Скептика это: Недопустимое название — Викисловарь

ВЫГОДА СКЕПТИЦИЗМА. Вселенная философа

ВЫГОДА СКЕПТИЦИЗМА

«Философия и психология, — отмечает философ Э. Ильенков, — давно установили, что скептик — всегда разочаровавшийся догматик, что скепсис — оборотная сторона догматизма. Скепсис и догматизм — две взаимопровоцирующие позиции, две мертвые и нежизнеспособные половинки, на которые глупым воспитанием разрезается живой человеческий ум». В отрывке очень хорошо показана диалектика скептицизма и догматизма. Не могу только согласиться с излишне оптимистическим заявлением об их нежизнеспособности. Еще как жизнеспособны!

Поведение

Жизнеспособность этих «половинок» объясняется тем, что обе они — формы конформизма. Догматик приспосабливается примитивно. Зачем ему думать, когда можно взять напрокат набор готовых установок и демонстрировать свою преданность им? Зачем брать на себя ответственность, когда можно спрятаться за широкую спину высшей воли (вождя, государства, нации, религии и т. д.)? И тогда — «как славно быть ни в чем не виноватым»… Позиция догматика очень надежна, пока избранные им догмы господствуют.

Но вот эти догмы потерпели крах. Неумный догматик не успевает развернуться на 180 градусов и гибнет (или сходит со сцены) вместе со своим идолом. Более умный переориентируется. Теперь он демонстрирует уже не фанатизм, а разочарованность: ах, во что можно верить? Он «устал от борьбы» и, потеряв поводырей, не имея собственных внутренних убеждений, остается без руля и без ветрил. Однако показывать растерянность опасно. Удобнее скрыть ее под «мудрой» усмешкой опытного человека. Вместо слепой веры во что-то одно — сомнение во всем. Догматик превратился в скептика.

Что в них общего? И тот и другой лишены внутреннего стержня, у них нет собственных продуманных и выстраданных взглядов на жизнь. Что в них различного? Догматик — рычаг в руках одной какой-то силы. Скептик по видимости не служит никому, болтаясь «между небом и землей». Но только по видимости. На самом деле он служит кому угодно, только бы обеспечить себе жизненный комфорт: скептическая усмешка должна быть сытой. Не имея твердого взгляда и ясного направления в своей общественной деятельности, скептик дезориентирует, сбивает с толку других. А в это время выгодно обделывает свои личные делишки: здесь у него нюх отличный.

Скептик изворотливее и, главное, «обаятельнее» догматика, а потому — опаснее. И вообще это более модная фигура. Вот почему в этой главе Философ намерен дать бой Скептику на его собственной территории.

Но прежде чем заняться этим, отметим два обстоятельства. Во-первых, не каждый скептик обязательно был догматиком. Противопоставляя скептицизм и догматизм как две метафизические крайности, Э. Ильенков стремится в то же время показать, что это две стороны одной и той же медали. Действительно, догматик легко может стать скептиком, а скептик, устав от безверия, уткнуться носом и душой в какой-нибудь «цитатник». В этом плане, продолжая мысль Ильенкова, можно сказать, что догматик — это отчаявшийся скептик, что догма — последнее прибежище безверия. Но возможность такого взаимопревращения не означает, разумеется, что это единственный способ появления догматиков и скептиков.

Можно, так сказать, целеустремленно идти к одному из этих полюсов. Мне, например, как преподавателю и пропагандисту не раз приходилось встречать в молодежной аудитории наряду с людьми живой пытливой мысли догматические и скептические «вкрапления».

Молодой догматик стремится записать слово в слово и сдать (зачет, экзамен и т. п.). Вопросы, размышления — зачем?

Молодой скептик заранее ни во что не верит. Его интересует не получение знаний, а возможность демонстрации своего «тонкого» нигилизма: а ну-ка я «припру» лектора ехидным вопросиком.

Однажды после прочтения курса марксистско-ленинской этики я распространил среди студентов анкеты, в которых они (не называя себя) должны были высказать свое мнение о прослушанных лекциях. Недовольные отчетливо разделились на две группы. Смысл одних претензий сводился к тому, что в лекциях слишком много дискуссионного материала и «общих рассуждений» (так были квалифицированы мои попытки обосновать нравственные нормы и связать их друг с другом). Слушатели этого рода надеялись получить не столько знание этики (науки о нравственности), сколько этикета (списка правил «приличного» поведения). Им неинтересно, почему надо придерживаться того или иного правила, — принято в «приличном» обществе, следовательно, выучим наизусть — и баста. Другие товарищи наоборот были недовольны категоричностью моих выводов: уж слишком все просто получается, реальная жизнь сложнее.

Конечно, жизнь сложна. Но можно довольствоваться сознанием этой сложности и оправдывать этим свое бездействие: «Где уж нам тут разобраться». Можно стремиться найти в этой сложности простые и ясные ориентиры. В последнем я вижу задачу науки. Скептика такой подход не устраивает, ибо обязывает его к определенному («слишком категоричному») выбору.

Во-вторых, Э. Ильенков, говоря о нежизнеспособности «половинок», все же — в более глубоком смысле — прав. Эти проявления конформизма живучи и выгодны для сохранения чисто биологического существования. Но они, как способы поведения людей, совершенно негодны для организации оптимальной жизни общества. Это сорняки — наследия предыстории; для них не бу дет питательной среды в обществе, построенном на разумных началах. Следовательно, вопрос стоит так: как сделать нежизнеспособным то, что упорно мешает оптимизации жизни общества? Теоретическое развенчание скептицизма должно способствовать решению этого вопроса.

Рассмотрим некоторые характерные черты скептицизма и покажем их внутреннюю противоречивость и опасность тех следствий, которые из них вытекают.

Широта взглядов. Скептик гордится этим своим качеством. Он будто бы непредвзято смотрит на любые жизненные позиции, с усталой снисходительностью отмечая их неизбежные слабости: такова жизнь.

Что ж, догматик «узко» примостился на одном стуле. Скептик пытается «широко» сесть между двумя стульями. Понятно, что он не торопится приземляться (определять свою позицию). «Если догматик упорствует, защищая одну «половинку» истины против другой, не умея найти «синтез противоположностей», «конкретную истину», то скептик, также не умея осуществить конкретный синтез, по крайней мере видит обе половинки, понимая, что обе они имеют основание… И колеблется между ними» (Э. Ильенков).

Что за бессильная «широта»! Однако не спешите сочувствовать. Бессилие это вредно для борющихся сторон («Кто не с нами, тот против нас») и выгодно уклоняющемуся от битвы. Выгодно и физически и морально. Скептик бережет свои силы, но не из вульгарной тру- сости («Как можно!»), а вследствие… широты своих взглядов.

Хитроумная широта!

Свобода выбора. «Не упрощайте, возразит скептик, — широта взглядов предохраняет меня от скороспелых решений, она дает свободу выбора, которой лишены люди, мыслящие слишком категорично».

Да, скептик видит много возможностей. Но поскольку широта его эклектична (он не имеет определенных взглядов), то и выбор его может быть любым и, следовательно, случайным. А скептику это кажется даже красивым: «Ах, я не верю в жизнь». Но жить-то надо! «Ну что ж, бросим кости». И может быть, случай принесет ему удачу, а может быть, гибель.

Это опасная свобода!

Полно, так ли уж случаен этот свободный выбор? Например, основатель теории скептицизма как определенного типа мировоззрения греческий философ Пиррон

(IV век до н. э.) уклонялся от ответа: есть ли бог или нет (как умный человек он, надо полагать, сомневался в этом). «Но ведь, кто его знает, — учил Пиррон, — мир слишком сложен, чтобы приходить к определенным выводам. Лучше, — продолжал он, — придерживаться взглядов большинства». И, не имея определенного ответа на вопрос о бытии бога, наш философ исправно служил… верховным жрецом.

Выбор скептика действительно случаен по отношению к нуждам общества. И он свободен от тех требований, которые выдвигает борьба за лучшее будущее человечества. Но он с железной необходимостью определен отнюдь не джентльменским мотивом, а мещанским лозунгом: жить-то надо, и по возможности лучше.

Не так ли и современный скептик, заканчивая, допустим, институт, говорит о свободе выбора своего жизненного пути. Я что-то не встречал скептиков, которые свободно выбрали бы путь из центра на периферию.

Выгодная свобода!

Снисходительность. «Все мы люди, кто без греха», — любит говорить скептик.

Милая снисходительность!

Он очень приятный либерал, пока не наступишь на его любимую мозоль. За его всепрощением стоит очень простая мысль: прощу твои грехи, и ты когда-нибудь простишь мои. Но он никогда не допускает сей вульгарный мотив до своего сознания. Что вы! Он снисходителен потому, что «жизнь сложна», и опять-таки — кто его знает — не будем «слишком категоричными». Но попробуйте заставить милого скептика выйти из состояния «личный покой — прежде всего», он без всякой снисходительности применит против вас весь свой богатый арсенал: от грубых локтей до тонкого нашептывания.

Иезуитская снисходительность!

Сомнение. «Все подвергай сомнению!» — призывал философ Декарт, боровшийся с догматизмом средневековой схоластики. Этот девиз высоко ценил Маркс. И здесь скептицизм как «крупинка соли», разъедающая застывшую самоуверенность, полезен. Без сомнения, без способности к критическому суждению, без смелого отрицания всего, не выдержавшего этой проверки, нет движения мысли вперед.

Однако между сомнением как элементом диалектики и скептицизмом есть существенное различие. Для скептика сомнение — самоцель, для диалектика — средство. «Не голое отрицание, — писал Ленин, — не зряшное отрицание, не скептическое отрицание, колебание, сомнение характерно и существенно в диалектике, которая, несомненно, содержит в себе элемент отрицания и притом как важнейший свой элемент, — нет, а отрицание Как момент связи, как момент развития, с удержанием положительного, т. е. без всяких колебаний, без всякой эклектики».

Скептик играет роль Мефистофеля. Кислота его сомнения разъедает все. Не удерживается ничего положительного, не остается никаких связей, все расползается на глазах.

Горькое сомнение!

Впрочем, остаются колебания и эклектика. А они, как мы уже знаем, выступают отличным средством для воздержания от рискованных решений. Следовательно, скептическое сомнение не является средством только для общественнозначимых целей. Но это же великолепное средство для ухода от служения этим целям: «А стоит ли… умирать за идеалы? Нет, мы не туда попали, лучше усомниться в них».

