семьи и священниками). В деревне же добрачные сексуальные контакты как юношей, так и девушек считались едва ли не нормой.
Специалисты отмечают, что древнерусское общество признавало за девушкой право свободного выбора сексуального партнера. Об этом говорит не только длительное сохранение в христианской Руси обычая заключения брака «уводом», путем похищения невесты по предварительному сговору с ней. Церковное право даже предусматривало ответственность родителей, запретивших девушке выходить замуж по ее выбору, если та «что створить над собою». Косвенно о праве свободного сексуального выбора девушек свидетельствуют довольно суровые наказания насильников. «Растливший девку осильем» должен был жениться на ней. В случае отказа виновник отлучался от церкви или наказывался четырехлетним постом. Пожалуй, еще любопытнее, что вдвое большее наказание ожидало в XV-XVI вв. тех, кто склонил девицу к интимной близости «хытростию», обещая вступить с ней в брак: обманщику грозила девятилетняя епитимья (религиозное наказание). Наконец, церковь предписывала продолжать считать изнасилованную девицей (правда, при условии, если она оказывала сопротивление насильнику и кричала, но не было никого, кто мог бы прийти на помощь). Рабыня, изнасилованная хозяином, получала полную свободу вместе со своими детьми.
Основой новой, христианской, сексуальной морали явился отказ от наслаждений и телесных радостей. Самой большой жертвой новой этики стал брак, хоть и воспринимавшийся как меньшее зло, чем распутство, но все же отмеченный печатью греховности.
В Древней Руси единственный смысл и оправдание половой жизни виделся в продолжении рода. Все формы сексуальности, которые преследовали иные цели, не связанные с деторождением, считались не только безнравственными, но и противоестественными. В «Вопрошании Кириковом» (XII в.) они оценивались «акы содомъскый грех». Установка на половое воздержание и умеренности подкреплялась религиозно-этическими доводами о греховности и низменности «плотской жизни». Христианская мораль осуждала не только похоть, но и индивидуальную любовь, так как она якобы мешала выполнению обязанностей благочестия. Может создаться впечатление, что в такой атмосфере секс и брак были обречены на вымирание. Однако пропасть между предписаниями церкви и повседневной житейской практикой была очень велика. Именно поэтому древнерусские источники уделяют вопросам секса особое внимание.
Согласно «Вопрошанию», супругам вменялось в обязанность избегать сексуальных контактов во время постов. Тем не менее это ограничение, видимо, достаточно часто нарушалось. Не зря Кирика волновал вопрос:
«Достоить ли дати тому причащение, аже в великий пост съвкуплять с женою своею?».
Епископ новгородский Нифонт, к которому он обращался, несмотря на свое возмущение подобными нарушениями «Ци учите, рече, вздержатися в говение от жен? Грех вы в том!» вынужден был пойти на уступки:
«Аще не могут (воздержаться), а в переднюю неделю и в последнюю».
Видимо, даже духовному лицу было понятно, что безусловного выполнения подобных предписаний добиться невозможно.
Холостых «на Велик день (на Пасху), съхраншим чисто великое говение», разрешалось причащать несмотря на то, что те «иногда съгрешали». Правда, прежде следовало выяснить, с кем «съгрешали». Считалось, что блуд с «мужьскою женою» есть большее зло, чем с незамужней женщиной. Предусматривалась возможность прощения за подобного рода прегрешения. При этом нормы поведения для мужчин были мягче, чем для женщин. Провинившемуся чаще всего грозило лишь соответствующее внушение, в то время как на женщину накладывались довольно суровые наказания. Сексуальные запреты, установленные для женщин, могли и вовсе не распространяться на представителей сильного пола.
Супругам, кроме того, предписывалось избегать сожительства в воскресные дни, а также по средам, пятницам и субботам, перед причащением и сразу после него, так как «в сии дни духовная жертва приносится Господу». Вспомним также, что родителям возбранялось зачатие ребенка в воскресенье, субботу и пятницу. За нарушение данного запрета родителям полагалась епитимья «две лета». Такие запреты опирались на апокрифическую литературу (в частности на так называемые «Заповедь святых отцов» и «Худые номоканунцы»), поэтому многие священники не считали их обязательными.
Достойным наказания могло стать даже «нечистое» сновидение. Однако в таком случае следовало тщательно разобраться, был ли увидевший зазорный сон подвержен вожделению собственной плоти (если ему приснилась знакомая женщина) или его искушал сатана. В первом случае ему нельзя было причащаться, во втором же причаститься он был просто обязан.
«ибо иначе скуситель (дьявол) не пререстанет нападать на него в то время, когда он должен приобщиться».
Это касалось и священника:
«Аще блазнь («нечистый» сон) будеть от диавола в нощи, достоить ли служити на обеде, ополоснувшися, молитву въземше? — Аще, рече, прилежал будешь мыслью которей жене, то не достоить; аще…. сотона съблазнить, хот церковь оставити бе (без) службы, то ополоснувшеся служити».
Интересно, что женщина представлялась большим злом, чем дьявол, поскольку естественное плотское влечение и связанные с ним эротические сны объявлялись нечистыми и недостойными сана священника (или человека вообще), тогда как такие же сны, вызванные предполагаемым дьявольским воздействием, заслуживали прощения.
Стоит обратить внимание на то, что обязательный брак, установленный православной церковью для белого духовенства, в бытовом отношении сближал священника с его паствой. И быт женатого священнослужителя «выдвигал в сущности те же вопросы, которые затем приходилось решать попу применительно к своим детям» (Б.А. Романов)
3. Русский народный женский костюм
Женская одежда состояла из длинной рубашки с рукавами. Поверх неё надевали сарафан, обычно шерстяной, а в южных областях носили клетчатую домотканую юбку-понёву, голову покрывали платком. Девушки могли ходить с открытой головой. Они, как правило, заплетали одну косу и украшали голову плотной лентой, обручем или венцом. Сверху, если было нужно, надевали платок. Замужняя женщина не имела права появляться при посторонних с открытой головой. Это считалось неприличным. Волосы у неё были заплетены в две косы, а на голову надевали богато украшенный твёрдый кокошник или особую мягкую шапочку – рогатую кичку, затем платок. В будни вместо парадного кокошника обычно надевали скромный повойник. Открытым у замужних женщин оставались лишь лицо да кисти рук.
Наиболее распространенный вид русского праздничного головного женского убора — „кокошник» — род плотной твердой шапочки. Его носили с сарафаном. Кокошники XVIII — начала XIX вв. искусно расшиты речным жемчугом, украшены плетеными жемчужными и перламутровыми поднизями, золото-серебряным шитьем, цветной фольгой, гранеными стразами. Головные уборы также хранились в семьях, передавались по наследству из поколения в поколение и были непременной частью приданого зажиточной невесты. Формы кокошников необычайно своеобразны и самобытны: двурогие в виде полумесяца, островерхие с „шишками», маленькие плоские шапочки с ушками и другие, тесно связанные с обычаями и эстетическими представлениями народа.
Одежду в крестьянской семье всегда делали женщины. Они обрабатывали лён, этот чудесный северный шёлк, пряли из него тонкие мягкие нитки. Долгой и трудной была обработка льна, но под сильными и ловкими руками крестьянок лён превращался и в белоснежные ткани и в суровые холсты, и в прекрасные кружева. Эти же руки шили одежду, красили нитки, вышивали праздничные наряды. Чем трудолюбивее была женщина, тем тоньше и белее были рубашки у всей семьи, тем замысловатее и красивее были на них узоры.
Обучение всем женским работам начиналось с раннего детства. Маленькие девочки с шести-семи лет уже помогали взрослым в поле сушить лён, а зимой пробовали прясть из него нити. Для этого им давали специально сделанные детские веретёна и прялки. Подрастала девочка и с двенадцати-тринадцати лет начинала сама готовить себе приданое. Она пряла нитки и сама ткала холст, который хранили к свадьбе. Затем она шила себе и будущему мужу рубашки и необходимое бельё, вышивала эти вещи, вкладывая в работу всё своё умение, всю душу. Самыми серьёзными вещами для девушки считались свадебные рубашки для будущего жениха и для себя. Мужскую рубашку украшали вышивкой по всему низу, делали неширокую вышивку по вороту, а иногда и на груди. Долгие месяцы девушка готовила эту рубашку. По её работе люди судили, какая из неё будет жена и хозяйка, какая работница.
После свадьбы, по обычаю, только жена должна была шить и стирать рубашки мужа, если не хотела, чтобы другая женщина отобрала у неё его любовь.
Женская свадебная рубашка тоже была богато украшена вышивкой на рукавах, на плечах. Руки крестьянки – от них зависело благополучие семьи. Они всё умели делать, никогда не знали отдыха, они защищали слабого, были добрыми и ласковыми ко всем родным и близким. Поэтому их следовало украсить красиво вышитыми рукавами в первую очередь, чтобы люди сразу замечали их, проникались к ним особым уважением, понимая особую роль рук в жизни женщины-труженицы.
Прясть и вышивать было принято в часы, свободные ото всех других работ. Обычно девушки собирались вместе в какой-нибудь избе и садились за работу. Сюда же приходили парни. Часто они приносили с собой балалайку и получался своеобразный молодёжный вечер. Девушки работали и пели песни, частушки, рассказывали сказки или просто вели оживлённый разговор.
Вышивка на крестьянской одежде не только украшала её и радовала окружающих прелестью узоров, но и должна была защитить того, кто носил эту одежду, от беды, от злого человека. Отдельные элементы вышивки носили символическое значение. Вышила женщина ёлочки – значит, желает она человеку благополучной и счастливой жизни, потому что ель – это древо жизни и добра. Жизнь человека постоянно связана с водой. Поэтому к воде нужно относиться с уважением. С ней нужно дружить. И женщина вышивает на одежде волнообразные линии, располагая их в строго установленном порядке, как бы призывая водную стихию никогда не приносить несчастья любимому человеку, помогать ему и беречь его.
Родился у крестьянки ребёнок. И его первую простую рубашечку она украсит вышивкой в виде прямой линии яркого, радостного цвета. Это прямая и светлая дорога, по которой должен идти её ребёнок. Пусть эта дорога будет для него счастливой и радостной. Вышивка на одежде, её символические узоры связывали человека с окружающим его миром природы, добрым и злым, хорошо знакомым и всегда новым для него. «Язык» этих символов был понятен людям, они чувствовали его поэтичность и красоту.
Особую роль в русском костюме всегда играли пояски. Маленькая девочка, впервые севшая за ткацкий станок, начинала своё обучение ткачеству именно с пояска. Тканые разноцветные и рисунчатые пояски носили в основном мужчины, завязывая их спереди или чуть сбоку. Каждая невеста должна была обязательно выткать и подарить жениху такой поясок. Завязанный узлом, он становился символом нерушимой связи между мужем и женой, их благополучной жизни. Поясок невесты обовьётся вокруг тела жениха, сохранит его тепло, защитит от злого человека, считали люди. Кроме того, невеста дарила свои пояски всей многочисленной родне будущего мужа. Ведь она входила в новую семью, и с этими людьми ей тоже нужно было установить добрые и прочные отношения. Так пусть её яркие пояски украсят одежду новой родни, защитят от несчастья.
Представление о русском женском костюме обычно связано с сарафанам (род платья без рукавов). Комплекс одежды с сарафаном распространилев широко в России на рубеже XVII-XVB вв. Он включал рубаху, сарафан, передник. Эта одежда была наиболее характерной для северных и центральных губерний, со временем она проникла и в другие губернии России, вытесняя традиционные для них . Уже в конце XVIII века она называлась в России с русским национальным костюмом. Сарафан носили не только крестьянки, но и городские мещанки, купчихи и другие группы населения.
Более архаичным по происхождению типом костюма в России был комплекс одежды с поневой (род юбки).
Характерным покроем сарафанов из шелковых узорных тканей русской фабричной работы второй половины XVIII в. являются косые клинья, вставленные по бокам двух прямых полотнищ ткани спереди и одного центрального полотнища на спине. Спереди сарафан застегивался на длинный ряд пуговиц, на плечах удерживался широкими лямками. Этот тип сарафана получил название „косоклинный распашной». Покрой другого типа сарафана чрезвычайно прост. Он сшит из прямых полотнищ, собранных на груди под обшивку, без застежки и удерживается на плечах также лямками. В научной литературе он получил название „прямой» или „круглый». „Косоклинник» и „прямой» сарафаны генетически связываются с древнерусскими женскими одеждами „телогреей» и „накладной шубкой». Эти разновидности кроя сарафана наблюдаются в XIX и в начале XX вв. на разных территориях России.
Сарафаны из шелковых тканей с пышными букетами и гирляндами украшались золотным галуном, металлическим кружевом, серебряные и позолоченные пуговицы вдоль шва выполняли декоративную функцию. Такие сарафаны носили с белыми рубахами („рукавами») из линобатиста и кисеи, богато расшитыми тамбурным швом белыми нитями, или с шелковыми рубахами из „сарафанных» тканей с букетами. Праздничные сарафаны и рубахи высоко ценились, их тщательно берегли, передавали по наследству из поколения в поколение.
Сарафаны подпоясывали узким поясом, оставляя распущенными его длинные концы. Этот наряд в разных местах дополнялся нагрудной короткой одеждой — епанечкой, также сшитой из шелковой фабричной ткани и украшенной золотным галуном. По холодным дням с сарафаном носили душегрею с длинными рукавами, с трубчатыми складками на спине. Покрой душегреи отличается от традиционного кроя, он близок к городской одежде. Праздничную душегрею шили из шелковых тканей или бархата и украшали золотным шитьем. К костюму с шелковым сарафаном в северных губерниях России надевали головной убор, украшенный шитьем речным жемчугом, золото-серебяными нитями, колотым перламутром. Этими же материалами расшивали нагрудные украшения.
3.1. Северный костюм
Праздничный северный костюм, а также костюм центральных губерний дополняли сережки, низанные из жемчуга, украшения в косу, расшитые золото-серебряной нитью, перламутром.
Большое распространение имели сарафаны из гладкоокрашенных красных и синих тканей, набивные „кубовые» сарафаны, сарафаны из пестрых клетчатых домотканых „пестрядей». Их носили с льняными холщовыми рубахами, щедро украшенными вышивкой, узорным тканьем, пестротканными лентами, полосами узорного ситца и другими материалами.
В ряде мест девушка могла носить подпоясанную рубаху без сарафана. Так, на сельских праздниках — первый выгон скота весной и на сенокос — девушки могли быть одетыми в длинные расшитые, особенно пышно по подолу, рубахи. Здесь они как бы демонстрировали перед всеми свое трудолюбие, вкус, мастерство.
Крестьянские вышитые рубахи северных губерний — образцы высокохудожественного мастерства талантливых народных умельцев. Не менее красивы и разнообразны вышитые северные передники.
В мотивах северных вышивок наиболее часто встречаются изображения птиц, коня, дерева, женской фигуры. Это глубоко традиционные образы русского народного искусства, наполненные емким содержанием и символикой. Они связаны с языческими представлениями славян об окружающем мире, природе, вселенной, добре и зле. Птица несла человеку радость, свет, добро; конь воплощал образ небесного светила — солнца; дерево сливалось с образом Древа жизни, символизировавшего вечно живую природу.
3.2. Понева
Понева надевалась на рубаху, затем надевался передник „запан», иногда с рукавами, далее „навершник» — тип укороченной рубахи, и другие детали и украшения. Головной убор также состоял из нескольких частей: твердой основы — „кички» и мягкого верха — „сороки», дополняемых множеством деталей. Этот архаичный тип одежды, с туникообразным покроем ее отдельных частей был распространен на широкой территории южных губерний России (Рязанской, Тамбовской, Воронежской и других).
Наиболее ярким своеобразием окрашен праздничный рязанский костюм Михайловского уезда из коллекции музея. Для него характерны крупные вертикальные и горизонтальные членения объемов, декор, построенный на четком ритме горизонтальных полос, контрастное колористическое решение. Геометрия линий прослеживается в нагрудных и наспинных украшениях -„крыльях». К такому костюму надевали рогатую „сороку» (головной убор), а на ноги белые заменявшие чулки „онучи» (узкие полоски домотканины, обертывающие ногу) и плетеные лапти с тупыми носами. Такой костюм придавал женской фигуре монументальность и торжественность.
Другой костюм Рязанщины знакомит со своеобразным решением декора и кроя рубах. Рубаха с кумачовыми вставками, с необычайно длинным рукавом — дань древнерусской традиции, с узором геометрического характера украшена ручным красноузорным ткачеством и вышивкой красными нитями. В декоре одной из рубах наряду с материалами домашней выделки широко использованы покупные фабричного производства материалы: пестротканые ленты, мишурный галун, металлические блестки, пуговицы, тесьма. Это говорит о широком проникновении промышленных товаров в деревню в конце XIX — начале XX вв. и об их своеобразном использовании в традиционной одежде.
3.3. Костюм южных губерний
В южнорусском костюме прослеживается пристрастие русского народа к красному цвету. Здесь так же, как и в северных и центральных регионах, в праздничной одежде мажорно звучит гамма красного. „Красное» сливалось в понятии народа с „прекрасным», что нашло свое отражение в таких определениях, как „красна девица», „красно солнышко», „красный угол». Самая красивая, главная площадь Москвы названа „Красной». Сочетание белого с красным обнаруживается в украшениях, найденных в древнеславянских курганах — снизки бус из кораллов, горного хрусталя и сердолика. Любовь к красному цвету определяется и в выборе красноузорных фабричных тканей для костюма и кумачовых ситцевых платков. Исключение составляют вышивки воронежских рубах, исполненные черными нитями. Тонкий геометрический узор черных линий покрывает плечевую часть рукавов праздничной рубахи и край фартука.
В холодное время года поверх костюма надевали теплую одежду. В проспекте представлена как образец сезонной одежды верхняя теплая женская одежда Воронежской губернии из черного сатина с тонкой вышивкой в сочетании с яркими полосками покупной ткани. Ее носили с теплым шерстяным платком, украшенным ярким набивным рисунком.
В отличие от северных изобразительных мотивов, в народных вышивках южных губерний преобладают геометрические орнаменты, которые увязываются с общей архаикой основных форм южнорусского костюма.
При сохранении традиционных форм русский костюм не оставался неизменным. Развитие промышленности и городская мода оказывают сильное воздействие на патриархальный уклад русской деревни, на крестьянский быт. Это находит отражение прежде всего в изготовлении тканей и одежды: хлопчатобумажная пряжа соперничает с льняной и конопляной, домашний холст уступает место ярким фабричным ситцам. Под влиянием городской моды 1880-1890-х годов в деревне в конце XIX в. возникает и широко распространяется женский костюм „парочка» в виде юбки и кофты, сшитых из одной ткани. Появляется новый тип рубахи на кокетке, верх рубах — „рукава» — шьют из коленкора и кумача. Традиционные головные уборы постепенно заменяются хлопчатобумажными и набивными платками. Особенно популярны кумачовые и кубовые платки с красочными цветочными узорами.
3.4. Украшения.
Вторая половина Х века характеризуется решительным преобладанием украшений шеи, груди и плеч. В это время особой популярностью пользовались стеклянные бусы, которые в ожерельях дополнялись металлическими подвесками. Среди украшений из металла самую заметную группу составляют имеющие форму подковы пряжки (фибулы) и булавки, которыми скрепляли (и украшали) одежду на груди, шее или плече. Никогда позже ни фибулы, ни булавки не достигают таких размеров, а среди стеклянных бус, наряду с ожерельями из сотен мелких бисерин, встречаются гиганты до трех сантиметров в диаметре. В течение Хl века носившиеся между шеей и грудью украшения постепенно теряют лидирующее положение и к концу Хl века ведущую роль начинают играть украшения рук — браслеты и перстни. Особенно массовыми они становятся к середине Хlll века, да и сами браслеты этого времени достигают в ширину пяти сантиметров, в отличие от обычных одного-двух. Преимущественно украшение рук сохраняется вплоть до рубежа ХlV-ХV веков, хотя в конце Хlll — середине ХlV веков появляется еще одна зона повышенного внимания — от груди до бедер. Здесь носили и пояса с металлическими пряжками и, особенно часто в это время, — различные подвески, самыми массовыми из которых были крупные одно- или двухголовые бронзовые коньки с прикрепленными к ним на цепочках колокольчиками. В начале ХV века происходят резкие, можно даже сказать кардинальные изменения — массовые металлические и стеклянные украшения почти исчезают из женских костюмов. Резко беднеет и сам набор украшений. Уже нет или почти нет браслетов, булавок и фибул для соединения одежды, почти исчезают бусы, различные подвески к костюму. Сохраняются универсальные по назначению пуговицы, а ведущую роль среди оставшихся играют украшения головы (серьги и тонкие булавки с шаровидными головками, похожие на современные французские булавки), а также крестики, которые при отсутствии иных украшений становятся крупнее и декоративнее. Одежда явно становится все более строгой и закрытой. Удлиняются рукава, закрывая сначала запястья, а затем и кисти рук, вследствие чего сначала браслеты вытесняются перстнями, а затем и среди перстней ведущую роль начинают играть простые бронзовые колечки, аналогичные привычным для нас обручальным и, по-видимому, выполнявшие ту же функцию.
Во второй половине Х — первой половине Хl веков основной интерес привлекали шея и грудь, в Хll-ХlV веках — руки, особенно предплечья и запястья, хотя во второй половине Хlll — первой половине ХlV веков немаловажную роль играли талия и бедра (следует отметить, что, в отличие от ХVll-ХVlll веков, красивая женщина в то время не должна была быть очень полной). В ХV веке, в условиях распространения более строгих аскетических православных требований к женской одежде, у женщин не остается ничего, кроме лица, прически, головного убора и, с некоторыми оговорками, шеи, чем они могли бы, не нарушая приличий, привлечь внимание мужчин.
Заключение.
Многие старые и новые философы, фольклористы и психоаналитики говорят об имманентной женственности русской души и русского национального характера. В языке и народной культуре Россия всегда выступает в образе матери. Некоторые авторы делали из этого обстоятельства далеко идущие политические выводы, вплоть до неспособности России к политической самостоятельности, трактуя «вечно-бабье» начало российской жизни как «вечно-рабье» , тоскующее по сильной мужской руке. Другие суживают проблему до внутрисемейных отношений, подчеркивая, что в России «патриархат скрывает матрифокальность» : хотя кажется, что власть принадлежит отцу, в центре русского семейного мира, по которому ребенок настраивает свое мировоззрение, всегда стоит мать. Отец — фигура скорее символическая, всем распоряжается мать и дети ее больше любят.
Список литературы.
1. С. Лесной «Откуда ты, Русь?» Ростов-на-Дону: «Донское слово», «Квадрат», 1995г.
2. Миролюбов Ю.П. «Сакральное Руси». Собрание сочинений в двух томах. Москва, издательство АДЕ «Золотой век», 1997г.
3. С.М. Соловьев Сочинения. В 18 кн. Кн I. Т. 1-2. «История России с древнейших времен». — М.: Голос, 1993.
4. В. Калугин «Идеалы русского эпоса» //Русь Многоликая- М.: Советский писатель, 1990.
5. Русские Веды. — М: Наука и религия, 1992.
6. А.К, Белов Изначалие. М.:НКДР, 1993.
7. Шишкина В.И., Пурынычева Г.М. История русской философии (XI-нач.XXвв.): Учебник — Йошкар-Ола: МарГТУ, 1997.
8. В.В. Седов Восточные славяне в VI-XIII вв. М: Наука, 1982
9. Сергей Михайлович Соловьев «История России с древнейших времен»
10. Ефимова Л.В., Алешина Т.С. «Сокровища Государственного исторического музея. Русский костюм». М:Внештогиздат
Женщина в Древней Руси
Древнерусское общество было типично мужской, патриархальной цивилизацией и женщина в Древней Руси занимала подчиненное положение, подвергаясь постоянному притеснению и угнетению. В то же время женщины из высших сословий имели серьезное влияние и активно участвовали в общественной и политической жизни страны. Летописи упоминают многих женщин, сыгравших серьезную роль в истории страны. Это и княгиня Ольга, и дочери Ярослава Мудрого, одна из которых — Анна прославилась в качестве французской королевы, также это жена Василия I, великая княгиня Московская Софья Витовтовна, новгородская посадница Марфа Борецкая, возглавившая борьбу Новгорода против Москвы, царевна Софья и многие другие.
Любое древнее общество — это доминирование мужчин, и если отстраниться от истории Древней Руси, то, к примеру, Древний Рим, Древний Египет, Древний Восток или Греция, также выстроены по общественным принципам, в которых женщине отводилось второстепенное положение. Что касается положения женщины в Древней Руси, то, к примеру, в древнейшем летописном своде «Повести Временных лет» сообщений, связанных с представительницами слабого пола, в пять раз меньше, чем посвященных мужчинам. Женщины и дети в древнерусском обществе рассматриваются как дополнение к мужчине. Именно по этой причине на Руси девицу до замужества часто называли по отцу, но не в виде отчества, а в притяжательной форме, например «Володимеряя». После вступления в брак в той же «владельческой» форме называли по мужу, подразумевая «мужняя жена», то есть «принадлежащая мужу». Женщины в Древней Руси были ограничены в своих правах, как и во всех древних обществах. Вместе с тем это не означает, что женщины были отстранены от участия в государственных делах. Ярким примером могут служить княгиня Ольга, дочери Ярослава Мудрого и внучки Владимира Мономаха, которые были вполне социально активными и яркими личностями.
