Саморегуляция это в психологии: Саморегуляция личности

Саморегуляция психических состояний как элемент психологической готовности к деятельности в экстремальных условиях — Психология и право

Человек на протяжении всей своей жизни часто сталкивается с различными ситуациями, когда приходится делать выбор между различными способами осуществления активности в зависимости от поставленных целей, индивидуальных особенностей и условий окружающей его среды, особенностей людей, с которыми он взаимодействует.

Экстремальная ситуация создается комплексом экстремальных факторов и их особенностями. Экстремальными факторами могут выступать как физические факторы среды (шум, наличие вредных примесей в среде, высокая или низкая температура и т. п.), так и эмоциональные факторы (дефицит времени, опасность, повышенная ответственность и т. д.). Экстремальность деятельности сотрудников правоохранительных органов создается постоянно действующими негативными факторами.

К ним могут быть отнесены не только частый дефицит времени, противодействие заинтересованных лиц, интеллектуальные перегрузки, связанные с избытком или дефицитом информации, но и постоянная повышенная служебная и моральная ответственность за принимаемые решения, а также то обстоятельство, что при выполнении служебной деятельности сотрудник правоохранительных органов сталкивается с человеческими пороками, антиобщественными, аморальными поступками, которые не оставляют его безучастным [12].

Полагаем, что экстремальные ситуации в правоохранительной практике обусловлены реальной угрозой наступления общественно опасных последствий. Рассматривая психологическую готовность человека к деятельности в экстремальных условиях, ученые принимают во внимание целый комплекс переменных, от которых зависит успех деятельности. Эти переменные объединяют в следующие группы:

• компоненты квалификации, требующие приобретения необходимых знаний и умений [8; 17];
• мотивационные компоненты, характеризующие отношение к деятельности [3; 4; 19];
• особенности личности и психические состояния [13; 14].

При изучении особенностей той или иной деятельности необходимо установить, какие личностные качества имеют для нее важное значение, оказывают положительное или отрицательное влияние. Сопоставляя личностные особенности человека с требованиями конкретной деятельности, мы можем прогнозировать его возможности в ней. При характеристике условий деятельности, в которых вынуждены работать сотрудники правоохранительных органов, следует отметить такие факторы, как опасность, новизна обстановки, неопределенность, внезапность, высокий темп действий, дефицит времени, сильные эмоциональные воздействия, наличие как избытка, так и недостатка информации, необходимость одновременного совмещения нескольких видов деятельности, систематическое физическое и психическое утомление [18]. Успешная профессиональная деятельность в этих условиях требует специфических психологических качеств, выступающих как профессионально-важные [7]. Это активность, целеустремленность, организованность, самостоятельность, настойчивость, упорство, смелость, устойчивость к риску, опасностям и неудачам, способность к самомобилизации, коммуникативные способности, терпеливость, уравновешенность, сдержанность, самообладание, уверенность в себе, высокая работоспособность, умение выполнять несколько совмещенных во времени действий, готовность к принятию нестандартных решений, способность действовать в условиях дефицита времени, психического перенапряжения и навязанного темпа работы, высокие способности к адаптации.

Экстремальными условиями считаются опасность, новизна обстановки, неопределенность, внезапность, требующие быстрой адаптации человека. А.Г. Маклаков и С.В. Чермянин [9; 11] указывают на значимость ряда личностных особенностей, которые отличаются относительной стабильностью и во многом определяют успех процесса адаптации в экстремальных условиях. К таким особенностям авторы относят нервно-психическую устойчивость, коммуникативные качества и степень ориентации на общепринятые нормы поведения, что в комплексе образует личностный адаптационный потенциал.

Специфически сложные условия протекания деятельности сотрудников правоохранительных органов определяют особую важность развития потенциальных возможностей, личностных особенностей, способностей и умения эффективно приспосабливаться к этим условиям, формировать и сохранять высокий уровень активности нервно-психического состояния и работоспособности, т. е. умение формировать оптимальный стиль жизнедеятельности, активную жизненную позицию, оптимальный уровень саморегуляции психофизиологических функций. Способность к регуляции своего поведения немыслима без навыков саморегуляции своего психического состояния. Специфика правоохранительной деятельности определяет повышенные требования к способности сотрудников к произвольной регуляции своего состояния и поведения, что и заставляет нас обратиться к рассмотрению этой проблемы.

Факторы, связанные с необходимостью выполнения своего служебного долга в сложных, быстро меняющихся и труднопрогнозируемых ситуациях, являются наиболее стрессогенными. Такими, например, являются ситуации, связанные с агрессивными действиями со стороны гражданского населения, необходимостью применять оружие на поражение и т. д. R.A. Blak [21] называет в качестве стрессогенных следующие ситуации:

• гибель товарища по службе при исполнении служебных обязанностей;
• лишение жизни человека при исполнении обязанностей;
• ведение огня на поражение;
• самоубийство товарища по службе;
• увечье или травма товарища;
• гибель маленьких детей и другие человеческие жертвы;
• задержание преступника;
• участие в операциях по освобождению заложников и ведение переговоров с преступниками;
• все операции подразделений специального назначения, когда присутствует реальная угроза жизни;
• свидетельство фактов коррупции, взяточничества и других противоправных действий со стороны сотрудников правоохранительных органов;
• отстранение от службы и угроза увольнения;
• повреждение или полное разрушение укрытия, индивидуальных средств защиты.

К этому следует добавить, что далеко не все сотрудники в силу своих личностных и характерологических особенностей способны устойчиво и продуктивно работать в условиях, сопряженных с постоянной угрозой для их здоровья и жизни. Ряд зарубежных исследователей [22⎼24], изучая последствия применения оружия полицейскими, выявили значительную распространенность стрессовых расстройств у полицейских, применявших оружие на поражение. По их данным, свыше 60 % обследованных отметили значительное воздействие этих ситуаций на их психику. Возникающие при этом психодезадаптивные состояния находят свое выражение в снижении работоспособности, девиантных формах поведения, в нервно-психических и психосоматических нарушениях. Из этого следует, что повышение стрессоустойчивости и профилактика психодезадаптивных состояний являются важным звеном в совершенствовании механизмов функционирования сотрудников правоохранительных органов.

Изучение регуляторной функции психики относится к числу фундаментальных проблем психологии, причем одно из проявлений этой функции связано с регуляцией психического состояния человека.

Важной стороной этой проблемы является изучение системно-функциональных механизмов регуляции психических состояний – функциональных структур. Функциональная структура представляет собой инвариантные и динамические отношения между составляющими регуляторного процесса в ходе достижения цели – регуляции психического состояния [15].

Функциональные структуры рассматриваются не только в аспекте регуляции состояний, но и психической деятельности в целом. Вместе с тем эти структуры различны. В процесс регуляции состояний входят психические процессы и свойства личности, социальная среда, условия жизнедеятельности и др. Этот процесс совершается при активном участии психических процессов с опорой на психологические свойства личности.

Становление целостной функциональной структуры регуляции психических состояний осуществляется в процессе активной адаптации субъекта к условиям социальной среды и характеру деятельности. Предметом специального изучения в психологии являются психические состояния людей в условиях стресса при экстремальных обстоятельствах, в ответственных ситуациях.

Среди психических явлений психическим состояниям принадлежит одно из основных мест. Психическое состояние – это самостоятельное проявление человеческой психики, всегда сопровождающееся внешними признаками, имеющими преходящий, динамический характер, не являющимися психическими процессами или свойствами личности, выражающееся чаще всего в эмоциях, окрашивающее всю психическую деятельность человека и связанное с познавательной деятельностью, с волевой сферой и личностью в целом. Категория «психическое состояние» используется в психологии для условного выделения в психике индивида относительно статического момента, в отличие от понятия «психический процесс», подчеркивающего динамические моменты психики, и понятия «психическое свойство», указывающего на устойчивость проявлений психики индивида, их закрепленность и повторяемость в структуре его личности [16].

Способность к саморегуляции психических состояний занимает особое место в ряду разнообразных профессионально и жизненно важных психических и психофизиологических качеств. Она обусловливает успешность и безопасность служебной деятельности вооруженного сотрудника, его адаптивность к различным жизненным ситуациям, адекватность поведения в них. В связи с этим обеспечение развития возможностей личности управлять своими психическими состояниями, организация целенаправленного обучения приемам их сознательной саморегуляции имеют чрезвычайную важность как в плане подготовки к выполнению конкретной оперативно-служебной деятельности (особенно с выраженным нервно-психическим компонентом рабочей нагрузки), так и в плане общих профилактических психологических, медицинских и социальных мер, направленных на сохранение и укрепление здоровья, улучшение психологической атмосферы в обществе. Высшей формой психической саморегуляции функционального состояния является произвольная саморегуляция [1; 20]. В экстремальных условиях произвольная саморегуляция может выступать как специфическая деятельность, направленная на преобразование субъектом своего состояния из наличного в потребное, соответствующее условиям и задачам деятельности. Процесс формирования осознанно-произвольной саморегуляции – это процесс становления активного субъекта деятельности вне рамок какого-то определенного вида деятельности.

Обладание навыками произвольной саморегуляции свидетельствует о возможности и умении человека осознавать свои цели, строить систему действий, направленных на достижение этих целей, моделировать условия окружающей действительности для оптимального разрешения своих проблем, контролировать, корректировать программу действия в зависимости от складывающихся ситуаций, что говорит о высоком уровне пластичности человека, приспособленности, адаптированности к окружающей действительности. Однако становление субъекта деятельности зависит и от особенностей конкретной деятельности. «Формирование единой для множества разных деятельностей системы саморегуляции позволяет подготовить человека в будущем к перемене поведения в трансформирующихся ситуациях, адаптации к постоянно меняющимся условиям деятельности» [2, c. 407]. При наличии и совершенствовании у сотрудника системы саморегуляции возникает тенденция к осознанному проявлению и пониманию себя как субъекта деятельности, в результате чего уменьшается конфликтность, повышается уверенность в себе, улучшается профессиональное самочувствие, что и является качествами профессионала.

По мнению В.И. Моросановой, индивидуальные особенности саморегуляции характеризуются тем, «как человек планирует и программирует достижение цели, учитывает значимые внешние и внутренние условия, оценивает результаты и корректирует свою активность для достижения субъективно-приемлемых результатов» [10, c. 487]. Обобщая результаты исследований личностных аспектов индивидуальных особенностей субъектной регуляции, она отмечает, что «чем выше степень осознанного саморегулирования, развитость, взаимосвязанность всех основных звеньев саморегуляции, тем легче проходит адаптация к сложным видам деятельности» [там же, c. 486].

Исследования В.И. Моросановой показали, что разная степень развитости основных процессов саморегуляции определяется личностными, характерологическими особенностями человека. Выделение сильной и слабой сторон стиля не является структурной характеристикой, а определяется внешними требованиями, в частности, регуляторными особенностями выполняемой деятельности. Профиль регуляции считается гармоничным, если все основные процессы или звенья регуляции развиты примерно на одном уровне. Он может быть сформирован на различном общем уровне регуляции: на высоком уровне все звенья регуляции будут относительно в равной степени хорошо развиты и взаимосвязаны, на низком уровне будет наблюдаться их одинаково слабое развитие и низкая взаимосвязь.

Профессиональная деятельность сотрудников правоохранительных органов является эмоционально насыщенной и приводит к состоянию психического напряжения. Подобные условия работы часто считаются экстремальными. Недостаточная способность к релаксации обусловливает аккумуляцию негативных последствий нервно-психического напряжения, связанного с выполнением профессиональных обязанностей и в дальнейшем может приводить к снижению эффективности деятельности. Именно этим обусловлена значимость исследований стиля саморегуляции и саморегуляции функциональных состояний человека в сложных условиях правоохранительной деятельности.

Открытая лекция «Саморегуляция» из цикла «мастера психологии»

20 марта 2015 года в Московском институте психоанализа успешно (при переаншлаге!) стартовал проект «МАСТЕРА ПСИХОЛОГИИ», цель которого — не только познакомить научную и широкую общественность с мейнстримом отечественной и зарубежной психологии и ее замечательными представителями, но и популяризовать психологическую науку.

Тема первой встречи была заявлена так: «Осознанная саморегуляция как инструмент достижения целей и основа характера человека».

Проблема психической саморегуляции произвольной активности человека относится к фундаментальным психологическим проблемам. Эта проблема в настоящее время привлекает внимание все большего числа исследователей и практиков.

Регуляция функциональных состояний, общих закономерностей и индивидуальных особенностей саморегуляции произвольной активности, поведение и деятельность человека, психология принятия решений, когнитивная, личностная, эмоционально-волевая регуляция, индивидуальные стили регуляции и реализация различных видов произвольной активности, природа саморегуляции и возрастных аспектов ее становления – все это тематика психологической саморегуляции. В то же время в современной когнитивной психологии большое внимание уделяется интегративным и метапроцессам, или процессам не только и не столько сверхкогнитивным, сколько регуляторным. По существу можно говорить, что на наших глазах происходит становление новой области психологического знания – психологии саморегуляции.

В качестве лектора выступила Моросанова Варвара Ильинична – известный отечественный психолог, доктор психологических наук, профессор, заведующая лабораторией психологии саморегуляции Психологического института РАО.

Всю свою научную жизнь Варвара Ильинична исследует проблему психической саморегуляции и деятельности человека в русле развития научной школы Д.А.Ошанина и О.А.Конопкина. Оригинальная концепция индивидуального стиля саморегуляции, предложенная В.И.Моросановой , а также методы диагностики индивидуального профиля саморегуляции в различных видах деятельности получили широкое признание в научной среде. Автор более 150 научных трудов, В.И.Моросанова успешно сочетает научную деятельность с психологической практикой, ведет прикладные исследования в области политической и спортивной психологии, психологии образования. Много сил отдает новой отрасли психологической науки – психологии саморегуляции.

Тема лекции В.И.Моросановой в Московском институте психоанализа вызвала живой интерес аудитории, хотя и не отличалась простотой изложения. На ней были рассмотрены следующие вопросы:

• Что такое саморегуляция и что изучает психология саморегуляции?
• В чем заключается явление осознанной саморегуляции и ее индивидуальных особенностей?
• Почему осознанную саморегуляцию можно рассматривать как универсальный ресурс достижения успеха в ученье, труде, спорте и политике?
• Связана ли она с темпераментом и характером человека?
• Всегда ли принципы и ценности регулируют наше поведение и почему говорят, что «благими намерениями выстлана дорога в ад»?
• Можно ли выявить индивидуальный регуляторный профиль и спроектировать индивидуальный стиль осознанной саморегуляции?
• Как развивать саморегуляцию?

По окончании лекции состоялась содержательная дискуссия, лектору было задано немало интересных и сложных вопросов, особенно от практикующих психологов.

По результатам встречи можно с большой долей определенности говорить о важности проблемы психической саморегуляции, а также о необходимости введения в программы школьного и вузовского обучения соответствующих учебных дисциплин.

Московский институт психоанализа сердечно благодарит профессора Моросанову В.И. за интересную лекцию, а многочисленных слушателей – за проявленный интерес к теме. Надеемся, что встречи с известными учеными нашей страны, являющимися гордостью отечественной науки, продолжатся в рамках проекта «Мастера психологии».

Ждем вас снова к нам в гости!

 

 

«Сегодня саморегуляция приобретает особое практическое значение для сохранения психического здоровья и психологического благополучия каждого человека» « Российская академия образования

Президент Российской академии образования академик РАО, президент Российского психологического общества, декан факультета психологии МГУ имени М. В. Ломоносова Юрий Петрович Зинченко принял участие в работе Международной научно-практической конференции «Личностные и регуляторные ресурсы достижения образовательных и профессиональных целей в эпоху цифровизации» в дистанционном формате.

Открывая Конференцию Юрий Петрович отметил, что непростое время, характерное для пандемии имеет особую значимость не только для общества, но, прежде всего, для психологической науки. 

«С начала пандемии все мы убедились, что умение самоорганизоваться и способность к саморегуляции являются одними из ключевых навыков в ситуации неопределенности. Это отчетливо видно на примере того, как вся система образования вынуждена была в кротчайшие сроки перейти в дистант, а обучающиеся должны были научиться самостоятельно регулировать свою жизнедеятельность, эмоциональное и когнитивное развитие. Именно поэтому феномен саморегуляции сегодня приобретает особое практическое значение для сохранения психического здоровья и психологического благополучия каждого человека и общества в целом. В нынешних условиях актуализация личностных и регуляторных ресурсов позволяет людям коренным образом изменить привычный образ жизни и противостоять развитию негативных эмоциональных состояний», – сказал Юрий Петрович Зинченко.

Также с приветствием в адрес участников и организаторов Конференции обратились академик-секретарь отделения психологии и возрастной физиологии РАО академик РАО, заведующий лаборатории возрастной психогенетики Психологического института РАО Сергей Борисович Малых, проректор по научной работе Северо-Кавказского федерального университета Андрей Александрович Лиховид и директор Северо-Кавказского регионального научного центра РАО Валерий Кириллович Шаповалов.

Пленарная дискуссия Конференции была посвящена проблемам психологических механизмов саморегуляции человека. Член-корреспондент РАО, заведующая лабораторией психологии саморегуляции ПИ РАО Варвара Ильинична Моросанова рассказала о саморегуляции в кризисных условиях пандемии COVID-19 на примере результатов проведенных исследований. По ее словам, ключевым для адаптации в период пандемии являются психологические ресурсы, которые призваны обеспечить защиту от депрессии и тревожных расстройств, помочь пережить горе от потери близких, преодолеть шок от потери работы, справиться с изменениями образа жизни, ограничениями, самоизоляцией, остротой реакции на неопределенность и страхами перед будущим. Варвара Ильинична представила результаты Всероссийского научного проекта #Исследуемдома, организованного Московским государственным университетом имени М.В. Ломоносова совместно с Российским психологическим обществом и Российской академией образования при поддержке Министерства науки и высшего образования РФ и Российского союза ректоров, участие в котором приняли жители России из 69 регионов в возрасте от 18 до 60 лет. Согласно полученным данным, респонденты с различной степенью самоорганизации разделились на четыре уровня самоорганизации: средний (67,60%), высокий (17,30%), ниже среднего (15,10%), низкий (2,30%).

Член-корреспондент РАО, заведующий кафедрой психологии образования и педагогики факультета психологии МГУ имени М.В. Ломоносова Александр Николаевич Веракса выступил с докладом, посвящённым роли саморегуляции в образовательной среде для детей дошкольного возраста. Результаты проведенного исследования под научным руководством Александра Николаевича говорят о том, что в будние дни в Москве дошкольники в среднем уделяют просмотру мультфильмов, фильмов или видео порядка 70 минут, в республике Татарстан – полтора часа, а в Якутии около двух часов. В выходные количество времени на просмотр у детей растет: в Москве превышает 2 часа, в Татарстане свыше двух часов, а в Якутии превышает 3 часа в день. Не малое внимание дети уделяют и играм на телефоне или планшете. В Москве в среднем дети играют в гаджетах около одного часа, в Татарстане чуть больше часа, а в Якутиии время, проведенное за такими играми у детей в среднем, занимает около 2-х часов в день. В выходные эти показатели и вовсе увеличиваются в два раза.

На пленарной дискуссии с докладами также выступили профессор кафедры социальной психологии Костромского государственного университета Татьяна Леонидовна Крюкова «Стресс в ситуации новой угрозы здоровью (пандемии COVID-19) и совладение с ним»; заведующий кафедрой общей психологии Казанского федерального университета Александр Октябринович Прохоров «Концептуальная модель ментальных механизмов саморегуляции психических состояний»; руководитель научно-образовательного центра психологического сопровождения личностно-профессионального развития Северо-Кавказского университета Татьяна Николаевна Банщикова «Осознанная саморегуляция агрессии: общие закономерности, кросс-культурные различия»; заведующий кафедрой общей психологии Ереванского государственного университета Грант Михайлович Аванесян «Психологические критерии оценки личностных проявлений и поведенческих стратегий в условиях преодоления проблемного взаимодействия»; директор международной лаборатории междисциплинарных исследований индивидуальных различий в обучении Голдсмитс-Университета Юлия Владимировна Ковас «Системы личностных характеристик и образовательные достижения: исследования с участием школьников с выдающимися академическими достижениями и близнецов»; заведующий кафедрой социальной и организационной психологии Белорусского государственного университета Игорь Александрович Фурманов «Аффективно-динамическая модель регуляции агрессии».

Международная научно-практическая конференция «Личностные и регуляторные ресурсы достижения образовательных и профессиональных целей в эпоху цифровизации» проходит в шестой раз. Организаторами мероприятия традиционно выступает Российская академия образования совместно с Психологическим институтом РАО и Северо-Кавказским федеральным университетом. В этом году конференция проходит при поддержке гранта РФФИ.