Спасительное сомнение!

Сложность. Скептик — убежденный антипримитивист. Как пренебрежительно звучит в его устах: «Слишком просто это у вас получается». Да, когда человек выступает против схематизма и упрощения, за многогранность и неисчерпаемость, он всегда как-то интеллигентнее выглядит.

Богатая сложность!

Однако вследствие своей интеллектуальной близорукости скептик не различает неразвитой простоты от простоты, подытоживающей сложность развития. Представьте себе, что вы уткнулись носом в географическую карту и нос ваш пришелся как раз против какой-то прямой линии. Сможете ли вы решить, что означает эта линия, если не сопоставите ее с другими элементами карты, если не будете воспринимать карту в целом? Очевидно, что нет. Если эта линия заменяет собой извилистую речку, вы вправе сказать, что карта этого масштаба слишком упрощает действительность и ею будет трудно руководствоваться в туристском походе. Если же линия прочерчивает маршрут вашего похода, тогда все в порядке, она служит простым и ясным указанием пути к цели. Конечно, на пути будут и овраги и болота, но зная общее направление, указанное этой простой линией, вы за обходными маневрами не потеряете из виду главную цель.

Скептику же не нравится такая «упрощенность» прямых путей, да и только! На извилистых дорожках его индивидуальность полнее проявляется. Точно так же не нравится ему и прозрачная вода, ибо в мутной воде рыбка лучше ловится. «Люди очень сложны, — писал М. Горький, — к сожалению, многие уверены, что это украшает их. Но сложность — это пестрота, конечно, очень удобная… в целях мимикрии».

Содержательная, богатая сложность обязательно конденсируется в мудрой простоте. Разве не затем нужен сложный путь поиска, чтобы прийти к максимально простому решению? Пестрая усложненность только имитирует эту стремящуюся к простоте сложность. Усложненность скептика никуда не стремится, она лишь помогает избегать простых и однозначных решений, простой и ясной ответственности за порученное дело, прямых — и трудных в этой своей прямоте — путей.

Маскирующая сложность!

Трагичность. До подлинной трагедии, требующей смелости и упорства духа, скептик никогда не возвысится. Но элементы трагического восприятия жизни у него есть. Он не прочь возвести в ранг «трагической диалектики» обыкновеннейшее: «Среда заела». Ему чужды слова поэта: «Я слаб, но я не раб судьбы своей» (Н. Бараташвили). Уж если у скептика появился хоть намек на слабость, будьте спокойны, он выжмет из нее все возможное: и сочувствие, и поблажки, и внеочередной отпуск, и бесплатную путевку и т. д. и т. п. Он предпочитает жить «по обстоятельствам», то есть приспосабливаться к ним, а не преодолевать их. Но когда обстоятельства бьют по носу, он усматривает в этом трагичность, роковое несовершенство мироздания: «Такова жизнь, и не нам ее переделывать».

Трагикомичность!

Итак, позиция скептика — это хитрая, выгодная и нечестная позиция. Я могу простить ошибающегося врага, но трудно простить того, кто, не вмешиваясь в борьбу, с ухмылкой наблюдает за чужими ошибками. Догматик прет напролом, и его «состав преступления» всегда налицо. Скептик предпочитает не оставлять улик. По видимости он «как все», а на самом деле всегда себе на уме, его хата всегда с краю. Поэтому и переубедить скептика очень трудно. Еще Гегель говорил: «Человека, который непременно желает быть скептиком, нельзя переубедить или заставить принять положительную философию — точно так же, как нельзя заставить стоять человека, парализованного с ног до головы». Это сравнение можно уточнить: паралич еще поддается лечению, но скепсис — это симуляция паралича.

Не сгустил ли я, однако, краски, рисуя портрет скептика? Ставлю этот вопрос сам, ибо хорошо знаю, что недоумения такого рода всегда возникают при неправильном понимании соотношения философских обобщений с реальностью. В самом деле, не часто встретишь такую концентрацию скептических черт в одном человеке. Они разбросаны среди других свойств людских характеров, смешаны с ними, часто затушеваны и ослаблены этими другими чертами. Я же пытался показать квинтэссенцию скептицизма, дать портрет скептика в чистом виде, без «замутняющих» его примесей.

Для чего? Для того, чтобы ясно показать, что скептицизм не может быть основой для оптимальной организации человеческого поведения. Он расслабляет, демобилизует человека и в то же время маскирует эту расслабленность демонстрацией снисходительной иронии. Он является удобным средством для того, чтобы усыпить окружающих, влить в них яд недееспособности, а самому в нужный момент урвать жирный кусок. Скептицизм — это позиция нецельного человека, скрывающего свою нецельность за эклектической пестротой усложненности, сомнения, кажущейся широты взглядов и т. д. В общем, для скептика все средства хороши, только бы уйти от ясного выбора пути, от решений, от ответственности.

Скептицизм несовместим с коммунистическим идеалом гармонично развивающейся личности. Нигилистическая усмешка противна духу смелых и простых созидательных решений. И только господство этого духа способно понизить курс монеты скептицизма.

почему мы не можем во всём сомневаться — Нож

«Я ни в коей мере не вступлю в противоречие с разумом, если предпочту, чтобы весь мир был разрушен, тому, чтобы я поцарапал палец», — писал в XVIII веке философ Дэвид Юм.

Разум не может устранить всех сомнений — он лишь дает им новую пищу.

Задолго до современной нейробиологии этот факт хорошо поняли античные философы-скептики. Они утверждали, что познавательные способности человека несовершенны и ограниченны. Мы не можем доказать даже того, что мир существует — и уж тем более, что он обладает какими-то определенными характеристиками. Как бы странно это ни звучало, скептики сделали метод радикального сомнения способом достижения счастья. Ради счастья эпикурейцы предлагали уклониться от мира, стоики — войти в согласие с ним. Скептики отвергли и то и другое, сомневаясь во всем.

Основоположник школы скептицизма Пиррон советовал всем, кто стремится к счастью, обратить внимание на три обстоятельства: во-первых, какова природа вещей; во-вторых, как следует к ним относиться; и в-третьих, к чему это должно привести.

Вещи сами по себе, пишет Секст Эмпирик, «безразличны, неопределенны и неподсудны». Мы не знаем, что они собой представляют, потому что видим не вещи, а лишь явления вещей.

Воздерживаясь от суждений, скептик достигает желанной невозмутимости — а для греков это и есть главное условие счастья.

Греческий культ невозмутимости кажется прямой противоположностью современных представлений о счастье. Но на самом деле скептики пытаются сообщить нам одну важную вещь: жить можно как угодно, но к философии и науке это не имеет никакого отношения.

Античный скептик может жить, как все остальные люди: есть, когда захочется; спать, когда возникнет потребность; надевать клетчатые рубашки, если ему нравится именно этот узор. Ни одно из этих действий невозможно обосновать, основываясь лишь на разуме. Теоретически можно доказать, что движения не существует, как это сделал Зенон в знаменитом парадоксе об Ахиллесе и черепахе. Но люди, пишет Секст Эмпирик, «предпринимают путешествия пешком и морем, строят корабли и дома и рожают детей, не обращая внимания на рассуждения против движения и возникновения».

Теоретически мы можем сомневаться во всем. Но на практике сделать это невозможно.

Человек следует не за вещами, а за феноменами, отражениями вещей, утверждают скептики. Он руководствуется не знаниями, а соматическими маркерами, мог бы добавить Дамасио.

В своем крайнем виде скептицизм всегда приводит к иррационализму. Если ничего нельзя доказать, то все абсурдно. А если все абсурдно, в реальность можно только верить. Неудивительно, что аргументы скептиков охотно использовали Отцы Церкви в полемике против древней философии и языческих верований.

В XVI веке в Европе впервые опубликовали немногие сохранившиеся сочинения скептиков. С этого началась мода на пирронизм, которая могла приобретать самые разные формы. Автор знаменитых «Опытов» Мишель Монтень, признавая слабость человеческих познаний, вовсе не отвергает веру. Не делает этого и Рене Декарт, который строит основу научной философии, пользуясь методом радикального сомнения.

Немногие способны довести свой скептицизм так далеко, как Декарт. Но процедура радикального сомнения встречается даже в примитивных культурах, которым мы обычно отказываем в рациональности.

Индонезийцы с острова Були, которых исследовал антрополог Нильс Бубанд, приписывают все свои тяжелые несчастья ведьмам. Но нельзя сказать, что они верят в существование ведьм — скорее, они постоянно в этом сомневаются. Ведьмы могут принять любую форму и обитают где-то на границах познания, оставаясь неразрешимым противоречием. Никто не знает, верить в них или нет. В начале XX века индонезийцы приняли христианство — с помощью новой религии они надеялись раз и навсегда избавиться от злых духов. Но если тот, кто сомневается в существовании ведьм, может сам оказаться ведьмой, сделать это не так уж просто.

К 1939 году гипотеза о том, что мир действительно существует, всё еще оставалась недоказанной: в конце концов, всегда можно было предположить, что существует только Рене Декарт.

В этом году британский философ Джордж Эдвард Мур представил свою скандальную работу «Доказательство внешнего мира».

Людвига Витгенштейна, как и многих других, это доказательство не убедило. Когда мы говорим «я знаю», это утверждение можно подтвердить или опровергнуть. Но как мы можем подтвердить или опровергнуть существование рук Джорджа Эдварда Мура? Мы можем их потрогать, но это ничего не докажет: может быть, мы просто спим или бредим. В качестве обоснования того, что его руки (а, следовательно, и Вселенная) действительно существуют, Мур предлагает только одну причину — собственную убежденность в том, что его знание достоверно. Но эта убежденность и сама нуждается в обосновании.

На философском уровне радикальный скептицизм был опровергнут только в феноменологии восприятия Мориса Мерло-Понти. Если всё, что мы воспринимаем, — иллюзия, тогда должен быть некий неиллюзорный мир, хотя бы для сравнения. Иллюзия — это лишь эффект восприятия, она не может заменить его целиком. Если я — мозг в банке, на который воздействуют электрохимическими импульсами, то у меня нет возможности поделить восприятия на истинные (электрохимические импульсы) и ложные (весь мир и моя жизнь). Мир — это и есть то, что мы воспринимаем.

Любая теория может оказаться неверной, если ее опровергнет лишь единственное доказательство. Если ученые найдут одного летающего единорога, многие физические и биологические законы придется подвергнуть ревизии. Но пока этого не произошло, разумнее считать существующие теории верными, а существование единорогов — маловероятным.

