Волевое усилие в психологии это: Волевое усилие | Понятия и категории

Виды воли, проявление воли — Психологос

В разных ситуациях воля получает разные названия. Ее имена — мужество, решительность, самодисциплина, вера в себя… Самые распространенные проявления воли, это:

• дисциплина и самодисциплина — проявление воли перед лицом усталости, эмоций и других соблазнов.
• мужество — проявление воли в трудных или экстремальных обстоятельствах. Ответственное и разумное, в меру смелое и в меру спокойное, поведение в трудных или экстремальных обстоятельствах.
• терпение — проявление воли перед лицом длящегося напряжения, отказ от импульсивных действий, сохранение разумного бездействия или повторение раз за разом действий, не приводящих к немедленному результату.
• решительность — проявление воли перед лицом ответственных решений. Возможность принимать решения в неопределенной ситуации. Способность и умение самостоятельно принимать ответственные решения и делать то, что решил, несмотря на помехи. См.→
• вера в себя — убежденность человека в том, что у него все получится; уверенность в себе перед лицом вызова, перед трудной задачей.

Мудрость в проявлениях воли

Одно из важнейших проявлений мудрости — держать правильный баланс между мужеством и терпением. См.→

Волевой акт и волевые усилия

Воля проявляется в волевых актах: действиях, сопровождаемых волевыми усилиями. решениях как делать правильно.

Бежать от того, что страшно – это не волевое решение. Бежать туда, где страшно, чтобы помочь людям – это волевое решение.

При этом мотивация убежать (спасти себя) должна быть по силе равной, или сильнее мотивации остаться на месте и помогать – тогда проявляется волевой акт. Если человек остается спасать людей, потому что в противном случае его застрелят — речь о волевом акте не идет.

Волевой акт — это правильные действия тогда, когда неправильно действовать проще или привычнее.

Другими словами, волевой акт (волевое усилие) – это противостояние инстинктивного поведения, диктуемого генами или привычками и осознанного поведения, выбираемого самим человеком.

Волевое решение появляется там, где организм неосознанно готовит одну физиологическую реакцию, а разум заставляет запустить другую. Момент перестраивания организма с одной, инстинктивной или привычной реакции на другую и называется волевым усилием.

Представьте, что вам нужно прыгать с парашютом с вышки: тело говорит – уйди от края, а разум говорит: шагай через край! Так как тело в основном соображает быстрее разума, оно заранее успевает подготовиться к тому, что нужно уходить. В ключевой момент разум командует – вперед! а тело уже приготовилось убегать назад: соответствующие мышцы пришли в тонус, а теперь нужно подключать мыщцы совершенно другие. Тело перестраиваться не хочет, но обычно, если человек настаивает — подчиняется.

Волевое усилие всегда связано с разумом, управляется человеком через разум, и направлено против привычки или инстинктивного поведения. Соответственно, процесс естественной перестройки организма (например от сна к бодрствованию) — не является волевым услилем, потому что происходит неосознанно и по привычке.

А.Н. Леонтьев пишет о так называемом феномен «обратного толчка». Стоящий на вышке человек перед прыжком с парашютом, невольно изменяет свой центр тяжести, смещая его назад, «убегая» от края вышки и только потом совершает прыжок или отказывается прыгнуть.

Активное волевое усилие нужно только вначале, через какой-то промежуток повторений (обычно 20-40 повторений) организм привыкает к другой активности: к тому, что нужно делать новое действие, и готовит тело уже к новому.

Если воля развитая, то процесс перестройки происходит быстрее и легче, если воля слабая – труднее. Чем чаще совершается волевое усилие, тем проще организму перестроить себя на новый, непривычный лад. см. Развитие воли

Воля и решительность

Решительность — проявление воли в принятии и продвижении трудных решений.

Заметим, что решительный человек не всегда последовательный, не всегда методичный, не обязательно все свои решения доводит до конца. Решительно начал, решительно продвигал — а потом просто остыл и решительно переключился на другой проект.

Факторы, влияющие на простоту осуществления волевого усилия

В зависимости от ситуации совершить волевое усилие может быть просто, а может трудно, это зависит от ряда факторов.

1. Привычка или инстинкт?

Привычка – это то, к чему мы привыкли, но чего генами нам не заложено. Инстинкт – это то, что в нас заложено генами. Соответственно, волевое усилие, направленное в «обратную сторону» привычки совершить проще, чем волевое усилие, направленное против инстинкта.

Утром встать пораньше или в экстремальной ситуации спасать жизнь не только себе, но и людям вокруг – усилия нужны разные.

2. Окружающая среда

Внутренний стимул делать как было обычно сильнее осознанного стимула делать по-новому.

Это значит, что чтобы добиться желаемого нужно найти или создать себе стимулы внешние:

проговорить вслух обязательство, придумать себе контролера, создать себе коллаж мечты и так далее.

А.Н. Леонтьев в своей статье «Воля» упоминал случай, когда женщина, побоявшаяся прыгнуть с вышки с парашютом на следующий день вернулась и попросила прыгнуть. Когда ее спросили, почему она так сделала, она сказала, что вчера ее спросили, прыгнула ли она с парашютом и она сказала да, а на самом деле не прыгала. И теперь ей хочется прыгнуть, чтобы не казаться самой себе обманщицей.

3. Позитив-негатив

Сконцентрированность на хорошей, «не страшной» стороне трудного решения делает осуществление волевого усилия более простым. (опять же ссылаясь на Леонтьева, если людям предлагали смотреть на парашют, а не вниз, где было высоко и страшно – отказов от прыжков становилось меньше).

Хотите научиться делать зарядку – концентрируйтесь на хорошем, на том, как здорово будет бежать навстречу прохладному ветру, подмигивая встающему солнцу, о том, как тихо утром в парке, как прозрачен и свеж хрустальный утренний воздух – поднять себя с постели будет проще.

4. Скорость принятия решения

Чем больше осуществляется волевое усилие, тем оно труднее: чем дольше организм готовит «отступление», тем труднее ему будет перестроиться на новый лад под влиянием разума и воли.

Соответственно, чем быстрее вы утром встаете и чем меньше времени уходит на размышление вставать-не вставать, тем проще будет встать.

Воля в разных областях человеческой жизни

Волевая регуляция и волевое усилие

Что такое «волевой человек»

В представлении большинства людей волевым является человек, умеющий (или обладающий способностью) преодолевать возникающие на пути достижения цели трудности, или же смелый, отважный, решительный, т. е. не теряющий само­обладания в опасной ситуации. При этом предполагается, что если человек воле­вой, то он волевой во всем.

К сожалению, подобные взгляды высказываются и сейчас. Например, когда читаешь статью Ю. Б. Гиппенрейтер (2005), так и кажется, что советское время еще не кончилось (см. врезку). И социально зрелая личность приравнивается к «волевой» личности, хотя не каждая «волевая» личность является социально зрелой.

Если кратко сформулировать интуитивное понимание воли в широком смысле , то можно сказать , что волевой личностью мы называем человека , который успешно реализует свои вы­ сокие , социально значимые мотивы .

Как видно , здесь приводятся всего два критерия . Во — первых , успешность деятельности , которая определяется зарядом энергии и устремленностью к целям . Во — вторых , высота со­циально значимых мотивов . Эта содержательная характеристика мотивов как необходимый критерий волевой личности , по мысли А . Н . Леонтьева , позволяет отличать волевых людей от фанатиков , наркоманов или преступников , способных проявлять упрямство , упорство и даже творческую изобретательность для получения предмета своего вожделения .

Возникает тогда резонный вопрос: как сформировать «волевую личность»? И тут, давая ответ на этот вопрос, Ю. Б. Гиппенрейтер неожиданно вступает в кон­фронтацию с существовавшей в советское время установкой: «Ты комсомолец, ты обязан». Она отстаивает позицию, что для формирования волевой личности про­тивопоказано принуждение и самопринуждение. Так, она пишет: «Жизнь показывает, что принуждение себя или другого, а также манипуляции с собственной мотивацией (уговоры, доводы, намеренное придание смысла) могут вполне сра­батывать в отдельных конкретных случаях: действия будут (лучше сказать, могут) выполняться. Однако влияние этих мер на мотивационную сферу личности в це­лом остается под большим вопросом. Предостерегающе выглядят многочислен­ные факты«воспитанного отвращения». Сошлемся лишь на хорошо известные примеры старательных девочек, которые, сдав выпускной экзамен в музыкальной школе на отлично, закрывают крышку фортепьяно с тем, чтобы больше никогда к нему не подойти. А ведь до этого они в течение 8 лет «волевым образом» упраж­нялись по нескольку часов в день! Локальный выигрыш нередко оборачивается личностно-мотивационным проигрышем. Наверное, поэтому проблема безволия продолжает беспокоить человечество» [с. 18]. И далее: «…Особый урон развитию личности наносят авторитарные методы воспитания и обучения. Под сильным давлением, принуждением или угрозами человек начинает отправлять и осваивать требуемое поведение без переживания его связи с собственными интересами, же­ланиями и целями. Такие формы поведения остаются психологически чужерод­ными образованиями, становятся инкорпоративными, но не ассимилированны­ми и не интегрированными личностью. Более того, превалирование установки “я должен” (как инкорпорация внешнего “ты должен”) означает возникновение внутренней инстанции жесткого контроля и самопринуждения … Главная энергия в таких случаях уходит на борьбу с собственными желаниями или нежеланиями, на самопреодоление. Примечательно, что целый ряд авторов (среди них К. Левин, Р. Мэй и др.) отождествляли отправления этой инстанции самопринуждения с силой воли… тем самым подвергая сомнению традиционное мнение о ценности такой “силы”, которая выражается в действиях “через сжатые зубы”. Чрезмер­ное развитие той же инстанции приводит к формированию комплекса черт, кото­рый описывается в литературе как “ ригидный характер ” [ Ryan et al ., 1995]» [с. 22]. Если следовать представлениям Ю. Б. Гиппенрейтер, что прежде всего нужно ори­ентироваться на то, что мне интересно, какие у меня имеются потребности, то становится непонятным, за счет чего спортсмены достигают мировых рекордов, музыканты – высочайшего исполнительского мастерства, и т. п. Неужели они не проявляют ежедневно самопринуждение (или волевое усилие) , совершаемое, что­бы удовлетворить имеющуюся у них потребность и интерес к тому делу, которым они занимаются? Конечно, нельзя любое дело осуществлять только на самопри­нуждении, но и без него успеха в большинстве случаев не добиться. Поэтому не­случайно в народе волевыми признаются люди, способные к самопринуждению. Однако есть ли «вообще» волевые или безвольные люди? Чтобы узнать ответ на это, читателю следует обратиться к последующим параграфам данной главы.

6.2. Волевая регуляция и сила воли

Как уже говорилось, волевая регуляция является частным видом произвольного управления и характеризуется использованием значительных волевых усилий, направленных на преодоление препятствий и трудностей, т. е. служит механизмом самомобилизации.

Часто суждение о наличии или отсутствии волевой регуляции (волевого пове­дения) выносят на основании достигаемых человеком результатов. Однако мож­но изо всех сил стараться преодолеть трудность, но не справиться с ней. В этом случае неправомерно делать заключение об отсутствии волевого поведения (волевой регуляции), как это допускала М. С. Неймарк. Она, например, писала: «Конечно, не всегда человеку удается овладеть своими мотивационными тенденциями и урегулировать их в должном направлении. Тогда волевое поведение не осущест­вляется» [1973, с. 254]. Но ведь человек старался преодолеть затруднение, прила­гал дополнительные волевые усилия, почему же его поведение было не волевым?

Недостаточно хотеть, надо еще и делать.

В. И. Гёте

В обыденном употреблении понятие «волевая регуляция» (воля) отождест­вляется с представлением о силе воли как способности человека заставить себя что-то сделать.

В связи с этим принято делить людей на волевых и безвольных. Такой обоб­щенный подход к оценке силы воли человека вряд ли оправдан, так как он слиш­ком упрощает реальную картину. К сожалению, приходится встречаться с мето­диками определения силы воли как целостного, интегрального психического феномена (так, например, Р. С. Немов [1995, с. 450] приводил «тест на силу воли», который по содержанию задаваемых вопросов не имел отношения к силе воли).

У нас не хватает силы характера, чтобы покорно следовать всем велениям рассудка.

Ларошфуко

Конкретное содержание волевой регуляции (силы воли) понимается психоло­гами по-разному.

Сила воли как сила мотива. Волевая активность человека определяется силой мотива (потребности), так как последняя влияет на степень проявления волевого усилия: если я очень хочу достичь цели, то я буду проявлять и более интенсивное, более длительное волевое усилие. Поэтому нередко силу воли подменяют силой мотива: раз хочу, значит делаю. Так, согласно Ю. Ю. Палайма [1973], сила воли — это по существу сила мотива; и человек сильной воли — это прежде всего чело­век сильной мотивации поведения. Однако эта формула не подходит для случа­ев, когда человек очень хочет, но не делает, или когда очень не хочет, но все же делает. Также и при запрете, когда проявляется тормозная функция воли: чем больше желание, тем большую силу воли нужно проявить, чтобы сдержать свое побуждение, направленное на удовлетворение потребности. Поэтому именно име­ющийся у человека механизм волевой регуляции, сила воли, определяет бульшие или меньшие возможности реализации хотения.

Сила воли как борьба мотивов. Часто силу воли сводят лишь к «борьбе моти­вов», которая является одним из внутренних препятствий для деятельности (к чис­лу таковых К. Н. Корнилов относил также усталость, страх, ложный стыд, ложное самолюбие, желание развлечься, нежелание предпринимать волевое усилие, напрягаться, силу привычки). По этому поводу В. А. Крутецкий писал, что «истинно волевой человек — тот, кто даже не колеблется между чувством долга и противоречащими долгу побуждениями» [1976, с. 34]. Между тем имеется мно­го ситуаций, когда выбора того или иного альтернативного решения не требуется, а волевая регуляция необходима, так как на пути к достижению цели встречают­ся различные препятствия, трудности. В таких ситуациях потребность (желание) сохраняется, но сопутствующей ей энергии для преодоления возникших затруд­нений и достижения цели не хватает — и требуется включение волевого механизма для усиления энергетики действия. Именно необходимость усиления энергетики рассматривается рядом психологов как доказательство несводимости воли к мо­тивам. Однако так думают не все. Предлагаются и другие объяснения механизмов усиления волевых побуждений.

Изменение смысла действия. В. А. Иванников [1991] считает, что усилителем побуждений, как правило, является изменение смысла действия. В качестве при­мера он приводит описание известной революционеркой Верой Фигнер своего пребывания в тюрьме, где революционеров заставляли выполнять бессмысленную работу. Она писала, что, придав этой работе смысл борьбы с царизмом, заключен­ные избавились от тяготившего их чувства уныния. Однако этот пример не дока­зывает, что у них усилилось побуждение выполнять эту работу более интенсивно, качественно. Просто эта работа стала для них субъективно менее неприятной.

Несмотря на то, что пример, приведенный В. А. Иванниковым, нельзя назвать удачным, следует все же согласиться, что, действительно, придавая той или иной деятельности определенный смысл ( привязывая деятельность к имеющейся у че­ловека потребности ), изменяя смысл действия, т. е. значимость той или иной по­требности и цели, можно изменить и силу мотива (как, например, это сделал в одном фильме заведующий детским садом, побудивший детей с энтузиазмом есть за завтраком кашу, от которой они вначале отказались, — он предложил им представить себя космонавтами, готовящимися к полету).

Однако известно, что сила мотива меняется не только при изменении смысла деятельности, но и под влиянием эмоций. Очевидно, что изменение смысла дей­ствия может изменить и картину эмоциональных переживаний (В. К. Калин [1989а]).

Включение в регуляцию эмоций. Некоторые психологи полагают, что мо­билизация (дополнительная энергетизация) осуществляется за счет эмоции, возникающей при наличии препятствия как реакция на рассогласование «надо — не могу», «не хочу, но надо». В ряде случаев действительно так и есть. Однако при этом не следует волевое усилие подменять подобной эмоциональной ре­акцией. Кроме того, волевые усилия применяются и на фоне отрицательных эмоций, которые скорее способствуют не мобилизации, а демобилизации воз­можностей человека. Поэтому главным механизмом мобилизации энергии не без оснований считается волевое усилие. Однако поскольку механизм его про­явления во многом остается загадочным, то конкретные пути мобилизации до­полнительной энергии также остаются неизвестными, если не считать меха­низма самостимуляции Б. Н. Смирнов, А. И. Высоцкий, который, впрочем, тоже не объясняет, каким путем человек черпает энергию из своих резервов.

Сказанное выше подводит к пониманию того, что уровень волевой активности может быть интегральной характеристикой волевой регуляции и зависеть от силы потребности, от интенсивности переживаемой человеком эмоции (которая способна либо ослаблять, либо усиливать энергетику волевого действия), а также от собственно волевого усилия человека. В этом и состоит трудность измерения во­левых качеств, так как под контролем исследователя должны находиться все три названные составляющие волевой активности.

Сила воли как самостоятельное волевое качество. Некоторыми психологами (К. Н. Корнилов, К. К. Платонов) сила воли рассматривается как самостоятель­ное волевое качество. Например, К. Н. Корнилов [1957] писал, что сила воли — это волевое качество, которое заключается в умении преодолевать значительные затруднения, встречающиеся на пути к достижению цели.

С пониманием силы воли как единого и неделимого волевого качества трудно согласиться. Хотя моральный компонент воли (например, чувство долга) неспе­цифичен по отношению к разным волевым качествам, силы воли «вообще», про­являемой одинаково во всех ситуациях, нет. Один и тот же человек, как показы­вают практика и эксперименты, при встрече с различными трудностями ведет себя по-разному: в одних ситуациях он проявляет большую силу воли, в других — не­значительную. Одни более успешно проявляют волевое усилие при преодолении утомления (т. е. обнаруживают большую терпеливость), но не могут столь же успешно преодолевать возникающий страх. Другие хорошо справляются со стра­хом, но оказываются несостоятельными при сопротивлении чувству скуки и бро­сают монотонную работу.

Поэтому справедливо положение А. Ц. Пуни о том, что проявления воли все­гда конкретны и обусловлены теми трудностями (со всеми присущими им особен­ностями), которые человек преодолевает.

Поскольку сила воли у разных людей проявляется дифференцированно, нельзя судить о ней слишком поспешно, на основании эффективности поведения чело­века только в какой-либо одной ситуации.

С другой стороны, попытки определить силу воли как некий абстрактный показатель (В. Дойль [1973]; Р. С. Немов [1995]) так же некорректны, равно как и выделение людей с высоким, средним и низким уровнем волевого развития (В. И. Селиванов [1982]). Сила воли как общеличностный конструкт — это либо продукт корреляционного анализа самооценок различных волевых проявлений, между которыми в большинстве случаев обнаруживаются связи (об адекватно­сти самооценки волевых качеств речь пойдет в параграфе 7.5), либо принятое за силу воли какое-либо одно волевое проявление, чаще всего целеустремленность и настойчивость. Более правильно говорить о различных проявлениях силы воли (волевой регуляции), называемых волевыми качествами.

6.3. О моральной оценке проявления силы воли

Известно, что в этике волевые качества считаются моральными качествами . И в этом есть своя логика. Еще И. М. Сеченов писал, что воля — это деятельная сторона разума и морального чувства . Следовательно, проявление волевых качеств зави­сит от нравственных черт характера.

В связи с этим говорят о моральном компоненте воли, который образуется вместе с формированием нравственной личности и который обусловливает совершение человеком нравственных поступков, требующих проявления «силы воли», волевых качеств. Не случайно опрос, проведенный В. Е. Гуриным [1970б] среди старшеклассников, показал, что основными побудителями волевой активности они считали наличие высокого волевого образца (36%) и любовь к Родине (28%).

Надо отметить, что не только моральные (нравственные) качества способ­ствуют проявлению силы воли, но и проявление силы воли обеспечивает нрав­ственное поведение. А. В. Иващенко говорил о зависимости нравственного вос­питания от уровня развития воли. Он считал, что «осознание и переживание необходимости работы над собой не является достаточным условием действен­ности этого процесса. Необходимым условием процесса нравственного самовос­питания является определенный уровень развития воли человека» [1970, с. 118]. Однако сама по себе сила воли не делает поведение человека нравственным. Поэтому заявления некоторых психологов звучат порой излишне оптимистич­но. Например, А. И. Щербаков писал: «Воля обеспечивает претворение мыслей и чувств личности в разумное и высоконравственное поведение» [1963, с. 5].

Если воля моральна (или аморальна), то и ее характеристики (т. е. характери­стики волевого поведения, называемые волевыми качествами) также приобрета­ют окраску моральности или аморальности.

По этому поводу В. И. Селиванов писал:

«Традиционно в психологии упор делался на анализ динамической стороны волевых свойств. В соответствии с этим (часто безоговорочно) целеустремлен­ность, инициативность, настойчивость, выдержка, смелость оценивались как положительные качества, поскольку они способствуют преодолению трудностей на пути к цели и обеспечивают достижение успеха.

Не избежали оценочного подхода к воле и зарубежные психологи. Например, Р. Ассаджиоли выделяет:

•  “сильную” волю; сила воли может быть достигнута при постоянной трени­ровке с помощью конкретных техник;

•  “умелую” волю — способность добиваться результата с минимальными затратами;

•  “хорошую” волю; волевое действие должно непременно осуществляться по нравственной мотивации: цель должна быть “хорошей”, т. е. отвечать тре­бованиям общепринятой морали.

Чтобы подойти к адекватной оценке волевых свойств личности, необходимо одновременно ответить на два взаимосвязанных вопроса: какое социальное содер­жание волевые свойства представляют и в какой динамической форме они это содержание отражают.

Содержание волевой активности личности, как известно, определяется обще­ственными отношениями и наиболее прямо выражается в ее направленности — си­стеме доминирующих мотивов, иными словами, в социальной позиции личности. Критерий нравственной направленности вносит радикальную поправку в оценку волевых свойств личности: развитые целеустремленность, настойчивость, выдерж­ка, смелость и т. д. будут в одних случаях представляться нам как высшие положи­тельные ценности личности, а в других — как наиболее отрицательные свойства (если они обслуживают самые низкие побуждения и потребности)» [1982, с. 19].

Это высказывание В. И. Селиванова, как я полагаю, содержит скрытый намек на некорректность имевшей место в советской психологии тенденции оценивать проявления силы воли только как положительные и только с позиции обществен­ной их направленности. Исходя из этого, все передовики, добивавшиеся успехов в труде, спорте, учебе, считались волевыми, а те, кто не смог этого добиться, — часто объявлялись безвольными. И эта некорректность ведет свое происхождение от И. М. Сеченова, от его высказывания о том, что воля — это деятельная сторона морального чувства.

Хотя мы храним верность своему долгу нередко лишь из лени и трусости, все лав­ры за это достаются на долю наших добродетелей.

Ларошфуко

Однако о какой моральности или аморальности может идти речь при бытовых проявлениях смелости, решительности, терпеливости, даже при проявлении, на­пример, малышом упрямства? Руководствуется ли человек моральными принци­пами, если он боится взять в руки лягушку или борется со сном, когда хочет до­смотреть телепередачу? Все эти и им подобные примеры свидетельствуют о том, что существуют волевые проявления, не осложненные моралью, нравственными принципами. Об этом, кстати, писал и сам В. И. Селиванов: «Неправомерно все волевые проявления связывать лишь с теми высшими формами произвольного поведения и деятельности человека, в которых выражается нравственное отноше­ние личности к социальной действительности… В этом случае вся проблема воли смещается в область этики и остается нераскрытым психологический аспект во­левой активности» [там же, с. 17].

Но это еще не самое плохое. Хуже, когда, оценивая уровень проявления того или иного качества, эту оценку (положительную или отрицательную) переносят на личность в целом. Отсюда получается, что если ты преодолел трудность — честь тебе и слава, не преодолел — следует заклеймить тебя как безответственного, без­вольного человека. В одном из учебников по психологии говорится: «Лень, а так­же другие проявления слабости — трусость, нерешительность, несдержанность и т. д. — являются серьезными дефектами развития личности, их преодоление тре­бует серьезной воспитательной работы, и прежде всего организации самовоспита­ния» [Общая психология, 1986, с. 397]. При этом автор не задумывается, почему трусость и нерешительность — это дефект развития , а не, скажем, врожденный дефект? И откуда у автора такая уверенность, что подобные качества устранимы путем воспитания и самовоспитания?

В связи с обсуждаемым вопросом следует отметить нелогичность использова­ния ряда словесных штампов. Например, К. К. Платонов и Г. Г. Голубев говорили о « морально воспитанной воле» [1973, с. 70]. Морально воспитанным может быть человек, личность, а не воля. Нельзя морально воспитать ни мотив, ни волевое усилие, которые являются сторонами волевой регуляции (но мотиву можно при­дать моральную, нравственную окраску).

По моему мнению, этическая, равно как и социальная, оценка уровня проявле­ния, развития силы воли (волевых качеств) неправомерна. Это все равно, что да­вать социальную оценку способности урана к расщеплению. Оценивать с точки зрения морали надо не эту способность, а то, как она используется людьми. Также и в отношении отдельного человека: следует морально оценивать его поведение, со­циальную направленность последнего, а не способность человека проявлять сме­лость, терпеливость, упорство. Иначе говоря, нравственной оценке в волевом пове­дении подлежит его мотив , а вовсе не проявление волевого усилия (силы воли).

6.4. Волевые состояния

В каждом конкретном случае волевая регуляция проявляется через волевые со­стояния. Однако, как заметила Е. Ю. Сосновикова [1975], волевое состояние не тождественно воле и волевым качествам, так как волевое состояние может быть пережито и безвольным человеком.

Впервые волевые состояния стал обсуждать Н. Д. Левитов. Правда, он весьма осторожно назвал главу в своей книге, посвященную этим состояниям: «Психи­ческие состояния в волевой деятельности человека». Он говорил здесь о состоя­ниях волевой активности и пассивности, о решительности — нерешительности, об уверенности—неуверенности, о «борьбе мотивов» как сложном и типичном воле­вом состоянии, о сдержанности—несдержанности и даже о раскаянии. Однако большинство из обозначенных им феноменов, с моей точки зрения, состояниями, и тем более волевыми, не являются (хотя все зависит от того, что считать состоя­нием). Е. Ю. Сосновикова, например, справедливо полагала, что «борьбу мотивов» нельзя относить к состояниям. С ее точки зрения, волевым состоянием является длительное подавление одного мотива другим.

Точно так же, по моему мнению, нельзя считать волевыми состояниями уве­ренность или неуверенность, которые характеризуют процесс оценки ситуации, прогноз успеха или неудачи, т. е. связаны с информационной стороной психиче­ской активности человека, с его интеллектуальной деятельностью. Неуверенность — это сомнение; уверенность — отсутствие сомнений в необходимости осуществле­ния какой-либо деятельности или в том, произойдет ли то или иное событие. Это вероятностная характеристика, связанная с оценочной деятельностью человека, которая способна, при значимости желаемого результата деятельности, вызвать у человека определенные состояния (тревоги, решимости—нерешимости, радост­ного предвкушения и т. п.), но сама состоянием не является. Один человек может быть не уверен в успехе другого, но если первый равнодушен ко второму, не свя­зан с ним какими-то близкими отношениями, то при обсуждении шансов другого у него вообще не возникнет какого-либо эмоционального состояния. Такие свой­ства, как уверенность—неуверенность, являются лишь причинами , вызывающими какое-либо состояние, и то не во всех случаях.

Неуверенность может быть и свойством личности, если у человека имеется неадекватная заниженная оценка своих способностей или для него характерна повышенная внушаемость, навязчивость мыслей, эмоциональная неустойчивость (О. В. Дашкевич [1985]).

Н. Д. Левитов говорил также о волевом состоянии, характеризующемся опреде­ленным соотношением решительности—нерешительности. В психологической ли­тературе под этими терминами чаще всего имеют в виду волевые качества, а не состояния. Для волевого состояния есть другое понятие — «решимость». Н. Д. Леви­тов не разделял эти два термина, считая, что по своему значению они сходны и час­то применяются как синонимы. Поэтому в своей работе он использовал, говоря о волевом состоянии, то один, то другой термин. Я полагаю, что, во избежание пута­ницы, целесообразно разводить эти два понятия, придав каждому из них свой смысл.

О волевых состояниях писали В. И. Селиванов и В. К. Калин. В. И. Селиванов определял эти состояния как «класс психических временных состояний, которые являются оптимальными внутренними условиями личности, способствующими преодолению возникших трудностей» [1974, с. 9]. Вопрос о признаках, позволяю­щих выделить волевые состояния в особую группу, имеет, по мнению В. К. Кали­на, большое теоретическое значение, так как положительное его решение будет являться частичным ответом на другой вопрос: можно ли говорить о специфиче­ской феноменологии воли? К сожалению, приходится констатировать, что в этом направлении успехи достигнуты не очень большие.

Волевые состояния становятся предметом обсуждения, когда говорят: человек осмелел, расхрабрился, отважился, мобилизовался и т. п. Следовательно, можно говорить о состояниях отваги, решимости, «боевого возбуждения» так же, как и о состояниях сосредоточенности, мобилизованности, готовности,бдительности (последнее состояние отражает готовность человека реагировать на ожидаемые стимулы и связано с организацией внимания).

Состояние мобилизационной готовности. Известно, что в зависимости от об­стоятельств человек способен по-разному мобилизовывать имеющиеся у него воз­можности. В связи с этим О. Граф [ Graf , 1943] выдвинул представление о несколь­ких уровнях работоспособности. Он предложил схему взаимодействия между физиологической и психической готовностью к работе (рис. 6.1).

%

100

80

60

40

20

Г . Автоматизированная работа

Рис . 6.1. Уровни различной готовности ( мобилизованности ) к работе

О. Граф выделял четыре уровня работоспособности (мобилизованности). Уровень А соответствует защитным резервам человека, включаемым при экст­ремальных ситуациях, вызывающих возбуждение симпато-адреналовой систе­мы. Название этого уровня, по Графу, подчеркивает малую его зависимость от воли. Уровень Б — это максимальная работоспособность, проявляемая в обыч­ной ситуации посредством волевого напряжения. Уровни В и Г соответствуют работоспособности, достигаемой без особых волевых усилий.

Состояние мобилизационной готовности изучалось в основном спортивны­ми психологами (А. Ц. Пуни [1973; 1977]; Ф. Генов [1971]), но оно, несомненно, проявляется и в других видах деятельности, в том числе и интеллектуальной (у студентов перед экзаменами, у ученого перед докладом, у артиста перед выхо­дом на сцену и т. д.). Это состояние характеризуется как довольно устойчивое, для­щееся от нескольких часов до нескольких дней, отражающее возникновение целевой доминанты, направляющей сознание человека на достижение высокого результата, и готовность бороться с любыми трудностями во время предстоящей деятельности. Это готовность проявить максимум волевых усилий, не допустить развития неблагоприятного эмоционального состояния, направить сознание не на переживание значимости предстоящей деятельности и ожидание успеха или неудачи, а на контроль своих действий. Данное состояние отражает самонастраива­ние на полную мобилизацию своих возможностей, причем именно тех, которые обеспечивают достижение результата в данном виде деятельности.

Психологически мобилизационное состояние характеризуется переводом из дол­говременной памяти в оперативную информации, необходимой для эффектив­ной деятельности, активизацией мыслительных процессов (ускорением оператив­ного мышления), обостренностью восприятия адекватных стимулов, созданием у себя уверенности в успехе. Важно при этом, чтобы уверенность не перерастала в самоуверенность. Например, показано, что спортсмены добивались лучших ре­зультатов, когда уровень их уверенности в успехе составлял в среднем 70% от мак­симального. В связи с этим был выдвинут тезис об оптимальном уровне уверенно­сти как о критерии прогноза успеха.