Александр Прохоров о саморегуляции психических состояний — Реальное время

Профессор Казанского федерального университета — об исследованиях саморегуляции психических состояний

Пожалуй, от суперспособности управлять своими психическими состояниями не отказался бы ни студент перед экзаменом, ни предприниматель перед важными переговорами, ни дипломат. Заведующий кафедрой общей психологии, профессор Института психологии и образования КФУ Александр Прохоров рассказал, какие факторы влияют на психические состояния и что нужно для того, чтобы выправить плохое настроение или даже выйти из затяжного горя. Пересказ лекции приводится в рамках проекта «Открытый лекторий».

Психологические состояния интересовали еще Владимира Бехтерева

В последние годы чрезвычайно выросла актуальность такой области, как психология состояний. Это объяснимо.

— Лектор может испытывать тревогу перед докладом, студент может радоваться, что получил высокую оценку на экзамене. Страх, сон, влюбленность — это тоже состояния, — привел примеры Александр Прохоров предваряя лекцию, которую он прочел студентам в стенах КФУ.

По его словам, состояние — это сложное психическое явление, которое находится между психическими процессами и свойствами (процессы бывают когнитивными, мотивационными, а свойства — это характер, способности человека). При изучении психологии состояний ученые столкнулись с проблемой: методология, которая подходит для изучения процессов и свойств, не подходит для изучения состояний. Каким методом уловить мельчайшее изменение состояния? Ведь оно может быть как очень длительным, так и очень кратким.

В Казанском университете это направление интенсивно развивается на кафедре общей психологии. История развития психологии состояний в Казанском университете в первую очередь связана с работами выдающегося психиатра Владимира Бехтерева. Он впервые организовал психофизиологическую лабораторию и, помимо исследования нервных путей проводимости, организации мозга, он изучал состояния — в том числе состояние утомления и сосредоточенности внимания.

— В советский период в казанском университете существовала лаборатория индивидуальных различий, руководил ею профессор Нисон Пейсахов. Я тоже работал в этой лаборатории. Мы исследовали функциональные состояния студентов, преподавателей, спортсменов, готовили аппаратуру для психофизиологических исследований. Нами был создан нейрохронометр, который завоевал медаль на ВДНХ.

Типы динамических изменений психических состояний

В настоящее время казанские исследователи занимаются тремя направлениями: исследование состояний как психического явления; изучение отношений между психическим состоянием и составляющими сознания; исследование саморегуляции психических состояний. По словам Александра Прохорова, актуализация состояния зависит от отношения между ситуацией и событием, в котором находится субъект, его субъектно-личностными качествами и структурой сознания. Взаимоотношение трех составляющих в социально-предметной среде и обуславливает возникновение того или иного состояния.

— Изменилась ситуация — состояние поменялось, личность выросла — состояние поменялось, смыслы ситуации поменялись — состояние изменилось, социальная среда изменилась — состояние изменилось. Эти четыре переменные и влияют на возникновение психического состояния, — отмечает ученый.

Психологи выделяют три типа динамических изменений психических состояний: динамика, переход из состояния в состояние, глубина переживаемого состояния. Например, испуг — это поверхностное состояние, а страх — глубокое. У плохого настроения и депрессии также разная глубина динамических изменений.

Ученые также выделяют три группы психических состояний: оперативные, текущие и длительные. Оперативные состояния ситуативны, связаны со временем «здесь и сейчас». Это гнев, испуг, решимость. Текущие состояния более длительны, в них совокупность ситуаций образует деятельность. Они могут длиться час, день. Например, заинтересованность во время лекции может растянуться на час, а учебный процесс увлечет студента на месяцы.

Длительное состояние продолжается недели и годы. Например, психическое выгорание в профессии может вылиться в депрессию, хроническую усталость. Такие состояния трудно регулировать из-за присутствия личностного компонента.

Трехуровневая функциональная структура психических состояний

Зачем человеку состояние

Психические состояния выполняют базовые функции. Интегративная объединяет в единое целое процессы, свойства, поведенческие и вегетативные характеристики. Развивающая функция — это повторение изо дня в день состояний, которое приводит к формированию устойчивых качеств.

Но есть и другие. Например, тревога выполняет антиципирующую (предваряющую) функцию.

Психическое состояние также влияет на когнитивные процессы.

— Мы исследовали, как психические состояния семиклассников влияют на оперативную память. Оказалось, что есть состояния, которые являются фоновыми, таковыми можно назвать апатию, спокойствие, — утверждает ученый. — Есть состояния, запускающие оперативную память. Мы узнали, что все наши когнитивные процессы апплицированы состояниями. На их фоне разворачивается психологический процесс. Представьте себе, если школьник занимается на фоне заинтересованности, каким может быть высоким результат. Или представьте школьника, который апатичен. Продуктивность снижается. На выходе мы видим, что при одном и том же уровне преподавания результат разный.

Влияние психических состояний на оперативную память школьников

Иметь в голове образ желаемого и двигать к нему

Смысловые структуры всегда влияют на психические состояния. Смысловые структуры — это и мотивы, и диспозиции, и смысловые конструкты, и личностные смыслы. Влияние опосредуется культурой, ситуацией, в которой находится человек, образом жизни. А влияние состояний на смысловые структуры зависит от ситуации, в которой находится субъект. Влияние сильнее, если ситуация носит негативный характер, и слабее при позитивном характере.

В основе перехода из одного состояния в другой лежит семантический механизм (см. 14.52 мин.).

— Теоретически мы можем сколь угодно долго находиться в состоянии одного знака. Переходить от радости к счастью, от счастья к удовлетворенности. Оказывается, есть операнты, то есть слова, который являются сквозными при переходе из одного состояния в другое. И мы произвольно, то есть намеренно, можем сколь угодно долго находиться в том или ином состоянии. В результате люди могут хронически пребывать в одном состоянии, например, в позитивном.

А механизм перехода из положительного состояния в отрицательное и наоборот — тоже любопытный, связан он с антонимами. Кроме того, в каждом состоянии есть операнты противоположного. Тогда состояние может меняться на противоположное без видимых причин. Опытные психологи, которые занимаются терапией, используют эти механизмы — и часто непроизвольно — чтобы регулировать состояние. Изучение их может стать основой для технологий регуляции.

Семантические механизмы саморегуляции психических состояний

— Модель саморегуляции состояний, которая нами разработана, представляет собой отношения между различными характеристиками личности, действиями субъекта в социальной среде. У нас всегда есть цель желаемого состояния. Но достичь его не всегда удается напрямую, только через цепочку других состояний. Я совершаю какие-то действия и перехожу к состоянию, оно меня не устраивает, тогда я совершаю какие-то действия и перехожу к третьему состоянию, если не устраивает — снова совершаю действия, чтобы прийти к желаемому состоянию. Благодаря обратной связи мы всегда можем понять, к какому состоянию пришли и надо ли в этой связи предпринять какие-то действия, — отмечает Александр Прохоров. — В этих механизмах участвуют рефлексивные процессы, мы опираемся на черты характера человека, на его способности и темперамент, что позволяет управлять и регулировать состояниями. У каждого человека есть свои наработанные механизмы перехода из одного состояния в другое. Наше исследование образов состояния показывает, что эти образы стабильны и консервативны. Поэтому, переходя в новое состояние, мы переходим к тому, что у нас уже есть в памяти. Овладение способами саморегуляции позволяет достичь желаемого состояния.

Ученый говорит, что в результате исследования выяснили, что те испытуемые, которым предлагалось очень четко описать желаемое состояние, переходили к нему очень быстро, в отличие от тех, кто это состояние представлял лишь примерно.

Модель саморегуляции психических состояний

Обобщение помогает выйти из ямы переживаний

Психологи делят ситуации на обратимые и нет. В обратимой ситуации ты можешь вернуться, если обидел человека и чувствуешь вину, можешь попросить прощения или, наоборот, создать ситуацию, когда попросят прощения у тебя. Регуляция состояний в случае с необратимыми ситуациями — это интеллектуализированный процесс. Важнейший механизм регуляции в такой ситуации — обобщение. Новые смыслы, которые образуются, позволяют выйти из ямы психологического состояния.

— Если ты умеешь обобщать, то быстрее выйдешь из необратимой ситуации. В качестве примера мы исследовали около 150 человек, которые пережили горе. На основании их высказываний был создан график (23.13 мин). Он показывает, как ситуация переживается. Когда человек только узнает о случившемся, он около семи дней находится в высоком уровне напряжения. «Как же так, почему это случилось со мной?!» Потом он переходит в пучину тяжелых глубоких переживаний.

Это состояние низкого энергетического уровня, безысходности, апатии, депрессии в среднем длится три месяца. Человек выходит из ямы переживаний только когда обобщает и приходит к новому знанию. Мир уже все знает, но для человека новое знание становится откровением. Понятно, что человек до травмы и после — это два разных человека. После он становится более мудрым, знающим, понимающим.

— Ум, помноженный на опыт, это и есть мудрость человека. Важно понимать эту модель. Отрицательное состояние заставляет нас думать, мы начинаем обобщать. Поэтому философы и психологи в основном хмурые, веселых не бывает, — сыронизировал Александр Прохоров.

Опять же то, как быстро человек проходит это состояние, связано с личностными качествами и отношением между эмоциональностью и рациональностью. Чем более эмоциональный человек, тем длительнее процесс.

Западных психологов интересуют работы Льва Выготского

В конце лекции студенты задали спикеру вопросы. Их интересовало, какие существуют новые техники саморегуляции психических состояний.

— Все техники саморегуляции современные, среди них есть простые и сложные. Моя книга «Инновационные методы саморегуляции» — это 360 страниц методов саморегуляции. В ней написано, как утром проснуться довольным, как днем реагировать на экстренные ситуации и как вечером спокойно засыпать и видеть цветные сны.

«Ум, помноженный на опыт, это и есть мудрость человека. Важно понимать эту модель». Фото kpfu.ru

В ответ на следующий вопрос Александр Прохоров рассказал, как стал заниматься изучением психических состояний. По его словам, серьезное влияние оказали занятия спортом, психолог был мастером спорта по тяжелой атлетике. На соревнованиях требовалось умение управлять психическим состоянием.

— Если не заведешь себя на помосте, то не поднимешь штангу. Я наработал определенные состояния, при которых мог поднимать 200 кг. Когда ты входишь в это состояние, ты не чувствуешь вес тяжеленной штанги. Возможно, интерес к психическим состояниям возник во время работы в лаборатории Михаила Пейсахова. Может быть, потому, что мой первый руководитель — профессор Немчин из Санкт-Петербургского университета, и что я стал писать диссертацию по теме «стресс». А может, потому, что я сам до конца не умею регулировать состояния, — посмеялся Александр Прохоров.

Слушателей также интересовало, как западные психологи изучают тему психических состояний. Ученый отметил, что если российские специалисты подходят к вопросу целостно, разрабатывая методологические исследования, то на Западе разработки в сфере психических состояний носят прикладной характер. Теоретических разработок, концептуальных баз там нет, сообщил ученый.

— То, что делается в Казани, — это почти уникально. Западные исследования можно сравнить с рытьем колодца вглубь. Мы же копаем широко, как будто работаем на угольных разрезах. Я у друга-американца учился нейролингвистическому программированию, эриксоновскому гипнозу. Он спросил меня, что такое аутогенная тренировка, я поразился его неосведомленностью. Для него это было открытие. Ученые с Запада — как правило, узкие специалисты. На Западе плохо знают наши исследования, только Выготского знают. Мы же обогащаемся их прикладными исследованиями. Это процесс обоюдный, интересный, — резюмировал Александр Прохоров.

Записала Екатерина Гумарова

ОбществоМедицина

Саморегуляция педагога в образовательном процессе

 Актуальность

В контексте общего аспекта субъектного развития и существования человека одно из центральных базовых мест занимает проблема закономерностей осознанной регуляции человеком своей произвольной целенаправленной активности. Применительно к человеку, носителю высших форм психики, который сам принимает цели своих исполнительских действий и сам же их реализует доступными и приемлемыми для него средствами, которые он также в ряде случаев определяет сам, можно говорить об осознанной саморегуляции.

Методологической основой психологических исследований по проблемам саморегуляции стали отечественные научные труды по физиологии активности (И.М. Сеченов, Н.А. Бернштейн, П.К. Анохин). Продолжая логику физиологических исследований, работы по психологии саморегуляции выполняются на стыке психофизиологических и психологических исследований (Н.Н. Данилова, А.Б. Леонова, В.И. Медведев, Г.М. Зараковский). Традиционными для психологических исследований являются проблемы саморегуляции деятельности (А.Н. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн, К.А. Абульханова-Славская, О.А. Конопкин), а в качестве ее отличительных признаков рассматриваются произвольность и осознанность (Ю.А. Миславский, В.В. Столин, И.И. Чеснокова, Б. В. Зейгарник). Прикладными аспектами данной проблемы являются поиски и разработка методов аутокоррекции и саморегуляции (А.Б. Леонова, Л.Г. Дикая).

Социальная, научная и практическая значимость
Одной из тенденций развития современной отечественной системы образования является возрастание роли личностной парадигмы, создание условий для полноценной самореализации субъектов образовательного процесса. Это предполагает формирование таких личностных качеств, как направленность, активность, самостоятельность, креативность, и т.п. Таким образом, современная социальная ситуация актуализирует необходимость развития личности, обладающей механизмом саморегуляции.

Значимость исследования состоит в расширении и углублении представлений о ресурсах саморегуляции личности.

Практическая значимость состоит в том, что используемая модель саморегуляции педагога может быть использована для оптимизации психологического здоровья субъектов образовательного процесса и может служить научно-методической базой для педагогов — психологов, работающих в образовательных учреждениях. Также научно-теоретические материалы исследования могут быть использованы при чтении курсов психологии, а также в системе повышения квалификации педагогов, психологов.

Значение для развития психологии
Осуществлен анализ принципов содержания саморегуляции, рассмотрены варианты представления саморегуляции в рамках системного подхода, доказано, что непременным условием успешного осуществления педагогом является сформированность механизма психологической саморегуляции, представлены особенности саморегуляции профессиональной деятельности педагога.

Цели: доказать, что именно сформированность механизмов личностной и профессиональной саморегуляции лежит в основе успешной педагогической деятельности. Более того, это — одно из базовых условий реализации жизненных программ личностного саморазвития и профессионального самосовершенствования педагога

Аудитория, на которую рассчитан проект
Проект предназначен для научных работников, преподавателей психологии в средней и высшей школе, соискателей педагогических и психологических научных степеней и всех интересующихся проблемами педагогической деятельности.

Основное содержание работы (или ее этапы)
Введение
Часть 1 Теоретические основы исследования психологической саморегуляции деятельности
Часть 2 Системный подход к проблеме саморегуляции
Часть 3 Особенности саморегуляции профессиональной деятельности педагога 
Заключение
Литература 
Приложение

Результаты, выводы
В печатном издании осуществляется анализ принципов содержания саморегуляции, рассматриваются варианты представления саморегуляции в рамках системного подхода, рассматриваются особенности саморегуляции профессиональной деятельности педагога. Саморегуляция поведения по своим структурным характеристикам представляет собой приобретенное качество личности. Профессиональная деятельность педагога влияет на его психологическое и эмоциональное состояние.

Саморегуляция | Мир Психологии

САМОРЕГУЛЯЦИЯ

 

Словарь практического психолога. С.Ю. Головин

Саморегуляция — целесообразное функционирование живых систем разных уровней организации и сложности.

Саморегуляция психическая — один из уровней регуляции активности этих систем, выражающим специфику реализующих ее психических средств отражения и моделирования действительности, в том числе рефлексии. Она реализуется в единстве своих энергетических, динамических и содержательно-смысловых аспектов.

При всем разнообразии проявлений саморегуляция имеет следующую структуру:

1. принятая субъектом цель его произвольной активности;
2. модель значимых условий деятельности;
3. программа собственно исполнительских действий;
4. система критериев успешности деятельности;
5. информация о реально достигнутых результатах;
6. оценка соответствия реальных результатов критериям успеха;
7. решения о необходимости и характере коррекций деятельности.

Саморегуляция представляет собой замкнутый контур регулирования и есть информационный процесс, носителями коего выступают различные психические формы отражения действительности. В зависимости от вида деятельности и условий ее осуществления она может реализоваться разными психическими средствами — чувственными конкретными образами, представлениями, понятиями и пр.

Поскольку принятая субъектом цель не определяет однозначно условий для построения программы исполнительских действий, при сходных моделях значимых условий деятельности возможны различные способы достижения результата. Общие закономерности саморегуляции реализуются в индивидуальной форме, зависящей от конкретных условий и от характеристик нервной деятельности, от личностных качеств субъекта и его привычек в организации своих действий.

Большая энциклопедия по психиатрии. Жмуров В.А.

Саморегуляция – управление собой, способность действовать преимущественно на основе своих убеждений и ценностей, а не руководствуясь некими внешними ограничениями, побуждениями или выработанными воспитанием навыками. С позиций экзистенциальной психологии — это оптимальный способ функционирования человека, признак его зрелости, экзистенциальной преданности, с точки зрения бихевиоризма – это не более чем иллюзия, самообман, никакой свободой выбора и самостоятельностью человек на самом деле не обладает, поскольку его активность определяется преимущественно внешней или внутренней стимуляцией. Синоним: Саморуководство.

юридическая психология словарь терминов.

Саморегуляция — целесообразная самоорганизация поведения, объективная оценка реально достигаемых результатов.

Оксфордский толковый словарь по психологии

Саморегуляция — приблизительный синоним саморуководства, но используемый более «нейтрально». То есть этот термин не предполагает теоретических дискуссий, которые лежат в основе коннотаций его приблизительного синонима.

предметная область термина

 

назад в раздел : словарь терминов  /  глоссарий  /  таблица

Моросанова Варвара Ильинична

Интервью

К юбилею Варвары Ильиничны Моросановой

В июне 2018 года известному российскому психологу, члену Российской академии образования Варваре Ильиничне Моросановой исполнилось 70 лет. Ее вклад в развитие психологии саморегуляции несомненен, а научные труды получили широкую известность как в России, так и за рубежом. Однако нечасто выпадает случай узнать, каким же был её путь в науке и как происходило становление научной школы психологии саморегуляции в Психологическом институте РАО, которому она отдала столько сил на протяжении своей научной жизни и которую она в настоящее время возглавляет вслед за своими учителями. В связи с этим юбилеем сотрудники лаборатории психологии саморегуляции ПИ РАО подготовили интервью со своим учителем.

Вопрос ― Здравствуйте, Варвара Ильинична! В 1966 году Вы были в числе студентов, зачисленных на только что созданный факультет психологии МГУ им. М.В. Ломоносова. Чем был обусловлен выбор факультета психологии? Кто повлиял на Ваш выбор?

Ответ ― Действительно всё началось с факультета психологии МГУ и с выбора этого факультета. Мне сложно ответить на вопрос, в какой степени выбор был закономерным, а в какой — случайным. Интерес к психологии был всегда. Он возник в связи с тем, что я много читала. Я росла в такой семье, где книги были самым главным богатством. Как мой дед, так и мой отец были страстными коллекционерами, и в том числе они коллекционировали книги. Круг моего чтения был широк: меня увлекали французские романы, романы Достоевского, психологический мир в романах Толстого. Однако в то время трудно было представить, где можно получить такую специальность – психолог. В 1966 году я окончила школу, у меня была серебряная медаль, но не было ярко выраженных специальных способностей. Именно из-за этого проблема выбора — куда пойти учиться? — безусловно, стояла. Среди прочего я участвовала в олимпиаде по структурной лингвистике, думала о философском факультете… Это было время «физиков» и «лириков», когда престиж науки был очень высок. Моя старшая сестра училась в Московском физико-техническом университете (МФТИ), и все мои друзья были физиками и математиками. Наверное поэтому, после долгих метаний, выбор пал на Московский физико-технический институт. Уже в процессе сдачи вступительных экзаменов в МФТИ мне в руки попался справочник МГУ, и, листая его, я увидела, что в МГУ открывается факультет психологии. Меня это известие поразило и привело к тому, что я забрала документы из МФТИ и подала их в Московский государственный университет на факультет психологии. Меня не остановил ни высокий конкурс (25 абитуриентов на место, большинство из которых были медалистами), ни предстоящие вступительные экзамены (математика, физика, история и сочинение). Так был сделан этот выбор. Я всю жизнь занимаюсь психологией, и нужно сказать, никогда о нем не пожалела.

Вопрос ― Оправдались ли Ваши ожидания от учёбы на психологическом факультете?