Как показал историк Стив Шейпин, ценности экспериментальной науки во многом были позаимствованы из джентльменской культуры XVII столетия. Джентльмен в отличие от купца или придворного обладает высоким статусом и материальной независимостью, и потому может себе позволить говорить правду. Пускай некоторые джентльмены и ученые лгут и прелюбодействуют, но честность остается идеалом и для тех, и для других. Поскольку джентльменская честь тесно соприкасалась с научной честностью, обвинения в подтасовке данных в некоторых случаях могли привести к вызову на дуэль.

Современный скептицизм имеет мало общего с античной традицией. Люди, которые сегодня называют себя скептиками, руководствуются познавательными принципами, которые еще не были знакомы древним грекам. Если античный скептик ничего не утверждал, то сегодня скептики постоянно занимаются опровержением популярных заблуждений. Они критикуют веру в телепатию и астрологию, веру в бесов и колдовство, в действенность гомеопатии и альтернативной медицины, новую хронологию и теорию плоской Земли. В то же время, как и в античности, скептики не ограничиваются теорией и порой претендуют на создание определенного образа жизни.

Скептик должен беспристрастно рассматривать доказательства в пользу той или иной теории, избавляться от когнитивных ошибок и руководствоваться в первую очередь фактами.

Принципы современного скептицизма хорошо суммировал Бертран Рассел:

1) если эксперты пришли к согласию, противоположное мнение не может считаться верным;
2) если они не пришли к согласию, не-эксперты не должны считать верным никакое мнение;
3) когда все эксперты решили, что нет достаточных оснований для определенного мнения, обычному человеку лучше всего воздержаться от суждения.

Как ни странно, ближе всего к радикальному скептицизму сегодня находится не наука, а теории заговора. Как пишут исследователи Майк Вуд и Карен Дуглас, все конспирологические теории отталкиваются от предпосылки, что «существует два мира: один настоящий и в основном невидимый, а другой — вредная иллюзия, которая направлена на сокрытие правды». Какова эта правда — до конца остается неясным. Заговоры всегда что-то утаивают, окончательная истина всегда остается нераскрытой. Какие-то крайне могущественные силы управляют этим миром. Они не дадут нам выяснить всю правду.

Официальные объяснения событий и научные аргументы — всего лишь часть этого глобального господства. Поэтому теории заговоров зачастую оказываются сложнее реальности, которую они объясняют.

Как показали эксперименты Рольфа Ребера, чем короче и яснее изложена информация, тем чаще ее считают верной. Чем она сложнее и запутаннее, тем больше вызывает недоверия. В одном эксперименте участникам давали прочесть описание конспирологической теории, набранное двумя шрифтами: четким и неразборчивым. Люди, которые читали разборчивый шрифт, склонны были сильнее верить в написанное. Конечно, они при этом не думали: «Хм, это красивый шрифт, наверное, то, что здесь написано, — правда». Даже если само сомнение рационально, его основа находится за пределами сознания.

О чем бы мы ни говорили, у нас всегда останется почва для сомнений. Большинство из нас не сомневается в существовании внешнего мира, но в рамках философского спора это сомнение может оказаться вполне оправданным.

В чем бы мы ни сомневались, мы не можем сомневаться во всем — это противоречит нашей врожденной склонности хотеть и верить. Без нее мы не смогли бы даже подняться с кровати. Действительно, есть ли для этого разумные основания?

кто это такой, плюсы и минусы

Автор материала:

Инна Трофимова

писатель, психолог, гештальт-терапевт

По непонятным причинам общественное мнение рисует скептика как странное, вечно сомневающееся существо без устойчивой точки зрения. А скептицизм воспринимается как форма пессимизма или уныния. Но ведь страсть получить исчерпывающее доказательство может быть очень полезной. Без скептической оценки невозможно здраво рассуждать об информации из интернета, защититься от аферистов, фильтровать сплетни и противостоять уловкам маркетологов.

В статье расскажем о гранях скептицизма, пользе критического мышления и стратегиях для тех, кто хочет научиться доверять здравому смыслу.

Кто такой скептик?

Скептик – это тип личности, склонный подвергать сомнению как чужие умозаключения, так и свои собственные, способный увидеть слабость в любом аргументе и стремящийся проверять и подтверждать каждую деталь в картине мира. На мнение скептика сложно повлиять необоснованными утверждениями без неоспоримых доказательств.

Мыслительный процесс в голове скептика не прекращается. Он постоянно размышляет о вещах, которые считает важными, рассуждает и спорит сам с собой, пересматривая жизненные установки. А ещё он регулярно переосмысливает собственные поступки и ошибки прошлого. Возможно, именно этим объясняется известное утверждение Оноре де Бальзака «Скептики – люди самые совестливые».

Интересно, что скептики и сами не склонны утверждать, что обладают точной или достаточно полной информацией. Они всё тщательно проверяют, ищут доводы и доказательства, и только после детального собственноручно проведенного расследования высказывают собственное мнение. Разумеется, одному человеку сложно изучить всю необходимую информацию. Скептик понимает это, поэтому не видит проблемы в том, чтобы поменять точку зрения после получения новых значимых фактов.

Как научиться критическому мышлению?

Мыслить критически – значит анализировать информацию, уметь отличать правду высшей пробы от лжи, учитывать все аргументы, бесстрастно рассуждать и выходить из ситуаций с выгодой для себя. С чего начать?

Признать проблемы в своем мышлении.

Начальная точка тренировки – самопознание. Нужно научиться наблюдать за собой со стороны, анализировать свои решения. Для начала можно разобрать неприятные ситуации, которые случаются регулярно: не просто описать ход мыслей, но выявить логику, роль эмоций в принятии решения.

Одновременно понадобится тренировка памяти. Плохая память может искажать события до неузнаваемости, выдавать полученную информацию за событие, пережитое на самом деле. Зато тренированная память дает все материалы для того, чтобы сравнить полученные данные с пережитым опытом.

Обязательно нужно учесть преграды на пути критического мышления. Это страх высказывать собственное суждение, нежелание размышлять над полученной информацией. Это неуверенность в себе, чересчур быстрая критика своих идей. Сюда же относится недостаток знаний, отсутствие нужного опыта.

Пройти тест на уверенность в себе

Применить руководство по критическому мышлению для решения проблем.

Выработайте привычку переосмысливать одну проблему в неделю. Можно использовать примерный формат:

• Проблема. Убедитесь, что она существует.
• Ситуация. Опишите проблему с разных сторон: хронологической, логической, эмоциональной.
• Анализ. Подумайте, что произошло на самом деле, докопайтесь до сути.
• Мозговой штурм. Составьте список возможных решений, пусть самых рискованных и невероятных.
• Решение. Принимайте решение взвешенно, выбирайте то, что сработает в конкретном случае.
• Действие. Действуйте четко по плану, хотя бы ля того, чтобы проверить критическое мышление в действии.
• Оценка. Оцените результат, свои ошибки, приобретенный опыт.

Развивать качества, необходимые для критического мышления.

1. Наблюдательность – значит подмечать детали, собирать информацию.
2. Скепсис – подвергать здоровому сомнению любую информацию, даже из самого надежного источника.
3. Объективность – ограничивать влияние эмоций там, где нужен холодный ум.
4. Любопытство – проявлять интерес к миру, к людям.
5. Точность – оценивать, насколько точным получился вывод или все же остаются слабые места.
6. Аналитическое мышление – принимать решения на основании наблюдений, сборе и оценке доказательств.
7. Эмпатия – учитывать человеческий фактор.
8. Открытость всему новому – непредвзято относиться к альтернативным трактовкам.
9. Беспристрастность – принимать во внимание все доказательства, точки мнения, сведения.
10. Коммуникация – следить за ходом мыслей собеседника.

Читать книги, которые помогут развить критическое мышление.

Книги по критическому мышлению пишут лауреаты Нобелевской премии, известные психологи, биологи, научные журналисты, бизнес-тренеры и ученые университетов. Выбор книг тоже впечатляет. Такое чтение – это возможность освоить новый навык и реальный шанс изменить жизнь.

Выводы:

• Скептицизм – искусство сомневаться в недоказанном.
• Скепсис – это не самоцель, а способ обрести душевный покой.
• Последователи учения скептиков призывали следовать утверждениям разума, своим природным инстинктам, читать книги, заниматься наукой и познавать мир.
• Научиться мыслить критически нужно для того, чтобы найти истину.

Пройти тест на эмпатию

Как появился термин?

Изначально скептицизм появился в качестве учения в древнегреческой философии. Одним из его создателей был Ксенофан, значительный вклад в учение сделали Пиррон, Энесидем, Агриппа, Аркесилай и Секст Эмпирик. Философский скептицизм подразумевает сомнение в возможности достоверного знания. Последователи данного учения придерживались мысли, что необходимо руководствоваться «разумной вероятностью», а не стремиться к поиску истины. В любой ситуации следует опираться на здравый смысл, формирующийся в повседневной жизни.

В эпоху Возрождения возник новый интерес к древнегреческим философским учениям, и философы снова заинтересовались античным скептицизмом. Это был период, когда знания множились с невиданной ранее скоростью. Поэтому скептическое отношение было необходимо для подтверждения знаний и взвешенного подхода к их интерпретации и систематизации.

На рубеже XIX-XX веков началась научно-техническая революция, и это способствовало новому усилению интереса к философскому скептицизму. Если раньше данное течение использовалось преимущественно в философии, то теперь оно распространилось на все научные исследования, поскольку возникла острая потребность в достоверных знаниях.

В 1970-х годах сформировался научный скептицизм, который был необходим в связи с возросшим интересом к паранормальным явлениям. Примерно тогда же понимание того, кто такой скептик, приобрело современный вид. Этим словом стали называть не только сторонников философского скептицизма, но и всех людей, считающих, что любая информация должна быть проверена и подтверждена, чтобы считаться достоверной.

В 1992 году было образовано международное Общество скептиков, занимающееся опровержением различных антинаучных и псевдонаучных теорий. Они выпускают собственный журнал «Skeptic», проводят конференции, ведут активную деятельность в сети Интернет. Их основная задача – разоблачение астрологов, уфологов, гомеопатов и прочих сторонников нетрадиционных направлений в науке.

Грани скептицизма.