Наличие определенной доли неуверенности свидетельствует об адекватности отражения человеком трудностей предстоящей деятельности. В то же время при завышенной или заниженной уверенности, как правило, отмечается неадекват­ность уровня притязаний, которые приводят к неполной мобилизации (в одном случае из-за того, что человек не видит необходимости «выкладываться», а в дру­гом случае — потому, что он считает такую мобилизацию невозможной или бес­полезной).

Очевидно, оптимальное соотношение «уверенности—неуверенности» для каж­дого человека индивидуально.

Волевая мобилизация при необходимости включает в регуляцию и эмоцио­нальные механизмы с участием симпато-адреналовой системы, чтобы процесс регулирования приблизился к экстремальному (например, при помощи вызы­вания у себя «спортивной злости», досады на себя или же состояния воодушев­ления и т. п.). Однако того уровня мобилизации резервов организма, который возникает при аффектах и вызывается непроизвольно, при самовозбуждении до­стигнуть не удается.

Поскольку волевая мобилизация — это доминантное состояние, нельзя давать повод для преждевременной разрядки этой доминанты (явление, довольно часто наблюдаемое в спортивной практике). Нужно сохранить стремление человека к выполнению предстоящей деятельности, его энергетический заряд.

Между волевой мобилизацией и ее результатом во многих случаях нет прямой зависимости.Показательным в этом плане является факт, что максимальная ве­личина напряжения мышцы достигается при волевом усилии, которое испытуе­мые не считают максимальным, и дальнейшее усиление волевых импульсов не ведет к росту напряжения мышцы. С этим согласуются и данные Е. П. Ильина, В. В. Скробина и М. И. Семенова [1967]: у школьников максимальная частота дви­жений часто оказывалась большей в том случае, когда они старались работать «быстро, но не очень», а не тогда, когда давалась инструкция «работать максималь­но быстро». Имеют значение и типологические особенности человека. Так, для лиц с сильной нервной системой увеличению мобилизационной готовности спо­собствует знание результата соперника, если он высок; лиц же со слабой нервной системой этот результат может угнетать, поэтому им лучше соревноваться с са­мими собой, со своим собственным лучшим результатом. Сложные задания вы­зывают у «тревожных» субъектов чрезмерное напряжение, что приводит к ухуд­шению эффективности деятельности.

Способствует мобилизации четкая и конкретная постановка наставником (тре­нером, педагогом) задания на предстоящую деятельность с учетом возможностей ученика.

Мобилизационная готовность вызывается человеком сознательно , и ее не сле­дует путать с предстартовым (предрабочим) состоянием, которое может возникать непроизвольно (условно-рефлекторно), вследствие попадания человека в при­вычную рабочую обстановку.

Своеобразной формой мобилизованности при опасности можно считать для человека состояние боевого возбуждения . Впервые это состояние начал обсуждать Б. М. Теплов [1954]. Оно положительно эмоционально окрашено, связано с актив­ной сознательной деятельностью в момент опасности. Человек испытывает повы­шение активности психической деятельности и своеобразное наслаждение от пе­реживания опасности («есть упоение в бою», как сказал поэт).

К состояниям, характеризующим мобилизованность человека, можно отнести и собранность(внимательность, сосредоточенность).

Состояние сосредоточенности. Это волевое состояние связано с преднамерен­ной концентрацией внимания на процессе деятельности. О такой концентрации в процессе творчества А. С. Пушкин писал: «Я забываю мир…».

Концентрированное произвольное внимание обеспечивает эффективность вос­приятия, запоминания, мышления, быстроту реагирования на сигналы, качественный контроль за действиями и т. д. Физиологической основой этого состояния является доминанта А. А. Ухтомского, которая, в силу присущего ей свойства сопряженного торможения, подавляет восприятие раздражителей, не имеющих отношения к дан­ной доминанте, за счет повышения порогов чувствительности к неадекватным (по­ сторонним) раздражителям. По этому поводу А. А. Ухтомский [2002] писал, что орга­ низму выгодно ограничить свою индифферентную, безразличную впечатлительность к разнообразнейшим раздражителям среды, чтобы обеспечить избирательную возбу­димость от определенного разряда внешних факторов. В результате информация, поступающая к человеку, получает упорядоченность.

Несобранность (рассеянность) является состоянием, противоположным моби­лизационной готовности (как неспособность человека с помощью волевого уси­лия мобилизоваться, сосредоточиться). При нацеленности человека на решение той или иной задачи она проявляется в обилии ненужных движений; в «бегаю­щем», а иногда отрешенном взгляде; в быстрой подключаемости ко всему, что происходит вокруг и не имеет отношения к предстоящей деятельности; в излиш­ней говорливости; в мимике, не соответствующей ситуации, — такой как улыбки, перемигивания с окружающими, гримасы. Выражение лица при этом не волевое и собранное, а такое, которое свидетельствует о том, что мысли и чувства челове­ка находятся в хаотическом состоянии.

Стартовая несобранность может иметь место и при недооценке соперника, а также при низкой мотивации на предстоящую деятельность.

Развитие произвольного внимания, как подчеркивал С. Л. Рубинштейн, явля­ется одним из важнейших приобретений в процесе воспитания и тесно связано с формированием у ребенка «силы воли».

В результате постоянного упражнения внимания вырабатывается такая воле­вая характеристика личности, как внимательность , проявляемая постоянно, в раз­ных ситуациях. Внимательность служит предпосылкой проявления сознательной дисциплинированности.

Состояние решимости. Очевидно, впервые этот термин употребил У. Джемс, но им он скорее обозначил именно решительность (как волевое качество или как форму его проявления в процессе принятия решения). О решимости как состоя­нии писал А. Ф. Лазурский [1995]. Ее он описывал как своеобразное чувство, ко­торое специфично для всех волевых актов и относится к числу возбуждающих и сопутствующих разрешению напряжения. В термине «решимость» подчеркивает­ся готовность к действию, и поэтому, кроме эмоциональной и интеллектуальной стороны, в состоянии решимости имеет место специфическое переживание, бла­годаря которому сам человек относит это состояние не к чувствам, а к волевой сфере.

Это состояние может быть кратким или более продолжительным, но очень долго оно не длится. Н. Д. Левитов писал, что «решимость, в отличие от решитель­ности, всегда кратковременна» [1964, с. 160].

Понимая состояние решимости как готовность, следует сознавать, что это го­товность не к быстромупринятию решения , как считал Н. Д. Левитов, а готовность начать осуществлять принятое решение,инициировать действие при наличии риска, в случае возможности неприятных последствий. Таким образом, это состо­яние возникает одновременно с принятием решения, а не до него. Характерной его особенностью является то, что по мере временного и пространственного прибли­жения к желаемому объекту решимость может снижаться, если человек не уверен в успехе, и даже переходить в свою противоположность — нерешимость.

Приведу следующий пример. Одна юная спортсменка — прыгунья в высоту — очень хотела именно на данных соревнованиях выполнить норму первого разряда.

Первые две попытки на нужной ей высоте закончились неудачно: планка была сбита. Осталась последняя попытка. Боясь неудачи, спортсменка 17 раз начинала разбег, но ни разу не оттолкнулась от земли, чтобы прыгнуть. Решение — прыгать или нет — она каждый раз принимала, иначе бы не делала разбега. Но вот состоя­ние решимости выполнить намерение — прыгнуть — удержать во время каждого разбега она не могла.

Состояние решимости возникает быстрее, когда нет времени для оттягивания начала выполнения принятого решения или когда такое затягивание бессмыслен­но и лишь создает неловкую ситуацию.

Важным фактором, способствующим проявлению решимости, оказывается способность к самодисциплине, приводящая к возникновению привычки ини­циировать какие-то действия, поступки без раскачки, проволочки, без ненужных колебаний (например, вставать рано утром).

Состояние сдержанности. Сдержанность, по Н. Д. Левитову, — это психиче­ское состояние, при котором поведение подчиняется разумному контролю. Однако Н. Д. Левитов при описании этого состояния отождествлял его с волевыми каче­ствами — выдержкой и терпеливостью. Конечно, в сдержанности имеется элемент терпения, но это не то терпение, которое проявляется при физическом усилии или при задержке дыхания. По существу, это состояние волевого напряжения по сдер­живанию побуждений, появляющихся при возникновении определенных эмоци­ональных состояний (радости, злости, гнева).

Сдержанность как сиюминутное состояние может быть выражением самодисцип­лины, воспитанности человека, а может отражать и его трусость: человек сдержался и не нагрубил начальнику, потому что побоялся его мести. Но в любом случае это волевое состояние, так как оно связано с подавлением возникшей потребности при помощи волевого усилия.

6.5. Соотношение волевой и эмоциональной регуляции

Эмоции и воля являются непременными компонентами управления (и регуляции как частного случая управления) человеком своим поведением, общением и дея­тельностью. Традиционно эмоционально-волевая регуляция — объект рассмотре­ния общей психологии. Когда говорят об «эмоционально-волевой сфере», «эмо­ционально-волевых качествах» [С. Л. Рубинштейн], это подчеркивает лишь связь воли и эмоций, но не их родство и тем более не тождество. Эти две сферы психики часто проявляют себя в повседневной жизни как антагонисты, в частности, когда воля подавляет всплеск эмоций, а иногда, наоборот, становится очевидным, что сильная эмоция (например, аффект) подавила волю.

Человеку нередко кажется, что он владеет собой, тогда как на самом деле что-то владеет им; пока разумом он стремится к одной цели, сердце незаметно увлекает его к другой.

Ларошфуко

По этому поводу К. Н. Корнилов [1957], критикуя западных психологов, видев­ших в воле лишь стремление к удовольствию или избегание страдания, писал, что объяснять волевые процессы лишь чувствами никак нельзя. Чувства являются одним из стимулов воли, но сводить волевую деятельность человека только к переживаемым чувствам совершенно неправильно. В то же время К. Н. Корнилов отмечал, что один интеллект, без вовлечения чувств, далеко не всегда воздействует на волю.

Руководствуясь разумом, можно найти выход из любой ситуации; опираясь лишь на чувства, можно попасть в безвыходное положение.

В. Швёбель

В процессе регуляции поведения и деятельности эмоции и воля могут выступать в различных соотношениях. В одних случаях возникающие эмоции оказывают на поведение и деятельность дезорганизующее и демобилизующее влияние, и тогда воля (а точнее сила воли) выступает в роли регулятора, компенсируя отрицатель­ные последствия возникшей эмоции. Это отчетливо проявляется при развитии у человека так называемых неблагоприятных психофизиологических состояний. Возникающее при утомлении чувство усталости и желание снизить интенсивность работы или вообще ее прекратить компенсируется волевым качеством терпеливос­ти. Это же волевое качество проявляется и при других состояниях, например при монотонии, если ситуация требует продолжения работы. Состояния тревожности и сомнений, то, что называют «смятением души», преодолеваются с помощью воле­вого качества решительности, состояние страха — с помощью волевого качества смелости, состояние фрустрации — с помощью упорства и настойчивости, состоя­ния эмоционального возбуждения (злости, радости) — с помощью выдержки.

Можно быть хозяином своих действий, но в чувствах мы не вольны.

Г. Флобер

В других случаях эмоции, наоборот, стимулируют деятельность (воодушевле­ние, радость, в ряде случаев — злость), и тогда проявления волевого усилия не требуется. В этом случае высокая работоспособность достигается за счет гипер­компенсаторной мобилизации энергетических ресурсов. Однако такая регуляция неэкономна, расточительна, всегда заключает в себе опасность переутомления. Но и волевая регуляция имеет свою «ахиллесову пяту» — чрезмерное волевое напряжение может привести к срыву высшей нервной деятельности. Поэтому П. В. Симонов считал, что личность должна оптимально сочетать сильную волю с определенным уровнем эмоциональности.

Нередко отсутствие эмоциональных проявлений приписывают сильной воле человека. Так, например, невозмутимость принимают за выдержку, самооблада­ние, смелость. В действительности же, очевидно, невозмутимость может отражать низкую эмоциональную реактивность или же быть результатом адаптации чело­века к данной ситуации.

Большое значение в настоящее время придается разработке приемов произ­вольной регуляции эмоциональных состояний , поскольку они не подавляются про­стым желанием, а требуют для их снятия особой техники регуляции. Причем эти приемы могут использоваться как для устранения состояний, мешающих успешности деятельности, так и для возбуждения состояний, способствующих успеху. Методика, в которой используются эти два направления, названа психорегулиру-ющей тренировкой (ПРТ). О. А. Черникова [1962] показала, что произвольное управление эмоциями отличается от управления познавательными процессами (мышлением, запоминанием и пр.). Следует, однако, отметить, что эти приемы не связаны с использованием волевых усилий и преодолением последствий небла­гоприятных состояний, а основываются на вызове определенных представлений, образов. Поэтому они не могут считаться способами волевой регуляции (в том смысле, который я вкладываю в это понятие). В то же время разработка упомяну­того направления способствует более четкому пониманию воли (произвольности) как управления, овладения собой.

6.6. Волевое усилие как один из механизмов волевой регуляции

Одними из первых о волевом усилии как специфическом механизме воли загово­рили в начале XX в. Г. Мюнстерберг, Г. И. Челпанов, А. Ф. Лазурский. Г. Мюн-стерберг, например, писал: «Если я стараюсь вспомнить название какой-нибудь птицы, которую я вижу, и оно в конце концов приходит мне на ум, я чувствую его появление как результат моего собственного волевого усилия» [1997, с. 182]. А. Ф. Лазурский рассматривал волевое усилие как особый психофизиологический процесс, связанный с реакцией человека на встречающееся препятствие. Он по­ставил вопрос: «Cуществует ли одно волевое усилие, могущее по произволу чело­века направляться в различные стороны, или же, наоборот, имеется несколько его разновидностей, родственных друг другу, но все-таки не тождественных между собой?» [2001б, с. 17]. К сожалению, на этот вопрос ответ не найден до сих пор, хотя известно, что в повседневной жизни человек сталкивается с проявлением волевых усилий в двух направлениях. С одной стороны, это усилия, задачей кото­рых является подавление побуждений, препятствующих достижению цели. Эти побуждения связаны с возникающими в процессе деятельности неблагоприятны­ми состояниями (страх, утомление, фрустрация), которые подталкивают челове­ка к прекращению этой деятельности. С другой стороны, это волевые усилия, сти­мулирующие активность, направленную на достижение цели. Эти усилия имеют большое значение для проявления таких волевых качеств, как терпеливость, упор­ство, внимательность, настойчивость.

Что же такое представляет собой это волевое усилие ? На этот счет в психологии существуют двоякого рода взгляды…

Согласно одному взгляду , волевое усилие есть совокупность двигательных ( главным образом , мышечных ) ощущений . При совершении каких бы то ни было мышечных движений приходится испытывать чувство напряжения , представляющее собой не что иное , как сово­купность мышечных ощущений . Именно это мускульное напряжение и воспринимается нами как чувство усилия .

Но бывают такие волевые акты , при которых нет мышечного сокращения , а есть или за­держка этого сокращения , или же другие более сложные психофизиологические обнаруже­ ния . Для объяснения этих явлений была видвинута теория так называемого иннервационного чувства . Предполагали , что всякого рода нервный импульс , хотя бы он и не повел за собой мышечного сокращения , но остался бы чисто центральным мозговым процессом , все — таки сопровождается известным субъективным переживанием , напоминающим волевое усилие . В качестве доказательства приводились случаи , когда двигательное усилие испытывается нами , несмотря на то , что сами мышцы , на сокращение которых это двигательное усилие направлено , отсутствуют совершенно . Это бывает после ампутации , когда человек пытается двигать , например , пальцами отрезанной ноги , то , несмотря на отсутствие мышц , которые у него должны были бы сокращаться , он все — таки испытывает известное волевое напряже­ ние . Однако более тщательные исследования Джемса показали , что в этих случаях обыкно­ венно человек сокращает попутно также и некоторые другие сохранившиеся у него мышцы , все равно как , например , при очень сильном напряжении рук мы невольно напрягаем также и некоторые другие мышцы тела . И вот мышечные ощущения , возникшие благодаря сокраще­ нию побочных мускулов , и принимались ошибочно за иннервационное чувство .

…До сих пор речь шла , главным образом , о тех волевых усилиях , которые направлены на совершение известных двигательных актов или на их задержку… Однако наряду с этим суще­ ствует целый ряд волевых актов , направленных на течение представлений , чувствований и т . п . Здесь уже зачастую не бывает почти никаких движений или двигательных задержек , и тем не менее волевое напряжение может достигать больших размеров . Вот такого рода процессы и заставляют обратить внимание на другую теорию , до некоторой степени противоположную только что изложенной . Согласно этой второй теории ,волевое усилие не сводится к каким бы то ни было двигательным актам , а , наоборот , являетсясамостоятельным , совершенно своеобразным психофизиологическим процессом . В то время как первое объяснение ссыла­ ется главным образом на данные физиологии и биологии , второе объяснение основывается преимущественно на данных самонаблюдения — нисколько , впрочем , не исключая возмож­ ности того , что в основе непосредственно воспринимаемого нами чувства волевого усилия лежит какой — нибудь определенный мозговой процесс или совокупность таких процессов .

Обращаясь к данным самонаблюдения , приходится прежде всего отметить , что волевое усилие является чрезвычайно характерным элементом всякого вообще сознательного воле­ вого акта . Кроме того , оно представляет собой нечто всегда однородное , на что бы ни было направлено это усилие , оно всегда нами переживается более или менее одинаково . Наконец , для нашего сознания оно является чем — то элементарным , неразложимым на дальнейшие , более простые элементы .

…Мне представляется , что как та , так и другая теория не могут быть приняты во всей их полноте . С одной стороны , мы видели , что было бы слишком односторонне сводить все волевые процессы только к движениям или их задержке , так как существует целый ряд волевых и притом очень напряженных актов , в которых психомоторные элементы крайне не­ значительны . С другой стороны , было бы неправильно , на мой взгляд , волевое усилие пе­реоценивать , распространяя его на все наши психические переживания . По — моему , следу­ет резко отличать волевой процесс с его центральным фактором , волевым усилием , от более общего понятия психической активности . Волевое усилие представляет собой одну из основных психических функций , занимающую в нашей душевной жизни свое опреде­ленное место наряду с чувствованиями и интеллектуальными процессами .

М. Я. Басов [1922] рассматривал волевое усилие как субъективное выражение регулятивной функции воли, которую он отождествлял с вниманием. Он считал, что внимание и волевое усилие — это одно и то же, только обозначаемое разными терминами. Таким образом, М. Я. Басов косвенно присоединялся к первому из предположений А. Ф. Лазурского: механизм волевого усилия для всех случаев един.

К. Н. Корнилов считал волевое усилие основным признаком воли, поэтому дал следующее определение воли: это «психический процесс, который характеризу­ется своеобразным усилием и получает свое выражение в сознательных действи­ях и поступках человека, направленных на достижение поставленных целей» [1941, с. 266]. Признание центрального положения вопроса о волевом усилии в проблеме воли имеется в работах В. И. Селиванова, В. К. Калина и других. Однако встречается и другая точка зрения.

Ш. Н. Чхартишвили не считал волевое усилие признаком волевого поведения. По этому поводу он писал: «Многие исследователи понимают, что определение воли через признаки интеллекта является недоразумением и находят выход в при­внесении в определение воли другой стороны поведения, а именно — момента усилия. Протекание волевых актов зачастую наталкивается на некоторое препят­ствие, преодоление которого требует внутреннего усилия, своего рода внутренне­го напряжения. Этот момент усилия, или способность преодолевать препятствия, объявляется вторым признаком воли.

Однако внутреннее напряжение, — продолжал Ш. Н. Чхартишвили, — и способ­ность преодолевать препятствия не чуждо и животному. Птицам требуется исклю­чительное усилие, чтобы преодолеть бурю, свирепствующую в открытом море, и достичь конечной цели своего полета. Зверь, попавший в капкан, совершает колос­сальное усилие для того, чтобы вырваться на свободу. Словом, способность совер­шать усилие, необходимое для преодоления препятствий, возникающих на жизнен­ном пути, присуща всем живым существам, и нет ничего удивительного в том, что человек, приобретя способность сознания, сохранил и это свойство. Однако живот­ное, несмотря на то, что оно в не меньшей мере обладает способностью совершать усилие и бороться с препятствиями, никто не считает существом, обладающим волей» [1967, с. 73]. По поводу последнего утверждения могу заметить — и на­прасно. У животных безусловно есть зачатки волевого поведения, и одним из них является проявление ими волевого усилия, о чем писал и П. В. Симонов. Ошиб­ка Ш. Н. Чхартишвили, мне представляется, состоит в том, что вместо отрица­ния волевого усилия как признака воли ему нужно было признать наличие за­чатков воли и у животных.

Устранение волевого усилия из воли приводит Ш. Н. Чхартишвили к стран­ным заключениям и в отношении поведения человека. Так, он писал: «Алкоголик или наркоман, находящийся в плену укоренившейся потребности в алкоголе или морфии, осознает эту потребность, осознает пути и средства, необходимые для приобретения крепкого напитка или морфия, и зачастую прибегает к максималь­ному усилию для преодоления препятствий, возникших на его пути к удовлетво­рению своей потребности. Однако было бы ошибкой считать проявляющиеся в подобных актах поведения осознанность потребности и напряженные усилия производными от воли явлениями и полагать, что чем сильнее и упорнее стремле­ние к удовлетворению подобных неукротимых потребностей, тем сильнее воля. По­требность может активизировать работу сознания в определенном направлении и мобилизовать все силы, необходимые для преодоления препятствия. Но это может не быть действием воли. Поэтому нельзя считать, что в указанных призна­ках поведения проявляется специфическая особенность воли» [там же, с. 73–74].

Нельзя не видеть в этом утверждении отголосков идеологизированного под­хода к оценке волевого поведения. Алкоголизм и наркомания считаются в обще­стве отрицательными наклонностями, поэтому кто эти наклонности не может пе­ребороть, тот безвольный. Но, во-первых, надо спросить у самого алкоголика или наркомана, а хочет ли он их перебороть, а во-вторых, какая разница в проявлении усилия при решении школьником задачи и добывании алкоголиком спиртного? И в том и в другом случае поведение мотивировано, и в том и в другом случае мы наблюдаем произвольное управление усилием (ведь нельзя же полагать, что уси­лие это проявляется алкоголиком непроизвольно). Поэтому с точки зрения меха­низмов управления поведением разницы в этих случаях нет. Следовательно, и тот и другой проявляют силу воли при достижении намеченной цели.

В. А. Иванников пишет: «Признание усиления мотивации главной функци­ей воли отмечалось еще в работах прошлого века и сегодня содержится в рабо­тах самых разных авторов. Для объяснения этого феномена воли предлагались различные решения, но наибольшее распространение получила гипотеза о воле­вом усилии, исходящем от личности». И далее В. А. Иванников ставит вопрос: «Не является ли понятие волевого усилия остатком от постепенного наступле­ния экспериментальных исследований на выяснение природы и механизмов побуждения личностной активности, остатком, не нашедшим пока еще своего объяснения и экспериментальных приемов исследования?… Попытки оправдать введение понятия волевого усилия, исходящего от личности, необходимостью признания собственной активности личности, не вытекающей из наличной си­туации, вряд ли являются состоятельными… Задача заключается не в том, что­бы ввести еще одно побуждающее начало, а в том, чтобы через имеющиеся меха­низмы найти возможность объяснения свободной самостоятельной активности личности» [1985, с. 50].

Развивая свои сомнения, В. А. Иванников пишет, что «наряду со сферой моти­вации личность становится вторым источником побуждения к активности, при­чем в отличие от мотивов личность не только побуждает, но и тормозит актив­ность. Возникающая при этом теоретическая неловкость, видимо, мало кого смущает, и в итоге получается, что побуждает и мотивационная сфера личности, и сама личность, произвольно создавая волевое усилие» [там же].

Мне представляется, что никакой неловкости, о которой говорит В. А. Иван-ников, в действительности нет и быть не может. Ведь возникшая у него неловкость основана на некорректном противопоставлении личности мотиву. Такое проти­вопоставление появилось у автора, очевидно, потому, что за мотив он принял, вслед за А. Н. Леонтьевым, предмет удовлетворения потребности, который нахо­дится как бы за пределами личности. В действительности мотив есть личностное образование и одна из составляющих произвольного управления, т. е. воли в широком понимании, и поэтому противопоставлять мотив личности — это все рав­но, что противопоставлять часть целому. Личность управляет своим поведени­ем как с помощью мотива, так и с помощью волевого усилия, между которыми, как отмечал В. И. Селиванов, действительно имеется качественное различие. Если мотив — это то, ради чего совершается действие, то волевое усилие — это то, по­средством чего осуществляется действие в затрудненных условиях. Никто не действует, писал В. И. Селиванов (1974), ради волевого напряжения. Волевое усилие — лишь одно из необходимых средств реализации мотива.

Поэтому В. К. Калин справедливо подчеркивает, что если неверно отрывать мотив от воли или заменять волю мотивом, то столь же неверно и мотив подме­нять понятием «воля».

Вспомним, как вела себя Людмила в саду у Черномора в пушкинской поэме «Руслан и Людмила»:

В унынье тяжком и глубоком Она подходит — и в слезах На воды шумные взглянула, Ударила, рыдая, в грудь, В волнах решилась утонуть — Однако в воды не прыгнула И дале продолжала путь.

…Но втайне думает она: «Вдали от милого, в неволе, Зачем мне жить на свете боле? О ты, чья гибельная страсть Меня терзает и лелеет, Мне не страшна злодея власть: Людмила умереть умеет! Не нужно мне твоих шатров, Ни скучных песен, ни пиров — Не стану есть, не буду слушать, Умру среди твоих садов!» Подумала — и стала кушать.

А вот другой, уже реальный случай. В. Шпеер, министр вооружений гитлеров­ской Германии, писал в своих «Мемуарах» о днях, проведенных под арестом по­сле поражения его государства во Второй мировой войне: «Подчас мне приходи­ла мысль добровольно уйти из жизни… В Крансберге один из ученых-химиков рассказал нам, что если раскрошить сигару, затем растворить в воде и выпить эту смесь, то вполне возможен смертельный исход; я долгое время носил в кармане искрошенную сигару, но, как известно, между намерением и действием дистанция огромного размера» [1997, с. 669].

Это те случаи, когда «суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано». Для свершения требуется осуществить волевое усилие.

Филогенетической предпосылкой возникновения волевого усилия явля­ется способность животных к мобилизации усилий для того, чтобы преодо­леть встречающиеся препятствия на пути к биологической цели. Это так на­зываемое «преградное» поведение животных (П. В. Симонов [1971]). Если бы у них не было этого механизма, животные просто не выжили бы. Нельзя не отметить, что у животных имеется и механизм регуляции таких усилий, их дозирования (вспомним кошку, вспрыгивающую на предметы разной высо­ты). Но если у животных подобное использование усилий осуществляется непроизвольно, то человек приобретает способность пользоваться этими уси­лиями сознательно.

Локке [ Locke , 1968] в своих экспериментах показал, что повышение трудно­сти выбираемой цели приводило к более высоким достижениям; они были выше, когда уровень трудности цели был неопределенным или когда от испытуемого требовалось просто «работать как можно лучше». Автор справедливо полагает, что после принятия трудной цели испытуемые были вынуждены мобилизовы-вать все силы для достижения этой цели. Однако, как отмечают Кукла [ Kukla , 1972] и Майер [ Meyer , 1976], разработавшие модель «расчета усилий», макси­мальное увеличение усилий происходит при таком уровне сложности, который, по мнению субъекта, еще является преодолимым. Это тот предел, за которым уровень усилий резко падает.

В. И. Селиванов писал, что волевое усилие является одним из главных средств, с помощью которых личность осуществляет власть над своими побуж­дениями, избирательно пуская в действие одну мотивационную систему и за­тормаживая другую. Регуляция поведения и деятельности осуществляется не только опосредованно — через мотивы — но и прямо, через мобилизацию, т. е. через волевые усилия.

В. И. Селиванов, подчеркивая связь волевого усилия с необходимостью преодоления препятствий, трудностей, считал, что оно проявляется во вся­кой нормальной работе, а не только в экстремальных ситуациях, например при утомлении, как полагают некоторые психологи. Он утверждал, что «при таком взгляде на роль волевого усилия оно выглядит инструментом лишь непри­ятного и вредного для организма деспотического принуждения, когда рабо­тать уже нет мочи, а надо. Несомненно, такие ситуации могут иметь место в жизни человека, особенно в экстремальных условиях. Но это лишь исклю­чение из правила» [1975, с. 20]. Действительно, волевое усилие используется человеком не только при изнеможении, но и на начальной стадии развития утомления (при так называемом компенсированном утомлении), когда чело­век поддерживает свою работоспособность на заданном уровне без деспотиз­ма и ущерба для здоровья. Да и простое нажатие на динамометр — это тоже проявление волевого усилия. Другой вопрос — любая ли деятельность тре­бует использования волевого усилия. В отличие от В. И. Селиванова, я пола­гаю, что не любая.

Как отмечает В. И. Селиванов, центральное место в диагностике воли (пони­маемой им как мобилизация психических и физических возможностей) занимает измерение волевого усилия, которое в большей или меньшей мере присутствует в разных волевых действиях (о том, что действительно измеряется, — волевое усилие или что-то другое, речь пойдет в главе 13).

Волевое усилие качественно отличается от мышечного усилия , наблюдаемого нами , например , при поднимании тяжестей , при быстром беге , а в меньшей мере – при сдвигании бровей , сжима­ нии челюстей и т . п . В волевом усилии движения часто минимальны , а внутреннее напряжение может быть колоссальным . Примером этого может служить усилие , которое приходится делать бойцу , остающемуся на посту под огнем неприятеля , парашютисту , прыгающему с самолета , и т . п .

При волевом усилии всегда имеется и мышечное напряжение . Припоминая какое — нибудь слово или внимательно рассматривая что — либо , мы напрягаем мышцы лба , глаз и т . п . Тем не менее отождествлять волевое усилие с мышечным напряжением было бы совершенно неверно . Это значило бы лишить волевое усилие его особого содержания .

Имеется несколько определений волевого усилия. К. К. Платонов определял его как переживание усилия, являющееся обязательным субъективным компонен­том волевого действия, Б. Н. Смирнов — как сознательное напряжение психиче­ских и физических возможностей, мобилизующих и организующих состояние и деятельность человека ради преодоления препятствий. Чаще всего под волевым усилием понимают сознательно и большей частью осознанно совершаемое внут­реннее усилие над собой, являющееся толчком (импульсом) к выбору цели, к кон­центрации внимания на объекте, к началу и остановке движения и т. п.

B. К. Калин считает волевое усилие основным операциональным механизмом 
волевой регуляции. Он определяет волевое усилие как «однонаправленное регу­ 
лирующее проявление сознания, приводящее к установлению или удержанию 
необходимого состояния функциональной организации психики» [1989а, с. 53].

C. И. Ожегов [1985] определяет усилие как напряжение сил. Именно в этом 
значении я понимаю и волевое усилие: это сознательное и преднамеренное напря­ 
жение физических и интеллектуальных сил человеком.

Исходя из такого понимания, я отличаю его от волевого импульса, осуществ­ляющего запуск (инициацию) произвольных действий.

