Психологическая депривация: Психическая депривация и ее психогенная роль в нарушения психического развития и формирования личности у детей в возрастном аспекте

Психическая депривация и ее психогенная роль в нарушения психического развития и формирования личности у детей в возрастном аспекте

Психическая депривация как психологический и социальный феномен весь ХХ век и текущую современность привлекает активное внимание ученых разных специальностей, хотя история научного и практического понимания этого явления уходит в далѐкое прошлое. Известно, что еще в средневековых летописях имеются сведения о трагических последствиях психической депривации на физическое и психическое здоровье человека (Й. Лангмейер). Существует и немало художественных вымыслов на эту же тему (Маугли, Тарзан, Золушка и др.).

Депривация (deprivation – анг. – лишение) обозначает недостаточность чего-либо, но в приложении к психической депривации термин – депривация — касается недостаточности удовлетворения основных психических потребностей.

В одной из основополагающих работ по проблеме психической депривации – в монографии Й. Лангмейера и З. Матейчика – авторы ставят обоснованный вопрос о том, какие из психических потребностей следует отнести к основным?

Проведя научный анализ многочисленных изысканий на тему депривации, авторы предлагают свой реестр основных психических потребностей, депривация которых может оказать отрицательное воздействие на психическое состояние индивида, особенно в период детского возраста. К таковым ими отнесено: недостаток удовлетворения аффективных потребностей, раздражителей органов чувств, в детском возрасте лишение материнской заботы, в прямом (сиротство) и «маскированном» виде, когда детско- материнские не отношения не отсутствуют, но количественно обеднены. Сюда же отнесены педагогический и игровой дефицит, дефицит общения, а также недостаток изменчивости (монотонность) средовых стимулов и условий для самовыражения и целевой социальной самореализации и др.

Перечисленные психологические потребности, отнесенные к основным и оказавшиеся в ситуации недостаточного удовлетворения, входят в структуру психической депривации, которая в итоге представляет собой сочетанный, комплексный фактор, оказывающий повреждающее психогенное воздействие на психическое здоровье.

По мнению ряда таких исследователей как Д. Боулби, Р. Шпиц, В. Гольфарб и др., психическая депривация, особенно в детском возрасте, оказывает патогенное воздействие на психофизическое развитие и вызывает необратимые последствия вплоть до смертельного исхода. По их мнению, драматические результаты депривации выражаются психопатическим сдвигом личности в виде еѐ примитивного уровня, бесчувственного характера, склонности к правонарушениям.

Последнее время психическая депривация стала предметам изучения не только в рамках психофизического развития, но и таких областях как космонавтика, спелеология, диспетчерское дело, профессиональный спорт и другое, где индивидуумы оказываются в ситуации длительной изоляции и монотонной деятельности.

Несмотря на многолетние усилия отечественных и зарубежных исследователей многие вопросы проблемы психической депривации остаются нерешенным. Например, мнение об особенностях роли психической депривации в детском возрасте, как патогенного фактора в отношении психического здоровья и психофизического развития ребенка, неоднозначно, в связи с чем, последствия депривационного воздействия нуждаются в уточнении.

В НЦПЗ РАМН уже более 20 лет работает научная группа специалистов в области детской психиатрии, психологии и психоневрологии, активно занимающаяся вопросами психической депривации в детском возрасте, особенно раннем, в возрастной динамике, и ее роли в возникновении психического дизонтогенеза.

Целью работы было проследить влияние некоторых видов психической депривации на психический онтогенез детей раннего и дошкольного возраста, начиная с первого года жизни.

В основу исследования была положена гипотеза о патогенном влиянии психической депривации на развитие ребенка.

Методологической базой работы послужили многочисленные исследования психической депривации представителями разных дисциплин – педагогов, психологов, врачей разных специальностей и с недавнего времени – психиатров. Констатировано, что психическая депривация, особенно в таких проявлениях как слепота, глухота, информационный голод влечет за собой искажение психического развития, имеющего ряд отличительных черт (Фрейд А., 1970; Козловская Г.В., 1971; Барденштейн Л.М., 1971; Матвеев В.Ф., 1975; Лангмейер Й., Матейчик З., 1984; Пиклер Э. 1989; Мухина В.С., 1991, Рычкова Н.А., 1994; Минкова Э.А., 1994; Козловская Г.В., Проселкова М.Е., 1995; Долматова Е.Ю., 1997 и др.).

За пусковой фактор механизма патогенного воздействия психической депривации на психику взят психобиологический феномен – система мать-дитя и ее нарушение или материнская депривация (в более обобщенном виде – нарушение детско-родительских отношений), приводящее к искажению формирования эмоциональных, когнитивных, коммуникативных и других психических функций ребенка. Кроме того, материнская депривация приводит и искажениям взаимодействия между матерью и ребенком, с одной стороны и ребенком, с уже измененным развитием, и его социумом с другой.

В процессе исследования проводимого в ФГБУ «НЦПЗ» РАМН было изучено более 500 детей раннего и дошкольного возраста: в том числе дети-сироты из детских домов, дети с глубокими нарушениями зрения (абсолютно и практически слепые), дети из условий педагогической запущенности и перманентного физического (в том числе сексуального) насилия в семье. Была изучена и группа контроля, здоровых детей того же возраста из типовой городской популяции. Кроме того, была подобрана группа сравнения – детей с ранним детским аутизмом, у которых психическая депривация обусловлена эндогенным психическим заболеванием, для клинической картины которого патогномонична аутистическая самоизоляция от влияния внешней среды в силу чего ее воздействие ограничено или извращено.

Дети всех групп прослежены проспективно и ретроспективно с первого года жизни в катамнезе более 5 лет. Средний возраст обследованных 3 года, в том числе 300 мальчиков и 200 девочек.

Дети обследованы комплексно – психологом, психиатром, невропатологом, педиатром, а в ряде случаев окулистом (слепые дети), хирургом и травматологом (дети из 9 ситуации физического насилия), гинекологом и проктологом (в случаях сексуального насилия).

Кроме того, учитывая, что психическая патология детей раннего возраста остается неуточненной, не только в плане клинической картины, но и патогенеза, и традиционно рассматривается в рамках неврологических или педиатрических нарушений (в виде неспецифических психоневрологических комплексов, маскированных соматопатий или перинатальных церебральных дисфункций), методами диагностики ранней психопатологии, были объективные биологические (иммунологические и биохимические) исследования, позволяющие проводить раннюю диагностику нарушений созревания нервной системы.

Одним из таковых была методика изучения титра антител к фактору роста нервов, отражающая аспекты нормального и нарушенного нейрогенеза. Фактор роста – нейротрофический протеин, играющий исключительно важную роль в созревании, дифференцировке и поддержании жизнедеятельности нейронов центральной и периферической нервной системы, а также иммунной и эндокринной систем. Очевидно, что и на развитие психических функций этот фактор оказывает решающее влияние. Отобранный контингент был также в ряде случаев, исследован методом ЭЭГ.

В психологическом исследовании была применена стандартизованная методика исследования психического развития ребенка раннего возраста ГНОМ, позволяющая выявить уровень развития отдельных психических функций и состояние психического здоровья в целом, начиная с первого месяца жизни и выразить его как клинически, так и количественно в виде коэффициента психического развития ребенка (КПР), а также определить степень выявляемых отклонений и тип развития (норма, группа риска, группа психической патологии).

Условиями включения случая в когорту исследования было наличие той или иной формы психической депривации, а также ранний возраст детей.

Условием исключения – выраженное органическое церебральное поражение, умственная отсталость, эпилепсия, шизофрения, генетическое заболевание с психическими проявлениями.

Итогом исследования были выделены основные положения изучаемого явления: сформулировано определение понятия – психическая депривация – обозначены наиболее значимые ее виды, выявлены и клинически описаны основные психопатологические проявления в целом и при отдельных формах.

Они следующие: психическая депривация – недостаточность, лишение экзогенной стимуляции психических функций человека.

Наиболее распространены и известны ряд видов психической депривации: эмоциональная депривация – скрытое сиротство в семье при искажении функционирования психобиологической системы мать-дитя; социальная депривация – истинное сиротство, брошенные дети, беспризорники; сенсорная депривация – слепота, глухота, гипокинезия; когнитивная депривация – информационный голод – дети, воспитанные животными или при минимальном общении – безречевое, бестактильное или другое аналогичного типа воспитание; перманентное физическое (в т ч сексуальное) и психологическое насилие в семье; монотония – однообразная, ригидная, монотематическая деятельность, сужающая общий кругозор, инициативу, аналогичная сверхценному психологическому образованию.

Следует отметить, что изолированно отмеченные виды психической депривации наблюдаются редко, чаще имеет место их сочетание, например, социальное сиротство связано с эмоциональной и когнитивной депривацией, нередко и с физическим (избиением) и психологическим насилием (пренебрежение правами ребенка, физическим обеспечением и уходом).

Характеристика депривации была следующей. В группу слепых включались случаи глубокого нарушения зрения (врожденной абсолютной и практической слепотой) с ранним развитием детей в относительно благоприятных условиях полной семьи и гармоничной диадитической системы. В группе сирот наблюдались дети из домов младенца с материнской депривацией с периода рождения. В группу физического насилия (в том числе сексуального) в семье включались случаи установленного юридически и врачами соответствующих специальностей факта насилия. Родители таких детей были, как правило, лишены родительских прав, а дети изъяты из девиантных условий.

Депривация в группе сравнения у детей с ранним детским аутизмом обуславливалась эндогенным психическим заболеванием, одним из факторов патогенеза которого был «блок сенсорных фильтров » подкорковых образований головного мозга (Э. Эрленмейер-Кимлинг, 1985), а следовательно, и своеобразная сенсорная депривация.

В результате проведенной работы были получены следующие результаты: у всех детей из условий ранней психической депривации (независимо от вида депривации) отмечены сходные отклонения в психическом развитии, в том числе и в группе сравнения – у детей с ранним детским аутизмом.

Среди типичных депривационных нарушений – задержка формирования основных психических функций – познавательных, эмоциональных, общения, а также моторики и социальных навыков поведения.

Это проявлялось в более позднем формировании эмоционального взаимодействия – запаздывание появления улыбки и эмоционального комплекса оживления, а также системы привязанности и более сложных эмоциональных реакций, задержки установления зрительного и речевого контактов, более поздних навыков статики и кинетики, особенно тонкой моторики, биологической опрятности, речи и игровых действий, а также социальных навыков в виде этических форм поведения, эмоциональной синтонности и тактичности, чувства вины и благодарности и др. Наблюдалось нарушение формирования ранних личностных свойств.

Общий тип психического развития в условиях депривации – дефицитарный с обеднением всех психических проявлений. У депривированных детей имело место, выраженное снижение общей «психической активности» (Л.С. Выготский) в виде вялости познавательной любознательности и «реакций свободы» или естественного сепарационного поведения, безынициативность, сниженное стремление к общению и установлению эмоциональных связей, которые были нестойкими и поверхностными. Эмоциональные проявления в целом были бедны и малодифференцированы.

Интеллектуальные предпосылки – память, внимание, сообразительность принципиально сохранялись в пределах практической нормы, но недостаточно развивались и оказывались фактически редуцированными.

С одной стороны, в силу слабости стимулирующей и развивающей функции депривационной среды, и, с другой, формирующейся, под влиянием депривации, слабости психической активности в целом. На этом фоне отмечалась компенсаторное, аутостимулирующее, нередко патологическое, фантазирование (у детей старшего дошкольного возраста) с воображаемыми представлениями об уменьшении депривационной ситуации или имевшего место факта насилия.

Имело место и некоторое своеобразие мышления со склонностью к подозрительности к окружающим людям, рудиментам идей отношения, оговорам других и самооговорам.

У этих же детей проявляется задержка физического развития в виде общей гипотрофии, нередко низкого веса и низкорослости при нормальном или даже повышенном аппетите. У них отмечалось снижение общего физического (витального тонуса) в виде склонности к частым простудным, аллергическим и кожным (по типу нейродермита) заболеваниям. Выявлялась и некоторая общая характеристика физического облика – вялость мышечного тонуса, опущенные плечи и склонность к сутулости (у дошкольников), бледность или мраморность кожных покровов с частой гиперемией щек, тонкие слабые пальцы и другое. Нередко наблюдались выраженные соматовегетативные дисфункции – неустойчивый, прерывистый сон, гипергидроз ладоней и одновременная сухость кожи, метеопатия и беспричинный субфебрилитет, цефалгии и т.д.

На этом фоне отмечены сходные для всех видов психической депривации отдельные психопатологические и психосоматические отклонения. Среди таковых – депривационная депрессия, которая наблюдается уже на первом году жизни при наличии воздействия депривации (с периода разлуки с матерью) и проявляется в пониженном настроении, двигательных дисфункциях, соматото-вегетативных отклонениях, которые часто маскируют собственно эмоциональные проявления депрессии. У младенцев депривационная депрессия (или «реакция горя» по Е. Антонии, 1975) по клиническим проявлениям в динамике обнаруживает ряд этапов формирования – вегетативный, соматизированный и регрессинвый (Н.И. Голубева, М.А. Калинина, 2001) с преобладанием над собственно эмоциональными проявлениями в психическом статусе соматовегетативных отклонений и в ряде случаев напоминает соматическое заболевание со снижением веса, с отказом от еды, вялостью, заторможенностью, с безразличием к окружающему. У детей более старших депрессивные проявления носят менее демонстративный, сглаженный, маловыразительный характер в виде общей обедненности эмоциональности и безрадостного настроения.

Для депривационных нарушений характерны определенные двигательные расстройства в виде двигательного беспокойства малого размаха и разнообразных двигательных стереотипий (яктации, раскачивания, жевание, сосание языка, соски, пальца, пеленки, воротника одежды и т.п). Двигательные стереотипии особенно проявляются у слепых детей (кружение на месте, подпрыгивания, «ковыряние» глаз) и напоминают по своей выраженности таковые у детей – аутистов, двигательные нарушения у которых обусловлены кататоническими расстройствами эндогенного генеза. Двигательное стереотипное поведение проявляется на фоне общей двигательной дефицитарности, обедненной, недостаточно дифференцированной мимики, некоторой дискоординированности и дисгармоничной общей моторики и ручной умелости.

Следующим характерным психопатологическим феноменом депривационных расстройств является парааутизм или психогенное нарушение коммуникативных функций, в основе которых лежат скрытая тревога, неуверенность в себе и окружающем мире, падение психической активности и любознательности, порождающих нежелание познавать мир, общаться и как следствие – замкнутость (Д. Боулби, 1984).

К парааутизму относятся также (по современной теории привязанности) и ряд других психопатологических проявлений, наблюдаемых у депривированных детей (особенно у детей – сирот) – неумение устанавливать контакты, вялость эмоциональных реакций, аутоагрессия, патологические привычки, интеллектуальное отставание и малоэмоциональный характер. В связи со сказанным парааутизм рассматривается не только как расстройство коммуникаций, но и как нарушение феномена эмоциональной привязанности, с началом проявления ее в раннем возрасте.

К важным общим депривационным отклонениям в психофизическом развитии ребенка относятся нарушения формирования самоощущений, психосенсорные дисфункции и наконец, нарушения самосознания.

Это проявляется в недостаточной сформированности ощущений своего тела, гармоничной координации и пластичности общей моторики, жестов и положения тела в пространстве, отделения себя от окружающего. У детей из условий депривации нередко отмечаются рудименты феномена протодиакризиса или не различения живого и неживого, а также элементы нарушений схемы тела, дисморфофобические или, напротив, дисморфоманические представления о себе. Особенно они характерны для детей, подвергшихся сексуальному насилию, При физическом насилии отмечаются элементы снижения ощущения боли, что возможно объясняет виктивное поведение жертвы. У депревированных детей нарушение самосознания проявляется в виде недостаточной или задержанной, идентификации пола, понимание своей социальной и гендерной роли в сообществе, что становится очевидным в более старшем возрасте, например в дошкольном и далее (Мухина В. С., 1985; Орлов Ю.М., 1989; Данилюк С.Б., 1994).

Степень выраженности депривационных нарушений в ряде случаев сближалась с эндогенным психическим заболеванием. Так проявления пара аутизма у детей сирот (в выраженных случаях) и слепых были практически идентичны раннему детскому аутизму. Важно подчеркнуть, что сходство констатировалось не только на клиническом уровне, но и по данным ЭЭГ-обследования (Строганова Т.А., 2001).В выраженных случаях депривационных нарушений биоэлектрические показатели у слепых и при эндогенном аутизме были похожими.. Однако показатели иммунологических реакций (АФРН) четко различались при депривационных и эндогенных расстройствах – титры антител к фактору роста нервов при депривационных нарушениях были в пределах нормы, подчеркивая их психогенность и обратимость (Клюшник Т.П., Козловская Г.В., Калинина М.А., 2000).

Следует отметить, что помимо общих депривационных психопатологических проявлений, при каждом отдельном виде депривации были выявлены определенные клинические комплексы, которые были выделены в отдельные типы нарушений такие как – синдром сиротства, синдром насилия, синдром сексуального насилия, синдром слепого ребенка, синдром психофизической монотонии. Клиническая картина выделенных симптомокомплексов была в некоторой степени специфичной для определенного вида депривации.

Для синдрома сиротства были наиболее характерны общая дефицитарность психического склада, эмоциональная недифференцированность и депривационная депрессия, параутизм, двигательные нарушения.

Для детей из условий физического насилия (синдром насилия) при меньшей эмоциональной обедненности были свойственны характерные симптомы эмоциональной неустойчивости и дисфорических проявлений, а также симптомы расторможения и искажения влечений в виде агрессивности с тенденцией к разрушению, фантазирование с агрессивным содержанием, самоагрессия, виктивное поведение, элементы мучительства слабых.

У детей из ситуации сексуального насилия в семье выявлялись более заметные психосенсорные нарушения в восприятии своего тела, ранняя сексуализация и также виктивное поведение, самооговоры.

У слепых детей были более выражены двигательные расстройства, аутистическое поведение, расторможение влечений без элементов мучительства, психосенсорные дисфункции, патологическое визуализированное фантазирование, подозрительность, рудименты идей отношения, протопатические страхи. Для них же в значительно меньшей степени были свойственны проявления депривационной депрессии (в основном при переводе детей из семьи в специализированный интернат в дошкольном возрасте, которая носила характер ситуационного расстройства). Напротив, у них нередко наблюдалась склонность к повышенному настроению по типу рудиментов гипомании или эйфории.

Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод, что психическая депривация является психогенным фактором, вызывающим как общие, так и относительно специфичные, в зависимости от типа депривации, психические нарушения, требующие лечебно-коррекционных мероприятий.

По степени выраженности в ряде случаев они приближаются к эндогенному психическому расстройству. Степень нарушений зависит от тяжести депривационного фактора,а также от времени начала и перманентности его воздействия. Характерной особенностью депривационных психопатологических отклонений является их обратимость, при изменении условий жизни ребенка, прекращении или уменьшении депривационного влияния. Однако следует отметить, что раз возникшие депривационные нарушения имеют свойство входить в структуру формирующейся личности и фиксироваться. При коррекции депривационных условий они редуцируются, но не исчезают полностью и при декомпенсации психофизического состояния модель прежнего психофизического реагирования возобновляется.

причины, проявления и механизм развития – тема научной статьи по психологическим наукам читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

УДК 159. 972

ПСИХИЧЕСКАЯ ДЕПРИВАЦИЯ: ПРИЧИНЫ, ПРОЯВЛЕНИЯ И МЕХАНИЗМ РАЗВИТИЯ

И.В. Ярославцева (Иркутск)

Аннотация. С позиций этиопатогенетического и симптоматического подходов рассмотрены причины и условия формирования психической депривации. Представлен иррегулярный характер механизма психической депривации, затрагивающий процессы организации, контроля результативности и корректировки психической деятельности.

Ключевые слова: психическая депривация; сепарация; привация; госпита-лизм; иррегулярность.

Основу существования человека составляет процесс непрерывного взаимодействия в диадах человек — человек и человек — среда. Нарушение или неполнота разносторонних связей и отношений человека всегда или почти всегда ведут к повышению вероятности угрозы безопасности его жизни и деятельности. Так, отсутствие возможностей удовлетворять врожденные потребности в принадлежности, любви, во взаимодействии с окружающим миром отрицательно сказывается на состоянии организма и детерминирует развитие состояния «психическая депривация», характеризующегося специфическим становлением личности, не всегда готовой к полноценной жизни и деятельности.

Психическая депривация — это проблема развития детской популяции населения. В детство уходят ее корни, здесь она дебютирует, сглаживаясь с возрастом либо усугубляясь, трансформируясь в другие психические неблагополучия уже взрослого человека. Состояние свойственно прежде всего детям, воспитывающимся в условиях сиротства и семейного неблагополучия. Именно в этих условиях не удовлетворяются потребности в любви и безопасности, в новых впечатлениях, сужено социальное поле активности, т.е. присутствуют предпосылки формирования депривированной личности со специфическим отношением к миру, деятельности, окружающим, себе.

Вероятность роста в ближайшем будущем у детей явлений психической депривации и ее субклинической разновидности, состоящей в стертых проявлениях болезней и неприспособленности, их сложность, патогенность и стойкость определяют актуальность и злободневность исследований проблем этиопатогенеза и феноменологии психической депривации, а также поиска путей сопровождения развития депривированной части населения.

В науке проблема психической депривации продолжительное время была вне исследовательского интереса. Однако знание о психической депривации имеет глубокие корни, и первые сведения о судьбах

33

№ 47

Сибирский психологический журнал

2013 г.

покинутых и осиротевших детей встречаются у древних летописцев, в произведениях народного творчества. Научный же интерес к явлению проявился во второй половине Х1Х столетия в связи с ростом числа бездомных детей.

Сейчас развернулся четвертый этап изучения проблемы — «экспериментально-теоретический», который отличается углубленным исследованием взаимодействия организма и среды в условиях депривации. При изучении механизмов развития психической депривации значение приобретает личностно-ориентированный подход, а гуманистические традиции позволяют выстраивать гибкую систему сопровождения развития депривированных детей с учетом их индивидуальных возможностей.

Анализ разнообразных направлений развития знания о психической депривации показывает несогласованность, некоторую расхо-жесть взглядов и суждений в вопросах происхождения и проявлений психической депривации. Сегодня при описании разных нарушений в развитии ребенка свободно используются понятия «депривация», «психическая депривация», «привация», «сепарация», «госпитализм». Следствием этого выступают методологические искажения, определяющие ошибочность практических изысканий, а также подмену одних средств воздействия другими.

Прежде всего пристального внимания требует толкование понятия «депривация». Отталкиваясь от этимологии слова «депривация» (в переводе с английского «deprivation» означает потерю чего-либо, ограничение или лишение), правомерно говорить о депривации как об ограничении возможностей для удовлетворения потребностей в результате потери связи с предметом их удовлетворения. Д. Хебб определял депривацию как «биологически адекватную, однако психологически ограничиваемую среду» [3. С. 19].

Наряду с понятием «депривация» в обиходе специалистов есть другие дефиниции, например: «сепарация», «привация», «госпитализм». Одни из них отражают причины как явления, обусловливающие возникновение других явлений (в нашем случае депривации), другие -условия как обстоятельства, от которых зависит возникновение явлений (психической депривации). Условия, в которых ребенок с рождения лишен определенных воздействий, в результате чего значимые потребности вообще не возникают, определяют термином «привация» (терминология Гевирца). Под сепарацией понимают прекращение уже сложившихся эмоциональных связей между ребенком и его микросоциумом, например, между ребенком и матерью или иным замещающим ее лицом (термин «сепарация» введен Дж. Боулби). Следовательно, сепарация и привация — это неблагоприятные условия, которые отличаются временем и длительностью нарушения связей человека с окружающей его средой. В этих условиях оказываются депривирован-

34

Психическая депривация: причины, проявления

ными возможности для удовлетворения значимых потребностей. С позиций детерминированности развития сепарация и привация выступают причинами, а депривация, т.е. лишение, — их следствием.

Термин «госпитализм» (термин введен Р. Шпицем в 1945 г.) используется применительно к детям до полутора лет и отражает болезненное психическое состояние, проявляющееся в прогрессирующем снижении коэффициента развития до уровня маразма и смерти [5]. В отечественной психологии под госпитализмом рассматривается «глубокая психическая и физическая отсталость, возникающая в первые годы жизни ребенка вследствие «дефицита» общения и воспитания» [1. С. 111]. В качестве признаков госпитализма приводятся «… запоздалое развитие движений, особенности ходьбы, резкое отставание в овладении речью, эмоциональная обедненность, бессмысленные движения навязчивого характера (раскачивание тела и др.), а также сопутствующие этому комплексу психических недостатков низкие антропометрические показатели, рахит» [Там же].

Уточнение «психическая» в дефиниции «психическая депривация» привносит в понятие серьезную содержательную психологическую нагрузку. В таком конструкте понятие «психическая депривация» претендует на употребление для оценки проявлений в развитии, их роли в структуре формирующейся личности и определения эффективных путей поддержки и реабилитации депривированного ребенка. Внешне психическая депривация проявляется различно и прежде всего в поведении, характеризующемся широким спектром признаков социальнопсихологической дезадаптации. Таким образом, если термин «депривация» целесообразно использовать в контексте анализа условий развития человека, то термин «психическая депривация» — для определения состояния, сформировавшегося в этих условиях.

Й. Лангмейер и З. Матейчек рассматривают психическую депривацию как «психическое состояние, возникшее в таких жизненных ситуациях, где субъекту не предоставляются возможности для удовлетворения некоторых его основных (жизненных) психических потребностей в достаточной мере и в течение достаточно длительного времени» [3. С. 19].

Следует отметить, что приведенное выше понятие центрировано на этиологии явления, в таком толковании в понятии не четко выражен логически оформленный смысл, не вскрыта суть психического явления. Дефиниция же должна нести содержательную информацию о психическом явлении, отражающую его специфику. Такое определение нацеливает специалиста на выбор диагностико-коррекционной траектории сопровождения депривированного ребенка.

В связи со сложностью патогенеза, разнообразием проявлений и течения психическую депривацию следует рассматривать как группу отличающихся по этиологии и патогенезу психических состояний, ко-

35

№ 47

Сибирский психологический журнал

2013 г.

торые объединены общими признаками: во-первых, они имеют социокультурную природу происхождения, во-вторых, характеризуются динамичностью. По нашему мнению, психическая депривация — это психическое состояние, возникающее в детском возрасте и состоящее в незрелости и (или) искажении личностного развития и психофизиологической деятельности организма, в результате неудовлетворения основных потребностей и прежде всего потребности принадлежности к естественной биосоциальной среде [7]. Этому состоянию не свойственна статичность, оно динамично. Динамичность состояния определяется движением, изменением его внутреннего содержания.

Психическую депривацию следует рассматривать с этиопатоге-нетических и симптоматических позиций. В этиопатогенетической классификации психической депривации состояние систематизировано в зависимости от причинных факторов и патологического механизма развития. Нужно отметить, что этиопатогенетический подход прослеживается во многих исследованиях, но в них отсутствуют четкие ориентиры на выявление проявлений анализируемого состояния (Bowlby J., 1951, 1961, 1969; Yarrow L., 1961, 1972; Лангмейер Й., Ма-тейчек З., 1984, 1991). Вклад в создание типологии психической депривации внесен L. Yarrow (1972). Изучая известные причины отставания в развитии детей, воспитывающихся в интернатных учреждениях, помимо материнской депривации (воспитание ребенка вне семьи), он выделил сенсорную депривацию вследствие обеднения окружающей среды, социальную — при сужении социального поля активности и ограничении возможностей для усвоения социальной роли, эмоциональную — на фоне поверхностных интимных эмоциональных связей. Сегодня говорят о депривации значений (когнитивной) в тех случаях, когда снижены возможности понимать, предвосхищать и регулировать сложные изменения во внешнем мире, если при этом он не упорядочен и слишком изменчив. Необходимо выделить соматическую психическую депривацию. Отсутствие возможностей полного удовлетворения первичных биологических и социальных потребностей, а также психотравмирующая ситуация развития (что часто сопровождает детей из «семей риска») влекут нарушения в здоровье — психофизическую ослабленность или серьезные расстройства в функционировании органов и систем.

Выделение в чистом виде различных форм психической депривации затруднено, поскольку в действительности они сосуществуют, так как в неблагополучных для развития условиях отсутствуют возможности удовлетворять многие жизненно важные потребности.

С симптоматических позиций в зависимости от специфики де-привированного развития, детерминированной временем и полнотой прерывания связей и отношений ребенка со значимыми взрослыми

36

Психическая депривация: причины, проявления

(полное или частичное прерывание), необходимо выделять два уровня психической депривации — общий и парциальный.

Общая психическая депривация формируется в условиях развития воспитанников детского дома (полной депривации, по терминологии Дж. Боулби), с самого рождения или с раннего детства (до трех лет) лишенных возможности взаимодействовать с близкими людьми и не имеющих контактов с родственниками. В этих случаях специфика психического развития отличается грубой диспропорцией всех сторон развития ребенка.

Парциальная психическая депривация свойственна воспитанникам детского дома, имеющим возможность какое-то время проводить в семье или с близкими им людьми, и детям и подросткам из асоциальных семей (частичная депривация, по терминологии Дж. Боулби). У детей и подростков отрицательные проявления психического состояния разнообразные, однако неглубокие и мозаичные, и могут затрагивать не все, а определенные сферы развития. Парциальная психическая депривация может характеризоваться и слабо выраженной дисгармоничностью личностного и общего психического развития. Такая дисгармоничность присуща детям и подросткам из неблагополучных семей, а также тем, кто, воспитываясь в семье, имеет обедненные отношения с родственниками (скрытая депривация).

Говоря о проявлениях психической депривации, нужно отметить, что они разнообразны и охватывают широкий диапазон личностных изменений: от капризности и крикливости, которые вписываются в картину психической нормы, до глубоких нарушений психофизического развития. В связи с этим необходимо дифференцировать психическое состояние в зависимости от степени выраженности негативных проявлений. Целесообразно выделять умеренную, среднюю и тяжелую степени выраженности проявлений психической депривации. Умеренная степень проявляется в виде некоторой неустойчивости эмоционально-волевой и мотивационно-потребностной сфер; средняя — в нервно-психических и соматических расстройствах, некотором снижении интеллектуального развития; тяжелая степень характеризуется серьезной недостаточностью психического развития, граничащей с задержкой психического развития.

Дифференциация психической депривации в зависимости от степени выраженности проявлений важна в плане организации медико-психолого-педагогического и социального сопровождения развития детей. При этом необходимо учитывать взаимосвязь уровней и степени выраженности психической депривации. Так, парциальная психическая депривация всегда характеризуется умеренной, реже — средней степенью выраженности нарушений; общая психическая депривация чаще имеет тяжелую степень выраженности, реже — среднюю степень проявления нарушений.

37

№ 47

Сибирский психологический журнал

2013 г.

Состояние психической депривации формируется постепенно, по мере того как блокируются возможности удовлетворения основных потребностей ребенка. Основными биологически значимыми для человека потребностями выступают потребность в пище, отдыхе, самосохранении, продолжении рода, во взаимодействии, через постоянную стимуляцию индивида и создание условий для получения знаний, формирования умений и навыков, потребность в эмоциональной связи с близкими людьми, прежде всего с матерью; потребность в социальном функционировании — вхождении в систему отношений с социальной средой, частью которой человек становится, также является основной. Сложно и часто невозможно измерить жизненные потребности отдельно взятого человека. Это можно произвести лишь при условии учета в каждом отдельном случае индивидуально-типических особенностей и ценностных ориентаций, а также характера его взаимоотношений с социумом.

Патогенез психической депривации сложен и затрагивает процессы оценки и моделирования окружающей среды, организации психической деятельности и поведения. Дж. Боулби предположил наличие врожденных компонентов специфической системы управления поведением, которые инициируют активность ребенка по отношению к близкому взрослому, а через него к окружающему его миру. Свои идеи Боулби развил в теории привязанности ребенка к матери — фундаментальной для психологии развития и в целом психологического знания [2]. С позиций представителей психоаналитического подхода ранняя депривация способствует развитию защитных действий, направленных против отвергшего ребенка окружения. Защитные действия закрепляются, препятствуя позитивному восприятию и взаимодействию ребенка с окружающим миром, и еще больше изолируют его, искривляя ход психического развития.

С позиций теории учения в условиях изоляции ребенка от естественной природной среды ограниченное поступление стимулов делает невозможным постоянный процесс их оценки и переоценки, посредством которого организм создает модели и стратегические формы в целях контакта со средой. Если депривация потребностей имеет начало в детстве, то становится невозможным создание подобных действенных моделей. Если же депривация возникает позднее, то под угрозой находятся их сохранение и исправление. Сужение социального поля активности в условиях депривации ведет к бедному репертуару социальных умений и навыков, затрудняя социальное поведение человека на всех ступенях онтогенеза.

Научные воззрения на механизм депривированного развития объясняют появление известных деструктивных форм поведения в условиях прерывания связей ребенка с близкими людьми, таких как протест, отчаяние, отчуждение [2. С. 29], снижение базового чувства дове-

38

Психическая депривация: причины, проявления

рия к миру [4. С. 221-222], анаклитическая депрессия, маразм [5.