Яркое, богатое явление скептицизма напрямую связано с человеческой природой. Это мощное древнее философское направление, метод научного познания и часть жизни человека. В XXI веке сложилось несколько подходов к классификации форм скептицизма. Вот одна из классификаций по характеристикам мыслительного процесса:

Философский скептицизм не подразумевает сомнения ради сомнения. Изначальной целью нового направления было воздержание от решительных и окончательных высказываний. Поэтому скептицизм – именно поиск истины, а не ее отрицание, как зачастую интерпретируется это философское направление.

Научный скептицизм нужен для того, чтобы проверять и критиковать удобные, но не обоснованные псевдонаучные теории. Сложный и многогранный феномен научного скептицизма содержит две составляющие научного исследования: с одной стороны стремление к доказательству, с другой – сомнение.

Хотите принимать лучшие решения, найти идеальную карьеру, реализовать потенциал по максимуму и получить инструкцию индивидуального развития

? Все это можно сделать при помощи системы
Дизайн Человека
. Постройте свою карту и получите базовые разшифровки бесплатно.

Религиозные скептицизм – сомнение в истинности религиозных учений или по отношению к религиозным деятелям, не связанное с отрицанием религии в целом. Религиозными скептиками становятся по разным причинам. Одни в прошлом переживали неприятный опыт, связанный с религиозными учениями. Вторые скептически относятся к бездоказательным духовным истинам. Третьи изучают все догмы и остаются в недоумении от противоречивых вероучений.

Нейтральный скептицизм ничего не утверждает и ничего не опровергает. Он просто высказывает свою точку зрения, не дожидаясь, пока другие согласятся или не согласятся с аргументами. Если сказать иначе – он предпочитает молчать, а не говорить.

Здоровый скепсис – это скорее стиль мышления или мировоззрение человека. Это вовлеченность и активность разума. Так что быть скептиком – мудрый выбор. Если хотите построить карьеру, заслужить уважение, сделать мир более безопасным и разумным – критическое мышление вам в помощь.

Как распознать скептика?

Люди со скептическим мышлением не особо эмоциональны. Они специально подавляют эмоции, чтобы те не мешали здраво анализировать информацию. На лице скептика обычно держится спокойное и серьезное выражение. Улыбается он довольно редко, поскольку склонен более тщательно обдумывать услышанное и увиденное. В общении скептик бывает достаточно резок. Он не боится обидеть собеседника, поскольку считает, что честность и прямота важнее эмоций. По типу личности скептик является, в большинстве случаев флегматиком, или же меланхоликом.

Некоторые исследователи утверждают, что людям со скептическим мышлением свойственны характерные особенности внешности: они худощавы, их лица имеют заостренные черты. Не следует рассматривать эти признаки всерьез, но учитывать можно.

Иногда скептику приписывают черты, характерные для пессимиста. Это ошибочное суждение, поскольку пессимист с недоверием относится к хорошим новостям и охотно верит плохим. Скептик же склонен сомневаться в любой поступающей извне информации. Его цель – определить истину, тогда как пессимист просто ищет во всём негатив.

Скептики обычно отрицают религиозные верования, поскольку им никто не может предоставить рациональных аргументов, подтверждающих предлагаемые религией догматы. Также они отрицают все сверхъестественные и потусторонние явления, которые невозможно доказать при помощи материальных свидетельств.

Существует также понятие «религиозный скептицизм». Оно подразумевает сомнение в отдельных утверждениях, но не отрицает религию в целом.

Скептик принимает только те аргументы, подлинность которых не вызывает у него сомнений. Он способен принять факт существования инопланетян или других сверхъестественных существ и явлений, но только после того, как получит исчерпывающие доказательства. Также он никогда не ориентируется на собственную интуицию и при принятии решений тщательно взвешивает все аргументы. Это приводит к некоторой медлительности даже в экстренных ситуациях.

Что такое скептицизм?

Скептицизм — это склонность воздерживаться от категорических суждений, критически-недоверчивое отношение к любому общепринятому феномену или навязанной извне информации, которая не подтверждена и не доказана. Слово происходит от греческих слов «Scepsis» – «сомнение» и «Scepticos» – «разглядывающий, наблюдающий». То есть скептицизм побуждает не столько сомневаться, сколько изучать и расследовать. Быть скептиком – значит, иметь здоровую долю недоверия и здравого смысла, чтобы отличить истинное от поддельного.

Скептицизм начался с учение древнегреческого философа Пиррона, основанное в первом веке до нашей эры. Учение базируется на утверждении: «Думать – значит, сомневаться. Человеку несвойственно быть уверенным в чем-либо». Скептик как раз идет по пути сомнения: он осмысливает все варианты ответов, потом приходит к выводу, что все варианты являются равносильными. В итоге скептик воздерживается от суждения, ведь не знает, какое утверждение истинно. По словам современных ученых это самое терпимое учение, которое не отрицает правоты других идеологий.

Скептицизм имеет свои достоинства и недостатки. В нем одновременно уживаются консерватизм и жажда истины. С одной стороны это некое силовое поле, которое оберегает людей от псевдофактов, плохих идей, чрезмерной доверчивости, манипуляций. Но скептический взгляд может быть проявлением пассивности, цинизма, подозрительности, страха утратить свою точку зрения.

Так что главный минус в крайностях. Отсутствие критичности делает человека легкой мишенью для мошенников. Нездоровый скептицизм ничему не доверяет без доказательства. Поэтому он не верит в Бога, любовь, дружбу.

Пройти тест на тип личности

Плюсы скептика

Критическое мышление скептика даёт ему определенные преимущества. Им практически невозможно манипулировать, ему невозможно навязать неправильные взгляды. Скептики практически никогда не становятся жертвами мошенников, они не доверяют рекламе и быстро раскрывают плохо замаскированные аферы и обманы. Они постоянно пребывают в поиске истины и готовы потратить немало сил на её нахождение. Эти качества часто помогают им добиться успеха в жизни.

Скептик мыслит логически, стараясь подчинить каждое действие здравому смыслу, поэтому ему не свойственны импульсивные поступки и решения. Он не стремится «быть как все», ему чуждо всеобщее стремление соответствовать модным тенденциям. Именно скептики обычно в одиночку плывут против течения, сопротивляются устоявшимся стереотипам и стремятся открыть глаза окружающим. Благодаря умению глубоко анализировать информацию скептики становятся отличными ревизорами, инспекторами, следователями, юристами и, конечно же, учеными.

Минусы скептика

Наиболее проблемная сфера скептиков – межличностные отношения. Они подозрительны и недоверчивы, не стесняются открыто высказывать сомнения. Их дотошность часто раздражает собеседников. Услышав сомнительное утверждение, они переспрашивают «Где ты это прочёл?». Подобные вопросы вызывают негативную реакцию, поскольку люди не готовы на них отвечать и воспринимают их как признак недоверия.

Сам скептик прекрасно понимает, что его дотошность портит отношения с людьми, но поделать с этим ничего не может. Также он осознает свою медлительность при принятии важных решений и иногда завидует импульсивным людям, которые не тратят времени на размышления. Скепсис полезен при составлении долгосрочных планов на будущее, но при принятии срочных решений он мешает.

Современные скептики — это хорошо или нет?

Достигнута ли цель? Делает ли нас счастливыми скептическое отношение к чему бы то ни было? Зародившись и получив достаточное развитие в античную эпоху, философия скептицизма к Новому времени разделилась на пять равноценных направлений:

1. обыденное;
2. философское;
3. методологическое;
4. научное;
5. религиозное.

И хотя они существуют в различных сферах жизни, но объединены общей идеей отсеивания сомнительных тезисов и противоборства с догматизмом. Иногда это приводит к тому, что скептики умудряются начать оспаривать собственную позицию, как это было с Рене Декартом.

Именитый французский математик подверг сомнениям саму концепцию скептической методологии, но построил фундамент новой научной философии, основываясь на принципах радикального сомнения.

Сегодня довольно яростные стычки между научными и религиозными скептиками – отнюдь не редкость, хотя сферы их деятельности практически не пересекаются. При этом большинство представителей научного скептицизма – откровенные сциентисты, то есть люди, относящиеся к научным знаниям как к религии.

Сциентисты, загоняющие науку в рамки догмы, последовательно борются с любыми учениями, действенность которых нельзя продемонстрировать эмпирически или при помощи неоспоримых доказательств. Из-за этого то и дело возникают столкновения с адептами эзотерических учений и псевдонаучных движений.

Однако и внутри религиозных организаций полным-полно сомневающихся. Их задача – не опровергнуть религию как таковую, но акцентировать внимание сообщества на банальных махинациях. В таких случаях скептики задаются вопросами о правомерности определенных догматов, обличают «чудеса» или иные признанные церковью события.

Примечательно, что именно благодаря скептицизму сформировался институт причисления какого-либо человека к лику святых, а также набор критериев для признания чудес.

Как общаться со скептиком?

Если вы хорошо понимаете, кто такой скептик, наладить общение с ним несложно. Помните, что собеседник, готовый содержательно спорить и отстаивать собственную точку зрения с доводами и фактами, всегда интересен для скептика. Ему нравятся однозначные аргументы и обоснования, не вызывающие сомнений. Прежде чем озвучить ему определенное предложение, тщательно обдумайте его на предмет наличия «подводных камней».

Наличие скептика в команде всегда полезно. Он просчитывает все возможные варианты развития событий, поэтому попасть в неприятности с ним гораздо сложнее. Романтикам и идеалистам в вашей команде может быть обидно от того, как резко он их осаждает. Но это рациональный подход, позволяющий избежать неблагоприятного развития событий.

Скептицизм в Энциклопедическом словаре:

Скептицизм — (от греч. skeptikos — разглядывающий — расследующий),философская позиция, характеризующаяся сомнением в существованиикакого-либо надежного критерия истины. Крайняя форма скептицизма -агностицизм. Направление древнегреческой философии: ранний скептицизм(Пиррон), скептицизм Академии платоновской (Аркесилай, Карнеад), позднийскептицизм (Энесидем, Секст-Эмпирик и др.). В новое время (16-18 вв.)синоним свободомыслия, критики религиозных и философских догм (М. Монтень,П. Бейль и др.).

Скептицизм: что это такое и кто такие скептики?

Скептицизм (от греч. σκεπτικός — исследующий, задумывающийся) — это направление в философии, которое утверждает, что человек не может ничего знать о мире с уверенностью, нужно ставить под сомнение всё, даже то, что индивидуум изучал или испытывал в прошлом.