Ответ ― Учёба на психфаке меня никогда не разочаровывала. Нам преподавали блестящие ученые, классики отечественной психологии, такие как А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьев, Е.Н. Соколов, Б.В. Зейгарник, В.П. Зинченко и многие другие. Хотя, должна признаться, ожидания от факультета психологии были совершенно иными, чем реальность. С самого первого семестра нам предложили изучать монографию Алексея Николаевича Леонтьева «Проблема развития психики». Это очень сложная книга, посвященная психологическим проблемам, с которыми большинство из нас не сталкивались, имея за плечами небольшой жизненный опыт. У студентов было какое-то изумление от того, чему учат. На факультете психологии было много биологических дисциплин, например, анатомия высшей нервной деятельности, и масса всего сложного. Тем не менее, заряд на то, чтобы заниматься именно наукой, был у меня всегда. А заниматься ещё и психологией — это оказалось очень привлекательно. Большую роль сыграло и то, что учили нас не по учебникам, которых было катастрофически мало. Мы знакомились с психологией преимущественно по оригинальным источникам (научным монографиям и журнальным статьям), что значительно сложнее, но, безусловно, значительно эффективнее для развития научного мышления. Много времени приходилось проводить в научных библиотеках (в «Ленинке» и «Ушинке»). Источников было мало, и они были труднодоступны. Достаточно сказать, что труды Фрейда хранились в спецхране, и их получение требовало специально оформляемого разрешения.

Вопрос ― Какие встречи и события оказались для вас судьбоносными и знаковыми в выборе профессионального пути ученого?

Ответ ― Большое влияние на меня произвела встреча с моим первым учителем Д.А. Ошаниным. На третьем курсе я пришла писать курсовую работу в институт общей педагогической психологии педагогической академии наук СССР (ныне ПИ РАО), в котором тружусь и по сей день. Именно в этом институте работал удивительный человек и ученый — Дмитрий Александрович Ошанин. Это был известный европейский психолог, который в тот период своей жизни работал в Советском Союзе. Дмитрий Александрович — один из основателей психологии саморегуляции, но он занимался оперативностью восприятия, оперативным образом, что является очень важным условием саморегуляции деятельности человека. Д.А. Ошанин был руководителем не только моего дипломного исследования, но и кандидатской диссертации, которую я защитила в 1975 году. Другим таким знаковым событием для меня был тот факт, что летом 1966 года в Москве проходил Всемирный конгресс психологов. И Олег Александрович Конопкин, другой мой учитель (кстати, тоже аспирант Д.А. Ошанина, только первый, а я была последней), сделал программный доклад как раз по психологии саморегуляции, где впервые была обоснована необходимость развития психологии саморегуляции как научного направления. Так уже на первых курсах университета я встретилась с людьми, которые во многом определили мою научную судьбу. Д.А. Ошанин был руководителем моих курсовых работ, диплома и потом кандидатской диссертации. А когда он уехал обратно во Францию, я перешла работать в лабораторию О.А. Конопкина. Мои учителя очень много мне дали именно в плане понимания, что такое наука вообще, что такое научная психология, что такое психология саморегуляции. Конечно, большое значение имели и те люди, которые преподавали в 60-ые годы на факультете психологии. Достаточно сказать, что самую первую лекцию по психологии на моем курсе читал Александр Романович Лурия. Кроме того, факультетом психологии руководил Алексей Николаевич Леонтьев, он же читал у нас методологию психологии. Очень сложно было сдавать ему экзамены, и я очень горжусь тем, что у меня была «пятёрка» по методологии психологии от профессора Леонтьева.

Вопрос ― Вы приняли активное участие в разработке направления психологии саморегуляции. Расскажите, как это было?

Ответ ― В наше время психология саморегуляции является актуальным направлением научных исследований. А зарождалась она в рамках кибернетической метафоры в науке. Тогда был социальный запрос на инженерную психологию. Очень многие вещи, которые изучались в рамках инженерной психологии и психологии труда, имели безусловное общепсихологическое значение. Все первые исследования, связанные с психологией саморегуляции, были экспериментальными исследованиями по изучению психологической природы психофизиологических и физиологических реакций: время реакции, время реакции выбора, время реакции на движущийся объект и различение слабых сигналов. В этих исследованиях впервые было выявлено, что эти, казалось бы, простые сенсомоторные реакции имеют сложную психологическую структуру саморегуляции. И, собственно, широко известная нормативная модель саморегуляции О.А. Конопкина была апробирована и доказана именно в условиях лабораторного психофизиологического эксперимента. А его результаты интерпретировались чисто психологически. Было показано, что простые реакции на стимулы при измерении времени реакции можно рассматривать как действия, обладающие необходимой и полноценной для их выполнения структурой саморегуляции, компонентами которой являются цель, модель значимых условий ее достижения, программа действий, оценивание результата, обратная связь, которая способствует корректировке, если в этом есть необходимость. Существование такой структуры исследовалось мною на материале измерения реакций на движущийся объект. На этой основе была разработана методика диагностики строгости субъективных критериев успешности, которая нашла в дальнейшем практическое применение в диагностике устойчивости саморегуляции деятельности у спортсменов и операторов АСУ в условиях экстремальных психологических нагрузок. В нашей лаборатории всегда были новаторские фундаментальные и практические исследования, выполнявшиеся в тот период под руководством О.А. Конопкина. Сотрудниками лаборатории в это время были Н. Ф. Круглова, Б.А. Круглов, В.И. Степанский, Ю.А. Миславский, И.В. Кондратьева Н.О. Сипачев, Ю.С. Жуйков, А.К. Осницкий, Э.А. Фарапонова, Б.Б. Коссов и др. Однако, несмотря на то, что проводились блестящие исследования, их результаты не были в полной мере поняты и востребованы и оставались на периферии интересов психологического сообщества. Ведь в то время в нашей науке господствовала теория деятельности А.Н. Леонтьева и велись исследования, связанные именно с ней или с теорией П.Я. Гальперина. Интерес к психологии саморегуляции, который мы наблюдаем в настоящее время, появился значительно позже – в 90-е годы. Но так сложилась моя судьба, что я занималась психологией саморегуляции не только в контексте психофизиологических экспериментов и общих закономерностей саморегуляции деятельности. В не меньшей степени меня интересовала проблема индивидуальных различий саморегуляции и их связей с темпераментом и личностью человека. Сейчас, я думаю, молодым психологам даже удивительно про это слышать: проблема индивидуальных различий чаще всего игнорировалась исследователями. Я очень хорошо помню, как интерпретировались результаты этих экспериментальных исследований в 80-е годы: когда были факты, которые не входили в рамки господствующих концепций, говорилось, что это «артефакт», «индивидуальные различия». В итоге изучались только общие закономерности саморегуляции. Однако достоинство этих экспериментов было в том, что уже тогда было показано, что даже на уровне этих психофизиологических реакций успешность в любом виде деятельности зависит от сформированности структуры саморегуляции именно этой деятельности.

Вопрос ― В Вашей жизни был период, связанный с олимпийскими играми и работой в сборной по пулевой стрельбе. Что сегодня вспоминается особенно ярко?

Ответ ― Действительно, уже с 1978 г. вся Москва усиленно готовилась к Олимпиаде-80. Наш институт, который возглавлял тогда Василий Васильевич Давыдов, получил гос. задание на то, чтобы помочь нашим спортсменам успешно выступить на Олимпиаде. Была организована лаборатория спорта, к работе в которой меня привлекли для помощи в отборе и психологической подготовке спортсменов сборной команды по пулевой стрельбе. Мною в этих целях была разработана методика диагностики устойчивости субъективных критериев успешности сенсомоторной деятельности, имитирующая существенные моменты соревновательной деятельности стрелков в напряженных условиях соревнований. Оказалось, что те спортсмены, чья регуляция была более устойчива в экспериментальных ситуациях, с большей вероятностью показывали лучшие результаты в условиях реальных соревнований. Это очень воодушевило тренеров, так как появлялись серьезные аргументы при решении проблем комплектования команд стрелков для участия в ответственных соревнованиях, в том числе, и на Олимпийских играх. В те времена в психологии спорта господствовало представление о том, что от личности спортсмена в спорте многое зависит, так как те, кто попадает в сборные команды, уже имеют практически равные технические результаты. В спорте работали психологи, и основная задача, которую они пытались решать, заключалась в создании психологического портрета личности чемпиона того или иного вида спорта на основе обобщения результатов, полученных с помощью различных опросников (например, MMPI или Личностного опросника Айзенка). Но классические личностные опросники оказались непрогностичны, так как побеждали спортсмены с самыми разными личностно-типологическими особенностями. Разработка регуляторного подхода к анализу спортивной деятельности позволила мне показать, что успешность на соревнованиях зависит именно от развития осознанной саморегуляции спортивной подготовки и устойчивости саморегуляции выполнения соревновательных действий. Изначально предполагалось, что спортсмену нужно чётко понимать свою задачу, цель на соревнованиях, хорошо представлять условия, в которых он будет выступать, способы, которыми он будет достигать эту цель, и оценивать свои результаты сообразно цели. То есть, другими словами, уже отобранным спортсменам нужно было помочь сформировать полный контур саморегуляции. Но тут начались удивительные вещи. Оказалось, что существуют стилевые индивидуальные различия в проявлении регуляторных процессов. Например, приходит спортсменка — чемпионка мира. Спрашиваем, интересно ли ей, кто будут её соперники на предстоящих соревнованиях, какие будут условия проживания и подготовки, — потому что исходя из нашей теории саморегуляции нужна полная ориентировочная основа… Она говорит: «Да нет, — я приеду, разберусь». Приходит следующий спортсмен и начинает меня дотошно расспрашивать и о том, куда мы едем, и в какой гостинице будем жить, и т.д. Из этого возникает понимание, что игнорирование индивидуальных различий создаёт некоторые проблемы, так как далеко не всем нужна полная ориентировочная основа. И вот отсюда родилась как раз идея индивидуального стиля саморегуляции, что стало позже предметом исследования моей докторской диссертации.

Вопрос ― Вы действительно и в научных трудах, и в своих докладах на конференциях, и при обсуждении сырых результатов в лаборатории, подчёркиваете важность учёта и изучения индивидуальных различий. А вот вопрос — от чего они зависят?

Ответ ― Очень хороший вопрос. Первое понимание того, что все мы разные в том, как мы планируем, программируем, оцениваем и так далее, дало мне возможность создать ставшую широко известной методику диагностики профиля саморегуляции. Впервые это было сделано для спортсменов в целях отбора. Выяснился интересный факт, что те спортсмены, которые попадают в сборную команду, различаясь по профилю компонентов осознанной саморегуляции спортивной подготовки, по ее общему развитию выше в сравнении с теми спортсменами, которые не выполняют отборочные нормативы. В то же время вставал вопрос: от чего зависят эти различия в регуляторном профиле? Была высказана гипотеза о том, что это зависит от темпераментальных особенностей и акцентуаций характера человека. И это та саморегуляция, которой человек награждён от природы. В то же время существуют способы — и это происходит и стихийно, и направленно — развивать общий уровень осознанной саморегуляции таким образом, чтобы он компенсировал полученные от природы различия в саморегуляции, препятствующие достижению целей деятельности (спортивной, учебной, профессиональной). На уровне спортсменов сборной команды СССР по пулевой стрельбе эту идею удалось доказать экспериментально. Саморегуляция с одной стороны упирается в деятельность и позволяет показывать высокие результаты, а с другой,- обусловлена личностью: и темпераментом, и характером, и смыслами, и самосознанием. К сожалению, до 90-го года в российской психологии было очень мало исследований индивидуальных различий не только саморегуляции, но и личности. Такие исследования не приветствовались с идеологической позиции: мы все должны были быть одинаковыми и стремиться к одной цели. Ситуация изменилась в лучшую сторону, когда в 90-е годы идеологические догмы рухнули. Было развито понятие субъекта и признано, вслед за нами, что осознанная саморегуляция является его сущностным критерием, а субъект и личность — это разные стороны индивидуальности. Личность определяет смыслы, содержание целей, а саморегуляция больше связана с субъектностью, с активностью, со способами и стратегиями достижениями цели, с инструментальной стороной личности (ответственностью, инициативностью, надежностью и т. д.). Появилось понимание того, что у сложных регуляторных процессов самого высшего осознанного уровня саморегуляции есть дифференциальная основа, связанная с темпераментом, характером и самосознанием, что нашло отражение в развитии дифференциального подхода к саморегуляции человека.

Вопрос ― Какие подходы к исследованию саморегуляции Вы считаете перспективными в обозримом будущем?

Ответ ― Современные наши исследования и понимание саморегуляции связаны с развитием, как я уже сказала, дифференциального подхода. Но не меньший интерес и внимание мы уделяем развитию ресурсного подхода. Ресурсный подход предполагает понимание того факта, что саморегуляция — это, в первую очередь, средство достижения цели. А «ради чего» действует человек, какие цели он ставит, — это, скорее, относится к личности. Но ресурсом продуктивных аспектов активности является именно развитие осознанной саморегуляции, т.к. она является универсальным ресурсом достижения целей. Большие перспективы мы также видим в исследовании становления саморегуляции в онтогенезе, её возрастных различий, развития в период школьного обучения и её роли в процессах профориентации. Последнее безумно востребовано в нашем сложном цифровом мире, когда не только появляются новые профессии, но и исчезают прежние. Всё это мне даёт уверенность предполагать, что психология саморегуляции будет иметь большое будущее. Я солидарна с нашими методологами в том, что будущее психологии стоит на путях исследования человека как самоорганизующейся системы, сложно устроенной, саморазвивающейся и самообучающейся.

Вопрос ― Есть ли, на Ваш взгляд, какие-то сложности в развитии психологии саморегуляции и психологии в целом в современной мире?

Ответ ― Есть один момент, который меня тревожит. С одной стороны, очень часто выдвигаются какие-то теории, которые обосновываются другими теориями. С моей точки зрения, любая теория может быть значимой, если она не только красивая и интересная, но и обеспечена методами и подтверждена эмпирическими данными. С другой стороны, эпоха постмодернизма интересна и прекрасна, но меня пугает увлечение экспериментальными исследованиями, дающими отдельные факты, не имеющие под собой теоретических гипотез и интерпретаций. Теоретизирование без эксперимента — плохо, но не менее плох и эксперимент без всякой интерпретации и связи с какими-либо теоретическими обобщениями. Эта завораживающая картинка экспериментальных задач на маленьких выборках, которая выдаётся за последнее слово науки, мне представляется очень опасной.

Вопрос ― Какие самые главные задачи должна решать психология как наука?

Ответ ― Наука должна исследовать общие закономерности, индивидуальные особенности и возрастное становление психологических характеристик человека. А ещё есть вопрос: а что же с конкретным случаем, с конкретным консультированием, — наука ли это? Это практическая психология, — скажу я осторожно. Она отличается от академической психологии. Я помню, очень давно, ещё в 60-е годы, Д.А. Ошанин рассказывал нам, что во Франции академическая наука была в университетах, а работа с конкретными людьми, практическая психология не имела никакого отношения к науке. Это некоторые практики, это некоторое искусство. Тогда эта пропасть была очень большой. Я думаю, сейчас эта пропасть сократилась, благодаря психологии индивидуальных различий. Но, тем не менее, пропасть до сих пор существует.

Вопрос ― Варвара Ильинична, какой главный совет Вы могли бы дать юным психологам, которые только выбирают свой путь в науке, и своим ученикам?

Ответ ― Первый совет. Я считаю, что для занятий наукой, очень важно любить именно науку, а не только себя в науке. К сожалению, очень часто бывает так, что защита диссертации становится самоцелью. Это, может быть, позволяет ускорить процесс защиты диссертации, но, как правило, когда человек достигает этой цели, то он на этом останавливается и в дальнейшем не занимается наукой. Я вижу, что для науки лучше, когда человек из интереса много занимается исследованиями, и в какой-то момент окружающие и он сам понимают, что уже накоплено столько всего, что требует выхода. Вот такие люди, как правило, не останавливаются на защитах, а идут дальше и очень многого достигают. Я помню, когда я защитила кандидатскую диссертацию, я думала: «О, как хорошо! Теперь не нужно мучиться, и никогда я не буду докторскую защищать. Да зачем мне это? Я буду заниматься наукой!». Действительно с большим удовольствием я занималась наукой до тех пор, пока не была создана концепция индивидуального стиля, которую опробовали не только в спорте, но и в политике, и в учебной деятельности. И защита докторской произошла сама собой. Вот такой путь учёного как раз и позволяет очень интересно жить и многого достигать. Второй совет интереснее. Сейчас есть безумное увлечение клинической психологией, практической психологией, и молодые люди идут на факультеты, которые созданы под этот социальный запрос. Мне кажется, это ошибочно. Мне кажется, что, конечно, практическая психология — это безумно важная область, которую нужно развивать, но не молодым людям! Я сама очень много занималась практической психологией в спорте, в политике, но мне помогали в этом фундаментальные знания. Любой психолог должен начинать с академической психологии, и только потом приходит понимание, хочешь ли ты заниматься академической наукой или практическими исследованиями, уже получив некоторый опыт не только обучения, но и исследования. Третий совет тоже очень важный. Я помню, что когда я только поступила на психфак, нам, первокурсникам, которые вообще ещё ничего не знали, был задан вопрос: «Что вы ждёте от факультета психологии, что для вас самое важное в вашем обучении?» Мне на всю жизнь запомнился ответ моего однокурсника Бориса Величковского: «Я пришёл на факультет психологии, чтобы найти себе мудрого научного руководителя». Ну а результат вы знаете. Кстати, руководителем у него был Александр Романович Лурия. И вот ещё пожелания моим ученикам. Есть очень важная штука, особенно в науке, — этика. Этика отношений. Подумайте сами, разве добросовестность учёного кто-нибудь проверяет? Правда ли этот человек проводил эксперимент или нет? Как легко соскользнуть. Но, тем не менее, настоящие учёные никогда себе этого не позволяют. Вот эта порядочность по отношению к делу чрезвычайно важна.

Вопрос ― Есть ли вопрос в психологии, в психологии саморегуляции, над которым вы очень долго раздумывали, который вы очень долго пытались решить?

Ответ ― Я могу сказать, что те вопросы, которые меня мучают, я обычно решаю. Но есть вопрос, который я пока разрешить не могу. С одной стороны, есть ресурсы саморегуляции, данные нам от природы, и есть та субъектная активность, которая позволяет человеку пользоваться этими ресурсами. С другой стороны, нужно уметь воспользоваться этими возможностями, и человеку дана такая способность к общей саморегуляции. Но каковы её источники, я не знаю, и меня этот вопрос мучает. С одной стороны, это взаимное проникновение ресурсов природных и тех, которые человек прижизненно развивает, но почему мы все разные, ― это вопрос. Очень часто мне кажется, что способность к саморегуляции — это такая же способность человека, как способность к прямохождению, способность к овладению родным языком. Т.е. это то, чему научаются все. Но никто не может исключить тех самых индивидуальных особенностей не только в наших регуляторных ресурсах, но и в развитии субъектной активности, за которой, как вы знаете, стоит развитие осознанной саморегуляции. Я думаю, что эта проблема имеет отношение к проблеме души. Никто не знает, что такое душа. Вроде бы в психологии мы все этим занимаемся, но… Я надеюсь, что мои ученики, возможно, найдут хорошее объяснение этому вопросу.

Вопрос ― Весь Ваш творческий путь связан с Психологическим институтом РАО. Что для Вас сегодня значит это место?

Ответ ― Это место значит для меня очень многое. Это «намоленное» место. Здесь зарождалась отечественная психология. Приходя сюда, я всегда это чувствую. Здесь работали все великие, здесь работали все основные научные школы. В этих стенах ты чувствуешь принадлежность к научной школе Российской психологии. По крайней мере, для меня это всегда было очень важно. Все мои фундаментальные исследования сопровождались практическими исследованиями — в спорте, в политике, в школе, в университетах. Будь то в грубой спортивной среде с бешеными нагрузками, или в политике, с ее двойной моралью, — меня всегда поддерживала мысль о том, что я вернусь сюда, где я чувствую себя дома, чувствую себя учёным, и это – «моё». Это ощущение мне давал наш институт. Я очень благодарна моим учителям, коллегам и ученикам.

Интервью подготовили, провели и обработали Н.Г. Кондратюк и М.Л. Ованесбекова.

Как практиковать саморегулирование

Саморегуляцию можно определить по-разному. В самом простом смысле это включает в себя управление своим поведением, эмоциями и мыслями для достижения долгосрочных целей. В частности, эмоциональная саморегуляция относится к способности управлять деструктивными эмоциями и импульсами.

Другими словами, подумать, прежде чем действовать. Это также отражает способность поднять себе настроение после разочарований и действовать в соответствии с вашими глубочайшими ценностями.

Развитие саморегулирования

Ваша способность к саморегулированию во взрослом возрасте уходит корнями в ваше развитие в детстве. Умение саморегулироваться — важный навык, который дети приобретают как для эмоциональной зрелости, так и для более поздних социальных связей.

В идеальной ситуации ребенок, который устраивает истерики, вырастает в ребенка, который учится терпеть неприятные чувства, не впадая в истерику, а затем во взрослого, который способен контролировать побуждения к действию на основе неприятных ощущений.