С. 263-271]. Страдание ребенка в условиях материнской депривации Дж. Боулби объясняет развитием реакции дезадаптации в результате активизации поведения привязанности и отсутствия источников его удовлетворения (прекращение контактов ребенка с матерью). Механизмы реакции дезадаптации глубоки, поэтому она имеет консервативный характер: при возобновлении постороннего хорошего ухода за ребенком он не проявляет интереса, тревожится, впадает в отчаяние -отчуждается, у него нарушаются аппетит, сон, легко развиваются психические и соматические расстройства.

Депривационные условия жизнедеятельности являются экстремальными для человека, поскольку к ним его психофизиологическая организация не готова. В условиях, обедненных воспитательным и социальным воздействиями, нарушается механизм регулярного психического развития, обусловливающий его правильность и постоянство. Механизм приобретает иррегулярный характер, и под угрозой оказываются процессы организации, контроля результативности и корректировки психической деятельности. Следствием выступает нарушение целостности, направленности, организованности поведения [6].

С позиций системной организации мозга (П. К. Анохин, А.Р. Лу-рия, Е.И. Соколов, О.С. Адрианов, А.С. Батуев, К.В. Судаков) процессы контроля и программирования жизнедеятельности обусловлены как врожденными механизмами, так и корковыми влияниями, созревающими в процессе онтогенеза. Эти влияния детерминированы намерениями, планами, перспективами, формирующимися в процессе сознательной жизни, и представляют собой третий источник активации организма. Депривационные условия жизни блокируют корковый источник активации, тем самым нарушая механизм психического развития.

С патофизиологической точки зрения можно предположить, что иррегулярность вызвана понижением активности ствола мозга, в частности ретикулярной формации, и коры мозга в обедненных жизненных условиях [7]. Внешне это проявится в недостаточности возрастной зрелости психофизиологической деятельности организма (моторной и сенсорной сфер) и личностного развития.

Иррегулярность расстраивает прежде всего интегративную функцию психики. В зависимости от природы и тяжести жизненных условий меняется характер депривированного развития, оно может иметь эмоциональный, сенсорный, когнитивный и другие виды. В отличие от дисфункции развития, являющейся результатом взаимодействия незрелых мозговых функций с неблагоприятными внешними факторами, иррегулярность — следствие невостребованности организма в условиях депривации.

Рассмотрение иррегулярного механизма депривированного развития, детерминированного опытом ранних лет жизни, с позиций инте-

39

№ 47

Сибирский психологический журнал

2013 г.

гративно-видового подхода позволяет понять сущность наблюдаемой феноменологии, давать прогнозы возможных вариантов развития человека и особенностей его адаптации к среде, определять эффективные пути сопровождения развития депривированной личности.

В заключение отметим, что проблема психической депривации исследуется в аспекте выявления внешних и внутренних детерминант, патологического механизма развития и проявлений состояния. Условием зарождения иррегулярного механизма развития состояния является недостаточное удовлетворение основных потребностей, а его влияние распространяется на весь ход психического развития и личностного становления человека. Психическая депривация при своей специфичности, разноплановости и сложности не является неизменной и постоянной, и при создании вокруг ребенка оптимальных условий ее негативные проявления могут сглаживаться.

Литература

1. Большой энциклопедический словарь / сост. и общ. ред. Б. Мещеряков, В. Зинчен-

ко. СПб. : Прайм-ЕВРОЗНАК, 2003. 672 с.

2. Боулби Дж. Привязанность / пер с англ. ; общ. ред. и вступ. ст. Г.В. Бурменской.

М. : Гардарики, 2003. 477 с.

3. Лангмейер Й., Матейчек З. Психическая депривация в детском возрасте / пер. Г.А. Овсянникова. Прага : Авиценум, 1984. 334 с.

4. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности (Основные положения, исследования и при-

менение). СПб. : Питер Пресс, 1997. 608 с.

5. Шпиц Р.А., Коблинер В.Г. Первый год жизни: Психоаналитическое исследование

нормального и отклоняющегося развития объектных отношений : пер. с англ. М. : Геррус, 2000. 383 с.

6. Ярославцева И.В. Специфика иррегулярного развития депривированного подрост-

ка // Развитие личности. М., 2004. № 4. С. 137-140.

7. Ярославцева И.В. К вопросу о психологическом механизме депривированного раз-

вития // Известия Иркутского государственного университета. Сер. Психология. Иркутск : Изд-во ИГУ, 2012. Т. 1, № 1. С. 93-100.

PSYCHIC DEPRIVATION: ITS ORIGIN, SYMPTOMS AND MECHANISM OF DEVELOPMENT Yaroslavtseva I.V. (Irkutsk)

Summary. The origin and conditions of forming the psychical deprivation are examined from the ethiopathogenetic and symptomatic approaches. The irregular character of this mechanism which touches the processes of organization, result controlling and correction of psychical activity is presented.

Key words: psychical deprivation; separation; hospitalism; privation; irregularity.

40

Высшее образование БГПУ

Лангеймер Й., Матейчек З. Психическая депривация в детском возрасте. — Прага: Авиценум, 1984. — 334 с.

 

стр. 19.

… Свое собственное понимание мы можем выразить, по-видимому, в следующем определении: “Психическая депривация является психическим состоянием, возникшим в результате таких жизненных ситуаций, где субъекту не предоставляется возможности для удовлетворения некоторых его основных ( жизненных) психических потребностей в достаточной мере и в течение достаточно длительного времени”.

В определении мы говорим о “психическом состоянии”. мы его понимаем не в качестве чего — то неизменного и постоянного, однако, не знаем, как лучше выразить ту актуальную душевную действительность, которая возникает путем определенного специфического процесса ( вызванного в нашем случае стимульным обедннением) и которая является основой или внутреннним психическим условием определеннного специфического поведения ( в нашем случае депривационнных последствий).

 

стр.21 — 24.

Наше определение психической депривации достаточно широко для того, чтобы оно давало возможность отметить совместную основу психических нарушений, возникающих при различных депривационных обстоятельствах (в учреждениях, в семье, у здорового и дефектного ребенка и т.п.) и проявляющихся различными признаками. Дальнейшему изучению представляется здесь задача установить: какие психические потребности являются в определеннный период развития ребенка особенно сильными и каковы те потребности, недостаточное удовлетворение которых является особенно вредным. Мы пока еще не способны надежно перечислить и классифицировать все потребности ребенка на различных ступенях развития, однако нам кажется, что главное затруднение не в этом.  Напротив. можно надеяться, что именно подобная концепция депривации станет новым импульсом для изучения потребностей и для познания их релятивной значимости в формирующейся психической структуре ребенка.

Определение говорит, конечно, лишь о психических потребностях, а не о материальных ( биологических) потребностях, которые могут ( но не должны) соответствующим образом удовлетворяться. Следовательно, приведенное определение Хебба (“биологически адекватной, однако психологически ограничиваемой Среды”) более узко, подобно тому. как и, скорее, клиническое определение Люис, которая депривированным ребенком считает такого, у которого материальные потребности удовлетворяются хорошо, однако потребность в родительской любви остается неудовлетворенной.

Мы полагаем, что наше определение представляет еще возс=можность очертить логическое содержание и широту отдельных терминов, используемых в связи с депривацией. Так, например, “депривационная ситуация” —  это  такая жизненная ситуация ребенка, где отсутствует возможность удовлетворения важных психических потребностей. различные дети, подвергаемые одной и той же “депривационной ситуации”, будут вести себя различно и вынесут из этого различные последствия, так как они вносят в нее раздельные предпосылки своей психической конституцией и имеющимся развитием своей личности.

В данном аспекте “изоляция” ребенка от стимулирующей Среды человеческого общества, семьи, детской группы, школы и т. п. представляет, следовательно, “депивационную ситуацию”, а не саму “депривацию”. Мы попытаемся показать как реагируют различные дети на такую инифицированную “изоляцию”, какой является жизнь в учреждении для грудных детей или в детском доме для ползунков.

Психическая депривация, как мы ее понимае, является уже особой, индивидуальной переработкой стимульного обеднения, которого достиг ребенок в депривационной ситуации, является психическим состоянием. Внешне данное психическое состояние проявляется поведением, отличающимся некоторыми характерными признаками, что — в контексте имеющегося развития детской личности — представляет возможность распознать депривацию. Здесь мы говорим о “последствиях депривации”, “депривационном поражении” и т.п. Преднамеренно мы избегаем термина “депривационный синдром” который создает представление, что речь идет об определенной, четко ограниченной группе патологических признаков и что можно, таким образом, диагностировать депривацию подобно остальным соматическим или психическим заболеваниям.

Иногда говорят о “депривационном опыте” ребенка. Как правило, последнее не выражает ничего иного, чем то, что ребенок уже ранее подвергался депривационной ситуации и что в каждую подобную ситуацию ребенок будет ныне вступать с несколько видоизмененной, более чувствительной, или, напротив, более “закаленной” психической структурой.

Мы будем говорить также о “механизмах депривации”. Под ними мы подразумеваем тот процесс, который вызывается недостатком в удовлетворении основных психических потребностей ребенка и который характерным способом видоизменяет структуру развивающейся детской личности — следовательно, “депривирование”, процесс, приводящий к депривации.

Наше понимание депривации близко понятию “фрустрация”, однако не тождественно с ним, и его не следовало бы с ним путать. Фрустрация также определяется различным образом — как “невозможность (блокирование) удовлетворения активированной потребности из-за какого-либо препятствия или обструкции (Саймондс), далее как “состояние напряжения, зависящее от блокирования пути к цели (Мерфи), или как такая ситуация, когда “организм встречается с более или менее непреодолимым препятствием или обструкцией на пути к удовлетворению какой-либо жизненной потребности”(Розенцвейг). В самом широком смысле слова “фрустрация” охватывает, следовательно, и депривационные ситуации, если вообще отсутствует возможность удовлетворения потребности в течение длительного периода. Однако не в тех случаях, когда ее нельзя удовлетворить лишь одним способом или одним путем. Большинство исследовательских работ о фрустрации касается ( как это соответствует приведенным определениям) удовлетворения “активированной” потребности  (aroused need), уже направленной к цели. Ясно, что депривация, таким образом, представляет собой значительно более серьезное и тяжелое состояние, чем фрустрация происходит, если у ребенка отнимают его любимую игрушку и ему представляется возможность играть с чем-либо, что ему нравится меньше. Депивация же возникает, если ребенку вообще не преодавляется возможность играть. Данное понятийное различие нам кажется важным, хотя в действительности будет иногда сложным точно отличить одно состояние от другого.

Дело в том, что, по-видимому, слишком длительная фрустрация переходит в депривацию, и что введением в депривационную ситуацию оказывается весьма часто именно фрустрационная ситуация. Так, например, если ребенок в двухлетнем возрате разлучен с родителями и помещается в больницу, то его непосредственную реакцию на данное событие можно понимать как проявление фрустрации. Если же ребенок остается в больнице год, в большинстве случаев в том же помещении, без посещений родителями, без прогулок, в среде, монотонность которой нарушается лишь время от времени привычными действиями обслуживающего персонала, то возникает состояние психической депривации.

Подобно этому нельзя смешивать депривацию и конфликт, хотя и здесь в жизненных ситуациях опять-таки оба понятия нередко переплетаются и хотя на основе ситуаций первично депривационных могут возникать и явно конфликтные ситуации. Под конфликтом мы понимаем. как правило, особый тип фрустрации, где препятствие, не позволяющее удовлетворить активированную потребность, существует в форме другого, противонаправленного побуждения. Следовательно, в конфликте организм движется силами, направляющимися к различным целям, причем они обе соблазняют и привлекают, или организм одновременно всего лишь к одной цели не лько привлекается, но и отталкивается от нее.

Наконец, от понятия депривация мы отличаем понятие запущенность, под которым нами подразумеваются, скорее, последствия внешних неблагоприятных влияний воспитания. Запущенность хотя и проявляется более или менее выразительно в поведении ребенка, однако не нарушает непосредственно его психического здоровья. Запущенный ребенок растет обычно в примитивной среде, с недостаточной гигиеной, с недостаточным воспитательным надзором, без пригодных примеров зрелого поведения, с недостаточной возможностью школьного обучения, однако такой ребенок может быть умственно и, в частности, эмоционально развит вполне соответствующим образом. Следовательно, у него не должны отмечаться ни признаки эмоционального захирения, ни невротические или другие нарушения. Наоборот, особенно в практической общественной жизни ребенок может быть вполне равноценным с остальными детьми или даже их превосходить. Психически депривированный ребенок, вырастает, нередко, в гигиенически образцовой среде, с первоклассным уходом и надзором, однако его умственное и, в особенности, эмоциональное развитие бывает серьезно нарушено. Конечно, и в этом направлении границы между обоими состояниями, как правило, недостаточно четки и в действительности большинство запущенных детей, как это будет дальше показано, является депривированными.

Если в прежних исследовательских  работах о неврозах их единственным источником считальсь конфликты, а в качестве единственного источника нравственного упадка и правонарушительства принималась запущенность, то на основании современных работ многих авторов могло бы возникнуть впечатление, что единственную причину всех психогенных нарушений представляет депривация. Последнее являлось бы, конечно, грубым упрощением ситуации. Помимо депривации, повторных фрустраций и конфликтов имеются, несомненно, иные психологические обстоятельства, на основе которых могут возникать нарушения поведения и развития — например, перегрузка стимулами, снабжение искаженными стимулами (sensory overload, sensory distortion), пресыщение интересов и т.п.

А ведь мы остаемся лишь в области психогенных факторов. Помимо этого, здесь имеется, однако, целая широкая область органических поражений, нарушений и отклонений, которые прямо или опосредованно воздействуют на поведение ребенка, становясь причиной его сдвигов. Для выяснения взаимосвязей всех этих факторов потребуется приложить намного больше усилий, чем это имело место до сих пор. В дальнейших главах мы попытаемся подчеркнуть хотя бы некоторые из них.

 

стр. 37.

Очевидно, социальная изоляция представляет самую тяжелую депривационную ситуацию. Ее последствия являются весьма тяжелыми.

 

стр. 38 — 41.

Сепарация

Одним фактором при возникновении психической депривации является, следовательно, недостаточное поступление стимулов — социальных, чувственных, но также сенсорных, что происходит. когда ребенок живет в ситуации “социальной изоляции”.

Предполагается, что другим фактором при возникновении психической депривации является прекращение уже создавшейся связи между ребенком и его социальной средой. Подобная ситуация возникает скорее всего при оторванности ребенка от тех лиц, которые  до сих пор являлись для него источником эмоционального удовлетворения. Болуби (1951) наиболее четко, по-видимому, высказал предположение, что долговременная разлука ребенка с матерью или иным лицом, занимающим ее место, в первые три — пять лет жизни приводит, как правило, к нарушению психического здоровья ребенка, оставляя последствия, которые можно постоянно наблюдать во всем дальнейшем развитии его личности. Так в психологию было введено понятие сепарции в качестве патогенного и исключительно важного обстояиельства.

Мы сами определяем сепарацию как ситуацию, при которой происходит прекращение специфической связи между ребенком и его социальной средой.

Здесь мы исходим из представления, что биологическая “зависимость” ребенка от матери только в течение грудного возраста превращается в эмоциональную зависимость и что сепарация будет для его дальнейшего психического развития представлять наибольшую опасность в период, когда данная зависимость уже полностью развилась. До этого времени можно и так наз. социальные стимулы относить к стимулам вещественной cреды, причем, реакция ребенка на прекращение контакта с подобными стимулами не выходит за рамки реакций на изменение Среды. Лишь после образования указанной связи реакция приобретает особый характер.

Одновременно следует, однако, считаться с как раз обратными тенденциями развития, т.е. с развитием независимости и определенной автономии ребенка. Дело в том, что ребенок в естественном процессе развития “сепарируется” — постепенно освобождается от тесной зависимости от матери, начинает вести себя все более самостоятельно, отдалается от нее и на более длительное время, вступает во все более разнообразные общественные области. Данная постепенная сепарация представляет очевидное условие его созревания. его самореализации и, наконец, его психического здоровья. Что делает, однако, социальную  сепарацию  опасной и патогенной, так  это  несоразмерность по времени, или лучше сказать, несоразмерность развития — преждевременность. Если ребенок школьного возраста временно разлучен с семьей, то это может укрепить его развитие к самостоятельности в положительном смысле. Опасно, однако, если сепарация присходит во время, когда ребенок находится еще в сильной зависимости  от матери или от кого бы то ни было другого, и если сепарационная активность исходит не из него, а из жизненных обстоятельств, лежащих вне границ его понимания — если ребенок данной ситуацией внутренне “застигнут врасплох”, причем по своему развитию он к ней неподготовлен.

Убедительное доказательство того, как ребенок сам постепенно все больше отрывается от матери, приводят работы Рейнголд и Эккерманн (1970). В одном из этих исследований велись наблюдения за детьми в возрасте 1 — 5 лет, которых сначала сажали рядом с матерью на большой, значительно пересеченной лужайке. Расстояние, на которое ребенок отдалялся от матери, повышалось совершенно закономерно с возрастом — с каждым месяцем приблизительно на 1/3 метра. Вторая экспериментальная работа затем показала, что такое активное отдаление ребенка начиналось сейчас же после того, как ребенок учился передвигаться в пространстве: ни один ребенок из числа 24  десятимесячных детей не оставался около матери, все они отползали более или менее далеко в помещении и даже переоплзали в соседнее помещение, откуда мать они видеть не могли, причем было безразлично, имелись ли в данном помещении игрушки или не имелись. Дети при этом были довольными и спокойными. Они, конечно, возвращались к матери как к “базе уверенности”, однако снова от нее отдалались; для них было достаточно, что нои время от времени могли мать видеть, прикасаться к ней им не требовалось. Активное отдаление ребенка от матери протекает, следовательно, параллельно с тем, как ребенок устанавливает  с ней свои связи (или соотв. с отцом и с другими значимыми лицами) — речь идет, таким образом, об отличающемся, однако не полностью противоположном процессе, который явно характеризуется основным биологическим  и психологическим значением. Он обеспечивает возможность более действенной адаптации к среде и более развернутого взаимодействия с ней.

Мы не присоединяемся ни к мнению тех, кто ставит знак равенства между сепарацией и депривацией, ни тех, кто сводит, напротив, сепарацию лишь к прекращению связи между матерью и ребенком. В депривации нами усматривается определенное состояние психики, тогда как в сепарации — так же как в изоляции — определенная внешняя ситуация, которая может представлять, но не обязательно, депривационный фактор. Сепарация бывает нередко в самом начале процесса, в ходе которого депривация возникает, однако она не является самим этим процессом и не представляет, также, его необходимого условия. Несомненно, существует депривация без фактической разлуки ребенка с матерью и с привычной социальной средой (см. гл. депривация в семье). С другой стороны, без сомнения происходит множество сепараций, а иногда и на длительное время, которые не приводят к депривации.

У ребенка создается специфическая связь не только с матерью, но весьма быстро и с остальными членами семьи и со всеми, кто с ним каким-либо образом имеет дело. У него образуется, однако, и определеннное особое отношение к домашней среде, к атмосфере, которая здесь имеет место к определенным предметам, игрушкам и т.п., так что всякая сепарация представляет комплексную, сложную психологическую ситуацию.

Во внимание следует принимать, однако, еще цеклый ряд других обстоятельств. Сепарация может быть внезапной и постепенной, полной и частичной, короткой или длительной. Она может иметь также более или менее травмирующее действие и приводить в большей или меньшей мере в действие механизмы фрустрации, посредством которых ребенок справляется с ситуацией, где его потребность эмоционального контакта с лицами, составляющими его социальную среду, не может быть удовлетворена из-за непреодолимого препятствия, которое в данном случае представляет физическая разлука.

Так как речь идет о нарушении “взаимного” контакта, то сепарация оказывает влияние не только на  самого ребенка. Также мать и отец переживают фрустрацию своей потребности быть с ребенком, помогать ему, защищать его и т.п. С их стороны также следует предполагать наличие сепарационной тревожности, которая их сопровождает в их  жизненных ситуациях, где они находятся без ребенка (работа, учеба, отъезд за границу, интернирование, госпитализация и т.п.). Поведение ребенка при сепарации воздействует на позиции, занимаемые матерью и отцом, а также на их поведение, а их поведение, наоборот, будет непременно отражаться в способе, каким сепарацию переживает ребенок и как он на нее реагирует.

Далее следует считаться с компенсаторным  влиянием остальных членов семьи и более расширенного общества. Без сомнения, значение имеет весь общественный фон, на котором происходит индивидуальная сепарация. В нашем обществе частые сепарации представляют совершенно обычное явление, например, при высокой занятости женщин, данный факт будет воздействовать на отношения, занимаемые матерью и ребенком, а также станет побуждением для поиска средств — как избежать сепарации, как ее ослабить, как обеспечить замещающую заботу  и т.д.

Если сепарация продолжается длительное время, то она переходит иногда в ситуацию социальной изоляции, как мы об этом упоминали в предшествующей главе. Подобно изоляции, она проходит практически через все  социальные ситуации, где может возникать депривация. Так, например, ребенок, поступающий в детский дом, непременно находится в разлуке с семьей. Однако определенную сепарации ребенок переживает и при переходе из одного учреждения в другое, из одного отделения в другое, а также при всякой смене персонала. Подобным образом дело обстоит и при каждом помещении в больницу и везде, где происходит чередование воспитательной заботы  (т.е. там, где сочетается забота в семье с заботой в яслях, в детском саду, в школе, в школе продленного дня и т.п.). Но ведь ребенок может переживать психическую сепарацию также иногда, когда он остается в семье (например, при рождении младшего брата или сестры, либо когда мать или кто-нибудь другой из воспитатетлей уходит из семьи ит.п.). Может случиться, однако, что ребенок подвергается сепарации от остального общества вместе со всей семьей, что может быть на основании экономических, социокультурных или психологических причин (например, семьи с низким экономическим или культурным уровнем, асоциальные семьи, или наоборот, семьи так наз. “привилегированных лиц”, семьи переселенцев, членов некоторых сект, людей, подвергшихся по различным причинам дискриминации и т.д.). Исследовательские психологические работы здесь тесно соприкасаются с социологическими исследованиями. Наконец, сепарация играет значительную роль также там, где  говорят о чрезвычайных ситуациях, вызванных природными катастрофами (наводнения, землетрясения и т.п.), или общественными (войны, револющии и т.п.) событиями.

стр.60.

Внешние условия депривации

 

Конкретные условия, при которых чаще всего происходит психическая депривация ребенка, могут быть весьма разнообразными и сложными. Мы считаем, что относить понятие депривации к определенным типичным ситуациям в жизни ребенка можно обоснованно не только с чисто  теоретической точки зрения, но и с практической. Во-первых, анализ условий в отдельных случаях приводит нас к уверенности, что серьезность поражения едва ли может быть объяснена иными факторами. Во-вторых, в пользу указанного влияния свидетельствует разнородность отдельных ситуаций, где депривация представляет единственное совместное условие, имеющее место при возникновении подобных серьезных нарушений.

Нелегко классифицировать все типы естественных ситуаций, которые можно было бы принять в качестве значимых источников депривации, и едва ли можно при сегодняшнем уровне знаний предложить классификацию действительно психологическую, т. е.  соответственно виду потребностей, которые главным образом, хронически остаются неудовлетворенными.

 

стр. 83. — 84.

Общий обзор развития детей в восьми дошкольных детских домах привела М. Новакова (1957), исходившая из результатов 2126 психологических исследований, осуществленных в 1953 — 1954 г.г. Она заключает, что запаздывание развития в учреждениях для грудных детей бывает заметным у половины детей. период развития между 1 и 3 годами оказался особенно “угрожаемым”. В лонгитюдинальном исследовании в одном учреждении для ползунков нами проводилось в течение пяти лет наблюдение за всеми детьми. Они подвергались исследованию, осуществляемому одним и тем же психологом и по тому же методу ( по методу Гезелла). Окончательная фаза исследования охватывала в целом 82 ребенка. Исследования должны были показать соотношение отдельных компонентов развития в их протекании во времени, а также их зависимость от некоторых известных и контролируемых факторов Среды. результаты показали, что дети из учреждений в данном возрасте при данных условиях больше отстают в весе тела, чем в росте, далее, что запаздывание двигательного развития не является еще значительным, тогда как запаздывание интеллектуальных способностей представляется уже серьезным, а запаздывание в социальном поведении и в развитии речи снижает их до уровня, который вообще приходилось бы оценивать как граничащий с дебильностью. Запаздывание по всем показателем углубляется на втором году жизни ребенка, причем к концу третьего года уже четко просматривается снова тенденция к возрастанию. Таким образом, запаздывание является наибольшим, во-первых, в тех областях, развитие которых больше всего нуждается в эмоциональном контакте ребенка со взрослыми, и во-вторых, в тот период, когда при нормальных обстоятельствах стремление ребенка к такому контакту остро развивается. Наличие такого сочетания считается ососбенно важным.

 

стр. 93 — 107.

Типы депривированной личности

 

Если жизненная среда в учреждениях, где дети в дошкольное время  вырастали, является по своей сущности унифицированной, как это имеет место в нашем случае, то тогда следует искать причину расхождений развития не только в специфическом влиянии указанной жизненной среды, но и во взаимодействии данной среды со специфическими чертами основного психического склада каждого отдельного ребенка ( открытым остается, конечно,  вопрос наследственности, являющейся в преобладающем большинстве этих случаев неблагоприятной, однако с трудом устанавливаемой).

1) Социальная гиперактивность

Такие дети вступают в контакт без затруднений и не смущаясь, причем они отличаются выраженными тенденциями к действиям на показ, однако общение бывает совершенно поверхностным и непостоянным. Эти дети чрезвычайно живо интересуются всем присходящим к окружающей их среде, однако сами принимают в этом лишь совершенно поверхностное участие. Они увлеченные зрители интересной киноленты, которая развертывается перед их глазами. Обучение в школе представляет для них лишь развлекательное, а не серьезное дело. Социальный интерес явно преобладает над интересом к вещам, игре, задачам. У них не отмечается ни агрессии, ни социальной  провокации, которые характеризуют детей из учреждений, попадающих в учреждения исправительного воспитания. Эти дети, наоборот, пользуются в общем симпатией первонала учреждения. Лишь у своих учителей они вызывают недовольство, так как работают они значительно ниже уровня своих интеллектуальных возможностей.

2) Социальные провокации

Если вести наблюдения за этими детьми ретроспективно, начиная с их раннего возраста, и если сравнивать их с группами тех детей, которые продолжают находиться в нормальных детских домах или которые поступают в специальные школы-интернаты, то можно отметить, что здесь  кристаллизуется иной тип реакции на постоянное пребывание в учреждении. Данный тип поведения обозначается нами в качестве “социальной провокации”. Уже в возрасте ококло 1 года данные дети добиваются внимания взрослых особым образом — они провоцируют. Они добиваются игрушек злобными вспышками и ни за что их не отдают. Они тербуют различных преимуществ — в своих отношениях к остальным  детям они агрессивны и ревнивы. Они хотят, чтобы воспитатель был только для них. У них не удается организовать ни социальной. ни конструктивной игры. Их непрестанные конфликты с другими детьми воспитательницы решают обычно так, что их наказывают, ограничивают и “отказывают им в своей приязни”. такой ребенок становится для них просто “противным”, однако при этом им снова с удивлением приходится констатировать, что когда они с этим ребенком одни, вне коллектива, то это как бы “подмененный ребенок”, он “до неузнаваемости мил”. В системе учреждения нет. конечно, возможности, чтобы воспитательница была “только для них”, наказания же и ограничения их принуждают к дальнейшим провокациям и агрессивным действиям. В школьном возрасте агрессивность еще больеш возрастает, они делают все назло. разбивают коллектив, пока не попадают в исправительные учреждения, как “не поддающиеся нормальным воспитательным методам”. Там, позднее, в обществе старших и болеесильных они быстро теряют свою агрессивность, сохраняя лишь основные черты личности, которые лучше всего можно выразить словом “инфантилизм”.

3) Подавленный тип

Ребенок остается явно пассивным и даже апатичным. У многих детей проявляются регрессивные тенденции; не представляет редкости, что уже при беглой педиатрической или психиатрической оценке ребенка относят к слабоумным детям.

Следует предположить, что подавление представляет сравнительно частый характерный ответ ребенка на депривационную ситуацию в течение всего  периода дошкольного возраста и, далее, что оно характеризует поведение определеннного числа детей из учреждений ( около 20%), у которых сепарация от родителей сменилась депривационной  ситуацией учреждения. С течением времени данное поведение ограничивается, так что в школьном возрасте в какой-либо заметной форме оно сохраняется уже менее  часто ( проявление держится приблизительно на уровне 12%). Чаще, чем у девочек, данное поведение можно отмечать у мальчиков, причем особенно выразительно оно выдвигается на первый план у детей с задержкой развития. В подобном случае это создает особенно невыгодную ситуацию “складывания неблагоприятных факторов”. Не исключено, следовательно, что некоторые дети, у которых в результате сочетания данных неблагоприятных факторов возникает весьма серьезная задержка развития, в специальные школы даже не попадают и переходят в учреждения типа приютов. Несомненно, что психической депривацией может страдать дебильный. или имбецильный ребенок такм же самым образом, как ребенок со средней одаренностью — в отличие от него, он, однако, едва ли найдет в себе столько внутренней оборонительной силы и едва ли создаст для себя столько компенсаторных возможностей, чтобы как-то уравновесить недостаток стимулов и найти себе применение на уровне своих способностей.

В более умеренном виде клиническая картина подавления у детей. за которыми у нас имелась возможность непосредственно наблюдать в наших детских домах, выглядит приблизительно следующим образом:

В детском коллективе и при общении с воспитательницами и производящим исследование психологом ребенок явно пассивен. Предлагаемую игрушку  он берет лишь после длительных сомнений и играет с ней монотонно, примитивно, хотя иногда и сравнительно стойко. Интерес к вещам обычно преобладает над социальными интересами. Конструктивную игру  можно поэтому организовать легче, чем социальную. так как реакция ребенка на приближение воспитательницы совершенно невыразительна, то от не привлекает ни ее внимания, ни интереса. таким образом, происходит смена подкрепляющих стимулов на самом основном уровне, т.е. при обычном рутинном уходе, одевании, кормлении и при коллективной игре, в которую воспитательница старается одновременно включить всех детей. На долю описываемых детей достается значительно меньше стимуляции, меньше возможностей для учения и личного контакта со взрослыми, чем это имеет место у более активных детей. Тем самым опасность задержки развития только углубляется.

Тот факт, что в условиях наших учреждений мы в настоящее время не находим тяжелых состояний с подавлением, приводящих скажем, к регрессии развития, свидетельствует очевидно о том, что у ребенка с данным типом поведения имеется хотя бы такой набор социальных и эмоциональных стимулов, который предоставляет ему возможность постепенно приспособиться. Тип поведения с подавлением в школьном возрасте, как это вытекает из наших наблюдений, превращается преобладающим образом в “уравновешенный” тип поведения. То, что данныйпроцесс у некоторых детей является непомерно длительным, сопровождаемым различными сдвигами, особенно при некоторых новых переменах Среды, а также то, что в отдельных случаях он не заканчивается удовлетворительно (т.е. подавление превращается в их стойкую характеристику), следует относить не только за счет условий учреждений, но и за счет основной психической конституции, с которой ребенок поступает в среду учреждения.

4) Хорошо приспособленные

В наших детских домах нам приходилось вести наблюдения за детьми, у которых  даже при строгой оценке нельзя было отметить каких-либо отклонений или странностей в поведении, могущих быть соотнесенными с пребыванием детей в учреждении. С самого начала для нас было очевидным, что  между ними имеются как дети конституционно каким-то образом “более стойкие” в отношении неблагоприятных жизненных условий, так  и дети, которые благодаря своему приспособляющемуся приятному поведению могут и в обедненной стимулами среде пользоваться достаточным их количеством для развития.

Если над этими детьми проводить непосредственное наблюдение, то можно отметить, что уже на исходе первого года “они нашли свое место” и “своих людей” Хотя персонал в учреждении непрестанно меняется, такой ребенок умеет сосредоточиться на какой-либо сестре или воспитательнице и снискать ее расположение. Это бывают так называемые “любимчики”, на которых  сосретотачивается  всех или хотя бы большинства тех, кто вступает в контакт с детской группой, причем это не обязательно бывают лишь воспитатели. Такие дети не провоцируют чужих посетителейи не пристают к ним, желая “показать себя”, не кокетничают (как дети социально сверхактивного типа), а спокойно и сдержанно вступают в контакт. Они кладут  посетителю головку на колени и мило ему улыбаются — понятно, что в качестве  ответа их спокойно и нежно гладят. Таким образом, они вызывают у взрослых  также спокойное. уравновешенное, однако эмоционально теплое отношение. Опасность для них представляет, несомненно, перемена Среды учреждения, что имеет следствием разрыв имеющихся эмоциональных сязей. Так как  попытки удовлетворить эмоциональные и социальные потребности в новой среде у данных детей осуществляются также, как правило, с использованием соответствующих и приемлемых средств, то имеется благоприятная надежда, что они снова “зацепятся”.