Скептически — значит недоверчиво, подозрительно, сомнительно.

Синонимы слова скептицизм — скепсис, пирронизм, подозрительность.

Кто такой скептик?

Скептик — это приверженец древнегреческого учения, суть которого в том, что следует сомневаться в возможности существования реальных знаний.

Ещё скептиками называют людей, которые сомневаются в том, что другие принимают за неоспоримую истину. Им обязательно требуются неопровержимые доказательства.

Скептицизм в философии

Скептицизм появился в философии около 5 в. до н. э. Однако считается, что его создал древнегреческий философ Пиррон из Элиды (ок. 360 – ок. 270 г. до н. э.).

С древних времён философия скептиков создавала аргументы против догматических утверждений философов, учёных и др. Таким образом, по ходу развития древней философии и науки появлялись сомнения по поводу правдивости основных мировоззрений того периода.

Скептицизм считается одной из самых главных философских школ эпохи эллинизма. Одновременно были очень важны эпикурейство и стоицизм.

Читайте больше про Эллинизм

Представители скептицизма

Среди знаменитых философов скептиков можно увидеть такие имена, как:

• Пиррон из Элиды;
• Тимон из Флиунта;
• Рене Декарт;
• Марк Туллий Цицерон;
• Энесидем;
• Карнеад;
• Секст Эмпирик;
• Аркесилай.

Скептицизм и агностицизм

Связь между скептицизмом и агностицизмом состоит в том, что агностицизм — это будто скептицизм по отношению ко всему, что связано с религией.

Агностицизм — это в основном мировоззрение о том, что знание о существовании или несуществовании Бога (богов) не может быть возможным; на это можно смотреть, как на что-то среднее между теизмом и атеизмом.

Агностицизм защищает мировоззрение, что наше познание ограничено физическим миром, и что оно неспособно познать ничего сверхъестественного.

Узнайте больше про Агностицизм

Скептицизм Юма

Шотландский философ Дэвид Юм (1711 – 1776) оставил свой след в истории философии своим довольно смелым скептическим подходом ко множеству философских тем. Например, в эпистемологии он усомнился в признанных мировоззрениях о личности. По словам Юма, постоянного «я», которое не меняется со временем, не существует.

Дэвид Юм не принимал обычные объяснения причинности, он уверял, что наши идеи причинно-следственных связей построены не на восприятии причинных сил в самом внешнем мире, а на наших стандартах мышления.

Скептицизм Монтеня

В XVI веке французский писатель и философ Мишель де Монтень (1533 – 1592) содействовал возрождению скептицизма. Он оказал огромное влияние на таких важных фигур в философии, как Рене Декарт и Блез Паскаль.

В своих работах о познании человека Монтень замечает, что «различными способами человек достигает одной и той же цели»:

1. одно и то же поведение человека может дать противоположные результаты;
2. противоположное поведение может дать одинаковый результат.

Он также считал, что поведением и мыслями человека всегда руководит эгоизм. Ещё Монтень утверждал, что главные цели существования любого человека — достичь гармонию и счастье.

Смотрите также, что такое Софистика.

Skeptic »О нас» A Skeptic Manifesto

Скептический манифест

Ниже приводится отрывок из книги «Почему люди верят в странные вещи: лженаука, суеверия и другие заблуждения нашего времени» Майкла Шермера, 1997, У. Х. Фриман.

На первой странице великолепной маленькой книжки To Know a Fly биолог Винсент Детье делает это юмористическое наблюдение о том, как дети вырастают и становятся учеными:

Хотя у маленьких детей есть табу на наступление на муравьев, потому что такие действия, как говорят, вызывают дождь, никогда не существовало табу на отрывание лап или крыльев у мух.Большинство детей со временем перерастают такое поведение. Те, кто не кончили плохо и не стали биологами (1962, с. 2) .

То же можно сказать и о скептицизме. В раннем возрасте дети увлекаются знаниями, ставят под сомнение все, что они думают, хотя и не проявляют особого скептицизма. Большинство так и не научится различать любознательность и доверчивость. Те, кто плохо кончают, или становятся профессиональными скептиками.

Но что значит быть скептиком? Скептицизм имеет давнюю историческую традицию, восходящую к Древней Греции, когда Сократ заметил: «Все, что я знаю, это то, что я ничего не знаю.Но это не практическая позиция. Современный скептицизм воплощен в научном методе, который включает сбор данных для формулирования и проверки натуралистических объяснений природных явлений. Претензия становится фактической, когда она подтверждается до такой степени, что было бы разумно предложить временное соглашение. Но все факты в науке являются предварительными и могут быть оспорены, и поэтому скептицизм — это метод, ведущий к предварительным выводам. Некоторые утверждения, такие как лозоходство на воде, экстрасенсорное восприятие и креационизм, проверялись (и не проходили испытания) достаточно часто, поэтому мы можем сделать предварительный вывод о том, что они ложны.Другие утверждения, такие как гипноз и теория хаоса, были проверены, но результаты неубедительны, поэтому мы должны продолжать формулировать и проверять гипотезы и теории, пока не сможем прийти к предварительному заключению. Ключ к скептицизму состоит в том, чтобы постоянно и энергично применять научные методы для преодоления предательского противоречия между скептицизмом «ничего не знаю» и легковерием «все идет». Этот манифест — своего рода заявление о цели — исследует эти темы более подробно.

История, значение и пределы скептицизма

Современное скептическое движение — довольно недавнее явление, восходящее к классике Мартина Гарднера 1952 года, Во имя науки .Обильные очерки и книги Гарднера за последние четыре десятилетия, опровергающие всевозможные причудливые утверждения, в сочетании с бесчисленными психическими проблемами Джеймса «Удивительного» Рэнди и выступлениями в СМИ в 1970-х и 1980-х годах (в том числе 36 появлений на The Tonight Show ), подтолкнули к успеху. скептическое движение на передний план общественного сознания. Философ Пол Курц помог создать десятки групп скептиков по всей территории Соединенных Штатов и за рубежом, а его Комитет по научному исследованию утверждений о паранормальных явлениях (CSICOP) вдохновил меня на создание Общества скептиков и журнала Skeptic , теперь выходящего как на национальном, так и на национальном уровне. международное членство и распространение.Сегодня растет группа людей, называющих себя скептиками — ученые, инженеры, врачи, юристы, профессора и учителя, а также любознательные люди из всех слоев общества — которые проводят расследования, проводят ежемесячные собрания и ежегодные конференции, а также предоставляют средства массовой информации и широкая публика с естественными объяснениями явно сверхъестественных явлений.

Но скептицизм как образ мышления имеет давнюю историческую традицию, насчитывающую не менее 2500 лет.Выдающийся историк скептицизма Ричард Попкин говорит нам (1979, стр. Xiii): «Академический скептицизм, названный так потому, что он был сформулирован в Платоновской Академии в третьем веке до нашей эры, развился на основе наблюдения Сократа« Все, что я сделал ». знаю, это то, что я ничего не знаю ». Сегодня многие люди принимают два популярных значения этого слова: скептик ничему не верит или ограничен определенными убеждениями. Для восприятия первого значения есть веская причина. Оксфордский словарь английского языка (OED) дает такое обычное использование слова «скептик»:

Тот, кто, подобно Пиррону и его последователям в древнегреческой древности, сомневается в возможности реального знания любого рода; тот, кто считает, что нет достаточных оснований для уверенности в истинности любого предложения (т.2, стр. 2663) .

Поскольку эта позиция бесплодна и непродуктивна, и ее практически никто не придерживается (за исключением нескольких сбитых с толку солипсистов, сомневающихся даже в собственном существовании), неудивительно, что стольких людей скептицизм беспокоит. Более продуктивное значение слова «скептик» — это второе употребление, данное OED:

Тот, кто сомневается в достоверности того, что претендует на звание знания в какой-то конкретной области исследования; тот, кто сохраняет сомневающееся отношение к какому-то конкретному вопросу или утверждению.

История слов «скептик» и «скептицизм» интересна и часто забавна. В 1672 году, например, в «Философских трудах » VII записан такой отрывок:

Здесь он пользуется случаем исследовать пирронизм или скептицизм, исповедуемые сектой людей, которые говорят иначе, чем они думают.

Обвинение верно. Самые ярые скептики наслаждаются своим скептицизмом до тех пор, пока он не посягает на их собственные заветные убеждения.Затем недоверие вылетает в окно. Однажды мне позвонил джентльмен, который выдавал себя скептиком, хотел поддержать организацию и соглашался с нашим скептицизмом во всем, кроме способности витаминов восстанавливать здоровье и ослаблять болезни. Он надеялся, что я не буду организовывать скептические лекции или статьи в этой области, которая, как он объяснил, теперь научно доказана как эффективная. «Ваша область не была бы витаминной терапией, не так ли?» — поинтересовался я. «Вы уверены, что это так!» он ответил.

Легко и даже весело бросать вызов убеждениям других, когда мы самодовольны своей уверенностью. Но когда нам бросают вызов, требуется большое терпение и сила эго, чтобы слушать чистым ухом. Но в чистом скептицизме есть более глубокий изъян. В крайнем случае позиция сама по себе не выдерживает. OED дает нам следующий литературный пример 1674 года (Tucker Lt. Nat. II):

Во всяком скептицизме присутствует атмосфера позитивности, безоговорочная уверенность в силе тех аргументов, которые якобы опровергают все знания человечества.

Скептицизм сам по себе является положительным утверждением о знании и, таким образом, не может быть обращен на себя. Если вы ко всему относитесь скептически, вам придется скептически относиться к собственному скептицизму. Подобно распадающейся субатомной частице, чистый скептицизм разворачивается и раскручивается на экране нашей интеллектуальной камеры Вильсона.

Скептицизм также не приводит к прогрессу. Недостаточно просто отвергнуть иррациональное. Скептицизм должен сопровождаться чем-то рациональным или чем-то, что действительно приводит к прогрессу.Как предупреждал австрийский экономист Людвиг фон Мизес против тех антикоммунистов, которые не представили рациональной альтернативы системе, к которой они так скептически относились (1956, с. 112):

Движение против чего-то демонстрирует чисто отрицательное отношение. У него нет никаких шансов на успех. Это страстные обличения фактически рекламируют программу, которую они атакуют. Люди должны бороться за то, чего они хотят достичь, а не просто отвергать зло, каким бы плохим оно ни было.