По сути, зрелость отражает способность терпеливо и вдумчиво противостоять эмоциональным, социальным и когнитивным угрозам в окружающей среде. Если это описание напоминает вам о внимательности, это не случайно — внимательность действительно связана со способностью к саморегулированию.

Почему важно саморегулирование

Саморегуляция включает в себя паузу между чувством и действием — находите время, чтобы все обдумать, составить план, терпеливо ждать.Дети часто борются с этим поведением, и взрослые тоже.

Легко понять, как отсутствие саморегуляции вызовет проблемы в жизни. Ребенок, который кричит или бьет других детей из-за разочарования, не будет популярен среди сверстников и может столкнуться с выговорами в школе.

Взрослому человеку с плохими навыками саморегуляции может не хватать уверенности в себе и чувства собственного достоинства, и ему будет сложно справляться со стрессом и разочарованием. Часто это может выражаться в гневе или тревоге, а в более серьезных случаях может быть диагностировано как психическое расстройство.

Саморегулирование также важно в том смысле, что оно позволяет вам действовать в соответствии с вашими глубоко укоренившимися ценностями или общественным сознанием и правильно выражать свои мысли. Если вы цените успеваемость, это позволит вам учиться, а не расслабляться перед экзаменом. Если вы цените помощь другим, это позволит вам помочь коллеге с проектом, даже если вы сами уложились в сжатые сроки.

В самой простой форме саморегулирование позволяет нам оправиться от неудач и сохранять спокойствие под давлением.Эти две способности помогут вам по жизни больше, чем другие навыки.

Общие проблемы саморегуляции

Как возникают проблемы с саморегулированием? Это могло начаться рано; как младенец, которого пренебрегают. Ребенок, который не чувствует себя в безопасности или не уверен, будут ли удовлетворены его потребности, может иметь проблемы с успокаиванием и саморегулированием.

Позже ребенок, подросток или взрослый могут бороться с саморегуляцией либо потому, что эта способность не была развита в детстве, либо из-за отсутствия стратегий управления трудными чувствами.Если оставить это без внимания, со временем это может привести к более серьезным проблемам, таким как психические расстройства и рискованное поведение, например, злоупотребление психоактивными веществами.

Эффективные стратегии саморегулирования

Если саморегуляция так важна, почему большинство из нас никогда не учили стратегиям использования этого навыка? Чаще всего родители, учителя и другие взрослые ожидают, что дети «вырастут» из фазы истерики. Хотя это по большей части верно, все дети и взрослые могут извлечь пользу из изучения конкретных стратегий саморегуляции.

Внимательность

По словам доктора Джона Кабат-Зинна, основателя Mindfulness-Based Stress Reduction (MBSR), внимательность — это «осознание, которое возникает из-за намеренного внимания в настоящий момент и без осуждения».

Благодаря таким навыкам, как сфокусированное дыхание и благодарность, внимательность позволяет нам оставлять некоторое пространство между собой и нашими реакциями, что приводит к лучшему сосредоточению и чувству спокойствия и расслабления.

В обзоре 27 исследований 2019 года было показано, что внимательность улучшает внимание, что, в свою очередь, помогает регулировать негативные эмоции и исполнительное функционирование (мышление высшего порядка).Взаимодействие с другими людьми

Когнитивная переоценка

Когнитивная переоценка или когнитивное переосмысление — еще одна стратегия, которую можно использовать для улучшения способностей к саморегуляции. Эта стратегия включает в себя изменение вашего образа мышления. В частности, когнитивная переоценка включает переосмысление ситуации, чтобы изменить вашу эмоциональную реакцию на нее.

Например, представьте, что друг не отвечал на ваши звонки или сообщения в течение нескольких дней. Вместо того чтобы думать, что это что-то отразилось в вас, например, «мой друг ненавидит меня», вы можете подумать: «Мой друг, должно быть, действительно занят. «Исследования показали, что использование когнитивной переоценки в повседневной жизни связано с переживанием более положительных и менее отрицательных эмоций.

В исследовании 2016 года, посвященном изучению связи между стратегиями саморегуляции (то есть внимательностью, когнитивной переоценкой и подавлением эмоций) и эмоциональным благополучием, исследователи обнаружили, что когнитивная переоценка связана с повседневными положительными эмоциями, включая чувства энтузиазма, счастья, удовлетворения. , и волнение.

Некоторые другие полезные стратегии саморегуляции включают принятие и решение проблем.Напротив, бесполезные стратегии, которые люди иногда используют, включают избегание, отвлечение, подавление и беспокойство.

Качества саморегуляторов

Преимущества саморегулирования многочисленны. В целом люди, которые умеют саморегулироваться, как правило, обладают следующими способностями:

• Действовать в соответствии со своими ценностями
• Успокаивать себя, когда расстраиваться
• Подбадривать себя, когда чувствуешь себя подавленным
• Поддерживать открытое общение
• Выстоять в трудные времена
• Делать все возможное
• Оставаться гибким и приспосабливаться к ситуациям
• Видеть добро в других
• Сохранять ясность в своих намерениях
• При необходимости контролировать ситуации
• Рассматривать проблемы как возможности

Применение саморегулирования на практике

Вы, вероятно, думаете, что это прекрасно — хорошо саморегулироваться, но вы все еще не знаете, как улучшить свои навыки.

У детей родители могут помочь развить саморегуляцию с помощью распорядка (например, установить определенное время приема пищи, иметь набор поведения для каждого вида деятельности). Распорядок дня помогает детям узнать, чего ожидать, что помогает им чувствовать себя комфортно. Когда дети действуют, не демонстрируя саморегуляции, игнорируйте их просьбы, например заставляя их ждать, если они прерывают разговор.

Став взрослым, первый шаг к практике саморегулирования — это осознать, что у каждого есть выбор, как реагировать на ситуации.Хотя вам может казаться, что жизнь нанесла вам плохую руку, важнее всего не сама рука, а то, как вы на нее реагируете. Как именно вы научитесь этому навыку саморегуляции?

Помните, что в каждой ситуации у вас есть три варианта: приближение, уклонение и нападение. Может показаться, что ваш выбор поведения выходит из-под вашего контроля, но это не так. Ваши чувства могут склонить вас к одному пути, но вы больше, чем эти чувства.

Второй шаг — осознать свои преходящие чувства.Хотите сбежать из сложной ситуации? Вам хочется наброситься на кого-то, кто причинил вам боль? Наблюдайте за своим телом, чтобы понять, как вы себя чувствуете, если это не очевидно для вас. Например, быстро учащенное сердце может быть признаком того, что вы входите в состояние ярости или панической атаки.

Начните восстанавливать баланс, сосредоточившись на своих глубоко укоренившихся ценностях, а не на преходящих эмоциях. Взгляните за пределы дискомфорта в данный момент, а посмотрите на картину в целом.Затем действуйте в соответствии с саморегулированием.

Слово от Verywell

Как только вы научитесь этому тонкому уравновешиванию, вы начнете чаще саморегулироваться, и это станет для вас образом жизни. Развитие навыков саморегуляции повысит вашу устойчивость и способность противостоять трудным жизненным обстоятельствам.

Однако, если вы обнаружите, что не можете научить себя саморегуляции, подумайте о посещении специалиста по психическому здоровью. Время может быть полезно для реализации конкретных стратегий в вашей ситуации.

Неврология саморегуляции и саморегуляции

Abstract

Как социальный вид, люди имеют фундаментальную потребность в принадлежности, которая поощряет поведение, соответствующее тому, чтобы быть хорошим членом группы. Чтобы быть хорошим членом группы, требуется способность к саморегулированию, что позволяет людям изменять или подавлять поведение, которое может подвергнуть их риску исключения из группы. Саморегуляция требует четырех психологических компонентов. Во-первых, люди должны осознавать свое поведение, чтобы сравнивать его с общественными нормами.Во-вторых, люди должны понимать, как другие реагируют на их поведение, чтобы предсказать, как другие отреагируют на них. Это требует третьего механизма, который обнаруживает угрозу, особенно в сложных социальных ситуациях. Наконец, необходим механизм для разрешения несоответствий между самопознанием и социальными ожиданиями или нормами, тем самым мотивируя поведение к разрешению любого существующего конфликта. В этой статье рассматривается недавнее исследование социальной нейробиологии, посвященное психологическим компонентам, поддерживающим способность человека к саморегуляции.

Ключевые слова: самосознание, теория разума, потребность принадлежать, социальная нейробиология, нейровизуализация, зависимость

Введение

Многие из адаптивных проблем, с которыми столкнулись наши самые ранние предки, были социальными по своей природе, например, различение друзей от врагов, выявление и оценка потенциальных партнеров, понимание природы и структуры групповых отношений и т. д. Те предки, которые были способны решать проблемы выживания и адаптироваться к своей социальной среде, с наибольшей вероятностью воспроизводили и передавали свои гены.Таким образом, у людей сформировалась фундаментальная потребность принадлежности, которая поощряет поведение, соответствующее тому, чтобы быть хорошим членом группы (Baumeister & Leary 1995). Принадлежность к хорошей группе имеет большое значение, включая доступ к общим ресурсам, защиту от различных угроз и даже помощь в повседневных делах. Следовательно, человеческий мозг адаптировался к сложной социальной среде и, вероятно, развил специализированные нейронные механизмы, остро чувствительные к социальному контексту, особенно к любым признакам того, что членство в группе находится под угрозой (Heatherton & Wheatley 2010, Mitchell & Heatherton 2009).

Потребность в подавлении

Однако быть хорошим членом группы не всегда легко. Существует внутренний конфликт между тем, что нравится отдельному человеку, и тем, что лучше всего для группы. С индивидуальной точки зрения, основные процессы мотивационного вознаграждения поощряют поведение, приносящее удовольствие. Предоставленные нашим собственным устройствам и не опасаясь социальной оценки, мы можем без ограничений удовлетворять свой аппетит: есть столько откормленной вкусной пищи, сколько может вместить наш желудок, глотать химические вещества, активирующие дофаминовые рецепторы, и в целом следовать гедонистическому правилу делать все, что чувствуется. хороший. Но употребление большего количества еды, чем справедливая, или иная монополизация ресурсов группы дорого обходятся другим членам группы и, таким образом, могут угрожать нашему статусу в группе. Следовательно, запреты важны для гармоничных социальных отношений, и эволюция, несомненно, благоприятствовала тем, кто мог контролировать нежелательные импульсы.

Торможение — это ключевая особенность саморегуляции, которая относится к процессу, с помощью которого люди инициируют, корректируют, прерывают, останавливают или иным образом изменяют мысли, чувства или действия, чтобы добиться реализации личных целей или планов или поддерживать действующие стандарты (Baumeister et al.1994a, Baumeister & Heatherton 1996, Carver & Scheier 1998). В самом широком смысле саморегулирование относится к преднамеренным или целенаправленным действиям, которые направляются изнутри человека (Bandura 1989). С этой точки зрения обучение, физиология и культура предрасполагают к определенному поведению, мыслям или эмоциям в определенных обстоятельствах, но саморегуляция позволяет людям изменять или преодолевать их. Хотя все люди обладают впечатляющей способностью к саморегулированию, неудачи — обычное дело, и люди теряют контроль над своим поведением в самых разных обстоятельствах (Baumeister & Heatherton 1996, Baumeister et al.1994а). Такие неудачи — важная причина нескольких современных социальных проблем — ожирения, сексуального хищничества, зависимости и сексуальной неверности, и это лишь некоторые из них. То, что даже уважаемые деятели, включая католических священников, знаменитостей / спортивные модели и уважаемых политических лидеров, подвергались публичной критике за свои впечатляющие неудачи в самообладании, является свидетельством трудностей, присущих попыткам контролировать себя. В этой статье обсуждаются нейронные основы фундаментальных компонентов социального мозга, уделяя особое внимание тому, как наличие «я» служит основным социальным навыкам, необходимым для поддержания эффективных отношений с членами группы.

Есть, конечно, и другие важные особенности саморегулирования, такие как инициирование усилий по саморегулированию для достижения личных целей (Shah 2005). Например, Хиггинс (1997) отделил усилия по саморегулированию, направленные на достижение желаемых результатов, от усилий, направленных на избежание нежелательных результатов. Цели продвижения — это те, в которых люди подходят к идеальным целям со стремлением и чувством выполненного долга, сосредотачиваясь на потенциальных выгодах. Напротив, цели профилактики — это те, в которых люди пытаются избежать потерь, перестраховываясь или делая то, что они должны делать.Эта схема оказалась полезной для понимания большей части социального поведения, от того, как люди ведут себя в межгрупповом контексте (Shah et al. 2004), до того, как они реагируют на неловкие межрасовые взаимодействия (Trawalter & Richeson 2006). Хотя понимание того, как люди инициируют поведение для достижения личных целей, несомненно, важно для многих аспектов человеческого поведения, особенно поведения, связанного со здоровьем (Bandura 1991, Carver & Scheier 1998, Rothman et al. 2004), пока нет значительного объема исследований в области нейробиологии, посвященных этот аспект саморегуляции (исключения см. Cunningham et al.2005 г., Эддингтон и др. 2007). Соответственно, большая часть этой статьи посвящена регулированию и контролю текущей психологической активности.

Компоненты социального мозга

Контроль над собой, чтобы быть хорошим членом группы, предполагает осознание того, как человек думает, чувствует или ведет себя, и способность изменять любое из них, чтобы удовлетворить стандарты или ожидания группы. Это подразумевает необходимость наличия по крайней мере четырех психологических компонентов, отказ любого из которых может привести к плохим результатам и осуждению со стороны группы (Heatherton 2010, Krendl & Heatherton 2009, Mitchell & Heatherton 2009, Wagner & Heatherton 2010b).

Самосознание

Во-первых, люди нуждаются в самосознании, чтобы размышлять о своем поведении, в том числе о своих эмоциональных проявлениях, чтобы судить о них по групповым нормам. Эмпирическое понимание себя имеет долгую историю в психологии (см. Baumeister 1998), восходящую к важному различию Уильяма Джеймса между собой как познающим («я») и самостью как объектом, который известен («я»). ). В смысле познающего «я» — это субъект, который думает, чувствует и действует.В смысле объективированного «я» «я» состоит из знания, которое люди хранят о себе, когда они размышляют о своих лучших и худших качествах. Восприятие себя как объекта внимания — это психологическое состояние, известное как самосознание, которое побуждает людей размышлять о своих действиях и понимать, в какой степени эти действия соответствуют личным ценностям и убеждениям, а также групповым стандартам (Carver & Scheier 1981, Duval & Wicklund 1972). Являются ли определенные аспекты личности, такие как корыстные предубеждения и мотивации, действительно адаптивными, остается открытым для некоторых дискуссий (Leary 2004), хотя есть немало свидетельств того, что символически репрезентативная личность давала людям значительные преимущества в ходе эволюции. например, содействие общению и сотрудничеству с членами группы (Sedikides & Skowronski 1997).

Ментализация

Понимание того, что нарушение социальных норм проблематично, требует от людей осознания того, что они являются объектами социальной оценки, что, в свою очередь, требует знания того, что другие способны давать такие оценки. То есть людям нужна способность делать выводы о психических состояниях других, чтобы предсказывать их действия, навык, называемый ментализацией или «теорией разума» (Amodio & Frith 2006, Gallagher & Frith 2003, Mitchell 2006). Ментализация позволяет людям осознавать, что у других есть мысли, а также пытаться понять содержание этих мыслей.В конечном итоге это позволяет людям сопереживать наблюдателям, чтобы иметь возможность предсказывать их суждения или поведение.

Обнаружение угроз

Способность ментализации имеет решающее значение для третьего механизма, обнаружения угроз, который отслеживает среду на предмет любых сигналов или других свидетельств возможного исключения из группы. Если у людей есть фундаментальная потребность принадлежать, тогда должен быть механизм для определения инклюзивного статуса (Лири и др., 1995, Макдональд и Лири, 2005). Действительно, чувство социальной тревожности или беспокойство о возможном отказе должно вести к повышенной социальной чувствительности, и исследования показали, что люди, которые больше всего беспокоятся о социальной оценке (т. е., застенчивые и одинокие) демонстрируют улучшенную память для социальной информации, они более эмпатически точны и демонстрируют повышенные способности к расшифровке социальной информации (Gardner et al. 2000, 2005; Pickett et al. 2004).

Саморегулирование

Когда люди осознают, что их действия нарушают стандарты группы и что другие оценивают их негативно (т. Е. Обнаружена угроза), им нужна способность исправить ситуацию, чтобы восстановить хорошие отношения с другими Члены группы.Для этого требуются исполнительные аспекты личности («Я» как знающего), которые позволяют людям изменяться в соответствии с социальным контекстом, включая изменение их мыслей, действий и эмоций. Таким образом, людям необходимо подавлять свои порывы, подавлять свои желания, противостоять искушениям, предпринимать сложные или неприятные действия, изгонять нежелательные и навязчивые мысли и контролировать свои эмоциональные проявления, и все это трудно сделать, но они необходимы для сохранения благосклонности. других (Heatherton & Vohs 1998).Конечно, людям также необходимо проактивно регулировать свое поведение, например, не показаться предвзятым или произвести хорошее впечатление. Как уже упоминалось, люди также саморегулируются для достижения позитивных целей (Higgins 1997). Таким образом, люди прибегают к диетам, чтобы похудеть, и копят деньги, чтобы позволить себе жить более благополучно в будущем. Саморегуляция включает как инициирование, так и поддержание поведенческих изменений в дополнение к подавлению нежелательного поведения или реагированию на ситуативные требования.

Подход социальной нейробиологии

С точки зрения нейробиологии вполне вероятно, что мозг развил отдельные механизмы для познания себя, знания того, как другие реагируют на нас, обнаружения угроз внутри социальной группы и регулирования действий, чтобы избежать исключены из этих групп (Krendl & Heatherton 2009). В рамках социальной психологии попытки понять участие тела в социальных явлениях также имеют долгую историю, начиная с использования измерений проводимости кожи, чтобы указать, вызывают ли экспериментальные условия возбуждение (например,g. , Lanzetta & Kleck 1970), к оценке активности лицевых мышц для выявления эмоционального выражения (например, Cacioppo & Petty 1981), к исследованиям пациентов, изучающим влияние травмы мозга на социальное поведение и личность (Klein & Kihlstrom 1998 ). Совсем недавно появился энтузиазм по поводу использования методов визуализации мозга, которые позволяют исследователям наблюдать за действующим мозгом в действии (Adolphs 2009, Lieberman 2009, Macrae et al. 2004a, Ochsner 2007, Ochsner & Lieberman 2001).Появление визуализации привело к взрыву исследований в области социальной нейробиологии, и в последнее время появилось несколько обзоров литературы (Amodio & Frith 2006, Cacioppo et al. 2007, Heatherton & Wheatley 2010, Lieberman 2009, Mitchell & Heatherton 2009, Ochsner 2007) а также методологическая критика, вызывающая озабоченность по поводу ценности визуализации для выяснения психологических процессов (Adolphs 2010, Cacioppo et al. 2003, Vul et al. 2009). В оставшейся части статьи рассматривается вклад нейробиологического подхода в понимание компонентов социального мозга, уделяя основное внимание исследованиям самосознания / знания и саморегуляции (см. Цветную вставку).

Компоненты социального мозга. Области мозга, которые обычно активируются для изучения себя, теории разума, обнаружения угроз и саморегуляции.

Самосознание и самопознание

Люди обладают впечатляющей степенью самосознания. Мы не только можем идентифицировать себя как отличные от других, но мы способны критически осмыслить то, что делает нас уникальными, и развить самоощущение, которое включает в себя наше прошлое и внешне отличительные характеристики, такие как имя, родной город и род занятий, а также еще более глубокое понимание того, «кто мы есть», включая черты личности, наши основные убеждения и взгляды, что нам нравится и не нравится в себе, и, следовательно, что мы хотели бы изменить.Замечательная степень нашего самосознания может быть смешанным благословением; слишком много самостоятельного мышления может быть дезадаптивным (Leary 2004) и связано с депрессивными расстройствами (Ingram 1990) и склонностью размышлять о негативных событиях (Donaldson et al. 2007, Joormann 2006, Siegle et al. 2002). Однако без такой способности к самопознанию и самопознанию социальный мир, каким мы его знаем, не мог бы существовать.

Самая особенная?