Нельзя, конечно, забывать, что их “хорошее приспособление” действительно только для жизненной Среды, в которой оно возникло, причем данная Среда, несомненно. в целом более бедна стимулами, отличается более простой структурой и предъявляет меньше требований, чем обычная семейная среда. То, что эти дети умеют в дошкольном возрасте хорошо играть, что они могут удовлетворительно учиться, что они  кончают школу и свое пребывание в учреждении без каких-либо больших отклонений — все это еще не должно автоматически обозначать, что они способны  хорошо приспособиться в условихя жизни вне учреждения.

5) Тип, характеризующийся замещающим удовлетворением аффективных и социальных потребностей

Данная группа не соотносится с каким-либо типом детских домов, как это имело место у пердшествующих групп. Напротив, дети данного типа рассеяны по  различным учреждениям в соответствии с направленность их замещающей активности. С ними можно встретиться в домах с усиленной педагогической заботой, а также в специальных школах-интернатах, в нормальных детских домах, но и в детских психиатрических лечебницах, куда они, как правило, попадают по диагностическим причинам. так как их поведение носит часто чрезмерный, чудаковатый, “ненормальный” характер. Чаще всего речь идет об аутистской направленности на самого себя  в раннем возрасте, о  преждевременном и чрезвычайном сексуальном любопытстве, что в детском коллективе вызывает затруднения, о проявлениях садизма, позднее о склонностях к гомосексуализму и т. п.

Склонность к замещающему удовлетворению потребностей обнаруживается, по стечению обстоятельств, чаще всего у детей, поступающих в учреждение  только в ходе третьего года их жизни, когда предшествующие периоды развития были проведены в семейной среде, где им не уделялись в достаточной мере индивидуальная забота и внимание, так что их жизнь, по-видимому, лишь незначительно отличалась от  жизни в среде учреждений. Несмотря на то, следует предположить. что тут  взаимодействовали некоторые обстоятельства, не находившиеся под нашим контролем. Таким образом, при определении данного типа мы остаемся пока на шаткой основе, хотя. производя анализ отдельных случаев, можно безошибочно установить влияние некоторых механизмов замещения.

Выводы

Если рассмотреть результаты всех многочисленных работ о развитии детей в учреждениях, то можно отметить, во-первых, что их совершенно преобладающее большинство тождественно указывает на невыгодные стороны учреждения как воспитательной Среды для ребенка. Сравнение развития детей из семей и из учреждений почти всегда подтверждает более плохое развитие детей из учреждений, в области интеллекта, чувств и характера.В исследованиях во всех случаях однозначно приводится, что неблагоприятная Среда учреждений затрагивает, в особенности, детей самого раннего возраста — до 3 или, до 5 лет. Дети, воспитывающиеся в учреждениях практически от своего рождения, подвергаются поражениям значительно больше, чем те дети, которые поступают в учреждение только в школьном возрасте.

Если однако, продвинуться дальше этих общих определений, то отмечается уже значительно меньше тождества в конкретных данных о размерах. серьезности, форме и длительности поражений. Было подтверждено, что определеннное число детей, воспитываемых в учреждениях с раннего возраста в течение длителоного времени, остается в психическом отношении если не полностью, то хотя бы частично хорошо приспособленными в социальном и индивидуальном отношениях. Степень поражения среднего  ребенка из учреждений в действительности весьма различна, она видоизменяется в зависимости от возраста детей, от условий жизни в отдельных учреждениях, проявляясь различно при  различных компонентах развития (а также в различных текстах). Предполагаемая однородность группы “детей из учреждений”, описанная Голдфарбом или Боулби как “бесчувственный характер” расторилась в дальнейших исследовательских работах, показавших дифференциацию клинических признаков уже у грудных детей и ползунков, тогда как в более позднем возрасте наличествуют уже весьма разнообразные формы.

Тот факт, что у детей, вырастающих в тождественных депривационных условиях, также устанавливаются различные формы депривационных последствий, указывает несомненно на то, что следует серьезно считаться с индивидуальными факторами, вносимыми самим ребенком в депривационную ситуацию ( свойства конституции, пол, возраст, возможно и патологические признаки и др.). В каком соотношении стоят эти основные индивидуальные предпосылки к определеннным депривационным условиям или констелляциям условий, остается пока открытым вопросом.

Исследовательские работы хотя и сходятся на том, что при обычных условиях, существующих в учреждениях, развитие детей задерживается более всего в области речи (особенно в ее экспрессивном компоненте) и в социальном поведении, однако это не относится абсолютно ко всем случаям, здесь бывают отклонения как в связи с озрастом, так и с возможностью учения, как это доказывают некоторые исследования, проводимые Йове, в особенности же некоторые  советские исследовательские работы Кольцовой, Лурия и др. о физиологических основах развития речи.

 

стр.109 — 115.

Конференция экспертов (педиатров, психологов, педопсихиатров и социальных раьъботников) устроенная в 1954 г.) в Стокгольме Всемирной Организацией Здравоохранения, пришла почти единодушно к заключению, что госпитализация ребенка, а это является наиболее частой ситуацией, при которой развивается  дальнейшая сепарация ребенка от семьи, может представить оспасность для здорового психического развития ребенка. Отсюда выводились определенные требования, направленные к профилактике; рекомендовалось по возможности избегать госпитализации, принимать матерей совместно с малыми детьми, предоставлять возможность  ежедневных посещений и, кроме того, провести глубокие изменения режима и превратить  всю среду больниц в “более гуманную”.

 

Депривация — Психологос

Депривация — лишение человека тех обстоятельств жизни, к которым человек привык с детства, как жизненно необходимым, а также состояние человека при невозможности удовлетворения таких витальных потребностей.

Английский глагол to deprive означает лишить, отнять, отобрать, причем с сильным негативным акцентом — когда имеют в виду не просто забрать, а лишить чего-то важного, ценного, необходимого.

Пищевая депривация — принудительное голодание, двигательная депривация — лишение возможности двигаться и т.п. Когда о депривации говорят психологи, они чаще всего имеют в виду недостаток сенсорных и социальных стимулов, лишение человека социальных контактов и живых впечатлений.

Влияние депривации на взрослых людей

Депривация депривации рознь. Если лишение возможности пользоваться мобильником здоровью не вредит, то длительное лишение человека сна реально опасно для здоровья. Принудительное сокращение сна по сравнению с необходимой для данного человека нормой вызывает снижение рационального, волевого контроля за своими мыслительными процессами, утрату критичности по отношению к воспринимаемым внешним стимулам и возникновение зрительных и слуховых галлюцинаций. Депривацию сна ранее нередко использовали в тюрьмах в отношении заключенных до пор, пока это официально не было признано пыткой и стало запрещено.

Для обычного человека практически любая депривация — это неприятность. Никому не хочется вдруг лишиться пищи, сна, возможности двигаться и других жизненно необходимых вещей, к которым мы привыкли. Депривация — это лишение, и если это бессмысленное лишение несет тревогу, люди депривацию переживают тяжело.

Особенно ярко это проявилось в экспериментах по сенсорной депривации. В середине XX века исследователи из американского университета Мак-Гилла предлагали добровольцам пробыть как можно дольше в специальной камере, где они были максимально ограждены от внешних раздражителей. Испытуемые находились в лежачем положении в небольшом замкнутом помещении; все звуки покрывались монотонным гулом мотора кондиционера; руки испытуемых были вставлены в картонные муфты, а затемненные очки пропускали только слабый рассеянный свет. За пребывание в таком состоянии полагалась довольно приличная повременная оплата. Казалось бы — лежи себе в полном покое и подсчитывай, как без всяких усилий с твоей стороны наполняется твой кошелек. Ученых поразил тот факт, что большинство испытуемых оказались неспособны выдержать такие условия дольше 3 дней. В чем же дело?

Сознание, лишенное привычной внешней стимуляции, вынуждено было обратиться «внутрь», а оттуда начинали всплывать самые причудливые, невероятные образы и псевдоощущения, которые нельзя было определить иначе как галлюцинации. Сами испытуемые ничего приятного в этом не находили, даже пугались этих переживаний и требовали прекратить эксперимент. Из этого ученые сделали вывод, что сенсорная стимуляция жизненно важна для нормального функционирования сознания, а сенсорная депривация — верный путь к деградации мыслительных процессов и самой личности.

Нарушение памяти, внимания и мышления, нарушение ритма сна и бодрствования, тревожность, резкая смена настроения от депрессии до эйфории и обратно, неспособность отличать реальность от частых галлюцинаций — все это описывалось как неизбежные последствия сенсорной депривации. Об этом стали широко писать в популярной литературе, в это почти поверили практически все.

Позже оказалось, что все сложнее и интереснее.

Все определяет не сам факт депривации, а отношение человека к этому факту. Сама по себе депривация взрослому человеку не страшна — это просто изменение условий внешней среды, а человеческий организм может к этому приспосабливаться, осуществляя перестройку функционирования. Пищевая депривация вовсе не обязательно сопровождается страданиями, начинают страдать от голодания только те, кто к этому не привык и для кого это насильственная процедура. Те, кто сознательно практикует лечебное голодание, знают, что уже на третий день в организме возникает ощущение легкости, и подготовленные люди даже десятидневное голодание переносят легко.

То же касается и сенсорной депривации. Ученый Джон Лилли испытывал действие сенсорной депривации на самом себе, проделывал это даже в еще более усложненных условиях. Он находился в непроницаемой камере, где был погружен в солевой раствор с температурой, близкой к температуре тела, так что был лишен даже температурных и гравитационных ощущений. Естественным образом начали возникать причудливые образы и неожиданные псевдоощущения, как и у испытуемых из университета Мак-Гилла. Однако к своим ощущениям Лилли подошел с иной установкой. По его мнению, дискомфорт возникает вследствие того, что человек воспринимает иллюзии и галлюцинации как нечто патологическое, а потому пугается их и стремится вернуться в нормальное состояние сознания. А для Джона Лилли это были просто исследования, он с интересом изучал появляющиеся у него образы и ощущения, вследствие чего никакого дискомфорта во время сенсорной депривации не испытывал. Более того, ему это настолько понравилось, что он стал погружаться в эти ощущения и фантазии, стимулируя их возникновение наркотиками. Собственно, на основании этих его фантазий во многом был выстроен фундамент трансперсональной психологии, изложенный в книге С. Грофа «Путешествие в поисках себя».

Влияние депривации на развитие ребенка

Длительная депривация в жизни ребенка задерживает его развитие. Недостаток сенсорных и социальных стимулов в процессе развития ребенка приводит к замедлению и искажению эмоционального и интеллектуального развития ребенка. Данный феномен был описан еще Я. А. Коменским, позднее — Ж. Итаром (воспитателем «дикого мальчика из Авейрона»), в XX в. — А. Гезеллом, анализировавшим современные попытки воспитания детей, в силу экстремальных обстоятельств долгое время оторванных от социума. Всемирную известность приобрели проведенные в 40-х гг. XX в. исследования детей в неблагоприятных условиях интернатных учреждений (Дж. Боулби, Р. Спиц). Согласно Лангмейеру и Матейчеку (Й. Лангмейер, 3. Матейчека «Психическая депривация в детском возрасте»), для полноценного развития ребенка необходимы:

1. Многообразные стимулы разной модальности (зрительные, слуховые и пр.), их недостаток вызывает стимульную (сенсорную) депривацию.
2. Удовлетворительные условия для учения и приобретения различных навыков; хаотичная структура внешней среды, которая не дает возможности понимать, предвосхищать и регулировать происходящее извне, вызывает когнитивную депривацию.
3. Социальные контакты (со взрослыми, прежде всего с матерью), обеспечивающие формирование личности, их недостаток ведет к эмоциональной депривации.
4. Возможность осуществления общественной самореализации посредством усвоения социальных ролей, приобщения к общественным целям и ценностям; ограничение этой возможности вызывает социальную депривацию.

Выраженный эффект замедления и искажения развития детей вследствия той или иной формы депривации получил название госпитализма.

Саша Фокин много общается с компьютером. Может быть, немного депривации игр ему не помешает?
скачать видео

С другой стороны, некоторые формы депривации детям могут быть скорее полезны, поскольку не любые живые впечатления помогают его росту и взрослению, не всякая социальная среда работает на приобщение ребенка к высокой культуре. Есть наблюдения, что длительная (от года до двух лет) болезнь ребенка в период от 10 до 14 лет способствовала развитию и взрослению ребенка, поскольку охраняла от пустого трепа и глупых, а то и опасных увлечений, распространенных в средних во всех отношениях школах. Возможность почитать хорошую литературу и побыть в одиночестве, наедине с собой, своими мыслями и хорошими авторами, делала ребенка более глубоким и чистым человеком. Альберт Лиханов называет депривацией этап своей жизни, когда он был изолирован от подростковой среды, наполненной грубостью и матом. Да, вследствие этого он оказался матерно недоразвит и был вынужден «догонять» своих сверстников, но правда ли является благом для подростка умение материться? Можно спорить, называть ли депривацией лишение подростков возможности погружаться в мир компьютерных игр, но умные родители от компьютерных игр своих детей ограждают. По крайней мере, ограничивают на это время, привлекая к другим делам, чтобы дети не превращались в чудовищ по типу Саши Фокина.

---

Поиск ресурсов в преодолении вынужденных запретов

Психолог онкодиспансера Плаксина Ирина Владимировна подготовила статью о поиске ресурсов в преодолении вынужденных запретов.

Сейчас каждый из нас достаточно остро воспринимает ситуацию вынужденных действий, вынужденных запретов.Хочу сегодня коснуться такой темы как – психическая реакция на неудовлетворенную потребность. Причины могут быть разные – социальные, психофизиологические, а результат – ХОЧУ, но нет возможности. 

В психологии есть такое понятие как депривация. Слово пришло к нам из латинского языка. Deprivation переводится как «потеря», «лишение». Когда человек теряет возможность удовлетворить свои психофизиологические потребности, он испытывает негативные эмоции. Это может быть обида, волнение, страх и многое другое. Целый коктейль эмоций. И, чтобы не путаться в определениях, решено было свести это состояние потерянности в единое целое. Так и возникло понятие депривации, которое охватывает все возможные эмоции. Сущность депривации заключается в нехватке контакта между желательными реакциями и подкрепляющими их стимулами.

Депривация может погрузить личность в состояние тяжелой внутренней опустошенности, из которой сложно найти выход. Вкус к жизни пропадает, и человек начинает просто существовать. Он не получает удовольствия ни от еды, ни от любимых занятий, ни от общения с друзьями. Депривация повышает уровень тревожности, человек начинает бояться пробовать новые модели поведения, пытаясь сохранить стабильное состояние, в котором ему комфортно. Тем самым попадает в ловушку собственного разума.

Депривация часто скрывается или не осознается человеком, маскируется. Внешне личность и условия ее жизни могут выглядеть благополучными, но при этом внутри человека бушует конфликт, ощущается дискомфорт. Длительная депривация создает хроническое напряжение. Как результат – затяжной стресс.

Классификация подразумевает деление по типу потребности, которая не была удовлетворена и вызвала депривацию. Принято выделять следующие виды:

1. Сенсорная (стимульная) депривация. (От латинского sensus – чувство). Но что такое сенсорная депривация? Это состояние, в которое входят все стимулы, связанные с ощущениями: зрительные, слуховые, тактильные. Банальная нехватка телесных контактов (рукопожатия, объятия, сексуальная близость) может спровоцировать тяжелое состояние.Оно может быть двойственным. Одни начинают компенсировать сенсорный дефицит, а другие агрессируют и внушают себе, что «не очень то и хотелось».
2. Когнитивная (информационная) депривация. Заключается в лишении возможности получать достоверную информацию о чем-либо. Это заставляет человека додумывать, придумывать и фантазировать, рассматривая ситуацию через призму собственного видения, придавать ей несуществующие значения.Таким образом нарушается понимание связей между вещами. Человек выстраивает ложные взаимосвязи, имеет ошибочные представления о причинах и следствиях, начинает переживать, тревожиться, паниковать (Пример: Вовремя не позвонил близкий человек: фантазия рисует страшные картинки, вплоть до фатальности. При этом важно, как поведут себя окружающие: будут подначивать или успокаивать).
3. Эмоциональная депривация. Это нехватка возможности получить те или иные эмоции. Предполагает разрыв эмоциональной межличностной связи или интимно-личностного общения либо невозможность установки социальных близких взаимоотношений. (В детском возрасте этот вид депривации отождествляют с материнской депривацией, под чем подразумевается холодность женщины в отношениях с ребенком. Это опасно психическими нарушениями.)
4. Социальная депривация. Это нехватка возможности играть социальную роль, находиться в обществе и быть признанным им.
5. Кроме того, встречается двигательная депривация (например, постельный режим вследствие травмы), депривация сна, образовательная, экономическая, этическая и другие варианты.

Депривация бывает очевидной и скрытой. С первой формой все просто: физическая разлука, заключение в камере и так далее. Примером скрытой депривации является изоляция в толпе (одиночество в толпе) или эмоциональная холодность в отношениях.

В современном мире от депривации не застрахован никто. И тем сильнее она дает о себе знать, чем больше ожидания человека (уровень притязаний) расходятся с реальностью.

Очень часто начинающиеся депривации и состояние фрустрации компенсируются защитным механизмом – уходом от реальности. Потому так популярна виртуальная реальность, алкоголь, компьютеры.

Теперь когда мы лучше понимаем «про себя», что происходит (природу негативных эмоций), тем лучше понимаем, как взять ситуацию под контроль.

Преодоление депривации – это всегда поиск ресурсов.

1.Создание антидепривационных условий.

То есть, например, при сенсорной депривации насыщение среды событиями и впечатлениями. При когнитивной – поиск информации, ее усвоение, коррекция имеющихся образов и стереотипов. Эмоциональная депривация устраняется налаживанием общения с людьми, построением отношений (сейчас это возможно, но соблюдая меры безопасности).

2.Переформулировать: ХОЧУ, но нет возможности. На ХОЧУ, ищу новые возможности.

Не бывает времен простых. Великое счастье не связано с внешними обстоятельствами, потому как они являются только лишь приятным дополнением (временами, существенным дополнением) к тому, что уже есть у тебя внутри. Если не умеешь ценить то, что есть, вряд ли сумеешь сделать это с тем, что будет. Если не умеешь быть счастливым в том, что уже предложила тебе жизнь, не сможешь сделать этого и потом, когда получишь желаемое.

Если вы что-то на самом деле хотите получить, то начать нужно с того, чтобы максимально извлечь пользу из сегодняшних жизненных обстоятельств.

Внутри каждого человека есть целый мир, и если начать приводить его в порядок, то все внешнее с удовольствием начнет вам сильно помогать. Примите с благодарностью то, что есть, и не перекладывайте ответственность за собственное счастье на какие-то там обстоятельства.

Есть ситуации в которых мы бессильны (болезнь, смерть), тогда новая возможность – мы сильны в чем-то другом (Нужность другим людям и причастность к хорошему делу. Направленность на людей, а не только на свои проблемы и задачи.)

3.Работать не через волю (я должен), а через ради чего я это делаю (осознанность дает опору).

Важно понять, что выигрывает в сложный период тот, кто способен адекватно воспринимать события
Тот, кто сохраняет здравый рассудок и отдает себе отчет в происходящем.  «Тот, кто знает ради чего, выдержит любое как.»

4.Физическая нагрузка.

Чем больше затрат физической энергии, тем меньше проблем с психическим здоровьем. Больше контролируемых физических нагрузок, больше здоровой усталости – меньше нервного напряжения, меньше отклоняющегося поведения. (Нет возможности физической нагрузки, заменяйте дыхательными техникам)

5.Осознанность и замедление.

Феномен депривации имеет не только отрицательную сторону. Ее умелое применение помогает познавать себя, добиваться состояния измененного сознания. Вспомните техники йоги, релаксации, медитации: закройте глаза, не двигайтесь, слушайте музыку. Все это элементы депривации. В малых и контролируемых дозах, при умелом использовании депривация позволяет улучшать психофизиологическое состояние.

Эта особенность используется в некоторых психотехниках. С помощью управления восприятием (под контролем психотерапевта) личности становятся доступны новые горизонты: творческие способности, неизвестные ранее ресурсы, повышенные адаптивные способности.

Станьте лекарем для себя – открывайте в себе новые возможности.

Восстановить свой внутренний баланс, предлагаю Вам с помощью музыкальных композиций:

https://www.youtube.com/watch?v=_L1l2tVcEn

https://www.youtube.com/watch?v=NEXgNPMb3E4

https://www.youtube.com/watch?v=SggvD9seFrw

https://www.youtube.com/watch?v=G_XwEPToDKQ

https://www.youtube.com/watch?v=d5x-VBwSDyo

https://www.youtube.com/watch?v=5rQdSRdH-EA

https://www.youtube.com/watch?v=DTKA7TWSz88

https://www.youtube.com/watch?v=bqutzDIajvc

https://www.youtube.com/watch?v=5WxKk3wUZvI

https://www.youtube.com/watch?v=_rEYpD-oAYE

https://www.youtube.com/watch?v=Y_bdnn2hUks

https://www.youtube.com/watch?v=3xNZ-xq-vHg

https://www.youtube.com/watch?v=HfunB7BCNxI

https://www.youtube.com/watch?v=6CdbA-ye3JA

https://www.youtube.com/watch?v=WUsQbri9yaI

https://www.youtube.com/watch?v=Sw73U75tdqg

https://www.youtube.com/watch?v=lVY_bd5-wF4

https://www.youtube.com/watch?v=zcSFa3ZyY8c

https://www.youtube.com/watch?v=mUQaPm0KJ9g

https://www.youtube.com/watch?v=sE1qLDIetwI

https://www.youtube.com/watch?v=yJXSURnhXPM

https://www.youtube.com/watch?v=dBsiX1-zxLM

Как можно работать со своими эмоциями читайте в следующей статье.

Горячая линия психологической поддержки: 7-904-783-80-71

Мы в соц.сетях:

ВКонтакте https://vk.com/nnonko

Инстаграм @oncodispanser_nn

Психологическая депривация – горе, идущее по пятам

Психологическая депривация – тема, с которой мы регулярно сталкиваемся на консультации психолога. В этой статье мы рассказываем: что такое психологическая депривация, откуда она берется, к каким последствиям приводит, и что с этим делать. Напоминаем, что все наши статьи по психологии написаны со значительными упрощениями и рассчитаны на обывателя, а не на профессионального психолога. Наши статьи по психологии имеют своей целью расширить кругозор людей, улучшить взаимопонимание между клиентом и психологом, а не являются практическим руководством по психологической помощи кому-то или самому себе. Если вам действительно нужна психологическая помощь, обращайтесь к хорошему психологу.

Что такое психологическая депривация?

Термин психологическая депривация произошел от латинского слова deprivatio, которое означает потеря или лишение. По сути, психологическая депривация – это длительное психологическое переживание, которое возникает в результате того, что человека лишили чего-то очень важного в жизни, причем лишили помимо его желания, он без этого нормально жить не может, а изменить ситуацию не в силах. Т.е. упрощенно, психологическая депривация – это переживание насильственного лишения чего-то очень важного, и на этом переживании человек фиксируется на долгое время, иногда на всю жизнь.

Примеры психологической депривации

Типичными примерами психологической депривации являются тактильная и эмоциональная депривация.

В случае тактильной депривации ребенок в сензитивный период недополучает от родителей необходимое количество тактильных ощущений: прикосновений, поглаживаний и т.п. Это очень похоже, например, на перенесенный в детстве голод. Велики шансы, что во взрослой жизни будут последствия тактильной депривации, перенесенной в детстве. Например, когда ребенок вырастет, может возникнуть ненасыщаемая невротическая потребность в тактильных ощущениях, выраженная в сексуально неразборчивом поведении с частой сменой партнеров – лишь бы кто-то погладил и приласкал. А корни этого взрослого поведения в том, что в прошлом родители по причине занятости, небрежности или своего характера были недостаточно внимательны к тактильным потребностям ребенка.

В случае эмоциональной депривации то же самое происходит с эмоциями. Эмоционально холодные, отчужденные или занятые родители не додали ребенку то количество эмоций и те виды эмоций, которые являются необходимыми для психологического комфорта. Впрочем, почему только родители?! Эмоциональная депривация может появится и у взрослого человека при жизни с эмоционально сухим или отчужденным партнером. В результате возникает закономерный голод на эмоции (иногда в форме аффективного расстройства): например, человек постоянно ищет эмоции на стороне (как голодные люди ищут пищу). Он ищет много эмоций, сильных эмоций, эта невротическая потребность ненасыщаема, облегчения не наступает, но и прекратить свою гонку за эмоциями у человека не получается.

Близкие и взаимосвязанные понятия

Психологическая депривация близка к понятиям горя, фрустрации и невротизма.

Ощущение острого горя и состояние горевания возникает у человека при разовой непоправимой потере, например, в случае смерти близкого человека. А психологическая депривация возникает при хроническом (а не разовом) лишении чего-то важного, причем у жертвы часто есть ощущение, что ситуация может быть исправлена, если, например, объяснить другому человеку свои желания и потребности. Горевание и психологическая депривация очень похожи. Выражаясь метафорически, психологическая депривация – это горе, идущее за человеком по пятам. По сути, психологическая депривация – это растянутое на годы горевание о психологических лишениях с иллюзиями, что всё можно исправить. И вот по причине длительности негативных переживаний и наличия таких иллюзий, хроническая психологическая депривация часто наносит больший ущерб психике человека, чем разовое острое горе без иллюзий.

Психологическая депривация близка к состоянию фрустрации – переживанию неудачи. Ведь человек с психологической депривацией часто испытывает ощущение, что он неудачник в удовлетворении тех желаний и потребностей, которые являются основой его психологического комфорта.

И конечно, психологическая депривация близка к понятию невротизма, т.к. психологическая депривация очень часто вызывает невротическую ненасыщаемую потребность в том, чего человек был лишен раньше или сейчас.

Понятия: психологическая депривация, горевание, фрустрация, невротизм и т.п., – не просто близки друг к другу терминологически, а закономерно связаны друг с другом механизмами психологического отреагирования. Ведь по сути, всё это – различные формы реакции человека на субъективно некомфортную или невыносимую жизнь, навязанную ему близкими людьми или обществом. Вот почему, психологическая депривация часто возникает в случаях, которые в англоязычной литературе обозначают словом abuse – плохое обращение с детьми и близкими, а также в случаях, когда это плохое обращение вызвано бесцеремонным вмешательством общества в частную жизнь человека. Психологическая депривация и взаимосвязанные явления часто являются негативными последствиями психологического насилия над желаниями и потребностями человека, который не смог выйти из позиции жертвы.

Социальные причины психологической депривации

Социальные причины психологической депривации типичны.

– Недостаточная компетентность или психологическое своеобразие родителей в вопросах воспитания и психического здоровья своего ребенка. Например, в некоторых семьях родители недостаточно внимательны к обратным сигналам от ребенка, и, как следствие, ребенок недополучает чего-то очень важного в своей жизни, что сами родители могут ошибочно считать второстепенным. Например, ребенок недополучает тех самых тактильных ощущений или позитивных эмоций.

– Неудачный выбор партнера во взрослой жизни, который часто продолжает сценарий, начатый еще родителями. И тогда эти два негативных сценария психологической депривации – родительский и партнерский – складываются, и человек живет психологически очень некомфортно.

– Культурные и субкультурные традиции, когда не принято удовлетворять базовые психологические потребности человека, но от этого они не перестают существовать. Например, потребность выражать эмоции вовне, которая является очень важной, но может подавляться в некоторых семьях или даже сообществах – например, при воспитании «мужественности» у мальчиков.

– Государственные и социальные интересы вышестоящих, когда желания и психологические потребности человека не имеют значения для этих вышестоящих.

Индивидуальные причины психологической депривации

Индивидуальные причины психологической депривации тоже типичны.

– Неадекватность или клиническое своеобразие родителей и любых вышестоящих, от которых зависят психическое здоровье и психологический комфорт человека.

– Индивидуальная низкая устойчивость к психологической депривации, наподобие того, как это бывает с низкой стрессоустойчивостью.

Психологические реакции жертвы психологической депривации.

Психологические реакции жертвы психологической депривации настолько индивидуальны, что их можно перечислять бесконечно. Например, часто встречаются замкнутость, социальная дезадаптация, агрессия или аутоагрессия, невротические расстройства, психосоматические заболевания, депрессия и различные аффективные расстройства, неудовлетворенность в сексуальной и личной жизни. Как это часто бывает в психологии, одинаковые по форме психологические реакции могут быть порождены абсолютно разными причинами. Вот почему, нужно избегать соблазна быстро поставить психологический диагноз самому себе или другому человеку на основании поверхностных наблюдений и нескольких прочитанных статей по психологии. Есть очень большие шансы, что поставленный вами самому себе диагноз окажется неверным.

Психологическая помощь при психологической депривации

В случае подозрения на психологическую депривацию действия психолога последовательны логичны.

– Проверить свои предположения с помощью серии психологических консультаций, а лучше (намного лучше!) с помощью процедуры психодиагностики.

– Если причины психологической депривации продолжают существовать в жизни клиента, привести клиента к реальной смене условий, образа и стиля жизни так, чтобы причины, порождающие психологическую депривацию, исчезли.

– В случае необходимости провести курс психологической помощи (психотерапии) с целью скорректировать негативные последствия психологической депривации, длительно существовавшей в жизни человека. Т.е. убрав причину, теперь необходимо убрать следствие.

– Провести социальную и личную адаптацию человека к новой жизни.

Процесс психологической помощи человеку в случае психологической депривации длителен, т.к. психологическая депривация часто бывает куда более разрушительна по последствиям, чем, например, случаи, традиционно считающиеся тяжелыми в практике психолога: смерть близкого человека, разовая психотравма и т.п. И в этом заключается опасность психологической депривации для клиента и реальные сложности в работе психолога.

© Авторы Игорь и Лариса Ширяевы. Авторы консультируют по вопросам личной жизни и социальной адаптации (успеха в обществе). Об особенностях аналитической консультации Игоря и Ларисы Ширяевых «Успешные мозги» можно прочитать на странице КОНСУЛЬТАЦИЯ.

Интернет-СМИ «Интересный мир».  01.09.2016

Дорогие друзья и читатели! Проект «Интересный мир» нуждается в вашей помощи!

На свои личные деньги мы покупаем фото и видео аппаратуру, всю оргтехнику, оплачиваем хостинг и доступ в Интернет, организуем поездки, ночами мы пишем, обрабатываем фото и видео, верстаем статьи и т.п. Наших личные денег закономерно не хватает.

Если наш труд вам нужен, если вы хотите, чтобы проект «Интересный мир» продолжал существовать, пожалуйста, перечислите необременительную для вас сумму на карту Сбербанка: Visa 4276400051181130 Ширяева Лариса Артёмовна.

Также вы можете перечислить Яндекс Деньги в кошелек: 410015266707776 . Это отнимет у вас немного времени и денег, а журнал «Интересный мир» выживет и будет радовать вас новыми статьями, фотографиями, роликами.

Психическая депривация

Острый социальный кризис сказался как на материальном положении семьи, так и на ее нравственном здоровье. Одним из негативных феноменов современности становится развитие так называемого социального сиротства, ежегодное увеличение детей, частично или полностью лишенных родительской заботы вследствие высокой занятности родителей, наркомании, алкоголизма, лишения родительских прав. В результате дефицита контактов с взрослыми, отсутствия или недостаточности эмоционального сопереживания, эмоционального принятия, информации об окружающем мире, отсутствия удовлетворения познавательных потребностей у ребенка может возникнуть психическая депривация.

Подходы к пониманию психической депривации

Определение 1

В современной научной литературе под психической депривацией понимается патологическое неудовлетворение потребностей в результате отделения личности от источников их удовлетворения; психическое состояние, возникающее в результате жизненных ситуаций, в которых субъект не имеет возможностей для удовлетворения жизненных психических потребностей в полной мере на протяжении длительного периода времени.

Состояние имеет пагубные последствия. Термин активно функционирует в медицинской и психологической литературе.

Зачастую термин «психическая депривация» используется как синоним госпитализма. Вместе с тем, госпитализм выступает лишь условием для развития депривации, не может выступать тождественным номинации психологического состояния. Следует также разграничивать категории фрустрации и депривации.

Основные факторы формирования психической депривации

В качестве основных потребностей, отсутствие удовлетворения которых приводит к формированию психической депривации, можно выделить следующие:

• потребность в нужном количестве, изменчивости в форме стимулов;
• потребность в оптимальных условиях для действенного учения;
• потребность в установлении первичных социальных связей, которые могут стать основой социализации ребенка, его последующей интеграции в общество;
• потребность в социальной самореализации, представляющая возможности для овладения ценностными целями, системой аксиологических модусов, раздельными общественными ролями.

Таким образом, полноценное развитие ребенка представляется возможным лишь при условии его пребывания в социальной среде, богатой сенсорными стимулами, обеспечивающей возможности постоянного контакта с окружающими в процессе познания, принятия, усвоения социального опыта. В случае отсутствия полноценных контактов с окружающей социально-природной средой у ребенка могут деформироваться многие базовые установки личности, деструктивные формы социального поведения.

Виды психической депривации

Выделяют следующие виды депривации:

• сенсорная, стимульная депривация, обусловленная низким количеством сенсорных стимулов либо их ограниченная модальность, изменчивость;
• когнитивная депривация, депривация смыслов, значений, обусловленная отсутствием четкой, упорядоченной картины мира, ее хаотичной, изменчивой структурой, не дающей возможности понимать, регулировать, прогнозировать происходящее извне;
• эмоциональная депривация – невозможность или ограниченность возможностей установления эмоциональных интимных отношений с каким-либо лицом либо разрыв таких отношений;
• социальная депривация, депривация идентичности – невозможность, ограниченные возможности овладения определенными социальными ролями.