Княгиня Ольга (около 890-969 гг.) была первой христианской киевской княгиней. Будучи женой первого великого князя Киевского Игоря(годы правления: 912-945 гг.), после его смерти управляла государством до совершеннолетия их сына Святослава. Обычай кровной мести, который существовал в раннесредневековой Руси, заставил Ольгу покарать убийц ее мужа. Княгиня Ольга сочетала в себе энергию, незаурядный ум и редкие государственные качества. Она впервые создала систему управления княжеством, вела успешную борьбу с соседним племенем древлян, нередко угрожавшим ее государству, а также стремилась к расширению связей Руси с сильнейшими державами того времени — Византией и империей Оттона. Ольга, по сути дела, провела первую в истории Руси финансовую реформу, установив фиксированный размер дани, порядок ее сборов и их систематичность
Исторические документы свидетельствуют о том, что княгини принимали участие в государственных делах. Так подписи княгинь стояли на важнейших законодательных документах того времени. Подпись жены князя Владимира Святославовича (годы правления: 980-1015 гг.) Анны стояла на Церковном уставе. Более того, без ее подписи документ не имел бы законодательной силы, так как Анна, будучи сестрой византийского императора, действовала от имени византийского духовенства. Другим примером может служить документ более позднего времени (XVвек) — Устав новгородского князя Всеволода, где наряду с подписями самых влиятельных лиц Новгорода стояла также подпись жены князя, «княгини Всеволожей». Участие княгинь в деятельности законодательной и исполнительной власти является показателем высокого уровня развития государственной, социальной, правовой и культурной систем Древней Руси.
Летопись «Повесть временных лет» упоминает о сестре Ярослава Владимировича (Ярослава Мудрого) — Предславе, которая являлась активной участницей борьбы за его воцарение на киевском престоле в 1015-1019 гг.
Дочь Ярослава Мудрого — Анна Ярославна (годы жизни: около 1024 — не ранее 1075 г.) вышла замуж за короля Франции Генриха. Она являлась правительницей Франции в период малолетства их сына Филиппа. Зная латынь (официальный язык того времени), Анна обладала привилегией ставить свою подпись на документах государственной важности, что было уникальным явлением для французского королевского двора того времени.
Внучка Ярослава Мудрого, дочь великого князя киевского Всеволода Ярославича Анна Всеволодовна основала в 1086 г. при киевском Андреевском монастыре первую известную в истории Руси школу для девочек.
Женщины в Древней Руси, принадлежащие к княжескому сословию или имевшие духовный сан (в частности, игуменьи) становились основательницами монастырских школ. В летописях упоминаются имена многих боярынь и княгинь, принимавших участие в политической жизни отдельных княжеств, а также правивших единолично.
Ордынское иго существенно изменило общую картину социально-правового положения женщин в русских удельных княжествах. Русские летописи середины XIIIвека почти не упоминают об участии женщин в политической жизни. Жены и дочери русских князей в основном представлены как объекты захвата, насилия и плена. Однако и в этот период можно привести в качестве примера жену Дмитрия Донского — суздальскую княжну Евдокию, сыгравшую большую роль в истории Московского княжества.
Однако столь заметную роль в истории доводилось играть только женщинам из привилегированного сословия, именно они могли быть полноправными представительницами в своей вотчине или в княжестве, обладательницами личных печатей, символизировавших их власть, а также регентами или опекунами. Знатные женщины в Древней Руси отличались высоким уровнем образования и культуры по тем временам, именно это позволяло им участвовать в государственных делах и управленческой деятельности. Более того, княгини обладали очень серьезными имущественными правами, им подчас принадлежали целые княжеские волости, которыми они могли распоряжаться по своему усмотрению, в том числе и решать, что из этих земель достанется их сыновьям. Что касается представительниц низших сословий, то тут значение женщины было существенно иным.
Многие историки пишут о деспотических порядках, царивших в рядовой древнерусской семье. Муж, глава семейства, был холопом по отношению к государю, но при этом был полноценным государем для своей семьи в собственном доме. Все домочадцы полностью были ему подчинены, и прежде всего это касалось женской половины дома. Женщина в Древней Руси, будучи еще не замужем, не имела права самостоятельно выходить за пределы родительской усадьбы. Мужа ей подыскивали родители, до свадьбы она его не видела. После замужества новым ее «хозяином» становился муж. Женщина в Древней Руси не могла без разрешения мужа выходить за пределы дома, включая и посещение церкви. Знакомится, вести с кем-нибудь разговоры, дарить подарки и вообще осуществлять общение вне дома женщина также должна была только испросив разрешение супруга. Доля женского труда в русских крестьянских семьях всегда была необычайно велика, женщине даже приходилось браться за соху. Очень тяжела была доля младшей невестки в семье (жены самого младшего брата), которая, переехав в семью своего мужа, оставалась пожизненной служанкой в доме.
Неписанные законы общества диктовали определенное поведение мужа и отца. В его обязанности входило «поучение» домашних, которое состояло в систематических побоях жены и детей. В древнерусском обществе считалось, что если муж не бьет жену, то он «о своей душе не радеет», и будет «погублен». Только в XVIвеке были предприняты попытки как-то защитить жену и ограничить произвол мужа. В частности «Домострой» (памятник русской литературы XVIвека, который является сборником советов, правил и наставлений во всех сферах жизни человека и семьи) вводит некоторые ограничения в устоявшуюся систему домашнего насилия. Рекомендуется бить жену «не перед людьми, наедине поучить» и «никако же не гневатися» при этом, и «по всяку вину» (из-за мелочей) «ни по виденью не бите, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колотить, никаким железным или деревяным не бить». Видимо, в обыденной жизни женщины в Древней Руси подвергались серьезным избиениям, поскольку автор «Домостроя», давая советы мягче обращаться с женами, поясняет, что у тех, кто «с сердца или с кручины так бьет, много притчи от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут и перст, и главоболие, и зубная болезнь, а у беременных жен (значит били и их) и детем поврежение бывает в утробе». Именно поэтому давались советы наказывать жену не за каждую, а лишь за серьезную провинность, и не чем и как попало, а «соймя рубашка, плеткою вежливенько (бережно) побить, за руки держа»
В то же самое время следует отметить, что женщина в Древней Руси домонгольского периода обладала целым рядом прав. До выхода замуж она могла стать наследницей имущества отца. Самые высокие штрафы, согласно древнерусскому законодательству, платились виновными в «пошибании» (изнасиловании) и оскорблении женщин «срамными словами». Рабыня, живущая с господином в качестве жены получала свободу после смерти господина. Появление подобных правовых норм в древнерусском законодательстве свидетельствовало о широкой распространенности подобных случаев.
Широкие имущественные права женщина в Древней Руси получала после смерти мужа. Вдовы пользовались большим уважением в древнерусском обществе, они становились полноправными хозяйками в своем доме. Фактически, с момента смерти мужа, роль главы семейства переходила к ним. Имущественная правоспособность женщин в Древней Руси, особенно в привилегированных сословиях, была весьма значительной по сравнению с правоспособностью их современниц в западноевропейских государствах. Однако ее нельзя считать равной с правоспособностью мужчины, поскольку женщина находилась в семье под властью мужа или отца, и мужчины могли своей властью свести на нет все преимущества, прописанные для древнерусских женщин в законодательстве. В случаях, когда женщина не находилась под властью мужчины, например, будучи вдовой, она получала практически равную с мужчинами имущественную правоспособность.
Особенности супружеских отношений в допетровской Руси — Российская газета
Чем оправдывается власть мужа?
Для традиционных обществ, к которым относится и допетровская Россия, свойственна патриархальная семья, где глава семьи — мужчина авторитарно господствовал над всеми домочадцами1. Авторитет главы семьи подкреплялся и позицией церкви, которая, опираясь на Евангелие, проводила параллель между властью Бога над Христом и Христа над людьми с властью мужа над женой: «Всякому мужу глава Христос, жене глава — муж, а Христу глава — Бог»2.
Такая власть главы семьи над женой и остальными домочадцами, включая право применять насилие по отношению к ним, не только нашла свое отражение в народных обычаях, но была обоснована религиозными поучениями и закреплена нормами канонического права.
В «Слове Иоанна Златоустого о добрых женах» власть мужа над женой объяснялась происхождением последней: «От мужа взята еси и той тобою да обладает, ты же в молчании повинися ему». Это произведение так определяло характер отношений между супругами: «Услышите жены заповеди Божия, и научитеся в молчании повиноватися мужем своим… И не супротивляйтеся жены мужем своим, но во всем покоряйтеся им, и повинуйтеся жены мужни воли»3.
Обязывая мужа учить и воспитывать супругу, «Домострой» указывал, что если муж «жены не учитъ…», то «о своей души не радит» и будет «погублен в сем веце и в будущем, и дом свой погубит», поэтому «добрый муж о своем спасении радит, и жену наказует…». В семье, в которой муж поучает жену «с любовию и благоразсудным наказаниемъ… все будет споро, и всего будет полно»4.
Рекомендации учительной литературы нашли закрепления в нормах канонического права. Так церковный устав князя Ярослава вменял мужу «казнить» жену в случае, если она у «мужа крадет», «клеть крадеть» и «аще жена будеть чародеица, наузница, или волхва, или зелейница»5.
Свидетельством глубокого проникновения в народное сознание мысли о необходимости применения насилия к жене являются пословицы и поговорки. Для сохранения семейного счастья они рекомендовали мужьям начинать воспитательный процесс сразу после женитьбы («Бей жену в младости, покой будет при старости») и повторять наказание регулярно («Бей жен к обеду, к ужину опять, чтобы щи были горячи, каша маслена»)6.
Советы «Домостроя»
Рекомендации по правилам наказания жены, которая по-мужнему «научению и наказанию не живет», подробно расписаны в «Домострое». Воспитывать провинившуюся рекомендовалось наедине, «а люди бы того не ведали и не слыхали». Суровость наказания должна была зависеть от размера вины, степени «ослушания, и небрежения». В любом случае супругу рекомендовалось только «плеткою вежливенько побить за руки держа». При этом муж должен был соблюдать сдержанность и бить «бережно» без гнева. В этом случае, считал автор, наказание достигнет цели, будет «и разумно и больно, и страшно и здорово». По выполнении своего супружеского долга муж обязан был жену «пожаловати, и примолвити»7.
«Домострой» запрещал даже «с сердца или с кручины» бить жену «по уху, ни по виденью не бити, ни под сердце кулаком, ни пинком; ни посохом не колоть; никаким железным или деревянным не бить», так как подобная суровость могла привести к тяжелым для здоровья последствиям: «слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут, и перст, и главоболие, и зубная болезнь»8.
Жестокая правда жизни
В жизни мужья не всегда следовали этим «гуманным» советам. Многочисленные источники рисуют страшную картину внутрисемейного насилия, царившего в России. В большой семье в воспитательном процессе принимали активное участие не только законный супруг, но и его ближайшие родственники, чаще всего отец. Так, Матренка Климантова дочь сбежала из дома «для того, что де ее муж и свекор били и увечили»9. Крестьянин Гришка Попов жаловался, что его зять Ведений и сват Арист «не любя дочеришко моего, били и увечили на смерть без вины»10.
Иногда на помощь мужу приходили и другие родственники. Аксинья Гурьева, жалуясь на жестокость своего зятя по отношению к дочери Натальице, писала: «Зять мой, держит … свою женку, Натальицу незаконно: повсегда и з дядею своим с Иваном биють и мучат без вины»11. А Дарья Мазлыкова в насилии и грабеже обвиняла своего мужа Шумило и его брата Прокопия: «А он Шумило с тем братом своим с Прокопьем… пришод во дворишко ко мне, и меня… оне хотели убить полением до смерти…»12
Бывали вопиющие случаи, когда пособником главы семьи становился его сын. Так, в явке посадского Устюжского человека Кузьмы Попова указывалось, что «выдал я Куземка свою падчерицу Олександру … за того Тимофеева…; и тот Тимофей с своим сыном падчерицу мою… держали незаконно, били ее не по делу»13.
Как показывает актовый материал, воспитательные методики тоже были далеки от рекомендованных «Домостроем». Вместо «вежливенького» и «бережного» наказания плетью в грамотах практически всегда говорилось, что жену не только били, но и увечили. Так, в уже упоминавшейся челобитной Григория Попова автор жаловался, что он дважды был вынужден забирать домой избитую до полусмерти дочь Иринку, а в третий раз «сват мой Арест … у соные правю руку долонь розшиб, и от того удара жилы и персты сволокло крюком, никакие работы работать не может; и сын его Ведений дочеришко мое бьючи изувечил, — руками и ногами немочна ж»14.
За что били жен?
Каковы же причины столь широкого распространения семейного насилия в России и его жестокости? Порой женщины давали повод для недовольства. Как указывал в своем «Описании путешествия в Московию» Адам Олеарий, в основе супружеских конфликтов бывало недостойное поведение самой жены: «Если между мужем и женой у них часто возникают недовольство и драки, то причиною являются иногда непристойные и бранные слова, с которыми жена обращается к мужу… Иногда же причиной является то, что жены напиваются чаще мужей или же навлекают на себя подозрительность мужа чрезмерной любезностью к чужим мужьям и парням. Очень часто все эти причины встречаются у русских женщин одновременно»15.
Актовый материал подтверждает слова Олеария. Так, пеший казак Семейко Лученин «зашол [застал] … под клетью» свою жену Оксиньицу, когда «воровала [изменяла мужу] она с конным казаком с Первушкою Сидоровым»16. А стрелецкий десятник Нефед Сидоров жаловался, что его жена Онтонидка «для своего пьянсково воровства заложила свое ожерелье жемчюжное …, а иной… живот, шапку и серьги, она, не ведаю где, испроворовала безвесно» 17.
Однако гораздо чаще женщина становилась жертвой семейного насилия без какого-либо повода с ее стороны. Иногда, опасаясь за свою честь, муж бил жену только по подозрению в супружеской измене. Так, Н.И. Костомаров писал, что ревнивый муж приставлял к супруге «шпионов из служанок и холопов, а те, желая подделаться в милость к господину, нередко перетолковывали ему в другую сторону каждый шаг своей госпожи»18.
В некоторых случаях мужья использовали побои для расторжения надоевшего брака, путем склонения жены к принятию монашества. Например, Гаврилка Олександров «бил и увечил розными муками на смерть» свою жену Татьяницу, пока она уже «силно беременна» не согласилась постричься в монастырь. А сам Гаврилка «как ее постриг неделю спустя на другой женился жене»19.
Побоями принуждали гулящие мужья своих жен платить их долги. Так, некий Авраамка, большой любитель азартных игр, «зернью играет, кабалы на себя наигрывает, а жену свою…бьет и мучит: с собою в те зерновые кабалы велит писатца»20. Пьянство мужей часто становилось проблемой для имущества и безопасности жен. Устюжанка Анна Осокина сетовала на мужа своего Клемента, который мало того что пропил двор на Устюге, «поносил неведомо куда из домишка» платье Аннино, и «всякой житейский завод…», так еще, как придет домой пьяный, ее «бедную бьет и увечит на смерть по многое время, и … хвалитца убийством»21. О распространении практики пьяного насилия в семье свидетельствуют и народные поговорки: «Дома сидят пьют да жену бьют»22.
Сильнее бьет — больше любит?
В России бытовало представление о взаимосвязи между крепостью супружеской любви и побоями. В качестве аргумента обычно приводится рассказ, содержащийся в «Записках о московитских делах» Сигизмунда Герберштейна. В нем говорится о том, что некий немецкий кузнец по прозвищу Иордан женился на русской, и супруга обвинила его в нелюбви к ней на основании того, что Иордан ее ни разу не побил. И как писал Герберштейн, «немного спустя он весьма жестоко побил ее», и позже «в этом занятий он упражнялся очень часто», пока «наконец, сломил ей шею и голени»23.
Однако здесь стоит согласиться с мнением Олеария, который заметил: «Чтобы, однако, русские жены в частом битье и бичевании усматривали сердечную любовь, а в отсутствии их — нелюбовь и нерасположение мужей к себе… этого мне не привелось узнать, да и не могу я себе представить, чтобы они любили то, чего отвращается природа и всякая тварь, и чтобы считали за признак любви то, что является знаком гнева и вражды…»24 Многочисленные жалобы избитых жен и их родственников, обращенные представителям светской и духовной власти, говорят о том, что они не видели в проявлении мужней жестокости признаков какой-то особенной любви.
В актовом материале обращают на себя внимание многочисленные проявления немотивированной жестокости: «Били и увечили на смерть без вины», «биють и мучат без вины». Скорее всего причины семейного насилия коренились в особенностях общественных отношений в России в рассматриваемый период. Государство воспринималось правителем как личная вотчина, а все его подданные независимо от их социального статуса считались холопами государевыми. Аналогичным образом в собственной семье муж мог ощутить себя полновластным владыкой, имевшим право карать и миловать жену, отданную ему в безраздельную власть. Самоутверждаясь за счет бесправной супруги, мужчина частично компенсировал свое ущербное общественное положение. Поэтому многие главы семей в отношении к женам руководствовались принципом «убью и застегаю до смерти, яз над нею волен»25.
Жены в бегах
Вследствие бесчеловечного обращения жены бежали из семей, предпочитая скитания «меж двор» регулярным побоям. Так, Матрена Горбовских шесть лет жила в бегах, пока не была возвращена мужу Стенке26. «Неведомо куды» после постоянного битья «ушла безвесно» из дома жена Ивана Моховика Александра. И положение ее, по всей видимости, было столь отчаянное, что отчим Александры высказывал подозрение о возможном суициде несчастной женщины («в воду потопитца»)27.
Если же жертва семейного насилия не уступала требованиям мужа принять постриг или у нее не хватало сил и храбрости уйти из семьи, все могло закончиться серьезными увечьями, как в случае с Иринкой Поповой, которую муж изувечил так, что она «руками и ногами немочна» стала28.
Порой угрозы мужа убить жену реализовывались на практике. Супруг, как писал Н.Н. Костомаров, мог бить жену по десять раз на день, и тогда она умирала медленно29. А мог убить ее сразу в состоянии алкогольного опьянения, как это сделал, например, стрелец Еремеев30. Бывали случаи, когда мужья лишали жен жизни в состоянии аффекта. Например, Ивашко Долгой «убил де ту жену свою до смерти за то, что она от него воровала блудно»31, а крестьянин Баженов за то, «что утаила она у него два аршина сукна сермяжного»32.
Что касается ответственности мужа за убийство своей жены, то она отличалась мягкостью и зависела от степени виновности самой жертвы. Так, упоминавшийся выше стрелец Еремеев, убивший жену беспричинно, был казнен «смертию». А пьяный стрелец, зарезавший супругу «за невежливые слова», и крестьянин Баженов — за утайку аршина сукна — убили жен «не за великое дело», но все-таки не без вины со стороны погибших, поэтому были приговорены к отсечению левой руки и правой ноги, а потом переданы на поруки33. Причина же убийства жены Ивашкой Долговым показалась судьям настолько уважительной («она от него воровала блудно»), что «за смертное убивство» было «учинено ему, Ивашке, наказание бить кнутом и отдать на чистые поруки»34.
Таким образом, русской семье допетровского периода были свойственны патриархально-авторитарные отношения, характерной чертой которых являлось господство мужа над женой и другими домочадцами. Распространению семейного насилия способствовала практически безграничная власть мужа над женой, часто вырождавшаяся в произвол, и низкий уровень юридической ответственности за семейное насилие.
1. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начала XX в.). СПб, 2003. Т. 1. С. 267.
2. Библия книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. М., 1968. С. 212.
3. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. СПб., 1897. Вып. 3. С. 119.
4. Домострой. Сильвестровского извода. СПб., 1891. С. 27-29, 38.
5. Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1984. Т. 1. С. 191.
6. Архив историко-юридических сведений относящихся до России, издаваемый Николаем Калачовым. М., 1854. Кн. 2. Ч. 2. С. 78.
7. Домострой. С. 37-38.
8. Там же. С. 38.
9. Русская историческая библиотека. СПб., 1890. Т. 12. Ч. 1. Стб. 858.
10. Там же. Стб. 867.
11. Русская историческая библиотека. СПб., 1908. Т. 25. Кн. 3. Стб. 36
12. Там же. Стб. 89.
13. Там же. Стб. 123.
14. Русская историческая библиотека. Т. 12. Ч. 1. Стб. 867.
15. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906. С. 218-219.
16. Русская историческая библиотека. СПб., 1884. Т. 8. Стб. 561.
17. Русская историческая библиотека. СПб., 1894. Т. 14. Ч. 2. Стб. 79-80.
18. Костомаров Н.И. Очерки домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI-XVII столетиях. СПб., 1860. С. 104.
19. Русская историческая библиотека. СПб., 1875. Т. 2. Стб. 947.
20. Русская историческая библиотека. Т. 14. Ч. 2. Стб. 740.
21. Русская историческая библиотека. Т. 25. Кн. 3. Стб. 305.
22. Архив историко-юридических сведений, относящихся до России. С. 94.
23. Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908. С. 73-74.
24. Олеарий А. Указ. соч. С. 219-220.
25. Русская историческая библиотека. Т. 14. Ч. 2. Стб. 740.
26. Русская историческая библиотека. Т. 12. Ч. 1. Стб. 858-860.
27. Русская историческая библиотека. Т. 25. Стб. 123.
28. Русская историческая библиотека. Т. 12. Ч. 1. Стб. 867-874.
29. Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 106.
30. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1991. Кн. VII. Т. 13-14. С. 127.
31. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 1. С. 586.
32. Соловьев С.М. Указ. соч. С. 127.
33. Там же.
34. Полное собрание законов Российской империи. Т.1. С. 586.
Положение женщин в Московии и «Домострой»
В простом народе затворничества женщин не было
«Говоря о затворничестве женщин, следует иметь в виду лишь представительниц знатных фамилий и привилегированных сословий. Терем существовал не во всех слоях общества. Среди крестьян он не мог быть популярен, да и о каком затворничестве могла идти речь, если крестьянки весь день занимались делами во дворе. Среди посадского населения также было непопулярно сидеть дома: доля участия женщин в хозяйстве была существенной»[1].
«Женщина-крестьянка участвовала в полевых работах наравне с мужчиной»[2]. «Женщины простого звания, мещанки и крестьянки, выполняют большие и трудные работы как в доме, так и в поле»[3].
«В крестьянском быту, хотя женщина находилась под гнетом тяжелых работ, хотя на нее, как на рабочую лошадь, взваливали все, что было потруднее, но, по крайней мере, не держали взаперти»[4].
Константин Маковский. Из повседневной жизни русского боярина в конце XVII века. 1868 г.Причины теремного затворничества знатных женщин
Теремное затворничество женщин высшего общества на Руси XVI – XVII вв. было вызвано несколькими причинами.
«Возможно, само отстранение женщин от общественной жизни вызвано желанием противостоять тенденциям к активизации женщин»[5].
«Существует и мнение, что затворничество женщин является следствием татарского влияния»[6].
«С середины XVI в. можно говорить об ухудшении положения женщины в связи с общей атмосферой в русском обществе: опричниной, связанной с ней террором и земским разорением»[7].
«Обычно с влиянием православия связывают появление в середине XVI в. в зажиточных кругах тенденции к затворничеству женщин»[8].
За этим стояло стремление оградить женщин от нравственных пороков своего времени и влияние византийской аскетической литературы, под влиянием которой в образованных кругах русского общества сложилось представление о какой-то врожденной греховности женщины.
Активность женщин
Самостоятельность женщины на заре русской истории
«На заре русской истории «женщина пользовалась самостоятельным положением в обществе, её общественная доля уравновешивалась с долей мужчин. <…>
Не могло быть, чтобы рядом с мужественным, сильным и отважным мужчиной, каким он был в первый век нашей истории, стояла женщина слабая или ослабленная нравственно, умственно и даже физически. <…> Женщина, находясь в сфере, где мужественное дело и отвага составляют стихию жизни, воспитывалась под сильным влиянием этой стихии, несмотря на физиологические условия её пола, и располагала свободой действий. <…>
О мужестве женщин в языческую эпоху засвидетельствовали византийские летописцы, которые рассказывают, что во время войны Святослава с греками после одной жестокой битвы между трупами нашли и убитых женщин, которые в мужском одеянии мужской храбростию с греками сражались. <…>
Мудрость и хитрость — в глазах языческого общества свойство женской личности вообще, которая обладала вещей силой, приближавшей человека к богам. <…> Женщина обладает даром гаданий, чарований, пророчества; она знает тайны естества, и поэтому в её руках по преимуществу хранится врачевание от болезней, а следовательно, колдовство, ведовство, заговоры и заклинания. <…> На особую высоту вещего значения ставит языческий идеал вещую деву»[9].
Отзвуки этих представлений сохранились в русских сказках, например, про Василису Премудрую.
Своеобразие русского женского характера: «Я и баба, и мужик»
«Говорят, например, об относительной слабости мужского характера в России и усилении женского. Это вовсе не означает, что мужчины в России бесхарактерны или безвольны.
Русская женщина, правда, порой имеет более положительный, более уравновешенный, более решительный и стойкий характер, который хочет и может играть авторитетную роль.
Своеобразие русского женского характера <…> находится в тесной связи с русским военным прошлым.
Только представьте себе: столетиями уходил мужик в поход, а женщина оставалась хранительнице очага, хозяйственно организующей силой, воспитательницей детей, образом волевого начала. Затем ей, может быть, приходилось выхаживать раненого или больного мужа, а при плохом исходе, возможно, заменить его.
Мужчина, на долю которого выпадают войны и страдания, хочет видеть в женщине не просто возлюбленную, не просто приятную спутницу жизни, он ищет твердый характер, ему нужен ангел-хранитель, «сивилла».
Вот почему в России появился полный значимости тип женщины. Достаточно вспомнить о знаменитой Марфе Борецкой, градоначальнице (посаднице) в Новгороде, регентше Софье Алексеевне, Иулиании Праведной»[10].
«Одним из ярких примеров участия женщин в политической жизни является деятельность Елены Глинской, супруги Василия III. В 70-х годах XVI в. Царица Ирина Федоровна активно участвовала в посольских делах, сама беседовала с иностранными послами, давала им дары от себя. В начале XVII в. мы видим активное участие женщин в дворцовых интригах.