Центральная роль Я-концепции для социального функционирования порождает вопрос о том, является ли я каким-то образом «особенным» как когнитивная структура или информация о себе обрабатывается так же, как обрабатывается все остальное, проблема это вызвало серьезные дискуссии среди социальных и когнитивных психологов в конце 1970-х — 1980-х годах (Bower & Gilligan 1979, Greenwald & Banaji 1989, Klein & Kihlstrom 1986, Maki & McCaul 1985, Rogers et al.1977). Как обсуждали Хиггинс и Барг (1987), суть дебатов заключалась в том, объясняется ли превосходная память, которая является результатом кодирования информации, относящейся к себе, уникальной когнитивной структурой (т.е. это применимо к любому контексту памяти. Macrae et al. (2004a) отметили, что разочаровывающая особенность этой дискуссии заключалась в том, что все теории делали одно и то же поведенческое предсказание (например, превосходная память для материала, закодированного со ссылкой на себя), и поэтому научный вопрос было трудно решить (см. Также Gillihan & Farah 2005 ).Одну линию поддержки идеи о том, что память на себя является чем-то особенным, можно найти в исследованиях пациентов с такими заболеваниями, как болезнь Альцгеймера и тяжелая амнезия. Хотя состояние этих пациентов сильно влияет на их способность вспоминать различные важные детали своей жизни, они часто могут точно сообщить, описывают ли их определенные прилагательные, характерные для определенных черт (Klein, 2004), предполагая, что чувство собственного достоинства не так легко погасить.

С появлением нейровизуализации у ученых появились новые методы для решения давних вопросов, например, является ли личность каким-то особенным как структура памяти.Начиная с исследований с использованием позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) (Craik et al. 1999) и функциональной магнитно-резонансной томографии (fMRI) (Kelley et al. 2002), многочисленные последующие исследования изучали области мозга, которые участвуют в обработке информации о себе по сравнению с те, которые связаны с обработкой семантической информации в целом или обработкой информации о других людях, при этом подавляющее большинство обнаруживает повышенную активность в медиальной префронтальной коре (MPFC), задней поясной коре и предклинье (обзоры см. в Heatherton et al.2007 г., Моран и др. 2010, Northoff et al. 2006). Важное исследование Macrae et al. (2004b) продемонстрировало, что активность в MPFC предсказывает последующую память для информации, обрабатываемой со ссылкой на себя, тем самым устанавливая роль MPFC в улучшении самореферентной памяти.

Исследования, в которых использовались другие задачи для изучения различных аспектов личности, выявили аналогичные модели активности мозга. Повышенная активность MPFC также наблюдалась, когда субъекты участвовали в рефлексии в свободной форме сами по себе, по сравнению с тем, когда они участвовали в рефлексии в свободной форме другого человека (D’Argembeau et al.2005 г., Фарб и др. 2007 г., Джонсон и др. 2006 г., Kjaer et al. 2002), и когда им приказывают учитывать свои личные предпочтения в отношении задач неотражающего контроля (Goldberg et al. 2006, Gusnard et al. 2001, Johnson et al. 2005, Ochsner et al. 2004). Cabeza et al. (2004) обнаружили повышенную активацию MPFC для восстановления эпизодической памяти автобиографических событий. В их исследовании участникам были представлены фотографии, которые либо они сделали в кампусе, либо сделали кто-то другой.Участники продемонстрировали повышенную активность MPFC на фотографиях, сделанных ими самими. Даже пассивный просмотр релевантных слов (таких как имя или почтовый адрес) во время несвязанной задачи приводит к повышенной активности MPFC (Moran et al. 2009). Другие результаты показывают, что активность MPFC может быть частью нейронной сети по умолчанию, задействованной во время свободного мышления в отсутствие явной задачи (D’Argembeau et al. 2005, Gusnard et al. 2001, Wicker et al. 2003), предполагая что разум спонтанно обращается к себе, когда ему позволяют блуждать (Mason et al.2007). Действительно, повышенный уровень активности MPFC был связан с чертой самосознания, то есть степенью, в которой люди в целом осознают свое поведение (Eisenberger et al. 2005). Наконец, было показано, что практики медитации осознанности, направленные на дисциплинирование размышлений типа потока сознания путем эффективного уменьшения явных связанных с собой мыслей в обмен на общее базовое чувство самосознания, уменьшают активность MPFC (Farb et al. 2007).

Исследования пациентов с черепно-мозговой травмой предоставляют дополнительные доказательства важности префронтальных областей, таких как MPFC, для самосознания и самопознания.Пациенты с поражением лобных долей обнаруживают значительное нарушение их способности к самоанализу и самоанализу (Beer et al. 2003, Stuss & Benson 1986, Wheeler et al. 1997). Пациенты с поражениями MPFC, в частности, продемонстрировали недостаточную способность вспоминать личные предпочтения, а их ответы на вопросы, побуждающие их отношение к различным стимулам, сильно различались между сессиями (Fellows & Farah 2007).

Социально-культурный контекст

Повсеместность результатов MPFC для любой задачи, связанной с личностью, предоставила исследователям возможность проверить различные психологические теории, относящиеся к личности.Например, некоторые теории предполагают, что близкий друг может стать частью нашей самооценки (Aron & Aron 1996). Если эта теория верна, можно ожидать увидеть ту же самую активацию MPFC, когда люди размышляют об этих близких других, как когда они размышляют о себе. К сожалению, попытки проверить эту гипотезу с помощью нейровизуализации дали неоднозначные результаты: в некоторых исследованиях сообщалось об активации MPFC как для интимных людей, так и для самого себя (Ochsner et al. 2005, Schmitz et al.2004 г., Seger et al. 2004), а другие обнаружили такую ​​активность только для себя (Heatherton et al. 2006). Возможно, что методологические проблемы лежат в основе этих разрозненных результатов, поскольку в исследованиях использовались разные мишени и различные конструкции изображений, но на данный момент необходимы дополнительные исследования для решения этой проблемы.

Новый поворот в этой идее отражен в представлении культурной психологии о том, что в то время как индивидуалистические западные культуры конструируют самость как уникальную идентичность, значительно независимую от других, коллективистские восточные культуры конструируют самость, которая является изменчивой, контекстной и определяется в значительной степени из-за его отношений с другими (Маркус и Китайма, 1991). Чтобы выяснить, наблюдается ли такая разница в самооценке и на нейронном уровне, Чжу и его коллеги (2007) задавали китайским и западным участникам вопросы о себе и своих матерях при использовании фМРТ. В то время как китайские участники продемонстрировали повышенный уровень активации MPFC, размышляя как о себе, так и о своих матерях, западные испытуемые проявляли повышенную активность только тогда, когда думали о себе. Аналогичным образом, Zhang et al. (2006) в двух экспериментах показали, что, когда китайские участники размышляют о себе по отношению к другому, MPFC более заинтересован для себя, когда другой не близок, но он в равной степени занят для себя и для матери.В другом исследовании Чиао и его коллеги (2009b) обнаружили, что активность в MPFC в ответ на суждения о личностной значимости черт как в общем, так и в конкретном контексте предсказывала степень, в которой субъекты поддерживали индивидуалистические или коллективистские ценности, соответственно. Точно так же бикультурные участники, чей фон отражал как коллективистские, так и индивидуалистические ценности, продемонстрировали повышенную активацию MPFC в отношении общих суждений о чертах по сравнению с контекстными суждениями, когда они были ориентированы на индивидуалистические ценности, и участники показали противоположный образец, когда они были ориентированы на коллективистские ценности (Chiao et al. 2009а). Эти исследования предоставляют сходные доказательства, позволяющие предположить, что культура может влиять на то, как я конструируется на нейронном уровне.

Возрастные изменения

Из-за связанных с возрастом структурных изменений в MPFC можно было ожидать, что обработка самореференции также изменится с возрастом. Давно известно, что подростковый возраст связан с повышенным вниманием к себе (Enright et al. 1980). Поэтому неудивительно, что Pfeifer et al. (2007) обнаружили большую активность MPFC для детей, чем для взрослых, сравнивая оценки себя с оценками известного вымышленного персонажа (т.э., Гарри Поттер). Аналогичным образом, в соответствии с теорией о том, что в подростковом возрасте наблюдается повышенная озабоченность мнениями других о себе и что эти воспринимаемые мнения помогают сформировать самооценку подростка (Harter 1999, Harter et al. 1998), Pfeifer et al. (2009) обнаружили, что по сравнению со взрослыми взрослыми подростки задействуют области мозга, связанные с социальным познанием (описание этих областей см. ниже в разделе «Теория разума») во время саморефлексии в дополнение к MPFC и задней поясной коре головного мозга.Повторяя их предыдущие открытия (Pfeifer et al. 2007), активность мозга снова была выше в релевантных для себя регионах у подростков, чем у взрослых. Напротив, хотя старение в более зрелом возрасте связано с рядом изменений в процессах памяти, похоже, что улучшение самоореферента в памяти остается неизменным, и что существует аналогичный паттерн активности MPFC, связанный с этим эффектом для молодых и пожилых людей. (Glisky & Marquine 2009, Gutchess et al.2007, Mueller et al.1986).

Аффективное «я» и психопатология

Еще один важный психологический процесс, имеющий отношение к «я», — это эмоции. Одним из важнейших аспектов самоощущения является то, что оно производит аффект — оценки себя неизбежно приводят к эмоциональным реакциям, которые влияют на последующие мысли и действия. Но слишком большая концентрация внимания на себе может быть связана с психопатологией, как и со склонностью депрессивных пациентов размышлять о негативной релевантной для себя информации и делать негативные приписывания себе (Grunebaum et al. 2005, Ingram 1990, Northoff 2007, Rimes & Watkins 2005). Недавние визуальные исследования выявили аномалии во многих корковых и подкорковых структурах средней линии, связанные с депрессией (Grimm et al. 2009, Lemogne et al. 2009). Например, Джонсон и его коллеги (2009) наблюдали, что депрессивные люди проявляли устойчивую активность в областях, связанных с саморефлексией, во время задач на неотражающее отвлечение, в отличие от контрольных, что указывает на относительную трудность отстранения от процессов саморефлексии.Моран и его коллеги (2006) обнаружили, что, в то время как MPFC реагировал на личную значимость информации (то есть, является ли признак самоописательным или нет), соседняя область, вентральная передняя поясная кора (vACC, иногда называемая субгенуальной передней частью). cingulate), реагировал на эмоциональную валентность этого материала, но только на те черты, которые были сочтены информативными. Это говорит о том, что эти смежные префронтальные области подчиняют когнитивные и эмоциональные аспекты саморефлексии соответственно. В частности, активность vACC снижается, когда неблагоприятная информация считается информативной. Этот вывод хорошо согласуется с исследованиями, показывающими, что vACC участвует в эмоциональных расстройствах, таких как депрессия и посттравматическое стрессовое расстройство (Drevets et al. 1997). Например, исследователи наблюдали дифференциальную активацию vACC на эмоциональные выражения лица между депрессивными и контрольными участниками (Gotlib et al. 2005). Исследования vACC имеют многообещающую переводческую ценность.В особенно поразительном исследовании Mayberg и коллеги (2005) продемонстрировали, что глубокая стимуляция мозга с помощью vACC эффективна в облегчении депрессии у пациентов, устойчивых к лечению.

Недавно были предприняты попытки изучить нейронную основу обработки ссылок на себя среди людей с другими психическими расстройствами. Исследования, проведенные на пациентах с шизофренией или другими психозами, указывают на дисфункциональную активность MPFC среди таких групп населения (Paradiso et al. 2003, Taylor et al.2007 г., Уильямс и др. 2004), например, гипоактивность при MPFC во время явных задач самореференции (Blackwood et al. 2004). Нарушения самоощущения, наблюдаемые в результате таких расстройств, проявляются по-разному, включая нарушение самооценки, которое приводит к неосведомленности о своей болезни (Amador & David 2004, Cooney & Gazzaniga 2003) и неспособности чтобы отличить стимулы, генерируемые самими собой, от стимулов, генерируемых извне, которые, как предполагается, ответственны за сообщения о сенсорных нарушениях и слуховых галлюцинациях (Ditman & Kuperberg 2005, Seal et al.2004 г.). Поскольку MPFC участвует как в саморефлексии, так и в задаче дифференциации стимулов, генерируемых эндогенно и экзогенно (Simons et al. 2006, Turner et al. 2008), вполне вероятно, что аномальная активность MPFC способствует возникновению таких симптомов, хотя проводятся дополнительные исследования. необходимо для лучшего понимания связи между активностью мозга, дефицитом референциальной обработки данных и психопатологией (Nelson et al. 2009, van der Meer et al. 2010).

MPFC — это я?

Хотя исследования неизменно демонстрируют повышенную MPFC для состояний, которые связаны с некоторыми аспектами личности, это не означает, что MPFC отражает физическое расположение «я» или что другие области не являются жизненно важными для феноменологических переживаний, связанных с самостью. .Скорее, переживание себя включает в себя различные сенсорные, аффективные и моторные процессы, вносимые разнородными областями мозга за пределами области средней линии коры (Turk et al. 2003). В самом деле, некоторые утверждали, что наиболее важные психологические процессы, вызывающие активацию MPFC, включают в себя логический вывод, будь то о себе или о чем-либо еще (Legrand & Ruby 2009). Совсем недавно Джейсон Митчелл (2009) предположил, что любой тип социального познания, который включает внутренне генерируемые «нечеткие» представления, которые являются неточными и подлежащими пересмотру, например, оценка отношения к себе или другим или даже к объектам в целом, активирует MPFC. В то же время преобладание доказательств указывает на то, что условия, в которых наиболее надежно продуцируется активность MPFC, обычно характеризуются обширным самововлечением (Moran et al. 2010). Учитывая важность MPFC для функционирования социального мозга, вероятно, будет гораздо больше теорий его функционирования, а также исследований для их проверки.

Теория разума

Одним из наиболее важных атрибутов социального мозга является способность делать выводы о ментальном состоянии других, чтобы предсказать их действия (Amodio & Frith 2006, Gallagher & Frith 2003, Mitchell 2006).В дополнение к признанию нашего собственного психического состояния, гармоничная жизнь в социальных группах требует, чтобы мы были способны интерпретировать эмоциональные и психические состояния других (Heatherton & Krendl 2009). Например, социальные эмоции требуют, чтобы мы могли делать выводы об эмоциональном состоянии других (даже если эти выводы неверны). Например, чтобы чувствовать себя виноватым из-за того, что причинили боль любимому человеку, люди должны понимать, что у других есть чувства (Baumeister et al. 1994b). Точно так же межличностный стресс возникает из-за осознания того, что люди оценивают вас (тем самым вызывая такие эмоции, как смущение), что по своей сути означает признание того, что другие люди делают оценочные суждения.Способность делать выводы о психических состояниях других обычно называется ментализацией или способностью к теории разума (ToM). ToM позволяет людям сопереживать другим и сотрудничать с ними, точно интерпретировать поведение других людей и даже при необходимости обманывать других. Нейровизуализационные исследования ментализации постоянно вовлекали небольшое количество регионов в выводы о психических характеристиках других людей: MPFC, височно-теменное соединение (TPJ), височные полюса и медиальную теменную кору (Amodio & Frith 2006, Gallagher & Frith 2003, Mitchell 2006, Saxe 2006, Saxe et al.2004 г.).

Использование себя в качестве шаблона

Исследование нейровизуализации продемонстрировало, что способность ментализировать во многом зависит от аналогичных нейронных сетей, задействованных в обработке релевантной информации, в частности, MPFC. Область наибольшей активности в MPFC имеет тенденцию быть более дорсальной в исследованиях теории разума, чем в исследованиях самореференций. Иногда наблюдается совпадение между вентральным и дорсальным MPFC, когда воспринимающих просят вывести психические состояния целей — других людей — которые наиболее схожи с ними (Mitchell et al.2005). Этот вывод предполагает возможность того, что во время задач теории разума задействуется ментальное моделирование, задавая вопрос: «Что бы я делал, если бы был этим человеком?» Конечно, использование себя для имитации других будет работать, только если они с достаточной вероятностью будут реагировать таким же образом в данной ситуации (Mitchell & Heatherton 2009). Митчелл и его коллеги нашли поддержку этой идеи в серии интересных исследований нейровизуализации. В этих исследованиях, когда воспринимающие мыслили о предпочтениях и мнениях аналогичного другого (например,g., кто-то, кто разделял те же социальные и политические взгляды), была задействована область вентрального MPFC, которая была той же областью, которая была активной, когда испытуемые рассматривали свои собственные предпочтения. Напротив, более дорсальная область MPFC преимущественно задействована, когда мы мысленно рассуждаем о непохожих друг на друга (Jenkins et al. 2008; Mitchell et al. 2005, 2006). Эти результаты предполагают, что люди могут опираться на свои собственные знания о себе, чтобы понять психические состояния других, похожих на них.

Ментализация чужой группы

В той степени, в которой члены группы будут восприниматься как более похожие на себя, чем члены других групп, кажется вероятным, что люди будут больше думать о членах внутренней группы, чем о членах внешней группы.В конце концов, оценки, сделанные в отношении нас членами наших собственных групп, вероятно, будут иметь гораздо большее влияние на нашу жизнь, чем аналогичные оценки, сделанные членами других групп. Действительно, Harris & Fiske (2006) обнаружили снижение активности спинного MPFC, когда люди судили о крайних чужих группах, таких как бездомные и наркоманы. Аналогичным образом Freeman et al. (2010) обнаружили, что отдельные члены внутренней группы (то есть одной и той же расы) производили активность в дорсальном MPFC, в то время как этого не происходило у членов внешней группы (т. е., другая раса), хотя Harris & Fiske (2007) обнаружили, что обработка индивидуальной информации действительно увеличивала активность в дорсальной MPFC для некоторых членов внешней группы (например, наркоманов). Хотя исследования по этой теме находятся в зачаточном состоянии, понимание того, как люди думают о членах своих и чужих групп, имеет важные разветвления для понимания групповых отношений. Что наиболее важно для этого обсуждения, так это идея о том, что люди осознают, что другие способны ментализировать и, следовательно, судить о них.

Обнаружение угрозы

Одно из преимуществ наличия теории разума состоит в том, что она поддерживает третий механизм, а именно обнаружение угроз, процесс, особенно полезный в сложных ситуациях. Широкий спектр исследований показывает, что миндалевидное тело играет особую роль в ответе на угрожающие раздражители (Feldman Barrett & Wager 2006, LeDoux 1996). Аффективный процессинг в миндалевидном теле — это жесткая схема, которая развивалась в ходе эволюции для защиты животных от опасности. Например, многие данные подтверждают представление о том, что миндалевидное тело активно активируется в ответ на первичные биологически значимые стимулы (например, лица, запахи, вкусы), даже когда эти стимулы остаются ниже уровня осведомленности субъектов (например, Whalen et al. 1998). Роль миндалевидного тела в обработке социальных эмоций выяснилась в результате исследований пациентов и нейровизуализации. Например, Adolphs et al. (2002) представили выражение лица социальных эмоций (высокомерие, вину, восхищение, флирт) пациентам с повреждением миндалины.Пациенты с односторонним или двусторонним повреждением миндалины были нарушены при распознавании этих специфических эмоций; более того, они хуже распознавали социальные эмоции, чем основные эмоции. Ruby & Decety (2004) провели исследование с помощью ПЭТ, в котором участников просили выбрать соответствующую реакцию (с разных точек зрения) на предложения, которые представляют различные социальные эмоции (смущение, гордость, стыд, вина, восхищение, раздражение) или несоциальные эмоции и неэмоциональные фразы. Результаты показали повышенную активацию миндалевидного тела во время обработки всех социальных эмоций, независимо от точки зрения, взятой во время выполнения задания. Действительно, было показано, что миндалевидное тело активно реагирует на ситуации, в которых нарушаются социальные нормы (Berthoz et al. 2006).

Адаптивные социальные эмоции

Социальные эмоции способствуют успешным социальным отношениям двумя основными путями: они создают стимулы для участия в социальных взаимодействиях (например, привязанность, любовь, чувство гордости или восхищения к тем, с кем мы взаимодействуем), и они увеличивают вероятность того, что люди будут придерживаться социальных норм, необходимых для групповой жизни.Когда такие нормы нарушаются, люди испытывают негативные социальные эмоции (например, чувство вины, смущения или стыда), которые впоследствии побуждают их действовать в рамках социально приемлемого поведения, тем самым снижая риск социальной изоляции и способствуя позитивному социальному взаимодействию. Более того, длительные социальные эмоции (например, воспоминание о неприятном моменте подросткового возраста) снижают вероятность повторных нарушений. Как и следовало ожидать, обработка информации о социальных эмоциях также связана с активностью в ACC и спинном MPFC (обзоры см. В Heatherton & Krendl 2009, Krendl & Heatherton 2009).

Социальное отторжение и межличностные расстройства

Чувство вины или стыда может заставить людей зациклиться на возможном исключении из группы. Социальные психологи документально подтвердили пагубное влияние неприятия межличностных отношений на настроение, поведение и познание (Smart & Leary 2009). В недавней серии нейровизуализационных исследований изучается социальное отторжение. Наиболее заметным является исследование Наоми Эйзенбергер и ее коллег (2003), которые обнаружили, что дорсальная область ACC (dACC) реагировала во время видеоигры, призванной вызвать чувство социального отторжения, когда партнеры по виртуальному взаимодействию внезапно и неожиданно перестали сотрудничать с участник исследования.