Отдельно следует выделить депривацию доверия – разочарования во взрослых, недоверия к ним, которое выступает причиной глубинных личностных деприваций.

Замечание 1

Таким образом, психическая депривация представляет собой сложный психический феномен, затрагивающий все сферы личностного развития, проявляющийся в глубинных личностных деформациях, искажениях поведения.

границ | Психосоциальная депривация, управляющие функции и возникновение социально-эмоциональных проблем поведения

Введение

Психосоциальная депривация, возникающая в связи с воспитанием в учреждениях, может привести к нарушениям в развитии и реактивности областей мозга, участвующих в когнитивной обработке (Chugani et al., 2001; Eluvathingal et al., 2006; Hanson et al., 2012; Sheridan et al., 2012; Sheridan et al. др., 2012). Значительные нарушения были обнаружены среди детей, испытывающих раннюю психосоциальную депривацию управляющих функций (EFs; Bos et al., 2009; Loman et al., 2013), навыки, которые, как известно, способствуют регулируемому и целенаправленному поведению. В частности, институциональное воспитание было связано с нарушениями в определенных навыках EF, таких как тормозящий контроль (Colvert et al., 2008a; Pollak et al., 2010; McDermott et al., 2012), разрешение конфликтов (Loman et al., 2013 ) и рабочей памяти (Colvert et al., 2008a; Bos et al., 2009). Согласно различным исследованиям, более длительные периоды неблагоприятных воздействий и более поздний возраст усыновления после психосоциальных неблагоприятных факторов были связаны с более значительными нарушениями ФВ (Colvert et al., 2008a; Поллак и др., 2010; Мерц и МакКолл, 2011).

В дополнение к дефициту навыков эмоциональной активности, раннее воздействие психосоциальных невзгод связано с повышенным уровнем нейропсихологических проблем. Эти проблемы характеризуются недостаточным вниманием, а также нерегулируемым эмоциональным и поведенческим контролем, который может мешать социальным отношениям и учебе в детстве (Beckett et al., 2007; Loman et al., 2009). В то время как удаление из неблагополучной среды ухода за детьми обычно улучшает результаты развития детей (McGoron et al., 2012), постоянный риск психопатологии очевиден даже после усыновления (Colvert et al., 2008b) или помещения в высококачественную приемную семью (Zeanah et al., 2009), при этом некоторые проблемы сохраняются в подростковом возрасте (Colvert et al., 2008b). ). Недавние усилия по выявлению факторов, влияющих на этиологию этих проблем среди детей, которые пережили раннюю психосоциальную депривацию, позволили выявить влиятельные биологические (McLaughlin et al., 2011), а также межличностные факторы (McGoron et al., 2012), но, насколько нам известно, , нет исследований, изучающих степень, в которой дефицит определенных навыков эмоционального интеллекта предсказывает неадаптивные социальные последствия.Учитывая непреходящую важность навыков EF на протяжении всего развития, это направление исследования может быть особенно полезным в: (1) выяснении когнитивных механизмов, лежащих в основе конкретных социально-эмоциональных проблем среди детей, ранее помещенных в специализированные учреждения, и (2) определении конкретных областей, требующих дальнейшего вмешательства. усилия как навыки EF.

Два навыка EF, которые особенно важны для риска психопатологии среди детей, испытывающих раннюю психосоциальную депривацию, — это тормозящий контроль и мониторинг реакции.Тормозящий контроль — это способность сдерживать доминантные действия и подавлять нерелевантную или отвлекающую информацию. Мониторинг реакции (также называемый мониторингом ошибок) — это оценка собственных действий после того, как они произошли. Этот последний навык мониторинга реакции работает в тандеме с другими навыками EF, такими как тормозящий контроль, сигнализируя о необходимости корректировать поведение для достижения целей задачи. Вовлечение тормозящего контроля и мониторинга реакции (Casey et al., 1997; Bunge and Wright, 2007; Perlman and Pelphrey, 2011) регулируются областями префронтальной коры (PFC) и передней поясной извилины (ACC), и оба навыка подвергаются значительному развитие в детстве (например,г., Ridderinkhof et al., 1997; Davies et al., 2004; Макдермотт и др., 2007; Van Meel et al., 2012). Однако степень, в которой ранний опыт влияет на возникновение и совершенствование этих навыков, остается неизвестной.

Среди детей, испытавших раннюю психосоциальную депривацию, возникли смешанные модели тормозящего контроля. Незначительные различия или их отсутствие были обнаружены в базовых тестах на отслеживание импульсивного реагирования на тормозящий контроль, таких как парадигма go / nogo (McDermott et al., 2012; Loman et al., 2013) и тест Knock and Tap (Pollak et al., 2010). Однако меры, требующие тормозящего контроля перед лицом отвлекающих стимулов, выявляют более выраженный дефицит у детей, ранее помещенных в специализированные учреждения, с нарушениями при выполнении Струпа (Colvert et al., 2008a) и фланкерных заданий (Loman et al., 2013). Эти закономерности предполагают, что ранняя психосоциальная депривация может по-разному влиять на различные области мозга, участвующие в тормозящем контроле. Однако различные компоненты ингибирующего контроля могут более сильно зависеть от конкретных регионов PFC и могут иметь вариации в паттернах развития.Например, парадигма go / nogo оценивает ингибирование задержки или, более конкретно, способность удерживать доминантный ответ. Этот тип ингибирующего контроля включает активацию вентролатеральной PFC (VL-PFC; Durston et al., 2002; Schultz et al., 2004; Goya-Maldonado et al., 2010). Напротив, парадигма фланкера оценивает сдерживающий конфликт контроль, также называемый сопротивлением вмешательству. Конфликтный ингибирующий контроль связан с вовлечением дорсолатеральной префронтальной области (DL-PFC; Casey et al., 2000; Wang et al., 2010; Перлман и Пелфри, 2011). Работа с изображениями мозга предполагает, что способность эффективно задействовать DL-PFC может иметь более длительный период развития по сравнению с VL-PFC (например, Bunge and Zelazo, 2006). Таким образом, возможно, что ранняя психосоциальная депривация может по-разному влиять на развитие специфических тормозных навыков управления или потенциал пластичности этих навыков с помощью вмешательств после ранней психосоциальной депривации.

Считается, что ранняя психосоциальная депривация отрицательно влияет на развитие мониторинга реакции.Первичные меры мониторинга реакции — это два связанных с событием потенциала (ERP): связанная с ошибкой негативность (ERN; Falkenstein et al., 1991; Gehring et al., 1993) и связанная с ошибкой позитивность (Pe; Falkenstein et al. ., 1991, 2000). Оба компонента привязаны по времени к реакции субъекта, однако ERN представляет собой отрицательное отклонение, которое является максимальным на фронтоцентральных участках и обычно достигает пика в течение первых 100 мс ответа, тогда как Pe — это большой положительный пик с центрально-теменным распределением волосистой части головы. в более позднем окне около 200–500 мс (Falkenstein et al., 2000; Torpey et al., 2012). Постулируется, что функционально эти компоненты представляют уникальные процессы, участвующие в мониторинге реагирования. Считается, что ERN отражает обнаружение конфликта, связанное с выбором ответа или оценочным сигналом к ​​действию (Coles et al., 2001; van Veen and Carter, 2002; Hermann et al., 2004; Arbel and Donchin, 2009; Roger et al. , 2010; Hughes and Yeung, 2011), тогда как Pe представляет сознательные уровни оценки результатов работы (Nieuwenhuis et al., 2001). И ERN, и Pe были локализованы в ACC; однако постулируются дополнительные генераторы Pe, включая переднюю часть коры островка (Overbeek et al., 2005; Ullsperger et al., 2010; Schroder et al., 2012).

Дополнительная поведенческая мера мониторинга ответа включает сравнение времени реакции (RT) после правильных и неправильных испытаний. Более длительные RT после неправильных следов представляют собой улучшенный мониторинг за счет ориентации на ошибки (Notebaert et al., 2009), и это замедление RT постулируется как попытка максимизировать выполнение задачи в будущем (Dudschig and Jentzsch, 2009). Однако о замедлении после ошибки не всегда сообщалось в исследованиях, и данные свидетельствуют о том, что различия в замедлении после ошибки могут сильно зависеть от мотивации и личностных факторов (Luu et al., 2000; Пайлинг и Сегаловиц, 2004).

Недавняя работа, посвященная мониторингу реакции среди детей, испытывающих раннюю психосоциальную депривацию, предполагает сильное влияние как ранней психосоциальной депривации, так и вмешательств по уходу, таких как приемная семья и усыновление. McDermott et al. (2012) обнаружили, что дети в возрасте от 8 до 9 лет, которые испытали высококачественное вмешательство в патронатную семью после ранней психосоциальной депривации, демонстрировали более сильный мониторинг реакции в форме более крупного ERN по сравнению с детьми, которые не получали вмешательство на ходу / нет. парадигма.В исследовании детей, усыновленных за границей, Loman et al. (2013) также обнаружили, что дети, которые находились в приемных семьях, и дети, которые никогда не были усыновлены, имели значительно большую амплитуду ERN по сравнению с детьми, которые ранее получали институциональную опеку по второстепенной задаче. Учитывая, что парадигмы go / nogo и flanker задействуют несколько отличных когнитивных навыков и нейронных областей, вполне вероятно, что влияние ранней психосоциальной депривации на мониторинг реакции может быть более выраженным на фланкерных задачах по сравнению с go / nogo задачами.Хотя эти исследования выявляют дефицит нейронных коррелятов мониторинга реакции у детей, воспитываемых в учреждениях, потенциальная роль этого навыка EF в смягчении социально-эмоциональных результатов для этих детей остается неизвестной.

Наличие сильных навыков EF, таких как тормозящий контроль или мониторинг реакции, обычно связывают с положительными результатами развития, тогда как дефицит навыков EF, как правило, является центральным компонентом отрицательных результатов. В частности, навыки подавляющего контроля и мониторинга реакции EF сильно повлияли на экстернализацию проблем (Olson et al., 2011; Bohlin et al., 2012), таких как синдром дефицита внимания с гиперактивностью (ADHD; Barkley, 1997; Nigg, 2001; Shiels and Hawk, 2010). Хотя как внешние проблемы, так и симптоматика СДВГ преобладают среди детей, переживающих длительные психосоциальные невзгоды (Juffer and van Ijzendoorn, 2005; Gunnar et al., 2007; Zeanah et al., 2009), остается неясным, могут ли различия в EFs снизить риск адаптации и неадекватные исходы у детей, переживающих ранние невзгоды.

Имеются данные о том, что среди типично развивающихся детей ФВ имеют умеренный риск социально-эмоциональных последствий.Например, дети с подавленным поведением с высоким уровнем подавляющего контроля или мониторинга реакции подвергаются повышенному риску возникновения проблем с тревогой (McDermott et al., 2009; White et al., 2011), тогда как дети с подавленным поведением с высокими навыками переключения внимания относятся к более низкому риску (White и др., 2011). Такие модели умеренности, наряду с исследованиями, свидетельствующими о сильной пластичности навыков эмоционального интеллекта (Rueda et al., 2005), предполагают, что детям с риском негативных социально-эмоциональных последствий, как в случае психосоциальной депривации, могут быть полезны вмешательства, способствующие эмоциональному восприятию. навыки и умения.Тем не менее, на сегодняшний день нет исследований, посвященных изучению того, являются ли ФВ умеренными социально-эмоциональными последствиями у детей, находящихся на раннем этапе лечения в специализированных учреждениях.

Главные цели настоящего исследования заключались в изучении взаимосвязи между компонентами тормозящего контроля и мониторинга реакции EF и влиянием этих навыков на результаты социального развития в выборке детей, которые прошли раннюю госпитализацию и были зачислены в Бухарестский проект раннего вмешательства ( BEIP; см. Zeanah et al.Подробности в 2003 г.). Дети в исследовании были рандомизированы по одному из двух условий: (1) они должны были быть выведены из учреждения и помещены в приемные семьи (Foster Care Group; FCG) или (2) оставаться в учреждении (Care as Usual Group; CAUG). . Кроме того, из общины была набрана типично развивающаяся выборка детей (Never Institutionalized Group; NIG). Поведенческие и ERP-показатели были собраны во время фланкерного задания, когда детям было 8 лет.

Основано на растущем количестве литературы, демонстрирующей более низкие навыки EF у детей, находящихся под опекой специализированных учреждений, по сравнению с не усыновленными детьми или детьми, усыновленными из приемных семей (см., 2013, для обзора), было предсказано, что дети в CAUG будут работать хуже, чем NIG, по показателям EF ингибирующего контроля и мониторинга реакции, тогда как дети в FCG будут работать на промежуточном уровне по сравнению с CAUG и NIG на эти меры. Более того, учитывая неоднородность социально-эмоциональных результатов, продемонстрированных как в CAUG, так и в FCG при более ранних оценках (например, Ghera et al., 2009; Zeanah et al., 2009), и возможности когнитивных процессов смягчать такие результаты (e.г., McDermott et al., 2009; White et al., 2011), было предсказано, что как тормозящие навыки контроля, так и навыки мониторинга реакции будут умеренными в связи между ранним опытом и социально-эмоциональными результатами для всех групп, так что лучшие навыки EF будут связаны с более низким уровнем социально-эмоциональных проблем.

Материалы и методы

Участников

Выборка состояла из 136 детей, брошенных при рождении и помещенных в специализированные учреждения в Бухаресте, Румыния, которые были частью BEIP.В 8 лет 49 детей CAUG (25 девочек), 54 FCG (28 девочек) и 47 NIG (26 девочек) остались в исследовании и выполнили задание Flanker, которое является предметом данной статьи. Средний возраст тестирования составил 104,79 ( SD, = 8,27) месяца для CAUG, 104,65 ( SD, = 12,98) месяца для FCG и 100,83 ( SD, = 9,14) месяца для NIG. На рисунке 1 представлена ​​диаграмма консорта для выборки в возрасте 8 лет. Хотя многие из детей, помещенных в специализированные учреждения в возрасте 8 лет, уже не находились в своем первоначальном рандомизированном размещении, в данных, которые будут представлены в этой статье, используется подход «намерение лечить», так что данные анализируются с использованием первоначального размещения ребенка.

Рисунок 1. Групповое распределение с течением времени: текущий статус в возрасте 8 лет .

Экспертная комиссия университетских учреждений, состоящая из главных исследователей (Фокса, Нельсона и Зеаны), и Бухарестского университета, Румыния, одобрили протокол исследования. Согласно румынскому законодательству, согласие должно быть дано местной комиссией по защите детей для каждого ребенка-участника, проживающего в их секторе Бухареста. Электрофизиологическое согласие было получено от каждого опекуна, который сопровождал ребенка во время посещения.

Flanker Task

Фланкерное задание оценивает способность детей реагировать на центральную цель в контексте отвлекающих стимулов. Для этого исследования целевые стимулы состояли из стрелок, направленных вправо или влево. Детей просили реагировать как можно быстрее и правильно, нажимая кнопку, указывающую направление средней стрелки (вправо или влево). Конгруэнтные испытания состояли из стимулов, все в одном направлении (>>>>> или <<<<<<), тогда как в неконгруэнтных испытаниях центральная цель была в ряду стимулов, обращенных в противоположном направлении, чем фланкирующие стимулы (<<> < <или>> <>>).Был представлен практический блок из 20 испытаний, чтобы познакомить детей со стимулами и кнопками. Тестовые испытания состояли из равного количества конгруэнтных и неконгруэнтных испытаний, представленных в псевдослучайном порядке в двух тестовых блоках по 80 испытаний в каждом, всего 160 испытаний.

Испытания начались с представления предупредительного сигнала (*****) в течение 500 мс, за которым последовал пустой экран, затем представление целевого дисплея в течение 1000 мс, а затем еще одно пустое изображение на 500 мс.От детей требовалось ответить в течение 1500 мс после представления целевого массива. Уровень сложности задания контролировался путем варьирования скорости предъявления фланкерных стимулов. В зависимости от точности участников в 10 испытаниях время предъявления стимула увеличивалось (7 или более правильных ответов), замедлялось (5 или менее правильных ответов) или оставалось неизменным (6 правильных ответов). Эта манипуляция привела к общей средней ошибке комиссии в ~ 60%. Презентация стимула контролировалась компьютерным программным обеспечением (Cognitive Activation System; CAS, James Long Company, Caroga Lake, NY, USA), запущенным на IBM PC, на котором была запрограммирована задача фланкера.Измерения времени отклика и точности ответа на испытание регистрировались непосредственно программным обеспечением CAS.

Электроэнцефалограмма (ЭЭГ)

ЭЭГ собирали с помощью лайкры Electro-Cap (Electro-Cap International Inc., Eaton, OH, USA) по системе 10–20 со следующих сайтов: F3, F4, Fz, C3, C4, P3, P4, Pz, O1, O2, T7 и T8, а также правый и левый сосцевидные отростки. Площадка Cz служила ориентиром, а Afz — площадкой. Импедансы поддерживались на уровне 10 кОм или ниже. Движение глаз отслеживали с помощью электроокулограммы (ЭОГ), полученной с пары мини-электродов Бекмана, один из которых располагался над левым глазом, а другой — под ним.Электрофизиологические сигналы были усилены до 5000 для ЭЭГ и 2500 для ЭОГ. Полосовые фильтры 0,1–100 Гц применялись с индивидуальными биоусилителями от компании James Long (Карога-Лейк, штат Нью-Йорк, США), и данные оцифровывались с частотой 512 Гц. Для анализа ERP применялся фильтр нижних частот с частотой 30 Гц, эпохи, содержащие сигналы, превышающие ± 200 мкВ, были исключены, а артефакт EOG был регрессирован. Средняя конфигурация сосцевидного отростка использовалась для повторной ссылки на данные, и базовая поправка для отдельных средних значений была рассчитана за 200–100 мс до ответа.Были рассчитаны средние значения для правильных и неправильных испытаний для изучения паттернов ERN и Pe. Пиковые амплитуды как для ERN, так и для Pe оценивались на срединных электродах (Fz, Cz, Pz) с привязкой по времени к нажатию кнопки. ERN исследовали в окнах от -50 до 100 мс, тогда как Pe оценивали в окне от 110 до 210 мс.

Опросник по вопросам здоровья и поведения (HBQ, Macarthur)

Для данной статьи использовались четыре поведенческих подшкалы HBQ: интернализирующее поведение, экстернализирующее поведение, симптомы СДВГ и социальная изоляция.Шкала интернализации состоит из пунктов, связанных с депрессией и чрезмерно тревожным поведением. Шкала экстернализации состоит из показателей оппозиционного неповиновения, проблем с поведением, открытой враждебности и агрессии в отношениях. Шкала СДВГ измеряет невнимательность и импульсивность. Наконец, шкала социальной изоляции состоит из асоциального поведения со сверстниками и социального торможения. Учитель начальной школы каждого участника заполнил HBQ.

Система оценки социальных навыков (SSRS, Pearson Assessments)

SSRS оценивает три широкие шкалы: проблемное поведение, социальные навыки и академическая компетентность.Шкала проблемного поведения фокусируется на трех типах проблем, которые могут мешать социальному развитию: экстернализация, интернализация и гиперактивность. Шкала социальных навыков оценивает такие аспекты позитивного социального поведения, как сотрудничество, сочувствие, самоутверждение, самоконтроль и ответственность. Академическая компетентность отражает успеваемость ребенка по чтению, математике, глобальные когнитивные способности, мотивацию и поддержку родителей. SSRS был заполнен учителем начальной школы каждого участника.

IQ

В возрасте 8 лет IQ оценивался в лаборатории BEIP с использованием Детской шкалы интеллекта Векслера (WISC-IV; Wechsler, 2003).WISC-IV использует 10 субтестов для оценки интеллектуального функционирования в четырех областях: вербальное понимание, перцептивное мышление, рабочая память и скорость обработки. Кроме того, полный комплексный балл IQ рассчитывается на основе 10 баллов по субтестам, масштабированных по возрасту. В настоящем анализе использовались четыре подшкалы и полные оценки IQ. Данные IQ ранее были опубликованы Fox et al. (2011). Обученные и надежные румынские психологи использовали все шкалы IQ.

Включение участников

Чтобы проверить способность выполнять задание фланкера, дети, набравшие менее 70 баллов по WISC или показавшие менее 60% точности в сопоставимых испытаниях, были исключены из анализа (23 CAUG, 18 FCG, 4 NIG) [χ ² _{( 2, N = 150)} = 17.316, p. <0,001]. Окончательная выборка для поведенческого анализа включала 26 (15 девочек) детей CAUG, 36 (19 девочек) детей FCG и 43 (25 девочек) детей NIG. Для анализа ERP из анализа были исключены дети с менее чем восемью пригодными для использования испытаниями для ERN с фиксированным ответом (1 NIG) (Olvet and Hajcak, 2009) и пять дополнительных детей NIG, которые выполнили задание только поведенчески. Окончательная выборка для анализа ERP включала 26 детей CAUG (15 девочек), 36 детей FCG (19 женщин) и 37 детей NIG (24 женщины).Наконец, для анализа модерации социальных результатов четверо детей были исключены из анализов HBQ (2 IG, 1 FCG, 1 NIG), а шесть детей были удалены из анализов SSRS из-за отсутствия данных (2 IG, 2 FCG, 2 NIG). . Еще трое детей с экстремальными (более 3 SD от среднего по группе) баллами по шкалам HBQ и SSRS были исключены (1 FCG, 2 NIG). Окончательные образцы модерации включали 24 (14 девочек) ребенка CAUG, 34 (17 женщин) FCG и 34 (22 женщины) ребенка NIG для анализа HBQ и 24 (14 девочек) ребенка CAUG, 33 (16 женщин) FCG и 33 ( 21 девочка) NIG для анализа SSRS.

Результаты

Статистические процедуры

Для оценки поведенческих реакций использовалась серия повторных измерений ANOVA с поправками Гринхауса-Гейссера, применяемыми по мере необходимости. Группа участников (CAUG, FCG, NIG) служила фактором между субъектами, а тип фланкерного исследования (конгруэнтное против неконгруэнтного) служил фактором внутри субъектов.

Для оценки групповых различий в ERN и Pe были проведены отдельные ANOVA с группой участников (CAUG, FCG, NIG) в качестве фактора между субъектами.Кроме того, для оценки влияния группы участников и ERN на социально-эмоциональные результаты детей (шкалы HBQ и SSRS) была проведена серия линейных регрессий. Чтобы устранить потенциальную мультиколлинеарность и прояснить интерпретацию анализа, термины взаимодействия были стандартизированы и центрированы по среднему значению. Три группы детей (CAUG, FCG, NIG) были закодированы в две переменные, чтобы исчерпать все возможные сравнения. Группа и переменные, связанные с фланкером, были введены первыми, после чего были введены условия взаимодействия для поиска модерирующих эффектов точности или нейронной реактивности (ERN / Pe).Значимые группы с помощью переменных эффектов модерации, связанных с фланкером, исследовали с помощью последующего наблюдения ANOVA 3 группы (IG, FCG, NIG) × 2 размера ERN (большой, маленький).

Поведение

Точность

Основной эффект был обнаружен для типа испытания [ F _{(1, 102)} = 361,96, p = 0,00] с более точным ответом на конгруэнтный ( M = 81,94%, SD = 9,05) по сравнению с к неконгруэнтным испытаниям ( M = 44,60%, SD = 18,88). Этот основной эффект был квалифицирован взаимодействием типа исследования и группы [ F _{(2, 102)} = 4.23, p = 0,02]. Последующие тесты показали, что группы различались по показателям точности в неконгруэнтных испытаниях [ F _{(2, 104)} = 6,28, p = 0,00], так что CAUG и FCG были значительно менее точными в неконгруэнтных испытаниях, чем дети в НИГ ( p s = 0,02). CAUG и FCG не различались по точности.

Время реакции

Эффекты конгруэнтности были проанализированы путем сравнения RT в правильных конгруэнтных и правильных неконгруэнтных испытаниях.Был выявлен основной эффект для испытания [ F _{(1, 102)} = 112,27, p = 0,000], так что дети реагировали быстрее при конгруэнтности ( M = 694 мс, SD = 107 мс) по сравнению с до инконгруэнтных испытаний ( M = 776 мс, SD = 135 мс). Как основной эффект испытания, так и основной эффект для группы [ F _{(2, 102)} = 3,70, p = 0,028] были квалифицированы как взаимодействие между типом испытания и группой [ F _{(2 , 102)} = 3.44, p = 0,036]. Последующие тесты выявили групповые различия для RT в совпадающих исследованиях [ F _{(2, 104)} = 6,21, p = 0,003]. В частности, дети в группах CAUG и FCG имели более медленные согласующиеся испытательные RT, чем дети в NIG ( p ‘s <0,05). Группы CAUG и FCG не различались по своим общим RT в сопоставимых испытаниях (см. Таблицу 1).

Таблица 1. Описательная статистика .

Замедление RT после ошибки оценивалось путем сравнения RT после правильных испытаний с RT после ошибок ввода в эксплуатацию.Появился основной эффект для испытания [ F _{(1, 102)} = 112,27, p = 0,00] с более быстрым откликом после правильных испытаний ( M = 731 мс, SD = 117 мс) по сравнению с ошибками комиссии ( M = 750 мс, SD = 117). Кроме того, основной эффект группы [ F _{(2, 102)} = 3,70, p = 0,028] выявил различия в общей скорости обработки между группами. Последующий анализ показал, что при коллапсе в испытаниях типа CAUG реагировал значительно медленнее, чем NIG ( p = 0.018), тогда как FCG существенно не отличались по скорости реакции ни от CAUG, ни от NIG. Никаких взаимодействий между реакцией и группой для замедления RT после ошибки не наблюдалось.

Возможности, связанные с событием

ERN

Основные эффекты для испытания [ F _{(1, 98)} = 18,138, p = 0,000] и место [ F _{(2, 196)} = 6,027, p = 0,007], а также пробное взаимодействие × сайт [ F _{(2, 196)} = 20.906, p = 0,000], выявленные при повторном измерении ANOVA, который выявил большие амплитуды ERN в неправильных испытаниях, которые были максимальными в сайте Fz. Для изучения групповых различий в амплитуде пика ERN при Fz был проведен однофакторный дисперсионный анализ ANOVA для трех групп (CAUG, FCG, NIG). Результаты показали, что не было значительных групповых различий в амплитуде пика ERN [ F _{(2, 96)} = 1,310, p = 0,275] (рис. 2). Кроме того, среди FCG пиковая амплитуда ERN не коррелировала с процентом жизни, проведенной в учреждениях по уходу [ r ₍₃₄₎ = 0.020, p. = 0,906].

Рис. 2. Форма сигнала ERN с синхронизацией отклика при Fz. Обведено временное окно ERN.

Pe

ANOVA с повторными измерениями выявил основные эффекты для испытания [ F _{(1, 98)} = 12,215, p = 0,001], сайт [ F _{(2, 196)} = 53,014, p = 0,000], которые были квалифицированы в результате исследования взаимодействия × сайт [ F _{(2, 196)} = 37,786, p = 0.000], показывая, что амплитуда Pe была больше при неправильных испытаниях и наибольшая в точках Cz и Pz. Для изучения групповых различий (CAUG, FCG, NIG) в амплитуде пика Pe при Cz и Pz использовались отдельные односторонние дисперсионные анализы. Основные эффекты для группы, возникшей на участке Cz [ F _{(2, 96)} = 6,925, p = 0,002] и Pz [ F _{(2, 96)} = 5,621, p = 0,005] и последующие тесты показывают, что на участке Cz NIG показал более высокие ответы Pe по сравнению с CAUG ( p = 0.001) и FCG ( p = 0,057) с аналогичными узорами, возникающими в месте Pz ( p = 0,009 и p = 0,030 соответственно). Амплитуда пика Pe не коррелировала с процентом жизни, проведенной в учреждениях по уходу среди FCG в месте Cz [ r ₍₃₄₎ = -0,117, p = 0,364] или Pz [ r ₍₃₄₎ = -0,040, p = 0,759].

Влияние показателей исполнительной функции на социально-эмоциональные результаты

Отдельные множественные регрессионные анализы были использованы для проверки того, измеряет ли EF ингибирующий контроль (т.е.е., точность, RT) или мониторинг реакции (например, ERN, Pe, RT после ответа) предсказал социально-эмоциональные результаты по HBQ (экстернализация — СДВГ, интернализация и социальная изоляция) и SSRS (академическая компетентность, социальные навыки , и проблемное поведение).

Ингибирующий контроль

Анализы, изучающие потенциальные смягчающие эффекты ингибирующих контрольных переменных (точность и RT) для переменных результата HBQ и SSRS, не достигли значимости.

Мониторинг ответов

HBQ

Значительная модерация группы × ERN предсказывала экстернализирующее поведение СДВГ [β = 0.292, t ₍₈₆₎ = 2,781, p = 0,007]. Эта модерация была проверена с помощью дисперсионного анализа ANOVA с медианным разделением (большой, малый) на 3 группы (CAUG, FCG, NIG) × 2 ERN. Основной эффект для группы [ F _{(2, 86)} = 7,997, p = 0,001] проявился, но был квалифицирован взаимодействием Группа × ERN [ F _{(2, 86)} = 4,699, p = 0,012]. Апостериорные тесты показали, что в рамках FCG дети с меньшими ERN демонстрируют значительно более выраженное экстернализирующее поведение СДВГ, чем дети с большими ERN (см. Таблицу 2, Рисунок 3A).Эта закономерность была дополнительно подтверждена открытием, что среди детей с небольшими реакциями ERN, FCG и CAUG проявляли значительно большее внешнее поведение с СДВГ, чем дети с NIG. Дети с большими ответами ERN показали одинаковое количество проблем экстернализирующего СДВГ, независимо от группы участников.

Таблица 2. Средство модерации ANOVA .

Рис. 3. Анализ модерации группы × ERN для (A) экстернализирующего поведения с СДВГ, измеренный академической компетенцией HBQ (B), измеренной с помощью SSRS .

Модерационный анализ Group × ERN, изучающий проблемы интернализации и социальной изоляции, не достиг значимости. Кроме того, анализ модерации Группа × Ре не достиг значимости ни для одной из переменных исходов HBQ.

ССРС

Значительная группа × модерация ERN предсказывала академическую компетентность [β = −0,325, t ₍₈₄₎ = −3,914, p <0,001] и баллы социальных навыков [β = −0,225, t _{(84 )} = −2.418, p = 0,018]. Эти модерации были проверены с помощью дисперсионного анализа ANOVA с медианным расщеплением 3 групп (CAUG, FCG, NIG) × 2 ERN (большой, маленький). Для академической компетентности проявился главный эффект группы [ F _{(2, 84)} = 23,972, p <0,001], но был квалифицирован взаимодействием Группа × ERN [ F _{(2, 84)} = 4,936, р, = 0,009]. Апостериорные тесты , указанные в группе FCG, дети с большим ERN-ответом продемонстрировали большую академическую компетентность, чем FCG-дети с маленьким ERN (см. Таблицу 2, Рисунок 3B).Эта закономерность была дополнительно подтверждена открытием, что дети FCG в большой группе ERN имели тот же уровень академической компетентности, что и NIG, и значительно более высокую академическую компетентность, чем CAUG. Кроме того, дети FCG с небольшим ответом ERN показали академическую компетентность, аналогичную детям CAUG, и значительно меньшую академическую компетентность, чем дети NIG. Последующие анализы социальных навыков не достигли значимости.

Анализ модерации Group × ERN для результатов проблемного поведения не достиг значимости.

Pe

На сайте Cz значительная модерация Group × Pe предсказывала академическую компетентность [β = −0,252, t ₍₈₆₎ = −2,803, p = 0,006] и социальные навыки [β = −0,227, t ₍₈₆₎ = -2,356, p = 0,021]. Эти изменения были исследованы с помощью отдельных 3 групп (CAUG, FCG, NIG) × 2 расщепленных медианных Pe (больших, малых) ANOVA. Для академической компетентности основной эффект для Группы [ F _{(2, 84)} = 23,849, p = 0.000], что было квалифицировано взаимодействием Группа × Ре [ F _{(2, 84)} = 6,013, p = 0,004]. Апостериорные тесты показали, что в рамках NIG дети с меньшими реакциями Pe демонстрировали значительно меньшую академическую компетентность, чем дети с большими реакциями Pe. Среди детей с большими реакциями Pe, дети FCG и CAUG продемонстрировали значительно меньшую академическую компетентность, чем дети NIG ( p ‘s = 0,000). Однако среди детей с низкими реакциями Pe оба показателя NIG ( p = 0.015) и FCG ( p = 0,029) продемонстрировали более высокую академическую компетентность, чем дети из CAUG.

Для социальных навыков взаимодействие Group × Pe не достигло значимости. Анализ модерации результатов проблемного поведения также не достиг значимости.