Карл Саган высказал подобное предупреждение скептикам:

Вы можете выработать привычку думать, что вам нравится высмеивать всех тех людей, которые не видят вещи так же ясно, как вы.Мы должны тщательно оберегать его (в Василий , 1988, стр. 366) .

Рациональный скептик

Второе популярное мнение о том, что скептики ограничены определенными убеждениями, исходит из неправильного понимания скептицизма и науки. Скептики и ученые не обязательно «ограничены во взглядах» (хотя они могут быть таковыми, поскольку они люди). Возможно, когда-то они были открыты для веры, но когда доказательства оказались недостаточными, они отвергли ее. Во Вселенной уже есть достаточно законных загадок, свидетельства которых дают ученым пищу для исследований.Тратить время на рассмотрение «невидимых» или «неизвестных» загадок не всегда практично. Когда не-скептик говорит: «Вы просто ограничены во взглядах на неизвестные силы Вселенной», скептик отвечает: «Мы все еще пытаемся понять известные силы Вселенной».

По этим причинам было бы полезно заменить слово «скептик» словом «рациональный». Опять же, полезно изучить использование и историю этого часто употребляемого слова. OED определяет рациональное как: «Обладающий способностью к рассуждению; наделен разумом »(стр.2420). И разум как «утверждение некоторого факта, используемое в качестве аргумента для оправдания или осуждения какого-либо действия, доказательства или опровержения какого-либо утверждения, идеи или убеждения» (стр. 2431). Копаться в словаре и вытаскивать загадочные употребления слов и истории могут показаться довольно педантичными. Но важно знать, как слово должно было использоваться и что оно стало означать. Они часто не совпадают, и чаще всего они используются по-разному, так что, когда два человека общаются, они часто говорят с противоположными целями.Скептицизм одного человека может быть доверчивостью другого. И кто не думает, что они рациональны, когда дело касается их собственных убеждений и идеологий?

Также важно помнить, что словари не дают определений; они дают обычаи. Чтобы слушатель понимал говорящего, а читатель следовал за писателем, важные слова должны быть определены с семантической точностью, чтобы общение было успешным. Под «скептиком» я подразумеваю второе употребление, приведенное выше: «Тот, кто сомневается в достоверности того, что претендует на знание в какой-то конкретной области исследования.И под рациональным: «Заявление о некотором факте, используемое в качестве аргумента, чтобы оправдать или осудить какое-либо действие, доказать или опровергнуть какое-то утверждение, идею или убеждение». Но эти обычаи не учитывают один важный компонент: цель разума и рациональности. Конечная цель мышления — понять причинно-следственные связи в окружающем нас мире. Цель — познать вселенную, мир и самих себя. Поскольку рациональность — самый надежный способ мышления, рационального скептика можно определить как:

Тот, кто ставит под сомнение обоснованность конкретных заявлений о знании, используя или призывая констатировать факт, чтобы доказать или опровергнуть утверждения, как инструмент для понимания причинности.

Другими словами, скептики из Миссури — штата «покажи мне». Когда мы слышим фантастическое заявление, мы говорим: «Это хорошо, докажите это».

Позвольте мне предложить пример того, как рациональный скептик может проанализировать заявление. В течение многих лет я слышал истории о так называемом «феномене сотой обезьяны» и был очарован возможностью того, что может существовать какое-то коллективное сознание, к которому мы можем подключиться, чтобы уменьшить преступность, ликвидировать войны и в целом объединиться как единое целое. одиночный вид.Фактически, на последних президентских выборах один кандидат — доктор Джон Хагелин от Партии естественного закона — утверждал, что в случае избрания у него будет план решения проблем наших внутренних городов — медитация. Хагелин и другие (особенно сторонники Трансцендентальной Медитации) считают, что мысль может каким-то образом передаваться между людьми, особенно в медитативном состоянии; если достаточно сделать это одновременно, будет достигнута некоторая критическая масса, что вызовет значительные планетарные изменения. Феномен сотой обезьяны обычно цитируется как эмпирическое доказательство этого удивительного утверждения.Согласно легенде, в 1950-х годах японские ученые кормили обезьян на острове Косима картофелем. Однажды одна из обезьян научилась мыть картошку, а затем научила этому навыку других. Когда около 100 обезьян научились этому навыку — так называемой критической массе — внезапно все обезьяны автоматически узнали об этом, даже те, что находились на других островах за сотни миль от них. Эта вера широко распространена в кругах Нью Эйдж: например, « Lifetide » (1979) Лайалла Уотсона и «Сотая обезьяна » Кена Киза (1982) были многократно отпечатаны и проданы миллионами экземпляров; Эльда Хартли сняла фильм «Сотая обезьяна».

Чтобы проявить скептицизм, мы должны начать с вопроса, действительно ли эти события произошли так, как было сообщено. Они не. В 1952 году приматологи начали снабжать японских макак сладким картофелем, чтобы они не совершали набегов на местные фермы. Один из них научился смывать грязь с картофеля в ручье или в океане, а другие обезьяны научились моделировать поведение (моделирование — нормальная часть поведения приматов — «обезьяны видят, обезьяны делают» еще до Нового века). А теперь давайте более внимательно рассмотрим утверждение Ватсона.Он признает, что «остальную часть истории нужно собирать из личных анекдотов и фрагментов фольклора среди исследователей приматов, потому что большинство из них все еще не совсем уверены в том, что произошло. Так что я вынужден импровизировать с деталями ». Затем Уотсон предполагает, что «неустановленное количество обезьян на Косиме мыли сладкий картофель в море», что вряд ли соответствует уровню точности, необходимому для оправдания столь далеко идущего вывода. Затем он делает это удивительное заявление:

Допустим, для аргументации, что число было 99 и это в 11:00.м. во вторник обычным способом в группу добавили еще одного обращенного. Но добавление сотой обезьяны, по-видимому, перешло число через какой-то порог, подтолкнув его к своего рода критической массе.

На данный момент, говорит Уотсон, эта привычка «кажется, преодолела естественные препятствия и спонтанно возникла на других островах».

Дальше идти не нужно. Ученые не «импровизируют» детали и не делают безумных предположений из «анекдотов» и «фрагментов фольклора».Но это еще не все. Фактически, некоторые настоящие ученые записали, что именно произошло. Отряд начался с 20 обезьян в 1952 году и достиг 59 к 1962 году, и за каждой обезьяной на острове внимательно наблюдали. К марту 1958 года из 30 обезьян ровно 17; и к 1962 году 36 из 49 обезьян смоделировали поведение при мытье. «Внезапное» приобретение такого поведения на самом деле заняло четыре года, и «100 обезьян» было всего 17 в 1958 году и 36 в 1962 году. И хотя есть некоторые сообщения о подобном поведении на других островах, наблюдения проводились между 1953 и 1967 г.Это не было внезапным и никоим образом не связано с Косимой. Обезьяны на других островах могли сами открыть это простое умение; или научили их исследователи или жители островов; или туда могли попасть обезьяны из Косимы. В любом случае, нет никаких доказательств, необходимых для подтверждения этого экстраординарного утверждения. Нет даже никакого реального явления, которое можно было бы объяснить.

Наука и скептицизм

Таким образом, скептицизм — жизненно важная часть науки.Обзор использования и истории слова «наука» был бы здесь неуместно длинным (см. Главу 2). Для ясности под наукой будем понимать:

набор ментальных и поведенческих методов, предназначенных для описания и интерпретации наблюдаемых или предполагаемых явлений, прошлых или настоящих, направленных на создание проверяемой совокупности знаний, открытых для отказа или подтверждения.

Другими словами, наука — это особый образ мышления и действий — инструмент для понимания информации, которая воспринимается прямо или косвенно («наблюдаемая или предполагаемая»).«Прошлое или настоящее» относится как к историческим, так и к экспериментальным наукам. Психические методы включают догадки, догадки, идеи, гипотезы, теории и парадигмы; поведенческие методы включают фоновые исследования, сбор данных, организацию данных, сотрудничество и общение с коллегами, эксперименты, корреляцию результатов, статистический анализ, подготовку рукописей, презентации на конференциях и публикации. Что же тогда такое научный метод? Одно из наиболее проницательных и забавных наблюдений было сделано нобелевским лауреатом и философом науки сэром Питером Медаваром (1969, стр.11):

Спросите ученого, что он думает о научном методе, и он примет выражение одновременно торжественное и настороженное: торжественное, потому что он чувствует, что должен высказать свое мнение; лукавый, потому что ему интересно, как скрыть тот факт, что у него нет своего мнения, которое он мог бы озвучить.

По научному методу существует значительный объем литературы, и между авторами нет единого мнения. Это не значит, что ученые не знают, что делают.Делать и объяснять — это две разные вещи. С целью обрисовать в общих чертах методологию, которую рациональный скептик может применить к сомнительным утверждениям, следующий четырехэтапный процесс может представлять, на простейшем из уровней, нечто, что можно было бы назвать «научным методом»:

Наблюдение:

Сбор данных с помощью органов чувств или сенсорных технологий.

Индукция:

Делаем общие выводы из данных. Формирование гипотезы.

Удержание:

Делаем конкретные прогнозы из общих выводов.

Проверка:

Сверка прогнозов с дальнейшими наблюдениями.

Наука, конечно, не такая уж жесткая; и ни один ученый сознательно не делает такие «шаги». Этот процесс представляет собой постоянно интерактивный процесс между наблюдениями, выводами, прогнозами и их проверкой на соответствие дальнейшим свидетельствам. Этот процесс составляет основу того, что философы науки называют гипотетико-дедуктивным методом, который включает:

1. выдвигая гипотезу,
2. соединяя это с формулировкой «начальных условий»,
3. вывод из двух предсказаний, и
4. определение того, выполняется ли предсказание

   (Байнум, Браун, Портер, 1981, стр.196)

Невозможно сказать, что появилось раньше, наблюдение или гипотеза, поскольку мы делаем это с детства, в школе, в колледже, в аспирантуре и на работе в качестве ученых. Но наблюдения — это то, что конкретизирует гипотетико-дедуктивный процесс и служит окончательным арбитром для обоснованности прогнозов, как заметил сэр Артур Стэнли Эддингтон: «Для истинности выводов науки наблюдение является высшей апелляционной инстанцией» ( 1958, стр.9). Используя научный метод, мы можем сделать следующие обобщения:

Гипотеза:

Проверяемое утверждение для учета набора наблюдений.