Начиная с этого первоначального исследования, другие исследования также вовлекали ACC, хотя есть открытые дебаты о том, вентральные или дорсальные области ACC более важны. Например, одно исследование показало, что социальная обратная связь о принятии или отвержении была связана с различной активностью vACC (Somerville et al. 2006), а другое исследование обнаружило активность vACC у отвергнутых подростков (Masten et al. 2009). Одно интересное исследование с использованием картин, изображающих образы отторжения, обнаружило несколько иную закономерность, чем в любом из предыдущих исследований (Kross et al.2007). Хотя эти авторы также обнаружили, что dACC реагирует на изображения отторжения, ответ был в области dACC, отличной от той, что обнаружили Eisenberger et al. (2003), и связь между чувством отторжения и активностью в этой области была противоположной той, о которой сообщали Eisenberger et al. Другое недавнее исследование (Burklund et al. 2007) обнаружило взаимосвязь между активностью dACC и vACC и чувствительностью отторжения во время обработки эмоций. Разъяснение роли dACC и vACC в социальной обратной связи, несомненно, является одной из целей исследования межличностного отторжения.

Наконец, Somerville et al. (2010) обнаружили, что в первую очередь люди с низкой самооценкой проявляют повышенную активность в vACC для социальной обратной связи. Это последнее исследование согласуется с идеями, лежащими в основе теории социометра (Лири и др., 1995), которая предполагает, что изменения в самооценке людей могут способствовать мотивации к поведению, чтобы сохранить свой статус членов группы. Действительно, Лири и его коллеги предполагают, что люди с низкой самооценкой более чувствительны к социальной обратной связи и больше обеспокоены возможным исключением из группы, чем люди с высокой самооценкой.

Стереотипная угроза

Стереотипная угроза — это опасения или страх, которые могут возникнуть у некоторых людей, если они верят, что их результаты тестов могут подтвердить негативные стереотипы об их расовой группе (Steele & Aronson 1995). Это вызывает отвлечение внимания и беспокойство, мешает производительности за счет снижения емкости кратковременной памяти и подрывает уверенность и мотивацию (Schmader 2010). Знание о том, что угроза социальной оценки связана с деятельностью vACC, предоставило интересную возможность выяснить, вызваны ли эффекты стереотипной угрозы на производительность в первую очередь опасениями оценки или вмешательством, вызванным когнитивной нагрузкой.Krendl et al. (2008) провели исследование фМРТ, в котором женщинам напоминали о гендерных стереотипах в отношении математических способностей, когда они решали сложные математические задачи. Женщины показали увеличение активности vACC при выполнении сложных математических задач после того, как была вызвана социальная угроза (напоминая им о гендерных стереотипах), тогда как в отсутствие социальной угрозы женщины вместо этого демонстрировали повышенную активность с течением времени в регионах, связанных с обучением математике (т. Е. угловая извилина, левая теменная и префронтальная кора) и отсутствие изменений в активации vACC. Неудивительно, что женщины, которым угрожали, со временем показали снижение успеваемости по математике, тогда как женщины, которым не угрожали, со временем улучшили успеваемость. Принимая во внимание вышеуказанные результаты, можно сделать вывод, что vACC участвует в социальной оценочной угрозе.

Саморегулирование

Четвертым компонентом, необходимым для успешного функционирования в социальном мире, является саморегулирование. Без этого люди могут быть импульсивными, эмоциональными, набрасываться на малейшую провокацию, выпаливать первое, что приходит в голову, и проявлять то поведение, которое в данный момент кажется хорошим.Однако обнаружение угрозы и социальные эмоции, возникающие в результате воспринимаемой социальной оценки, служат ориентирами для последующего поведения, что делает нечто вроде чувства вины адаптивным (Baumeister et al. 1994b). Ощущение социальной исключенности, которое угрожает потребности принадлежать, мотивирует поведение на восстановление социальных отношений; чувство стыда за измену партнеру помогает справиться с искушениями. Иными словами, социальные эмоции способствуют саморегулированию, что позволяет людям изменять свое поведение, чтобы не быть отвергнутыми.

Когнитивная нейробиология саморегуляции

Различные области коры вовлечены в саморегуляцию (обзоры см. В Banfield et al. 2004, Krendl & Heatherton 2009), причем префронтальная кора наиболее примечательна исполнительными функциями, которые поддерживают различные когнитивные процессы, участвующие в саморегуляции (Curtis & D’Esposito 2003, Goldberg 2001, Miller & Cohen 2001). Многое из того, что известно о нейронных субстратах саморегуляции, получено из нейропсихологических исследований (см. Wagner et al.2010, Wagner & Heatherton 2010b). Начиная со знаменитого случая с Финеасом Гейугом, мастером железной дороги, который получил удар утюгом по голове в результате несчастного случая на работе, было рассказано множество случаев о драматических изменениях личности после повреждения PFC. В большинстве случаев эти изменения были отмечены растормаживанием и часто неадекватным поведением, а иногда и серьезной потерей мотивации при отсутствии наблюдаемых когнитивных нарушений. Три основных области ПФК, особенно важные для саморегуляции, — это вентромедиальная ПФК (вМФК), включая орбитофронтальную кору, латеральную ПФК и АСС.

Случай за случаем повреждения vMPFC, с конца девятнадцатого века до наших дней, отметьте различные способы, которыми пациенты не могут регулировать свое социальное, аффективное или аппетитное поведение (Anderson et al. 1999, Beer et al. 2006 , Grafman et al. 1996; обзор см. Wagner & Heatherton 2010b). Такие пациенты могут стать агрессивными, антиобщественными или излишне веселыми; проявлять гиперсексуальность; или чрезмерно переедать. Повреждение этой области мозга часто приводит к неспособности учитывать обратную связь от других (и социальных норм) для принятия соответствующего поведенческого выбора в социальном контексте, что приводит к социальной расторможенности и неправильному подходу к другим людям (Beer et al.2003, 2006). Учитывая широту социальных норм, которые нарушаются пациентами с повреждением vMPFC, можно подумать, что vMPFC каким-то образом отвечает за хранение знаний о таких нормах и что нанесенный ему ущерб приводит к недостаточному пониманию социальных норм. Однако большинство пациентов, кажется, полностью осознают неприличность своих действий, но, тем не менее, не могут контролировать свое плохое поведение (Saver & Damasio, 1991). Из всех этих случаев следует, что повреждение vMPFC связано с общим нарушением регуляции социального поведения наряду с трудностями в управлении первичными физиологическими побуждениями.

Значительное количество исследований также вовлекло латеральные области PFC в процессы саморегуляции. В отличие от тех, кто страдает от травм, влияющих на функцию vMPFC, пациенты с боковым повреждением PFC вполне способны следовать социальным нормам, понимать эмоциональные сигналы и сдерживать несоответствующее поведение. Их борьба, напротив, вращается вокруг планирования и инициирования поведения, особенно сложного поведения, требующего поддержки нескольких целей. Один из часто наблюдаемых симптомов можно описать как своего рода апатическую вялость в сочетании с потерей мотивационного драйва, даже когда речь идет о таких важных вещах, как поиск работы или проявление интереса, необходимого для продолжения учебы в школе (Stuss & Benson 1986). Ярким примером этих симптомов является сложность, которую эти пациенты демонстрируют, когда их просят выполнить относительно простые задачи реального мира, такие как следование списку покупок (Barceló & Knight 2002, Shallice & Burgess 1991).

Еще одна лобная область, которая, как известно, имеет решающее значение для саморегуляции, — это ACC. Большая часть наших знаний о функции ACC получена не из нейропсихологии, а из нейровизуализационных и электрофизиологических исследований, в которых эта область участвует в мониторинге конфликта (Carter et al.1998, Геринг и Найт 2000, Макдональд и др. 2000) и сигнализирует о необходимости когнитивного контроля (Kerns et al. 2004). В немногих действительно существующих исследованиях очагового повреждения ОКК общим симптомом является общая апатия наряду с ослабленным аффектом и трудностями в выполнении целенаправленного поведения (Cohen et al. 1999). Некоторые, таким образом, теоретизировали роль ACC в обнаружении и сигнализировании о необходимости усиленного когнитивного контроля для поддержки усилий саморегулирования, например, которые могут быть необходимы для преодоления искушения (Botvinick et al. 2001, Kerns et al. 2004, Паус 2001, Петерсон и др. 1999).

Регулирование эмоций

Чтобы функционировать в обществе, людям необходимо уметь управлять своими эмоциями. Невыполнение этого требования может привести к агрессии, насилию и другим формам антиобщественного поведения. Регулирование эмоций также жизненно важно для общего психологического благополучия. Нарушения регуляции эмоций включают не только агрессивные расстройства, такие как антисоциальное расстройство личности, но также включают изнуряющие расстройства настроения, такие как посттравматическое стрессовое расстройство и большое депрессивное расстройство.Депрессия, в частности, ложится тяжелым бременем на общество и является наиболее распространенным (Kessler et al. 2005) и наиболее дорогостоящим (Stewart et al. 2003) расстройством психического здоровья.

За последнее десятилетие ряд исследований был сосредоточен на обнаружении нейронных коррелятов регуляции эмоций (см. Ochsner & Gross 2005). Взятые вместе, такие исследования подтверждают модель нисходящей регуляции миндалевидного тела, области мозга, жизненно важной для эмоциональной обработки, с помощью PFC (Davidson et al. 2000, Ochsner et al. 2004, Ochsner & Gross 2005). Как правило, при нейровизуализационных исследованиях регуляции эмоций участники рассматривают негативно валентные изображения и их просят задействовать определенные стратегии регулирования эмоций, такие как подавление их аффективной реакции или участие в когнитивной переоценке негативных событий, изображенных на изображении (например, их преобразование). от их очевидного негатива к чему-то более мягкому). Исследования такого рода выявили устойчивую картину результатов, согласно которой области ПФК (например,g., vMPFC и боковой PFC) проявляют повышенную активность, когда участники активно регулируют свои эмоции. И наоборот, миндалевидное тело демонстрирует пониженную активность при подавлении аффективных реакций. Важно отметить, что активность в этих двух регионах обратно коррелирует, это открытие интерпретируется как свидетельство подавления активности миндалины с помощью PFC (Ochsner et al. 2002). Точная область PFC, ответственная за этот эффект, в некоторой степени спорна, с некоторыми исследованиями, связанными с vMPFC (Johnstone et al. 2007), а другие — латеральной PFC (Ochsner et al. 2002, Hariri et al. 2003). Тем не менее, все, что влияет на латеральное воздействие ПФК, должно быть косвенным, поскольку эта область не имеет собственных прямых связей с миндалевидным телом. Фактически, Johnstone и его коллеги (2007) нашли поддержку предположения о том, что vMPFC опосредует влияние латерального PFC на миндалевидное тело, что может помочь объяснить несопоставимые результаты предыдущих исследований.

Исследования, сосредоточенные на клинических группах населения, предоставляют дополнительные доказательства важности этого контура миндалины и ПФК для регуляции эмоций.Джонстон и его коллеги (2007) показали, что, когда пациентов с большим депрессивным расстройством просили регулировать свои эмоции, активация vMPFC не имела обратной корреляции с активностью миндалины. Скорее, активация как vMPFC, так и миндалевидного тела была преувеличенно высокой, что свидетельствует о нарушении нормального модулирующего влияния vMPFC на миндалевидное тело. Исследования, проведенные на пациентах с пограничным расстройством личности, показали аналогичную преувеличенную активацию миндалины в ответ на эмоциональные стимулы (Donegan et al.2003), что еще раз подтверждает представление о нарушении цепи VMPFC-миндалины среди этих групп населения. Пациенты, страдающие посттравматическим стрессовым расстройством, также демонстрируют интересные паттерны префронтальной и лимбической активности в ответ на эмоциональные стимулы. Шин и его коллеги (2005) продемонстрировали, что преувеличенная активация миндалины, проявляемая такими пациентами в ответ на напоминания об их травмирующем событии, на самом деле распространяется и на несвязанные негативные эмоциональные стимулы. Взятые вместе, эти данные о дисфункциональной миндалине-префронтальной цепи при расстройствах настроения подчеркивают важность регуляции эмоций для психологического благополучия.

Регуляция мысли

Одним из часто наблюдаемых эффектов повреждения префронтальной коры является частота выражения оскорбительных, вульгарных или непристойных словечек (Damasio et al. , 1990), даже когда эти пациенты осознают некорректность своих действий (Saver И Дамасио 1991). Нежелательные мысли приходят в голову — это универсальный человеческий опыт, например, когда чья-то кулинария, прическа или новорожденного кажутся отталкивающими. Как отмечает Вегнер (2009), такие нежелательные мысли могут возникать в самый неподходящий момент.К счастью, большинство людей умеют держать оскорбительные мысли при себе.

Хотя когнитивные нейробиологи имеют долгую историю изучения торможения реакции, значительно меньше работы над нейронными механизмами, лежащими в основе подавления мысли (Anderson & Levy 2009). Wyland и его коллеги (2003) попросили участников выполнить задание по подавлению мыслей во время визуализации с помощью фМРТ. По сравнению с блоками безудержной мысли, подавление определенной мысли задействовало ACC, тогда как попытки очистить разум от любых мыслей задействовали не только ACC, но также латеральный PFC и островок.В этом конкретном случае, возможно, активность ACC была указана на неудачи в подавлении мыслей или вместо этого сигнализировала о повышенной потребности в когнитивном контроле. Поскольку от испытуемых не требовалось уведомлять экспериментаторов, если и когда, несмотря на их усилия по подавлению, нежелательная мысль все же проскользнула в их сознание, оставалось неясным, означает ли эта активация ACC процесс подавления мысли или, скорее, вторжение мыслей, которые были быть подавленным. Как уже отмечалось, предполагается, что ACC участвует в отслеживании ошибок (Carter et al.1998, Геринг и Найт 2000, Макдональд и др. 2000) и сигнализирует о необходимости дополнительного когнитивного контроля (Kerns et al. 2004), повышая вероятность последней возможности. Чтобы проверить эти две гипотезы, Митчелл и его коллеги (2007) провели аналогичное исследование, в котором они просили испытуемых уведомлять их с помощью нажатия кнопки каждый раз, когда в их сознание входила конкретная нежелательная мысль. Важно отметить, что авторы использовали дизайн «состояние-элемент» (Visscher et al. 2003), который позволил отделить регионы, демонстрирующие устойчивый ответ во время активного подавления мысли, от регионов, демонстрирующих временные ответы на вторжения мысли. Результаты этого эксперимента показали, что правый боковой PFC демонстрировал более устойчивую активность во время подавления мысли по сравнению с эпохами безудержной мысли. Однако ACC демонстрировал временную активность в отношении вторжений запрещенной мысли в периоды подавления мысли по сравнению с тем, когда эта же мысль была допустимой (например, в эпохи безудержной мысли). Эти результаты интерпретируются как демонстрация того, что ACC отслеживает конфликт и сигнализирует о необходимости дополнительного контроля, в то время как боковой PFC участвует в реализации и поддержании когнитивного контроля над продолжительностью периодов подавления мысли и нечувствителен к временным сбоям в подавлении мысли (Mitchell и другие.2007). В аналогичном открытии Андерсон и его коллеги (2004) обнаружили доказательства латерального участия ПФК в подавлении выражения заученных пар слов.

Еще одна категория нежелательных мыслей, которые необходимо постоянно подавлять, — это мысли, связанные со стереотипами и предвзятостью. За последние 20 лет множество социально-психологических исследований продемонстрировало, что расовые предубеждения и стереотипы могут активироваться автоматически, и что люди различаются по своей мотивации к сознательному контролю над подавлением этих предрассудков (Devine 1989, Devine et al.2002, Fiske 1998, Greenwald et al. 1998, Payne 2001). Нейровизуализационные исследования предубеждений и расовых предубеждений в основном сосредоточены на относительном участии миндалины и областей PFC, причем первые участвуют в автоматическом компоненте стереотипов (Phelps et al. 2000), тогда как PFC участвует в контроле отношения сверху вниз. (Либерман и др., 2005). Роль миндалины в оценке расовых членов внутренней и внешней группы — это не просто история большей активности миндалины для членов внешней группы (см. Hart et al.2000). Скорее, реакция миндалевидного тела на членов расовой чужой группы является более тонкой, отражая индивидуальные различия в автоматических отрицательных оценках чернокожих, измеренных с помощью теста неявной ассоциации (IAT) (Cunningham et al. 2004, Phelps et al. 2000), возможность для осуществления контроля сверху вниз (Cunningham et al. 2004, Richeson et al. 2003) и оценочных целей воспринимающего (Wheeler & Fiske 2005).

Каннингем и его коллеги (2004) попытались разделить роли миндалевидного тела и префронтальной коры в оценке расы, опираясь на тот факт, что миндалина быстро реагирует на подсознательное представление аффективных стимулов (Whalen et al.1998). Таким образом, представляя черно-белые лица как неявно (30 мс), так и явно (525 мс), исследователи смогли отдельно оценить условия, в которых участники вряд ли могли участвовать в когнитивном контроле (неявное представление), по сравнению с тем, когда участники имели возможность регулировать их ответы (явное представление). Их результаты показали, что миндалевидное тело проявляло большую активность для черных лиц, когда участники не знали, что были представлены какие-либо лица.Однако, когда участникам было предоставлено достаточно времени для саморегуляции, активность миндалевидного тела не различалась между черными и белыми лицами; вместо этого Cunningham et al. (2004) обнаружили повышенное вовлечение латеральных областей PFC во время явного представления черного по сравнению с белыми лицами, что указывает на активную регуляцию.

Richeson и его коллеги (2003) непосредственно проверили участие областей ПФК в контроле предрассудков, связав нейронную активность в ПФК с количеством когнитивного истощения, которое участники испытывали после межрасового взаимодействия.После взаимодействия с афроамериканским конфедератом по политическому вопросу, имеющему расовую окраску (например, расовое профилирование), кавказские участники выполнили задание Струпа. Как было обнаружено в предыдущем исследовании (Richeson & Shelton, 2003), участники с более высокими автоматическими отрицательными оценками чернокожих показали повышенное вмешательство в задачу Струпа, что указывает на то, что они тратили больше ресурсов саморегулирования во время межрасового взаимодействия, в результате чего они были истощены и менее способны сдерживать их ответы во время задания Струпа (см. Baumeister & Heatherton 1996).Важно отметить, что эти же участники позже завершили якобы несвязанный эксперимент фМРТ, в котором они просматривали изображения черных и белых лиц. Как и в эксперименте Cunningham et al. (2004) участники задействовали боковые области PFC и ACC в ответ на черные лица по сравнению с белыми. Однако затем Ричсон и его коллеги смогли связать величину активности PFC со степенью, в которой участники проявляли повышенное вмешательство Струпа в предыдущем эксперименте по межрасовому взаимодействию.Активность как латерального PFC, так и ACC положительно коррелировала как с усилением вмешательства Струпа, так и с показателем неявных расовых стереотипов (Richeson et al. 2003). То есть участники, которые демонстрировали большее истощение саморегуляции после межрасового взаимодействия лицом к лицу, также с большей вероятностью привлекали регионы ПФК, участвующие в когнитивном контроле, при просмотре черных лиц. Понятие когнитивного истощения происходит из теории конечности когнитивных ресурсов; следовательно, действия, которые чрезмерно задействуют эти ресурсы (т. е., сдерживание импульсов, принуждение себя к выполнению утомительной задачи) истощают их (Baumeister & Heatherton 1996). Таким образом, открытие Richeson & Shelton (2003), что подавление предрассудков, по-видимому, истощает когнитивные ресурсы, предполагает, что акт контроля над предрассудками требует когнитивного контроля.

Регулирование поведения

Современный мир полон соблазнов. Каждый день людям приходится сопротивляться соблазну сладостей с сахаром, сигарет, алкоголя, наркотиков, секса, сна, когда они должны бодрствовать, просмотра Интернета, когда они должны работать — список можно продолжать до бесконечности.Психологи добились значительного прогресса в выявлении индивидуальных и ситуативных факторов, которые способствуют или ухудшают самоконтроль (Baumeister et al. 1994, Mischel et al. 1996, Posner & Rothbart 1998). Неспособность к саморегулированию приводит к множеству негативных форм поведения, включая злоупотребление психоактивными веществами, предрассудки и преступное поведение (см. Baumeister & Heatherton 1996). И наоборот, те, кто лучше способны к саморегулированию, демонстрируют улучшение отношений, повышение успешности работы и улучшение психического здоровья (Duckworth & Seligman 2005, Tangney et al.2004 г.). Несмотря на многочисленные исследования управляющих функций и торможения, относительно немного исследований нейровизуализации напрямую изучали социально-психологические модели саморегуляции (Wagner & Heatherton 2010b).