Очень активна была мать Михаила Федоровича — инокиня Марфа: она могла позволить себе не соглашаться с мнением мужа, тогда уже патриарха Филарета»[11].
«Ни былинная Авдотья-рязаночка, ни историческая Марфа-посадница, ни обе Алены (некрасовская и лермонтовская) не похожи на забитых, неравноправных или приниженных.
Историк Костомаров, говоря о «Русской правде», <…> пишет: замужняя женщина пользовалась одинаковыми юридическими правами с мужчиной. За убийство или оскорбление, нанесенное ей, платилась одинаковая вира.
Грамотность или неграмотность человека в Древней Руси также не зависела от половой принадлежности. <…>
Равноправие, а иногда и превосходство женщин в семье были обусловлены экономическими и нравственными потребностями русского народного быта»[12].
Нравственные пороки и пьянство женщин
Испорченность нравов
Были женщины благочестивые, но были и такие, к которым применимы слова: «Как ни строго запирали русскую женщину, она склонна была к тайной измене, чтоб положить мужа под лавку, как выражались в тот век»[13].
«Простые женщины распутного поведения доходили до потери всякого стыда: например, голые выбегали из общественных бань на улицы в посадах и закликали к себе охотников. <…>
Иностранцы единогласно говорят, что русская женщина не была неприступна и для них, несмотря на всеобщее омерзение, внушаемое нехристями, к которым в России причисляли всех вообще неправославных. На эти случаи у женщин образовались свои собственные догматы. «Женщине соблудить с иностранцем, — говорили они, — простительно; дитя от иностранца родится — крещеное будет; а вот как мужчина с иноверкою согрешит, так дитя будет некрещеное, оно и грешнее: некрещеная вера множится»»[14].
Пьянство женщин
К сожалению, существовала и проблема женского пьянства.
«На пирах <…> у разгульных людей <…> иногда не удаляли и женский пол; мужчины и женщины подавали друг другу питье и целовались, брались за руки и играли между собою. Хозяин приглашал гусляров и скоморохов: тут-то пелись старинные геройские песни; потом, когда хмель далеко заходил в голову, начинали петь песни удалые, срамные; скоморохи тешили компанию непристойными фарсами; часто забавлялись соблазнительными анекдотами, шумели, свистали, плескали один в другого вином, а иногда и дрались; и часто хозяин вместе с слугой выталкивал их, облитых кровью. Случались и убийства»[15].
«Кроме этих водок делалась водка сладкая, насыщенная патокой: эта водка назначалась единственно для женского пола»[16].
«Женщины, в то же время пировавшие с хозяйкой, также должны были уступать угощениям хозяйки до того, что их отвозили домой без сознания. На другой день хозяйка посылала узнать о здоровье гостьи. «Благодарю за угощение, — отвечала в таком случае гостья: — мне вчера было так весело, что я не знаю, как и домой добрела!»»[17].
«Часто женщина напивалась пьяна, и тогда, если только представлялся случай, предавалась первому мужчине»[18].
То, что в XVI в. существовала проблема злоупотребления русских женщин крепкими напитками, подтверждает и книга «Домострой», 40-я глава которой так и называется: «Наказ женам о пьянстве и пианом питии…»: « А у жены бы отнюдь никако ж <…> пьяное питие не было: <…> пила бы безсмельную (безхмельную) брагу и квас <…>. Аще приидут отколе жены <…> тем пития пьяного не давати»[19]. Есть там и другие наставления на эту же тему: «… а отнюдь беречися жене от пияного пития: муж пиан — дурно, а жена пьяна и в миру не пригожа»[20], «а сама бы (жена) хмелново пития отнюд не любила, и дети и слуги у ней того не любили же <…>. А в гостях будет или у ней гости, отнюд бы сама пьяна не была»[21].
«О злых женах»
«Принятие Христовой веры в древней Руси <…> смиряет и смягчает языческие нравы и обычаи. Но вместе с благовестием евангельского учения приносится к нам нашими учителями греками <…> тот склад понятий, какой в ту эпоху господствовал в умах византийского духовенства. <…>
Только монашеский идеал, <…> аскетизм беспощадный и всесторонний стал исключительным идеалом высоконравственной жизни, <…> единым путем спасения. <…>
В византийской литературе вырастает образ злой, вообще греховной жены, тип всякого нравственного безобразия», из чего следует «аскетическое омерзение вообще к женскому существу» как «источнику великого и неисчерпаемого соблазна для аскетической мысли. <…>
Такие-то идеи, которыми пропитана была литература Византии, переносятся вместе с грамотностью на нашу литературную почву и воспитывают ум и нрав нашего младенчествующего общества»[22].
В древнерусской литературе необычайное распространение получили собрания текстов «О злых женах». В основе этих текстов лежат хорошо известные по Притчам царя Соломона (Притч. 2:16-19) и Книге премудрости Исуса сына Сирахова (Сир. 25-26 гл.) слова о злой жене.
От первой жены Евы книжник переходит к блудной жене и жене злоязычной и описывает весь ужас жизни с такой женой: «О зло зла злее жена зла».
Во многие древнерусские сборники входит статья «Чесо (чего) ради рече апостол: учити жене не повелеваю». Но в библейском тексте «злую жену» уравновешивает «мудрая жена», которая удостоена высших похвал; Новый завет также содержит притчу о мудрых и неразумных девах.
Иначе все обстоит в русской литературе. В древнерусской литературе «злые жены» явно доминировали. Афористичность высказываний о злой жене превратило их в народные пословицы»[23].
«Такие-то идеи, которыми была пропитана литература Византии, переносятся вместе с грамотностью на нашу литературную почву, воспитывают ум и нрав нашего младенчествующего общества»[24].
При этом не стоит забывать замечательное высказывание о роли женщин прп. Ефрема Сирина: «Евой утрачена прекрасная и вожделенная слава; Марией возвращена сия слава, погибшая для Адама и Евы»[25].
Справедливости ради надо добавить, что в «Домострое» есть глава 23 о праведных женах, которая называется «Похвала мужем», так как «о добре жене хвала мужу и честь». Это библейская цитата[26] из «Слова о добрых женах» Иоанна Златоуста. Текст «о добрых женах» заимствован из сборника «Измарагд», был широко известен и часто использовался в древнерусских сборниках.
Теремное затворничество женщины
Живет моя отрада
В высоком терему,
А в терем тот высокий
Нет хода никому.
Народная песня
Женщина взаперти
Терем представлял собой созданный общественными условиями и нравами образ жизни женщины, согласно которому она не могла появляться где-либо, жила обособленно в своем доме, общалась лишь с прислугой. Даже в церкви она должна была стоять за закрытой перегородкой.
Не исключено, что принуждение приняло острые и болезненные формы начиная с XVI в. Оно основывалось на теремном существовании семьи, сложившемся именно в это время.
«По понятиям и порядкам жизни, какие повсеместно господствовали в русской земле, <…> почиталось весьма зазорным всякое обстоятельство, где женская личность приобретала какой-либо общественный смысл. <…>
Одному мужчине исключительно принадлежали интересы общественности. Он один обладал правом жить в обществе, жить общественно.
<…> Женская личность своим появлением в обществе нарушала как бы целомудрие публичного общежития, не говоря уже о том, что собственное ее целомудрие при таком подвиге, в глазах века, погибало окончательно.
Женщине оставалась обязанность жить дома, жить семейно, быть человеком исключительно домашним и в существенном смысле быть вместе с домом и домочадцами только орудием, средством для жизни общественного человека — мужчины»[27].
«В начале XVI века затворничество женщин было делом окончательно уже решённым и не подлежащим никакому сомнению и колебанию. <…> Терем сделался не только монастырем, но и крепостью, которая защищала уже не от одних грехов, но и от всяких лиходеев и врагов»[28].
«В XVI в. сложился терем, который предполагал закрытость семьи от постороннего взгляда и как следствие этого большую власть главы семьи. Замкнутость семейной жизни гармонировала с общественной жизнью России XVI – XVII вв. Одной из немногих форм общественной жизни была церковная служба и религиозные праздники»[29].
«Иностранцы отмечают стремление полностью исключить женщину из участия в общественной жизни, изолировать её от внешнего мира так, что даже посещение церкви становится необязательным»[30].
«Разные иностранные гости писали о русской жизни одинаково. По традиции знатные вельможи воспитывали дочерей в никому недоступных теремах, скрывая от людей и не приучая к ведению хозяйства. Будучи замужем, они мало чем занимаются, сидят взаперти в своих комнатах и обыкновенно шьют или вышивают.
Побои — обычная форма воспитания жен мужьями»[31].
«Но в то же время нельзя забывать, что роль женщины в хозяйстве оставалась по-прежнему очень значительной: забота о семейной трапезе, об одежде домочадцев, о воспитании детей, о поддержании дома в порядке — всё это лежало на женщине»[32].
«Роль женщины в средневековом обществе исключительно важна, поскольку для большинства — для младших членов коллектива — она мать. Русская история показывает твердый характер русской «матерой вдовы» — от княгини Ольги до былинной Амелфы Тимофеевны; под их руками ходили такие мужчины, как князь Святослав или Васька Буслаев»[33].
Дух рабства в семье
«Между родителями и детьми господствовал дух рабства, прикрытый ложною святостью патриархальных отношений. Почтение к родителям считалось по нравственным понятиям ручательством здоровой, долгой и счастливой жизни. О том, кто злословит родителей, говорилось: «Да склюют его вороны, да съедят его орлы!» Была и есть на Руси пословица: «Отчая клятва иссушит, матерняя искоренит». Впрочем, отец, как мужчина, и в детском уважении пользовался предпочтением. «Имей, чадо, — поучает отец сына, — отца своего, аки Бога, матерь свою, аки сам себе». Несмотря на такие нравственные сентенции, покорность детей была более рабская, чем детская, и власть родителей над ними переходила в слепой деспотизм, без нравственной силы»[34].
Андрей Рябушкин. Семья купца в ХVII веке. Фрагмент картиныНаружное благочестие
«Несмотря на глубоко нравственное значение, какое вообще придавали строгому подчинению церкви, русское благочестие основывалось больше на внимании к внешним обрядам, чем на внутреннем религиозном чувстве. Духовенство почти не говорило проповедей, не было училищ, где бы юношество обучалось закону Божию. <…> Коль скоро нет внутреннего благочестия, наружное соблюдается только до тех пор, пока действующие извне обстоятельства поддерживают привычку; в противном случае и самые обряды нетверды, и человек гораздо легче их нарушает, нежели как кажется, судя по той важности, какую он придает им»[35].
Женщина-вдова
«Женщина получала больше уважения, когда оставалась вдовою и притом была матерью. Тогда как замужняя не имела вовсе личности сама по себе, вдова была полная госпожа и глава семейства. Личность вдовицы охранялась религиозным уважением. Оскорбить вдовицу считалось величайшим грехом. «Горе обидящему вдовицу, — говорит одно старое нравоучение: — лучше ему в дом свой ввергнуть огонь, чем за воздыхания вдовиц быть ввержену в геену огненную»»[36].
«В одном только случае самостоятельность женщины являлась законной и неоспоримой — в том случае, когда она становилась главою дома; а это могло произойти лишь при том обстоятельстве, когда по смерти мужа она становилась матерою вдовою, то есть вдовою — матерью сыновей. Матерая вдова в древнем русском обществе играет в некоторых отношениях мужскую роль; мы видим, что тип этой личности приобретает сильные самостоятельные черты и в общественной жизни, и в исторических событиях, в былинах и песнях. Она пользуется и значительными юридическими правами.
Но матерая вдова всё-таки была явлением случайным, исключительным <…> представителем дома, семьи.
Вдова бездетная, у которой <…> со смертью мужа разрушалась и семья, по убеждению века равнялась в своем значении с сиротою, и вместе с сиротами, убогими, калеками и всеми беззащитными личностями поступала под покровительство церкви, причислялась к людям церковным, богодельным, забота об участи которых была делом Божьим, потому что не была делом общественным.
Вот почему вдова без сына почитает себя сиротой»[37].
«Домострой»
«Домострой» — литературный сборник XVI века, автором которого считается сподвижник митрополита Макария и молодого Ивана Грозного протопоп Сильвестр Адашев, активный участник Стоглавого собора. Является сводом уставов о домашней молитве и посте, душеполезных текстов — цитат из Библии и святоотеческих поучений, советов богатому горожанину по управлению семьей и слугами, ведению домашнего хозяйства, сборников кулинарных рецептов.
И теремное затворничество женщин, и «Домострой» отражают попытку создания одной из первых русских утопий — стремления на основе представлений византийской аскетической литературы о врождённой греховности женщины исцелить нравственные пороки своего времени, создать благочестивый, праведный семейный быт как своего рода «монастырь в миру».
При этом стремились его достичь через внешний чин, устав, образ жизни с помощью свойственных той эпохи методов: запретов и принуждения как семейного (Домострой), так и церковно-государственного (Стоглав). В чём-то это стремление московских книжников XVI века было похоже на попытку их современников, европейских протестантов-пуритан, создать «праведный святой народ Божий». Однако, к сожалению, Русь не стала светлым православным царством, а погрузилась в опричный террор Ивана Грозного, за которым последовало Смутное время, реформы патриарха Никона и окончательное отступление от идеалов Святой Руси при Петре I[38].
«Домострой» — идеал или действительность?
«Высказываются мнения, что так называемые домостроевские нравы, замкнутость семьи, жестокость отца семейства, запрещение плясок, игр, развлечений вызваны «Домостроем» и Стоглавом»[39].
«Памятник церковного законодательства Стоглав не предписывает каких-либо мер, которые бы вели к ухудшению положения женщины»[40].
Некоторые историки считали, что в «Домострое» отражены идеальные взаимоотношения супругов, которым советовали следовать; другие — что «Домострой» усердно читали многие, но его советам не следовали»[41].
«Однако, вероятно, большинство подданных не только не читало Домострой, но даже и не знало о его существовании. Домострой, скорее всего, записал образец семьи, которая сложилось к этому времени»[42].
««Домострой» не отражает собственно христианского понимания проблемы полов, а лишь указывает на современное автору положение вещей в обществе, причём автор «Домостроя» сознательно старался смягчить существующие нравы, указывая варварам на принципы евангельской любви»[43].
«Предписания Домостроя носят чисто умозрительный характер, хотя во многом опираются на уже имевшуюся литературную традицию, это моделирование идеальной семьи, а не описание практики»[44].
«Домострой рисует нам образ женщины-домохозяйки и именует её «государыней»»[45]. В XVI–XVII вв. женщина должна была выйти замуж и довольствоваться этим». В «Домострое» она выступает в роли хозяйки, занятой домом и бытом; все интересы обращены на искусное приготовление трапез, соблюдение порядка в доме, умение принимать и развлекать гостей. Женщина должна была советоваться с мужем по всем вопросам и подчиняться ему»[46].
«Домостроем определялись наилучшие жены и мужья, предписывалось, каким образом следовало вести себя дома, в гостях, как принимать гостей, о чём с ними беседовать, какой стиль одежды предпочитать. Домострой рекомендует женам советоваться с мужьями по всем вопросам семейной жизни.
В целом, в Домострое нет ничего устрашающего, за исключением побоев»[47].
Муж обязан «учить» жену
«Для плохой жены предусматривались телесные наказания»[48].
«Муж обязан её учить: «наказывать», но не на глазах у всех, а «пользовати страхом наедине»»[49].
«Домострой человеколюбиво советует не бить жены кулаком по лицу, по глазам, не бить ее вообще железным или деревянным орудием, чтоб не изувечить или не допустить до выкидыша ребенка, если она беременна; он находит, что бить жену плетью и разумно, и больно, и страшно, и здорово»[50].
Помощница мужа, хозяйка дома
«Навязчивая идея церковника: взгляд на женщину как на потенциальную пособницу дьявола сохраняется и в тексте Домостроя.
Тем не менее, в Домострое женщина — хозяйка дома и в иерархии семейных отношений занимает своё особое место. Права и обязанности хозяина и хозяйки находятся как бы в дополнительном распределении, почти не пересекаясь, а это определяет и ранг хозяйки в частной жизни дома. Только совместно муж и жена составляют «дом». Без жены муж не является социально полноправным членом общества, он остаётся при другом (отцовском) доме.
И.Е. Забелин распределяет функции государя и государыни дома по известной правовой формуле средневековья: слово и дело». Последнее слово всегда остаётся за государем, но делом в доме занимается государыня («делодержец дому»), так что многим из женщин были присущи «крепкое мужество и непреклонный разум — качество безусловно мужские»[51].
Женщина в нравственном смысле есть ребёнок
«Вообще женщина считалась существом ниже мужчины и в некоторых отношениях нечистым»[52]. «Равновесия отношений между мужем и женою Домострой и не предчувствует. Доля жены в нравственном смысле есть доля детская. Она, с одной стороны, первый из домочадцев как первый и ближайший слуга мужа, на обязанностях которого лежит весь домашний обиход. С другой стороны — она старший из детей, правая рука мужа.
Конечно, на самом деле положение жены могло быть и в действительности бывало лучше. Но лучшим это положение бывало уже по требованию самой жизни, но не по учению Домостроя»[53].
«Вот идеал семейной жизни, как он был создан древним русским обществом. Женщина поставлена здесь на видном месте, её деятельность обширна. Но нет по общественным условиям необходимого для восстановления нравственных сил развлечения, перемены занятия, перемены предмета для разговора.
У (автора) Домостроя нет приличных невинных удовольствий, которые бы он мог предложить женщине. Поэтому он принуждён отказать ей во всяком удовольствии, принужден требовать, чтобы она не имела минуты свободной, которая может породить в ней желания удовольствия неприличного, или, что ещё хуже, желания развлекать себя хмелем.
Сколько женщин по доброй воле могло приближаться к идеалу, начертанному Домостроем, скольких надобно было заставлять приближаться к нему силою, и скольких нельзя было заставить приблизиться к нему никакой силою, сколько женщин предавалось названным неприличным удовольствиям? На этот вопрос мы отвечать не решимся»[54].
«Муж един попечение имеет»
Согласно Домострою муж и глава дома «не о себе едином попечение имеет к Богу», но один за «жену, чад и домочадцев» должен «ответ дати в день страшного суда. Эта священная обязанность и страшная ответственность давала владыке дома самые полные, беспрекословные, самые широкие права». Он один в доме, в делах «домашнего, нравственного и хозяйственного строя» мог проявлять свою волю и «как можно заботливей определять волю жены, чад и домочадцев. <…> Перед его лицом все были детьми, не исключая и их матери, и его жены. <…>
От детей Домострой, по заповеди Господней, требует повиновения и послушания родителям во всем. <…>
Вообще именем гордости, кроме нравственного порока, обозначалось и всякое независимое и самостоятельное деяние, где бы оно ни обнаружилось. <…> Стремление к самостоятельности и независимости приравнивается, с точки зрения родового идеала, к детской глупости. <…> Известная повесть «О горе-злосчастии» живыми красками изображает «ослушание родительское», безнравственное, по тогдашним понятиям, стремление личности жить <…> свободно, самостоятельно, независимо от родительской опеки, ибо, по понятиям века, жить без опеки значило то же, что жить гулящим путем, развратно» [55].
«Домострой переносит на семью монастырские формы, а главу семьи делает «игуменом», которому монастырская традиция требовала безусловного подчинения»[56].
Домашний монастырь
По мнению историка И.Е. Забелина, появление «теремных затворниц» и нормы «Домостроя» «было плодом постнической идеи, действие которой, и в довольно сильных чертах, обнаруживается в нашем древнем обществе очень рано.
С одной стороны, Забелин отмечал ведущую роль женщины в доме и её решающую роль в создании из дома монастыря, с другой — роль игумена в этом монастыре «Домострой отводит главе семейства». Перенесение монастырских черт в домашний быт привело в XVI в. к тому, что даже посещение церкви для женщины становилось не обязательным»[57].
Женщина в храме
«Женщины входили в особые двери и стояли в особом притворе; знатные госпожи становились в церквах за решетками, стояли, потупя глаза в землю, и старались особенно показывать вид скромности, когда мимо них проходил священник. Простые женщины не так часто ходили в церковь, как мужчины, и обыкновенно на короткое время, чтоб поклониться иконам»[58].
«Женщины в средневековье находились в левой (северной части) храма. Эта традиция сохранилась у старообрядцев, где женщины находятся на левой стороне, которая называется «женской»[59].
Появляется так же «запона» — завеса, отделяющая цариц и прочих знатных женщин от пространства церкви[60].
В XVI-XVII в. встречались новые способы отделения женщин. Иногда женщины находились в притворах храма.
Павел Алеппский отмечал, что царица и сестры царя во время службы «стояли в нартексе (притворе), дверь заперли за ними, чтобы никто не входил, и они смотрели на нас из-за решеток и маленьких окон».
Женщин причащали не у алтаря, а у дверей, ведущих из храма в притвор.
Из быта цариц известно, что они старались посещать церковь и монастырь в ночное время, к иконам царица прикладывалась после того, «как удалили из церкви всех мирян и затворили двери». Павел Алеппский упоминает, что в церкви их встретили женщины, которые пришли до начала службы» [61].
Допускаемая для женщин активность в церковной жизни
«Однако при этом женщины играли особую роль в церковных делах, участвовали в церковной жизни, выполняя роль просвиропек. В отсутствии образованного клира «девицы» при церквах выполняли самые широкие функции, в том числе и переписывания книг. В женских монастырях женщины совершали и часть службы, и проповедовали, и являлись наставницами»[62].
Допускаемая для знатных женщин активность в церковной жизни — быть основательницей или попечительницей женских монастырей, в идеале, потом самой принять монашеский постриг.
«Летописецы ни о каких других женских подвигах и не рассказывают, как о пострижении, о построении монастырей и церквей, потому что в их глазах эти-то подвиги одни только заслуживают и памяти, и подражания»[63].
«Вообще с XI в. «иноческий образ» становится высшей целью жизни не только для женщин, княгинь и княжон, но и мужчин-князей, которым само духовенство толковало, что Бог им велит так быть, правду делать на этом свете, в правду суд судить, т.е. оставаться князьями, ибо и без того велика и священна их обязанность перед Богом, и которые, однако ж, всеми силами стремились избавиться от суетного, мимотекущего и мятежного жития сего и постригались в монахи и даже принимали схиму, по крайней мере на склоне дней или же перед самой смертью.
Что же касается княгинь <…>, то в последующих поколениях идеалы девства и иночества распространяются в женском быту все больше и больше».
Для княжеских дочерей, у которых «брак становился исключительно делом родительской воли и воли старших родичей», «благочестивый образ постничества и иночества <…> указывает им» единственно доступный путь «подвижничества, самостоятельный и независимый от мирской жизни»[64].
Путь, на котором они имели право выбора своей судьбы, получали доступ к образованию, книгам, творчеству.
Автор: Алексей Шишкин
[1] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с.13-15
[2] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[3] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67
[4] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 200.
[5] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[6] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[7] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[8] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[9] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях». Новосибирск, 1992, стр. 44-45.
[10] Иван Ильин. «О русской культуре». Собрание сочинений, том 6 книга II. М. 1996. стр. 492-495.
[11] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[12] Василий Белов «Лад. Очерки о народной эстетике». М. 1989 г. Стр. 168-170.
[13] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.203.
[14] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 203-205.
[15] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 229.
[16] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 189.
[17] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 227.
[18] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.203.
[19] «Домострой» М. 1990. Глава 40 «Наказ женам о пьянстве и пианом питии…» стр. 66.
[20] «Домострой» М. 1990. Глава 39 «По вся дни жене с мужем…» стр. 66.
[21] «Домострой» М. 1990. «Послание и наказание ото отца к сыну». Стр. 106.
[22] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 46-47.
[23] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.118-122.
[24] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 47.
«В одном старинном поучении так отзываются о прекрасном поле: «Что есть жена? Сеть утворена прелыцающи человеки во властех, светлым лицем убо и высокими очима намизающи, ногама играющи, делы убивающи, многы бо уязвивши низложи, темже в доброти женстей мнози прельщаются и от того любы яко огнь возгарается… Что есть жена? Святым обложница, покоище змиино, диаволь увет, без увета болезнь, поднечающая сковрада, спасаемым соблазн, безъисцельная злоба, купница бесовская»».
Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 200.
«В аскетических наставлениях речь идет не о том, что женщина хуже мужчины (или наоборот), а о том, что у нормального человека всегда есть эротический интерес к противоположному полу. И одна из первых, начальных задач монашества состоит в том, чтобы взять под контроль этот инстинкт.
А теперь вспомним, что литература (как и политика, как и культура) была мужской. И поэтому советы мужчины-игумена тиражировались, а аналогичные советы игуменьи («аммы») оставались лишь в устном предании, не выходя за стены женской обители. Оттого у нецерковных книжников и создалось впечатление, будто Церковь что-то имеет против женщин как таковых».
Протодьякон Андрей Кураев «Женщина в Церкви». Сборник «Ребро Адама. Женщины в Церкви» М. 2013. стр. 19-21. https://pravoslavie.ru/6031.html
[25] «Творения святого отца нашего Ефрема Сирина». Издание пятое. Сергиев Посад 1912. Репринт. Часть 5-я. стр. 191. http://www.odinblago.ru/sirin_tom5/163
«Церковь приняла в свое богослужение Рождества и Страстной Седмицы песнопения, написанные в IX веке монахиней Кассией. Кстати, с этой Кассией произошел замечательный случай. В 830 году византийский император Феофил выбирал себе невесту. 11 прекраснейших знатных дев были представлены ему. Феофил вошел в зал, держа в руках золотое яблоко, которое он должен был вручить своей избраннице. Подойдя к Кассии, он сказал: «От жены произошло все злое» (намекая на грехопадение Евы). Кассия же быстро отмела богословские инсинуации императора и ответила Феофилу: «От жены же произошло все лучшее» (имея в виду рождество Христа от Марии). Тут император здраво рассудил, что с такой женой править будет скорее не он, а она. В итоге яблоко было подано Феодоре, которая стала императрицей. Кассии же не оставалось другой дороги, как в монастырь… Такова легенда. А Феофил и в самом деле кончил плохо: он стал еретиком, уничтожавшим иконы».