6.6. Волевое усилие как один из механизмов волевой регуляции. Психология воли

6.6. Волевое усилие как один из механизмов волевой регуляции

Одними из первых о волевом усилии как специфическом механизме воли заговорили в начале XX в. Г. Мюнстерберг, Г. И. Челпанов, А. Ф. Лазурский. Г. Мюнстерберг, например, писал: «Если я стараюсь вспомнить название какой-нибудь птицы, которую я вижу, и оно в конце концов приходит мне на ум, я чувствую его появление как результат моего собственного волевого усилия» [1997, с. 182]. А. Ф. Лазурский рассматривал волевое усилие как особый психофизиологический процесс, связанный с реакцией человека на встречающееся препятствие. Он поставил вопрос: «Существует ли одно волевое усилие, могущее по произволу человека направляться в различные стороны, или же, наоборот, имеется несколько его разновидностей, родственных друг другу, но все-таки не тождественных между собой?» [2001б, с. 17]. К сожалению, на этот вопрос ответ не найден до сих пор, хотя известно, что в повседневной жизни человек сталкивается с проявлением волевых усилий в двух направлениях. С одной стороны, это усилия, задачей которых является подавление побуждений, препятствующих достижению цели. Эти побуждения связаны с возникающими в процессе деятельности неблагоприятными состояниями (страх, утомление, фрустрация), которые подталкивают человека к прекращению этой деятельности. С другой стороны, это волевые усилия, стимулирующие активность, направленную на достижение цели. Эти усилия имеют большое значение для проявления таких волевых качеств, как терпеливость, упорство, внимательность, настойчивость.

…

Что же такое представляет собой это волевое усилие? На этот счет в психологии существуют двоякого рода взгляды…

Согласно одному взгляду, волевое усилие есть совокупность двигательных (главным образом, мышечных) ощущений. При совершении каких бы то ни было мышечных движений приходится испытывать чувство напряжения, представляющее собой не что иное, как совокупность мышечных ощущений. Именно это мускульное напряжение и воспринимается нами как чувство усилия.

Но бывают такие волевые акты, при которых нет мышечного сокращения, а есть или задержка этого сокращения, или же другие более сложные психофизиологические обнаружения. Для объяснения этих явлений была выдвинута теория так называемого иннервационного чувства. Предполагали, что всякого рода нервный импульс, хотя бы он и не повел за собой мышечного сокращения, но остался бы чисто центральным мозговым процессом, все-таки сопровождается известным субъективным переживанием, напоминающим волевое усилие. В качестве доказательства приводились случаи, когда двигательное усилие испытывается нами, несмотря на то, что сами мышцы, на сокращение которых это двигательное усилие направлено, отсутствуют совершенно. Это бывает после ампутации, когда человек пытается двигать, например, пальцами отрезанной ноги, то, несмотря на отсутствие мышц, которые у него должны были бы сокращаться, он все-таки испытывает известное волевое напряжение. Однако более тщательные исследования Джемса показали, что в этих случаях обыкновенно человек сокращает попутно также и некоторые другие сохранившиеся у него мышцы, все равно как, например, при очень сильном напряжении рук мы невольно напрягаем также и некоторые другие мышцы тела. И вот мышечные ощущения, возникшие благодаря сокращению побочных мускулов, и принимались ошибочно за иннервационное чувство.

…До сих пор речь шла, главным образом, о тех волевых усилиях, которые направлены на совершение известных двигательных актов или на их задержку… Однако наряду с этим существует целый ряд волевых актов, направленных на течение представлений, чувствований и т. п. Здесь уже зачастую не бывает почти никаких движений или двигательных задержек, и тем не менее волевое напряжение может достигать больших размеров. Вот такого рода процессы и заставляют обратить внимание на другую теорию, до некоторой степени противоположную только что изложенной. Согласно этой второй теории, волевое усилие не сводится к каким бы то ни было двигательным актам, а, наоборот, является самостоятельным, совершенно своеобразным психофизиологическим процессом. В то время как первое объяснение ссылается главным образом на данные физиологии и биологии, второе объяснение основывается преимущественно на данных самонаблюдения — нисколько, впрочем, не исключая возможности того, что в основе непосредственно воспринимаемого нами чувства волевого усилия лежит какой-нибудь определенный мозговой процесс или совокупность таких процессов.

Обращаясь к данным самонаблюдения, приходится прежде всего отметить, что волевое усилие является чрезвычайно характерным элементом всякого вообще сознательного волевого акта. Кроме того, оно представляет собой нечто всегда однородное, на что бы ни было направлено это усилие, оно всегда нами переживается более или менее одинаково. Наконец, для нашего сознания оно является чем-то элементарным, неразложимым на дальнейшие, более простые элементы.

…Мне представляется, что как та, так и другая теория не могут быть приняты во всей их полноте. С одной стороны, мы видели, что было бы слишком односторонне сводить все волевые процессы только к движениям или их задержке, так как существует целый ряд волевых и притом очень напряженных актов, в которых психомоторные элементы крайне незначительны. С другой стороны, было бы неправильно, на мой взгляд, волевое усилие переоценивать, распространяя его на все наши психические переживания. По-моему, следует резко отличать волевой процесс с его центральным фактором, волевым усилием, от более общего понятия психической активности. Волевое усилие представляет собой одну из основных психических функций, занимающую в нашей душевной жизни свое определенное место наряду с чувствованиями и интеллектуальными процессами.

Лазурский А. Ф. 2001. С. 235–237, 238

М. Я. Басов [1922] рассматривал волевое усилие как субъективное выражение регулятивной функции воли, которую он отождествлял с вниманием. Он считал, что внимание и волевое усилие — это одно и то же, только обозначаемое разными терминами. Таким образом, М. Я. Басов косвенно присоединялся к первому из предположений А. Ф. Лазурского: механизм волевого усилия для всех случаев един.

К. Н. Корнилов считал волевое усилие основным признаком воли, поэтому дал следующее определение воли: это «психический процесс, который характеризуется своеобразным усилием и получает свое выражение в сознательных действиях и поступках человека, направленных на достижение поставленных целей» [1941, с. 266]. Признание центрального положения вопроса о волевом усилии в проблеме воли имеется в работах В. И. Селиванова, В. К. Калина и других. Однако встречается и другая точка зрения.

Ш. Н. Чхартишвили не считал волевое усилие признаком волевого поведения. По этому поводу он писал: «Многие исследователи понимают, что определение воли через признаки интеллекта является недоразумением и находят выход в привнесении в определение воли другой стороны поведения, а именно — момента усилия. Протекание волевых актов зачастую наталкивается на некоторое препятствие, преодоление которого требует внутреннего усилия, своего рода внутреннего напряжения. Этот момент усилия, или способность преодолевать препятствия, объявляется вторым признаком воли.

Однако внутреннее напряжение, — продолжал Ш. Н. Чхартишвили, — и способность преодолевать препятствия не чуждо и животному. Птицам требуется исключительное усилие, чтобы преодолеть бурю, свирепствующую в открытом море, и достичь конечной цели своего полета. Зверь, попавший в капкан, совершает колоссальное усилие для того, чтобы вырваться на свободу. Словом, способность совершать усилие, необходимое для преодоления препятствий, возникающих на жизненном пути, присуща всем живым существам, и нет ничего удивительного в том, что человек, приобретя способность сознания, сохранил и это свойство. Однако животное, несмотря на то, что оно в не меньшей мере обладает способностью совершать усилие и бороться с препятствиями, никто не считает существом, обладающим волей» [1967, с. 73]. По поводу последнего утверждения могу заметить — и напрасно. У животных безусловно есть зачатки волевого поведения, и одним из них является проявление ими волевого усилия, о чем писал и П. В. Симонов. Ошибка Ш. Н. Чхартишвили, мне представляется, состоит в том, что вместо отрицания волевого усилия как признака воли ему нужно было признать наличие зачатков воли и у животных.

Устранение волевого усилия из воли приводит Ш. Н. Чхартишвили к странным заключениям и в отношении поведения человека. Так, он писал: «Алкоголик или наркоман, находящийся в плену укоренившейся потребности в алкоголе или морфии, осознает эту потребность, осознает пути и средства, необходимые для приобретения крепкого напитка или морфия, и зачастую прибегает к максимальному усилию для преодоления препятствий, возникших на его пути к удовлетворению своей потребности. Однако было бы ошибкой считать проявляющиеся в подобных актах поведения осознанность потребности и напряженные усилия производными от воли явлениями и полагать, что чем сильнее и упорнее стремление к удовлетворению подобных неукротимых потребностей, тем сильнее воля. Потребность может активизировать работу сознания в определенном направлении и мобилизовать все силы, необходимые для преодоления препятствия. Но это может не быть действием воли. Поэтому нельзя считать, что в указанных признаках поведения проявляется специфическая особенность воли» [там же, с. 73–74].

Нельзя не видеть в этом утверждении отголосков идеологизированного подхода к оценке волевого поведения. Алкоголизм и наркомания считаются в обществе отрицательными наклонностями, поэтому кто эти наклонности не может перебороть, тот безвольный. Но, во-первых, надо спросить у самого алкоголика или наркомана, а хочет ли он их перебороть, а во-вторых, какая разница в проявлении усилия при решении школьником задачи и добывании алкоголиком спиртного? И в том и в другом случае поведение мотивировано, и в том и в другом случае мы наблюдаем произвольное управление усилием (ведь нельзя же полагать, что усилие это проявляется алкоголиком непроизвольно). Поэтому с точки зрения механизмов управления поведением разницы в этих случаях нет. Следовательно, и тот и другой проявляют силу воли при достижении намеченной цели.

В. А. Иванников пишет: «Признание усиления мотивации главной функцией воли отмечалось еще в работах прошлого века и сегодня содержится в работах самых разных авторов. Для объяснения этого феномена воли предлагались различные решения, но наибольшее распространение получила гипотеза о волевом усилии, исходящем от личности». И далее В. А. Иванников ставит вопрос: «Не является ли понятие волевого усилия остатком от постепенного наступления экспериментальных исследований на выяснение природы и механизмов побуждения личностной активности, остатком, не нашедшим пока еще своего объяснения и экспериментальных приемов исследования?… Попытки оправдать введение понятия волевого усилия, исходящего от личности, необходимостью признания собственной активности личности, не вытекающей из наличной ситуации, вряд ли являются состоятельными… Задача заключается не в том, чтобы ввести еще одно побуждающее начало, а в том, чтобы через имеющиеся механизмы найти возможность объяснения свободной самостоятельной активности личности» [1985, с. 50].

Развивая свои сомнения, В. А. Иванников пишет, что «наряду со сферой мотивации личность становится вторым источником побуждения к активности, причем в отличие от мотивов личность не только побуждает, но и тормозит активность. Возникающая при этом теоретическая неловкость, видимо, мало кого смущает, и в итоге получается, что побуждает и мотивационная сфера личности, и сама личность, произвольно создавая волевое усилие» [там же].

Мне представляется, что никакой неловкости, о которой говорит В. А. Иванников, в действительности нет и быть не может. Ведь возникшая у него неловкость основана на некорректном противопоставлении личности мотиву. Такое противопоставление появилось у автора, очевидно, потому, что за мотив он принял, вслед за А. Н. Леонтьевым, предмет удовлетворения потребности, который находится как бы за пределами личности. В действительности мотив есть личностное образование и одна из составляющих произвольного управления, т. е. воли в широком понимании, и поэтому противопоставлять мотив личности — это все равно, что противопоставлять часть целому. Личность управляет своим поведением как с помощью мотива, так и с помощью волевого усилия, между которыми, как отмечал В. И. Селиванов, действительно имеется качественное различие. Если мотив — это то, ради чего совершается действие, то волевое усилие — это то, посредством чего осуществляется действие в затрудненных условиях. Никто не действует, писал В. И. Селиванов (1974), ради волевого напряжения. Волевое усилие — лишь одно из необходимых средств реализации мотива.

Поэтому В. К. Калин справедливо подчеркивает, что если неверно отрывать мотив от воли или заменять волю мотивом, то столь же неверно и мотив подменять понятием «воля».

Вспомним, как вела себя Людмила в саду у Черномора в пушкинской поэме «Руслан и Людмила»:

В унынье тяжком и глубоком

Она подходит — и в слезах

На воды шумные взглянула,

Ударила, рыдая, в грудь,

В волнах решилась утонуть —

Однако в воды не прыгнула

И дале продолжала путь.

…Но втайне думает она:

«Вдали от милого, в неволе,

Зачем мне жить на свете боле?

О ты, чья гибельная страсть

Меня терзает и лелеет,

Мне не страшна злодея власть:

Людмила умереть умеет!

Не нужно мне твоих шатров,

Ни скучных песен, ни пиров —

Не стану есть, не буду слушать,

Умру среди твоих садов!»

Подумала — и стала кушать.

А вот другой, уже реальный случай. В. Шпеер, министр вооружений гитлеровской Германии, писал в своих «Мемуарах» о днях, проведенных под арестом после поражения его государства во Второй мировой войне: «Подчас мне приходила мысль добровольно уйти из жизни… В Крансберге один из ученых-химиков рассказал нам, что если раскрошить сигару, затем растворить в воде и выпить эту смесь, то вполне возможен смертельный исход; я долгое время носил в кармане искрошенную сигару, но, как известно, между намерением и действием дистанция огромного размера» [1997, с. 669].

Это те случаи, когда «суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано». Для свершения требуется осуществить волевое усилие.

Филогенетической предпосылкой возникновения волевого усилия является способность животных к мобилизации усилий для того, чтобы преодолеть встречающиеся препятствия на пути к биологической цели. Это так называемое «преградное» поведение животных (П. В. Симонов [1971]). Если бы у них не было этого механизма, животные просто не выжили бы. Нельзя не отметить, что у животных имеется и механизм регуляции таких усилий, их дозирования (вспомним кошку, вспрыгивающую на предметы разной высоты). Но если у животных подобное использование усилий осуществляется непроизвольно, то человек приобретает способность пользоваться этими усилиями сознательно.

Локке [Locke, 1968] в своих экспериментах показал, что повышение трудности выбираемой цели приводило к более высоким достижениям; они были выше, когда уровень трудности цели был неопределенным или когда от испытуемого требовалось просто «работать как можно лучше». Автор справедливо полагает, что после принятия трудной цели испытуемые были вынуждены мобилизовывать все силы для достижения этой цели. Однако, как отмечают Кукла [Kukla, 1972] и Майер [Meyer, 1976], разработавшие модель «расчета усилий», максимальное увеличение усилий происходит при таком уровне сложности, который, по мнению субъекта, еще является преодолимым. Это тот предел, за которым уровень усилий резко падает.

В. И. Селиванов писал, что волевое усилие является одним из главных средств, с помощью которых личность осуществляет власть над своими побуждениями, избирательно пуская в действие одну мотивационную систему и затормаживая другую. Регуляция поведения и деятельности осуществляется не только опосредованно — через мотивы — но и прямо, через мобилизацию, т. е. через волевые усилия.

В. И. Селиванов, подчеркивая связь волевого усилия с необходимостью преодоления препятствий, трудностей, считал, что оно проявляется во всякой нормальной работе, а не только в экстремальных ситуациях, например при утомлении, как полагают некоторые психологи. Он утверждал, что «при таком взгляде на роль волевого усилия оно выглядит инструментом лишь неприятного и вредного для организма деспотического принуждения, когда работать уже нет мочи, а надо. Несомненно, такие ситуации могут иметь место в жизни человека, особенно в экстремальных условиях. Но это лишь исключение из правила» [1975, с. 20]. Действительно, волевое усилие используется человеком не только при изнеможении, но и на начальной стадии развития утомления (при так называемом компенсированном утомлении), когда человек поддерживает свою работоспособность на заданном уровне без деспотизма и ущерба для здоровья. Да и простое нажатие на динамометр — это тоже проявление волевого усилия. Другой вопрос — любая ли деятельность требует использования волевого усилия. В отличие от В. И. Селиванова, я полагаю, что не любая.

Как отмечает В. И. Селиванов, центральное место в диагностике воли (понимаемой им как мобилизация психических и физических возможностей) занимает измерение волевого усилия, которое в большей или меньшей мере присутствует в разных волевых действиях (о том, что действительно измеряется, — волевое усилие или что-то другое, речь пойдет в главе 13).

…

Волевое усилие качественно отличается от мышечного усилия, наблюдаемого нами, например, при поднимании тяжестей, при быстром беге, а в меньшей мере — при сдвигании бровей, сжимании челюстей и т. п. В волевом усилии движения часто минимальны, а внутреннее напряжение может быть колоссальным. Примером этого может служить усилие, которое приходится делать бойцу, остающемуся на посту под огнем неприятеля, парашютисту, прыгающему с самолета, и т. п.

При волевом усилии всегда имеется и мышечное напряжение. Припоминая какое-нибудь слово или внимательно рассматривая что-либо, мы напрягаем мышцы лба, глаз и т. п. Тем не менее отождествлять волевое усилие с мышечным напряжением было бы совершенно неверно. Это значило бы лишить волевое усилие его особого содержания.

Корнилов К. Н. 1948. С. 326–327

Имеется несколько определений волевого усилия. К. К. Платонов определял его как переживание усилия, являющееся обязательным субъективным компонентом волевого действия, Б. Н. Смирнов — как сознательное напряжение психических и физических возможностей, мобилизующих и организующих состояние и деятельность человека ради преодоления препятствий. Чаще всего под волевым усилием понимают сознательно и большей частью осознанно совершаемое внутреннее усилие над собой, являющееся толчком (импульсом) к выбору цели, к концентрации внимания на объекте, к началу и остановке движения и т. п.

В. К. Калин считает волевое усилие основным операциональным механизмом волевой регуляции. Он определяет волевое усилие как «однонаправленное регулирующее проявление сознания, приводящее к установлению или удержанию необходимого состояния функциональной организации психики» [1989а, с. 53].

С. И. Ожегов [1985] определяет усилие как напряжение сил. Именно в этом значении я понимаю и волевое усилие: это сознательное и преднамеренное напряжение физических и интеллектуальных сил человеком.

Исходя из такого понимания, я отличаю его от волевого импульса, осуществляющего запуск (инициацию) произвольных действий.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Эмоциональные аспекты волевого усилия Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

УДК 159.9

ББК Ю935.2+Ю936

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ВОЛЕВОГО УСИЛИЯ

М.В. Чумаков

Рассматриваются теоретические основания для изучения эмоциональных и волевых процессов в их единстве. Предлагается технология исследования эмоциональной составляющей волевого усилия, преодолевающая недостатки ретроспективных методов. Эмпирическим путем выделяются типы волевого усилия в зависимости от особенностей их эмоционального компонента. Выявляется связь эффективности волевого усилия и особенностей его эмоциональной составляющей. Показаны индивидуальные особенности волевого усилия по параметру его эмоциональности. Показана особая роль эмоции интереса в механизме волевой регуляции.

Ключевые слова: воля, эмоции, эмоционально-волевая регуляция, волевой эпизод, типы волевых усилий.

Введение

В последнее время исследователи проявляют все больший интерес к изучению эмоциональных аспектов волевой регуляции (В.К. Вилюнас, 1986; О.В. Дашкевич, 1985;

В.А. Иванников, 1991; O.A. Конопкин, 2006;

В.И. Чирков, 1983).

Теоретические основания для рассмотрения эмоциональных процессов как процессов, имманентно присущих волевой регуляции, заложены в работах таких психологов, как J1.C. Выготский, С.Л. Рубинштейн,

А.Н. Леонтьев, В.А. Иванников, О.В. Дашкевич, O.A. Конопкин, Т.И. Шульга и др.

Этот интерес имеет глубокие исторические корни и опирается на теории В. Вундта, У. Кеннона и др.

Связь эмоций и воли можно обнаружить при рассмотрении взглядов JI.C. Выготского, который понимает волю как механизм, позволяющий овладеть собственным поведением, собственными психическими процессами.

Овладение собственным поведением осуществляется с помощью опосредующей деятельности, опирающейся на употребление знаков. Для воздействия на собственное поведение человек создает искусственные стимулы-средства, которые обеспечивают автостимуляцию. Основным моментом в процессе овладения собственным поведением является выбор. Затруднение в свободном выборе разрешается при помощи введения вспомогательного мотива. Первоначально в онтогенезе волевые функции осуществляются в интрепсихическом плане, а затем переносятся вовнутрь и приобретают интрапси-хическую форму. J1.C. Выготский отмечает:

«Ускользаемость от наблюдения самого важного момента в волевом акте объясняется тем, что механизм его внесен вовнутрь. Вспомогательный мотив в данном случае недостаточно отчетливо и ясно представлен. Типичным развернутым волевым актом в той же ситуации являются следующие три момента: 1) надо встать (мотив), 2) не хочется (мотив), 3) счет самому себе: раз, два, три (вспомогательный мотив) и 4) на «три» подъем. Это и есть введение вспомогательного мотива, создание ситуации извне, которая заставляет меня встать. Это совершенно похоже на то, как мы говорим ребенку: «Ну, раз, два, три — выпей лекарство». Это и есть воля в истинном смысле слова» (Л.С. Выготский, 1984, с. 281).

Л.С. Выготский усложнил методику исследования свободного выбора. Свободный выбор затруднялся и благодаря этому становился более продолжительным и развернутым, и, следовательно, более доступным для наблюдения. Это усложнение выбора достигалось, по существу, за счет привлечения эмоционального компонента. Давая описание экспериментальной ситуации, Л.С. Выготский отмечает: «Качественное изменение проявлялось в том, что на место однозначного мотива выступал многозначный, чем вызывалась сложная установка по отношению к данному ряду действий. Как уже сказано, этот ряд заключает в себе моменты, притягивающие и отталкивающие, приятные и неприятные, что относится в равной мере и к новым рядам, из которых нужно было сделать выбор» (Л.С. Выготский, 1984, с. 274). Таким образом, в ситуацию сложного выбора и борьбы мотивов вплетены эмоциональ-

ные состояния. Мы предполагаем, что эмоциональный аспект, заметно представленный в развернутом выборе присутствует в редуцированном виде и в простых реакциях выбора.

Внутренняя включенность эмоций в волевую регуляцию может быть обнаружена и при рассмотрении Л.С. Выготским усилий, связанных с овладением человеком собственными психическими функциями. Эти усилия представлены субъекту в эмоциональной форме. Л.С. Выготский говорит: «Остановимся теперь очень кратко на одном сложном явлении, которое не понятно в плане субъективного анализа и которое называется переживанием усилий» (Л.С. Выготский, 1984, с. 215).

Можно увидеть, что во взглядах Л.С. Выготского на волевой процесс есть предпосылки рассмотрения эмоций как необходимой внутренней составной его части. Это не противоречит и общей логике взглядов Л.С. Выготского, который неоднократно говорил о том, что психические функции нужно изучать не изолированно и отдельно, а во взаимодействии и взаимосвязи. Нужно изучать функциональные и структурные отношения между различными функциями, их сочетания и синтезы. Л.С. Выготский критикует периферическую теорию эмоций именно на том основании, что она изолирует эмоции от остальных психических процессов. Он отмечает: «Самая локализация источника эмоций, из которого берет начало специфическое качество чувства, вне мозга, на периферии, уже предполагает выключение аффектов из всего того комплекса связей, из всей той системы отношений, из всей той функциональной структуры, которые составляют истинный предмет психического развития человека» (Л.С. Выготский, 1984, с. 210).

Можно сказать, что взгляды Л.С. Выготского на взаимодействие волевого и эмоционального процессов неоднородны. Однако внимательное прочтение его работ дает нам вполне определенные методологические основания для рассмотрения волевой и эмоциональной сфер личности, волевой и эмоциональной регуляции деятельности в их единстве.

Рассматривая взгляды А.Н.Леонтьева на проблему взаимосвязи эмоций и воли необходимо иметь в виду, что у него нет специальных работ, посвященных этому вопросу. Однако в работах А.Н. Леонтьева уделяется

достаточно внимания проблеме участия эмоций в регуляции деятельности, а отдельные замечания по проблемам воли позволяют сделать некоторые выводы о взаимодействии волевых и эмоциональных процессов. Взгляды А.Н. Леонтьева на проблему эмоций не были однородными. Им выделялись «аффекты», «предметные чувства», «собственно — эмоции», «простейшие эмоциональные процессы» и «высшие эмоциональные процессы» (Психология эмоций…, 1984). Воля, или точнее, волевое действие, рассматривалось им как действие, порождаемое несколькими мотивами, одни из которых являются положительными, другие — отрицательными. То есть, они имеют различные аффективные знаки. Давая описание процесса формирования личности, который может быть рассмотрен как развитие воли,

А.Н. Леонтьев отмечает, что при формировании иерархически организованных связей мотивов возникают ситуации их разнонаправленного действия. Противоположно направленные мотивы могут быть подчинены только с помощью идеального мотива.

А.Н. Леонтьев формулирует данное положение следующим образом: «Что же касается формы, в какой выступают мотивы, то в сложных обстоятельствах волевой деятельности очень ясно обнаруживается, что только идеальный мотив, то есть мотив, лежащий вне векторов внешнего поля, способен подчинять себе действия с противоположно направленными внешними мотивами. Говоря фигурально, психологический механизм жизни — подвига нужно искать в человеческом воображении» (А.Н. Леонтьев, 1983, с. 216).

И как раз эмоции, в частности, способствуют этому: « Собственно эмоции носят отчетливо выраженный идеаторный характер; это значит, что они способны предвосхищать ситуации и события, которые реально еще не наступили и возникают в связи с представлениями о пережитых или воображаемых ситуациях» (Психология эмоций…, 1984, с. 170). Итак, механизмы воли заключаются в том, что ситуация конкуренции мотивов, имеющих различный аффективный заряд, регулируется при помощи воображения, или, точнее, при помощи идеального мотива. Эти представления, воображаемые ситуации эмоциональны. Собственно, идеа-торная функция как раз и обеспечивается эмоциями. Таким образом, сама ситуация волевого действия порождается, помимо

всего прочего, эмоциями. Точнее, разнонаправленным аффективным «зарядом» мотивов, лежащих в основе деятельности. И эмоции же помогают обеспечить функционирование волевых механизмов, позволяющих обеспечить регуляцию деятельности в сложившихся обстоятельствах.

Кроме того, А.Н. Леонтьев рассматривает эмоции как индикаторы, которые помогают человеку поставить «задачу на смысл» и решить ее. Эмоции помогают осознать соотношения мотивов. В данном случае так же, как и в предыдущем, связь эмоций и воли не констатируется напрямую. Однако ее можно вполне предполагать, имея в виду определения воли через категорию осознания, понимание воли как осознанной регуляции, регуляции личностного уровня. В этом случае эмоции играют важную роль в волевой регуляции, они помогают личности осознать свои особенности, свою мотивацию.

По С.Л. Рубинштейну эмоции представляют собой переживание отношения человека к окружающему. Наряду с описательными характеристиками эмоций он рассматривает их природу и функции. Более глубокий взгляд на эту природу приводит автора к рассмотрению связи эмоций и потребностей личности. Эмоция приобретает свой знак в зависимости от отношения явлений действительности к потребностям субъекта. Более того, эмоция представляет собой конкретную форму существования потребности, ее активную сторону. Приходя к такому заключению, С.Л. Рубинштейн делает закономерный вывод о том, что воля и эмоции едины в своих истоках. Эмоции по

С.Л. Рубинштейну имеют двойственную природу — активную (стимулирующую деятельность) и пассивную (эмоционально переживаемые состояния). Можно предположить, что активная сторона эмоциональных образований связана с волевыми процессами. Эмоция представляет собой некоторую единицу анализа, включающую в себя помимо всего прочего и волевой компонент.

С.Л. Рубинштейн пишет: «Ни одна реальная эмоция не сводима к изолированно взятой, чистой, т.е. абстрактной, эмоциональности или аффективности. Всякая реальная эмоция обычно представляет собой единство аффективного и интеллектуального, переживания и познания, поскольку она включает в себя в той или иной мере и волевые моменты, влечения, стремления, поскольку вообще в ней

в той или иной мере выражается весь человек» (С.Л. Рубинштейн, 1989, с. 153).

Одной из наиболее разработанных теорий волевой регуляции деятельности, связывающей волю и мотивацию и, в то же время, раскрывающую отличительные признаки этой регуляции, является теория В.А. Иванникова. Волевая регуляция рассматривается В.А. Иванниковым как форма произвольной регуляции, обеспечивающая дополнительное побуждение на основе произвольной мотивации и отличающаяся такими признаками, как осознанность, реализуемость по собственному решению человека на основе внешней или внутренней необходимости при помощи создания дополнительного побуждения (В.А. Иванников, 1985; В.А. Иванников, 1991). Теория предлагает и механизм осуществления волевого действия — создание дополнительного смысла действия (В.А. Иванников, 1991). В рамках данного подхода, а так же подхода В.И.Селиванова, используются понятия волевого усилия и волевых качеств личности (В.А. Иванников и др., 1986, 1990; В.И. Селиванов, 1974). Поскольку смысловая сфера личности связана с эмоциональной сферой, теория В.А Иванникова открывает возможности для изучения эмоциональных и волевых процессов в их единстве.

О возможности такого подхода можно заключить, рассматривая работы O.A. Коно-пкина. Анализируя участие эмоций в процессах осознанной регуляции целенаправленной активности человека он пишет: «Мотивационный потенциал «потребностно пе-реживамой» цели обеспечивает всей деятельности тот эмоционально-волевой тонус, который необходим для преодоления разного рода трудностей» (O.A. Конопкин, 2006, с. 40).

В понимании эмоциональной регуляции мы опираемся на работы О.В. Дашкевича, И.А. Васильева, В.К. Вилюнаса и др.

О.В. Дашкевич рассматривает эмоциональную регуляцию как целостный психическое образование, включающее аффективный (эмоциональный), познавательный (когнитивный), и волевой компоненты (О.В. Дашкевич, 1985). В выделении базовых эмоций используется подход К. Изарда, а в определении особенностей эмоциональных состояний — В.И. Чиркова (К. Изард, 1980;

В.И. Чирков, 1983).

Цель исследования: изучение эмоций, непосредственно включенных в процесс

эмоционально-волевой регуляции в естественных условиях.

Задачи исследования.

1. Разработать метод исследования эмоций, включенных в процесс эмоционально-волевой регуляции в естественных условиях, преодолевающий ограничения ретроспективных методов.

2. Изучить особенности эмоциональных составляющих эмоционально-волевой регуляции. Выявить наиболее характерные эмоциональные составляющие.

3. Выявить разновидности волевых усилий в зависимости от специфики эмоционального компонента.

Количество испытуемых. Выборка исследования составила 151 волевой эпизод.

В исследовании принимали участие как мужчины, так и женщины, живущие как в городе, так и в сельской местности. Общее количество испытуемых — 51 человек (возраст от 17 до 35 лет). Все испытуемые исследовались с помощью одной и той же исследовательской процедуры (структурированный самоанализ волевого эпизода), которая проводилась в одинаковых условиях и в одинаковой последовательности.