Хотя существует множество причин отказа саморегуляции, общий процесс включает в себя скрытые мотивации и активирующие стимулы (Baumeister & Heatherton 1996). То есть голодный человек может не решиться утолить голод, пока не увидит рекламу вкусного фаст-фуда.Для других просмотр рекламы фаст-фуда напоминает человеку, что он или она пытается избежать лишних калорий, и поэтому желание поесть преодолевается. В этом случае трудно контролировать поведение, потому что нейронные механизмы вознаграждения, а именно мезолимбическая дофаминовая система, побуждают нас участвовать в деятельности, которая активирует дофаминовые нейроны в прилежащем ядре (NAcc). Общей чертой всех наград, в том числе злоупотребляющих наркотиками, является то, что они активируют дофаминовые рецепторы в NAcc (Carelli et al.2000, Kelley & Berridge 2002, Koob & Le Moal 1997). В исследованиях нейровизуализации есть сходные доказательства в виде повышенной активации области NAcc в ответ на прием пищи (O’Doherty et al. 2003) и наркотических веществ (Breiter et al. 1997, Zubieta et al. 2005). ). Участие этих регионов в обработке и ожидании вознаграждения было хорошо установлено многочисленными исследованиями нейровизуализации (Cloutier et al. 2008, Delgado et al. 2000, Knutson et al. 2005).

Более того, простой просмотр изображений основных наград, таких как эротические изображения (Karama et al.2002) или изображения лекарств (Дэвид и др. 2007, Гараван и др. 2000), могут привести к активации мезолимбической системы вознаграждения. Эта парадигма «сигнал-реактивность» сыграла важную роль в исследованиях ожирения и наркомании, которые неоднократно демонстрировали, что люди с ожирением (Rothemund et al. 2007, Stoeckel et al. 2008), курильщики (David et al. 2007, Due et al. 2002), а наркоманы (Чайлдресс и др. 1999, Гараван и др. 2000, Маас и др. 1998, Векслер и др. 2001) проявляют большую реактивность на подсказки, чем участники контрольной группы.Важно отметить, что эта связанная с сигналом активность предсказывает самооценку тяги к еде или лекарствам (McClernon et al. 2005, Myrick et al. 2008, Wang et al. 2004).

Активация систем вознаграждения, будь то перед лицом реальных объектов или их визуальных представлений, создает проблему для людей, пытающихся не участвовать в предполагаемой полезной деятельности. Как можно было ожидать из приведенного выше обсуждения, различные области ПФУ важны для сопротивления искушению. Например, Борегар и его коллеги обнаружили, что испытуемые задействовали латеральные PFC и ACC, когда их просили подавить возбуждение в ответ на эротические изображения (Beauregard et al.2001), и когда Броуди и его коллеги попросили курильщиков подавить свою тягу, они наблюдали повышенную активацию АСС по сравнению с тем, когда их просили усилить тягу (Brody et al. 2007). Пример важности этих регионов для регуляции аппетитного поведения был получен при исследовании успешных и неуспешных диет. В ответ на потребление пищи успешные люди, сидящие на диете, демонстрируют повышенную активность латеральной ПФК (т. Е. Дорсальной боковой префронтальной коры), что позволяет предположить, что они спонтанно задействуют стратегии саморегуляции, чтобы ограничить стремление к еде (DelParigi et al.2007).

Среди общих паттернов саморегулирования, выявленных Баумейстером и Хизертоном (1996), были причины с задержкой активации, когда люди реагировали на первоначальное пристрастие к запрещенным веществам (например, алкоголю, еде или табаку) потреблением большего количества из этого; «Всего одна сигарета» быстро превращается в половину пачки, выпей «всего один глоток», и, прежде чем ты это осознаешь, вся бутылка исчезнет. Например, в лабораторном исследовании Herman & Mack (1975) вынудили людей, хронически сидящих на диете, нарушить свою диету, выпив большой высококалорийный молочный коктейль, и обнаружили, что они впоследствии переедают по сравнению с контрольной группой в предполагаемом вкусовом тесте.После того, как диета нарушена в течение дня, люди, сидящие на диете, похоже, теряют контроль, возможно, ожидая, что на следующий день начнут свою диету заново. Подобные результаты были получены во многих последующих исследованиях (см. Обзор Heatherton & Baumeister, 1991).

Теории наркомании постулируют, что гиперчувствительность областей вознаграждения к лекарственным сигналам (Stoeckel et al. 2008) наряду с нарушением нормальной нисходящей префронтальной регуляции таких областей (Bechara 2005; Koob & Le Moal 1997, 2008) в совокупности приводят к неспособности наркоманов контролировать поведение.Эта теория была проверена в исследовании, в котором изучалась реактивность пищевого сигнала в прилежащем ядре у лиц, сидящих на хронической диете и не соблюдающих диету (Demos et al. 2010). Используя предварительную загрузку молочного коктейля, подобную той, что использовали Herman & Mack (1975), половина участников нарушила диету до того, как увидели пищевые сигналы. Люди, сидящие на диете, которые выпили молочный коктейль, который предположительно нарушил их диету, показали повышенную реактивность NAcc на пищевые сигналы по сравнению как с людьми, не соблюдающими диету, так и с теми, кто придерживался хронической диеты, чья диета не была нарушена (Demos et al.2010). Интересно, что люди, сидящие на хронической диете, продемонстрировали повышенное пополнение латерального ПФУ в ответ на пищевые сигналы по сравнению с людьми, не соблюдающими диету. Но не было никакого влияния предварительной нагрузки, нарушающей диету, на латеральную активность ПФУ, что позволяет предположить, что люди, сидящие на диете, которые пили молочный коктейль, все еще участвовали в саморегуляции, но, тем не менее, не могли подавлять связанную с сигналом активность в системах поощрения. Этот феномен имитируется у тучных людей, которые демонстрируют повышенную активность систем поощрения мозга к изображениям еды по сравнению с подобранной контрольной группой (Stoeckel et al.2008 г.). Взятые вместе, эти результаты рисуют картину нерегулируемой системы вознаграждения, при которой NAcc, больше не находящаяся под влиянием нисходящего контроля со стороны PFC, демонстрирует преувеличенную реакцию на пищевые сигналы, что в конечном итоге приводит к краху самоконтроля.

Саморегуляция как ограниченный ресурс

Хотя саморегуляцию эмоций, мысли и поведения можно рассматривать отдельно, вполне вероятно, что аналогичные процессы являются общими для всех областей саморегуляции.Баумейстер и Хизертон (1996) предложили сильную модель саморегулирования, в которой общий ресурс исчерпывается повторяющимися попытками саморегулирования (Muraven & Baumeister 2000, Vohs & Heatherton 2000). Например, регулирование эмоций ухудшает способность людей, сидящих на диете, воздерживаться от еды и соблюдать стандарты диеты (Hofmann et al. 2007). Также было показано, что воздействие на участников высокой когнитивной нагрузки ухудшает саморегуляцию, в результате чего люди, сидящие на диете, демонстрируют неограниченное питание по сравнению с участниками с низкой когнитивной нагрузкой (Ward & Mann 2000).Точно так же Муравен и его коллеги показали, что участники, которые участвовали в манипуляциях с усилиями по подавлению мыслей, впоследствии демонстрировали нарушение контроля над импульсами и пили больше алкоголя, чем участники контрольной группы (Muraven et al. 2002). Кроме того, как уже упоминалось, если человек склонен к неявной предвзятости по отношению к представителям другой расы, взаимодействие с одним из них может значительно повлиять на его способность выполнять задачи, связанные с торможением реакции, такие как задача Струпа (Richeson & Shelton 2003).

Данные нейровизуализационных исследований подтверждают эти выводы. В одном исследовании испытуемые, которые выполнили сложную задачу по контролю внимания, показали снижение активности латерального ПФК и стали менее искусными в регулировании эмоций (Wagner & Heatherton 2010a). В исследовании людей, сидящих на хронической диете, задачи по регулированию эмоций имели такой же эффект, как снижение латеральной активации ПФК, а также повышение активности NAcc в ответ на пищевые сигналы (Heatherton et al. 2010). Как обсуждалось выше в этом разделе, латеральный PFC, по-видимому, задействуется как средство нисходящего контроля эмоциональных и аппетитных импульсов.Таким образом, неспособность полностью задействовать его помощь в регулировании таких импульсов, несомненно, может помочь объяснить сбои в саморегуляции, проявляемые участниками поведенческих исследований.

Что такое саморегулирование? — Ваш источник терапии

Что такое определение саморегуляции?

Саморегуляция — это способность контролировать и управлять своим энергетическим состоянием, эмоциями, мыслями и поведением приемлемыми способами и давать положительные результаты, такие как благополучие, любовные отношения и обучение.

Это то, как мы справляемся со стрессорами, и поэтому закладывает основу для всей остальной деятельности. Развитие этой способности требует самосознания, эмоционального интеллекта, эффективной фильтрации сенсорной стимуляции, эффективного совладания со стрессом, хорошего отношения к другим и поддержания концентрации.

Саморегуляция и развитие в детстве

Это одна из важнейших задач детского развития. Иногда у детей это развивается естественным путем, когда они находятся в окружении саморегулирующихся взрослых, от игр и упражнений, от пребывания на природе, употребления здоровой пищи и большого количества сна.

В других случаях, однако, дети чрезмерно возбуждены в окружении взрослых, которые находятся в состоянии стресса и / или дисрегуляции, и не получают достаточного количества упражнений, времени на природе, сна, гидратации и здоровой пищи. Эти дети борются с вниманием, обучением, контролем над импульсами и отношениями.

Саморегулирование затрагивает всего человека / ребенка

Что такое саморегулирование применительно к человеку или ребенку в целом? Этот навык требует гораздо большего, чем просто самоконтроль. Он включает в себя всего человека, включая эти 4 аспекта:

Физический : биология, темперамент

Эмоциональный : личность, подверженность травме, способность подавлять импульсы,

Психическое : фокус, смещение фокуса, контроль, управление отвлекающими факторами и разочарованием

Социальные : межличностное взаимодействие, сочувствие, ценности

Этот набор из 16 флэш-карточек саморегулирования в формате PDF для печати включает уроки здоровья и техники саморегуляции, которые сочетают в себе действия, основанные на творческом движении , йога и Brain Gym (R).

Саморегулирование требует энергии.

Когда ребенок действует или теряет самообладание, это происходит потому, что у него больше нет топлива для управления стрессорами. Вот почему важно замечать, что волнует ваших детей, а что успокаивает. научить их навыкам внимательности; играть с ними; чтобы они получали упражнения и много спали.

Доктор Стюарт Шанкер использует аналогию с автомобилем для объяснения саморегулирования, которое перефразировано ниже:

Саморегулирование похоже на поддержание постоянной скорости ускорения.Если мы хотим разогнаться до 25 миль в час, нам нужно будет отрегулировать давление на акселератор, чтобы учесть изменения дороги, уклона и ветра. Вождение требует постоянных изменений в зависимости от условий движения, зон скорости и т. Д. Чтобы научиться плавно ускоряться, тормозить и переключать передачи, нужно время и практика. Это очень похоже на то, как дети учатся саморегуляции. Некоторые дети всегда слишком сильно нажимают на педаль акселератора, в то время как другие быстро переключаются между передачами, а некоторые медленно ускоряются.Детям нужно время и поддержка, чтобы овладеть способностью находить и поддерживать оптимальную скорость и уровень возбуждения, имея дело с целым рядом раздражителей и стрессоров.

По мере того, как дети развивают моторные навыки и обрабатывают сенсорную информацию, они начинают понимать, как их тело может двигаться медленно, быстро и со всеми промежуточными скоростями. Со временем дети начинают учиться саморегуляции и определять свое «правильное» состояние тела, которое готово к обучению. Слишком медленно, точно или слишком быстро — визуальные средства саморегуляции Цифровой документ включает 11 визуальных средств поддержки, которые помогают детям практиковать навыки саморегуляции.

Используйте визуальные опоры, чтобы дети попрактиковались в движении с разной скоростью, чтобы определить свое «правильное» состояние. Если у детей возникают проблемы с обработкой сенсорной информации, вы можете использовать визуальную поддержку, чтобы они отреагировали и поразмыслили о своем текущем уровне возбуждения.

Эта статья изначально была написана Лией Калиш, Массачусетс.

Подробнее о том, что такое саморегулирование и чем вы можете здесь помочь

Улучшение саморегуляции для всех учащихся

Ключевые компоненты эффективных мер вмешательства для саморегулирования

Саморегуляция и навыки раннего письма

Практика саморегулирования Навыки с визуальной поддержкой и игры

Полное руководство по саморегулированию у детей

Саморегулирование для учеников начальной школы

Рубрики саморегуляции

Учебный план навыков саморегуляции — Move Work Breathe

Загрузите БЕСПЛАТНЫЙ контрольный список для саморегуляции

Введите свой адрес электронной почты ниже, чтобы загрузить БЕСПЛАТНЫЙ контрольный список готовности к работе.Вы будете получать еженедельный информационный бюллетень по электронной почте и объявления от Your Therapy Source. Если вы не можете просмотреть окно регистрации, отправьте электронное письмо на адрес [email protected] со ссылкой на этот бесплатный подарок, и мы отправим его вам.

Move ~ Work ~ Breathe — это программа саморегулирования, разработанная школьным эрготерапевтом Тиа Триггс. Этот учебный план представляет собой эффективную структурированную систему с экономией времени, позволяющую проводить перерывы в классе, улучшать самосознание и саморегуляцию, а также обучать конкретным навыкам саморегуляции, чтобы у детей были инструменты для использования в классах.Эта система заставит детей двигаться, даст им преимущества в виде повышения мощности мозга [от увеличения частоты пульса], даст им тяжелую работу и изометрию, чтобы помочь им успокоиться, и поможет им изучить методы, позволяющие успокоить и контролировать свое тело в нужном порядке. вернуться к своей академической работе. УЗНАТЬ БОЛЬШЕ.

Эмоциональная саморегуляция в спорте и производительности

Резюме

Эмоции — это многогранные субъективные чувства, которые отражают ожидаемые, текущие или прошлые взаимодействия с окружающей средой.Они включают в себя совокупность взаимосвязанных психологических процессов, включающих аффективные, когнитивные, мотивационные, физиологические и экспрессивные или поведенческие компоненты. Эмоции играют фундаментальную роль в адаптации и производительности человека за счет улучшения сенсорного восприятия, обнаружения соответствующих стимулов, готовности к поведенческим реакциям, принятия решений, памяти и межличностного взаимодействия. Эти благотворные эффекты улучшают здоровье человека и его работоспособность в любых делах, включая спорт, работу и искусство.Однако эмоции также могут быть дезадаптивными. Их положительные или дезадаптивные эффекты зависят от их содержания, времени возникновения и уровня интенсивности. Эмоциональная саморегуляция относится к процессам, с помощью которых люди изменяют тип, качество, временной ход и интенсивность своих эмоций. Люди пытаются контролировать свои эмоции, чтобы добиться положительных результатов, справиться с неблагоприятными обстоятельствами или и то, и другое. Эмоциональная саморегуляция происходит, когда люди контролируют эмоции, которые они испытывают, и пытаются изменить или поддержать их.Это может быть автоматическое или требующее усилий, сознательное или бессознательное. Модель процесса регуляции эмоций обеспечивает основу для классификации процессов регуляции, ориентированных на предшествующие и ответные реакции. Эти процессы классифицируются в зависимости от того, в какой момент они оказывают свое основное влияние в процессе генерации эмоций: выбор ситуации (например, конфронтация и избегание), изменение ситуации (например, прямое изменение ситуации, поиск поддержки и разрешение конфликта), внимание развертывание (e.ж., отвлечение, концентрация и внимательность), когнитивные изменения (например, оценка самоэффективности, оценка проблем / угроз, позитивная переоценка и принятие) и модуляция реакции (например, регулирование опыта, регулирование возбуждения и экспрессивное подавление) . В дополнение к модели процесса регуляции эмоций, другие известные подходы предоставляют полезные идеи для изучения адаптации и саморегуляции для повышения производительности. К ним относятся силовая модель самоконтроля, теории двойного процесса, биопсихосоциальная модель, теория контроля внимания и модель отдельных зон оптимального функционирования.На основе последней модели были предложены взаимосвязанные стратегии, ориентированные на эмоции и действия, для саморегуляции в спорте. В рамках этой структуры исполнители выявляют, регулируют и оптимизируют свои функциональные и дисфункциональные эмоции и их наиболее важные компоненты моделей функционального исполнения.

Routledge and CRC Press Behavioral Sciences Books

Регион доставки AfghanistanÅland IslandsAlbaniaAlgeriaAmerican SamoaAndorraAngolaAnguillaAntarcticaAntigua И BarbudaArgentinaArmeniaArubaAustraliaAustriaAzerbaijanBahamasBahrainBangladeshBarbadosBelarusBelgiumBelizeBeninBermudaBhutanBoliviaBonaire, Синт-Эстатиус и SabaBosnia И HerzegovinaBotswanaBouvet IslandBrazilBritish Индийский океан TerritoryBrunei DarussalamBulgariaBurkina FasoBurundiCambodiaCameroonCanadaCape VerdeCayman IslandsCentral Африканский RepublicChadChileChinaChristmas IslandCïte D’ivoireCocos (Килинг) IslandsColombiaComorosCongoCongo, Демократическая Республика TheCook IslandsCosta RicaCroatiaCuracaoCyprusCzech RepublicDenmarkDjiboutiDominicaDominican RepublicEcuadorEgyptEl SalvadorEquatorial GuineaEritreaEstoniaEthiopiaFalkland (Мальвинских) островах Фарерских IslandsFijiFinlandFranceFrench GuianaFrench PolynesiaFrench Южные территории sHoly Престол (Ватикан) HondurasHong KongHungaryIcelandIndiaIndonesiaIraqIrelandIsle Of ManIsraelItalyJamaicaJapanJerseyJordanKazakhstanKenyaKiribatiKorea, Республика OfKuwaitKyrgyzstanLao Народная Демократическая RepublicLatviaLebanonLesothoLiberiaLiechtensteinLithuaniaLuxembourgMacaoMacedonia, бывшая югославская Республика OfMadagascarMalawiMalaysiaMaldivesMaliMaltaMarshall IslandsMartiniqueMauritaniaMauritiusMayotteMexicoMicronesia, Федеративные Штаты OfMoldova, Республика OfMonacoMongoliaMontenegroMontserratMoroccoMozambiqueNamibiaNauruNepalNetherlandsNetherlands AntillesNew CaledoniaNew ZealandNicaraguaNigerNigeriaNiueNorfolk IslandNorthern Mariana IslandsNorwayOmanPakistanPalauPalestinian край, OccupiedPanamaPapua Новый GuineaParaguayPeruPhilippinesPitcairnPolandPortugalQatarReunionRomaniaRwandaSaint BarthƒlemySaint HelenaSaint Киттс И NevisSaint LuciaSaint MartinSaint Pierre И МикелонСент-Винсент И ГренадиныСамоаСан-МариноСао-Томе и ПринсипиСаудовская АравияСенегалСербия eychellesSierra LeoneSingaporeSint Маартен (Голландская часть) SlovakiaSloveniaSolomon IslandsSomaliaSouth AfricaSouth Джорджия и Южные Сандвичевы IslandsSpainSri LankaSurinameSvalbard и Ян MayenSwazilandSwedenSwitzerlandTaiwanTajikistanTanzania, Объединенная Республика OfThailandTimor-LesteTogoTokelauTongaTrinidad И TobagoTunisiaTurkeyTurkmenistanTurks И Кайкос IslandsTuvaluUgandaUnited Арабские EmiratesUnited KingdomUnited StatesUnited Штаты Незначительные Отдаленные IslandsUruguayUzbekistanVanuatuViet NamVirgin острова, BritishVirgin острова, U.С.Уоллис и Футуна, Западная Сахара, Йемен, Замбия, Зимбабве,

Важная конструкция в исследованиях и практике психологии здоровья

Милн С.Э., Орбелл С. и Ширан П. (2002). Сочетание мотивационных и волевых вмешательств

для поощрения участия в учениях: теория мотивации защиты и намерения реализации

. Британский журнал психологии здоровья, 7, 163–184.

Muraven, M., & Baumeister, R.F. (2000). Саморегуляция и истощение ограниченных ресурсов:

Самоконтроль похож на мускул? Психологический бюллетень, 126, 247–259.

Оатен, М., и Ченг, К. (2006a). Улучшение самоконтроля: преимущества обычной программы академического обучения

. Основы и прикладная социальная психология, 28,1 ,16.

Оатен, М., и Ченг, К. (2006b). Продольные улучшения саморегуляции от регулярных физических упражнений

. Британский журнал психологии здоровья, 11, 717–733.

Орбелл С., Ходжкинс С. и Ширан П. (1997). Намерения реализации и теория

запланированного поведения.Бюллетень личности и социальной психологии, 23, 945–954.