Протодьякон Андрей Кураев «Женщина в Церкви». Сборник «Ребро Адама. Женщины в Церкви» М. 2013. стр. 25. https://pravoslavie.ru/6031.html
[26] Притчи Соломона 31:10-31.
[27] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 7.
[28] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 55.
[29] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[30] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[31] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67.
«Все иностранцы поражались избытком домашнего деспотизма мужа над женою. <…> У знатных и зажиточных людей Московского государства женский пол находился взаперти, как в мусульманских гаремах. Девиц содержали в уединении, укрывая от человеческих взоров; до замужества мужчина должен быть им совершенно неизвестен; не в нравах народа было, чтоб юноша высказал девушке свои чувства или испрашивал лично ее согласия на брак. Самые благочестивые люди были того мнения, что родителям следует бить почаще девиц, чтобы они не утратили своего девства. <…>
При отдаче замуж девицу не спрашивали о желании; она сама не знала, за кого идет, не видела своего жениха до замужества, когда ее передавали в новое рабство. Сделавшись женою, она не смела никуда выйти из дома без позволения мужа, даже если шла в церковь, и тогда обязана была спрашиваться. <…> Даже и тогда, когда муж поручал жене смотреть за хозяйством, она была не более как ключница: не смела ни послать чего-нибудь в подарок другим, ни принять от другого, не смела даже сама без позволения мужа съесть или выпить.
Обращение мужьев с женами было таково: по обыкновению, у мужа висела плеть, исключительно назначенная для жены и называемая дурак; за ничтожную вину муж таскал жену за волосы, раздевал донага, привязывал веревками и сек дураком до крови — это называлось учить жену; у иных мужьев вместо плети играли ту же роль розги, и жену секли, как маленького ребенка, а у других, напротив, дубина — и жену били, как скотину.
Такого рода обращение не только не казалось предосудительным, но еще вменялось мужу в нравственную обязанность. Кто не бил жены, о том благочестивые люди говорили, что он дом свой не строит и о своей душе не радит, и сам погублен будет и в сем веке и в будущем, и дом свой погубит.
Это нравственное правило проповедовалось православною церковью, и самим царям при венчании митрополиты и патриархи читали нравоучения о безусловной покорности жены мужу. <…>
Привыкшие к рабству, которое влачить суждено было им от пеленок до могилы, женщины не имели понятий о возможности иметь другие права и верили, что они в самом деле рождены для того, чтоб мужья их били, и даже самые побои считали признаком любви. <…>Женщины говорили: «Кто кого любит, тот того лупит, коли муж не бьет, значит не любит»; пословицы эти и до сих пор существуют в народе».
Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.201-202.
[32] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[33] В.В. Колесов «Домострой без домостроевщины». Цитата по книге: «Домострой» М. 1990. стр. 14.
[34] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.206.
[35] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XXI «Верования» стр. 299-300.
[36] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр.205.
[37] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях. Новосибирск 1992 стр. 7.
[38] Впоследствии, в XVIII и XIX вв., подобные Домострою попытки построения благочестивого семейного быта были у старообрядцев. Но в старообрядчестве ни о каком приниженном положении женщины говорить не приходится, роль женщины была очень велика, в том числе и в вопросах церковных, религиозных.
Связанно это с тем, что в средневековой Руси вера, Церковь через храм проявлялись и воспроизводились в официальном, публичном пространстве, в котором господствовали мужчины.
Для старообрядцев Церковь стала гонимой, покинувшей публичное пространство, храмы на городских площадях, и таившаяся в домах. Семья стала основной ячейкой Церкви, местом сохранения веры и религиозного воспитания. А в семье роль женщины была определяющей, и поэтому стала велика её роль в старообрядческих общинах.
[39] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[40] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[41] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67
[42] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[43] Священник Сергей Свешников «О роли женщины». В сборнике «Ребро Адама. Женщины в Церкви». М. 2013. стр. 99.
О роли женщины в церкви: https://osergii.wordpress.com/2009/12/04/on-the-role-of-women-in-the-church/
[44] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.631
[45] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[46] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67
[47] М.К. Цатурова «Русское семейное право XVI-XVII вв.». М. 1991 с. 43
[48] М.К. Цатурова «Три века русского развода» М. 2011 с.64-67
[49] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[50] Домострой человеколюбиво советует не бить жены кулаком по лицу, по глазам, не бить ее вообще железным или деревянным орудием, чтоб не изувечить или не допустить до выкидыша ребенка, если она беременна; он находит, что бить жену плетью и разумно, и больно, и страшно, и здорово.
[51] В.В. Колесов «Домострой без домостроевщины». Цитата по книге: «Домострой» М. 1990. стр. 14.
[52] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 200.
[53] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 30-32.
[54] Забелин И.Е. «Домашний быт русских цариц». М. 1869. стр. 48. Цитата по книге: «Домострой» М. 1990. стр. 14.
[55] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях». Новосибирск 1992 стр. 30-32.
[56] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с. 124-126
[57] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.97-98
[58] Н.И. Костомаров «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». М. 1992. Глава XIII «Семейные нравы» стр. 295.
[59] За этим разделением стоит как понимание оппозиции «правого» и «левого» («правое» более сакральное, более достойное, так и приоритет мужчин перед женщинами). В местном ряду иконостаса справа для молящихся помещалась икона Спасителя, а слева — Богородицы. Размещение женщин в левой части храмов соответствует и размещению изображений преподобных жен в арках в левой части церквей.
Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.89-91
[60] «Все жены бояр и служанки стали слева подле северных дверей церкви и опустили за собой шелковую занавеску от колонны до стены, чтобы никто их не видел, так что они были как бы в закрытом со всех сторон помещении». В старообрядческом монастыре на Выгу завеса употреблялась и в столовой для отделения мужчин от женщин, а также при отпевании».
Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.89-91
[61] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.89-91
[62] Е.В. Белякова, Н.А. Белякова, Е.Б. Емченко «Женщина в православии: церковное право и российская практика». М. 2011 с.89-91
[63] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях. Новосибирск 1992 стр. 51.
[64] Забелин И. Е. «Домашний быт русских цариц XVI и XVII столетиях. Новосибирск 1992 стр. 49-50.
Книга »Частная жизнь женщины в Древней Руси и Московии»
Марина Тимашева: Стараниями Ильи Смирнова в нашей исторической библиотечке заполняется еще одна полка, феминистская. В издательстве »Ломоносов» вышла книга: Наталья Пушкарева, »Частная жизнь женщины в Древней Руси и Московии». Насколько существенно отличалась эта »долюшка женская» от того, что предлагало традиционное индуистское общество или мусульманское?
Илья Смирнов: Добавлю, что книга имеет завлекательный подзаголовок: »Невеста, жена, любовница». А отвечу я Вам, пожалуй, цитатой – каков был идеал »доброй жены». »В первом ряду… религиозность (»добрая жена» должна быть богобоязненной), далее следовали факторы социальный (от »доброй жены» требовалось отречение от любых дел вне семьи) и моральный: под »доброй женой» разумелась жена покорная (»покоривая», »смиренная», »тихая»), безоговорочно согласная на признание своей второстепенности по сравнению с мужем» (99). Лично я не вижу принципиальных отличий от традиций исламского средневековья Расхождения между так называемыми »цивилизациями» — стадиальные. Равноправие женщин как показатель общего развития.
Марина Тимашева: А фактор многоженства?
Илья Смирнов: Ну, Вы же понимаете, что многоженство, даже разрешенное – удовольствие не для всех. По понятным биологическим причинам. Усугублявшимся в прошлом еще и высоченной женской смертностью. Посмотрите на сайте »Антропогенез» — очень интересная статья Александры Петровны Бужиловой со статистикой по разным эпохам . Кстати, забавно. Обсуждаю эту тему с женщиной – кандидатом наук – и ссылаюсь на работы, написанные тоже женщинами. Противоестественная ситуация с точки зрения средневекового сознания.
Марина Тимашева: Интересно получается: сейчас сверхсмертность мужская.
Илья Смирнов: Да, но она порождена обстоятельствами чрезвычайными: алкоголь, наркотики, криминал, война. Вряд ли женщины в прошлом много воевали. Пили? Что ж, в книге Натальи Львовны Пушкаревой отмечается и такой прискорбный момент: »В популярном с ХУ в. »Слове Кирила Философа» Хмель выступает как живое лицо и поучал против пьянства жен: »Аще познается со мною жена, какова бы ни была, а иметь упиватися – учиную ее безумницею и воздвижу в ней похоти телесныя…» (62) и указываются очевидные причины: »скудость духовной жизни, безрадостность досуга, безысходность жизни с нелюбимыми, тяжесть повседневного труда» (63), »униженность» (64). Но все-таки намного чаще тогда (как и теперь) в обнимку с Хмелем выступали представители сильного пола. »Похмелен. Пошел бы в торг, да кун нет» (51). И последствия. »Он, Иван, в таких молодых летах пиет, и напився пиян свою жену бьет и мучит…, жена да сын всегда в слезах пребывают…», »тот Артемий… свою жену… безпрестанна мучит, и что было за нею приданого, все пропил» (131) и так далее.
Но возвращаясь к много- и немногоженству. При демонстративном »двойном стандарте» по отношению к »похотям телесным» со стороны мужчины и со стороны женщины, не думаю, чтобы положение ее в Средние века так уж принципиально зависело от того, имеет ли ее »государь» три законные жены или одну жену и пару любовниц.
И книга »Частная жизнь женщины», конечно, очень ко времени, поскольку не прекращаются попытки нас в этот »туман холодного прошлого» обратно запихнуть, представив феодализм, с его вопиющей социальной несправедливостью, невежеством, догматичной упёртостью как образец общества, построенного якобы на основе христианской морали, каковая мораль якобы процветала — при Иване Грозном и инквизиции! — а потом нехорошие просветители и гуманисты идиллию разрушили. Наталья Пушкарева показывает, что это была за идиллия на самом деле. Показывает, привлекая широкий круг источников – особо отметим частную переписку, которой, конечно, сохранилось мало, но именно в ней за частоколом этикетных формулировок находится место для простых человеческих слов о реальной жизни, это – цитирую — »послания, выплеснувшиеся из искренних и нежных женских душ» (102).
Марина Тимашева: Замечу, что оппоненты могли бы Вам напомнить Ваши же собственные резко — критические высказывания по поводу разнообразных проявлений »постиндустриального» неоязычества — в науке, в образовании, в искусстве. Это всё — самое что ни на есть современное (даже »актуальное»). И активно разрушает традиционные »табу».
Илья Смирнов: Смотря с чем сравнивать. Если мы оцениваем так называемые »образовательные реформы» как деградацию, то по сравнению с чем? С тем, как учили, как принимали экзамены 40 лет назад. А если заглянуть поглубже, в те времена, когда князь Пожарский расписывался за восьмерых сослуживцев, неграмотных аристократов — тогда, может статься, Фурсенко очень неплохой министр. Наши сегодняшние ценности, интеллектуальные и нравственные, связаны с Просвещением, гуманизмом и с теми грандиозными социальными преобразованиями, которые произошли в последние столетия и утвердили базовый принцип: что люди от рождения равны.
Марина Тимашева: Слово »христианский» по отношению к Средневековью Вы тоже употребили с оговоркой – »якобы».
Илья Смирнов: Ну, а как еще оценивать, например, установки на жесткую социальную стратификацию – брать в супруги только »равного», »пару», »подобну себе» (22).»Общество, склонное скорее допустить адюльтер, сожительство с социально зависимыми, побочные семьи, нежели позволить социальные и имущественные различия в браках» (31). С этой точки зрения, родство с Иисусом или с каким-нибудь простым рыбаком из числа его апостолов стало бы позором »честной» семьи. Христос учил прощать, а здесь »прощавших женам их измены рекомендовалось наказывать штрафом в пользу церкви» (27). То есть, »женофобские церковные сочинения» (113) не просто оправдывали ревнивую дикость, но еще и специально натравливали на женщин тех мужчин, которые от природы к дикости не склонны . Или. »Применение контрацепции… наказывалось строже абортов, который, по мнению православных идеологов, был единичным »душегубством», а контрацепция – убийством многих душ» (118). Здесь, конечно, нельзя не отметить один из главных недостатков исторического христианства, сыгравший печальную роль в судьбе героинь этой книги, и до сих пор, к сожалению не изжитый: »невроз греховности» вокруг всего, что связано с интимной жизнью, такая специфическая закомплексованность: »в оном деле скверно пребывающее… яко свинья в кале валяшеся» (117). Было бы это так »скверно», наверное, Создатель не стал бы соответствующих органов создавать, а людям определил размножаться почкованием. Шучу, конечно. С точки зрения беспартийной науки корни сексуальной озабоченности очевидны. Первобытная магия нагружает процессы размножения посторонними смыслами.
Отсюда »неубедительность нравственных ориентиров, предлагаемых церковнослужителями в качестве жизненного »стержня» (113)
Марина Тимашева: И что же, автор книги не боится на эти темы высказываться?
Илья Смирнов: Позиция автора мне лично очень близка. Прежде всего, объективный, рациональный подход даже к такой субъективной материи, как отношения между полами. »Сама натуральная экономика способствовала замкнутости женского мира» (57). Отношения в семье имели »отнюдь не… личностные, а именно экономические причины» (72). И так далее. Отдельное спасибо – за признание общечеловеческой ценности прогресса (110) – до »образовательных реформ» это была бы странная похвала, все равно что похвалить математика за умение складывать дроби, но теперь даже само слово »прогресс», как Вы знаете, не в моде. А здесь право женщины выбирать – »яркое свидетельство продолжающегося освобождения… от морализаторства и ханжества, от »коллективного невроза греховности» (121). В книге прекрасно показано, что как только появлялась хоть малейшая возможность женщине проявить себя как самостоятельную личность – тут же рушились мифы о ее неполноценности. »Известно, сколь велика была роль образованных матерей и вообще воспитательниц в судьбах некоторых русских правителей. При отсутствии системы образования… многие женщины привилегированного сословия, будучи »гораздо грамотными», »словесного любомудрия зело преисполненными», все образование детей брали на себя» (81) »Женщины, в меньшей степени зависимые от служебной субординации… могли зачастую »заступиться» о конкретном человеке или »попечаловаться» о частной карьере… Стремление, а главное, умение некоторых женщин вмешиваться в служебные дела сыновей, мужей, племянников… просто поразительное» (40 — 41)
Марина Тимашева: Помнится, Вы нам из другой книги зачитывали историю про Меланью Клеменову, которая добилась-таки, чтобы ее мужу –ветерану »выдали ему через Разрядный приказ, что положено: жалованье за ранения, прибавку к окладу, освобождение от налогов»
Илья Смирнов: Да, хорошая иллюстрация. С другой стороны, книга Н.Л. Пушкаревой не является ни в коей мере антицерковной. Отмечается и позитивная роль церкви – в утверждении гигиенических норм, в освобождении беременных женщин от работы (74). Полагаю, эту линию можно было бы провести чётче, развести ситуацию позднего и раннего средневековья, когда по языческому закону женщин, извините, просто приносили в жертву на похоронах – чтобы обеспечить господину на том свете эскорт – обслуживание. И это священники решительно пресекли. И здесь, раз уж мы заговорили о чёткости, пожалуюсь очередной раз на ее отсутствие в книге. Понять принцип, по которому материал рассредоточен по главам, очень трудно. Возникает ощущение блуждания по кругу (см., например: 45 и 65). Ни диспозиции, в которой как раз было бы показано, от какого языческого наследства отталкивались крестители Руси, ни выводов в финале. Те разумные умозаключения, которые я цитировал, приходилось собирать по клочку из середины книги. Не все благополучно с терминологией: слово »московиты» (20, 48, 62, 97) было уместно в устах иностранных путешественников. Но страна всё-таки официально называется Россией. Или, например, цитируется »православный публицист ХУ1 века Ермолай – Еразм», который »выступал против бесчествования и умаления женщины». Но такая »смена акцентов», цитирую, »была вызвана не гуманизацией культуры…, или, по крайней мере, не только этим. В эпоху Грозного и Годунова странно было бы ожидать утверждения гуманистических идей» (110). Но, простите, даже тогда гуманистические идеи все-таки утверждались в обществе усилиями самоотверженных людей, и это не только Ермолай – Еразм, но и Матвей Башкин, Феодосий Косой, Федор Карпов.
Есть, кем гордиться.
Очень хотелось бы, чтобы эта традиция не прерывалась.
Права женщин в царской России. Изгои истории — Новая Восточная Европа
Оттепель 80-х годов позволила российским историкам заново познакомиться с дореволюционными и немарксистскими методами интерпретации исторических событий. Эти подходы проложили новый путь интерпретации истории, позволив отойти от чисто описательных методов. С 1990-х годов начало формироваться новое понимание прав женщин в добольшевистской России.
Я вырос, слушая советскую пропаганду, восхваляющую режим за то, что он так много дает женщинам: образование, возможность сделать карьеру и деньги наравне с мужчинами, пособия для матерей, развод и так далее.В какой-то мере реальность подтверждала партийное послание. Женщины работали учителями, врачами и инженерами. Валентина Терешкова даже отправилась в космос. Возможно ли подобное при царской власти? Нет, конечно нет. Вот почему в наших учебниках истории жизнь дореволюционной России изображалась полной страданий и эксплуатации, сопровождавшейся восстаниями и войнами. Затем пришла большевистская революция 1917 года, которая изменила Россию и мир, по крайней мере, это то, чему нас учили.
2 января 2019 г. — Ирина Юкина — История и память Выпуск 1 2019 Журнал
Невский проспект в Санкт-Петербурге ок. 1900 г. Фото: (CC) commons.wikimedia.org
Без внимания историков-марксистов
Вышеупомянутый способ интерпретации российской истории был подкреплен марксизмом, который был доминирующей идеологией Советского Союза. Это была единственная доктрина, разрешенная для объяснения и интерпретации социальных и исторических исследований.Сосредоточив внимание на классах в качестве основных действующих лиц, советские исторические исследования полностью игнорировали индивидуалистическую перспективу. С женщинами дела обстоят еще хуже. Несмотря на то, что женщины составляют половину населения, советские историки не уделяли должного внимания их вкладу в развитие общества. Как будто предполагая, что пролетариат состоит только из мужчин, марксизм игнорировал женщин. Гендерные различия не укладывались в его теоретические и методологические рамки.
Кроме того, советские историки на самом деле не знали немарксистских подходов к истории, которые развивались в то время в свободном мире.У них не было доступа к трудам своих зарубежных коллег. Таким образом, только во время перестройки в 1980-х и позже после распада Советского Союза в 1990-х мы обнаружили различные подходы к общественным наукам, а также визуальный и антропологический сдвиг в изучении истории. Мы впервые услышали о новых дисциплинах в историографии — истории детства, истории женщин, истории психического здоровья, истории повседневной жизни и т. Д.
Излишне говорить, что перестройка позволила нам отойти от марксистской догмы.Раньше можно было беспрепятственно изучать только некоторые женские темы, которые власти считали непровокационными и безобидными. Однако они были методологически слабыми и включали серьезные ошибки, свидетельствующие о старомодных исследовательских способностях ученых. Таковы были первые монографии о женщинах в России, опубликованные в конце 1970-х годов. Перестройка 1980-х годов позволила историкам заново познакомиться с дореволюционными и немарксистскими интерпретациями исторических событий. Индивиды и индивидуализм снова стали стержнем научного исследования.Более того, гендерный подход к историческим исследованиям проложил новый способ интерпретации прошлого, позволивший уйти от чисто описательных методов. С 1990-х гг. В отечественной историографии начало развиваться новое направление. Эта область была женской историей.
В результате этих новых подходов стало очевидно, что советское государство не дает женщинам «всего». Это стало ясно впервые после того, как исследователи начали обнаруживать, что российская правовая система не была такой репрессивной по отношению к женщинам, как это когда-то предполагалось.Таким образом, большевики унаследовали довольно прогрессивный законодательный подход в отношении женщин, особенно по сравнению с другими странами того времени. Во-вторых, женщины в России смогли добиться очень многого, в основном благодаря собственным инициативам, упорному труду и солидарности. В-третьих, советским властям удалось продать идею о том, что женский труд должен быть сконцентрирован на общественном производстве и домашнем хозяйстве, и все это под видом эмансипации.
Правовое и фактическое неравенство
В целом правовое положение женщин в дореволюционной России определялось многими факторами: классом, национальностью, вероисповеданием, семейным положением, местом жительства — если назвать самые важные из них.Таким образом, не только законы, но и обычаи оказывают значительное влияние на положение женщин в обществе. В этом контексте важно отметить, что законы Российской империи не применялись одинаково ко всем частям страны. Более того, в западных и северо-западных регионах действия других европейских стран были юридически обязательными. Они включали Гражданский кодекс Наполеона 1804 года, Гражданский кодекс Германской империи 1896 года, Гражданский кодекс Австрии 1811 года, Саксонский Гражданский кодекс 1863 года и другие.Эти законы регулировали жизнь жителей Королевства Польского, Бессарабии, Великого княжества Финляндского, Прибалтийских губерний, Полтавской и Черниговской губерний.
Безусловно, класс сыграл очень важную роль в определении положения женщины. Например, знатным женщинам были предоставлены права собственности, которые позволяли им свободно распоряжаться своим имуществом — движимым и недвижимым — и получать образование. У них также было больше прав в тюрьме. Еще одним фактором была религия, которая также объясняет, почему в правовой системе проводится различие между замужними и незамужними женщинами.Бесспорно, существовало юридическое и фактическое неравенство между мужчинами и женщинами в царской России. Первое можно в значительной степени истолковать как наследие римского права, которое послужило основой для многих европейских правовых систем. Россия здесь не была исключением, но тем не менее имела свои особенности.
В целом организация общественной жизни и правовая система разделились: публичная сфера принадлежала мужчинам, а частная — женщинам. В результате женщины должны были быть женами, матерями или хозяйками.Их роль заключалась в заботе о детях и домашних хозяйствах. Эта идеология соответствовала христианскому вероучению, которое провозглашает, что Ева была создана после Адама. Популярным также было мнение, что женщины — слабый пол не только физически, но и интеллектуально. Само собой разумеется, что такие предположения повлияли на ограничение прав женщин и поставили их на подчиненное положение по сравнению с мужчинами.
Эти идеи были обычным явлением в большинстве общественных сфер по всей Российской Империи, за редким исключением в интеллектуальных кругах.Такое положение дел казалось нормальным для многих женщин, пока модернизация 1860-х годов не начала менять старый образ мышления. В результате реалии нового образа жизни столкнулись со старыми представлениями. Эти изменения не могли не коснуться женщин. Однако уже существующие ограничения, с которыми сталкивались российские женщины, не позволяли плавно перейти к реформированному обществу. Тем не менее существующие законы устарели и больше не соответствовали новой реальности. Изменения в правовой системе происходили медленно, особенно для женщин.Более того, любая попытка женщины жить по-другому считалась аморальной, подозрительной или даже преступной.
Брак
Несмотря на новые обстоятельства, женщины из знати и среднего класса оказались в положении, мягко говоря, непростом. Многие были разорваны, не зная, следует ли им следовать старым нормам, которые, как они опасались, могут привести к потере социального статуса. В то же время у них не было много возможностей заработать на жизнь после отмены крепостного права и продажи имений.Им нужно было найти новое место в меняющемся мире. Новые возможности и новые возможности казались особенно привлекательными для молодого поколения. Какие препятствия стояли на их пути?
Единственным официальным способом венчания в царской России был церковный обряд. Многие не соглашались с этой системой, и росла потребность в введении гражданского брака (который будет официально признан государством и будет нести ответственность обеих сторон). Однако брак, незарегистрированный в церкви, означал проблемы с имущественными и наследственными правами.Таким образом, многие женщины, которые не были признаны законными женами, не могли защищать себя в суде, а их дети не были признаны законными. Проблема усугублялась тем, что православные, католические и протестантские священники отказывались регистрировать этих детей (они были крещены как подкидыши и сироты, и в целом у них не было никаких прав).
Согласно законам Российской империи, главой семьи был муж. В этом свете положения, определяющие права и обязанности супругов, были сформулированы скорее как моральные постулаты, чем как юридические формулировки.Таким образом, в законе говорилось, что муж должен «любить свою жену, как она была его собственной плотью, жить с ней в согласии, уважать ее, защищать ее и прощать ее недостатки». Жена, в свою очередь, должна была «подчиняться мужу как главе семьи, любить и уважать его и оставаться послушной».
Женщины, вышедшие замуж за мужчин высшего социального класса, автоматически поднимались по социальной лестнице. Это стало возможным, потому что в соответствии с законом женщинам были предоставлены права и привилегии своих мужей, а также их поместья, звания и титулы.Они могли сохранить эти привилегии даже после смерти мужа или развода. В качестве жен женщины принимали имена и титулы своих супругов и не теряли этих титулов, даже если их муж потерял свое имущество.
Женщины должны были изменить свою фамилию после замужества, но они также могли сохранить свою девичью фамилию. Это стало довольно популярным к концу 19 века. Врачи, учителя, медсестры добавляли свою фамилию до брака, чтобы их пациенты и клиенты знали, с кем имеют дело.Женщины, выбравшие более артистические профессии, сохранили свои фамилии и часто брали псевдонимы. В отличие от западных обществ, в России женщинам разрешалось оставлять фамилии мужей после развода независимо от причины развода.