Методика

Имея достаточно теоретических и практических оснований для исследования эмоциональных сторон волевой регуляции, мы разработали методику для получения эмпирических данных. Лабораторный эксперимент, давая возможность точного измерения, не позволяет исследовать явление в естественных условиях, а тесты имеют существенный методологический недостаток. Относясь к категории реетроспективных самоотчетов, они исследуют не столько реальные психологические явления, сколько их когнитивные репрезентации. Когнитивные репрезентации, как показано в ряде работ, подвержены искажениям. Например, на них влияют процессы реинтерпретации, каузальной атрибуции, ошибки памяти и т.д. Так, в исследованиях Margraf было показано, что существует статистически значимая (р<0,01) разница между ретроспективными отчетами испытуемых об интенсивности панических кризисов и их отчетами в специально структурированном для целей исследования ежедневнике. Дня преодоления этих негативных процессов в исследовательской группе М. Перре разработана технология COMES (Система шкал, предъявляемых с помощью карманного компьютера) для изучения

стресса в полевых условиях (М. Перре и др., 2004). Принципы, заложенные в основу данной технологии, были применены нами для целей исследования эмоциональных аспектов волевой регуляции. Существенная особенность этой методики заключаются в регистрации исследуемых характеристик в реальных условиях при минимальном промежутке между событием и его описанием. Испытуемый получал инструкцию следующего содержания: «Ваша задача дать искренний анализ волевых усилий, которые Вы применяете для преодоления возникающих в Вашей жизни трудностей. Всякий раз, когда Вы применяете волевое усилие, непосредственно после него, ответьте на ряд вопросов. Некоторые вопросы предполагают свободные ответы, некоторые -ответы на стандартизированные самоотчета. Пожалуйста, будьте искренни и внимательны. Правильных или неправильных ответов не существует. Воспользуйтесь для выполнения задания карманным компьютером». Перед проведением эксперимента испытуемые получали необходимые инструкции по пользованию карманным компьютером. Испытуемым не давалось инструкции, сколько эпизодов следует описывать, давался только примерный ориентир — три волевых эпизода за день. При этом оставлялась возможность давать меньшее число описаний, если есть сомнения в том, применялось ли усилие или нет. Сбор материала проводился в двух вариантах. При этом методика оставалась той же самой. В одном из вариантов требовалось давать описание волевых эпизодов в течение недели. Таким образом, появлялась возможность изучить динамику проявлений эмоционально-волевой регуляции и ее особенностей у отдельного испытуемого. В данном случае испытуемые давали описание примерно двадцати эпизодов. В другом варианте один испытуемый давал описание только одного эпизода. Испытуемый вначале должен был дать содержательное описание волевого эпизода. Что происходило во время эпизода, в каком месте находился испытуемый, с кем. Что делал испытуемый и в какой последовательности. Сколько времени продолжался волевой эпизод и чем завершился. В результате исследователь получал информацию о внешней стороне происходящих событий. Далее в текстовом формате испытуемый давал информацию о том, какие эмоции он переживал во время волевого эпизода, какова была их последовательность, интенсивность так же испытуемого просили отметить, что он думал, когда происходил волевой

эпизод. Таким образом, мы получили возможность изучить естественные волевые проявления и выявить динамику эмоций, которые их сопровождают, избегая ошибок, возможных при применении ретроспективных самоотче-тов. Описание эмоций непосредственно после волевого усилия позволяет получить более достоверные данные и выявить более тонкую эмоциональную динамику. Процедура свободного описания позволяет получить искренние «живые» переживания, изложенные в форме небольших рассказов, в которых представлена как объективная, так и субъективная картина прожитых событий.

В качестве единицы анализа взят волевой эпизод. Мы предполагаем, что процесс эмоционально-волевой регуляции может быть разбит на ряд дискретных единиц. Этой единицей является комплекс психологических параметров (эмоций, мыслей и т.д.), сопровождающих поведение в ситуации преодоления некоторой трудности, требующей применения усилия. Такая ситуация и является волевым эпизодом, а поведение в ней волевым действием. Волевой эпизод имеет определенную временную протяженность и содержит различные компоненты, необходимые для понимания процесса эмоционально-волевой регуляции. Волевой эпизод имеет объективные параметры (например, такие, как время, результат, эффективность) и субъективные характеристики (например, такие, как чувство преодоления некоторой трудности, усилие). Волевое усилие хорошо идентифицируется, понимается испытуемыми, имея довольно четкую представленность в субъективном пространстве. Волевой эпизод может быть структурирован. Волевые эпизоды в том, как они раскрываются испытуемыми, отличаются от сухих и запро-

граммированных данных по стандартизированным самоотчетам. В них проявляются установки испытуемых, их ценности, цели, трудности, проблемы и предрассудки. Таким образом, процедура приобретает идеографический характер. Предварительные пробы показали, что испытуемые довольно хорошо выделяют волевые эпизоды и способны их анализировать. Процедура, названная нами структурированный самоанализ волевого эпизода (ССВЭ), позволяет им делать это более точно и получать сравнимые результаты. Испытуемый давал подробный самоотчет о содержании эпизода, эмоциях, которые сопровождали эпизод и т.д. Самоотчет проводился испытуемыми в полевых условиях непосредственно после окончания эпизода волевого усилия. Самоотчет помимо текстового описания волевого эпизода и эмоций, которые его сопровождали включал в себя отчет по шкале К. Изарда, опроснику функционального психического состояния В.И. Чиркова, опроснику САН (самочуствие, активность, настроение), шкале реактивной тревожности Ч.Д. Спил-бергера и Ю.Д. Ханина.

Таким образом, текстовое описание дополнялось данными стандартизированных са-моотчетов. Стандартизированные самоотчеты позволили проводить сравнение испытуемых и применить статистические процедуры. В текстовом описании волевого эпизода нужно было указать — какие эмоции переживал испытуемый, какова была их динамика. Таким образом, процедура сочетает структурированность, позволяющую сделать количественное сравнение испытуемых и применить статистические методы, и возможности качественного анализа. Результаты представлены в табл. 1-9.

Таблица 1

Средние значения выраженности основных эмоций (ШДЭ) в процессе реализации волевого усилия

Эмоции Средние значения Средние квадратические отклонения

И. 9,4 3,8

Р. 6,9 3,7

У. 5,7 3,1

Ге. 6,7 3,6

Гн. 5,1 2,7

О. 4,4 2,3

П. 4,5 2,6

Сх. 4,2 2,0

Сд. 4,4 2,5

В. 6,2 3,5

Условные обозначения: И. — интерес; Р. — радость; У. — удивление; Ге. — горе; Гн. — гнев; О. — отвращение; П. -презрение; Сх. — страх; Сд. — стыд; В. — вина.

Таблица 2

Индивидуальные различия в выраженности основных эмоций в процессе волевого усилия (I критерий для независимых выборок) п=21

Эмоции Ср. значения исп. 1 Ср. квадр. откл. исп. 1 Ср. значения исп. 2 Ср. квадр. откл. исп. 2 Уровень значимости различий

И. 9,7 2,6 10,0 4,4

Р. 9,1 3,4 6,9 3,9

У. 7,6 3,2 4,3 1,9 0,001

Ге. 7,3 3,5 6,0 3,9

Гн. 5,4 2,9 4,7 2,1

О. 4,7 1,7 3,4 1,3

П. 7,6 3,0 3,1 0,5 0,001

Сх. 4,6 1,3 3,0 0,5

Сд. 6,2 2,9 3,0 0,6 0,001

В. 9Д 3,1 3,4 1,1 0,001

Условные обозначения: И. — интерес; Р. — радость; У. — удивление; Ге. — горе; Гн. — гнев; О. — отвращение; П. -презрение; Сх. — страх; Сд. — стыд; В. — вина.

Таблица 3

Эмоциональные профили (ШДЭ) волевого усилия

Эмоции Профиль 1 Профиль 2 Профиль 3

И. 3 12 13

Р. 3 10 15

У. 4 3 9

Ге. 12 3 3

Гн. 11 3 3

О. о 3 3

П. 4 л 3

Сх. 3 3 3

Сд. 3 3 3

В. 3 3 3

Условные обозначения: И. — интерес; Р. — радость; У. — удивление; Ге. — горе; Гн. — гнев; О. — отвращение; П. -презрение; Сх. — страх; Сд. — стыд; В. — вина.

Таблица 4

Выраженность основных эмоций (ШДЭ) в деятельности и волевых усилиях различного типа

Эмоции 1 2 3 4 5 6

И. 9,8 2,5 11,3 зд 7,5 3,2

Р. 8,8 3,1 9,0 3,2 6,2 3,1

У. 4,7 2,2 5,7 2,8 5,2 2,9

Ге. 5,6 2,0 5,5, 1,3 9,3 3,2

Гн. 4,1 1,8 4,2 1,7 6,2 2,0

О. 4,0 1,7 4,0 2,3 4,2 1,2

П. 4,2 2,0 4,5 1,0 5,0 2,2

Сх. 4,1 2,0 3,4 1,0 4,0 1,4

Сд. 5,3 2,6 3,8 1,7 7,0 2,0

В. 5,6 2,2, 5,1 2,1 8,0 2,1

Условные обозначения: И. — интерес; Р. — радость; У. — удивление; Ге. — горе; Гн. — гнев; О. — отвращение; П. -презрение; Сх. — страх; Сд. — стыд; В. — вина; 1,2- средние значения и средние квадратические отклонения фонового замера выраженности основных эмоций в деятельности; 3, 4 — средние значения и средние квадратические отклонения выраженности основных эмоций в эффективном волевом усилии; 5,6 — средние значения и средние квадратические отклонения выраженности основных эмоций в неэффективном волевом усилии.

Таблица 5

Корреляционные связи выраженности основных эмоций (ШДЭ) и эффективности волевого усилия

Параметр И. Р. Ге. Гн. О п В.

Эфф. 0,29** 0,21* -0,26** -0,28* -0,31** -0,32** -0,20*

Условные обозначения: Эфф. — эффективность; И. — интерес; Р. — радость; Ге. — горе; Гн. — гнев; О. — отвращение; П. — презрение; В. — вина.

Таблица 6

Средние значения выраженности компонентов функционального психического состояния, сопровождающего эффективное и неэффективное волевое усилие (ФПС)

Параметр 1 2 3

Н. 4,6 5,3 3,6

У.Б. 4,1 4,0 3,7

М. 4,5 5,0 4,4

О.У. 4,6 5,3 4,3

Условные обозначения: Н. — настроение: У.Б. -уровень бодрствования: М. -мотивация: О.У — оценка успеха: 1 — средние значения для ситуации волевого усилия в целом: 2 — средние значения для эффективного волевого усилия: 3 — средние значения для неэффективного волевого усилия.

Таблица 7

Корреляции между компонентами ФПС в ситуации волевого усилия

Параметр н. У.Б. М. О.У.

Н. — — 0,59** 0,68**

У.Б. — — 0,38* 0,10

М. — — — 0,63**

Условные обозначения: Н. -настроение: У.Б. — уровень бодрствования: М. — мотивация: О.У — оценка успеха.

Таблица 8

Корреляции между компонентами ФПС в ситуации эффективного волевого усилия

Параметр н. У.Б. М. О.У.

Н. — — 0,68** 0,66**

У.Б. — — 0,35* 0,13

М. — — 0,89**

Условные обозначения: Н. — настроение: У.Б. -уровень бодрствования: М. — мотивация: О.У — оценка успеха.

Таблица 9

Корреляции между компонентами ФПС в ситуации неэффективного волевого усилия

Параметр Н. У.Б. М. О.У.

Н. — -0,38* 0,61** 0,71**

У.Б. — — — —

М. — — — 0,70**

Условные обозначения: Н. — настроение; У.Б. — уровень бодрствования; М. — мотивация; О.У — оценка успеха.

Обсуждение результатов

Результаты, представленные в табл. 1, показывают нам, что основной эмоцией, сопровождающей волевое усилие, является интерес. Такие результаты обусловлены, с нашей точки зрения, двумя причинами. Первая из них заключается в том, что эмоция интереса вообще является наиболее часто испытываемой положительной эмоцией. К. Изард отмечает: «Теория дифференциальных эмоций считает, что интерес является доминирующим мотивационным состоянием в повседневной деятельности нормального человека» (К. Изард, 1980, с. 187). Другая причина преобладания интереса заключается в специфике волевой регуляции деятельности. Согласно точке зрения В.А. Иванникова, волевая регуляция обеспечивается механизмом произвольного изменения мотивации (В.А. Иванников, 1991). Эти изменения в

сторону усиления и связаны с эмоцией интереса, в отношении который К. Изард отмечает: «Интерес может усиливать любые побуждения, включая основные потребности» (К. Изард, 1980, с. 196). Таким образом, наши данные, отражающие эмоциональные составляющие волевого усилия, эмпирически обнаруживают еще одно средство активизации волевой регуляции — изменение ее эмоционального сопровождения. Саморегуляция, направленная на активизацию интереса, будет способствовать поддержанию волевого усилия.

Данные, представленные в табл. 2, демонстрируют наличие индивидуальных различий между испытуемыми. Каждый из сравниваемых испытуемых давал систематические самоотчета по методу ССВЭ в течение недели. В итоге мы получили данные о содержании и эмоциональной составляю-

щей волевых усилий по 21 эпизоду для каждого испытуемого. В данном случае мы можем видеть проявление личностных особенностей в реализации механизмов волевой регуляции. Например, в наших данных испытуемый 1 склонен к частому переживанию чувства вины. Получаемая таким образом информация позволяет включить в реестр средств коррекции волевой регуляции тренинги личностного роста, консультативные техники. Фиксация с помощью метода ССВЭ эмоциональных проявлений в процессе волевой регуляции позволяет учесть личностные особенности, существенные с точки зрения ее оптимизации.

Сведения, отраженные в табл. 3, демонстрируют не различия испытуемых, а различия эмоциональной составляющей волевых эпизодов. В представленных данных видны два различных типа волевых усилий. Один из них связан с преобладанием эмоций интереса и радости, а другой — горя и гнева. Второй тип волевого усилия мы считаем не оптимальным и приводящим к негативным последствиям. Злоупотребление применением механизма волевого усилия несмотря на негативные эмоции, прежде всего горе, приводит к переутомлению, нарастанию депрессивных проявлений, снижению эффективности деятельности. Приведем выдержки из протоколов, дающие представление о содержательной стороне волевых эпизодов первого и второго типов.

В первом эпизоде эмоциональная составляющая представлена преимущественно эмоциями горя и гнева. «Утром у меня сильно разболелась голова. С самого детства я стараюсь не пить таблеток, укрепляя тем самым свой иммунитет. Поэтому всячески пыталась отвлечься от головной боли. Я пыталась расслабиться, ни о чем не думать. Сделала расслабляющий массаж, пыталась уснуть. Но ничего не помогло. В конечном итоге головная боль так и не прошла, хотя стала не такой сильной». Длительность волевых усилий в данном эпизоде 3 часа.

В эпизодах 2 и 3 эмоциональная составляющая представлена преимущественно эмоциями интереса и радости. «Мы поехали на дачу и занялись там уборкой на участке и в самой даче. Я пыталась быстрее и эффективнее работать, всячески развлекала себя. Искала игру во всем и совмещала это с работой. Выполняла разнообразную работу, старалась не «зацикливаться» на одном деле. В итоге я быстро выполнила предназначенную

для меня работу» (Эпизод 2) Длительность волевых усилий — 2 часа. « На даче после бани я пошла искупаться на водоем. Но, зайдя в воду застыла в оцепенении и попыталась заставить себя окунуться в воде. Я пыталась собрать всю силу воли и просто зайти в воду. Думала о том, что я делаю так не в первый раз и что после этого просто «срывает голову». В конечном счете, побыв в воде около 2-х минут я вышла на берег с новыми ощущениями». (Эпизод 3) Длительность эпизода — 15 секунд.

В описании второго эпизода мы видим также способы поддержания волевого усилия с помощью механизма произвольного изменения мотивации, раскрытого В.А. Иванниковым. В данном случае испытуемый искусственно создает игровую ситуацию («искала игру во всем») и пытается разнообразить деятельность («выполняла разнообразную работу»). Привнесение игры, разнообразия активирует эмоции интереса и радости, которые помогают поддержать мотивацию. В описании эпизода 1 хорошо видна неадекватность использования механизма волевого усилия, порожденного упорством в ложной позиции переносить головную боль без медицинского вмешательства. Волевое усилие осуществляется на депрессивном эмоциональном фоне и усиливает негативные симптомы. Подобный анализ показывает нам пути личностной коррекции эмоциональноволевой регуляции. Именно личностные особенности и ложные убеждения делают в данном случае волевое усилие неэффективным. В коррекции нуждаются ложные установки испытуемого.

Как отмечает К. Изард, интерес также является основной эмоцией, поддерживающей деятельность вне зависимости от того, сопряжена она с выраженным волевым усилием, или нет. В связи с этим нами проведено сравнение по шкале К. Изарда эмоционального профиля волевого усилия и «фонового» эмоционального профиля.

Гипотеза заключалась в том, что эти профили будут различаться по параметру выраженности эмоции интереса. Эмоция интереса будет более выражена в волевом усилии.

Рассмотренные выше данные обнаруживают существование двух типов волевого усилия в зависимости от характера включенных в его осуществление эмоций. Первый тип с преобладанием эмоций интереса и радости, а второй — с преобладанием эмоции горя и гнева ( см. табл. 3).

Эти типы усилия связаны с его результативностью. Полученные данные позволяют уточнить гипотезу. Профили будут различаться с учетом фактора эффективности волевого усилия.

Фоновый замер по шкале ШДЭ проводился на группе студентов и слушателей университета. Выборка составила 331 человек. Замер выраженности эмоций в деятельности проводился в разное время суток, чтобы избежать влияние такого фактора, как утомление.

Первую сравниваемую группу составили эпизоды эффективного волевого усилия. Выборка — 31 эпизод.

Вторая сравниваемая группа состояла из неэффективных волевых эпизодов и включала 21 случай. Эффективность волевого усилия определялась самим испытуемым в диапазоне от 0 до 100%, а также путем анализа текстового отчета.

Полученные данные, представленные в табл. 4 и 5, подтверждают выдвинутую ранее гипотезу. В процессе эффективного волевого усилия значимо более выражена эмоция интереса и менее выражена эмоция стыда. В процессе неэффективного волевого усилия значимо меньше выражены эмоции интереса и радости и значимо больше — эмоции горя, гнева, стыда и вины.

Еще одна гипотеза заключалась в том, что функциональные психические состояния в процессе реализации волевого усилия будут различаться в зависимости от его эффективности. Эта гипотеза также подтверждается, что видно из табл. 6, 7, 8 и 9. Показатель суммы внутренних связей (СВС), вычисляемый как частное произведения суммы корреляционных связей и числа значимых корреляционных связей к общему числу коэффициентов корреляции, выше в ситуации эффективного волевого усилия. В ситуации волевого усилия без дифференциации по эффективности он равен 20,1, в ситуации эффективного усилия — 23,6, в ситуации неэффективного усилия — 24,0. Показатель СВС вычислялся в соответствии с формулой, приводимой В.И. Чирковым (В.И. Чирков, 1983). Исходя из даваемой им интерпретации, показатель свидетельствует о степени детерминированности состояния выполняемой деятельностью. Исходя из этого, эффективное волевое усилие сопровождается состоянием, в большей степени детерминированным деятельностью, чем неэффективное. В случае эффективного усилия выше значе-

ния всех компонентов ФПС, а различия в настроении достигают значимого уровня.

Есть различия и в качественной оценке. В ситуации неэффективного волевого усилия отсутствует корреляционная связь таких компонентов ФПС, как уровень бодрствования и мотивация, а связь между уровнем бодрствования и настроением отрицательна (в случае эффективного волевого усилия она вообще отсутствует). В основном этим объясняется и более низкий показатель внутренней интегрированности состояния. Можно сказать, что такой компонент ФПС как уровень бодрствования менее интегрирован в общую структуру в ситуации неэффективного усилия.

Выводы

1. Наиболее выраженной эмоцией, сопровождающей волевое усилие, является интерес.

2. Волевые усилия различаются в зависимости от характера сопровождающих их эмоций. Можно выделить по меньшей мере две разновидности волевого усилия в зависимости от характера переживаемых в его процессе эмоций. Во-первых, волевое усилие с преобладанием эмоций радости и интереса. Во-вторых, волевое усилие с преобладанием эмоции горя или эмоции горя в сочетании с некоторыми другими отрицательными эмоциями, например, такими, как гнев, вина.

3. Систематическое применение метода ССВЭ позволяет выявить некоторые личностные особенности испытуемых, влияющие на эффективность волевых усилий. Эта информация может быть полезна для коррекции некоторых негативных параметров эмоционально-волевой регуляции.

4. Эмоции, сопровождающие волевое усилие, различны в зависимости от его эффективности. Эмоции интереса и радости менее выражены в ситуации неэффективного волевого усилия, а эмоции горя, гнева, стыда и вины — более.

5. Функциональное психическое состояние, возникающее в процессе волевого усилия, различается в зависимости от его эффективности. Показатель интегрированности состояния выше в эффективном усилии. Компоненты ФПС более выражены в эффективном волевом усилии (выше мотивация, оценка успеха, настроение и уровень бодрствования).

Литература

1. Васильев, И.А. Эмоции и мышление / И.А. Васильев, В.Л. Поплужный, O.K. Тихомиров. — М., МГУ, 1980.

2. Вилюнас, В. К. Психологические механизмы биологической мотивации /

B.К. Вилюнас. — М., 1986.

3. Выготский, Л. С. Собрание сочинений. Т.З. /Л.С. Выготский. -М., 1984.

4. Выготский, Л.С. Собрание сочинений. Т.6. /Л.С. Выготский. -М., 1984.

5. Дашкевич, О. В. Эмоциональная регуляция деятельности в экстремальных условиях: автореф. дис. д-ра псих, наук / О.В. Дашкевич — М., 1985.

6. Иванников, В.А. К сущности волевого поведения / В.А. Иванников // Психологический журнал. — 1985. — Т. 6. — №3. —

C. 47-56.

7. Иванников, В.А. Психологические механизмы волевой регуляции / В.А. Иванников. -М., 1991.

8. Иванников, В.А. Структура волевых качеств по данным самооценки /

В.А. Иванников, Е.В. Эйдман // Психологический журнал. -1990. —№3.

9. Иванников, В.А. Количественная оценка волевого усшия при напряженной физической работе / В.А. Иванников, Е.В. Эйдман // Вопросы психологии. — 1986. -т.-С. 132-141.

10. Изард К. Эмоции человека / К. Изард. -М.: Изд-во МГУ, 1980.

11. Ильин, Е.П. Психология воли / Е.П. Ильин. — СПб., 2000.

12. Конопкин, O.A. Участие эмоций в осознанной регуляции целенаправленной активности человека / O.A. Конопкин // Вопросы психологии. — 2006. -№3 — С. 38-49.

13. Конопкин, O.A. Психологические механизмы регуляции деятельности / O.A. Конопкин. — М., 1980.

14. Леонтьев, А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н. Леонтьев // Избранные произведения: в 2 т. — М.: Педагогика, 1983. -Т.2.- С. 5-123.

15. Моросанова, В.И. Стилевые особенности саморегулирования личности /

В. И. Моросанова // Вопросы психологии. -1991. -Ш.-С. 121-127.

16. Перре, М. Как измерить стресс? Новый подход: систематическое самонаблюдение с помощью карманного компьютера / М. Перре, М. Хорнер, М. Морвал // Ярославский психологический вестник. -2004. -Вып. 12. — С. 95-107.

17. Психология эмоций. Тесты / под ред. В. К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

18. Рубинштейн, С.Л. Основы общей психологии / С.Л. Рубинштейн. — М., 1989.

19. Селиванов, В. И. Психология волевой активности / В. И. Селиванов. — Рязань, 1974.

20. Чирков, В.И. Диагностика качественного своеобразия и интенсивности функциональных психофизиологических состояний человека: автореф. дисс. …канд.психол.наук /

B.И. Чирков. — Л., 1983.

21. Чирков, В.И. Создание и использование шкалы оценки функционального психического состояния / В.И. Чирков // Проблемы индустриальной психологии. — Ярославль, 1983. — С. 91-99.

22. Чумаков, М. В. Диагностика волевых особенностей личности / М. В. Чумаков // Вопросы психологии. — 2006. — №1 —

C. 169-178.

23. Чумаков, М.В. Метод диагностики эмоциональной составляющей волевого усилия (ССВЭ) / М.В. Чумаков // Ярославский психологический вестник. — 2006. — Вып. 18. — С. 67-70.

Поступила в редакцию 18.02.2009

Чумаков Михаил Владиславович. Доктор психологических наук, доцент, заведующий кафедрой психологии развития и возрастной психологии Курганского государственного университета: [email protected].

Michael V. Chumakov. PsyD, docent, Head of Department of Developmental Psychology and Age-specific Psychology of Kurgan State University: [email protected].

Воля, структура волевого действия

Воля – форма психического отражения, сознательное регулирование человеком своего поведения и деятельности, проявляющаяся в способности к выбору действий, связанных с преодолением внешних и внутренних препятствий.

Понятие «воля» является одним из наиболее сложных в психологии.

Оно рассматривается и как психический процесс, и как аспект большинства иных важнейших психических процессов и явлений, и как уникальная способность личности произвольно контролировать свое поведение.

В конечном итоге сложность понятия «воля» объясняется тем, что оно очень тесно связано с понятием «сознание», предельно сложным психологическим явлением, и выступает одним из его важнейших атрибутов.

Воля – это способность человека действовать в направлении сознательно поставленной цели, преодолевая препятствия. Волевые действия направлены на изменение неких качеств личности.

Волевая активность имеет сложную психологическую структуру и включает отношение к внешним воздействиям, мотивацию, сознательную саморегуляцию.

Волевое действие может быть реализовано в более простых и более сложных формах. В простом волевом акте побуждение к действию переходит в само действие почти автоматически. Для сложного волевого акта существенно то, что действию предшествует учет его последствий, осознание мотивов, принятие решения, возникновение намерения его осуществить, составление плана для его осуществления.

 

Структура и содержание волевого действия:

·   Возникновение побуждения и предварительная постановка цели

·  Стадия обсуждения и «борьба мотивов» как столкновение в процессе выбора того  или иного действия противоречивых тенденций, желаний, побуждений.

·  принятие решения относительно выбора того или иного варианта поведения— это своего рода фаза «разрешения» борьбы мотивов. На данном этапе возникает либо чувство облегчения, связанное с разрешением ситуации и снятием напряжения, либо состояние беспокойства, связанного с неуверенностью в правильности принятого решения;

·  исполнения реализация принятого решения, воплощение того или иного варианта действий в своем поведении (деятельности).

В большинстве случаев принятие решения и волевое поведение в целом связаны с большим внутренним напряжением, приобретающим иногда и стрессовый характер.  Наличие волевого усилия,  переживаемого субъектом как его психическая реальность, является очень характерной особенностью волевого акта.

Волевая регуляция – это прижизненное образование. Волевая регуляция связанна с проявлением усилий, реализующих активность личности, направленную на сознательную мобилизацию её психических и физических сил.

Волевое усилие – механизм волевой регуляции, средство мобилизации субъектом своих психических и физических возможностей.

Волевое действие – действие осознанное и целенаправленное, принятое по решению самого субъекта. Ситуация преодоление трудностей как внешних, так и внутренних, детерминированных дополнительными побуждениями, связями с изменениями смысла действия (нельзя с одного раза решить проблему, нужно приложить какие-то усилие).

Волевое поведение – целенаправленное поведение личности, проявляется в умении управлять собой, своими действиями и поступками на основе стремления к достижению определенной цели, путем реализации специальных действий.\

_{психологии}

_{E. Do Ильин}

ПСИХОЛОГИЯ ВОЛИ

_{2-е издание}

^tgrmTEP*

Москва ■ Санкт-Петербург ■ Нижний Новгород ■ Воронеж

Ростов-на-Дону ■ Екатеринбург ■ Самара ■ Новосибирск

Киев ■ Харьков ■ Минск

2009

ББК 88.352.2я7 УДК 159.947(075) И46

Ильин Е. П. И46 Психология воли. 2-е изд. — СПб.: Питер, 2009. — 368 с.: ил. — (Серия «Масте­ра психологии»).

ISBN 978-5-388-00269-3

Второе, переработанное и дополненное, издание учебного пособия (предыдущее вышло в 2000 г.) посвящено одному из важнейших разделов общей психологии — теории и методоло­гии изучения волевых процессов. В книге с авторской позиции проанализированы традици­онные и новейшие научно-философские, психологические и физиологические представления о явлениях волевой сферы человека (в частности, о «силе воли»), прослежены закономерно­сти ее развития в онтогенезе, а также ее проявления в различных видах поведения и деятель­ности, рассмотрены вопросы патологии воли.

В систематизированном виде в пособии представлены малоизвестные психодиагностические методики изучения воли, которые могут быть с успехом использованы в практической деятельно­сти специалистов системы образования, спортивной и производственно-организационной сферы.

Издание адресовано психологам, психофизиологам, педагогам, а также студентам вузовских факультетов психологического и педагогического профилей.

ББК 88.352.2я7 УДК 159.947(075)

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было фор­ме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

ISBN 978-5-388-00269-3

© ООО «Питер Пресс», 2009

Оглавление

Предисловие ко второму изданию 9

Предисловие к первому изданию 10

Введение 12

Глава 1 Теории воли

1. 
   Воля как волюнтаризм 17
   
2. 
   Воля как свободный выбор 21
   
3. 
   Воля как произвольная мотивация 28
   
4. 
   Воля как долженствование 36
   
5. 
   Воля как особая форма психической регуляции 38
   
6. 
   Воля как контроль за действием 41
   

1. 
   Воля как механизм преодоления внешних и внутренних препятствий и трудностей 42
   
2. 
   Слабости противоборствующих по вопросу о природе воли направлений 46
   

Глава 2 Воля как произвольное управление поведением и деятельностью человека

1. 
   Является ли воля реальным психологическим явлением? 50
   
2. 
   Воля как синоним произвольности 54
   
3. 
   Воля — это волевая регуляция или произвольное управление? 56
   
4. 
   Структура произвольного акта 60
   
5. 
   Произвольные и волевые действия 64
   

Глава 3 Психофизиологические механизмы произвольного управления поведением

и деятельностью

1. 
   Условно-рефлекторные теории произвольного управления 69
   

1. 
   Функциональные системы и произвольное управление действиями и деятельностью 71
   
2. 
   Сознательность и преднамеренность как признаки произвольного управления 76
   

2. 
   Связь произвольного управления с речевыми сигналами 84
   
3. 
   Представление как компонент произвольного управления 85
   
4. 
   Морфофункциональные структуры произвольного управления 87
   

6 Оглавление

Глава 4 Самоинициация произвольных действий

4.1. Представления о непроизвольной инициации

произвольных действий 90

4.2. Представления о сознательной инициации волевых действий 93

Глава 5 Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

1. 
   Развитие идеи о самоконтроле 98
   
2. 
   Роль обратной связи и ее механизмы в процессе
   

самоконтроля действий 104

3. 
   Произвольное внимание как инструмент самоконтроля 108
   
4. 
   Самоконтроль и автоматизация действий 109
   
5. 
   Самоконтроль поведения 115
   

Глава 6 Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)

1. 
   Что такое «волевой человек» 117
   
2. 
   Волевая регуляция и сила воли 118
   
3. 
   О моральной оценке проявления силы воли 121
   
4. 
   Волевые состояния 124
   
5. 
   Соотношение волевой и эмоциональной регуляции 129
   
6. 
   Волевое усилие как один из механизмов волевой регуляции 131
   
7. 
   Природа волевого усилия 137
   
8. 
   Самостимуляция как механизм актуализации волевого усилия 141
   
9. 
   Характеристики и виды волевого усилия 143
   

Глава 7 Волевые качества личности

1. 
   Что такое волевые качества личности 145
   
2. 
   Состав волевых качеств 149
   
3. 
   Структура и общие характеристики волевых качеств 151
   
4. 
   От чего зависит уровень проявления волевых качеств 154
   
5. 
   Насколько объективно оценочное суждение о волевых качествах . . . . 157
   
6. 
   Классификации волевых качеств 166
   

Глава 8 Характеристика отдельных волевых качеств

1. 
   Волевые качества, связанные с целеустремленностью 172
   
2. 
   Волевые качества, характеризующие самообладание 186
   
3. 
   Характеристики волевого поведения (сложные морально-волевые качества) 199
   

Оглавление 7

Глава 9 Возрастные и половые особенности произвольной активности

1. 
   О происхождении произвольных реакций в онтогенезе 207
   
2. 
   Возрастные особенности произвольного управления 208
   
3. 
   Возрастные изменения волевых качеств 214
   

Глава 10 Безвольное поведение

1. 
   Различные проявления безволия 219
   
2. 
   Лень 222
   
3. 
   Выученная беспомощность 226
   

Глава 11 Патология воли

11.1. Нарушения произвольного управления психическими

процессами 229

2. 
   Нарушение целесообразности действий 231
   
3. 
   Расстройства произвольных двигательных действий 232
   
4. 
   Моторные нарушения речи 235
   
5. 
   Нарушение силы волевых побуждений 236
   
6. 
   Нарушения в развитии волевой сферы у умственно отсталых
   

детей и детей с задержками психического развития 237

Глава 12 Развитие силы воли

1. 
   Стратегия и тактика развития силы воли 239
   
2. 
   Формирование морального компонента силы воли 243
   
3. 
   Развитие волевых качеств 246
   

Глава 13 Методы изучения волевых качеств

1. 
   Что пытаются измерить 254
   
2. 
   Трудности в изучении волевых качеств 255
   
3. 
   Методы изучения волевых качеств 257
   

Вместо заключения 269

Научный словарь терминов 274

Бытовой словарь терминов, характеризующих

волевую сферу личности 276

Фразеологический тематический словарь 287

Список литературы 292

8 Оглавление

Приложение Методики изучения волевых качеств

1. 
   Методики для оценки и самооценки волевых качеств 316
   
2. 
   Экспериментальные и неэкспериментальные
   

методики изучения смелости 330

3. 
   Экспериментальное изучение упорства 335
   
4. 
   Экспериментальные методики изучения терпеливости 339
   
5. 
   Изучение произвольного самоконтроля 344
   
6. 
   Экспериментальное изучение выдержки 353
   
7. 
   Методики изучения решительности 358
   
8. 
   Нейродинамическая диагностика волевых качеств 359
   
9. 
   Методики выявления лености 360
   

10. Самооценка организованности 363

Предисловие ко второму изданию

За время, прошедшее после первого издания этой книги (2000 г.), существенных сдвигов в исследовании проблемы психологии воли не произошло. По-прежнему некоторые физиологи с нескрываемой иронией спрашивают: «А что такое воля?» По-прежнему В. А. Иванников пишет, что «понятие воли не означает какую-то реальность, а является теоретическим конструктом, введенным в науку для объяс­нения этой реальности» [2006, с. 186]. По-прежнему утверждается, что «неправо­мерно переходить к обобщениям в плане понимания воли вообще» (Ю. Б. Гиппен-рейтер [2005, с. 17]) и что волевые функции являются частным случаем произвольных функций. Однако при этом не объясняется, что же такое произволь­ные функции и чем они отличаются от волевых [там же, с. 16].