Уэллетт, Дж. А. и Вуд, В. (1998). Привычка и намерение в повседневной жизни: множество процессов

, с помощью которых прошлое поведение предсказывает будущее поведение. Психологический бюллетень, 124,

54–74.

Прествич, А., Лоутон, Р., и Коннер, М. (2003). Использование намерений реализации и

баланса решений в продвижении поведения при выполнении упражнений. Психология и здоровье, 10, 707

721.

Саллис, Дж. Ф. (2010). Теория временной саморегуляции: шаг вперед в эволюции моделей поведения

здоровья. Обзор психологии здоровья, 4,75–78.

Шольц, У., Шуц, Б., Цигельманн, Дж. Р., Липпке, С., и Шварцер, Р. (2008). За пределами

поведенческих намерений: Планирование является посредником между намерениями и физической активностью. Британский

Журнал психологии здоровья, 13, 479–494.

Скиннер, Э.А. (1996). Руководство по конструкциям управления.Журнал личности и социального

Психология, 71, 549–570.

Sniehotta, F.F. (2009). К теории преднамеренного изменения поведения: планы, планирование и саморегулирование

. Британский журнал психологии здоровья, 14, 261–273.

Sniehotta, F.F., Scholz, U., & Schwarzer, R. (2005). Устранение разрыва между намерением и поведением:

Планирование, самоэффективность и контроль действий при внедрении и поддержании физических упражнений

. Психология и здоровье, 20, 143–160.

Sniehotta, F.F., Scholz, U., & Schwarzer, R. (2006). Планы действий и планы выживания для физических упражнений

: продольное исследование вмешательства в кардиологической реабилитации. Британский журнал

Психология здоровья, 11,23–37.

Sniehotta, F.F., Scholz, U., Schwarzer, R., Fuhrmann, B., Kiwus, U., & Voller, H. (2005).

Долгосрочные эффекты двух психологических вмешательств на физические упражнения и саморегуляцию

после коронарной реабилитации.Международный журнал поведенческой медицины,

12, 244–255.

Sniehotta, F.F., Schwarzer, R., Scholz, U., & Schuz, B. (2005). Планирование действий и преодоление трудностей

Планирование долгосрочного изменения образа жизни: теория и оценка. Европейский социальный журнал

Психология, 35, 565–576.

Танни, Дж. П., Баумейстер, Р. Ф., и Бун, А. Л. (2004). Высокий самоконтроль предсказывает хорошее приспособление

, меньшее количество патологий, лучшие оценки и успех в межличностных отношениях.Журнал личности,

72, 271–324.

Ашер, Дж. М., Перц, Дж., Хокинс, Ю., и Брак, М. (2009). Оценка эффективности психо-

социальных вмешательств для неформальных лиц, ухаживающих за больными раком: систематический обзор исследовательской литературы

. Обзор психологии здоровья, 3,85107.

ван Стрален, М.М., Де Фрис, Х., Мадде, А.Н., Болман, К., и Лехнер, Л. (2009).

Детерминанты начала и поддержания физической активности среди пожилых людей:

Обзор литературы.Обзор психологии здоровья, 3, 147–207.

Уэбб Т.Л. и Ширан П. (2006). Влечет ли изменение поведенческих намерений поведение

? Метаанализ экспериментальных данных. Психологический бюллетень, 132, 249–268.

Уэбб Т.Л. и Ширан П. (2010). Жизнеспособная интегративная основа для современных исследований

психологии здоровья: комментарий к теории временной саморегуляции

Холла и Фонга (2007). Обзор психологии здоровья, 4,79–82.

Вайнштейн, Н.Д. (2007). Вводящие в заблуждение тесты теорий поведения в отношении здоровья. Annals of Behavioral

Medicine, 33,110.

Wood, W., Tam, L., & Witt, M.G. (2005). Изменение обстоятельств, нарушение привычек. Журнал

Личности и социальной психологии, 88, 918–933.

Обзор психологии здоровья 65

Загружено: [Hagger, Martin] 21:42 13 сентября 2010 г.

Основные факторы, влияющие на развитие саморегуляции в раннем детстве

Габриэль Гунин

В последние годы исследования в области психологии развития уделяют много внимания построению саморегуляции в раннем детстве.Короче говоря, саморегуляция — это способность изменять свое поведение, чтобы соответствовать требованиям ситуации (Копп, 1982). Эти навыки проявляются, когда дети откладывают немедленное удовлетворение, усваивают социальные правила и используют реакции внимания, эмоции и стресс при выполнении целенаправленных действий (Blair, Urasche, Greenberg, & Vernon-Feagans, 2015; Kopp, 1982). Хотя изучение саморегуляции важно в детстве, особенно в дошкольном возрасте (Karreman, Tuijl, van Aken, & Dakovic, 2006).

Дети наиболее быстро развиваются в саморегулирующем поведении в возрасте от трех до пяти лет (Karreman et al., 2006; Kopp, 1982; McClelland et al., 2007). Требования школьной среды, с которыми дети впервые сталкиваются в дошкольной среде, требуют, чтобы дети подавляли социально нежелательные импульсы, такие как непослушание и агрессия, чтобы добиться успеха (Garner & Waajid, 2012). Дошкольники, которые являются эффективными саморегуляторами, также демонстрируют прогресс в новых математических способностях, словарном запасе и грамотности по сравнению со своими сверстниками с более слабыми способностями саморегулирования (Blair & Razza, 2007; Blair et al., 2015; McClelland et al., 2007). Очевидно, что саморегуляция имеет решающее значение как для поведения в классе, так и для успеваемости детей дошкольного возраста.

Хотя саморегулирование, как правило, следует графику развития, навыки чувствительны к воздействиям окружающей среды, таким как бедность, методы воспитания, этническое происхождение и школьные вмешательства (Colman, Hardy, Albert, Raffaelli, & Crockett, 2006; Li -Шлифовка, 2012). Учитывая, насколько предсказательные способности саморегуляции влияют на успехи в учебе, понимание контекстного влияния на эти навыки является обязательным условием для повышения академической успеваемости (Li-Grining, 2012).Таким образом, в этом обзоре литературы исследуются основные влияния развития саморегуляции в раннем детстве. Будут обсуждены фиксированные факторы, такие как бедность и культура, а также податливые факторы, такие как методы воспитания и вмешательства в школе.

Влияние бедности на развитие саморегулирования

Существующие исследования демонстрируют множество отрицательных результатов, связанных с бедностью, включая ее пагубное влияние на навыки саморегулирования у детей (Blair, 2010; Evans & Kim, 2013; Evans & Rosenbaum, 2008).Стрессоры, связанные с бедностью, негативно влияют на нейронные сети, связанные с саморегулированием (Blair, 2010), и, таким образом, бедность препятствует приобретению детьми навыков, необходимых для управления ситуативными требованиями (Evans & Kim, 2013). Например, контролировать импульсы особенно сложно дошкольникам с низким доходом, поскольку исследования показывают, что этот компонент саморегуляции подавляется, когда у детей высокая нервная реактивность, как это обычно бывает в бедности (Blair, 2010; Evans & Kim , 2013).

В исследовании, в котором отслеживалось влияние переезда в районы с низким доходом и выезда из них (Roy, McCoy, & Raver, 2014), связь между бедностью и саморегулированием была сильной. Дети, переехавшие из экономически благополучных сообществ в районы с высокой бедностью в раннем детстве, демонстрировали более низкую саморегуляцию по сравнению со сверстниками, которые не переезжали. И наоборот, дети, которые переехали из районов с высокой бедностью в экономически благополучные сообщества, лучше справлялись с регулированием по сравнению с детьми, оставшимися в этих районах (Roy et al., 2014). Этот вывод часто воспроизводился в литературе, указывая на четкую связь между бедностью и плохим саморегулированием (Bernier, Carlson, & Whipple, 2010). Однако другие эмпирические исследования показали, что экологические посредники, такие как практика воспитания детей, могут нейтрализовать негативное влияние бедности на саморегулирование (Evans & Kim, 2013).

Влияние родительской практики на развитие саморегуляции

В то время как бедность оказывает относительно постоянное влияние на саморегулирование, практика воспитания детей более изменчива (Li-Grining, 2012).Хорошее развитие саморегуляции начинается в семье, поскольку родители выступают в роли образцов саморегуляции для своих детей. Используя проблемные ситуации как средство тренировки личного осознания и понимания потребностей других, родители могут явным образом обучать своих детей навыкам саморегулирования (Boyer, 2012). Помимо конкретных моментов обучения, практики воспитания также позволяют прогнозировать различные результаты саморегулирования в дошкольном возрасте (Choe, Olson, & Sameroff, 2013). Например, положительный контроль со стороны родителей способствует хорошему развитию саморегуляции (Karreman et al., 2006). Этот положительный контроль создается за счет высокого уровня тепла и отзывчивости и низкого уровня резкости (Colman et al., 2006). Кроме того, родители, которые поощряют самостоятельность, позволяя своим детям брать на себя ведущую роль в принятии решений, как правило, имеют детей с хорошо развитой саморегуляцией (Bernier et al., 2010; Karreman et al., 2006).

В то время как некоторые практики воспитания предсказывают высокие навыки саморегуляции у дошкольников, другие могут отрицательно влиять на развитие саморегуляции.Например, высокий уровень материнского дистресса обычно связан с менее теплым стилем воспитания и, в свою очередь, тормозит развитие саморегуляции у дошкольников (Choe et al., 2013). Когда родители сталкиваются со стрессом, они могут тратить меньше времени на когнитивное развитие со своими детьми, что приводит к снижению способности к саморегулированию (Bernier et al., 2010). Родители, которые используют высокие требования власти, устанавливают высокий уровень контроля над своими детьми и используют крайнюю суровость (например, физическое наказание), также, как правило, имеют дошкольников с плохой саморегуляцией (Colman et al., 2006; Карреман и др., 2006). В литературе предполагается, что высокий уровень контроля не позволяет детям принимать собственные решения в отношении поведенческой или когнитивной саморегуляции (Bindman, Pomerantsz, & Roisman, 2015). В целом, эта работа показывает, что факторы родительского уровня могут иметь как положительное, так и отрицательное влияние на развитие саморегуляции в раннем детстве, в зависимости от типа родительской практики или стиля.

Влияние этнического происхождения на развитие саморегулирования

На поведение и обычаи родителей влияют факторы макроуровня, такие как этническая принадлежность и культурное происхождение.Культура включает в себя ценности, которые формируют индивидуальную интерпретацию мира, и разные культуры различаются в своих ожиданиях в отношении детей (Boyer, 2013). Родители используют нормы своей родной культуры для создания нормативных стандартов для своих детей, начиная с младенчества и продолжая в раннем детстве (Meléndez, 2005). Благодаря этому влиянию дети принимают решения о том, как они будут соответствовать требованиям своего окружения (Boyer, 2013). Таким образом, развитие саморегуляции зависит от культурных норм поведения детей (Boyer, 2013; Li-Grining, 2012).
Различия в саморегулировании между странами также обнаруживают культурные различия в развитии этих навыков. В то время как американские девочки, как правило, обладают более высоким уровнем саморегуляции, чем мальчики (Matthews, Ponitz, & Morrison, 2009), например, исследование, проведенное в Корее, не обнаружило гендерных различий в саморегуляции (Son, Lee, & Sung, 2013). Кроме того, хотя саморегуляция и позволяет прогнозировать раннюю грамотность и навыки счета у американских детей (Blair & Razza, 2007), она не позволяет прогнозировать академические результаты корейского населения (Son et al., 2013). Исследователи предполагают, что эти расхождения могут быть связаны с культурными ожиданиями детей (Son et al., 2013). Учитывая разные стандарты и ожидания в отношении поведения, дети из разных культур по-разному регулируют свое поведение.

Влияние в школе на развитие саморегулирования

Помимо влияния на уровне семьи, которое испытывают дошкольники, школьная среда также имеет большое значение для развития их навыков саморегулирования. Принимая во внимание растущее количество свидетельств того, что саморегуляция быстро развивается в дошкольном возрасте, и что она предопределяет успехи в учебе (например,g., McClelland et al., 2007), начались исследования по изучению эффективности явного преподавания этого языка в школах. Было обнаружено, что эффективными являются различные формы обучения саморегуляции в школьной обстановке, такие как осознанная йога, игры с круговым временем и явное обучение стратегиям саморегуляции (Pears, Kim, Healey, Yoerger & Fisher, 2015; Razza , Bergen-Cico, & Raymond, 2015; Tominey & McClelland, 2011). В одном исследовании, в котором изучалась эффективность годичного осознанного вмешательства йоги в дошкольных классах, дети, которые участвовали, показали значительное повышение саморегуляции по сравнению с детьми, которые не получали вмешательства (Razza et al., 2015). Наиболее впечатляюще то, что дети, которые считались подверженными наибольшему риску в своем саморегулирующем развитии с учетом факторов, не посещающих школу (например, статуса бедности), добились наибольших успехов в этом вмешательстве (Razza et al., 2015). Кроме того, вмешательство на основе игровых групп в школе также показало значимость достижений дошкольников, особенно тех, кто подвергается наибольшему риску плохой саморегуляции при рассмотрении других факторов, таких как бедность (Tominey & McClelland, 2011). Было обнаружено, что даже вмешательства, направленные на прямое обучение навыкам саморегуляции посредством четкой учебной программы в классе, эффективны для улучшения саморегуляции (Pears et al., 2015). Поскольку исследования продемонстрировали эффективность мероприятий на базе школы, у педагогов есть много основанных на фактах вариантов при рассмотрении способов формирования, обучения и улучшения навыков саморегулирования своих дошкольников.

Заключение

Учитывая социальные и академические последствия саморегуляции (Blair & Razza, 2007; McClelland et al., 2007), изучение его влияний и траектории развития направлено на понимание этих навыков и того, как дети могут их развивать.Согласно исследованиям, проведенным на сегодняшний день, наиболее заметными факторами являются статус бедности, практика воспитания детей, этническое происхождение и школьные интервенции. В то время как некоторые из этих влияний относительно стабильны (например, статус бедности и культура), другие гораздо более податливы и подвержены изменениям (например, практика воспитания и вмешательства в школе). Между всеми этими влияниями, кажется, также существует связь. Тем не менее, даже для детей, которые сталкиваются с множеством факторов риска, например, связанных с жизнью в бедности (например,g., меньший доступ к академическим ресурсам, меньшее количество времени с родителями), успехов в саморегулировании может быть достигнуто, если дети подвергаются определенным родительским методам или вмешательствам в школе (Evans & Kim, 2013; Tominey & McClelland, 2011) .

Хотя о саморегулировании и его развитии известно много, в исследовании все еще отсутствует много сложностей. В целом, саморегулирование оказывается сложной конструкцией для понимания, поскольку для него существует множество определений и широкий диапазон стилей сбора данных (Karreman et al., 2006; МакКейб и Брукс-Ганн, 2007). Это накладывает ограничения на большинство исследований саморегуляции, которые, как правило, оценивают саморегуляцию в тихих местах, в отличие от реалистичных школьных условий, где навыки саморегуляции оспариваются. Исследования саморегуляции также могут быть затруднены из-за отсутствия различий в выборках, поскольку мало исследований изучают группы с низким доходом и этнические меньшинства (Bernier et al., 2010; Karreman et al., 2006). По этим причинам в будущих исследованиях следует продолжить изучение саморегуляции и того, как эти навыки приводят к успеху в учебе с использованием различных методов и образцов оценки, особенно у дошкольников, поскольку этот период времени имеет решающее значение для понимания того, как дети учатся регулировать свое поведение и эмоции (Копп, 1982).

Список литературы

Бернье А., Карлсон С. М. и Уиппл Н. (2010). От внешнего регулирования к саморегуляции: ранние родительские предшественники исполнительного функционирования маленьких детей. Развитие ребенка, 81 (1), 326-339.

Биндман, С. В., Померанц, Э. М., и Ройсман, Г. И. (2015). Учитывают ли управляющие функции детей связи между воспитанием в раннем возрасте, поддерживающим автономию, и успеваемостью в средней школе? Журнал педагогической психологии, 107 (3), 756-770.

Блэр, К. (2010). Стресс и развитие саморегуляции в контексте. Перспективы развития ребенка, 4 (3), 181-188.

Блэр, С. и Разза, Р. П. (2007). Связь усердного контроля, исполнительной функции и понимания ложных убеждений с появлением математических способностей и грамотности в детском саду. Развитие ребенка, 78 (2), 647-663.

Блэр, К., Урсаче, А., Гринберг, М., и Вернон-Фиганс, Л. (2015). Множественные аспекты саморегуляции однозначно предсказывают математику, но не буквальное знание в младших классах.Психология развития, 51 (4), 459-472.

Бойер, В. (2012). Культурные факторы, влияющие на приобретение дошкольниками саморегуляции и регуляции эмоций. Журнал исследований в области детского образования, 26 (2), 169-186.

Бойер, В. (2013). Возвращение в лес: семейные взгляды на культуру и приобретение дошкольниками саморегуляции и регуляции эмоций. Журнал дошкольного образования, 41, 153-159.

Чоу, Д. Э., Олсон, С. Л., и Самерофф, А.Дж. (2013). Влияние раннего материнского дистресса и воспитания на развитие у детей саморегуляции и экстернализирующего поведения. Развитие и психопатология, 25, 437-453.

Колман, Р. А., Харди, С. А., Альберт, М., Рафаэлли, М., и Крокетт, Л. (2006). Ранние предикторы саморегуляции в среднем детстве. Младенчество и развитие ребенка, 15, 421-437.

Эванс, Г. В. и Ким, П. (2013). Детская бедность, хронический стресс, саморегуляция и преодоление трудностей. Перспективы развития ребенка, 7 (1).43-48.

Эванс, Г. В., и Розенбаум, Дж. (2008). Саморегулирование и разрыв между доходами и достижениями. Ежеквартальные исследования детей младшего возраста, 23 (4), 504-514.

Гарнер П. В. и Ваджид Б. (2012). Эмоциональные знания и саморегуляция как предикторы когнитивных способностей дошкольников, поведения в классе и социальной компетентности. Журнал психообразовательной оценки, 30 (4), 330-343.

Карреман А., ван Туйл, К., ван Акен, М. А. Г., и Дакович, М. (2006). Воспитание и саморегуляция у дошкольников: метаанализ.Младенчество и развитие ребенка, 15, 561-579.

Копп, К. Б. (1982). Антецеденты саморегуляции: перспективы развития. Психология развития, 18 (2), 199-214.

Ли-Гриннинг, К. П. (2012). Роль культурных факторов в развитии саморегуляции латиноамериканских дошкольников. Перспективы развития ребенка, 6 (3), 210-217.

Мэтьюз, Дж. С., Пониц, К. С., и Моррисон, Ф. Дж. (2009). Ранние гендерные различия в саморегуляции и академической успеваемости.Журнал педагогической психологии, 101 (3), 669-704.

МакКейб, Л. А. и Брукс-Ганн, Дж. (2007). С небольшой помощью от моих друзей? Саморегуляция в группах маленьких детей. Журнал детского психического здоровья, 28 (6), 584-605.

Макклелланд, М. М., Кэмерон, К. Э., Коннор, К. М., Фаррис, К. Л., Джьюкс, А. М., и Моррисон, Ф. Дж. (2007). Связь между поведенческой регуляцией и грамотностью, словарным запасом и математическими навыками дошкольников. Психология развития, 43 (4), 947-959.

Мелендес, Л.(2005). Родительские убеждения и практики в отношении раннего саморегулирования: влияние культуры и иммиграции. Младенцы и маленькие дети, 18 (2), 136-146.

Груш, К. К., Ким, Х. К., Хили, К. В., Йоргер, К., и Фишер, П. А. (2015). Улучшение саморегуляции детей и воспитания детей в семьях, где есть дети дошкольного возраста с отклонениями в развитии и поведенческими проблемами. Общество профилактических исследований, 16, 222-232.

Разза, Р. А., Берген-Сико, Д., и Раймонд, К.(2015). Повышение саморегуляции дошкольников с помощью внимательной йоги. Журнал исследований ребенка и семьи, 24, 372-385.

Рой, А.Л., Маккой, Д.С., и Рэйвер, К.С. (2014). Нестабильность против качества: мобильность жителей, бедность в районе и саморегулирование детей. Психология развития, 50 (7), 1891-1896.

Сон, С., Ли, К., и Сун, М. (2013). Связи между регуляцией поведения дошкольников и навыками готовности к школе: роль пола ребенка. Раннее образование и развитие, 24 (4), 468-490.

Томини, С. Л. и Макклелланд, М. М. (2011). Красный свет, фиолетовый свет: результаты рандомизированного испытания с использованием игр на время круга для улучшения саморегуляции поведения в дошкольных учреждениях. Раннее образование и развитие, 22 (3), 489-519.

.