Право собственности
Мужчины, как главы семей, должны были материально содержать жену и детей. В случае неудачи жена могла обратиться в суд. В свою очередь, от женщин не требовалось материально содержать своих мужей, если только они не были в состоянии обеспечивать семью.Такой порядок действовал даже тогда, когда жена больше не жила со своим мужем, и именно он был виноват в этой ситуации. Однако, если жена отказывалась жить со своим мужем, который желал быть с ней, то он больше не был обязан содержать свою жену. В последнем случае, если жена хотела получить финансовую поддержку от мужа и по-прежнему жить отдельно, она должна была доказать, что сожительство «невозможно» или что муж выселил ее из дома.
В целом российское гражданское право предполагает, что в отношении собственности супруги являются независимыми сторонами.Исключения из этого правила были зарегистрированы в западных частях страны, которые регулировались Наполеоновским кодексом, который значительно ограничивал имущественные права женщин в пользу их мужей. Кроме того, по сравнению с другими европейскими правовыми системами, российское законодательство предоставило замужним женщинам больше свободы собственности. Таким образом, в случае семейных конфликтов женщины, имевшие некоторую собственность, могли вести независимую и финансово стабильную жизнь, что подрывало стабильность традиционной семьи. С XIX века женщины стали составлять значительную часть рабочей силы Российской империи, что также означало, что многие из них имели собственный доход.Однако заработная плата женщин была значительно ниже, чем заработная плата мужчин за ту же работу. Однако тот факт, что женщины имели право на финансовую поддержку со стороны своих мужей, а также могли получать доход от оплачиваемой работы, начал восприниматься как дискриминация в отношении мужчин. Точно так же мужчины не имели права на получение пенсии своим супругам после их смерти, в то время как жены гражданских и военных должностных лиц пользовались таким правом. Следовательно, идея равноправия супругов широко обсуждалась в царской России.Однако это было не в то время, когда это было реализовано.
Может показаться, что русские женщины в то время имели привилегированные права собственности по сравнению с женщинами в других частях света. Однако на практике все было совсем не так. Только образованные и «амбициозные» женщины могли ознакомиться с законом и отстоять свои права в суде. Большинство женщин придерживались традиционной модели поведения. Кроме того, несмотря на формулировки юридических положений, именно мужья как главы семей пользуются правами на недвижимость.Российская правовая система поощряла и создавала идею мужской власти как института и основы семьи.
Еще одно ограничение, с которым сталкивались женщины в царской России, было связано с отношениями между родителями и детьми. Закон предоставил отцам преимущество и больше прав в определении способов воспитания детей и управления их имуществом. В отношениях со своими родителями женщины также оказались в невыгодном положении с точки зрения наследственных прав. Например, после смерти родителей сыновья первыми в очереди на наследство, а дочери имели право на одну восьмую движимого имущества и четверть недвижимого имущества.Если в семье не было детей мужского пола, сестры делили наследство в равных частях.
Гражданство
Правила о разрешении на проживание, введенные в 1894 году, требовали от всех граждан России дворянского происхождения иметь паспорт в качестве личного удостоверения личности. Однако мужчины также могут иметь при себе другие удостоверения личности. Каждый из них мог служить удостоверением личности, например, документом с рабочего места. Напротив, у женщин не только не было такого количества удостоверений личности, но и их имена были записаны в паспортах их мужей вместе с детьми.Таким образом, можно сказать, что паспорт мужчины является семейным документом, поскольку в нем содержится информация о его жене и детях. Это также означало, что в имперские времена свобода передвижения для женщин была строго ограничена.
Однако в России все знают, что чем строже правила, тем свободнее их выполнение. В то время женщинам не требовалось никаких удостоверений личности, если они жили в своем родном городе, где все знали друг друга. Иное дело было в больших городах, где домовладельцы должны были проверять удостоверения личности своих жильцов и сообщать в полицию, если кто-то совершил проступок.Число женщин, нуждающихся в дополнительном подтверждении проживания, постоянно росло. Найти лазейку в постановлении об удостоверении личности было практически невозможно. Жены чиновников получали вид на жительство по месту работы мужа, а не служащий дворянин — по месту жительства. Такие строгие правила было трудно соблюдать в повседневной жизни XIX века.
Возможность получить паспорт во многом зависит от социального и финансового положения женщины, а также от ее веры.В начале ХХ века крестьянки могли похвастаться наибольшей свободой в этом вопросе. В основном они жили в деревнях, где необходимость в личных документах не имела особого значения. Тем не менее, процесс модернизации побудил многих женщин переехать в более крупные города, чтобы стать работающими женщинами, и паспортные ограничения были значительно ослаблены для этой категории женщин. Женщинам, живущим в городах, также было легче получить паспорт.
Незамужние провинциальные женщины нарушали закон и «необоснованный деспотизм» своих семей, вступая в фиктивный брак примерно с середины 19 века.Они должны были заключить соглашение с сочувствующим неженатым другом-мужчиной, получить благословение родителей и пройти церемонию бракосочетания, чтобы переехать в столицу, где новый муж предоставит разрешение на получение отдельного вида на жительство своей жене. Положение осложнилось спустя годы, когда фиктивные супруги решат создать собственные семьи. Разводы разрешены, но бюрократические процедуры занимают много времени и их трудно обрабатывать. Тем не менее, было несколько исторических примеров фиктивных браков со «счастливым концом».
Развод
В отличие от европейских гражданских кодексов, в российском законодательстве ничего не говорится о раздельном проживании супругов. Тем не менее, в России XIX века было обычным делом состоять в официальном браке, но не жить вместе. Ясно, что такая практика противоречит церковным учениям и законам. Однако все оказалось намного проще, чем развестись. Бракоразводный процесс во многом зависел от конфессиональной принадлежности в Российской Империи. В российском гражданском праве действительно содержались правила развода для православных христиан или смешанных браков, когда один из супругов принадлежал к православной церкви.Статья 45 предусматривает, что развод может быть разрешен церковным судом, если одна из сторон просит об этом при следующих обстоятельствах: а) имеется доказательство того, что одна из сторон участвует во внебрачных отношениях; б) если одна из сторон не выполняет свои супружеские обязанности по совместному проживанию; в) если один из супругов осужден и лишен всего его имущества по решению суда; г) или, если один из супругов исчез и его местонахождение неизвестно.
После того, как ходатайство было отправлено в церковный суд, консистория начинает процесс расследования.Духовный суд сам собирал доказательства и одновременно пытался отговорить супругов от развода. Этот судебный процесс по своему характеру не отличался от любого другого. Любое решение, принятое консисторией, могло быть отменено высшими властями Православной церкви. Тем не менее процесс будет долгим и трудным, а в случае супружеской неверности — унизительным. К концу 19 века количество разводов только выросло. Из-за трудностей с разводом многие пары договорились просто жить отдельно, оставаясь при этом официально женатыми.Согласно официальной демографической статистике Санкт-Петербурга, в 1910 году было 0,16% разведенных мужчин и 0,26% разведенных женщин разного социального происхождения.
В целом, приведенный выше список проблем, с которыми столкнулись женщины в последние годы существования Российской империи, показывает, что, несмотря на некоторые особенности, многие права развивались так же, как и в Западной Европе. В последние годы существования Российской империи произошел большой скачок и правовые изменения благодаря деятельности феминистского движения, которое находилось под влиянием Первой мировой войны и февральской революции 1917 года.В 1906 году женщины Великого княжества Финляндского, впервые в Европе, получили право голоса и могли избирать членов парламента. В феврале 1914 г. был принят закон, дававший женщинам Российской империи право иметь паспорт, упрощена процедура развода и отменен статус внебрачных детей. 15 апреля женщины Российской империи также получили право голоса в городских думах, а 20 июня 1917 года — в Учредительное собрание. Таким образом, большевики унаследовали очень прогрессивное законодательство в отношении прав женщин.
Перевод Виктории Чабан
Ирина Юкина — доцент кафедры социологии НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге. Она специализируется на женской истории, гендерной политике, социологии общественного движения и истории русского феминизма.
Imperial russia, Россия, Права женщин
Статус женщины в российском обществе | Отчет конференции
Прочтите этот отчет на русском языке здесь.
Введение
21–23 июля выдающаяся группа российских, европейских и североамериканских ученых и практиков собралась для живого виртуального обсуждения статуса женщин в российском обществе.Беседы были сосредоточены на современной динамике, вызовах и возможностях, связанных с шестью ключевыми темами: феминизм, права человека и активизм, женщины в политике и государственном управлении, женщины на рынке труда и на рынке труда, семья и материнство, а также проблема материнства. гендерное насилие и меры по борьбе с ним.
Конференцию посетили более 70 человек, около 60 процентов из которых проживают в России, и каждый из шести виртуальных круглых столов собрал от 35 до 45 участников.Четыре стартовых докладчика, один западный эксперт и трое российских ученых и практиков начинали каждое обсуждение с вступительных замечаний, прежде чем открыть слово для мыслей, наблюдений и вопросов. Такая структура позволила участникам поделиться опытом из первых рук, изучить разрыв между исследованиями и практикой, сравнить российские и западные академические взгляды и установить новые контакты между исследователями женских проблем и людьми, занимающимися данной темой на местах. Соблюдение правила Чатем-хауса обеспечивало откровенный разговор без цензуры, а чат Zoom и комнаты для обсуждения создавали возможность для менее формального обмена мнениями.
В этом отчете резюмируются обсуждения и перечислены основные моменты трех дней конференции. В нем также показано, как обсуждение этих важных тем может продолжаться в форме мероприятий и публикаций в Институте Кеннана и за его пределами. Из-за правила Chatham House мы опускаем имена выступающих и комментаторов.
Круглый стол 1: Феминизм в России
Первый круглый стол был посвящен эволюции феминизма и феминистской повестки дня в России.Обзор исторической справки предложил контекст для последующих дискуссий. Один из выступавших обозначил сходства и различия между развитием феминизма в России и на Западе в девятнадцатом веке, подчеркнув более выраженные различия. В то время как женщины в Российской империи были лишены права голоса, некоторые мужчины также сталкивались с ограничениями в голосовании, а женщины в России сохраняли права собственности, в отличие от многих западных обществ того времени. Тем не менее, не имея опыта коллективных действий и в значительной степени не осведомленные о своих правах, многие женщины поддержали большевиков, которые пообещали им равенство и выполнили это обещание.
История феминистского и женского движения в Советском Союзе интересна и сложна. По совпадению конференция приурочена к сороковой годовщине изгнания группы ленинградских феминисток из СССР за издание самиздатского журнала Альманах: Женщина и Россия . Эта годовщина служит своевременным напоминанием о том, что феминизм в России — это не явление, которое возникло в 1990-х годах как импортированное с Запада, а имеет гораздо более давнюю историю.
В современной России феминистский активизм варьируется в зависимости от типа организации и того, как разные организации используют технологии для достижения своих целей. Новые формы активизма более адаптируемы и в полной мере используют социальные сети, в то время как некоторые из давно существующих организаций исчезают в результате консервативного поворота страны и потери международного финансирования. Тенденция к менее формальным феминистским организациям, по крайней мере, частично является результатом сужения публичного пространства для политического участия, но многие организации приняли творческие подходы к сбору средств и информационно-пропагандистской работе, которые помогли заложить основу для культурных изменений и более широкого принятия феминистских идей.
В публичных выступлениях, направленных на разрушение стереотипов, ораторы-феминистки часто обнаруживают, что сами женщины склонны уклоняться от использования слова «феминизм» и разговоров о дискриминации. Домашнее насилие заняло видное место в общественной повестке дня, но теперь феминистки склонны сосредотачиваться на этой проблеме, игнорируя другие социальные вопросы. Среди других критических замечаний, дискурс заметно гетероцентричен, хотя сообщество ЛГБТК + сталкивается с аналогичными проблемами, связанными со злоупотреблениями в отношениях.Кроме того, борьба с так называемым «законом о гей-пропаганде» 2013 года, криминализирующим «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений» среди несовершеннолетних, что фактически криминализирует публичное продвижение прав ЛГБТК + в России, остается вне феминистской повестки дня. Некоторые участники конференции заявили о необходимости интерсекциональности, хотя другой участник позже возражал, утверждая, что это размывает феминистскую повестку дня.
В ходе дискуссии участники размышляли о корнях феминизма в сегодняшней России, рассматривая формы активизма, возникшие после революции 1917 года, и проблемную роль советского государства, при котором женщины, возможно, меньше страдали от бесправия, чем от бесправия. невозможность их реализовать.Участники конференции также размышляли о постсоветской трансформации, когда российские женщины переоценили свои социальные роли и приняли некоторые ранее недоступные варианты, такие как роль домохозяйки. Академические участники отметили отсутствие «истории» и исключение гендерной истории из академического дискурса и выразили сожаление по поводу патриархального состояния российской академической среды в целом. Признавая существующую стигму, связанную с пропагандой феминистских принципов и практик, а также фрагментацию феминистской повестки дня, они приветствовали новые формы активности и новый интерес к этому кругу вопросов, продемонстрированный молодым поколением студентов.
Круглый стол 2: Женщины в правах человека и активизме
На этом круглом столе был рассмотрен широкий круг вопросов, от различных форм российского правозащитного активизма, вовлекающего женщин в роль гендера в вооруженном конфликте и на протяжении всего последующего процесса миростроительства.
Один из выступавших, опираясь на свой обширный практический опыт защиты прав человека, пришел к выводу, что это, к сожалению, небезопасное занятие в некоторых частях России, особенно в Чечне. Тем не менее она призвала активистов не отказываться от своих усилий, особенно там, где российское правительство безразлично к местным страданиям.Она привела примеры, чтобы разрушить стереотипы о том, что женщины всегда являются союзниками других женщин и защитников прав человека и что мужчины всегда являются виновниками насилия. Скорее, пояснила она, она встречалась с матерями, которые были готовы следовать религиозным нормам или социальным ожиданиям за счет благополучия своих дочерей, в то время как отцы и братья были готовы бросить вызов давлению семьи и общества, чтобы защитить своих дочерей и сестер. В России у гражданского общества может быть «женское лицо», а у власти — «мужское лицо», но защита женщин — это работа для всех, и обеспечение численного гендерного равенства не устраняет немедленно нарушения прав человека.
Еще одна острая проблема в области прав человека — это пенитенциарная система России. Неудивительно, что тюремный опыт — их собственный или их близких — часто подталкивает женщин к активным действиям. Можно представить себе ситуацию, в которой человек, живущий в России, сталкивается с социальной несправедливостью, но российское правительство — федеральное, региональное или местное — не предпринимает шагов для исправления ситуации. Понимание того, что реформ нет из-за отсутствия политической воли, превращает разочарование в повседневных обидах, таких как бедность или несправедливость, в мотивацию для гражданской активности, которая, в свою очередь, часто трансформируется в политическую активность.Тюремный опыт может стать мощным катализатором этой трансформации.
Связывая первые два обсуждения, исследователь гендерных исследований обозначила три основных стратегии женского активизма в России, начиная с 1990-х годов: гендерно-нейтральный активизм, который не рассматривает права женщин как отдельную категорию от прав человека; феминистский активизм, который рассматривает права женщин отдельно; и работа «социально ориентированных» организаций, которая не увязывает конкретно миссию этих организаций с феминизмом, а вместо этого фокусируется на помощи женщинам.Интересно, что за последние 20 лет наблюдались две противоположные тенденции. Один — это конвергенция трех типов активизма и сдвиг в сторону большей гендерной чувствительности, другой — тенденция к обеспечению демократизации и гражданских прав при условии, что феминистская повестка дня является органической частью гражданских прав.
Гендерные роли меняются во время частного и общественного насилия, и война, и мир — это гендерные процессы, которые необходимо учитывать при разрешении конфликтов и миростроительстве.Один из выступавших обрисовал структуру, предложенную Институтом мира США, которая применяет три подхода к различным конфликтам, в том числе в России: женщины в мире и безопасности (вовлечение женщин в вопросы безопасности и миростроительство), мирные мужественности (изменение мировоззрения и изучение новых норм и моделей поведения) и пересекающиеся идентичности (бросая вызов бинарным представлениям).
Размышляя о постсоветском опыте активизма, участники призвали к солидарности российских женщин и солидарности российских организаций гражданского общества, которые выходят за рамки женского или феминистского движения.Принудительная ориентация политического режима России и усилия консервативных (антигендерных) сил создают контекст, в котором такая солидарность абсолютно необходима.
Круглый стол 3: Женщины в политике и государственном управлении
Этот круглый стол высветил концептуальные разногласия между практиками и учеными, то есть между политиками и политическими консультантами, с одной стороны, и теми, кто их изучает, с другой.
Один из выступающих представил исследование, в котором проанализировано представительство женщин в российских политических органах на разных уровнях.Спикер описал количественные различия между регионами и муниципалитетами и показал положительный эффект смешанной избирательной системы, в которой места заполняются как по партийным спискам, так и по одномандатным округам. Затем она объяснила качественное исследование, основанное на 25 интервью, которое выявило постфеминистское сочетание автономии, при котором люди разрабатывают личные стратегии для достижения благополучия, и эксплуатации патриархата, в результате чего женщины-чиновники считают более выгодным использование существующей системы. чем проявить солидарность с женской повесткой дня.
Как активистам, так и должностным лицам часто легко обсуждать поддающиеся количественной оценке вещи, такие как квоты и разница в заработной плате, даже несмотря на то, что многие менее ощутимые социальные проблемы требуют действий. Нарушенные механизмы социальной поддержки, бремя ухода (которое в основном ложится на женщин), чрезмерный общественный контроль над материнством и влияние воспитания детей на снижение финансового благополучия женщины — все это проблемы с эмоциональной окраской. Один из выступавших отметил, что в некотором роде женщины все еще ждут, чтобы «женская версия Алексея Навального» сформулировала все требования и консолидировала критическую массу.
Другой оратор, политик, не согласился с академической точкой зрения, утверждая, что ученые сосредотачиваются на органах принятия решений, которые имеют декоративный характер («сделанные из папье-маше») и что формализованный подход к изучению политики упускает из виду реальную динамику. Большая часть российской политики и экономики носит неформальный характер, и важные решения часто принимаются за пределами официальных институтов, в местах, исключающих женщин, например, в мужских туалетах и саунах, во время охоты и рыбалки.
В то время как женщины не участвуют в политике строго для того, чтобы преследовать феминистскую повестку дня, социальные вопросы предлагают достаточную мотивацию для некоторых женщин баллотироваться на посты.Мужчины не обязательно создают искусственные препятствия для женщин, но политика на низовом уровне полна проблем, от сбора средств до сбора подписей. В российских муниципальных советах действительно высока доля женщин, но для этого не было необходимости в квотах; Достаточно того, что эта работа не слишком высока для мужчин. По иронии судьбы, иногда быть женщиной в российской «реальной политике» менее опасно, чем быть мужчиной, поскольку (например) оппозиционная женщина с меньшей вероятностью окажется под арестом из-за положений закона, запрещающих административный арест беременных. женщины и женщины, имеющие детей в возрасте до четырнадцати лет.
Постсоветский сдвиг в подходах стал ответной реакцией на советское видение равенства, и сегодняшняя тенденция является ответом на то, что воспринимается как западная модель. Теперь все основные политические партии демонстрируют различные версии консерватизма, а женщины в российской политике сознательно или бессознательно избегают феминистских тем, чтобы избежать насмешек. Проблема российской политической системы не только в отсутствии гендерного представительства, но и в возрастном дисбалансе. Таким образом, России нужны «концентрические круги» женщин и молодых людей обоего пола, баллотирующиеся на посты, чтобы создать новую политическую культуру.Ей также нужны феминистки как союзники в стремлении к социальным изменениям.
Круглый стол 4: Женщины на рабочей силе и рынке труда
Советский Союз был пионером в интеграции женщин на рынке труда, но советское государство не позволяло женщинам оспаривать два элемента гендерного подчинения [1]: неравенство распределения или гендерное разделение труда и связанное с ним статусное неравенство или обесценивание труда, рассматриваемого как «женское». Ключевой вывод из советского опыта состоит в том, что для обеспечения равенства занятость должна сочетаться с идеологией, учитывающей гендерные аспекты.
В сегодняшней России занятость женщин остается высокой, но существует сильная горизонтальная сегрегация занятости, когда мужчины и женщины, как правило, сосредоточены на разных работах и отраслях (например, строительство или уход за детьми), а также сильная вертикальная сегрегация, где женщины имеют ограниченные возможности для карьерного роста в своих организациях или секторах, что приводит к разрыву в оплате труда. В России также есть список профессий, запрещенных законом для женщин в отраслях, которые считаются более рискованными или интенсивными, включая некоторые рабочие места в химической, горнодобывающей и судостроительной отраслях.Семейные роли мужчин вознаграждаются на государственном и частном уровнях, в то время как женщины фактически подвергаются наказанию из-за удвоенной нагрузки по дому и в карьере, а также сталкиваются с дискриминацией при приеме на работу и ограниченными карьерными перспективами. Тенденция к ретрадиционализации и ремаскулинизации повлияла на возможности трудоустройства женщин, но опросы общественного мнения дают основания для осторожного оптимизма в отношении того, что российское общество не поддерживает полное возвращение к традиционализму в рабочей силе.
Новые формы депривации труда не связаны с безработицей и обнищанием, а связаны с отсутствием жизни и перспектив карьерного роста.Миллионы мужчин и женщин в России работают на нестандартной работе по нестандартным контрактам. Многие ценят такие контракты за присущую им автономию, но в случае женщин нестандартная работа часто является результатом их бремени по уходу и того факта, что наличие детей делает их нежелательными работниками.
У российских исследователей и академических кругов есть своя интересная динамика. Доля женщин в науке, которая увеличивалась в постсоветское время из-за утечки мужских мозгов и ухода из них, сейчас снова снижается.Кроме того, наблюдается углубление гендерного разрыва в различных областях науки, а также недопредставленность женщин с уровня доктора философии и выше, ситуация, которую часто называют «дырявым трубопроводом», подчеркивающим постепенное исчезновение женщин из академических кругов на каждом этапе карьерной лестницы. , особенно в областях STEM. Эти тенденции влияют на средства к существованию и перспективы женщин-исследователей и ученых, но гендерный дисбаланс также вредит самой науке, в то время как гендерное разнообразие стимулирует инновации. Международный опыт предлагает множество способов улучшить гендерное представительство в российской науке: от слепых обзоров до остановки отсчета сроков предоставления грантов, когда женщины-ученые берут отпуск по беременности и родам.
Гендерный дисбаланс не ограничивается структурой заработной платы и перспективами карьерного роста. По словам одного из выступающих, в российской общественной экспертизе доминирует мужская призма, которая имеет тенденцию предлагать искаженное представление о реальности, так что «общее благо» часто подразумевает патриархальные ценности. В то же время достижения женщин отсутствуют в общественных местах, и многие женщины-профессионалы находятся в постоянном поиске легитимации и известности. Следовательно, важно «деколонизировать» дискурс и создать платформы, такие как проект Фонда Генриха Бёлля «Она — эксперт», чтобы помочь достичь истинного гендерного паритета, которое касается не политической корректности, а качества работы и опыта и видимость оного.
В России широко распространено восприятие неравенства как нормы, настолько, что работающие женщины могут даже не замечать дискриминации. Те, кто замечают и отказываются играть предписанные роли, часто расплачиваются за это, сталкиваясь с дополнительным давлением на работе, поскольку коллеги-мужчины начинают рассматривать их как плохих командных игроков и нарушителей спокойствия, но международный опыт показывает, что солидарность женщин на руководящих должностях и тех, кто более низкий уровень помогает предотвратить дискриминацию и преследования как в академических кругах, так и в других сферах.
Круглый стол 5: Семья, репродуктивные права и материнское здоровье
Этот круглый стол проходил на фоне символической годовщины: 100 лет с тех пор, как Советский Союз стал первой страной, легализовавшей аборты как способ продемонстрировать социалистическое равенство и дать возможность женщинам присоединиться к рабочей силе. Запрещенный в 1936 году, аборт был снова декриминализован в 1955 году, на этот раз для предотвращения смерти женщин от второстепенных абортов, а не ради женской автономии, и долгое время он оставался основной формой контроля над рождаемостью для советских женщин.В результате это стало символом отсутствия выбора, поэтому в ранней постсоветской риторике лозунг «Против абортов» на самом деле означал «Против обычных абортов», поскольку активисты поддерживали противозачаточные средства и поддерживали запланированные и запланированные беременности.
Проблема воспроизводства является центральной для политического восстановления постсоциалистических стран, и враждебные столкновения по поводу законности абортов отражают культурные опасения последних 30 лет. Как и политики в других странах, российские политики видят в обращении внимание на репродуктивную функцию способом выразить озабоченность по поводу будущего нации и иллюстрацией заботы о чем-то, выходящем за рамки их непосредственных интересов, но их внимание сосредоточено на «здоровье матери и ребенка», в то время как фактические репродуктивные права отсутствуют в дискурсе правительства и недопредставлены в российском феминистском дискурсе.
Советская и постсоветская Россия испытали огромные демографические потери, поэтому неудивительно, что в 1990-е годы моральная паника возникла из-за так называемого «русского креста» — демографической тенденции, названной так из-за пересечения снижающейся рождаемости. и рост смертности на графике. Лидеры связывают демографию с геополитической силой, а националисты опасаются вымирания этнических русских, поэтому церковные и политические лидеры объединили усилия, чтобы противодействовать тому, что они считают чуждыми идеями феминизма и идеологией бездетности, навязанной Западом.
В 1990-х годах экспертам и активистам удалось улучшить здравоохранение, обучить врачей и просвещать общественность, сумев снизить рискованное сексуальное поведение и улучшить медицинское обслуживание женщин, чтобы добиться 30-процентного снижения количества абортов в пользу противозачаточных средств. Ситуация изменилась, когда в России произошел консервативный поворот, закончилось финансирование НПО и был принят ряд законодательных и административных мер, ограничивающих репродуктивный выбор. Теперь российские женщины сталкиваются с давлением «традиционных ценностей» и должны решать целый ряд проблем, от медицинских рисков (повышение материнской и перинатальной смертности в отдаленных районах, более широкое использование кесарева сечения, ограниченный доступ к медикаментозному аборту) до проблемы с правами человека (нарушение прав беременных заключенных) и бедность (огромные долги по алиментам и недостаточная государственная поддержка матерей-одиночек).