Обсуждение

В данном исследовании изучалось влияние ранней психосоциальной депривации на навыки эмоционального подавления и контроля реакции. Также было исследовано потенциальное влияние этих навыков на социально-эмоциональные результаты.Появились два набора результатов. Во-первых, у детей, переживших психосоциальную депривацию, были отмечены нарушения тормозного контроля, но не мониторинга реакции. Во-вторых, нейронные маркеры мониторинга реакции были усилены среди детей в приемных семьях и уменьшились ассоциации между лишенным опытом воспитания и выражением социально-эмоциональных поведенческих проблем в детстве. В совокупности эти результаты подчеркивают многогранное влияние ранней психосоциальной депривации на развитие когнитивных навыков обработки и поведенческого функционирования в детстве.

Хотя все дети выполнили фланкерное задание, как ожидалось, со стандартными шаблонами повышенной точности и более быстрыми RT в конгруэнтных испытаниях по сравнению с неконгруэнтными испытаниями, было несколько заметных различий между группами. И CAUG, и FCG были менее точными, чем дети NIG в неконгруэнтных испытаниях. Плохая результативность неконгруэнтных испытаний предполагает, что на характер дефицита тормозящего контроля, который продолжается в детстве у детей, испытывающих раннюю психосоциальную депривацию, может сильно влиять конфликтное торможение, а не отсроченное торможение.Это представление подтверждается работой, которая показала нарушения у детей, ранее помещенных в специализированные учреждения, при выполнении задачи Струпа, которая включает в себя такие же уровни когнитивного конфликта, что и фланкер (Colvert et al., 2008a), а также отсутствием проблем импульсивности, которые проявляются у этих детей в процессе обучения. / nogo tasks (McDermott et al., 2012; Loman et al., 2013).

Принимая во внимание, что текущее исследование обнаружило групповые различия в когнитивно сложных неконгруэнтных испытаниях фланкерного задания, Loman et al. (2013) обнаружили общий дефицит точности поведения при выполнении фланкерного задания среди группы детей, ранее помещенных в специализированные учреждения.И структура задачи, и возраст участников, возможно, повлияли на различия в успеваемости, обнаруженные между двумя исследованиями. А именно, в текущем исследовании использовалась версия парадигмы фланкера, которая динамически корректировалась на протяжении всей задачи и, таким образом, могла усилить внимание участников и минимизировать потенциальные различия в ошибках упущения. Кроме того, дети в текущем исследовании также были немного моложе детей в исследовании Loman et al. (2013). Поскольку фланкерная задача является сложной познавательной задачей даже для типично развивающихся детей этого возраста (например, для детей этого возраста).g., Ridderinkhof et al., 1997) вполне вероятно, что с возрастом у детей, ранее помещенных в специализированные учреждения в выборке BEIP, может наблюдаться повышение точности неконгруэнтного исследования.

По сравнению с детьми, никогда не помещавшимися в специализированные учреждения, также возникли недостатки в скорости обработки данных для детей CAUG и FCG. Интересно, что различия были значительными только для совпадающих испытаний. Этот паттерн может отражать общий дефицит в скорости обработки и соответствует недавней работе, демонстрирующей изменения у детей, испытывающих раннюю психосоциальную депривацию, в структуре белого вещества, которая, как предполагается, лежит в основе скорости обработки (Hanson et al., 2013). В качестве альтернативы, это может указывать на разные стратегии задач среди групп, поскольку RT FCG в неконгруэнтных испытаниях больше соответствовали RT NIG по сравнению с CAUG. Таким образом, замедленная реакция детей FCG на «более простые» конгруэнтные испытания могла быть результатом стратегии производительности, направленной на максимизацию результатов точности, а не стандартного дефицита скорости обработки. Необходима дальнейшая продольная работа, чтобы выяснить, сохраняется ли разница в скорости обработки или устраняется с течением времени, а среди детей в приемных семьях — вмешательство, поскольку способность к скорости обработки в раннем возрасте тесно связана с более поздней когнитивной функцией (Rose et al., 2012).

Хотя в недавней работе подчеркивалось влияние психосоциальной депривации на устойчивое внимание в среднем детстве (McDermott et al., 2012; Loman et al., 2013), текущие данные подтверждают предположение о множественных аспектах когнитивных нарушений в зависимости от природы когнитивная задача и лежащие в основе нейронные области, которые она затрагивает. Например, способность выполнять аспекты задержки ингибирующего управления, которые полагаются на VL-PFC, не гарантирует соответствующего развития мастерства подавляющего управления конфликтами, которое в большей степени зависит от DL-PFC.Вполне вероятно, что динамически регулируемая версия задачи фланкера, использованная в текущем исследовании, была достаточно сложной, чтобы выявить сохраняющиеся трудности в сфере сдерживающего конфликтный контроль у детей BEIP, которые в раннем возрасте испытали психосоциальную депривацию.

Ключевое групповое различие выявилось в отношении показателя Pe при мониторинге реакции: у детей, переживавших ранние невзгоды, наблюдалась меньшая нейронная обработка ошибок по этому компоненту по сравнению с детьми, которые никогда не испытывали ранние невзгоды.Этот результат согласуется с выводами исследования Loman et al. (2013), в которых у детей, усыновленных за границей, наблюдалась пониженная реакция Pe. Хотя сообщалось, что этот компонент является заметным у детей (Torpey et al., 2012), остается неизвестным, какие факторы влияют на стабильность Pe в разных контекстах или на протяжении всего детства. Это одно из первых исследований, в котором сообщается о связи между амплитудой Pe и результатами у детей, поскольку дети из NIG с большими реакциями Pe имели самые высокие оценки академической компетентности.Учитывая его роль в распознавании ошибок и ориентировании на ошибки, необходима дополнительная работа по определению факторов, способствующих усилению реакции Pe у детей.

Хотя групповые различия не были обнаружены в ERN, этот компонент также влиял на социально-эмоциональные исходы для детей в рамках вмешательства в приемные семьи. В частности, среди FCG более высокий ответ ERN, по-видимому, функционировал как защитный фактор, поскольку он был связан с более низкими показателями экстернализации-СДВГ и более высокой академической компетентностью.Противоположная картина результатов была обнаружена у детей с FCG с небольшим ответом ERN. Напротив, ERN не оказал влияния на детей в CAUG или NIG. А именно, у детей в CAUG был повышенный уровень социально-эмоциональных проблем, а у NIG — более низкий уровень социально-эмоциональных проблем, независимо от величины их ответа ERN.

Обнаружение того, что более крупные ответы ERN связаны с более адаптивными результатами среди FCG, соответствует другой работе, исследующей ERN и социально-эмоциональные результаты.В частности, у детей младшего возраста более крупный ответ ERN обычно является адаптивным (Meyer et al., 2012), тогда как меньший ответ ERN был связан с повышенным уровнем СДВГ, экстернализацией и риском употребления психоактивных веществ (например, Stieben et al., 2007; Euser et al., 2012; Гебурек и др., 2012). Необходима дальнейшая работа, чтобы определить, индексирует ли этот компонент осведомленность и внимание к выполнению задачи и / или повышает аффективную значимость результатов производительности в FCG. Также необходимо будет определить, какой аспект вмешательства в патронатную семью влияет на развитие ответа ERN и продолжает ли мониторинг сильного ответа адаптивно функционировать среди детей FCG с течением времени.

Интересно, что ERN не модулирует риск интернализации проблем в этом примере. Новые работы показывают, что стандартная связь между ERN и повышенным риском тревожности (Olvet and Hajcak, 2008) может не проявляться в процессе развития, поскольку маленькие дети с большим ERN-ответом имеют меньший риск возникновения проблем с тревогой (Meyer et al., 2012). ). У детей, переживающих ранние психосоциальные невзгоды, проблемы с регуляцией эмоций, которые приводят к риску интернализации, могут продолжать расти с возрастом или могут быть смягчены другим набором когнитивных факторов, не охваченных в текущем исследовании.В целом групповые различия в текущем исследовании являются результатом консервативного подхода к изучению влияния раннего опыта среди выборки BEIP.

Таким образом, текущее исследование показывает, что психосоциальная депривация отрицательно влияет на развитие сдерживающего контроля конфликта с последствиями, сохраняющимися в раннем детстве. Ранняя психосоциальная депривация также влияет на навыки мониторинга реакции, однако некоторые аспекты мониторинга реакции компенсируются вмешательством в приемную семью.Данная работа с детьми младшего возраста, демонстрирующая связь между отзывчивым уходом и конкретными аспектами EF (Bernier et al., 2010, 2012), а также данные интервенционной работы у детей дошкольного возраста, связывающие улучшенный уход и улучшенный когнитивный контроль (Bruce et al., 2009 ), вполне вероятно, что уход влияет как на развитие нервной системы, лежащее в основе обработки ошибок, так и на мотивацию к производительности.

Текущие данные также подчеркивают, что степень пластичности определенных когнитивных навыков, таких как тормозящий контроль или мониторинг реакции, может происходить в течение длительного периода времени, есть подмножество детей из FCG, демонстрирующих большую ERN и более адаптивные социально-эмоциональные результаты.Остается определить механизм, с помощью которого у некоторых детей в FCG развился больший ERN-ответ, чем у других. Насколько нам известно, это первая статья, демонстрирующая, что мониторинг реакции смягчает ассоциации между ранней психосоциальной депривацией, вмешательством в патронатную семью и социально-эмоциональными последствиями. Дальнейшая работа необходима для того, чтобы конкретно изучить, какие аспекты взаимодействия с людьми, обеспечивающими уход, влияют на изменения в нейронном развитии, лежащие в основе EF и социально-эмоциональных исходов.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Благодарности

Этот проект был поддержан Фондом Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров, а также NIMH (1RO1MH0

Чарльзу А. Нельсону). Авторы выражают благодарность сотрудникам Бухарестского проекта раннего вмешательства (BEIP), Элизабет Фуртадо (координатор проекта), румынским партнерам BEIP в Бухаресте, а также всем детям и семьям, которые участвовали в исследовании.

Список литературы

Баркли Р. А. (1997).Расстройство дефицита внимания / гиперактивности, саморегуляция и время: к более всеобъемлющей теории. J. Dev. Behav. Педиатр . 18, 271–279.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст

Беккет, К., Моган, Б., Раттер, М., Касл, Дж., Колверт, Э., Гротус, К., и др. (2007). Учеба после тяжелой ранней институциональной депривации: исследование усыновленных из Румынии детей. J. Abnorm. Детская Психология . 35, 1063–1073.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Бернье, А., Карлсон, С. М., Дешен, М., и Матте-Ганье, К. (2012). Социальные факторы в развитии раннего исполнительного функционирования: более пристальный взгляд на среду ухода. Dev. Sci . 15, 12–24.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Бернье А., Карлсон С. М. и Уиппл Н. (2010). От внешней регуляции к саморегуляции: ранние родительские предвестники исполнительного функционирования маленьких детей. Детский разработчик . 81, 326–339.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Болин, Г., Энингер, Л., Броки, К. К., и Торелл, Л. Б. (2012). Неорганизованная привязанность и тормозящая способность: прогнозирование экстернализирующего проблемного поведения. J. Abnorm. Детская Психология . 40, 449–458.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Бос К., Зеана К. Х., Фокс Н. А. и Нельсон К. А. (2009). Влияние ранней психосоциальной депривации на развитие памяти и управляющих функций. Фронт. Behav. Neurosci . 3:16. DOI: 10,3389 / нейро.08.016.2009

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Брюс Дж., Макдермотт Дж. М., Фишер П. А. и Фокс Н. А. (2009). Использование поведенческих и электрофизиологических показателей для оценки эффектов профилактического вмешательства: предварительное исследование с приемными детьми дошкольного возраста. Пред. Sci . 10, 129–140.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Бунге, С. А., и Зелазо, П. Д. (2006). Основанный на мозге отчет о развитии использования правил в детстве. Curr. Реж. Psychol. Sci . 15, 118–121.

Кейси, Б. Дж., Томас, К. М., Уэлш, Т. Ф., Бадгайян, Р. Д., Эккард, К. Х., Дженнингс, Дж. Р. и др. (2000). Диссоциация конфликта ответов, выбора внимания и ожидания с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии. PNAS 97, 8728–8733.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Кейси, Б. Дж., Трейнор, Р. Дж., Оренди, Дж. Л., Шуберт, А. Б., Нистром, Л. Е., Гид, Дж.N., et al. (1997). Функциональное МРТ-исследование префронтальной активации во время выполнения заданий go-nogo. J. Cogn. Neurosci . 9, 835–847.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Чугани, Х. Т., Бехен, М. Э., Музик, О., Джухас, К., Надь, Р., и Чугани, Д. К. (2001). Функциональная активность местного мозга после ранней депривации: исследование румынских сирот, находящихся в стационаре. Нейроизображение 14, 1290–1301.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Коулз, М.Г. Х., Шефферс М. К. и Холройд К. Б. (2001). Почему на правильных испытаниях есть ERN / Ne? Представления ответов, компоненты, связанные со стимулом, и теория обработки ошибок. Biol. Психол . 56, 173–189.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Colvert, E., Rutter, M., Beckett, C., Castle, J., Groothues, C., Hawkins, A., et al. (2008a). Эмоциональные трудности в раннем подростковом возрасте после тяжелой ранней депривации: результаты исследования усыновленных в Англии и Румынии. Dev. Психопатол . 20, 547–567.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Colvert, E., Rutter, M., Kreppner, J., Beckett, C., Castle, J., Groothues, C., et al. (2008b). Является ли дефицит теории разума и управляющих функций причиной неблагоприятных исходов, связанных с глубокой ранней депривацией? Результаты исследования усыновленных англичан и румын. J. Abnorm. Детская Психология . 36, 1057–1068.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Дерстон, С., Томас, К. М., Уорден, М. С., Янг, Ю., и Кейси, Б. Дж. (2002). Влияние предшествующего контекста на ингибирование: исследование фМРТ, связанное с событием. Нейроизображение 16, 449–453.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Eluvathingal, T. J., Chugani, H. T., Behen, M. E., Juhasz, C., Muzik, O., Maqbool, M., et al. (2006). Аномальные связи мозга у детей после ранней тяжелой социально-эмоциональной депривации. Исследование с использованием тензора диффузии. Педиатрия 117, 2093–2100.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Эйзер, А.С., Эванс, Б.Э., Гривз-Лорд, К., Хьюзинк, А.С., и Франкен, И.Х. (2012). Снижение мозговой активности, связанной с ошибками, как перспективный эндофенотип расстройств, связанных с употреблением психоактивных веществ: данные от потомков с высоким риском. Наркоман. Биол . DOI: 10.1111 / adb.12002. [Epub перед печатью].

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Фалькенштейн, М., Хонсбейн, Дж., Хорман, Дж., И Бланк, Л. (1991). Влияние кросс-модальных перевозок разделило внимание на поздние компоненты ERP. II. Обработка ошибок в задачах реакции выбора. Электроэнцефалогр. Clin. Нейрофизиол . 78, 447–455.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст

Фокс, Н. А., Алмас, А. Н., Дегнан, К. А., Нельсон, К. А., и Зеана, К. Х. (2011). Влияние тяжелой психосоциальной депривации и вмешательства в патронатную семью на когнитивное развитие в возрасте 8 лет: результаты Бухарестского проекта раннего вмешательства. J. Child Psychol. Психиатрия 52, 919–928.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Гебурек А. Дж., Рист Ф., Гедига Г., Строукс Д. и Педерсон А. (2012). Электрофизиологические показатели мониторинга ошибок у подростков и взрослых с синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) — метааналитическая оценка. Внутр. Дж. Психофизиол . DOI: 10.1016 / j.ijpsycho.2012.08.006. [Epub перед печатью].

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Геринг, В.Дж., Госс, Б., Коулз, М. Г. Х., Мейер, Д. Э. и Дончин, Э. (1993). Нейронная система для обнаружения и компенсации ошибок. Psychol. Sci . 4, 385–390.

Гера М. Н., Маршалл П. Дж., Фокс Н. А., Зеана К. Х., Нельсон К. А., Смайк А. Т. и др. (2009). Влияние вмешательства патронатной семьи на внимание и положительное влияние детей, лишенных социальной защиты в специализированных учреждениях: результаты исследования BEIP. J. Child Psychol. Психиатрия 50, 246–253.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Гойя-Мальдонадо, Р., Вальтер, С., Саймон, Дж., Стиппич, К., Вейсброд, М., и Кайзер, С. (2010). Двигательная импульсивность и вентролатеральная префронтальная кора. Psychiatry Res. Нейроимаг . 183, 89–91.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Гуннар, М. Р., ван Дулмен, М. Х., и группа международного проекта по усыновлению. (2007). Проблемы с поведением детей, усыновленных за границей в постинституциональные периоды. Dev. Психопатол . 19, 129–148.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Хэнсон, Дж.Л., Адлуру, Н., Чанг, М. К., Александер, А. Л., Дэвидсон, Р. Дж., И Поллак, С. Д. (2013). Раннее игнорирование связано с нарушениями целостности белого вещества и когнитивных функций. Детский разработчик . DOI: 10.1111 / cdev.12069. [Epub перед печатью].

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Хэнсон, Дж. Л., Чанг, М. К., Авантс, Б. Б., Рудольф, К. Д., Шертклифф, Э. А., Джи, Дж. С. и др. (2012). Структурные вариации префронтальной коры опосредуют связь между стрессом в раннем детстве и пространственной рабочей памятью. Дж. Neurosci . 32, 7917–7925.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Херманн, М. Дж., Роммлер, Дж., Элис, А. К., Хайдрих, А., и Фаллгаттер, А. Дж. (2004). Локализация источника (LORETA) связанной с ошибкой отрицательности (ERN / NE) и положительности (Pe). Cogn. Мозг Res . 20, 294–299.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Ломан, М. М., Джонсон, А. Э., Вестерлунд, А., Поллак, С. Д., Нельсон, К.А., Гуннар М. Р. (2013). Влияние раннего лишения на исполнительное внимание в среднем детстве. J. Child Psychol. Психиатрия 54, 37–45.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Ломан, М. М., Виик, К. Л., Френн, К. А., Поллак, С. Д., и Гуннар, М. Г. (2009). Постинституциональное развитие детей: рост, когнитивные и языковые результаты. J. Dev. Behav. Педиатр . 30, 426–434.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Луу, П., Коллинз П. и Такер Д. М. (2000). Настроение, личность и самоконтроль: отрицательный аффект и эмоциональность по отношению к механизмам мониторинга ошибок лобной доли. J. Exp. Psychol. Gen . 129, 43–60.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Макдермотт, Дж. М., Перес-Эдгар, К., Фокс, Н. А. (2007). Варианты фланкерной парадигмы: оценка избирательного внимания у детей младшего возраста. Behav. Res. Методы 39, 62–70.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст

Макдермотт, Дж.М., Перес-Эдгар, К., Хендерсон, Х.А., Хронис-Тоскано, А., Пайн, Д.С., Фокс, Н.А. (2009). Наличие в анамнезе подавления поведения в детстве и усиленного мониторинга реакции в подростковом возрасте связано с клинической тревожностью. Biol. Психиатрия 65, 445–448.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Макдермотт, Дж. М., Вестерлунд, А., Зеана, К. Х., Нельсон, К. А., Фокс, Н. А. (2012). Ранние невзгоды и нейронные корреляты исполнительной функции. Последствия для академической адаптации. Dev. Cogn. Neurosci . 2 (Приложение 1), S59 – S66.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

МакГорон Л., Глисон М. М., Смайк А. Т., Друри С. С., Нельсон К. А., Грегас М. К. и др. (2012). Восстановление после ранней депривации: привязанность опосредует влияние ухода на психопатологию. J. Am. Акад. Ребенок-подростокc. Психиатрия 51, 683–693.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Маклафлин, К.А., Фокс, Н. А., Зеана, К. Х. и Нельсон, К. А. (2011). Неблагоприятные условия воспитания и нервное развитие у детей: развитие фронтальной асимметрии электроэнцефалограммы. Biol. Психиатрия 70, 1008–1015.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Мерц, Э. К., МакКолл, Р. Б., и Гроза, В. (2013). Родители сообщили о исполнительном функционировании в постинституциональных детях: последующее исследование. J. Clin. Ребенок-подростокc. Психол .DOI: 10.1080 / 15374416.2013.764826. [Epub перед печатью].

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Мейер А., Вайнберг А., Кляйн Д. Н. и Хайчак Г. (2012). Развитие негативности, связанной с ошибкой (ERN), и его связь с тревогой: данные от 8 до 13 лет. Dev. Cogn. Neurosci . 2, 152–161.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Nieuwenhuis, S., Ridderinkhof, K. R., Blom, J., Бэнд, Г. П. Х., и Кок, А. (2001). Связанные с ошибками мозговые потенциалы по-разному связаны с осознанием ошибок ответа: свидетельства из антисаккадной задачи. Психофизиология 38, 752–760.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Notebaert, W., Houtman, F., Opstal, F. V., Gevers, W., Fias, W., and Verguts, T. (2009). Замедление после ошибки: ориентир. Познание 111, 275–279.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Олсон, С.Л., Тардиф, Т. З., Милер, А., Фелт, Б., Грабелл, А. С., Кесслер, Д. и др. (2011). Тормозящий контроль и суровая дисциплина как предикторы экстернализации проблем у маленьких детей: сравнительное исследование дошкольников из США, Китая и Японии. J. Abnorm. Детская Психология . 39, 1163–1175.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Овербек, Т. Дж. М., Ньивенхейс, С., и Риддеринхоф, К. Р. (2005). Диссоциативные компоненты обработки ошибок: о функциональном значении Pe по сравнению с ERN / Ne. Дж. Психофизиол . 19, 319–329.

Пайлинг, П. Э., и Сегаловиц, С. Дж. (2004). Отрицательность, связанная с ошибкой, как показатель состояния и черты характера: мотивация, личность и ERP в ответ на ошибки. Психофизиология 41, 84–95.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Поллак, С. Д., Нельсон, К. А., Шлаак, М. Ф., Робер, Б. Дж., Веверка, С. С., Виик, К. Л. и др. (2010). Влияние ранней депривации на нервное развитие у детей, помещенных в учреждения. Детский разработчик . 81, 224–236.

Риддеринкхоф, К. Р., ван дер Молен, М. В., Бэнд, Г. П., и Башор, Т. Р. (1997). Источники вмешательства из нерелевантной информации: исследование развития. J. Exp. Детская Психология . 65, 315–341.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Роджер К., Бенар К. Г., Видаль Ф., Хасбрук Т. и Берл Б. (2010). Зона ростральной поясной извилины и мониторинг правильного ответа: ICA и локализация источника свидетельствуют о единстве отрицательностей правильных и ошибочных. Нейроизображение 51, 391–403.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Руэда, М. Р., Ротбарт, М. К., МакКэндлисс, Б. Д., Саккоманно, Л., и Познер, М. И. (2005). Тренировка, созревание и генетические факторы влияют на развитие исполнительного внимания. Proc. Natl. Акад. Sci. США . 102, 14931–14936.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Шредер, Х.С., Моран, Т.П., Мозер, Дж. С., и Альтманн, Э.М. (2012). Когда правила поменяны местами: отслеживание действий при обращении отображений «стимул-реакция». Cogn. Оказывать воздействие. Behav. Neurosci . 12, 629–643.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Шульц, К. П., Фан, Дж., Тан, К. Ю., Ньюкорн, Дж. Х., Бухсбаум, М. С., Чунг, А. М. и др. (2004). Ингибирование ответа у подростков с диагнозом синдрома дефицита внимания и гиперактивности в детстве: исследование фМРТ, связанное с событием. Am. J. Psychiatry 161, 1650–1657.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Шеридан, М. А., Фокс, Н. А., Зеана, К. Х., Маклафлин, К. А., и Нельсон, К. А. (2012). Вариации в развитии нейронов в результате помещения в специализированные учреждения в раннем детстве. Proc. Natl. Акад. Sci. США . 109, 12927–12932.

Стибен, Дж., Льюис, М. Д., Гранич, И., Зелазо, П. Д., Сегаловиц, С., и Пеплер, Д. (2007). Нейрофизиологические механизмы регуляции эмоций для подтипов экстернализации детей. Dev. Психопатол . 19, 455–480.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Торпи, Д. К., Хаджак, Г., Ким, Дж., Куджава, А., Кляйн, Д. Н. (2012). Электрокортикальные и поведенческие меры мониторинга реакции у детей раннего возраста во время выполнения задания «годен / не годен». Dev. Психобиол . 54, 139–150.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Ван Меель, К. С., Хесленфельд, Д. Дж., Роммельс, Н. Н., Остерлаан, Дж.и сержант Дж. А. (2012). Траектории развития нейронных механизмов, поддерживающих обработку конфликтов и ошибок в среднем детстве. Dev. Neuropsychol . 37, 358–378.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Ван, Л., Лю, X., Гиз, К. Г., Найт, Р. Т., Гаджар, Дж., И Фан, Дж. (2010). Эффективное соединение лобно-теменной сети во время контроля внимания. J. Cogn. Neurosci . 22, 543–553.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Векслер, Д.(2003). Шкала интеллекта Векслера для детей. 4-е изд. Руководство по администрированию и подсчету баллов . Сан-Антония, Техас: Harcourt Assessment, Inc.

Уайт, Л. К., Макдермотт, Дж. М., Дегнан, К. А., Хендерсон, Х. А., Фокс, Н. А. (2011). Поведенческое торможение и тревога: сдерживающая роль сдерживающего контроля и переключения внимания. J. Abnorm. Детская Психология . 39, 735–747.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Зеана, К.Х., Нельсон, К.А., Фокс, Н.А., Смайк, А.Т., Маршалл, П., Паркер, С.В. и др. (2003). Разработка исследований для изучения влияния институционализации на развитие мозга и поведения: Бухарестский проект раннего вмешательства. Dev. Психопатол . 15, 885–907.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст

Зеана, К. Х., Эггер, Х. Л., Смайк, А. Т., Нельсон, К. А., Фокс, Н. А., Маршалл, П. Дж. И др. (2009). Институциональное воспитание и психические расстройства у румынских дошкольников. Am. J. Psychiatry 166, 777–785.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

уроков Бухарестского проекта раннего вмешательства

Abstract

Было высказано предположение, что отсутствие типичного ухода, включая теплое и отзывчивое воспитание, значительно влияет на способность маленького ребенка формировать адаптивные отношения со взрослыми и сверстниками. Бухарестский проект раннего вмешательства (BEIP), рандомизированное контролируемое исследование по уходу в приемных семьях за маленькими детьми с историей помещения в специальные учреждения, предоставил контекст для оценки этих взаимоотношений.Здесь мы рассматриваем данные BEIP с особым вниманием к привязанности. Полученные данные ясно показывают важность раннего семейного ухода для возникновения привязанности, для предотвращения психопатологии и для связи между мозгом и социальным поведением.

Ключевые слова: привязанность, институционализация, депривация, пренебрежение, развитие мозга

Джон Боулби писал о негативных последствиях раннего разлучения с матерью и институционализации около 65 лет назад (Bowlby, 1952).В отчете для Всемирной организации здравоохранения он подробно описал эти эффекты и высказался за то, что маленьких детей не следует помещать в учреждения, а лучше их оставлять или помещать в семьи, где они могут получить теплый, отзывчивый и любящий уход — все это отсутствует в учреждениях. . Однако сегодня во многих частях мира 8 миллионов брошенных или осиротевших детей все еще воспитываются в социально неблагополучных учреждениях (ЮНИСЕФ, 2007).

Первоначальный тезис Боулби заключался в том, что младенцы нуждаются в чуткой, индивидуальной и любящей заботе и что наличие такой заботы позволяет младенцам развивать чувство безопасности и доверия к окружающему миру.Это также послужило основой и моделью для развития социальных отношений с другими людьми. Эти первые отношения между опекунами и младенцами были прототипом того, чего ребенок может ожидать по мере взросления, и легли в основу его или ее развивающихся отношений с другими взрослыми и сверстниками. Данные о важности ранних отношений привязанности в развитии более поздних социальных отношений и возникновении психопатологии в целом подтверждают первоначальные утверждения Боулби, хотя большая часть этой работы носит корреляционный характер.

В настоящее время имеются значительные научные доказательства того, что воспитание в учреждениях пагубно влияет на развитие мозга и поведение и значительно увеличивает риск психопатологии. Дети, выросшие в этих социально неблагополучных условиях, имеют меньше серого вещества (Sheridan, Fox, Zeanah, McLaughlin, & Nelson, 2012), демонстрируют повышенную частоту синдрома дефицита внимания, а также других форм психических проблем (Humphreys, Gleason et al., 2015; Раттер, Сонуга-Барке и Касл, 2010).Есть также данные, свидетельствующие о том, что раннее воспитание в учреждении отрицательно сказывается на развитии социальных отношений, хотя до недавнего времени эти данные носили корреляционный характер.

Бухарестский проект раннего вмешательства — это первое и единственное рандомизированное контролируемое испытание патронатной / семейной заботы о детях, помещенных в специализированные учреждения (Zeanah et al., 2003). Таким образом, это дает возможность тщательно проверить идеи, впервые предложенные Боулби о важности привязанности и последствиях отсутствия контекста ухода, в котором маленький ребенок подвергается «типичным» образцам ухода.В исследовании, начатом в Бухаресте, Румыния, через десять лет после падения Чаеску, была отобрана выборка маленьких детей, живущих в детских учреждениях этого города. Этих детей (средний возраст 22 месяца) оценивали по широкому кругу областей, включая познавательные способности, мозговую активность и статус привязанности, пока они все еще жили в этих учреждениях. После этой первоначальной базовой оценки дети ( n = 136) были рандомизированы для получения либо ухода в обычном режиме (CAU) в учреждениях, в которых они в настоящее время проживают, либо для вывода из учреждений и помещения в высококачественные приемные семьи. (FC).Семьи, которые приняли этих детей, были отобраны и проверены персоналом исследования, и на протяжении всего вмешательства (до достижения каждым ребенком возраста 54 месяцев) этим семьям оказывалась значительная психологическая и экономическая поддержка для ухода за этими ранее помещенными в учреждения детьми. Впоследствии дети были обследованы в возрасте 30, 42 и 54 месяцев, а затем снова в возрасте 8 и 12 лет (Nelson, Fox, & Zeanah, 2014).

До рандомизации все дети жили в специализированных учреждениях Бухареста, и у них была проведена оценка привязанности.Исследовательский персонал провел и записал на видео оценку статуса привязанности каждого ребенка с помощью процедуры, называемой процедурой странной ситуации (Эйнсворт, 1978), которая была впервые разработана Мэри Эйнсворт, психологом, которая училась у Боулби. Процедура включает серию эпизодов, предназначенных для изучения того, как маленький ребенок исследует и ищет утешения со знакомым опекуном (то есть фигурой привязанности) и незнакомым взрослым (то есть незнакомцем). Обученные наблюдатели кодируют реакцию ребенка на короткие периоды разлуки и воссоединения с фигурой привязанности и с незнакомцем.Завершены оценки стремления ребенка к близости, поддержания контакта и аффективных реакций на взрослых во время этих эпизодов. Затем детские модели привязанности классифицируются на основе организации их поведения. Эта процедура широко используется в различных группах детей в США и во всем мире. Модели привязанности детей к опекуну подразделяются на безопасные, избегающие, сопротивляющиеся или дезорганизованные.

Для младенцев, которые жили в специализированных учреждениях, первая проблема, с которой столкнулась следственная группа, заключалась в том, кто должен идентифицировать себя в качестве основного опекуна ребенка в странной ситуации.Мы попросили воспитателей учреждения назвать любимого воспитателя ребенка. В необычных ситуациях, в которых невозможно было определить любимого человека, мы выбирали опекуна, которая регулярно работала с ребенком и хорошо его знала. Также была отобрана группа сравнения младенцев того же возраста, которые родились и выросли в семьях в Бухаресте и не воспитывались в учреждениях, и наблюдались вместе с их матерями в рамках процедуры «Странная ситуация». Записанные на видео данные были отправлены кодировщикам, которые не знали о статусе детей.

Мы обнаружили, что большинство детей, помещенных в специальные учреждения, демонстрировали паттерны неорганизованной классификации привязанности. Кроме того, опытные кодировщики разработали непрерывную шкалу оценок для изучения степени привязанности, сложившейся между маленьким ребенком и знакомыми опекунами. Младенцы получали оценку «5», если они демонстрировали полностью сформированное поведение привязанности, и оценку «1», если они не проявляли поведения привязанности. Они получали «2», «3» или «4», если демонстрировали некоторое поведение привязанности, но меньше, чем ожидалось для полностью сформированных привязанностей.Мы обнаружили, что 100% выборки сообщества получили оценку «5», что указывает на полностью сформированные привязанности, тогда как только 3% младенцев, живущих в учреждениях, продемонстрировали полностью сформированные привязанности. Остальные 97% показали отсутствие, неполное или странное и ненормальное поведение привязанности.

Боулби и Эйнсворт всегда считали, что в различных ситуациях ухода младенцы «привязываются» к взрослому, даже если иногда этот взрослый жестоко обращался с ними. Что не учитывалось, так это то, что у младенцев не будет доказательств какой-либо привязанности к опекуну, как мы обнаружили у этих младенцев, воспитанных в условиях крайней социальной депривации, присутствующей в учреждениях.Неполно развитые привязанности были воспроизведены в трех других исследованиях с участием детей, которые в настоящее время или ранее проживают в учреждениях (Carlson, Hostinar, & Gunnar, 2014; Dobrova-Krol, Bakermans-Kranenburg, van IJzendoorn, & Juffer, 2010; Herreros, Neriz, & Magnani. , 2014).