По-прежнему количество публикаций о воле можно пересчитать по пальцам одной руки, а само понятие «воля» является редким гостем в фундаментальных трудах не только российских, но и западных психологов. Правда, есть и признаки возрождения интереса к этой проблеме. Так, в переиздании книги Х. Хекхаузена «Мотивация и деятельность» (2003) появилась глава «Волевые процессы: реали­зация интенций». Однако это оказалось нужным автору не для того, чтобы вклю­чить мотивацию в структуру волевого (произвольного) поведения, а для того, что­бы отделить мотивацию от волевых процессов. Между тем Б. Раш писал, что воля без мотивов так же невозможна, как зрение без света или слух без звука [цит. по: Ярошевский, 1986, с. 156].

Поэтому в двух моих книгах, «Психология воли» и «Мотивация и мотивы» (как частично и в третьей — «Эмоции и чувства»), рассматривается одна и та же проблема — психология произвольного (волевого) управления поведением и деятель­ностью человека. Изложение этой проблемы в одной книге нереально из-за чрез­мерно большого ее масштаба. Если же пойти по пути сокращения материала, то потеряется много интересной и важной информации, относящейся к волевой, мотивационной и эмоциональной сферам человека, изучение каждой из которых может представлять самостоятельный интерес.

Во второе издание данной книги включены некоторые новые теоретические и экспериментальные данные о воле, а параграф «Безвольное поведение» первого издания расширен за счет обсуждения вопроса о лени и выделен в самостоятель­ную главу. В приложении приводятся методики выявления лености.

Предисловие к первому изданию

Когда после сражения у Бородино в 1812 г. прославленный кавалерист наполео­новской армии маршал Мюрат укорял своих генералов в недостаточной энергич­ности кавалерийских атак, один из генералов ответил: «Во всем виноваты лошади — они недостаточно патриотичны. Наши солдаты воюют блестяще, если у них нет даже хлеба, но лошади без сена не трогаются с места» [Роковые решения вермах­та, 1999, с. 126–127].

В этом диалоге отразилось главное отличие поведения человека от поведения животных — у человека имеются мотивация и «сила воли».

Проблема воли, произвольной и волевой регуляции поведения и деятельно­сти человека, давно занимает умы ученых, вызывая острые споры и дискуссии. Еще в Древней Греции обозначились две точки зрения на понимание воли: аффек­тивная и интеллектуалистическая. Платон понимал волю как некую способность души, определяющую и побуждающую активность человека. Аристотель связы­вал волю с разумом. Этот дуализм в той или иной форме сохранился и до сего времени.

Несмотря на то что за последнюю четверть века защищено несколько доктор­ских диссертаций по этой проблеме, она все еще далека от разрешения. До сих пор взгляды психологов резко расходятся даже по самым узловым вопросам, связанным с данной темой. Одни отрицают наличие воли как самостоятельного психологического явления, ставят под сомнение ценность самого понятия «воля» (Г. Инглиш, А. Инглиш [H. English, A. English, 1958]), другие, отстаивая самостоятельность воли, видят только одну ее сторону — способность преодо­левать затруднения и препятствия (А. Ц. Пуни [1973; 1977]). И нередко в науч­ных работах произвольная регуляция оказывается оторванной от воли.

Физиологами же проблема воли и произвольного управления попросту игно­рируется. Ни в одном из учебных пособий по высшей нервной деятельности, вы­шедшем за последние десятилетия, эта проблема даже не упоминается, как будто ее нет вообще.

Все это вызывает значительные трудности при изложении проблемы воли как в процессе преподавания психологии, так и при поиске адекватных методов диаг­ностики степени развития «силы воли».

Одной из задач данной монографии является критическое рассмотрение про­блемы воли как произвольного, т. е. сознательного и преднамеренного (мотиви­рованного) управления со стороны человека своим поведением, деятельностью, эмоциями.

Вопрос о сущности воли с самого начала оказался тесно связанным с проблемой мотивации, с объяснением причин и механизмов активности человека. Изучая

Предисловие к первому изданию 11

волю, ученые неизбежно затрагивали вопросы мотивации, а изучая мотивацию — непременно касались и волевой регуляции. И это не случайно, так как оба этих на­правления в психологии обсуждают одну и ту же проблему — механизмы сознатель­ного целесообразного поведения. Однако это не мешает ученым в одном случае отождествлять волю и мотивацию, а в другом — отрывать их друг от друга. И то и другое приводит в итоге к тому, что мотивация в большинстве случаев исследуется как самостоятельная проблема. Вследствие этого воля и мотивация в качестве по­будителей и регуляторов деятельности рассматриваются как самостоятельные пси­хические феномены. Например, В. И. Селиванов заметил, что «несомненной заслу­гой научной психологии является установление тесной связи воли человека с его системой побуждений» [1971, с. 9]. Моя же позиция состоит в том, что необходимо говорить не просто о связи воли и мотивации, а о включенности мотивации челове­ка в его волю. Еще Н. Ах [Ach, 1905] писал, что из двух сторон проблемы воли — осуществление намерения и детерминация — в научных работах изучалась только вторая сторона. Тем самым он включил мотивацию в волю.

Особенностью моего подхода к изложению вопроса о волевой сфере является то, что я рассматриваю не волю как мотивацию (точнее, волю — не только как мотива­цию), но, наоборот, мотивацию — как волевую (произвольную) интеллектуальную активность человека, как существенную часть произвольного управления.

Однако пусть читателя не удивляет, что данная книга не касается вопросов мотивации. Этой обширной и относительно самостоятельной проблеме посвяще­на другая моя книга (Ильин Е. П. Мотивация и мотивы. СПб., 2000). В то же время по замыслу обе книги составляют единое целое, и в книге «Мотивация и мотивы» лишь подробно рассматривается одна из функций произвольного управления (воли).

Несмотря на то что мотивация составляет с волей единое целое — так как без мотивации нет воли, — функции воли не сводятся только к побуждению активно­сти человека (самодетерминации). Она проявляет себя и в инициации (запуске) действий, и в сознательном контроле за ними, и в преодолении возникающих по ходу деятельности затруднений. В связи с этим в книге рассматриваются вопро­сы самоинициации действий, самоконтроля и самомобилизации. Здесь подробно анализируются соотношения между произвольным управлением и волевой регу­ляцией; вскрывается, что стоит за понятием «сила воли»; по-новому раскрывает­ся сущность и структура волевых качеств; дается описание способов развития волевой сферы человека и ее нарушение при различных патологиях. В конце кни­ги приведены научный и бытовой волевой словарь терминов и фраз, а также ме­тоды и методики изучения волевой регуляции.

При написании данной книги я опирался не только на литературные источни­ки, малодоступные для широкого круга читателей, но и на обширные эксперимен­тальные данные, полученные моими учениками.

Введение

Поведение человека обусловливается различными физиологическими и психологи­ческими механизмами. Это, с одной стороны, безусловно-рефлекторные и условно-рефлекторные механизмы, определяющие непроизвольную активность человека, и, с другой стороны, произвольное управление, связанное не только с физиологически­ми, но и с психологическими механизмами (рис. 1).

Детерминация поведения

Непреднамеренное реагирование на раздражители -непроизвольное поведение

Безусловно-рефлекторная

Условно-рефлекторная

Произвольная

(преднамеренное,

волевое реагирование

на внешние и внутренние стимулы)

Рис. 1. Виды механизмов детерминации поведения

Словесные обозначения причин проявления человеком активности в соответ­ствии с вышеприведенной схемой можно разделить на три группы. В первую вхо­дят слова, означающие активность, не управляемую личностью, во вторую — слова, означающие произвольную активность, вызванную потребностями и желаниями человека, и в третью — слова, означающие вынужденную активность человека, которую он проявляет против своего желания или при отсутствии такового (табл. 1).

Таблица 1. Классификация слов-понятий, характеризующих физиологические и психологические механизмы активности человека

1	2	3
Спонтанно	Намеренно	Вынужденно
Рефлекторно	Преднамеренно	Поневоле
Инстинктивно	Произвольно	Волей-неволей
Невольно	В соответствии с замыслом	По обязанности
Непроизвольно	Умышленно	По долгу
Импульсивно	Сознательно	По надобности
Безотчетно	Добровольно	По принуждению
Подсознательно	По желанию	Насильно

Введение 13

Начало рефлекторному подходу в изучении механизмов поведения положил французский ученый Р. Декарт (первая половина XVII в.), говоривший о маши-нообразном характере поведения человека и животных. Однако машинообраз-ность, рефлекс Р. Декарт относил только к неосознаваемым (телесным) функциям, куда, между прочим, он включил и ряд психических функций (ощущение, воспри­ятие, представления, память, воображение, аффекты). Собственно психическим Р. Декарт считал только то, что пронизывается разумом или осознается мыслящей субстанцией. Наличие двух субстанций (телесной и духовной) привело к психо­физическому параллелизму в понимании механизмов управления жизнедеятель­ностью и поведением человека, существованию двух независимых друг от друга механизмов, которые иногда вступают во взаимодействие друг с другом. Местом встречи духовного и телесного Р. Декарт считал шишковидную железу, с его точ­ки зрения, — орган мыслящей субстанции.

Возможность… превращения сознательных произвольных движений в автоматические дала повод некоторым психологам утверждать, что и все вообще развитие психической жизни шло именно этим путем. С точки зрения волюнтаристической психологии, считающей волю ос­новным принципом психической жизни, нет ничего невозможного в том, что все действия и движения живых существ вначале были произвольны, а затем, по мере повторения и привы­кания, сделались механическими. С этой точки зрения и рефлекс когда-то на первых ступе­нях своего возникновения был также произвольным, сознательным двигательным актом, а затем механизировался.

В противоположность этому другая школа утверждает, что, напротив, волевое усилие представляет собой нечто вторичное, производное и что сознательные волевые акты воз­никли уже в самом конце эволюции, как ее венец и завершение. Согласно этой теории, раз­витие волевых действий шло таким образом: вначале, на первых ступенях животной жизни, существовали лишь самопроизвольные движения и простые, бессознательные рефлексы, представлявшие собой реакцию организованной материи на внешние раздражения. Бла­годаря многократному повторению одних и тех же двигательных реакций возникли явле­ния памяти или смутно сознаваемые представления о тех движениях, которые раньше со­вершались. Эти двигательные представления и явились, согласно упомянутой выше теории, зачатками сознательных волевых актов. Когда человек хочет чего-нибудь достигнуть, то в его сознании возникает, с одной стороны, представление о цели данного действия, а с другой стороны — представление о тех движениях, которые нужно совершить для до­стижения этой цели.

Лазурский А. Ф. Волевые процессы. Избранные труды по общей психологии. Психология общая и экспериментальная. СПб., 2001. С. 233–234

В целом в поведении и деятельности человека Р. Декарт выделил три уров­ня: безусловно-рефлекторные акты, страсти души и, наконец, мышление и волю, с которыми связано осуществление произвольных актов.

Животное управляется своими органами, человек управляет своими органами и господствует над ними.

И. В. Гёте

14 Введение

Эволюционное учение Ч. Дарвина дало сильный толчок к стремлению ученых свести к минимуму различия между человеком и животными. На первые позиции в изучении механизмов управления поведением вышли физиологи. И здесь в пер­вую очередь надо назвать великого русского ученого И. М. Сеченова.

Детерминизм И. М. Сеченова состоит в том, что вся внешняя активность че­ловека, включая и высшую произвольность, связанную с мотивами долга, любви к Родине и т. п., рассматривалась им как рефлексы, которые начинаются с чув­ственного возбуждения, а не по велению абстрактной воли. А значит, причинность поведения человека материальна, объективна, поскольку вызывающие чувствен­ное возбуждение сигналы тоже материальны, объективны.

Особое место И. М. Сеченов отвел волевой (произвольной) активности чело­века, выделяя в ней не только физиологические механизмы, но и психологиче­ские. В связи с этим он писал: «Воля властна пускать в ход в каждом данном слу­чае не только ту форму движения, которая ему наиболее соответствует, но любую из всех, которые вообще известны человеку. Мне хочется плакать, а я могу петь веселые песенки, танцевать; меня тянет вправо, а я иду влево; чувство самосохра­нения говорит мне “стой, там тебя ожидает смерть”, а я иду дальше. Воля не есть какой-то безличный агент, распоряжающийся только движением, — это и деятель­ная сторона разума и морального чувства, управляющая движением во имя того или другого и часто наперекор даже чувству самосохранения… Эта-то ярко осозна­ваемая возможность, выражающаяся в словах “я хочу и сделаю”, и есть та непри­ступная с виду цитадель, в которой сидит обыденное учение о произвольности» [1953, с. 177–178].

Хотя произвольное поведение человека у И. М. Сеченова и рефлекторно, но понимание рефлекса имеет существенные отличия от традиционного для того времени. Под «мозговой машиной» И. М. Сеченов понимал не простое переда­точное устройство внешнего раздражителя на двигательный аппарат, а меха­низм, снабженный несколькими центрально-нервными придатками, от деятель­ности которых зависит конечный эффект воздействия внешнего импульса, т. е. поведение человека: тормозные центры, центры эмоций, память о прежних воз­действиях.

К сожалению, при дальнейшем развитии рефлекторной теории многое из взглядов И. М. Сеченова на произвольность поведения было утеряно, в част­ности исчезло понимание психологических механизмов. Произвольная регу­ляция свелась к условно-рефлекторной, и поведение человека, не говоря уже о поведении животных, во многом опять стало рассматриваться как машино-образное.

Воля: 1) способность осуществлять свои желания, поставленные перед собой цели; 2) созна­тельное стремление к осуществлению чего-нибудь; 3) пожелание, требование; 4) властность, возможность распоряжаться; 5) свобода в проявлении чего-нибудь; 6) свободное состояние (не взаперти, не в тюрьме и т. п.).

Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1985. С. 82–83

Введение 15

Сложность изучения проблемы воли состоит в том, что как в обыденном, так и в научном сознании воля понимается по-разному. В обыденном сознании она предстает то как свобода («вольный казак», «вольному воля»), то как выражение желания человека (вспомним «Сказку о золотом петушке» А. С. Пушкина: «Волю первую твою / Я исполню как мою»; или, например, в обыденном языке «делать что-то насильно» означает «делать против своей воли, желания»), то как прояв­ление силы характера (противопоставление: волевой — безвольный). Этот разно­бой в обыденном понимании воли нашел отражение и в научном ее понимании двумя противоборствующими направлениями. Одно из них связано со свободой воли, свободой выбора, независимо от внешних обстоятельств, другое — с детер­минизмом, с внешней обусловленностью поведения человека, которая превраща­ет его чуть ли не в автомат.

С аффектами тесно связан следующий класс важных сложных длительных процессов — воле­вые процессы. Часто еще и в наше время принимают волю за особый, специфический психи­ческий элемент или же сущность ее усматривается в представлении действий с известным намерением. Более точное исследование волевого процесса по его субъективным и объек­тивным признакам показывает, однако, что он самым тесным образом связан с аффектами и поэтому может наряду с ними считаться течением чувствований.

Нет ни одного акта воли, в который не входили бы более или менее интенсивные чув­ствования, соединяющиеся в аффект. Характерное отличие волевого процесса от аффекта заключается, в сущности, лишь в конечной стадии непосредственно предшествующего волевому действию и сопровождающего его процесса. Если эта конечная стадия отпада­ет, то остается чистый аффект. Так, например, мы говорим об аффекте гнева, если чело­век выказывает свое гневное возбуждение только в выразительных движениях; напро­тив, мы говорим о действии под влиянием аффекта, если человек в гневе, например, свалит своего противника ударом на пол. Во многих случаях аффекты и их содержания чувствований, образующие конституирующие составные части волевого процесса, бы­вают слабые, но совсем они никогда не отсутствуют. Произвольное действие без аффек­та, на основании чисто интеллектуального обсуждения, как оно допускалось многими философами, вообще не возможно. Но волевые процессы, конечно, отличаются при этом от обыкновенных аффектов некоторыми признаками, придающими воле ее своеобраз­ный характер. Во-первых, определенные, входящие в волевой процесс представления, более или менее окрашенные в чувствования, находятся в непосредственной связи с конечной стадией, волевым поступком, и последний подготовляется этой связью. Мы называем такие подготовляющие, связанные с чувствованиями, представления мотива­ми или «побудительными причинами» действия, «побуждениями» к поступку. Во-вторых, эта конечная стадия состоит из характерных чувствований, которые повторяются при всех волевых явлениях в сходной по существу форме. Обыкновенно мы называем их чувство­ваниями деятельности, активности. Они слагаются… из чувствований возбуждения, на­пряжения и разряда. При этом возбуждение и напряжение предшествуют заключитель­ному действию, разряд в связи с возбуждением сопровождает его и продолжается еще некоторое время спустя.

Вундт В. 2002. С. 44–45

Рассмотрение воли, как психической регуляции поведения

Определение 1

Воля – это осознанная человеком психическая регуляция поведения и действий, которая обусловлена преодолением внутренних и внешних препятствий.

В качестве характеристики сознания и действий воля рассматривается вместе с возникновением общества, трудовой деятельности.

Характеристика действий человека

Все человеческие действия могут быть разделены на две категории, а именно:

• Произвольные.
• Непроизвольные.

Произвольные действия подразумевают сознательное видение цели, предугадывание тех действий, которые способны обеспечить возможности достижения цели и очередность их воплощения. Все сознательно выполняемые действия имеющие цель имеют такое название, поскольку являются производными от воли человека. Воля необходима при избрании цели, принятии решения, выполнении действия и преодоления препятствия.

Выполнение непроизвольных действий обусловлено возникновением недостаточно осознаваемых и неосознаваемых вовсе побуждений. Таким действиям свойственна импульсивность и отсутствие конструктивного плана действий.

Пример 1

Действиями непроизвольного характера могут быть поступки, совершенные в состоянии аффекта, восторга, сильного гнева, страха и так далее.

Проявление воли и волевое усилие

Наличие волевого усилия необходимо для успешного преодоления препятствий.

Определение 2

Волевое усилие – это особое состояние нервно-психического напряжения, которое мобилизует физические, моральные и интеллектуальные силы.

Зависимо от трудности внешнего мира и сложности внутреннего мира человека, выделяют несколько вариантов проявления силы воли человека.

• «Легкий» мир обуславливает исполнение любого желания, без необходимости наличия силы воли. Это подразумевает, что желания человека достаточно просты и прямолинейны.
• «Трудный» мир содержит различные препятствия и подразумевает необходимость применения волевых усилий, для преодоления препятствий реальной действительности. Необходимо терпение, однако и сам человек внутри сохраняет спокойствие, показывает уверенность в своей правоте, силе однозначности своих желаний и целей.
• В легком внешнем и сложном внутреннем мире человека требуются усилия, направленные на преодоление внутренних противоречий, сомнений. Человек имеет сложную внутреннюю организацию, в нем ведется борьба мотивов и целей, человек испытывает мучения, терзания при принятии решений.
• Трудный внешний и внутренний мир требует интенсивных волевых усилий, для преодоления внутренних сомнений при избрании пути решения и выполнения действий в условиях объективных помех и трудностей.

Нужда в сильной воле возрастает, если складываются трудные ситуации «трудного» мира, и противоречивого, сложного внутреннего мира человека.

Нужна помощь преподавателя?

Опиши задание — и наши эксперты тебе помогут!

Описать задание

Волевые действия

Разделение волевых действий происходит на простые и сложные.

Определение 3

Простые – это волевые действия при которых человек, не испытывая колебаний направляется к поставленной цели, имея полную ясность того, чего и как именно он добьется.

Также для простого волевого действия является характерным то, что выбор цели и принятие решения о выполнении действий определенным методом, осуществляется без борьбы мотивов.

Сложное волевое действие многокомпонентно и включает следующие этапы:

• Осознание цели и стремление к ее достижению.
• Осознание имеющихся возможностей по достижению цели.
• Формирование мотивов подтверждающих или опровергающих эти возможности.
• Борьба мотивов и выбора.
• Выявление одной из возможностей в качестве решения.
• Выполнение принятого решения.
• Преодоление препятствий при осуществлении принятого решения и достижении цели.

Человеку свойственно частое изменение значимых желаний, а одновременное их удовлетворение невозможно, вследствие чего происходит столкновение противостоящих, несовпадающих побуждений, между которыми следует делать выбор. Такая ситуация именуется борьбой мотивов. При осознании цели и стремлении ее достичь, борьба мотивов разрешается выбором цели действия. После этого напряжение, вызванное ранее борьбой мотивов, ослабевает.

Этап осознания возможностей представляет собой мыслительный процесс, являющийся компонентом волевого действия, а результатом которого выступает установление причинно-следственных отношений между методами выполнения волевого действия в сложившихся обстоятельствах и прогнозируемыми результатами.

Принятие имеющихся возможностей в качестве решения характерно спадом напряжения, поскольку происходит разрешение внутреннего конфликта. Здесь уточняются средства, методы, последовательность их применения, а именно выполняется планирование. В заключении приступают к реализации намеченного.

В процессе осуществления принятого решения человек не освобождается от необходимости прикладывания волевых усилий. Порой они являются даже более значительными, чем при выборе цели действия и способов выполнения. Это происходит потому, что практическое осуществление цели подразумевает необходимость преодоления сложностей. Внешние помехи могут быть настолько значительные, что лишь обладая сильной волей, человек сможет не опустить руки и достичь намеченной цели.

Выполняя различные действия, преодолевая всевозможные сложности как внутреннего, так и внешнего мира, человек вырабатывает волевые качества, среди которых:

• Решительность.
• Целеустремленность.
• Самостоятельность.
• Инициативность.
• Настойчивость.
• Выдержка.
• Дисциплинированность.
• Мужество.

Однако волевые качества и воля могут не сформироваться у человека, если к этому не располагали определенные условия.

Пример 2

Если ребенок избалован, а все его желания всего выполнялись кем-то другим, то формирование силы воли просто не требуется. Ребенок ощущает давление жесткой волей родителей и, как следствие, не имеет возможности выработать силу воли самостоятельно.

Автор: Анна Коврова

Преподаватель факультета психологии кафедры общей психологии. Кандидат психологических наук

Volition — обзор | Темы ScienceDirect

1 Исторические основы

Наш метамотивационный подход к исследованию регуляции мотивации уходит корнями в предыдущую работу по регулированию воли, метапознания и эмоций. Теоретические основы воли возникли сотни лет назад (см. Hilgard, 1980) и были эмпирически исследованы в конце 18-го и начале 19-го веков такими психологами, как Вильгельм Вундт (Danziger, 2001) и Нарцисс Ах. Согласно Аху, роль воли в мотивационной системе заключается в том, чтобы гарантировать, что цель или намерение не будут отвергнуты из-за какого-либо препятствия или конкурирующего импульса (см. Kuhl & Beckmann, 1985).Эта концепция воли была вновь введена в психологическую литературу Хекхаузеном (1991) и Кулем (1984, 1985) к концу прошлого века. Хотя многие исследователи могут рассматривать волю как компонент мотивации, теория управления действиями Куля (Kuhl, 1984) рассматривает эти конструкции как отдельные и неперекрывающиеся. По мнению Куля, мотивация включает в себя процессы, с помощью которых люди взвешивают ожидания и ценности, чтобы решить, какое действие им следует предпринять (т. Е. Выбор цели и формирование намерения), тогда как под волей понимаются процессы, которые гарантируют, что индивиды будут действовать в соответствии со своими намерениями в будущем. столкнуться с конкурирующими импульсами или тенденциями и выполнять эти действия до тех пор, пока их цели не будут достигнуты.

Важным аспектом теории Куля является спецификация шести видов стратегий, которые люди используют для осуществления волевого контроля, включая стратегии, нацеленные на внимание, эмоции, мотивацию и окружающую среду — список, который позже был расширен и организован в иерархическую таксономию. по Корно (1989, 2001). Эти стратегии, по большей части, были эмпирически исследованы в рамках двух отдельных, но частично совпадающих литературных источников: литературы по регулированию мотивации в рамках педагогической психологии и литературы по самоконтролю в рамках социальной психологии.В то время как в литературе по регулированию мотивации особое внимание уделяется стратегиям, которые учащиеся используют для непосредственного нацеливания своей мотивации на широкий спектр мотивационных проблем, литература по самоконтролю, как правило, фокусируется на более широком спектре волевых стратегий, применяемых к ученикам. конкретная задача (например, преследование важной цели перед лицом конкурирующих импульсов и искушений).

Литература по регулированию мотивации основана на социальных когнитивных теориях саморегулируемого обучения (см. Wolters, 2003) и фокусируется в первую очередь на стратегиях, которые учащиеся используют для поддержания или усиления своей мотивации к выполнению задачи в ответ на различные препятствия или проблемы, такие как пытается изучить материал, который кажется неинтересным или несущественным (Sansone & Thoman, 2005, 2006; Schwinger & Stiensmeier-Pelster, 2012; Wolters, 2003, 2011).Большая часть этой литературы основана на основополагающих работах Сансоне (Sansone, Weir, Harpster, & Morgan, 1992) и Wolters (1998). Сансоне и ее коллеги заметили, что, когда их просили выполнить монотонную задачу копирования матрицы, участники демонстрировали ряд действий, которые, по-видимому, были направлены на то, чтобы сделать задачу более увлекательной, например, варьировать свой почерк при вводе букв / слов (Sansone et al., 1992; Sansone, Wiebe, & Morgan, 1999). Примечательно, что хотя такое поведение заставляло участников проявлять настойчивость дольше, когда время для выполнения задачи было неограниченным (Sansone et al., 1999), они приводили к снижению производительности (т. Е. К меньшему количеству копий букв), когда время было ограничено (Sansone et al., 1992; см. Также Smith, Wagaman, & Handley, 2009). Это подчеркивает важное понимание мотивационных компромиссов — хотя такое поведение увеличивало интерес, оно также замедляло участников; таким образом, в зависимости от того, как оценивалась работа, одна и та же стратегия может способствовать или препятствовать достижению.

Принимая во внимание, что работа Сансоне подчеркивает, как люди пытаются регулировать интерес и последствия этого регулирования для производительности, работа Уолтерса (2003, 2011) исследует, как студенты думают об управлении своей мотивацией в более широком смысле, и каталогизирует стратегии, которые, по их мнению, используют в ответ на различные мотивационных проблем.Первоначально Уолтерс (1998) просил студентов представить, что они сталкиваются с определенной мотивационной проблемой во время учебы (например, над скучным материалом), а затем описать, что они будут делать, чтобы сохранять мотивацию. Затем Уолтерс проанализировал ответы студентов и выделил 14 категорий, многие из которых представляют стратегии нацеливания на определенные мотивационные конструкции (например, эффективность, цели мастерства, интерес). Эти категории послужили основой для анкетного измерения стратегий студентов, которое было усовершенствовано за последние два десятилетия и которое теперь включает от шести до восьми широких категорий (в зависимости от версии; Schwinger, Steinmayr, & Spinath, 2009; Wolters & Benzon , 2013; ср.Ким, Брэди и Уолтерс, 2018 г.). В ряде исследований изучалась степень, в которой типы стратегий, оцениваемых с помощью таких анкет, связаны с рядом мотивационных, когнитивных и метакогнитивных переменных, а также с академическими достижениями учащихся (например, Eckerlein et al., 2019; Grunschel, Schwinger, Steinmayr, & Fries, 2016; Ljubin-Golub, Petričević, & Rovan, 2019; Schwinger & Otterpohl, 2017; Schwinger & Stiensmeier-Pelster, 2012; Wolters & Benzon, 2013; Wolters & Rosenthal, 2000).Некоторые из этих работ предполагают, что определенные стратегии (например, овладение разговором с самим собой) могут работать лучше, чем другие в определенных ситуациях. Однако еще многое предстоит узнать об эффективности этих стратегий в самых разных контекстах.

В отличие от работы по саморегулируемому обучению, в которой основное внимание уделяется тому, как учащиеся реагируют на различные мотивационные проблемы, в литературе по самоконтролю по социальной психологии исследуется широкий спектр волевых стратегий (т. Е., стратегии, нацеленные на убеждения, эмоции, внимание и мотивацию) в ответ на специфических мотивационных проблем. Как объясняет Фудзита (2011), этот тип проблемы обычно связан с желанием отдать приоритет абстрактной, отдаленной мотивации над конкурирующей конкретной, проксимальной мотивацией. Классический пример такого рода конфликта с двумя мотивами можно найти в работе Мишеля и его коллег по проблеме задержки удовлетворения у детей (обзор см. В Mischel, Shoda, & Rodriguez, 1989).В этих исследованиях детям разного возраста обещали большое вознаграждение (например, два зефира), если они могли ждать в течение относительно длительного периода (например, 15 минут), не съедая меньшее вознаграждение (например, один зефир), которое было помещено в перед ними. В то время как 3-летние дети испытывали трудности, 5-летние дети все чаще откладывали получение удовольствия. Последующие исследования показали, что эти возрастные различия могут быть связаны с различиями в знаниях детей о различных стратегиях «охлаждения» любых импульсивных «горячих» познаний (Mischel & Mischel, 1983).Например, в то время как многие дошкольники ошибочно полагали, что уделение немедленного вознаграждения поможет отсрочить получение вознаграждения, дети начальной школы все больше понимали преимущества отказа от вознаграждения, сосредоточения внимания на задаче и абстрактного мышления о награде. Более поздние исследования показали, что индивидуальные различия в таком знании также предсказывают агрессию среди детей старшего возраста с проблемами социальной адаптации (Mischel et al., 1989; ср. Watts, Duncan, & Quan, 2018).

Традиционно стратегии «охлаждения», используемые старшими детьми в этих исследованиях, интерпретировались как примеры когнитивного контроля (Mischel & Mischel, 1983). Однако эти стратегии (наряду с другими техниками самоконтроля, которые непосредственно нацелены на когнитивные состояния / процессы) также могут рассматриваться как косвенно способствующие регулированию мотивации в той степени, в которой они предполагают преднамеренное игнорирование «информации, которая увеличивает мотивацию, лежащую в основе… конкурирующих тенденций» ( Kuhl, 1984, стр.183). Более того, подавляя или подавляя мотивацию, связанную с ближайшей конкурирующей целью, эти стратегии могут также служить для сохранения или даже усиления мотивации, связанной с удаленной целью (Fishbach, Zhang, & Trope, 2010). Таким образом, хотя исследования самоконтроля, как правило, не основываются на регулировании мотивации, большая часть работы в этой литературе актуальна для понимания того, как люди регулируют мотивацию своей задачи, когда сталкиваются с конкурирующим импульсом или искушением.