Обсуждения учреждений показывают различия в гендерной чувствительности в зависимости от возраста, класса и национальности. Те, кто находится в лучшем социальном и экономическом положении или расположены в географических центрах, как правило, менее чувствительны к растущему гендерному неравенству, потому что это выходит за рамки их сферы интересов, не обращая внимания на ситуации, когда формальные права существуют, но их трудно реализовать даже в стране их проживания. домициль. Беседы с российскими и иностранными студентами показывают, что некоторые понимают, что право на индивидуальный выбор не компенсирует неравные возможности, осознают несправедливый потенциал семьи как экономической единицы и рассматривают личный опыт как источник освободительных альтернатив.
Круглый стол 6: Гендерное насилие и ответные меры правительства
Гендерное насилие — это слишком широкая тема, чтобы всесторонне охватить ее за одним круглым столом, поэтому участники сосредоточились только на нескольких аспектах. Подчеркивая необходимость сочетания международной гласности и давления на российских законодателей с взаимной поддержкой в российских регионах, они отметили, что активистам необходимо представлять «монолитную» позицию в публичном пространстве и проецировать альтернативный посыл, чтобы бросить вызов образу «идеальной женщины» и консервативным взглядам. риторика, транслируемая российскими СМИ.
В России есть несколько центров, которые предлагают помощь жертвам гендерного насилия, и есть проекты, такие как Nasiliu.net, которые сосредоточены на просвещении общественности и распространении информации о предотвращении насилия. Истинный масштаб проблемы остается неясным, поскольку, по словам активистов, достоверной статистики нет, данные о домашнем насилии занижены, а определение Уголовного кодекса слишком узкое.
Было предпринято множество попыток принять закон о домашнем насилии, используя структурные возможности, такие как выборы или всеобщая реформа, и в то же время в полной мере используя неформальную политику.Вскоре после того, как в 2013 году представилась структурная возможность, возникла консервативная реакция и ухудшение отношений России с Западом, что повлияло на дискурс о семье и ценностях и привело к декриминализации домашнего насилия. Несколько громких случаев злоупотреблений привлекли внимание к законопроекту, и защитники надеются, что новый парламент 2021 года, наконец, примет закон.
Домашнее насилие — обычная проблема для всей страны, но российские регионы Северного Кавказа являются особым очагом гендерного насилия некоторых очень специфических видов.Например, исследования показывают, что сотни девочек подвергаются калечащим операциям на женских половых органах в Дагестане и Ингушетии, в то время как власти, похоже, не желают возбуждать уголовное дело по этим делам, а исследования убийств чести в Чечне, Дагестане и Ингушетии и анализ судебных приговоров указывают на то, что жертвы обвиняются и использование «смягчающих обстоятельств» для оправдания минимальных приговоров.
Московский офис Фонда Генриха Бёлля имеет специальную программу в России, которая нацелена на виновных в насилии и исследует возможности ненасильственного общения, обсуждает издержки патриархата и токсичной мужественности для самих мужчин и ищет способы, которыми мужчины могут стать посредниками культурных изменений на Северном Кавказе.Однако в целом таких программ, ориентированных на мужчин, немного. В то же время, хотя они, как правило, небольшие по размеру, нельзя недооценивать их волновой эффект.
В России более 150 кризисных центров, но лишь немногие из них действительно активны и известны. Женоненавистничество, обвинение жертв и отсутствие солидарности внутри и между сообществами активистов и феминисток создают разделительные линии. Локализация коронавируса, усугубляя проблему домашнего насилия, также подтолкнула российских активистов к объединению своих усилий и объединению своих скудных ресурсов.Давление со стороны консервативных сил и угрозы, с которыми сталкиваются активисты, особенно на Северном Кавказе, также требуют большей солидарности, в том числе между правозащитниками и активистками-феминистками.
Итоги конференции
Обсуждения за круглым столом были сосредоточены на сложных и разнообразных темах, но некоторые ключевые темы повторялись на протяжении всей конференции.
Обсуждения на конференции подчеркнули важность вовлечения ученых и практиков в обсуждение женских проблем как в России, так и за ее пределами.Практики в различных областях нередко критикуют ученых за то, что они не в курсе того, что происходит на местах. В случае с Россией независимые политики поднимают вопрос о неформальной политике, при которой решения принимаются вне определенных институтов, поскольку это имеет тенденцию ускользать от внимания ученых. Здесь устранение разрыва между исследованиями и практикой означало бы, что ученые будут изучать нетрадиционные аспекты российской политической системы, а политики будут заимствовать некоторые академические призмы и терминологию, чтобы лучше понять и описать реальность, в которой они действуют.
Помимо привлечения ученых и практиков, важно объединить разные поколения феминисток и активисток. На разных этапах советской и постсоветской истории существовали видные феминистские и феминистские группы, и сегодняшние ученые и активисты — не первое поколение, которое изучает и продвигает идеи феминизма в России, но новому поколению активистов, похоже, не хватает некоторых из них. знания о предыдущих успехах и проблемах. Отчасти этот пробел можно объяснить тем, что многие постсоветские центры гендерных исследований не пережили консервативный поворот в России.И советский, и ранний постсоветский опыт нуждаются в обработке, и существует очевидная необходимость задуматься над историей России и оглянуться назад на первые феминистские организации и людей, заложивших основу для сегодняшних ученых и активистов.
Межпоколенческий диалог между ветеранами российского женского движения и новыми деятелями и мыслителями может и должен быть дополнен транснациональным диалогом между российскими, европейскими и американскими учеными и практиками. Несмотря на различия между обществами и политическими системами двух стран, Россия и Соединенные Штаты сталкиваются с одними и теми же проблемами, когда дело касается женской повестки дня, и могут учиться на опыте друг друга.
В случае с Россией также важно не ограничиваться Москвой и Санкт-Петербургом и задействовать широкий спектр регионального опыта и взглядов на женские проблемы со всей страны. Конференция Института Кеннана включала участников из Иваново, Махачкалы, Нижнего Новгорода, Самары, Смоленска, Томска и Твери, но более широкое географическое представительство обогатило бы беседу. Кроме того, как отметил один из участников, было бы также полезно извлечь уроки из работы по изучению Холокоста и дополнить картинку голосами непосредственных участников и свидетелей, таких как клиенты кризисных центров или бывшие заключенные, которые стали активистами.
Невозможно создать исчерпывающую картину женских проблем без соответствующего национального и исторического контекста. В случае с Россией это означает прослеживание истории до российской революции, а также понимание советских и постсоветских событий, сложной этнической и религиозной структуры сегодняшнего российского общества, а также тонкостей современной политической системы и режима. Эволюция русского феминизма за последние тридцать лет и трансформация феминизма в нефеминизм и постфеминизм так же интересны, как и более глубокие исторические корни сегодняшней повестки дня.
Многие проблемы, поднятые на конференции, носят системный характер и выходят за рамки женских проблем; их решение потребует культурного сдвига и политической трансформации. Реакция российских консерваторов смещает внимание с экономического спада в стране и растущего неравенства на беспокойство о статусе и подрывает как традиционные, так и межсекторальные феминистские программы. Некоторые феминистские и женские правозащитные организации, которые раньше считались нормальной частью гражданского общества, теперь подвергаются остракизму со стороны широкой общественности.Хотя отстаивание прав женщин не должно сводиться к борьбе с конкретной государственной политикой и законодательными инициативами, Россия представляет собой интересный случай для изучения мотивов и стратегий активизма и социальных изменений в авторитарном режиме.
В свете широкого круга обсуждений и заинтересованности участников в работе друг друга, существует очевидная потребность в постоянном разговоре и более глубоком изучении конкретных тем на небольших онлайн- и офлайн-встречах.Одна из идей, озвученных во время заключительной сессии, заключалась в создании частного онлайн-пространства, чтобы эта группа ученых, активистов и практиков могла поддерживать регулярные контакты, обмениваться информацией и изучать возможность совместных проектов.
Еще одна идея, кратко обсуждаемая на конференции, — книжный проект, посвященный истории советского и российского женского движения. Чтобы учесть уроки, извлеченные на этой конференции, проект должен предложить исторический обзор, осмыслить работу первых советских феминисток, которые были маргинализованы даже другими диссидентами, восстановить то, что осталось от архивов и библиотек феминистских организаций и центры гендерных исследований и интервью с живущими позднесоветскими и ранними постсоветскими мыслителями и активистами, заложившими фундамент.Также потребуется привлечь молодых ученых и активистов в качестве соавторов, чтобы преодолеть разрыв между поколениями и обеспечить непрерывность движения российских женщин.
Из-за нехватки времени в обсуждениях на конференции пришлось опустить множество проблем, существующих в феминизме и активизме, но затронуть сложные отношения между ними. Не секрет, что, несмотря на недавний всплеск интереса к феминизму, само это слово имеет в России негативную коннотацию, и женщины-активистки часто избегают этого ярлыка, даже если их практическая деятельность отражает феминистские идеи.Тем не менее, как подчеркивали многие участники конференции, ключ к успеху лежит в солидарности, включая солидарность, несмотря на гендерные различия и идеологические линии. Можно утверждать, что женщинам-активисткам пора принять феминизм, мужчинам — стать настоящими союзниками в борьбе за права женщин, а феминисткам — присоединиться к борьбе за более широкие социальные перемены.
[1] Согласно условиям, определенным доктором Нэнси Фрейзер (2007).
Понимание гендерных ролей в России
Самый увлекательный продукт обучения за границей — это открытие различных менталитетов в культуре.В частности, в России у общества совершенно разные взгляды на женщин и их ожидания. Для иностранца лучший способ понять эти идеи — отойти от идей Соединенных Штатов и изучить эти нюансы на собственном опыте.
На моем уроке разговорного русского языка мы обсуждали идею мужчин как «сильного пола» и то, как они относятся к женщинам. Интересно, что русские не называют женщин «слабым полом» — и они вообще не думают, что женщины слабые, — но вместо этого женщины — «более красивый пол».«Таким образом, женщины делают все возможное, чтобы соответствовать этой идее. На публике русские женщины одеваются безупречно, всегда на высоких каблуках, независимо от погоды. Даже сейчас, когда становится холоднее и сгущается зима, женщины продолжают этот обычай, нося сапоги на высоком каблуке. Было бы общественным скандалом носить спортивные штаны или кроссовки, если кто-то не идет в спортзал.
В ответ на изящный внешний вид мужчины обычно ведут себя так, как американцы описали бы как «джентльменские».«Они уступают свои места в метро, протягивают руку, чтобы помочь вам выйти из автобуса, и держат двери открытыми для женщин, даже если они незнакомы. Как заметил один из моих профессоров, в их сознании укоренилось, что если женщина находится в их присутствии, они, как мужчины, должны вести себя как можно лучше и вежливее. Хотя эти идеи рыцарства не приветствуются в Соединенных Штатах — отчасти из-за крайнего феминизма, — гендерные роли мужчин в России не имеют ничего общего с представлением о женщинах, нуждающихся в их помощи.Напротив, мужчины помогают женщинам, потому что они женщины, то есть «более красивый пол».
Когда мой преподаватель беседы впервые поднял этот вопрос, я был сбит с толку простотой их мышления. Однако нужно понимать, что многие гендерные роли в России сводятся к идеям любви и брака. Самый важный момент в жизни россиянина — это день их свадьбы (за которой следует рождение детей), потому что он вращается вокруг любви, которую разделяют два человека.Русские женщины красиво одеваются, чтобы найти мужа, а русские мужчины ведут себя рыцарски, чтобы найти жену.
Самая шокирующая часть гендерных ролей русских для американцев — это идея о том, что любовь всегда важнее работы. Это означает, что большинство российских женщин посвящают свои силы поиску мужа, а затем и уходу за своими детьми. Это не означает, что женщины не получают здесь образования или не делают карьеры, потому что они, безусловно, получают образование. В целом, однако, большинство откладывают свою карьеру до тех пор, пока их дети не достигнут начального школьного возраста, а это означает, что они оставляют работу, которую они могли иметь до рождения ребенка.Россияне предпочитают заботиться о своих детях без помощи няни, а идея дошкольного образования — чужеродное понятие. Они полностью преданы своей семье и любви в ней.
Со стороны эти гендерные роли невозможно рассматривать иначе, как культурные различия. Однако если найти время, чтобы открыть для себя всю глубину русского менталитета, можно найти множество новых идей. Интересно, что это даже заставило меня усомниться в некоторых моих привычках из Соединенных Штатов, например, почему мы ценим работу, а не поиск любви.Я ценю время для знакомства с русской культурой, а также с моей собственной, и с нетерпением жду будущих идей, которые может предложить моя учеба за границей.
Эти гендерные роли отнюдь не абсолютное, а скорее общее понятие в русской культуре.
| Россия Содержание В постсоветское время положение женщины в российском обществе остается, по крайней мере, столь же проблематичным, как и в предыдущие десятилетия.В обоих дела, ряд номинальных средств правовой защиты женщин либо имеют не смогли выполнить существующие условия или не смогли поставить адекватная поддержка. В 1990-х годах растущее экономическое давление и сокращение государственных программ не оставило женщинам другого выбора, кроме как искать занятости, хотя большинство имеющихся вакансий были такими же низкими, как и в советский период, и вообще работу любого рода было труднее получать. Такие условия в значительной степени способствуют упадку России рождаемость и общий износ семьи.В то же время, феминистские группы и общественные организации начали продвигать дело прав женщин в том, что остается строго традиционным обществом. Конституция СССР 1977 г. равные права, и что женщины имеют равный доступ к образованию и обучение, трудоустройство, продвижение по службе, вознаграждение и участие в социальная, культурная и политическая деятельность. Советское правительство также обеспечивал женщинам специальную медицинскую защиту и защиту на рабочем месте, в том числе стимулы для матерей работать вне дома, а также юридические и материальные поддержка своей материнской роли.В 1980-х годах эта поддержка включала 112 дни отпуска по беременности и родам с полным сохранением содержания. Когда это пособие закончилось, женщина может взять дополнительный отпуск продолжительностью до одного года без сохранения содержания без сохранения заработной платы. теряет свое положение. Дискриминация работодателем беременных и кормить женщин было запрещено, а матерям с маленькими детьми разрешалось право работать неполный рабочий день. Из-за таких положений аж 92 процент женщин были заняты хотя бы неполный рабочий день, советская статистика показал. Несмотря на официальную идеологию, советские женщины не пользовались таким положение мужчины в обществе или в семье. Средняя заработная плата женщин во всех областях был ниже общенационального среднего, а хваленый высокий процент женщин в различных сферах, особенно в сфере здравоохранения, медицина, образование и экономика, в большинстве престижных и высокооплачиваемых сферах, таких как высшее руководство организации в любой из этих областей.Женщины были заметно недопредставлены в руководстве КПСС; в 1980-х они составляли менее 30 процентов партийного состава и менее 5 процентов ЦК партии, и ни одна женщина никогда не добивалась полного членство в Политбюро. Большинство программ номинальных государственных пособий для женщин продолжали действовать в постсоветская эпоха (см. Социальное обеспечение, гл.). Однако, как и в Советское время, российские женщины 1990-х годов преобладали в секторах экономики. где зарплата низкая, и они продолжают получать меньше, чем мужчины, за сопоставимые позиции.В 1995 г. мужчины, работающие в сфере здравоохранения, получали в среднем 50 процентов больше, чем женщины в этой области, а инженеры-мужчины получили в среднем на 40 процентов больше, чем их коллеги-женщины. Несмотря на тот факт, что в среднем женщины образованнее мужчин, женщины остаются в меньшинстве на высших руководящих должностях. В советское время заработная плата женщин в среднем составляла 70 процентов от заработной платы мужчин; к 1995 году эта цифра составляла 40 процентов, по данным московского Центра гендерных исследований.Согласно отчету 1996 года, 87 процентов работающих городских россиян с доходом менее 100 000 рублей в месяц (стоимость рубля — см. Глоссарий) были женщинами, и процент женщин постоянно снижался. в высших разрядах оплаты труда. По имеющимся данным, женщин обычно увольняют первыми, и они также сталкиваются с другими формами дискриминации на рабочем месте. Столкнувшийся с трудностями компании часто увольняют женщин, чтобы они не выплачивали пособия по уходу за ребенком или предоставление отпуска по беременности и родам, как того требует закон.В 1995 году женщины составляли примерно 70 процентов безработных в России, и столько же как 90 процентов в некоторых областях. Социологические опросы показывают, что сексуальные домогательства и насилие в отношении женщин стало больше на всех уровнях общества в 1990-е годы. Больше, чем В 1994 г. было зарегистрировано 13 000 изнасилований, а это означает, что в несколько раз больше Вероятно, было совершено количество преступлений, о которых часто не сообщается. В 1993 г. примерно 14000 женщин были убиты своими мужьями или любовниками, примерно в двадцать раз больше, чем в США, и в несколько раз больше, чем в США. показатель в России пятью годами ранее.Более 300 000 других видов преступления, включая супружеское насилие, были совершены в отношении женщин в 1994 году; в 1996 году Государственная Дума (нижняя палата Федерального Собрания, Парламент России) разработал закон о борьбе с домашним насилием. Работающие женщины продолжают нести «двойную ношу» работы и семейные обязанности, в которых русские мужья обычно мало участвуют. В опросе 1994 года около двух третей женщин сказали, что что государство должно помогать семьям, платя одному из супругов достаточно, чтобы разрешите другому остаться дома.Большинство женщин также рассматривают свою роль в семья сложнее, чем у их мужа. Такой неудовлетворенность — фактор, увеличивающий количество разводов в России и снижение количества браков. В 1993 году уровень разводов составлял 4,5 на 1000 человек. населения, по сравнению с 4,1 десятью годами ранее, а коэффициент брачности снизилась с 10,5 на 1 000 населения в 1983 г. до 7,5 в 1993 г. В 1992 г. около 17,2 процента родов были рождены незамужними женщинами. По данным 1994 г. По государственной статистике, около 20 процентов семей содержались в одиночку. родитель — мать в 94 процентах случаев. Часто женщины с семьями вынуждены работать из-за недостаточного государственные детские пособия и пособия по безработице. Экономические трудности загнал некоторых женщин в проституцию. В советский период проституция официально рассматривался как форма социальной девиации, которая угасала по мере того, как Советский Союз двинулся к коммунизму. В 1990-е гг. Организовал преступность стала активно участвовать в проституции как в России, так и в других странах. города Центральной и Западной Европы, куда часто приезжают русские женщины соблазняются поддельной рекламой услуг по сватовству или моделированию агентства.По одной из оценок, 10 000 женщин из Центральной Европы, в том числе значительную часть россиян, были заманены или принуждены к проституция только в Германии. Независимые женские организации — форма деятельности, которая была подавлялись в советское время — в большом количестве образовывались в 1990-е годы на местном, региональном и национальном уровнях. Одна из таких групп — это Центр гендерных исследований, частный исследовательский институт. Центр анализирует демографические и социальные проблемы женщин и выступает в качестве связующего звена между российскими и западными феминистскими группами.Путешествующая группа под названием Feminist Alternative предлагает обучение женщин самоуверенности. Многие местные появились группы для участия в судебных процессах от имени женщин, чтобы создать информационные программы об изнасилованиях и домашнем насилии (около десятка которые действовали в 1995 году), а также для помощи женщинам в открытии бизнеса. Еще одна известная организация — Союз женщин России, который фокусируется на программах профессионального обучения, профориентации и развитии предпринимательских навыков, которые позволят женщинам соревноваться больше успешно в России с развивающейся рыночной экономикой.Несмотря на распространение таких групп и программ, в середине 1990-х гг. Русские (в том числе многие женщины) по-прежнему с пренебрежением относятся к их усилиям, что многие считают своего рода западным подрывом традиционных социальных ценности. Быстро развивающийся частный сектор предлагает женщинам новые рабочие места возможности, но многие из советских стереотипов остаются; большинство часто предлагаемая работа в новом бизнесе — это работа секретаря, и в рекламных объявлениях физическая привлекательность часто указывается в качестве основного требование.По российскому законодательству предусмотрено целых три года ». тюремное заключение за сексуальные домогательства, но закон редко соблюдается. Хотя Фонд защиты от сексуальных домогательств занесен в черный список 300 московских фирм, в которых, как известно, имели место сексуальные домогательства, требования секса и даже изнасилования по-прежнему являются обычным явлением на рабочем месте. Популярность женщин в постсоветской России также распространилась на политика. На национальном уровне наиболее заметным проявлением обретенный женский политический успех — партия «Женщины России», который получил 11 процентов голосов и двадцать пять мест в 1993 г. национальные парламентские выборы.Впоследствии партия стала активной. по ряду вопросов, включая противодействие военной кампании в Чечне, которое началось в 1994 году. выборы, Женщины России предпочли сохранить свою платформу без изменений, акцентируя внимание на социальных вопросах, таких как защита детей и женщин вместо того, чтобы вступать в коалицию с другими либеральными партиями. Как В результате партия не смогла преодолеть 5-процентный порог голосов требуется для пропорционального представительства в новой Государственной Думе, получив только три места в одномандатной части выборов (см. Выборы 1995 г., гл.7). Партия рассматривала возможность выдвижения кандидата в президентские выборы 1996 года, но остались за пределами многолюдного поля. Меньшая организация, Российская женская партия, работала как часть неудачная коалиция с несколькими другими отколовшимися партиями в 1995 г. выборы. Несколько женщин, например, Элла Памфилова из Республиканской партии, Глава Социалистической рабочей партии Людмила Вартазарова и Валерия Новодворская, лидер Демократического союза, учредила себя как влиятельных политических фигур.Памфилова получила особый статус защитника интересов женщин и пожилых людей. Движение солдатских матерей было основано в 1989 году с целью разоблачения нарушения прав в вооруженных силах и помочь молодежи противостоять проект. Движение получило национальную известность благодаря противодействие войне в Чечне. Были проведены многочисленные протесты. организовали, и представители отправились в чеченскую столицу, Грозный, потребовать освобождения российских пленных и найти пропавших без вести. солдаты.Группа, которая насчитывала 10 000 членов в 1995 году, также имеет лоббировал против продления сроков прохождения обязательной военной службы. Женщины занимали мало влиятельных постов в исполнительной власти филиал национального правительства России. Один пост в Правительстве (кабинет) министра социальной защиты стал «традиционная» женская позиция; в 1994 году Элла Памфилова была на этом посту последовала Людмила Безлепкина, возглавившая служение до конца президента Бориса Н.Первый срок Ельцина в середина 1996 г. Татьяна Параманова исполняла обязанности председателя Центрального совета России. Bank за год до того, как Ельцин сменил ее в ноябре 1995 года, и Татьяна Регент возглавляет Федеральную миграционную службу с момента ее основания. начало в 1992 году. До выборов 1995 года женщины занимали около 10 процент мест в парламенте: пятьдесят семь из 450 мест в парламенте. Государственная Дума и девять из 178 мест в верхней палате парламента, Совет Федерации.Советская система мандата законодательных мест обычно выделяется около трети мест на республиканском уровне законодательные органы и половину мест в местных советах женщинам, но эти пропорции резко сократились с первыми многопартийными выборами 1990 г. Пользовательский поиск Источник: Библиотека Конгресса США |
Женщин в России до и после революции
Впервые опубликовано в 1973 году и переиздано в рамках серии «Радикальные мыслители» Verso « Женщины, сопротивление и революция: история женщин и революции в современном мире» — первая работа Шейлы Роуботэм. Книжное исследование, веха в истории феминизма, реконструирует часто игнорируемые феминистские течения в ходе революций в Англии, Америке, Франции, России, Китае, Алжире, Кубе, Вьетнаме и в европейских социалистических движениях.«Это не настоящая история феминизма и революции, — пишет Роуботэм, — такая история обязательно принадлежит будущему и в любом случае будет коллективным творением. Вместо этого я попытался проследить судьбу идеи. Это очень просто идея, но та, с которой мы потеряли связь, что освобождение женщин требует освобождения всех людей «.
23 февраля 1917 г .:
Несмотря на все директивы, текстильщицы на нескольких фабриках объявили забастовку и направили делегатов к металлистам с призывом о поддержке…
Никому не приходило в голову, что это может стать первым днем революции…
Февральская революция началась снизу, преодолев сопротивление собственных революционных организаций, инициативу по собственной инициативе взяли на себя текстильщицы, среди которых, несомненно, много солдатских жен.Последний стимул были заросшие хлебные очереди. В тот день бастовало около 90 000 рабочих, мужчин и женщин. Боевые настроения выражались в демонстрациях, митингах и встречах с полицией. В городскую Думу с требованием хлеба хлынула масса женщин, не все из них работницы. Это было все равно, что требовать молока у козла. Красные знамена появились в разных частях города, и надписи на них показали, что рабочие хотят хлеба, а не самодержавия и войны. Женский день прошел успешно и без жертв.Но то, что он таил в себе, к ночи даже не догадывался.
Л. Троцкий, История русской революции
Женская дорога — порог до печки.
Мне показалось, что я видел двух человек, но это были только мужчина и его жена.
Русские пословицы
Всем гражданам села Вертеевка мужского пола, состоящим в браке, от всех граждан села Вертеевка женского пола, состоящим в браке.Ультиматум.
В то время как все мы, замужние женщины, жители села Вертеевка, живем в тяжелых условиях, мужья нас бьют, мы не слышим от них приличных слов, они обращаются с нами как со скотом, поэтому терпеть такие обиды у нас нет больше, и настоящим пишем настоящий ультиматум. Мы соглашаемся работать дома и быть помощниками нашим мужьям, но требуем взамен, чтобы мы не отдавались полностью воле наших мужей, чтобы они не были так свободны в своих руках, и называли нас такими именами, как ‘старые карга, сука, шлюха и другие, не подлежащие упоминанию.И это тоже мы добавляем — мы не разойдемся и не вернемся к нашим мужьям, пока они все не подпишут свои имена в этой газете.