Эти же самые младенцы наблюдались, когда им было 42 месяца. К тому времени половина из них была случайным образом выбрана из учреждений и помещена в семьи. Диапазон возраста младенцев, включенных в исследование, на момент рандомизации составлял 9–30 месяцев.Таким образом, при 42-месячной оценке некоторые дети прожили в семье более двух лет, а некоторые — всего один год. Мы смотрели, имеет ли вмешательство эффект (была ли более надежная привязанность в возрасте 42 месяцев у детей, находящихся на попечении семьи, по сравнению с детьми, оставшимися в учреждениях), а среди детей, помещенных в семьи, мы проверяли, был ли возраст размещения имеет значение.

В возрасте 42 месяцев дети были записаны на видео в лаборатории в процедуре «Странная ситуация», и эти видеозаписи были закодированы с помощью соответствующей возрасту системы кодирования для проверки надежности прикрепления.Данные этого кодирования (Smyke, Zeanah, Fox, Nelson, & Guthrie, 2010) ясно показали, что дети, помещенные в семьи, демонстрировали более надежную привязанность (49,2%), чем те, которые были рандомизированы для оказания обычной помощи (17,5%). Что еще более важно, когда мы исследовали время или возраст помещения в качестве фактора, мы обнаружили, что среди группы приемных семей те, кто был помещен в возрасте до 24 месяцев, имели значительно более высокую вероятность проявления надежной привязанности по сравнению с теми, кто был помещен после 24 месяцев. . Эти данные существенно говорят о ряде важных вопросов, касающихся возникновения отношений привязанности в младенчестве и раннем детстве.Во-первых, они предполагают, что даже в самых экстремальных ситуациях ухода, в которых младенцы не проявляют никаких доказательств привязанности к опекуну, все же существует достаточная пластичность, чтобы обеспечить возникновение безопасных адаптивных отношений со взрослым опекуном. Во-вторых, время имеет решающее значение. Эта пластичность не безгранична, и данные свидетельствуют о том, что чем раньше ребенок будет помещен в подходящую среду для ухода, тем больше вероятность, что он оправится от пагубных последствий депривации — чем раньше, тем лучше.

За детьми в этом исследовании проспективно наблюдали, и надежность привязанности в возрасте 42 месяцев продолжала предсказывать важные последующие результаты во многих областях развития. Например, надежность привязанности в 42 месяца у детей с историей воспитания в учреждениях предсказывала снижение интернализующих признаков у девочек в 54 месяца, устойчивые уровни стабильных, типичных показателей IQ в возрасте 12 лет (Almas et al., 2016), социальные навыки в 8 лет (Almas et al., 2012), снижение черствости черствости у мальчиков в 12 лет (Humphreys, McGoron et al., 2015) и общей компетентности в 12 лет (Humphreys, Miron, McLaughlin, Sheridan, Nelson, Fox, & Zeanah, рассматривается ).

Еще одно доказательство того, что привязанность является важным путем к более успешной адаптации, исходит из медиативного анализа, который призван продемонстрировать, лучше ли промежуточные переменные (медиаторы) объясняют отношения между независимыми переменными и результатами.Например, McLaughlin, Zeanah, Fox и Nelson (2012) исследовали связь между привязанностью и возникновением психопатологии в выборке детей в возрасте 54 месяцев. Мы обнаружили, что более надежная привязанность в возрасте 42 месяцев предсказывала более низкие уровни интернализующих расстройств как у девочек, так и у мальчиков. Важно отметить, что развитие надежной привязанности к 42 месяцам объясняет, как у девочек, находящихся в приемных семьях, к 54 месяцам психопатология снижалась по сравнению с девочками, получающими лечение в обычном режиме. Мы также обнаружили, что качество ухода за детьми в возрасте 30 месяцев было связано с симптомами психопатологии в возрасте 54 месяцев.Оценки надежности привязанности через 42 месяца также опосредовали связь между качеством ухода и меньшим количеством симптомов психопатологии (McGoron et al., 2012). Наконец, реакция на дистресс в возрасте 42 месяцев была связана с уменьшением черствого бесчувствия. Безопасность привязанности также опосредует влияние реакции на дистресс на уменьшение черствости бесчувственности у мальчиков раннего подросткового возраста (Humphreys, McGoron et al., 2015).

Одной из уникальных особенностей исследования в Бухаресте является регистрация и анализ активности мозга как до, так и после рандомизации для вмешательства.В первоначальном отчете об активности мозга в выборке (Marshall, Fox et al., 2004) мы обнаружили, что у маленьких детей, живущих в учреждениях, мощность ЭЭГ (меньшая мощность в альфа-диапазоне частот) была снижена по сравнению с контрольной группой из сообщества. Мощность ЭЭГ этого образца была заметно низкой, и это снижение (альфа-частоты) присутствовало в различных записанных местах кожи головы. Последующее измерение мощности ЭЭГ показало, что только в возрасте 8 лет не было статистически значимых доказательств эффекта вмешательства, что означает, что дети, помещенные в приемные семьи, имели значительно более высокие уровни мощности альфа, чем дети в группе обычного ухода (Vanderwert, Marshall, Нельсон, Зеана и Фокс, 2010 г.).В возрасте 8 лет те дети, которые были рандомизированы в приемные семьи и помещены в семьи до 24-месячного возраста, с большей вероятностью демонстрировали модель альфа-мощности ЭЭГ, неотличимую от контрольной группы сообщества. С другой стороны, дети, помещенные в приемные семьи после 24 месяцев, или дети, рандомизированные для оставления в учреждении, продолжали демонстрировать снижение величины мощности ЭЭГ в возрасте 8 лет. Примечательно, что этот эффект вмешательства (большая мощность в приемных семьях) группа) все еще присутствовала, когда образец оценивался в возрасте 12 лет (хотя эффект времени больше не был очевиден; Vanderwert, Zeanah, Fox, & Nelson, 2016).

Мы изучили связь между привязанностью, измеренной в 42 месяца, и активностью мозга, измеренной в возрасте 8 лет, поскольку она может быть связана с появлением социальных навыков в период школьного возраста. Когда детям было 8 лет, учителя оценивали их социальные навыки. Мы обнаружили, что учителя оценивали социальные навыки детей, помещенных в семьи в возрасте до 20 месяцев, не иначе, как они оценивали общественный контроль. И обе эти группы были оценены выше, чем дети, находящиеся в обычной группе опеки, или дети, помещенные в приемные семьи после 20 месяцев.Важно отметить, что мощность ЭЭГ в возрасте 8 лет значительно уменьшила связь между безопасностью привязанности и социальными навыками. Дети с более высоким рейтингом надежности привязанности, у которых также была высокая мощность альфа-ЭЭГ, с большей вероятностью обладали большими социальными навыками. Следовательно, мозг и привязанность способствуют появлению социальных навыков в этой выборке риска (Almas et al., 2012).

Одно из часто регистрируемых состояний, связанных с воспитанием в учреждениях, — это расстройства привязанности. В отличие от моделей привязанности, которые можно рассматривать как факторы риска или защиты, расстройства привязанности определяют более серьезные нарушения поведения привязанности у маленьких детей и связаны со значительными функциональными нарушениями.Были описаны два типа: расстройство, характеризующееся эмоционально замкнутым заторможенным поведением, известное как реактивное расстройство привязанности, и расстройство, характеризующееся неизбирательным социальным поведением, известное как расстройство расторможенного социального взаимодействия. Первый характеризуется малочисленностью или даже отсутствием поведения привязанности, тогда как второй характеризуется отсутствием скрытности с незнакомцами, неспособностью проверять отношения с опекунами в новой среде и готовностью уйти с незнакомцами.Оба нарушения были обнаружены у детей с историей помещения в специализированные учреждения и жестокого обращения (обзор см. В Zeanah & Gleason, 2015).

На исходном уровне мы обнаружили, что дети, живущие в учреждениях, значительно чаще проявляли признаки как реактивного расстройства привязанности, так и расторможенного расстройства социальной активности (Zeanah et al., 2005). Кроме того, мы обнаружили, что маленькие дети, у которых было больше признаков реактивного расстройства привязанности, демонстрировали меньше признаков поведения привязанности в странной ситуации и имели более низкий уровень качества ухода (измеряемый оценками наблюдаемых естественных взаимодействий).Не было связи между качеством ухода или формированием привязанности и неизбирательным поведением.

В ходе последующих наблюдений мы оценили влияние вмешательства на расстройства привязанности путем оценки признаков реактивного расстройства привязанности и расторможенного расстройства социальной активности через 30, 42 и 54 месяца. Эти наблюдения продемонстрировали устойчивое уменьшение признаков реактивного расстройства привязанности и умеренное уменьшение признаков расторможенного расстройства социальной активности с течением времени (Smyke, Zeanah, Fox, Nelson, & Guthrie, 2010).В 12 лет были продемонстрированы эффекты вмешательства как для признаков реактивного расстройства привязанности, так и для признаков расторможенного расстройства социальной активности (Humphreys, Gleason et al., 2015).

Хотя депривация, присущая воспитанию в учреждениях, неоднократно демонстрировалась как связанная с повышенным риском неизбирательного поведения в течение некоторого времени, большая часть этого исследования была основана на сообщениях лиц, осуществляющих уход, об этом поведении. Чтобы оценить достоверность этих отчетов, мы разработали метод наблюдения, когда детям было 54 месяца, под названием «Незнакомец у двери».Незнакомый взрослый пришел в дом или комнату, где жил ребенок, и (с предварительного уведомления и одобрения опекуна) попросил ребенка пойти с ней. Мы закодировали, уехали ли дети с этим незнакомцем или нет, и сравнили поведение детей в двух группах нашего испытания (патронатная семья и обычная забота) и выборке из сообщества. Мы обнаружили, что дети, ранее помещенные в специализированные учреждения, уходили с незнакомцем чаще, чем дети в сообществе (Gleason et al., 2014).Кроме того, дети в группе обычного ухода оставили больше, чем дети из сообщества с детьми в группе приемных семей где-то посередине. Мы также обнаружили, что неорганизованная классификация привязанности в исходных оценках (средний возраст 22 месяца) предсказывала беспорядочное поведение в течение 54 месяцев.

Случай психосоциальной депривации

Опыт играет важную роль в построении архитектуры мозга после рождения. Вопрос, который мы рассматриваем в этой статье, заключается в том, что происходит с мозгом и поведением, когда маленький ребенок лишается ключевых переживаний в критические периоды развития мозга.Мы уделяем особое внимание последствиям воспитания в специальных учреждениях, которые затрагивают десятки миллионов детей во всем мире, которые с раннего возраста испытывают глубокие психосоциальные депривации. Доказательства очевидны, что депривация может привести к множеству как краткосрочных, так и долгосрочных последствий, включая нарушения в структуре и функциях мозга, изменения на клеточном и молекулярном уровнях, а также множество психологических и поведенческих нарушений.

1. Введение

Опыт — это движущая сила постнатального развития мозга.Основываясь в основном на исследованиях с использованием грызунов и нечеловеческих приматов, многое известно о том, как природа и время опыта влияют на ход развития мозга. Неудивительно, что отсутствие ключевого опыта в эти критические периоды может иметь серьезные, а в некоторых случаях длительные последствия для множества областей развития. Например, многое было извлечено из исследований на грызунах и нечеловеческих приматах, у которых индуцируется потеря чувствительности (например, животное лишено света или звука; [1]) или у которых животные селективно выращиваются (например.г., лишенный возможности видеть лица; [2]). Точно так же глубокое понимание того, как отсутствие опыта влияет на развитие мозга, было получено при изучении человеческих младенцев, которые испытали потерю чувствительности в раннем возрасте, например, тех, кто родился с катарактой или родился глухим, и у которых впоследствии было восстановлено зрение или слух. на разных этапах развития [3–6].

Гораздо более коварная и широко распространенная форма депривации затрагивает миллионы детей по всему миру, которые в раннем возрасте испытывают психологическое пренебрежение — например, дети, оставшиеся без присмотра в своих семьях (> 500 000 только в США в 2013 г .; [7] ), дети, оставленные родителями, которые эмигрировали в другую страну в поисках работы (61 миллион в Китае в 2014 г .; [8]), или дети, осиротевшие или брошенные родителями, а затем воспитанные в учреждениях (> 140 миллионов брошенных / дети-сироты, 8 млн. проживающих в учреждениях; [9, 10]).

Здесь мы обсуждаем, как ранняя психосоциальная депривация в критические периоды развития влияет на нервное, биологическое и поведенческое развитие в детстве и за его пределами. Опираясь на исследования грызунов, нечеловеческих приматов и людей, мы рассматриваем то, что известно о сроках депривации, а также о сроках восстановления после депривации — в частности, накладывают ли критические периоды ограничения на выздоровление. Мы начинаем наш критический и выборочный обзор результатов, относящихся к критическим периодам, с обсуждения того, что известно в развитии, сначала опираясь на литературу о животных, а затем обратим наше внимание на литературу о человеческих младенцах.Затем мы рассмотрим один конкретный тип опыта, который является общим для грызунов и млекопитающих, а именно заботу о матери. Мы делаем обзор того, что известно о влиянии времени ухода за ребенком на типичное для вида социально-эмоциональное развитие. Затем мы резюмируем результаты Бухарестского проекта раннего вмешательства, единственного в своем роде проекта по изучению эффектов раннего вмешательства в рандомизированном контрольном исследовании с детьми, которые были брошены и живут в учреждениях. Мы особо выделяем результаты, которые касаются критических периодов в человеческом развитии, в течение которых влияние опыта оказывает значительное влияние на определенные области.Мы завершаем наш обзор обсуждением последствий этих знаний для миллионов детей во всем мире, которые испытывают неадекватный уход из-за того, что они брошены, осиротели или выросли в неблагополучной семье.

2. Концептуальная основа: критические и чувствительные периоды. обычно называют чувствительным или критическим периодом.Хотя «чувствительные периоды» и «критические периоды» часто используются как взаимозаменяемые, они фундаментально различаются. Кнудсен [11], например, утверждал, что

период чувствительности — это широкий термин, часто используемый для описания эффектов, которые опыт оказывает на мозг в течение ограниченных периодов развития. Если ключевой опыт не происходит в чувствительный период, может быть трудно без огромных усилий перенаправить развитие по типичной траектории; даже в этом случае функционировать в затронутой области (например,г., язык) может не полностью восстановиться. Человеческий младенец, формирующий надежную привязанность к опекуну, кажется, отражает чувствительный период. Критические периоды , напротив, приводят к необратимым изменениям функции мозга. Если ключевой опыт не происходит в критический период, считается, что это навсегда влияет на поведение. Сыновний отпечаток у животных, вероятно, представляет собой критический период.

Конечно, и чувствительные, и критические периоды представляют собой временные окна, в течение которых опыт оказывает особенно сильное влияние на формирование нейронной цепи.Кнудсен [11] утверждал, что какая бы пластичность ни существовала на за пределами , чувствительный период ограничен тем, что произошло во время чувствительного периода. Другими словами, можно изменить существующие схемы только до ограниченной степени. Также стоит отметить два дополнительных момента. Во-первых, в процессе разработки есть каскады чувствительных / критических периодов; таким образом, будет несколько каскадных критических периодов для разных нейронных цепей и для различных сложных явлений, таких как уход и язык.Более того, даже в пределах домена будут разные критические периоды (например, внутри области языка могут быть разные критические периоды для языковой дискриминации, понимания словоформ и для различения фонологических категорий; [12]). Примером этого может быть концептуальная модель, представленная Веркером и Тисом [13]. См. Рис. 1.

Во-вторых, в последнее время были сделаны большие шаги в понимании молекулярных сигналов и тормозов, которые регулируют критические периоды, включая то, как снимать такие тормоза [14, 15].Поскольку термин «критический период» сохранился в популярном лексиконе, мы используем этот термин на протяжении всей статьи, хотя почти во всех случаях описываемые нами явления, скорее всего, отражают чувствительные периоды. Рисунок 2 [16] иллюстрирует концепцию критических периодов. Ось X этого рисунка представляет возраст и развитие, а ось Y представляет степень нейрональной пластичности. На этом рисунке представлено несколько факторов. Во-первых, как можно видеть, на раннем этапе жизни участвуют гены, которые программируют развитие мозга.Во-вторых, как можно видеть, разные области (сенсорная, языковая, когнитивная) имеют разные траектории увеличения, а затем уменьшения пластичности в процессе развития, предполагая разные моменты, когда опыт в этих разных областях будет иметь самое глубокое влияние. Наконец, рисунок показывает, что существуют периоды пластичности или критические периоды в этих различных областях функционирования.

3. Животные модели психосоциальной депривации и неадекватного ухода

Разнообразные данные по грызунам и нечеловеческим приматам касались вопросов, касающихся критических периодов в развитии типичного и атипичного поведения.Эти исследования повлияли на время раннего переживания и качество ухода в развитии нервных и физиологических систем, которые поддерживают физический рост, реакцию на стресс и гомеостаз. Хотя подробные молекулярные механизмы, задействованные в каждом из этих аспектов, все еще изучаются, в этой работе наблюдается сближение, в котором подчеркивается важность раннего опыта и, особенно у грызунов, наличие критических периодов в раннем постнатальном периоде жизни, в течение которых опыт играет важную роль. особая роль.

3.1. Периоды гипореактивности к стрессу у грызунов

Исследования на грызунах предоставляют особенно уникальную возможность манипулировать многими переменными, которые важны в раннем опыте, включая время события и качество этого события. Некоторые из первых работ по этой теме были выполнены Левином [17] и Дененбергом и др. [18], в котором манипулировали точным временем, когда происходили определенные типы послеродового опыта (например, обращались с детенышем крысы вне гнезда), и исследовали результаты таких манипуляций на физиологию стресса.Например, Левин [19] вынимал крысят из гнезда в разное время после рождения и исследовал последующую способность крыс вырабатывать реакцию кортизола в ответ на стрессор. Он обнаружил, что время удаления из гнезда (и обращение, которое происходило при удалении крысиного щенка) влияло на реакцию кортизола. Дененберг [18] обнаружил, что у детенышей, удаленных от матери на 10-й день постнатальной жизни, во взрослом возрасте нарушалась их способность учиться и регулировать свои эмоции и состояние возбуждения [20].Щенки, которых лечили в первые десять дней, также лучше справлялись с более поздними стрессорами [21]. Эта ранняя работа предположила, что существует период гипореактивности стресса (то есть, когда система не реагирует на внешние стрессоры). Последующие работы Плоцкого и др. [22] и Roth и Sullivan [23] показали, что наличие крысиной перемычки в раннем возрасте имело решающее значение для регулирования стрессовой реакции щенка. Предвидя работу, которая будет проведена почти 50 лет спустя, Дененберг и Уимби [24] обнаружили, что детеныши крыс, которых брали на руки на 20-й день постнатальной жизни, имели потомство, которое было более пугливым, чем контрольные животные (животные из крысиных самок, с которыми не работали).В самом деле, была ли крысиная мать биологической матерью или приемной матерью, для поведения ее младенца имело меньшее значение, чем история обращения с биологической матерью в младенчестве. Эта работа предвещает эпигенетические процессы, выясненные Мини и другими, показывая межпоколенческие эффекты раннего опыта на более позднюю эмоциональность потомства (например, [25]).

Работы Рота и Салливана, а также Салливана и Граттона [23, 26] примечательны здесь, поскольку они расширили и пересмотрели идею периода гипореактивности стресса у крысолова.Салливан наметил последовательность критических периодов, в течение которых в присутствии матери-крысы щенок мало реагирует на стресс. В самом деле, если самке дан запах (например, мяты), а щенок обусловлен страхом (шок в сочетании с запахом) к этому запаху, шок не вызовет реакции стресса / кортизола. Салливан и Уилсон [27] подробно описали нервные структуры и гормональные регуляторы, которые, по-видимому, ответственны за отсутствие реакции на стресс. По сути, в первые послеродовые дни жизни крысятника связи между миндалевидным телом и префронтальной корой не устанавливаются.Как только они будут установлены, детеныш крысы будет реагировать на стресс, как у взрослого, даже в присутствии матери. Таким образом, эффекты раннего обращения и раннего опыта являются функцией контекста (присутствие или отсутствие матери) и, по-видимому, нацелены на структуры мозга (миндалевидное тело, префронтальную кору и гиппокамп), которые неразрывно связаны с физиологией стресса.

Также изучалось влияние неадекватной материнской заботы на развитие ребенка. Denenberg et al. [18] изучали эффекты смены помета крысиной перемычки.Его исследования показали, что для выживания щенков центральное значение имеет постоянный уход. В более поздних работах Ivy et al. [28] предложили модель, в которой они обеспечивали неадекватный уход за самками крыс, ограничивая материалы для гнездования самки с ее детенышами в клетке. Эти ограничения привели к фрагментированным взаимодействиям между самкой и детенышами. Эта ненормальная активность сопровождалась неадекватным уходом — тревожным поведением — и повышенной физиологией стресса, что свидетельствует о том, что плотины испытывали хронический стресс.Кроме того, самки крыс меньше вылизывали и ухаживали за детенышами, чем контрольные самки. Эти исследования изучают влияние манипулирования ресурсами окружающей среды на уход за матерью и предоставляют доказательства нарушений в поведении младенца в результате проблемного и неадекватного ухода за матерью.

3.2. Нарушения ухода за матерью у грызунов

В другом исследовании изучались взаимодействия между самкой крысы и ее детенышами, чтобы определить совместное влияние каждого на физиологию другого.Хофер [29], например, выделил и экспериментально обработал различные аспекты присутствия крысиной плотины на крысинке, включая молоко, тепло тела, запах и движения. Он и его коллеги показали, что каждый из этих аспектов крысиной плотины «регулирует» физиологию крысиного детеныша, а это, в свою очередь, регулирует физиологию крысиной матери. Его работа показала, что материнская близость в критический период развития крысиного щенка подавляла физиологическое функционирование крысиного щенка.Его интерес и акцент на лактации предвосхитили работу, которая сейчас занимает центральное место в гормональных основах ухода, роль окситоцина [30]. Хофер [31] ввел термин «скрытые регуляторы» для описания этого эффекта, поскольку для этих регуляторов не существовало явных поведенческих ориентиров. Детали микроуровня Хофера о временной синхронизации между крысиной маткой и ее детенышами послужили важным импульсом для исследований взаимодействия лицом к лицу в парах человек-младенец-воспитатель [32].

3.3. Нарушения материнского ухода за нечеловеческими приматами

Исследования на животных, посвященные важности ухода за матерью, не ограничивались грызунами. Например, Харлоу и Циммерманн более полувека назад распространили работу о последствиях отделения от матери на нечеловеческих приматах [33]. В серии исследований младенцы были разлучены с матерями в раннем возрасте и выращивались либо изолированно, либо вместе со сверстниками. Эти отдельные (а в некоторых случаях изолированные) животные проявляли симптомы депрессии и двигательные стереотипы.Что еще более важно, когда эти животные встречались с более молодыми сверстниками, этот опыт, казалось, обращал вспять многие негативные эффекты раннего разлучения [33]. В работе Харлоу и Суоми [34] показано, как материнская депривация и воспитание со сверстниками привели к тому, что животные стали тревожными и импульсивными во взрослом возрасте и демонстрировали ненормальную реакцию на стресс [35].

Розенблюм и Полли [36] изучали влияние ненадлежащего ухода за макаками Бонне. Они наблюдали младенцев, у которых у матери были либо постоянно доступные ресурсы, либо недостаток ресурсов, либо непоследовательные / непредсказуемые условия.Они сообщили, что в несовместимых условиях младенцы проявляли значительно большую эмоциональность и изменения в физиологии стресса. Санчес и его коллеги [37] также продемонстрировали, что непоследовательный и жестокий уход за макаками резус ставит под угрозу поведение младенца и физиологию стресса. В этих исследованиях есть убедительные доказательства того, что неадекватный уход связан не только с повышенной физиологией стресса у младенца, но и с дезадаптивным поведением по мере взросления.

О’Коннор и Кэмерон, а также Сабатини и др.[38, 39] оценивали эффекты материнской депривации у младенцев макак резус путем исключения матери из социальной группы младенца в разном младенческом возрасте. Это привело к серьезным социальным аномалиям и аберрантному поведению у детенышей обезьян в зависимости от того, была ли мать удалена через 3 месяца, через один месяц или через неделю после рождения. Чем раньше было удаление, тем более тревожным было поведение обезьяны. Многие аномалии у этих обезьян, лишенных материнской недостаточности, сохранялись в зрелом возрасте, и они были связаны со снижением ветвления дендритов в префронтальной коре и экспрессии генов в миндалевидном теле.

Понятие критических периодов восходит к работам этологов, таких как Конрад Лоренц, которые описали импринтинг у птиц. Лоренц отметил, что утята будут следовать за особью, которая двигалась в пределах их прямой видимости, сразу после того, как они вылупились. Если бы там никого не было, они бы не запечатлели. Если бы птица присутствовала только через определенное время, утята не оставили бы отпечаток. Движущийся стимул был наиболее эффективным в инициировании импринтинга в «критический период» [40].

Исследования Хьюбела и Визеля по визуальной системе подтвердили идею о том, что переживания в критический период влияют на типичное развитие. Хьюбел и Визель интересовались влиянием раннего опыта на типичное развитие зрительной функции. Они завершили эксперименты сначала на кошках, а затем на обезьянах, в которых они лишили зрительного восприятия один или оба глаза и исследовали изменения, произошедшие в затылочной коре, области мозга, участвующей в ранней визуальной обработке.Они обнаружили, что лишение одного глаза типичного зрительного восприятия приводит к аберрантному зрению, и на самом деле второй глаз фактически «захватил» области затылочной коры, обычно активируемые другим глазом. Вдобавок, по-видимому, был чувствительный период, в течение которого опыт играл значительную роль в развитии типичной визуальной обработки. После этого чувствительного периода для организации мозга, поддерживающей типичную визуальную обработку, было труднее происходить [1].

Работа Хьюбела и Визеля является выдающейся работой о влиянии раннего опыта и чувствительных периодов.Был ряд других исследователей, которые исследовали идею чувствительных периодов в зрительной и других сферах у человеческих младенцев. Прежде чем описывать эту работу, важно четко определить, что означает чувствительный период. Эрик Кнудсен, нейробиолог из Стэнфорда, изучающий влияние раннего опыта, пишет:

« Опыт оказывает глубокое влияние на мозг и, следовательно, на поведение. Когда влияние опыта на мозг особенно сильно в течение ограниченного периода развития, этот период называют периодом чувствительности.Такие периоды позволяют опыту инструктировать нейронные цепи обрабатывать или представлять информацию адаптивным для человека способом. Когда опыт предоставляет информацию, которая необходима для нормального развития и постоянно меняет производительность, такие чувствительные периоды называются критическими периодами. ”[41]

Кнудсен различает чувствительный и критический периоды. Чувствительный период — это период, в течение которого опыт оказывает свое влияние в течение ограниченного времени. Однако, когда опыт необходим и постоянно меняет производительность, такой период называется критическим.Он предлагает возможный механизм, с помощью которого это может происходить в мозге, в котором опыт «инструктирует» нейронные цепи обрабатывать информацию. То есть каким-то образом прочувствовать схему мозга, адаптирующуюся к индивидууму.

4. Резюме

Картина, которая возникает в результате исследования материнской депривации на грызунах и нечеловеческих приматах, является убедительной: если депривация не закончится раньше, путем воссоединения животного с его биологической матерью или путем перекрестного воспитания животного с другой, адекватной матерью , есть долгосрочные последствия ранней материнской депривации.Лишенное потомство проявляет симптомы того, что у человека можно было бы считать тревогой или депрессией. У них наблюдается когнитивный дефицит (например, плохая пространственная память, снижение интереса к новизне), и, что более важно, они демонстрируют множество проблем, связанных с привязанностью, включая неизбирательное социальное поведение. Аналогичные результаты были обнаружены у животных, выращиваемых с матерями, не обеспечивающими надлежащего ухода.

5. Качество ухода в психологическом развитии человека

Человеческие младенцы рождаются, для выживания требующие ухода и поддержки взрослых.Существенная роль воспитания детей в первые годы жизни заключается в обеспечении регулирования, которое помогает развивающемуся незрелому ребенку. Читая и реагируя на поведенческие сигналы младенца, воспитатели вносят важный вклад, необходимый для правильной разработки основных областей развития, таких как системы реакции на стресс, системы внимания и привязанности.

5.1. Система реакции на стресс

В течение первых нескольких лет жизни системы реакции на стресс — гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковая система и вегетативная нервная система — претерпевают значительное развитие и пластичность.Как и в исследованиях с грызунами, было показано, что неадекватный уход, такой как серьезное психосоциальное пренебрежение, нарушает одновременное и последующее функционирование обеих этих систем [41–43]. Однако отношения с опекуном, характеризующиеся чутким уходом, по-видимому, смягчают реакцию кортизола у младенца и ускоряют выздоровление во время стрессовых ситуаций [44, 45]. Кроме того, эксперименты по оценке вмешательств по восстановлению адекватной заботы и улучшению воспитания детей в ранние годы продемонстрировали восстановление более здоровой суточной регуляции кортизола, реакции кортизола на стресс и реакции вегетативной нервной системы на стресс [41, 46].

5.2. Приложение

При типичных обстоятельствах младенцы человека имеют склонность формировать избирательную привязанность к своим опекунам через 7–9 месяцев после рождения. Только в экстремальных условиях пренебрежения или лишений человеческие младенцы не могут сформировать такие привязанности [47–49]. Ранние паттерны взаимодействия между младенцами и родителями позволяют прогнозировать последующие качественные различия привязанности между ними, а характеристики родителей, оцениваемые пренатально, предсказывают индивидуальные различия в качестве привязанности между младенцами и родителями более чем через год [50, 51 ].Экспериментально показано, что вмешательства, направленные на повышение качества ухода, повышают надежность привязанности в группах высокого риска [52–54].

Хотя младенцы вносят свой вклад в регулируемые модели взаимодействия в течение первого года жизни, направление эффектов в раннем младенчестве в значительной степени зависит от родителей. Начиная вскоре после рождения, лица, осуществляющие уход, адаптируют свое поведение, реагируя на состояние бдительности новорожденного, что приводит к синхронным взаимодействиям [55]. Посредством ритмического кросс-модального сопоставления младенческого поведения, эмоциональных состояний и биологических ритмов родители формируют у младенцев реакции взаимоотношений [56–58].Эта биоповеденческая синхронность между младенцами и родителями дает младенцам опыт, который приводит к здоровому развитию систем реакции на стресс, регулируемого внимания и надежных привязанностей [56, 59]. Неблагоприятные условия, которые не могут обеспечить такой опыт, приводят к сбоям в этих областях.

6. Психологические и биологические последствия ранней психологической депривации

Установив, что доступ к типичному для вида (адекватному) уходу в критические периоды развития играет важную роль в последующем психологическом и нейробиологическом развитии, мы теперь обращаем наше внимание на более точное исследование роли критических периодов у младенцев, лишенных надлежащего ухода в первые месяцы и годы жизни.Мы начинаем этот раздел с краткого обзора того, что известно о все более изучаемой модели человеческой депривации — о влиянии институционального воспитания на развитие. Затем мы обращаем внимание на то, можно ли обратить вспять негативные последствия раннего воспитания в специальных учреждениях, удалив детей из учреждений и предоставив им надлежащий уход. Особо выделена тема времени — зависит ли выздоровление от институционального воспитания больше от продолжительности институционального ухода или от возраста помещения в адекватную среду для ухода.Мы завершаем этот раздел, выделяя некоторые из основных нерешенных вопросов, а затем завершаем статью обсуждением научных и политических последствий такой работы по психологической депривации.

7. Влияние институционального воспитания на развитие

С начала 20 века проявляется интерес к влиянию институционального воспитания на поведение маленьких детей. После Второй мировой войны Боулби написал отчет для Всемирной организации здравоохранения, в котором описал условия содержания осиротевших и брошенных детей в специализированных учреждениях и предупредил о негативном влиянии психосоциальной депривации на когнитивное и социально-эмоциональное развитие маленького ребенка [60]. .В Соединенных Штатах Гольдфарб продемонстрировал негативное влияние помещения в детские учреждения на поведение детей, сделав акцент на экстернализирующем поведении и агрессии [61, 62]. Шпиц также описал синдром, называемый госпитализмом, который возник в результате того, что младенцев оставляли в педиатрических отделениях без соответствующей социальной стимуляции [63].

На протяжении многих лет было проведено множество исследований младенцев и детей раннего возраста, растущих в учреждениях (например, [64, 65]). Хотя ни одно из них не включало рандомизированных контролируемых испытаний, многие из них включали сравнения детей в отношении возраста, в котором они были приняты из учреждения, с особым акцентом на когнитивное и социальное поведение.В целом, результаты показывают, что чем старше ребенок на момент усыновления (и, как правило, чем дольше ребенок живет в учреждении), тем ниже IQ ребенка и тем хуже ребенок с точки зрения адаптивного поведения. Тизард и его коллеги, например, оценили детей, воспитываемых в детских садах в Великобритании, сравнив их с детьми, живущими со своими биологическими семьями [66, 67]. Дети, усыновленные в молодом возрасте, имели показатели IQ ниже, чем у детей того же возраста, воспитанных в своих биологических семьях, но к 8 годам у детей, усыновленных до 4 лет.5 были лучше (и наравне с детьми, выросшими в биологических семьях) по сравнению с детьми, усыновленными позже в детстве. Эти ранние результаты подтверждают метаанализ IQ детей, воспитываемых в учреждениях; здесь ван Эйзендорн и др. [68] сообщили, что продолжительность жизни в учреждении была лучшим предиктором более низкого IQ. Этот вывод в некоторой степени определяется условиями оказания помощи в учреждениях. Например, дети, усыновленные из детских учреждений в Китае, по-видимому, живут лучше, чем усыновленные из Восточной Европы [69].Страновые эффекты, вероятно, отражают уровень лишений, которым дети подвергаются в различных условиях.