Теория:

Хорошо обоснованное проверяемое утверждение для учета набора наблюдений.

Факт:

Данные или выводы подтверждены до такой степени, что было бы разумно предложить временное соглашение.

Гипотезу и теорию можно противопоставить конструкции: утверждению, не подлежащему проверке, для учета набора наблюдений.Наблюдение за живыми организмами на Земле может быть объяснено Богом или эволюцией. Первое утверждение — это конструкция, второе — теория. Большинство биологов даже назвали бы эволюцию фактом согласно приведенному выше определению.

С помощью научного метода мы стремимся к объективности: выводы основываются на внешнем подтверждении. И мы избегаем мистицизма: выводы делаются на основе личных взглядов, не имеющих внешнего подтверждения. Нет ничего плохого в личном понимании. Многие великие ученые приписывали важные идеи интуиции, интуиции и другим, столь же трудно поддающимся определению понятиям.Альфред Уоллес сказал, что идея естественного отбора «внезапно мелькнула» во время приступа малярии. Тимоти Феррис называл Эйнштейна «великим интуитивным художником науки». Но проницательные и интуитивные идеи не получают признания до тех пор, пока они не будут подтверждены извне, как объяснил Ричард Хардисон (1988, стр. 259-260):

Мистические «истины» по своей природе должны быть исключительно личными и не могут иметь никакого внешнего подтверждения. Каждый имеет равные права на истину. Чтение на чайных листах, астрология и буддизм; каждый из них одинаково обоснован или необоснован, если судить по отсутствию соответствующих доказательств.Это не предназначено для того, чтобы умалить какую-либо одну из религий; просто отметить невозможность проверки их правильности. Мистик находится в парадоксальном положении. Когда он ищет внешней поддержки своих взглядов, он должен обратиться к внешним аргументам, отрицая при этом мистицизм. Внешнее подтверждение для мистика по определению невозможно.

Наука ведет нас к рационализму: основанию выводов на научном методе. Например, как мы узнаем, что Земля круглая ?:

1. Тень на Луне круглая.
2. Мачта корабля — последнее, что можно увидеть, когда он плывет за горизонт.
3. Горизонт изогнутый.
4. Фотографии из космоса.

А наука помогает нам избежать догматизма: делать выводы на основании авторитетов, а не науки. Например, как мы узнаем, что Земля круглая ?:

1. Наши родители сказали нам.
2. Наши учителя сказали нам.
3. Наш министр сказал нам.
4. Об этом нам рассказал наш учебник.

Догматические выводы не обязательно недействительны, но они ставят другой вопрос: как власти пришли к своим выводам? Использовали ли они науку или какие-то другие средства?

Основное напряжение

Важно, чтобы мы осознавали ошибочность науки и научного метода.Но в этой возможности ошибок кроется его величайшая сила: самокоррекция. Независимо от того, были ли ошибки совершены честно или нечестно, было ли мошенничество совершено неосознанно или сознательно, со временем оно будет удалено из системы из-за отсутствия внешней проверки. Фиаско холодного синтеза — классический пример быстрых последствий для системы в случае ошибки и поспешной публикации.

Из-за важности этой функции самокоррекции в профессии существует то, что Ричард Фейнман называет «принципом научного мышления, который соответствует своего рода абсолютной честности — своего рода наклону назад.Фейнман говорит:

Если вы проводите эксперимент, вы должны сообщать обо всем, что, по вашему мнению, может сделать его недействительным, — не только о том, что вы считаете правильным: о других причинах, которые могли бы объяснить ваши результаты (1988, стр. 247) .

Несмотря на эти встроенные механизмы, наука по-прежнему подвержена ряду проблем и заблуждений, которые, как известно даже самым осторожным ученым и рациональным скептикам, могут доставлять неудобства. Однако мы можем черпать вдохновение в тех, кто преодолел их, чтобы внести огромный вклад в наше понимание мира.Чарльз Дарвин — безупречный пример ученого, который нашел правильный баланс в том, что Томас Кун назвал «существенным противоречием» в науке между полным принятием и приверженностью статус-кво и открытой готовностью исследовать и принимать новые идеи (1962, 1977). Этот хрупкий баланс составляет основу всей концепции смены парадигм в истории науки. Когда достаточное количество научного сообщества (особенно тех, кто находится у власти) желают отказаться от старой ортодоксии в пользу (ранее) радикальной новой теории, тогда и только тогда может произойти смена парадигмы.

Это обобщение изменений в науке обычно делается в отношении парадигмы как системы, но мы должны признать, что парадигма — это всего лишь ментальная модель в сознании людей. Историк науки Фрэнк Саллоуэй выделяет три характеристики интеллекта и личности Дарвина, которые отмечают его как одного из немногих гигантов в истории науки, обнаруживших существенное противоречие между скептицизмом и доверчивостью (1991, стр. 28): «Во-первых, Хотя Дарвин действительно испытывал необычайное почтение к мнению других, он, очевидно, был вполне способен бросить вызов авторитету и думать самостоятельно.Во-вторых, «Дарвин также был необычным ученым в своем крайнем уважении и внимании к отрицательным свидетельствам». Дарвин включил, например, главу «Трудности теории» в книгу Происхождение видов ; в результате его противники редко могли бросить ему вызов, с которым он еще не столкнулся или не обратился. В-третьих, способность Дарвина «задействовать коллективные ресурсы научного сообщества и привлекать других ученых в качестве коллег к своим собственным исследовательским проектам.Собранные Дарвином номера корреспонденции превышают 16 000 дошедших до нас писем, большинство из которых связано с длительными обсуждениями и последовательностями вопросов и ответов о научных проблемах. Он постоянно задавал вопросы, всегда учился, был достаточно уверен в себе, чтобы формулировать оригинальные идеи, но в то же время достаточно скромным, чтобы признать свою склонность к ошибкам.

Четвертая характеристика, которую можно добавить, заключается в том, что Дарвин сохранял изрядную долю скромности и осторожности, которую Саллоуэй считает «ценным атрибутом», который помогает «предотвратить переоценку собственных теорий.В этой связи из «Автобиографии» Дарвина можно многому научиться. Дарвин признается, что у него «нет большой сообразительности или остроумия, которые столь замечательны у некоторых умных людей», отсутствие которых делает его «плохим критиком: статья или книга при первом чтении обычно вызывают у меня восхищение, и это только после долгих размышлений я вижу слабые места ». К сожалению, многие критики Дарвина выборочно цитировали такие отрывки против него, не видя преимущества, которое Дарвин видел в терпеливом избегании прискорбных ошибок, сделанных в спешке (1892, стр.55):

Я думаю, что стал немного более искусным в угадывании правильных объяснений и в разработке экспериментальных тестов; но это, вероятно, может быть результатом простой практики и большего запаса знаний. Мне как никогда трудно выразить себя ясно и лаконично; и это затруднение причинило мне очень большую потерю времени; но у него было компенсирующее преимущество, заставившее меня долго и внимательно обдумывать каждое предложение, и поэтому я часто приходил к тому, чтобы видеть ошибки в рассуждениях и в моих собственных наблюдениях или наблюдениях других.

Это урок науки, который стоит выучить. Что Саллоуэй считает особенно особенным в Дарвине, так это его способность разрешить внутреннее внутреннее напряжение. «Обычно это существенное противоречие между традицией и изменениями демонстрирует научное сообщество в целом», — отмечает Саллоуэй.

поскольку большинство людей предпочитают тот или иной образ мышления. Что относительно редко в истории науки, так это то, что эти противоречивые качества объединены таким успешным образом в одном человеке (стр.32) .

Карл Саган резюмировал это существенное противоречие (Basil, 1988, стр. 366):

Мне кажется, что требуется изысканный баланс между двумя противоречащими друг другу потребностями: наиболее скептическое рассмотрение всех выдвигаемых нам гипотез и в то же время большая открытость для новых идей. Если вы настроены только скептически, то никакие новые идеи не дойдут до вас. Вы никогда не узнаете ничего нового. Вы становитесь чокнутым стариком, убежденным, что миром правит ерунда.(Конечно, есть много данных, которые могут вас поддержать.) С другой стороны, если вы открыты до легковерия и не имеете в себе ни капли скептического чутья, тогда вы не сможете отличить полезные идеи от бесполезных. . Если все идеи имеют одинаковую ценность, тогда вы потеряны, потому что тогда, как мне кажется, никакие идеи не имеют вообще никакой ценности.

Есть некоторая надежда, что рациональный скептицизм и энергичное применение научного метода могут помочь нам найти баланс между чистым скептицизмом и безоговорочной доверчивостью.

Инструмент разума

Наука — лучший метод, изобретенный человечеством для понимания причинности. Следовательно, научный метод — наш самый эффективный инструмент для понимания причин последствий, с которыми мы сталкиваемся в нашей личной жизни, а также в природе. Есть несколько человеческих качеств, которые большинство наблюдателей назвали бы по-настоящему универсальными. Однако большинство согласится с тем, что выживание вида в целом и достижение большего счастья отдельных людей в частности — это универсалии, к которым стремится большинство людей.Мы увидели взаимосвязь между наукой, рациональностью и рациональным скептицизмом. Таким образом, мы можем пойти еще дальше и сказать, что выживание человеческого вида и достижение большего счастья для людей зависят от способности мыслить научно, рационально и скептически.

Предполагается, что люди рождаются со способностью воспринимать причинно-следственные связи. Когда мы рождаемся, у нас нет никакого культурного опыта. Но мы не приходим в этот мир в полном неведении.Мы знаем много вещей — как видеть, слышать, переваривать пищу, отслеживать движущийся объект в поле зрения, моргать при приближении объектов, испытывать тревогу, когда мы кладемся на выступ, развивать отвращение к ядовитой пище и так далее. Мы также наследуем черты, которые наши предки развили в мире, полном хищников и стихийных бедствий, ядов и опасностей, а также рисков со всех сторон. Мы произошли от самых успешных предков в понимании причинности.

Наш мозг — естественная машина для объединения событий, которые могут быть связаны, и для решения проблем, требующих нашего внимания.Можно представить себе древнего гоминида из Африки, рубящего, измельчающего и превращающего камень в острый инструмент для вырезания большого туша млекопитающего. Или, возможно, мы можем представить себе первого человека, который обнаружил, что стучащий кремень будет создавать искру, чтобы зажечь огонь. Колесо, рычаг, лук и стрела, плуг — изобретения, предназначенные для того, чтобы позволить нам формировать нашу окружающую среду, а не формироваться ею, — положили начало цивилизации на пути, который привел к нашему современному научному и технологическому миру.