Отчет Аксиньи Карасевой в селе Вертеевка Брянской губернии, середина 1920-х гг.
Со всех сторон обвиняют мужчин. Но когда семья распадается, часто виноваты женщины … Какой-то молодой человек приходит со своими песнями и аккордеоном … Они всегда бегут в Генотдел и клевещут на своих мужей. Там собирается целая женская комиссия, муж об этом ничего не знает — и он опозорен.
Товариш Мотиш, из Сибири. Конгресс, 1925 г.
Вы удивлены, что я живу с мужчинами, не желая влюбляться в них?… Я прочитал много романов и знаю, сколько времени и сил нужно, чтобы влюбиться… Но когда, в эти последние годы, было что-то досуг для нас?… Если вас тянет к тому, кого зовут на фронт, или в другой город, или вы настолько заняты, что забываете — какой вред беречь те несколько минут, которые могут означать немного счастья для вас обоих?
Женя, в Любовь трех поколений , Александра Коллонтай
Любовь должна побуждать наводить мосты и рожать детей.… Только в учебниках по садоводству есть что-нибудь о розах, а о мечтах говорится только в медицинских трудах.
Владимира Маяковского, Клоп
Мы не любим романтику
В настоящее время — нам
Пахнет цветочными ширмами
Над мусорными баками красивых слов
Принося пустоту, а не плоть,
Каждому скелету…
Но ты девушка
Невозможно отрицать вашу проблему.
В России прошлых
Женщины когда-то прикалывали цветы
К их плечам, прикованным к любовникам,
Поркается рычащими охранниками
В ссылке Сибири.
А в России сегодня
Мужчины и женщины, гордящиеся своим рабочим временем,
Крепкая, далекая от окровавленной мишуры,
Взять свои летние каникулы
В степях, в более чистых играх,
В цветы, залоги, верности,
Ясно, неизбежно,
Углубляясь в молодость.
Украсть, время от времени на час,
В ваше время фиалок надежда
Менее сдержанной нежности
В свободе еще впереди,
Затем сложите это в своем сердце для неявного,
Тайно непреклонная сила
На всех пикетах мира
Революционная девушка.
«Девушке-революционерке», Максвелл Боденхайм, в New Masse s, США, 1934
Украинские девушки меня просто нокаутируют
Они оставляют запад позади
Московские девушки заставляют меня петь и кричать
А Грузия всегда в моих мыслях.
Beatles, «Назад в СССР»
Образы женщин, которые дошли до нас от русской революции, произвольны и искажены. Нередко они представляют собой описания роли женщины, полностью построенные на манипулятивных терминах. Мужчины представили нам свою версию того, какими должны быть женщины. Есть фотографии круглых розовых советских сталинских героинь материнства, заката, тракторов и соцреализма. Есть воспоминания о том, как старый троцкист читал лекции о «роли женщин» и рассказывал, как женщины дружили с войсками.Есть женщины, которых правые создали на западе, такие как зловещие бичи-чекисты, обитающие в шпионских романах — корявые, жесткие и неуправляемые в ночи, сидящие за столами в униформе и беспощадно осуждающие мужчин, их груди впалые от ненависти. Есть красивые женщины, спасенные от суровой суровой дисциплины партии или ужасов революции — Гарбо в Ninotchka изящно соблазняется и изящно падает в элегантном неэлегантности, или вы видите Джули Кристи и нарциссы Dr Zhivago .
Любовь и нарциссы всегда по ту сторону. Вещи, которые женщина «действительно» хочет, приходят с «свободного» Запада. Женщины совершенно посторонние по отношению к революции. Здесь сливаются изображения левого и правого. Женщин считают слишком хрупкими или слишком отсталыми, им не хватает дисциплины, необходимой для серьезной политики. Революция произошла вопреки им.
Это правда, что телефонистки, описанные Джоном Ридом в Десять дней, которые потрясли мир , отпрянули от рабочих; правда также, что Луиза Брайант встречалась с девушками, которые боролись за белых.Но весной 1917 года вышли другие женщины, которых подтолкнули не только условия труда, но и высокие цены. Они хотели хлеба и мира, требований здесь и сейчас. Мы знаем это много, но откуда они пришли, кем они были, как они себя чувствовали и что с ними стало, теперь исчезло. Мы наследуем своего рода молчание. Все кадры потускнели, некоторые — заменители. Трудно собрать воедино нашу собственную картину, потому что мы должны видеть сквозь слои последующей политической интерпретации, а также потому, что история того, что сделали женщины, отошла на второй план.Многие другие вопросы показались толкователям русской революции более важными. Однако влияние революции на женщин имеет более широкие последствия, чем те, которые представляют особый интерес для освобождения женщин. Мир, который революция открыла для женщин, неотделим от того, что она открыла для мужчин. Поскольку русскую революцию описывают глазами мужчин, об этом забыли:
Совершенно верно, что в обычной жизни мужскому эгоизму нет границ. Чтобы изменить условия жизни, мы должны научиться видеть их глазами женщин. 1
Те женщины, которые вышли на женский день, сыграли решающую роль не только в политических событиях, которые последовали за этим; их действия имеют огромное значение как символический разрыв с их собственным угнетением. Если бы мы знали больше об истории женского движения, мы смогли бы собрать воедино медленный рост сознательности и организованности, которые позволили им посылать за делегатами и самим инициировать забастовку. Но теперь можно понять, какую ставку имели бедные женщины в 1917 году, уловить шансы против них и понять, что мы принимаем как должное так много из того, за что они боролись, что мы забыли огромные масштабы того, что они почти выиграли. .
Пассивность и фатализм были особенно близки русским женщинам; их подчинение было таким абсолютным и связанным с отсталостью страны, а их бедность была такой крайней. Они выросли из такого долгого и глубокого ощущения себя ничем, отсутствия надежды на перемены. Неудивительно, что в обществе, где крепостное право прекратилось сравнительно недавно, женщины все еще, совершенно открыто, рассматриваются как собственность. И физическое презрение ко всей человеческой жизни в целом в этом обществе не должно проявляться почти церемониально на телах женщин.Русские пословицы читаются как гимны социального и сексуального бичевания. Публичное угнетение и унижение воспроизводились в частной жизни. Семья была маленьким прибежищем авторитаризма и страданий:
Курица — это не птица, а баба [крестьянка] — не человек.
Побей свою жену на завтрак и на ужин тоже.
Я буду любить тебя, как свой сейф, и бить тебя, как свою шубу.
Жена — не кувшин, она не треснет, если ударить ее несколько раз.У нее была своя месть:
Мешком блох управлять легче
Реальность, стоящая за такой иронией, была мрачной. В крестьянских семьях отец невесты обычно дарил жениху новый хлыст, чтобы тот мог проявить свою власть, если пожелает. Он висел над брачным ложе и красноречиво свидетельствовал о том, как молодая девушка перешла из-под контроля отца к власти своего мужа. Царский семейный закон гласил, что долг жены — «подчиняться мужу как главе семьи, быть любящим и уважительным, быть покорным во всех отношениях и проявлять к нему всяческую покорность и привязанность».»На практике это означало, что жена должна была следовать за своим мужем, куда бы он ни пошел. Она не могла получить паспорт или устроиться на работу без его разрешения. Сопротивление было практически невозможным. Муж перешел в собственность, которую она унаследовала. Развод был очень трудным, потому что это было решено церковью и только на очень ограниченных основаниях. Кроме того, это было чрезвычайно дорого и было совершенно не по средствам бедных. В восточных провинциях женщины все еще носили чадру, и продолжалось многоженство. Но даже в остальной России крестьянки часто были продан тому, кто предложил самую высокую цену.У них не было выбора, за кого жениться. Для своих мужей они были рабочими руками, частью домашнего скота, а также половыми партнерами. Девочки вскоре утомились работой и деторождением. Они готовили, носили воду, стирали одежду в реке, разводили костры, доили коров, трудились в поле, пряли и ткали. Зимой моджики часто сидели дома и ничего не делали, кроме как пить водку и заниматься сексом со своими женами. Противозачаточных средств не было. Женщины тайком отправились к местной мудрой женщине, которая оперировала гвоздями, крючками для пуговиц или морковкой.Роды были своего рода кошмаром. Детская смертность была высокой, акушерок было мало. «Мать лежала среди тараканов и тыкв на плите, а корявые и грязные руки рожали своего ребенка». 2
В городе женщины работали сверхурочно за меньшую плату, чем их мужчины, скрывая свою беременность до последнего момента. Спустя годы старый рабочий, помня об этих условиях, рассказал, как, как только кто-нибудь забеременел, их сразу же увольняли:
Работницы прятали это до тех пор, пока у них не пенилась пена и на скамейке не родился ребенок.А после родов — снова на скамейку запасных. Что может быть ужаснее, чем то, что мать не рада иметь ребенка? А раньше было много работниц, которые проклинали своих детей. 3
Закон о защите женщин в промышленности отсутствовал до тех пор, пока в 1912 году не была введена очень ограниченная система социального страхования. Случайная проституция была частью жизни работающих женщин; публичные дома благословили священники — чтобы защитить остальных. Детоубийство было обычным делом. С другой стороны, мир женщин из среднего и высшего классов был очень защищен.Но хотя они жили в комфорте, они были так же бессильны, как и другие. Молодые женщины должны были быть образованными, а не образованными. Высшее образование считалось почти синонимом непристойности. Втайне они занимались своими делами — открытие означало позор. Когда они поженились, любой собственностью, которой они владели, управляли их мужья. Хотя некоторые женщины из интеллигенции откололись и присоединились к революционному движению, для остальных они были изгоями.
Сначала все это разрушила война, а потом революция.Семьи распались. Женщины взяли на себя мужскую работу, они научились новым навыкам. Некоторые женщины из богатых семей стали медсестрами. Но вместо того, чтобы просто повернуть вспять, когда мужчины вернулись домой, революция продолжила дело. В апреле 1918 года Совет профсоюзов Петрограда выступил с чрезвычайно важной декларацией:
.Вопрос о том, как бороться с безработицей, остро встал перед профсоюзами. На многих фабриках и в магазинах вопрос решается очень просто… уволить женщин и поставить на их место мужчин. 4
Петроградский совет утверждал, что такое решение несовместимо с новым способом организации экономики рабочим классом. Они считали, что единственный способ покончить с безработицей в конечном итоге — это повысить производительность труда на социалистической основе. Между тем увольнения, которые были необходимы из-за экономического кризиса, должны зависеть от степени потребностей каждого человека — независимо от пола. «Только такой подход позволит нам сохранить женщин в наших организациях и предотвратить раскол в армии рабочих.» 5
Женщины с полными правами были допущены к рабочему классу. Таким образом, был установлен основной принцип равенства женщин в сфере труда и введен совершенно другой критерий увольнения. Женщины особенно выиграли от этого утверждения ценности трудящихся как личности а не вещи, потому что одинокие женщины с маленькими детьми считались одними из самых нуждающихся.
Было очевидно, что также необходимо было обеспечивать защиту беременным женщинам. Александра Коллонтай до революции провела значительное время, изучая обеспечение материнства.Частично из-за ее давления первая конференция работающих женщин была проведена в Петрограде через неделю после формирования Советского правительства, и на ней было представлено более пятидесяти тысяч женщин. Хотя ее предложения по новому закону о материнстве были основой обсуждения, работающие женщины сформулировали его фактические очертания на основе того, что они сами испытали. Указ о страховании на случай болезни от 22 декабря 1917 г. был первой из серии защитных мер. Был создан страховой фонд без удержаний из заработной платы, и жены рабочих покрывались так же, как и женщины, фактически работающие в промышленности.В январе 1918 г. было официально организовано Управление по охране материнства и младенчества, которое функционировало в тесной связи с отделом социальной защиты. Он гарантировал женщинам шестнадцатинедельный бесплатный уход до и после беременности. Будущие матери выполняли легкую работу и не могли быть переведены или уволены без согласия фабричного инспектора. Работа в ночное время запрещена как беременным, так и кормящим женщинам. Созданы родильные дома, поликлиники, консультационные центры. Сейчас они кажутся малозаметными и чрезвычайно фундаментальными реформами, но в российском контексте они были выдающимся достижением.Хотя женщины пользуются общим законодательством для всех работников, Джессика Смит говорит, что это был закон о страховании материнства, который они всегда упоминали как наиболее важное изменение в условиях.
Самым необычным было законодательное преобразование семьи. Через шесть недель после революции прежний церковный контроль над браком был заменен регистрацией актов гражданского состояния; в течение года новый Брачный кодекс установил перед законом полное равенство прав между мужем и женой, а также снял различие между законнорожденными и незаконнорожденными детьми.Законное господство мужа в семье прекращено, и женщины могут сами выбирать свое имя и гражданство. Они больше не были обязаны идти, куда бы ни пошли их мужья, если они не хотели. Развод стал легким, и отношения могли стать браком просто по взаимному соглашению между двумя партнерами; в равной степени взаимное согласие могло положить этому конец. Если оба партнера не хотели, чтобы отношения разрывались, это оставалось на усмотрение судов до 1926 года, когда оба партнера могли получить развод, обратившись вместо этого в офис регистратора.Сначала оба партнера были обязаны платить алименты в течение шести месяцев после разлуки, если один из них был безработным или не мог зарабатывать себе на жизнь. Имущество сначала делили поровну. Семейный кодекс 1926 года изменил это. Он пытался защитить права крестьянок и домохозяек, рассматривая всю собственность как совместное владение. Таким образом, женщины имеют право на вознаграждение за работу в браке. Этот кодекс также содержит четкие положения для женщин, живущих в незарегистрированном браке. Хотя законы о браке применялись неравномерно — например, признание де-факто браков никогда не распространялось на восточные районы, — в сочетании с отраслевым законодательством они привели к чрезвычайным преобразованиям в жизни русских женщин.
И женщины не были просто пассивными зрителями всего этого. Организационным результатом Петроградской конференции стало создание специальных комитетов для обучения женщин использованию их прав. Они были признаны недостаточными, и в 1919 году было создано Управление работниц и крестьянок Коммунистической партии. Он был известен как «Генотдел». Поначалу этому было противодействие; некоторые большевики были против, потому что считали это слишком феминистским.
Genotdel действовала не просто как средство обучения женщин; это фактически привело их к политической активности.Сначала она мобилизовала женщин на гражданскую войну и голод. Тысячи аварийных «красных медсестер» выезжали на фронт, проходили военную службу, рыли траншеи, устанавливали колючую проволоку или вели политическую и просветительскую работу на линии огня. В Красной Армии были женщины, которые воевали партизанами; в некоторых случаях ими руководили мужчины. Вера Алексеева, социал-революционер-сигаретник, ставшая большевиком, была назначена капитаном партизанского отряда и провела недели в седле, днем и ночью, охотясь на белых на Украине.Позже она стала лидером местного Генотдела и стала организовывать крестьянок, которые только начали работать на текстильной фабрике. Она рассказала Джессике Смит, как трудно ей сначала было приспособиться:
Когда наступил мир, меня реквизировали для работы среди женщин. Все смеялись. Они вообще не считали меня «бабой». Я и сам сначала не слишком много думал об этой идее — я так привык гоняться, как мужчина, и носить мужскую одежду … Я помню первое женское собрание, которое я созвал, как я пытался привлечь женщин к обсуждению проблемы перед нами.Одна за другой вставала и рассказывала о своих бедах. Каждой пришлось рассказать, как она пострадала во время революции и голода. Как получить хлеб и одежду, как найти работу, почему на нее постигло столько несчастий? Теперь они говорят о наших проблемах — как мы можем организовать ясли, чтобы заботиться о наших детях и как мы можем улучшить свое состояние. Это большой шаг вперед — заставить женщин думать и действовать сообща. 6
Поначалу Генотдел часто привлекал женщин из практических соображений.»Когда мы не можем получить их одним способом, мы пробуем другой!» — сказала Вера Алексеева. «Есть много женщин, с которыми мы не могли прийти на встречу, но когда мы даем им что-то практичное — посмотрите, как они приходят». 7 Иногда приходили шить и слушали лекции о политике, младенцах или сексе. Из них выросли дискуссионные круги. Коллонтай помогла организовать сеть женских клубов, которая проникла даже в восточные регионы. Женские конгрессы собирали вместе членов местных групп.Опыт, полученный женщинами в отдельной организации, помог им заявить о себе в профсоюзах, публичных дебатах и в партии. Коллонтай сказала американской журналистке Луизе Брайант, что женские конгрессы важны не только для непосредственной политической работы, которую они проводят, но и для повышения доверия самих женщин и предотвращения игнорирования их потребностей мужчинами. 8 Крестьянка, побывавшая на одном из этих конгрессов, вернулась домой в свою деревню с брошюрами, плакатами и новым важным пониманием мира за пределами старых границ.В 1925 году Кайер Нисса, двенадцатилетняя девочка с мусульманского Востока, которая посещала один из женских клубов, была изгнана из дома и поддержанная другими женщинами, выступила в качестве делегата на конференции: лица были покрыты … заключенными в душные ичкари, проданными в самом нежном возрасте старикам, искалеченными телом и душой и низведенными до рабов «. 9
Иногда эта новая уверенность означала, что женщины критиковали мужчин. Они чувствовали себя оскорбленными отношением, которого раньше даже не замечали.В обсуждениях, предшествовавших принятию Закона о семье 1926 года, крестьянка сказала:
Мы все еще в темноте, мы были порабощены веками. Все, что мы знаем, это сплетни священников, о которых мы только сейчас начинаем забывать. «Жена должна бояться своего мужа» … Товарищи наши мужчины, они знают немного больше, чем мы. Вы должны учить нас, вы не должны просто смеяться и хихикать; это бесполезно, особенно со стороны просвещенных товарищей, партийцев. Я не считаю это способом товарищества … Нам это очень обидно. 10
Приверженность партийных лидеров эмансипации женщин была вполне реальной. Но возникла большая путаница в том, как этого добиться. Теоретически конкретные реформы в действии были довольно простыми. Отношения между полами представляли больше проблем. Было общепризнанным, что «пролетариат не может достичь полной свободы, пока он не завоюет полную свободу для женщин». 11 Было также очевидно, что свобода для женщин подразумевает изменение не только на работе, но и в семье.Революция должна была реорганизоваться как в плане воспроизводства, так и производства. Общей темой была необходимость освободить женщин от тяжелой работы по дому. Была надежда, что они смогут полностью объединить эти частные задачи с общественными ресторанами, коммунальными кухнями, прачечными, центрами по пошиву одежды, коллективными домашними хозяйствами и объектами для детей, яслями, яслями, детскими садами, детскими колониями. Освободив женщин от этой частной работы в семье, они могли участвовать в производстве.Ленин подчеркивал влияние работы на женское сознание. Он верил, что они смогут открыть для себя новый активный и публичный мир вместо изоляции и фатализма маленького семейного мира.
У вовлечения женщин в производство был и другой аспект, который после его смерти стал преобладать. Советские экономисты провели подробные расчеты, чтобы показать количество рабочих часов, затрачиваемых на неэффективное домашнее хозяйство. Можно утверждать, что освобождение женщин от семьи было экономически необходимо для создания материальных предпосылок для социализма.Таким образом, лозунг «Упразднить семью» может быть оправдан как с точки зрения экономической эффективности, так и с точки зрения освобождения женщин.
Коллонтай была склонна рассматривать семью как культурный институт, поддерживающий старые ценности авторитаризма и господства. В то время как семья в ее традиционной форме сохранялась, рабочие не могли достичь полного социального освобождения. «Сами капиталисты осознают тот факт, что старая семья, в которой жена — рабыня, а человек, ответственный за поддержку и благополучие семьи… является лучшим оружием для подавления пролетарских стремлений к свободе.» 12
Троцкий использует тот же аргумент в Проблемы жизни , лекции, которые он читал рабочим, и продвигает его дальше с разумным наблюдением:
Если не будет фактического равенства мужа и жены в семье, как в нормальном смысле, так и в условиях жизни, мы не можем серьезно говорить об их равенстве в социальной работе или даже в политике. Пока женщина прикована к своей домашней работе, заботе о семье, приготовлению пищи и шитью, все ее шансы на участие в общественной и политической жизни сокращаются до крайности. 13
По всем этим причинам в первые годы революции считалось, что семья исчезнет вместе с другими институтами, существовавшими в капиталистическом обществе. Настоящий аргумент заключался в том, сколько времени это займет и сколько усилий нужно приложить, чтобы помочь себе выйти из переходного периода. В начале двадцатых годов Троцкий утверждал, что, хотя новые типы семьи могут развиваться только после создания более высокоразвитой материальной базы, поскольку экономическая отсталость постоянно сдерживает предоставление общественных услуг, добровольная инициатива в создании культурных прецедентов все еще важна.Он рекомендовал людям «уже сейчас объединяться в коллективные хозяйственные единицы». Они должны быть очень тщательно продуманы и согласованы с местными Советами и профсоюзами. Он задумал новую архитектуру — жилье, построенное для нужд этих общинных объединений. «В настоящее время мы можем выйти из тупика только путем создания модельных сообществ». 14 Он видел в них одно из средств высвобождения «творческого воображения и художественной инициативы» 15 масс путем изменения «сложной сети внутренних отношений в личной и семейной жизни».» 16
Очень быстро, когда люди начали делать упор на освобождении женщин, они стали участвовать в дилемме» телега перед лошадью «,» курица перед яйцом «: новая культура и материальная база.
Найстат в Молодежных коммунах делает все это кажется простой проблемой, теоретические контуры перехода к переходу кажутся ясными:
Новый byt , как и новое семейство, сможет расти только тогда, когда будут выполнены все необходимые экономические условия.По этой причине еще не время рассматривать полную реконструкцию жизни на социалистической основе … Мы начинаем с создания основных условий социализированной жизни, коммуна — это модель будущего социализма byt . Но даже сейчас брак в коммуне отличается от брака в другом месте. Ибо он предвосхищает брак социалистического общества в том смысле, что экономические связи перестают играть роль во взаимоотношениях мужа и жены. То же относится и к вопросу о детях, хотя в настоящее время у коммуны мало опыта в этом вопросе.В ранние годы коммуны не желали детей по материальным причинам. Но сейчас в коммуне немало детей. 17
Он замалчивает реальный способ коммуникации нового общества через переходные институты. Как указывает Райх, для новых семей было вполне возможно вернуться к старым ценностям из-за нехватки материалов и отсутствия какой-либо теории о реальном механизме, с помощью которого экономические и социальные изменения связаны с сексуальным освобождением.В молодежной коммуне, которая была создана в 1924 году для решения проблемы нехватки жилья, он описывает, как перенаселенность привела к попытке навязать сексуальный аскетизм. Пары хотели иметь отдельную комнату. Другие коммунары сопротивлялись браку, который, по их мнению, составлял фракцию в коллективе. В конце концов они уступили, но запретили потомство, потому что им не хватило места в коммуне. Они боролись с практическими обстоятельствами, но в конце концов уступили в вопросе сексуального освобождения человека.Считалось неправильным стремиться к уединению, чтобы заниматься любовью. Они не пытались гарантировать предпосылки сексуального счастья; вместо этого они превратили несчастье в добродетель. Поскольку сексуальность не стала явной и неотъемлемой частью революции, она была подчинена насущным экономическим потребностям. Райх утверждает в «Сексуальная революция », что говорить «экономическая основа» — бесполезно! затем «новый образ жизни!», Поскольку формы сексуальной и личной жизни нельзя было просто соотнести с экономическими изменениями.Он считал, что первоначальная попытка революции создать внешние средства для освобождения женщин была правильной. 18 Но революционеры дрогнули в тот самый момент, когда эти внешние изменения начали проникать во внутреннее сознание.
Внутри коммунистической партии возник конфликт по поводу средств, с помощью которых должна создаваться новая культура. Коллонтай описывает это в своем романе « Свободная любовь », который иногда лучше переводится как « Красная любовь ».Героиня Василиса, бывший профсоюзный организатор, рассказывает довольно бюрократическому члену партии о доме-коммуне, в которой она жила. 19 Были большие трудности, потому что люди, живущие в нем, сохранили старые представления о соперничестве и эгоизме. Она говорит, что домашние коммуны должны быть преобразованы из краткосрочных решений проблемы нехватки жилья в «школы и поощрять коммунистический дух». Это соответствовало образовательным идеям того времени, когда образование было полностью интегрировано в социальную жизнь, а конкретные учебные заведения исчезли.Однако другой член партии был полностью сбит с толку; для него образование было чем-то, что происходило в школе или университете и не имело ничего общего с жилищными методами. Люди вернулись к старым формам, потому что это было единственное, что они знали.