Два исследования, в которых наблюдались дети, усыновленные из детских учреждений в Румынии после коммунистической эры Чаушеску, показали, что восстановление IQ в значительной степени связано с возрастом усыновления. В одном исследовании, проведенном Эймсом и Картером [70], дети, усыновленные после 4-месячного возраста, показали более низкие показатели IQ по сравнению с детьми, усыновленными до 4-месячного возраста; Аналогичным образом, в исследовании усыновленных в Англии и Румынии (ERA) дети, усыновленные в дома в Великобритании до шести месяцев, были неотличимы по IQ по сравнению с контрольной группой, тогда как у детей, усыновленных через 6 месяцев, IQ был значительно ниже [71].

7.1. Социально-эмоциональные расстройства

Из всех областей, изучаемых у детей, ранее помещенных в специализированные учреждения, наиболее дефицитными являются социальное и эмоциональное поведение. Гольдфарб и его коллеги в конце 1940-х и 1950-х годах описали ненормальный психиатрический профиль среди детей и подростков, живущих в учреждениях. Он описал совокупность форм поведения, называемую «чрезмерным дружелюбием», при которой дети не могут сформировать глубокие эмоциональные связи с приемным родителем [61].Ходжес и Тизард в своих исследованиях также обнаружили, что, хотя показатели IQ, возможно, нормализовались у детей с историей помещения в специализированные учреждения, у большинства из них по-прежнему серьезно нарушались привязанности [72]. Здесь также одни дети проявляли стойкость в «чрезмерно дружелюбном» поведении, тогда как другие демонстрировали крайнюю социальную невосприимчивость и эмоциональную заторможенность. Подобные проблемы с привязанностью были отмечены у младенцев, воспитываемых в греческих [73] и украинских учреждениях [47], хотя там, чем младше был ребенок в возрасте усыновления, тем больше вероятность, что у ребенка будет надежная привязанность.В образцах, изученных Эймсом и Картером [70] и Руттером и соавт. (например, [74]), был повышенный риск неорганизованных привязанностей среди детей младшего возраста с историей воспитания в специальных учреждениях.

7.2. Психиатрические расстройства

Дети, ранее воспитывавшиеся в учреждениях, также имели серьезные психические проблемы. Они варьировались от социальных аномалий, подобных аутизму [75], до агрессивного поведения и черствых черт, не связанных с эмоциями [76, 77], до гиперактивности [78] и плохого исполнительного контроля [79–83] и, возможно, наиболее характерны для детей с историей стационарного ухода. , невнимательность / гиперактивность [67].Особенно интригующим было наблюдение Раттера и др. [74] о том, что почти 10% ранее учрежденной выборки в возрасте 4 лет демонстрировали социально аберрантное поведение, которое они называли «квазиаутизмом». Хотя в 4 года клиническая картина детей, обозначенных таким образом, была неотличима от классического аутизма, к 6 годам их клиническая картина изменилась настолько, что их назвали «квази» аутистами, а не с собственно аутизмом. К 11 годам 75% детей в возрасте от 6 лет продолжали проявлять квазиаутизм, что является замечательной стабильностью, учитывая, что собственно аутизм не является следствием так называемой «материнской депривации» (см.[84]). Подобное аутичное социальное поведение было зарегистрировано у небольшого числа детей в Бухарестском проекте раннего вмешательства (BEIP; см. [85]).

7.3. Нейронные последствия

За последние 20 лет был проведен ряд исследований с использованием различных нейровизуализационных и биологических методов, предназначенных для изучения воздействия раннего стационарного лечения на мозг и биологическое развитие. Что касается воздействия на мозг, эти исследования показывают, что на базовую структуру и функции мозга влияет опыт ранней институционализации.Например, сообщалось об уменьшении как объема серого, так и белого вещества [86–88], а также об уменьшении мощности ЭЭГ [89–91]. Tottenham et al. [92] сообщили об увеличении объема миндалины, хотя это открытие не было воспроизведено другими (ср. [87, 88, 93]). Наконец, Джи и др. [94] исследовали функциональную связь между миндалевидным телом и префронтальной корой головного мозга у детей с историей госпитализации. Они сообщают о преждевременной связи у детей, помещенных в учреждения, и предполагают, что эта «зрелая» модель является функцией невзгод и отсутствия поддержки со стороны попечителя в раннем возрасте.

7.4. Биологические эффекты

Что касается молекулярных эффектов, наиболее поразительным открытием является то, что у детей с историей воспитания в специальных учреждениях наблюдается уменьшение длины теломер (TL) в раннем возрасте [95]; что еще более важно, в течение первого десятилетия жизни у таких детей наблюдается гораздо более резкое снижение TL, чем у детей, ранее не попавших в специализированные учреждения [77]. Ускоренное клеточное старение может иметь важные последствия для последующего состояния здоровья.

8. Восстановление после раннего институционального воспитания

Пагубное влияние институционального воспитания на развитие мозга и поведение свидетельствует о том, что лишения в раннем возрасте особенно вредны.Эти данные могут также информировать неврологию о наличии критических периодов в развитии человека. Исследования маленьких детей с историей помещения в специализированные учреждения, как правило, не могут напрямую решать эти вопросы, поскольку невозможно рандомизировать детей в контексты лишений или семейного ухода. Среди наиболее тщательных исследований, подтверждающих влияние ранней институционализации, — исследование ERA и BEIP. Исследование ERA представляет собой естественный эксперимент с участием 165 приемных детей, которые пережили раннюю депривацию в румынских учреждениях в течение различных периодов времени, от нескольких месяцев до 42 месяцев, и группу сравнения из 52 не лишенных родительских прав приемных детей из Румынии.Опытные и мотивированные приемные родители резко контрастировали с условиями воспитания в учреждениях, из которых были усыновлены дети, участвовавшие в исследовании ERA. Все дети были всесторонне оценены в возрасте 4, 6, 11, 15 и 22 лет по показателям когнитивных, социальных, эмоциональных, поведенческих и медицинских показателей. Исследователи задокументировали значительные улучшения у детей после усыновления (предполагая, что критические периоды оставались открытыми, что является возможным побочным продуктом депривации), но они выявили четыре специфических для депривации паттернов, которые сохранялись во всех последующих оценках у некоторых детей: тяжелые когнитивные нарушения. , невнимательность / чрезмерная активность, расторможенная привязанность (т.е., неизбирательное поведение) и аутично-подобное социальное поведение (например, квазиаутизм). С этими паттернами были связаны серьезные поведенческие, эмоциональные проблемы и проблемы в отношениях со сверстниками, распространяющиеся во взрослую жизнь [96]. Они также сообщили, что практически все дети, демонстрирующие эти специфические для депривации паттерны, были усыновлены после 6-месячного возраста, предполагая, что восстановление адекватного ухода к 6-месячному возрасту привело к почти полному выздоровлению. Дети в этом исследовании не были усыновлены случайным образом, поэтому степень, в которой эти результаты распространяются на не усыновленные группы детей, которые испытали тяжелую раннюю депривацию, неясна.

BEIP исследовал проблему критических периодов в мозговом и поведенческом развитии еще более точно. После исключения детей с идентифицируемыми генетическими или неврологическими синдромами или признаками воздействия алкоголя на плод было набрано 136 детей в возрасте от шести до 31 месяца из всех шести детских учреждений Бухареста. Предполагалось, что эти 136 детей будут репрезентативными для детей, помещенных в детские учреждения Румынии в целом.После всесторонней оценки эти 136 детей были рандомизированы для получения обычного ухода (продолжение институционального ухода) или в специальные приемные семьи, которые создавались, поддерживались, финансировались и управлялись клинической командой BEIP [97]. Воспитание в приемных семьях только недавно стало легальным в Румынии и не было широко доступным на момент начала исследования. Детей оценивали в 30, 42 и 54 месяца. На этом испытание было завершено, и сеть приемных семей BEIP была передана местным органам власти.Дополнительные оценки были проведены для всех трех групп в возрасте 8 и 12 лет, а еще одно наблюдение проводится в возрасте 16 лет. (Обсуждение этических проблем, с которыми столкнулись исследователи BEIP, см. В [98, 99].)

Дизайн BEIP позволил изучить влияние ранней депривации на маленьких детей с историей госпитализации, но, что более важно для этого обзора, данные позволяют ответить на вопросы о критических периодах воздействия неблагоприятных факторов и их влиянии на развитие мозга и психологическое функционирование.68 детей в возрасте от 6 до 30 месяцев, отобранных для вывода из интернатов в приемные семьи. Критические периоды могут быть определены путем изучения их мозгового и поведенческого развития при последующих оценках в зависимости от возраста их размещения в приемных семьях. Результаты BEIP показывают, что дети, помещенные в возрасте 24 месяцев или младше, имели более высокие показатели IQ в возрасте 54 месяцев [100], более зрелые модели электрической активности мозга в возрасте 8 лет [90], более надежную привязанность к своим взрослым опекунам в 42 года. месяцев [101], менее неизбирательное поведение в течение 8 лет [102] и более здоровая реакция на стресс как со стороны симпатической нервной системы, так и реактивности кортизола к 12 годам [41].Неудивительно, что критические периоды восстановления различались в зависимости от домена. Например, для восприимчивого и выразительного языка отсечка была сделана к 15-месячному возрасту [103], тогда как для физического роста и стереотипов это было 12 месяцев [81, 104].

Кроме того, в некоторых областях функционирования наблюдались эффекты вмешательства, но не было доказательств критического периода. Эти области включали психиатрические симптомы и расстройства [76, 105] и социальную компетентность сверстников [106, 107]. Наконец, были области функционирования, которые в основном не были затронуты вмешательством (включая СДВГ; [76, 105]; и большинство исполнительных функций; [79, 80, 108]), и даже несколько областей, которые, по-видимому, не были затронуты воздействием раннего воздействия. невзгоды (обработка лица и эмоций; [79, 96, 109–111]).Отсутствие критических периодов для некоторых областей неудивительно, учитывая сложность и неоднородность оцениваемых областей функционирования (например, психопатология). Мы ожидаем, что чем сложнее сфера функционирования, тем менее вероятно, что будет идентифицирован какой-либо один критический период. Критические периоды отражаются в поведении, но действуют на уровне схем [11]. В широких конструкциях, представляющих клинический интерес, таких как язык, IQ и привязанность, есть несколько критических периодов для различных процессов, лежащих в основе языковых способностей.В таблице 1 представлены сводные данные о критических периодах по доменам в BEIP.

909 909 язык Домен оценен «закрывается» чувствительный период Стереотипы 1246 12 месяцев 15 месяцев Чтение 24 месяца Безопасность прикрепления 24 месяца Организация прикрепления 24 месяца IQ 909 месяцев ERN во время фланкера 8 лет 20 месяцев Альфа и тета 8 лет 24 месяца Социальные навыки по рейтингу учителя 8 лет 20 месяцев Кортизол 909 Ответ на 12 лет 909 месяцев Ответ RSA e 12 лет 18 месяцев Компетентность 12 лет 20 месяцев

Данные исследований BEIP и ERA являются одними из лучших доказательств критических периодов головного мозга. и поведенческое развитие человеческого ребенка.По-прежнему возникают вопросы относительно того, насколько широко или узко имеют форму эти критические периоды, и, в более общем плане, каковы сроки и доза облучения для конкретного критического периода. Однако они четко определяют важность семейной заботы в жизни маленького ребенка. Институциональный контекст документирует то, что не происходит в отношениях между ребенком и опекуном, что влияет на мозг, когнитивное и социальное развитие. И данные о грызунах и нечеловеческих приматах указывают на то, что эффекты общего отсутствия стимуляции и взаимодействия имеют основное влияние в эти эффекты критического периода.

9. Последствия и извлеченные уроки

Хотя хорошо известно, что воздействие неблагоприятного раннего опыта может сорвать развитие (см. Обзор в [112]), отсутствие опыта может быть особенно коварным, поскольку мозг ждет инструкций. чтобы направить его сборку, которую он не может получить. В результате нейронные схемы серьезно нарушены, что, в свою очередь, приводит к задержкам и нарушениям в поведении. В случае институционального ухода, особенно когда дети брошены в первые месяцы жизни и остаются в специализированных учреждениях более чем на несколько лет, последствия особенно сильны.Данные, которые мы рассмотрели, показывают, что выздоровление от пагубных последствий институционального ухода в значительной степени опосредовано временем, то есть возрастом, в котором ребенка забирают из учреждения и помещают в семью. Это также подтверждается результатами ERA, где дети, помещенные в семьи до шести месяцев, идентичны своим братьям и сестрам, не усыновившим ребенка, в то время как дети, усыновленные после шести месяцев, подвергаются повышенному риску стойких траекторий нарушения когнитивных функций, расторможенного социального поведения, невнимательности. / гиперактивность и аутичные особенности.

С другой стороны, результаты BEIP более тонкие. Четкие временные эффекты были очевидны в более молодом возрасте — те, кого поместили в семьи до 2 лет, жили лучше, чем те, кого поместили после 2 лет, но в некоторых областях эти временные эффекты исчезли к тому времени, когда детям исполнилось 8-12 лет. Например, дети, рандомизированные в приемные семьи в возрасте до 24 месяцев, имели значительно более высокий IQ через 4,5 года, чем дети, рандомизированные через 24 месяца. Однако в возрасте 8 и 12 лет не было очевидных временных эффектов [107].Обратите внимание, однако, что мы не можем исключить возможность того, что дети, помещенные после 24 месяцев, начали наверстывать упущенное, в то время как развитие детей, помещенных до 24 месяцев, оставалось постоянным. Однако, что более важно, эффекты вмешательства сохранялись — через 12 лет показатели IQ детей в приемных семьях по-прежнему выше, чем у детей, которые получали обычную помощь, а мощность ЭЭГ остается выше у детей, помещенных в приемные семьи, чем у детей, находящихся в приемных семьях. уход как обычная группа.

Одно из возможных объяснений — это компенсаторные процессы в развитии мозга, которые позволяют некоторое восстановление функций с помощью альтернативных путей / нейронных цепей, несмотря на ранние нарушения в архитектуре мозга.Примером может служить работа Кнудсена [113] по визуальному / слуховому картированию у сов, которая продемонстрировала, что изменения входящего сигнала приводят к появлению новых компенсирующих схем. Это свидетельствует о том, что интерпретация результатов деликатного периода — то есть, продолжительные и непрерывные усилия (то есть много лет проживания в высококачественной приемной семье) могут перекрыть последствия ранней депривации — но только в некоторых областях. Другая возможность состоит в том, что ранняя депривация временно продлила чувствительный период, что сделало возможным, чтобы дети, помещенные позже, продолжали получать льготы по сравнению с детьми, которые получали уход в обычном режиме.Лучшее понимание развития конкретных цепей и их чувствительности к воздействию окружающей среды у людей поможет прояснить эти результаты.

Миллионы осиротевших, брошенных и подвергшихся жестокому обращению детей во всем мире нуждаются в заботе вне их семей. Некоторые испытывают полное пренебрежение, живя со своими семьями. У других есть родители, которые ищут работу далеко и поместили их в неидеальные условия для ухода. Разрушительные последствия болезней (например, ВИЧ, СПИДа, лихорадки Эбола и Зика) и войны продолжают поражать многие страны, приводя к появлению сирот, а иногда и домохозяйств, возглавляемых детьми.Эти ситуации заставляют общества определять, как лучше всего заботиться о детях-сиротах, брошенных и подвергшихся жестокому обращению детям. Данные, которые мы рассмотрели, показывают, что формы ухода за такими детьми будут играть решающую роль в их последующем здоровье и развитии.

Наконец, исследования детей, испытывающих глубокое пренебрежение, оказались особенно информативными в выяснении роли опыта в более общем плане в критические периоды развития мозга. Это, в свою очередь, привело к новому пониманию природы, времени и продолжительности ключевых событий, которые должны быть у маленьких детей, чтобы направить их на путь здорового развития; они также говорят о важности раннего вмешательства в жизнь детей, испытывающих раннее пренебрежение (и, вероятно, невзгоды в более общем плане).Нам следует прислушаться к этим урокам, поскольку успех нашего общества зависит от здорового развития его детей, и можно и нужно предпринять шаги для обеспечения всем детям возможности реализовать свой потенциал развития.

Конфликт интересов

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов в отношении публикации этой статьи.

Благодарности

Написание этой статьи стало возможным отчасти благодаря финансовой поддержке авторов со стороны Национального института здравоохранения (MH0

), кафедры Ричарда Дэвида Скотта (Бостонская детская больница) и Фонда семьи Биндеров (CAN).Выражаем благодарность детям и опекунам, которые участвовали в этом проекте в течение последних 16 лет; нашему преданному своему делу научному персоналу; Элизабет Фуртадо и Джули Стейплс Уотсон за умелое руководство проектом; и Лорел Габард-Дурнам за критические отзывы о более ранней версии рукописи.

Психосоциальная депривация и способность восприятия речи: двухвыборочное исследование | Журнал нарушений развития нервной системы

1.

Алмас А.Н., Папп Л.Дж., Вудбери М.Р., Нельсон Калифорния, Зеана С.Х., Фокс Н.А.Влияние перебоев в уходе за детьми, ранее помещенными в специализированные учреждения, на множественные исходы в позднем детстве. Child Dev. 2018. https://doi.org/10.1111/cdev.13169.

2.

Энглин, Дж. М., Миллер, Г. А., и Уэйкфилд, П. С. (1993). Развитие словарного запаса: морфологический анализ. Монографии Общества по исследованию детского развития, 58 (10).

3.

Бек Л., Кумчик И. Р., Эйд М., Кланн-Делиус Г. Взаимосвязь между языковой компетенцией и эмоциональной компетенцией в среднем детстве.Эмоции. 2012. 12 (3): 503–514. https://doi.org/10.1037/a0026320.

4.

Бехен М.Э., Хелдер Э., Ротермел Р., Соломон К., Чугани Х.Т. Частота специфических абсолютных нейрокогнитивных нарушений у здоровых в целом детей с историей ранней тяжелой депривации. Детская нейропсихология. 2008. 14 (5): 453–469. https://doi.org/10.1080/09297040802244136.

5.

Беренс, А. Э., и Нельсон, К. А. (2015). Наука о ранних невзгодах: играют ли крупные учреждения в заботе об уязвимых детях? Ланцет, 386 (9991), 388–398.https://doi.org/10.1016/S0140-6736(14)61131-4.

6.

Беверли Б. Л., МакГиннесс Т. М. и Блэнтон Д. Дж. (2008). Коммуникационные и академические проблемы в раннем подростковом возрасте для детей, усыновленных из бывшего Советского Союза. Школа слуха языковой речи, 39 (3), 303–313. https://doi.org/10.1044/0161-1461(2008/029).

7.

Блэк Б. и Логан А. (1995). Связь между коммуникативными моделями в отношениях мать-ребенок, отец-ребенок и ребенок-сверстник и социальный статус ребенка.Чайлд Дев, 66 (1), 255–271. https://doi.org/10.1111/j.1467-8624.1995.tb00869.x.

8.

Чугани, Х. Т., Бехен, М. Э., Музик, О., Юхас, К., Надь, Ф., и Чугани, Д. К. (2001). Функциональная активность местного мозга после ранней депривации: исследование румынских сирот, находящихся в постинституциональном периоде. NeuroImage, 14 (6), 1290–1301. https://doi.org/10.1006/nimg.2001.0917.

9.

Croft, C., Beckett, C., Rutter, M., Castle, J., Colvert, E., Groothues, C.,… Sonuga-Barke, E.Дж. С. (2007). Ранние подростковые результаты институционально лишенных и не лишенных свободы приемных детей. II: язык как защитный фактор и уязвимый результат. J Детская психическая психиатрия, 48 (1), 31–44. https://doi.org/10.1111/j.1469-7610.2006.01689.x.

10.

Де Беллис, М. Д., Хупер, С. Р., Спратт, Э. Г., и Вулли, Д. П. (2009). Нейропсихологические находки в детской безнадзорности и их связь с педиатрическим посттравматическим стрессовым расстройством. Нейропсихологическое общество, 15 (6), 868–878. https: // doi.org / https: //doi.org/10.1017/S13556177099

.

11.

Донг М., Анда Р. и Фелитти В. (2004). Взаимосвязь множественных форм жестокого обращения в детстве, пренебрежения и семейной дисфункции. Жестокое обращение с детьми Negl, 28, 771–784. https://doi.org/10.1016/j.chiabu.2004.01.008.

12.

Дозье М., Зеана К. Х., Валлин А. Р. и Шаффер К. (2012). Институциональная помощь детям младшего возраста: обзор литературы и последствия для политики. Редакция политики социальных вопросов, 6 (1), 1-25.https://doi.org/10.1111/j.1751-2409.2011.01033.x.

13.

Дункан, Дж. Дж., Магнусон, К., & Вотруба-Дрзал, Э. (2017). Выход за рамки корреляций в оценке последствий бедности. Анну Рев Психол, 68 (1), 413–434. https://doi.org/10.1146/annurev-psych-010416-044224.

14.

Данн Л.М., Данн Д.М. Тест словарного запаса картинок Пибоди; 1997.

Google Scholar

15.

Данн Л.М., Данн Д.М. Тест по словарю Пибоди — четвертое издание.Миннеаполис, Миннесота: Пирсон; 2007.

Google Scholar

16.

Дуркин К. и Конти-Рамсден Г. (2007). Язык, социальное поведение и качество дружбы у подростков с определенными языковыми нарушениями и без них. Чайлд Дев, 78 (5), 1441–1457. https://doi.org/10.1111/j.1467-8624.2007.01076.x.

17.

Фернальд А., Марчман В. А. и Вайследер А. (2013). Различия SES в навыках обработки речи и словарном запасе очевидны в 18 месяцев.Dev Sci, 16 (2), 234–248. https://doi.org/10.1111/desc.12019.

18.

Флора Д. Б. и Карран П. Дж. (2004). Эмпирическая оценка альтернативных методов оценки для подтверждающего факторного анализа с порядковыми данными. Психологические методы, 9 (4), 466–491. https://doi.org/10.1037/1082-989X.9.4.466.

19.

Fujiki, M., Brinton, B., Hart, C.H., & Fitzgerald, A.H. (1999). Принятие сверстников и дружба у детей с определенными языковыми нарушениями. Вверх Lang Disord, 19 (2), 34–48.https://doi.org/10.1097/00011363-1990-00005.

20.

Goldfarb, W. (1945). Психологические лишения в младенчестве и последующее приспособление. Am J Orthopsychiatry, 15, 247–255. https://doi.org/10.1111/j.1939-0025.1945.tb04938.x.

21.

Hart B, Risley TR. Значимые различия в повседневном опыте маленьких американских детей. Балтимор, Мэриленд: Брукс; 1995.

Google Scholar

22.

Hoff, E., & Тиан, С. (2005). Социально-экономический статус и культурные влияния на язык. В «Журнале коммуникативных расстройств» (том 38, стр. 271–278). https://doi.org/10.1016/j.jcomdis.2005.02.003.

23.

Худ, М., Конлон, Э. и Эндрюс, Г. (2008). Практика грамотности дошкольников в домашних условиях и развитие грамотности детей: лонгитюдный анализ. Журнал «Психология образования», 100 (2), 252–271. https://doi.org/10.1037/0022-0663.100.2.252.

24.

Хупер, Д., Кофлан, Дж., И Маллен, М.Р. (2008). Моделирование структурным уравнением: рекомендации по определению соответствия модели. Электронные методы J Business Res, 6 (1), 53–60. https://doi.org/10.21427/D79B73.

25.

Ху, Л. Т., и Бентлер, П. М. (1999). Критерии отсечения для индексов соответствия в анализе ковариационной структуры: традиционные критерии по сравнению с новыми альтернативами. Struct Equ Model, 6 (1), 1–55. https://doi.org/10.1080/107055190118.

26.

Хамфрис К.Л., Кинг Л.С., Готлиб IH. Халатное отношение. В: Zeanah CH, редактор.Справочник по психическому здоровью младенцев. 4-е изд. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс; 2018. с. 239–56.

Google Scholar

27.

Хант Дж. М., Мохандесси К., Годсси М., Акияма М. Психологическое развитие детей из детских домов: вмешательства с результатами. Genet Psychol Monogr. 1976; 94 (2): 177–226.

CAS PubMed Google Scholar

28.

Ing, C., DiMaggio, C., Whitehouse, A., Хегарти, М. К. Брэди, Дж., Фон Унгерн-Штернберг, Б. С., Дэвидсон, А.,… Сан, Л. С. (2012). Долгосрочные различия в языке и когнитивных функциях после воздействия анестезии в детстве. Педитрика, 130 (3), e476 – e485. https://doi.org/10.1542/peds.2011-3822.

29.

Кинг, Л. С., Хамфрис, К. Л., и Готлиб, И. Х. (2019). Континуум пренебрежения и обогащения: характеристика различий в условиях раннего ухода за ребенком. Дев Рев, 51, 109–122. https://doi.org/10.1016/j.dr.2019.01.001.

30.

Клайн РБ. Принципы и практика моделирования структурным уравнением (четвертое издание). Нью-Йорк: Гуллифорд Пресс; 2016.

Google Scholar

31.

Куль, П. К., Уильямс, К. А., Ласерда, Ф., Стивенс, К. Н., и Линдблом, Б. (1992). Языковой опыт изменяет фонетическое восприятие у младенцев к 6-месячному возрасту. Наука, 255 (5044), 606–608. https://doi.org/10.1126/science.1736364.

32.

Левин Л. Е., Мюнш Дж. Развитие ребенка: активный подход к обучению. Лос-Анджелес, Калифорния: SAGE Publications Inc .; 2011.

Google Scholar

33.

Ломан, М. М., Виик, К. Л., Френн, К. А., Поллак, С. Д., и Гуннар, М. Р. (2009). Постинституциональное развитие детей: рост, когнитивные и языковые результаты. J. Dev Behav Pediatr, 30 (5), 426–434. https://doi.org/10.1097/DBP.0b013e3181b1fd08.

34.

Лум, Дж.А. Г., Пауэлл, М., Тиммс, Л., и Сноу, П. (2015). Метаанализ перекрестных исследований, посвященных изучению языка у детей, подвергшихся жестокому обращению. J. Speech Lang Hearing Res, 58, 961–976. https://doi.org/10.1044/2015_JSLHR-L-14-0056.

35.

Маклафлин, К. А., Шеридан, М. А., и Нельсон, К. А. (2017). Пренебрежение как нарушение видового выжидательного опыта: последствия для развития нервной системы. Биол Психиатрия, 82 (7), 462–471. https://doi.org/10.1016/j.biopsych.2017.02.1096.

36.

Миллер А.Б., Махлин Л., Маклафлин К.А., Шеридан М. Исследование депривации и психопатологии в уязвимых семьях: 15-летнее продольное исследование; 2020.

Google Scholar

37.

Миллер А. Б., Шеридан М. А., Хэнсон, Дж. Л., Маклафлин, К. А., Бейтс, Дж. Э., Лэнсфорд, Дж. Э.,… Додж, К. А. (2018). Измерения депривации и угрозы, психопатология и потенциальные посредники: многолетний лонгитюдный анализ. J Abnorm Psychol https: // doi.org / 10.1037 / abn0000331.

38.

Миллум Дж. И Эмануэль Э. Дж. (2007). Этика: этика международных исследований брошенных детей. Science, 318 (5858), 1874–1875. https://doi.org/10.1126/science.1153822.

39.

Mughal MK., Ginn CS., Perry RL., & Benzies KM. (2016). Продольное влияние программы дошкольного образования для двух поколений на развитие языковых навыков у канадских детей с низким доходом в возрасте до 10 лет. Уход за детьми раннего возраста, 186 (8), 1316–1326.https://doi.org/10.1080/03004430.2015.10

.

40.

Muthén LK, Muthén BO. Руководство пользователя Mplus. Лос-Анджелес, Калифорния: Muthén & Muthén; 2012.

Google Scholar

41.

Нельсон К. А., Бос К., Гуннар М. Р. и Сонуга-Барке Э. Дж. С. (2011). V. Нейробиологические последствия ранних человеческих лишений. Monogr Soc Res Child Dev, 76 (4), 127–146. https://doi.org/10.1111/j.1540-5834.2011.00630.x.

42.

Perkins SC, Finegood ED, Swain JE. Бедность и языковое развитие: роль воспитания и стресса. Innov Clin Neuroscience. 2013; 10 (4): 10–9.

Google Scholar

43.

Проповедник, К. Дж., И Хейс, А. Ф. (2008). Стратегии асимптотики и повторной выборки для оценки и сравнения косвенных эффектов в моделях с несколькими посредниками. Behav Res Methods, 40, 879–891. https://doi.org/10.3758/BRM.40.3.879.

44.

Прованс S, Lipton RC.Младенцы в учреждениях. Нью-Йорк: International Univ. Нажмите; 1962.

Google Scholar

45.

Ци, К. Х., Кайзер, А. П., Милан, С., & Хэнкок, Т. (2006). Языковая успеваемость афро-американских и европейско-американских дошкольников с низким доходом по PPVT-III. Lang Speech Hearing Serv Schools, 37 (1), 5–16. https://doi.org/10.1044/0161-1461(2006/002).

46.

Райхман Н. Э., Тейтлер Дж. О., Гарфинкель И., & Макланахан, С. С. (2001). Хрупкие семьи: образец и дизайн. Служба детской молодежи, Rev, 23 (4–5), 303–326. https://doi.org/10.1016/S0190-7409(01)00141-4.

47.

Райс, М. Л., и Хоффман, Л. (2015). Прогнозирование роста словарного запаса у детей с определенными языковыми нарушениями и без них: продольное исследование в возрасте от 2, 6 до 21 года. J. Speech Lang Hearing Res, 58 (2), 345–359. https://doi.org/10.1044/2015_JSLHR-L-14-0150.

48.

Райан А., Гиббон ​​Ф.Э. и Оши А. (2015). Экспрессивные и рецептивные языковые навыки у детей дошкольного возраста из социально неблагополучной местности. Int J Speech Lang Pathol, 18 (1), 41–52. https://doi.org/10.3109/17549507.2015.1089935.

49.

Сенешаль, М., и ЛеФевр, Дж. А. (2002). Участие родителей в развитии навыков чтения у детей: пятилетнее лонгитюдное исследование. Чайлд Дев, 73 (2), 445–460. https://doi.org/10.1111/1467-8624.00417.

50.

Сноулинг, М. Дж., Бишоп, Д. В. М., Стотард, С. Е., Чипчейз, Б., и Каплан, К. (2006). Психосоциальные исходы у 15-летних детей с дошкольным анамнезом речевых нарушений. J. Детские психологические психиатры, смежные дисциплины, 47 (8), 759–765. https://doi.org/10.1111/j.1469-7610.2006.01631.x.

51.

Спратт, Э. Г., Фриденберг, С. Л., Свенсон, К. К., Лароса, А., Де Беллис, М. Д., Масиас, М. М.,… Брэди, К. Т. (2012). Влияние пренебрежения вниманием в раннем возрасте на когнитивные, языковые и поведенческие функции в детстве.Психология, 3 (2), 175–182. https://doi.org/10.4236/psych.2012.32026.

52.

Straus, M. A., Hamby, S. L., Finkelhor, D., Moore, D. W., & Runyan, D. (1998). Идентификация жестокого обращения с детьми с помощью шкал тактики родительско-детского конфликта: развитие и психометрические данные для национальной выборки американских родителей. Жестокое обращение с детьми Negl, 22 (4), 249–270. https://doi.org/10.1016/S0145-2134(97)00174-9.

53.

Тейлор, К. Л., Кристенсен, Д., Лоуренс, Д., Митру, Ф., & Зубрик, С. Р. (2013). Факторы риска развития рецептивного словарного запаса детей в возрасте от четырех до восьми лет в продольном исследовании австралийских детей. PLoS One, 8 (9). https://doi.org/10.1371/journal.pone.0073046.

54.

Тизард Б., Куперман О., Джозеф А. и Тизард Дж. (1972). Воздействие окружающей среды на развитие языка: исследование детей младшего возраста в детских садах длительного пребывания. Чайлд Дев, 43 (2), 337–358.

55.

Tomasello M.Конструирование языка: теория усвоения языка на основе использования. Кембридж: издательство Гарвардского университета; 2003.

Google Scholar

56.

Уокер Д., Гринвуд К., Харт Б. и Карта Дж. (1994). Прогнозирование успеваемости в школе на основе раннего языкового образования и социально-экономических факторов. Чайлд Дев, 65 (2), 606–621. https://doi.org/10.1111/j.1467-8624.1994.tb00771.x.

57.