Несмотря на некоторые явные различия в способах исследования темы регулирования мотивации в учебной и социально-психологической литературе, есть некоторые важные общие черты. Во-первых, в обеих литературных источниках основное внимание уделяется выявлению стратегий, которые люди используют для преодоления мотивационных проблем, а затем оценке их эффективности (т. Е. Метамотивационному контролю). Во-вторых, типы мотивационных проблем, которые изучались в этих исследованиях, обычно связаны с предполагаемым дефицитом количества или количества мотивации к выполнению задания.В отличие от этой работы, метамотивационный подход к регулированию мотивации, который мы обсуждаем в следующем разделе, делает сильный акцент на исследовании способов, которыми люди узнают о конкретной мотивационной проблеме, а затем решают, какие стратегии будут наиболее эффективными для решения этой проблемы. (т.е. метамотивационный мониторинг). Метамотивационный подход также подчеркивает важность изучения проблем мотивации, которые включают предполагаемое несоответствие между типом мотивации, которую испытывает человек, и требованиями обработки выполняемой задачи (т.е., проблемы мотивационного качества, а не количества).

(PDF) Психология воли

298 Exp Brain Res (2013) 229: 289–299

1 3

Bobzien S (2006) Моральная ответственность и нравственное развитие в философии Epi-

curus. В: Reis B (ed) Добродетельная жизнь в греческом eth-

ics. Cambridge University Press, Нью-Йорк, стр. 206–299

Bode S, Sewell DK, Lilburn S, Forte JD, Smith PL, Stahl J (2012) Pre-

, диктующая предвзятость восприятия, вызванную ранней активностью мозга.J Neu-

rosci 32 (36): 12488–12498. doi: 10.1523 / jneurosci.1708-12.2012

Bornstein RF, D’Agostino PR (1994) Атрибуция и дисконт —

влияние перцептивного влияния: предварительные тесты перцептивной модели простого воздействия. эффект. Soc Cogn

12 (2): 103–128. doi: 10.1521 / soco.1994.12.2.103

Brembs B (2011) К научной концепции свободы воли как биологической характеристики: спонтанные действия и принятие решений у беспозвоночных.

Proc Biol Sci 278 (1707): 930–939. DOI: 10.1098 / rspb.2010.2325

Камилла Н., Коричелли Дж., Салле Дж., Прадат-Диль П., Дюамель Дж. Р., Сиригу А

(2004) Участие орбитофронтальной коры в эксперименте

, к сожалению. Science 304 (5674): 1167–1170

Catania KC (2009) Щупальцевые змеи превращают C-старт в свое продвижение и предсказывают будущее поведение жертвы. Proc Natl Acad Sci USA

106 (27): 11183–11187. DOI: 10,1073 / PNAS.0

3106

Chambon V, Haggard P (2012) Чувство контроля зависит от силы выбора действия

, а не от двигательных характеристик. Познание 125 (3): 441–

451. doi: 10.1016 / j.cognition.2012.07.011

Коэн Дж. Д., МакКлюр С. М., Ю. А. Дж. (2007) Должен ли я остаться или мне уйти?

Как человеческий мозг находит компромисс между исследованием и исследованием. Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci

362 (1481): 933–942. doi: 10.1098 / rstb.2007.2098

Danziger E (2006) Мысль, которая имеет значение: результат взаимодействия

угасания вариации в культурных теориях значения.В: Levinson

S, Enfield N (eds) Корни человеческой социальности: культура, познание и человеческое взаимодействие. Берг Пресс, Нью-Йорк. Веннер-Грен интер-

национальный симпозиум. Berg Press, Фонд Веннера-Грена для

антропологических исследований, Нью-Йорк, стр. 259–278

Доу Н.Д., О’Догерти Дж. П., Дайан П., Сеймур Б., Долан Р. Дж. (2006)

Корковые субстраты для исследовательских решений у людей . Природа

441 (7095): 876–879. doi: 10.1038 / nature04766

Di Lollo V (2012) Проблема привязки функций — это некорректно поставленная проблема.

Trends Cogn Sci 16 (6): 317–321. doi: 10.1016 / j.tics.2012.04.007

Dogge M, Schaap M, Custers R, Wegner DM, Aarts H (2012) Когда

движение без воли: подразумеваемая само-причинность усиливает связывание

силы между непроизвольными действиями и эффекты. Сознательное познание

21 (1): 501–506. doi: 10.1016 / j.concog.2011.10.014

Domenici P, Booth D, Blagburn JM, Bacon JP (2008) Тараканы

позволяют хищникам угадывать, используя предпочтительные траектории побега.

Curr Biol 18 (22): 1792–1796. doi: 10.1016 / j.cub.2008.09.062

Driver J, Vuilleumier P (2001) Восприятие восприятия и его потеря в

одностороннем пренебрежении и исчезновении. Познание 79 (1–2): 39–88

Эберт Дж. П., Вегнер Д. М. (2011) Принимая случайность за свободу воли. Con-

scious Cogn 20 (3): 965–971. doi: 10.1016 / j.concog.2010.12.012

Eliassen S, Jørgensen C, Mangel M, Giske J (2007) Исследование или эксплуатация

: продолжительность жизни меняет ценность обучения в стратегиях старения

.Ойкос 116 (3): 513–523. DOI: 10.1111 / j.2006.0030-

1299.15462.x

Fehr E, Gachter S (2002) Альтруистическое наказание людей. Nature

415 (6868): 137–140

Филиз-Озбай Э., Озбай Э.Ю. (2007) Аукционы с ожидаемым сожалением:

теория и эксперимент. Am Econ Rev 97 (4): 1407–1418

Fotopoulou A, Tsakiris M, Haggard P, Vagopoulou A, Rudd A, Kopel-

man M (2008) Роль моторного намерения в моторном сознании: экспериментальный образец

исследование анозогнозии при гемиплегии.Мозг 131 (Pt

12): 3432–3442. DOI: 10.1093 / brain / awn225

Fourneret P, Jeannerod M (1998) Ограниченный сознательный мониторинг

двигательной активности у нормальных субъектов. Neuropsychologia

36 (11): 1133–1140

Frith CD (2000) Роль дорсолатеральной префронтальной коры в выборе действия, выявленная с помощью функциональной визуализации. В: Monsell S,

Driver J (eds) Контроль когнитивных процессов, объем внимания и

производительности XV111.MIT Press, Кембридж, стр. 549–565

Frith CD (2012) Роль метапознания в социальных взаимодействиях человека. Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci 367 (1599): 2213–2223.

doi: 10.1098 / rstb.2012.0123

Frith CD, Friston K, Liddle PF, Frackowiak RSJ (1991) Волевое действие

и префронтальная кора у человека — исследование с домашним животным. Proc R Soc

Lond Ser B Biol Sci 244 (1311): 241–246

Frith CD, Blakemore SJ, Wolpert DM (2000) Нарушения осведомленности

и контроля над действием.Philos Trans R Soc Lond B Biol

Sci 355 (1404): 1771–1788

Джеррард М., Гиббонс FX, Бентин А.С., Хесслинг Р.М. (1996) Долгосрочное исследование взаимной природы рискованного поведения и познания.

у подростков: то, что вы делаете, формирует то, что вы думаете, и наоборот.

Health Psychol 15 (5): 344–354. DOI: 10.1037 / 0278-6133.15.5.344

Гуденаф О.Р. (2004) Ответственность и наказание: чье мнение?

Ответ. Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci 359 (1451): 1805–

1809.doi: 10.1098 / rstb.2004.1548

Gürerk O, Irlenbusch B, Rockenbach B (2006) Конкурентное преимущество учреждений, налагающих санкции. Science 312 (5770): 108–111

Guttentag R, Ferrell J (2004) Реальность в сравнении с ее альтернативами:

возрастные различия в суждениях о сожалении и облегчении. Дев Психол

40 (5): 764–775. DOI: 10.1037 / 0012-1649.40.5.764

Habib M, Cassotti M, Borst G, Simon G, Pineau A, Houde O, Moutier

S (2012) Контрфактуально опосредованные эмоции: исследование

сожаления и облегчения вероятностная азартная игра.J Exp

Child Psychol 112 (2): 265–274. doi: 10.1016 / j.jecp.2012.01.007

Хаггард П., Кларк С., Калогерас Дж. (2002) Добровольное действие и сознательное

осознание. Nat Neurosci 5 (4): 382–385

Hazel N (2008) Межнациональное сравнение ювенальной юстиции. Youth Jus-

tice Board, Лондон

Helmholtz H von (1878) Факты восприятия. В: Kahl R (ed)

Избранные труды Германа фон Гельмгольца. Wesleyan Univer-

sity Press, Мидлтаун, 1971

Хорнсби Дж. (2000) Личное и субличное: защита

Деннета.Philos Explor 3 (1): 6–24.

doi: 10.1080 / 138697

520978

Hume D (1758) Исследование, касающееся человеческого понимания. Oxford

University Press, Oxford

Humphrey N (2002) Ошибки и чудовище перед законом. В: The mind made

fl esh, Глава 18. Oxford University Press, Oxford, pp. 235–254

Хамфрис Д.А., Драйвер П.М. (1970) Защита протеинов с помощью хищных животных.

Oecologia 5 (4): 285–302

Jahanshahi M, Dirnberger G, Fuller R, Frith CD (2000) Роль

дорсолатеральной префронтальной коры в генерации случайных чисел —

: исследование с эмиссией позитронов томография.Neuroimage

12 (6): 713–725

Jenkins IH, Jahanshahi M, Jueptner M, Passingham RE, Brooks DJ

(2000) Движения по собственной инициативе в сравнении с движениями, инициируемыми извне. II.

Влияние предсказуемости движений на регионарную церебральную кровь

кровоток. Brain 123 (Pt 6): 1216–1228

Job V, Dweck CS, Walton GM (2010) Истощение эго — все ли в вашей голове

?: неявные теории о силе воли влияют на саморегуляцию.

Psychol Sci 21: 1686–1693.doi: 10.1177 / 0956797610384745

Kiesel A, Wagener A, Kunde W, Hoffmann J, Fallgatter AJ, Stocker C

(2006) Бессознательное манипулирование свободным выбором у людей. Con-

scious Cogn 15 (2): 397–408. doi: 10.1016 / j.concog.2005.10.002

Киш Г.Б., Барнс Г.В. (1961) Усиливающие эффекты манипуляции у

мышей. J Comp Physiol Psychol 54: 713–715

Kunst-Wilson WR, Zajonc RB (1980) Аффективное различение

стимулов, которые не могут быть распознаны.Science 207 (4430): 557–558

Liang ZS, Nguyen T., Mattila HR, Rodriguez-Zas SL, Seeley TD,

Robinson GE (2012) Молекулярные детерминанты разведывательного поведения —

ior у медоносных пчел. Science 335 (6073): 1225–1228. DOI: 10.1126 /

science.1213962

Переход от мотивации к силе воли

Самая мощная сила человеческого поведения — это сила воли. Когда менеджеры учатся активировать силу воли или волю в себе и других, компании пожинают плоды целенаправленных действий и видят, как выполняется больше проектов.

Но вызвать волю непросто. Это более высокое достижение, чем простая мотивация. Мотивация — это желание что-то делать; Воля — это абсолютное стремление к чему-то. Чтобы активировать свою силу воли, люди должны преодолеть ментальный барьер, личный Рубикон1. Наше исследование показывает, как успешные лидеры делают это и как они используют пять простых стратегий, чтобы помочь менеджерам более низкого уровня достичь того же.

Недавно, когда исследователи начали изучать, что нужно менеджерам для достижения амбициозных целей, изучение силы воли вновь вышло из немилости, в которую она впала после Второй мировой войны.2 Причина интереса исследователей в области менеджмента очевидна: мотивировать менеджеров кнутом и пряником — это слишком упрощенно. Люди берут на себя обязательство действовать по более тонким причинам.

Новое исследование управленческих действий подтверждает различие между мотивацией и волей. (См. «Об исследовании».) Руководители проектов в изученных компаниях — некоторых крупных, таких как ConocoPhillips и Lufthansa, и других небольших, таких как Micro Mobility Systems, — редко доводили до конца, когда дела шли плохо.Только 10% предприняли целенаправленные действия для достижения поставленных целей3. Остальные, хотя и знали, что им нужно сделать, просто не сделали этого.4

Об исследовании »

Об исследовании

Выводы исследования основаны на двух взаимосвязанных исследовательских направлениях. Во-первых, мы провели многолетнее качественное и количественное исследование, чтобы выявить целенаправленные управленческие действия и их движущие силы в Lufthansa в Европе и Conoco в США. В Lufthansa мы изучили действия 130 менеджеров среднего звена, которые взяли на себя специальные проекты, связанные с изменениями, в рамках корпоративной инициативы.Большинство из них были опрошены несколько раз в течение двухлетнего периода, чтобы оценить прогресс в реализации. В Conoco мы провели аналогичное исследование действий 50 руководителей проектов. Что касается количественной части, мы опросили тех же 130 менеджеров в Lufthansa и 250 менеджеров в Conoco, включая 50 опрошенных нами, их руководителей и прямых подчиненных, чтобы собрать данные для изучения влияния различных индивидуальных, групповых и организационных факторов на целенаправленные действия. действия, предпринимаемые отдельными лицами. Результаты опросов подтвердили выдвинутые нами гипотезы.

Во-вторых, наше исследование за последние 10 лет в крупных и малых компаниях со штаб-квартирами в Северной Америке (Goldman Sachs и Oracle), Европе (ABB, brains-to-ventures, BP, BT, Hilti, LVMH, Micro Mobility Systems, Namics). , Philips, Reflact Concept), Азии (Infosys, LG Group, Sony) и Латинской Америки (Natura, WEG). Наше внимание было сосредоточено на действиях в процессах постепенных и трансформационных изменений. Проблема воли возникла в результате нашего исследования как решающая движущая сила эффективного внедрения инициатив изменений.

Причина кроется в разнице между мотивацией и волей. Большинство менеджеров были мотивированы. Но 10% преодолели личные барьеры на пути к приверженности. Не существует установленного способа сделать это. Таких менеджеров объединяет интенсивная внутренняя борьба за уверенность в себе и в голове, и в сердце относительно того, чего они на самом деле хотят. Применив свою волю, эти менеджеры смогли справиться с неудачами и упорно пройти долгий и энергоемкий путь от видения до его реализации.

Многие менеджеры никогда не испытывали волевых действий на рабочем месте.Другие, которые попадали в ситуации, высвобождающие их силу воли, не знают, как активировать ее намеренно. Но руководители могут узнать, как работают процессы волевого действия, как мобилизовать свою силу воли и как облегчить принятие целенаправленных действий менеджерами более низкого уровня.

Мотивация против воли

Мотивация часто запускается внешними стимулами или ожиданием вознаграждения, но такая мотивация подвержена изменениям5. Могут появиться более привлекательные возможности или могут появиться препятствия, из-за которых вознаграждение будет казаться слишком маленьким.Внутренняя мотивация (желание, движимое внутренней потребностью) предлагает интерес и удовольствие, но даже они могут измениться.

Воля, однако, подразумевает глубокую личную привязанность к намерению. У волевых менеджеров есть сильная потребность в достижении результатов, и они не движимы вознаграждением или даже удовольствием.6 Сила воли позволяет менеджерам выполнять дисциплинированные действия, даже когда им не хватает желания, они ожидают, что не получат удовольствие от работы, или испытывают искушение альтернативными возможностями. Возьмем, к примеру, Дэна Андерссона, который руководил выходом Conoco на рынок автозаправочных станций в небольшой европейской стране.

Задача Андерссона заключалась в создании розничной сети Conoco и вспомогательной организации. Рынок был дерегулирован, но могущественная государственная монополия при сговоре с правительственными чиновниками использовала множество уловок для удержания доли рынка.

«Создание первой станции было чистым боем», — вспоминает Андерссон. «Сначала я был очень подавлен. Мне было плохо, я злился и волновался. Но потом я пошел. Есть этот фильм, который я использовал как картинку в моей голове. & mldr; Это связано с арестом Аль Капоне в Чикаго в 1927 или 1929 году, и я чувствовал, что мы делаем то же самое.& mldr; Мы получали тех недобросовестных конкурентов, коварных политиков и бюрократов, которые пытались использовать против нас свои грязные уловки. На самом деле, я получил огромную энергию от этой несправедливости ». Андерссон нашел способ перейти к решимости, и Conoco победила.

Способы, которыми проявляется различие между мотивацией и волей, различаются.7 Волевые менеджеры не ждут дополнительной информации или внешних стимулов, чтобы начать работу, преодолевая сомнения своим собственным путем.Их восприятие необъективно; они сосредотачивают внимание и энергию на информации, поддерживающей их цели, и блокируют противоречивую информацию. Их не соблазняют другие возможности и не отвлекают отвлекающие факторы.

Мотивация часто рушится из-за отрицательной обратной связи, сопротивления коллег или отсутствия интереса со стороны руководства. Однако волю вдохновляют препятствия. Отказ от задачи — не вариант.

Путешествие через

Пейзаж, приближающийся к Рубикону — личной точке невозврата — отличается от ландшафта за его пределами.8 На ближней стороне лежит мотивация, состояние желания, выбора, рассмотрения, взвешивания вариантов. Всегда есть путь назад. С другой стороны, интеллект и эмоции сливаются, чтобы создать обязательство. Горят мосты; действие беспощадно.

Три фазы определяют процесс создания и использования воли: формирование намерения, решение перейти к силе воли и защита намерения.

Формирование намерения

Восприятие захватывающей возможности (чего-то, что будет иметь значение, ничего обычного) запускает первую фазу.Эмоциональное измерение придает значение намерению; чисто рациональный расчет затрат и выгод от достижения цели никогда не приводит к волеизъявлению.

Рассмотрим Вима Оботера, основателя и генерального директора швейцарской компании Micro Mobility Systems. Однажды в 1990 году Оботер захотел колбасу. Магазин был слишком близко, чтобы ехать, но слишком далеко, чтобы идти пешком — то, что Оботер назвал микродистанцией. Он почувствовал возможность разработать небольшой самокат. Он всегда любил скутеры. Любимая сестра регулярно пользовалась им из-за инвалидности, и вся семья присоединялась к ней.Так возникла эмоциональная связь.

Ouboter представил себе легкий и необычный на вид микроскутер. Он построил прототип, намереваясь начать свой бизнес. Но обескураженный пренебрежительной реакцией других, он в конце концов положил прототип в свой гараж и забыл о нем. Мотивация еще не превратилась в волю.

Переход через Рубикон

На первом этапе внимание не сфокусировано, восприятие не направлено, а суждения беспристрастны. Постепенно менеджеры приобретают фокус, который предшествует переходу к обязательствам.

Часто бывает катализатор. Когда Уботер увидел, как соседские дети радуются его давно брошенному самокату, его энтузиазм по поводу новой компании возродился. Его жена призвала его пойти на это предприятие, если он верит в него, или промолчать и столкнуться с возможными сожалениями.

Этот разговор стал катализатором. Он отказался от всего остального и решил сделать все возможное, чтобы его самокат стал успешным. Четыре года спустя он отправлял 80 000 самокатов ежедневно при первоначальной оценке общего спроса в 40 000.

Опыт Ouboter иллюстрирует одно важное требование для перехода — выбор. Когда нет выбора — в реальности или в восприятии — не может быть ни свободы воли, ни воли.9 Также важно принятие личной ответственности. Решение совершить обязательство приходит с решимостью нести полную ответственность.

Волевые менеджеры проходят через формирование внутреннего консенсуса, чтобы разрешить тревогу, противоречивые чувства и сомнения.10 После того, как идея укоренилась, следующим шагом является признание этих сомнений и противодействие им.Немногие менеджеры сталкиваются с противоречивыми чувствами по поводу работы, что является дорогостоящей ошибкой, которая блокирует настоящую приверженность. Столкнувшись со своими проблемами, волевые менеджеры избегают последующих колебаний. Признаки Силы воли — безоговорочная решимость и явно необоснованная вера в успех, которые помогают людям совершать подвиги, которые другие сочли бы невозможными.

Но нельзя поспешно брать на себя серьезные обязательства. Некоторые менеджеры сначала отвлекаются от повседневной суеты, чтобы задуматься. Один говорит, что он спит по обязательствам по крайней мере одну ночь.Другие создают определенные процессы, которые помогают.

Томас Хилл был менеджером среднего звена в американской фармацевтической компании. Удовлетворенный своей работой в качестве главы отдела продаж в Центральной Европе, Хилл неожиданно столкнулся с возможностью стать генеральным менеджером индийской дочерней компании.

После нескольких дней внутренних баталий Хилл попросил двух коллег обсудить в его присутствии все «за» и «против». «Я был отстранен, потому что борьба происходила вне меня», — вспоминает он. «И все же это прояснило факты и мою внутреннюю ситуацию.Коллеги продолжали обсуждение, пока Хилл не понял, чего он хочет. Впечатленный, теперь он регулярно использует этот процесс для принятия сложных решений.

Защита от намерений

Компания отвлекает внимание от целенаправленных действий, поэтому волевые менеджеры сознательно защищают свои намерения.11 Гомер рассказывает о побеге Одиссея от морских нимф, пение которых заставляло моряков прыгать за борт и тонуть. Одиссей хотел слушать музыку, не умирая. Он попросил своих людей привязать его к мачте, запретив им отпускать его до того, как они минуют остров сирен.Затем он приказал мужчинам заткнуть уши воском. Когда началось пение, он изо всех сил пытался освободиться, умоляя развязать его. Но глухие к его мольбам, его люди держались курса, спасая себя, Одиссея и корабль.

Компании полны сирен — отвлекающих факторов, которые отвлекают внимание и энергию от целенаправленных действий. Сознательные менеджеры видоизменяют свою среду, чтобы быть невосприимчивыми к корпоративным сиренам. Например, преднамеренное создание социального давления (общественные обязательства, усложнение сроков или наличие соответствующих заинтересованных сторон, контролирующих деятельность менеджера) может увеличить стоимость отказа от цели.

Волевые менеджеры также дисциплинируют свои мыслительные процессы. Когда возникают сомнения, они меняют фокус. Некоторые делают это, спрашивая себя: «Что будет, если я отключусь?» Другие берут отпуск, чтобы обдумать свою первоначальную цель и подтвердить ее ценность. Некоторые вспоминают обещание, которое они дали себе, когда взяли на себя обязательство.

В дополнение к самодисциплине волевые менеджеры проявляют положительную энергию. Они поддерживают энтузиазм по поводу работы, сознательно защищаясь от негативных эмоций, превращая невзгоды в вдохновение.12

Ouboter испытал невзгоды. Он обратился к производителям автомобилей Smart с прототипом, и сначала они стремились поставить скутер в каждую машину. Планируя общий объем продаж в 40 000 автомобилей, Ouboter искал надежного производителя. К сожалению, Смарт отказался, послав этот краткий отказ: «Спасибо за ваше предложение. Желаем удачи с самокатом ». Это было похоже на удар в живот. «Тогда я сказал, что все равно сделаю это», — вспоминает Оуботер.

Уже обеспечив производителя, Ouboter сосредоточился на новых каналах сбыта, маркетинговых программах и стратегиях выхода на рынок.Скутер прижился в Японии, затем в Европе, а затем во всем мире. К декабрю 2000 года Ouboter продавал 80 000 скутеров ежедневно, при этом выручка увеличивалась на 1400% в год. «Умная отмена была лучшим, что произошло», — говорит Оботер. «Боль, которую это причинило, дала мне необъяснимую уверенность в том, что самокат будет продаваться, и именно здесь я черпал свою энергию».

Таким образом, волевые менеджеры защищают свои намерения еще одним способом, защищая их уверенность в себе.13 Уверенность в себе позволяет менеджерам преодолевать отрицательную обратную связь и препятствия.Эффективный способ сохранить смелость менеджеров — вспомнить предыдущий опыт — преодоленные проблемы, достигнутые успехи. Джим Тейлор из Conoco сделал именно это.

Высшее руководство считало, что новая технология Conoco по производству углеродных волокон имеет решающее значение для роста, и Тейлору было поручено развивать бизнес. «Ты должен верить в себя. Всякий раз, когда я сильно сомневаюсь и знаю, что могу потерять храбрость, я активирую определенное воспоминание в своей голове, [когда] мы пережили чрезвычайно тяжелые времена и сделали невозможное.Воспоминание обновляет его уверенность в себе.

Волевые менеджеры активно вызывают положительные эмоции. Первоначально интересные проекты могут стать скучными или сложными, поэтому менеджеры планируют мероприятия, чтобы восстановить силы. Некоторые вознаграждают себя за прохождение определенных вех. Другие считают, что на продвинутых этапах проектов увеличение количества взаимодействий, таких как обзорные встречи, может поддерживать поток энергии и защищать намерения.

Распространение волевого действия

Может ли быть вызвано волеизъявление или это должно быть личным выбором? Как лидеры могут стимулировать целеустремленные действия в своих организациях?

Большинство руководителей признают, что сотрудники управляют действиями организации и, следовательно, производительностью компании.«Что я могу сделать, чтобы мотивировать своих людей?» — спрашивают они, думая, что всех руководит личный интерес. Философ-психолог Питер Кестенбаум предостерегает от сведения человека к совокупности примитивных инстинктов и потребностей14. Он считает, что лидеры неразумно сосредотачиваются на стратегиях согласования основных потребностей сотрудников — скажем, в деньгах — с целями компании.

Когда цели просты, необходимые действия относительно рутинны, а неожиданные трудности редки, мотивация может привести к действию15. Управленческая работа, однако, редко бывает рутинной.У менеджеров есть несколько и часто противоречивых целей, многие из которых требуют настойчивых, долгосрочных действий. Их рабочий контекст фрагментирован, с высоким уровнем неопределенности и противодействия16

Привлечение силы воли — это личный, почти интимный процесс, который не может быть запущен только через вознаграждение. Наше исследование выделяет пять стратегий, которые используют руководители, чтобы помочь руководителям более низкого уровня преодолеть личные препятствия на пути к целенаправленным действиям.

Помогите людям визуализировать свои намерения

У менеджеров часто возникают проблемы с принятием обязательств, потому что цель расплывчата.Руководители могут помочь, стимулируя людей преобразовывать свои идеи в конкретные намерения. Майкл Хилти, генеральный директор находящейся в Лихтенштейне производителя строительной техники Hilti до 1994 года и с тех пор председатель наблюдательного совета компании, говорит: «Один из моих руководящих принципов для руководства людьми исходит от психоаналитика Эриха Фромма:« Если жизнь не предлагает ясного видение, которое человек хочет воплотить в жизнь, оно также не предлагает мотива для усилия ».

Людям нужна яркая картина цели, чтобы активировать свои эмоции и защитить свои намерения на этапе принятия мер.17 Яркие картинки помогают упростить долгосрочные цели и сделать их осязаемыми. Позже, если возникают сомнения, картинки стимулируют настойчивость. Руководители высшего звена могут помочь менеджерам в создании таких картинок.

Например, Тейлору из

Conoco требовалась помощь в принятии решения, на каком из многих потенциальных продуктов из углеродного волокна следует сосредоточиться. Материал был полон возможностей — твердый, как сталь, легкий, как пластик, небьющийся, не вызывающий коррозии. Тейлор был уверен, что его подразделение может производить большие партии по более низким ценам, чем у конкурентов (благодаря новой технологии производства, разработанной совместно с DuPont).Но с чего начать?

Переломным моментом стал стратегический анализ бизнеса с участием высокопоставленных чиновников. Поскольку все было возможно, Тейлор хотел, чтобы офицеры подсказали, с чего начать. Вместо этого они предложили ему визуализировать потенциал, описать один конкретный пример того, как может выглядеть это «действительно большое все».

«Постепенно я понял, что хочу мост», — говорит Тейлор. «Я хотел, чтобы мост был сделан из углеродных волокон — легкий, как пластик, твердый, как сталь, мост, который не сломается и не заржавеет.Это стало моей личной приманкой ».

Проницательность освобождала. К середине 2002 года у Тейлора было предприятие, процесс, защищенный 38 патентами, и команда из 200 человек. Хотя после слияния Phillips руководство закрыло подразделение из-за рыночной неопределенности, компания продолжает оставаться признанным мировым лидером в определенных углеродных технологиях. .

Лидеры должны помогать менеджерам создавать конкретные мысленные модели способов создания ярких картинок. Ментальные модели заставляют менеджеров бодрствовать, поэтому они замечают даже мелочи, которые могут помочь им быстро продвинуться к цели.Оботер нашел нужную картинку в лозунгах Smart-car: «Снижение до максимума», «Будущее мобильности». Он вспоминает: «Я видел весь мир с помощью этого специального объектива. & mldr; Я заметил даже самые мелкие вещи, которые помогли мне осуществить мою мечту ».

Поощряйте людей противостоять своей амбивалентности

Использование силы воли включает интеллектуальное измерение, объединяющееся с эмоциональным, чтобы создать намерение, более богатое, чем чисто рациональная цель. Это не означает иррациональности.Разница заключается в том, что руководители заставляют менеджеров спрашивать себя. Вместо ободряющих вопросов типа «Что это для меня? Это разумно? » Руководители, стремящиеся к истинной приверженности, заставляют людей спрашивать: «В чем же обратная сторона?» Это кажется правильным? Я правда хочу этого? » Таким образом менеджеры задействуют свои эмоции, а эмоции приводят к более глубокой приверженности.

Заставить людей противостоять своей амбивалентности — более трудный способ привлечь людей, чем предлагать вознаграждения и приводить к меньшему количеству проектов.Но в конечном итоге это менее рискованно, чем половинчатое согласие. Это помогает людям понять, действительно ли они могут предложить свою душу и разум.

Посмотрите, как Томас Шумахер помог Матиасу Мёлленю. Мёлленей был исполнительным вице-президентом по персоналу в SAir Group, материнской компании Swissair. После того, как Swissair объявила о банкротстве, Мёлленей получил предложение о работе в другом месте. Затем его попросили заняться ликвидацией SAir — увольнением сотрудников, переговорами о выплате увольнения, борьбой с иском пилота и, в конечном итоге, увольнением.

Mölleney чувствовал себя ужасно, покидая сотрудников на этом этапе, но бесстрастный подход предложил отказаться от задания. Мёллени посоветовался со своим бывшим наставником Шумахером. «Я слышу то, что вы говорите, — заметил Шумахер, — но я также слышу то, что говорит ваша интуиция. Послушайте, прежде чем принять решение; иначе вам будет неудобно, и вы не сможете полностью поддержать свое решение ».

Mölleney останавливался в SAir. «Решив остаться и провести ликвидацию, я хотел сделать все как можно лучше — для людей.Он вложил в это все свое творчество, усилия и энергию, чтобы сотрудники нашли альтернативную работу, а те, кто остались, оставались мотивированными. «Этот процесс довел меня до пределов моих личных возможностей, — признает Меллени, — но я ни разу не пожалел о том, что согласился взять на себя эту задачу. Это стоило того, хотя единственной наградой было чувство, что это было правильно ».

Шумахер помог Мёлленю справиться с его двойственным отношением к оставлению своих коллег и признать, что он склоняется к выбору, который противоречит его чувствам.Помогать менеджерам противостоять амбивалентности не означает помогать им приносить себя в жертву другим, но побуждать их учитывать свои эмоции, чтобы они могли отстаивать свои решения. Если бы Мёлленей был другим человеком, самоанализ мог бы вызвать иную приверженность.

Подготовьте людей к препятствиям

Набирая людей для выполнения заданий, большинство руководителей рисуют радужные картины, преуменьшая препятствия и подчеркивая преимущества. Те, кто поощряет глубокую приверженность, часто поступают наоборот.Обычно, когда непосредственные менеджеры выполняют задачи с дисциплинированными усилиями, на заднем плане присутствует старший руководитель, который разработал меры для предотвращения поверхностной приверженности.