Так было и с семьей. Внешне все изменилось. Внутренне отношение людей осталось прежним. Женщины цеплялись за свои индивидуальные кастрюли и сковородки — коммунальные заменители рассматривались с сомнением. Коммунар жаловался в дневнике: «Я взял с собой в коммуну электрический чайник, но они пользуются им небрежно.Зачем я его принес? » 20 Сексуальные вопросы обсуждались меньше, но было очевидно, что женщины все же попали в старые отношения подчинения. Ярославский, партийный чиновник, прокомментировал:« Одно дело писать хорошие законы, а другое — создать реальные условия для воплощения законов в жизнь ». 21
Отсутствие теории, которая могла бы объяснить личные и сексуальные аспекты жизни в сочетании с постоянными экономическими трудностями и наследием социальной и культурной отсталости.В случае женщин эти проблемы усугубились. Например, женщины не стали участвовать в производстве, как это предполагалось. После периода, известного как военный коммунизм, когда продовольственные карточки выдавались в зависимости от занятости, привлечение женщин к общественному производству было медленным. Во время N.E.P. (Новая экономическая политика) период часто просто не было рабочих мест. Работа большинства женщин также не могла быть альтернативой тяжелой работе по дому. На подготовку квалифицированных рабочих нужно время, а большинство женщин были неквалифицированными.Новые фабрики были построены, но старые продолжали работать, а вместе с ними и те же плохие старые условия. Хотя в законе говорилось о равной оплате за равный труд, в 1920-е годы женщины выполняли ту же работу, что и мужчины, за меньшую плату, потому что она оценивалась по-разному. В некоторых случаях рабочие-мужчины игнорировали официальные директивы профсоюзов и категорически отказывались работать с женщинами по тем же ставкам. Хотя официально женщины должны были иметь то же слово в профсоюзах, что и мужчины, на практике это часто не имело места.Коллонтай в книге Red Love описывает, как работницы не могли выразить себя, и что их потребности всегда игнорировались мужчинами как тривиальные. Вера Алексеева рассказала Джессике Смит о проблемах связи Genotdel с профсоюзами:
Первоначально вся работа женщин на фабриках возлагалась на плечи женщины-организатора, ответственной за Генотдел. В результате часто случалось, что заводской комитет не проявлял инициативу в работе с женщинами и отказывался включать в свои программы предметы, представляющие особый интерес для женщин.Когда женщины действительно приходили на собрания, их встречали: «Ну, давай послушаем, что говорят бабы», и они боялись выражать свое мнение, поэтому приходилось организовывать специальные женские собрания. Хотя это оказало положительное влияние на стимулирование интереса женщин, оно также привело к формированию отношения «мы» и «они», поэтому мы решили изменить наш метод. Последний съезд профсоюзов проголосовал за то, чтобы возложить ответственность за работу женщин на фабричный комитет в целом, и поручил профсоюзам включить вопросы, представляющие особый интерес для женщин, в их общую программу.Это оказало очень здоровый эффект, и с тех пор профсоюзы стали гораздо активнее привлекать женщин к своей работе. На каждой фабрике по-прежнему есть организаторы Genotdel, но они концентрируются на собраниях делегатов и партийной работе, в то время как профсоюз берет на себя всю общую и культурную работу. Однако именно Генотдел готовит почву для профсоюзной работы. 22
Но если было трудно преодолеть экономические проблемы, женскую пассивность и мужское презрение к работе, то еще хуже было дома, где традиции были более прочными, а общественные удобства часто были совершенно неадекватными.В ранний период военного коммунизма общественные дома часто были мрачными и унылыми, общие кухни — хаотичным, ясли — временными. В N.E.P. В годы, когда потребность в эффективном производстве была приоритетной, директора и менеджеры часто очень не хотели тратить деньги на ясли и позволяли женщинам отдыхать со своими детьми. Это тоже вопрос отношения. Троцкий описывает, как рухнули домашние коммуны:
Многие дома, отданные семьям, живущим в коммунах, пришли в ужасное состояние и стали непригодными для жилья.Люди, живущие в них, не считали коммунистическое жилье началом новых условий. Они смотрели на свои жилища как на казармы, предоставленные государством. 23
В деревнях контраст между старыми способами и новыми идеями был еще более резким. Джессика Смит объясняет, как крестьянки отреагировали на идею создания яслей в конце 1920-х годов. Почти все пожилые женщины были против. Детей в яслях раньше не воспитывали — зачем начинать сейчас? Они слышали, что купают детей каждый день, и полагали, что это будет означать, что они не вырастут сильными.С другой стороны, молодые женщины, особенно одна девочка, чей ребенок был убит, поддержали эту идею. Они устроили дом под детскую и выкрасили его в белый цвет, развесив яркие плакаты по стенам. Остальные женщины были шокированы. «Конечно, они не собираются пускать детей в такое чистое место». 24 Постепенно поменяли и естественно приняли питомник.
Не только женщины сопротивлялись переменам в доме. Даже мужчины, которые согласились бы с реформами, такими как равная оплата труда, были против выхода женщин из внутренней жизни семьи.В некоторых случаях их противодействие было прямым. Известно, что мужчины бросали в огонь документы Департамента по делам женщин, потому что им не нравилось время, которое их жены тратят на политическую деятельность, а не на работу по дому. Более серьезным было сопротивление на востоке России.
«В 1928 году двадцатилетняя девушка Зариал Халилива сбежала из родительского дома и начала созывать собрания для сексуального раскрепощения женщин; она пошла разоблаченной в театр и носила купальный костюм на пляже.Ее отец и братья осудили ее, приговорили к смерти и зарезали заживо ». 25 И это не был единичный случай. В Узбекистане, например, в 1928 году было зарегистрировано 203 случая антифеминистских убийств. Девочки также подвергались избиениям и суровым наказаниям просто за то, что они посещали собрания женских клубов.
В партии было много мужчин, которые были шокированы таким открытым преследованием, но которые несли более изощренную ответственность за то, чтобы сохранить своих жен в прежнем состоянии. угнетение.Ленин сожалел о том, как мало мужчин, даже среди пролетариата, осознают, сколько усилий они могли бы спасти своих жен, если бы помогали по дому. Спустя несколько лет Луначарский писал, что пожмет руку товарищу, «честному ленинцу», который раскачивает колыбель, чтобы его жена могла пойти на собрание или учебу. 26 Более обычными, чем эти честные ленинские любители танцев, были партийные активисты, которые демонстрировали свою революционную приверженность освобождению женщин, но хотели, чтобы их собственные жены оставались у них под контролем.Одна женщина рассказала, как ее муж прекратил ее работу и политическую деятельность:
И на тех самых собраниях, которые он запрещает мне посещать, потому что боится, что я стану реальным человеком — ему нужны повар и хозяйка жена — на тех самых собраниях, где мне приходится тайком проскользнуть, он произносит громовые речи о роль женщин в революции призывает женщин к более активной роли. 27
Все эти трудности вызвали бурные дискуссии и споры.Наверное, никогда не было времени, чтобы огромные массы людей открыто обсуждали вопросы, которые так сильно влияли на женщин. Естественно, что в этих публичных дебатах об алиментах или законах о разводе важную роль играли сами женщины. Иногда они очень свободно критиковали. «Если товарищ Рязанов намерен отменить де-факто браков, почему он за шестьдесят лет своей жизни не устроил дела так, чтобы мы рожали детей только после регистрации». 28 Было очевидно, что некоторые вопросы уклоняются от постановления партии и выходят за рамки компетенции самых ревностных моральных организаторов, в том числе и товарища Рязанова.
Но в равной степени к середине 1920-х годов стало ясно, что подход, который рассматривал отношения мужчин и женщин как личное дело и который просто закреплял равноправие в законодательстве, мог обеспечить только внешнюю гарантию свободного развития внутреннего процесса освобождения. Настоящие противоречия существовали в контрасте между стремлением к эмансипации женщин и реальным положением женщин до свободы. Женщины в гаремах Туркестана, которые сожгли свои чадры и в результате потеряли дома и детей, или крестьянки, внезапно брошенные мужьями, оказались в безвыходном положении.Было ясно, что либеральных свобод здесь недостаточно. Об этом говорила в прениях по Семейному кодексу в 1925 году одна женщина, товарищ Шуропува:
Какое положение у крестьянки? Она ухаживает за домом, шьет, моет и помогает мужу собирать урожай, а он — простите меня, товарищи, за такие слова — не пойдет спать одна, и она должна подчиняться его удовольствию. А если она этого не сделает, он ее выгонит. [Смех]. Мы должны подумать об этих проблемах.Товарищ просто сказал: «Кто заставляет его брать двух жен?» Я могу вам это доказать. Он взял двух жен, каждая подарила ему ребенка, так что он должен был заплатить за них обоих. Это никто не виноват. Если вам нравится кататься на санях, вам, должно быть, нравится тащить сани в гору. Но вот товарищи говорят, что у некоторых женщин трое-четверо [мужчин]. Может быть, но нам, бабам, на это некогда. 29
Марксистские представления о семье приняли совершенно иную историческую традицию, чем культурные реалии России после 1917 года.В слаборазвитой стране традиционализм, суеверия и старые власти имели реальную силу. В ситуации экономического кризиса, послевоенного хаоса и революционных потрясений было бы необычно не обнаружить значительного психологического напряжения и семейной незащищенности. Опыт калейдоскопом, люди отдалялись друг от друга. Было очень трудно придерживаться изначального мотива полного освобождения в женском вопросе, одновременно предотвращая бесчисленные искажения, возникающие в существующей ситуации.Борьба была титанической и трагичной. Внезапно появилось так много сирот. Было нужно столько детских домов. Сообщалось, что модники отравляли хорошо оплачиваемых работающих девушек. Вновь появились женщины из старых высших классов, которые были загадочно хорошо одеты, стали секретарями «специалистов» в промышленности и не заботились об эмансипации. Именно в этом контексте появились борьба с проституцией, практическая попытка освободить женщин в домашнем хозяйстве, на коммунальных кухнях, домашних коммунах, совместных игровых группах, улучшении условий труда женщин и законодательстве, защищающем их.Проблема, конечно, заключалась в том, чтобы справиться с непосредственной чрезвычайной ситуацией дефицита таким образом, чтобы обеспечить рост и создание нового освобождения в положении и сознании женщин в будущем. Само новое чрезвычайно пугает. Люди смотрели с опаской.
В 1924 году Троцкий прокомментировал то, что казалось переходом «от старой семьи к новой»:
Одни смотрели на это с большим недоверием, другие — с сдержанностью, а третьи все еще казались недоумевающими.Как бы то ни было, всем было ясно, что происходит какой-то большой процесс, очень хаотичный, принимающий то болезненные, то отвратительные, смешные или трагические формы, что еще не успел раскрыть свои скрытые возможности открытия нового, более высокого порядка. семейная жизнь. 30
Людям было трудно сохранять самообладание во время этого процесса сексуально-культурной революции. Первоначальные руководящие принципы казались неадекватными. Вера в то, что создание новых экономических форм позволит мужчинам и женщинам создавать свою собственную коммунистическую культуру и что личные отношения не могут быть подвергнуты той же организации, что и внешние дела жизни, отступила под давлением.Собственность, ревность и господство не исчезли с появлением общественной собственности на средства производства или даже с коммунами и яслями. Альтернативной теории не было. Партийные чиновники свято читали Энгельсу лекции, как будто обстоятельства не изменились. Или, как Ярославский, заявили: «Мы не хотим вечно заглядывать под простыни». 31 Были неловкость и смущение в отношении сексуальных вопросов, ощущение, что они каким-то образом не имеют отношения к серьезной работе революции.Освобождение женской сексуальности является настолько важной частью политики освобождения женщин, что это пренебрежение механизмами сексуальной и личной трансформации имело серьезные последствия, позволив значительно сузить определение того, что составляет освобождение. Но в целом разрыв был очевиден для партийных работников-практиков.
Функционер Кольцов жалуется: «Эти вопросы никогда не обсуждаются, как будто их почему-то избегают. Я сам никогда не задумывался над ними серьезно.Они для меня в новинку. Они чрезвычайно важны и должны обсуждаться ». 32
Точно так же товарищ по имени Цейтлин сказал:
В литературе вообще не обсуждаются проблемы брака и семьи, отношений между мужчиной и женщиной. Тем не менее, это именно те вопросы, которые интересуют рабочих, как мужчин, так и женщин. Когда такие вопросы станут темой наших встреч? Массы считают, что мы замалчиваем эти проблемы, и фактически замалчиваем их. 33
В первой половине двадцатых существовало неявное предположение, что вина и репрессии принадлежат старому порядку, но сексуальность по-прежнему эвфемистически называлась «семьей». К этому часто относились в «научной» серьезной манере, как к холодной ванне, а не с точки зрения того, как мужчины и женщины переживают друг друга и как это влияет на их сознание в целом. Было мало попыток понять условия, необходимые женщинам для занятий любовью в активном наслаждении. Материальным обстоятельствам женского оргазма уделялось так же мало реального внимания, как на Западе.
Хотя революция скорее избегала дискуссий о занятиях любовью, было много споров о «любви». Некоторые коммунисты считали любовь буржуазной мистификацией. В циркуляре комсомольской организации было объявлено, что это «физиологическое явление природы». 34 Таким образом, человеческий опыт был сведен к физическим ощущениям. В таком отношении был ложный радикализм, который иногда сопровождался противодействием привлекательной одежде и формальной вежливостью, такой как рукопожатие.Он был популярен среди молодых коммунистов. Их небрежное отношение к сексу, описанное в одном романе как сходное с походом в кино, шокировало старшее поколение, которое мучительно и серьезно подходило к своим идеям «свободных союзов» в отчаянных и суровых ситуациях, когда они выступали против старого режима. . Они отшатнулись от того, что казалось дерзостью молодых, беззаботной манеры, с которой они переступали через чувства.
Ленин говорил от лица старшего поколения членов партии в разговоре с Кларой Цеткин.Он осудил лицемерие старой буржуазной морали с ее двойными стандартами и признал значение изменений, которые революция внесла в личные отношения. Он подчеркнул, что «коммунизм не должен приносить аскетизма». Он сказал ей: «Проводятся новые границы». Он не уточнил, кто должен обладать властью, и как следует проводить границы. Он определил, что молодые коммунисты отвергают нежность и чувства, просто как противоположность старых лицемерных романтических взглядов.Он понимал, как они могут навязать свою тиранию. Он попытался провести различие между тем, что он называл теорией «стакана воды», которая рассматривала «свободную» любовь как просто удовлетворение желания, и «свободными» коммунистическими союзами, подразумевающими глубокие чувства и товарищеские отношения. Неудивительно, что он нетерпеливо отреагировал на обвинения молодых коммунистов в том, что его идеи по вопросу пола были «пережитками социал-демократического отношения и старомодного мещанства». Он возмущенно фыркнул на «желтоклювых птенцов, только что вылупившихся из своих буржуазно испорченных яиц». 35
Его заявления, хотя и явно не продуманные, выражали важное противоречие. Теоретически революция была направлена на освобождение, развитие свободных, не подавляемых людей, но практически непосредственная задача создания коммунистического общества из Хаос Советского Союза в двадцатые годы потребовал огромных усилий по самодисциплине — по сути, это старые добрые добродетели буржуазии в раннем капитализме: упорный труд, воздержание и репрессии.Игнорировать это означало укрыться в фантазиях. Коммунизм, возможно, не должен приносить аскетизма, но коммунисты, безусловно, нуждались в сильной дозе, если она вообще должна была появиться. Хаос буйной любовной жизни казался совершенно непродуктивным для социалистической реконструкции, поэтому ставни начали опускаться.
Перейти к части II.
Этот отрывок взят из книги Шейлы Роуботэм «Женщины, сопротивление и революция: история женщин и революции в современном мире» — впервые опубликованной в 1973 году, а в последние годы переизданной в рамках серии Verso Radical Thinkers.
Смотрите все наши книги о русской революции здесь.
11 самых вдохновляющих женщин в истории России
Валентина Терешкова | © Архив РИА Новости, изображение # 612748 / Александр Моклецов / CC-BY-SA 3.0 / WikiCommons
История доказала, что русские женщины — сила, с которой нужно считаться. Они оставили свой след в мире на протяжении веков, и новые волны культурных арбитров продолжают это делать. От анархистов до великих лидеров, от активистов до пионеров в области искусства и науки — вот лишь некоторые из самых привлекательных женщин в истории России.
Екатерина Великая, одна из старейших правительниц России, хорошо служила своему народу с 1762 по 1796 год. Она пришла к власти только после того, как вступила в сговор, чтобы свергнуть своего непопулярного мужа, шаг, который затем поставил ее у руля. Как один из самых уважаемых лидеров России, она отстаивала искусство во время своего пребывания на троне. Она начала собирать произведения искусства, которые впоследствии составили обширную коллекцию Эрмитажа мирового уровня. Царица также продемонстрировала, что она искусный глава государства: она расширила границы России, заключила мирный договор с Османской империей и утвердила свою нацию в качестве мировой силы.
Портрет Екатерины Великой работы Федора Рокотова | © Ф. С. Рокотов / WikiCommons
Коллектив попал в мировые заголовки благодаря песне протеста в московской церкви Христа Спасителя и последующим арестам и задержанию. Первоначально группа активистов, протестовавшая против обращения с маргинализированным российским ЛГБТК + сообществом, члены расширили свою деятельность, чтобы выразить протест против правительства Путина. Теперь глобальные иконы поп-культуры, женщины в балаклавах разоблачали нетерпимость Путина к инакомыслию, и люди во всем мире сплотились за ними во время их заключения.Некоторые из участников ранее были частью столь же анархичного коллектива Viona, который также был известен своими возмутительными выступлениями протеста и трюками.
Pussy Riot | © Igor_Mukhin / WikiCommons
Родившаяся в 1835 году в аристократической семье, Философова была одной из первых в России борцов за права женщин и общественным филантропом. Выйдя замуж в семью деревенских дворян, она узнала о плохом обращении с крепостными (наемными слугами), в частности о частой сексуальной эксплуатации крепостных женщин.В результате она начала отстаивать права бедных женщин. Признавая, что образование является инструментом расширения прав и возможностей, независимости и финансового улучшения, Философова приступила к обучению женщин из малообеспеченных семей. В перерывах между всеми своими усилиями этому первопроходцу также удалось вырастить шестерых детей.
Анна Философова | Wikicommons
Как политический активист, Баронова начала кампанию против Путина во время спора о нарушении общенациональных избирательных прав в 2011 году, когда улицы заполнились протестующими, критикующими переизбрание Путина на фоне скандала с избирательными кабинами.Сначала она сомневалась в своей преданности Путину, когда в 2005 году президент заключил в тюрьму нефтяного олигарха и критика правительства Михаила Ходорковского. Многие считают, что заключение было актом возмездия за откровенное несогласие Ходорковского. Теперь Баранова сама нацелилась на парламент и вступила в выборы 2018 года. Хотя маловероятно, что она выиграет, она создала вокруг себя позитивный резонанс, поддерживаемый многими молодыми женщинами, которые считают, что сейчас время для перемен.
Журналист, писатель и правозащитник был застрелен около своего московского дома 7 октября 2007 года наемными убийцами.Убежденная критика Кремля, ее убийство в значительной степени считается расплатой за упорное преследование нарушений прав человека со стороны государства, а также за коррупцию в правительстве, связанную со второй чеченской войной. Кто заказал убийство, остается непонятным, хотя Кремль, высокопоставленные чиновники и элитные бизнесмены, замешанные в коррупции в правительстве, остаются в первых списках подозреваемых. Убийство Политковского также заставило предостеречь и замолчать другие расследования. Несмотря на это, ее смерть вдохновила новую волну журналистов, многие из которых — женщины, которые продолжают призывать правительство к ответственности.
Анна Политковская | Wikicommons
В 1963 году Терешкова стала первой женщиной, побывавшей в космосе. В свои 26 лет она провела три дня за пределами атмосферы, облетев Землю 48 раз. Вдохновленная Юрием Гагариным, эта скромная женщина подала заявку на участие в советской космической программе, несмотря на то, что у нее не было опыта пилота. Пять женщин прошли восемнадцать месяцев обучения. Их проверяли на способность справляться с ситуацией в течение длительных периодов изоляции, а также в экстремальных условиях и в условиях невесомости.Она была единственной из пятерых, кто успешно прошел обучение. После своего межгалактического приключения Терешкова продолжала продвигать советскую и российскую науку по всему миру. И, несмотря на то, что ей за восемьдесят, она продолжает это делать и сегодня.
Валентина Терешкова | © Архив РИА Новости, изображение # 612748 / Александр Моклецов / CC-BY-SA 3.0 / WikiCommons
Ахматова (1889-1966) считается одной из величайших деятелей русской литературы. В 21 год она поступила в St.Петербургский поэтический коллектив «Алхимики». Эта группа продолжила создание литературного стиля, который определялся его ясностью и артикуляцией, что было прямым ответом на расплывчатость русского символизма того времени. Произведения поэта, известные своей женственной грацией, раскрывают тонкости романтики и интимности. Несмотря на привнесение в ее творчество степени патриотизма и религии во время русской революции, ее окрестили «буржуазной и аристократической» из-за ее желания сохранить саморефлексивный характер своих стихов.После Второй мировой войны государство осудило ее, и большая часть ее работ была уничтожена. Самый известный труд Ахматовой и дань уважения ее страданиям при сталинском режиме, Реквием ( Реквием ), был опубликован только после ее смерти в 1989 году.
Анна Ахматова Савелий Сорин | © Савелий Сорин / Wikicommons
София Ковалевская (1850–1891) не только была первой женщиной в Европе, получившей докторскую степень по математике, но и стала первой женщиной, назначенной профессором в этой области.В то время, когда многие университеты только начинали принимать женщин в качестве студентов, Ковалевская вступила в брак по расчету, чтобы получить возможность учиться в Германии. В 1883 году она приняла приглашение читать лекции по математике в Стокгольмском университете, который к 1889 году стал постоянным профессором. Ученый была первой женщиной, вошедшей в совет академического журнала Acta Mathematica , и первой избранной женщиной. как действительный член Российской академии наук. Помимо своих математических и академических достижений, она также писала романы, пьесы и эссе.
Софья Ковалевская | https://commons.wikimedia.org/wiki/File%3ASofja_Wassiljewna_Kowalewskaja_1.jpg
Мукшина (1889–1953) стала одним из самых выдающихся скульпторов Советского Союза в соответствии с ленинским планом монументальной пропаганды. Она создала «Рабочий и колхозницу», культовую скульптуру, которая до сих пор занимает видное место в московском пейзаже и является символом советских амбиций. Скульптор и ее проект были выбраны для представления СССР на Всемирной выставке 1936 года в Париже. Затем статуя стала логотипом уважаемой кинокомпании советской эпохи «Мосфильм».Помимо скульптуры, она преподавала изобразительное искусство, рисовала, создавала костюмы и шила ткани.
Вера Мухина | © Михаил Нестеров / Wikicommons
Костенюк, уроженка Урала, Перми, начала заниматься шахматами в возрасте пяти лет, которую тренировал ее бывший армейский отец. К 11 годам она стала единственным кормильцем в семье, в 14 стала гроссмейстером, а в подростковом возрасте претендовала на звание вице-чемпионата мира. Вундеркинд остается на вершине своей игры и известен своим острым тактическим складом ума и жесткой агрессией.Вдобавок к этому мегазвезда шахмат вносит в игру кардинальный пересмотр имиджа. Гордясь своим умом и внешностью, Костенюк разрушает стереотипы о том, что шахматы — медленная игра для стариков и что женщины должны быть мужественными, чтобы соревноваться с ними.
Александра Костенюк | © Пшемыслав Яр / Wikicommons | https://commons.wikimedia.org/wiki/File%3AAleksandra_Kosteniuk_2013.jpg
Пугачева — икона советской музыки и одна из крупнейших звезд России. Певица сочетает славянскую музыку с западным поп-стилем в своем уникальном поп-стиле, который завоевал ее поклонников по всей России и бывшему Советскому Союзу.Она занималась своим делом в относительной безвестности около десяти лет. Затем она стала звездой, когда выиграла главный приз на фестивале песни «Золотой Орфей» 1975 года в Болгарии. Пугачева продолжала завоевывать публику в конце 70-х и 80-х годах и регулярно выступала на крупных советских фестивалях, а также устраивала собственные концерты с аншлагами. В 1991 году она получила звание народной артистки СССР и даже участвовала в конкурсе песни «Евровидение» 1997 года.
Алла Пугачева | © Серж Серебро / Wikicommons
С древнейших времен до наших дней: Клементс, Барбара Эванс: 9780253001016: Amazon.com: Книги
[P] предоставляет большой объем информации. . . .
— H-Soz-u-KultЭта история Барбары Эванс Клементс представляет собой значительное достижение в изучении русских женщин и гендера. . . . Среди многих достоинств этого текста — его ясность, удобочитаемость и увлекательный синтез большого количества как первичных, так и вторичных источников. . . . Его эрудированный контекст истории русских женщин в более широких европейских рамках обеспечивает его интерес и доступность для широкой аудитории, особенно за пределами славянской области.
— Славянский и восточноевропейский журнал[Эта] книга представляет собой информативную, часто наводящую на размышления и всегда увлекательную книгу для чтения. 2013
— Обзор женской историиЭта устрашающая и сложная история представлена в увлекательном обзоре, который объединяет эти исследования в области истории России и постсоветского пространства.
— Турецкий еженедельникПрекрасная книга Барбары Клементс расширяет наше видение российской политики, экономики и общества, включая последние исследования, чтобы продемонстрировать центральное место женщин в общей картине.
— Russian ReviewПисьмо Клементса увлекательное, ясное и свободное от жаргона, что делает эту книгу легко доступной для широкой аудитории. . . . Настоятельно рекомендуется.
— ВыборЭта работа представляет собой кульминацию впечатляющей академической карьеры [Клементс], демонстрируя ее глубокие и всесторонние знания истории женщин в России, а также ее собственную интерпретацию значения и значения этого. повествование. Стиль Клементса здесь доступен без ущерба для научного качества обсуждения и анализа и сочетает в себе грандиозный размах российской истории с подробными снимками женской жизни.
— Революционная Россия[P] предоставляет большой объем информации. . . .Dec. 2013
— H-Soz-u-KultНе умаляя трудностей, с которыми сталкиваются женщины, эта книга является противоядием от часто снисходительных, а также отрицательных историй о положении женщин в России. Прежде всего, это позволяет читателю услышать, что многие из этих женщин говорят о себе, а не просто говорят за них.
— СлавоникаОб авторе
Барбара Эванс Клементс — почетный профессор истории Университета Акрона.Она является автором книг Bolshevik Feminist: The Life of Aleksandra Kollontai (IUP, 1979), Bolshevik Women и Daughters of Revolution: A History of Women in the USSR и редактором (с Барбарой Альперн Энгель и Кристиной Д. Воробец) из Женщины России: приспособление, сопротивление, трансформация.