Виндзор, Дж., Бениньо, Дж. П., Винг, К. А., Кэрролл, П. Дж., Кога, С. Ф., Нельсон, К. А.,… Зеана, К. Х. (2011). Влияние приемной семьи на изучение языка детьми младшего возраста. Чайлд Дев, 82 (4), 1040–1046. https://doi.org/10.1111/j.1467-8624.2011.01604.x.

58.

Виндзор, Дж., Морару, А., Нельсон, К. А., Фокс, Н. А., и Зеана, К. Х. (2013). Влияние приемной семьи на изучение языка в восемь лет: результаты проекта раннего вмешательства в Бухаресте. J Детский язык, 40 (3), 605–627. https://doi.org/10.1017 / S0305000

0177.

59.

Ю, С. Г. К., & О’Керни, Р. (2013). Эмоциональные и поведенческие результаты в более позднем детстве и подростковом возрасте для детей с определенными языковыми нарушениями: метаанализ контролируемых проспективных исследований. J. Детские психологические психиатры, смежные дисциплины, 54 (5), 516–524. https://doi.org/10.1111/jcpp.12009.

60.

Ю, С. Г. К., & О’Керни, Р. (2015). Роль ранних языковых трудностей в траекториях проблем поведения в детстве.J. Abnormal Child Psychol, 43 (8), 1515–1527. https://doi.org/10.1007/s10802-015-0040-9.

61.

Зеана, К. Х., Фокс, Н. А., и Нельсон, К. А. (2012). Бухарестский проект раннего вмешательства: тематическое исследование этики исследований в области психического здоровья. J Nerv Ment Dis, 200 (3), 243–247. https://doi.org/10.1097/NMD.0b013e318247d275.

62.

Зеана К. Х., Нельсон К. А., Фокс Н. А., Смайк А. Т., Маршалл П., Паркер С. В. и Кога С. (2003). Разработка исследований для изучения влияния институционализации на развитие мозга и поведения: Бухарестский проект раннего вмешательства.Дев Психопатол, 15 (4), 885–907. https://doi.org/10.1017/S0954579403000452.

Привилегия — Отказ сформировать привязанность

1. Теория привязанности
2. Приват

Доктор Сол МакЛеод, опубликовано в 2008 г.

---

Боулби использовал термин материнская депривация для обозначения разлучения с матерью или потери матери. а также неспособность развить привязанность. Являются ли последствия материнской депривации такими ужасными, как предполагает Боулби?

Майкл Раттер (1972) написал книгу под названием «Переоценка материнской депривации».В книге он предположил, что Боулби, возможно, слишком упростил концепцию материнской депривации.

Боулби использовал термин «материнская депривация» для обозначения разлуки с прикрепленной фигурой, потери прикрепленной фигуры и неспособности развить привязанность к какой-либо фигуре. «Каждый из них имеет разные эффекты», — утверждал Раттер. В частности, Руттер различал лишения и лишения.

Майкл Раттер (1981) утверждал, что если у ребенка не развивается привязанность, это лишение, тогда как депривация относится к потере или повреждению привязанности.

Депривация может быть определена как потеря чего-то, что у человека когда-то было, тогда как лишение может быть определено как отсутствие чего-либо вообще.

Приватизация возникает, когда не удается сформировать привязанность к какому-либо человеку, возможно, потому что у ребенка есть несколько разных опекунов (что имело место со многими малолетними ворами Боулби) или семейные разногласия препятствуют развитию привязанности к какой-либо фигуре (как предложил Раттер). Дети из малообеспеченных семей не испытывают стресса, когда они разлучены со знакомой фигурой, что указывает на отсутствие привязанности.

Из своего обзора исследований лишения, Раттер предположил, что это может сначала привести к цеплянию, зависимому поведению, поиску внимания и неизбирательному дружелюбию, а затем, по мере взросления ребенка, к неспособности соблюдать правила, формировать длительные отношения или чувствовать вину. Он также обнаружил доказательства антисоциального поведения, эмоциональной психопатии и нарушений языка, интеллектуального развития и физического роста.

Раттер утверждает, что эти проблемы возникают не только из-за отсутствия привязанности к матери, как утверждал Боулби, но из-за таких факторов, как отсутствие интеллектуальной стимуляции и социального опыта, которые обычно обеспечивают привязанности.Кроме того, такие проблемы можно преодолеть на более позднем этапе развития ребенка при правильном уходе.

Многие из 44 воров, участвовавших в исследовании Боулби, в детстве много перемещались, и, вероятно, никогда не имели привязанности. Это свидетельствовало о том, что они страдали от лишений, а не от лишений, что, по мнению Раттера, было гораздо более вредным для детей. Это привело к очень важному исследованию долгосрочных последствий лишения, проведенному Ходжесом и Тизардом (1989).

Обычно при исследовании лишений используется метод ситуационного исследования из-за очевидных этических проблем, связанных с преднамеренным разлучением ребенка с матерью.

---

Пример из практики Джини — (Curtiss, 1977)

Когда Джини было от 14 до 20 месяцев и она только начинала учить речь, врач сказал ее семье, что она, похоже, отстала в развитии и, возможно, слегка отстала.

Ее отец воспринял это мнение более серьезно, чем было выражено врачом, по-видимому, решив, что она была глубоко умственно отсталой, и подверг ее суровому заключению и ритуальному жестокому обращению в попытке «защитить» ее.

Следующие 12 лет своей жизни Джини провела запертой в спальне. Днем ее привязывали к детскому горшку в пеленках; ночью ее связали в спальном мешке и поместили в закрытую кроватку с крышкой из металлической сетки. Есть признаки того, что отец Джини бил ее, если она пела, и он лаял и рычал на нее, как собака, чтобы она успокоилась. Он также редко позволял жене и сыну выходить из дома или даже разговаривать, и категорически запрещал им разговаривать с Джини.

Джин была обнаружена в возрасте 13 лет, когда ее мать ушла от мужа и забрала Джин с собой. Не мог стоять прямо и имел словарный запас около 20 слов. По шкале социальной зрелости она набрала так же низкую оценку, как обычный годовалый ребенок. Она могла понять только свое имя. Не общался, не умел жевать, постоянно выделял слюноотделение и не был приучен к туалету. За несколько месяцев терапии она перешла к ответам из одного слова и научилась одеваться сама. Но Джини не развивалась так, как это делали бы нормальные дети, потому что она никогда не задавала вопросов, не понимала грамматики и не улучшала словарный запас.

После длительной терапии врачей Джини позже научилась озвучивать и выражать себя с помощью языка жестов. Ее поведение значительно изменилось, и она стала общаться со взрослыми, с которыми она была знакома. У Джини была странная «кроличья походка», при которой она держала руки вперед, как лапы. Однако она так и не достигла нормального когнитивного или эмоционального развития. Сейчас Джини живет в приюте в неизвестном месте в Южной Калифорнии; это, по крайней мере, ее шестой приют для взрослых.Ее мать умерла в 2003 году.

В 1975 году Джини была возвращена под опеку своей матери, которая хотела заботиться о своей дочери. Через несколько месяцев мать обнаружила, что заботиться о Джини слишком сложно, и Джини перевели в еще шесть приемных домов. В некоторых домах она подвергалась физическому насилию и преследованию, и ее развитие резко ухудшилось.

---

Изучение чешских близнецов — (Колухова, 1976)

Андрей и Ваня — однояйцевые мальчики-близнецы, родившиеся в 1960 году.Близнецы потеряли мать вскоре после рождения, и в течение года они находились под присмотром социального агентства, а затем в течение следующих шести месяцев воспитывала тетя по материнской линии. Их развитие было нормальным.

Их отец женился во второй раз, но его новая жена оказалась чрезмерно жестокой по отношению к близнецам, изгоняя их в подвал на следующие пять с половиной лет и время от времени избивая. Отец (который, вполне возможно, обладал ограниченными интеллектуальными способностями) большую часть времени отсутствовал дома из-за своей работы, а экономическое положение семьи было намного ниже среднего класса низкорабочих.

При обнаружении в возрасте семи лет близнецы Колуховы были карликовыми в росте, лишены речи, страдали рахитом и не понимали значения картинок. Обследовавшие их врачи с уверенностью предсказали постоянную физическую и умственную неполноценность.

Разлученные с родителями близнецы Колуховы сначала прошли программу оздоровления и поступили в школу для детей с тяжелыми трудностями в обучении. Через некоторое время мальчиков по закону усыновили исключительно преданные своему делу женщины.В учебе, находясь в состоянии глубокой инвалидности, они догнали сверстников по возрасту и достигли эмоциональной и интеллектуальной нормальности.

После базового образования они пошли в техникум по специальности механик пишущих машинок, но позже продолжили обучение по специальности электроника. Оба были призваны на национальную службу, позже поженились и родили детей. Говорят, что они абсолютно стабильны, не имеют аномалий и наслаждаются теплыми отношениями. Один — компьютерный техник, а другой — инструктор по техническому обучению.

---

Как ссылаться на эту статью:

Как ссылаться на эту статью:

McLeod, S. A. (2008, 5 февраля). Привилегия и привязанность . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/privation.html

сообщить об этом объявлении

Влияние эмоциональной депривации на рост и поведение

Часть Серия Бурхааве для последипломного медицинского образования серия книг (BSPM, том 6)

Аннотация

Первые исследования эмоциональной депривации касались детей, живущих в учреждении (1–7).Шпиц и Вольф (7) изучали детей в доме-воспитаннике, где младенцы жили в боксах до 15–18 месяцев, полностью отделенные друг от друга. Их визуальный радиус и передвижение были крайне ограничены. В течение первых нескольких месяцев жизни этих младенцев кормили грудью их матери. Окончательное разлучение с матерью произошло преимущественно на шестом месяце. После удаления матери у многих из этих детей развился синдром, который авторы назвали анаклитической депрессией. Начиная с опасений, печали и плача, синдром перешел в отторжение, абстинентность, потерю аппетита, отказ от еды, потерю веса, потерю интереса к внешнему миру, стереотипные движения, уныние, умственную отсталость и, наконец, состояние, которое могло можно описать только как ступор.Несмотря на то, что гигиена и меры предосторожности против заражения были безупречными, дети показали заметную восприимчивость к инфекциям и болезням любого рода. В течение двухлетнего периода наблюдения смертность в этой группе составила 37%. Из 21 выжившего ребенка, все еще находящегося в учреждении, только 2 были в пределах нормального двухлетнего ребенка (6). Только 5 из 21 смогли ходить без посторонней помощи. Умственное и речевое развитие было крайне отсталым. Авторы также изучили другое учреждение, где младенцы были менее изолированы и находились под присмотром их матерей (девочек-правонарушителей).В ряде случаев мать была временно удалена где-то между шестым и восьмым месяцем жизни. У некоторых из этих детей также развился синдром анаклитической депрессии. После восстановления объекта любви после примерно трех месяцев отсутствия синдром исчез. Это контрастировало со случаями длительного разлучения в доме для подкидышей, когда вмешательство было неэффективным и синдром, казалось, стал необратимым. За год наблюдения ни один ребенок не умер, двигательное и умственное развитие было в пределах нормы.Что касается этиологии синдрома, Дерфи и Вольф (1), которые проводили исследование ухода за младенцами в учреждениях в 1933 году, уже подчеркнули два важных фактора, которые были ответственны за психологическую травму, полученную этими младенцами: отсутствие стимуляции и отсутствие стимуляции. мать. Spitz и Wolf (7) также подчеркнули важность свободного передвижения во втором полугодии жизни, которое они считали наиболее уязвимым возрастом. В этом возрасте двигательная активность может быть использована для попытки найти замену утраченному объекту любви.Более того, можно утверждать, что при синдроме анаклитической депрессии резкое разлучение матери и ребенка более вредно, чем простое отсутствие матери.

Ключевые слова

Нервная анорексия гормона роста Дефицит гормона роста Секреция гормона роста Нарушение роста

Эти ключевые слова были добавлены машиной, а не авторами. Это экспериментальный процесс, и ключевые слова могут обновляться по мере улучшения алгоритма обучения.

Это предварительный просмотр содержимого подписки,

войдите в

, чтобы проверить доступ.

Предварительный просмотр

Невозможно отобразить предварительный просмотр. Скачать превью PDF.

Ссылки

1. 1.

   Durfee, H. & Wolf, K., Anstaltspflege und Entwicklung im ersten Lebensjahr.

   Zeitschr. Kinderforschung

   42, 3 (1933).

   Google Scholar

2. 2.

   Гезелл, А. и Аматруда, Т., Защита окружающей среды.

   Диагностика развития

   . Нью-Йорк 1941.

   Google Scholar

3. 3.

   Баквин, Х., Одиночество у младенцев.

   амер. J. Dis. Детский

   . 63, 30 (1942).

   Google Scholar

4. 4.

   Баквин, Х., Эмоциональная депривация у младенцев.

   J. Педиат

   . 35, 512 (1949).

   PubMedCrossRefGoogle Scholar

5. 5.

   Шпиц Р. А., Госпитализм.

   Психоанал. Stud. Детский

   1, 53 (1945).

   PubMedGoogle Scholar

6. 6.

   Spitz, R.А. Госпитализм. Последующий отчет о расследовании, описанном в Vol. I, 1945.

   Психоанал. Stud. Детский

   2, 113 (1946).

   PubMedGoogle Scholar

7. 7.

   Шпиц Р. А. и Вольф К. Анаклитическая депрессия.

   Психоанал. Stud. Детский

   2, 313 (1946).

   PubMedGoogle Scholar

8. 8.

   Лоури, Л. Г., Искажение личности и ранний стационарный уход.

   Am. J. Orthopsychiat

   .10, 576 (1940).

   CrossRefGoogle Scholar

9. 9.

   Боулби Дж. Влияние раннего окружения на развитие невроза и невротического характера.

   Внутр. Дж. Психоанал

   . 21, 1 (1940).

   Google Scholar

10. 10.

    Bowlby, J.,

    Материнская помощь и психическое здоровье

    . Серия монографий Всемирной организации здравоохранения, Женева, 1952 г.

    Google Scholar

11. 11.

    Goldfarb, W., Влияние раннего институционального ухода на личность подростка.

    J. Exp. Образовательный

    . 12, 2 (1943).

    Google Scholar

12. 12.

    Гольдфарб У., Влияние раннего институционального ухода на личность подростка (графические данные Роршаха).

    Детское развитие

    . 14, 4 (1943).

    CrossRefGoogle Scholar

13. 13.

    Гольдфарб У., Влияние раннего институционального ухода на личность подростка.

    Am.J. Orthopsychiat

    . 14, 3 (1944).

    Google Scholar

14. 14.

    Гольдфарб В. Психологические лишения в младенчестве и последующее приспособление.

    Am. J. Orthopsychiat

    . 15, 247 (1945).

    CrossRefGoogle Scholar

15. 15.

    Goldfarb, W., Эффекты психологической депривации в младенчестве и последующей стимуляции.

    Am. J. Psychiat

    . 102, 18 (1945).

    Google Scholar

16. 16.

    Фрид Р. и Майер М. Ф. Социально-эмоциональные факторы, влияющие на задержку роста у детей в учреждении.

    J. Педиат

    . 33, 444 (1948).

    PubMedCrossRefGoogle Scholar

17. 17.

    Уиддоусон Э. М. Психическое удовлетворение и физический рост.

    Ланцет

    I, 1316 (1951).

    CrossRefGoogle Scholar

18. 18.

    Talbot, N. B., Sobel, E. H., Burke, B. S., Lindemann, E. & Kaufman, S.Х. Карликовость у здоровых детей: его возможная связь с эмоциональными, пищевыми и эндокринными нарушениями.

    NewEngl. J. Med

    . 236, 783 (1947).

    CrossRefGoogle Scholar

19. 19.

    Коулман Р. В. и Прованс С. Эмоциональная отсталость (госпитализм) у младенцев, живущих в семьях.

    Педиатрия

    19, 285 (1957).

    PubMedGoogle Scholar

20. 20.

    Элмер, Э., Неспособность к развитию. Роль матери.

    Педиатрия

    25, 717 (1960).

    PubMedGoogle Scholar

21. 21.

    Паттон, Р. Г. и Гарднер, Л. И., Влияние семейной среды на рост; синдром материнской депривации.

    Педиатрия

    30, 957 (1962).

    Google Scholar

22. 22.

    Паттон, Р. Г. и Гарднер, Л. И.,

    Нарушение роста при материнской депривации

    . Springfield Ill.) 1963.

    Google Scholar

23. 23.

    Леонард М.Ф., Раймс Дж. П. и Сольнит А. Дж. Неспособность развиваться у младенцев.

    амер. J. Dis. Детский

    . III, 600 (1966).

    Google Scholar

24. 24.

    Пауэлл, Г. Ф., Бразел. Дж. А. и Близзард Р. М. Эмоциональная депривация и задержка роста, моделирующие идиопатический гипопитуитаризм. I. Клиническая оценка синдрома.

    Новое. Англ. J. Med

    . 276, 1270 (1967).

    CrossRefGoogle Scholar

25. 25.

    Сильвер, Х. К. и Финкельштейн, М., Депривационная карликовость.

    J. Педиат

    . 70, 317 (1967).

    PubMedCrossRefGoogle Scholar

26. 26.

    Элмер, Э., Грегг, Э. С. и Эллисон, П., Поздние результаты синдрома неспособности к развитию.

    Clin. Пед

    . 8, 584 (1969).

    CrossRefGoogle Scholar

27. 27.

    Кригер И. и Сарджент Д. А. Признак осанки при синдроме сенсорной депривации у младенцев.

    J. Педиат

    . 70, 332 (1967).

    PubMedCrossRefGoogle Scholar

28. 28.

    Whitten, Ch. Ф., Петтит М. Г. и Фишофф Ф. Доказательства того, что задержка роста из-за материнской депривации является вторичной по отношению к недоеданию. J. Amer, med. Жопа. 209, 1675 (1969).

    CrossRefGoogle Scholar

29. 29.

    Блоджетт, Ф. М., Задержка роста, связанная с материнской депривацией. В:

    Современные перспективы развития ребенка

    .Solnit, AJ & Provence, SA (eds.), New-York 1963.

    Google Scholar

30. 30.

    Glaser, HH, Heagarty, MC, Bullard, DM и Pivchik, EC, Физическое и психологическое развитие детей с ранняя неудача в развитии.

    J. Педиат

    . 73, 690 (1968).

    PubMedCrossRefGoogle Scholar

31. 31.

    Шахин, Э., Александр, Д., Тусковский, М., Барберо, Г., Неспособность процветать — ретроспективный профиль.

    Clin.Пед

    . 7, 255 (1968).

    CrossRefGoogle Scholar

32. 32.

    Элмер Э. и Грегг Г. С. Особенности развития детей, подвергшихся насилию.

    Педиатрия

    40, 596 (1967).

    PubMedGoogle Scholar

33. 33.

    Пауэлл, Г. Ф., Бразел, Дж. А., Рейд, С., Близзард, Р. С., Эмоциональная депривация и задержка роста, имитирующие идопатический гипопитуитаризм. II. Эндокринологическая оценка синдрома.

    Новый англ.J. Med

    . 276, 1276 (1967).

    Google Scholar

34. 34.

    Пимстон, Б. Л. Виттман, В., Хансен, Дж. Д. Л. и Мюррей, П., Гормон роста и квашиоркор.

    Ланцет

    II, 779 (1966).

    CrossRefGoogle Scholar

35. 35.

    Пимстон, Б. Л., Барбезат, Г., Хансен, Дж. Д. Л. и Мюррей, П., Исследования секреции гормона роста при белково-калорийной недостаточности.

    амер. J. Clin. Нутр

    . 21, 482 (1968).

    PubMedGoogle Scholar

36. 36.

    Грэм, Г. Г., Кордано, А., Близзард, Р. М., Чик, Д. Б. Детское недоедание: изменения в составе тела во время реабилитации.

    Педиат. Res

    . 3, 579 (1969).

    PubMedCrossRefGoogle Scholar

37. 37.

    Милнер Р. Д. Г. Гормональные и метаболические взаимосвязи при недоедании.

    Педиат. Res

    . 4, 213 (1970).

    Google Scholar

38. 38.

    Кроуз, В. и Феддер, Дж. Дж., Psychogene groeistoornis en синдром избитых детей bij drie kinderen.

    Нед. Генееск Т.

    . 114, 672 (1970).

    PubMedGoogle Scholar

39. 39.

    Ван Виринген, Дж. К., Вафельбаккер, Ф., Вербрюгге, Х. П. и де Хаас, Дж. Х.,

    Groei-diagrammen Nederland 1965

    . Groningen 1968.

    Google Scholar

40. 40.

    Таннер Дж. М. и Уайтхаус Р. Х. Стандарты подкожного жира у британских детей.

    Brit. мед. Дж

    . I, 446 (1962).

    CrossRefGoogle Scholar

41. 41.

    Кит, М. П., Хансен, Дж. Д. Л. и Трасуэлл, А. С. Имеют ли значение измерения кожных складок для оценки субоптимального питания у детей младшего возраста?

    Педиатрия

    45, 965 (1970).

    PubMedGoogle Scholar

Информация об авторских правах

© Leiden University Press, Лейден, Нидерланды 1971

Авторы и филиалы

Нет данных о филиалах

Тяжелая психосоциальная депривация в раннем детстве связана с повышенным метилированием ДНК в разных регионах. сайт начала транскрипции CYP2E1

1

Davidson RJ, McEwen BS.Социальное влияние на нейропластичность: стресс и вмешательства для улучшения самочувствия. Nat Neurosci 2012; 15 : 689–695.

CAS Статья Google Scholar

2

Репетти Р.Л., Тейлор С.Е., Симан Т.Е. Рискованные семьи: семейное социальное окружение и психическое и физическое здоровье потомства. Psychol Bull 2002; 128 : 330–366.

Артикул Google Scholar

3

Nelson CA 3rd, Bos K, Gunnar MR, Sonuga-Barke EJ.Нейробиологические потери ранних человеческих лишений. Monogr Soc Res Child Dev 2011; 76 : 127–146.

Артикул Google Scholar

4

Турецкий Г., Миней М. Влияние социальной среды и стресса на метилирование гена глюкокортикоидных рецепторов: систематический обзор. Биологическая психиатрия 2016; 79 : 87–96, в печати.

CAS Статья Google Scholar

5

Чжан Т.Ю., Мини MJ.Эпигенетика и экологическая регуляция генома и его функции. Annu Rev Psychol 2010; 61 : 439–466.

Артикул Google Scholar

6

Heijmans BT, Tobi EW, Stein AD, Putter H, Blauw GJ, Susser ES и др. . Стойкие эпигенетические различия, связанные с пренатальным воздействием голода у людей. Proc Natl Acad Sci USA 2008; 105 : 17046–17049.

CAS Статья Google Scholar

7

Эссекс М.Дж., Бойс В.Т., Герцман К., Лам Л.Л., Армстронг Дж.М., Нойман С.М. и др. .Эпигенетические пережитки неблагоприятных факторов раннего развития: стрессовое воздействие в детстве и метилирование ДНК в подростковом возрасте. Child Dev 2013; 84 : 58–75.

Артикул Google Scholar

8

Borghol N, Suderman M, McArdle W., Racine A, Hallett M, Pembrey M et al . Связь с ранним социально-экономическим положением в метилировании ДНК взрослых. Int J Epidemiol 2012; 41 : 62–74.

Артикул Google Scholar

9

Макгоуэн П.О., Сасаки А., Д’Алессио А.С., Дымов С., Лабонте Б., Шиф М. и др. . Эпигенетическая регуляция рецептора глюкокортикоидов в мозге человека связана с жестоким обращением в детстве. Nat Neurosci 2009; 12 : 342–348.

CAS Статья Google Scholar

10

Лабонте Б., Судерман М., Маусион Дж., Наваро Л., Ерко В., Махар И. и др. .Полногеномная эпигенетическая регуляция ранней травмой. Arch Gen Psychiatry 2012; 69 : 722–731.

CAS Статья Google Scholar

11

Лабонте Б., Ерко В., Гросс Дж., Мехавар Н., Миней М.Дж., Шиф М. и др. . Дифференциальная экспрессия экзона 1 (B), 1 (C) и 1 (H) рецептора глюкокортикоидов и метилирование у лиц, совершивших самоубийство с историей жестокого обращения с детьми. Биологическая психиатрия 2012; 72 : 41–48.

CAS Статья Google Scholar

12

Mill J, Heijmans BT. От обещаний к практическим стратегиям в эпигенетической эпидемиологии. Nat Rev Genet 2013; 14 : 585–594.

CAS Статья Google Scholar

13

Руттер М., Сонуга-Барке Э. Дж., Беккет С., Касл Дж., Креппнер Дж., Кумста Р. и др. . Психологические паттерны, специфичные для депривации: последствия институциональной депривации. Monogr Soc Res Child Dev 2010; 75 : 232–247.

Артикул Google Scholar

14

Кумста Р., Креппнер Дж., Кеннеди М., Найтс Н., Раттер М., Сонуга-Барке Э. Психологические последствия ранней глобальной депривации. Eur Psychol 2015; 20 : 138–151.

Артикул Google Scholar

15

Креппнер Дж., Кумста Р., Раттер М., Беккет С., Касл Дж., Стивенс С. и др. .Ход развития психологических паттернов, специфичных для депривации: ранние проявления, сохранение до 15 лет и клинические особенности. Monogr Soc Res Child Dev 2010; 75 : 79–101.

Артикул Google Scholar

16

Кумста Р., Креппнер Дж., Раттер М., Беккет С., Касл Дж., Стивенс С. и др. . III. Специфические психологические паттерны депривации. Monogr Soc Res Child Dev 2010; 75 : 48–78.

Артикул Google Scholar

17

Colvert E, Rutter M, Kreppner J, Beckett C, Castle J, Groothues C et al . Являются ли нарушения теории разума и управляющих функций причиной неблагоприятных исходов, связанных с глубокой ранней депривацией? Результаты исследования усыновленных англичан и румын. J Ненормальная детская психология 2008; 36 : 1057–1068.

Артикул Google Scholar

18

Ассоциация AP. Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам: DSM-5 . 5 изд. Издательство American Psychiatric Publishing:: Арлингтон, Вирджиния, США, 2013.

19

Zeanah CH, Smyke AT, Koga SF, Carlson E. Привязанность у детей в детских учреждениях и сообществах в Румынии. Child Dev 2005; 76 : 1015–1028.

Артикул Google Scholar

20

Стивенс С.Е., Сонуга-Барке EJS, Креппнер Дж. М., Беккет С., Касл Дж., Колверт Е и др. .Невнимательность / гиперактивность после ранней тяжелой институциональной депривации: представления и ассоциации в раннем подростковом возрасте. J Ненормальная детская психология 2008; 36 : 385–398.

Артикул Google Scholar

21

Фриман Б., Смит Н., Кертис К., Хакетт Л., Милл Дж., Крейг И. В.. ДНК из буккальных мазков, полученных по почте: оценка влияния хранения на долгосрочную стабильность и пригодность для генотипирования с помощью мультиплексной полимеразной цепной реакции. Behav Genet 2003; 33 : 67–72.

CAS Статья Google Scholar

22

Команда RCR. Язык и среда для статистических вычислений . Фонд R для статистических вычислений: Вена, Австрия, 2014.

23

Дэвис С., Дю П, Бильке С., Триче Т.Дж., Бутвалла М. Methylumi: обработка данных о метилировании Illumina. R Package Version 2140, 2015.

24

Aryee MJ, Jaffe AE, Corrada-Bravo H, Ladd-Acosta C, Feinberg AP, Hansen KD et al .Minfi: гибкий и комплексный пакет Bioconductor для анализа микрочипов метилирования ДНК Infinium. Биоинформатика 2014; 30 : 1363–1369.

CAS Статья Google Scholar

25

Pidsley R, Wong CCY, Volta M, Lunnon K, Mill J, Schalkwyk LC. Управляемый данными подход к предварительной обработке данных массива метилирования Illumina 450K. BMC Genomics 2013; 14 : 293.

CAS Статья Google Scholar

26

Чен Ю.А., Лемир М., Шуфани С., Бутчер Д.Т., Графодатская Д., Занке Б.В. и др. .Обнаружение перекрестно-реактивных зондов и полиморфных CpG в микрочипе Illumina Infinium HumanMethylation450. Epigenetics 2013; 8 : 203–209.

CAS Статья Google Scholar

27

Векслер Д. Руководство по детской шкале интеллекта Векслера . Психологическая корпорация: Лондон, 1992; Т. 3 .

Google Scholar

28

Sattler JM.Влияние возраста на тесты по шкале Векслера, пересмотренные по шкале интеллекта. J Консультируйтесь с Clin Psychol 1982; 50 : 785–786.

CAS Статья Google Scholar

29

Happe FG. Продвинутый тест теории разума: понимание мыслей и чувств персонажей рассказов способными аутистами, умственно отсталыми и нормальными детьми и взрослыми. J Autism Dev Disord 1994; 24 : 129–154.

CAS Статья Google Scholar

30

Pedersen BS, Schwartz DA, Yang IV, Kechris KJ.Comb-p: программное обеспечение для объединения, анализа, группировки и корректировки пространственно коррелированных P-значений. Биоинформатика 2012; 28 : 2986–2988.

CAS Статья Google Scholar

31

Jaffe AE, Murakami P, Lee H, Leek JT, Fallin MD, Feinberg AP et al . Bump-охота для выявления дифференциально метилированных регионов в эпигенетических эпидемиологических исследованиях. Int J Epidemiol 2012; 41 : 200–209.

Артикул Google Scholar

32

McLean CY, Bristor D, Hiller M, Clarke SL, Schaar BT, Lowe CB и др. . GREAT улучшает функциональную интерпретацию цис-регуляторных регионов. Nat Biotechnol 2010; 28 : 495–501.

CAS Статья Google Scholar

33

Штробель Х.В., Томпсон С.М., Антонович Л. Цитохромы P450 в головном мозге: функции и значение. Curr Drug Metab 2001; 2 : 199–214.

CAS Статья Google Scholar

34

Tanaka E, Terada M, Misawa S. Цитохром P450 2E1: его клиническая и токсикологическая роль. J Clin Pharm Ther 2000; 25 : 165–175.

CAS Статья Google Scholar

35

Penas-Lledo EM, Dorado P, Pacheco R, Gonzalez I, Llerena A.Связь между генотипом CYP2D6, личностью, нейропознанием и общей психопатологией у здоровых добровольцев. Фармакогеномика 2009; 10 : 1111–1120.

CAS Статья Google Scholar

36

Stingl JC, Esslinger C, Tost H, Bilek E, Kirsch P, Ohmle B и др. . Генетическая изменчивость CYP2D6 влияет на активацию нейронов во время когнитивных задач у людей. Neuroimage 2012; 59 : 2818–2823.

CAS Статья Google Scholar

37

Ferguson CS, Тиндейл РФ. Цитохромы P450 в головном мозге: новые доказательства биологического значения. Trends Pharmacol Sci 2011; 32 : 708–714.

CAS Статья Google Scholar

38

Gurnot C, Martin-Subero I, Mah SM, Weikum W, Goodman SJ, Brain U et al . Пренатальное воздействие антидепрессантов, связанное с изменением метилирования ДНК CYP2E1 у новорожденных. Epigenetics 2015; 10 : 1–12.

Артикул Google Scholar

39

Моисей-Колко Е.Л., Боген Д., Перель Дж., Брегар А., Уль К., Левин Б. и др. . Неонатальные признаки после позднего внутриутробного воздействия ингибиторов обратного захвата серотонина: обзор литературы и значение для клинического применения. JAMA 2005; 293 : 2372–2383.

CAS Статья Google Scholar

40

Максимчук О, Чащин М.Влияние психогенных стрессоров на маркеры окислительного стресса и паттерны экспрессии CYP2E1 в печени мышей. Патофизиология 2012; 19 : 215–219.

CAS Статья Google Scholar

41

Kumsta R, Rutter M, Stevens S, Sonuga-Barke EJ. IX. Риск, причинно-следственная связь, посредничество и умеренность. Monogr Soc Res Child Dev 2010; 75 : 187–211.

Артикул Google Scholar

42

Шонкофф Дж. П., Бойс В. Т., МакИвен Б. С..Неврология, молекулярная биология и корни неравенства в отношении здоровья в детстве: создание новой основы для укрепления здоровья и профилактики заболеваний. JAMA 2009; 301 : 2252–2259.

CAS Статья Google Scholar

43

Fox SE, Левитт П., Нельсон, Калифорния. Как время и качество раннего опыта влияют на развитие архитектуры мозга. Child Dev 2010; 81 : 28–40.

Артикул Google Scholar

44

Fagiolini M, Jensen CL, шампанское FA. Эпигенетические влияния на развитие и пластичность мозга. Curr Opin Neurobiol 2009; 19 : 207–212.

CAS Статья Google Scholar

45

Наумова О.Ю., Ли М, Копосов Р, Шиф М, Дозьер М, Григоренко ЭЛ. Дифференциальные паттерны метилирования полногеномной ДНК у детей в специализированных учреждениях и детей, воспитываемых их биологическими родителями. Dev Psychopathol 2012; 24 : 143–155.

Артикул Google Scholar

46

Hannon E, Lunnon K, Schalkwyk L, Mill J. Межиндивидуальные метиломные вариации в крови, коре и мозжечке: значение для эпигенетических исследований неврологических и нейропсихиатрических фенотипов.

No related posts.