Глава дочерней компании IBM, которого мы назовем Свеном Олафсоном, является таким лидером. В начале 1990-х Олафсон заметил, что из многих проектов, начатых с энтузиазмом, только около 15% были завершены удовлетворительно. У IBM была дека, которая определяла приоритеты деятельности, санкционировала новые проекты и распределяла ресурсы.Олафсон заметил, что предложения, представленные на рассмотрение, были чрезмерно оптимистичными и сосредоточены только на деловых аспектах.

Олафсон представил новый процесс приоритизации проектов. Предложения должны были включать информацию о коммерческой выгоде, деловых рисках, личных преимуществах и личных недостатках. Менеджеры, представившие проектные предложения, должны были ответить: «Сколько мне лично будет стоить взяться за это?» «Что мне нужно перестать делать?» «Что бы я еще делал, если бы не взялся за этот проект?» Кандидатам приходилось отстаивать свои причины инициирования проекта, несмотря на личные расходы.После утверждения глава совета директоров еще раз спрашивал спонсоров проекта, уверены ли они в том, что продолжат работу над проектом. Два результата: было начато гораздо меньше проектов; 95% проектов были успешно завершены.

Помогите людям увидеть и использовать возможности выбора

Сырьем для формирования намерений являются привлекательные возможности. Но многие менеджеры — заложники рутины18. Они реагируют на требования, вместо того, чтобы взвешивать, что им следует делать или что они хотят делать. Некоторым не хватает открытости, необходимой для определения возможностей.Они чувствуют себя зажатыми узкими корсетами ожиданий. Другие видят возможности, но исключают их, потому что не могут представить себе шатких привычек. Руководители высшего звена, систематизируя работу, часто усиливают привычную деятельность и мешают людям сделать первый шаг к приверженности: восприятие возможностей.

Очень важно предоставить людям свободу выбора. Руководители также должны помочь менеджерам развить уверенность, необходимую для экспериментов с идеями.

В 1984 году Майкл Хилти выступил с инициативой, направленной на повышение способности своих менеджеров глубоко участвовать в проектах.«Я хочу, чтобы наши менеджеры несли ответственность за то, что они делают», — объясняет он. «Одно из главных условий для этого — любовь к своему делу. Во-вторых, они осознают, что у них есть выбор. В-третьих, они совершают безоговорочные обязательства ».

Менеджеры проходят трехдневный тренинг по пяти аспектам философии Hilti: значимость правил, отказ от старых привычек, свобода выбора (любить, менять или бросать), жизненные колебания (ожидайте как неудач, так и положительный опыт) и Cotoyo (посвятите себя самому себе).Реализованная за 16 миллионов долларов и использовавшаяся в течение почти 20 лет эта инициатива произвела революцию в культуре компании и способствовала появлению новых продуктов, которые сделали Hilti мировым лидером в производстве высококачественных инструментов и строительного оборудования.

Опросы сотрудников Hilti позволяют отслеживать культуру. Результаты опроса используются для усиления и стабилизации индивидуальной воли и ответственности. Пиус Башера, генеральный директор Hilti с 1994 года, говорит: «Мы обнаружили, что внедрение улучшилось и что оно имеет значительную статистическую связь с лидерством, удовлетворенностью клиентов, успехом на рынке и производительностью.Имеются два решающих эффекта на повседневное поведение. Во-первых, мы не отступаем от оправданий, обвинений или отрицаний. Во-вторых, многие из наших менеджеров пытаются достичь звезд, а потом соглашаются с тем, что вы можете не достичь этого. Наши менеджеры научились бросать вызов. Звезды активизируют свою силу воли, а реалистичные цели утомляют их и даже демотивируют. Это не всегда просто & mldr; но я лучше возглавлю компанию, в которой мне придется сдерживать людей, чем компанию, в которой я должен постоянно «помогать» кнутом.”

Встроить правила остановки

Проблема с силой воли в том, что она ослепляет людей и препятствует разобщению. Следовательно, многие волевые менеджеры упорно продолжают действовать даже тогда, когда нежелательность проекта становится очевидной. Другие настолько влюбляются в проекты, что не могут отказаться от них после успеха. Правила остановки могут противодействовать патологии силы воли, которая возникает из-за самой силы личной приверженности. Такие правила должны давать менеджерам достаточно веревки, но не настолько, чтобы они могли повеситься.

Некоторые руководители возлагают ответственность за отключение на инициаторов проекта. Сами менеджеры определяют критические события, которые, если они произойдут, вызовут завершение инициативы. Но правила остановки должны быть частью первоначальных обязательств, а не вводиться в medias res. Особенно трудно определить конкретные критерии деактивации для высокоинновационных проектов. Чтобы предотвратить деморализующий эффект от введения правил остановки после того, как началось совершение определенных действий, некоторые топ-менеджеры создают более гибкие социальные механизмы остановки.

Ларс Колинд, генеральный директор датской компании Oticon, разработал социальное правило остановки, которое хорошо работает в его децентрализованной и предпринимательской компании по производству слуховых аппаратов. Компания Oticon, которой управляют почти исключительно посредством проектов, позволяет сотрудникам инициировать проекты, в которых они уверены. Инициатор, однако, должен убедить необходимое количество коллег присоединиться к команде добровольно и должен заставить хотя бы одного старшего менеджера согласиться стать спонсором. Правила остановки срабатывают, если инициатор сдается, если члены команды отказываются от участия или спонсор отказывается.

Основа постоянного исполнения

Стратегии прорыва, революционные изменения и гибкость, позволяющая получить прибыль — захватывающие идеи, которые легко захватывают воображение корпоративных лидеров. Иногда они катапультируют компанию к успеху, но устойчивый корпоративный прогресс основан на дисциплинированном и неустанном выполнении конкретных задач. К сожалению, настойчивость недооценивается в поведении и действиях высшего руководства.

Настойчивые действия зависят от силы воли.Это требует глубокой личной приверженности конкретным инициативам и энергичных усилий менеджеров для достижения желаемых результатов. Менеджеры должны действовать таким образом, чтобы они могли достигать своих целей, преодолевая все препятствия. (См. «Стратегии волевых действий».)

Стратегии волевых действий

Посмотреть экспонат

Стратегии волевых действий

Менеджеры, которые успешно переходят от простой мотивации к целеустремленности, которая порождает целенаправленные действия, проходят три стадии: формирование намерения, переход Рубикона (переход через точку невозврата) и защиту намерений.

Наше исследование поднимает и более широкий вопрос. Большинство руководителей стараются привить людям приверженность компании в целом, а не конкретным проектам19. Но добиться и поддерживать лояльность компании становится все труднее. Кроме того, общая приверженность, даже если она достигнута, не обязательно ведет к целенаправленным действиям по конкретным задачам.

Лучший способ создать эффективную приверженность организации — это строить ее снизу вверх, на основе личной ответственности и приверженности конкретным инициативам и целям.В мире мобильных сотрудников, передового предпринимательства и постоянной, неизбежной организационной реструктуризации корпоративные лидеры должны развивать именно такую ​​приверженность, если они хотят сформировать предвзятость к действиям в своих компаниях.

Об авторах

Сумантра Гошал — профессор стратегического лидерства в Лондонской школе бизнеса, а Хайке Брух — профессор лидерства в Университете Св.Галлен в Швейцарии. Свяжитесь с ними по [email protected] и [email protected].

Список литературы

1. Популярность Юлия Цезаря была угрозой для римского сената, который приказал ему распустить свою армию, а затем разбил лагерь к северу от небольшого ручья, называемого Рубиконом. Древний закон запрещал любому генералу переходить Рубикон и входить в Италию с постоянной армией. Несмотря на то, что он знал, что это измена, Цезарь намеренно перешел через границу.11, 49 до н. Э. Как только он это сделал, пути назад уже не было; гражданская война была неизбежна. С этого момента у Цезаря была единственная цель: выиграть войну.

2. До Второй мировой войны Германия была центром научных исследований в области психологии. Фрейд и Юнг оставили в наследство талантливых психологов. Нарцисс Ах была одной из самых выдающихся. Его эксперименты ясно показали различие между мотивацией (состоянием желания) и волей (состоянием, в котором мотивация превращается в непоколебимую, решительную приверженность).К сожалению, язык воли и воли стал центральным принципом нацистской идеологии, хотя нацисты основывали свои взгляды не на психологии воли, а на философии, особенно Шопенгауэра и Ницше. После войны идеи Ака о воле были отброшены вместе с дискредитированной идеологией. Однако концепция воли Аха отличалась от нацистской. В отличие от Шопенгауэра, который видел его отличным от разума и превосходящим его, Ах рассматривал участие человеческой воли (воли) как сильнейшую силу человеческого поведения, силу, которая существовала с разумом и за его пределами и характеризовалась обязательством, выходящим за рамки мотивации или побуждения. удовлетворение поверхностных желаний.См. Н. Ах, «Uber den Willensakt und das Temperament: Eine Experimentelle Untersuchung (О действии воли и темперамента: экспериментальное исследование)» (Лейпциг: Quelle & Meyer, 1910).

Х. Хекхаузен проанализировал использование слов воля, и воли, в «Психологических рефератах». Он обнаружил, что в конце 19-го и начале 20-го века они были ключевыми словами психологической литературы, но с 1930 года начался быстрый спад. К 1945 году термин воля больше не использовался, а термин воля исчез. к 1970 г.См. Х. Хекхаузен, «Perspektiven der Psychologie des Wollens (Перспективы психологии воли)», в «Jenseits des Rubikon: Der Wille in den Humanwissenschaften (За пределами Рубикона: Воля в гуманитарных науках)», ред. Х. Хекхаузен, П. Голлвитцер и Ф.Е.Вайнерт (Берлин и Гейдельберг: Springer-Verlag, 1987): 143–175.

3. Х. Брух и С. Гошал, «Остерегайтесь занятого менеджера», Harvard Business Review 80 (февраль 2002 г.): 62–69.

4. См. J.Пфеффер и Р.И. Саттон, «Пробел в знаниях и действиях» (Бостон: издательство Harvard Business School Press, 1999), 7–28.

5. E.L. Деци с К. Фласте, «Почему мы делаем то, что делаем: понимание самомотивации» (Нью-Йорк: Патнэм, 1995), 44–56; и К. Томас, «Внутренняя мотивация на работе: создание энергии и приверженности» (Сан-Франциско: Берретт-Келер, 2000).

6. ​​ Дж. Коллинз, «От хорошего к великому: почему одни компании делают рывок, а другие — нет» (Нью-Йорк: HarperBusiness, 2001), 30–33.

7. PM Голлвитцер, Х. Хекхаузен и Х. Ратайчак, «От взвешивания к волеизъявлению: подход к принятию решения об изменении посредством пред- или пострешения», «Организационное поведение и процессы принятия решений людьми» 45 (февраль 1990 г.): 41–65.

8. Х. Хекхаузен и П.М. Голлвитцер, «Содержание мысли и когнитивное функционирование в мотивационных и волевых состояниях разума», «Мотивация и эмоции» 11 (июнь 1987 г.): 101–120.

9. См. С.Аргирис в «Рассуждение, обучение и действие: индивидуальный и организационный» (Сан-Франциско: Джосси-Басс, 1982), 102–103.

10. Х. Бинсвангер, «Воля и когнитивная саморегуляция», Организационное поведение и процессы принятия решений человеком 50 (декабрь 1991 г.): 154–178.

11. Дж. Куль, «Контроль действий: поддержание мотивационных состояний», в «Мотивации, намерении и волеизъявлении», под ред. F. Halisch и J. Kuhl (Берлин и Гейдельберг: Springer-Verlag, 1987), 279–291.

12. Х. Левенталь, К.Р. Шерер, «Отношение эмоции к познанию: функциональный подход к семантическому противоречию», «Познание и эмоция» 1 (март 1987 г.): 3–28; и С. Тейлор и С.К. Шнайдер, «Преодоление и моделирование событий», Social Cognition 7 (1989): 174–194.

13. А. Бандура, «Механизм самоэффективности в человеческой деятельности», Американский психолог 37 (февраль 1982 г.): 122–147.

14. П. Кестенбаум и П.Блок, «Свобода и ответственность на работе: применение философского понимания к реальному миру» (Сан-Франциско: Jossey-Bass / Pfeiffer, 2001).

15. Дж. Куль, «Волевые посредники когнитивной согласованности поведения: процессы саморегулирования и действие в сравнении с ориентацией на состояние», в «Управление действием: от познания к поведению», под ред. Дж. Куль и Дж. Бекманн (Берлин: Springer-Verlag, 1985), 101–128.

16. Х. Минцберг, «Природа управленческой работы» (Нью-Йорк: HarperCollins, 1973), 28–35 и 178–179.

17. См. П. Сенге, «Пятая дисциплина: искусство и практика обучающейся организации» (Нью-Йорк: Валюта / Даблдей, 1990), 141–145.

18. Х. Минцберг, «Управленческая работа: сорок лет спустя», в «Поведение руководителей», изд. С. Карлсон (Упсала, Швеция: Acta Universitatis Upsaliensis, 1991), 97–120.

19. См. T.E. Беккер, «Фокусы и основы приверженности: стоит ли делать различия?» Журнал Академии управления 35 (март 1992 г.): 232–244.

% PDF-1.4 % 368 0 объект > эндобдж xref 368 79 0000000016 00000 н. 0000002396 00000 н. 0000002581 00000 н. 0000002617 00000 н. 0000003023 00000 н. 0000003098 00000 н. 0000003241 00000 н. 0000003384 00000 н. 0000003527 00000 н. 0000003670 00000 н. 0000003813 00000 н. 0000003956 00000 н. 0000004099 00000 н. 0000005284 00000 н. 0000006473 00000 н. 0000006581 00000 н. 0000006691 00000 н. 0000006778 00000 н. 0000008633 00000 п. 0000009965 00000 н. 0000010049 00000 п. 0000011904 00000 п. 0000013234 00000 п. 0000013793 00000 п. 0000014522 00000 п. 0000015714 00000 п. 0000017572 00000 п. 0000018892 00000 п. 0000019578 00000 п. 0000020212 00000 п. 0000020893 00000 п. 0000021557 00000 п. 0000022811 00000 п. 0000023418 00000 п. 0000023739 00000 п. 0000024181 00000 п. 0000038937 00000 п. 0000053577 00000 п. 0000056963 00000 п. 0000057289 00000 п. 0000058216 00000 п. 0000059656 00000 п. 0000075665 00000 п. 0000111975 00000 н. 0000113804 00000 н. 0000115126 00000 н. 0000132756 00000 н. 0000133087 00000 н. 0000133359 00000 п. 0000133423 00000 н. 0000133487 00000 н. 0000133551 00000 н. 0000133614 00000 н. 0000133678 00000 н. 0000133742 00000 н. 0000133806 00000 н. 0000133878 00000 н. 0000134093 00000 н. 0000134161 00000 н. 0000134261 00000 н. 0000134363 00000 н. 0000134432 00000 н. 0000134555 00000 н. 0000134624 00000 н. 0000134795 00000 н. 0000134863 00000 н. 0000135018 00000 н. 0000135086 00000 н. 0000135335 00000 п. 0000135403 00000 н. 0000135554 00000 н. 0000135622 00000 н. 0000135779 00000 н. 0000135847 00000 н. 0000136036 00000 н. 0000136104 00000 н. 0000136223 00000 п. 0000136291 00000 н. 0000001876 00000 н. трейлер ] / Назад 321305 >> startxref 0 %% EOF 446 0 объект > поток hb«b`e`c`X Ȁ

Влияние волевых и принудительных намерений на физическую активность и усилие в рамках теории запланированного поведения

Реферат

В настоящем исследовании мы исследовали полезность волевых и принудительные намерения при прогнозировании участия в физических нагрузках и усилиях в рамках теории запланированного поведения.Четыреста сорок четыре участника (184 мужчины, 260 женщин) в возрасте 19,1 +/- 3,3 года (среднее +/- s) выполнили самоотчетные измерения намерений, установок, субъективных норм, воспринимаемого контроля над поведением, волевых намерений, принудительных намерений. , и прошлое поведение в контексте физической активности. Шесть недель спустя они завершили самооценку физической активности, поведения и усилий. Результаты показали, что волевые намерения и принудительные намерения способствовали предсказанию усилий сверх намерений, отношений, субъективных норм, восприятия контроля, прошлого поведения и продуктовых терминов отношений, намерений и субъективных норм, намерений.Волевые намерения и принудительные намерения не предсказывали участие в физических нагрузках сверх усилий. Мы пришли к выводу, что волевые намерения и принудительные намерения помогают объяснить усилия в контексте поведения, связанного с физической активностью.

Ссылки

1 ноября 1989 г. · Журнал личности и социальной психологии · C SansoneC Weir

1 августа 1988 г. · Журнал больничных инфекций · J Cohen

10 февраля 1988 г. · Журнал иммунологических методов · BB Коэн

1 декабря 1985 · Журнал нейроиммунологии · SU KimD H Shin

7 ноября 1970 · Nature · JW Byron

1 января 1984 · Ежеквартальное медицинское просвещение · NK Janz, MH Becker

1 июня 1994 · Журнал личности и социальной психологии · Дж. Куль, М. Казен

1 января 1993 г. · Медицина и наука в спорте и физических упражнениях · Д-р Джейкобс Леон

1 января 1996 г. · Журнал личности и социальной психологии · GC WilliamsE L Deci

1 октября 1995 г. · Журнал поведенческой медицины · KS Courneya, E McAuley

26 июня 1998 г. · Британский журнал социальной психологии · P Sheeran, S. Orbell

2 апреля 1999 г. · Journal of Personality and Social Psychology · KM Шелдон, Эй Джей Эллиот

10 декабря 1999 · Psych ологический бюллетень · EL DeciR M Ryan

10 января 2001 г. · Ежегодный обзор психологии · I Ajzen

29 марта 2001 г. · Психологический бюллетень · D AlbarracínP A Muellerleile

25 января 2002 г. · Британский журнал социальной психологии · CJ Армитаж, М. Коннер

1 марта 1959 г. · Журнал аномальной психологии · Л. ФЕСТИНГЕР, Дж. М. Карлсмит

1 ноября 2002 г. · Журнал психологии здоровья · Никос Л. Д. Чатцисарантис Костас Карагеоргис

1 октября 1992 г. · Многофакторное исследование поведения , PR Warshaw

1 июля 1981 г. · Многовариантное поведенческое исследование · RP Bagozzi

Цитаты

17 февраля 2010 г. · Международный журнал поведенческого питания и физической активности · Дениз АзарВерити J Cleland

16 апреля 2011 г. Международный журнал поведенческого питания и физической активности · RH BradleyUNKNOWN NICHD Сеть исследований по уходу за детьми младшего возраста

11 июля 2012 · Журнал ожирения · Дункан С. Бьюкен, Джулиен С. Бейкер

9 мая 2014 г. · Журнал поведенческой медицины · Энн Колдуэлл Хупер Мартин С. Хаггер

23 июня 2012 г. · Журнал науки и медицины в спорте · Дервин К. К. Чан, Мартин С. Хаггер

22 октября 2011 г. · Journal of Science и медицина в спорте · Пета Э УайтКэролайн Ф Финч

21 апреля 2012 г. · Британский журнал психологии здоровья · Никос Л. Д. Чатзисарантис Масато Кавабата

26 июля 2015 г. · Обзор психологии здоровья · Эвон Манкариус, Эмили Кот

2 октября 2020 г. · Общественное здравоохранение Питание · Питер ЙигаКристоф Маттис

Отделение собственного волеизъявления от внешней мотивации

Abstract

Понимание мотивационных процессов может быть получено путем изучения показателей готовности прилагать усилия для получения вознаграждения, которые были связаны с нейропсихиатрическими симптомами ангедонии и апатии.Однако, в то время как большая часть работы была сосредоточена на разработке моделей мотивации, основанных на классических задачах, связанных с внешними уровнями усилий для вознаграждения, меньше внимания уделялось вопросу самогенерируемой мотивации или воли. Мы разработали задачу, направленную на определение отдельных показателей мотивации, генерируемой самими и извне, с двумя вариантами задач для физических и когнитивных усилий, и стремились протестировать и подтвердить этот показатель на двух популяциях здоровых добровольцев (N = 27 и N = 28).Как и в предыдущих отчетах, сигмовидная функция в целом лучше соответствовала данным о вознаграждении за усилия, чем линейная модель или модель Вейбулла. Индивидуальные формы сигмовидной функции регулируются двумя свободными параметрами: смещением (количество вознаграждения, необходимое для инициирования усилий) и нечувствительностью к вознаграждению (величина увеличения вознаграждения, необходимая для ускорения затрат усилий). Как для физического, так и для когнитивного усилия смещение было выше в самогенерируемом состоянии, что указывает на меньшее инициирование самогенерируемого волевого усилия по сравнению с инициированием внешнего усилия во всех областях усилий.Предубеждение против инициирования начального усилия в самогенерированном состоянии было связано с определенной мерой предвосхищающей ангедонии. Только для физических усилий нечувствительность к вознаграждению также была выше в состоянии самогенерируемой мотивации по сравнению с состоянием мотивации, генерируемой извне, что указывает на более низкое ускорение самогенерируемых усилий. Эта работа обеспечивает новую объективную оценку собственной мотивации, которая может дать представление о механизмах ангедонии и связанных с ней симптомах.

Образец цитирования: Моррис Л.С., Норбери А., Смит Д.А., Харрисон Н.А., Вун В., Марроу Дж. В. (2020) Отделение самогенерируемой воли от внешней мотивации. PLoS ONE 15 (5): e0232949. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0232949

Редактор: Даррелл А. Уорти, Техасский университет A&M, США

Поступила: 5 ноября 2019 г .; Одобрена: 24 апреля 2020 г .; Опубликовано: 19 мая 2020 г.

Авторские права: © 2020 Morris et al.Это статья в открытом доступе, распространяемая в соответствии с условиями лицензии Creative Commons Attribution License, которая разрешает неограниченное использование, распространение и воспроизведение на любом носителе при условии указания автора и источника.

Доступность данных: Данные доступны по адресу https://github.com/laurelmorris/data.

Финансирование: Финансирование этой работы было предоставлено грантом K01Mh220433 (PI: LS Morris) Национального института психического здоровья (NIMH) Национальных институтов здоровья (NIH).Авторы полностью несут ответственность за содержание и не обязательно отражают официальную точку зрения NIH или NIMH. Дополнительное финансирование было предоставлено Лабораторией устойчивости человека Эренкранца, входящей в состав Центра изучения и лечения депрессии и тревоги при Медицинской школе Икана на горе Синай. В.В. — старший научный сотрудник Совета медицинских исследований (MR / P0078747). Дополнительная поддержка была предоставлена ​​грантом Wellcome Trust Fellowship для VV (093705 / Z / 10 / Z) и NAH (WT093881MA).

Конкурирующие интересы: За последние 5 лет доктор Мерроу оказывал консультационные услуги и / или входил в состав консультативных советов компаний Allergan, Boehreinger Ingelheim, Clexio Biosciences, Fortress Biotech, FSV7, Global Medical Education (GME), Impel Neuropharma , Janssen Research and Development, Medavante-Prophase, Novartis, Otsuka и Sage Therapeutics. За последние 12 месяцев доктор Мерроу оказывал консультационные услуги и / или входил в состав консультативных советов компаний Boehreinger Ingelheim, Clexio Biosciences, Global Medical Education (GME) и Otsuka.Доктор Мерроу упоминается в заявке на патент на нейропептид Y для лечения расстройств настроения и тревожных расстройств, а также в заявке на патент на использование эзогабина и других средств, открывающих каналы KCNQ, для лечения депрессии и связанных с ней состояний. Медицинская школа Икана (работодатель доктора Мерроу) указана в патенте и заключила лицензионное соглашение и будет получать выплаты, связанные с использованием кетамина или эскетамина для лечения депрессии. Медицинская школа Икана также упоминается в патенте, связанном с использованием кетамина для лечения посттравматического стрессового расстройства.Доктор Мерроу не указан в этих патентах и ​​не будет получать никаких платежей. Это не влияет на нашу приверженность политике PLOS ONE в отношении обмена данными и материалами. Остальные авторы заявляют об отсутствии конфликтов.

Введение

Нейропсихиатрические симптомы ангедонии и апатии можно концептуализировать как снижение мотивации к физической, когнитивной или эмоциональной активности. Понимание мотивационных процессов может быть получено путем изучения мер готовности прилагать усилия для получения вознаграждения, обычно измеряемых у разных видов с использованием фиксированного или прогрессивного соотношения принудительного выбора, задач принятия / отклонения и двойных альтернатив [1–3] для физических или когнитивных усилий. [4].Измерения мотивации с использованием этих парадигм были связаны с депрессией [3] и были включены в качестве критической области в структуру критериев исследовательской области (RDoC) [5], действуя как трансдиагностическая конструкция, которая охватывает несколько областей измерения симптомов.

Однако, хотя большая часть работы была сосредоточена на разработке моделей мотивации, основанных на этих классических задачах, связанных с внешними уровнями усилий для вознаграждения, меньше внимания уделялось вопросу самогенерируемой мотивации.Модели обучения с подкреплением не разделяют внешние и внутренние сигналы вознаграждения [6], и пока имеется мало убедительных доказательств, подтверждающих диссоциативные нейронные механизмы с помощью нейровизуализации [7]. Доказательства нейронного различия между самопроизвольной и внешней мотивацией получены из исследований пациентов с поражениями базальных ганглиев, у которых развивается « психическая акинезия », трудности с инициированием самопроизвольных действий, но которые не проявляют никаких трудностей при выполнении сложных когнитивных и физических задач. по запросу извне [8].Эта специфическая трудность в «волеизъявлении» или самогенерируемой воле к инициированию действия поддерживает отличие от мотивации, генерируемой извне, стимулированной окружающей средой побуждения к инициированию действия. Это произвольное нарушение было связано с депрессивными симптомами [9]. В самом деле, перекрывающиеся области симптомов апатии и ангедонии могут быть разбиты на составляющие когнитивные процессы, включая раннюю фазу генерации вариантов, которые могут быть самопроизведены или вызваны окружающей средой [1].Однако сравнительно небольшое количество исследований посвящено этому различию [10], и не существует объективных когнитивных мер, которые отделяют самогенерируемую волю от порожденной извне мотивации.

Здесь мы разработали объективную задачу, которая направлена ​​на определение отдельных показателей самогенерируемой и внешней мотивации, основываясь на большом количестве литературы, в которой мотивация измеряется как готовность прилагать усилия для получения денежного вознаграждения [3,11–13]. Мы стремились протестировать и подтвердить два варианта этого показателя (с использованием физических или когнитивных усилий) в двух популяциях здоровых добровольцев.Подобно предыдущим исследованиям [13,14], мы смоделировали вознаграждение с помощью кривых дисконтирования усилий, используя сигмовидную функцию, которая дает две основные характеристики кривой: нечувствительность к вознаграждению и смещение, которые можно напрямую сравнивать между условиями. В первую очередь мы ожидали, что мотивация, возникающая самостоятельно и извне, может быть отдельно измерена и разделена внутри испытуемых. Во-вторых, измеряли размерную конструкцию ангедонии. Ангедонию можно в общих чертах разделить на фазы предвкушения и потребления, например, с помощью шкалы временного переживания удовольствия (TEPS), которая надежно дает двухфакторное решение для упреждающих и завершающих аспектов ангедонии [15,16].Предвосхищающая ангедония связана с мотивацией у людей с депрессией [17]. Поэтому на исследовательском уровне мы ожидали, что мотивация, генерируемая самим собой, а не извне, будет связана с размерными мерами упреждающей ангедонии у здоровых добровольцев.

Методы

Эксперимент 1

участников.

Группа здоровых добровольцев была отобрана через Центр депрессии и тревожности Медицинской школы Икана на горе Синай, США.Возраст испытуемых составлял от 18 до 65 лет, и они не имели каких-либо психических расстройств в настоящее время или в течение всей жизни, как определено в структурированном клиническом интервью по DSM-V Axis Disorders (SCID-V), проведенном обученным оценщиком [18]. Субъекты были исключены, если у них было нестабильное соматическое заболевание, история неврологических заболеваний, расстройство нервного развития / нейрокогнитивное расстройство или положительный результат токсикологического теста мочи. Все испытуемые прошли когнитивное тестирование. Подгруппа субъектов заполнила шкалу самооценки ангедонии (TEPS) в тот же день.Все данные были собраны на основании письменного информированного согласия, одобренного институциональным наблюдательным советом (IRB). Все испытуемые получили компенсацию за свое время.

Задание на внутреннюю-внешнюю мотивацию (физическое усилие).

Задача на внутреннюю и внешнюю мотивацию (IMT) для физических усилий — это 15-минутная задача по принятию решений с дисконтом усилий, запрограммированная с помощью программного обеспечения PsychoPy [19]. Перед тем как приступить к выполнению задания, испытуемые проходили обучение в индивидуальном темпе. Во время выполнения задания испытуемые принимали решения о том, сколько работы они готовы выполнить за разную сумму денег.Работа представляет собой простую задачу быстрого нажатия левой и правой кнопок клавиатуры для перемещения визуальной панели вверх по экрану компьютера в целевое положение, для чего требуется от 3 до 70 нажатий кнопок (рис. 1A). Деньги колеблются от 0,25 до 2,00 долларов. Во внешних условиях субъекты реагируют нажатием Y (да) или N (нет) на клавиатуре. Во внутреннем состоянии субъекты позиционируют полосу, чтобы указать максимальный объем работы, которую они будут выполнять за каждое вознаграждение (рис. 1A). Это было повторено для 128 испытаний и позволяет оценить, насколько человек готов к физическим усилиям за вознаграждение.Испытания внутреннего и внешнего состояния чередовались, а время реакции определялось в индивидуальном темпе. Тридцать процентов испытаний приводят к работе. Никакой обратной связи не было предоставлено на протяжении всего задания. Испытуемых проинструктировали, что чем больше они « работают », тем больше у них шансов получить деньги, что существует скрытый порог объема работы, необходимой на протяжении всего задания, и в конце задания один из их ответов будет случайным. выбрано и выплачено. Фактически, все испытуемые получили максимальную сумму в конце исследования.Внутреннее состояние отражает самопроизвольную мотивацию или волю, тогда как внешнее условие отражает внешнюю мотивацию.

Рис. 1. Различия между самопроизвольной и внешней мотивацией при выполнении задачи внутренней и внешней мотивации.

A: Задача внутренней и внешней мотивации (IMT) — это 15-минутная задача по принятию решений, в которой не учитываются усилия. Работа включает нажатие кнопок клавиатуры (3–70), которые перемещают визуальную панель в целевую позицию для получения денежного вознаграждения (0 долларов США.От 25 до 2,00 долларов). Во внешних условиях субъекты принимают / отклоняют нажатия клавиш «Да / Нет». Во внутреннем состоянии субъекты устанавливают полосу, чтобы указать объем работы, которую они будут выполнять. Тридцать процентов испытаний приводят к работе. B: сигмовидная функция лучше всего подходит для данных о вознаграждении за усилия, чем линейная модель или модель Вейбулла, когда условия были объединены (слева) и разделены (справа). C: схематическое изображение двух свободных параметров, вычисленных после подбора сигмовидной модели: чувствительность к вознаграждению, управляющая наклоном функции, которая представляет нечувствительность усилий, реагирующих на увеличение единицы предлагаемого вознаграждения, и смещение (параметр перевода влево-вправо), который управляет индивидуальная предвзятость в пользу или в сторону от затраченных усилий.