Винсент Детье, слова которого открыли этот манифест, в своем обсуждении наград науки, перечисляет пантеон очевидных — денег, безопасности, чести — а также трансцендентного:

паспорт в мир, чувство принадлежности к одной расе, чувство, выходящее за пределы политических границ и идеологий, религий и языков.

Но он отмахивается от них ради одного «более возвышенного и более тонкого». Это естественное любопытство людей в их стремлении понять мир (стр.118-119):

Одна из характеристик, которая отличает человека от всех других животных (и животных, которыми он, несомненно, является), — это потребность в знаниях как таковых. Многие животные любопытны, но для них любопытство — это аспект адаптации. Человек жаждет знать. И для многих людей, наделенных способностью знать, он обязан знать. Все знания, какими бы маленькими они ни были, какими бы незначительными они ни были для прогресса и благополучия, являются частью целого. Ученый принимает в этом участие.Знать муху — значит немного приобщиться к возвышенности Знания. Это вызов и радость науки.

Дети от природы любопытны и любознательны и любят исследовать окружающую их среду. Это нормально — хотеть знать, как все устроено и почему мир такой, какой он есть. На самом базовом уровне это и есть наука. Как заметил Ричард Фейнман:

Меня, так сказать, поймали — как того, кому подарили что-то чудесное, когда он был ребенком, и он все время ищет это снова.Я всегда, как ребенок, ищу чудеса, которые я знаю, что найду — может, не каждый раз, но время от времени (1988, стр. 16) .

Таким образом, самый важный вопрос в образовании заключается в следующем: какие инструменты даются детям для понимания мира? На самом базовом уровне мы должны думать или умереть. Те, кто живы, в большей или меньшей степени думают и используют разум. Те, кто использует больше разума и рациональный скептицизм, достигнут большего удовлетворения, потому что они понимают причину своего удовлетворения.Иначе и быть не может. Как заключает Айн Рэнд в своем главном опусе «Атлас расправил плечи» (1957, стр. 1012):

Человек не может выжить, кроме как обретая знания, а разум — его единственное средство обрести их … Ум человека — его основной инструмент выживания. Ему дана жизнь, а выживание — нет. Его тело отдано ему, а его пропитание — нет. Его разум отдан ему, а его содержание — нет. Чтобы остаться в живых, он должен действовать, и прежде чем он сможет действовать, он должен знать природу и цель своего действия. Он не может получить свою еду, не зная о еде и способах ее получения.Он не может выкопать канаву или построить циклотрон, не зная своей цели и средств ее достижения. Чтобы остаться в живых, он должен думать.

Более трех веков назад французский философ и скептик Рене Декарт после одной из самых тщательных скептических чисток в интеллектуальной истории пришел к выводу, что одно он знает наверняка: « Cogito ergo sum » — «Я думаю, значит, я есть». Согласно аналогичному анализу, быть человеком — значит думать. Поэтому, перефразируя Декарта:

Сумма Эрго Когито —
Я, следовательно, думаю

Скептицизм и концепции: может ли мыслить скептик?

Страница из

НАПЕЧАТАНО ИЗ ОНЛАЙН-СТИПЕНДИИ ОКСФОРДА (Оксфорд.Universitypressscholarship.com). (c) Авторские права Oxford University Press, 2021. Все права защищены. Отдельный пользователь может распечатать одну главу монографии в формате PDF в OSO для личного использования. дата: 29 ноября 2021 г.

Глава:

(стр.140) 6 Скептицизм и концепции: может ли мыслить скептик?

Источник:

Вера и правда

Автор (ы):

Катя Мария Фогт

Издатель:

Oxford University Press

DOI: 10.1093 / acprof: oso / 9780199916818.003.0007

Люди постоянно предъявляют претензии, которые влияют на нашу повседневную жизнь. От тех, кто продает продукты и услуги до кандидатов, баллотирующихся на политические посты, мы сталкиваемся с решениями, которые требуют от нас действий. Томас Кида в своей книге Не верьте всему, что думаете , показывает, как легко нас можно обмануть и почему мы должны научиться думать как ученые.

Оспаривайте претензии, запрашивая доказательства. Задавайте такие вопросы, как: «Что заставляет вас так думать?» «На каких предположениях вы основываете свое утверждение?» «Какие факты или исследования подтверждают ваши идеи?» «Есть ли факты или исследования, которые опровергают ваше утверждение?»

Постоянные потоки коммерческих сообщений, телевизионных новостей и рекламных объявлений пытаются научить нас думать. Когда мы позволяем другим думать за нас, мы становимся уязвимыми для идеологической обработки, пропаганды и сильных эмоциональных призывов.В своей книге «Метод сомнения Декарта » Джанет Бротон исследовала важную роль сомнения в нашем поиске истины.

Признайте пределы чьих-либо заявлений об истине! Загляните под поверхность, а не принимайте идеи за чистую монету. Задайте себе такие вопросы: «Какова логика этого аргумента?» Слушайте себя, когда что-то не так!

Часть хорошего скептика — это научиться играть роль защитника дьявола.Займите позицию, с которой вы не обязательно согласны, просто ради аргумента. Это не обязательно должно быть боевым. Вы можете просто сказать: «Чтобы лучше понять эту идею; позволь мне сыграть адвоката дьявола ». Если вы заставите свой ум работать над тем, что, по вашему мнению, может быть хорошей идеей, это может привести к лучшему пониманию проблемы. Игра в адвоката дьявола — отличный способ научить детей видеть точку зрения другого человека.

Нас убеждают сомневаться или верить утверждениям других людей с помощью логики и интуиции, и большинство из нас склонно в значительной степени полагаться на тот или иной тип мышления.Независимо от того, мыслите ли вы логически или интуитивно, полезно чередовать эти два качества ума. В своей книге « Принятие противоположностей » Питер Элбоу говорит: «Сомнение и вера — одни из самых сильных коренных действий, которые мы можем совершить с помощью нашего разума». Мы станем лучше мыслителями, если будем более осознанно сомневаться и верить, используя логику и интуицию, а не случайно.

Одна из важнейших задач настоящего скептика — определить, являются ли источники информации и анализа беспристрастными.Это черта, которая нам хорошо помогает, когда мы включаем телевизор. Если мы будем слушать только один канал или нашего любимого комментатора новостей, нас, скорее всего, убедят предвзятые или эмоциональные призывы. Спросите себя: «Какова другая сторона этой истории?» «Это история одного человека или она применима к тысячам людей?» «Есть ли основополагающее убеждение или предположение, которое отражает идеологию этого репортера?»

Р.М. В своей книге « Повседневная иррациональность: как псевдоученые, сумасшедшие и все остальные систематически не могут мыслить рационально » Доус отмечает, что эмоциональные призывы и основанное на историях мышление часто приводят к ошибочным рассуждениям.Смысл выявления предвзятости заключается в том, чтобы иметь возможность идентифицировать сообщения, которые предназначены для убеждения, а не для информирования нас.

Положительный скептицизм ведет к лучшему решению проблем, инновациям и творчеству! Это также помогает развить наши способности критически относиться к окружающему миру! Ты согласен? Не стесняйтесь проделывать дыры в моем мышлении!

Мэрилин Прайс-Митчелл, доктор философии, — психолог по вопросам развития, работающий на стыке развития молодежи, лидерства, образования и гражданской активности.

Подпишитесь на обновления на Roots of Action, чтобы получать по электронной почте уведомления о статьях Мэрилин.

Следуйте за Мэрилин по телефону Roots of Action , Twitter или Facebook .

Фотография предоставлена ​​Тойлмасом Лизером; Дэвид Геринг

© Мэрилин Прайс-Митчелл, 2012 г. Все права защищены. Пожалуйста, свяжитесь с нами для получения разрешения на перепечатку.

Skeptic vs.Скептик

Между американским и британским английским языком существует много различий в написании. В некоторых случаях одно и то же слово будет написано одним и тем же способом в американском английском и другим — в британском. Бывают случаи, когда это несоответствие очень сбивает с толку. Скептик и скептик попадают в одну категорию, и если вам нужно знать разницу между двумя вариантами написания, продолжайте читать.

Происхождение:

Skeptic возник в конце 16 века (в смысле 2 существительного): от французского sceptique или через латынь от греческого skeptikos, от skepsis «вопрос, сомнение».

Скептик, как существительное:

Skeptic используется как существительное в английском языке, где это означает человека, склонного подвергать сомнению общепринятые мнения или сомневаться в них.

Она скептик, она никогда не может выбрать точку зрения.

В философии скептиком также называют древнего или современного философа, который отрицает возможность знания или даже рациональной веры в какой-либо сфере.

Скептик как прилагательное:

Skeptic также используется как прилагательное для описания человека-скептика.

Использование скептиков:

Skeptic предпочитается в основных вариантах английского языка за пределами Северной Америки, в Англии, Австралии, Новой Зеландии и т. Д. Поэтому, если ваша аудитория — неамериканцы, вам следует использовать эти варианты написания.

Примеры :

Ведущий климатический скептик, покровительствуемый нефтяными миллиардерами братьями Кох, сегодня столкнулся с потенциальным расследованием. [Хранитель]

Дни, когда вы могли правдоподобно называть себя скептиком, отказываясь поддерживать выход из ЕС, прошли.[Телеграф]

Но когда дело доходит до «Фермер хочет жену», очень трудно поддерживать огонь скептиков. [Sydney Morning Herald]

Использование скептиков:

Skeptic — предпочтительное написание в американском и канадском английском. Если вы пишете для американской или канадской аудитории, вам следует использовать эти варианты написания в своей статье.

Примеры:

Известный канадский ученый-климатолог подал в суд на ведущего климатического скептика за клевету.[New York Times]

Скептик двуязычия Джим Кугл утверждает, что слушания должны быть публичными. [CBC]

Глаз, конечно, долгое время был излюбленным примером как сторонников Дарвина, так и скептиков из-за его сложности. [Forbes]

Скептик или скептик:

В большинстве их смыслов нет разницы между скептиком и скептиком. Skeptic — это предпочтительное написание в американском и канадском английском, а в основных вариантах английского языка за пределами Северной Америки предпочитают скептик.Это распространяется на все производные, включая скептицизм / скептицизм и скептицизм / скептицизм.