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0232949.g001

Эксперимент 2

Студенты колледжа из здоровых добровольцев были набраны через Медицинскую школу Брайтона и Сассекса, Великобритания. Субъекты были старше 18 лет и не страдали какими-либо заболеваниями, текущими или пожизненными психическими расстройствами, как определено Краткой оценкой психического состояния [20]. Все испытуемые выполнили когнитивную задачу и опросник депрессии Бека (BDI) [21]. Исследование было одобрено комитетом по этике исследований Кембриджского университета, и всем участникам была выплачена компенсация за потраченное время.

Задание на внутреннюю-внешнюю мотивацию (познавательное усилие).

Для варианта IMT с когнитивными усилиями участников сначала попросили выполнить версию задачи на умственное усилие (последовательные тройки) [22,23], в которой их просили считать в обратном порядке от 200 по 3 вслух в течение 1 минуты. . Это экспериментальное задание на счет с усилиями было повторено 3 раза. Затем испытуемых попросили указать количество времени в минутах, которое они были бы готовы потратить на выполнение этой задачи для увеличения суммы денежного вознаграждения (от 1 до 500 фунтов стерлингов) с помощью анкеты.Как и в случае с IMT, во внешних условиях участникам было предоставлено определенное количество времени (1–200 минут), на которое они ответили Y (да) или N (нет). Было выбрано максимальное количество усилий для каждого вознаграждения и введено в последующий анализ. Во внутреннем состоянии участники могли вводить любое количество минут с той же денежной величиной. Однако во внутреннем состоянии не было верхней границы минут, и несколько участников указали более 200 минут для суммы вознаграждения выше 200 фунтов стерлингов.Поэтому эти величины были исключены из анализа, чтобы позволить прямое сравнение между внутренними и внешними условиями.

Моделирование и статистика

Для того, чтобы количественно оценить взаимосвязь между усилиями и вознаграждением в наших выборках и определить, как на это могут повлиять внутренние и внешние условия мотивации, мы сопоставили несколько возможных психометрических функций с данными задачи. Линейные, сигмоидальные функции и функции Вейбулла были подобраны к кривым дисконтирования для каждого условия для каждого испытуемого с использованием вариационного байесовского подхода к моделированию инверсии, реализованного в наборе инструментов VBA [24] (доступен на mbb-team.github.io/VBA-toolbox), запустите в MATLAB R2019a. Чтобы уменьшить вероятность выбросов значений для любых оценок отдельных параметров, аппроксимация кривой была выполнена в рамках структуры смешанных эффектов. В частности, после первого раунда инверсии модели индивидуальные апостериорные оценки параметров использовались для аппроксимации распределения населения, из которого были взяты эти значения (предположительно, гауссовского), которое затем использовалось как предварительное для следующего раунда вывода, процесса, который повторяли до схождения (без дальнейшего увеличения вероятности на уровне группы).Поскольку в этот процесс были включены данные как из внешних, так и из внутренних условий мотивации, эта процедура, вероятно, будет консервативной в отношении различий в оценках параметров между экспериментальными условиями (поскольку все оценки отдельных параметров будут смещены в сторону среднего значения группы).

Для соотношения затраченных усилий (y) и предлагаемого вознаграждения (x) использовались следующие функции:

1. Линейный: где m — градиент, а c — параметр пересечения по оси y
2. сигмовидная: где параметр смещения управляет преобразованием функции влево-вправо (смещение против приложения усилий для заданного количества вознаграждения), сигма — это градиент, определяющий чувствительность к вознаграждению (увеличение усилия на увеличение предлагаемого вознаграждения за единицу).
3. Вейбулл: где L — задержка функции (определяющая минимальное вознаграждение, необходимое для начала затрат усилий), S регулирует резкость функции (чувствительность к вознаграждению), а A управляет асимптотой (предел количества усилий, которые будут увеличены для любого вознаграждения. предложил).

Затем была выбрана функция наилучшего соответствия, связывающая усилие с вознаграждением, с использованием сравнения байесовской модели со случайными эффектами [25]. Критическим показателем выхода для этого подхода к сравнению моделей является вероятность превышения или вероятность того, что эта конкретная модель встречается чаще, чем все другие модели в наборе для сравнения.Вероятность защищенного превышения является расширением этого показателя, скорректированным с учетом возможности того, что наблюдаемые различия в модельных доказательствах являются случайными [25]. То, что одна и та же функция обеспечила наилучшее соответствие данным в рамках внутренних и внешних исследований мотивации, было затем подтверждено путем выполнения выбора байесовской модели со случайными эффектами между условиями на тех же данных.

Чтобы проверить надежность оценок параметров на основе модели, был проведен анализ восстановления методом моделирования.Для каждого эксперимента N = 1000 случайных выборок были взяты из апостериорного распределения на уровне группы каждого параметра. Затем данные задачи были смоделированы для каждого набора параметров, выбранных случайным образом, с использованием функции набора инструментов VBA VBA_simulate (с использованием того же количества наблюдений и уровней вознаграждения, что и в экспериментальных данных для каждого эксперимента). Затем к смоделированным данным для каждого образца применялась инверсия модели. Наконец, фактические и восстановленные (оценочные) значения параметров сравнивались с использованием двумерных корреляций Пирсона.

Для обоих исследований оценки параметров из модели-победителя были получены для каждого условия для каждого субъекта и введены в парные выборки t -тесты для сравнения между условиями. Эти параметры были дополнительно коррелированы (Pearson) с самооценкой показателей ожидания и потребления удовольствия (TEPS), маркерами обратной размерности упреждающей и консумматорной ангедонии, соответственно [15,16].

Результаты

Эксперимент 1

Двадцать семь здоровых добровольцев, набранных из местного населения, прошли ПКИ по физическим упражнениям.Данные по 1 субъекту были удалены из-за технических проблем, осталось 26 субъектов (возраст = 40,18 ± 10,1; 10 женщин).

Подобно предыдущим отчетам [13,14], сигмовидная функция в целом лучше соответствовала данным «усилие-вознаграждение», чем линейная модель или модель Вейбулла (вероятность защищенного превышения> 0,999, оценочная частота модели = 0,894, рис. 1B). Выбор межусловной байесовской модели подтвердил, что наиболее подходящая модель не различалась между внешними и внутренними условиями (вероятность защищенного превышения для межусловной стабильности = 1.00). Сигмовидная модель обеспечила хороший учет индивидуальных функций вознаграждения за усилие у участников (среднее значение внешнего состояния r ² = 0,767 ± 0,20, среднее значение внутреннего состояния r ² = 0,805 ± 0,22). См. Таблицу S1 для подгонки отдельных моделей.

Индивидуальные формы сигмовидной функции регулируются двумя свободными параметрами: параметром обратного градиента, определяющим наклон функции, который представляет нечувствительность усилий, реагирующих на увеличение предлагаемого вознаграждения, и смещение (параметр сдвига влево-вправо), который регулирует индивидуальный предвзятость в сторону или от затраченных усилий при заданном уровне вознаграждения (рис. 1C).См. Рис. S1 и S2 для получения дополнительной информации о наиболее подходящих параметрах.

Надежность оценок отдельных параметров, полученных на основе сигмовидной модели, оценивалась для каждого эксперимента с использованием анализа восстановления методом моделирования (см. Методы). Для эксперимента 1 корреляция между смоделированными и восстановленными оценками параметров для N = 1000 случайно выбранных выборок составила r = 0,899 для параметра чувствительности к вознаграждению (градиент) и r = 0,530 для параметра смещения.Для эксперимента 2 корреляции составляли r = 0,882 и r = 0,741 для параметров чувствительности к вознаграждению и смещения, соответственно. Таким образом, процедуры оценки параметров продемонстрировали приемлемую или хорошую надежность для наборов данных.

Были существенные различия между условиями как в нечувствительности к вознаграждению (обратный градиент, t-критерий парных выборок, t ₍₂₅₎ = 2,36, p = 0,026), так и в отклонении от затраченных усилий (t ₍₂₅₎ = 5,77, p = 5×10 ^-6 ), в которых внутреннее состояние было связано с более высокой нечувствительностью к вознаграждению и большим отклонением от затрат усилий по сравнению с внешним условием (рис. 2А).Возраст не коррелировал ни с одним из параметров, и не было различий, связанных с полом (p> 0,05).

Рис. 2. Различия между самопроизвольной и внешней мотивацией во время выполнения задачи внутренней и внешней мотивации для физических и когнитивных усилий.

А . При использовании IMT с физическим усилием оба параметра модели (нечувствительность к вознаграждению и смещение) значительно различались в зависимости от условий (нечувствительность к вознаграждению, t ₍₂₅₎ = 2,36, p = 0.026; смещение, t ₍₂₅₎ = 5,77, p = 5×10 ^-6 ). В . Что касается когнитивных усилий, то наблюдались существенные различия между условиями в отклонении от затраченных усилий (t ₍₂₇₎ = -2,703, p = 0,012), в то время как не было различий в нечувствительности к вознаграждению (t ₍₂₇₎ = 0,654, р = 0,519).

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0232949.g002

Самостоятельная мотивация, измеряемая отклонением от затрат усилий во внутреннем состоянии, коррелировала с ожиданием удовольствия (R = -0.395, p = 0,042), в то время как внешняя мотивация отсутствовала (R = -0,93, p = 0,348; разница в корреляциях: Z = 4,99, p = 5,9×10 ^-7 ) у N = 20 испытуемых, выполнивших самооценку. — заявленная мера удовольствия (рис. 3). Интересно, что обратное проявилось в нечувствительности к вознаграждению, которая была связана с получением удовольствия во внешнем состоянии (R = 0,401, p = 0,040), но не во внутреннем состоянии (R = -0,046, p = 0,423; разница в корреляциях: Z = 1.54, р = 0,12). Все показатели в зависимости от условий не коррелировали с недавним потреблением кофеина, приблизительным годовым доходом или тем, насколько трудно испытуемые сообщали о нажатии кнопки (p> 0,05).

Рис. 3. Объективные показатели собственной и внешней мотивации в сравнении с предвосхищающей и завершающейся ангедонией, о которой сообщают сами.

Самостоятельная мотивация к физическим усилиям, измеряемая по отклонению от затрат усилий во внутреннем состоянии, коррелировала с ожиданием удовольствия (R = -0.395, p = 0,042) у N = 20 человек. Нечувствительность к вознаграждению была связана с получением удовольствия во внешних условиях (R = 0,401, p = 0,040).

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0232949.g003

Эксперимент 2

Выборка из 28 здоровых добровольцев из колледжа также прошла тест на когнитивные усилия (возраст = 20,71 ± 1,8; 22 женщины; BDI = 9,8 ± 10,2). Для сравнения с данными из эксперимента 1 сигмовидные кривые соответствовали функциям индивидуального выбора и когнитивных усилий (среднее значение внешних условий r ² = 0.741 ± 0,25, среднее значение внутреннего состояния r ² = 0,738 ± 0,27).

Подобно эксперименту 1 , наблюдались значительные различия между условиями в отклонении от затрачиваемых усилий (t ₍₂₇₎ = -2,703, p = 0,012, рис. 2B), при этом внутреннее состояние было связано с большим отклонением вдали от затраты сил по сравнению с внешним состоянием. Тем не менее, не было никакой разницы в чувствительности к вознаграждению (t ₍₂₇₎ = 0,654, p = 0,519, рис. 2B), что свидетельствует о значительных различиях между самогенерируемым и генерируемым извне инициированием , а не ускорением усилий в зависимости от усилия. домены.Связи между этими переменными и BDI не было (p> 0,05).

Обсуждение

Эта работа была направлена ​​на то, чтобы представить новую объективную задачу, которая способна разделить самопроизвольную и внешнюю мотивацию у людей. Мы показываем, что здоровые люди были готовы прилагать больше усилий, когда варианты были явными или генерировались извне, по сравнению с тем, когда степень усилий создавалась самостоятельно. Как сумма вознаграждения, необходимая для инициирования усилий (смещение), так и величина увеличения вознаграждения, необходимого для ускорения затрат усилий (нечувствительность к вознаграждению), были выше в самогенерируемых условиях для физических усилий.Предвзятость в отношении инициирования начальных усилий также наблюдалась в отношении когнитивных усилий, что указывает на стойкую предвзятость в двух разных выборках здоровых добровольцев как в отношении небольшого, так и большого денежного вознаграждения, а также в областях когнитивных и физических усилий. Во вторичном исследовательском анализе это предубеждение против начала физических усилий было связано с определенной мерой упреждающей ангедонии, а не консумматорной ангедонией. Эта работа обеспечивает новую объективную меру самогенерируемой мотивации, которая может дать представление о механизмах ангедонии и апатии.

В текущем исследовании оценивались как когнитивные, так и физические усилия. Хотя можно различать нейронные корреляты моторного (первичная сенсомоторная кора) и когнитивного (нижняя теменная и дорсолатеральная префронтальная кора) усилия, одно исследование продемонстрировало, что эффективность обоих можно предсказать с помощью одинаковой мотивационной системы, представленной вентральным полосатым телом [26 ]. В том же исследовании не удалось выделить ни одну мотивационную систему, которая единолично обслуживает когнитивные или моторные усилия, но чаще всего управляет обоими [26].Действительно, ошибка прогноза дофамина в вентральном полосатом теле [27,28], как предполагалось, действует не как сигнал обновления вознаграждения, а скорее как мотивационный сигнал [29], при этом мезолимбическая дофаминергическая система связана с «желанием», а не с «симпатией». [7,30] и принятия решений на основе усилий [31]. Интересно, что недавнее исследование [32] предоставляет обновленную информацию о традиционных свойствах обучения с подкреплением активности дофаминовых нейронов среднего мозга, демонстрируя кодирование распределений вероятностей исходов, а не единственное среднее значение ошибки предсказания как таковое.Тем не менее, как это сводится к выбору и инициированию действия, еще предстоит определить. В более широком масштабе, посредством функциональных взаимодействий, брюшное полосатое тело может рекрутировать скорлупу для двигательных усилий и хвостатое тело для когнитивных усилий [26]. В самом деле, модуляция функции вентрального полосатого тела у нечеловеческих приматов снижает количество самогенерируемых действий для получения вознаграждения [33], а дофаминергическая функция определяет как ценность, так и силу, связанную с выбранным действием [34,35]. Следовательно, мы могли бы ожидать, что, хотя обе формы самогенерируемой и внешней мотивации будут задействовать вентральную стриатальную дофаминовую функцию, она может быть задействована преимущественно во время самогенерируемого мотивационного выбора.Интересно, что стимуляция дофаминергических проекций из вентральной тегментальной области (VTA) в вентральное полосатое тело и медиальную префронтальную кору, по-видимому, увеличивает самогенерируемую мотивацию или энергию [36], указывая на нейронный путь, с помощью которого может генерироваться самостоятельная мотивация.

В то время как предвзятость в отношении инициирования начального усилия была выше в самогенерируемом состоянии по сравнению с внешним порожденным условием в обеих областях усилий, нечувствительность к вознаграждению была выше только для самопроизвольных выборов в области физических усилий.Кроме того, внешнее ускорение физических усилий было связано с получением вознаграждения. Частично это можно объяснить разными нейронными вычислительными механизмами, поддерживающими каждый тип усилий. Дофамин модулирует распределение физических усилий, но играет меньшую роль в распределении когнитивных усилий [37]. Таким образом, ускорение самогенерируемых усилий в области физических усилий может регулироваться дофаминергическим и общим внутренним мотивационным тонусом, связанным с результатом, тогда как ускорение когнитивных усилий может в меньшей степени зависеть от основного дофаминергического тонуса.Действительно, вычисление когнитивной потребности выполняется отдельной лобно-теменной сетью, а не более распределенной моторно-полосатой сетью, которая лежит в основе вычисления физической потребности [26]. Отсутствие разницы между ускорением когнитивных усилий, генерируемых самими и извне, может поэтому отражать меньшую зависимость от внутреннего мотивационного тонуса или внутренних функций масштабирования для распределения когнитивных усилий, управляемых дофаминергическими системами. В будущих исследованиях следует напрямую проверить это с помощью функциональной МРТ для измерения активации полосатого тела и всего мозга во время распределения когнитивных и физических усилий для увеличения вознаграждения.

В целом, настоящее исследование предоставляет средства различения между собственной мотивацией и мотивацией, генерируемой извне, для физических и когнитивных усилий. Оба эти конструкта мотивации считаются «внешними», а не «внутренними», поскольку они используют внешнее вознаграждение, а не являются по своей сути интересными или приятными [38]. Внутренняя мотивация часто концептуализируется как мотивация к обучению, удовлетворению или достижению, движимая воспринимаемой ценностью выполняемой работы, а не мотивацией с точки зрения усилий для явного внешнего вознаграждения.В текущем исследовании люди были постоянно менее склонны работать в самогенерируемых условиях, что может отражать поведенческий эффект подрыва [39], когда вознаграждение ослабляет внутреннюю мотивацию выполнения задания. Выбор большего количества усилий в условиях, созданных извне, можно альтернативно объяснить предвзятостью статус-кво [40], когда люди придерживаются явно созданного варианта.

Эта работа может иметь значение для характеристики, диагностики и отслеживания результатов лечения психоневрологических расстройств, характеризующихся аволициями, апатией и ангедонией.Эти термины часто рассматриваются как единые конструкции и перечислены как отдельные симптомы. Однако они охватывают ряд потенциальных процессов, от аберрантной самостоятельной генерации опций до дефицита инициации действий и нарушения обучения с подкреплением [1]. Рассматривая конструкцию ангедонии, которая связана с отсутствием приятного опыта, недавние исследования показывают, что приятные переживания сами по себе могут быть неизменными у пациентов с депрессией и шизофренией [1, 41], предполагая, что более волевые или мотивационные аспекты поведенческого влечения могут иметь большее значение. соответствующие.Деконструируя эти обширные домены симптомов на составные компоненты, можно разработать более тонкие инструменты для диагностики, отслеживания лечения и вмешательства для индивидуализированной точной медицины.

Текущее исследование имеет несколько ограничений. Хотя все участники были набраны одинаково, мотивационное влияние денежного вознаграждения может варьироваться в зависимости от индивидуальных различий в семейном доходе или заработной плате. Однако мы не наблюдали какой-либо связи между мотивацией, возникающей самостоятельно или извне, и годовой заработной платой.Часть субъектов во внешнем состоянии последовательно принимала максимальный уровень усилий для более высоких уровней вознаграждения, предполагая потенциальный эффект потолка. Однако то, что это наблюдалось в обоих экспериментах, где уровни вознаграждения различались по величине, предполагает, что это может быть постоянной чертой, не связанной с величиной вознаграждения или доступностью. Это, безусловно, требует дальнейшего изучения в последующих исследованиях. Другим ограничением было то, что измерения физических и когнитивных усилий не были собраны в одной и той же когорте субъектов, и одни и те же конкретные шкалы самооценки ангедонии не были собраны в обеих когортах.Возраст испытуемых, суммы вознаграждения и валюта различались в двух исследованиях, что, хотя и является ограничением, подчеркивает согласованность вывода о снижении самостоятельно созданной предвзятости в зависимости от возраста, шкалы вознаграждения и валютных систем. Необходимы дальнейшие исследования, которые всесторонне исследуют эти конструкции на единственной более крупной выборке здоровых контролей.

В заключение, эта работа демонстрирует объективную задачу, которая разделяет показатели самогенерируемой и внешней мотивации, демонстрируя большее отклонение от первоначальных затрат усилий, когда усилие генерируется самостоятельно, как в когнитивных, так и в физических усилиях.Это предубеждение против инициирования самогенерируемых физических усилий было связано с упреждающей ангедонией, подчеркивая объективную меру самогенерируемой мотивации или воли, которая может дать новое понимание механизмов ангедонии.

Вспомогательная информация

S1 Рис.

A. Кривые соответствия сигмовидной модели для каждого испытуемого для внешних и внутренних условий задачи для Эксперимента 1. B. Графики соответствия индивидуальной модели для каждого участника. Красные кружки представляют необработанные (входные) данные для этого участника.Синяя линия — это кривая, построенная с использованием средних значений апостериорных параметров для этого участника (сигмовидная модель).

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0232949.s001

(DOCX)

S2 Рис.

A. Кривые соответствия сигмовидной модели для каждого испытуемого для внешних и внутренних условий задачи для Эксперимента 2. B. Графики соответствия индивидуальной модели для каждого участника. Красные кружки представляют необработанные (входные) данные для этого участника. Синяя линия — это кривая, построенная с использованием средних значений апостериорных параметров для этого участника (сигмовидная модель).

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0232949.s002

(DOCX)

Список литературы

1. 1. Husain M, Roiser JP. Неврология апатии и ангедонии: трансдиагностический подход. Нат Рев Neurosci . 2018; 19 (8): 470–484. pmid: 29946157
2. 2. Саламоне Дж. Д., Казинс М. С., Бухер С. Ангедония или анергия? Влияние галоперидола и истощения дофамина прилежащего ядра на инструментальный выбор ответа в Т-образном лабиринте. Анализ поведения мозга . 1994. 65 (2): 221–229. pmid: 7718155
3. 3. Treadway MT, Bossaller NA, Shelton RC, Zald DH. Принятие решений на основе усилий при большом депрессивном расстройстве: трансляционная модель мотивационной ангедонии. Дж Ненормальный Психол . 2012. 121 (3): 553–558. pmid: 22775583
4. 4. Шмидт Л., Лебретон М., Клери-Мелин М.Л., Даунизо Дж., Пессильоне М. Нейронные механизмы, лежащие в основе мотивации умственных и физических усилий. ПЛоС Биол .2012; 10 (2): e1001266. pmid: 22363208
5. 5. Инсел Т., Катберт Б., Гарви М. и др. Критерии области исследования (RDoC): к новой структуре классификации для исследований психических расстройств. Ам Дж. Психиатрия . 2010. 167 (7): 748–751. pmid: 20595427
6. 6. Барто А. Внутренняя мотивация и обучение с подкреплением. В: Baldassarre G, Mirolli M., ed. Внутренне мотивированное обучение в естественных и искусственных системах : Springer-Verlag; 2013.
7. 7. Ким С.И. Нейронаучная модель мотивационного процесса. Фронт Психол . 2013; 4.
8. 8. Лугареси А., Монтанья П., Морреале А., Галласси Р. «Психическая акинезия» после отравления угарным газом. евро Neurol . 1990. 30 (3): 167–169. pmid: 2358012
9. 9. Лян С.С., Чжоу М.К., Ян Ф.В. Отсроченный суточный бруксизм, психическая акинезия и депрессия после отравления угарным газом: отчет о болезни. Генеральная психиатрическая больница .2011; 33 (1): 82.e89–10.
10. 10. Хартманн М.Н., Клюге А., Калис А., Мойзиш А., Тоблер П.Н., Кайзер С. Апатия при шизофрении как дефицит в генерации вариантов действий. Дж Ненормальный Психол . 2015; 124 (2): 309–318. pmid: 25688424
11. 11. Whitton AE, Treadway MT, Pizzagalli DA. Дисфункция обработки вознаграждения при большой депрессии, биполярном расстройстве и шизофрении. Текущее мнение в психиатрии . 2015; 28 (1): 7–12. pmid: 25415499
12. 12.Treadway MT, Buckholtz JW, Schwartzman AN, Lambert WE, Zald DH. Стоит «EEfRT»? Затраты усилий на вознаграждение как объективная мера мотивации и ангедония. Плос Один . 2009; 4 (8).
13. 13. Чонг Т.Т., Боннель В., Хусейн М. Количественная оценка мотивации с помощью парадигм принятия решений, основанных на усилиях, в отношении здоровья и болезней. Prog Brain Res . 2016; 229: 71–100. pmid: 27926453
14. 14. Klein-Flugge MC, Kennerley SW, Saraiva AC, Penny WD, Bestmann S.Поведенческое моделирование человеческого выбора выявляет диссоциативные эффекты физических усилий и временной задержки на обесценивание вознаграждения. PLoS Компьютер Биол . 2015; 11 (3): e1004116. pmid: 25816114
15. 15. Хо Н, Соммерс М. Ангедония: анализ концепции. Арка Психиатр Нурс . 2013. 27 (3): 121–129. pmid: 23706888
16. 16. Гард Д., Гард М. Г., Кринг А. М., Джон О. П.. Предвосхищающие и завершающие компоненты переживания удовольствия: исследование масштабного развития. J Res Per . 2006; 40: 1086–1102.
17. 17. Шерделл Л., Во CE, Gotlib IH. Ожидание удовольствия предсказывает мотивацию к вознаграждению при большой депрессии. Дж Ненормальный Психол . 2012. 121 (1): 51–60. pmid: 21842963
18. 18. Первый MW JBW; Karg RS; Spitzer RL. Структурированное клиническое интервью для DSM-5 — исследовательская версия (SCID-5 для DSM-5, исследовательская версия; SCID-5-RV). Арлингтон, Вирджиния, Американская психиатрическая ассоциация, 2015.
19. 19. Пирс JW.PsychoPy — программное обеспечение для психофизики на Python. Дж. Нейробиологические методы . 2007. 162 (1–2): 8–13. pmid: 17254636
20. 20. Folstein MF, Folstein SE, McHugh PR. «Мини-психическое состояние». Практический метод оценки когнитивного состояния пациентов для клинициста. J Psychiatr Res . 1975. 12 (3): 189–198. pmid: 1202204
21. 21. Бек А.Т., Стир Р.А., Браун Г.К. Руководство по инвентаризации депрессии Бека-II. Сан-Антонио, Техас: Психологическая корпорация.1996.
22. 22. Шоли А.Б., Харпер С. Океннеди Д. Двухминутный клинический тест для измерения интеллектуальных нарушений при психических расстройствах. Физиология и поведение . 2001. 73 (4): 585–592.
23. 23. Хейман М. Двухминутный клинический тест для измерения интеллектуальных нарушений при психических расстройствах. Психиатрия Arch Neurol . 1942; 47: 454–464.
24. 24. Daunizeau J, Adam V, Rigoux L. VBA: вероятностная обработка нелинейных моделей нейробиологических и поведенческих данных. PLoS Компьютер Биол . 2014; 10 (1): e1003441. pmid: 24465198
25. 25. Rigoux L, Stephan KE, Friston KJ, Daunizeau J. Повторный выбор байесовской модели для групповых исследований. Нейроизображение . 2014; 84: 971–985. pmid: 24018303
26. 26. Шмидт Л., Лебретон М., Клери-Мелин М.Л., Даунизо Дж., Пессильоне М. Нейронные механизмы, лежащие в основе мотивации психических и физических усилий. Плос Биология . 2012; 10 (2).
27. 27. Шульц В., Апичелла П., Скарнати Е., Юнгберг Т.Активность нейронов в вентральном полосатом теле обезьяны связана с ожиданием вознаграждения. Журнал неврологии : официальный журнал Общества нейробиологии . 1992. 12 (12): 4595–4610.
28. 28. Шульц В., Дайан П., Монтегю PR. Нейронный субстрат предсказания и вознаграждения. Наука . 1997. 275 (5306): 1593–1599. pmid: 47
29. 29. Berridge KC. От ошибки прогноза к значимости стимула: мезолимбическое вычисление мотивации вознаграждения. Европейский журнал нейробиологии . 2012. 35 (7): 1124–1143. pmid: 22487042
30. 30. Берридж К.С., Робинсон Т.Е. Награда за парсинг. Тенденции в неврологии . 2003. 26 (9): 507–513. pmid: 12948663
31. 31. Флореско С.Б., Це МТЛ, Годс-Шарифи С. Дофаминергическая и глутаматергическая регуляция принятия решений, основанных на усилиях и задержках. Neuropsychopharmacology : официальное издание Американского колледжа нейропсихофармакологии .2008; 33 (8): 1966–1979.
32. 32. Дабни В., Курт-Нельсон З., Учида Н. и др. Распределительный код ценности в обучении с подкреплением на основе дофамина. Природа . 2020.
33. 33. Worbe Y, Baup N, Grabli D и др. Поведенческие и двигательные расстройства, вызванные местной тормозной дисфункцией в полосатом теле приматов. Цереб Кортекс . 2009. 19 (8): 1844–1856. pmid: 1

    90

34. 34. Сайед Е.К., Грима Л.Л., Магилл П.Дж., Богач Р., Браун П., Уолтон М.Э.Инициирование действия формирует мезолимбическое дофаминовое кодирование будущих наград. Nat Neurosci . 2016; 19 (1): 34–36. pmid: 26642087
35. 35. Зенон А., Девесс С., Оливье Э. Манипуляции с допамином влияют на интенсивность реакции независимо от альтернативных затрат. Дж. Neurosci . 2016; 36 (37): 9516–9525. pmid: 27629704
36. 36. Феной А.Дж., Шульц П.Е., Селварадж С. и др. Продольное исследование глубокой стимуляции головного мозга медиального пучка переднего мозга при лечении резистентной депрессии. Перевод психиатрии . 2018; 8 (1): 111. pmid: 29867109
37. 37. Хоскинг Дж. Г., Флореско С. Б., Уинстенли, Калифорния. Антагонизм дофамина снижает готовность тратить физические, но не познавательные усилия: сравнение двух задач по принятию решений на основе затрат и выгод грызунов. Neuropsychopharmacology : официальное издание Американского колледжа нейропсихофармакологии . 2015. 40 (4): 1005–1015.
38. 38. Деси Э.Л., Р. Р. Внутренняя мотивация и самоопределение в поведении человека.Springer Science & Business Media. 1985.
39. 39. Мураяма К., Мацумото М., Идзума К., Мацумото К. Нейронные основы подрывающего воздействия денежного вознаграждения на внутреннюю мотивацию. Proc Natl Acad Sci U S A . 2010. 107 (49): 20911–20916. pmid: 21078974
40. 40. Самуэльсон В. З. Р. Предвзятость статус-кво при принятии решений. Журнал рисков и неопределенностей . 1988; 1: 7–59.
41. 41. Барч Д.М., Пальаччио Д., Люкинг К. Механизмы, лежащие в основе мотивационного дефицита в психопатологии: сходства и различия при депрессии и шизофрении. Curr Top Behav Neurosci . 2016; 27: 411–449. pmid: 26026289

Воля и функция сознания

Страница из

НАПЕЧАТАНО ИЗ ОНЛАЙН-СТИПЕНДИИ ОКСФОРДА (oxford.universitypressscholarship.com). (c) Авторские права Oxford University Press, 2021. Все права защищены. Отдельный пользователь может распечатать одну главу монографии в формате PDF в OSO для личного использования. дата: 25 августа 2021 г.

Глава:

(п.109) Глава 10 Воля и функция сознания

Источник:

Сознательная воля и ответственность

Автор (ы):

Ташина Л. Грейвс

Брайан Манискалко

Хакван Лау

Издательство: University Press

DOI: 10.1093 / acprof: oso / 9780195381641.003.0011

Кажется, что многие волевые действия требуют сознательного усилия. Мы сознательно инициируем спонтанные двигательные движения.Отменяем запланированные действия по желанию. Мы сознательно избегаем определенных действий. Мы намеренно меняем наши планы действий, чтобы преследовать разные цели. Иногда, говорят теоретики, это функции сознания, как будто эволюция наделила нас даром сознания только для того, чтобы совершать эти действия. Предположительно, без сознания мы могли бы выполнять только гораздо более простые действия, которые не сложнее приукрашенных рефлексов. В этой главе рассматриваются имеющиеся доказательства, чтобы увидеть, подтверждаются ли эти интуитивные утверждения эмпирически.В нем обсуждается, что логически необходимо для эксперимента, чтобы продемонстрировать истинную функцию сознания.

Ключевые слова: сознание, воля, когнитивный контроль, вето, действия

Для получения доступа к полному тексту книг в рамках службы для стипендии

Oxford Online требуется подписка или покупка. Однако публичные пользователи могут свободно искать на сайте и просматривать аннотации и ключевые слова для каждой книги и главы.

Пожалуйста, подпишитесь или войдите для доступа к полному тексту.

Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому заголовку, обратитесь к своему библиотекарю.

Для устранения неполадок, пожалуйста, проверьте наш FAQs , и если вы не можете найти там ответ, пожалуйста связаться с нами .

.

No related posts.